Море мёртвое, горы мёртвые, палящее солнце и маленький осколок цивилизации, оазис Эйн-Бокек в Израиле.
Мы в "самом нижнем" поселении на планете Земля, минус 420 м от уровня моря, у разлома Аравийской и Африканской плит, залитого водой древнего океана, которая испаряясь превратилась в концентрированный раствор солей и минералов. Природный антисептик без признаков жизни. Это с научной точки зрения. А для души, это место излечения тел человечьих от многих хворей. Говорят, ещё римляне приносили на соленые берега раненых воинов, исцелять их раны. С тех пор люди тянутся сюда, чтобы возродиться, окунувшись в мертвую воду.
Здесь так много "полезности", что местный муниципалитет не считает нужным развивать сервис и развлекать постояльцев четырнадцати отелей, которые и представляют собой всё поселение. Ни шопинга, ни выбора ресторанов, ни даже фруктовых базаров - более чем скромно. Правило "необходимого и достаточного" здесь чтут неукоснительно - заполняемость отелей хорошая, значит гостям хватает и никаких улучшений не намечается.
Мы с сыном разбавляли местный санаторный дух важными местами, горами, морями, ущельями и водопадами, от Эллата до Назарета, а когда программа закончилась и настало время осесть дней на пять на Мертвом море, принялись развлекаться по принципу в здоровом теле - здоровый дух. С утра катались на велосипедах по побережью с видом на идеально чистую лазурную воду, покрытую местами толстой белой коркой соли, словно льдом. Играли в бассейне в "покатай меня большая черепаха" и "кто дольше не дышит", карабкались по ущелью за дорогой к теплому радоновому источнику, потом спускались к горячему Мёртвому морю, мазались грязью из пластикового пакетика и танцевали папуасские пляски. Вечером, по дороге в минимаркет за кефиром и йогуртом, кормили семейство наглых вечно голодных котов на центральной поляне.
Да, да, именно поляне. Это у нас центральная площадь, вымощена камнем. Здесь камень кругом, он не в диковинку, здесь ценность - трава, и огромная природная ниша с каменной сценой в центре оазиса засажена мягкой травой. На этой сцене мы и устраивали кототрапезу, а коты за это пели нам свои серенады. Из дневной музыки тут только трели желторотых соловьев, заглушаемые гомоном суетливых арабских постояльцев, заглушаемые воем истребителей.
Мясо без крови. *
Купание без брызг. **
Женщины в длинных одеждах. ***
И никаких чизбургеров, только гамбургеры! ****
Скука смертная. Мне, приученной взрослой жизнью терпеть разное, повышенное содержание брома в воздухе и убеждение себя в безграничной полезности происходящего, через пару дней ещё помогало справиться с желанием бежать куда глаза глядят от надоедливой размеренности. Сын мой, наделенный переходным возрастом преимуществом прямолинейности, был непримирим:
- У меня живот болит от этой острой еды. Надоело всё мёртвое, хочется к живому!
И эмоции свои подкрепил голодовкой, отказавшись от кошерного***** питания с вываренным мясом, соевым мороженным и неспелыми нектаринами наотрез.
Ночью по обыкновению завыл пустынный ветер. Он каждый вечер сползает с вершин старых соленых гор к Мертвому морю, словно кто-то там открывает огромную духовку, проверяя, правильно ли готовиться эта пустыня? Жару достаточно ли? Соли?
Это не тот ветерок, который на море играет волнами, раздувая паруса - вода слишком тяжелая, чтобы волноваться, может только легонько задрожать рябью от его прикосновений. И, чтобы продемонстрировать свою силу, он закручивает по оазису маленькие смерчи и швыряется от досады и бессилия острыми солёными песчинками, рассекая кожу. А по ночам блуждает по балконам, разбрасывает одежду и полотенца, заглядывает в номера сквозь щели, наводя свои порядки выживая кондиционерную прохладу. Всё здесь слишком - слишком горячее, слишком солёное, слишком полезное, слишком кошерное, слишком правильное, и ветер-хулиган.
В ту ночь не уснула - забылась в тяжелых видениях, поборов желание повыть вместе с ветром на балконе. Приоткрыла глаза. Спала ли? Розовый луч, пробрался сквозь плотные шторы - значит, солнце уже высунулось из-за иорданских гор и начало свое скорое восхождение к зениту. Противный павлиний вопль во дворе хуже будильника. Лучше б уж наш родной петух... Не хочется ничего, ни велосипеда, ни бассейна, ни даже кофе. Сердце сжалось, давая верный знак - это тоска, которую не побороть, пора в путь.
Как бы ты, живой, не барахтался в мёртвой пустыне, тебе своей жаждой жизни не оживить ни её, ни воду, ни Лотову жену, остолбеневшую неподалеку. Всё здесь замерло в ожидании своего часа распылиться, лечь песком и остаться в памяти лишь в свитках, летописях, статьях ученых и заметках путешественников. Или прими это, или - беги.
Беги!
Пальцы привычно скользили по экрану смартфона. Отели Тель-Авива, десять минут до центра, столько же до пляжа. Есть! Один номер доступен, но кнопка бронирования на сайте неактивна. Что-то не так, не признает пользователя система, значит есть проблема, есть с чем помужествовать и побороться.
Азарт, преодоление, конфликт с банком, звонки и письма в Россию - все это возвращает меня к жизни. Движение, вот моя живая вода. Я брызгаюсь, значит я существую! Через час я уже счастливый обладатель этого номера, и ликую в предвкушении приключений:
- Сынок, доброе утро! Вставай, пора собираться. Скоро мы будем там, где живое. Осталось только найти способ выбраться отсюда.
Позвонила туроператору, с которой нам посчастливилось здесь познакомиться. Это моя опора, информация и окно в мир недорогих трансферов, экскурсий и отелей. В Израиле как нигде нужны люди, которые подскажут, в чём тебя обманут обязательно, в чём тебе самому захочется обмануться и в чём обманываться категорически не стоит.
- Как уезжаете? Сейчас? Ну что же вы так... Вам ведь деньги не вернут за следующий день!
- Я знаю, но мы поедем. Поможете с трансфером, а то в отеле прямо обдираловка, а не цены?
- Конечно, помогу. Как жалко... Вы у них хоть ужин ланч-боксом возьмите.
- Спасибо, не подумала об этом...
- Ну, хоть что-то! Как жалко...- причитает она.
Нас вывезут отсюда, и теперь действую, полная сил и энергии. Первым делом нужно спасти шорты, которые ночью стащил с нашего балкона бродяга-ветер, и зашвырнул на крышу подъезда. Лежат на козырьке, дразнятся, а не дотянуться через два этажа. Прошу на ресепшен вернуть нам их поскорее, так как мы уезжаем.
Смуглая большеглазая девушка с копной черных вьющихся волос морщит лоб, роется в компьютере, что-то проверяет, читает, перечитывает и радостно сообщает мне:
- Вы не сегодня уезжаете, вы завтра, - дарит мне, забывчивой, еще один день отдыха.
- Да, гостиница оплачена до завтра, но уеду я сегодня.
- Но вам не вернут деньги! - почти кричи она.
- Я знаю. Пожалуйста, помогите нам с шортами, - улыбаюсь я в ответ мягко, стараясь утешить её. И с чего так переживать? Мы ведь всего лишь уезжаем, и никакого Садома с Гаморой это не предвещает, тем более, что их это место уже однажды испробовало.
Двадцать бассейнов перед дальней дорогой - это хорошо. Это взбодрит, поможет телу пережить почти три обездвиженных часа дороги до Тель-Авва. Времени на сборы остается в обрез. Радостный сын обнимает пакет со спасенными с крыши шортами - пора паковать чемоданы. Спешим в номер, в коридоре сталкиваемся с нашей русскоязычной горничной.
- Когда у вас можно убраться?
- Не нужно сегодня. Мы уезжаем.
Она листает свою разлинованною тетрадь, и повторяет:
- Нет, вы завтра уезжаете.
- Сегодня, - снова улыбаюсь я в ответ. - Нам уже хватит Мертвого моря, да и у малого живот побаливает, так что мы лучше поедем.
- Вы с ума сошли! Все просятся на продление, поздний выезд хотя бы, а тут - невиданное дело, раньше уехать! Вы понимаете, что они сразу ваш номер продадут! За дорого! У них в выходной номер 800 шекелей ****** стоит! Идите и потребуйте у них, чтобы они вам отдали эти деньги! Или оставайтесь сами и живите этот день, - бесхитростно возмущается она в полный голос.
- Спасибо. Обязательно потребую, - честно вру я, чтобы не тратить время на споры и просачиваюсь в номер.
Минуты до подачи спасительной машины утекают быстро. Скорее в душ и приниматься за чемоданы. Стук в дверь, настойчивый, как могут стучать только хозяева, рушит мои планы. Слыша мужской голос, с которым по английски с трудом пытается объясняться мой сын, заворачиваюсь в полотенце и спешу ему на помощь. Приятный, коротко стриженный молодой человек без кипы*******, которого мы не раз видели распорядителем в ресторане отеля, к счастью, не занял у нас много времени:
- Вы сегодня уезжаете?
- Да.
- Вы знаете, что у вас оплачен еще один день?
- Да.
- Вам эти деньги не вернут.
- Я знаю.
- Так вы сегодня уезжаете?
- Да.
- У вас всё в порядке? - очень недоверчиво.
- Да. Я должна уехать.
- До свидания, - в недоумении.
Проворно завершаю водные процедуры, время подачи такси приближается, а у меня, как обычно в спешке, "распухли вещи". Вроде как ничего не купили, кроме крестов паломника да крестильных рубах для купания в Иордане, но чемоданы не закрываются ни в какую. В номере зазвонил телефон. Только бы с трансфером все было хорошо!
- Здравствуйте! Я менеджер отеля, - звучит приятный низкий, но взволнованный женский голос уже по-русски. - Мне сказали, вы сегодня уезжаете. У вас всё в порядке?
- Да, но я очень спешу, скоро за нами приедет машина.
- Знаете, что я вам хочу сказать, - продолжает взволнованная менеджер, словно не слыша моего комментария, - вам не вернут деньги за эту ночь, которую вы оплатили.
- Да, я это понимаю, но я должна уехать. У ребенка болит живот, мне нужно поменять ему питание и быть в городе, - стараюсь оправдаться понятным аргументом.
- Так давайте мы покажем его врачу, и вы останетесь! - находит выход их моей непростой ситуации менеджер. - Врач в соседнем отеле, мы на машине отвезем, хотите?
- А у врача есть возможность сделать УЗИ, анализы?
- Нет, но врач может посмотреть живот!
Тянет поинтересоваться, для чего смотреть живот? Особенно когда у человека нет никаких прочих проявлений больного живота, или хотя бы температуры. Сколько вариантов больного живота бывает? У меня в юности был аппендицит, на который смотрели врачи скорой помощи в трех больницах, пока анализы не пришли, "ошеломляющие своей красотой". Эка невидаль - живот! Смотреть на него! Но терплю, экономлю время, и ворчу только про себя.
- Спасибо, я лучше поеду в город, где будут врачи и будет оборудование. Нет ничего острого, просто спазмы, и я хочу уже быть в городе, где есть инфраструктура.
- Очень жаль, вы ведь потеряете день!
- Нет, я найду день! - не выдерживаю я, забравшись в чемодан с ногами и прыгая на горке вещей, словно горилла с прижатой к уху трубкой телефона, в попытке их утрамбовать. Молния, наконец, поддается, зажевав один из упаковочных пакетов. Отрываю торчащий кусок целлофана с треском.
- Извините, что? - не понимает менеджер.
- Не переживайте, все будет хорошо. Спасибо вам за заботу, но мы поедем. Нам пора в цивилизацию, - отвечаю я уже спокойно, победоносно восседая на поверженном чемодане.
- Ну ладно. Тогда доброго пути, - заканчивает она, все с той же ноткой сожаления.
Успели. Водитель усадил нас в машину, включил кондиционер, извинился и попросил подождать минутку, потому что его позвал отельный менеджер по какому-то важному делу. Когда сын увидел, что вместе с водителем к машине идет с прямой спиной представитель отеля, явно испугавшись, прошептал:
- Мама, они нас не выпустят! Скажи им уже, что нас родственники забирают, чтобы они от тебя отстали!
- Прорвемся, не боись! - ободряюще потрепала я его по плечу, хотя сама уже трусила не на шутку. Было ощущение, что нас готовы силой вернуть в отель, доживать и доедать своё кровное, купленное.
Водитель открыл дверь машины, заглянул:
- С вами хочет поговорить главный менеджер отеля.
- Хорошо, - я покорно вылезла на жару.
Разговор был тот же, но на английском. Словно они на высшем уровне захотели убедиться в моей адекватности и, глядя мне прямо в глаза, спросить: "Вы понимаете, что деньги за эту ночь, за ужин и завтрак вам не вернут? По-ни-ма-е-те?". Возможно, ожидали, что я в ответ закричу йодлем, запрыгаю на одной ноге или змейкой изовьюсь по раскаленному асфальту - не знаю. Я выдержала долгую театральную паузу и спокойно ответила: "Да, я по-ни-ма-ю", как нужно отвечать в аэропорту Бен Гурион - без шуток, обдуманно и серьезно.
Далее последовала вся ранее описанная цепочка убеждений, предложений, объяснений, и была одна секунда слабости, в которую я чуть было не закричала: "Да поймите же и вы! Нельзя доедать еду, которая тебе не нравится, только потому, что ты за нее заплатишь. Смотреть дурной фильм, потому, что уже куплены билеты. Дочитывать неинтересную книгу, носить неудобную обувь дорогой престижной марки. Жить с нелюбимым человеком, потому что вы удосужились поставить печати в паспорте и собрать свадьбу на две сотни гостей. Нельзя оплачено отдыхать, там, где тебе мало места, скучно, душно, там, где ты гой********-изгой, и где тебя считают диковинкой не только за твои татуировки, кефир по вечерам и голые коленки, но еще и за то, что тебе один счастливый день жизни важнее восьмисот шекелей! И даже более того - ничтожны 800 шекелей даже в сравнении с одной минутой радости. Ничто, нет их, пустое ."
Сдержалась снова, промолчала, видя сочувственный взгляд, какой бывает, когда смотрят на юродивых. Зачем тогда говорить? Сын понимает - это главное. Менталитет, он другой у нас, и всё тут. Мы не из разных стран - мы с разных планет, из разных подвидов сапиенсов, поэтому и бежим домой и из пустыни и из райских кущ. Домой, где на любимой кухне ждут понимание и принятие твоего безоговорочного права быть самим собой, которое душе нужнее любой, пусть даже самой полезной полезности. А со здоровой душой поздоровится и телу.
Тель-Авив, август 2016.
_______________________________
* - По законам кашрута чтобы мясо парнокопытных жвачных животных стало пригодным в пищу, из него удаляют жилы, жир, вены, пленки и убирают кровь.
** - В Мертвом море принято двигаться очень аккуратно, чтобы брызги не попали в глаза, так как концентрированная жидкость мгновенно разъедает слизистую оболочку. Входят в море медленно и аккуратно.
*** - Женщине скрывать тело под одеждой даже в сильную жару принято и в арабской и еврейской традиции.
**** - Законы кашрута разделяют все пищевые продукты животного происхождения на мясные и молочные, совместное употребление которых запрещено.
***** Кошерный - чистый (по еврейским религиозным и гастрономическим обычаям), пригодный к употреблению.
****** 800 шекелей - примерно 200 USD на момент описания.
******* Кипа - еврейская шапочка, символом единения с Богом, которую ортодоксальные евреи носят постоянно.
******** Гой - в иудаизме в обиходной речи значит "иноверец", в отличие от евреев, избранных для выполнения особой миссии нести человечеству Божественные истины.