Волошин Сергей Андреевич : другие произведения.

Fatum

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для желающих познакомиться с моим ранним творчеством. Мой первый сборник стихов, опубликованный достаточно давно, еще в 2006 году.

  Что такое фатум - наша жизнь или ее обстоятельства? Мы сами складываем пазл нашей жизни, ежесекундно выбирая дорогу своей судьбы. Мы, как точка, на бесконечной плоскости координат (x;y;z), и все уже существует одновременно с нами. От нас лишь зависит выбрать догу из представленной безбрежности вариантов. Судьба - это наша жизнь и то кем мы становимся, выбирая дороги и стоя на распутье. От того, куда свернешь, зависит личный фатум, и от него строится дальнейшая жизнь наших 'попутчиков'.
   Всегда чувствуешь, как к горлу подступает комок, когда не знаешь что выбрать лучше. Сейчас я закончил путь обучения специальности повар-предприниматель, которая скажем так, повара из меня сделала чисто условно. Я снова стал на распутье: либо армия, либо институт. Выбор я сделал в пользу второго. Теперь мне предстоит долгий путь обучения на факультете русского и литературы. Уж как-нибудь я с этим справлюсь.
   Мой читатель, я не прощаюсь с тобой. Мы еще обязательно пересечемся в бурных потоках литературы и безбрежных вариантах фатума.
  
  
  
   Моему читателю.
  
   Здравствуй, здравствуй любимый читатель!
   Ты держишь в руках мои сны.
   Светлой души, ты, моей обладатель
   И зарева яркой весны.
  
   Запомни, не верь обжигающим взглядам
   И груде кривящихся слов.
   Знай, что рассвет - он далек, но он рядом,
   А книга, как дверь за приделы миров.
  
   Не верь тем, кто лето все время нам прочит, -
   Там может сгодиться зонт.
   Знай, что и синее море рокочет,
   И время стремится за борт.
  
   Читатель, ты гений, ты знаешь все сам,
   Но только не думай об этом.
   Пусть солнце и звезды находятся там,
   Где люди швыряются светом.
  
  
   Часть I Двоемирие.
  
  
   Зачем ты на меня, направил дуло?
   Нацелив ствол, ты не нажмешь курка.
   Но вот обман! Летит навстречу пуля.
   Сметая суть упорством дурака...
  
  
   Это мой приз!
  
   Зашедший с факелом во мрак слепой пещеры
   Споткнется о светлый удушливый луч,
   Увидит, как падает череп пантеры
   Из дыма, чей запах коварен и жгуч.
  
   Быть может, добудет искомых трофеев,
   Но с ними получит он тусклым ножом:
   Под сердце и в душу, туда, где все тлеет
   Он будет завистлив и ими ведом.
  
   И вновь отправляясь за призрачным призом,
   Он будет, как дух, между впадин бродить.
   Взрываясь золой, истекая капризом,
   Сожжет он удачу и юную прыть.
  
   А однажды, по темному лесу блуждая,
   Идя за трофеем своим, как дурак,
   Он будет молиться, ругаясь нежданно,
   На блестящий и, манящий целями, мрак.
  
   Он будет рыдать, засыпая в овраге,
   Под покровами талых и низменных снов,
   Тешась в осенней и мутной влаге,
   Он встретит, с дарами, голодных "волхвов"
  
  
   Мания величия.
  
   Я самый мудрый, я самый смелый,
   Самый смышленый и самый умелый.
   Люди вокруг признают мою власть,
   Но смысл - страданье, а ложь - моя страсть.
  
   Был слеп я, скрывая свои недостатки
   Пусть мысли, бывают бесплодно в осадке.
   Какое мое в отражении обличие?
   Не видеть себя - вот мое неприличие!
  
   Всегда я был болен остатками снов.
   Скрываясь под трепет толпы и костров.
   Где лучики света играют во тьме
   Тараканы резвятся в моей голове.
  
   Творец
  
   Приятно жить на белом свете,
   Но я скитаюсь в мерном сне.
   Я мыслю лишь о силуэте,
   Чья ткань качается во мне.
  
   Я вышибаю пыль из камня,
   И как всевидящий слепец,
   Леплю виденья очертанья -
   Бездушный жизни образец.
  
   Пусть, холодно, и мертво сердце,
   В нем теплота отцовских рук.
   Пускай скульптуре не согреться
   Но будет греть ее мой дух.
  
  
   Феникс.
  
   Пройдет лишь миг, и я восстану,
   Не сгорю в своих мечтах.
   Лишь в то мгновение устану
   От тяжкой ноши на плечах.
  
   Пусть дым меня погрузит в вечность,
   Ведь пламя мне дарует вновь,
   Беспечной жизни бесконечность
   И пламенеющую кровь.
  
   Всю жизнь, готовясь к верной смерти,
   Я погибнуть не могу.
   Рожденный в пламенном рассвете,
   Я так же в вечности живу...
  
  
  
   ***
   Листок, сорвался на дорогу,
   Он был прекрасен, хоть и сник.
   Я в нем увидел недотрогу,
   И мой печальный жизнью лик.
  
  
   Добро и зло
  
   Раскололся мир на части
   Словно бытия фантом.
   Всюду склоки и напасти,
   Скрип лебедок, свист кнутов.
  
   Горести людской обиды
   Стали плешью на главе.
   В созвездиях плутают гиды,
   Чьи муки преданы Земле.
  
   Путь в два конца, один билет,
   Но проводник не скажет где
   Один, единственный просвет,
   Как бледный волос в бороде.
  
   Один конец - блаженный сад,
   И в нем забвения услада,
   Второй же, безусловно, в ад -
   Пристанище Маркиза Сада.
  
   Все манит светом и любовью
   Рай белесый и живой,
   Но, простившись с верной болью
   Не найти в душе покой.
  
   Всех пугают муки ада
   Где лишь злословие и боль.
   Но может ад, есть та награда
   За жизнь и вечную любовь?
  
   Что нужно нам чтобы вернуться
   И узнать, где мед, где плеть?
   В вечность тленом окунуться
   И так же скорбно умереть.
  
  
   ***
  
   Плывя по бескрайнему морю отчаянья,
   Ныряя в пучину зеленой тоски,
   Я поднял в бреду лепестки толкованья,
   И видел часов золотые пески.
  
   Блуждая в глубинах сознания мозга,
   Идя по размытому морем песку,
   Ударит сегодня в душе моей розга,
   Я слышу в биении сердца, тоску.
  
   Не знаю, зачем ступил я на землю?
   Вся моя жизнь бесконечный пустырь.
   Весна моя вновь разразится капелью,
   Но под лучами рассыплется в пыль.
  
   Я пеший скиталец, и пленник страданий,
   Ногами погрязший в зыбучих песках.
   Я заключен в стране созиданий,
   Иными словами живу я во снах.
  
   Не знал никогда любви или счастья,
   Жил я под светом чадящих лучин.
   В душе разразились сплошные ненастья,
   Я пленник в темницах забытых лощин.
  
   Увидеть бы сада прекрасные ветви,
   Познать бы всю глубь написанных проз.
   Увы, бесполезно хвататься за стебли,
   Этих живых и отчаянных роз.
  
  
   ***
   Мы ищем тропы лучшей жизни,
   Но не находим те пути.
   Мы бродим вдоль дорог отчизны,
   И их не можем обойти.
  
  
   Укус вампира.
  
   Сливаясь в танце с тенью света,
   Блуждая в далях ночной мглы.
   В заблудшем духе вечно лето,
   И вечен холод льдов зимы.
  
   Ваш лик - прелестное блаженство,
   Сверкает светом звездных сил.
   Мое бессмысленное бегство,
   Есть ваш великолепный пыл.
  
   Взрезаю спину вашу взглядом
   И осязаю в жилах кровь.
   Вы вздрогнули со мною рядом,
   Не отрицая свою боль.
  
   И в поцелуе смертной страсти
   Впиваясь острием клыков
   Вкусивши суть козырной масти
   Я слышу жизненный прибой.
  
   В ночи застыли наши взгляды,
   Стеклянный взор оттаял вновь.
   Вас пробуждают мои яды,
   И жажда поражает кровь.
  
   Что так расслабились кроваво,
   Разбивая в дребезг сласть?
   На вашей нежной шее рана
   Она оскалит жаждой страсть.
  
   Приносит гибель клык вампира,
   Но это вечной жизни вкус.
   Пронзает кожу как рапира
   Мой полный вечностью укус.
  
  
  
   Философия жизни.
  
   Дымка ночи туманной облила город темнотой,
   И улыбкой лучезарной одарила горгулий душой.
  
   Блуждают тени по проспекту, романтикой душевных грез,
   Сливаясь в жизненную ретушь, и разминая крылья проз.
  
   Луна над дымом и парами дарует светом веру в жизнь
   И бездуховными тенями наполнен странный кладен тризн.
  
   Вы оживете на мгновение, познаете смерть, вкусивши жизнь,
   Но тает вязкое мгновенье, виденья смертности отчизн.
  
   Свистя и дуя по проулкам, шалят ожившие ветра,
   Разбив о стену страсти к мукам и забываясь навсегда.
  
   И станет милостью мучение, исчезнет прочь оплот любви,
   Бездушных душ разоблачение и мерзость мертвой наготы.
  
   Безмолвие таит секреты, но лишь забвения плоды -
   Мы живы на родной планете, покуда души не мертвы.
  
   Джокер
  
   Валеты потерянных лет и исканий,
   Вы козыри, ставшие слугами черв.
   Канули в лету заслуги изгнаний,
   Вы выгнали пик с территории треф.
  
   Король беспощадно смеялся над вами,
   И дамы не чтили подданных слуг.
   Шестерки служили вам и веками,
   Готовили козни, продав за них дух.
  
   Стрелки часов заскрипели в печали
   Багряницей смуты почили тузы.
   Это шестерки смерть повенчали,
   И стали как вестники новой грозы.
  
   Но, в битве кровавой играющих в покер,
   Шут, прикрывая оскаленный рот,
   Казнит он шестерок, безнравственный джокер,
   Сжигая в печи унижения плоть.
  
   Валеты пред ним преклонят колени
   И облик шута воплотится в туза,
   И во дворце из обмана и лени
   Засмеются впервые не злые уста.
  
  
   Рассвет Клаудии.
  
   Посвящается Энн Райс.
  
   Сладость быть в моих объятиях опьяняет твои ночи
   Ты топи меня в проклятьях, призирая, что есть мочи!
   Знай: ты мною окрыленная, ты познаешь боль рассвета,
   Знай: ты кровью опоенная, и умрет душа за это.
  
   Жить вкуснее в предвкушении вечных трапез и побед,
   Лунный свет при восхождении будит твой второй рассвет.
   Ты запомни то мгновенье, как пришла в твой дом чума,
   Не забудь свое рожденье, когда жизнь мне отдала.
  
   Прочат крысы всем несчастья, изрывая в клочья жизнь.
   И в семье твоей ненастье стало болью вечных тризн.
   Едва ли с жизнью не простилась, но вот, к тебе явился я,
   И ты в крови моей топилась, распрощавшись с миром дня.
  
   Абсолютно неизменна твоя внешность в недрах лет,
   Сущность вечна и нетленна, под покровом смут и бед.
   Твои глаза налиты ядом, чтоб пролиться каплей слез.
   В любви своей сгоришь пожаром пред рассветом новых грез.
  
   Закончены твои скитанья, ты опалена новым днем.
   В прах отпечатались страданья, они на веки будут в нем.
   Я даровал тебе возможность в вечности испить мечты,
   Со мной закралась безнадежность, и имя мне вампир Луи.
  
  
   Теория смерти
  
   Это стихотворение мне
   Кто-то начал, как бы,
   Нашептывать зимней ночью.
  
  
   Вы знаете люди, в чем проблема?
   Хватит слушать шепот мышц.
   В забытый сад ведет эмблема
   Тонких нитей, павших ниц.
  
   Не идет сон беспокойным,
   Как и власть немытых рук.
   Они притронулись к покойным,
   Не чувствуя сердечный стук.
  
   Смотрите! Из слепого века
   Текут стеклянные ручьи.
   Они как вены человека
   Который, должно быть, в пути.
  
   Буря эмоций живого фонтана
   Разлагает напором страстей нашу суть
   Величием тела, словно путана,
   Впивается боль в беззащитную грудь
  
   Раздирают на части артерии черви.
   Теперь мы лишь лакомство в мышцах земли.
   Зачем же сражаться с судьбой на дуэли?
   Мы только фигуры красивой игры.
  
  
   Зверь
   Лунные блики скользят по воде,
   В лесной тишине прозвучал волчий вой.
   Он забытый людьми в ледяном серебре,
   Переставший носить в полнолунье лик свой.
  
   Терзавшая жажда душевных обид,
   Жизнь, словно месть, и в ней нет ничего.
   Там лишь пустота и он ею убит,
   И взгляды людские дичатся его...
  
   Он чужд для волков, и он враг для людей.
   Словно разум луны есть безумье в очах.
   И будет приманен желаньем злодей,
   Металлом священным застрелен в лучах.
  
   Лунный свет по надгробьям холодным разлит,
   Он зовет за собой испить кровь теплых жил
   Обжигает его из-под каменных плит,
   Жажда, которую он не забыл...
  
   Лунные блики скользят по воде,
   И кладбище вновь огласит волчий вой
   Он убитый людьми в ледяном серебре,
   Переставший носить в полнолунье лик свой.
  
   Кривляка
  
   Да хватит! Уже не смешно!
   Хорош издеваться над ликом!
   Кривляться так глупо, когда не смешно.
   Лицо заливается криком.
  
   Обидно! В квартире царит лишь тоска,
   Но в этом скрипящем покое
   Ирония смеха так зла и зыбка,
   Находит потеху и в горе.
  
   Одиночество - клетка, и сводит с ума
   Вкусивших смертельные яды,
   Из зеркала смотрит с оскалом туман
   Искривляя гримасу мою...
  
  
   Часть 2. Fatum
  
  
   Искушение и обет
  
   В вечности тебя бы знать, милостью тебя б пленить,
   Но как прискорбно умирать и тебя боготворить.
   Любить, от глаз твоих хмелея. Днями в кельи изнывать,
   Любить под сладостью елея и рясы в клочья разрывать.
  
   И каждым днем ответ искать, но истину в себе таить
   Иконы взглядом прожигать и о пощаде возопить.
   Страдать! Безумье, в вере получая и безнадежно возлюбить
   Страдать! Себя в осколки, разбивая пытаться разум изловить.
  
   Изживши грех в душе рыдать, себя, пытаясь изменить,
   Любовь свою к тебе скрывать, и грех от братьев утаить.
   Забыть! Биеньем чувств, всегда зверея, тебя на веки проклинать
   Забыть! В твоем присутствии глупея, грехи тебе все отпускать.
  
   Бежать! Подолы грязью пропитая, твой взгляд в толпе тогда искать.
   Бежать! От блеска звезд душой сгорая, и в сумасшествии кричать:
   Предать! Обет забыть пред искушеньем, себя безумцем нарекать.
   Предать, пред взгляда жизненным давленьем, тебя в ночи одну ласкать.
  
   Я видел пламя прегрешенья, обреченный пеплом стать,
   У курса жизни два стремленья, и за один пришлось распять.
   Грешить! Чтоб пламенем горела та мерзость позади меня.
   Грешить! Да так, чтоб в жилах кровь кипела, как плодородием земля.
  
   В вечности тебя бы знать, милостью тебя б пленить,
   Но как прискорбно умирать и тебя боготворить...
  
  
   Ураган
  
   Небо сверкает в стальных переливах,
   И плещется море в пределах мечты,
   И саваном мнимым застыли в мотивах
   Осколки озябших приливов весны.
  
   И сладостный ветер играет с волнами
   В преддверии бури чуть шепчет струна.
   Горы подножье завалят камнями,
   И с дрожью огня вдруг погаснет свеча.
  
   Дрожащее небо заплачет мечтами,
   И яростью жизни зарядит гроза,
   А город, заросшими дымом бровями,
   Нахмурится в миг и увидит меня.
  
  
   Любовь и разум.
  
   Моя судьба покрыта тайной,
   А дух блуждает меж миров,
   И выбор стал небесной карой
   Любовных тайн и пиров.
  
   Мой разум отрицает чувства,
   Он знает ненависть и боль,
   Но мое сердце непослушно,
   Пытками, творит любовь.
  
  
   Оборотень
  
   Забытый блеск прелестных глаз
   Мне вновь является виденьем,
   И лишь сплетенье горьких фраз
   Мой мир считает преступленьем.
  
   И в мире бесконечных грез
   Я стану лишь щепоткой пепла,
   Так на штыках бессмертных роз
   Блестит душа рубином лета.
  
   Впиваясь в шею, словно боль
   Застынет остреё кинжала
   А ненасытную любовь
   Затмит печалью дым пожара.
  
   И в вечности останусь я,
   Лишь тенью ночи между нами,
   И выжидающим тебя
   Горящими во тьме очами.
  
   Свободолюбие
  
   В эту эпоху на правила - мода,
   И чтобы в жилище своем не почить,
   Что нужно от жизни мне? Только свобода!
   Я пришел в этот мир, чтоб ее получить.
  
   Не быть мне заложником ваших объятий!
   Мне душно сидеть в пресловутых стенах!
   Пусть быть мне виновником ваших проклятий,
   Но путь мне предписан на небесах.
  
   Словно узник в плену у ехидного взора,
   Я вами рожденный, но все ж не слуга!
   Не осилить и в век вам такого напора!
   Поэт! Я свободен! Так будет всегда!
  
  
   Одержимый
  
   Отстаньте духи с вашим адом!
   Мне тошно слышать голоса!
   Нельзя в мозгу сидеть задаром
   И лизать слезой глаза.
  
   Спускайтесь в ад с моего рассудка!
   Ныряйте в серные пруды!
   Я проклят? Боже, что за шутка?!
   Они пьют кровь моей судьбы.
  
   Умрите все те, кто мне должен!
   В припадке потекла слюна.
   Мой путь лишь войлоком проложен.
   За что?! За что вы так меня?!
  
   Оставьте ваши препараты!
   Они лишь сном скуют меня
   В дурмане грез моих, фрегаты
   Склюют блестящие глаза.
  
   Я не виновен в своем горе!
   Оно как плешь в моей судьбе.
   Тоните все в своем же вздоре!
   Я буду жить в своем уме!
  
  
   Звезда
  
   Звезда одинокая висит на небосклоне
   Последствием заката явилась в синеве
   А я лежу, любуюсь, на пригорка склоне,
   Её печали юной в задиристой душе.
  
   Беззвучен ее шепот и холодны слезы
   Она любви не знает, не знает перемен.
   На её лучах простыли метеоры
   Как осколки льдинок в мерцании проблем.
  
   Но небо пробуждает движение планеты
   И разразятся пением сотни огоньков.
   Блуждают между ними незваные кометы,
   И затерялась звездочка в упорстве новичков.
  
  
  
   Падший ангел.
  
   Меж раем и адом, в плену пустоты,
   Отравленный ядом твоей красоты,
   Блуждаю по краю извилистых змей,
   И таю как воск я, в объятьях лучей.
  
   Свет солнца мне вскоре оплавит крыла
   Как в божьем укоре дрожит синева.
   Как слезы прольются на знойный песок,
   Так боль разобьется о твердый висок.
  
   Это дьявол привел мне людскую жену,
   Вокруг пальца обвел и мою белизну.
   Я влюбился, опешил, чем вызвал твой гнев
   И судьбу изувечил от боли прозрев.
  
   Но я принял раскаянье, вкусив эту боль
   Ее образ меня обжигает и вновь.
   Я, прыгну на луч, устремлюсь в небеса,
   Где над сыростью туч пусть слезятся глаза.
  
  
   ...Ты....
   Ты была королевой моей любви
   Под шепот осенних перьев.
   Ты распустила моей души
   Листву обнаженных деревьев.
  
   Осени холод и злые дела
   Разукрасили наши просторы,
   Ты взяла мою душу под удила
   И умчалась к сверканью Авроры.
  
   Даже молитвы и времени прыть
   Не затянут и пленкой раны.
   Словно бриллианты, небесная сыпь
   Осыпает всю суть моей драмы
  
   Ты была королевой моей любви
   В седине непокорной метели,
   Ты заснула под плачем надгробной плиты
   В уютной и мягкой постели.
  
  
   Двоичная тюрьма.
  
   Словно тени ложатся на душу пустую
   И память оближет под цифрами мозг.
   Я привыкну к мотиву на песню пустую
   И увижу шлейфованый матрицей лоск.
  
   Будто машины мчатся навстречу
   Моим неисполненным с детства мечтам.
   Я жму на курок, и раздастся картечью
   Выстрел надежд, словно дань небесам.
  
   В этих краях нет ни сил, ни надежды
   И правят людьми только ноль и один.
   Смотрите! Вокруг лишь слепцы и невежды
   Их ударил мечом цифровой паладин.
  
   Мы попали под власть мировой паутины,
   А те кто, противясь, остались вовне,
   Обдуваются ветром железной пустыни
   Их учесть истлеть в ледяном серебре.
  
   Мы просим ответ у двоичной системы
   Живя под процесс оцифровки души.
   Блуждаем в сенах безразмерной аферы
   Греясь под солнцем двумерной луны.
  
  
  
   Разум времени.
  
   Свяжи меня веревкой слов,
   Обвившей, как будто лозой, бойкий разум,
   Омывай меня струями пламенных снов,
   С открытым во лбу каменеющим глазом.
  
   Раздели мою жизнь в очертании веков
   Поведай всю драму истлевшей печали,
   Свяжи в своем сердце цепочки оков,
   Сжимающих жизни, эпохи, морали.
  
   Не пытайся искать меня в стрелках часов
   Я всегда нахожусь у тебя за спиною.
   Жизнь есть ничто, только чаши весов
   Играющих вечно в разлуку с тобою.
  
   Ты не видишь меня, ощущая мой бег,
   Пусть смеются сейчас надо мною злодеи,
   Их время идет и кончается век,
   А бессмертны лишь только идеи.
  
   ...Булгакову...
  
   Он созерцал волокна жизни
   Зная суть людской души,
   Сожженный, в пламени отчизны -
   Под красным флагом тишины.
  
   Он как таинственный свой Мастер,
   Но, словно Воланд - господин.
   Потому, героев красит
   Или превращает в дым.
  
   Он как кудесник создающий
   Из пустоты букеты роз,
   И словно ангел вопиющий
   О красоте небесных проз.
  
   Великий призрачный мотив
   Играл судьбой его как картой.
   Был дух и резов, и строптив
   А сердце стало лишь оплатой.
  
   Оплатой за его талант
   За смысл найденный во тьме
   Всю жизнь затмил лишь прейскурант
   В театра двойственной тюрьме.
  
   Судьбы безмолвные качели
   На рампе раскачали боль.
   И литераторов ступени
   Обжигали словно соль.
  
   Кидали из огня да в полымя
   Топтали жизненный роман,
   Но богом избранное имя
   Не съест рыдающий туман.
  
   Ведь он лишь истину постиг!
   Но жизни гению не дали!
   Его топили каждый миг,
   А он все молвил - "Чтобы знали..."
  
   ***
   Такое сильное слово - "виновен",
   Еще хуже, чем "виноват".
   Пускай, и один у них корень,
   Но смысл на разный лад.
  
   Когда от судьбы убегаешь,
   Иль в обиду что-то сказал,
   "Виноват", в оправдание свяжешь,
   В покаяние глазки подняв.
  
   А когда же "виновен" воскликнут,
   Тогда же смахнут за порог,
   Или браслеты смыкнут,
   И сотрут горизонты дорог.
  
   Такое сильное слово - "виновен",
   Еще хуже чем "виноват".
   Пускай и один у них корень,
   Но смысл на разный лад.
  
  
   Удар судьбы.
  
   Минуя пугающий лик коридоров,
   Плывя под глубинами древних эпох,
   Сквозь непристойность нелепых раздоров,
   Чтоб подчеркнуть мой незримый итог.
  
   Вливаясь в то время, где жил я прозреньем
   Втекая ручьями под натиск судьбы,
   Обтачивал камни пророчащим зреньем,
   Отбеливал фибры беспечной души.
  
   Увидел свои основные ошибки
   Испивши презренья с многих сторон,
   Все это, постылые черные пытки,
   Которые всем причиняют урон.
  
   Пусть каждого бьет этот мир по их нравам.
   Жестокость - лишь клякса на чистой душе.
   Ведь каждый владеет незыблемым правом
   Ударить судьбу по "колючей" щеке!
  
   За что?
  
   За что меня так мучить сладко
   И почему забыть невмочь?
   За что любить тебя так гадко,
   И почему не выгнать прочь?
  
   За то, что я ни был удачлив,
   За то, что сердцем уязвим,
   За то, что слишком зол и алчен,
   За то, что вовсе нелюдим.
  
   Ведь это я такой подонок,
   Ведь это я безмолвный плут,
   Ведь это я с тобой так робок,
   Ведь это я с тобой так глуп.
  
   Ведь это ты, небезразлична,
   Ведь это ты не ждешь меня.
   Пишу тебе на память, лично:
   Я все равно люблю тебя.
  
  
   Сон.
  
   Вливается в окна ночная зола,
   Как будто удавкой из ртути,
   Вливается в глаз золотых купола
   И давит хрустальные сути.
  
   Звон темноты опьяняет сознанье,
   Манит уйти за пороги систем,
   Ласково, плавно он лижет сознание
   И запрет на засовы оковы проблем.
  
   Накроет плащом все ошибки и страхи,
   И, образом, нежно, целуя глаза,
   Вливается в ночь как ожившие птахи,
   Которых заменит в сознанье гроза.
  
   Здесь властвует сон, он души очертанья,
   Наброски оживших до боли картин.
   Откроет он дверцы под глубь мироздания
   Впуская за стекла холодных витрин.
  
   Но, снова, с рассветом вернутся обратно
   Все наши ошибки проблемы, и страх.
   Жить ради сна чрезмерно занятно.
   Тонуть в этих новых нетленных мирах.
  
   Декаданс
  
   Мой бред застынет в тишине темной комнаты,
   Под улыбку злобного острого месяца.
   Его лезвие режет лучами небесные локоны,
   И в углу моего мозга демоны бесятся.
  
   Приветствую тебя, каменная плита моего надгробия.
   Ты холодна, черна и пуста.
   Словно жизнь была мыслью живого подобия
   И разбитой в любовь, чья в веках красота.
  
   Я лишил себя радостей этой ничтожной планеты,
   Обменяв кандалы на живую свободу.
   Там где мчатся к светилу святые кареты,
   Разбивая мечты о небесную воду.
  
  
   Часть 3. О жизни этой....
  
   Есенин
  
   На Новодевичьем его не положили,
   Когда в год 25й его убили.
  
   Он говорил: их было 26
   Тех, чьи могилы пескам не занесть.
  
   Он был прав, но он так ошибся,
   Ведь был он совсем один.
   Может правда, в нем черт ютился
   И в цилиндре за ним ходил?
  
   И водил он пальцем по мерзкой книге
   Которая была в конце.
   Осуждал себя за грехи и интриги
   В своем беспокойном лице.
  
   26 их было, а он был один
   Голубоглазый скандальный блондин.
  
   Не выдержал он и пал,
   Ведь в лоб прям, пришелся удар.
  
   Все помнят, конечно, тот
   25й кровавый год.
  
   Когда самый громкий поэт
   Увидел мерцающий свет.
  
   Тогда же он был убит
   Об этом весь мир говорит.
  
   26 их было, а он был один,
   Что пером так орудовал громко.
   Голубоглазый скандальный блондин
   И на шее его веревка...
  
  
   Смысл.
  
   ...И вновь от рождества до тризны,
   Мы ищем сущности ответ.
   Мы все теряем смысл жизни,
   Узнав, что смысла в жизни нет.
  
  
  
   Раздумья в ночи.
  
   Иду дорогой лунною,
   Пустынною, безлюдною.
   На встречу не души.
  
   Звучит на сердце песенка!
   Трещит судьбы вся лесенка
   И жизнь мою крушит.
  
   Со мной дорога лунная,
   Не одинок! Безлюден я!
   Навстречу не души.
  
  
   ***
   Все пути замыкаются в кольца
   На запястьях холодных равнин,
   Где души поднимается солнце
   И парит в синеве Херувим.
  
   Я клейменный, с печатью на сердце,
   Пробиваюсь сквозь рощи пруты,
   К той далекой, утерянной дверце,
   За которой не ждешь меня ты.
  
   Каждый вечер, рождаясь луною
   Запекается кровь на струне,
   Будто время, своею дугою
   Распоясало душу мне.
  
   Где в ночи поднимается солнце
   И парит в синеве Херувим,
   Все пути замыкаются в кольца
   На запястьях холодных равнин.
  
  
   Борьба сердец.
  
   Не буду размешивать мозг тебе ложкой,
   С улыбкой пойду постою в стороне.
   Закрою глаза и как мраморной крошкой,
   Играя в волос твоих звонкой струне,
  
   Наполню душой кровяные потоки,
   Любовью, окутав терновый венец.
   Очей твоих нежных хрустальные стоки,
   Слезой отражают печальный конец.
  
   Расколется мир и на стыке ветров,
   Схлестнемся потоками душ воедино.
   Взорвемся фрагментами новых миров
   Вливаясь биеньем сердец в поединок.
  
   Не буду я виться в объятьях лозою
   Сердце мое разорвется и в миг,
   Расплавится время стальной сединою,
   Распутьем фальшивых и горьких интриг.
  
   Бестактно и глухо биенье сердец,
   Срываются с уст молитвы.
   Я не холодный, безумный подлец
   Но в тылу затуманенной битвы.
  
   Бог с вами!
  
   Бог с вами!
   Добра вы не помните!
   Путями
   Плутайте и бродите.
   Зачем
   Вы так щедро нас судите,
   Себя
   Изменяйте и губите?
   Зло
   Как клеймо вашей памяти.
   Тепло,
   Лишь на ненависть тратите.
   Зачем
   Вы так щедро нас судите,
   Себя
   Изменяйте и губите,
   Путями
   Плутайте и бродите?
   Бог с вами!
   Добра вы не помните!
  
  
   Небесная река
  
   Струится река в голубом поднебесье
   Грань осветили мне воды побед.
   Где же тот мир? Где мое равновесье,
   Что видел, когда верил в новый рассвет?
  
   Обжигает мне ступни лишь пламя надежды,
   Струится в потоках небесных любовь.
   Ведь веру всегда отбирают невежды
   И ненависть в сердце впивается вновь.
  
   Пусть спорят о добром и злом лицемеры,
   Заставив усердно плескаться во мгле,
   Любовной дуги не назначено меры,
   Нет граней в наполненной страстью игре.
  
   Что спорить о вере? И в лучшее время
   Ломаются взгляды, меняется суть,
   Вера, как жизни изящное стремя,
   В нем протекает отчаянный путь.
  
   Вливается в реку живая надежда,
   Она как хранитель горячих сердец.
   Ее не сломает ни зло, ни невежда.
   Надежды в веках не начертан конец.
  
   Что ждать и рыдать о былом равновесии
   Мой крик оживет, и расплавится вновь!
   Струится река в голубом поднебесье
   И правят там Вера, Надежда, Любовь.
  
  
   Всадник.
  
   Всадник, ты умер, теперь улыбнись!
   Рубины плаща пропитались коварством.
   Стеклом на очах, взор направленный ввысь,
   С застывшим на лике холодным лукавством.
  
   Солнца корона сверкает так близко,
   Галопом несись на коне и плыви.
   И небо высоко, но все-таки низко.
   А жизнь так близка, но как будто вдали.
  
   Несись в поднебесье и, синь рассекая,
   Забудь, кем ты был на соленой земле
   Это лишь сон, и кошмар изрекая
   Развеется стон, отражаясь в тебе.
  
   Ты слышишь покой и летящее эхо?
   Твой образ так плавно скрывается в тень
   Всадник, ты здесь! Без печали и смеха
   Закрыт твой последний сияющий день.
  
  
   ***
   Эх, пригрел я гадюку на сердце.
   Это больно и так ядовито!
   На ее извивавшемся тельце
   Мои нервы играли убито.
  
   Я не знаю, куда же мне деться,
   Дорогой владеет лишь дым.
   А может к гадюке пригреться
   И сгинуть в душе молодым?
  
   Но она не достойна упрека
   И моих ограниченных лет.
   Пусть кусает, шипит без намека!
   Ведь за тьмой всегда следует свет.
  
   Ни к чему в этом мире быть гневным
   Он не крестит своих сыновей.
   Быть пылающим надо, надменным.
   Под печатью скандальных идей.
  
   Без вас.
  
   Моя госпожа,
   Вы так робки, что сводит дыханье.
   Моя госпожа,
   Вы фигурные скобки рисуйте на минус и плюс.
   Моя госпожа, ни к чему истязанье!
   Оно вас изводит, а ложь украшает.
  
   К чему все наивные флейты
   Играют в душе заклейменной?
   Зачем наливаются кровью влюбленной
   Вены мои?
   Я не прав, что родился на этой планете!
   Ведь лгать я способен лишь только себе.
  
   Моя госпожа, вы умчались в карете,
   И бросили вниз полный горести взгляд.
   Моя госпожа, ваша ненависть яд!
   И нет в этой жизни мне больше спасенья
   Без вас.
  
   Циник
  
   Ах, циник! Зачем тебе мир?
   Может за тем, чтобы жить?
   Знай, циник, тебе безразличен пир,
   Где тебя все равно не будут любить.
  
   Ты же знаешь,
   Что пропасть и бездна, разные вещи.
   Судьбу не обманешь,
   Она нелюбезно возьмет тебя в клещи.
  
   Ты видишь, циник, этот рассвет?
   Смотри, прожигай его взглядом.
   Далекий, пустой, будто призрачный свет,
   Он вдали, но с тобою рядом.
  
   Это, циник, пустой разговор,
   Что любовь, как рассвет, далека.
   Ты несчастен и пуст - это твой приговор,
   Он в груди как осколок стекла.
  
   Ведь он тоже был частью витрины когда-то
   Но время прошло, и угасла свеча.
   Теперь же он смотрит из урны на брата
   Внутри неразбитого лоска стекла.
  
   Ты, циник, однажды поймешь, что был гордым,
   И в бокале вино не изменит лица.
   Виновник несчастья, с собой ты был подлым,
   И жил, словно ждал неизбежность конца.
  
   Теперь, ты добился, чего хотел?
   Ты, циник, забыл тех, кто был на дороге?
   Ты видел лишь пыль, испарившихся дел,
   А счастье плыло у тебя на пороге.
  
   Только ты так хотел умереть,
   Что забыл свою жизнь в одночасье.
   Ты, циник, так долго и слепо страдал,
   Чтобы впредь возвращалось ненастье.
  
   Так, что получил ты от этой жизни?
   Хруст костей? Может сдавленный крик?
   Ты, так тихо, лежал на тризне
   Своих же порочных интриг.
  
  
  
   Верность и вера.
  
   Теперь лишь мы с тобой одни
   Даже господу милы.
   Пусть в эти хмурые дни
   Сквозь тучи увидим мы крылья луны.
  
   В этой стране, на тропе покаянья,
   Скорби, и грусти, и нашей любви,
   Мы слышим различные толкования -
   Привитые догмы, истертой степи.
  
   Где в зимнюю стынь мы играем с морозом,
   Где щеки краснеют, а губы горят,
   Где утром встречаемся с мусоровозом,
   Где даже отходы, деньгами блестят.
  
   Довольно мне этой наскучившей жизни!
   Хочу я уйти, да душа горяча.
   И снова я радуюсь верной отчизне,
   Которая думает: "Верен ли я?"
  
   И снова ударят по снегу морозы,
   И вновь заворкуют льняные ветра.
   А ты, как грааль окровавленной розы,
   Как чаша, которая так далека.
  
   Где стынут упрямые крылья заката,
   И слышится рев ядовитых карет.
   Где жизнь глубока, но, как крыша, поката,
   А я лишь один неизвестный секрет.
  
   Уйти бы от этой наскучившей боли.
   Хотелось рубить мне проблемы с плеча!
   И вот я с тобой, как актер в новой роли,
   А ты все гадаешь: "Верен ли я?"
  
   Открыть свою душу, лишь той, кто любима -
   Это и есть то, что шепчет луна.
   Она так божественна, неповторима,
   Как чаша, которая так далека...
  
   Вкус твоих губ, он всегда слаже меда,
   А ты как икона, как вера моя!
   Пускай, я не верую в бога,
   Зато я поверю в тебя.
  
  
   Победа
  
   Там на крестах наше знамя алеет,
   Дрожа и стекая в смертельном огне.
   Серп этих битв и в веках не истлеет
   В пурпурных глазах и родной целине.
  
   Маком взрастет то смертельное семя,
   Иссякши на залпах орудий людских.
   Свернется, как кровь, на удавке то время,
   В осколках снарядов и взрывов сухих.
  
   Оно лишь внутри, словно дышащим жаром,
   Напомнит, что жизнь и герои одни.
   Они одержали кровавым пожаром
   Победу в те знойные адские дни.
  
   О жизни этой...
  
   Когда спасение игра и разум рвется в вечность
   Одно лишь слово - слово "ерунда", заставит петь о жизни этой.
  
   Мы как фигуры - в разных рангах и в клетке шахматной доски,
   Идем на выбор лишь в фалангах пальцев мертвенной тоски.
  
   Шагаем в мир не знав ответа, на вопрос: "Зачем идти?"
   Чтоб в сладком омуте рассвета испить искомые пути?
  
   Зачем тогда искать ответ, не видя доказательств?
   Но в каждый миг один билет становится бессмертным.
  
   Ведь после смерти не умрешь! Но что нас ждет за гранью?
   Не думай! В будущем поймешь, холодной тихой ранью...
  
  
   Пески счастья
  
   Был веселый и буйный мальчишка,
   Он смеяться всегда любил.
   Неухожена дикая стрижка,
   А взгляд, словно бешенным был.
  
   И он мчался по светлым просторам
   Своего же родного двора.
   Играя ребяческим взором,
   Он видел в газонах луга.
  
   Он летел сквозь недели и годы
   И смеяться всегда любил,
   Но во время плохой погоды,
   Печален он был и уныл.
  
   Был уверен и знал, и он клялся,
   Что не будет любить никогда,
   А потом за любовью он гнался,
   Но нагнать все не мог никогда.
  
   И он мчался по хмурым дорогам,
   Что были в его руках,
   И скандалил с невидимым богом.
   Об ушедших на веке днях.
  
   Был веселый и буйный парнишка
   Но печален он был и уныл.
   Неухожена дикая стрижка,
   И он так безысходно любил.
  
   Говорили ему: "Да забудь ты!
   В мире много прекраснейших дам"
   Но в тяжкие все минуты,
   Он лишь с ней и бродил по лугам.
  
   Горький чай для него был терпким,
   Словно небо плыл потолок,
   Он был худ, но по-своему крепкий
   Этот светлой души паренек.
  
   Он мечтал о полуденных далях,
   О богатстве ушедших тех дней
   О растаявших дружеских стаях,
   Но все больше он думал о ней.
  
   И он мчался по хмурым дрогам
   Что были в его руках,
   И скандалил с невидимым богом,
   Об ушедших не веки днях.
  
   И в летние дни и в стужу
   Бродил он за ней, словно тень.
   От чего так метель кружит
   В этот знойный и летний день?
  
   Но как-то под сумрачным пеплом
   Он упрямо пошел вперед,
   К той, кто в сердце застыла пеклом
   И растопила в груди лед.
  
   И он шел вдоль зеленых газонов,
   Что как сочность весенних полей.
   Под песню удушливых стонов
   Чтоб снова признаться ей.
  
   Был веселый и буйный парнишка,
   И ее всегда так любил.
   Неухожена дикая стрижка,
   А взгляд, словно бешенным был.
  
   И сейчас, словно, плещет он страстью
   Снова весел тот бешеный плут,
   Но любовь, ведь как золотом красит
   Песчинки счастливых минут...
  
  
   Шепот леса
  
   Там где горы высоки и круты,
   И в озерах блестят небеса,
   Как в печали сгорали минуты
   И шептали сырые леса:
  
   "Заходи, заходи милый странник,
   И не надо так злобно смотреть.
   Натерпелись мы бешеных паник,
   Не хотим мы их видеть и впредь.
  
   То, что в сердце горит, мы потушим
   И пресытим осенней листвой.
   Мы печаль твою небом заглушим
   И будем идти за тобой"
  
   Заиграли, вдруг, кроны деревьев,
   С подернувшим их ветерком,
   И их листья, как кисточки перьев
   Избавят меня от оков.
  
   Не достанусь я темному лесу!
   Буду дома, в окошко смотреть,
   Как играет холодную пьесу
   Золотая осенняя медь.
  
   Моя страна.
  
   Страна моя далекая,
   Страна моя родная,
   Ты самая широкая,
   Ты самая большая.
  
   В тебе поют росинки
   И плещут родники,
   Рождаются улыбки,
   Смеются ручейки.
  
   И там, ни чистом поле,
   Разбудит ветер рябь,
   И как в открытом море
   Родит на коже зябь.
  
   И небо ледяное
   Утопит чистый взгляд
   Такое дорогое,
   Как точеный бриллиант.
  
   Страна моя любимая,
   Страна моя живая,
   Ты самая красивая,
   Ты самая большая.
  
  
   Авария.
  
   Приуныли ночные дороги,
   Загрустил полуржавый металл.
   Вон, синеют на небе пороги
   О которых я и не знал.
  
   Где-то в поле шумит злая крыса,
   Ей клыки, прям, желанье точить,
   И в белках моих глаз из риса
   Утопает вся дикая прыть.
  
   Зажигает вновь небо огни,
   И давит на нас словно бремя.
   Я разбился. Теперь внутри
   Протекает на звёздах время.
  
  
   ***
   Закружил нас водоворот
   Той любви, что так зла и так сладка.
   Я стоял у твоих ворот,
   А ты была как загадка.
  
   Ты не знаешь в жизни лишений
   И страшных до слез потерь.
   У любви все же, нет прегрешений,
   Только ты закрываешь дверь.
  
   Вот дурак, а ведь так размечтался
   О твоих шоколадных губах.
   В полумрак я с тобою мчался,
   Чтоб услышать в сердце "бах".
  
   Я никто и ничто, лишь букашка.
   Но, вроде с тобой я поэт.
   Ну и черт! Пусть измята рубашка,
   Я все равно продолжаю петь.
  
  
   Сквозь грани
  
   Я исчерпал своей силы лимит
   И налил в стакан огранку.
   Мой дух просто стонет, а сердце стоит
   И имя поставлено в рамку.
  
   Зачем я резвился на сочной траве,
   Когда был ребенком беспечным,
   И пулей метался в просторном дворе,
   Только друзьями замечен.
  
   Вся наша жизнь - это только колпак,
   Только линза преувеличений.
   На туфлях смеется над нами мрак
   Наших же приключений.
  
   Зачем же любил я, стирая системы
   И так же свободно блуждал между догм?
   Я выпил все силы своей проблемы,
   И только лишь суть забасила как гром.
  
   Исчерпаны мысли и смысл разбит,
   И имя поставлено в рамку.
   Бармен только скажет: "напился, лежит",
   Смотря сквозь стакана огранку.
  
  
   О тех, кто напился.
  
   Сегодня этот мир разрезает огни
   И словно как торт, раздает по кусочкам.
   Кусочек, пусть горькой, но моей страны
   Рассвет не встречает, а спит под заборчиком.
  
  
   Белая горячка.
  
   Я пришел и я напился!
   Мои очи полны алкоголя.
   В комнате черт резвился,
   Да и синий, такой, словно море.
  
   И блеснул в свете лампочки меч,
   Опустели на поясе ножны,
   Только я решил прилечь,
   Разрежу его позже!
  
   Отравитель
  
   У яда нет идентичности
   Он говорит: " я не тот, кто я есть".
   И как окончание личности,
   Смеется в бокале лесть.
  
   Яд, он совсем одинокий
   В беззвучье бледнеющих уст,
   Но ведь он не такой жестокий,
   Как последний предатель и трус.
  
   Так тепло обжигает желудок
   И смеется остаток вина.
   Да будь же ты проклят, ублюдок,
   За то, что так подло прикончил меня.
  
   Потеря
  
   Что любишь меня, я знаю
   Ты всегда так нервозна со мной.
   Это чувство подобно раю,
   Хотя, я там не был с тобой.
  
   Засели сознание, черти,
   И ты так близка, но я зол.
   Ты хочешь моей смерти,
   Иль, может, все это сон?
  
   Не надо так нервно царапать ладонь
   Ты хочешь сказать, то, что я и так понял?
   Быть может, все это слепая любовь,
   Которую я, как вино свое пролил?
  
   Скажи мне, ты знаешь о том,
   Как я потерял аналогию раю?
   В глазах твоих боль, а в душе моей гром,
   И то, что ты любишь другого, я знаю...
  
   Зараза
  
   Пепел седой луны,
   Как крылья немого пегаса.
   Как солнце моей страны
   Поешь ты мне песню, зараза.
  
   Я же, буду плясать
   Под пенья твоего дудку,
   И в стакане граненном искать
   Жизни своей шутку.
  
   А ты все поешь и играешь,
   Все качаешь мне головой,
   Как будто я пьяный странник
   Издающий звериный вой.
  
   Как будто седой убийца,
   Который мозги отсидел,
   И словно в глазах искрится
   Горя твоего мел.
  
   Пой же мне песню, зараза,
   Пусть я совсем не такой.
   Пусть луна тебе шепчет фразу:
   Я не такой плохой...
  
  
   ..Светофор...
  
   Дама сердца с давних пор
   Воздвигла снежные колоны,
   Все мигает светофор,
   Безумный и в нее влюбленный.
  
   Мигай, мигай, пока есть вера,
   Пока тебя кусает снег.
   Ну, где же ты шальная стерва,
   Ведь время ускоряет бег?!
  
   Мы безысходно все стареем,
   И стрелки бегают быстрей.
   Мы день за год прожить успеем
   И станем на десять старей.
  
   Пой же вьюга, пой мне песню.
   Дама сердца оглянись.
   Может сзади год за десять
   Утекает словно жизнь?
  
   Не каждому дается счастье,
   Любой на муки обречен.
   Как, две по сути разных части
   У горла с пламенным мечем.
  
   Любовь, она как скользкий мрамор,
   Ты лишь под ноги посмотри.
   Но кто-то ведь владеет правом
   Быть счастливым изнутри?
  
   Но ты идешь, смотря вперед.
   Упрямы призрачные дали,
   Все ускользает горизонт
   Под дымкой голубой вуали.
  
   А сзади мерзнет светофор,
   Который для тебя мигает.
   Он отдает лихой поклон
   И жизни без тебя не знает.
  
   Ты, дама сердца, с давних пор.
   Все тают снежные колоны.
   Пусть подпирает светофор
   Той крыши ледяные поры.
  
  
   ***
   Мне всегда говорили, что трусость подобна измене,
   Что тот, кто предатель лишь жалкий паскуда и трус,
   Учили тому, как вселять в человечество веру,
   И ждать, что насмешливый джокер воистину туз.
  
   Меня засыпали фольгой из пустых обещаний,
   Просили увидеть в разрухе царящей бриллиант,
   Но все жертвы янтарных побед и ярчайших желаний
   Платили душой, воздвигая финансовый ад.
  
   Не прав только тот, кто продаст всю судьбу ненароком,
   Пройдет за бушующим стадом туманных идей.
   Что сделала власть? Одарила лишь сроком и порохом
   Судьбы поверивших в счастье людей.
  
   Мне всегда говорили, что трусость подобна измене,
   Любили мечтать, но ведь это все было не так!
   Лишь изменник увидит удавку в навязанной вере,
   Только трус за обманом ворвется в убийственный мрак.
  
   Не жалею я тех, кто убийствами жизнь нам пророчил,
   Я знаю, придет озаренье и многим другим.
   Только тот, кто узнал, как кровавое море рокочет
   Обойдет все пожары, лишенья и дым.
  
  
  
   Не скули.
  
   Собака смотрит на меня и скулит,
   Ей страшно взирать на соленые муки,
   На то, как хозяин в костюме лежит,
   И слезами ловит холодные руки.
  
   Не бойся родная, я просто сгорел,
   Мне вся эта немощность так надоела!
   Что ж я от жизни увидеть хотел?
   И ты, вот, от боли моей околела.
  
   Черти все рвут мою душу на части.
   Даже мертвой собаке покоя нет в ночь.
   Не скули же родная. Мой сон в твоей власти.
   Храни же его даже если невмочь...
  
  
   Злое царство и поэт.
  
   Выпал мне в жизни билет в злое царство,
   И только поэт воспоет и его -
   Эту приторность мглы и несметность богатства,
   И пыль хмурых арок строенья сего.
  
   На башнях горгульи с гноящимся взглядом
   Осуждают мои озорные глаза.
   Они так скрипят, что аж давятся ядом,
   От завести тонет в пыли их слеза.
  
   Ведь только поэт может так горько плакать,
   И с чистой душой выдавать грубый смех,
   Проходить сквозь огонь и унылую слякоть,
   Нащупав на сердце желанный успех.
  
   Выпал мне в жизни билет в злое царство,
   Но мне он не станет терновым венцом.
   Эта приторность мглы и несметность богатства -
   Смерть, с переполненным жизнью, лицом.
  
  
   Посвящается моей бабушке
   Надежде Андреевне Гера.
   Нам всем тебя не хватает.
  
   Где плыву?
   Куда причалю?
   Ты не гнись
   Мое весло.
   Заметалось все печалью,
   Лодку в горе
   Унесло.
  
   А у горя,
   Как у моря
   Волны черные дики.
   И любовь, со мною споря,
   Погасила маяки.
  
   Ты плыви-
   Плыви далеко
   Спорь с туманом
   Над волной.
   Как мила -
   Так и жестока,
   Но жестока
   Лишь со мной.
  
  
   Мое вдохновенье
  
   Застынет в миг помады кровь
   В жарком, страстном поцелуе.
   С закрытыми глазами, вновь,
   Черву у меня ворует,
   Черт иль ангел, может быть.
  
   Страдал и грезил новой жизнью
   Лаконичной и простой.
   Вот только представляя тризну
   Я крикнул времени - "постой!
   И усмири нагую прыть,
  
   Я слышал, что за этим миром
   Есть иное полотно
   Где правит призрачная лира
   И строф, горячее перо,
   Перо с душой поэта".
  
   И отвечало время кратко,
   Иронично, но легко:
   "За этим миром есть загадка
   И есть гранитное чело
   Твоей, поэт, могилы.
  
   Но не забудь же ты о том
   Что судьбы, призрачны, но милы
   И знай, все будет, но потом
   Приложи ты только силы
   И душу не теряй в потоке дней".
  
   И ветер воет надо мной,
   Но я иду, сметая время,
   Ищу глаза иль кости той,
   Что как игла, и словно бремя
   В моей пылающей груди.
  
   Петля и пуля, лезвие и нож,
   Зачем их брать с собой под землю?
   В забытье, где гибнет даже ложь,
   А помнят только ливерные черви,
   Плотоядно чавкая во мне.
  
   Я приближаюсь к той, желанной
   Любимой, и в сердцах живой,
   И муза склонится как тайна
   С горячей пламенной душой,
   Как солнце на закате.
  
   Ударит тепло в ее радостном взоре
   Утонет, как сердце, между сток.
   Любовь, она как ветер в море,
   И приз за понятый урок -
   Урок, печальной жизни.
  
   Застынет в миг помады кровь
   В жарком, страстном поцелуе.
   С закрытыми глазами, вновь,
   Черву у меня ворует,
   Черт иль ангел, может быть...
  
  
   ***
   Вот и встало солнце.
   Эх, мне бы с ним проплыть,
   Вливать себя в оконца,
   Ласкать живую прыть.
  
   И взор, немного сонный
   И небо голубо,
   Весь мир такой свободный
   Как божье полотно.
  
   А во дворе, травою
   Раскинулась весна
   И утренней росою
   В глаза струит волна.
  
   Не плавать мне в том море
   Не видывать чудес.
   Пойду в блестящем поле
   Пить зарево небес.
  
   В мелу поступков.
  
   Я, вновь увижу моя Русь
   То, что вы зовете небом.
   Я в пыль дорожную влюблюсь
   И побегу туда, где не был.
  
   И, то ли, хмурит брови небо,
   То ли, вновь, зарядит град,
   Я все равно рисую мелом,
   Словно непогоде рад.
  
   Мои глаза закроет время,
   Что ни поведать, ни сплясать.
   По-своему радость, тоже бремя,
   Как кораблю морская гладь.
  
   Такое слово - Родина,
   Прям хочется обнять.
   Пускай она юродива
   Все намертво стоят.
  
   Скребет мой мел затейный
   По линии судьбы,
   Вычертив последний
   Кирпичик слова "бы".
  
   Черчу я белым мелом
   Слов гнилую рябь
   Чтоб плакать с хмурым небом,
   Да градины считать.
  
   Татуировка.
  
   Мерзкая, кровавая и подлая чертовка,
   Не смыть тебя водицей, не вычистить временем!
   Впилась мне под кожу гнилая татуировка
   И молит меня не считать её бременем.
  
   Высосет из тела жизненные соки,
   Плутовка, как вампирша, ненасытная!
   Тебя б в тюрьму, да стерты сроки,
   И жизнь как будто вечность первобытная.
  
   Зачем? Зачем тебе роптать без умолку?
   Паршивая, гнусная узорная рать.
   За курганом моим, ты, подобная волку,
   Будешь меняться и пропадать.
  
   ***
   Ветер гуляет по полю
   И холодно даже зиме.
   Гонит корабль по морю
   И ищет покоя во тьме.
  
   Но тот, кто взывает к народу,
   Как мороз прилипает к рукам,
   И плохую для сердца погоду,
   Словно кровь, наливает в бокал.
  
   Упивается сладостным соком
   И хохочет в своем дворце.
   Его время подобно блокам,
   И румянец на бледном лице.
  
   Закрывает он дверь на засовы
   И плетется к себе в гроб.
   Пошатнул он людские основы,
   Пережил и смертельный озноб.
  
   Этот мир не настолько бледен,
   Хоть омыт он потоками слез.
   Пусть над жизнью смеется Ленин
   И щеки кусает мороз.
  
   За мной.
  
   Ты всегда пришита к моим ногам,
   Оттого ты знаешь, где я оступился.
   Эх, был бы я задира и хулиган,
   Тогда бы, ей богу, от пули свалился.
  
   Нет, ты все бродишь в тиши одинокой,
   Во мраке и в драке с моею судьбой.
   Ты хочешь застыть в темноте волоокой,
   Но так же идешь в затуманенный бой.
  
   За мной по пятам и во тьме исчезая,
   Взрываясь внезапно в слезах фонаря,
   Ты, тень, на асфальте лежишь, словно тая,
   Но все же ведешь за собою меня.
  
   Нет, не расскажешь ты новых историй
   И будешь, безмолвна, словно зарница.
   Так же как я, ты в пучине бездолий,
   Бродишь за мной, чтоб не смел оступиться.
  
   Ну что ж ты молчишь, иль совсем онемела?!
   Ты мне хочешь сказать, каким был я глупцом?
   Ты лежишь, в очертании черного мела,
   Желая промолвить мне что-то без слов.
  
   Ну, давай, давай же брани меня прытко
   Хватит облизывать грязную память золы.
   Ты же знаешь, что я погрузился зыбко
   В черные руки каменных недр земли.
  
   Так что ж ты стоишь, может, мне подашь руку?
   Ведь черти все тянут меня в тихий омут.
   Тень, ты продалась искусному духу,
   Да так, что фонарные слезы тонут.
  
   Ах, боль, ты все реже стучала бы в сердце,
   Но, в мыслях о смерти мене тень говорит:
   "Нет, не коснешься ты призрачной дверцы,
   За ней пустота, и ты будешь забыт.
  
   Ведь ты не такой, чтоб сдаваться на поле,
   Ты даже не хочешь погибнуть в бою,
   Ты любишь победу, как бриз в синем море
   И если придется, разрежешь петлю".
  
   Тень, ты ведь сажей припала к ногам
   И снова вкусила, мерцания света.
   Ну что ж, если жить, то придется нам
   Вместе иди, вдоль морозного лета.
  
   Чайка
  
   Злое море меня укусило!
   Взбесилось, и пена на гребнях волн.
   Как злая собака ластилась игриво,
   Так воды топили шипящий горн.
  
   Пускай, я не тот, кто я есть,
   Но может, потом им буду.
   Зачем же кусать и есть
   Мою полуночную думу?
  
   Когда-нибудь капли вина
   Засмеются и в вашем бокале.
   Но ведь в том не моя вина,
   Что вы их как море кусали?
  
   Не я же виновен в том,
   Что в душу плюете украдкой?!
   Вы сжигайте родильный дом
   И губите слов зачатки.
  
   А море, такое зеленое,
   А чайка, такая серая,
   Грязная и опаленная
   Давно уже ни белая.
  
   Она как поэма, бойка,
   Но не так к кислоте бежит.
   Ей осталась, одна помойка
   И она над нею кружит!
  
   Может вкусно питаться там,
   Где испорчено все и избито?
   Видно, воды, своим волнам,
   Приказали покушать сытно.
  
   Злое море кусало чайку!
   Это травма в ее душе.
   Как порвав на груди майку,
   Просят кого-то: "зашей".
  
   Ведь шрам, он всегда остается,
   Сколько его не пугай.
   По ночам он кричит и плюется,
   И стирает дивана край.
  
   Прям ночью: шмяк на пол!
   И как законченный интеллигент,
   Я буду ругаться матом,
   В тот полный обидой момент.
  
   Где вы инертные боги?
   Не уж то забыли совсем?
   От чего так со мной строги?
   Скажите, им завидно всем?
  
   Видно, злобная пена волнам
   Откусила могучие гребни,
   Оттого так печально нам
   Выносить из извилин бредни.
  
   Как носилки используем их,
   И кормим ту серую чайку,
   Нам жалко душевнобольных,
   Им море погрызло майку.
  
  
  
   P.S.
  
   Все на кого-то похожи,
   Я на кого-то похож.
   От страха - мурашки по коже
   От стужи - неверная дрожь.
  
   Наверное, все мы когда-то
   Мечтали о жизни иной...
   Увы, но различна оплата
   За мир и душевный покой.
  
   Всё не решается силой
   И порох давно отсырел.
   Порой, только слово милой
   Заставит отвлечься от дел.
  
   В дом, безусловно, катит
   Нашей души колесо.
   Слышится слово: "хватит"
   И говор наивных часов.
  
   Не безразлично все же?
   Ведь нам этот говор не чужд.
   От него морщинки на коже
   И рождение маленьких нужд.
  
   Я тихо сижу дома.
   Тоскливо быть в чьей-то тени.
   В окна смотрю, снова:
   На ночь и ухмылку Луны.
  
   Стоит душой улыбнуться,
   Все будет. Так шепчет луна.
   Приятно ведь с мыслью проснуться
   Что кто-то похож на тебя.
  
   12.08.06
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"