Шесть молодых сильных женщин и Тийяоки несли на головах и плечах плетёные мешки и корзины с едой и материей из луба. Жак с Жаном Маду и Алонсо следовали за ними с небольшими заплечными мешками для еды и припасов к оружию. Арбалеты и пистолеты были спрятаны в мешки, а сами они шли лишь в набедренных повязках и башмаках. Тела обмазаны соком какого-то растения, которое делало кожу странно коричневой с бурыми полосами. А лица и вовсе казались страшными и неузнаваемыми.
Они переправились на правый берег реки, углубились в лес по едва заметной в подлеске тропе и быстро продвигались вперёд, соблюдая молчание и тишину.
- Ну и бабы! - голос Жана Маду звучал загадочно тихо, почти шепотом. - Мчат с таким грузом и не останавливаются на отдых.
- У них жизнь такая, Жан, - ответил Алонсо. - Вся жизнь в тяжелом труде и для них пронести груз десять часов не является чем-то ужасным. И тому же они спешат до ночи управиться.
- Стоит ещё раз уточнить у этой девчонки местность. Тибо говорил, что там у реки есть возвышенность футов под тысячу. Там устроим наблюдение и решим, как лучше действовать. - Это говорил Жак Маду, который уже сейчас переживал за то, что придётся остаться в сельве на день, а то и больше.
- Когда подойдем поближе к разработкам, тогда и уточним. На месте это легче сделать, - ответил Алонсо. - К тому же надо еще уточнить положение и возможности индейцев, которые там работают. Их ведь тоже можно использовать для своих целей. Ведь и им перепадет от нас что-то стоящее.
- Лучше поберегите силы, чем попусту тратить их в бесполезных сейчас разговорах, - заметил Жак с некоторым раздражением.
- А чего молчать? Так хоть время не так томительно течёт, да и усталость за горло не берёт, - недовольно заметил Жан.
Всё же товарищи примолкли, каждый погрузившись в свои мысли. Потом, уже после обеда, который проходил так быстро, что никто особенно и не почувствовал, что отдохнул, Тийяоки сказала:
- Много я ходить быстро. Хорошо! Много солнца быть нас.
- Что-то я плохо её понимаю, - озлился Жан Маду.
- Она говорит, что мы идём быстро и времени останется у нас много до вечера, - отозвался Жак. - Это и для нас хорошо. До захода можно рассмотреть всё поподробнее. Может, и на ночь будет работа.
- Местность там гористая? - спросил Алонсо девочку.
- Гора, да. Много гора. Низкий гора. Много камень.
- Тийяоки, ты потом нам расскажешь, как там твои мужчины поживают, - сказал ей Жак, стараясь говорить медленно и не коверкать слова, сам-то он не очень мог говорить на испанском.
- Тийяоки говорил. Узнал, говорил. Ждать я.
- Ну и тарабарщина! - воскликнул Жан Маду, тоже плохо понимая девчонку. Часа за два с небольшим до заката, Тийяоки остановилась. Она глянула на Жака, обвела остальных глазами.
- Дальше стой. Дальше я сам. Много ты, - она обратилась к Жаку, - ходи гора, -и она опять указала на видневшуюся возвышенность чуть впереди. - Я иди гора, говори нал отец, много отец, ты, - и она указала на грудь Жака. - Понять?
- Невозможно её понять! - воскликнул Дан Маду.
- Погоди, - вмешался Алонсо. - Я, кажется, понял. Она сказала, что придёт к нам на гору и всё расскажет. Так, Тийяоки? - спросил он девочку.
- Да, да. Ты понять. Хорошо. Я иди, - и она махнула рукой в сторону, где шагах в трёхстах должен находиться первый пост испанцев, дальше располагался их лагерь с разработками изумрудов.
Женщины помогли перетаскивать еду ближе к посту, а Тийяоки скрылась за кустами и шум её шагов быстро растворился в сельве.
- Ну и нам пора, - предложил Жак. - Пошли на гору, а то опоздаем до темноты. Час спустя они уже удобно расположились шагах в четырёхстах от лагеря испанцев и удивились, что те так хорошо устроились. На площадке, вырубленной и расчищенной, виднелись пять добротных хижин и один большой дом для индейцев.
В подзорную трубу Жак хорошо видел вооруженных испанцев, и индейцев, таскавших корзины с породой, отваливая её в кучи. Жак насчитал около пятнадцати испанцев. Остальные, видимо, находились в других местах. И их необходимо было найти и заметить.
Он увидел и Тийяоки. Она таскала корзины и мешки с едой под присмотром испанца с мушкетом в руках и плёткой за поясом.
Ни один индеец не подошел к ней. Лишь, когда та, измученная видимо, села отдыхать после окончания работы, вышел старик-индеец и подошел к ней. Стали разговаривать, потом индеец перетащил груз в большой дом и вернулся к девочке.
Поговорив минут десять, он ушел, испанец грубо прогнал его прикладом мушкета, а девчонку стал выталкивать в направление из лагеря. Вскоре Жак потерял её из виду и стал ждать её уже здесь, на возвышенности.
Солнце садилось. До заката оставалось не больше получаса, может, чуть больше. За это время появились и другие испанцы в лагере. Индейцы продолжали работать, а потом раздался удар во что-то железное. Работники стали появляться на площадке. Они были в цепях на ногах и их шаг был мелким. Толпа их застыла перед большим домом. Их было около сотни.
Какой-то испанец выступил вперёд и что-то говорил им. Те молчали, словно не вникая в сказанное, или просто ничего не понимая по-испански.
Потом их загнали в дом, дверь заперли на засов и часовой стал вышагивать вдоль его передней стены со скучающим видом.
Стемнело. Послышались осторожные шаги и появилась Тийяоки. Она спешила и тяжело дышала от быстрого подъёма.
Жак бросился к ней.
- Говори! Что узнала?
- Плохо. Много отец умереть. - И она тут же разложила одиннадцать палочек на разровненной поверхности камня.
- Сколько же тогда осталось ваших людей, Тийяоки?
Она торопливо раскладывала палочки, словно считала, но, оказывается, она перебирала в мозгу имена своих соплеменников, стараясь никого не пропустить. - Двадцать один человек! - сосчитал Жак. - Всего-то?!
- Плохо, плохо! Много отец больной, скоро умереть. Погибать наш народ!
- Ты лучше расскажи, где испанские посты, как они расположены? - Алонсо с нетерпением шуршал шагами.
Тийяоки положила четыре палочки на камень. Сказала:
- Охранять дом. - Потом положила десять палочек вокруг. - Охранять лес.
- Что, столько людей охраняют лес постоянно, вместе? - спросил Алонсо. Она положила три палочки на камень.
- Столько охранять. - Семь палочек собрала в ладошку. - Столько спать.
- Всё ясно! - воскликнул Алонсо. - Они чередуются по три человека. А где они должны находиться?
Девочка имитировала ходьбу вокруг поляны, а потом пояснила:
- Ходить, охранять лес.
- Далеко от домов испанцев и большого дома?
Она задумалась, как ответить на этот каверзный вопрос. Потом встала, прошагала по небольшой полянке в десять шагов, повернулась и стала раскладывать палочки на камне. Их получилось почти сто. Вернее это шагов сто, а палочек всего десять.
- Кажется, я понял! - обрадовался Алонсо. - Шагов сто от поляны они обхаживают её постоянно, меняясь, видимо, каждые три или четыре часа. Их ведь десять человек. Один за начальника. Скорее всего по четыре часа, - добавил Алонсо.
- Это совсем неплохо, - заметил Жак. - Нам это вполне подходит. -Что ты этим хочешь сказать? - спросил Алонсо.
- Их двадцать один человек. Если мы угробим троих, то дальше будет проще с ними сразиться.
- Возможно и нет, Жак. Они станут осторожнее и злее. К тому же после этого они не пустят девчонку сюда или просто убьют её. Это нас не может устроить.
- Всё же я поддерживаю Жака, - заметил Пан Маду. - Нечего на них смотреть. Пока они ничего не подозревают, мы сможем уничтожить даже больше. Ручаюсь за пять человек. А там уж действительно будет легче. Да и заподозрить индейцев они не смогут по стрелам из наших арбалетов.
- Можно сделать так, - вмешался Жак. - Угрохаем первую тройку, а при смене постов постараемся разделаться и со второй, тут же уходим, уводя с собой одного.
- Не слитком ли мы много хотим для первого раза? - возразил Жан Маду. - И не нарушаем ли мы общего мнения по этому важному делу? Может, лучше посоветоваться с остальными нашими людьми.
- Жан, это займёт много времени, а... что это? Гром? Гроза идёт? - он прислушался. Остальные тоже навострили уши. - Точно, сверкнула далёкая молния.
- Если будет дождь, то наше дело ещё больше может выиграть, - заметил Алонсо, но не очень уверенно.
- Дождь для нас весьма кстати! - воскликнул Жак. Он никак не хотел откладывать так удачно складывающееся положение с охраной. - Кстати, где эта девчонка?
- Она тут, Жак. Спит. Устала за дорогу. Её сморило. - Алонсо тронул спящую за плечо. - Вставай, Тийяоки, вопрос к тебе есть.
Та быстро села и вопросительно глянула на мужчин, хотя в темноте этого заметить было невозможно. А Алонсо продолжал:
- Скажи, Тийяоки, ты знаешь, где находится дом главного вождя испанцев? Ты понимаешь меня?
- Понимать, понимать. Дом вождь? - Она тут же подобрала наощупь несколько камешков с земли и разложила их в том порядке, в каком были расположены хижины испанцев. - Дом вождя, - ткнула она пальцем в один из них.
Пришлось низко наклониться к импровизированной карте, чтобы рассмотреть её.
- Хорошо, - Алонсо выпрямился. - Все запомнили? Это будет для нас в дальнейшем очень важным сведением. Там наверняка будут храниться добытые изумруды.
- Это отлично, но вернёмся к сегодняшнему делу, - Жак уже явно волновался и стремился поставить все точки над "и".
- Я согласен, - тут же ответил Алонсо и при вспышке очередной далёкой молнии было видно его решительное лицо.
- А ты отдаёшь себе отчёт в том, что это твои соотечественники? - подозрительно спросил Жан Маду.
- Вполне, Жан. Не беспокойся об этом. Мне не так много перепадало от них хорошего, чтобы я жалел их. Со мной всё в порядке, не сомневайся.
- Тогда прикинем, сколько времени прошло и когда нам лучше начать, - торопил Жак. - Хорошо бы к тому времени дождь пошел. Это облегчило бы нам дело.
- А где наши милые женщины? - спросил Жан Маду. - Стоит ли им ждать нас? Не лучше ли им побыстрее убраться подальше, а то испанцы могут подумать, что это с их помощью всё будет сделано.
- Это так или иначе произойдёт, - ответил Жак. - С посещениями ихних мужчин уде покончено, Жан. Теперь придётся просто драться, желательно, с их помощью.
- Тогда вперёд, друзья! - воскликнул Алонсо. - Надо всё разведать и приготовиться. Хотя у меня есть ещё один вопрос.
- Говори, только не тяни, - Жак явно торопился.
- Как мы найдём дорогу назад? В темноте это для нас невозможно.
- Тогда стоит оставить женщин здесь, поблизости. - Согласился Жак. - Пусть с девчонкой ждут нас в полумиле от той тропы, где ходят охранники.
- Опасно, Жак, - заметил Жан Маду. - Мы и здесь легко можем заплутать. Расставим их редкой цепочкой и так, ориентируясь на их сигналы, выйдем к ним на верную дорогу.
- Я надеюсь, что у нас будет пара часов в запасе, пока наши деяния не обнаружатся, - сказал Жак. - Этого вполне достаточно, чтобы не опасаться погони. Да и вряд ли испанцы осмелятся на это. Тем более в такую погоду.
- Договорились, - резко бросил Алонсо, как бы прекращая споры и обсуждения. Они растолковали Тийяоки свои планы и отправили её к женщинам. А Жак сказал:
- Пока мы тут будем свои дела делать, ты поспи, отдохни, а то не дойдёшь домой. Ты поняла?
- Да, да, спать. Хорошо. Я иду. - И она тут же растворилась в темноте.
Гром и молнии всё приближались. Звёзды уже не сияли на небе и в воздухе чувствовалась электричество. Тишина перед грозой давила, волновала. Алонсо сказал:
- Приготовить арбалеты и пошли вниз. До грозы лучше быть на месте и хорошо осмотреться.
Все молча согласились и тихо стали пробираться между камней, спускаясь к лесу, где испанские охранники тревожно посматривали на юг, откуда надвигалась гроза. Им было противно мокнуть под ливнем, но ослушаться дона Эскобара было страшнее. Потому они и не помышляли о надежном укрытии под крышей хижины, а продолжали раздраженно вышагивать проклятые шаги, надеясь, что ливень продлится недолго, а затем их обязательно угостят кружкой местной бурды.
Наша тройка осторожно пробиралась в темноте и не успела спуститься, как налетел ветер. Деревья зашумели, затрещали. Листья посыпались градом, ветки неистово хлестали по телам и лицам. Зато комары всякие уже не досаждали.
Крупные капли дождя забарабанили по жестким листьям деревьев, быстро сменившись проливным дождём. Тугие струи в момент облили всё вокруг и видимость исчезла полностью.
Люди молча пробирались вперёд, вытянув руки вперёд. Так продолжалось больше часа. Ливень превратился в обычный дождь и ветер стих. Слышался лишь шум шуршащих струй и чавканье грязи под ногами.
Наконец охотники за людьми подобрались достаточно близко к тропе охранников. Слегка продрогшие и дрожащие от нервного напряжения, они залегли, как им казалось, шагах в десяти от тропы. Приходилось выжидать, тараща глаза в темноту и вслушиваясь в посторонние звуки, надеясь уловить нужные.
Но прошло довольно много времени, пока они услышали голоса двух испанцев. Те стояли шагах в пятнадцати и в полголоса переругивались между собой. Потом они затихли и послышались удаляющиеся шаги.
- Судя по всему до смены поста осталось не более получаса, - прошептал Алонсо, когда шаги полностью затихли.
- Самое время начинать, - распорядился Жак. - Надо найти третьего и за оставшееся время разделаться с ними.
- Думаю, что третий скоро появится недалеко от нас, - заметил Алонсо.
И действительно, не прошло и пяти минут, как чавкающие звуки шагов стали долетать издали. Жак тронул рукой Алонсо и Жана Маду, предупреждая, что время настало. Они тихо подобрались к тропе и успели стать по обе её стороны, поджидая охранника.
Он медленно плёлся по тропе, бормотал что-то себе под нос, опустив голову к земле. Жак с Алонсо почти одновременно выскочили к нему и их кинжалы вошли в тело испанца. Алонсо ещё успел зажать рот несчастной жертвы и лишь слабые и затихающие звуки успели тихонько вылететь из замирающих уст испанца.
В словах не было надобности. Всё было предельно ясно. Испанца подняли и с предосторожностями отнесли в кустарник, бросив за стволом большого дерева. Прислушались. Тихо и лишь шум дождя нарушал эту тишину.
Жак с Алонсо затаились по одну сторону, Жан Маду по другую, ожидая новой встречи. Она приближалась, о чём свидетельствовавшие шаги, шум которых уже был слышен. Голос испанца прозвучал неожиданно и громко:
- Эй, Хосе, как ты думаешь, скоро нас сменят?
- Думаю, что скоро. С десяток минут или чуть больше, мне так кажется. Ты Диего не встречал?
- Ещё нет. Эй, Диего! - крикнул первый голос. - Отзовись, лентяй! -
Они встретились шагах в шести от притаившихся охотников. Жак тронул Алонсо за плечо, подталкивая его к тропе. Тот пожал руку, давая понять, что понимает его,
Шагнув вперёд, Алонсо сказал изменившимся голосом, положив в рот кинжал:
- Хосе, чего орёшь? Я тут, присел по нужде.
- Ты что, дерьмо в рот засунул, что так бормочешь? - Послышались приближающиеся шаги. - Что-то ты... - он не успел закончить, как кинжал оборвал его слова.
Сдавленный крик вырвался наружу, но тут же заглох в шуме дождя. Короткая возня, стон и снова тишина. Затем голос Жака:
- У вас всё в порядке? Не услышали бы нас.
- Порядок, Жак. Быстрее сматываемся с этими трупами. Скоро смена, - это голос Жана Маду.
- Всё же плохо мы сработали, - прошептал голос Алонсо. - Ну да ладно, в темноте и в такой дождь это не так страшно. Страшнее будет потом, когда мы встретим следующих.
- Со следующими можно не так осторожничать. Лишь бы дождь не перестал - ответил Жак. - Помнится, что испанцы подходили к тропе в другом месте. Пошли к этому месту. Надо успеть.
Торопливо чавкая по грязи, они спешно пошли к нужному месту. Подходя, услышали голоса и звуки шаркающих шагов.
- Ну и хитрец Дуарте, - сказал голос одного испанца. - Так и не захотел просыпаться в такую погоду. А нам мокни тут четыре часа!
- Что ж делать. Стало быть судьба такая наша.
- Кажется слышу шаги старины Хосе. Вот уж намучились под ливнем. У нас хоть дождь утихает и скоро вовсе прекратится. Хосе, поторопись! - крикнул голос. - Мы идём!
- Поспешай, а то дрожим от холода! - довольно неразборчиво проговорил Алонсо, подходя с друзьями совсем близко.
- Эй, что это с вами? Вы не... - щелкнули арбалеты, ножи метнулись в тела испанцев. Хрипы, стоны, сдавленные крики тут же заглохли и лишь тяжелое дыхание и чавканье ног осталось на тропе. Жак спросил:
- Далеко до хижины охранников?
- Шагов восемьдесят, не больше, - ответил Алонсо. - Вряд ли нас можно было услышать. Но поторопимся.
- Жаль, не удалось захватить пленного, - Жак сокрушенно качал головой. - Ладно, тихо. Оттащим трупы в лес, соберём оружие - и в путь. Я устал, как собака!
Они быстро сработали, что нужно. Нагруженные оружием, которое они захватили у первых испанцев, друзья заспешили к указанному месту, где начиналась тропа их возвращения.
- Вот дерево, с ободранной корой, - остановился Алонсо, осматривая в темноте светлое пятно оголённого ствола. - Пошли, скоро нас должны встретить эти бабы. Обрадуем их.
Беглецы стали торопливо пробираться по заросшей тропе временами ударяя по стволам деревьев прикладами арбалетов. Скоро они услышали ответ, появилась в темноте тень в трёх шагах. Французы отшатнулись, но узнали голое страшилище и молча пошли следом.
Постепенно все женщины собрались вместе. Была тут и девчонка. После недолгого молчания, она спросила:
- Ты убивать белый человек?
- Да, да, - ответил Жак, подражая девчонке. - Все в порядке. Пусть твои женщины понесут мушкеты, а то мы устали смертельно.
Девочка быстро заговорила, потом тронула Жака за руку, сказала:
- Дай, нести мушкет.
Измученные до предела ночным переходом и приключением, маленькая группа наконец переправилась на остров. Было далеко за полдень. Голод и жажда тут же были утолены. Всё племя собралось вокруг и галдёж стоял невообразимый. С трудом поведав о случившихся приключениях, все трое свалились спать, а индианки ещё долго приставали к Тийяоки с расспросами и пояснениями.
На следующий день состоялся маленький совет. Уже со всеми подробностями было рассказано всё, что случилось у лагеря испанцев. Лишь потом, всё выслушав и обговорив, Кабан с Фернаном почти одновременно заявили:
- Теперь у нас ничего не остаётся, как напасть на испанцев немедленно, пока они не свернули работы.
- А почему они должны сворачивать эти работы? - спросил Эжен. - Вряд ли они удовлетворятся малым. Ведь прошло не более трёх месяцев, а за такой срок многого не добудешь.
- Может, и так, но считаю, что лучше поторопиться. Они могут получить подкрепление или просто оповестить власти о нападении и тогда нам придётся худо.
- Раз у нас разногласия, то не лучше ли поставить это на голосование, - предложил Кабан. - Мы всё же больше похожи на Береговое братство, а там это всегда применялось и применяется для решения спорных вопросов.
- Что ж, я согласен. В конце концов, никто не может с уверенностью сказать, чьё предложение лучше. Проводи голосование, Кабан.
Каждому раздали по одному чёрному и по одному коричневому камушку. Кабан объявил торжественным голосом:
- Чёрный камушек - за моё предложение, а коричневый за предложение Эжена. Ясно? Тогда кидайте в шляпу и отходите. Жан Грегуар и Поль Давила будут подсчитывать результат. Начинаем.
Предложение Кабана прошло с подавляющим преимуществом. Он важно заметил:
- Послезавтра рано утром выступаем, друзья. Пусть несколько женщин идут с нами, а то мы можем сбиться с дороги. Да и потом нам понадобится их помощь.
В то время, как французы лихорадочно готовились к ответственному походу, женщины племени справляли поминки по безвременно погибшим мужчинам. Горели огромные костры, голоса выли и причитали, размалёванные лица пестрели кровавыми полосами, а слёзы текли такими ручьями, что французам казалось, что это часть реки отдала свои воды этим несчастным женщинам.
Однако все горели желанием побыстрее вернуть своих мужчин домой. Вез них племя было обречено на вымирание или порабощение соседями.
- С женщинами договорено, - сообщил Тибо, вернувшись от дикарок, где он с Тийяоки обговаривал требование французов. - Шесть из них и Тийяоки пойдут с нами.
- Теперь чисто военные требования, - сказал Фернан. - Начинаются дожди и с мушкетами у нас может случиться неприятность. Порох отсыреет или просто намокнет, тогда они просто станут дубинками. Так что их брать не стоит.
- Правильно, Фернан. Ограничимся арбалетами и пистолетами. Их легче сохранить от влаги.
- Захватить верёвок и лассо, - предложил Жак. - Всегда пригодятся в нашем деле. И побольше продуктов, дня на четыре, но даже лучше на шесть.
- Не беспокойся, обжора! Мы надеемся захватить испанцев, а там достаточно этого добра, я уверен. Так что с голоду ты не помрёшь. Лишь бы жив остался.
- Сплюнь, Эжен! - вскричал Жак с некоторым испугом.
- Хорошо, что уже насушено десятка два рыбин, - заметил Низе. - Сегодня я ещё наловлю, испечем и день будем сыты ими.
- Тибо, скажи этим индианкам, что к нашему возвращению пусть наловят побольше этой рыбы. У них есть для этого несколько стариков и мальчишек. Снасти ты, Низе, им оставишь, научишь обращаться.
- Да они. уже и так могут. Но я их поправлю ещё малость.
- Тогда можно спокойно отправляться на дело, - закончил этот разговор Фернан.
- Верно, - ответил Эжен, а Кабан согласно закивал головой. - На месте ещё придётся немного поправить наши планы, осмотреться и тогда окончательно разрешить все наши задачи. И, как сказал бы мой отец, сильно не высовываться. У нас мало людей и их надо сберечь. Потому призываю к осторожности и не бросаться очертя голову в бесполезные схватки. Для этого используем арбалеты и пистолеты.
- Хоть это мне и не по душе, Эжен, но придётся учесть твои предложения, - со смешком на губах, ответил Кабан. - Нам ещё возвращаться предстоит, а это то же дело не из лёгких.
Звёзды на небе ещё ярко подмигивали, когда отряд не спеша стал переправляться на правый берег реки. Она была покрыта лёгким туманом и веяло от неё прохладой, сыростью, а шум далёкого водопада и порогов за ним наполнял воздух какой-то таинственностью.
Нагруженные припасами и оружием отряд с женщинами во главе углубился по тропе в сельву, где с листьев и веток капала роса и вскоре все были мокрыми, как во время дождя. Но солнце уже взошло и лёгкая дрожь от холода быстро сменилась духотой влажной парилки.
После полудня Эжен предложил послать вперёд двух женщин с едой, как бы идущих в лагерь к испанцам.
- Они будут нашим передовым охранением и в случае опасности должны подать сигнал ударами палкой о ствол дерева, - и он продемонстрировал, какой.
- Стоящая мысль, - ответил Кабан. - Испанцы могут выслать своё охранение и у нас возникнут непредвиденные осложнения. Тибо, найди девчонку и договорись с ними, а мы немного подождём, пока женщины не отойдут шагов на полтораста.
Женщин вооружили палками и показали, как сдвоенными ударами оповестить об опасности. Те согласно кивали головами, слушая объяснения Тийяоки. Они ушли, а минут через десять тронулся и весь остальной отряд.
На этот раз до места добрались ещё намного раньше, чем в первый раз. Солнце стояло ещё довольно высоко.
- Кружным путём надо выйти на ту возвышенность, с которой у нас всё и началось, - предложил Жак, собираясь возглавить отряд.
- Женщины с нами? - спросил Эжен.
- Да, - ответил Фернан. - Пусть будут под рукой. Помогут нам собрать кореньев и всякую мелочь для пропитания. Неизвестно, сколько времени нам тут придётся сидеть и выжидать.
- Хорошо бы подождать дождя, - предложил Жак, вспомнив как они провернули то недавнее дело. - К тому же это поможет нам тем, что мушкеты почти не выстрелят.
- Вполне может так и случится, - заметил Кабан. - Пока мы тут всё высмотрим и определимся, дождь обязательно припустит. За ним дело не станет.
Соблюдая все меры предосторожности, отряд медленно пробрался по зарослям к возвышенности. Там они остановились передохнуть и осмотреться. Жак приподнял руку, показывая, что он надумал кое-что и исчез в кустарнике.
- Что он там заметил? - шепотом спросил Фернан, наклоняясь к Эжену.
- Кто его знает, но я ему доверяю. Значит, у него появилась какая-то дельная мысль и пусть её проверит, а мы отдохнем.
Вскоре Жак вернулся. Эжен спросил:
- Ты чего это исчез?
- Да так, хотелось проверить кое что.
- Ну и? Что там?
- Ничего, но испанцы там побывали. Их следы ещё виднеются.
- Это плохо. Стоит ли нам там оставаться в таком случае?
- Да уж место уж очень выгодное, Эжен. Просто придётся держать постоянное наблюдение и за тропой, и за всем остальным, что нас окружает. Лучшего места у нас не появится в такой близости от испанского лагеря.
- Тогда двинемся и всё проверим сами.
На возвышенности все согласились, что место действительно великолепное. Лагерь виден, как на ладони, если не считать нескольких деревьев, мешающим обзор.
- Не высовываться, не шуметь и не курить, костров не разжигать и вести себя предельно собранными, - Голос Фернана звучал так, как будто он отдавал приказы на корабле. - Пусть женщины по ночам готовят пишу вдали, за противоположным склоном возвышенности. Это далеко, но зато безопасно.
- Да, ребята, - молвил Кабан, - придётся потерпеть малость. Дело того стоит, уж вы мне поверьте. Будем отдыхать, сторожить каждый шорох и наблюдать за испанцами. Сейчас это самое главное для нас.
Ночь прошла спокойно. Жак с Алонсо сумели пролезть к тропе, где охранники обычно сторожат по ночам, но она оказалась без охраны. Испанцы решили перенести посты ближе к посёлку, и это предстояло ещё установить точно.
- Следующей ночью я с Алонсо отправимся опять, но на этот раз постараемся захватить одного испанца для получения сведений.
- Это преждевременно всполошит испанцев, - тут же запротестовал Кабан.
- Постараемся избежать этого, - ответил Жак.
- Что ж ты придумал, Жак? - спросил с интересом Фернан.
- Пусть женщины поймают ядовитую змею и после допроса она его укусит. Мы оттащим его в лес поближе к посёлку и там его обнаружат. Никаких подозрений.
- Отлично, Жак! - воскликнул Кабан. - Недаром ты так много значил для Пьера.
- Но змея понадобится сегодня ночью. Пусть женщины поторопятся. Иначе, и в самом деле нам будет плохо. Тибо мчись к ним и объясни, что нам требуется, и поторопи. Сам знаешь, как это важно для нас.
А убедившись, что змея поймана, Жак с Алонсо опять устремились навстречу с опасностью. Лишь после полуночи они с трудом притащили связанного и оглушенного испанского охранника.
- Вот, получайте, а мы с Алонсо пошли спать, - заявил Жак, указывая на испанца, который в испуге вращал глазами в свете крохотного костерка, разведенного в самом низу и прикрытого камнями со всех сторон.
Испанец не очень запирался. Раскалённый прут убедил его говорить правду.
А когда всё было выяснено, индейская женщина с большим удовольствием на лице запустила змею ему за пазуху. Испанец завертелся, но кляп во рту и верёвки не позволили ему издать ни звука, ни освободиться.
- Кажется затих, - молвил Кабан, наблюдая испанца спустя час. - Можно тащить назад. Поль и Агилон сделают это, а Жан Маду подстрахует их. Вперёд, друзья.
Утром в зрительною трубу можно было увидеть, как испанцы хоронили солдата.
- Кажется всё прошло гладко. Ребята сработали отлично, - Кабан явно был в хорошем настроении. - Теперь остается подождать дождя. Уверен, что он разразится не позже, как сегодня или завтра. Давно уже его не было. А уж время.
- Не лучше ли всё проделать днём, а то ночью легко упустить из виду, - предложил Фернандо кто-то улизнёт из лагеря, а это весьма опасно.
- Я не согласен! - воскликнул Кабан. - Так мы выигрываем больше. Всё же днём все на ногах, а ночью обязательно большая половина будет спать. Пока они очухаются, половина дела будет решена. Только ночь!
- А дождь, дождь будем ждать? - - спросил Жак, стоящий только за ночную атаку. - И, если ждать, то как долго это может длиться.
- Только в дождь! - воскликнул Эжен. - У нас для этого припасены арбалеты, а испанские мушкеты наверняка не смогут стрелять. А это очень важно, уж об этом-то говорилось много.
' После недолгих споров всё же остановились на ночной атаке. Но обязательно ждать дождя. На это Жак заявил:
- Так еды может не хватить! Что тогда делать будем?
- Положим зубы на полку, Жак, - подал свой голос Тибо.
Жак зло сверкнул на него глазами, но дружный хохот не позволил ему возразить и он безнадежно махнул рукой.
- Не огорчайся, Жак, - примирительно сказал Эжен. - Если это произойдёт, пошлём тебя на охоту. Может, ты и подстрелишь себе ужин.
Томительно прошел очередной день, потом душная ночь, а утром стали собираться тучи. Они медленно наползали с юга, темнели, и к полудню заволокли почти всё небо. Послышались далёкие раскаты грома. Кругом потемнело, затихло, а отряд стал торопливо проверять снаряжение, оружие и посёлок испанцев.
- Неужто дождались?! - радостно воскликнул Кабан, а Тибо никак не мог уяснить почему ему так скучно, томительно и неуютно.
- Жак, погоди, - остановил он друга.
- Ты что, Тибо?
- Да вот хлопоты у нас, а у меня на душе тоскливо и муторно. Ты недавно убивал испанцев. Что ты чувствовал?
- Да оно тебе надо? В те минуты мало думаешь об этом. Но, должен признаться, что удовольствие это не из приятных, особенно вначале. Потом привыкаешь как-то, но, мне кажется, это не для всех.
- Как не для всех, Жак?
- Некоторые получают удовольствие от убийства, но не я. Лишь торопливость и опасность как-то стушевывают такие дела. Особенно, вот так, как мы, без драки, а подкарауливая. Брр!
- Вот и мне страшно, Жак. Как это стрелять в человека или протыкать его тело шпагой! Ужасно!
- Тогда всегда думай и помни, что, если не ты, то тебя, а это ещё более противно, согласен?
- Оно-то так, но всё же...
- Конечно - всё же, а куда деваться? Не станешь же ты говорить, что увиливаешь от боя по иным соображениям, кроме трусости. Лучше не думать об этом, а то слишком далеко можно зайти. Век жесток и не нам его менять и улучшать.
- Мне кажется, что это от каждого из нас хоть в малой степени, но зависит.
- Выбрось из головы! Лучше попрактикуйся в метании звезды. Вот тут это вполне может тебе пригодиться. Ладно, я пошел, а то Фернан будет сердиться. И брось задумываться. Бой не для этого, чтоб много думать. Для этого есть начальники. Вот они и пусть думают. Пока!
Жак убежал, а Тибо остался со своими мрачными мыслями, которые он никак не мог прогнать. Пришлось последовать совету Жака и заняться звездой и кинжалами.
- Что сидишь? - спросил Эжен, проходя мимо Тибо. - Надень лучше нагрудник из буйволиной кожи. Всё защита какая, а то что я скажу твоей матери, если что случится? И поторопись, а то скоро дождь хлынет.
- Отстань, не хочу! Что я - маленький?!
- Не ерепенься, Тибо! Помни, что отец всегда говорил. Жизнь надо беречь и не бросаться ею. Так что одевай без разговоров, а то хуже будет. Я проверю.
Тибо поглядел на небо, где тёмные тучи уже закрыли солнце, клубились огромными горами, пронизываемые иногда зигзагами молний. Раскаты грома стремительно и неотвратимо приближались. Они становились всё громче, грознее, сотрясая лес и предгорья. Всё живое затихло в ожидании грозной стихии.
Стало сумрачно, почти вечер, а в лесу и подавно было темно, словно ночью. Порыв ветра, другой, и кругом завыло, затрещало, зашумело. Дождь хлынул настоящим неудержимым потоков, все вокруг покрыв слоем воды.
Убежища не было, потому люди просто сидели под дождём, ожидая команды выступать. И она последовала минут через десять.
- Выступаем! - Это голос Фернана пытался перекричать грохот грозы. - Ждать больше нечего! Никто нас не будет ожидать там, в посёлке!
- Правильно! Вперёд! Чего сидеть! Вниз, в посёлок! - Эжен бегал по вершине, торопил людей, а Тибо разъяснял в который раз Тийяоки, что должны делать женщины в захвате посёлка.
Им надлежит захватить длинный дом индейцев и освободить их. Там лишь один охранник, да и то, если рабочих на дождь вернут в дом. Но было время к вечеру, а мокнуть испанцам очень не хотелось. Да и спуск и подготовка занять должна не менее часа.
Отряд не спеша двигался под струями ливня. Люди скользили, падая, но неуклонно продвигались вперёд. Ещё раздавались слова команд и приказов, но они постепенно затихали. Тибо же плёлся сзади с Эли. Им поручили охранять мулов. Те паслись в отдалении от посёлка и их мог сторожить человек. Да и возможность бегства испанцев к ним не исключалась. Задание серьёзное, но Тибо был недоволен.
В лесу было почти абсолютно темно. Гигантские деревья грозили свалиться на землю под напором яростного ветра. Где-то это уже произошло - слышался шум и страшный треск ломающихся больших ветвей в обхват толщиной. Тучи листьев и веток летели на землю и носились в воздухе.
Наконец вышли на старую тропу охранников. Она, естественно, была пуста. Тибо с Эли отошли в сторону, выполнять своё задание, остальные осторожно стали группами обходить поселок, стараясь окружить его.
Кабан, Поль, Фернан и Жамен получили задание захватить хижину начальника, а там по предположению должны храниться добытые изумруды. Остальные уничтожают испанцев по возможности быстро и полностью.
Внутренняя тропа оказалась тоже пустой. Видимо испанцы решили укрыться под крышу. И эту крышу быстро нашли. Она оказалась шагах в пятидесяти. Алонсо с Эженом ударом ног сшибли лёгкую дверь. Трое испанцев вскочили, схватившись за шпаги. Арбалеты щёлкнули, остальное довершили шлаги.
- Начало отличное, Эжен! - крикнул Алонсо, бегло осмотрел помещение и все они бросились наружу. Где-то грохнул тихонько выстрел. - За мной! Руби! - и тут же завопил испуганным фальцетом: - Спасайся, индейцы! Убивают!
Испанцы выскакивали из хижин с клинками в руках и пистолетами на изготовку. Алонсо, Эжен и Жан Грегуар, оказавшийся рядом, без слов тут же проткнули двух испанцев и заметались в поисках остальных.
В это время Фернан со своими людьми ворвался в хижину начальника. Тот встретил их пистолетным выстрелом. Пуля пробила Кабану нагрудник и застряла в мякоти плеча. Он выругался и ударом шпаги выбил пистолет из руки испанца. Тут он получил стрелу в бок, согнулся и Кабан проткнул его шпагой.
- Здесь больше никого нет! - голос Фернана звучал как-то неестественно мягко, а Кабан яростно ругаясь, закричал:
- Бегите наружу! Рубите проклятых испанцев! Я тут рану перевяжу и охраню хижину! Торопитесь!
Эжен с Фернаном выбежали под дождь. У одной хижины фехтовали двое. Сквозь ливень невозможно было разобрать их. Фернан крикнул:
- Я пошел помочь нашему! Следи внимательно, Эжен.
В несколько минут Фернан с Низе, а это был он, они справились с испанцем и бросились в другое место, где столпились несколько человек. Опять где-то прозвучал выстрел. Эжен подскочил к дерущимся и заорал:
- Разойдись! Что было сказано! Арбалетами их, собак! Расступись! Французы нехотя разбежались, а в центре остались три раненых испанца. Эжен в упор расстрелял одного, остальных прикончили другие. Сис с залитым кровью лицом подбежал к Фернану.
- Быстрее вон к той хижине! Там заперлись трое испанцев и постреливают из мушкетов. Слышишь?
Грохнули два выстрела и кто-то громко закричал, явно раненый.
У хижины лежал Жан Маду и зажимал рукой рану у ключицы, стальные двое присели на корточки за деревьями, высматривая испанцев.
Хижину окружили и стали стрелять в неё из арбалетов, надеясь, что стрелы найдут себе пищу. Так оно и случилось. Сдавленный крик и стон был ответом на эту атаку. Эжен подскочил к крохотному окошку, заткнутому подушкой. Выбил её и отпрянул. Пистолетная пуля обожгла ему щёку. Он ударом ноги проломил тростниковую стенку, пропитанную водой. Мелькнули чьи-то ноги. Эжен тут же спустил арбалетный спусковой крючок. Стрела попала в цель, испанец завыл и повалился на пол, где Эжен достал его концом шпаги. Остальные французы наконец осмелели, выломали дверь и в короткой схватке прикончили последнего защитника хижины. Где-то кричали, заглушаемые ливнем, голоса, но разобрать чьи они было невозможно. Фернан распорядился прочесать посёлок в поисках возможных уцелевших испанцев. Эжен же вспомнил про брата.
- Жак, ты цел? Тогда бегом к мулам. Дам Тибо с Эли. Возможно туда бросились уцелевшие испанцы.
- И правда! Бежим!
Они стремглав побежали в заросли, почти не выбирая тропы. Но это оказалась слишком хлопотным делом. Заросли были слитком густы и причлось вернуться на тропу.
Они молчали, волнуясь, что ребятам угрожает опасность. Так оно и случилось.
Послышался отдалённый пистолетный выстрел. Эжен выругался и прибавил прыти. Жак же легко его обошел, на ходу вытаскивая шпагу и придерживая стрелу арбалета.
Послышался лязг стали и голоса. Жак выскочил на поляну и увидел шарахающихся мулов и четверых людей, дерущихся холодным оружием. До них оставалось добрых тридцать шагов. Разобрать их сквозь струи уже утихающего дождя всё же не удалось и Жак с ободряющими криками бросился вперёд.
Он увидел, как упал один и узнал в нём Эли. Ярость охватила юношу. Теперь уже можно различить и отличить дерущихся. Жак остановился, прицелился в ближайшего и нажал на спуск.
Испанец подпрыгнул как-то неловко и упал на колени. Другой отступил от Тибо, испуганно оглядываясь. Жак бросил арбалет, но в это время Тибо достал испанца и тот с воплями бросился бежать к лесу. Что-то щёлкнуло за спиной Жака, а испанец споткнулся и упал на траву, продолжая ползти, судорожно дёргая ногами.
- Как ты, Тибо? - с беспокойством спросил Жак, подбегая к тяжело дышащему Тибо. Тот никак не мог ответить. Дыхание слишком было трудным. - Да ты ранен!
Подбежал Эжен и подхватил обессилевшего брата, который всё же отстранился и, наконец, молвил:
- Как во время вы подоспели. Бедный Эли никак не смог противостоять испанцу. Жив ли он? Гляньте, а то у меня что-то голова не в порядке. Меня достал один своим мачете.
- Сейчас я тебя осмотрю и перевяжу, братик, - торопился Эжен в то время, как Жак осматривал Эли.
У того была глубокая рваная рана на голове. Клинок пропорол кожу до кости и кровь залила всё лицо. Эли молчал, видимо, был без сознания. Но вдруг довольно спокойно спросил:
- Как там Тибо? Я ничего не вижу.
- Э, да ты просто герой, Эли! - воскликнул Жак, - раз вспомнил про товарища. Молодец, малый! Ты просто молодец! Настоящее крещение выдержал с честью. Сейчас я тебя обмою и перевяжу, а то крови много потеряешь и ослабеешь.
Эжен и Жак промыли раны товарищей вином, захваченным с собой, перетянули их приготовленными заранее чистыми полосками материи. Кровь остановилась и Жак побежал за помощью.
- Так как это тебе угораздило пропустить такой удар? - спросил Эжен, когда все они немного успокоились и сидели под моросящем дождиком, облокотившись о деревья.
- Да вот так и получилось, Эжен. Я как-то растерялся вначале, вроде остолбенел, а он не стал ждать и полоснул меня. Хорошо я успел отклониться, а то бы по голове попал. А так лишь немного плечо располосовал почти до ключицы. Хорошо, ты заставил меня нагрудник надеть, Эжен.
- То-то, братишка! Слушайся старших. Обещай большую свечку к храме поставить, когда очухаешься, что мы подоспели с Жаком. Молодец Жак, не растерялся и меня обогнал.
- Я уж прощался с жизнью, брат. Вдвоём они б меня быстро одолели. Но и я достал их пару раз.
- Ладно, сиди спокойно. Вон Эли сидит и терпит, он настоящий герой.
- Да, Эли здорово мне помог. Действительно молодец. Хоть бы побыстрее зажило у нас. Болит сильно, а у тебя, Эли?
- Голова раскалывается страшно! Едва терплю.
- Хвала всевышнему, что наши подоспели, а то бы уже ничего не болело.
- Интересно, как там у остальных? Нам ничего не поведали.
- Ещё успеем узнать, да Эжен что-то там выискивает по поляне. Может, мулов собирает, так они уже успокоились. Сейчас спросим. Ух и горит плечо! Эй, Эжен, что ты там ищешь?
- Да вот посмотрел убитых. Тут и метисы есть. Ты не говорил.
- Я не присматривался к ним. Не до того было. А Тийяоки ничего о них не говорила.
- А её никто и не спрашивал об этом. Однако Жак возвращается с кем-то. Сейчас мы вам поможем в посёлок вернуться.
Из зарослей вышли трое мужчин. Жак торопил, что-то им рассказывая.
В посёлке все трупы уже были собраны вместе. Их оказалось девять. Четверо раненых, а остальные пропали. Правда трое находились около мулов, но всё равно двоих недоставало. По всей вероятности эти двое всё же улизнули. Один испанец и мулат.
Кабан с Фернаном уже допросили начальника и отобрали все изумруды. Французы постоянно приходили в хижину любоваться ими - они лежали зелёной массой в прочном ящике, сбитом из толстых досок.
- Ну, как добыча? - спросил Эжен, разглядывая изумруды.
- Сам смотри, - ответил Кабан с довольным видом, хотя рана его сильно беспокоила. - Надеюсь, что хватит всем, как считаешь?
- Всё зависит от аппетита, Кабан, - ответил Эжен и лукаво глянул в его глаза.
- На что ты намекаешь, Эжен?
- Ты прекрасно знаешь, Кабан. Ты ещё не подсчитывал количество?
- Когда? Их же несколько сот! Успеем ещё. Лучше скажи, как мы выбираться отсюда будем? Засиживаться не стоит, я думаю.
- Это стоит обсудить всем вместе, Кабан. Дело серьёзное. Дожди начались, а, значит всякие речки разольются и пройти будет очень трудно, если вообще возможно.
- Ты хочешь сказать, что придётся ждать сухого сезона? - в голосе Кабана слышалось недовольство и раздражение.
- Скорее всего. Спроси Алонсо, как он считает, можно пробраться на север при таком положении.
- Проклятье! Этого ещё нам не хватало!
После недолгих споров, решено было возвращаться на остров к индейцам. Всё равно пробираться следует на север, а остров был как раз на пути. К тому же он был самым безопасным местом для лечения раненых и пережидания дождей.
- На кой чёрт нам нужны эти обезьяны! - кипятился Кабан. - Что мы сами не переживём эти дожди?
- Самим будет намного труднее, - ответил Алонсо и его поддержали многие. - А индейцы здесь обжились и им легче выжить.
- Да сколько их тут осталось? Из нашего племени всего трое, да и те едва живы. Остальные уже начали разбегаться.
- Только с индейцами и побыстрее, пока реки ещё не настолько вздулись, - настаивал Алонсо. - Ночь можно здесь остаться. Дождь почти перестал и есть крыша над головой.
- Да и с ранеными двигаться придётся медленнее, - заметил Эжен. - Ты-то, Кабан, как себя чувствуешь?
- За меня не беспокойся! Не я один, да и не такое выдерживал. Дойду сам.
- Тибо, погляди, нет ли поблизости Тийяоки твоей, - спросил Эжен. - Ей сказать надо что-то для её индианок.
Тибо с трудом поднялся и отправился искать девчонку. Она находилась в толпе женщин. Те выли гнусными голосами, оплакивая своих мужчин и двух своих товарок, погибших в схватке с испанцами.
Другие индейцы, ещё остававшиеся в посёлке, выли и причитали вместе с ними.
Тибо оттащил в сторону Тийяоки и сказал, что её требуют французы. Та нехотя потащилась за юношей, с сочувствием поглядывая на него, побледневшего и ослабевшего, едва передвигавшего ноги.
- Тибо боль? - участливо спросила она. Обняла его за талию и стала помогать идти.
Эжен через Тибо, хотя этого уже и не нужно было, передал девчонке свое решение поселиться в их стойбище до прекращения дождей. Та согласно кивала головой обещая сообщить своим женщинам, а потом сказала:
- Наш курака умереть! Много плохо кафан!
- Что за курака и кафан? - спросил Эжен.
- Курака-колдун, шаман. Кафан - много я! - и Тийяоки ткнула себя в грудь.
- Это ваше племя так называется? Понятно. А что теперь вам делать без кураки? Это очень важно?
- Да, да! Я знать нет. Кафан решать.
- Ладно, Тийяоки, иди и скажи наше решение своим кафан.
Уже наступил вечер. Дождь едва моросил и это позволило с трудом запалить костры. Костры горели и в длинном доме индейцев. Там плясали траурные танцы, готовили еду из запасов испанцев и эти вопли и трещотки будут раздаваться почти до утра. Приходилось мириться с этим.
Утром было много работы, но пришлось заставить индейцев помогать. Прежде всего похоронили убитых, собрали оружие и почистили его. Определили запасы продовольствия и прочих грузов. Сделали трое носилок для раненых и приспособили их в транспортировке мулами, снабдив длинными жердями, как оглобли, между которыми и поместили гамаки для раненых.
Эжен с Фернаном обходили весь посёлок и наткнулись на пару индейцев. Они были тощими, а молодой, почти юноша, судя по всему, был болен. Старший, как оказалось, его отец лет сорока пяти, смотрел на французов умоляющими глазами и Эжен остановился перед ними. Поглядел на них, потом спросил по-испански:
- Что с вами тут случилось?
Неожиданно старший индеец вполне сносно ответил на испанском:
- Сеньор действительно интересуется нашими персонами?
- А почему нет? Вы много мучились здесь и имеете право на сочувствие. И как это ты так хорошо научился говорить по-испански?
- Я учился во францисканском монастыре, сеньор. Несколько лет, но потом ушел и поселился со своим племенем, а вернее, меня приняло это племя, как своего. Но пришли испанцы и всех разогнали. Многих пригнали сюда. Тут большинство и умерли. Вот мы с сыном ещё живём, но у него лихорадка и истощение. Он должен умереть, а это такое горе для меня.
- А ему можно помочь? Скажи, может, мы что-то сделаем для него?
- Сеньор так добр? Ему нужен горький желтый порошок их коры одного дерева.
- Так у индейцев наверняка он есть. Ты спрашивал?
- У них в селении есть, но это далеко и мы не сможем дойти сами.
- Ты католик? В монастыре тебя крестили?
- Крестили, сеньор, но я больше верю своим богам, оставшимся от предков. Это большой грех?
- Я так не считаю, приятель. У каждого могут быть свои боги. Это дело каждого. Я не испанец и придерживаюсь такого мнения. Хорошо, мы постараемся тебе помочь. Жди, я сообщу тебе решение.
- Спасибо, сеньор, за доброту! Боги тебя не оставят своими милостями! А мы с сыном будем надеяться не только на тебя, но и на своих богов, сеньор.
- Стоило ли связывать себя этими индейцами, Эжен? - спросил Фернан недовольно. - Кабан будет рвать и метать.
- Что-то мне показалось в этом индейце странно и загадочно. Интересно будет его разговорить. Сейчас он многого не договаривает, а интересно узнать,. что.
- Вечно ты влезаешь в благотворительность, Эжен!
- Я же сын своего отца, Фернан. Вспомни себя, когда ты был мальчишкой. Не он ли тебе помог не только выжить, но и обеспечить себя всем необходимым.
- Да, ты прав. Придётся поддержать тебя. Всё же я считаюсь главным начальником здесь, хотя это мало даёт мне прав.
- А у нас республика, Фернан! - воскликнул с усмешкой Эжен. - Мы ж почти пираты, а у них всё решается сообща, а не только один капитан. Верно?
- И тут ты прав, Эжен. Будь по-твоему. Я согласен.
После недолгих споров, Фернан всё же настоял на своём и индейцам соорудили носилки для перевозки больного юноши-индейца.
Ближе к вечеру, когда солнце сияло и палило нещадно, большой отряд отправился в обратный путь, пробираясь по расквашенной тропе, переходя вброд многочисленные речки и ручьи. Нагруженные, но отдохнувшие мулы легко несли свой груз.
Глава 18
В племени чувствовалось какое-то напряжение. Прошло уже дней десять, как в глубине острова появилось несколько новых добротных хижин и навесов, где поселились французы.
Дожди теперь лили почти каждый день. Река поднялась и остров сильно сократился в размерах. Вода в реке стремительно неслась на восток, урчала, плескала волны и брызги на скальные выходы, а в редких заводях копились стаи рыб, черепах и змей. Хорошо, что хоть кайманов не было видно поблизости.
Сын пожилого индейца начал выздоравливать, а его отец старался всем угодить Эжену в благодарность за спасение продолжателя рода.
Тийяоки поразительно быстро осваивала испанский, но тут постарались Тибо и этот самый индеец. Его звали Тлипоку и происходил он от одного из южных родов муисков. Эжен постоянно замечал в его глазах что-то, что не давало этому индейцу покоя, постоянно беспокоило и волновало. Но Тлипоку молчал, а Эжену приходилось выжидать. Он боялся спугнуть того поспешностью вопросов.
Тибо и Эли постепенно поправлялись, но это происходило не так быстро, как хотелось, а Поль был плох. Рана загноилась и её никак не удавалось вычистить до конца. Его лихорадило и индейские женщины отпаивали его отчаянно горьким порошком, который, однако, сильно помогал ему.
С едой постоянно были затруднения. Старые запасы подходили к концу, а новых сделать было не из чего. Кукуруза, маниок, батат ещё не созрели. Охота давала слишком мало и приходитесь иногда забивать одного мула. Надеялись, что их ещё достаточно останется для ухода на север.
Дни тянулись тягуче и тоскливо, если не считать походов на охоту, где дичи попадалось очень мало. Изредка удавалось подстрелить муравьеда или агути, а о тапире приходилось лишь мечтать. Лишь однажды удалось его добыть, но это было две недели назад.
Лишь рыбы было достаточно в реке и Низе с товарищами постоянно добывали её.
Трое мужчин, освобождённые от испанцев оказались так истощены и больны, что расчитывать на них было трудно. К тому же один так и не поправлялся, постоянно лежал в гамаке большого дома и не мог охотиться.
Женщины трудились на расчищенных участках, где выращивали скудные урожаи кукурузы и батата с маниоком. Постоянно обходили окрестные леса в поисках съедобных плодов, но этого явно было мало для той оравы, что собралась на острове.
Однажды французы проснулись в окружении женщин. Это им напомнило то первое утро, когда их захватили в плен. Нигде не было видно мальчишек и вообще детей. Лишь Тийяоки, как всегда, была рядом.
Фернан сел, как и остальные французы, и с недоумением уставились на почти голых женщин. Теперь они стали носить передники из захваченной материи у испанцев и выглядели не такими дикими, как раньше.
- Тийяоки, что хотят вали женщины? - вскричал Фернан, увидев напряженные липа вокруг. - Чего это все вооружены, а у нас отобрано всё оружие?
- Феру, - начала девочка, сделав шаг вперед, - нашему племени грозит смерть.
- Вы ж не голодаете! С чего такие мрачные мысли?
- Племени нужны дети, Феру.
- Ты хочешь сказать, что... - Фернан запнулся. - Но ведь некоторые из нас уже спят с вашими женщинами!
- Этого мало, Феру. Наши женщины хотят со всеми спать, как вы говорите, Феру. Фернан оглядел своих товарищей, напряженно вслушивавшихся в разговор. Некоторые усмехались, но остальные с интересом наблюдали и слушали.
- Это так необходимо, Тийяоки?
- Да, да, Феру! Ты видеть, наши мужчины пропали, а племени нужны дети. Так хотят наши женщины. Им очень хочется вернуть силу народа кафан. А вы сильный и мудрый народ, Феру. Они вас хотят иметь отцами своих детей.
- А, если не согласимся? - в страхе спросил Фернан.
- Наши женщины уже научились владеть оружием, Феру. И вашим, Феру.
- Ребята, вы слышали, что требуют эти фурии? - вскричал Фернан в возмущении.
- А чего там! - Сис всхохотнул. - Мы же уже исполняем их требования, Фернан. С чего это остальным не последовать нашему примеру? И потом, это не так уж и противно, а даже вполне приятно, ха-ха-ха! Правильно делаете, бабы! - повернул голову в сторону женщин.
- И правда, что тут такого, Фернан? - поддержал товарища Жамен. - Я согласен.
Французы яростно стали обсуждать создавшееся положение. Женщины терпеливо ждали с оружием в руках, направленное на белых.
Со смехом, руганью и шутками продолжался спор, но постепенно он затихал, переходя в сальности и нескромные вопросы. Наконец Кабан закричал во весь голос:
- Хватит споров! Чего вы хотите? Бабам требуется и это вполне естественно. Пусть только дадут нам возможность выбирать, а не навязывать всяких страшилищ из старшего поколения!
- Тийяоки, ты слышала? - девочка согласно кивнула головой. - Пусть ваши женщины успокоятся. Мы согласны выбрать себе невесту.
Услышав ответ белых, женщины огласили остров криками радости и бросились сами обсуждать это событие.
Тибо лихорадочно искал глазами Жака. Они встретились глазами и Жак кивнул понимающе. Тибо покраснел, а Жак подполз к нему и сказал:
- Не дрейфь, Тибо. Это всегда когда-нибудь случается. Зато тебе не придётся этого домогаться самому. Можно считать, что тебе даже повезло.
- Но я даже не представляю, как это может произойти! Это так стыдно!
- Разве продлевать род людской может считаться стыдным, Тибо? Никогда! Это и Бог завещал нам, людям. Об этом сказано и в Библии. Согласен?
- Оно-то так, да...
- Не забивай себе голову чепухой, Тибо. Все ведь уже согласились, да и женщин надо понять. Что им делать без мужчин в этих дебрях? А так племя возродится и всем будет хорошо.
Весь остаток дня, а он выдался ясным и без дождя, был отведен интимным отношениям. Пары разбрелись по острову и возня и голоса слышались со всех сторон.
И к Тибо подошла молоденькая девушка лет пятнадцати. Она улыбалась и Тибо с покрасневшими ушами и щеками узнал в ней Туэри.
Она что-то тараторила, улыбалась, показывая белые зубы. Её коричневая кожа под дождями вымылась и от неё почти не несло неприятным запахом, чем отличались все индейцы. Тибо понял, что Тийяоки подучила подругу.
- Иди, иди, - лепетала девушка. Она тянула Тибо за собой, а тот упирался и поглядывал по сторонам.
- Перестань упираться, как бычок! - услышал он голос Агилона, в котором Тибо различил насмешливые нотки.
Это ещё сильнее смутило юношу, но всё же он несколько уступил и медленно поплёлся за Туэри.
Так, убыстряя шаги, они добрались до берега реки, где она быстро нашла укромное место среди камней с песчаной площадкой. Река плескалась совсем рядом, её шум как-то убаюкивал и настраивал на лирический лад.
- Иди, иди, - продолжала говорить по-испански Туэри и открытая улыбка озаряла её довольно смазливое личико. Она была мала ростом и Тибо стал подозревать, что ей не больше двенадцати лет.
Она притянула его руки к своим маленьким, но уже развивающимся грудям и Тибо вздрогнул и попытался отдёрнуть руку, но та держала крепко. Скоро он перестал сопротивляться, почувствовав, что это ему доставляет удовольствие. Волнение и возбуждение постепенно охватили его тело.
Туэри села, а потом и легла на мягкий песок, привлекла его к себе и Тибо потом никак не мог вспомнить, как все произошло. Лишь проворные, но неумелые руки Туэри запомнились ему и стыд жгучей волной растекшийся по его пылающему телу, сменившийся ещё более жгучим желанием и удовольствием. И не мог он вспомнить, как оказалось, что он голый. Но зато стыд прошел, лишь истома и учащённое биение сердечка ещё продолжали его будоражить.
Туэри что-то лепетала, но Тибо не понимал её. Её голое худое тельце уже не казалось ему неприятным. И руки её, ласкающие его, были не противны, скорее желанны. И новая волна возбуждения и желания уже охватывала его тело, заставляя учащаться дыхание. Он уже то же что-то говорил, но никак потом не мог вспомнить слов. В голове туманилось, он уже не противился чувству, охватившего его всего и отдался ему со всей юношеской энергией и темпераментом.
Потом он вспомнил, что свершилось нечто очень важное в его жизни. Он почувствовал себя мужчиной и нечто, похожее на гордость и самоуважение охватило его душу и тело. Он привлёк утомлённую ласками Туэри и впервые поцеловал её Б губы. Она удивлённо поглядела на него, потом улыбнулась и чуть заметно приблизила лицо к нему, как бы предлагая продолжать. Он не заставил себя просить дважды. Обоим это нравилось всё больше, пока новая волна желания не охватила их юные ненасытные тела.
Теперь жизнь в племени потекла несколько по другим тропкам. Женщины как бы получили новые силы, а, главное, новые надежды. Уменьшилось недоразумений и непонимания. А несколько дней спустя, когда все новшества в жизни племени утряслись, главная старуха через Тийяоки передала интересное заявление.
- Наш народ, - заговорила Тийяоки, расположившись у костра перед французами, - решил отблагодарить всех вас за вашу доброту и помощь.
- И что же это за решение, девочка? - спросил Кабан заинтересованно. - Мы слушаем тебя. Говори.
- У нас есть немного тех камушек, которые вы так цените и ищете. КГ хоть вы много отняли их у испанцев, но мы просим вас взять и наши, как знак нашей благодарности и дружбы.
- Вы слышите, как эта дикарка заговорила? - воскликнул Кабан восхищённо. - Этак она лучше меня с вами будет говорить! Откуда это у неё?
- Перестань, Кабан! - Фернан замахал на него руками. - Дай девчонке договорить. А то, что она так хорошо научилась говорить, так это её заслуга. Способная и настойчивая она оказалась. Тут ты прав, что она скоро будет лучше нас говорить. Некоторые уже сейчас проигрывают ей в этом, верно я говорю? - он оглядел собравшихся послушать товарищей и те согласно загалдели.
- Нам они не нужны, да и мы можем сами их найти со временем. А вам будет прибавок и довольствие.
- Как верно девка заговорила! - вскричал радостным голосом Агилон.
- Клянусь плавником акулы, я согласен с нею, - поддакнул Сис.
- Тогда, Тийяоки, пойди и скажи, что мы согласны принять ваш дар, - произнёс Фернан, а потом обратился к товарищам и продолжил: - Но, думаю, что это нас дополнительно обязывает перед женщинами.
- Что это за обязательства, Фернан? - спросил обеспокоенный Сис.
- Не все ихние женщины получили нате расположение. Остались те, что могут родить, но не имеют мужчин. Придётся нам постараться, друзья. Призываю это вам учесть и исправить. Кто тут у нас самый крепкий в женском вопросе? - он оглядел заросшие бородами лица матросов. - Ты, кажется, Коротышка и Агилон? Можно к вам причислить и нашего молодого Жака. Так что на вас вся наша надежда, друзья!
Весёлый хохот и выкрики покрыли его последние слова. Веселье ещё долго вырывалось наружу, пока не появилась старуха, хранительница старинный традиций и преданий в сопровождении нескольких женщин помоложе и Тийяоки.
Старуха, увешанная амулетами, ожерельями и перьями на руках и ногах с достоинством положила перед Фернаном плетёную из прутьев маленькую корзиночку с откидной крышкой. Важно отошла назад, как бы предлагая взглянуть, принять и оценить по достоинству.
Фернан огляделся, открыл корзиночку и приподнял её, чтобы лучше было видно содержимое.
Все склонились, мешая друг другу. В корзиночке лежали в пуху какой-то птицы десятка два с лишним прекрасных изумрудов, среди которых попадались и большие, с яйцо тукана, но, в основном, это были камни размером с голубиное яйцо.
- Недурно! - раздался вскрик Коротышки. - За такие можно и поработать!
Все поняли его намёк и дружный хохот вновь огласил тишину острова. Женщины осуждающе поглядели на французов, но Фернан пояснил, а Тийяоки перевела, что это так белые выражают свой восторг и желание отработать такой великолепный дар.
Оттаяв и даже улыбнувшись, женщины важно удалились.
- Значит, тут много этого добра, раз простые индейцы могут добывать такие камни! - воскликнул Кабан и в голосе его слышались алчные нотки.
- Эти места всегда славились изумрудами, - ответил Алонсо. - Ещё прежние индейские правители добывали их в больших количествах. Их захоронения битком были набиты в основном изумрудами, а уж потом золотом.
Кабан загадочно ухмыльнулся и стало ясно, что он или что-то задумал, или неудовлетворён столь малым, по его мнению, даром, и расчитывает получить больше.
А дожди продолжались. Жить становилось всё труднее. Стали болеть люди, хотя раненые уже почти выздоровели. Даже Поль и тот стал поправляться.
Разговоры постоянно возвращались к уходу на север, но в такое время это с караваном сделать было невозможно.
Оглядываясь назад, невольно удивляешься, как быстро проноситься время. Совсем недавно, казалось, прощались с кораблём и близкими друзьями, а уже прошло с полгода. Скоро и дожди начнут спадать и откроется путь к морю.
Остров уменьшился более, чем вдвое, и вода залила все низины. Приходилось осваивать новые места для поселения, а их оказалось совсем мало. Камни и скалы оставляли мало места для жилья. И всё же приходилось мириться и с этим, а то в окрестностях и вовсе почти не видно было сухой земли. Лишь местами возвышались отдельные бугры красно-желтого гранита, увитые сплошь плющом и лианами вперемешку с кустарником.
Даже мулы стали испытывать недостаток еды. Всё покрывала вода.
Но как и всё в природе, дожди тоже стали наконец ослабевать. Вода медленно, но неуклонно понижалась и уже через месяц половина залитых земель острова обсохла. Стало возможным переправляться на берега реки и добывать себе пропитание в лесах.
За время дождей пришлось сработать несколько пирог индейского образца и теперь они бороздили залитые водой пространства леса, привозя плоды и коренья от найденных растений. 3 этом индейцы оказались незаменимыми.
Женщины однако с каждой неделей становились ленивее и большой работы, а следовательно и пищи добыть, делать не могли. Почти у всех животы подрастали, чему откровенно радовались в племени, особенно старухи, хранительницы традиций и домашнего очага.
- Нам скоро в путь собираться, - как-то заговорил Эжен. - Стоит позаботиться о нашем потомстве.
- И что ты предлагаешь нам сделать, - спросил Кабан весьма недовольным тоном. - Это уж их заботы, Эжен. И не стоит забивать себе головы этими пустяками.
- Я говорю о том, чтобы научить этих дикарей нормально работать с инструментом, который мы всё равно весь забрать не сможем. Да и оружия у нас скопилось больше, чем нужно. Все это придётся оставить и научить им владеть.
- А потом они пустят его против белых? Нет уж, Эжен! Я в эти игры не играю.
- Пусть так, но другие думают иначе.
- Вот и договаривайся с другими, а меня уволь. Не стану я готовить их на погибель белому человеку.
Всё же Эжен с несколькими своими товарищами стали обучать мужчин и детей премудростям белой цивилизации. И дело подвигалось довольно успешно. Вот только пороха было маловато. Но с этим уже ничего нельзя было поделать.
Наконец настало время, когда можно было всерьёз взяться за подготовку к походу на север. И как раз в это время к Эжену подошел индеец Тлипоку.
- Ты, Тлипоку, хочешь что-то спросить? - обратился к нему Эжен.
- Нет, сеньор. Хочу предложить.
- И что ж ты можешь мне предложить? Помочь добраться до моря?
- Нет, сеньор. Дороги к морю я не знаю и этого моря никогда не видел.
- Так что же ещё, Тлипоку? Я слушаю.
- Сеньор, ты много для меня и моего сына сделал. Мне не хотелось бы быть тебе неблагодарным. Но мой долг долго меня сдерживал. Я много думал и теперь, кажется придумал.
- Да что за загадки ты говоришь? Говори прямо и открыто, что тебя гложет.
- Я и с Тийяоки советовался и она сказала, что на тебя, сеньор, можно положиться. Вот я и решился наконец отблагодарить тебя за всё хорошее, что получит.
- Хватит, Тлипоку! Говори яснее, а то подойдёт кто-нибудь и помешает нам.
- Женщины племени подарили вам изумруды. Вы их очень цените и потому я подумал, что ты не откажешься и от меня получить подобный подарок, сеньор.
- Отказываться от такого было бы глупостью, Тлипоку, но где ты возьмёшь такое богатство? Ты знаешь неограбленную гробницу ваших правителей?
- Нет, сеньор. Осквернять гробницы я некогда не осмелился бы, но есть нечто другое. Это моя теперешняя тайна, но я думаю, что не будет большой бедой и грехом, если я её немного приоткрою.
- Это уже интересно. Ты заинтриговал меня, Тлипоку. Потому, выкладывай, раз начал, а то у меня уже внутри что-то зашевелилось, вроде нетерпения.
- Я являюсь вроде бы хранителем сокровищ славного нашего правителя Сахипа.
- Постой, я где-то слышал это имя! Ага, его мне упоминал один погонщик мулов.
Ну, так что же с этим сокровищем?
- Я знаю, где оно находится и могу немного, тебе, сеньор, уделить его за добро, которое мы с сыном получили. Ещё ни один белый не отнесся к нам с таким пониманием, сеньор. А это для нас так важно и мы это очень ценим. Так что, прошу не отказываться, сеньор.
- Но ведь это сокровище не здесь, надеюсь. Оно далеко.
- Это верно, сеньор. Но я уверен, что за десять дней мы управимся и сумеем вернуться. А лодки у нас есть, часть пути можно проделать на них.
- И кто должен отправиться туда?
- Мы с сыном и вас трое, сеньор. Так советовала Тийяоки.
- И кого из нас ты выделил для этого?
- Ты, сеньор, твой сын и мальчик по имени Эли. Тийяоки считает вас очень порядочными и честными людьми. Если сеньор согласен, то можно отправляться завтра сразу после полудня.
- Мне надо всё обдумать и посоветоваться, Тлипоку. Можешь подождать до вечера? - и увидев утвердительный кивок индейца, Эжен ушел искать ребят.
Индеец не сказал, но он понял, что эту тайну не стоит разглашать даже самым близким друзьям. Поэтому он счёл нужным ребятам лишь вскользь объяснить цель путешествия.
Ребята, услышав столь заманчивое предложение, но не получив настоящего объяснения, всё же были в восторге. Им смертельно надоело долгое сидение на острове и предстоящее путешествие сильно их взбодрило и обрадовало.
- Только с одним условием, ребята, вы сможете пойти с нами, - заметил Эжен с напускной суровостью в голосе. - Никто не должен догадываться об этом. Это не наша тайна, и к ней следует относиться с уважением. Согласны?
- Конечно, согласны, сеньор Эжен! - первый воскликнул Эли, а Тибо важно кивнул головой.
- Объявим, что собрались на охоту в дальние леса и на несколько дней. Если и задержимся, то мало кто может догадаться с причине, - предложил Тибо.
- Тогда действуйте, - закончил Эжен и пошел готовить оружие, припасы и снаряжение для столь дальнего путешествия.
Жак немного расстроился, что его не берут с собой, но смирился. Путешествие ему представилось весьма голодным, а это для юноши было слишком большим испытанием. Он лишь попросил со смешком:
- Но с условием, что лучший кусок достанется мне!
- Как придётся, Жак. Но постараюсь удружить.
Остальные отнеслись равнодушно к такому предприятию, что вполне устраивало путешественников.
Выбрав самую большую лодку, могущую выдержать пятерых путников, путешественники отвалили от острова и наискосок, преодолевая сильное течение, направились на юг, где несколько миль спустя должны свернуть на запад, ближе к горам.
Пробираться по воде среди деревьев и кустарника было делом не из лёгких. И всё же это легче, чем тащиться с грузом на плечах по дебрям, прорубаясь с помощью мачете сквозь переплетение лиан и ветрей.
Переночевали на возвышенности среди сильных выходов горных пород и с рассветом пустились дальше, где уже синели вершины далёких гор.
Воды становилось всё меньше, видимо местность помаленьку поднималась. Попадались обширный повышенные места и их приходилось обходить или бросать лодку и переходить на пеший ход. Тлипоку пока предпочитал лодку.
К вечеру вышли в район, где лодка уже не могла пройти. Пришлось искать русло реки. Оно оказалось довольно близко и утром до полудня удалось продвинуться довольно далеко, хотя пришлось всё время грести против течения.
- Теперь лодку спрячем в камышах, а остальной путь проделаем пешком, - объявил Тлипоку перед отходом ко сну. - Освободим лодку. И следует спрятать немного еды для обратного пути. Хоть на один день. Это может оказаться важным.
- А далеко ещё нам идти? - спросил Эжен.
- За три дня должны управиться, сеньор. Будем подниматься в горы, а это нелёгкое дело. Назад будет легче и можно сократить полдня или чуть больше.
- Значит, с завтрашнего дни запрягаемся, словно мулы? Ничего, надо уже привыкать. Это нам пригодится в дальнейшем, верно, Тибо?
- Обязательно, брат. К тому же мы и так давно забросили свои тела и пора их пополнить силой и выносливостью. Не думаю, что предстоящий путь на север, к морю, будет для нас легким.
- Верно мыслишь, братишка! Учись, Эли, быть серьёзным и рассудительным.
- Я, сеньор, и так стараюсь. Разве незаметно?
- Хитрец! Набиваешься на похвалу? Ладно, согласен, стараешься и получается. Утром взвалив на плечи огромные заплечные мешки и оружие, маленький отряд углубился в лес. Приходилось петлять, обходя попадавшиеся на пути водные преграды. Эжен стал нервничать, опасаясь, что они не выдержат времени, но индеец успокоил его, говоря:
- Сеньор, я учитывал такой путь, так что можно не волноваться. Успеем во время. Пока всё идёт хорошо. Завтра надо немного уклониться к югу, а то пройдём слишком близко к селению, а это нам делать не стоит.
Вечером, уставшие до изнеможения, путники свалились отдохнуть. Скудный ужин, сон под дождём в шалаше, пропускавшем дождевые капли и, не совсем отдохнувшие, они снова ступили в борьбу с лесом.
Начинались отроги гор и с каждой милей они становились всё выше, ближе и угрюмее. Идти было легче, но каменные осыпи и отсутствие тропы делали дорогу совершенно изнуряющей.
- Я не ожидал такой прыти от белых, - заметил Тлипоку вечером на привале на ночлег. - И это без коки. Я доволен вами, сеньоры.
Никто не стал отвечать на эти слова, так как усталость так давила, что даже заснуть сразу не удавалось.
Наконец появилась малозаметная тропа, но она куда-то вела и Тлипоку уверенно ступал по ней. А Эжен молвил мечтательно:
- Вот бы сюда хоть одного мула тащить оружие! Но, куда ему преодолеть воды.
- Скоро конец пути, сеньоры. Завтра к вечеру будем на месте. Немного осталось, а там немного передохнём и назад. Это уже легче.
После полудня следующего дня Тлипоку остановился в укромном месте на небольшой поляне среди скал, поросшей густой растительностью и травой. Сбросил поклажу и сказал:
- Отдыхаем, сеньоры. Дальше, сеньор, - обернулся он к Эжену, я пойду с твоим братом и Эли. А вы с моим сыном будете нас ждать тут. Отдыхайте, набирайтесь сил. А мы отдохнём малость и двинемся дальше.
Он протянул Эли листик коки, кивнул головой и сам стал жевать. Тибо вопросительно глянул на индейца и тот сказал:
- Тебе, сеньор, не обязательно. Ты ещё достаточно силён и вынослив. Завтра, может, и получишь. А сейчас отдыхай так просто.
Эжен не стал допытываться разъяснений, считая, что индеец достаточно понимает положение. Он лишь тревожно глянул на брата, тот поймал его настороженный встревоженный взгляд и кивнул успокаивающе, хотя у самого сердце забилось сильнее. Посмотрел на Эли. Тот побледнел от волнения, но молчал, силясь казаться настоящим мужчиной.
- Пошли, - молвил Тлипоку, поднимаясь с травы. - Всё можно оставить здесь. А кинжал и арбалет лучше на всякий случай взять. Хотя ничего страшного произойти не может. Следить за нами было невозможно, да и мы с сыном наблюдали. И еды можно захватить малость. - И обращаясь к Эжену, сказал: - Сегодня мы можем и не вернуться, но утром обязательно будем на месте.
- Это так необходимо? - спросил Эжен встревожено.
- Да, сеньор. Так будет лучше. Богов надо уважать, а они предпочитают в этом деле ночь.
- Откуда ты это знаешь, Тлипоку?
- Сегодня утром, до рассвета, я спрашивал их. И они мне ответили указав на вечер и ночь. Однако, сеньор, нам пора. Отдыхайте. Хорошо бы вам поохотиться.
Эжен утвердительно кивнул, проводил глазами удаляющуюся маленькую группку людей и посмотрел на молодого индейца. Сказал:
- Отдохнём, перекусим и на охоту? До вечера, может, что и подстрелим на ужин. Индеец молча кивнул, он вообще отличился молчаливостью и редко можно было услышать от него слова, тем более Фразу.
А Тлипоку вёл свой маленький отряд уверенно и довольно быстро и молодые люди едва поспевали за ним, хотя шли налегке. Они постоянно смотрели под ноги как приказал индеец и потому совершенно не запоминали дороги. Да и вряд ли это было возможно в хаосе нагромождений скал, камней и осыпей. Постоянные повороты и подъёмы с короткими спусками л опять в гору.
Влага сочилась под ногами, совсем близко плыли белые облака, грозя собраться в грозовые тучи. С гор стекали струи холодного воздуха, а в вышине парили орлы, высматривая добычу.
Внизу тёмно-зелёными массами клубились леса, прорезанные шумными речками в глубоких каньонах. Вид был величественный, но не мрачный - высота ещё не достигла величин, где скудость растительности и нагромождение вершин создавали вид мрачный, угрюмый и безрадостный.
Вечерело, солнце сильно склонилось к зубчатым вершинам и стало свежеть. А Тлипоку всё пробирался дальше, слегка поднимаясь вверх. Несколько ручьёв перешли вброд и ноги коченели от студёной воды, сбегающей с далёких ледников.
- Сколько же ещё так скакать нам по камням?! - уже с недовольством в голосе, бурчал Тибо, оборачиваясь к Эли.
Тот молча, опустив голову к каменистой земле, продолжал механически переставлять ноги. Он не жаловался, а просто молчал и дел, тяжело дыша.
Тлипоку, как бы поняв, что сказал Тибо, а говорил он на французском, ответил:
- Ещё часа два - и мы у цели, ребята. Осталось совсем мало.
- Но до захода не больше часа, Тлипоку, - возразил Тибо.
- Это нам не пометает, сеньор. Это даже лучше.
И Тибо решил, что индеец специально рассчитал до темноты, чтобы ребята не запомнили дорогу.
- Но тут и при большом желании ничего не запомнишь! - буркнул он Эли. - Да и мне кажется, что этот индеец нарочно таскает нас по горам, запутывая следы.
- Терпи, Тибо и шагай, - ответил Эли, а Тибо пожалел, что индеец не всучил ему пожевать коки.
Солнце закатилось за горы, стало совсем прохладно, хотя шли они достаточно долго и разгорячились. А Тлипоку продолжал уверенно идти но почти незаметной тропе, временами поглядывая вверх, как бы сверяясь со звёздами. Они подмигивали, выглядывая из-за облаков. Где-то на горизонте показалась старая немощная луна. Едва заметно стало светлее. Начался пологий спуск и послышался отдалённый шум водопада. Он постепенно приближался, повеяло влагой.
Спустившись ещё немного, Тлипоку остановился, подождал ребят, сказал, указывая на водопад:
- Придётся немного искупаться вам, сеньоры. Мы у цели. Передохнём, пока я осмотрюсь и пойдём в пещеру, где спрятаны сокровища.
Ребята передохнули, пожаловались друг другу на купание, предстоящее в такой холод, но делать было нечего.
Индеец сделал молчаливый знак следовать за ним, а потом прошептал:
- Идите молча. Великий Чибча-Чума не любит шумных людей. - Дополнительно к сказанному, он приложил палец к губам и двинулся в темноту.
Они почти вплотную приблизились к водопаду. Водяная пыль покрывала всё вокруг и быстро промочила всю одежду ребят до нитки. Стало холодно, тела колотила мелкая дрожь, усиленная волнением и загадочностью.
Тлипоку что-то делал в темноте, потом поманил рукой и показал ребятам тонкую верёвку, привязанную к медному крюку, вбитому в каменную стену. Ребята поняли, что надо идти по этой тропе, а вернее, по карнизу дюйма в пять или чуть больше, держась за верёвку. Карниз полого спускался вниз и его разглядеть в темноте не представлялось возможным. Приходилось нащупывать его ногами.
Внизу грохотал водопад, низвергаясь откуда-то сверху. Задрав на мгновение голову, Тибо увидел смутные очертания светлых струй футах в двадцати над собой.
Медленно долго продолжалось продвижение, хотя карниз оказался намного короче, чем казался. Всего футов тридцать, самое большее, но они показались жуткими. Провала, куда с грохотом неслась вода, не было видно, но сознание того, что высота может быть огромной, внушала страх. Хорошо, что можно было смотреть вниз -увидеть всё равно ничего было нельзя. Густые чёрные тени и едва заметные выступы скал были жутки и коварны.
Индеец осторожно продвигался вперёд, продевая верёвку в крюки. Без неё пройти карнизом было бы совершенно невозможно. Кто вбил эти крюки, которые прятались в трещинах скал, было неведомо. По это были смелые и ловкие люди. Видимо, на это их гнал страх или фанатизм веры.
Карниз нырнул под потоки воды, мириадами струй разбитые выступами скалы-карниза, через который низвергалась вода вниз.
Было мокро, скользко и пальцы едва удерживали мокрую верёвку, коченея от холода и усталость. Тут ещё волнение и страх добавляли и Тибо стал подумывать, что может не выдержать.
Но тут карниз резко расширился, переходя в подобие площадки шириной в пару футов. Там их поджидал Тлипоку. Он поманил их за собой, взял за руку и они с предосторожностями двинулись в темноту, с бешено колотящимися сердцами. Выло жутко страшно и озноб так усилился, что Тибо боялся упасть.
Они остановились, индеец что-то достал и протянул Тибо. Это был лист коки, ломкий и жесткий. Он торопливо сунул его в рот и стал старательно жевать. Вскоре он почувствовал прилив сил, дрожь стала утихать, а страх отступать. В голове прояснилось и стало даже как будто светлее.
Индеец тронулся дальше, что-то нащупал в темноте. Забил камень о сталь, посыпались искры. От трута индеец разжёг факел, другой и третий. Все взяли по факелу. Осмотрелись. Они находились в десяти с небольшим футах от водяной стены, пыль от неё сюда почти не долетала и влаги было не очень много. Пол с небольшим уклоном спускался вниз и был достаточно скользким и гладким.
Узкая щель уводила вглубь, где чернела таинственными бликами и шумок, многократно повторяющемся в тесных закоулках хода.
Пройдя ещё несколько шагов, увидели, что ход расширился, а потом резко перешел в овальный, неправильной формы зал с высотой не более пятнадцати футов. Колеблющийся свет факелов высветил искрящуюся утварь и золотые предметы ритуального назначения, развешанные и уложенные на каменных полках в огромном количестве. Всё это сияло, блестело, искрилось лучами, исходящими от множества драгоценных камней, украшавших предметы из золота.
Тибо шагнул было вперёд, но индеец грубо схватил его за руку и дёрнул назад. Указал на пол, где Тибо и Эли увидели три побелевших от старости скелета, а рядом груда наваленного золота и камней, перемешавшихся с костями.
Тибо вопросительно глянул на Тлипоку, но тот лишь приложил палец к губам. Поманив ребят ладонью, индеец медленно, кланяясь и шепча молитвы и заклинания, которые не мог понять ни Тибо, ни Эли, двинулся налево, прижимаясь к стене зала, что предложил знаками сделать и ребятам.
По выступу, который был намного шире наружного, они проникли в другой конец неровного овала. Тлипоку ступил на пол зала, поманил ребят и те с опаской последовали его примеру.
Индеец опустился на колени, долго шептал что-то, а ребята созерцали всё это богатство, оглушенные и подавленные увиденным. Нигде не было пыли, всё блестело и сверкало, словно положено только что. Видимо, это результат водопада. И воздух был свеж и холоден.
Наконец Тлипоку поднялся, поманил опять ребят и те подошли к большому ящику в виде сундука из тёмного дерева с медными полосами по бокам. Откинув с трудом крышку, Тлипоку посмотрел внутрь. Ребята тоже заглянули. Факелы высветили огромную груду изумрудом, среди которых проглядывали иные камни. Все они были прекрасного прозрачного, ярко-зелёного оттенка различной формы и размера. Ребята завороженно глядели на это сокровище и не решались молвить слова восторга, восхищения и радости.
Индеец запустил руки в эту искрящуюся массу, полной горстью вытащил руку. Поискал глазами сумку Тибо и высыпал звенящие камни. Так он проделал ещё два раза, потом поискал глазами, подсвечивая себе факелом, достал что-то и вложил в ладонь Тибо, приложив палец к губам.
Так же молча и осторожно, они вернулись по карнизу к устью пещеры. Тибо с чувством страха и любопытства бросил взгляд на скелеты, вздохнул и поплёлся дальше. У самого входа затушили факелы негустая чернота окутала людей. Помаленьку страх высоты и неизвестности заполнял грудь, но это уже не казалось Тибо таким ужасным.
Индеец подтолкнул его рукой и Тибо ступил на карниз, уцепившись за верёвку. Водяная пыль опять заставила задрожать тело. Воздух ещё больше посвежел, а ветер стал не ласкова веять, а налетать порывами, хоть не не сильными.
Тибо шел первым, судорожно цепляясь за верёвку. И когда ноги ощутили более обширную площадь, из груди вырвался прерывистый вздох облегчения.
Они сидели на выступе скалы, вдали от водопада и слушали его шум, отдыхая от пережитого, не в силах промолвить слово. Внутри было пусто, холодно, а душевная усталость передавалась дополнительной нагрузкой на тела. И эти несчастные тела вопили об отдыхе и покое, тепле и пище.
Глава 19
Эжен, Тибо и Эли сидели у костра на берегу крохотной речки, несущей свои воды куда-то в неведомое, индейцы уже покинули их, сославшись на необходимость, вернуться в своё селение. О нём Тлипоку упоминал раньше. Он же подробно поведал Эжену дальнейший путь. Они расстались у челнока, спрятанного в камышах и дальнейший путь представлялся весьма лёгким.
Но прошло уже четыре дня, а реки не было. Половодье сильно изменило местность и не удивительно, что этот крохотный отряд потерял ориентиры и сбился с пути. И теперь они попали в эту речку, которая течёт неизвестно куда.
- Эжен, почему бы нам не плыть этой речкой до того места, где она впадает в другую? - проговорил Тибо, голодными глазами поглядывая на кусочек какого-то корешка, исчезающего во рту Эжена. - Ведь все речки куда-то впадают в более крупную реку. И эта, наверняка сделает так же.
- Но течёт ли она именно в нашу реку, Тибо? А если нет?
- Думаю, что так оно и будет. В этих местах лить наша река самая большая, и, значит, вбирает в себя все мелкие.
- Это проклятое наводнение всё так изменило, что голову крутит! - зло воскликнул Эжен. - Мы уже давно должны быть на месте.
- Мне казалось, что все здешние реки имеют одно направление - на юго-восток. Так говорили много раз индейцы на острове, да и сам Тлипоку. Мы направлялись к западу, немного склоняясь на юг. Так что у нас остаётся лишь один путь - по этой реке до нашей, а там уж посмотрим.
- Вода сильно спала, Тибо и ты, видимо, прав. Лишь по речке теперь можно выйти, к нашей реке. Но что делать с едой? Мы почти ничего не можем добыть. Фрукты и те попадаются очень редко! Так мы с голоду подохнем в этих дебрях!
- Не так сильно, брат, - возразил Тибо. - До этого ещё далеко. Две недели мы вполне выдержим, а там обязательно выйдем к нашей реке. К тому же всегда надо надеяться на лучшее.
- Ну точно, как отец! Даже не верится, что это мой младший брат! Откуда это у тебя такое взрослое отношение к жизни, Тибо?
- Ты же сам сказал, что от отца, Эжен. Да и мама у нас не из хлюпиков.
Они помолчали, отмахивались от туч москитов и поглядывали по сторонам. А в лесу перекатывались отвратительные звуки различных зверей, особенно обезьян, заполнявших всё вокруг визгом, хохотом и воплями. Да и жабы не отставали от этих горлопанов.
- Этак может случиться, что все наши сокровища пропадут, - молвил Эжен, упавшим тоном отчаявшегося человека.
- Перестань паниковать, Эжен. Гляди, вон Эли и тот сидит себе спокойно и не выступает. Что-то ты слишком разволновался. Это к добру не приведёт.
- Интересно, Тибо, - заговорил Эжен о другом, - как вы не смогли запомнить дороги в эту пещеру, где сокровища спрятаны?
- Думаешь, это было легко? Дорога опасная и приходилось постоянно смотреть под ноги. К тому же мне казалось, что Тлипоку нарочно петлял вокруг, пока не стемнело. А уж потом и вовсе ничего не было видно. Шли наощупь. Да и всё равно туда без Тлипоку не пробраться. Я ж говорил, что там лежат кости пытавшихся завладеть сокровищами.
- Но ты-то теперь знаешь о тайне!
- Ну и что, Эжен? Не думаешь ли ты, что я стану добиваться этих сокровищ?
- А заманчиво. Эли, как ты считаешь?
- Сеньор, я считаю, что Тибо прав. Да и вы многократно говорили об уважении других людей и народов. А Тлипоку нам доверился, нарушив все клятвы и обязательства перед своими.
- Ну, негодники! Обложили меня со всех сторон! Молодцы! Отец похвалит вас.
- А ты, Эжен, больше постарайся об этом не заговаривать. Мне неприятно такое слушать. Особенно на острове помалкивай.
- Но этот ягуар, что тебе дал Тлипоку! Какая прелесть! - Эжен порылся в сумке и достал фигурку ягуара. Она заблестела в свете костра, камни заискрились лучисто, тепло, завораживающе.
Это была статуэтка ягуара из золота размером с ладонь большого человека. Глаза красного драгоценного камня горели кровожадно и деже страшно. Обнаженные клыки из желтого камня. Пятна на теле из вкрапленных коричневых камней. Когти чёрные и блестящие. Он припал к стволу дерева, готовый к прыжку, и его гибкое сильное тело дышало движением, силой, энергией и кровожадностью. Эжен покачал фигурку на ладони, взвешивая её.
- Тяжелая. Фунтов пять, не меньше. И чистое золото! Отец будет в восторге, но, прежде, надо с ним встретиться.
- Ты опять? - недовольно бросил Тибо. - Всему свое время, Эжен.
- Да, ты, как всегда, прав, Тибо. Спасибо тебе за поддержку.
Они торопливо плыли по речке, постоянно поглядывая на солнце, определяя направление. Оно соответствовало ихним намереньям.
Приходилось частенько приставать к берегу, увидев что-либо съедобное. Но наконец Эжен заявил решительно:
- Хватит носом ворочать! Придётся нам поохотиться на обезьян. Это единственное, что здесь встречается в изобилии, Тибо.
- Давно пора, Эжен. Все индейцы их едят, а мы что, хуже их? Как ты, Эли?
- Я согласен, сеньор. Даже с удовольствием. На острове я частенько пробовал их мясо. Вкусно! - и он мечтательно прищурил глаза.
Прямо с лодки, плывшей у самого берега, Эжен стрелой поразил обезьянку и та свалилась в камыши, где её быстренько достали.
- Не будем ждать, Тибо, - сказал Эжен, алчно блестя глазами. - Разводи костёр, а Зли пусть приготовит нам кусочки. Надо поесть, а то в животе одна резь, а во рту полно слюны.
Нежное мясо быстро обжарилось и молодые люди с жадностью набросились на еду Не прошло и трёх минут, как от обезьянки остались лишь косточки, чисто обглоданные и обсосанные.
- Вкусно! - блаженно протянул Эли. Он облизывал пальцы, поглядывал на деревья и уже опять мечтал о новой добыче.
- Да, Эли, ты прав! - ответил Эжен. - Стоило ли столько дней воздерживаться, когда мяса на деревьях вполне достаточно. Теперь надо и на ужин добыть что-нибудь подобное.
И вечером молодёжь наелась так, что спать стало почти невозможно. Но усталость всё же быстро сморила, а утром уже опять хотелось нестерпимо есть.
Так продолжалось ещё три дня, когда впереди речка расширилась и они увидели широкое русло большой реки.
- Уверен, что мы доплыли до своей реки! - воскликнул Тибо с радостным выражением на лице.
- Но это слишком широкая река, - засомневался Эжен.
- Значит, мы спустились слишком далеко по течению. Придётся возвращаться к острову. Потрудимся на вёслах.
И вот два дня спустя лодка подошла к порогам, за которыми шумел невысокий водопад, знакомый им за полгода жизни.
- Вот и доплыли! - воскликнул Тибо, вскакивая на лодке и размахивая руками.
- Здесь течение слишком сильно и нам не выгрести, - заметил Эжен. - Свернём в протоку и по ней подойдём к порогам и водопаду. Слишком далеко до острова, чтобы тащить лодку на руках.
Свернули в протоку и по тихой воде быстро погнали вверх, вслушиваясь в шум водопада. Вдруг Эли, сидевший на носу, тихо вскрикнул, поднял руку, давая знак остановиться.
- Что там? - испуганно спросил Тибо, хватая арбалет и накручивая его.
- Что-то шевелится в воде на берегу. Может, тапир? Вот было бы здорово! - Подплывём чуть ближе и поглядим, - отозвался Эжен тихо.
Сделав несколько гребков, Эжен осторожно уложил вёсла. - Присмотрелись к шевелящимся камышам. Что-то тёмное фыркало, хрюкало и чмокало.
Тапир! - уверенно молвил Эжен. - Ещё чуток подгребём и попробуем застрелить
Им удалось подойти шагов на тридцать, прежде, чем тапир поднял свою уродливую голову и взглянул на непрошенных гостей.
- Стреляем! - тихо скомандовал Эжен. Арбалеты сухо щёлкнули и три стрелы в тихим посвистом вонзились в толстое тело зверя. - Попали! Теперь гребём быстрее! Навались!
Тапир с визгом бросился в заросли, и, когда лодка стремительно причалила к месту, где тапир пожирал свою ёду, там уже никого не было. Лишь обильные пятна крови указывали путь его бегства.
- За ним! Быстрее!
Ребята выскочили на берег и, утопая в трясине почти по пояс, бросились по кровавым следам.
Продравшись шагов около двухсот, они увидели тапира, лежащего у ствола дерева. Голове его приподнялась, в глазах уже не было ни страха, ни боли. Они застывали, а носатая голова упала на землю.
- Готов! - едва переводя дыхание, молвил Эжен. - Приступим к обеду. Эли, разводи костёр. До селения ещё далеко и не мешает нам подкрепиться лёгким обедом.
Запах поджаренной печёнки приятно щекотал ноздри. Голодные молодые люди с жадностью жевали горячие куски, потом принялись обдирать зверя, расчленять его и носить в лодку. Так прошло не менее часа.
- Знатно насытились! - воскликнул Эжен благодушно. - Теперь и работать нет охоты. Поспать бы!
- Поехали, а то вечер скоро наступит. - Тибо поправлял груз и разбирал вёсла.
- Нет бы раньше нам такого встретить! - с сожалением молвил Эли.
- И так хорошо, Эли, - ответил деловито Тибо. Трогаем!
Он вспомнил девчонку, с которой создал временную семью и, которая ходила уже с заметным животом. Тибо улыбнулся, представляя скорую встречу и вдруг нахмурился. Подумалось, что не слишком ли он привязался к этой смешливой ласковой малолетке? Настроение тут же испортилось, он яростно налёг на весло, продолжая недовольно сопеть.
Совсем недавно он и помыслить не мог о близости с женщиной. Он их стеснялся, стыдился, а, узнав или услышав возню своего товарища с какой-то смазливой из них покрывался краской стыда и недовольства. И вот сам оказался таким же!
По мысли тут же перенесли его на первую их встречу. Переживания захватили юношу, он даже улыбнулся слегка, а потом пришел к выводу, что это совеем не так плохо, как ему казалось раньше. И вспомнились слова Жака о неизбежности такого. Вздохнул, оглянулся и настроение сразу же улучшилось.
Ему приятно было думать о Туэри, но эти мысли вскоре были прерваны невозможностью плыть дальше. Голос Эжена вывел его из задумчивости.
- Приехали! Выгружаемся! Дальше пешком придётся пробираться, да и лодку с мясом тащить. А это с милю, не меньше.
- А не лучше нам с тобой пойти налегке? Эли посторожит и мы скоро приведём подмогу, - заметил Тибо. - Этак мы совсем ноги протянем.
- И то верно, Тибо. Захватим немного мяса и в путь. Однако, как вы смотрите, что бы спрятать наши богатства? Стоит ли их показывать всем? Думаю, что не надо этого делать. А перед уходом заберём.
- Кто его знает, удобно ли это? - засомневался Тибо. - Как ты думаешь, Эли?
- Да разве я решаю здесь? Хотя, если правду сказать, то всё это дано сеньору Эжену, так что он вправе решать сам это. Мы лишь помогали ему.
Тибо переглянулся с Эженом, и тот заметил:
- Ты, Эли, мудрец! Так и поступим, как сказал. Найдите хорошее место для нашего клада, ребята. Именно нашего, Эли! Ты в этом непосредственно участвовал и имеешь в нём свою долю. Приступайте, пока я выгружу мясо.
Не прошло и десяти минут, как место было найдено и клад запрятан и замаскирован. Ребята посмотрели вокруг, запоминая место, переглянулись заговорщицки.
- Теперь можно отправляться, - молвил Эжен. - Сиди и сторожи, Эли. Оружие у тебя есть, так что не бойся. Мы явимся через час, самое большее.
Встреча была радостной, особенно Жак радовался и Поль. Их окружили, засыпали вопросами, но поняли, что дело прежде всего. Идя к Эли, Фернан заметил:
- Мы так волновались, Эжен! Думали, что вы пропали в этой несносной сельве.
- Мы и сами иногда так думали, Фернан. Это наводнение, а потом отступление воды так изменяло местность, что сбились уже на второй день возвращения.
- Индейцы ушли, я вижу?
- Да. Тлипоку ушел в своё селение, но дорогу нам подробно рассказал, да мы всё равно заплутали. Зато тапира завалили! А это уже что-то, так ведь!
Тибо вышагивал по зарослям вместе с Туэри. Та радостная и смеющаяся что-то тараторила но Тибо плохо понимал ее, даже не вслушивался в ее слова. Лишь ощущение приятного спокойствия и радости наполняло его грудь и все его существо, чувствовать которое было приятно. А благодарные глаза Туэри, когда он сунул ей в рот кусок печенки, припасенной нарочно для нее, просто растрогали юное сердце. Он без стеснения обнял девчонку, поцеловал ее, и они, смеясь и поглядывая друг на друга счастливыми глазами, продолжали пробираться позади всех по тропе.
Тибо вдруг ощутил щемящее чувство в груди, вспомнив, что скоро придётся расстаться с этой бесхитростной и весёлой девчонкой. Стало как-то мрачно и грустно. Туэри заметила перемену его настроения и спросила, медленно подбирая слова:
- Ты сердит? Почему, Тиба? - глаза стали тревожными, беспокойными.
Тибо не стал ей объяснять причину грусти, лишь крепче обнял и она успокоенная, примолкла.
Потом оказалось, что заблудившихся охотников решено было ждать еще три дня, а потом сниматься с места и отправляться на север, оставив письмо для отставших, если они ещё живы и вернутся.
- Эжен, мы больше не могли ждать. Вода почти спала и торопит нас в дорогу. -это Кабан пытался оправдаться, когда Эжен, узнав о решении немного расстроился.
- Ладно уж, чего там ворошить старое. Всё устроилось и теперь можно спокойно уходить. Время действительно не ждёт. На севере нас встретит неласковая природа и спешить нам действительно стоит. Время уже поджимает. Отец, видимо, уже на пути к нашим берегам.
Вечером, перед уходом племя устроило проводы. Многие мужчины с неохотой готовилось к разлуке. Они уже смирились и свыклись о такой жизнью. Некоторым и вовсе такая жизнь была по нраву. И Тибо удивился, когда Эжен признался ему:
- Знаешь, брат, а мне как-то тоскливо покидать этих людей. С чего бы это, а?
- И мне, Эжен, - грустно признался Тибо, но тут же заметил: - Но я помню, что у меня есть мать, отец, сестры, я их люблю и мне было бы тяжело без них. Мы должны, Эжен. Да и такая жизнь недолго бы нас радовала. Уверен, что потом бы мы жалели.
- Ну, молодой старичок, ты, как всегда прав, Тибо. С этим ничего не поделаешь. Но всё равно грустно, верно?
Тибо согласно кивнул. Спазм в горле могла бы выдать его волнение, а этого он весьма боялся.
А костры пылали, пляски, вопли и примитивные песни дикарей смешивались с песнями французских моряков. Пили какую-то хмельную вонючую бурду, приготовленную для этого случая. Новый шаман выплясывал в страшной маске, обвешанный какими-то амулетами и ритуальными знаками, вопил истошным голосом заклинания, прося у богов благополучия племени и белым пришельцам, так много сделавшим для этого вымирающего народца. А теперь можно было расчитывать на лучшее.
Матросы смастерили индейцам простенькие арбалеты, научили ковать наконечники для стрел, и теперь у дикарей было оружие, намного превосходящее силой обычные луки и дубинки с копьями. Но мушкеты, видимо, скоро придут в негодность и не помогут им в нужный момент. Эти люди ещё не доросли до высот европейской техники.
Поспав несколько часов, на рассвете переправились на левый берег реки. Для этого специально соорудили несколько плотов и это совершилось довольно быстро и без происшествий. Крики, вопли и слёзы недолго провожали белых людей. Сельва поглотила небольшой отряд и он затерялся в ней, как иголка в сене.
- Как хорошо было бы отправиться на лодках! - мечтательно молвил Элен. - Вверх по течению впадает речка. По ней можно было подняться на пару сотен миль, а не продираться в сельве по болотам и зарослям.
- А мулы? - спросил Тибо. - Куда девать мулов? А без них дальше не севере мы и вовсе пропадём. Кто будет нести весь наш груз?
- Не так уж его много, Тибо. Но теперь нечего делать. Так решили все. Обобранные, грязные и измученные болотами и комарами, чавкали по грязи люди стремясь побыстрее уйти в более сухие места, пройти эту сельву, где мрак леса влажность, дожди и всевозможные опасности подстерегают на каждом шагу '
Приходилось делать большие обходы, пытаясь выбраться из области обширных болот, где кайманы и змеи выискивали себе добычу.
Охота мало что давала, фруктов тоже было мало, лишь рыбалка, да и то далеко не всегда, давала какое-то подобие нормального питания. Люди тощали, обессиливали, но терпели и упорно продвигались на север, избегая населённых мест. Индейцы почти не попадались, а те, кто встречался, почти всегда убегали, пуская в непрошеных гостей пару стрел. Уже двое получили легкие ранения.
Десять дней прошли в упорной борьбе с сельвой и болотами. Люди стали раздражительны, злы, и по малейшему поводу возникали ссоры и ругань.
Мулы едва тащились и их помаленьку резали на мясо, что было очень кстати в их положении. Они испытывали все те трудности, какие встречались и прежним искателям наживы. А поскольку здесь не было настоящего командира, которому бы подчинялись все безоговорочно, то вскоре возникли и групповые передряги.
- Фернан, надо что-то делать с этим Агилоном и Сисом, - как-то предложил Эжен когда наглость и откровенное пренебрежение достигло предела.
- Ты хочешь сказать, что Кабан их поддерживает?
- Даже, если и не поддерживает, то и не препятствует Сам видишь, как они замышляют нас оттереть от всего, что мы вместе добыли. Что тут можно сделать?
Фернан замолчал, обдумывая услышанное. Был вечер и они сидели вокруг костра, переваривая лёгкий ужин. Два других костра пылали лагах в пятнадцати. Там была компания Кабана. По многим приметам было ясно, что отношения между этими группами были натянуты.
- Сеньоры, - молвил Жак, задумавшись об услышанном, - может, предложить тут же разделить все наши сокровища и пусть каждый отвечает за своё сам, а?
Молчание было ответом на это предложение. Его обдумывали, переваривали, а Жак значительно помалкивал, ожидая ответа.
- А как быть с теми, что прибудут за нами? - спросил Поль.
- Вряд ли те, - Фернан кивнул на другую группу, - согласятся с этим.
- Во всяком случае, можно попытаться, - предложил Эжен. - Тогда исчезнет то недоверие, что существует между нами.
- Что-то мне не верится, что так произойдёт! - воскликнул Жак запальчиво. -Они настроены весьма агрессивно и решительно. Во всяком случае лучше подстраховаться заранее.
- Что ты имеешь в виду, Жак? - спросил Поль.
- А то, что стоит постоянно быть готовым любым неожиданностям. Их постоянно надо пропускать вперёд, держа впереди перед собой. И наблюдать. Например, Жан Маду не очень-то их поддерживает. Это стоит учесть и поговорить с ним.
- Поль, ты, кажется с ним сдружился? - спросил Эжен. - Тебе и поговорить с Жаном. Он неплохой парень, уверен, что он не станет задираться с нами.
Поль согласно кивнул.
С этого вечера постоянно кто-то недосыпал из группы Фернана, сторожа втихомолку остальных.
Вскоре Поль сообщил, что Жан Маду согласен с их группой, что Агилон с Сисом при негласной поддержке Кабана задумывают нечто, что может в корне изменить положение в отряде.
- Он несколько раз намекал, что Агилон зарится на всё, что у нас есть, - закончил Поль тихо.
- Сегодня же я намерен поставить этот вопрос прямо и решительно, - заявил Фернан. - Разделим всё и пусть они хоть уводят от нас! Дальше так продолжаться не может. Пусть Кабан решает.
- Хорошо, Фернан, - ответил Жак, - Но мы будем наготове. И настаивай на разделе, а в случае чего, пусть мы и вовсе разделимся на разные отряды.
- Это сильно нас всех ослабит, - вяло возразил Алонсо. - Впереди немало опасностей. Лучше договориться полюбовно, если это возможно.
- Конечно, Алонсо! - воскликнул Фернан. - Я этого не упущу, если появится такая возможность.
И вот вечером Фернан вызвал Кабана на разговор. Они отошли за пределы костров и спросил без предисловий:
- Кабан, тебе не кажется, что твои люди что-то задумали нехорошее?
- Это как тебя понимать, Фернан?
- Буквально. Чего вы добиваетесь? Ты делаешь вид, что ничего не замечаешь, а Сис с Агилоном плетут интригу, подбивают твоих людей, на что? Ответь честно Кабан?!
- Что-то ты, Фернан, путаешь, - вяло сопротивлялся Кабан. - Ничего у нас не задумано, и я ничего такого не замечаю.
- Тогда я предлагаю тут же разделить всё, что у нас есть и пусть каждый за своё отвечает. Что ты на это скажешь?
Кабан замолчал, забеспокоился, как показалось Фернану. Он подбирал слова для ответа, они не приходили ему на ум и молчание стало более, чем неловкое.
- Что замолчал? Отвечай, Кабан! Я жду ответа. Мне надоела ваша мышиная возня, и пришло время положить этому конец. Дальше так не будет!
- Да что ты разошелся, Фернан? Что такого случилось, что ты так волнуешься?
- Я жду, Кабан! Не увиливай от ответа! Или я сам, без тебя, тут же разделю по долям и катитесь все к чертям своей дорогой!
- Ну перестань, Фернан. Стоит ли из-за этого так кипятиться? Однако ты задал трудный вопрос, признаюсь в этом. И мне хотелось бы перемолвилось об этом парой слов со своими людьми.
- Этим ты признаешь и наличие какого-то заговора, Кабан! Можешь разговаривать со своими, но даю тебе не более пятнадцати минут. Я подожду. Но всё равно, раздел произойдет сегодня же, тут.
- Да успокойся ты! Вот неугомонный! Иду, иду! Подожди малость.
Кабан вернулся раньше, чем Фернан ожидал. Помявшись немного, тот сказал:
- Знаешь, Фернан, я сам против этого, но большинство предпочитают последовать твоему совету. Давай делить. Что можно сделать против большинства?! Начинай.
До полуночи продолжался делёж добычи. Споров и ругани было больше, чем самих богатств. Всё же Фернану удалось убедить, что несколько долей надо выделить и тем, кто придёт за ними из Франции. Много споров вышло из-за Эли. Но и тут было выторговано две трети доли и половину доли за ранение мальчишки.
Теперь каждый сам заботился за свои доли и мул оказался зарезанным, как итог благополучного разрешения такой щекотливой проблемы, как делёжка добычи.
Утром все проспали дольше обычного, но настроение явно улучшилось. Разговоры раздавались благодушные и доброжелательные.
Так прошло два дня, когда Жан Маду в разговоре с Полем сказал:
- Что-то опять не устраивает Сиса с Агилоном.
- Да что им надо теперь? - возмутился Поль. - Всё же уже поделено и по всем спорам достигнута договоренность и согласие! Чего они хотят?
- Трудно сказать, Поль. Просто жадность и зависть их гложет, так я думаю. В таком деле всегда находятся любители поглотничать и разжиться за чужой счёт.
- Вот неугомонные! Может, стоит их проучить маленько?
- Они этого только и ждут, Поль. Не советую, только хуже будет.
- Хорошо, Жан. Но я всё равно посоветуюсь с Фернаном и Эженом, ты не возражаешь, Жан?
- А мне-то что? Советуйся, конечно. Я и сам бы к вам перешел, да как-то неудобно. Ещё скажут, что предатель.
- А что ты можешь предать? Что за чушь такая?!
- Не стоит этого обсуждать, Поль. Пусть остаётся, как было.
Отряд наконец-то выбрался на более возвышенное место. Сельва поредела, дожди почти прекратились и стало легче дышать. Где-то далеко на западе находились гори и их дыхание иногда ощущалось в прохладе ветерка, дующего оттуда.
Люди чувствовали себя очень плохо. Мучил понос, грязь, москиты и многие недомогания, которые всегда сопровождают такие отряды в сельве. Но теперь они немного воспрянули духом, надеясь, что в саванне им станет лучше.
- Ещё день пути и мы вступим в область льяносов, - заметил Алонсо, знающий кое что в этом. - Зато с водой будет плохо.
- Что, такая же отвратительная вода, как и в сельве? - спросил со страхом Эжен.
- Не то, Эжен. Просто её будет намного меньше. Придётся запасать её на дорогу и беречь, иначе можно лишиться её вовсе на долгое время.
- А реки? Они что, тут не протекают?
- Рек достаточно, но они пересыхают на время сухого сезона. Правда, это наступит ещё не так скоро, но учесть надо.
- А население тут есть, или опять безлюдье?
- Попадаются индейцы, но не так много. Большинство или вымерло, или ушли южнее, в сельву, где им легче скрыться от нашего брата. Дальше начнут попадаться ранчерии и асьенды испанцев. До них, правда, ещё далеко.
- Хорошо бы устроить днёвку. Всё мы сильно вымотались, да и мулам стоит подкрепиться и отдохнуть. Их становится все меньше, а груз почти не уменьшается.
- Чего проще. У ближайшей речки и остановимся. Ты прав, Эжен, что днёвка нам необходима, иначе мы не сможем продолжать путь. Многие болеют, да и я себя плохо чувствую. Сам-то как?
- Как все, Алонсо. Ужасно устал, просто смертельно!
Речка попалась перед закатом солнца. Все с удовольствием согласились на денёк остановиться и передохнуть. А место оказалось вполне хорошее.
Заросли леса по берегам речки и простор льяносов, расстилавшихся далеко во все стороны, куда ни бросить взгляд. Небольшие рощи пальм и деревьев с редкими кустарниками в море высокой травы.
Весь день прошел в купании, лежании в тени пальм, еде очередного мула. Наиболее сильные и нетерпеливые отправлялись на охоту, но особой удачи не испытали, хотя вернулись и не без добычи. Пара зайцев, несколько небольших птиц и одна обезьянка - вот и все трофеи. Но и они были встречены радостными криками. После чего с общего согласия решено было продлить отдых ещё на один день.
Утром, после завтрака, Жак подсел к Тибо и шепнул:
- А не отправиться ли нам с тобой на охоту. А то вчера так вкусно было ужинать дичью. Что скажешь?
- Чего шепчетесь, ребятки? - спросил Поль, подвигаясь к юношам.
- Да вот договариваемся насчёт охоты. Раз день у нас есть, то и поохотиться можно в окрестностях, - ответил Жак.
- Так я с вами, ребятки. Чего тут сидеть? Я с вами, не возражаете?
- Нет, конечно. Всегда радуемся твоему обществу, Поль, - ответил Тибо.
- Приятно слышать, мальчики. Тогда собираемся - и в дорожку.
Трое охотников быстро собрались и торопливо ушли в льяносы, обещая вернуться к вечеру с добычей.
День был жаркий и охотники частенько прикладывались к флягам с водой. Арбалеты были наготове, но ничего подходящего не было видно. На мелочь они не обращали особого внимания. Лишь к полудню подстрелили зайца и у ручья сели обедать первой добычей.
- Хорошо здесь, - мечтательно молвил Поль, растянулся на траве и прикрыл шляпой лицо от солнце, пробивавшегося через густую листву дерева. - Приснём малость, а потом продолжим наши хождения. Спешить некуда.
Юноши переглянулись и молча согласились, не очень обеспокоенные отсутствием трофеев.
Проснулись они от грубых толчков в бока. Солнце уже изрядно склонилось к западу и косые лучи осветили троих людей в грязных изношенных одеждах европейского типа. Да и сами они походили на европейцев.
Вскочили в страхе на ноги, но оказалось, что ноги уже связаны. Пришлось повалиться на траву, вскричав:
- Что вам надо?! Кто такие, чтобы связывать нас?
- Ишь, хорохорится птенец, - мягко молвил один из стоящих, поигрывая рукоятью длинного ножа, висящего на поясе в старых ножнах. - Сами-то вы кто такие и как здесь очутились? Отвечайте, когда вас спрашивают, собаки!
- С какой стати нам отвечать? - спросил довольно миролюбиво Поль. - Мы мирно охотились и никому не мешали. С чего это вам вздумалось нас связывать. И верните нам оружие.
- Ты слышал, Висенте? - обернулся первый к товарищу. Тот согласно кивнул, но промолчал, продолжая разглядывать пленников. - Вначале скажите, что вы тут делаете и откуда путь держите.
- Да ваше какое дело, сеньор! - вскричал Тибо. Он сидел и с возмущением снизу взирал на этих неожиданную грубиянов.
- Закрой пасть, сосунок! - рявкнул первый и ударил носком стоптанного башмака в бок Тибо. - Когда спрошу, тогда и отвечай, паук горбатый. Да мне сдаётся, что вы не испанцы, как ты думаешь, Висенте? Это шпионы и их стоит продать в ближайшем селении. Ещё награду получим.
- Думаю, что вначале стоит сообщить об этом нашим друзьям. Может, это те, которые нам так нужны. Пусть Мате поспешит в лагерь, а там видно будет. А пока мы попробуем их разговорить сами.
- Хочешь действовать самостоятельно, Висенте? Я не против. А Мате пусть себе идёт. Но вряд ли раньте утра кто-либо явиться к нам. Слышал, Мате? Отправляйся в лагерь и расскажи всё, что видел Луису. Пусть сам решает, а мы тут подождём вас. Поспеши, но не очень торопясь, ха-ха!
Третий, метис, согласно кивнул, пробормотал что-то непонятное, поправил на плече увесистый мушкет и отправился на запад. Остальные проводили его глазами и повернулись к пленникам. Висенте спросил:
- А где же ваша охотничья добыча, сеньоры?
- Съели, вот тебе и косточки от неё, - ответил Поль. Он настороженно следил за своими врагами, а что это так сомнений не вызывало.
- Что-то мало было для таких сеньоров. Что, не повезло, или вы такие плохие охотники, что ничего не увидели за целый день, а?
- Стало быть не повезло, сеньор. Разве такое не может случиться?
- Жаль, но тут я ничего не могу сделать, сеньоры. А где ваши товарищи и лагерь? Не одни же вы тут шляетесь.
Поль переглянулся с Жаком, но тот пожал плечами, а Давила ответил:
- Миль пять на юг отсюда, сеньор. Там мулы и двое метисов.
- Странно, что мы таких следов не видели. А мне казалось, что вас намного больше. Говорить будешь? - вдруг зло вскрикнул Луис, продолжая поигрывать рукоятью ножа.
- А что говорить, сеньор? Я все сказал! - раздражаясь, ответил Поль.
- Да брось ты с ними возиться, Луис, - предложил Висенте спокойным будничным голосом. - Свяжи им руки и развяжи ноги. Мы ими займёмся серьёзно.
Луис тут же исполнил приказ товарища, который, судя по всему, был за старшего.
- Начнём с этого громилы, Луис. Малыши пусть посмотрят, а там решим, что делать. Отведи их подальше, шагов за пятнадцать, а этого привяжи вон к тем двум пальмам за обе руки, растянув их в разные стороны. Пусть подождут нас.
Луис потащил Поля к двум пальмам и распял ему руки верёвками. Потом вернулся за юношами и привязал их к тонкому стволу другой пальмы и приказал наблюдать, добавив:
- Будете отворачиваться, отлупим, будет детям больно. Ясно, ребята? - его глаза искрились весёлым смехом и было видно, что предстоящее его сильно забавляло.
Ребята молча уставились на приготовления разбойников. Те положили пару округлых камней величиной с малое куриное яйцо в костёр и тихо сидели, переговариваясь почти шепотом. Слов никто не мог расслышать. Расстояние превышало пятнадцать лагов до костра и десять до Поля. Тот стоял с бледным посеревшим лицом. Он не оборачивался на юношей, но знал, что те с трепетом следят за ним.
- Глянь-ка, Луис, готовы ли? - молвил Висенте спокойным мирным голосом. Он вообще вёл себя очень тихо и мирно.
- Вполне, Висенте! Можно начинать.
Висенте встал, подошел к Полю, постоял так немного, потом спросил:
- Ты можешь избежать пытки, парень, но для этого ты должен сказать честно и правдиво, кто вы такие и откуда и куда держите путь.
- Да я уже всё сказал вам, сеньор, - севшим голосом молвил Поль, напряженно глядя в глаза испанца. - Что вы хотите узнать, ведь я даже и не знаю этого.
- Ответь мне для начала, вы не испанцы, но кто тогда?
- Да мы французы с острова Эспаньола, сеньор. А тут оказались по воле испанцев, захвативших нас в плен. Теперь мы освободились и бежим к морю. Что ещё?
- Уже лучше, милейший. Но я не совсем удовлетворён. Сколько вас?
- Как сколько? Сами видите - трое.
- Я имею в виду всех, милейший.
- Ещё двое метисов с мулами, сеньор.
- Больше ничего не хочешь мне сказать?
- Да что ж ещё, сеньор, когда и так всё уже сказал, - в голосе Поля появились нотки надежды. Но он, оказывается, сильно ошибался.
Висенте неожиданно и сильно ударил Поля в живот и тот охнул и согнулся, но верёвки держали его и он лишь стонал. А Висенте повторил удар, но на этот раз ногой в челюсть. Зубы лязгнули и голова откинулась назад. Затем спросил всё в той же спокойной манере:
- Так что, заговорим, или продолжим играть, милейший?
- Пошел к чёрту, подонок! - едва приговорил Поль, выплёвывая кровь изо рта. -Я всё тебе сказал, сеньор! - и в слове "сеньор" явно слышалась издёвка.
- Луис, - обернулся Висенте к товарищу. - Неси камушки. Поглядим, как после их он будет молчать.
Луис бегом притащил на куске коры от дерева два дымящихся камня, Висенте с силой разжал пальцы Поля и вкатил камни в ладонь, зажав её своей рукой. Дым и запах горелого мяса распространился в воздухе. Поль заскрипел зубами, задышал шумно, пот градом полил по его лицу и телу. Утробный стон вырвался из его рта. Висенте разжал ладонь свою и камень скатился в траву. Поль дышал с трудом, опустив голову. Волосы его были мокрыми, будто он только, что вышел из воды.
- Ну что, милейший, продолжим? - голос Висенте по-прежнему был спокойным и мирным. - Ты готов говорить?
- Готов, подонок! Что тебе ещё нужно, разве я не всё тебе сказал! Что ты делаешь со мной? Креста на тебе нет, сволочь! Господь тебя накажет за твои злодеяния! Что тебе ещё надо? - эта тирада, видимо, полностью лишила огромное тело Поля сил, и он опустил голову. Ноги его едва держали.
- Луис, неси второй камушек, - повернул голову Висенте. - Этот лягушатник ещё не созрел для приличного разговора. И где это он научился так говорить по-нашему, ты не предполагаешь, Луис?
- А чёрт его знает, Висенте! Да и какое это имеет значение для нас?
- Не скажи, Луис. Для нас всё имеет значение. Ну давай же, он ждёт. Висенте с трудом разжал пальцы Поля, но в это время тот встрепенулся. Силы новой волной будто влились в его расслабленное тело. Он дёрнулся, отшвырнул камень и ногой с силой ударил Висенте в пах. Тот согнулся и вторым ударом в голову Поль вышиб из того сознание. Продолжая бить своего мучителя, Поль не заметил, как Луис бегом приблизился к нему и прикладом мушкета оглушил его. Поль повис на верёвках, а с его головы закапала тёмная кровь.
- Ну паскуда! - задыхался от злобы Луис. - Чего выкинул! Что теперь делать с Винсенте? Не убил ли он его, скотина!
Тибо с Жаком с ужасом наблюдали эту картину. Они мучительно ожидали и над собой такие же мучения и пытки. Губы сами шептали проклятия и мольбы, а Луис оттащил Висенте в тень, вылил ему на голову воды из фляги, но тот в сознание не приходил.
Злобно поглядев в сторону Поля, он продолжал хлопотать над товарищем. А солнечный диск уже коснулся дальних холмов и вскоре закатился за них. Ночь наступила в тот же момент, всё окутав непроницаемой пеленой темноты.
Луис огляделся, торопливо собрал немного горючего материала и подбросил в едва тлеющий костерок. Вскоре он разгорелся, осветив жуткую картину пыток и двух людей, находящиеся без сознания.
- Жак, пора и нам что-то сделать, - прошептал Тибо,
- Что ты тут сделаешь? Как развязаться?
- Можно попробовать, пока есть время. У меня под волосами привязан крохотный ножик, помнишь, я тебе говорил о нём?
- Так как его достать? Разве это сумеешь?
- Погоди ты! Я постараюсь опуститься как можно ниже, а ты нащупай его и оторви. Руки у тебя ещё действуют? Ты не забыл, как я тебя учил напрягать мускулы при связывании? Тогда и ты постарайся и завладей ножичком. Начинай!
Тибо, дёргаясь и потея от волнения и напряжении, постарался опуститься и это ему немного удалось. Жак, гибкостью которого всегда восторгался Тибо, усилием мышц поднял связанные руки и дотянулся коченеющими пальцами до затылка Тибо.
- Ну что ты копаешься?! - в раздражении бросил Тибо. - Нащупал? Дёргай, не бойся. Дёргай, да не потеряй!
Жак сосредоточенно, не слушая друга нащупывал сталь, примерился, ухватился за его тонкое лезвие и дёрнул. Тибо непроизвольно ойкнул, спросил:
- Готово? Теперь нащупай верёвку на моих руках и пили. Да торопись ты!
- Не суетись, Тибо, - прошептал Жак, тяжело дыша. - Сейчас начну, дай передохнуть. Он осторожно, очень медленно, что сильно злило его друга, примерился и начал осторожно пилить нащупанную верёвку у Тибо.
- Да что ты тянешь? Живее!
- Не могу. Руки почти не чувствуют твоего ножичка. Боюсь потерять, выронить.
- Господи, Пресвятая Богородица! - шептали пересохшие губы Тибо. - Помоги, не покинь своими милостями рабов твоих!
Обливаясь потом, Жак продолжал пилить верёвку, пока она не лопнула. Тибо попытался, дёргая, освободить руки, но это не получалось. А Жак уже принялся за второй виток верёвки. Дело подвигалось крайне медленно. Тибо злился, спешил и поглядывал на костёр, где Луис продолжал возиться с Винсенте. Тот, судя по всему очнулся, но был очень плох. Очнулся и Поль. Это Тибо понял по его неясному бормотанию и попыткам стать на ноги, что ему в конце концов удалось.
Луис увидел это, вскочил на ноги и принялся яростно наносить тому удары по чему попало, приговаривая ругательства. Потом оставил его, видя, что Поль снова лишился чувств. Поглядел на юношей, но в темноте ничего не разобрал, и принялся за Винсента. Костёр требовал пищи, приходилось часто отходить на поиски дров.
А Жак трудился, задыхался от жары и усталости, но продолжал работать. Вдруг он чертыхнулся, а Тибо спросил:
- Что там у тебя случилось, чёрт бы тебя побрал?
- Ножик упал, - убитым голосом прошептал Жак. - Руки и пальцы уже ничего не чувствовали, Тибо. Я ничего не смог поделать с этим. Что теперь будет?
Тибо яростно вздохнул и дёрнулся со всех сил. Верёвки держали. Он взглянул на костёр. Луис отошел за топливом и его нигде не было видно. Тибо изо всех сил которые прибавились в нём от сознания своей беспомощности и неудачи, дёргал в разные стороны руки. Вдруг путы ослабли, потом ещё немного. Тибо прислушался к своим рукам, что-то почувствовал и стал осторожно двигаться. Вскоре верёвка на руках лопнула, ещё немного усилий - и руки стали свободны. Прошептал, задыхаясь:
- Готово, Жак! Не дрейфь, как ты не раз мне говорил. Сейчас я займусь тобой, дай рукам немного отойти.
Тибо осторожно повернулся, наблюдая за местностью. Луиса пока не было видно.
Острая боль в руках едва не лишила его возможности работать. Пришлось стиснуть зубы и продолжать пытаться развязать веревки. Это плохо получалось.
Вернулся Луис и подбросил веток в костёр. Пламя вскоре вспыхнуло, разгорелось. В его свете Тибо увидел, что Винсенте сидит у дерева, опершись спиной о его ствол, а Луис поит его водой из фляги. Тибо провёл сухим языком по пересохшим губам, но продолжал работать.
Наконец верёвки стали подаваться. Ещё три минуты и руки Жака стали свободны. Тибо прошептал:
- Не двигайся. Подождём, пока Луис не уйдёт за очередной порцией дров. А пока растирай руки. Будет больно, терпи.
- Можно и стонать, Тибо, - прошептал в ответ Жак, - подумают, что мы трусим и боимся, ну и страдаем от боли и жажды.
- Так оно и есть, Жак. Хоть бы он нас не заметил раньше времени!
- Что, собачьи дети?! - крикнул Луис юношам, услышав стоны. - Спешите к нам в гости? Скоро это вам представится, скоты! Я за Винсенте вам такое устрою, что вы проклянёте тот день, когда вас ваши сучки на свет произвели.
Юноши замолчали, а Луис принялся что-то готовить на костре, бормотал себе в усы что-то, поглядел на висящего Поля. Поднялся и растворился в темноте.
Молодые люди наблюдали направление его пути, пока тот не растворился в ночи.
- Пора! - шепнул Тибо и они скользнули к костру. Зайдя за спину Висенте, Жак долбанул его по голове палкой, захваченной по дороге.
- Этот на время готов! - шепнул Жак. - Хватай арбалеты! Будем ждать Луиса.
- Только не убивать, Жак! Лучше взять живым. Мне пришло в голову, что он нам может кое что интересное сообщить.
- Поля освободить бы, - предложил Жак.
- Поль подождёт, Жак. Ничего с ним больше не случится. Тихо! Идёт!
Они услышали неторопливые шаги Луиса. Вот его расплывчатая тень появилась из темноты. Костёр горел вяло и освещал крохотное пространство. Луис спросил:
- Висенте, как ты, не соскучился? Я сейчас.
Фигура испанца появилась на фоне догорающего костра и Жак с Тибо одновременно выстрелили в её силуэт из арбалетов.
Стрелы вонзились в ноги. Луис вскрикнул, застонал и повалился на траву, воя и ругаясь от боли и страха.
Тибо с Жаком поднялись, собрали ветки, подбросили в костёр, но глаз с Луиса не спускали. А когда тот потянулся к оружию, Жак с силой ударил того в пах. С воем и стонами тот стал кататься по земле, а Тибо подскочил К Полю и срезал с него верёвки. Тело грузно повалилось на пол и Тибо не успел его поддержать.
- Жак, принеси воды Полю. Он не приходит в сознание.
Жак поднялся, стукнул Луиса ещё раз и вместе напоили Поля. Тот открыл глаза.
- Чего лупаешь, старина? - ласково спросил Тибо. - Всё позади. Мы их перехитрили, Поль. Как ты? Двигаться сможешь?
- Попробую, ребятки. Дайте немного отлежаться и попить ещё. Внутри всё горит. Проклятые испанские собаки всего меня исколошматили. Хорошо, что у меня тело большое, но и оно стонет от такого обращения. Однако, как вам это удалось?
- Потом, Поль, потом. Сейчас надо побыстрее привести себя в порядок. Мы то же умираем от жажды, правда, Жак? Если мы не напьёмся тотчас, то умрём.
Тибо с Жаком нашли воду и с жадностью выпили почти всю. Это сильно их освежило и подкрепило. Они связали Луиса, который и так от потери крови и боли не мог оказать никакого сопротивления. Жак сказал:
- Что дальше, Тибо? Их не стоит оставлять так, - и он многозначительно бросил взгляд на испанцев.
- Какой там оставлять, мальчики! - вскричал Пьер озлобленно и решительно. -Вы не беспокойтесь, ребятки, я сам с ними теперь управлюсь. Они мне заплатят за испорченную руку и побои. Голова до сих пор кругом идёт и болит страшенно! Я рассчитаюсь с ними сполна теперь, благодаря вам, ребятки.
- Погоди, Поль. Сначала поговорим с ними, а потом решим. - И Тибо решительно направился к Луису.
Тот лежал, тихо постанывая. В темноте трудно было разобрать, сколько он потерял крови, но две стрелы в бёдрах не шуточное дело. Тибо наклонился к испанцу и спросил:
- Луис, ты умрёшь, но, если скажешь, что вы за люди, то умрёшь безболезненно. Сам выбирай. К тому же у нас есть и второй претендент на лёгкую смерть. Ну, что?
- Что тебе надо, сосунок? Спрашивай, мне всё одно конец, так уж лучше побыстрее и без мучений.
- Разумные слова, сеньор. Так вот, что вы тут ищете и с кем, сколько вас?
- Мы милях в четырёх отсюда, - с трудом проговорил испанец. - Нас восемь человек. И ищем мы каких-то людей, не испанцев и, судя по всему, это вы. Так мне говорил свои соображения Висенте. Какие-то люди подговорили нас войти с ними в сговор и долю. Говорили, что у вас большие богатства и их можно легко захватить. А люди те не испанцы. Скорее всего евреи или арабы. Их сейчас понаехало в Новую Гранаду. Ох, побыстрее кончай со мной, сосунок! Нет мочи терпеть!
- Ну что ж, Луис. Ты заслужил лёгкую смерть. Жак, помоги этому человеку перейти в мир иной, да поможет ему Господь!
Жак глянул на друга и Тибо показалось, что тот разозлён, но промолчал и отошел. А Жак подошел к Луису, наставил к сердцу арбалет и щёлкнул спуском.
- Вы, ребятки, поторопились! - воскликнул Поль. - Но уж этого я вам не дам. С этим я сам хочу покончить. - Поль повернул голову Висенте к себе, побрызгал водой а лицо. Тот открыл глаза, непонимающе уставился в лицо Поля, слегка встряхнул головой. Поль спросил:
- Неужели не узнал, сеньор? Это же я, француз. Мы с вами хорошо поговорили совсем недавно. Видал мою ладонь? Это твоих рук дело, сеньор. Теперь моя очередь с вами разговаривать, сеньор.
- Как, как, откуда... - забормотал испанец и в глазах его появилось выражение страха и недоумения. - А Луис?
- Уже предстал пред судьёй Всевышнего, сеньор Висенте.
- Будь проклят ты вместе с ним, лягушатник!
- Будь по-твоему, сеньор, но прошу немного потерпеть. Я сейчас приготовлюсь и мы начнём.
Тибо глянул на Жака и его передёрнуло. Он отвернулся и занялся сбором оружия и припасов, оказавшихся у испанцев. И пока Поль занимался Винсенте, Тибо с Жаком принялись готовить ужин.
А Поль перенёс огонь от костра подальше, запалил новый как раз в том месте, где его пытали. Отыскал верёвки и осторожно перетащил Висенте туда.
- Теперь вы, сеньор, побудете немного на моём месте. Это ведь справедливо, не так ли? Правда, я немного изменю процедуру, но это уж прости.
Поль с трудом, он ещё не очень хорошо себя чувствовал, но помощи не желал, готовясь сам насладиться местью. Он привязал Висенте почти так же, как и его недавно, но третьей верёвкой подтянул вверх, попросив Жака слазать туда по стволу пальмы. Таким образом испанец не мог упасть на землю.
Костёр тем временем разгорелся и Поль подтянул испанца назад. Руки его, связанные вместе оказались над костром. Жар становился всё сильнее и кожа на руках запузырилась. Испанец заорал и закрутился на привязи. Но верёвки держали крепко, а Поль постоянно был рядом, подпрыгивал от удовольствия, морщился от боли, заглядывая в лицо Висенте и постоянно спрашивал:
- Ну как, жаркое скоро будет готово? Так кушать охота, просто смертельно голоден. Кричишь, а мне, думаешь, приятно было? Терпи, сеньор. Скоро это кончится.
Верёвки стали дымиться, но руки уже обгорели и покрылись чернотой. Свет костра хорошо это высвечивал. Тибо с Жаком отошли подальше, а Тибо шепнул:
- Ну и зрелище! Но Поля понять можно. И всё же ужасно, правда?
- Лучше поменьше об этом думать, Тибо. Пора нам отваливать, а то скоро и помощь может подоспеть. Лучше побыстрее наших предупредить. Поторопить бы Поля.
- Эй, Поль! - крикнул Жак сердитым тоном. - Кончай ты побыстрее!
- А уже всё и кончилось, Жак. Этот хоть и выживет, но вредить нам уже не сможет. Я ему и язык отрезал на всякий случай. А писать он уже никогда не сможет. Так что я готов, ребятки. Собираемся и сматываемся побыстрее.
Тибо с Жаком с облегчением вздохнули, переглянулись и поспешили за оружием, захватив и испанское. Жак сказал озабоченно:
- Хоть бы не сбиться с пути. И хорошо, что ты, Поль, костёр затоптал. Нашим преследователям труднее будет отыскать в темноте это место.
Преодолевая усталость, боль и слабость, маленький отряд спешным шагом устремился к лагерю. И два часа спустя они уже подходили к нему, где их уже с волнением и беспокойством ожидали товарищи.
- Что так долго? - набросился на них Эжен. - Мы уж искать собрались идти.
- Пришлось задержаться, Эжен, - ответил Тибо. - Плохи наши дела. Опять появились те арабы, что ты нам показывал в Согамосе. Помнишь?
- Не может быть! Откуда они тут могут взяться?
- Этого я не могу сказать, но это наверняка они. Мы едва улизнули от них. А Поль ещё и почти руку потерял. Гляди, как ему её сожгли. Поль, больно?
- Конечно, но хорошо, что другую удалось спасти. И то слава Богу!
- Далеко это было?
- Миль пять отсюда, а, может и больше, кто их тут считал. Часа два мы сюда добирались, верно, Жак?
Тот согласно кивнул, а потом добавил:
- Нам лучше потушить огни и собираться в путь. Это поможет нам избежать погони. Если у них есть лошади, то нам будет худо. Правда нам сказали, что их восемь человек, но двоих уже нет, так что шесть. Но это неприятно, когда их имеешь за спиной.
- Тогда собираемся! - крикнул Фернан. Бросаем всё, что мало нужное, а мулов используем для себя. Их у нас сколько, Низе?
- Раньше было двадцать один, но мы нескольких употребили, осталось всего шестнадцать, Фернан.
- Хорошо, Низе. Каждому по мулу, один под поклажу. Шевелимся, друзья. А спать будем потом. Мы отдохнули, теперь можно и поработать.
В полчаса же было готово. Нагруженные мулы с седоками поспешно потрусили на север, оставляя речку правее. Вскоре она пропала в темноте.
До рассвета караван сделал миль десять с лишним и остановился на отдых в роще, где журчал крохотный ручеёк, звеня по камням своими чистыми водами.
- Здесь передохнём с полчаса, напьёмся, накормим немного мулов и дальше, - отдал распоряжение Фернан. - Тибо, полезай на дерево, заберись повыше и огляди окрестности. Особенно на юго-западе.
Скоро сверху донеслись крики Тибо:
- Всё чисто, сеньор Фернан! Нигде нет ничего примечательного!
- Слезай и отдохни, Тибо.
Привал оказался таким коротким, что никто и не понял, что он уже миновал. Караван опять растянулся в густой траве. Плохо отдохнувшие мулы вяло шли неторопливой поступью, а Эли взял на себя обязанность наблюдателя. Он выбирал впереди высокое дерево, подгонял мула и забирался повыше. Ничего опасного пока не замечалось.
После полудня опять расположились на привал на небольшой возвышенности и Эли опять полез на дерево. Вскоре послышался его тревожный голос:
- Там всадники на конях! Человек пять или шесть! Пока трудно рассмотреть!
- Следи, Эли! - закричал Фернан. - Докладывай, пока можно будет.
- Всё же выследили нас! - выругался Кабан. - Хорошо, что их мало. Что предпримем? Уходим или встретим?
- Чего уходить? - ответил Агилар задиристо. - Жак говорил, что им известно лишь о пяти вместе с предполагаемыми метисами. Так что встретим спокойно.
- Верно, - поддакнул Эжен. - Они нас пока не заметили и не ожидают. Этим стоит воспользоваться. Правда, у них мушкеты, а у нас их всего пять, хотя два испанских. Так что сила явно на нашей стороне. Пойду спрошу Эли о их продвижении.
- С милю до всадников, Эжен, сеньор! - ответил Эли на вопрос Эжена. - Идут рысью. Мушкеты за спинами.
- Хорошо, Эли. Сиди и смотри. Без команды не слезать. Оружие есть у тебя?
- Один пистолет, сеньор.
Глава 20
Мулов отвели подальше за бугор, заняли позиции у камней и низкого кустарника, за деревьями, редко растущими кое где.
А всадники неторопливо приближались к холму, внимательно посматривая на следы, оставленные караваном. Они были так хорошо видны, что позволяли идти хорошим аллюром.
Фернан распорядился до цепочке:
- Стреляем вначале арбалетами, так меньше шума и переполоха! Лишь потом за мушкеты принимаемся, фитили прячьте получше!
Всадники растянулись плотной цепочкой и уже поднимались на холм. До них оставалось не более двухсот шагов. По поведению преследователей не было заметно, что они настороже. Кони перешли на шаг и громко отфыркивались, мотая головами. Всадники приподнимались на стременах, всматриваясь в холм. Передние чуть придержали лошадей и на ходу стали о чём-то совещаться, сидя в полоборота в сёдлах.
В засаде лежали с нацеленными арбалетами, выжидая команду. Жак отступил назад, ползя по густой траве. Потом, увидев, что холм скрывает его, бросился бежать, обходя группу всадников сбоку. Но он не успел закончить свой манёвр, как услышал тихие щелчки арбалетов.
Тут же раздались крики и вопли. Дробный топот копыт, храпы лошадей. Жак поднялся во весь рост. Всадники почти все исчезли в траве. Лишь двое пустились вниз по холму. Один как раз скакал недалеко от Жака. Тот вскинул мушкет, прицелился. Сильная отдача больно ударила в плечо. Всадник завалился на спину, а лошади продолжала скакать дальше, пока человек не свалился и не поволочился в траве, проделывая в ней широкую борозду.
Жак бросился вслед, на ходу перехватывая тяжелый арбалет. Шагов через двести лошадь остановилась и, навострив уши, чутко прислушивалась к местности. Она навострила уши и те ловили различные звуки приближающегося Жака.
Покрутившись с минуту, лошадь наконец позволила схватить повод. Испанец так и остался висеть в стремени, уже мёртвый, хотя пуля и не задела важных органов. Волочение по земле доконало испанца.
Жак оглянулся. На холме суетились люди, ловя лошадей. Эжен уже гарцевал на одной из них, помогая ловить остальных. Нигде не было видно маячившего всадника. Жак довольно вздохнул.
- Здорово ты, Жак, подцепил этого парня! - встретил юношу Тибо. - Как это ты догадался так сбежать от нас? А то потеряли бы одного.
- Сам учил меня всю жизнь шевелить мозгами, Тибо. Так что не обижайся!
- Нет, я не обижаюсь, Жак! Ты просто молодец, и я хотел это сказать тебе. Тибо был нервно возбуждён и теперь, когда опасность миновала, готов был орать и смеяться. Он он понимал, что это все заметят и едва сдерживал свои чувства. С потерянным видом по зарослям бродил Эли. Он не успел сделать ни одного выстрела и теперь чувствовал себя обделённым. Жак подскакал к нему.
- Эли, старина, бери мою лошадь! Потешь себя быстрой ездой!
Мальчишка радостно улыбнулся, кивнул головой и проворно взобрался в седло. С гордым видом, он тронул коня поводьями, ударил пятками без шпор и лошадь широко зашагала по траве, косясь на незнакомого человека фиолетовым глазом.
- Даже не верится, что мы так легко избавились от этих надоедливых преследователей, - вздохнул Эжен с довольным видом на лице.
- Твоя заслуга, Эжен, - ответил Фернан. - Без тебя мы бы не догадались об опасности и могли бы поплатиться за это. Потому, можешь взять этот успех на свой счёт. Эй, Жамен, обыскать всех и доставить найденное для осмотра!
Ничего существенного в карманах и подсумках обнаружено не было, разве что два десятка песо да мелочь. Со смехом порешили всем раздать по одному песо, а оставшиеся поделить между Эли и Жаком.
- Это вам на развод, ребята, - пояснил Кабан с таким видом, словно вручал особо ценный подарок.
- Возьми, Эли, - сказал Жак, протягивая свои песо мальчишке. - Ты вполне их заслужил тем, что вовремя предупредил об опасности.
Эли довольно покраснел от похвалы, но деньги взял и аккуратно спрятал их в своё потаённое место.
- Что, друзья, может, мы и тут устроим днёвку? - предложил Жан Маду. - Думается мы это заслужили. Как вы считаете? - обернулся он к товарищам.
- Отличная мысль, Жан! - ответил тут же Агилон. - Тем более, что у убитых мы нашли пару фляг с отличным вином, хоть и местного производства! - Он оглянулся, поманил Эли и продолжал, обращаясь к мальчишке: - А ты, пострел, займись убитыми. Нечего им тут. портить нам отдых. Зарой их или оттащи лошадьми подальше на корм стервятникам или зверям. Они того заслуживают, ха-ха!
Эли не ответил, но скорчил недовольную гримасу. Однако подчинился. Взял мула, верёвку и пошел выполнять приказ старшего.
Его проводили насмешливыми взглядами, похохатывали, готовясь отметить радостное событие умеренным возлиянием. На большее у них не было возможностей.
Последующая неделя пути ничего интересного не принесла. Дожди прекратились вовсе и жара навалилась в полную силу. И реки попадались всё более мелкие и грязнее. Иногда приходилось шагать целый день, не встретив ни одного водоёма. А потому запасались водой на целый день и теперь по бокам лошадей и мулов болтались кожаные мехи с водой.
А Агилон становился всё более и более злобным. Даже Кабан не раз успокаивал его, убеждая, что дальнейшее нагнетание злобности и подозрительности может оказаться трагическим.
- Меня зло распирает, что эти богатенькие снова получат больше всех! - в голосе Агилона звучало неподдельная ненависть и злоба.
- Но ведь они организовали всё это, Агилон. Разве ты этого не знаешь? Ведь сам нанимался к Пьеру матросом за плату. А она была значительно выше той, что ты мог получить у других купцов. Так что тебе не о чём беспокоиться. К тому ж ты получил свою долю в добыче, на что никто из нас не мог и расчитывать.
- Пошел ты... Кабан, подальше! Меня это и не беспокоит. Ненавижу богатеньких! Будь моя воля, я б всех их утопил в море, а имущество разделил между бедняками!
- Конечно, разделил бы! Прожрал бы, а потом опять за богатеньких? А потом уж и богатеньких не станет. Тогда что будешь делать?
- Богатенькие всегда найдутся, Кабан! И мы будем их постепенно потрошить!
- Ну и дурак! Бери пример с Пьера, болван! Тот, будучи пиратом, накопил и ничего не пропил, а устроил собственное дело. Теперь он богат и даже платит нашему глупому брату хорошую плату, а находятся такие вот умники, - Кабан указал на Агилара пальцем, - которые из чёрной зависти готовы ограбить любого, у кого есть что-то за душой, а сами не хотят и пальцем шевельнуть! Повторяю, ты дурак, Агилон!
- Что, стакнулся с этими? - и он кивнул в сторону марсельцев и Алонсо. - Рассчитываешь жить на их подачки? Я так не согласен, так и запомни, Кабан!
- Я-то запомню, Агилон, но что ты будешь с этого иметь? Ведь уже у тебя достаточно, чтобы обзавестись собственным делом. Но уверен, что и полгода не пройдёт, как ты опять будешь шататься по кабакам в поисках работы. И, конечно, проклинать всех, кто не пропил свои деньги. Надоел ты мне! Уходи от меня и не надоедай своими бреднями о дележе. Мы своё уже разделили и никто тебя не обделил! Прокаливай к Сису. Он, возможно, тебя и поймёт.
- Да уж, конечно! - процедил сквозь зубы Агилон и поплёлся в темноту ночи, теша себя надеждой обеспечить себе и другим безбедное будущее и жизнь за счёт богатеньких мироедов.
Теперь они с Сисом постоянно были неразлучны, шептались, бросая загадочные, полные недоверия и злобы взгляды на всех, особенно на Эжена и Фернана. С них посмеивались, но не лезли с расспросами. Лишь Коротышка иногда разделял с ними душеспасительные беседы.
Однажды отряд неожиданно наткнулся на бродячих индейцев. Их было человек тридцать с женщинами и детьми. Отряд на рысях вскочил на невысокий холмик и прямо перед ними открылась пойма пересыхающей речки и лагерь туземцев в двухстах лагах ниже.
- Поехали к ним! - закричал Кабан, показывая пальцем на лагерь. - Узнаем дальнейший путь. Вперёд!
Отряд свалился так неожиданно, что никто не успел сбежать. Да и куда, если мужчины были заняты рыбалкой и охотой, а остальные не имели ни сил, ни оружия.
Дети и женщины просто в ужасе попрятались в примитивные шалаши и лишь несколько мужчин остались наружи, теребя в руках свои копья и луки.
- Эй, кто-нибудь понимает испанскую речь? - крикнул Фернан, останавливая коня. Ему ответило гробовое молчание и недоверчивые глаза мужчин. Их лица были в полосах краски, на руках и ногах красочные браслеты из перьев птиц и шеи украшали ожерелья из когтей и зубов самых кровожадных обитателей здешних мест.
- Кто понимает испанский? - спросил Фернан снова, слез с лошади и подошел к троим мужчинам, стоящим в напряженных позах воинов.
Один из них выступил на шаг вперёд и молча остановился, глядя на Фернана. -' Нам надо пройти к морю. Ты знаешь, что такое море?
- Море, много вода, много соль, - ответил индеец.
- Ага! Хорошо! Значит, ты знаешь и дорогу к морю, так? - Я знай, я знай, - ударил себя в грудь индеец.
- Ты можешь проводить нас туда?
- Много далеко. - Он посмотрел на свои руки и поднял растопыренные пальцы, потом опустил их и поднял ещё шесть пальцев, показав их Фернану. - Много день.
- Он говорит, что до моря шестнадцать дней пути, - пояснил Фернан, оборачиваясь к своим спутникам. - Я так понял тебя? - обернулся он к индейцу.
- Да, да, так! - И он опять показал шестнадцать пальцев.
- Ты сможешь нас проводить туда?
Индеец забеспокоился, закрутил головой и перья в его пучке волос на голове затряслись, переливаясь всеми цветами радуги.
- Чего ты боишься? - спросил Фернан, видя, что индеец в нерешительности.
- Много белый человек. Много бить меня, - и он ткнул себя в грудь коричневым пальцем.
- Хотя бы половину пути, - продолжал уговаривать Фернан.
- Не понимай, - отвечал индеец, отрицательно качая головой.
- Да что ты его уговариваешь, Фернан! - закричал Кабан и выехал вперёд. - Бери за жабры и он с удовольствием согласится идти хоть в преисподнюю.
- Погоди, Кабан. Не мешай. - И, обращаясь к индейцу, продолжал: - Я тебе дам в руки нож и мушкет, - и Фернан протянул индейцу оружие.
Глаза того алчно заблестели, рука дёрнулась, но потом безвольно опустилась.
- Нет, - сказал он. - Обман. Я идти нет.
- Тогда хоть расскажи в каком направлении нам двигаться. Я всё равно заплачу, ты не будешь в обиде. Я не обману.
Индеец повернулся к молчаливо стоящим рядом товарищам и у них произошел быстрый обмен мнениями. Они говорили, а всадники молча наблюдали, как из щелей шалашей на них взирали чёрные любопытные глаза детей и женщин.
Наконец индеец повернулся к Фернану. Поднял два пальца и сказал:
- Мушкет я, я!
- Ты хочешь два мушкета? Хорошо, я согласен. Когда поведёшь?
- День родить, я иду, - и индеец показал на север. Потом добавил после некоторого раздумья: - много день, - и показал пять пальцев.
- Только пять дней? - спросил Фернан. - А почему не больше?
Индеец пожал плечами и не было понятно, что он этим хотел сказать. Фернан оглядел своих товарищей, потом повернулся к индейцу.
- Хорошо, я согласен. Вот, возьми два мушкета и припас к ним, - и он бросил свой мушкет и мушкет рядом стоящего Коротышки.
Индейцы поймали оружие и стали с любопытством разглядывать его. Припасы запрятали за спину. Насмотревшись, индейцы уже не так хмуро предложили белым располагаться рядом. Фернан сказал:
- Мы переночуем подальше, - и махнул рукой на холм.
Весь вечер, пока французы готовили ужин и ели, их окружали дети и с любопытством взирали на неведомых белых, о которых они знали лишь то, что те были жестоки и безжалостны к индейцам. А эти бросали им объедки и меняли рыбу на тряпочки и мелкую медную монету.
Отряд во главе с индейцем продвигался вперёд и путь теперь пролегал несколько я более лёгких местах. Видимо индеец вёл их знакомым путём, где чаще попадались речки и озерки, где легко можно было раздобыть воду и настрелять дичи.
Мулы постепенно исчезали в желудках путников. Съели и одну лошадь, что была ранена в стычке. Но однажды, когда кончался четвёртый день пути с индейцем, он предупредил, что до самого вечера следующего дня воды не встретится.
И как назло, один мех по пути вытек, но это заметили, когда напоили лошадей и мулов. Так что с водой пришлось потерпеть. А жара стояла ужасающая. Солнце с самого утра палило нещадно. Тени почти нигде не было. Деревья попадались редко и даже на обед пришлось долго искать пару рядом стоящих пальм, чтобы укрыться хоть на время в их тени.
Солнечный диск раскалённого солнца едва не касался горизонта, терявшегося в жарком мареве, а до привала было ещё далеко, как казалось путникам, пригорка открылась извилистая лента речки. Вода заманчиво блестела луч ходящего солнца. Крики радости огласили окрестности.
И пока путники радовались и кричали, Агилон пустил своего коня вскачь и во опередил всех. Он подскакал к берегу, бросил лошадь, которая торопливо припала к воде в десятке шагов, а Агилон стал на четвереньки, окунул в тёплую воду распаренное лицо и пил.
Сзади подъезжали товарищи, смеялись с нетерпеливого моряка, слезали с сёдел.
Вдруг Алонсо закричал испуганным голосом:
- Агилон, назад, кайман!
Все обернулись к речной заводи и увидели стремительно приближавшегося к моряку крокодила. Крик ужаса огласил реку, но Агилон не слышал. Он в который раз окунул лицо в воду и наслаждался прохладой.
Французы бросились к нему, готовя арбалеты. Агилон стремительно вытащил из воду голову и прямо перед собой увидел разинутую пасть каймана. Он хотел вскочить, но тело, лишившись опоры рук упало в воду. Агилон тут же приподнялся, а зубастая прорва уже совсем рядом, в футе от человека.
Всё это происходило так быстро, что никто не успел выстрелить, а лишь кричали и вопили, столпившись невдалеке от берега, боясь приблизиться.
Как бы защищаясь, Агилон вытянул вперёд руку и в тат же миг кайман захватил её по локоть. Тут же зверь потащил свою жертву под воду, а Агилон с воплями упирался ногами, скользя по влажной глинистой почве берега.
Несколько стрел взвизгнули, впились в голову каймана, одна залетела в глаз и зверь на мгновение выпустил руку, стараясь перехватить её зубами. Агилон рванулся, вырвал руку из пасти пресмыкающегося и та окрасила грязную взбаламученную воду в бурый цвет.
Его тут же оттащил назад подоспевший Фернан и Жан Маду. Рука представляла ужасное зрелище. Локтевой сустав был раздроблен, кожа и мускулы с костей содраны и висели клочьями, истекая кровью. Рука болталась беспомощно и страшно.
Подскочил Кабан, схватил окровавленную искалеченную руку и быстрым движением отсёк её по локоть ножом. Агилон застонал и потерял сознание.
- Так хоть есть шанс, что выживет, - как бы оправдываясь, молвил Кабан. - Надо обмыть обрубок и завязать потуже. Может, кровь и остановится. Давай, Эжен, торопись! Время не ждём!
Но зрелище было настолько страшным, что многие не могли даже слово произнести. Эли стало выворачивать и он бросился в кусты, где и слышались его конвульсивные стоны.
Пришибленные случившимся, люди стояли, будто оглушенные. Один Кабан проявлял бурную деятельность, пытаясь спасти Агилона.
Принесли речной воды, другой нигде достать было нельзя, промыли рану, ещё сильно кровоточащую. Замотали тряпкой от грязной рубашки и перетянули выше локтя верёвкой.
Скоро Агилон очнулся. Бессмысленный взгляд блуждал по лицам склонившихся к ему товарищей, постепенно приобретая осмысленное выражение. Лицо сморщилось в гримасе боли, он попытался приподнять голову, но Кабан задержал его.
- Лежи, лежи, Агилон! Теперь уж нечего присматриваться. Моли Господа, чтоб не оставил тебя своими милостями.
- Что с рукой? - слабо прошептал раненый.
- Ничего особенного. Лежи, мы сейчас тебя перенесём в тень и ты отдохнёшь и сам поймёшь всё. Потерпи малость.
Агилона перенесли под дерево, уложили, подложив под голову охапку нарезанной тут же травы. Он лежал, постанывал и уже понял, что руки у него нет. Бледное лицо заострилось, глаза сразу стали печальными и тоскливыми. Они утратили злобность и смотрели теперь грустно, с болью и страданием.
Индеец молча наблюдал за всей этой историей, потом подошел к Фернану.
- Я ходить, - сказал он и махнул рукой в сторону, откуда пришел караван.
- Но ещё целый день ты обещал проводить нас! - возразил Фернан.
- Я ходить, - повторил индеец упорно.
- Но хоть расскажи нам дальнейшую дорогу.
- День, - и он показал один палец, - горы, много горы. Горы конец, море.
- Сколько дней ещё нам идти?
Индеец посмотрел на свои пальцы, поднял глаза вверх.
- Много день, много. Горы.
Так ничего и не добившись, Фернан махнул рукой и отпустил провожатого. Тот торопливо покинул лагерь и растворился в высокой траве, словно его и не было.
- Я так понял, что проклятый индеец обманул нас, - со злостью сказал Кабан, подойдя к Фернану. - Уверял, что до моря четырнадцать дней, а уже прошло больше десяти, и ещё осталось намного больше.
- Может, он и не знал дальше дороги, Кабан.
- Какого чёрта мы ему поверили! Так мы и сами бы справились.
- Не злись. Сами мы справились, но намного хуже и дольше. Он всё же нам помог на этом отрезке пути. Теперь сами будем выбирать дорогу. Дальше людей будет больше и мы сможем справляться насчёт дороги к морю.
Далеко на западе можно было различить неясные очертания высоких гор, похожих скорее на облака. И местность стала более холмистой и выходами скальных пород, высившихся среди трав и кустарников.
Два дня пришлось потратить на стоянку. Агилону становилось всё хуже и ехать с ним дальше было невозможно. Он пылал жаром, метался, бредил, а рука стала помаленьку темнеть и опухать всё сильнее. Ясно было, что у него страшное заражение. Спасти раненого было невозможно. Он мучился, не спал, часто бредил в беспамятстве, а его товарищи бродили в отчаянии, не зная, чем помочь и как ускорить отъезд.
Когда чернота и опухоль разрослись до плеча и на Агилона страшно было смотреть, Сис сказал с трагическим выражением на лице:
- Я его друг и мне решать, что делать. Он так страдает, что я решил прекратить это.
- Ты что, ты что хочешь сказать!? - воскликнул Фернан озабоченно.
- А то и скажу, что жить ему осталось пару дней или и того меньше, но его страдания так сильны, что мне его жалко. Я решил прекратить эти страдания. Я смогу и. не буду раскаиваться. Будь я на его месте, сам бы попросил вас об этом.
Наступила гробовая тишина. Все уставились на Сиса, не тот молчал и не отвечал на взгляды, осуждающие его. Но он знал, что некоторые в глубине души оправдывали его и даже были рады такому завершению страданий их товарища. Помочь ему всё равно было невозможно.
Наконец Сис поднялся, оглядел молчаливую толпу товарищей.
- Коротышка, Грегуар, берите его и несите за мной. Мы его похороним, как христианина. Эй, кто-нибудь, сделайте крест покрепче. Ему это не пометает.
Несколько человек бросились выполнять приказ Сиса и топор застучал по дереву. А Агилон, почти ничего не соображающий, был подхвачен сильными руками. Застонал немного, Сис наклонился над ним и промолвил:
- Потерпи, друг. Осталось совсем недолго тебе мучиться. Сейчас это закончится, я обещаю.
Агилон что-то промычал непонятное, но успокоился, а Сис положил ему на лоб свою широкую ладонь, как бы сдерживая покачивание тела в такт шагов носильщиков.
Наконец появился Коротышка. Спросил севшим голосом:
- Крест готов? Давай сюда. У нас уже всё готово. Могилу скоро закончат.
Он взял грубо сколоченный крест и удалился и его опять-таки молча проводили неловкими глазами.
Остаток дня прошел в молчании или тихих разговоров, поддерживать которые никому не хотелось. Все чувствовали себя виноватыми или причастными к несчастью.
На следующее утро отряд в молчании отправился дальше. Вскоре впереди стали маячить горы, постепенно становясь всё отчётливее и выше. Фернан сказал, обращаясь к Алонсо:
- Я слышал, что перед морем возвышаются довольно высокие горы и пройти их не так-то просто.
- Уж это ты верно заметил, Фернан. Придётся нам сильно попотеть. Как бы не потерять животных.
Они уже продвигались у подошв хребта, прорезанного многими речками. Их приходилось переходить с опаской для жизни. Бурное течение пугало животных и людей. Это сильно замедляло движение, но приходилось мириться.
Уже через два дня они оказались в сердце высоких гор с прохладным, иногда и холодным воздухом. Ночами мёрзли, кутаясь в рваные одеяла и старые одежды.
Зато стали попадаться селения индейцев и метисов. Появилась надежда, что дорогу узнать будет нетрудно. Так оно и случилось. Их постоянно поправляли, советуя идти самым удобным и безопасным путём. Так они сумели за три дня перевалить перевал, двигаясь вдоль устья Апуре, здесь бурной и узкой речушки.
Впереди расстилалась обширная равнина, волнистая саванна с редкими деревьями и рощами. Трава ещё не выгорела окончательно и корма для животных хватало.
Они шли широкой долиной, где стали часто попадаться деревушки индейцев. Теперь появилась возможность покупать у них еду, что сильно обрадовало всех путников. Они изрядно отощали за время пути, силы их иссякали и теперь можно было надеяться на лучшее.
- Теперь нам стоит подумать об испанцах, - заметил Фернан на одном из привалов. - Они тут появляются и с каждым днем их будет всё больше. Как бы не попасть к ним в лапы на пороге выхода к морю.
- Придётся опять мне брать на себя бразды дипломатии, - со смешком ответил Алонсо, - Как-то я неплохо с этим справился.
- Видимо, Алонсо, ты прав, - ответил Эжен. - А нам останется лишь подыгрывать.
- Хорошо бы нанять знающего проводника, - предложил Фернан. - Так у нас дело пойдёт лучше.
- Теперь это просто необходимо, - отозвался Кабан. - Займись этим, Алонсо.
На следующий день в одном из селений Алонсо подобрал индейца. Тот согласился проводить караван до прохода через горы Сьера-Невада-де-Санта-Марта.
- Хорошо, Алонсо, - поблагодарил товарища Фернан. - Хоть на этом отрезке у нас будет уверенность, что не собьёмся с правильного пути. А там уж и сами дойдём или опять подыщем проводника.
Оставив по правую руку горы Мерида, отряд, прижимаясь к хребту Сьерра-Периха, пробирались медленным шагом вперёд, стараясь особенно не задерживаться в селениях и избегать встреч с испанцами.
Индеец молча вёл их по тропам, где мало попадалось встречных путников. Он со знанием местности объяснял, что восточнее простираются обширные болота с непролазной тропической растительностью и тучами москитов. Потому путь в предгорьях Сьерра-Периха самый удобный и лёгкий.
Больше недели отряд пробирался вдоль гряды высоких гор. Бурные речки сбегали с них, преграждая людям путь. Множество бродов преодолел караван, пока не поднялись к перевалу.
Вдоль русла бурной речки, караван всё поднимался и поднимался. Становилось холодно и голодно, особенно для животных. Опять люди и животные вынуждены терпеть и холод, и голод, а впереди ещё множество дней пути.
Теснясь ближе к костру, Тибо, дожевывая кусок кукурузной лепёшки, вспомнил Туэри и подумал, что, вероятно, она уже родила. Интересно было бы узнать, кого. Неужели он стал отцом, или ещё рано? Во всяком случае это открытие показалось ему столь странным, что он не выдержал и подлез ближе к Жаку.
- Жак, а ты не знаешь, наши женщины, ну те, что остались на острове, уже нарожали детей?
- С чего это ты вспомнил об этом, Тибо?
- Да вот вспомнилось. Я ведь могу уже считать себя отцам. Или нет ещё?
- Наверное, ещё рано. Хотя, можно и посчитать, если тебя это интересует.
- Как ни странно, но интересует. И, знаешь, Жак, очень хотелось бы взглянуть на своего ребенка. Даже сам не знаю, почему это мне вдруг пришло в голову.
- Тут и гадать нечего, Тибо. У вас в семье очень сильны родительские чувства. У тебя родители дорожат своими детьми, а у меня к этому относятся спустя рукава. Так что можешь считать себя счастливым человеком, Тибо. Мне, например, даже в голову не пришло ни разу вспомнить об этом.
- А я частенько вспоминаю и всегда становится грустно. Как там моя Туэри?
- А никак! Родит, найдёт себе нового мужа и забудет тебя. Так что не горюй!
- И всё же на душе как-то тоскливо. Как будто я что-то потерял там.
- Да успокойся ты, Тибо! Вот вздумал расстраиваться о чём! Не думай, и всё! Тибо вздохнул, не ответил, закутался поплотнее в одеяло, но заснуть долго ему не удавалось. Всякие мысли и видения продолжали держать его в напряжении.
Ещё пять дней пути - и они снова внизу, на раскалённой равнине. Хребет уже возвышался справа, он надвигался на них и слева, и индеец сказал, что его путь закончился, а дорога пролегает между гор прямо в долину реки Аче.
- Неужели мы почти у цели? - с радостью воскликнул Эжен. - Нам как раз и нужно на эту реку! Фернан, ты слышал? Я так рад!
- Слышал, но радости еще не испытываю, Эжен. Рано радоваться. Чем ближе к морю, тем больше опасность. И ты не должен забывать об этом.
- Да, ты прав, Фернан. Но так надоело это путешествие, что поскорее охота с этим покончить. Уже можно надеяться, что отец прибыл на указанное место.
- Хорошо бы, - мечтательно ответил Фернан. - Но посмотри в ту сторону, - указал Фернан рукой в сторону едва видневшейся вдали снеговой вершины. - Это не
-знаменитая вершина Кристобаль-Колон? Помнится, она самая высокая гора в Новой Гранаде. А это значит, что до моря рукой подать. Лишь бы испанцы нам не помешали, а там и встреча может вскоре состояться.
Дорога проходила вдоль русла реки, текущей на юг. Это один из притоков Рио-Гранде. За её истоком кончаются горы и начинается низменность, спускающаяся к морю. Впереди осталось всего не более ста миль пустынней земли с редкими речками, но уже заполненной испанскими ранчериями и асьендами. Посёлки метисов с каменными колокольнями уже виднеются вдали. Даже звук далёкого колокола можно было расслышать в утреннем прохладном воздухе.
В предгорье увидели строения небольшой асиенды и направили караван в том направлении. Нужно пополнить продовольствие, воду и, если возможно, обновить свои вконец истрёпанную одежду.
Договорились, что все переговоры возьмёт на себя Алонсо, а Эжен и Тибо лишь слегка подыграют испанцу. Остальные будут, как и раньше, играть роль слуг и погонщиков, тем более, что вид их был прямо-таки ужасный.
Стада овец и коров медленно передвигались по пригоркам, собаки бегали с лаем вокруг, а потом все разом бросились к каравану яростно облаивая его. Пастухи с любопытством взирали на незнакомцев. Это были метисы в широкополых шляпах из древесных волокон. Они не отвечали на приветствия и французы уже хотели возмутиться, но Алонсо остановил их.
- Не обращайте внимания, сеньоры. Они всегда молчаливы.
Караван встретил хозяин асиенды в такой же шляпе и сорочке грубого полотна, в узких кожаных штанах и башмаках с медными пряжками, старомодными и старыми. По всему было видно, что хозяйство в упадке. Хозяин был навеселе и приветствовал гостей весьма дружелюбно.
- Неужели ко мне пожаловали благородные гости!? Рад, весьма рад, сеньоры! Могу предложить лишь местную бурду, но настоянную на плодах персея. Весьма, весьма! Проходите, сеньоры, прошу вас.
Алонсо, Фернан и Эжен прошли, Тибо в нерешительности топтался внизу, не смея последовать за взрослыми. Алонсо крикнул:
- Чего медлить, Тибурсио? Поднимайся, хозяин нас обещает вкусно угостить. О караване позаботятся слуги.
- Судя по всему, сеньоры, вы издалека. Чем торгуете?
- Нет, сеньор, мы не торгуем, - ответил Алонсо, представившись. - Мы исполняем волю губернатора Боготы. И направляемся к побережью с донесением.
- О, вы делаете мне честь, сеньоры, - он назвался доном Маньоско и изъявил желание видеть своих гостей хотя бы дней пять.
- Нет, сеньор Маньоско, - запротестовал Алонсо. - Мы спешим и остановимся у вас лишь до утра. Дела, знаете ли. Мы и так задержались с этими мятежными индейцами. Сколько хлопот с ними, сеньор! Вот и из Боготы шлют известия о том же. Сплошные хлопоты!
- Да, как я вас понимаю, но что же вы, пейте, а то мне в своём одиночестве и компанию не с кем составить. Угощайтесь.
На столе появилось холодное мясо телёнка с бататом и фруктами. Скудно, но зато обильно. А Эжен все думал про своих товарищах. Вот уж злятся, перемывают им косточки. Однако и со слугами им достанется вполне приличное питание в сравнении с тем, что было в пути.
Словоохотливый хозяин уже через полчаса так надоел уставшим путникам, что им пришлось напрячь все свои силы и умения, чтобы, сославшись на сильнейшую усталость, покинуть его дом и укрыться в сарае, где уже храпели их спутники.
- Чёртов идальго! - выругался Фернан. - Чуть не заговорил нас всех! Тут с ног валишься, а ему давай новости из Боготы. А откуда они у нас? А, Алонсо?
- Коль нет, так придумаем. Не стоит так расстраивать себя, Фернан.
Сон сморил их так быстро, что никто не успел ничего сказать в ответ. Лишь на заре раб из негров разбудил их с просьбой составить компанию хозяину в его утренней трапезе.
Дон Маньоско встретил гостей радостными криками и отчаянней жестикуляцией.
- Я подумал, что вам не стоит прозябать в моём нищем хозяйстве. Потому приказал слугам поднять вас пораньше. Дорога у вас ещё дальняя, за три дня можете не управиться. Проходите, завтрак уже готов и ждёт любезных сеньоров.
Друзья прошли в комнату, где горело несколько свечей - солнце ещё только готовилась выскочить из-за гор. Небо окрашено в пурпурные цвета с примесью желтого и фиолетового.
- Прошу - дичь, сеньоры, телятину, яйца, сливки, паштет из печени гуся и фрукты.
- Вы так любезны, дон Маньоско, - смущаясь, произнёс Фернан и хозяин расплылся в радостной улыбке.
- Я вижу, вы очень смущены моим приёмом, но поверьте, мне так приятно пообщаться со столичными людьми, у нас тут так скучно и однообразно. А тут моё одиночестве меня вскоре совсем доконает, сеньоры.
- Женитесь, сеньор Маньоско, - предложил Эжен с усмешкой.
- Ну что вы, сеньор Эухенио? Кто за меня пойдёт? Нет, это дело отпало. Вот, если бы был жив мой сын, Энрике! Но... Господу было угодно взять его к себе на небеса, отражая нападение проклятых еретиков-англичан лет десять назад. Тогда они, эти голодранцы и нищие, сумели захватить не только Риоаче, но и Санта-Марту! Эта же невероятно! Старейший город с крепостью и пал под натиском кучки авантюристов и проходимцев.
- Примите наши соболезнования, сеньор Маньоско, - состроил гримасу участия, ответил Алонсо. - Мы вам искренне сочувствуем.
- Эх! Да что там Санта-Марта! Картахена пала под их ударом! Самая мощная крепость во всём Новом Свете! Позор! Куда делась былая доблесть испанских идальго? Где растеряли мы былое величие, давшее нам возможность закончить реконкисту? Нет, что-то тут не так, сеньоры! Испания уже не та, уверяю вас!
- Судя по всему, сеньор Маньоско, наша спесь и гордыня послужила причиной такого упадка нравов, - скорбно заметил Алонсо.
- Ах, сеньор! Как хорошо было это сказано! Вы совершенно правы. Гордыня - вот что нас губит. Охо-хо!
- В писании ведь осуждается гордыня, так что не удивительно, что Господь отвернулся от нас, грешных, - продолжал вторить Алонсо со скорбным видом. - Но уверен, что найдутся силы, способные вернуть былую славу испанского оружия!
Они ещё немного поговорили в том же духе, потом Алонсо спросил:
- Не охарактеризуете ли вы, сеньор Маньоско, что за хозяйства нас могут привлечь на пути к городу? Это мне хотелось бы знать.
- О, с удовольствием, сеньор Алонсо! - лицо испанца расплылось в улыбке. - Мили три отсюда асиенда сеньора де Бенаведеса. Хорошее хозяйство, не чета моему. Не не советую вам там останавливаться. Подозрительный и тяжелый человек, хозяин. Дальше асиенда сеньора Кампоса. Там можно получить и корм и приют. Эта миль за пять от асиенды де Бенаведеса. Потом...
Так продолжалось довольно долго, но Алонсо и остальные внимательно вслушивались- в слова говорливого испанца. Наконец тот иссяк и закончил со вздохом облегчения и чувством выполненного долга:
- Теперь вы имеете представление о тех людях, с которыми вам предстоит встретиться. Я так рад, что сумел вам сказать эту маленькую услугу, сеньоры.
- Благодарю вас, сеньор Маньоско, - поднялся Алонсо, - Дела призывают. Простите и большое спасибо ещё раз. Вы нам очень помогли. А за ночлег и гостеприимство прошу принять плату, - и Алонсо протянул испанцу несколько золотых песо.
Тот смутился, но было видно, что этот жест его сильно обрадовал. Расстались они друзьями, и Алонсо обещал при случае наведаться к сеньору Маньоско.
- Как я устал от его болтовни! - воскликнул Алонсо, когда отряд отъехал на приличное расстояние. - Бывают же такие болтуны! Зато от них можно без труда разузнать много полезного, верно, Фернан?
- Согласен с тобой, Алонсо. Это поможет нам в дальнейшем. Судя по его словам, нам осталось не больше четырёх дней хода с нашими истощёнными мулами и лошадьми. Может, удастся поменять их в какой нибудь асиенде? Хорошо бы.
- Эта как получится, Фернан. Постараемся, конечно. Неплохо иметь хороших коней в окружении враждебного населения.
Среди чахлой и пыльной растительности виднелись белые кости павших животных.
Глава 21
Отряд пылил по слабо проторенной дороге. Слева высились далёкие горы, а справа простиралась голая степь с подсыхающей травой и маревом на горизонте. Изредка глаз останавливался на отдельном дереве, пальме, ещё реже на крохотной рощице в несколько деревьев и лишь по берегам речки высились гиганты этого края, давая тень и желанную прохладу путникам.
Чувствовалась близость города, довольно часто встречались повозки, погоняемые мулатами и неграми, которые теперь стали не редкость в этих местах. Одинокий всадник мчал на взмыленном коне и небольшие стада овец и коров, бредущих невдалеке от дороги, поднимая шлейфы пыли, уносимой к югу.
- Неужели наши мытарства подходят к концу! - с блаженным блеском в глазах, протянул Эжен, косясь глазами на Фернана.
- Судя по всему, Эухенио, - ответил тот усмехнувшись. - Интересно, как у нас с кораблём? Ждёт ли нас господин Пьер, или придётся нам ждать его?
- Сегодня вечером можно будет узнать, если не поленимся достать его послание, в том случае, если оно прибыло с кораблём.
- Вот именно, Эухенио!
- Сейчас середина августа, и прошло почти двенадцать месяцев нашего отсутствия. Вероятно, что судно ещё и не пришло. Это будет тоскливо.
- Что ж, Эухенио, будем ожидать его с нетерпением. Другого нам не дано. Подъехал Тибо, подождал окончания разговора старших, спросил:
- Брат, впереди заметна речка, впадаюшая в Рио-Ача, я бы хотел туда прокатиться с Эли. Пока вы будете переправляться, я и вернусь.
- Скачи, а то я вижу, ты от нетерпения не знаешь куда девать энергию.
Тибо крикнул призывно Эли, они дали лошадям шенкеля и помчались вперёд, оставляя за собой рыжую полосу пыли.
- Пока они будут готовить переправу, мы искупаемся! - крикнул Тибо, оборачиваясь к Эли.
- Хорошо бы! Я весь горю от жары. Да и лошади у нас все мокрые.
Десять минут скачки привели их к берегам неширокой речки, лениво катившей свои воды на запад. Чуть левее виднелось устье, где она впадала в Рио-Аче.
Не раздумывая, юноши принудили лошадей прыгнуть в воду и те, поднимая тучи брызг и задирая головы, погрузились в воду по грудь. Тибо свалился на бок в веду и стал обливать бока лошади, а та жадно пила, косясь благодарным глазом на весёлого хозяина.
- Ух и здорово! - вопил Эли.
Он нырял вокруг коня, не заботясь об одежде и сёдлах. Потом, толкая лошадей на глубину, они заставили их немного поплавать, а потом оставили по брюхо в реке, а сами ещё плескались. Потом увидели подходящий караван, вылезли, Тибо подмигнул мальчишке и они вскочили в сёдла и помчались лёгким галопам вверх по течению, где виднелись далёкие строения какой-то асиенды.
Перепрыгнув через узенький ручей, они осадили лошадей. Перед ними стояла с грациозными формами светло-рыжая кобыла с мальчишкой в седле. Тибо замер, с восторгом глядя на лошадь.
- Вот это да-а! Какая лошадь! Эли, глянь-ка на это чудо! Не то что наши заморыши! Просто мечта!
Они говорили на испанском, как и договорились уже давно. Но Эли освоил язык ещё плоховато, потому ответил с запинкой:
- Я плохо разбираюсь в лошадях, Тибо. Но она действительно прекрасна!
- Эй, бродяги! - это раздался нарочито огрубленный голос мальчишки, сидящего на потрёпанном седле. - Что вы тут делаете, чёрт побери! Это наша земля!
- Успокойся, сеньор, - насмешливо-вежливо ответил Тибо и снял свою растрёпанную шляпу из листьев пальмы. Он галантно поклонился, давая понять, что с пренебрежением относится к этому высокомерному мальчишке. - Мы не задержимся тут. Но твоя лошадь так прекрасна, что мы не можем уехать, не насмотревшись на это чудо всласть. Извини, сеньор.
- Зато ваши тощие одры вызывают у меня лишь насмешку, - и мальчишка деланно ухмыльнулся.
- Сеньор, мы временные всадники, а в основном мы моряки и спешим в город, где нас ждёт судно. Так что мы не долго будем надоедать тебе своим присутствием. Но какая кобылка! Сколько же она стоит?
- У тебя денег не хватит, чтобы купить ее, оборванец!
- А ты, что, готов продать её? - спросил Тибо, вспыхивая глазами от надежды.
- Ха-ха-ха! Это тебе-то? Да что ты можешь предложить за неё!?
- Сколько запросишь, сеньор.
Мальчишка засмеялся звонким смехом и тут Тибо засомневался, мальчишка ли перед ними. Уж очень он похож на девчонку, только одет по-мальчишески и в одежде его не было ничего схожего с кобылой. Всё на нём было старенькое, ветхое, от потёртых сапог до шляпы с дырочками от ветхости. Белая рубашка из грубоватого полотна была распахнута на груди и на шее Тибо заметил тонкую золотую цепочку, а ниже, как полагал юноша, висел нательный крестик.
Тибо опустил взгляд несколько ниже и ему показалось, что грудь для мальчишки слишком обширна, хотя сам мальчишка выглядел достаточно хило и не чувствовалось в нём той силы, которая должна в нём уже проглядывать. Да и голос показался слишком мало похожим на мальчишеский.
Эти мысли мгновенно мелькнули в голове юноши. Он даже застеснялся немного. Это его замешательство не ускользнуло от тёмных глаз мальчишки.
- Чего уставился, не видел, что ли? И откуда такие берутся? Однако вы мне кажетесь подозрительными. Вы не испанцы, но тогда кто? Отвечайте! - и в руке появился небольшой пистолет, направленный в грудь Тибо.
- Что это ты так взбесился, сеньор, - ответил Тибо с тенью беспокойства. - Мы мирные люди, вон там наш обоз сейчас переправляется через речку, а ты на нас пистолетом. Нелюбезно, а ещё идальго, как я вижу.
Тибо тронул бока коня пятками, сделал несколько шагов и поравнялся с прекрасной кобылой.
- Не подходи, выстрелю! - взвизгнул тонким, несколько испуганным голосом мальчишка, немного побледнев лицам.
- Ты думаешь, что убить безоружного человека так просто? Это большой грех и на высшем суде тебе не простится такое, сеньор.
Тибо заметил, как дрожит рука с пистолетом, быстро протянул руку и вырвал его,
- Что ты делаешь, негодяй?! Отдай!
- Нацелился, так стреляй, но для этого стоит посмотреть на курок. Он у тебя не был взведен, так что поработать над этим у тебя будет время.
От резких движений нервная кобыла вскинула голову, отпрыгнула немного, шляпа свалилась на спину у мальчишки и тут у Тибо почти не осталось сомнений, что перед ним девчонка. Слегка волнистые коричневые волосы слетели с затылка и закрыли лицо. Привычным движением они были отброшены, тонкая ладонь с женским перстеньком уже окончательно показала, что Тибо не ошибался. Он произнёс проси-тельно, покраснев до корней волос:
- Прошу прощения, сеньорита! Я не думал, что вы девица. Приношу самые искренние извинения и возвращаю ваш пистолет. Кстати у моей матушки почти такой же есть, и я частенько его воровал в детстве, упражняясь в стрельбе.
Он заметил, что лицо девочки покрылась таким густым румянцем, что ему стало стыдно за свою грубость и резкость. Они стояли друг против друга, оба покрасневшие, смущённые и обескураженные таким поворотом дел.
Их вывел из столбняка голос Эли:
- Тибо, нам пора ехать! Караван уже начал переправу.
- Да? - очнулся Тибо и в голосе слышались недовольные нотки. - Да, нам пора. Он повернулся назад и определил степень переправы. Потом бросил Эли:
- Сейчас поедем, Эли. Они ещё минут десять будут переправляться. - Потом повернулся к девчонке. Лицо её уже побледнело, выглядело усталым, руки нервно теребили повод, в глазах застыло выражение сожаления. И что бы как-то продолжить разговор, Тибо спросил: - Скажите, сеньорита, далеко ли до города?
Это продолжение, кажется, её обрадовало и она с готовностью ответила:
- Нет, совсем близко. Всего шесть миль.
Теперь её голос, лишенный нарочитой грубости, звучал совершенно иначе и Тибо опять покраснел от смущения. Он молчал, не находя слов для продолжения разговора, а она торопливо спросила, как бы боясь недосказанного:
- А вы скоро отплываете на своём корабле, сеньор?
Тибо удивлённо глянул на неё. Он совсем забыл, что говорил ей про судно.
- Сам не знаю, сеньорита. Может, оно ещё и не пришло, или ушло, не дождавшись нас. Вот придём в город и всё узнаем. Однако мне пора, сеньорита. Караван уже переправился, наверное. Наши будут беспокоиться.
Он не заметил блеснувшего сожаления в глазах девочки. Сам он уже злился на себя, что так смущён, но ничего с собой не мог поделать. Это было его естественное состояние в общении с женским полом. Он вспомнил Туэри, но теперь эти воспоминания не взволновали его. Это рассердило его ещё сильнее.
Он дёрнул повод, заворачивая лошадь и, оборачиваясь назад, молвил отчуждённым тоном:
- Прощайте, сеньорита! Может, ещё увидимся. И ещё раз прощу простить меня. Он так ударил бока лошади, что та бедная всхрапнула, и с места помчалась галопом, перепрыгнула ручей и в клубах пыли скрылась в побуревшей траве.
- Чего ты так вскинулся? - крикнул Эли, догнав остановившегося юношу у самой воды.
- Перестань, Эли задавать глупые вопросы. Ты бы лучше помалкивал, а то теперь и здесь знают, что мы не испанцы. Вечно твой язык подводит нас!
Эли обиженно замолчал и они тронули лошадей на переправу. Брод был пройден благополучно, караван шел невдалеке и его легко догнали.
- Что это ты за беседу вёл там? - спросил Эжен, наблюдая за братом.
- Да так просто. Встретилась одна там, хозяйка или дочь хозяина асиенды, -буркнул Тибо, а Эжен улыбнулся и заметил ехидно:
- Уж не приглянулась ли тебе эта донья, Тибо? Смотри у меня!
- С чего ты взял? Судя по всему, она ещё совсем маленькая. Просто кобыла под нею была восхитительная. Мы уж начали торговаться, да тут Эли заторопил к переправе. А лошадь, Эжен, прелесть!
- А девчонка как? Тоже подходящая? - в голосе слышались насмешливые нотки, Тибо ещё больше расстроился, дал лошади шенкелей и ускакал вперёд, стараясь не оглядываться, хотя ему этого так хотелось.
А Эжен крикнул вдогонку:
- Ты хоть узнал, как её зовут?
Это так взбесило Тибо, что он задохнулся, проклиная себя за такую простую невнимательность. Подумал со злостью: "Как я мог пропустить такое? Вот растяпа! Однако, чего это я так разволновался? Подумаешь - девчонка! Ещё неизвестно, что она собой представляет. Да и что мне до неё?
Эти мысли немного уняли его злость, но совсем не освободили от невесёлых дум. Он лишь постарался переключиться на лошадь золотистой масти и постепенно успокоился.
Солнце почти касалось далёких гор, когда они вошли в город. Зной несколько стал спадать, на улицах стали появляться люди. Они провожали караван равнодушными глазами и так же равнодушно поясняли дорогу до постоялого двора.
Тибо искал глазами море и рейд, где искать корабль своего отца. Рейд был почти пуст, если не считать небольшого двухмачтовика, стоящего на якорях вдали от берега. Отцовского корабля не было.
И Тибо вдруг ощутил в груди что-то, похожее на радость. Он удивился, но постарался не развивать этого, а последовал за караваном. Тот уже втягивался в огороженный каменной стеной постоялый двор. Слуги и рабы зажигали фонари и факелы. Хозяин давал распоряжения о распределении комнат для вновь приезжих, суета, крики и ругань слуг сливались в общий гам, который не мог отвлечь мысли Тибо от недавнего случайного столкновения, как потом выяснилось, с судьбой.
Товарищи постоянно возвращались в разговорах к кораблю, который ожидали с таким нетерпением увидеть, а потом и нетерпением узнать подробности, откопав бутылку с посланием, если судно приходило.
- Проклятье, я не засну сегодня! - восклицал Эжен, нервно расхаживая по душной каморке, где он с Тибо поселился. - Может, отправимся тотчас на место, а?
- Какая разница, узнаем ли мы сейчас или завтра. К тому же это не так близко, а в темноте найти место непросто. Ведь это случилось почти год назад.
- Ты прав, Тибо, но от этого мне не становится лучше.
- Думаешь, я и остальные не жаждут того, что и ты? Успокойся, Эжен. Подождём до завтра. К тому же можно расспросить и местных. Ты, видимо, не подумал об этом.
Тут открылась дверь и в комнатку вошел Фернан.
- Эухенио, я тут расспросил кое-кого и узнал, что с неделю назад наше судно ушло куда-то. Оно стояло тут почти две недели.
- Вот невезение! Опоздали всего на неделю! Что ещё узнал, Фернан?
- Да ничего особенного. Говорят, что судно загрузилось кожами и ушло на Кубу продавать их.
- Узнаю отца! О нём есть сведения?
- Да, о нем говорили. Но опять же ничего особенного. Завтра отправимся за посланием и всё узнаем подробнее от самого Пьера. Что сейчас говорить об этом, когда лишь завтра станет ясно, что нас может тут ожидать.
- Если отец ушел на Кубу, то вернётся не раньше, чем недели через три-четыре, - задумчиво проговорил Тибо.
- Видимо так, Тибо, если ничего не задержит. Но это самый малый срок. Можно прождать и больше.
Эжен подозрительно глянул на брата, но промолчал.
Бутылка, которую откопали Эжен с Фернаном, содержала письмо, где Пьер излагал свои планы и сообщал, что дома ничего страшного не произошло, а Ивонна шлёт своим сыновьям любящие приветы с пожеланиями скорейшего возвращения.
В письме Пьер обещал прибыть в Риоаче к середине сентября и просил быть готовыми к этому времени. Видно было, что он с нетерпением ожидал встречи и торопился вернуться в Марсель как можно раньше.
- Как трудно будет ждать эти проклятые тридцать дней! - воскликнул Эжен и с силой стукнул кулаком по ладони.
- Давай займёмся каким-нибудь делом, - предложил Фернан. - Средства у нас в достатке, и мы можем за это время закупить товаров для Франции. На худой конец, как Пьер, по пути расторговаться на побережье с прибылью для себя.
- Это можно обдумать, Фернан. Конечно, сидеть просто так, без дела, настоящему купцу не годится. За это время можно часть средств использовать для получения хотя бы двадцати процентов прибыли. Это хорошая мысль, Фернан.
- Стоит разузнать цены на различный товар и выяснить наиболее для нас приемлемые товары.
- Хорошо, Фернан. Сегодня можно и начинать первые поиски сведений.
- Между прочем, Коротышка собирается покинуть нас, - заметил Фернан. - Он сегодня подбивал Сиса на это.
- И куда же он намерен податься?
- Не знаю. Видимо, опять пристанет или к буканьерам, или к пиратам, когда закончатся все его средства. И Кабан что-то задумал. Сегодня как-то поправил Жана Грегуара, попросил называть его по имени.
- Да я уже и забыл его настоящее имя! Как это?
- Круо Ожье его имя, Эухенио. Но это уже кое о чём может сказать.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что Кабан, судя по всему, решил взяться за ум. Заметил, он последнее время был сильно неразговорчив и угрюм. Что-то его гложет!
- Мне кажется, на него сильно подействовала смерть Агилона. Да и Сис стал несколько другим. Перестал злобствовать и волком смотреть на нас.
- Дай-то Бог! Однако нам пора возвращаться.
Вечером к Эжену зашел Кабан. Он осмотрелся, сел на табурет и посмотрел на молодого человека как-то странно, не так, как обычно он привык смотреть на человека. Эжен спросил, устав ждать начала разговора:
- Что тебя привело ко мне, Кабан, или ты предпочитаешь теперь именоваться сеньорою Круо? Похвально, я за.
- Это верно, Эжен. Сколько можно ходить под какой-то кличкой. Я вдруг подумал, что это просто неприлично.
- Ну и слова ты говоришь? Просто удивляешь, Круо! Однако не это тебя побудило прийти ко мне. Выкладывай, не стесняйся. Я слушаю тебя.
- Знаешь, после смерти Агилона мне вдруг пришло в голову, что это кара небесная за все его чёрные мысли. Я ему не раз говорил уняться, но он не понимал меня. И эта его ужасная смерть! Мне вдруг стало невыносимо носить в себе груз дурных мыслей. Хорошо, что до исполнения это не дошло. Я этому искренне рад.
- О каких мыслях ты говорить, Ожье?
- Видишь ли, Эжен, я постоянно вынашивал мысль ограбить тебя и твоих людей. И лишь уважение к Пьеру, а потом и смерть Агилона направила её по другому руслу. И теперь я хочу просить у тебя прощения за эти мысли, Эжен. Прости, если можешь и сними с меня эту тяжесть с души. Я искренне сожалею. Даже сегодня ходил в церковь исповедоваться. Стало легче, но без твоего прощения ещё плохо.
- Я рад за тебя, Ожье. Ты поступаешь очень мудро. А за мысли мне нечего тебя прощать. Но, если ты так хочешь, то я с радостью тебя прощаю. Дай свою руку и я пожму её в знак нашего уважения друг к другу.
Кабан поспешно поднялся и с чувством пожал протянутую Эженом руку.
В глазах Кабана Эжен увидел свет доброты и благодарности. Это почти растрогало молодого человека. Ощутил в груди приятнее томление, он обнял старого буканьера, прижал к груди и так они стояли, наслаждаясь порывом взаимной приязни, радуясь тому, что сумели преодолеть в себе гордыню и еще многое, что разделяет людей и заставляет страдать.
- Однако куда собрался направить свои стопы, Ожье? - спросил Эжен, отстраняясь.
- Последнее время я постоянно вспоминал твоего отца, Эжен. Его слова запали мне в душу. Потому я решил заняться делом, а не прожигать те богатства, что свалились на мою непутёвую голову.
- Тогда прими мои самые искренние пожелания удачи, Ожье. Да благословит тебя Бог, буканьер! Я рад, что ты так поступаешь. Но советую дождаться отца к хорошенько с ним это обговорить. Его опыт тебе может сильно помочь на первых порах.
- Спасибо, Эжен! Ваша порядочность, а это, я уверен, чисто семейная традиция, так располагает к себе, что и стало основной причиной моего возрождения, прости за напыщенность.
- Оставь, Ожье. Лучше займись наблюдением и изучением всех дел в коммерции, торговле и финансов. Я ведь то же не смог нормально вести свои дела и пришлось оставить их на попечение моей матушки. И, надо сказать, она весьма успешно ведёт их. Вот у кого бы поучиться, но мне этого, видимо, не дано. Потому и советую вначале присмотреться, вникнуть, а уж потом начинать. Крутом ведь достаточно людей с подмоченной репутацией. Они только и ищут простаков, чтобы обобрать их.
- Это меня и пугает, Эжен. Что я смыслю в торговле, коммерции или тех же финансах, как ты скажешь. Слова-то какие мудрёные!
- Это поначалу, Ожье. Пока не вник и не понял всех пружин этой жизни. И, главное, не спеши с решениями. Я в этом сам убедился, потому что именно спешка и опустила меня в делах на низкий уровень. Но у меня есть отец и мать, а они не позволят и не позволили мне упасть окончательно. А тебе не на кого расчитывать,
Они расстались довольные друг другом.
Следующие несколько дней ушли на сбор различных сведений о перемещении товаров, ценах в разных местах, способах купли-продажи. Частенько приходилось давать взятки чиновникам, которые во всех местах действуют похожими методами.
Уяснив обстановку, Эжен с Фернаном решили приступить к скупке кож и красителей. Им казалось, что это наиболее перспективное дело. Правда, Эжен добавил этому ценные породы древесины.
- Во Франции, да и в разных других местах, этот товар всегда в цене, - заметил он на вопрос Фернана. - Европа богатеет за счёт захваченных земель. Следовательно много мебели требуется новым компаниям и обществам, да и вельможи стали большими любителями комфорта. Так что сосредоточим своё внимание на этих трёх наименованиях, Фернан.
- Я готов согласиться с тобой, Эжен. Тебе лучше знать. А появится Пьер, он и нас поправит, коль что окажется не так.
- Думаю, что привлекать средства со стороны не стоит, как ты думаешь?
- Тут я плохой советчик, как и в вопросах торговли. Отдаю это на твоё рассмотрение. Во всяком случае, если средств будет мало, то всегда можно привлечь Тибо или кого другого.
- Так и договорились.
Начались поездки по окрестным асиендам, ранчериям и городкам. Договаривались о поставке кож, красителей, а вот с древесиной было хуже. Доставка её оказалась делом хлопотным и дорогим. Пришлось пока отказаться от этого товара.
Тибо с Жаком и Эли всецело посвятили себя военным занятиям. Они с утра уезжали за город на безлюдные пляжи, и там отдавались любимому фехтованию, стрельбе и метаниям. Не забывали борьбу и прочие премудрости. Эли сосредоточенно пытался нагнать молодых людей, но это оказалось нелёгким дедом. Тибо кричал в пылу азарта:
- Не торопись, Эли! Тут надо постепенно и настойчиво проявлять. Сразу ничего не выйдет. И не волнуйся, не суетись. Подмечай мелочи, от них многое зависит.
- Как же мне не торопиться, Тибо, раз вы с Жаком так превосходите меня, а мне так хочется побыстрее освоить все ваши приёмы и умения.
- Постепенно, Эли! Тебе же сказал Тибо, так и не спеши. Со временем и ты во всём разберёшься и всем овладеешь. Ты ж не старик, у тебя всё впереди!
Они с восторгом юности плавали в тёплых водах залива, опять упражнялись, а потом с чувством приятной усталости и голода бросались на постоялый двор, где их ждал вкусный и обильный обед.
Они никак не могли насытиться после стольких месяцев голода и однообразия! в еде. А для Жака наступили времена настоящего обжорства. Он уже успел обратить на себя внимание местных обжор и у них установились приятные отношения.
Они стали выдавать себя за португальцев. Ведь эта страна продолжала находиться под властью католического величества, а следовательно португальцы получили некоторую свободу в землях Испании.
- Слушай, Тибо, - спросил как-то Жак, после отчаянной рубки под жарким солнцем залива, - что-то ты перестал вспоминать своё мимолётное приключение с той девчонкой, на асиенде? Эли, ты помнишь это?
- А как же, Жак! Ещё бы! Так забавно было наблюдать за Тибо, когда он увидел, что перед ним девчонка.
- Чего там забавного!? - воскликнул юноша и слегка покраснел.
- Не отпирайся, Тибо. Я верю Эли, да и лёгкая краска на твоих щеках подтверждает правоту его слов, ха-ха! Так, что, забыл уже?
- Бог его знает, - ответил Тибо наигранно равнодушным тоном, что однако не ускользнуло от наблюдательного Жака.
- Бог-то знает, а вот что ты скажешь? Думаю, что она засела в твою голову, а?
- А что тут такого, коль и так? - голос Тибо зазвучал с вызовом. - Ты-то себе не отказываешь в женском обществе. Скольких уже испанок успел соблазнить?
- Я? - усмехнулся Жак в подстриженные усы. - Всего одну, Тибо. Пока мне достаточно. Тут городок маленький и стоит думать о спокойствии и безопасности. Жан Маду нашел для меня молодую вдовушку. Пока она меня вполне устраивает.
- Так что ты на меня нападаешь? - не унимался отбиваться Тибо.
- Да просто о тебе беспокоюсь. Ты же уже достаточно взрослый и скоро станешь если уже не стал, отцом. Это Эли ещё может повременить, да и то, видимо, глазки у тебя, Эли, стреляют в соблазнительных девочек, а?
Эли смутился, промолчал, а Жак продолжал с напором:
- А коль ты уже настоящий мужчина, то тебе необходимо женское общество. Надо же нам своё естество тешить хоть иногда! Ха-ха-ха!
Тибо стал пасмурным, ему было неприятно слушать Жака, но и показывать этого не хотелось. И действительно, ему вдруг вспомнилась их встреча у ручья. За последние дни он не вспоминал об этом эпизоде, но сейчас так захотелось чего-то похожего. Подумалось: "Жак, видимо, прав, говоря о женском обществе. Хорошо бы сейчас перенестись к Туэри. Какая забавная и нежная была девчонка! Но...
Тибо вздохнул, а Жак с лукавинкой во взгляде, сказал:
- Может, Тибо, и тебе найти молоденькую вдовушку, а? На большее можешь не расчитывать, но вот со вдовушками дело может сработать.
- Пошел к чёрту! Пристал тут! Пошли лучше купаться, Эли, ты идёшь? - и не дожидаясь ответа, Тибо бросился бежать в море.
Этот разговор побудил Тибо задуматься. Он злился на себя за то, что постоянно ощущал приступы смущения и неловкости в присутствии молодых девушек. Наедине с собой он выступал в мыслях смелым и решительным человеком, но на деле всегда получалось наоборот. Он завидовал Жаку с его свободным подходом к женщинам, его способности легко знакомиться и сближаться, располагая к себе весёлостью и непринуждённостью, свободой в разговорах. Как это у него получалось?
С этого дня Тибо частенько возвращался в мыслях к той встречи, но сладить с собой было выше его сил. Он не мог придумать причину, по которой ему можно было бы поехать в асиенду и увидеть эту воображалу-девчонку. Хотя ему пришлось признать, что она не так уж и воображала, раз краснела.
Наконец он ругнулся про себя и решил, что это пустая затея и не стоит забивать пустяками голову. Впереди много другого и более важного и интересного.
Ради развлечения Тибо упросил Эжена взять его с собой в поездку по асиендам для заключения сделок на покупку кож. Эжен сказал с недоумением:
- Что это ты решился на такое скучное дело, Тибо? Да и утомительно весь день в коляске дышать пылью.
- А я верхом намерен этот путь проделать. Всё лучше, чем сидеть на пляже и в мыслях искать себе занятия.
- А ты хоть знаешь, куда я намерен ехать?
- А какая разница, брат. Всё равно, куда. Посмотрю новые места. Договорились?
- Да сколько угодно, Тибо. Завтра на рассвете и выезжаем. Я с Полем и ты. Кстати, не забудь хорошо вооружиться. На дорогах может случиться разное. Это не пометает. Понял?
- А чего тут не понять, брат. Опасность нас подстерегает на каждом шагу.
И вот на рассвете коляска и Тибо на лошади, выехали на юг. Теперь они выглядели не оборванцами и нищими путниками, а вполне респектабельными предпринимателями с хорошим достатком. Их одежда ещё не успела пропитаться пылью и запахом пота и грязи. Правда, Тибо предпочёл простую, тонкого полотна, сорочку с открытым воротом и кружевами по обшлагам. На груди кучерявились такие же кружева. Широкие рукава приятно холодили на скаку, раздуваясь пузырями. Узкие кожаные штаны из светло-коричневой тонкой кожи с полосатыми чулками и новыми ботинками, а вернее туфлями с серебряными пряжками дополняли экипировку юноши.
Он не очень хорошо себя чувствовал в этом наряде, но дело обязывало выглядеть солидно и в соответствии с положением солидного торговца.
Новая широкого покроя шляпа частенько висела у него за спиной, но знойное солнце заставляло его нахлобучивать свою шляпу на голову, что раздражало юношу.
Как и говорил Эжен, поездка оказалась скучной и мало интересной. От этого Тибо быстро устал, ему надоело это пыльное посещение асиенд и он уже жалел, что напросился к Эжену в попутчики. Но возвращаться назад было небезопасно и приходилось терпеть и ждать вечера, когда намеченное число асиенд будет объезжено.
- Осталось две асиенды, Тибо, - заметит Эжен, видя, что брат изнемогает от нетерпения побыстрее оказаться дома. - Сейчас заедем к дону де Риосеко, а там в обратный путь, где навестим последнего хозяина.
Тибо безразлично махнул рукой и всей своей фигурой показывал усталость и безволие. Он опустил голову, сгорбился в седле, чувствуя, что изрядно набил себе зад.
С юго-востока подъехали к строениям асиенды. Свора голодных собак окружила коляску, отчаянно облаивая непрошенных гостей.
Подскочили чернокожие рабы и метисы, отогнали собак. На крыльце показался седоволосый испанец в затрапезном виде с тростью с серебряным набалдашником.
- Кто такие и чем обязан? - спросил он скрипучим голосом мухомора-самодура.
- Приветствую дона де Риосеко, сеньор, - ответил Эжен, раскланиваясь и метя пером шляпы замусоренный двор. - Посетил вас на предмет заключения сделки о покупке ваших кож, коль они у вас имеются. Эухенио де Сириам, сеньор, к вашим услугам. А это мой брат, Тибурсио, - указал он на спешившегося юношу. Тибо то же с почтением раскланялся, сняв шляпу.
- Слышал, слышал, сеньор Эухенио. Мне хвалили ваше рвение и почтение к местным хозяевам. Что ж, заходите, гостем будете. Надеюсь, что сделка вполне может совершиться, коль слухи о вас, как о щедром купце, не ложны.
Он пропустил гостей в помещение своего каменного дома. Молодые луди оказались в довольно мрачном зале с толстыми стенами и зашторенными окнами. Повеяло приятной прохладой и запахом сухих трав, которых, однако, нигде не было видно.
Дон Мануэль, как звали хозяина асиенды, позвонил в колокольчик. Появилась мулатка с шикарной фигурой и нагловатым лицом. Вопросительно глянула на хозяина.
- Мануэла, принеси гостям выпить и закусить. У нас деловой разговор. И дай нам всем умыться. - Потом, повернувшись к Эжену, невозмутимо сказал: - Это моя любовница из рабынь. Великолепная паскуда! Но наглая и частенько за это ей перепадает. Я, видите ли, вдовец, но еще в силе, а она и мертвеца способна расшевелить.
- Очень приятно слышать трезвые слова, сеньор Мануэль, - ответил Эжен с лёгким поклоном.
Они умылись, расселись за обширный стол, и Мануэль спросил у своей любовницы:
- Где мой сын, Мануэла? - И не дожидаясь ответа, продолжал: - Найди и пригласи. Ему не помешает послушать умных людей.
Лёгкая насмешливая мина исказила лицо мулатки, она вышла, вильнув задом, а дон Мануэль аппетитно прищёлкнул языком.
- Ну как, оценили, сеньоры? - сладострастная ухмылка растянула его усатое лицо. Он отхекался, осмотрел стол критическим взглядом. Радушно сделал жест рукой: - Прошу, сеньоры. Я вас не шокировал своими словами? Извините, но я у себя дома и не привык стесняться. К тому же всё, что я говорил - правда.
- Сеньор Мануэль, не придавайте значения нашему присутствию. Я ценю вашу откровенность, но не пора ли нам приступить к делу?
- Я вижу, вы не любитель терять время зря. Я вас слушаю, сеньор Эухенио.
- Сеньор Мануэль, нас интересуют ваши кожи. Уж, если вы наслышаны о моих вояжах по асиендам, то и знаете мои условия. Вам они приемлемы?
- Да, вы правы, сеньор Эухенио. Я достаточно знаю, но считаю цену несколько заниженной. Прибавьте немного - и я к вашим услугам.
- А сколько кож вы можете предложить, сеньор Мануэль?
- Две сотни отменных кож, сеньор. Вам их покажут. Устраивает это вас?
Эжен немного подумал, а Тибо тем временем оглядывал зал, где на стенах висели искусно развешанные оружие и индейские предметы обихода, луки, стрелы, копья и другое оружие с масками и шаманскими предметами культа. Чувствовалось, что хозяин любит порядок и чистоту. Ковер на полу был старым, но невероятно чистым.
Юноша отхлёбывал холодное слабое вино, тщательно разжевывал кусочек голубя, зажаренного в масле со специями.
Вошел высокий мускулистый парень в домашней одежде с тёмной бородкой и усами. Его стоптанные башмаки были в пыли и весь его вид говорил, что его оторвали от дел по хозяйству.
- Вы звали, отец? - проговорил он довольно глухо, голосом, в котором слышались тщательно скрываемые нотки недовольства.
- Ты опоздал и можешь убираться. - Повернулся к гостям и добавил: - Это мой сын. Лентяй и бабник, - усмехнулся в усы, пояснил, - весь в отца, но лентяй! Пойди распорядись показать сеньорам наши кожи. Да шевелись, увалень!
Помолчали, с аппетитом уплетая угощение. Затем дон Мануэль сказал: - Так сколько вы намерены набавить, сеньор?
- Больше пяти золотых на сотню не могу, дон Мануэль. Не будет резона, сами понимаете.
- Вижу, вы люди дела, сеньор. Я согласен. Пошли глядеть кожи. Я ведь то же не любитель терять времени даром.
Они вышли на двор, залитый зноем и пропахший пылью и навозом, хотя его нигде не было видно. Поль сидел в коляске, поставленной заботливо в тень и уплетал баранью ногу с хлебом. Рядом стоял кувшин с вином и рабыня с ухмылявшимся лицом, завороженно глядевшего на огромного Поля.
- Что уставилась, мужика не видела, потаскушка! - рявкнул сеньор Мануэль и рабыню словно ветром сдуло. Что-то заметив ещё, он процедил сквозь зубы: - А ты чего тут делаешь, пигалица? Кобелей увидела? Нашла на что глядеть!
Тибо обернулся и увидел молоденькую девушку в стареньком платье с претензией на кокетство. Её лицо густо покраснело, в глазах промелькнуло выражение отчаяния и ужаса, коричневые волосы взвились волной, когда она резко повернулась и отбежала в сторону, где и остановилась, уставившись на Тибо.
Их глаза встретились. Тибо показалось, что он где-то её видел, но голос дона Мануэля вернул его внимание к нему.
- Моя падчерица. Невеста моего сына.
- Ничего подобного, сеньор! - вдруг резко вскричала девушка. И её голос опять показался Тибо знакомым. Но это мало его занимало. Они уже шли в дальний конец двора, где их ожидал высокий сын хозяина.
Поль вскоре присоединился к ним, как главный специалист по кожам. Вместе осмотрели кожи, и Поль согласно кивнул головой, сказав:
- Отменный товар, Эухенио. Соглашайся на всё. Дон Мануэль вопросительно глянул на Эжена.
- Что скажете, сеньор? Как товар?
- Хороший товар, дон Мануэль. Я считаю, что сделку можно оформлять.
- Вы мне нравитесь, сеньор Эухенио. Пошли в дом. Эй, Мануэла, неси лучшее вино из подвала! И поторопись, потаскушка!
Когда они проходили по двору, приближаясь к крыльцу, Тибо опять увидел девушку и бросил на неё мимолётный взгляд. Та во все глаза смотрела на него и юноша почувствовал неловкость. Он отвёл глаза и вошел в дом, задавая себе вопрос, где он мог встречать этот взгляд?
И лишь ночью ему приснилось что-то похожее на дневную встречу. Он опять увидел нечто, что должно быть девушкой, но какой-то бесплотной и неосязаемой. Но в глазах светилась дерзость, неукротимость и осуждение. Он никак не мог произнести слова, силился, но безуспешно. Девушка же молча смотрела на него, потом исчезла и вместо неё появилась наглая физиономия мулатки. Она приблизилась к нему, обняла и Тибо задышал бурно, прерывисто. Проснулся в поту, вспоминая сон.
Глава 22
Потом, на протяжении всего дня, Тибо часто вспоминал и эту эротическую концовку сна и глаза девушки, пока вдруг не вспомнил ту встречу в асиенде, где с Эли они повстречали девчонку на рыжей кобыле.
И Тибо ясно представил себе, как они переговаривались, потом, как он смущался, поняв, что перед ним девчонка. И теперь ему показалось, что это была она, но в платье, почему он и не узнал её. Ему стало стыдно, совестно. как она могла теперь оценить его поведение?
Потом он успокоился, решив, что ему мало дела до всего этого. Скоро он встретит отца. Эти мысли тут же отвлекли его, он стал представлять эту встречу, рассказы о маме, сестрах и его родном городе.
А склад на берегу, у причалов, заполнялся кожами и красителями. Эжен, Тибо, Фернан и Жак с Полем сняли дом недалеко от порта и теперь жили там. Алонсо попрощался со всеми и, сев на корабль, отплыл в Картахену, где решил обосноваться. Сис с Коротышкой сговорились отправиться на Эспаньолу и там попытаться устроиться на некоторое время. Ждали лишь попутного судна. Жан Маду решил совершить плавание во Францию. Ему надоели знойные полупустыни и тропические болота здешних мест. Остальные присоединились к нему и теперь ожидали Пьера с его кораблём.
Неожиданно Фернан, а потом и Жак добыли сведения, которые сильно возмутили и обеспокоили друзей. Жак подтвердил слова Фернана, заявив:
- Эжен, это не выдумки, как ты хотел бы представить. Фернан прав. Кое-кто из тёмных людишек пронюхал про наши изумруды и намерен заполучить их. Правда, никто не знает, что это изумруды, но догадаться не составит труда.
- Верно, Эжен, - поддакнул Фернан. - С этим шутки плохи. Испанцы достаточно коварный народ и легко воспользуются случаем.
- Да, вы неприятности сообщили, - ответил Эжен. - Но что тут можно поделать? Отец может вернуться за нами не раньше как через две недели, а за это время у нас могут произойти много неприятностей.
- Эжен, я слышал, что невдалеке находятся два или три необитаемых островка, куда рыбаки наведываются несколько раз в году. - Жак озабоченно глядел в глаза Эжена, ожидая возражения. Но тот лишь намеревался слушать. Жак продолжал: -Видимо стоит туда отправиться и приготовить временное убежище. Там можно, в случае необходимости, защититься от грабителей. Много их не будет.
- Это можно, если сделать незаметно для горожан. Но как?
- Считаю, что ценности следует отвезти после разведки, наняв лодку с парусом недели на две, - предложил Жак. - Можно поехать туда вдвоём, остальные будут прибывать постепенно. Ведь ты, Эжен, часто в отъезде и это ни у кого не вызовет вопросов.
- А на острове всё зарыть на всякий случай и ждать грабителей, - сказал Тибо из чувства солидарности.
- Само собой, Тибо, - ответил Жак. - Оружия у нас достаточно и встретить готовы любого врага. Лишь бы он не нагрянул незаметно. Вот тут и надо прятать наши изумруды в надёжном месте.
- Что ж, придётся заняться этим завтра же, - согласился Фернан. - Нанять лодку и расспросить об островах беру на себя. Видимо они расположены не ближе десяти миль от берега. А ты, Эжен продолжай заниматься делами, как обычно. И надо предупредить остальных наших ребят.
- Кто-то проболтался под пьяную руку! - со злостью вскричал Поль. - Я так и знал, что этим закончится! Теперь лишние хлопоты.
- Всё это не могло происходить без хлопот, Поль, - философски изрёк Эжен. -так нам достаточно везло.
- Эх! Хоть бы быстрее приходил отец! - наконец воскликнул Тибо.
- И теперь, ребята, не вздумайте шляться по городу в одиночку, - напутствовал Жак. - Мы должны быть достаточно учеными, потому соблюдаем все меры предосторожности. С оружием не расставаться.
Это известие сильно всех огорчило и обеспокоило. Искать теперь проговорившегося не было возможности. Да и что это даст?
К вечеру Фернану удалось нанять лодку. Он проверил её, нашел вполне пригодной сделать десять миль до островов. Разузнал местонахождение этих скал. И на очередном разговоре доложил свои мысли:
- Завтра до рассвета мы должны выйти в море. Ты, Жак, проследи за домом, не наблюдает ли кто за ним. Кто поедет со мною?
- можно взять Эли и Жана Маду, - предложил Эжен. - Мне еще предстоит много дел здесь с кожами и красителями. А остальные пусть наблюдают за городом.
- Я дал хозяину лодки денег и он загрузит её продуктами, а оружие мы сами доставим, - сказал Фернан.
- Очень важно, чтобы никто не увидел и не разузнал о наших намерениях, - заметил Эжен.
- Это уже как повезёт, Эжен, - сказал Жак. - Те, кто занимается нами, тоже не лыком шиты. Во всяком случае некоторое время мы сможем продержаться, а там, может и корабль придёт.
- Да, Фернан, - сказал Эжен, - на острове осязательно предусмотреть места для защиты. Это может и не понадобится, но не помешает на всякий случай. И отнестись к этому следует с полной ответственностью.
- Конечно, Эжен! - воскликнул Фернан. - Инструктаж все пройдут и инструмент мы захватим. Это ведь всех касается и вряд ли кто будет отлынивать.
Часа за полтора до рассвета, когда Жак убедился, что за домом никто не следит, Фернан с Эли и Жаном Маду тихо проследовали к отдалённому причалу, где их ждала лодка, загруженная провизией и тентом от солнца, инструментами и другими припасами для житья на несколько дней.
Вокруг никого не было, а Жак ещё подстраховывал их в отдалении. На вёслах, что бы не привлекать светлым парусом внимание случайного жителя, любителя ранних прогулок или дел, Фернан удалился от берега на четверть мили, поставил парус. Лёгкий береговой бриз накренил слегка лодку и она заскользила в море, подальше от устья реки в направлении северо-востока. Небо ещё не розовело, берег уже не просматривался, лишь редкие огни подмигивали путникам, провожая их до необитаемых скал.
Три часа спустя, уже при дневном свете и жаре, Фернан пристал к скалистому берегу крохотного островка не более двухсот шагов в длину и около ста в ширину. Невдалеке виднелись ещё два островка, таких же скалистых и неприступных.
- Да, угрюмое место, - молвил Фернан, осматривая камни и скалы. - Ни одного деревца! Эли, ты видишь хоть кусты?
- Вижу, сеньор Фернан. Но мало, зато травы много. И то хорошо, хоть постель можно устроить.
- Жан, выгружаемся и осматриваемся. Побыстрее устроимся и примемся за укрепление нашего государства.
Они завели лодку в крошечную бухточку, укрытую камнями и скалами. Узкая полоска песка не более двух футов ширины, а дальше крутой подъём на высоту приблизительно восемьдесят футов.
- Эли, полезь наверх и осмотрись, - приказал Фернан. - Может найдём место получше, но пока нам хватит и этого.
- Сеньор Фернан! - голос Эли долетал, казалось, издали, но он выглядывал из-за камней и махал руками. - Здесь хорошо и удобно! А на море ничего подозрительного. Несколько рыбачьих парусов виднеются милях в четырёх.
Эли находился среди огромных камней. В середине этого нагромождения была небольшая площадка, усеянная мелкими камнями, размером не более пяти-шести ярдов шириной. Фернан оглядел место и похвалил Эли:
- Хорошо, Эли! Место просто отличное, верно, Жан? Очистим его от камней и можно выдержать любую осаду. Эли, займись травой, а мы растянем парус от солнца и росы. Потом снесём сюда оружие и припасы с водой. Кстати, воду не расходовать по пустякам.
Не прошло и двух часов, как место преобразилось. Парусина натянута и в море заметить её было невозможно. Трава сохла на каменистом ложе площадки. Оружие и припасы на месте.
- Плохо, что с топливом трудно, - заметил Жан. - Придётся ночью сходить и на другие острова и поискать там плавника или чего другого. Пищу готовить не на чём будет.
- Ты прав, Жан, - ответил Фернан. Этой же ночью мы с тобой отправимся на вон тот остров и поищем. Тянуть с этим не стоит.
- Чего ждать ночи? - возразил Эли. - Я оглядел море и ничего нет заметил, значит нас ещё не ищут. На вёслах можно и до темноты смотаться. А вернуться и с парусом можно будет.
- Жан, как послушаем парня, а?
- Вполне, - ответил Жан. - Мы вполне можем и сейчас отправиться на скалы за топливом. А то действительно, можно без огня остаться.
Часа за три до захода солнца, Фернан с Жаном подняли парус и отвалили от скалистого берега и взяли курс на вторую скалу. Та находилась мили на три севернее и за час успели объехать эту скалу - она была намного меньше первой.
Уже в темноте причалили к месту, где их ждал Эли. Дров набрали не очень много, но дня на два при жестокой экономии продержаться было можно.
- Во всяком случае нам стоило бы подумать и над этим, - с сожалением молвил Фернан. - А теперь у нас и это на плечах. Возможно, стоит вернуться в город за топливом. Да и новости узнать не мешает.
- Так и решим, Фернан, - ответил Жан. - Я останусь здесь, а вы с Эли смотаетесь в город. На пристани не появляйтесь. Лучше попасть в дом издали и незаметно.
А тем временем Эжен заканчивал свои дела по закупке кож. С красителями дело обстояло хуже, но продвигалось.
- Чёрт! - не раз ругался Эжен, - Уже который день жду прибытия кож из ближних асиенд, а их всё нет.
- Можно и съездить, не далеко же, - советовал Поль.
- Да все это раздражает меня! Ведь достигли договоренности! Что за необязательность.
- Стоит ли расстраиваться из-за пустяков? - успокаивал брата Тибо. - Поль же советует поехать и самому всё выяснить. Далеко это?
- Да нет. Не далее пять миль от города.
- Давай завтра и поедем, чего тянуть? Скоро корабль обещал прийти. А к тому же как важно, если задуманное количество не будет закуплено?
- Но ведь есть определенная договоренность, Тибо! Условия же выполнять надо!
- Хватит споров, Эжен. Едем завтра и всё поставим на место.
- Ох, не нравится мне всё это!
- Это уже не слова купца да ещё потомственного! - со смехом воскликнул Тибо.
- Тут ты прав, братишка. Не выйдет из меня настоящего купца. Слишком нетерпелив и горяч. Но, так и быть, завтра с утра поедем. Поль, приготовь коляску.
И уже солнце поднялось над бурой равниной, прохлада сменилась жарою. Пара рыжих коней неторопливо рысила по пыльной дороге. Эжен раскланивался с редкими встречными экипажами, вернее с их пассажирами. Ему уже многие были знакомы. Впереди завиднелась роща высоких кактусов, причудливо тянущих свои колючие толстые стволы к солнцу. По обе стороны этой рощи зеленели чахлые кусты и пожухлая трава. Поль заметил, оборачиваясь назад:
- Как раз половина пути, Эжен, до нужной асиенды.
- Слава Богу, Поль. Жара скоро угробит меня. Но что это там впереди?
- Какой-то оборванец идёт навстречу.
Когда проехали ещё полтораста шагов, встречный человек в растрёпанной шляпе, подскочил к лошадям и вцепился в уздечки, останавливая лошадей. Никто не заметил, как из кактусов выскочило ещё пятеро.
- Эй, бродяга! - закричал Поль, раздражаясь. - А ну брось лошадей! По зубам захотел?
Но тут Эжен крикнул уже с волнением в голосе:
- Бандиты! Тибо... - он не договорил, как заросшая харя ринулась в коляску. Эжен двинул её ногой и выхватил шпагу. Вторую попытку бандита стащить Эжена на землю закончилась ударом клинка в живот.
Тибо же успел выхватить пистолет и разрядил его в лицо подбежавшему с его стороны бандиту. Тот без звука отвалился на дорогу.
Остальные, увидев, что отпор слишком серьёзен, бросили лошадей и помчались назад к кактусам. Поль наконец справился с замешательством и подцепил одного стрелой из арбалета. Бандит упал, вскочил и на четвереньках, волоча ногу, поспешил за товарищами.
Кони едва стояли на месте. Эжен оглядывался по сторонам, намереваясь пуститься вдогонку.
- Брось их, Эжен! - крикнул Поль раздраженно. - Теперь они надолго запомнят эту встречу.
- Ладно, Поль. Тогда поехали дальше. Я весь мокрый от пота. Перед асиендой хорошо бы искупаться в реке.
- Отличная мысль, Эжен, - обрадовался Поль, а Тибо мрачно сидел на мягком сидении, поняв, куда они направляются. Он даже разозлился, что Эжен не предупредил его о месте его поездок. Почему-то встреча с той девчонкой была ему неприятна. Он вспомнил, что не узнал её и теперь не мог придумать веских аргументов в свою защиту.
Коляска остановилась у реки. Эжен и Поль быстро огляделись по сторонам и, с неменьшей быстротой сбросили с себя пропотевшие одежды, оставшись в чём матери их родили.
Тибо ухмыльнулся и тоже поторопился последовать их примеру. Они недолго бултыхались в прохладных водах реки. Она тут ещё не успела достаточно нагреться и несла в себе свежесть недалёких гор.
Потом Поль напоил лошадей, все в отличном расположении духа, уселись в коляску и скоро уже подъезжали к асиенде. Ещё не въехав в ворота, они услышали крики и ругань. То в основном был голос сеньора Риосеко. Иногда проскакивал вскрик его сына, но чаще слышались взвизгивания девичьего голоса, в котором Тибо узнал ту девчонку, что ему когда-то встретилась.
Друзья переглянулись и Поль натянул вожжи перед самими воротами, настежь распахнутыми. Им было хорошо видно, как во дворе суетилась девчонка в одежде мальчишки. Она заканчивала седлать свою рыжую кобылу, а сеньор де Риосеко топтался рядом и орал на неё грозным голосом.
Они так быстро выплевывали слова, что ни Поль, ни Тибо не могли полностью схватывать их смысл. Эжен же вслушивался вполуха, ожидая возможности въехать. Наконец Тибо понял, что сеньор Мануэль настаивает на подчинении своей падчерицы его воле, а она сводилась к тому, что он решил выдать её за своего сына.
Тот в свою очередь вяло сопротивлялся, но воли отца ослушаться боялся. А Марита, как услышал Тибо имя девочки, отчаянно сопротивлялась, заявляя, что её мать перед смертью взяла слово с сеньора де Риосеко, что тот выдаст девушку лишь при наличии её согласия.
Наконец крики несколько поутихли, но в это время Марита вскочила в седло и так вонзила шпоры в бока несчастной кобылы, что та всхрапнула, чуть не встала на дыбы, и карьером понеслась к воротам.
Ее взгляд скользнул по Тибо, глаза расширились от удивления и смущения, но рыжая бестия, напуганная болью, уже пронесла её дальше.
Тибо стоял в коляске, не зная, что с собой делать, но в это время голос де Риосеко вывел его из столбняка.
- Чего стоите, олухи! Догнать, привести и без нее никто не возвращайтесь! Эй, Хавьер, очнись, дурень! На коней!
Хавьер и рабы бросились седлать лошадей, а Тибо соскочил на землю, судорожно стал снимать повод верховой лошади с задка коляски, развернул его и молча вскочил в седло.
- Ну и дела, Эжен! - протянул Поль. - Кажется, нам тут делать нечего. Разворачиваемся?
- Да будь оно всё проклято, Поль! Разворачивайся! Чего доброго Тибо попадёт в заварушку! Погоняй следом!
- Да ведь не догоним.
- Не беда, Поль. Погоняй! Скачи следом!
И пока коляска выезжала на дорогу, сзади уже слышался дробный стук конских копят. Рабы-метисы садились в сёдла, а Хавьер густым басом подгонял их, торопя.
Тибо скакал, нахлёстывая лошадь, но понимал, что рыжую кобылу не догнать. А Марита уже скакала шагах в двухстах впереди. Кобыла легко и сильно уходила всё дальше и лишь извилина дороги стала возможностью для Тибо как-то сократить дистанцию.
Он и сам не знал, зачем вмешивается в чужие дела, но какой-то инстинкт бросил его в погоню. Срезав большой кусок дороги, он приблизился к Марите и закричал во весь голос. Долго она не реагировала на него или не слышала, или не хотела останавливаться, вся охваченная порывом.
Наконец она обернулась, увидела скакавшего шагах в ста от неё юношу и натянула повод, охлопывая разгорячённую лошадь, та тяжело поводила боками, крутила головой, фыркала, роняя белую пену с губ.
Тибо неторопливо подъехал.
- Сеньорита позволит мне поинтересоваться столь поспешным бегством? - румянец разлился по лицу юноши, но он этого сейчас не замечал. Он всматривался в бледное, встревоженное и нахмуренное лицо Мариты и опять не узнавал ту, что он встречал в первый раз.
- Мы тут стоим, а люди сеньора де Риосеко уже приближаются. Я-то на своей кобыле ускачу от них, а вот вам придётся худо, сеньор Тибурсио.
Тибо оглянулся. Группа всадников числом шесть стремительно приближалась, нахлестывая крупы лошадей плетьми.
- Так что вы предлагаете, сеньорита? - с беспокойством спросил Тибо.
- Скачите по дороге, а я сверну на время, будто в сторону асиенды де Боргеса. Они поскачут за мной, а я оторвусь от них и присоединюсь к вам. Это даст вам возможность уйти подальше на своей лошадке.
- Но не слишком ли это опасно, сеньорита?
- Нисколько! Я лёгкая, а лошадь у меня самая быстрая в асиенде. Они меня не догонят, к тому же я помню, что курок пистолета надо во время взводить, - стрельнула она глазами на юношу.
Тот ещё больше покраснел, но времени уже не оставалось - всадники быстро сокращали, дистанцию.
Марита махнула рукой и пришпорила кобылу. Лишь шлейф пыли протянулся за нею.
Тибо толкнул свою лошадь каблуками и помчался спокойным галопом по дороге, постоянно глядя назад. Погоня действительно свернула с дороги и стала преследовать Мариту. Тибо невольно залюбовался лёгкостью, с которой кобыла поглощала пространство. Она легко уходила и кто-то из растянувшейся группы всадников что-то орал ей.
Десять минут скачки и Тибо увидел, как Марита круто заворачивает к дороге, намереваясь присоединиться к юноше. Это было сделано достаточно опрометчиво. Всадники срезали расстояние и приблизились к девчонке. Она первой выскочила на дорогу, осадила лошадь. Тибо тут же подскакал к ней. Спросил:
- Разве надо останавливаться, сеньорита?
- Вам не уйти от них, - кивнула она головой в сторону приближающихся всадников. Я буду с вами. Они не осмелятся на серьёзное преступление.
- Сеньорита... - начал было Тибо, но тут грохот копыт прервал его слова. Всадники подскакали, осаживали взмыленных лошадей, пытаясь окружить молодёжь.
- Стоять на месте! - заорал в волнении Тибо. Выхватил пистолет из седельной кобуры и направил на ближайшего метиса.
Лошади затоптались на месте, подняли клубы пыли, но никто не стал обходить беглецов, посчитав намерения юноши вполне серьёзными.
- Марита, - заговорил Хавьер густым басом, медленно приближаясь к девочке. - К чему это бегство? Куда ты скроешься от отца? Смирись, прошу тебя.
- Пошел вон! Никогда я не смирюсь! Вы забыли обещание, данное моей матери! А я расцениваю это, как преступление! Кабальеро! - с презрением крикнула она.
- Ты же знаешь, что я тут ни при чём, Марита! Это всё отец.
- Но ты не можешь его ослушаться! Сеньора больше волнуют мои пять тысяч песо, что завещаны мне матушкой! А ты просто игрушка в его руках, Хавьер! Убирайся и не становись у меня на дороге, - с этими словами она положила руку на рукоять пистолета.
Хавьер молча тронул коня, схватил рыжую кобылу за уздечку. Тибо это так разозлило, что он выхватил шпагу и плашмя с силой ударил по руке. Его неприятно передёрнуло, когда он почувствовал, как рука слегка треснула, сломавшись.
Испанец вскрикнул и схватился левой рукой за повреждённую.
- Ты что сделал, гаденыш?! - прошипел тот сквозь стиснутые от боли зубы.
- Уберите руки, сеньор! Не советую применять силу. Вам ясно сказано, что сеньорита не желает иметь дело с вашим семейством!
- Не лезь в наши семейные дела, щенок! Эй, вы, берите гаденыша!
Метисы тронули коней, но Тибо тут же повернулся и без предупреждений выстрелил в ближайшего. Нуля угодила в правое плечо. Мачете выскользнуло из рук, метис ругнулся и склонился к седлу.
- Я сказал, всем стоять на месте! Пристрелю любого, кто тронется с места! - в руке Тибо уже сжимал второй пистолет.
Метисы осадили коней, закричали, но не очень настойчиво и уверенно, и в это время Тибо увидел вдали приближающуюся коляску. Поль нахлёстывал лошадей, с которых клочьями слетала пена. Настроение юноши тут же поднялось и он спросил:
- Сеньор, долго вы будете задерживать нас? Сеньорита ясно сказала, что не желает с вами иметь дело. Возвращайтесь домой и займитесь делами поважнее этих.
- Щенок, ты ещё поплатишься мне за это! - прошипел Хавьер, тоже заметив приближение коляски. - Марита, отец достанет тебя всё равно! Лучше не брыкайся.
- Возвращайся, Хавьер, тебе нужен доктор, - уже спокойней ответила девушка. -А я свои дела устрою сама. С твоим маразматиком я больше жить под одной крышей не имею желания. И пусть приготовит мне мои деньги, так и передай!
- Тибо, как ты? - раздался взволнованный голос Эжена.
- Всё в порядке, брат! Эти подонки всё ещё не могут понять, с кем имеют дело! - в голосе юноши уже слышались горделивые нотки хвастуна, но вряд ли он мог сказать иначе.
- Эй, приятели, быстро поворачивайте коней и исчезайте! Поль, где твой арбалет? - Поль тут же наставил грозное оружие на всадников. - Считаю до пяти и после этого кто-то лишится своего коня! - Голос Эжена уже звенел требовательно и жестко.
Всадники стали торопливо поворачивать лошадей. Дробный топот, всхрапывания и покрикивания метисов было ответом на требования Эжена.
- Ребята, вы зря это делаете! - не совсем уверенно произнёс Хавьер, но лошадь завернул, стараясь поменьше тревожить руку. - Мой отец этого так не оставит.
Тибо с силой ударил хавьерову лошадь шпагой и та всхрапнула от боли и неожиданности, рванулась, едва не сбросив седока на землю, вся группа спешно поскакала назад. Туча пыли тут же скрыла их.
- Ну и заварил ты кашу, брат! - воскликнул Эжен, когда топот копыт заглох вдали. - И всему этому вина этой девчонки? - и он кивнул на сжавшуюся фигурку девочки, которая вдруг стала маленькой и жалкой.
Юноша покраснел до корней волос, отвернулся с досадой на брата. Ему было уж так неприятно это слышать. А Эжен, поняв состояние брата, уже спокойнее сказал: -Ладно, чего уж теперь говорить. Сеньорита, как хоть вас называть?
- Марита Диона де ла Сарата, сеньор, - покраснела девушка. - Я сирота, мама уже два года как умерла, а отец умер ещё раньше, - всё тише говорила она, опустив голову и теребя повод нервными пальцами.
- И куда же вы собрались, сеньорита Диона?
- Меня никто так не называет, сеньор, а я хотела укрыться у тёти Анхелы. Она живёт в Риоаче, сеньор Эухенио.
- И вы расчитывали, что там вы будете в безопасности от своего отчима? Весьма наивное и опрометчивое решение, сеньорита.
- Но мне так опротивели домогательства и издевательства сеньора де Риосеко, что мне было уже всё равно, - голос девушки становился всё неувереннее и тише.
Было заметно, что она в растерянности и уже не может точно определить своих желаний. Страх постепенно захватывал её всё больше, а на лице отчетливо проступали следы отчаяния.
Эжен молча смотрел на неё несколько секунд, затем молвил, тихо вздохнув:
- Милая сеньорита, вы попали в очень сложное положение. И что с вами делать, я не знаю, откровенно вам должен заявить.
- Эжен, да что тут заявлять? - голос Тибо срывался от волнения. - Что мы не сможем найти ей убежище, ведь осталось совсем немного времени до прибытия судна, а там ищи ветра в море!
- Вон ты как? Интересно, очень интересно.
- Эжен, да не бросим же мы эту сироту на дороге? - вмешался голос Поля. - Ты посмотри на неё! Куда ей деваться? У тётки её тут же хватятся и считай, что девка пропала на всю жизнь.
- Ты посмотри на него! Ну и старина Поль! Молодец! И ты готов постоять за неё? Это ж сколько трудностей и опасностей на нашу голову! Ты подумал об этом?
- А ты подумал, мальчишка, сколько бед свалится на эту юную голову? И как ей удастся выдержать всё это на своих плечах? Вся жизнь кувырком! Эжен, ты же не позволишь этому свершиться.
- Что скажет отец, ты подумал?
- Тут и думать нечего, Эжен! Он лишь одобрит твоё решение. Кстати, тут еще и Тибо находится. Его ведь то же надо учесть, верно, парень? - повернулся Поль к юноше, понуро молчавшем в стороне. Он не ответил, лишь бросил мимолётный благодарный взгляд на старика.
- Тогда решим так, друзья мои. Бежим в город, ты, Поль, достаёшь лодку с парусом и отвозишь сеньориту на остров. Лишь там можно уберечь её от посягательств сеньора Риосеко. Что скажешь, Тибо?
- Вроде бы план подходит, Эжен. Ты молодец, брат!
- В духе нашего папочки!
- Мне так приятно слушать и смотреть на вас, ребятки! - с улыбкой на губах, проговорил Поль. - Тогда, не будем терять времени. В город, и за дело!
Немного отдохнувшие лошади бойко зарысили в город. Эжен молчал, переживая неудачу с договорами на кожи. Но он уже наелся всеми этими делами, а долго заниматься ими он не умел, потому, еще не доехав до города, он перестал волноваться и почти забыл о них.
- Заедем пообедаем, а уж потом возьмёмся за дела, - распорядился Эжен. - Скоро сиеста, а мы не обедали. Жак, видимо, уже давит не один десяток минут в прохладе нижнего этажа.
- А мне стоит поторопиться с лодкой, Эжен, - заметил Поль. - С запасами еды у нас для этого не всё в порядке. Словом, дел по горло!
Перед городом, Эжен пересадил Диону в коляску.
- Не так будет бросаться в глаза жителям, - пояснил он. - Потом следует избавиться от лошади, хотя бы на время. Она слитком заметна и по ней легко обнаружить и нас. А это нам вовсе не улыбается.
- Неужели я могу лишиться своей лошади? - с ужасом вскричала Диона.
- Это намного лучше, сеньорита, чем лишиться свободы. Да и что лошадь в сравнении со свободой! К тому же можно и другую найти, не хуже.
Марита Диона тихо вздохнула, опустила голову, скрыв за полями огорчённое лицо. А Эжен сказал, наклоняясь к ней:
- Сеньорита напишет письмецо своей тёте, а мы его переправим. Пусть будет в курсе ваших дел. Согласны?
Диона молча кивнула головой.
Недолго протарахтев по каменистым улочкам городка, коляска въехала во двор арендованного дома. После переселения троих на острова, здесь жили все остальные матросы, готовящиеся отплыть во Францию.
Жамен с удивлением глядел на вновь прибывшую, усмехался в усы, но помалкивал, распрягал лошадей, а Низе суетился рядом, помогая товарищу.
- Жамен, ты пойдёшь со мной на причалы. Есть работа. Как раз по тебе.
- Всегда готов, месье! - вытянулся в шутливой позе матрос.
- Почему по тебе, потому, что дело идёт о море.
- Это уже приятнее, месье! Жду с нетерпением. Обед готов. Сеньорита будет с вами?
- Конечно, Жамен. Её зовут Марита Диона де ла Сарате. Нам больше понравилось второе имя, Диона, но ты волен называть так, как ей больше нравится.
Жамен склонил голову перед девушкой. Вопросы болтались у него на кончике языка, но он сдерживал себя, показывая воспитанность.
Лишь к вечеру удалось договориться о лодке. Поль с Жаменом долго колесили по берегу, пока не нашли то, что искали.
- Жамен, - обратился Поль к моряку, - я пошел за грузом, а ты отведи лодку к мысу, что милях в двух севернее и там жди меня, или кого другого. И гляди мне!
- Не изволь волноваться, месье Поль!
- Оружие имей наготове и не зевай. Дело важное и, может статься, опасное.
- Уже интереснее, месье! Сеньориту будем прятать?
- Не болтай лишнего, Жамен! Я ничего не знаю. А ты жди и не спи.
Ближе к полночи наконец появились Тибо с Поль с сеньоритой. Они ехали на лошадях, а следом тащился на муле Низе, готовый вернуть животных назад.
- Как дела, Жамен? - спросил Поль.
- Ничего подозрительного, Поль. Кстати, на острове много деревьев?
- А зачем тебе это? Во всяком случае, я не знаю, - ответил Поль.
- Пищу на чём-то готовить надо. А я слышал, что это голые скалы. Следует подумать о дровах. Я тут от нечего делать кое что собрал, но, думаю, этого будет маловато.
- Это хорошо, Жамен, но о дровах можно подумать и после. А сейчас ты у нас за кормчего. Тибо у тебя в помощниках. - Поль огляделся в темноте, потом добавил: -Юноша приблизительно знает курс, а ты постарайся не сбиться с него. Торопиться не к чему, к рассвету должны прибыть на место. Между прочим, мы не знаем точно, где там наши, так что придется поискать.
- Исполним, месье! Лишь бы ветер не покрепчал настолько что будет опасно.
Поздняя луна мрачным диском с отгрызенным краем почти не давала света. Море дышало свежестью и покоем. Парус почти не двигал лодку, но спешка тут никому не была нужна.
- Тибо, ты правильно держишь курс? - постоянно спрашивал Жамен. - Точного направления у нас нет, а в темноте легко всё растерять.
- Будем надеяться, что Бог нас не оставит, Жамен, - ответил Тибо.
Диона устроилась на дне, лежала с закрытыми глазами, переживая приключение. Уложив голову на мешок с едой, она старалась заснуть, но возбуждение не проходило. Она не могла избавиться от чувства растерянности и неуверенности. Одиночество её угнетало, а среди незнакомых ей людей она не чувствовала себя спокойно.
Часто в голову лезли мысли о молодом юноше, сидящем на румпеле. Вспомнилось, что с первого взгляда на него у ручья, она почувствовала какое-то волнение в груди, а теперь оно сменилось страхом и тоской по жизни, которую она лишь видела в своих грёзах. Что её ожидает теперь, когда она отказалась от несносного отчима! Не будет ли ей хуже? И кто такой Пьер, отец Тибо и Эжена? Как он отнесётся к такой девчонке?
Вихрь мыслей то врывался в её неокрепшую голову, то на время ускользал. Лодка слегка покачивалась на лёгкой волне. Вода тихо журчала под форштевнем. Как она так легкомысленно, очертя голову, бросилась к этим незнакомым людям, руководствуясь одними лишь туманными эмоциями? Не чреваты ли все эти приключения для неё трагическими последствиями?
Постепенно голова ее туманилась, мысли путались, перемежаясь с легкими сновидениями, пока она совсем не заснула под монотонный шум воды и покачивание.
Она проснулась от яркого луча солнца. Приподнялась, огляделась. Все были на местах, кругом простиралось море.
- С добрым утром, сеньорита! - приветствовал первым Жамен, увидев, что девушка проснулась. - Как спалось? Погода и море прекрасны!
- Спасибо, Жамен! Доброго всем утра. А вы что, не спали всю ночь?
- Морякам редко приходится спать по ночам, сеньорита, - ответил Жамен.
- И как долго нам ещё плыть? - с беспокойством спросила она.
- Скалы уже рядом, сеньорита. Минут через десять пристанем к одному и поищем своих. Эти три скалы расположены почти рядом и много времени не уйдёт на поиски. Тибо, слегка правей возьми. Там берег, вроде, не так крут.
Лодка качнулась, нос рыскнул и направился к тёмной массе скалы, торчащей из моря в окружении лёгких белых бурунов.
- Можно немного размяться, - лукаво усмехаясь, промолвил Жамен. Он чувствовал себя важной персоной и забавлялся этим. - Осмотримся и проверим наших. Но, думается, они где-то в другом месте. Здесь слишком мало места.
Не прошло и пятнадцати минут, как лодка уже скользила к самой большой из скал, видневшейся в полумиле южнее.
Объехав западную часть берега, Жамен всё же увидел укрытую от глаз лодку и закричал во всю силу своих лёгких:
- Эге-гей! Жан, Фернан! Где вы!
- Вон они! - воскликнул Тибо и встал на ноги, замахал руками. - Выглядывают поверх камней! Наконец-то!
- Поль, Тибо, Жамен, это вы? - Это голос Фернана раздавался от скал. - Что случилось?
Скоро друзья с интересом разглядывали смущённую и обескураженную новизной Диону, но задавать нескромные вопросы повременили, расспрашивая о новостях.
- Давайте лучше перекусим, друзья, - прервал Поль бесконечные расспросы. - Да Нам торопиться назад надо. Ещё рыбы наловить следует для маскировки. Вам-то мы наловили, но маловато.
- С дровами плохо, Поль, - заметил Фернан.
- Жамен оказался догадливей нас всех. Он немного заготовил. На три раза у вас хватит, а затем надеюсь доставить вам и дрова. - Поль деловито осматривал, как устроились ребята на этой голой скале. - Да, не очень весёлое место. Прямо-таки мрачновато и скучно тут.
- Что делать, Поль? Приходится жертвовать собой ради общего дела, - со смешком ответил Фернан.
- У нас ещё ведь одна забота появилась. Эта девушка, Фернан. - Поль кивнул в сторону Дионы, печально стоящую в отдалении с Тибо.
- Так и должно быть, Старина! Куда мы без женщин? Я так думаю, что это Тибо подбросил нам эту заботу?
- Вроде бы, но тут, признаться, я во многом масла подлил. Жалко девчонку. Пропадёт одна. Сеньор Пьер разберётся и тогда решит, а пока она должна укрыться в этом глухом месте. Кстати, она весьма воинственна и решительно. Сейчас она просто оглушена свалившимся на неё грузом.
- Да она премиленькая! Сколько же ей лет?
- Не спрашивали. Но, видимо, не больше четырнадцати.
- И Тибо имеет к ней что-то? - шепнул Фернан с усмешкой заговорщика.
- Да вроде бы, но не явно. Молодой ещё, нерешительный с женским полом. Постарайся их не смущать. Такие ведь остро чувствуют всякую насмешку и тому подобнее, сам знаешь, Фернан. У вас тихо тут? - сменил Поль направление разговора.
- До одури тихо и скучно, Поль. Скорей бы Пьер появлялся!
- Это лучше, чем драться, Фернан. А мне сдается, что этого не избежать. А мы раздроблены.
Час спустя лодка с Жаменом и Полем отвалила от берега и взяла курс на юг.
Глава 23
До обещанного прихода корабля оставалось всего три дня, если ничего не помешает Пьеру.
У дома Эжена появились подозрительные типы и это заметили уже все, там проживающие. По этому поводу каждый вечер происходили долго не смолкавшие разговоры, где главной темой была возможность продержаться до прихода корабля.
- Этот сеньор Риосеко явно что-то задумал, - постоянно сетовал Эжен. - Как проникнуть в его замыслы?
- Вряд ли это нам удастся, Эжен, - отвечал Поль, который теперь выдвинулся в некое подобие младшего начальника. - Лучше заняться обороной дома. Если хорошенько поработать, то мы сможем выдержать осаду несколько дней. Сомнительно, конечно, что до этого дойдёт, но остеречься не помешает.
- Дельное предложение, Поль, - заметил Эжен. - Не возьмешься ли ты за это важное дело? А мы заготовим продовольствие и воду на случай опасности.
- Почему бы нам не попробовать пригласить к себе одного из тех, кто за нами следит? - предложил Жан Грегуар, обычно молчаливый и, казалось, безразличный ко всему. - Это может дать нам возможность хоть что-то узнать.
- А почему бы и нет, - тут же согласился Поль. - Не обязательно же его убивать, а припугнуть пыткой и он расколется. Жак, что ты молчишь? Твое мнение?
- Можно всё проделать, но даст ли это плоды? Но попробовать можно, здесь мы ничего не теряем.
Тогда за дело! - воскликнул Эжен, вставая. - И сейчас, наверняка, кто-то за нами подглядывает. Незаметно выскользнуть наружу и определить, а уж захватить у нас умения хватит. Кто со мной?
Поднялись Жак, Жамен и Жан Грегуар. Вооружившись соответственно, они через окна и чёрный ход выбрались на тёмную улицу. Скрывшись в тени стен и деревьев, долго прислушивались и всматривались в темноту, пока не уловили едва заметное движение в отдалении.
Молча указав рукой на обходный путь, Жак слегка продвинулся вперёд. По прошествии минут пятнадцать в темноте послышалась лёгкая возня и с сопением в дом втащили человека лет сорока в одежде простолюдина с заросшими щеками недельной щетиной.
Эжен оглядел человека. Выглядел тот весьма подозрительно. В карманах холщовых грязных брюк ничего интересного не обнаружилось. Эжен спросил:
- Кто послал тебя следить за нашим домом? И советую отвечать честно и без фокусов. Поль, ты приготовил инструменты? - и Эжен многозначительно взглянул на мрачную фигуру Давилы.
Глаза человека яростно забегали в откровенном испуге. Было видно, что долго сопротивляться страху он не сможет. Жак повторил вопрос:
- Кто и зачем послал тебя следить за домом? И чем дольше ты будешь запираться, тем хуже для тебя, парень. Отвечай! - вдруг рявкнул Жак, ударив человека ногой в пах. Тот согнулся с утробным стоном и повалился на пол, где его настиг второй удар уже в живот. Испанец взвыл, катаясь по полу.
В комнате все молчали, окружив несчастную жертву. Потом Поль спросил:
- Ну что, нести инструменты? Он же ничего не хочет говорить.
- Я скажу, скажу! - задыхаясь закричал испанец. - Чего я должен из-за кого-то мучения принимать! Спрашивайте, а то у меня всё перемешалось в голове, сеньоры!
- Да ты молодец, парень! - воскликнул Поль. - Думаешь, мне приятно с тобой возиться? Ничуть, даже противно было бы слушать твои вопли и стоны.
- Так кто тебя послал? - опять спросил Жак, пододвигаясь к лежащему человеку, пытавшемуся встать и принять более достойную позу.
- Какой-то сеньор, владелец асиенды, сеньоры, но я его не знаю. Наняли меня, следить за вашим домом, а что я должен был делать, когда дома жрать нечего! Я и согласился, что, тяжелая работа, ночь не поспать?
- Дальше, ты дальше рассказывай, - поощрил его Эжен.
- А что дальше? Я, можно сказать, ничего и не знаю. Просто слышал, как тот, что меня нанял, говорил другому своему человеку, что вас собираются проучить за что-то. Даже упоминали, что вы не испанцы и пустить вам кровь будет одно удовольствие.
- Вот это похоже на правду, парень, - молвил Жак. - Но мне сдаётся, что ты от нас что-то утаиваешь. Ну-ка, напряги мозги.
- Ничего я не утаиваю, сеньор! Может, что и призабыл, но не нарочно. Ага! И вот еще что, вспомнил! Слышал, что они удивляются, что некоторые из вас куда-то исчезли, но, что их вот-вот отыщут. Что-то связанное с морем. Кажется, я ничего не упустил, сеньоры! Если что вспомню, обязательно расскажу! Поверьте бедняку!
- Ещё раз про море, милейший мой, - попросил Эжен.
Испанец задумался, но ничего не вспомнил. А Поль опять спросил:
- Инструменты нести, Эжен?
- Нет, нет! Не надо, я всё сказал, сеньоры! Пощадите бедного человека! Может, это вам что-нибудь скажет! Говорили, что кто-то искал для вас лодку с парусом, а это, значит, что ваши люди где-то в море. А где? Только на скалах, что в семи или десяти милях отсюда. Я не моряк и потому не разбираюсь так хорошо в этом. Больше ничего, сеньоры, поверьте!
- Хорошо, с этим мы, вроде, разобрались. А для чего ты следил за домом?
- Я же говорил, сеньор. Они хотят с вами разделаться, а как, того мне неведомо. Я ж не знал, что вы будете меня об этом спрашивать. Отпустите, а?
- Погоди с этим, парень, - ответил Эжен. Он недолго думал, но так ничего и не смог предложить. И всё же сказал: - Ладно, пусть идёт, но ничего определённого не должен говорить своим хозяевам. Мы и так достаточно знаем. -
- Ты что-то хочешь предложить, Эжен? - с интересом спросил Жак.
- Думается, что нам не мешает перейти в небольшое контрнаступление. Следует отправиться на скалу и взять у Дионы письмо к тётке, а лучше непосредственно к сеньору де Риосеко с предложением немедленно вернуть её деньги. А в случае неуплаты, пригрозить ответными действиями.
- Хочешь немного запугать того сеньора? - спросил Жак.
- А почему бы и нет? Вряд ли он догадывается, что мы многое уже знаем. И что мы при этом теряем? Ничего. Но есть надежда, что отец появится вовремя и поможет нам разобраться во всей этой истории.
- Не забывай, что сеньора поддержит гарнизон солдат. Эта сила нам будет не по плечу, Эжен, - ответил Жак. - Следует это учитывать и продумать пути отхода.
- Теперь у нас лишь один путь - корабль, Жак. От его прибытия очень многое теперь будет зависеть.
- Я так понял, что надо готовиться к самому худшему. - Жак озабоченно задумался, потом продолжил: - Тогда подумаем о том, что нам сообщить в послании Пьеру. Предварительно продумать отступление. Видимо, стоит искать это в стороне гор, на пути к устью Рио-Гранде или Санта-Марты, что ближе. Можно и морем, но у нас нет судна.
- Зато есть возможность это обдумать, - молвил Поль. - Что нам впервой захватывать судно для своих нужд. И здесь может такое найтись.
- Поль, пойди и постарайся выведать у этого испанца, когда намечается против нас атака, - попросил Эжен. - И побыстрее, пожалуйста.
Пока Поль отсутствовал, никто не хотел высказываться. Поль вернулся скоро.
- Он точно не знает, но уверяет, что не завтра. Что-то у них там не готово.
- Тем лучше. У нас в запасе день, а ночью можно, в случае удачи, улизнуть.
- Не забудь, что наших на скале следует предупредить и подготовить, - подал голос Жамен. - Пять человек для нас большая сила.
- Совершенно верно, Жамен. - Эжен немного подумал, затем добавил: - Сегодня же ночью необходимо добраться туда и привезти письмо Дионы к де Риосеко. Пусть немного понервничает. А солдат он вряд ли привлечёт. Он же не дурак и понимает, что неправ в отношении Дионы.
- Это так, Эжен, - вмешался Жак. - Я относительно солдат, а, вернее, форта. Не метает узнать их артиллерию. Что она собой представляет. Кто может об этом у нас знать? - он оглядел собравшихся.
- Я кое что знаю, - заметил Низе. - Там не более десяти малых пушек. Со времени английского нашествия они почти не использовались. Считаю, что они вряд ли могут представлять для корабля большую опасность.
- Пусть так, но уточнить необходимо, - заявил Эжен. - Низе, это узнать придется тебе. Сейчас же отправляйся. Кстати и Жамен может уходить на поиски лодки и подготовке плавания. До утра ты сможешь это успеть и вернуться к полудню. И письмо доставить с нужным содержанием, ты уже слышал об этом.
Жамен с сомнением пожал плечами, но вышел. Достать лодку глубокой ночью!
И всё же лодку он достал, вернее просто украл. Погода по-прежнему была отличная и к рассвету Жамен пристал к скале, где его уже поджидали, думая, что это враги.
- Ребята, - тут же заговорил он, едва ступил на берег, - дела резко ухудшаются. Вряд ли нам удастся продержаться до прихода корабля. Быстро за работу!
- Не тяни, говори, что надо? - но выдержал Фернан.
- Нас обложил Риосеко и Эжен надеется немного его осадить. Пусть Диона ему напишет угрожающее письмо с строгим требованием выдать ей причитающуюся сумму в пять тысяч песо, и пусть в письме грозит трагическими последствиями для него. Я к полудню обязан доставить его Эжену для переправки Риосеко.
- Каков срок выплаты, вы уточняли? - спросил Тибо.
- Три-четыре дня, Тибо. Пойди и помоги Дионе его написать. Вот и бумага с чернилами заготовлена. Бери.
- Что там ещё, Жамен? - приставал к моряку Фернан.
- Мы наметили два пути отхода в случае необходимости, но предпочтение отдают морскому. Для этого нам надо захватить небольшое судно и уходить к устью Рио-Гранде или Санта-Марта. Письмо с нашим местонахождением мы оставим для корабля в условленном месте. Его, наверное, уже отправили.
- А мы как же?
- А куда мы без вас? Как только судно будет у нас, мы идём сюда за вами, а уж потом направляемся на запад, или туда, куда вы все решите.
Полчаса спустя Диона и Тибо принесли письмо. Жамен наскоро попрощался; дрова и пища с водой были перенесены на берег и лодка торопливо направилась к городу. Предварительно Фернан осмотрел горизонт и всё море в подзорную трубу.
Эжен прочитал письмо Дионы, гмыкнул под нос.
- Вроде, всё правильно, - произнёс он задумчиво, как бы вникая снова в его содержание. - Жак, найди человека, доставившего бы это послание сеньору Риосеко. И не скупись с оплатой. И попроси его, чтобы он понаблюдал за реакцией этого сеньора. Нам бы не мешало это знать.
Жак молча кивнул и вышел из дома, захватив письмо.
- Что там у нас с судном? - с беспокойством молвил Поль. - Пора бы и прояснить это. Жаль, что нас так мало. С таким количеством людей трудно будет что-то предпринять дельное.
- Но нам же не нужно большое судно. Вполне достаточно и одномачтового, типа яхты или небольшой барки. - Эжен находился в задумчивом настроении, видимо, решая для себя трудную задачу. - Поль, ты предупредил пленника, отпуская его ночью, что он должен держать язык за зубами?
- Конечно! Да это и в его интересах. Вряд ли ему поверят, что он не сболтнул лишнего, если он всё расскажет. Уверен, что будет молчать.
- Пообедаем и приготовим оружие и припасы для морского путешествия. Надеюсь, что ночью мы сможем выйти в море на скалы.
Оставшиеся молча согласились и отправились обедать.
К этому времени на скале заметили небольшое судно, идущее курсом на острова.
- Капитан! - раздался встревоженный голос Эли с верхней точки острова. - Со стороны города судно!
Фернан вскарабкался на невысокую скалу и в подзорную трубу стал рассматривать судно, приближающееся с юга. Эли несмело подал голос:
- Сеньор, может, это наши к нам идут?
- Может и так, Эли, но что-то тут не совсем так. Беги с приказом готовиться к обороне. Это никогда не помешает.
Фернан насчитал на судне человек пятнадцать. Слабый ветер позволял ожидать подхода судна не ранее как через полчаса, а то и позже. Фернан оглядел берег в поисках лодки. Она оказалась неплохо спрятана и с моря её не так-то просто заметить.
"Хорошо, что наша лодка успела проскочить незамеченной" - подумалось Фернану Оговоренного сигнала с судна не поступало. Следовательно это или чужое, или нейтральное, но всё равно следует быть готовым ко всему.
- Тибо, смени Эли и наблюдай за судном, а мы постараемся получше встретить непрошенных гостей, если они попытаются высадиться сюда, - Фернан посмотрел, как люди раскладывали оружие и, маскируясь, разжигали фитили для мушкетов.
Скоро стало ясно, что судно точно намерено подойти к скале и, что на нём не рыбаки. Фернан распорядился:
- Не разговаривать и не курить! Сидеть тихо и не высовываться. Пусть подольше они остаются в неведении о нас. Это нам поможет отразить их атаку, и начнём по команде арбалетами. Это сэкономит нам несколько секунд.
Судно подошло к северной оконечности скалы и стало медленно продвигаться к югу по обратной стороне от засевших французов. Парус вскоре пришлось им убрать и взяться за вёсла. Теперь хорошо были видны вооруженные мушкетами люди.
Наконец весла вскинули вверх, судно остановилось, и трое матросов спрыгнули в воду, где по грудь перешли на берег. Дан Маду заметил:
- Разведка. Сейчас обследуют скалу. Фернан, как их встретить, коль они доберутся до нас?
- По возможности тихо и быстро, - ответил Фернан. - Тибо, приготовь кинжал для метания. Ты им хорошо владеешь. Жди моей команды.
Диона расширенными глазами уставилась на юношу, и глазах читался вопрос, а Тибо не собирался с нею разговаривать. Он был занят наблюдением, держа небольшой кинжал в руке.
Тройка разведчиков довольно откровенно полезла наверх с целью осмотреть скалу. Они находились шагах в пятидесяти или даже меньше и медленно приближались к самой высокой точке, где засели французы. Испанцы негромко переговаривались, временами давая кое-какие знаки на судно. Видимо, успокаивали.
Наконец они достигли гряды, которая вела к закрытой площадке с защитниками.
- Пригнись, ненормальная! - зашипел Тибо на Диону, переходя на "ты". - Заметят! И успокойся, прошу тебя, Диона!
Фернан повернулся к ним и грозно глянул на них, прижав палец к губам. Тибо наклонился к Дионе и прошептал на ухо, заметив, что это сильно возбудило её:
- Как покажется один над краем того камня, - он указал на острый край скалы шагах в пятнадцати, - так не мешай мне. Поняла? И не говори! - предупредил он таким же зловещим шепотом.
Глаза Дионы откровенно светились страхом, даже паникой. Она судорожно сжимала в руке свой небольшой пистолет, боясь, что он выстрелит в самый неподходящий момент помимо её воли и желанию.
Тибо ощущал её дрожащее мелкой дрожью тело, которым она старалась коснуться его, как бы ища защиты. Это взволновало юношу, но он постарался отогнать все волнения и сосредоточиться на месте, где вот-вот должна показаться голова испанца. И она показалась.
Рука сделала молниеносный рывок, и клинок, блеснув на солнце словно тело рыбки, вонзился в шею испанца. Тот схватился рукой за рану, захрипел и поник телом на внутреннюю сторону гряды.
Послышался голос, полный тревоги и страха:
- Хуан, что с тобой? Оступился? Мы сейчас!
Появились головы остальных испанцев. Сухой удар палкой по камню - это Фернан давал сигнал, - и несколько стрел свистнули, неся смерть неосторожным ис-паннам. Пораженные одновременно несколькими стрелами, они исчезли, и лишь тихие короткие стоны донеслись до слуха французов.
С судна послышалось:
- Что там у вас стряслось? Хуан, есть там кто?
Полное молчание было ответом на этот зов. Фернан приказал всем молчать, А Тибо шепнул Дионе:
- Пусть помучаются неизвестностью, Диона. Это нам на руку.
Девушка помолчала, а затем спросила шепотом, в котором слышался ужас:
- Тибо, ты убил его?
- Испанца? - спросил юноша, хотя прекрасно понял вопрос. - Конечно! С такого расстояния я редко промахиваюсь. А что? - повернулся он к девушке.
- Как ужасно, Тибо! Мне страшно! Я не думала, что это может быть таким жутким.
- Думаешь мне приятно это? Часто меня почти тошнит в такие минуты. Но что делать? Иначе тебя убьют. Разве так будет интереснее? Мне нет. Но к этому можно привыкнуть. Я вначале едва мог это вынести. Да и теперь мне противно убивать. Просто без этого пока обойтись нельзя, Диона. Но погоди, что-то затевается. Пока мы тут болтали, на судне поняли, что мы тут. Теперь держись!
- А что будет? Мне страшно!
- Сиди внизу и ничего с тобой не случится.
- А ты?
- А я буду тебя защищать, Диона. И не вздумай высовываться, слышишь! Сейчас нас начнут обстреливать и пули засвистят кругом. Вон Эли уже притащил мушкеты испанцев. Какой молодец!
Раздался дружный залп с судна. Пули завизжали по камням, рикошетя и кроша его. Каменные брызги разлетались во все стороны. Голос Фернана закричал:
- Мушкетами, огонь!
Французы высунулись над камнями и через пару секунд загрохотали выстрелы. Лица сразу стали походить на трубочистов от порохового дыма. Зато на судне появились первые раненые и убитые. Эли подсчитал:
- Один убит, это точно, и трое раненых! Здорово, ребята!
- Исчезни, дурак! - это голос Фернана отправил мальчишку вниз, где все перезаряжали мушкеты. - Зацепило кого-нибудь?
- Обошлось, Фернан, - ответил Жан Маду. - Ты же нас бережёшь, научился у Пьера.
- Подождём очередного залпа и тогда продолжим. А сейчас всем высунуть на палках шапки и ждать залпа.
Вскоре залп повторился и несколько шапок полетели с палок, простреленные испанскими пулями.
Французы снова вскинули мушкеты на бруствер и залп прокатился по камням. Теперь испанцы точно знали, где прячутся французы и палили прицельно, у многих на лицах виднелись кровяные струйки от мелких ранений каменными осколками. А Эли молчал. Тибо заорал, уже не скрываясь:
- Эли, где ты! Что с тобой? Отзовись!
- Неужели нет Эли? - в ужасе спросила Диона.
- Вон твой Эли, Диона, - ответил Тибо, на миг высунувшись над бруствером из камней. - Играет в смельчака! Ну погоди!
- Где он, Тибо? Я не вижу!
- Куда лезешь, дурья голова! Вниз, я говорю! А Эли отполз на два десятка шагов вниз и из укрытия уже подстрелил одного. Сейчас ему достанется:
- Они уходят! - это радостный голос Жана Маду разнёсся по камням. - Устроим им прощальный залп! Готовы? Пали!
Нестройно громыхнул залп. Пару секунд спустя голос Эли донёсся снизу:
- Один готов, нет, и другой упал, кажется, ранен! Пусть теперь зализывают свои раны, собаки!
С судна ещё раздавались редкие выстрелы, но оно удалялось на юго-восток, используя попутный ветер. Диона спросила, глядя на струйку крови на щеке юноши:
- Ты ранен, дай я утру тебе кровь. А что теперь?
- А что теперь? - в свою очередь спросил Тибо, крутя головой, уклоняясь от платка Дионы. - Бой закончен полным разгромом противника и нашей победой, - с бравадой в голосе, ответил юноша. - Можно подняться и осмотреть поле битвы.
- Я не пойду, я боюсь.
- И верно делаешь, Диона. Ничего приятного в мертвецах нет. Давай лучше осмотримся. И помоги ребятам. У них могут осколки в коже остаться. Их необходимо немедленно вытащить. Привыкай к боевой обстановке, Диона. - Тибо нарочно говорил так весело, хотя сам только что пережил трудные минуты.
Всё же двое защитников получили лёгкие ранения. Фернану пуля солидно содрала кожу с плеча, а Жан Маду получил рикошетом пулю в голову. Ее быстро вынули из кожи, но француз чувствовал себя плохо. Кровь едва удалось остановить тугой повязкой, но голова мучительно болела.
Его отнесли в тень, обтёрли водой, дали напиться. Большего сделать никто не мог. Лишь ругательства срывались с губ товарищей, да злобные взгляды провожали удаляющееся судно.
Солнце клонилось к горизонту. Фернан добросовестно оглядел море в зрительную трубу, успокоился немного, но побледневшее лицо говорило, что и его рана его беспокоит.
Оставшиеся в городе наконец получили известие об судне, которое можно было взять вечером. Это сообщил Жак. Он уговорил бродягу участвовать в ограблении судна, обещая хороший куш, и тот вывел его на стоящую на якоре небольшую барку с двумя невысокими мачтами.
- Бродяга говорит, что на судне остаётся на ночь не более трёх-четырёх человек, - заявил Жак. - Он обещал нас туда доставить на лодке. Он её приготовит и будет ждать нас на берегу.
- Теперь остаётся подождать гонца от Риосеки, - ответил Эжен. - Хотя это уже не имеет такого значения для нас. Поль, проверь, все ли готово для ночного похода. Ничего бы не забыть.
- А как с твоими кожами, Эжен? - спросил хозяйственный Поль.
- Пошли они к чёрту, Поль! Будем мы еще за них переживать!
- Так дело не пойдет, Эжен. Это не по-купечески.
- Они в складе и пусть лежат, пока мы не соединимся с отцом. После можно и это решить, если будет охота.
- Это же не одна тысяча песо, Эжен!
- Хватит с нас и того, что осталось, Поль. Не жадничай!
Поль недовольно поморщился, но возражать не стал. Он занялся окончательной проверкой грузов, что должны взять с собой при захвате судна.
- Трудно нам всё это унести с собой, - заметил Эжен, глядя на груду, разложенную на полу комнаты.
- Сейчас вечереет, Эжен. Скоро ночь, и можно нагрузить пару мулов ящиками и отправить на берег, - сказал Низе.
- Это вызовет подозрение. За нами продолжается наблюдение. А, если нас проверят, то тогда станет им всё ясно, как божий день. Жак, где мы встречаемся с твоим бродягой? У него лодка выдержит всё это и нас, - обвёл руками наваленное.
- Обещал большую, но проверить не мешает, - ответил Жак. - Лучше бы нам это уже сейчас проверить, Эжен.
- Как это можно сделать?
- Дай мне поля и мы поглядим на причалах, потолкаемся среди сброда и послушаем. Это нам не помешает.
- Хорошо, но долго не задерживайтесь. Мы не должны распылять свои силы. Их у нас и так слишком мало.
Уже в темноте Жак вернулся. Эжен спросил:
- Что выяснил? Говори, не тяни.
- Дела наши провалились, - вздохнул Жак, безнадёжно махнув рукой. - Бродяга оказался подосланным и теперь я не представляю, что предпринять.
Эжен остолбенел от неожиданности, а Поль заметил:
- Они ждут нас к полуночи, Эжен. Единственное, что можно ещё сделать, так это немедленно приняться самим исполнить наш план.
- И как ты это себе представляешь, Поль?
- Сейчас же отправиться на причал и захватить две лодки. Одной нам будет мало. Правда, кое-что придётся здесь оставить. Главное, захватить деньги и оружие. Остальное не так важно.
- Хорошо бы послушать детали, Поль. Ты их себе представляешь? - Эжен с сомнением посмотрел на гиганта.
- На двух лодках мы причалим к судну, но в разное время. Возможно одну из лодок примут за своих и этим необходимо воспользоваться. Вторая лодка незаметно подойдет к другому борту. Усекаешь, Эжен?
- Усекаю, но, если там уже есть люди, нас поджидающие?
- Ну ты хочешь совсем без риска, Эжен! Так не бывает, парень. Я рискнул бы?
Эжен немного помолчал, затем со вздохом молвил:
- Похоже, что ты меня убедил, Поль. Что-то в этом есть. Готовимся немедленно! Полчаса спустя, предварительно отправив замена с Низе на берег подыскать пару лодок, все французы на лошадях, нагруженных оружием, поскакали к причалу.
Там шла настоящая потасовка. Жамен с Низе отбивались от четырёх рыбаков. Те наседали и вот-вот собирались одолеть своих противников. А у причала покачивались две лодки, из-за которых, видимо, и произошел инцидент.
- Поль, разгоним этих рыбаков!
Походив немного плетьми по спинам разбушевавшихся владельцев лодок, Эжен с товарищами бросили им лошадей, расселись в лодки и тут же навалились на вёсла. На берегу метались соглядатаи, не зная на что решиться.
- Дураки до сих пор не оповестили своих хозяев, - усмехнулся Жак, сопя от натуги, работая вёслами.
- Пусть подольше этим занимаются, - ответил Поль. - Солнце садится. Доплывем как раз в темноте.
Вторая лодка с матросами забирала левее, стараясь подальше и незаметно обойти судно. Оно уже виднелось почти в миле от причала, покачиваясь на якоре. Это было судно саженей десять длинной с примитивными надстройками, низкими и неказистыми. Владелец явно хотел выкачать из него максимум, не вкладывая ничего.
Ночь быстро опустилась на бухту. На судне зажгли фонарь и следовать к нему было легко. Ветер почти утих и волна мягко покачивала лодку.
- Подходим открыто и говорить буду только я, - распорядился Эжен. - Оружие, надеюсь, приготовлено?
- Не беспокойся, Эжен, - буркнул Поль. - Тут мы сами заинтересованы во всем. Главное - не теряться и навалиться со всей скоростью и пострашнее орать.
Эжен поискал глазами вторую лодку, но в темноте этого сделать было невозможно. Он лишь вздохнул, надеясь, что она поблизости, как и уговаривались.
Их окликнули, когда лодка находилась саженях в пяти. К этому времени гребцы сильно разогнали лодку и она сильно стукнулась о борт барки. Эжен ответил:
- Подай конец, болван! Мы торопимся с вестями и новыми инструкциями!
- А кто вы такие, сеньор? Вроде на было уговора на вас. Мы...
- Ты бросишь конец, скотина?! Я тебе поговорю! Нашелся законник!
- Простите, сеньор, я сейчас!
Три тени мгновенно вскочили на палубу. Там стояли четверо матросов. У двоих были в руках мушкеты, остальные имели длинные тесаки и мачете.
Французы не дали им времени на раскачку. Поль двинул одного в челюсть, остальные так же мгновенно уложили остальных. Эжен спросил:
- Есть на борту еще люди? Отвечай, собака!
- Есть, сеньор, есть. В каюте, что на корме.
- Сколько их? Быстро, иначе распрощаешься с жизнью!
- Трое, сеньор, трое!
Жак уже связал всех четверых, заткнул рты тряпками. В это время подошла вторая лодка. Матросы быстренько взобрались на палубу, огляделись. Увидев приставленный к губам палец Эжена, они понимающе закивали головами.
Каютка оказалась столь крошечной, что войти туда оказалось делом довольно уж сложно. Три фигуры вскочили, обнажив ножи. Эжен выстрелил в одного, тот свалился, заполнив собой всё свободное пространство.
- Бросай ножи! Застрелю, гады! Ложись на койки!
Кто-то попытался возразить или спросить. Поль двинул его шпагой по голове и тот быстро понял приказ.
- Больше нет на судне людей? - на всякий случай спросил Эжен.
- На палубе четверо, - промямлил один.
- С ними покончено. Теперь, выходи на палубу и не вздумайте шутить. Ставим паруса! Шевелись! Кто хозяин судна?
Один молча указал рукой на лежащего на полу.
- Вынести и бросить в море! - распорядился Эжен. - Если жив, то оставьте. Вышли на палубу. Там уже поднимали паруса, покрикивали, сопели от натуги и с радостью отметили, что подоспела подмога. Медленно паруса распускались, якорь выбрали, и судно стало разворачиваться носом на восток. Ветерок был не совсем попутным, но выбирать не приходилось.
От города послышались отдалённые крики, одиноко прозвучал выстрел из мушкета.
- Сейчас будут искать возможность догнать, - прошептал Эжен.
- В темень они нас не увидят, Эжен, - заметил Жамен с уверенностью в голосе.
- Будем надеяться, Жамен. Однако с таким ветром мы долго будем тащиться до наших скал. Ладно, давай осмотримся. Погасить фонарь!
Жак уже распоряжался оружием, готовясь на всякий случай отразить нападение. Ноль переводил пленников в трюм, обещая выпустить, когда они понадобятся для манёвров с парусами.
Время тянулось медленно. Эжен поминутно поворачивал голову в сторону города, но погони всё еще не было видно и не слышно. Это его успокаивало. Он поглядывал на небо, проверял направление ветра, потом подозвал Жамена и распорядился, но с большой долей совета:
- Не лучше ли нам взять мористее? Ветер тогда станет почти попутным, а уж потом выйти к скалам с востока?
- Опасно, сеньор. Мы можем не рассчитать и проскочить их.
- Но таким ходом мы и до утра не доберёмся! А что, если наши противники уже взяли курс именно на острова?
- Тут нужен штурман, Эжен. А я так просто не могу этого сделать. С парусами управляться совсем другое дело, а с курсом - это не для меня.
Эжен долго думал, но всё же распорядился изменить курс. Реи подтянули, ветер наполнил паруса и вода у носа весело зажурчала, оповещая о скорости в четыре узла, как опытный Жамен определил.
Эжен шарил по тёмному морю в подзорную трубу. Всё было покрыто плотной пеленой мрака. Огни города удалялись, никаких других видно не было.
Справившись по компасу и карте, что оказалась в каюте хозяина, Эжен всё же установил курс с погрешностью большой, но и с надеждой немалой. Даже сейчас судно слегка приближалось к скалам, а потом, когда выйдут далеко на северо-восток, они в полчаса окажутся ввиду скал.
"Жаль, что наши люди не додумаются выставить огонь", - думал Эжен в раздражении.
Ближе к полуночи Эжен распорядился резко изменить курс. Барка заскользила в сторону скал и Эжен опять шарил по морю в надежде увидеть скалы. Одна темень и журчание воды под форштевнем.
Он поглядывал на часы, на компас, на небо, в нём нарастала волна неуверенности. Он это видел и на тёмных лицах своих товарищей. Те помалкивали, однако волнение передавалось друг другу и все находились в страшном нетерпении и ожидании.
- Ну-ка, Поль, вытащи наших пленников сюда, - приказал Эжен, когда те предстали перед ними, он спросил: - Кто знает скалы где-то тут находящиеся?
Матросы переглянулись. Один ответил:
- Мы все о них знаем, сеньор.
- Как легче можно до них добраться ночью? Тот, кто поможет это сделать, получит награду и свободу немедленно.
- Этого сделать нельзя, сеньор, - ответил один матрос. - Мы не знаем, как к ним дойти, сеньор. Простите нас, мы простые матросы и не разбираемся в таких делах.
Эжен выругался и приказал убавить парусов. Выругался про себя, но продолжал шарить по темноте окуляром зрительной трубы.
Прошло достаточно времени, когда Низе вдруг крикнул:
- Капитан, парус светлеет впереди!
Эжен нашел светлое пятно в трубу. Парусник шел обратным курсом их судна. На нём ничего не было видно, но огни не горели и поэтому можно предположить, что это или погоня, или те, кто решил напасть на остров.
- Эй, на судне! - крикнул Поль своим громовым голосом, приставив к губам рупор. - Сбросить паруса! Ложись в дрейф! Досмотр!
- Кто такие? - донеслись отдалённые слова ответа. - Что вам надо?
- Выполняй приказ, иначе ударим из пушек! В дрейф!
Через некоторое время, видимо на паруснике совещались, паруса поползли вниз и судно легло в дрейф.
- Запалить фитили! - тихо приказал Эжен, поняв, что игра Поля увенчивается некоторым успехом. А громким голосом прокричал: - Приготовиться к залпу! Мушкеты к бою! Абордажная команда, приготовиться! Эй, на судне, бросай оружие! Сопротивление означает всем смерть!
Нестройный галдёж был ответом на приказ Эжена. Звуки падающих тяжестей на палубу показал, что приказ поняли и выполнили. Суда уже настолько сблизились, что уже можно было различить всё, что происходило на палубе.
Это было судно, похожее на барку французов. На палубе толпились люди в числе приблизительно двадцати человек. Оружие валялось на палубе, а холодное со звоном и лязгом ещё падало.
- Капитана ко мне! - крикнул Эжен. - Спускайте лодку, быстро! Это спасёт ваши жизни, доблестные испанцы!
Лодку подвели с кормы к трапу и человек торопливо спустился и взялся за вёсла, десяток гребков - и борт стукнулся о барку. Поль с Жаменом выдернули капитана на палубу и поставили перед Эженом. Тот оглядел испуганного испанца.
- Отвечать только правду, сеньор. Иначе тут же за борт с ядром в ногах.
- Да, сударь! Спрашивайте!
- Куда направляетесь и что везете?
- Ничего не везём, сеньор. Нам тут недалеко. Всего минут двадцать и мы на месте, сеньор. У нас тут дело небольшое, - бормотал капитан, испуганно оглядывая палубу. - Личное дело, сеньор.
Эжен понял, что капитан оценил обстановку и вот-вот готов что-то выкинуть.
- Не крути головой! Куда держите курс? Отвечай быстро и без запинки! Капитан снова вобрал голову в плечи.
- Тут рядом находятся скалы, сеньор, мы туда... по делу... мне заплатили.
- Курс тебе знаком?
- Да, сеньор, знаком, - ответил капитан и повернул голову в сторону своего судна. Там началась подозрительная возня.
Эжен тут же обратил на это внимание и крикнул:
- Огонь по вражескому судну! Пали!
Не прошло и пары секунд, как борт загрохотал мушкетными выстрелами. Тут же защёлкали арбалеты. Ругань, крики и вопли раненых было ответом на этот залп. А арбалеты продолжали щёлкать, посылая одну стрелу за другой. В темноте не все они находили свои мишени, но и то, что удалось сделать, было достаточно убедительно.
Продолжая обстреливать растерявшихся матросов судна, Эжен уже распорядился отваливать в сторону. Вслед прозвучало несколько запоздалых выстрелов, но было уже поздно. Суда достаточно разошлись, а в темноте вести прицельный огонь было невозможно.
- Капитан, теперь веди судно к скалам, - приказал Эжен, подталкивая испанца к румпелю. - Ты говорил, что до них примерно двадцать минут хода. Если ты нам наврал, то не сносить тебе головы.
- Я постараюсь, сеньор! - пролепетали непослушные губы и испанец бросился к румпелю.
Он стал отдавать приказания поправлять паруса, глядел на стрелку компаса и даже в ночной темноте было видно, что он смертельно напутан столь быстрой сменой обстановки.
Обстрелянное судно растаяло в темноте, так и не поднимая паруса. Эжен осмотрел в подзорную трубу море, спросил капитана:
- На судне есть люди, могущие найти скалы?
- По-моему таких там нет, сеньор, мои матросы и несколько человек какого-то важного сеньора. Вряд ли те знают толк в судовождении, они не разбираются ни картах, ни в компасах и курсах.
- С какой целью вы шли на скалы?
- Я должен был высадить там людей этого сеньора или встретить судно, за которым они гнались. Но никто не ожидал вас встретить, идущими в обратном направлении, сеньор. Это всех нас и сбило с толку. Мы подумали, что вы пираты.
- Сколько людей на судне?
Капитан подумал немного, потом ответил:
- Со мной, сеньор, двадцать два человека. Но теперь, видимо, немного меньше.
Наконец показались неясные очертания скалы. Она едва заметно маячила в темноте саженях в шестидесяти. Дальше было опасно идти и Эжен приказал спустить паруса. Сказал:
- Поль, как бы нас не обстреляли. Подай-ка свой голос и дай условленный сигнал. Да побыстрей раскачивайся!
Поль замахал фонарем и закричал в рупор:
- Фернан, Тибо, это мы! не стреляйте! и быстрее собирайтесь к нам! Слышали в море стрельбу? Это мы приняли бой. Поспешите!
- Поль, где Эжен? - это голос Фернана долетел издали и Эжен прокричал в рупор, радуясь, что дело делается по плану:
- У нас всё хорошо! Лишь один легко ранен. Кончай болтовню, надо спешить.
Два раза лодка с берега перевозила людей, оружие и припасы. Эжен забеспокоился, узнав и увидев раненых. Фернан успокоил друга:
- На переживай, Эжен. С кем не бывает? Это пустяки. Могло быть и хуже.
- Хорошо, Фернан. А теперь принимай команду на себя. Ты у нас капитан, а это, - Эжен указал на испанца, - капитан преследовавшего нас судна. Оно где-то недалеко. Возможна встреча, хотя я не уверен, что они осмелятся на это.
- Тогда, может, нам самим попытаться с ними встретиться, Эжен?
- Думаю, что это нам ничем не поможет, а повредить вполне может. Зачем рисковать людьми, Фернан? Их у нас так мало, что я против всяких стычек. Хватит с нас. Мы и так находились в полосе везения, но не стоит судьбу так долго дёргать за хвост.
- Подождём до встречи с твоим отцом?
- Вот именно. Тогда и разговор будет другим. А сейчас подальше от города.
- Слушаюсь, хозяин! - вскинул руку к голове в шутливом приветствии Фернан.
Глава 24
- Мы третий день в море, - с досадой молвил Эжен. Он стоял на корме у румпеля и всматривался в пустынное море, где лишь далеко на востоке виднелся одинокий парус. - А ничего не произошло.
- Ты зря волнуешься, Эжен, - ответил Фернан. - Кто как не ты уговорил меня не идти к Санта-Марте, а ждать Пьера в море? Теперь я предлагаю вернуться в Рио-де-ла-Аче и поглядеть на бухту.
- Ты хочешь сказать, что отец уже пришел?
- А почему бы и нет! Если это так, то мы ускорим все наши дела.
- и ты не опасаешься испанцев?
- Мы не будем входить в порт, Эжен. Мы издали понаблюдаем.
Эжен надолго замолчал, переваривая слова Фернана. Наконец сказал:
- Делай, как знаешь, Фернан. Я согласен.
Ночью судно подошло к устью Рио-Ача и легло в дрейф. Лодку подвели к трапу и в неё спустились Поль, Жамен и Жак.
- Не высаживайтесь, - напутствовал Фернан. - Осмотрите издали корабли. Луна уже светит немного и вы сможете увидеть наше судно, если оно в порту.
- Да, Фернан, - ответил Жак. - Мы долго не будем прохлаждаться.
- Ты хочешь ускорить встречу? - спросил Эжен, когда лодка исчезла в темноте.
- Естественно, Эжен. Но разведать обстановку всегда полезно. Вдруг там стоит военный корабль. Нам от него уже не уйти.
Потянулись томительные часы ожидания. На судне кончались продукты и вода. Пополнить всё это они опасались из-за боязни оказаться захваченными испанцами. Те, видимо, уже знали об их бегстве и могли поджидать в порту, зная, что тут их склады и прибытие корабля, скрыть которое было просто невозможно.
Наконец часа за два до рассвета со стороны города засветился огонь фонаря.
- Это наши возвращаются! - воскликнул Фернан.
Он схватил фонарь, торопливо зажег его и стал мигать, надолго отворачивая и закрывая полой плаща.
Появился силуэт лодки. Она стукнулась о борт барки. Жак вскочил на палубу.
- Ты почему один? - спросил с тревогой Фернан.
- Остальные уже на корабле. Пьер вернулся лишь под вечер и стоит на рейде.
- Значит, можно отправляться к нему на борт? Вот это здорово! Я говорил, а ты, Эжен, всё сомневался! Отец весьма пунктуальный человек и свое слово старается держать твёрдо.
- Что делать с испанцами теперь? - спросил Эжен.
- Пусть остаются на этом судне. Они своё дело сделали, теперь они нам не нужны. Пусть дают слово, что на протяжении недели они не будут оповещать испанцев и возвращаться в порт и тогда им гарантирована жизнь и свобода.
- Ты же понимаешь, что это весьма опасно, Фернан, - заметил Эжен.
- Не хочешь же ты отправить неповинных людей на корм рыбам? Пусть живут.
В полчаса всё было приготовлено, и лодки, нагруженные сверх меры, отвалили от борта барки.
- 208 -
Чёрный корпус трёхмачтового судна медленно вырисовывался на фоне редких огней города. Эжен и Тибо учащённо дышали от волнения. Они встречаются с отцом, узнают множество новостей из Марселя! Тибо обнял брата за талию и они так стояли, приперев собой фальшборт шлюпки. Они стояли, так как сидеть им было невмоготу от нетерпения и нарастающего возбуждения.
Их окликнули с корабля. Эжен не смог ответить и потому с запозданием прокричал Фернан:
- Свои, ребята! Принимай гостей, братцы! Тут братья так разволновались, что и ответить не могут! Посветите к трапу!
- Привет, мои дорогие! - срывающийся голос донёсся из темноты и братья переглянулись, заблестев влажными глазами в свете фонарей. - Быстрей поднимайтесь! Мне так хочется обнять вас, мальчишки!
Мешая друг другу, братья ринулись наверх, срывая ноги с верёвочных перекладин трапа, сопя и пыхтя.
- Папа, милый!.. - только и смог выдавить из себя Тибо, бросился на шею отцу, а Эжен неловко топтался рядом, прицеливаясь к тёмной фигуре, стараясь тоже обнять, расцеловать, прижаться к родному телу.
- Тибо, чёрт бы тебя побрал! - наконец прокричал Эжен сердито. - Дай же и мне с отцом поздороваться!
Пьер высвободил руку и сгреб Эжена, прижав к себе. Так они стояли в неверном свете фонарей и шум встреч уже не долетал до их ушей. Наконец Пьер отстранился от сыновей, осмотрел их.
- Тибо, да тебя узнать трудно! Ты уже настоящий мужчина, сынок! Меня догнал в росте и скоро Эжена перегонишь! Эжен, сынок! Вам самый горячий привет от матери!
- Па, как там она? - спросил Эжен, едва сдерживаясь от волнения и радости.
- Отлично, сынки! Единственный раз она с радостью отпускала меня в плавание. Всё торопила с уходом, боясь потерять драгоценные дни, отделяющие её от встречи со своими непутевыми сыновьями!
- Вот уже и непутёвые, па! - деланно возмутился Эжен. - А Мари, Жюли?
- И с ними всё в порядке, ребята. Так что остаётся лишь поспешить домой. Диона стояла невдалеке, расширенными глазами глядя на сцену встречи отца с сыновьями. Глаза сильно увлажнялись, она волновалась, трусила и радовалась одновременно, глядя на такое сердечное отношение детей с отцом.
Наконец к Пьеру стали подходить остальные товарищи. Минут десять шум не смолкал, пока Фернан не провозгласил громогласно и со смешком в голосе:
- Господин капитан, позвольте представить вам нашего пассажира. - Он призывно глянул на Диону, а Поль подтолкнул её вперёд. - Сеньорита Марита Диона де ла Сарате собственной персоной. Прошу любить и жаловать! - и, обращаясь к перепуганной девушке, шепнул: - Смелее, Диона! Это не так страшно, как отражать атаку пиратов!
- Вот уж не ожидал такого здесь! - воскликнул Пьер и шагнул навстречу покрасневшей и смущенной девушке. - И как же такая прелесть очутилась у вас на борту?
- Это все Тибо, па! - ответил задорно Эжен. - Пришлось вмешаться и помочь этой строптивице. Ну, иди же, познакомься с нашим дорогим па, Диона!
- Ты не смущайся, дитя! - протянул Пьер руки в её сторону. - Мы тут люди простые, разве что Эжен обзавёлся званием. Ну, а я тот самый старик, что приехал за этими обормотами, девочка! Уж тебе наговорили обо мне всякого, верно?
- Сеньор, только восторженное, уверяю. Я рада познакомиться с вами, сеньор.
- Как чопорно и витиевато?! Ну иди ко мне, я тебя хоть обниму! - И с этими словами Пьер заграбастал тонкое тельце девушки, обнял, прижал и поцеловал в темя.
Она вздрогнула, затряслась в рыданиях, а Пьер с удивлением отстранил её и посмотрел в мокрые глаза. Спросил участливо, взволнованно:
- Что с тобой, милая? Ты чего так расстроилась? Перестань, теперь тебе ничего не угрожает.
- Простите, сеньор, я от радости, простите!
- Ну тогда всё в порядке! Тибо, иди-ка сюда, проказник! Я так понял, что ты у неё вроде покровителя, так займись девушкой и утешь, успокой. Это твоё дело, - и Пьер с лукавинкой в глазах глянул на покрасневшее лицо младшего сына.
А на палубе продолжали шуметь, петь, спорить и рассказывать истории, прикрашивая их небылицами и шутками. Гремели ковши, черпающие вино из выставленной у мачты бочки. Повар носился по палубе, разнося лёгкие закуски и уже изрядно покачивался на непослушных ногах. Веселье шло полным ходом!
- Ну что, ребята! - воззвал Пьер к своим товарищам. - Теперь можно и ко мне. Ивонна специально для вас посылает десятилетней выдержки вино. Прощу отведать в моей каюте, пока осталось хоть немного из закусок. Пошли, друзья!
Он обнял за плечи сыновей и вся компания прошествовала на кормовую надстройку и скрылась в капитанской каюте.
Необычно ярко освещённая фонарями и свечами, каюта заполнилась до отказа и гости едва уместились за столом. Повар передавал блюда с едой, бутылки, обтирая с них пыль и паутину.
- А где же мой младшенький? - завопил Пьер, заметив отсутствие Тибо.
- Ты же сам приказал ему успокоить девчонку, - хохотнул Эжен. - Видимо, выполняет приказ капитана, ха-ха!
- Нет, так дело не пойдёт! Тащи его сюда, Эжен. Такую радость без него я не могу допустить. Тащите этих юнцов вместе, а мы потеснимся малость.
- Капитан, я их сейчас доставлю! - загремел бас Поля.
И не прошло и пары минут, как смущённых молодых людей втиснули в каюту.
- Получайте, месье капитан! - улыбался громила-Поль. - А поскольку я занимаю своей тулей так много места, то я уж лучше буду обслуживать таких милых людей.
- Теперь все в сборе и можно поднять кубки за счастливую встречу, друзья! -Пьер, радостно блестя глазами хотел подняться, но было так тесно, что он оставил эту попытку и лишь поднял свой кубок.
Раздались возгласы, крики, потом все вдруг умолкли и припали к вину. Тишина прерывалась лишь чмоканием губ, а потом помаленьку стали раздаваться восклицания восторга по поводу подарка хозяйки.
Лишь к полуночи на палубе угомонились. Подвыпившие вахтенные едва боролись со сном, но их сторожил непреклонный Арно, который во время всех этих восторгов оставался невозмутимым и спокойным. Он лить так же спокойно обменялся рукопожатием с некоторыми товарищами, особенно с Фернаном.
И теперь он мерно прохаживался по шканцам, поглядывал на палубу и огни города, которые уже почти все погасли. Ущербная луна едва освещала запоздалым светом спокойные воды рейда и убаюкивала своим монотонным плеском уставших и опьяневших матросов.
С восходом солнца началась бурная деятельность на корабле.
Пьер выслушал все новости уже без излишней эмоциональной закваски, особо остановился на предложении Эжена заставить сеньора де Риосеко выплатить сеньорите де ла Сарате причитавшиеся ей деньги.
Капитан немного подумал над этим, затем молвил решительно:
- Я понял, что форт не располагает достаточными силами. В таком случае мы сможем принудить власти города пойти нам навстречу.
- Каким образом, па? - спросил Эжен неуверенным тоном.
- Самым простым, сын. Пригрозим бомбардировкой города. Как видишь, артиллерией я запасся основательно. Восемнадцать орудий - это большая сила по теперешним временам.
- Сеньор Пьер, а моя тётя! - в страхе воскликнула Диона.
- А что тетя, девочка? Ты же сможешь указать местонахождение дома, где она живёт?
- Конечно, сеньор! Это совсем рядом с храмом Святой Магдалины. Он хорошо виден и отсюда, - и она протянула руку в сторону города.
- Тогда можешь не беспокоиться о тете. Ближе ста шагов ни одно ядро не упадет от дома твоей тёти. - Он обернулся к Эжену: - Но следует поторопиться, сын. Мы не должны тут надолго оставаться.
- Тогда немедленно отправим письмо с теми требованиями, которые мы обговорили тут. - Эжен поискал глазами и позвал Фернана: - Друг, организуй лодку с местным жителем для отправки письма в город. Это срочно. Постарайся.
И пока друзья составляли письмо губернатору и коррехидору, к трапу подвели лодку местного рыбака и вручили ему письмо с требованием немедленно вручить его в руки губернатору.
- А чтобы ты действовал побыстрее, сеньор, - заметил Пьер, угрюмо глядя на испуганного рыбака, - мы оставим двух твоих товарищей у сеоя. Вернёшься с ответом и получишь их назад. Торопись.
- Па, а форт нам не сможет помешать? - спросил Эжен.
- Может, но мы сейчас отойдём подальше в конец рейда, куда его ядра не смогут долететь. А мы с городом сможем сделать руины за полчаса. Меня лишь настораживает лишь то, что я сомневаюсь, что нам смогут собрать необходимые одиннадцать тысяч песо в такой короткий срок.
- Ты всё же надеешься, что мы сможем получить все деньги Дионы и наши потери в городе, как материальные, так и моральные? - спросил с сомнением Эжен.
- И не только это, Эжен. Ты ж заготовил товар и его надо погрузить. Не зря же ты работал целый месяц, затратив порядочные средства на это. Во всяком случае завтра утром, когда истекает срок уплаты, я попробую разнести резиденцию губернатора и это тотчас убедительно подействует на них.
- А вдруг появится испанский военный корабль?
- Вряд ли власти так быстро смогут сообщить о нападении. А случайного можно и не опасаться. Здесь ещё хорошо помнят нападения англичан на эти берега.
- Так ты говоришь, что выторговал у Кабана и для нас несколько долей из того, что вы добыли в сельве? - спросил вдруг Пьер, вспомнив вскользь заявленное ещё ночью Эженом.
- Пришлось поспорить, па, но всё же удалось сломить жадность Кабана. Он, кстати, передаёт тебе привет и свои пожелания успеха и благодарности за знакомство.
- Посмотри-ка! Неужто понял кое-что из моих разглагольствований? Занятно! Во всяком случае, спасибо и за это. Искренне рад. А вот об Алонсо так же искренне сожалею, что он не удосужился подождать меня и проститься. Хотя это и не так важно.
- Конечно, па, тем более, что они все отзываются о тебе в высшей степени с огромным признанием и уважением. Я так рад за тебя, па!
- Мы все должны стремиться к уважению друг друга, а не только среди друзей и соучастников своих дел. Думается, что настанет время такого всеобщего уважения среди людей. Мне даже сдаётся, что это лучше любви, тем более, что это почти всегда весьма кратковременное чувство.
- Ты все философствуешь, па! Продолжаешь читать?
- А что мне остаётся делать, сын? Так много в мире интересного и непознанного! И так хочется все это познать или хотя бы заглянуть.
- А как же дела, па?
- Гм, дела. Ты знаешь, что твоя мать в этом так далеко ушла от меня, что иногда мне становится страшно. И всё это, казалось бы, незаметно, но так грамотно, словно она всю жизнь тем и занималась, что работала то в банке, то в мастерских. Кстати, она прогнала всех наших монахов в доме для престарелых моряков. Я забыл сказать Тибо. Он будет рад это услышать. Теперь там управляются сами моряки из наиболее здоровых и деятельных.
- Вот это матушка! Кто бы мог подумать? Хотя она и раньше не упускала возможностей позаниматься делами, поуправлять, а, па?
- Вот именно, сынок. Так всегда случалось, когда я уходил в очередную авантюру. И, знаешь, всегда случалось так, что прибыль за моё отсутствие удваивалась, а то и утраивалась по сравнению с моим руководством.
- Изумительно! Вот бы ей родиться мужчиной!
- Нет уж, милый сын, извини! С этим я не могу согласиться с тобой. Я доволен, что она не мужчина.
- Тебя можно понять, па. Но я об её способностях. Как это ей всё удаётся?
- Значит, у неё есть к этому большие способности. Думаю, что со временем женщины перестанут быть лишь придатком мужчин. У животных ведь они мало чем отличаются друг от друга, я имею в виду самцов от самок, Эжен. А мы что, хуже их?
- Тут, видимо, играет большую роль тысячелетние обычаи и преимущество в силе.
- Что это вы тут шепчетесь? - крикнул Тибо, подбегая к беседующим. - Не мои ли косточки обмываете?
- Они ещё слишком молодые и крепкие, Тибо, чтобы их обмыть. Рановато еще. А говорим мы о твоей матери. Всё удивляемся её энергии и способностям в делах. Вот у кого тебе стоит поучиться, сынок. Приедем и ты займись этим с матерью.
- Непременно, па! Лишь бы побыстрее.
Тем временем Арно перевёл судно в дальний от форта угол рейда. Уже близился вечер, а никаких сведений от городского начальства не было. Эжен стал нервничать, Тибо ходил мрачным, остальные слонялись без дела, ловили рыбу, упражнялись в стрельбе и метании, чистили металлические детали и отдыхали после трудного перехода с Кубы и Эспаньолы.
Доставленный груз требовал выгрузки, расчётов, но власти молчали, хотя время у них еще оставалось до утра.
Наконец перед закатом лодка с рыбаком и чиновником от города пристала к борту корабля.
Все с напряженным вниманием ждали ответа. Чиновник несмело оглядывался сторонам, определяя степень угрозы городу. Достал трубку послания и с поклоном протянул Пьеру.
- Вам, капитан, послание от губернатора. - Сделал два шага в сторону и застыл в ожидании.
Пьер пробежал письмо глазами, глянул на чиновника.
- Губернатор пишет, что до утра необходимая сумма собрана не будет и просит отсрочки. На это я могу ответить лишь залпом всей бортовой артиллерии, сеньор. У меня нет времени на переговоры, у меня груз, и его следует выгрузить, оформить и получить за него оплату.
- Сеньор, сумма слишком большая. Никто не может собрать так скоро, ведь об этом так подробно изложено в послании.
- Не говорите глупостей, сеньор! Десять лет назад ваш город дал сэру Рейли сорок тысяч песо. Думаю, что при моей высадке десанта, я получу столько же. Потому рекомендую поторопиться. В противном случае я открываю огонь сейчас же! Кстати, пушки уже наведены на дом губернатора. И, поскольку вы не торопитесь с выплатой, уже при вас, сеньор, я потороплю город с этим делом.
Чиновник попятился к трапу, но Поль преградил ему путь.
- Сеньор, прошу сохранять спокойствие. Наш капитан не бросает слов на ветер. Тем временем Пьер отдал приказ готовиться к бомбардировке. Матросы забегали по палубе, готовя пушки к стрельбе, зачадили фитили, загремели команды, Фернан и Арно разворачивали судно для стрельбы.
- Сеньор, сеньор капитан! - голос чиновника срывался от страха. - Позвольте мне доложить губернатору ваши соображения! Уверен, что он не позволит свершится насилию! Погодите с бомбардировкой, сеньор Капитан!
- Вы так настойчивы? - ответил Пьер. - И что вы предлагаете мне? Ждать до утра, пока вы что-то будете измышлять против? Нет, сеньор. Теперь мои требования усложняются для вас. Вся сумма должна быть у меня на борту к полуночи. Мне с утра положено заняться грузами. Лишь с этим условием я могу отпустить вас в город. Но уж потом ждите десанта ранним утром. И не надейтесь на форт, сеньор!
- Я готов выполнить все ваши приказания и пожелания, капитан! только прекратите эти приготовления, сеньор! Пощадите город!
- Фернан, отправить этого сеньора в город. Пусть плывёт с рыбаками. И дай им золотой от меня за выполненную работу.
- Слушаю, капитан! - радостно ответил Фернан.
Томительно тянулись часы. Никто не ложился спать, дожидаясь ответа города, Ближе к полуночи послышались отдалённые звуки вёсел, ударяющихся по воде. С корабля спросили в рупор:
- Что за лодка?
- Послание губернатора, сеньоры! - донеслось с моря. - Бросьте трап.
- Подходи к двум фонарям!
Четверо гребцов и двое чиновников находились в лодке. Чиновники поднялись на борт, поискали глазами капитана.
- Сеньор капитан, мы прибыли вручить вам требуемую сумму. Но сеньор губернатор просил нас побеседовать с сеньоритой де ла Сарате наедине.
- Вначале рассчитаемся, сеньоры. Где ваши деньги?
Один из чиновников наклонился к лодке, перегнувшись через фальшборт. Тихо переговорил и поднял с большим трудом тяжелый кожаный мешок. Бросил его на палубу и тот грузно звякнул. Пьер обернулся к своим:
- Фернан, организуй людей и пересчитайте всё это, - указал на мешок. Потом обратился к испанцам, - А вас, сеньоры, прошу ко мне в каюту. Отметим сделку кубком французского вина. Уверен, что будете довольны. Прошу!
Чиновники поклонились. Пьер в сопровождении Эжена и Арно проследовали в каюту, а на палубе столпились матросы, завороженно следя, как груда золотых монет вывалилась на палубу и быстро выстраивалась в стройные столбики под проворными руками счётчиков.
Когда Пьер с чиновниками вернулись на палубу, подсчёт был завершен. Фернан встал на ноги.
- Капитан, всё точно. Монета в монетку.
- Сеньоры, - обратился Пьер к испанцам, - благодарю вас за быстроту и точность. Теперь вы можете поговорить с сеньоритой де ла Сарате. Тибо, Поль, отведите их в мою каюту. Десять минут вам хватит, сеньоры?
Те переглянулись и утвердительно закивали головами.
Когда чиновники появились на палубе, лица их были замкнуты, недовольны, но спокойны и даже надменны, как это было в моде у испанцев.
Пьер остановил их у трапа.
- Простите, сеньоры. Губернатор знает, что утром я выгружаю груз? Будут ли помехи в этом и в погрузке наших товаров из складов?
- На этот счёт, сеньор капитан, можете быть спокойны. Два дня в вашем распоряжении. А теперь, позвольте проститься, сеньор капитан, - они галантно раскланялись, метя палубу плюмажами своих шляп.
- Вот видите, сеньоры, - радостно сказал Пьер, когда шлюпка испанцев растворилась в ночи. - Дело свершилось даже быстрее, чем мы думали. Через два дня мы отваливаем домой. А теперь прошу спать. Завтра трудный день. Спокойной ночи.
Тибо с нетерпением ожидал, когда можно переговорить с Дионой. Она долго не показывалась из каюты отца и тот уже начинал беспокоиться, когда Пьер наконец вытолкал девушку на палубу.
- Ну что было, Диона? - тут же воскликнул Тибо в нетерпении. - О чём был разговор? Ну говори же, чего молчишь, как рыба!
Она взглянула в глаза юноше и тот поёжился в смущении. А она сказала:
- Оки уговаривали меня вернуться к ним или в город к тётке, или в асиенду.
- И ты отказалась? Почему же?
Она опять взглянула в его глаза, но Тибо не понял этого взгляда. Она же помолчала немного, прежде чем ответить.
- Я просто не захотела, Тибо. Мне страшно было подумать, что и у тёти меня могут истязать домогательства моего отчима. Я подумала, что вы меня не прогоните и мне можно расчитывать на ваше гостеприимство. Я верно подумала и решила, Тибо? - вопрос был столь прям, что Тибо, не задумываясь, ответил:
- Конечно, Диона! А как же может быть иначе? Да и денег у тебя теперь достаточно. Вот здорово получилось, а? Ты довольна? Теперь ты можешь жить сама по себе где захочешь.
- А ты как хочешь, Тибо? - спросила тихо девушка. Потом, как бы встрепенувшись сказала как-то нервно и торопливо: - Хочешь, я расскажу, как мне год назад нагадала одна колдунья-старуха. Она была из дальнего племени, а я в это время ездила в гости к одному знакомому отчима.
Тибо пожал плечами. Ему не очень хотелось слушать всякие россказни про колдунов и гадания, но он не стал разочаровывать девушку. Сказал примирительно,
- Рассказывай, может, спать буду лучше после этого. Интересно же, - добавил он, заметив некоторое недовольство на лице Дионы.
- Так вот, примерно год назад мне старуха нагадала, что я скоро встречу молодого иностранца, и это будет для меня судьбою. Ты понимаешь?
- А что тут понимать? Мало ли что наговорят разные там гадалки.
- Но я поверила и ждала. Ты понимаешь?
- Что ты заладила со своим "понимаешь"! Что дальше-то?
- Так я встретила тебя, Тибо. Все сходится. Ты иностранец, чужеземец, как говорила колдунья. Встретила я тебя скоро после её пророчества. Что тут не понять? Совсем ты непонятлив, Тибо! Как тебе объяснить!
- Да чего тут объяснять! - воскликнул Тибо, наконец-то поняв, к чему клонится весь этот разговор. Он разволновался, посмотрел на девушку иными глазами. Но в слабом свете фонарей ему не удалось хорошенько разглядеть её лица.
Зато он ощутил в груди какое-то томление, волнение и приятное чувство близости, к этой тоненькой девчонке. Это чувство и раньше посещало его, но теперь оно оказалось намного сильнее и волнительней. Он не смог сдержать учащённое дыхание и только сейчас заметил, что и Диона волнуется и даже немного дрожит, словно от холодного порыва ветра.
Тибо растерялся и тут же разозлился на себя за это. В голове судорожно метались мысли. Они перегоняли одна другую и сосредоточиться на какой-то из них он не мог.
Незаметно оглянувшись, он вдруг прижал Диону к себе. Та инстинктивно дернулась, сопротивляясь, потом Тибо почувствовал, как её тело обмякло, прижалось к его пульсирующему телу. Губы сами нашли друг друга. Затаив дыхание, они длительно застыли в страстном порыве, отдавшись неожиданному экстазу и восторгу.
Когда дыхания у них уже кончалось, они отпрянули друг от друга. Тяжело дыша, боясь взглянуть друг на друга, они молчали, не умея подобрать слова. Наконец Диона, не поднимая глаз, спросила, едва слышно:
- Ты что-нибудь понял? Я про колдунью...
- Я... я? А, конечно, Диона! А что тут не понять? Ты встретила меня, верно? И решила, что это твоя судьба?
- Ты что, издеваешься? - в голосе прозвучало отчаяние и решительная злость.
- С чего ты взяла? Вовсе нет. А почему ты так решила?
- Ты так говорить, словно я тебе противна!
- Наоборот, Диона! Но я не смог даже подумать, что я могу тебе нравиться! Но я так растерян, что не могу прийти в себя. Это так неожиданно, Диона! Я говорю совсем не то, что надо бы, Диона. Ты просто меня оглушила.
- А что ж с тобой делать, коль ты такой недогадливый! - вскричала в отчаянии девушка, бросив горячий взгляд на его растерянное и смешное лицо. - А что такое говорил нам Эжен, когда намекал на что-то в сельве? Я никак не могу забыть эти слова его. Он так загадочно усмехался. Расскажи, Тибо! - она заглядывала ему в глаза, Тибо заволновался, стушевался, вспомнив Туэри.
Он почувствовал, что густо краснеет и лишь темнота не позволила выдать его волнение. Но Диона почувствовала его нерешительность, смущение и это сильнее разожгло её любопытство. Она стала приставать, пока Тибо не решился и не рассказал всё то, что приключилось с ним и его товарищами в сельве.
- Я так и знала, что ты меня обманывал! - тоскливо промолвила она, когда Тибо закончил своё повествование.
- Ничего я тебя не обманывал, Диона! С чего ты взяла это? Просто я не собрался тебе этого рассказать. Должна понять, что мне было неудобно и совестно об этом говорить. Но ты сама виновата! Теперь что ты будешь обо мне думать?
- Ничего особенного, - засмеялась девушка. - Просто теперь я знаю, что ты человек ненадёжный и за тобой нужен глаз да глаз.
- Зачем так говорить, Диона? Ты же совсем ещё не знаешь меня.
- Почему не знаю? Знаю! Мне о тебе гадалка рассказала.
- Что она могла знать про меня? Она никогда не видела меня и не знала даже, что я существую. Глупости всё это!
- Совсем не глупости! Ты не знаешь, так и молчи. А она сказала, что ты очень серьёзный и верный человек. И что ты моя судьба. Так что не увиливай! Вот я лишь одного боюсь, Тибо...
- Так говори, чего тебе тут бояться?
- Как посмотрит на меня твоя мама. И к тому же я старте тебя.
- Как это старше? Мне скоро шестнадцать лет! Чуть больше месяца осталось.
- А мне всего пять дней, вот! Так что я старше и ты должен меня слушать! Давай целоваться!
Тибо опешил от такого предложения, но сопротивляться не стал.
Потом они долго целовались, обнимались, но руки Тибо не распускал. Он боялся прикоснуться к ней слишком грубо, а она, он это чувствовал, сердилась на него за это, но Тибо никак не мог осмелиться на нечто большее.
- Какого чёрта вы не спите! - вдруг раздался голос Жана Маду. Он проходил поблизости и увидел молодёжь в тени паруса, натянутого для тени между мачтами.
Тибо с Дионой вздрогнули. Обернулись к матросу, тот улыбался в отсвете фонаря. Потом заметил со вздохом не то зависти, не то сожаления:
- Солнце скоро вознесется в небеса, а вы ещё не спали. Вот проказники! Я отцу должен заявить, Тибо о твоих амурных делишках.
- Не заявить, Жан! Ты ж не зануда и не доносчик. Ты вообще хороший парень. себе и не смущай детей, - усмехнулся Тибо, обнял Диону, заглянул в глаза и добавил с решительными нотками в голосе: - Давай сегодня же и расскажем всё отцу, а? Чего нам опасаться?
- Ой, как же так, Тибо! Мне хотя бы с тётей поговорить. Она у меня почти что единственная родственница и должна дать своё благословение.
- Ты что, уже о браке думаешь? - воскликнул Тибо.
- Ну а как же, Тибо? Ведь мы целовались и... и я тебя люблю, - почти неслышно промолвила Диона и опустила глаза в растерянности и страхе. Потом подняла решительно взгляд и спросила строго: - А ты любишь меня, Тибо? - Наверное, Диона. Я не знаю. Как-то так всё быстро, молниеносно, неожиданно!
Тибо умолк. В душе нарастала волна недовольства собой, стыд и неуверенность.
А Диона усмехнулась, отстранилась немного.
- А я и не обижаюсь, Тибо! Мне и гадалка говорила, что у нас не все сразу получится. Советовала ждать и надеяться. Она еще сказала, что ты медлителен, но очень надёжен и верен. И я ей верю. Я так верю, что, когда впервые увидела тебя у ручья, то сразу же поняла кто ты для меня. Ещё не знала, что ты не испанец, а знала. Что-то внутри меня подсказало мне это. Ты верить?
- Не знаю, - неуверенно, с некоторым смущением ответил Тибо. - У нас ма так же спрашивала совета у колдуньи и та уверила ее, что они с па будут долго и счастливо жить. Пока так и случается. Может, есть в этих предсказаниях какая-то правда. Я не знаю.
- Обязательно есть, Тибо! - воскликнула Диона с энтузиазмом и уверенности в голосе. А Тибо уставился на неё в свете фонаря и долго вглядывался в её возбужденное лицо, пока она не спросила: - Чего ты так смотришь?
- Не знаю. Мне представилось, как бы ты выглядела в роскошном платье и драгоценностях. Наверное, будешь красавицей неотразимой! У нас так случилось с моей младшей сестрой Жюли. Эжен повёл ее на бал и нарядили ее так, что все там обалдели, глядя на неё. Тебе хотелось бы так?
- Наверное. Но где я возьму всё то, что ты только что говорил? У меня даже платья нет, - и она в смятении оглядела себя в мальчишечьем костюме далеко не новом и уже изрядно грязном. На лице появился страх и отвращение.
Тибо вдруг ощутил в себе волну тёплого чувства к этой девушке. Ему стало жаль её и захотелось сделать для неё что-то очень хорошее. Он обнял её, нежно поцеловал в губы и прошептал:
- Не горюй, моя малышка. Сегодня в городе мы накупим тебе всего, что надо и захочется. Вот увидишь, какая ты будешь красивая! Все только и будут на тебя глазеть и восхищаться.
- Да откуда у тебя деньги, Тибо? Хотя и у меня, как ты говоришь, теперь их достаточно, правда?
- Конечно, Диона! А денег у меня раза в шесть больше, чем у тебя! Мы ж добыли те изумруды, за которыми столько месяцев охотились, да и дома скопилось порядочно. Отец вложил их в дело и они принесут нам с тобой приличный доход.
- Ты сказал "нам с тобой?"
Тибо смутился, но потом встрепенулся и ответил с вызовом:
- Ты ж сама говорила, что гадалка предрекла нам с тобой! Так чего тут думать и гадать, когда всё уже за нас загадано и додумано!
Она блеснула увлажнёнными глазами на него и бросилась к нему, ища его губы, жарко дыша и трепеща телом.
Взошло солнце и они в испуге оглянулись по сторонам. Понимающе глянув друг на друга, они, словно воришки юркнули в разные стороны и скрылись с палубы.
Весь следующий день и последующий лёгкие баржи и шлюпки сновали между судном и городом. Шла спешная работа по выгрузке и загрузке трюма корабля. Закупали провиант, запасались водой и запасными снастями и парусами для длительного перехода.
А Тибо с Дионой бегали по лавкам и мастерским покупая наряды и украшения для девчонки, как говорил юноша. С них посмеивались, Тибо краснел, а Диона принимала это стоически, с гордой посадкой головы.
Вернувшись на корабль, Тибо не мог долго находиться без того, чтобы не видеть эту расфуфыренную девицу. Она стала как бы старше, серьёзней и значительней. И юношу охватила робость. Шикарные наряды Дионы так преобразили её, что он не мог уже представить её в прежнем заношенном мальчишеском костюме, покрытом пятнами и грязью.
А когда они наконец уединились и припади друг к другу губами, он так задохнулся, что едва устоял на ногах. А Диона все спрашивала со смехом:
- Ну скажи, Тибо, я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь? Только честно.
- Конечно, нравишься, Марита! Как ты можешь кому-то не нравиться? Тут все только и делают, что смотрят на тебя!
- Все меня не интересуют. Мне важно твоё мнение.
- Господи, да я в восторге от тебя! Ты так изменилась, что я иногда подумываю, что тебя где-то подменили. А тебе нравится быть такой?
- О, я счастлива, Тибо! Я и не знала, что так приятно быть красивой и хорошо одетой! Как хорошо, что ты это устроил! Мне даже не так стало страшно предстать перед твоей матушкой. А то я себе места не находила при взгляде на себя.
- В Марселе ты будешь новой звездой, Диона-Марита! Только мне будет стыдно быть рядом с тобой. Ты такая красивая, а я...
- А ты мой любимый! - вскричала девушка и прижала свои губы к его горячим и жадным. Руки сами судорожно шарили по нежным складкам лёгкого платья, опускаясь все ниже и ниже, пока он не опомнился и не отдернул их.
Диона понимающе глянула на него, усмехнулась загадочным смехом и лукаво посмотрела в его потухающие глаза.
- Вот видишь, Тибо, индианка была права, характеризуя тебя. И мне приятно, что ты так взросло себя ведёшь. Но немножечко и жалко...
- Ох, Марита-Диона! Что-то я начинаю бояться за себя. Ты так на меня действуешь, что долго я не выдержу. Так что будь немного осторожнее. Прошу тебя!
- И не подумаю! - в голосе девушки ясно прослушивались нотки азарта, желания и уверенности. - И вот тому доказательства! - закончила она, снова впиваясь в губы юноши. Оторвавшись на миг, она продолжила: - Я старше и прошу слушаться, Тибо! Мне так хочется.
- И что, ты теперь всегда будешь мне это ставить в упрёк? - Тибо был обижен и не скрывал этого.
- Постараюсь пореже, мой строптивец! Но не пора ли нам подумать и о купании? Мы сильно взмокли тут, в духоте. Даже запаха духов почти не чувствуется.
- Ты, как мой па, Диона. Тот постоянно готов купаться.
- И мы заведём такой же обычай у нас, верно? Это так здорово, Тибо. Давай спустимся в море и немного поплаваем и освежимся?
- А акулы? Вдруг они появятся.
- А пусть кто-нибудь последит за морем, пока мы будем барахтаться в воде. Время для молодых влюблённых неслось ураганом. Они просто не замечали его.
Лишь изредка они оглядывались в недоумении по сторонам, видели простор морской глади, далёкие берега, вопросительно поглядывали друг на друга и принимались хохотать, не стесняясь посторонних.
- Чего хохочете, как полоумные? - спрашивал кто-нибудь, проходя мимо. - Что, впервые видите море?
- Наверное! - едва переводя дыхание, отвечал Тибо и они возобновляли счастливый смех, подставляя разгорячённые лица порывам солёного ветра.
Пьер часто поглядывал на молодёжь, вздыхал и непроизвольно улыбался. Однажды сказал Полю, глядя на них:
- Знаешь, Поль, гляжу я на этих несмышлёнышей и вспоминаю себя. Правда, я был чуть постарше и повидал побольше. Но такое же ощущение испытывал и я с Ивонной. Какое прекрасное время, особенно, если никто не мешает им наслаждаться.
- Но они такие молодые, Пьер. Не прервётся ли это внезапно и трагически. Я так этого боюсь!
- Не думаю. Тибо слишком похож на меня, а я слишком был постоянен и щепетилен. Да и Диона мне кажется девушкой серьёзной и здравомыслящей. Наверное, в Марселе их стоит оженить, как ты думаешь?
- Не рано? Тибо ведь только шестнадцать.
- Это так, Поль, но по взглядам и поведению он вполне взрослый. Ты же сам мог убедиться в этом за год совместной жизни.
- Согласен, но не окажется ли потом, что его потянет на сторону?
- Не пугай меня, Поль! К чему также разговоры? Тибо в Марселе займётся серьёзными делами. Он в этом отношении похож на мать. Это не Эжен с его легкомыслием и непостоянством.
- Не наговаривай на старшего, Пьер. Эжен хороший парень.
- Хороший - согласен, но серьёзности Тибо ему явно недостаёт.
Судно продвигалось на север, стремясь Наветренным проливом выйти ближе к полосе попутных ветров и достичь Франции наибыстрейшим образом.
На Большом Инагуа запаслись водой и недостающим продовольствием, подождали попутного ветра и взяли курс на запад-северо-запад. Впереди был океан и все с нетерпением рвались домой.
Не прошло и суток, как погода стала меняться. Ветер быстро крепчал, разгоняя большую волну. Судно тяжело переваливалось с борта на борт, ныряло носом в серые волны. Снасти скрипели так надсадно и тоскливо. Тибо с жалостью смотрел на мучения Дионы, которая страдала морской болезнью, да и некоторые закалённые моряки и те травили желудки, свесившись за борт, рискуя быть смытыми волной.
Глава 25
На вторые сутки ветер перерос в настоящий шторм. Глядя на небо и бушующее море, Арно заметил в разговоре с Пьером:
- Господин капитан, нас захватило левое крыло урагана. Судя по всему он проходит где-то дальше к востоку. А мы только что прошли Малый Инагуа. Дальше продвинуться мы не сможем, да и опасно это.
- Ты хочешь сказать, что лучше спуститься по ветру на запад? - спросил Пьер.
- Да, капитан. И если сбросить мощный плавучий якорь, то нас будет сносить со скоростью не более двух узлов и это при самом сильном ветре.
- Где ты этому научился, Арно? Мысль совсем неплохая. А что нас ждёт на западе? Простора для манёвра не так уж и много.
- Не думаю, что шторм продлится слишком долго, капитан. От силы ещё три дня, а за это время нас не выбросит на берег Кубы.
Пьер задумался, прикидывал варианты, но вынужден был согласиться с доводами штурмана.
- Что ж, Арно. Распорядись, будь по-твоему, штурман. Плохо, что мы теперь не можем определиться. Ни солнца, ни звёзд больше не видно. Остаётся один компас.
Матросы с опаской, но решительно полезли на реи. Паруса с большим трудом убрали, плавучие якоря сбросили с носа в море и корабль медленно развернулся носом к ветру, принимая удары волн высокими надстройками бака.
Килевая качка усилилась, но зато бортовая стала почти незаметна.
А ветер медленно усиливался. Он ревел в снастях, напирал на надстройки. Всё так нещадно скрипело, трещало и шаталось, что малоопытному человеку могло бы по казаться, что всё сейчас рухнет в пучину и судно опрокинется. Но "Удача" держалась отменно, лишь окуналась временами в волну. Та прокатывалась по всей нижней палубе и матросы орали предупреждение об опасности, которое вряд ли кто слышал.
Еще в Баракоа, куда заходили за продовольствием и водой, для Дионы купили негритянку для услуг и теперь эти две юные девчонки в ужасе катались на своих койках в крошечной каютке, проклиная всё и каждого. Обе были молоды и никогда долго не плавали по морю. Негритянка и родилась на Кубе, так что ее ужас не позволял ей заниматься хозяйкой.
Тибо переживал за Диону, но помнил запрет появляться у неё, пока шторм не закончится. Юноша понимал, что та не хотела, чтобы он видел её в таком ужасном состоянии.
А шторм бушевал уже третий день. Слава Богу, что ещё никто не был смыт с палубы и лить один матрос лежал с травмой головы и рёбер, брошенный волной в стену кормовой надстройки.
Ночь близилась к завершению. Эжен с Фернаном наконец спустились в свою каюту, уступив место Пьеру и Арно. Мокрые, уставшие и слегка продрогшие, они тут же упали на койки и со вздохом облегчения затихли.
Фернан ещё не заснул, когда Эжен вдруг спросил тихим голосом, хотя вокруг был слышен сплошной грохот волн, скрип дерева и угрожающие буханья волн в борта:
- Ты не спишь, Фернан?
- Что ты хотел, Эжен? - спросил сонный голос друга.
- Мы с тобой самые близкие друзья на корабле, Фернан. И мне бы хотелось исповедаться перед тобой.
- С чего это вдруг такое решение? И за каким бесом это тебе понадобилось? -с интересом в голосе, спросил португалец.
- У меня так много накопилось на душе, что это стало моей необходимостью. И я прошу тебя выслушать меня, друг.
- Между прочем, я уже недели две, как заметил в тебе перемену, Эжен. Что с тобой происходит?
- Как раз об этом я и хотел бы тебе поведать. Я больше не могу держать это в себе, это уже не подвластно моим нервам, Фернан! Я должен высказаться! Ты меня понимаешь?
- Пока не очень, признаться. Но продолжай, я постараюсь тебя выслушать и понять, Эжен. Однако постарайся покороче, а то я могу заснуть - устал чертовски!
- Ты не можешь себе представить, Фернан, но во всём виновата эта девчонка! -Эжен замолчал, как бы собираясь с духом.
- Да она-то при чем может быть, Эжен? У них с Тибо такие интересные отношения, что без улыбки на них нельзя смотреть. Им лишь завидовать можно. Однако я ещё могу тебя слушать. Продолжай.
- Может, я не так выразился, но на душе у меня кошки скребут, Фернан! Вначале я смотрел на неё, как на смешливую девчонку, которая всеми силами завлекает брата в свои сети. Что, собственно и произошло. Было интересно наблюдать, как брат отбрыкивался, но было видно, что его вполне устраивали такие отношения. Не уродина же она! Но потом, когда мы уже две недели были в море, я вдруг ощутил в себе странное состояние тревоги, замирания в груди и учащённое дыхание при каждой встрече с нею.
- Пустое, Эжен! Она ведь вдвое моложе тебя и, как мне кажется, в твою сторону и не смотрит. Выкинь эту дурь из головы!
- Всё правильно, Фернан! Но это оказалось выше моих сил. Я пытался бороться, а потом понял, что все мои усилия бесполезны. Прошло несколько дней и я уже почти постоянно думал о ней. Пытался заговорить, но проклятая робость удерживала меня. Понимаешь, Фернан, меня, который никогда не тушевался перед женщинами. За пятнадцать лет их у меня было столько, что никто не смог бы их сосчитать. Любая после нескольких дней общения сдавалась мне и я никогда не робел ни перед кем. А тут совсем другое. У меня язык не поворачивался в её присутствии и я злился на себя, как мальчишка. Ты меня слышишь, Фернан?
- Она всегда воспринимала меня, как чуть ли не пожилого человека, Фернан. А я с каждым днём пылал всё жарче и жарче. Теперь я в таком состоянии, что могу натворить глупостей. Да и как мне смотреть в глаза брату? Это хуже всего! Я и помыслить не могу такое. А она просто смеётся при любой моей попытке объясниться. И, что интересно, Фернан, она, мне сдаётся, прекрасно понимает мои чувства к ней. А я лишь краснею, теряюсь и под её смех ухожу, как побитая собачонка. Ты слушаешь меня, Фернан?
Фернан молчал, молчал и при повторном окрике. Эжен тяжко вздохнул, хмыкнул в усы и повернулся на другой бок, пытаясь заснуть.
Мысли одна другой мрачнее блуждали в его горящей голове. Он никак не мог смириться с тем, что эта девчонка так ворвалась в его сердце, что не оставляет ни одной клеточке его молодого жаждущего организма успокоиться, смириться и понять всю напраслину его чувств.
Лишь иногда он отдавался не чувствам, а здравому рассудку, но сердце всегда побеждало, что заставляло его страдать и мучиться. В тут ещё Фернан не смог до конца выслушать его. Он злился на него, на себя, на всех подряд, а сон всё не приходил, хотя и во сне ему все чаще мерещились смеющиеся глаза Дионы и её дразнящая улыбка искристых глаз.
На следующий день стало ясно, что шторм идет на убыль. Ветер стихал, но огромные волны и не думали усмиряться. Они стадами бродили но морю, долбили уже изрядно потрепанный корпус судна. В трюме образовалась течь и матросы постоянно работали на помпе.
- Придётся нам, Арно, где-то искать место для ремонта, - с сожалением говорил Пьер. - Да и такелаж сильно требует поправок. В таком состоянии судно не сможет успешно пересечь океан.
- Вполне с вами согласен, капитан. Выйдет солнце и мы определимся. Возможно нам удастся что-то выискать для этого.
- Да, уж ты постарайся, Арно.
До самого вечера солнце так и не появилось, если не считать мимолётного разрыва туч. К полуночи стало светлее, появились звёзды, часто закрываемые мчащимися облаками. Штурман так и не смог определить местонахождение. Потому дрейф не прекращали и парусов не ставили.
За час до рассвета с марса фок-мачты Эли закричал:
- Прямо по курсу, чуть правее огонь!
- Далеко, Эли? - спросил Арно в рупор.
- Мили две, не меньше, месье штурман! Поглядите сами, может, я и ошибаюсь! Пьер поискал огонь в трубу, присмотрелся и передал её штурману. Сказал:
- Да, не менее двух миль, а то и больше. Эли правильно это определил. Арно долго искал огонь, потом так же долго всматривался в него.
- Капитан, мне кажется, что судно идёт почти без парусов.
- Не удивительно, Арно. Шторм сейчас раздевает всякого, кто не успел сам это сделать, - ответил Пьер. - Лучше бы узнать, что за судно? Что за курс и скорость?
- Темно, капитан. Трудно определить в темноте.
- Ладно, Арно, подождём немного. До солнца осталось меньше часа.
Но уже скоро стало видно, что огонь мечется временами из стороны в сторону. А когда солнце наконец выскочило из кромки моря и осветило море, стало ясно, что встречное судно сильно потрёпано, с обрывками парусов на реях, с расщепленным бушпритом и космами канатов, свисающих с рангоута.
- Такое впечатление, Арно, что судном никто не управляет. Ты замечаешь, как оно рыскает? Интересно, что такое с ним случилось? Но ясно, что шторм едва не погубил корабль.
- Может, капитан, стоит подойти к нему и поглядеть. Вдруг команде требуется помощь? Что прикажете?
- Действуй, штурман. Спускай шлюпку. Волна уменьшилась, ветер стих, а судно едва тащится по ветру.
Разбитый корабль как раз почти поравнялся с "Удачей". Арно стал командовать матросами. Те спешно выбирали плавучий якорь, ставили фок, орали, подбадривая себя в работе. Судно резко накренилось от удара волны, но выпрямилось, приняло очередной удар, но уже разворот был почти закончен. Парус надулся, с кормы долетали каскады брызг, обдавая всю палубу.
- Вёсла на воду! - донёсся голос Арно, когда "Удача" обошла встречное судно на добрых четверть мили. - Навались!
Пьер с высоты кормовой надстройки наблюдал, как шлюпка медленно, то взлетая на гребень волны, то исчезая в провалах волн медленно приближалась к странному судну. Пьер уже осмотрел в зрительную трубу корабль, но никого из живых увидеть не смог. Палуба словно вымерла.
Арно ловко подошел к борту, ухватился за обрывок каната, свисавшего с полуразрушенного фальшборта. Ещё несколько секунд и все матросы оказались на палубе корабля. Шлюпку на длинном фале отвели за корму.
Штурман осмотрелся. Палуба была завалена обломками рангоута, канатами, обрывками парусов. У стенки бака лежал обезображенный труп человека, многократно и сильно измоченный волнами. Его ноги были запутаны канатами и это не позволило волнам смыть его за борт.
- Ребята, осмотрим судно, но будьте осторожны. Ходить по два человека, - приказал Арно.
Их было восемь человек и они с бледными лицами направились осматривать корабль. Было видно, что они испытывают страх и робость. Движения были скованы, нерешительны.
Прошло полчаса и Арно прокричал в рупор, когда "Удача" подошла поближе:
- Капитан, судно покинуто командой! Имеются два трупа! Какие будут приказания, капитан!
- Груз осмотрели? Проверьте еще раз всё хорошенько! Судовой журнал есть?
- Груз почти проверили, капитан! Маис, масло и копчёное мясо. Журнал имеется!
- Оставайтесь на месте, я сам сейчас к вам заявлюсь!
Вскоре шлюпка отвалила от "Удачи" и Пьер взобрался по сброшенному трапу на борт судна. С недоумением и любопытством осмотрелся. Понял, что судно испанское, небольшое, совершавшее недалёкие переходы по островам. Явно торговое. На борту пушек не оказалось, но несколько мушкетов нашлись.
- Как там в трюме? - спросил Пьер у штурмана.
- Течь имеется, капитан, но небольшая. Судно вполне пригодно для плавания.
- Конечно, Арно, если поставить новые паруса, починить стоячий и бегущий такелаж и всё прочее, - усмехнулся Пьер. - Что ты посоветуешь?
- Мне трудно советовать, капитан.
- У нас хватит людей отвести судно в порт и продать его там, как ты думаешь?
- Погода улучшается, думаю, что это не составит больших трудностей. Не обязательно же спешить? Но мне никак непонятно, где остальная команда? Почему все покинули судно, хотя две шлюпки еще целы и на месте? Странно это как-то, вы не находите, капитан?
- Ты прав, Арно. Тут есть какая-то тайна. Похоже на "Летучего голландца". И у меня не лежит душа заниматься им.
- Всё же, капитан, это немалое количество денег для нас, - заметил Арно. - Надеюсь, что нам удастся продать его, пусть хоть за полцены, да ещё с грузом. Я бы попробовал, капитан.
- Ну что ж, Арно. Тогда сам и будешь им командовать. Сколько тебе людей для этого дать? Но много всё равно не проси.
- Переход до порта, капитан, не будет столь длительным, - заговорил штурман. -Вполне обойдусь пятью-шестью матросами. Вы же будете рядом?
- Конечно, Арно. Куда я денусь без тебя, - с весёлой искоркой в глазах, ответил Пьер и добавил: - Распоряжайся теми людьми, что были у тебя в шлюпке. Приведите здесь всю в относительный порядок и следуйте за мной. В полдень определись по солнцу и доложишь мне. Думаю, что нам лучше вернуться в Баракоа.
- Будет исполнено, капитан.
Почти неделя понадобилась, чтобы добраться до порта. Ещё четыре дня искали покупателя на судно и его груз. Но всё же удалось хоть за бесценок, но продать и то и другое. Пьер с облегчением вздохнул и сказал:
- Откровенно говоря, я сильно доволен, что мы избавились от этого странного судна, Арно. Теперь можно и о переходе подумать. Но вначале ремонт. Здесь мне не хотелось бы это затевать. Слишком опасно в окружении испанцев. Как течь, Фернан? - посмотрел на португальца Пьер.
- Немного уменьшили, но без ремонта не обойтись, капитан.
- Арно, куда можно направиться для этого? Поищи по карте, проложи курс и на рассвете отваливаем, пока ветер относительно благоприятствует нам.
Десять дней спустя появились мелкие островки архипелага Кайкос.
- Капитан, - Арно оторвался от трубы и повернул обветренное лицо к Пьеру, -вот места, где можно без помех заняться ремонтом. Испанцы редко посещают эти острова, пираты не менее редко, а мы можем выбрать себе небольшой островок и спокойно заняться своими делами и отдыхом.
- Хорошо, Арно. Вы с Фернаном найдите то, что нам нужно и глядите не напоритесь на рифы. Их здесь множество, так, Арно?
- Да, капитан. Мы постараемся, - ответил Арно.
К полудню следующего дня судно с превеликими предосторожностями ввели в узкий пролив между коралловой грядой рифов и маленьким зелёным островком. Глубины оказались средними и якоря хорошо держались за грунт.
Высадившись на островок, а он протянулся невысокой грядой почти на милю и в ширину шагов двести, моряки тут же принялись за работы.
Фернан, Эжен были постоянно заняты, а наши влюблённые, предоставленные сами себе, развлекались, бродя по острову и собирая редкие фрукты, слушая пение птиц и любуясь голубыми водами моря.
Блестящие глаза Дионы постоянно обращались к юноше и тот всегда ощущал неловкость, будто угрызения совести, понимая, что он ещё не совсем подготовлен к той жизни, о которой ему иногда говорила эта настойчивая девчонка.
- А ты знаешь, что у тебя появился соперник, Тибо! - воскликнула она однажды. Они сидели на песке белоснежного пляжа и грели босые ноги, временами бегая к воде, остужая их. Тибо вопросительно глянул в смеющиеся глаза Дионы.
- И нечего на меня так смотреть, мой милый! Да, это так, я в этом уверена. И ты ни за что не догадаешься, кто этот соперник! - она заразительно засмеялась, а Тибо ощутил неприятный холодок в груди и подозрительно глянул на Диону.
- Ты говоришь загадками, Диона. Выкладывай-ка лучше побыстрее свою тайну.
- У меня нет никакой тайны, а вот у кого-то она наверняка имеется, - ее глаза призывно блеснули, впившись в изумлённые Тибо. - Ну напряги свои мозги, Тибо!
- Да как я могу их напрячь, Диона, если ничего на ум не идет! Говори лучше, а то сброшу в море!
- Вот будет здорово и весело, Тибо! Только не в платье, а то оно испортится! -и, глянув быстро в глаза юноши, она загадочно усмехнулась.
Мальчишку бросило в пот, дыхание участилось от огромного возбуждения, а в лицо ударила волна горячей крови. Она посерьезнела лицом, но глаза продолжали с лукавой усмешкой дерзко смотреть на юношу. Тот тут же растерялся и опустил глаза, кляня себя за смущение и нерешительность.
Его вывел из задумчивости и растерянности задорный смех Дионы. Она толкнула его ладошкой в грудь и он упал на песок. Она навалилась на него и, мгновение подождав, впилась в губы своими мягкими жадными губами.
А он задыхался от возбуждения, ощущал её горячее трепещущее тело, её упругие маленькие груди. Он чувствовал её возбуждение, охватившее всё её тело, руки сами заметались по спине девушки, ища ленты и застёжки. И вдруг она окатила его холодной водой, сказав хрипловатым голосом:
- Не надо так спешить, милый! Осторожнее, не порви платья!
Её шепот прервался жарким поцелуем и Тибо быстро опять загорелся пламенем неудержимой страсти и желания.
Он, как в тумане, вспоминал потом, что Диона так же торопливо, как и он помогала ему сбросить с неё одежду. Что-то огромное и всепобеждающее обрушилось на них. Он это чувствовал по неясным трепетным поцелуям, конвульсиям жаждущих тел, долго сдерживающихся и теперь отбросивших всякие преграды.
Они очнулись от этого наваждения. Тяжело дыша Диона уставилась на Тибо и в глазах её метались ужас, наслаждение, любовь и ещё что-то, чего нельзя было определить, тем более Тибо, который ещё не отошел от такого бурного натиска желания и полного удовлетворения.
- Тибо, что мы наделали?! - прошептали побледневшие губы Дионы. - Что теперь будет с нами?
- Прости, Диона! Я сам ничего не могу вспомнить! Что-то дьявольское, как наваждение накрыло, видимо, нас! Мне так стыдно, Диона!
- Разве это стыдно, Тибо! Ведь мы любим друг друга! Этим всегда заканчивается всякое благородное чувство любви. Я сама много раз наблюдала это у домашних животных, милый. А чем мы хуже их?! Но что будет с нами, Тибо?! Если бы не уверения той индианки, я бы никогда не позволила себе опуститься так низко. Ты меня не осуждаешь, Тибо? - И она нежно поцеловала его в горячие пересохшие губы.
- Как я могу тебя осуждать, Диона?! - вскричал Тибо с отчаянием в голосе. - Я так уважал тебя, и вот случилось это!.. Мне нет прощения, Марита!
- Разве один ты виноват, Тибо? Разве не я толкнула тебя на всё это? Успокойся и давай верить в предсказания индианки, а?
Она прижалась к нему губами, телом, побуждая его начать всё сначала. И он с подсознательной тоской в груди перестал сопротивляться плоти.
Диона металась в экстазе, слегка царапалась, а Тибо всего этого не замечал, всецело отдавшись наваждению.
Когда они пришли в себя, Диона, уже расслабленная и умиротворённая, предложила зовущим голосом:
- Пойдём искупаемся, милый? Так жарко, а мы все в песке и... - глаза её смело остановились на его обнаженном теле и тут Тибо сообразил, что они совершенно голые. Лицо залило краской смущения, а Диона, заметив его таким, так задорно захохотала, что вскоре и он принялся смеяться.
Они поднялись, взялись за руки и поспешили к воде, мягко плещущейся о кораллы, видневшиеся невдалеке. Волны ласково набегали на белоснежный песок, с лёгким шипением отступали, а они все медленно шли в воде и неотрывно глядели друг на друга, пока волны не стали окатывать их плечи.
- А ты такой сильный, Тибо! - воскликнула с восхищением Диона, выходя из воды и любуясь мокрым телом юноши. - Какие мускулы!
- Зато ты, Диона, просто прелесть! Я никогда не мог представить, что девчонка может быть так прелестна! Ты - моя королева!
- Правда!? А как же та твоя индейская девчонка? Она была хуже? - в глазах девушки блеснул огонёк ревности, но тут же погас, а Тибо с сияющими глазами ответил, прижав её прохладное тело к своему:
- То было вынуждено, Диона. Я сопротивлялся, как мог, но... ты должна меня понять. Всем нам так пришлось поступить, иначе - смерть, Диона. А я так юн и не пожил еще даже. Тут даже и сравнивать глупо, Диона! Ты такая прелестная и желанная! У меня просто голова кругом идёт!
Они быстро обсохли и принялись целоваться, лаская друг друга жадными руками пока желание снова не оросило их друг к другу.
Уже под вечер, голодные и утомлённые, они возвращались к кораблю. И тут Тибо вспомнил разговор, прервавшийся бурным натиском страсти, он спросил:
- Диона, ты не договорила о каком-то сопернике, появившемся у меня. Кто он? Девушка строго взглянула в лицо юноши, нахмурила брови и ответила:
- А стоит ли вспоминать это, мой дорогой? - спросила она, заглянула в его глаза и загадочно усмехнулась. - Во всяком случае тебе ничто не угрожает, Тибо.
- Сначала ты заинтриговала меня, а теперь не желаешь говорить, - обиделся юноша. - Разве так должны поступать любящие души?
- Наконец ты промолвил желанные слова, Тибо! Дай я тебя поцелую! Я верила, что пророчество исполнится! - и она припала к его губам.
А работы с кораблём подходили к концу. Судно уже стояло в лагуне и лишь последние доводки не позволяли выйти в море, да еще ждали попутного ветра.
Наконец время настало. Осторожно, вслед за шлюпкой, делающей промеры глубин, "Удача" вытянулась на открытую воду, оставив рифы позади. Мачты оделись парусами и за кормой возник пенный след, терявшийся вдали.
Дельфины запрыгали впереди судна и матросы кричали им приветствия и прощальные слова, благодаря за сопровождение. Примета была хорошей.
Свежий ветер упруго натягивал паруса. Пьер распорядился поставить все, даже оба блинда. Нужно было пользоваться хорошим ветром и побыстрее выйти на просторы Атлантики.
На третий день, когда до океана оставалось всего несколько десятков миль и впереди лишь небольшая гряда коралловых рифов, марсовый закричал, указывая вдаль
- Слева по борту судно! Капитан, в трубу рассмотрите, кажись сидит на рифе!
- Этого ещё нам не хватало! - Пьер направил трубу в сторону, указанную матросом. Посмотрел, передал трубу Арно, сам произнёс недовольно: - Точно, сидит на рифе. И, судя по всему, покинуто командой.
- Не кажется ли вам, месье, что нам везёт на покинутые суда? - мрачно усмехнулся Арно, опустил трубу и вопросительно глянул на Пьера.
- Придется заняться, штурман.
"Удача" подошла ближе, убрала паруса и легла в дрейф. Спустили шлюпку. Фернан с матросами отправился на судно. Оно сидело довольно низко, задрав нос и почти скрывшись кормой в голубой воде. Из этой красоты и безмятежности, иногда показывали свои предательские и коварные клыки редкие рифы.
Был отлив и они появлялись среди волн, словно сирены, завлекая зазевавшегося путника на свои острые зубы.
Фернан, ещё не подплыв к борту судна, услышал неясный шум, долетавший до шлюпки. Он прислушался, подозрительно всматриваясь в силуэт погибающего судна. Мачты были уже оголены, паруса клочьями висели на реях. Стеньга фок-мачты обрушилась на палубу, пропоров её, и доски торчали в разные стороны.
Верёвочный трап был спущен и болтался в воде. Фернан сказал:
- Вероятнее всего команда ушла на шлюпках. Но что это за шум, похожий на крики и вопли сатаны?
- Месье, может, это и есть сатана? - с опаской спросил матрос.
- Не лучше ли нам уйти отсюда пока нас не сцапал дьявол!
- Заткните пасти, вы, мокрые орлы! - разозлился Фернан. Он ухватился за канат, притянул шлюпку к борту и первым полез на палубу. Обернувшись, приказал: - Одному оставаться в шлюпке, остальные за мной. Приготовить оружие!
На палубе были все признаки кораблекрушения. Из трюма доносились удары, вопли и стоны.
Фернан подошел по наклонной части палубы, откинул брус люка и через решетку увидел черную массу человеческих рук, глаз и курчавых голов. Вопли раздались громче, а стук оглушал матросов.
- Да это невольники! - воскликнул один из матросов.
- А вонь от них! Просто дышать нечем! Месье помощник, что с ними будем делать? Они не опасны?
Фернан стоял, не зная, что предпринять и на что решиться. А вопли и мольбы с удвоенной силой ударили по ушам. Слов было разобрать невозможно, но вдруг Фернан услышал исковерканное испанское:
- Воды! Воды!
- Эй, кто-нибудь! Поищите здесь воду. Она должна быть! Быстро осмотреть судно! А этих черномазых мы будем выпускать на палубу. Принесите пока фляги.
Он ударами приклада мушкета разбил замок, открыл крышку люка и негры с большим трудом, задыхаясь, выползали наружу, именно выползали. Почти все не могли стоять на ногах и тут же валились на доски палубы, стеная и вопя.
Наконец в темноте трюма стало пусто. Фернан молча пересчитал невольников. Их оказалось тридцать семь человек. Были тут и женщины и один ребёнок, но возраста всех их определить невозможно. Истощённые, грязные, умирающие от жажды и голода, они жадно глотали по два глотка воды, которые им давали матросы из фляг.
Фернан с отвращением, смешанным с жалостью смотрел на эту тёмную массу копошащихся людей и думал, что многие уже сегодня отойдут в мир иной. Сколько же дней они здесь находятся после крушения?
Притащили бочонок с водой и теперь можно было напоить всех. Когда жажда немного была утолена, матросы стали черпать забортную воду и поливать ею горячие тела невольников. Вонь немного поубавилась. Уже лишь двое мужчин могли оставаться на ногах, остальные лежали, тихо стонали или вовсе беспамятные, как трупы валялись на палубе.
Один матрос заглянул в трюм, потом осмелился спуститься вниз ту же минуту назад, вопя:
- Там ещё много этих невольников! Все мёртвые. Утонули и плавают с вспученными животами! Господи, спаси и помилуй!
- Кто обследовал судно? - спросил Фернан. - Нашли что-нибудь ценное?
- Мы с Терудом, месье, это сделали, - ответил степенный матрос с седеющей бородой и серьгой в ухе.
- Ну и...
- Жратва есть, воды немного, остальное не представляет ценности, месье. прикажете? Да, ещё одна шлюпка осталась, вполне пригодная, но без вёсел.
- Двое оставайтесь здесь, а я на шлюпке пойду к капитану, - ответил Фернан. Он не обратил внимания на страх матросов, быстро спустился в шлюпку и вёсла заплескали в воде.
- Что, опять мы попали в историю? - тут же спросил Пьер, встречая Фернана. -
Я наблюдал в трубу. Что же нам с ними делать? Ума не приложу. Мы почти в океане! Ладно, поднимайся и рассказывай.
Выслушав помощника, Пьер задумался и мерно вышагивал по палубе, поглаживая седеющие усы. Он был явно обескуражен и не мог вот так сразу принять решение.
Подошел Эжен и молча стал шагать рядом. Пьер глянул на осунувшееся лицо сына, озабоченно спросил:
- Ты, Эжен, что-то хотел предложить? Ты что-то выглядишь неважно. Не заболел ли, не приведи Господь?
- Заболел, па, - тихо ответил Эжен. - Я хотел бы с тобой серьёзно поговорить.
- Это так необходимо и именно сейчас?
- Именно сейчас, па. Это касается и того судна с его грузом.
- Я тебя не понимаю, сын. И мне стало как-то не по себе от твоих слов, Эжен.
- Ты прав, отец, - очень серьёзно ответил Эжен. - Пока ты и не можешь понять. Я не задержу твоего внимания, па. А дело в том, что я умудрился полюбить Диону. И это оказалось таким сильным чувством, что дальше находиться рядом я не могу.
- Да что ты такое говорить, Эжен? Ведь Тибо...
- Вот именно, па! Тибо, да и не только он. Она и смотреть на меня не хочет. А видеть её постоянно рядом у меня нет сил. Я просто боюсь за себя.
- И что же ты надумал, сынок? - в страхе и растерянности, спросил Пьер.
- Всё очень просто, па. Я останусь на одном из этих островов вместе с неграми и буду жить тут, пока не успокоюсь. К тому же эти несчастные пропадут, если их оставить одних.
- Но как же так?! Эжен, я не могу представить тебя тут, вдали от дома, где мать дни считает до встречи! Что же мне-то делать, сынок?
Я ничего тебе не смогу посоветовать, па. Это снизошло на меня внезапно и неотвратимо. Мне тут же показалось, что это самый лучший выход для меня. Тяжелые условия жизни на маленьком острове, далеко от мира знакомых людей. Это то, что мне необходимо, па. Пойми меня и прости.
Пьер обескуражено уставился в палубу и Эжену показалось, что он сразу постарел и осунулся. Стало так жаль отца. Он обнял его за плечи, прижал к себе, потом промолвил прерывисто от волнения:
- Успокойся, папулечка! Год-два здешней жизни, я утихомирюсь и вернусь домой. Обещаю тебе. И передай мои искренние сожаления мамуле. Пусть не очень переживает и расстраивается. Я вернусь! И передай брату мои самые искренние пожелания счастья. Я этого очень хочу ему.
Пьер вздохнул, не поднимая головы, сказал тихо:
- Раз ты твердо так решил, сын, то и распоряжайся сам всем. Я уйду к себе. Мне хочется остаться одному.
И он нетвёрдой походкой направился к себе в каюту, а Эжен с грустью и тоской провожал его глазами, пока тот не скрылся из виду.
До вечера матросы перевозили негров на "Удачу", перегружали то немногое, что нашли в трюме. За это время умерло два негра и их отправили в море с грузом на ногах. Тихий заунывный вой и стенания постоянно раздавались на палубе.
Доктор Мальерос сбился с ног, помогая несчастным побыстрее оправиться от голода и ужасных условий жизни на корабле, особенно последние три дня, как удалось выяснить с помощью жестов и нескольких испанских слов, усвоенных неграми.
Пьер не показывался, запершись в каюте. Люди перешептывались, но Эжен, волею капитана заявил, что на время исполняет должность капитана и все должны подчиняться его приказам. Тибо наконец не выдержал, подскочил к брату и спросил с нотками раздражения в голосе:
- Эжен, что всё же происходит? С отцом всё в порядке? Почему он не показывается? Ты можешь объяснить нам?
- Могу, Тибо, но чуть позже. Потерпи пока.
- Как терпеть, когда тут твориться что-то непонятное! Я беспокоюсь об отце.
- Он сам в состоянии о себе побеспокоиться, Тибо. Лучше иди и занимайся своими делами. Скоро ночь и нам придётся покачаться тут в дрейфе. А утром снова отправимся в путь. Скоро всё сам узнаешь.
Фернан, после долгого разговора всё же выудил у Эжена признание и свои, планы Эжен выложил другу без обиняков.
- Да, - протянул удивлённый и смущённый Фернан, - трудно мне впитать твои замыслы, Эжен. Я вовсе не уверен, что ты поступаешь правильно. Но это, в общем-то, твоё дело. Однако всё это так неожиданно и необычно!
- Пусть это будет моим и только моим, Фернан, - ответил Эжен. - Зачем кому-то забивать головы моими заботами и чувствами? Через год или два всё утрясётся и я снова увижу вас и ещё посмеёмся над моими причудами, как ты считаешь.
- Хорошо бы, Эжен. И всё же я тебя не понимаю, друг.
- А это и необязательно, Фернан! Просто прими, как оно есть.
- И где же ты решил обосноваться со своими черномазыми бестиями?
- Здесь пустынных островов хватает. Поищем наиболее подходящий. Тот, на котором мы ремонтировались не подходит из-за отсутствия постоянного источника воды. Найдём более подходящий. И прошу тебя, пока не распространяйся об этом плане.
Четыре дня пришлось потратить на поиски острова. Его нашли среди разбросанных рифов. Судно остановилось в миле от него, бросило якоря и началась переброска всех отобранный товаров и грузов. Эжен деятельно руководил этим, матросы со злостью и неприязнью поглядывали на молодого капитана, ворчали, но работали. Негры уже поняли все это и для чего и с какой целью затеяна эта работа. Мало кто смог принять участие в работах. За это время умерло ещё четыре человека.
Наконец всё было завершено. Груда досок, брусьев, гвоздей, мешки с продовольствием, инструменты, различные товары и приспособления, которые нашлись на обеих судах, теперь лежали подальше от воды и ждали своего употребления и применения.
За это время многое изменилось в среде негров. Они признали Эжена своим вождём, хотя у них уже был некто похожий.
Это негр средних лет с реденькой курчавившейся бородёнкой и такими же волосами с крупными желтоватыми зубами, выпиравшими вперёд и с толстыми губами. Он оказался чем-то вроде колдуна и ему верили и слушались его беспрекословно. Я Эжен сразу же понял, что с ним надо иметь отношения самые лучшие.
Два дня назад к нему стала ненавязчиво приставать молоденькая девушка со светло-коричневой кожей, длинной шеей и чувственными губами. Они были полными, но не такими, как у некоторых женщин, отвисшими и толстыми. В ушах её колыхались серьги из чёрного дерева и слоновой кости, искусно выточенные каким-то африканским умельцем.
Её огромные карие глаза смотрели вызывающе и призывно. Матросы уже давно приметили её и жадно провожали её фигуру, едва прикрытую цветной короткой юбочкой.
Их попытки заигрывать с этой измождённой, но очень соблазнительной девчонкой, всегда наталкивались на злобный взгляд, а колдун постоянно оказывался рядом. А уж его глаза сразу возбудили у матросов чувство страха и опасения чего-то ужасного и загадочного. Его сторонились и старались не попадаться ему на глаза.
Её небольшие упругие груди так возбуждали матросов, что многие закрывали глаза, лишь представляя, как они подрагивая в такт шагов, обещая нечто восхитительное и незабываемое.
Лишь строгость командиров сдерживала этих грубых и жадных людей воздерживаться от откровенных попыток овладеть ею, хотя и сильно побаивались колдуна.
И вот теперь она бросала на Эжена откровенные взгляды, кокетничала с ним, выказывая все признаки интереса к нему.
Фернан, заметив это, посмеиваясь, сказал другу:
- Дорогой мой Эжен, теперь я уже не так уверен, что не завидую тебе.
- С чего вдруг такое? - ответил Эжен и посмотрел с интересом в глаза друга.
- Негритяночка-то, судя по всему, положила глаз на тебя. Вот только, как отнесётся к этому её покровитель-колдун? Ты не боишься?
- Не вижу причин, Фернан. Не я же положил, как ты говоришь, глаз.
- Во всяком случае я могу теперь более спокойно думать о твоём тут пребывании, и даже о твоей судьбе, Эжен. Могу заверить тебя, что я весьма рад этому. Ха-ха! Дай Бог, чтобы мои слова оказались пророческими.
Эжен тут же поискал негритянку. Они встретились взглядами и тот сразу же понял, что Фернан прав. Девушка явно притягивала его к себе всем своим поведением, а Эжен тут же подумал, с чего бы это такое вдруг. Но мысли такие тут же пропали. Их заменили другие, связанные со скорым отъездом друзей и родных и о том, что уже завтра он останется тут один с этими дикими неграми, которые и языка-то не знают. Лишь некоторые сумели за это время научиться двум десяткам испанских слов.
Близился вечер. Пьер уже появлялся везде, но в дела не вмешивался, распоряжений не отдавал, лишь посматривал и молчал. Один Поль пытался его разговорить, но это удавалось ему нечасто.
Он увидел, как колдун заговорил с сыном и те, жестикулируя, пытались понять один другого. Подошел Жак и стал помогать. Он вообще каким-то образом легко понимал чужую речь. Видимо, не столько речь, сколько то, что хотели ему сказать.
Наконец все трое улыбнулись друг другу, закивали головами. Эжен поискал глазами, остановился на отце и побежал к нему.
- Па, негры хотят устроить прощальные игрища! Вроде праздника или что-то в этом роде. Ты не против?
Пьер пристально глянул на сына, помолчал, потом ответил как-то вяло:
- Делайте, что хотите, сын. Как вам будет лучше. Что я могу вам ответить ещё?
- Па, да не переживай ты так! Войди ж и в моё положение! Уверен, что и поступаю правильно. Ты простишь меня, а?
- Чего тут прощать, сынок! Ты не виноват ни в чём. Просто я не могу себе и на минуту представить, что я скажу твоей матери. Как мне все это объяснить?
- Па, уверен, что ма меня поймёт. Даже ругать тебя не станет. Я это ей постараюсь внушить даже с такого расстояния. Ведь ты сам мне говорил, что такое возможно, если очень захотеть и сосредоточить на этом все свои душевные силы.
- Было бы хорошо, сын, но я в этом не уверен.
- Видимо, такова судьба, па. А с нею бороться трудно. Смиримся и тем успокоим наши души, па. Нам обоим очень тяжело. И всё же я уверен, что всё это мы осилим. Не такое осиливали, верно ведь?! Вспомни, как ты мучился в Сиаме? И как я тебя уговаривал и убеждал. Ведь всё прошло и осталось лишь в воспоминаниях!
- Скорей всего ты прав, сын. Во всяком случае говоришь ты достаточно убедительно. Возможно, я приду за тобой через год или два. Да и мать этого просто так не оставит. Вот увидеть, будет настаивать на этом.
- Тем лучше, па! А что такое - год? Ерунда, безделица. Пролетит, и не заметишь
- Сынок, ты вселил в меня струю бодрости и надежды. Не ожидал я этого. Большое тебе спасибо, Эжен. - И он обнял сына и поцеловал его в заросшую бородой щёку, оглаживая потом встрёпанные волосы.
Только закатилось солнце, как негры принялись сооружать костёр. Он оказался внушительным. Парусина расстелена на песке и на ней быстро появилась нехитрая снедь. Зато две бочки настоящего вина достойно украшали этот достархан.
С первыми бликами огня забил откуда-то взявшийся барабан. Ему вторили трещотки и дудки. Кто-то бил в старую кастрюлю и вся эта первобытная музыка нещадно давила на уши. Постепенно шум усиливался.
То один, то другой негр выходил на небольшую площадку и начинал медленно и самозабвенно выделывать простейшие фигуры какого-то танца. Он пришел из далёкой Африки, таил в себе что-то первобытное и в то же время завораживал ритмом барабана и другими инструментами.
Наконец все негры, которые могли держаться на ногах, включились в пляску. По кругу, приплясывая двигались и мужчины, и женщины. Их почти обнаженные фигуры блестели от пота в свете разгоревшегося костра.
А танец всё убыстрялся. Вот и колдун вскочил и принялся с выкриками выделывать замысловатые телодвижения, жестикулируя и кривляясь.
Одна юная негритянка оставалась неподвижной. Лишь горящие в возбуждении и сдерживаемого желания глаза выдавали её чувства. Она сидела на возвышенности, которое устроили негры из камней и досок, покрыв все это пальмовыми листьями и усыпав цветами и гирляндами лиан.
Матросы с интересом и недоумением взирали на это представление. Постепенно они начали притоптывать, хлопать в ладоши и уже через десять минут включились в этот нехитрый танец, выделывая кренделя ногами и отчаянно жестикулируя, пытаясь завладеть разгорячёнными негритянками.
- Я так ничего и не понимаю, - в который раз восклицал Фернан, наклоняясь к Эжену. - Что они этим хотят сказать?
- Наверное, они благодарят своих богов за избавление от рабства и прощаются с вами, - ответил Эжен. - Жак может лучше тебе поведать об этом.
- А что не танцует эта соблазнительная негритянка? Какова её роль?
- Чёрт её знает, Фернан! Они что-то задумали, а я никак не разберусь в этом.
- Однако, согласись, что она хоть и не нашего вкуса, но вполне привлекательна!
- Согласиться можно, но мне это неинтересно.
- Поглядим, друг, - ответил Фернан, усмехаясь коварно в усы.
Тем временем музыка внезапно смолкла. Лишь тяжелое дыхание танцоров и потрескивание костра да вздохи матросов нарушали её.
Колдун выскочил вперёд, обвешанный травой и пальмовыми листьями с ожерельями и браслетами из ракушек и клешней крабов. Он издавал странные выкрики, ударял крючковатым посохом о песок. Потом несколько раз покатался по земле, скакал на четвереньках, и постоянно выкрикивал заклинания или молитвы.
Затем затих на минуту и в гробовой тишине слышались только дыхание толпы.
Медленно поднялся на ноги и обвёл глазами собравшихся. Воздел руки к небу, а изо рта на высокой ноте к небу вознёсся вопль, постепенно затихнувший и в безмолвной тишине чётко затрещала одинокая трещотка.
Колдун, медленно приплясывая, подкрался к Эжену, распростёрся перед ним на песке и забормотал что-то, потом вскрикнул, вскочил на ноги и, схватив молодого человека за руку, потащил к помосту.
Толпа негров разразилась воплями и пустилась в пляс, не сходя с места. Внезапно наступила тишина и все увидели, что колдун втащил несколько упирающегося Эжена на помост и посадил рядом с негритянкой.
Колдун упал на колени, толпа негров последовала его примеру и все разом стали вопить, простирая руки к этой молодой паре, восседающей на помосте.
Негритянка взяла Эжена за руку и положила его ладонь себе на лоб, на грудь, а потом на живот. Сошла с помоста к преклонила колени, давая понять, что она с этого момента его раба или жена или еще что-то, чего белые понять не могли.
Толпа негров опять разразилась воплями. Все вскочили на ноги, барабан забухал с ожесточённой силой, остальные музыканты включились вслед за ним в игру. Хоровод возобновился. Мужчины стали выхватывать из костра горящие ветки и высоко подбрасывать в воздух, оглашая остров истошными криками радости.
Потом музыка смолкла, установилась относительная тишина и голос колдуна что-то прокричал. Негры бросились к еде и начался пир. Матросы и остальные свидетели этого пира последовали их примеру.
Эжен тоже встал, но негритянка остановила его и усадила на место. Они сидели истуканами и было видно, как Эжен недоумевает и даже несколько возмущается.
Когда через час пир закончился и вино всё было выпита, а хмельные негры повалились спать, колдун поднял пару и повёл за собой в место, где свет костра не доходил до них.
Остановился, заговорил испанским:
- Иди, иди! - и указывал в темноту ночи, подталкивая их обоих в спину.
Негритянка потащила его за руку и вскоре они оказались на крохотной полянке, где в неверном свете звёзд можно было различить маленькую хижинку с остроконечной крышей, покрытой пальмовыми листьями.
Эжен молча шел за девушкой. Они вошли в хижину и оказались в полной тишине и темноте. Даже сквозь щели в стенах не пробивался свет.
Молодой человек покорно следовал за негритянкой, а та весьма уверенно привела его к ложу, где они и расположились.
Её руки проворно снимали с него одежду, он вяло сопротивлялся, бормоча что-то под нос, но жадные губы уже нашли его губы и вместе с руками её стали наполнять его тело сладостной истомой, желанием и страстью.
Эжен непроизвольно стал руками обнимать, гладить её мягкую кожу, ощущая худобу её тела. Желание всё сильнее овладевали им, последние слабые попытки сопротивления рухнули. Отдавшись во власть охватившего его страстного желания, он погрузился в блаженство, забыв все свои горести и невзгоды. Уже потом, лежа в кромешной темноте хижины, он удивлялся тому умению и искусству, с которой эта молоденькая негритянка умела разжечь и поддерживать его страсть.
Утром их разбудили лучи солнца, ворвавшиеся сквозь щели в стенах. Эжен открыл глаза и встретил огромные глазища негритянки. Она сказала:
- Моя господина! Моя твоя, - и ткнула себя в грудь. - Я, люди, твоя, господин.
- Как хоть тебя зовут, красавица? - спросил Эжен, разглядывая ее уже с других позиций и соображений.
- Моя, - опять ткнула она себя в грудь, - Ндола, моя, господин! Иди, люди, - она запнулась, вспоминая нужное слово, потом улыбнулась виновато, и закончила: - Твоя господин. Иди! - и указала в сторону посёлка, где они были вчера на празднике, и откуда слышались отдалённые голоса людей.
Эжен согласно кивнул, встал, но увидел себя совершенно обнаженным, поискал штаны, одел их и вопросительно глянул на Ндолу.
Девушка понимающе кивнула, прицепила юбочку и они побежали на берег.
Их появление вызвало смущение Эжена. Негры кланялись, улыбались и что-то лепетали, а Ндола с гордо поднятой головой шествовала своей дорогой.
Колдун то же встретил их поклоном и радушно пригласил присесть на парусину, где красовались вчерашние остатки еды.
Голод бурно напомнил о себе и Эжен набросился на еду, вспомнив, что ему не дали участвовать во вчерашнем пиршестве.
От корабля отвалила лодка. Гребцы равномерно взмахивали вёслами. Эжен присмотрелся, заслонив ладонью глаза от низкого ещё солнца.
Полчаса спустя Фернан, Тибо, отец и ещё несколько человек сошли на песок берега и приблизились к Эжену. Фернан ещё издали крикнул:
- Эй, вождь! Прими наши поздравления! Мы вчера не успели этого сделать. Нам тут Жак попытался всё разъяснить. Как ты себя чувствуешь, наш господин? - закончил он и засмеялся весёлым смехом беззаботного человека.
- Я только сейчас по-настоящему это понял, насмешник! - ответил Эжен, здороваясь со всеми за руку, а отца крепко обнял.
После нескольких незначительных фраз, Фернан спросил, плотоядно щуря глаз:
- Ну как твоя вождиха, Эжен? Ты доволен?
- Более, чем доволен, Фернан, - воскликнул Эжен и оглядел своих родных. - Не женщина, а нечто огненное. Даже не верится, что она так юна.
- Это от истощения, Эжен, тебе так может показаться, - заметил Пьер, скрывая некоторую неловкость. Ему было неприятно, что сын так откровенно при нём распространяется об интимных сторонах их отношений.
Эжен глянул на отца, помолчал немного и обратился к Тибо:
- Что скажешь, братишка? Скоро будешь дома, а? Волнуешься?
- Гм, конечно, Эжен! Ещё бы! И Диона вся трепещет от страха. Ничего не слушает.
- Па, когда намерен сниматься с якорей? - спросил Эжен, переводя разговор в другое русло.
- Да вот, пришли попрощаться, сын, - ответил грустно Пьер. - С приливом и отвалим. В низкую воду опасно среди такого множества рифов.
Помолчали. Ндола переводила взгляд с одного на другого, силясь понять разговор, но постоянный вопрос застыл в её глазах. Она смело глянула на Фернана, откровенно пожирающий её глазами. Отвернулась к принялась медленно есть.
- Па, - прервал молчание Эжен, - постарайся всё же успокоить ма. Я так переживаю за неё. И сестёр успокой. А мои средства прошу употребить по своему усмотрению. Это будет надёжнее, верно, па?
- Хорошо, сын, - серьёзно ответил Пьер. - Пусть будет по-твоему, Эжен. И верь, мы вернёмся за тобой. Только останься цел! - воскликнул Пьер с нотками отчаяние в голосе.
- Во всяком случае, па, я оставлю на всякий случай записку к тебе. И такую же в известном нам тайнике под Рио-де-ла-Аче. Всякое может произойти и оставить весточку о себе никогда не помешает, па, верно?
- Отлично, сынок. Это очень правильно. И пойдём скорее искать укромное местечко для записки. - Он повернулся к товарищам и добавил: - И вам, мои друзья, не мешает знать это место. Пошли с нами.
И вот Эжен стоит на коралловом клыке и смотрит вдаль, где исчезает "Удача".
Глава 26
Свежий попутный ветер с лёгким креном, тащил судно на восток. Тёмная даль моря была пустынна и таинственна. Уже третью неделю судно не видит земли.
Пьер стоял на корме у румпеле и частенько поворачивал голову назад, где остался Эжен. Тяжесть в груди сдавливала ему дыхание. Радость возвращения не радовала его уставшее сердце. Он знал, что теперь постоянно будет возвращаться в мыслях к тому крохотному островку, где в тоске и горе остался его первенец.
В поле зрения попала пара: Тибо и Диона. Пьер засмотрелся на них, лицо его несколько оживилось. Он вспомнил, как несколько дней назад отпраздновали шестнадцатилетне Тибо, а месяцем раньше так же веселились на юбилее Дионы.
Его мысли переключились на эту пару, привязанность друг к другу становилась все сильнее. И Диона неё больше нравилась Пьеру. Её лёгкий характер и весёлый нрав постоянно действовал на него успокаивающе. Вот и теперь ему вдруг очень захотелось с нею поговорить, расспросить о её родных, далёких родственниках, оставшихся в Испании, куда он никак не мог обещать ей зайти.
И как бы получив какой-то положительный толчок от Пьера, Диона посмотрела на Тибо своими лучистыми карими глазами и спросила:
- Что твой отец так часто поглядывает на меня? Он меня постоянно преследует своими глазами. Однако он мне очень нравится, Тибо! Такой добрый и внимательный. Я такого отношения с детьми никогда не видела у нас в семье. И я лишь молю Деву Марию, что бы и твоя мама была не хуже.
- Можешь не волноваться, Диона. Ма у нас просто прелесть. Веселая и добрая! Я так спешу её увидеть, так соскучился по всем нашим девчонкам!
- Ты помнишь, как мы посещали в Рио-де-ла-Аче мою тётю?
- Конечно! А что?
- Разве ты не заметил, как она злобно смотрела на тебя, узнав, что ты не дворянин, а простой сын купца. А особенно твой пренебрежительный вид и гордое самообладание. А помнишь, когда ты дал понять ей, что знаешь латынь?
- А, это! Было весьма смешно, не находишь?
- Я едва не прыснула со смеху. А когда она узнала, что лично у тебя состояние в тридцать тысяч песо, она просто дар речи потеряла. Это её доконало.
- А на что она живёт, твоя тётя Анхела?
- У неё годовой доход в тысячу песо от её асиенды. Там все кому не лень её обворовывают, а она ничего не может поделать.
- Да, это для неё, видимо, сильный удар по самолюбию, верно, Диона?
- Еще бы! Она просто вне себя была. Едва сдерживалась, чтобы не выгнать тебя, хотя ты, шельмец, так многозначительно поигрывал эфесом своей шпаги.
Тибо усмехнулся, вспоминая эпизоды их посещения тёти Анхелы. А Диона продолжала с некоторой грустью:
- Сколько я себя помню, у нас всегда были натянутые отношения почти со всеми членами нашей семьи. Постоянные строгости и угрозы наказания. Никаких ласковых слов, никаких улыбок и шуток. Сплошная чопорность и спесь. Лишь мы с кузиной, уединившись, могли себе позволить некоторые вольности, да и то постоянно опасались попасться на этом.
- Мне даже странно слышать такое, Диона. У нас тоже были строгости, но нас любили, старались понять, позволяли действовать самостоятельно. Вот только уж слишком строго следили, за нашей учебой. Па всегда говорил, что деньги легко потерять и остаться нищим, если не знать, что с ними делать.
- И мне, Тибо, так хочется побыстрее познакомиться с твоими сестрами, твоей мамой, но уж слишком страшно. Даже не представляю, как мне выдержать это.
- Ерунда! Даже не думай об этом. Па всегда тебя поддержит.
- Но согласится она на наш брак? Ведь тебе только шестнадцать.
- А что ей останется, - воскликнул Тибо, бросив красноречивый взгляд на её живот. И, хотя ничего не было заметно, но он знал, что там что-то зреет.
Диона покраснела, отвернулась и надула губки. Потом прошептала:
- Не напоминай мне этого! Я так боюсь! И мне так стыдно!
- Перестань, Диона! Сама говорила, что это любовь, а теперь стыдишься. Это лишь ускорит нал союз. И я очень рад случившемуся. Мы ведь вполне независимы и в любой день можем изменить свою жизнь, коль кому-то наша не понравится.
- И всё же мне постоянно страшно, Тибо.
Начался второй месяц плавания. Испания была уже близко.
В дверь каюты Пьера постучали. Вошел Арно и спокойным голосом доложил:
- Капитан, уже полчаса, как за кормой виднеются два паруса.
- Ну и что, штурман? Они внушают тревогу?
- Я хотел, чтобы вы сами взглянули на них. В трубу это уже можно сделать. Пьер хмыкнул и вышел на палубу. Поднялся на корму и навёл зрительную трубу на паруса, едва видневшиеся вдали. Долго всматривался, потом повернулся к помощникам. Молвил спокойно:
- Весьма подозрительные паруса, но придется подождать. Если приблизятся, то и мы начнем действовать.
Он посмотрел на небо. Облака сгущались, на горизонте темнели сплошной массой. Было прохладно и зябко. Южная жара давно отошла в прошлое. Теперь на море было серо, холодно и ветрено. Свежий северо-западный ветер кренил корабль на левый борт, сносил его ближе к материку, и Пьер постоянно требовал от Арно частых определений местонахождения.
- Кажется надвигается непогода. Будет дождь. Арно, где мы сейчас находимся?
- Приблизительно между Эль-Ферроль и Ла-Корунья, месье. В двухстах милях западнее. Нас слегка сносит к берегу, сударь.
- Это понятно. Постарайся в полдень поймать солнце. - Потом, обернувшись к Фернану, добавил: - Если паруса приблизятся, то сообщите мне и займитесь тентом по обеим бортам. Пусть пушки остаются сухими на всякий случай. Здесь вполне могут шнырять пираты варварийских берегов.
Пьер спустился в каюту, где на столе лежала раскрытая книга какого-то гренадского путешественника двенадцатого века. Перевод был сделан плохо и Пьера это раздражало. Каждая ошибка вызывала в нём негодование на нерадивого переписчика.
Опять стук в дверь. Опять невозмутимый Арно застыл в дверях, доложил:
- Капитан, мне удалось поймать последний луч солнца. Мы прошли Ла-Корунья и спустились к югу миль на тридцать. И к берегу приблизились миль на пять-восемь.
- Что там с парусами за кормой?
- Приближаются, капитан. Меня они беспокоят. Весьма подозрительны.
- Тенты натянули? Как с дождём?
- Тенты натянули, дождя нет, месье. Но приближается. Пьер нехотя отодвинул книгу, поднялся.
Паруса сильно приблизились и Пьер долго изучал их в трубу. Вздохнул, скривил губы в тревожную гримасу.
- Варварийцы! Сомнений нет. Придётся сражаться или уходить. Лучше сражаться. Зарядить все пушки картечью, особенно басы на носу и корме. Разложить мушкеты и арбалеты из расчёта четыре на матроса. И берегите порох. Будем дожидаться дождя. В дождь они не смогут стрелять.
- Может, имитировать страх, капитан? - спросил Фернан. - Это ускорит их атаку, если, конечно, они ее задумали, капитан.
- Можно и так, Фернан. Пусть думают, что мы боимся их. Это ослабит их внимание и осторожность. Бросайте плавучие якоря и ставьте все паруса.
В рупор раздались команды, матросы забегали, закричали, помогая себе и подбадривая. В воду плюхнулся один якорь, затем с другого борта второй. Судно сбавило ход, но прибавка некоторых парусов опять позволила ему стать на прежний ход.
- Гляди-ка, зашевелились! - воскликнул Фернан, указывая на паруса.
- Они будут нас обходить с двух сторон, - заметил Пьер, не отрывая глаза от окуляра трубы. Повернулся к Фернану, добавив: - Пушечные порты хорошо прикрыты?
- Как всегда, капитан. А теперь и тенты скрывают пушки от взоров этих проходимцев. Вряд ли они забеспокоятся, капитан.
- Что-то мне сегодня они кажутся слишком наглыми, - молвил Пьер в раздражении
- Надеетесь отбиться без потерь, капитан? - спросил Арно.
- Надеяться никогда не вредит, Арно. Распорядись лучше, чтобы никто не высовывался зря и побольше паники на борту создать. Пусть верят в наш страх. Тем легче нам избежать потерь.
- Что тут, па? - Тибо подошел к взрослым и его глаза блестели тревогой.
- Да вот, сынок, напоследок приходится отбиваться от пиратов-берберов.
- Это опасно?
- Пираты, сынок, всегда опасно. Их наглость и смелость может превзойти все ожидания и тогда любому придётся худо. Сколько случаев имеются, когда судно в десять раз сильнее сдавалось пиратам благодаря их храбрости, натиску и смелости.
Сам не раз был участником подобных атак, где безрассудство выигрывало, казалось бы в безвыходных положениях. Так что лучше приготовиться основательно. Надень нагрудник, шлем, сынок, и не выпячивайся зря. Это не шутки.
Тибо побледнел и все поняли причину этого. Юноша поспешил к Дионе. Она приняла известие со страхом. А служанка, вопя, забилась в угол и там сверкала глазами, полными ужаса.
- Лучше помоги мне застегнуть нагрудник, - хмуро молвил Тибо и повернулся к девушке спиной. - И не выходи их каюты. Это приказ!
- А как же ты? Мне страшно, Тибо! А вдруг...
- Перестань, Диона! Страшно всем! Но не хочешь же ты сдаться этим варварам? Диона промолчала, а Тибо молча вышел на палубу, готовить себе место и оружие Дождь уже накрапывал. Это не был дождь тропических широт. Этот медленно и нудно нарастал и мог длиться целые дни, пропитывая все сыростью и промозглостью, заставляв людей впадать в депрессию и уныние.
Пираты, а теперь в этом не было сомнений, приблизились уже на расстояние полумили. В трубу Пьер определил их численность в восемьдесят человек на двух судах. Возможно, их было больше, но сосчитать было невозможно.
- Они расчитывают легко нас захватить, - молвил Пьер, оглядел палубу, вытер ладонью бородку, намоченную уже дождём. - Не будем их в этом разубеждать. У нас почти вдвое меньше людей, но на нашей стороне пушки и неожиданность отпора.
- Не лучше ли отпугнуть их заранее, капитан? - спросил Арно бесстрастно.
- Ни в коем случае, Арно! Подпустим их на пистолетный выстрел и тогда наверняка ударим со всех стволов. Прячьте фитили, болваны! - рявкнул он зло, увидев лёгкий дымок у пушки.
- Судя по всему, капитан, пушек у варваров нет, - заметил Фернан, спустившись с вант, куда он лазил для наблюдения за судами пиратов.
- У варварийских пиратов пушки редко бывают на борту. Судя по осадке, суда нагружены солидно. Видно добыча захвачена хорошая. Интересно, где они грабили?
- Наверняка, во Франции, месье, - ответил Арно.
- Потому я и решил дать им бой, Арно. Они слишком обнаглели и считают себя хозяевами моря. Посмотрим, как это у них получится сейчас.
Дождь постепенно усиливался, но ветер оставался прежним. Волнение было среднее, но пушки оказались бы почти бесполезными на больших дистанциях. Потому Пьер заметил:
- Только с пистолетного выстрела начнём залпы, друзья. Даже можно и ближе. Потом мушкеты и наконец арбалеты. Это позволит нам вывести из строя большую половину пиратов, а потом нам и абордаж не страшен. Пистолеты храните именно для абордажного боя.
Пьер внимательно наблюдал за приготовлениями пиратов к абордажу. Они уже хорошо были видны даже сквозь редкую сетку дождя. Гроздья матросов в ярких цветастых одеждах и платками на головах, с красочными кушаками, куда были засунуты ножи, кинжалы и пистолеты.
Уже слышались крики, вопли и ругань матросов, готовящихся карабкаться на борт "Удачи", предвкушая поживу.
- Приготовиться! - спокойно, сквозь зубы, приказал Пьер, видя, что расстояние сократилось до сотни ярдов. - У пушек, внимательнее наводить и учитывать качку! Ваш промах будет означать и вашу смерть или увечья. Помните об этом.
Его никто не слышал, кроме тех, кто оставался на корме, но его слова тут же передали матросам у пушек, сосредоточенно наводящих стволы, наблюдая через щели ещё не открытых портов.
Суда пиратов несколько растянулись. Первым подходило судно с левого борта. Второе отставало саженей на сто или чуть меньше. Это тотчас увидел Пьер. Он еще раз всмотрелся в приближавшееся судно, потом крикнул в рупор:
- Порты долой, открыть! Фитили в затравку! Огонь!
Пушки вразнобой рявкнули огнём и дымом. На время он заслонил пиратское судна, но ветер тут же унёс этот дым, а мушкеты уже трещали по всему борту. В ответ пронеслись отчаянные вопли и редкие выстрелы, весьма слабой мощности. Порох у пиратов явно отсырел.
Судно пиратов стало отваливать в сторону. Пьер припал к басу на корме и с злой усмешкой на губах, запалил затравник. Пушка грохнула. Пьер проследил за кормой пирата и удовлетворённо ухмыльнулся. Перо руля разлетелось щепками и судно тут же стало разворачиваться бортом к ветру.
- Молодец, старик! - сам себе сказал Пьер довольно. - Ещё осталось что-то от былых времён! Хотя что тут скажешь? С тридцати ярдов промахнуться просто возможно.
Пират пытался уйти, но арбалеты продолжали осыпать его палубу смертоносными стрелами. С марса фок-мачты донеслось:
- Больше половины пиратов выбито, капитан! Они бегут! Справа по борту второй корабль, капитан! Дистанция сто ярдов!
- Пушки правого борта, готовь! - голос Пьера звучал с нотками ярости и злобы. Остальные продолжают палить по первому судну! Жди команду! Мушкеты заряжай! Носовые басы к бою!
Сам Пьер припал ко второму басу и стал наводить на мачту, стараясь лишить пиратов скорости и манёвра. Он видел, что пираты уже размахивают абордажными крюками и баграми, готовясь сцепиться и взять "Удачу" в абордажном бою. Двадцать саженей, двенадцать. Самый нетерпеливый матрос уже бросил крюк, но он упал в воду. Второй всё же долетел и вонзился в фальшборт.
Поль схватил его, со всей силы дёрнул за верёвку и пират, державший её, полетел в море. Крики его утонули в общем грохоте боя.
Пьер запалил затравник. Бас грохнул и пучок картечи с визгов врезался в место, где находился марс фок-мачты. Рей рухнул на палубу. Тут же грохотать стали пушки правого борта, разнося фальшборт в щепы, а людей в клочья. Дистанция была так мала, что на палубе пирата грудами валялись трупы, заливая кровью доски и канаты. Дождь медленно смывал эти ручейки крови в море.
Скорость пиратского судна резко упала. Оно стало отставать. Мушкеты и арбалеты продолжали сеять смерть, а в ответ раздавались лишь редкие выстрелы и вопли оставшихся в живых пиратов.
- Догнать первый корабль! - прокричал в рупор Пьер, видя, что пиратское судно делает попытку исправить руль и парусами наладить нужный курс. - Приготовиться к абордажу! Стрельбу не прекращать до последнего! Приготовить пистолеты!
Плавучие якоря были давно уже выбраны. "Удача" набирала ход и быстро приближалась к варварам. А с марса донеслось:
- На палубе всего полтора десятка матросов, капитан! Паника и растерянность! Второй корабль удаляется!
Прогрохотали последние басы с носа. Картечь, провизжав над палубой, оставила три трупа.
С "Удачи" полетели крючья, борта сцепились и матросы с надрывным криком стягивали их, готовя путь для абордажа.
Фернан с саблей в руке и пистолетом уже готовился спрыгнуть на пиратский парусник. Звучали пистолетные выстрелы и пираты уже бросали оружие, падали на колени, прося пощады, вздевали руки к небу, моля Аллаха о спасении.
Французы спрыгивали и рубили варваров. Но мало кто пытался вяло сопротивляться. В минуту всё было закончено. Горстка пиратов стояла на коленях, протягивала руки для связывания, лишь бы остаться с жизнью.
- Очистить палубу от трупов! - это голос Фернана прорезал общий гул на палубе захваченного судна. - Всё лишнее за борт! Раненых туда же! Сдавшихся не трогать! Арно, проверяй груз, Поль, осмотри каюты и свяжи пленных! Шевелитесь, бродяги
Тибо увидел у самой стенки надстройки бледную трясущуюся Диону. Он только что собирался спрыгнуть на пиратскую палубу, но остановился. Подскочил к девушке с злым, искаженным лицом.
- Ты что здесь делаешь? Почему ты здесь!? Кто разрешил? С ума ты сошла, что лиг! Или отшлёпать тебя надо, девчонка! Ступай в каюту!
Диона бросила ресницы вверх, глянула на злобное лицо Тибо. Её бледное испуганное лицо излучало ужас, страх, отчаяние. Она бросилась к Тибо, обняла его и с заиканием от волнения и ужаса, произнесла, скорее прокричала, срывающимся голосом.
- Как всё ужасно, страшно, жутко, Тибо!
- Потому и следует тебе находиться в каюте! Я же запретил тебе высовывать даже нос сюда, Диона, глупышка! Это наше дело заниматься войной.
- Но я так боялась за тебя, Тибо! Мне казалось, что ты можешь быть убит! Я в ужасе вынуждена была поглядеть. Прости, но я не могла иначе! Но так страшно, так отвратительно видеть кровь, раны, вопли и стрельба везде так грохотала! Я едва увидела тебя. Неужели ты не боялся, Тибо?
- Ещё как боялся, Диона! Но дело надо же было сделать! Иначе пришлось бы заполнить собой трюм пиратского судна. Этого ты хотела бы?
- Конечно, нет, но я так боялась за тебя, а ты так был неосторожен!
- Да ведь ответной стрельбы почти не было, Диона! Мы их так оглушили неожиданностью отпора, что пираты тут же растерялись и перестали сопротивляться.
- Ничего не перестали, Тибо! Я видела!
- Это тебе казалось! Мы подавили их пальбой из пушек и мушкетов, а потом довершили арбалетами и пистолетами. А на палубе было и того проще. Только я не успел туда и теперь мне будет стыдно смотреть людям в глаза, Диона! И всё из-за твоей глупости! Иди к себе и жди меня. Я скоро!
Тибо грубо толкнул девушку к двери, сам оглянулся и спрыгнул вниз, где уже заканчивали работы по очистке палубы.
"Удача" медленно удалялась от пылающего судна. Дождь постепенно укрывал от глаз несчастный корабль. Другой пират уже давно скрылся из виду.
Четверо варваров сидели у фок-мачты, привалившись к ней со связанными за спиной руками. В из глазах застыл ужас, покорность судьбе и злоба, с которой они провожали каждого француза.
Пьер на кормовой надстройке рассказывал сведения, полученные им от допроса пленных.
- Не повезло нашим пиратам. Уже почти у дверей дома так опростоволоситься: Они так были уверены в победе, что наш отпор чуть не лишил их дара речи.
- Так где они захватили добычу? - спросил Тибо, заглянул в глаза отца пытливым взглядом.
- Как мы и предполагали, во Французских водах. В устье Гароны они набили свои трюмы. Так что мы им здорово отомстили.
- У нас трое раненых, капитан, - заметил Арно.
- Прискорбно, но без этого не обойтись. Война же.
- Как бы и нам не попасть в такое же дело у пролива, - молвил Фернан.
- Сплюнь через левое плечо, Фернан! - рассердился Пьер. - Постарайся больше не вспоминать об этом. Распорядись лучше заняться орудиями и мушкетами. Почистить, смазать, закрепить. Может быть шторм. Мы слишком нагрузились и судно идёт слишком тяжело.
- Такая тяжесть приятна, Пьер! - воскликнул Поль, поднимаясь по трапу.
- Скорость падает от этого, Поль. Арно, определиться теперь будет невозможно, так что приближаться к берегу пока не стоит. До пролива ещё далеко и будем идти мористее. А теперь я пошел в каюту отдохнуть, переодеться. Вам, молодым, можно ещё и поработать, - добавил он с весёлой усмешкой. - И дайте раненым по пинте вина. Они заслужили.
Изнурительная качка усиливалась. Диона опять страдала, но не так сильно, как раньше. Возможно, это и беременность сказывалась. А Тибо переживал, волновался.
Он не находил работы или занятия, и брался походя то за одно, то за другое, лишь бы отвлечься на время. Это ему удавалось.
А дождь продолжался. Мокрые паруса хлопали, гудели от напора и напряжения. Серые волны мрачно разгуливали по просторам океана. Каскады брызг обрушивались на палубу. Было холодно, а в мокрой одежде матросы постоянно зябли, кутаясь в плащи, но не находя тепла.
Тибо раздобыл жаровню и приказал постоянно топить её в каютке Дионы. Негритянка не отходила от тепла этой жаровни и Тибо приходилось частенько покрикивать на неё.
Диона куталась в шерстяной плащ, на ноги натягивала две пары тёплых чулок, но холод донимал всё же. И она спрашивала у Тибо:
- Неужели и у вас в Марселе так холодно? Это ужасно!
- Зимой бывает и холодно. Но тут море сильно способствует этому. В городе намного теплее. К тому же мы спускаемся к югу и скоро ты почувствуешь тепло твоей южной Испании, Диона.
- Но мне не верится, что тепло будет так, как у нас в Новой Гранаде.
- Это так, Диона, но холода у нас длятся недолго. В феврале уже деревья зацветают, на юге Испании, конечно, теплее, но и там иногда так задувает с севера, сто может и снег выпасть.
- Ни разу не видела снега, Тибо! Это интересно?
- Ещё как! А мой па жил в такой стране, где такие морозы, что птицы могут замерзать на лету. Все ходят в мехах и с красными носами, а в бородах сосульки. Вот бы посмотреть!
- Но ты же переходил через горы, а там ведь много снега?
- Много, но выше, а там, где шли мы - просто снежок иногда срывался из туч А холодина была смертельная. Ночью невозможно отойти от костра, так и морозит во всем теле.
Наконец показались южные берега Испании. "Удача", прижимаясь к ним, осторожно шла к проливу. На марсах постоянно находились наблюдатели. Как и обещал Тибо, потеплело, а потом и вовсе стало жарко, как летом.
- Господии капитан, - обратился Арно к Пьеру, - проходим Кадис. В трубу можно видеть его строения. Что прикажете?
- Следуем дальше. В городе нам делать нечего. Дорога ещё длительная, тем более, что я предпочитаю идти вдоль испанских берегов. Во всяком случае до Валенсии, а там к северу от Балеар напрямик к Марселю.
Тибо, слышавший этот разговор несколько опечалился. Путь сильно удлинялся, а ему так хотелось побыстрее попасть домой и ощутить радость встречи с родными. Поль заметил нахмуренные брови юноши, обнял его и, улыбаясь, сказал:
- Осталось совсем немного, Тибо. Скоро ты отправишься в гости к Фоме. Уж он напичкает тебя новыми байками про свои скитания.
- Да, ты прав, Поль. Но меня снедает нетерпение. Я весь во власти предстоящей встречи с мамой, сестрами и друзьями, хотя таких у меня и маловато.
- Я думаю, что тебе они уже не так понравятся, Тибо. Ты за эти годы слишком много видел и ушел от них далеко, будто постарел на несколько лет.
- Да что ты такое говоришь? Постарел! Что я совсем уж таким стал?
- Ну что ты! Я не о старости хотел сказать, а о том жизненном опыте, который ты накопил, и который сделал тебя мужчиной, в то время, как твои друзья остались на прежнем уровне, разве что чуточку стали старше.
- Тогда другое дело, Поль! Тогда я могу с тобой согласиться.
Поль проводил глазами удаляющуюся фигуру юноши и усмехнулся в бороду. Ему стало грустно, но в то же время в душе нарастала волна какого-то тёплого чувства. Сильно захотелось домой, к семье, к привычным обыденным делам. Он переглянулся с Жаком, который понимающе кивнул в сторону Тибо, подошел ближе и сказал:
- Что, Поль, делитесь своими мечтами о семейной жизни?
- Да нет, Жак, просто Тибо горит нетерпением побыстрее оказаться в Марселе.
- Понятно. Там его с нетерпением ждут. Не то, что меня.
- Разве у тебя нет матери, братьев и сестёр? Помнится, были и, надеюсь, есть.
- Всё есть, да что толку! Они только и ждут, когда я им отвалю большую часть моих заработанных золотых кружочков. Больше их ничего не интересует, Поль.
- Зависть гложет? Это бывает, но тут уж сам должен выбираться из той лужи, где ты прозябал всю жизнь. Тебе и так много помогли, Жак и обижаться на них, -Поль кивнул в сторону Пьера, - грешно.
- Да я и не обижаюсь! С чего ты взял? Просто обидно, что жизнь у меня не складывается, как бы хотелось. Да, завидую, но не злобно, а по-дружески, Поль. Головой всё понимаю и сознаю, а в груди что-то шевелится, копошится неприятное и настойчиво нашептывает всякие гадости.
- Это вековое прозябание в нищете у тебя так копошится, Жак. Ещё от твоих нищих предков. Сам по себе знаю. Теперь этого нет, но было, скрывать не стану. Ненавидел богатеньких только за то, что они такие. А сам ничего не мог поделать для того, чтобы выкарабкаться наверх. И лишь с семейством Пьера я понял, что мне делать и как жить дальше.
- Ты считаешь, что и мне не стоит волноваться? Это проходит?
- Сейчас ты достаточно богат, Жак и стоит лишь разумно распорядиться им. Ты помнишь Армана? Ну, что с Пьером по Африке колесил?
- Ну а что? Помню, конечно, хотя он давно не попадался мне на глаза.
- Что, у него мало было средств после возвращения домой? Хватало, а куда всё делось? Прокутил, прогулял с друзьями и теперь живет на подачки Пьера. И опять злоба его обуревает на судьбу и на богатеньких. Так и с тобой может получиться коль не последуешь советам и примерам семейства Пьера. Так что выбирай сам, Жак
- Мне это много раз говорил и Тибо, и его отец, но всё равно чьи-то голоса в уши нашептывают мне совсем другое. Чувствую, что непутёвое, но слушаю.
- Заводи своё дело и тогда не будет времени на мрачные и грешные мысли. Послушай меня и выбрось из головы этот мусор. Иначе скоро опять станешь нищим к со злобой в сердце. Почти все так и кончают, сам видел и знаешь.
Свежий южный ветер приносил сухость африканских пустынь. Было жарко, хотя стоял ноябрь и за горами на севере уже выпадал снег. А на "Удаче" все только и поглядывали на северо-восток. Всем уже смертельно надоело плавание, смотреть друг на друга было уже невмоготу. Матросы ругались по пустякам, остальные передвигались хмурыми и неразговорчивыми.
И вдруг Арно вошел в каюту Пьера и доложил спокойно и обстоятельно:
- Господин капитан, мы прошли устье Роны. Я только что закончил вычисления.
- Господи! Значит, до Марселя осталось всего ничего! Арно, ты просто молодчина. Надо сообщить остальным эту радостную весть. Поспешим! Ты понимаешь, что осталось всего каких-то сорок миль! Жаль, что до вечера мы не сможем дойти.
- Да, месье. Ветер неблагоприятный и придётся всю ночь менять галсы.
- Проклятье! Как назло с этим ветром! Так хорошо было, когда из Африки нас подгонял попутный ветер! Ладно, Арно, будем ждать.
Перед рассветом Пьер, стоящий на мостике, увидел наконец в трубу далёкие огни Марселя. Они редкими цепочками взбирались по холмам и пропадали вдали.
Солнце прорвалось сквозь облака и город предстал во всей своей красоте, раскинувшийся в бухте и расползшийся по возвышенностям, окружавших эту бухту.
Пьер приказал подать сигнал трубой. Эли с восторгом исполнил это и все высыпали на палубу, поёживаясь от свежести раннего утра.
- Друзья, мы дома! - заорал Пьер с радостной улыбкой на лице. - Выкатывай бочку вина! Всем праздничный завтрак! Повар, шевелись, каналья! Перед нами Марсель!
Невообразимый гвалт, крики, шум накрыли палубу корабля. Лишь Диона стояла у фальшборта и, впиваясь глазами в очертания города, напряженно думала или представляла себе скорую встречу с родными Тибо.
- Марита-Диона! Мы дома! Ты понимаешь это? - это Тибо орал во весь голос, обнимал девушку, целовал её, а она стояла, вяло отбиваясь, с бледным лицом и испуганными глазами. - Ты что?! Перестань переживать! На тебе лица нет. Разве можно представать перед моей мамой с таким лицом, Диона? Сейчас же перестань и приведи себя в порядок!
- Тебе хорошо так говорить, Тибо. А как я должна себя чувствовать? Я - сирота и одинокая девушка, соблазнившая и окрутившая тебя? Ты подумал об этом?
- Подумал и давно, моя Диона! И скажу, что ты просто болтушка и трусиха. Никакая ты не сирота, никого ты не окручивала, а, если и так, то все этому рады и, помяни мои слова, все наши просто влюбятся в тебя с первого взгляда, особенно Жюли. Ты с нею тут же подружишься.
Диона тяжело вздохнула, лицо её повеселело, улыбнулась и с благодарностью в голосе, сказала:
- Ты постоянно меня подбадриваешь и утешаешь, Тибо. Как мне хочется, чтобы всё побыстрее закончилось и стадо на свои места.
- Так оно и будет, моя Диона! Обедать будем уже дома и ты поймёшь, как хорошо всё обернётся.
К полудню корабль действительно слал у причала. Чиновники быстро просмотрели бумаги и груз, а Пьер, не успев ещё сойти на землю закричал в рупор:
- Эй, извозчик! Сюда, быстро! - И когда тот подкатил свою колымагу, Пьер бросил ему золотой и крикнул: - Скачи ко мне домой, знаешь где это, и предупреди хозяйку, что "Удача" счастливо закончила своё плавание и, что мы умираем с голода. Ты понял, обормот?
- Понял, господин! Всё будет сделано в лучшем виде! Спасибо, господин! Я мигом Пьер, Тибо и Диона проводили скачущую лошадь глазами. Матросы уже выносили личные вещи пассажиров, извозчики подлетали и услужливо вопрошали глазами.
- Арно, ты останешься на судне и займешься делами. А нам требуется побыстрее отправиться домой. Завтра я приду и мы продолжим дела.
Не прошло и часа, как небольшой караван повозок уже грохотал по булыжной мостовой, возбуждая любопытство горожан и собак.
Пьера часто приветствовали знакомые и клиенты. Тот торопливо отвечал, махал счастливо руками и торопил возницу. А Тибо рассказывал Дионе о городе, показывал достопримечательности, мимо которых проезжали, не замечая, как она озабочена и взволнована.
И вот родной дом. На крыльце стоит Ивонна в праздничном наряде, но с бледным лицом в нетерпеливом ожидании.
- Мама, я вернулся! - не выдержал Тибо, соскочил с повозки и бросился в объятия матери. Он целовал любимое лицо и не замечал, как слёзы радости оросили и его.
Пьер топтался рядом, ожидая своей очереди. Вид у него был не очень счастливый. Он вспомнил, что вернулся без старшего сына и сейчас предстоят тяжелые и неприятные объяснения с Ивонной.
Она оторвалась от сына, оглядела всех, перевела встревоженные глаза на мужа.
- Я не вижу Эжена! Где ох?
- Успокойся, моя дорогая! - поспешил Пьер, а Тибо в восторге закричал:
- Да он просто не приехал, ма! Он остался на год или два на острове и ты его обязательно увидишь. С ним всё в порядке, ма!
- Как же так, Пьер? Объясни.
- Да тебе всё Тибо уже объяснил, моя дорогая. Он не смог бросить несчастных людей одних и решил остаться с ними на год, как и сказал Тибо. Он очень хорошо себя чувствует, передает тебе самые горячие приветы и поцелуи, что я и хочу сей час сделать. - И с этими словами он обнял жену, поцеловал в увлажнившиеся глаза.
- Пап, погоди! - это голос Тибо вывел супругов из оцепенения и объятий. - Дай я познакомлю маму с Дионой!
Ивонна посмотрела на Тибо. Он покраснел до корней волос, как это часто бывало и с матерью. Она же с интересом уставилась на девушку, которая не знала куда спрятать глаза, почти всё поняла и спросила:
- Тибо, это твоя девушка? Быстрее знакомь нас, сынок!
- Ма, Эжен просил, чтобы ты была мила с нею, - почему-то ответил Тибо именно так, не находя пока достойных слов. - В общем - это Диона, ма. А полностью она носит имя Марита-Диона де ла Сарате. Диона, а это моя мама. Правда она хорошая?
- Не смущай девочку, Тибо, - ответила Ивонна. - Лучше дай я ее получше разгляжу и поцелую. Ну здравствуй, Марита. Да не смущайся ты так! Я не кусаюсь! Иди ко мне, я тебя обниму, ты так прелестна, что грех не сделать этого.
Ивонна притянула трепещущее тельце Дионы к себе, отыскала щёку и нежно поцеловала её, потом в голову, лоб и опять в щёку.
Красная от смущения, Диона не могла проронить ни слова. Но на душе стало уж так легко и приятно, что она вскинула пушистые ресницы и робко глянула в синие глаза Ивонны.
- Какие у вас синие глаза, мадам!
- Что она сказала, Тибо? Я ведь не знаю испанского.
- Она в восторге от твоих глаз, мама! Это она и сказала.
- О! Как это напомнило мне молодость и твоего отца, Тибо. Скажи ей, что Пьер тоже тут же утонул в моих глазах, как только заглянул в них, - и она весело засмеялась, отдаваясь во власть Пьера, который опять обхватил её своими руками.
- Диона, ты поняла, что сказала ма? - спросил Тибо. Та согласно закивала и залилась опять краской смущения.
- Скоро явятся сестры, Тибо, - продолжала говорить Ивонна. - Вот будет радости и веселья. Дом перевернётся от шума, верно?
- Просто рухнет, мама! А тебе понравилась Диона? - бесцеремонно спросил сын.
- Она просто прелесть, Тибо! Где ты её нашел, ну-ка, выкладывай!
- Да это не я, а она меня нашла, - по-мальчишечьи ответил юноша. - Ей гадалка нашептала про меня, и, когда она увидела твоего сына, она тут же решила, что пророчество сбывается. Правда, интересно, а? Но она ещё плохо говорит, но понимает французский уже хорошо. Так она нравится тебе?
- Да я уже говорила тебе, что она восхитительна и мне очень нравится. Мы будем друзьями, верно, Диона? - обратилась она к девушке. - Кстати, как тебя лучше называть, Марита или Диона?
- Как хотел мадам, - смущаясь, ответила Диона и все засмеялись от восторга и радости.
- Вот ты и заговорила, моя радость! Пьер, что ты молчишь? Ты с нею уже подружился? Признавайся немедленно, старый развратник!
- Ивонна, перестань смущать девчонку! Конечно, я давно в неё влюблён и ты об этом только что догадалась. Мы их скоро бракосочетаем, но я ждал твоего согласия, родная. Лучше сделать это в семейном кругу.
- Так они ещё не венчаны? Вот здорово! Мы действительно скоро это поправим. Марита, ты согласна? - обернулась она к девушке.
У Дионы что-то сдавило в горле и она лишь молча кивнула головой, побледнела и одинокая слеза появилась на её глазах.
- Ты что так, девочка? - участливо спросила Ивонна. - Я обидела тебя?
Диона энергично замотала головой, лицо искривилось в уморительную гримасу, и она разрыдалась, бросившись в объятия Ивонны. Немного успокоившись, она прошептала на ухо:
- Я счастье, мадам! Я рад, я, я... - и уткнулась в шею Ивонны, всхлипывая. Ивонна вопросительно глянула на сына. Тибо ответил:
- Мама, она ведь круглая сирота и никогда не знала ласки. Вот и расстроилась от радости. Это скоро пройдёт.
Ивонна ласково гладила шелковистые коричневые волосы девушки, успокаивала, нашептывая слова ободрения, а потом молвила, уже обращаясь ко всем:
- Мы простим Диону, верно? Она милая девочка. Но все так проголодались, что грех дольше оставлять всю компанию без обеда. Прошу, дорогие мои, за стол. Он вас ждёт уже.
Жак умильно глянул на Тибо, тот засмеялся счастливым смехом, оторвал Диону от матери, вытер слезы. Сказал примирительно:
- Ты согласна, что у меня мама самая лучшая на свете?
Она согласно энергично закивала, сглатывая последние позывы рыданий. Шумная компания проследовала в столовую. И в это время в неё влетела молодая красивая женщина. Ее голос заставил всех обернуться.
- Жюли! - Это голос Тибо вырвался из его восторженной глотки.
Он бросился к сестре и они обнялись, закружились на месте, распространяя по столовой аромат хороших духов.
Опять задержка, опять объятия, поцелуи, знакомства, а потом Жюли воскликнула:
- Тибо, да ты просто эгоист! Всё лучшее себе! Всех обскакал! Такую девушку зацапал! Вот так братец, вот так мальчик! А ещё говорили, что он такой серьёзный!
- Жюли, успокойся, дорогая, - голос Ивонны звучал мягко, умиротворённо. - Ты смущаешь девочку. Лучше обними её.
- Да я просто задушу её в своих объятиях, мама! Экая прелестница! Ну, Тибо!
И Жюли бесцеремонно схватила Диону и покрыла её лицо горячими поцелуями, отстранила от себя, посмотрела в глаза.
- Знаешь, Диона, я, думается, не буду с тобой появляться в одном обществе. Девушка вопросительно глянула на женщину и та пояснила со смехом:
- Просто в таком случае никто не будет обращать на меня никакого внимания. Рядом с тобой, я простушка да ещё в возрасте. Нет, Тибо, прошу тебя, води её сам, а то я растеряю всех своих поклонников.
Диона хоть и не всё понимала, но главное уяснила и зарделась ярким румянцем. Наконец общество успокоилось и расселось за столом. Пьер заметил:
- Жаль, что Мари запаздывает, будем ждать?
- Не будем, па! - завопил Тибо обиженно. - С чего это я должен мучиться голодом, если моя сестрица никак не соберётся с визитом. Приступаем, па!
Обед проходил весело, шумно, с воспоминаниями весёлых эпизодов их странствий, пока не прервался появлением Мари с мужем.
Опять повторилось то, что уже всем надоело, но приходилось терпеть и ждать. Мари критически оглядела Диону, посмотрела на Тибо и показала большой палец. Грохот смеха был ответом на этот жест.
- Жаль, что Эжена нет с нами, - заметила Мари и тем несколько охладила пыл компании.
Незаметно наступил вечер. Слуги зажгли свечи и запах хорошего воска распространился по дому.
Ивонна всё же заметила с уставшими нотками в голосе:
- Всё, дорогие мои. Пора и отдохнуть. У всех нас был трудный и хлопотный день. И он не последний у нас, надеюсь. Прошу всем отправляться спать. Жак, ты останешься у нас?
После некоторого раздумья, тот ответил:
- Мадам, не стоит беспокоиться обо мне. Я ухожу к своим. Надо ж и мне навестить свою родню. Спокойной ночи всем, - закончил Жак и в голосе его звучала тоска или что-то в этом роде.
Диона вошла в комнату, приготовленную для них, осмотрелась и бросилась к юноше на шею. Жаркие губы шептали:
- Тибо, милый! Как я счастлива! Как хорошо у вас тут! Я не нахожу слов для выражения моего чувства. Твои родные изумительны! Даже не верится, что можно жить в такой семье!
Она покрывала лицо и шею Тибо страстными поцелуями, прижималась к нему трепещущим телом, разжигала бурное желание юноши. Он чувствовал, что она горит от нетерпения, сам едва сдерживал себя, но порыв захватил его юное тело и они отдались во власть своих бурных желаний.
Глава 27
Несколько дней пролетели как одно мгновение. И когда начались будни, Тибо с Дионой удивились своему спокойствию и умиротворённости.
Однажды, спускаясь на завтрак, Диона спросила, рискуя попасться на глаза прислуги, так как не могла отказать себе в изъявлении нежных чувств:
- Тибо, неужели уже прошло несколько дней? Как странно, что я этого не заметила. Мой дорогой, я всё время возвращаюсь мыслями к тому последнему бою с пиратами.
- И что тебя так волнует, моя радость? - спросил Тибо, оглядываясь по сторонам
- Поклянись, что больше никогда не будешь принимать участие ни в чём подобном. Это так ужасно и страшно! У меня кровь стынет от одних воспоминаний! Прошу тебя, милый, обещай больше не воевать.
- Ты задала мне трудную задачу. Не всегда от самого зависит это. Но не думай, что мне самому доставляет эта война удовольствие. Ничуть не бывало!
- Нет, ты не увиливай от ответа, Тибо! Клянись немедленно, пока нас никто не видит. Умоляю!
- Хорошо, я могу поклясться, но вряд ли эта клятва будет так прочна, Диона.
- Пусть так, но обещай мне, что всегда будешь избегать этого ужаса, иначе мне постоянно будет казаться, что ты в опасности.
- Успокойся, Диона! Я с удовольствием клянусь тебе в этом. Ты довольна? Вместо ответа она впилась губами в его губы и лишь появление служанки смутило их и они поспешили к столу.
- Что-то вы не в своей тарелке? - спросила Ивонна, с любопытством спросила хозяйка. Что такое у вас случилось?
- Ничего особенного, ма. Просто Диона настаивала на моей клятве больше не ввязываться ни в какие войны, стычки и тому подобные приключения. И я исполнил её просьбу, вот и всё.
- А потом они целовались! - вставила служанка, лукаво улыбнувшись молодым.
- Не вмешивайся! - завопил Тибо, слегка краснея.
- Жанна, это же хорошо! - заметила Ивонна с весёлым видом. - Значит, молодые не поссорились, а это уже хороший знак. И больше не смущай их, не подглядывай.
- Госпожа, мне просто стало немного завидно, простите.
- Во всяком случае, Тибо, я полностью на стороне Дионы. Хватит с меня переживаний за вас! Вот и Эжен ещё задал мне жару своей выходкой! К чему всё это баловство со смертью? Пора и успокоиться. Пьер, ты меня слышишь?
- Конечно, дорогая, но как же быть с Эженом? За ним же надо отправляться на остров. Ты разве забыла об этом?
- Можно отправить и другого на корабле. Разве никто не справится с этим?
- Как можно доверять судьбу родного сына кому-то другому, мать? Я тебя не понимаю. Уж прости, но...
- Да хватит об этом! - заволновался Тибо. - Ещё рано обсуждать подобное. Год впереди, а вы уже спорите.
- Правильно, сынок, - заметила Ивонна и кокетливым движением поправила прядь волос, выбившуюся из причёски. - Диона, как ты себя чувствуешь, дорогая?
- Хорошо, мадам. Тороплюсь освоить французский.
- И как видишь, ма, вполне успешно. За неделю уже может говорить. Скоро созреет для выхода в общество, - улыбнулся Тибо.
- Ну это ты с Жюли будешь договариваться, сынок.
Несколько дней спустя, после лёгкого ужина, Ивонна пригласила всех своих в кабинет, сказав:
- Мои дорогие, пора заняться и делами. Мне хотелось бы отчитаться за время вашего отсутствия. Пьер, прошу в кабинет. Тибо, проводи Диону, а то я вижу, что у нее вроде бы нет охоты заниматься делами.
- О, нет, мадам! - запротестовала девушка. - Наоборот, но удобно ли мне присутствовать при этом?
- Не удобно, милочка, а необходимо. Ты член нашей семьи и должна знать и вникать в наши семейные дела. Привыкай к нашим обычаям и порядкам, дорогая, - заулыбалась Ивонна, чтобы смягчить резкость тона.
- Благодарю, мадам. Я с удовольствием.
В кабинете, при свечах, Ивонна уверенными движениями раскладывала вороха бумаг. Остальные уселись в кресла и молча наблюдали. Наконец Ивонна подняла на Пьера глаза, помолчала малость:
- Дорогой супруг, - начала она странно официальным тоном, - Должна сказать, что ваши дела идут весьма успешно. За те полгода, что вы отсутствовали, прибыль составила тринадцать процентов в месяц.
- Постой, постой, Ивонна! - Пьер приподнялся с кресла. - Как могло такое произойти? Ведь обычно этот процент не превышал, самое большее, пяти. Да и то в редких случаях. Поясни, если не трудно.
- Совсем не трудно, месье Бланш. Просто должна заявить, что ваши методы ведения дел слишком мягки и не дают возможности получения нормальной прибыли на вложенный капитал. Так дела не делаются, милый. Я уже тебе не раз доказывала, что следует менять подход к этому. И Эжен уверял тебя в этом, но он сам не смог следовать своим же советам, а я смогла, дорогой.
- Но моя репутация, Ивонна? Как я буду смотреть людям в глаза?
- Репутация у тебя, милый, неважная. Тебя почти никто не принимает всерьёз. И ты сам в этом виноват, - перешла она на домашний тон.
- Ма, а ты можешь поскорее перейти к делу, - с нетерпением молвил Тибо.
- Сынок, в делах финансов нельзя торопиться. Это слишком серьёзное дело.
Пьер сидел насупившись, готовый выслушать очередную тираду о своей мягкотелости. Каждый раз повторялось одно и то же, но сейчас, судя по всему, Ивонна настроена исключительно решительно. Он молчал, сопел, потел, старался не вспылить.
- Итак, - продолжала уже спокойнее Ивонна. - За все годы твоей, Пьер, финансовой деятельности, ты заработал меньше половины процента от вложенного в дела. Следовательно, наши средства помаленьку исчезают. А так продолжаться долго не может, если мы хотим и дальше находиться наверху торгово-финансовой деятельности, милый. Поэтому я так решительно настроена и готова бороться до конца.
- И что ты надумала, дорогая? - спросил Пьер упавшим голосом.
- Я не надумала, а уже приняла многие решения. И с ними все согласились, кто был нашими клиентами. И даже теперь мы самые добренькие из всех дельцов города, милый. Но теперь хоть у нас есть возможность заняться накоплением. - Она обвела глазами своих домашних, увидела на лицах недоумение, вопрос и растерянность
- Мама, продолжай, - тихо попросил Тибо. - Что нас ждёт теперь?
- Если мы не изменим наши методы, то постепенно обнищаем. Никаких средств не хватит, чтобы покрывать постоянный убыток в делах.
Пьер недовольно что-то пробурчал, но в основном продолжал молча слушать, понимая, что Ивонна права. А она продолжала тем же решительным тоном:
- У нас сейчас появились дополнительные большие средства. И их-то надо использовать полностью и с большой пользой для дела, Пьер. Надо спросить у молодых, согласны ли они войти к нам в долю со своими средствами. Что скажете, Тибо, Диона? У тебя то же есть приличные деньги.
- Мадам, я полностью согласна с вашими доводами, они так убедительны, - ответила Диона. - Прошу использовать мои деньги по вашему усмотрению, мадам. Я в восторге от вашей деятельности, мадам!
Ивонна засмеялась, вслушиваясь в исковерканную самым уморительным образом речь девушки. Потом ответила мягко:
- Спасибо, дочка! Ты очень добра, но обещаю, что ты не проиграешь. Ежемесячно будешь получать три процента со своего капитала. В этом я ручаюсь. И этого хватит на все твои расходы, милая.
- Мама, ты так говоришь, словно Диона обязана тратить свои деньги! - с возмущением воскликнул Тибо. - А для чего же я?
- Сынок, это я для того сказала, чтобы она знала на что мажет расчитывать. И не обижайся, пожалуйста. Скажи лучше, что решаешь сам со своими капиталами? Они у тебя намного превосходят её деньги, - и она кивнула в сторону Дионы.
Тибо посмотрел на Диону, на мать с отцом, потом подумал и выдавил:
- Откровенно говоря мне бы самому хотелось иметь свое дело. Но сейчас мне это будет не под силу, ма. Потому прошу распоряжаться ими, как считаешь нужным.
- Хорошо, сынок. Уверена, что мы общими усилиями направим наши дела. Вот только отца надо убедить в необходимости изменить нашу работу. А это и весьма трудное занятие. Как ты на это смотришь, Пьер, месье? - и Ивонна весело усмехнулась, обведя глазами семью.
- Послушай, Ивонна, - начал Пьер загробным тоном. - Выходит, что я зря все это время занимался делами, дорогая?
- Вовсе нет, милый! Главное, что ты не уменьшил наш капитал. Это уже хорошо! Но капитал для того и существует, чтобы его умножать! Разве не так, сынок?
- Папа, ма говорит сущую правду, - ответил Тибо, обращаясь к отцу. - Так принято во всём мире. Разве государство может богатеть, расходуя больше, чем получает? Так и у купца должно быть. И надо сказать спасибо, что мама так заботиться обо всём этом. - Тибо встал, подошел к матери и с чувством поцеловал её в щёку.
- Так что мне прикажешь делать, дорогая? - мрачно спросил Пьер.
- Работать, милый, работать! Но уже по-новому. Ты ещё успеешь убедиться. моей правоте. Разберёшься в бумагах, походишь по нашим мастерским, судам, в банк и тебе станет всё понятно и ясно. Тибо, и тебе не мешает заняться изучением наших дел, в которых и твои средства вложатся. Диона, помоги мне в этом.
Диона улыбнулась, глаза засияли радостью. Сказала взволнованно:
- Мадам, я с радостью буду заниматься всеми такими делами, если у меня получится и вы допустите меня к ним! Правда, Тибо? Мы вместе будем постигать премудрости получения доходов. Меня это сильно заинтересовало, мадам!
- Что за семейка! - воскликнула Ивонна с искоркой удовольствия в глазах. - У наших мужчин одни прожекты неосуществимые, а женщины должны это исправлять? Ну и дожили мы! Пьер, ты понимаешь, что я хочу сказать? Чего сидишь, как пьяный?
- Ты меня сильно обидела, Ивонна. Не ожидал я такого.
- Нет, милый! Ты сам себя обижал все эти годы. Лучше подумай обо всём, что я тебе тут наговорила и делай выводы. Только без обид, а вдумчиво, реально оценивай мои слова и свои дела. И успокойся, милый! Стоит ли из-за этого так мрачнеть. С нами наши дети, жизнь так прекрасна и не стоит её усложнять. Улыбнись, мой медвежонок! И не подумать ли нам о свадьбе нашего Тибо с этой милой девочкой, а то скоро будет кое-что заметно.
Она глянула лукаво на Диону, та покрылась краской, Тибо опустил глаза, а Пьер крякнул в усы, поднялся с кресла, сказав:
- Хоть ты, Ивонна, и задала мне трудный урок, но свадьба не должна больше откладываться. Тибо, Диона. На следующей неделе готовьтесь. Ничего пышного не обещаю - я этого не люблю. Скромно, в своём кругу. Возможно поедем в усадьбы и в тишине совершим ваше таинство, дети.
- Только не в усадьбе, Пьер! - воскликнула Ивонна. - Тащиться туда осенью? Нет, не проси, дорогой! А вот о скромности ты хорошо сказал. Эжен вдали и мне не хотелось бы в его отсутствие устраивать что-то грандиозное. Диона, ты не возражаешь, милая?
- Как можно, мадам?! Конечно, нет. А ты, Тибо?
- А я вообще терпеть не могу шумных сборищ! Самое лучшее то, что предложил па, Диона. И пусть ты вместе с Жюли займетесь туалетами. Наша Жюли в этом большая искусница, правда, мама?
- Верно, сынок. Пусть так и будет. Жаль, что родственников Дионы не будет. -Она вздохнула, а Диона помрачнела, но не надолго и снова разрумянилась с блеском в глазах, уставилась в голубые глаза Ивонны.
- Мадам, можно я буду вас называть мамой? - густо покраснев, спросила девушка - Милая, конечно! Я понимаю, как ты чувствовала себя все эти годы без ласки и семейного внимания. Я так рада твоему решению, Диона! Спасибо, дочка, - и Ивонна подошла к девушке, и они обнялись, всхлипывая от радости, шмыгали носами, а мужчины понимающе переглянулись.
- По этому поводу не мешает побаловать себя и кофейком, - молвил Пьер и заглянул в синие глаза жены. Свет свечей искрился в них, они улыбались счастливо, обещающе. - Распорядись, дорогая, пусть нам подадут сюда кофе с пирожными. От всех этих разговоров у меня разыгрался аппетит. Как ты, Тибо?
- Поддержу с удовольствием, па. И хорошо бы вспомнить Эжена. Как он там, на острове? Мне так жаль, что он остался там. И что его на это толкнуло?
Диона строго глянула ему в глаза, показывая, что этой темы лучше не касаться.
Через неделю молодая супружеская пара праздновала своё бракосочетание.