Волошин Юрий Дмитриевич : другие произведения.

Зеленый призрак Эльдорадо. Книга 4-я. Главы 1-8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Четвертая книга из цикла "Шакалы". Пьер с сыновьями отправляется в Новый Свет на поиски золота.

Волошин Ю.Д.

ЗЕЛЕНЫЙ ПРИЗРАК ЭЛЬДОРАДО

Приключенческий роман. Книга четвёртая из цикла "Шакалы"

Глава 1

  Ранняя весна уже тронула набухшие почки на деревьях и кустарниках. В воздухе носились стрижи и ласточки, по кустам возились деловитые воробьи, а в полях и холмах неудержимо звенели трели жаворонков.
  Природа торопилась жить, размножаться, ликуя и радостно вопя, радуюсь теплу и солнцу.
  Старый дом Бланш в это предвечернее время был погружен в тишину и покой. Ужин только что упрятан в желудках. Посуда помыта и уложена. Слуги вяло двигались по дому, устав за день, а хозяева устроились в библиотеке Пьера, расположившись у тлеющего камина - дань зиме.
  Их было трое. Сам Пьер, стареющий плотный мужчина с седеющими светлыми волосами и аккуратной бородкой по моде. Его серые глаза смотрели на мир с доброжелательно и мягко. Тонкие губы сжаты, как у человека, готового к любым неожиданностям. В фигуре ещё чувствовалась сила и энергия. Он подходил к шестидесяти годам, но свой юбилей ещё не праздновал. Года два ещё оставалось в запасе, а ему так не хотелось признавать себя старым.
  Его жена Ивонна сидела прямо и напряженно в кресле с высокой спинкой, следя за своими родными своими, не потерявшими ясности и свежести глазами ярко-синего цвета. В остальном это была полнеющая женщина приятной наружности и с лицом довольной жизнью матерью и женой. Светлые волосы уложены гладко и придавали лицу некоторую строгость, хотя глаза выдавали лёгкий характер. Еще полные губы не утратили привлекательности, а ведь ей уже за пятьдесят.
  Эжен - молодой, под тридцать лет человек - их старший сын. Выше своего отца на пару дюймов, одет модно, богато и со вкусом. Ухоженная бородка и усы темного цвета придавали его лицу бравый, даже несколько задиристый вид. Карие глаза смотрели открыто, вызывающе, а прямые брови придавали им мужественность и смелость. Он был широкоплеч, силён, что видно было даже сквозь его богатое одеяние. Короткие волосы слегка кучерявились. Он был похож больше на мать, которая поглядывала на него с беспокойством, как бы ожидая чего-то неприятного. Зато фигура явно говорила об отцовском наследии.
  На столе стоял кувшин с вином и простые кружки, которые однако никто не брал в руки.
  В открытые окна влетали звуки вечернего города с его тарахтением телег и колымаг, пением птиц и криками детворы из соседних домов. Прохладный ветерок охлаждал тёплый воздух комнаты и Эжен довольными глазами поглядывал на эти окна, видимо, думая о другом.
  Наконец он не выдержал затянувшегося молчания. Встрепенулся, вздёрнул голову, молвил, как бы безразлично:
  - Матушка, думаю, что мы собрались и так долго молчим не для отдыха. Я бы хотел уйти.
  Ивонна вздохнула, подтверждая правильность замечания сына. Ответила, не поднимая глаз от ковра, изучая давно знакомый его узор:
  - Придётся, сын, подождать. Мы с отцом хотели бы немного поговорить с тобой. Это недолго и я прошу тебя потерпеть.
  - Сдаётся мне, что это разговор финансовый?
  - К сожалению, Эжен, мы вынуждены приступить к этому, - подал свой голос Пьер, беспокойно ёрзая в кресле.
  - Сынок, пришло время пересмотреть твою деятельность, - несколько суровее чем хотелось, молвила Ивонна. - За эти годы, что ты руководишь банком, дела его идут весьма и весьма посредственно. Ты должен это понимать и понимать наше с отцом беспокойство.
  Эжен вздохнул, показывая этим, что ему очень неприятен этот разговор, но он вынужден согласиться с требованиями родителей и готов нести свой крест.
  - Я понимаю, что слышать что-либо неприятное трудно, - как бы нехотя молвил Пьер, пытливо всматриваясь в глаза Эжена, - однако это стало необходимым.
  - Что ж, па, я готов выслушать, хотя заранее знаю, что вы оба скажете.
  - Тем более, надо договориться и решить все наболевшие за годы вопросы.
  - Сынок, ты должен понять беспокойство отца. Это не только твоё дело, но и наше общее. Трудно достичь уважения и стабильности в делах, не развалить и потерять это уважение весьма легко. И для этого не требуется много времени.
  - И что ты, ма, предлагаешь мне? Если можно, то покороче.
  - Эжен, сын наш, так дальше продолжаться не может, - продолжала Ивонна, зная, что отец весьма нерешителен в таких делах. - Твои дела приносят одни убытки. По пальцам одной руки можно пересчитать безубыточные операции за все эти годы, что существует наш банк. Ты согласен со мной?
  - Сожалею, но ты права, ма. Так уж получается, что прибыли я не приношу.
  - Это уже хорошо, Эжен. И ты должен понимать, что лишь наши с отцом усилия позволяют ещё держаться на определённом минимальном уровне. Но это слишком опасно и рискованно.
  - И что ж нам предстоит делать? - Эжен беспокойно поёрзал. Ему явно не по душе был этот разговор.
  - Мы с матерью решили, что ты должен или изменить своё отношение к делу, или выйти из него со своей долей капитала. Так продолжаться более не может.
  Ивонна с некоторым изумлением глянула на мужа, промолчала, ожидая продолжения, но тот молчал, давая возможность переварить его заявление.
  Эжен напряженно думал и это отражалось на его лбу. В голове не появлялось ни одной дельной мысли. Потому Ивонна сказала:
  - Сын, ты должен уяснить, что почти все твои дела в банке носили характер авантюризма, риска, и мало были похожи на обдуманные. Не лучше ли оставить банк на отца, а самому заняться чем-то другим?
  - Возможно, ма, ты и права. Но это требует времени на обдумывание.
  - Время у тебя более чем достаточно. Семьёй ты так и не обзавёлся, так что думай, но не затягивай решение.
  - Согласен с вами, - ответил Эжен и на лице его мелькнула тень удовольствия. Мать заметила это, нахмурилась.
  - Эжен, мне не очень нравится твоя жизнь. Ни дома своего, ни семьи! Что ты думаешь о своей жизни? Твои сестры уже подарили нам внуков и живут счастливой жизнью, а ты всё никак не найдёшь себе подходящую партию.
  - Что я могу сделать, коль ничего подходящего не могу найти! Где мне найти жену, похожую на тебя, ма? А другой мне не к чему. Одни мороки. Лучше подождать, чем потом всю жизнь мучить себя несносной жизнью вместе.
  - Ты нас огорчаешь, Эжен. Мы так надеялись на тебя!
  - Но я ж ещё не старик, ма! Мне ещё тридцати нет и всё у меня впереди! К чему так беспокоиться? Я доволен жизнью, если не считать мелочей, но кто живёт без них? К тому же я постоянно думаю о путешествиях, а это трудно имея семью и все, связанные с нею трудности.
  - Ты уж достаточно попутешествовал, сынок, - заметила Ивонна, в глазах мелькнуло беспокойство, а Пьер заметил:
  - А ты, сын, уяснил цель своих путешествий? Или просто душа рвётся из дома?
  - Я же не сейчас отправляюсь, па. Возможно и вовсе никуда не поеду. Это лишь думы и мечты. Пока ничего конкретного не имеется в голове.
  - Ты недостаточно серьёзен, Эжен. Это мне не нравится и беспокоит.
  - Стало быть так угодно Богу, па, - с улыбкой ответил молодой человек, но в груди чувствовал нарастание раздражения, которое он пытался укрыть за шутливым тоном разговора.
  - Это не ответ, Эжен! - вскричала Ивонна, явно не справляясь с эмоциями.
  - Мамочка, но что же мне ответить? Я сам ничего ещё не знаю, но изменить что-то в жизни меня сильно тянет. Это и отвлекает меня от серьёзных дел, особенно в банке. Но тут вы правы и я согласен с вами, мои милые родители. Я не гожусь на роль банкира и мне там не место. Так что решайте, а я со всем буду согласен. Обещаю. Мне и самому стало ясно, что это не моя сфера деятельности.
  - Ты меня огорчаешь, Эжен, - с сожалением в голосе произнесла Ивонна. - Я надеялась на большее. Однако, видно, не судьба.
  - Мамуля! - воскликнул Эжен, вскакивая на ноги. - Не стоит огорчаться! Уж, видно я так устроен, что мне вечно суждено маяться и метаться. С возрастом, возможно, я и изменюсь, но пока я ничего с собой не могу поделать.
  - Погоди, сын, - остановил молодого человека Пьер. - Успокойся и помолчи.
  - Я тебя слушаю, па. Говори.
  - Я так понял, что ты не возражаешь против устранения тебя от дел банка?
  - Ты всё правильно понял, па. Толку с меня не много, если он вообще есть.
  - А что ты будешь делать со своей долей пая? Это очень важно.
  - Погоди, дай подумать, па, - ответил Эжен и ненадолго задумался. Потом махнул рукой, как бы отсекая прошлое. - Па, я всё равно хорошо не смогу распорядиться своей долей, а у тебя это будет, как за каменной стеной. Пусть будет, как есть. Я не стану вмешиваться. Средств у меня ещё достаточно, а ты с ма занимайтесь всеми делами.
  Воцарилось молчание. Семья как бы переваривала услышанное, впитывая всеми порами тела. Но в основном мозгами. Наконец Ивонна тихо сказала:
  - Сын, но ты не считаешь, что мы присвоим твою долю?
  - Бог с тобой, ма! О чём ты говоришь? Конечно нет, Я даже могу отказаться от доли прибыли с моего пая. Бог с ним. Это как компенсация за ваши труды и волнения. Во всяком случае я могу всегда надеяться на вашу помощь, коль она мне понадобится, верно ведь?
  - Об этом не сомневайся, сын, - важно ответил Пьер, оглаживая свои усы.
  - Тогда не о чем и говорить, мои дорогие родители. А теперь, если не возражаете, я отправлюсь по своим делам.
  - Мы бы очень хотели возразить, Эжен, - ответила Ивонна, - но вряд ли ты послушаешь нас. Потому можешь отправляться на свои приключения. Однако не забывай, что нам с отцом очень хотелось бы иметь твоих внуков. Тебе уже давно пора жениться, а не бегать за юбками и совращать чужих жен.
  - О ма, но это так увлекательно! А женитьба от меня не уйдёт, я уже говорил вам. Я не так стар для такого решительного шага. Дайте хоть перейти моё тридцатилетие.
  - Ладно уж, шалопай! - шутливо отругала сына мать. - Иди по своим делам и не очень-то увлекайся и рискуй. Я всегда волнуюсь, поджидая тебя.
  - Потому я вам всегда говорил, что мне нужно жить своим домом, ма. Так было бы спокойнее и для вас, и для меня.
  - Вот женишься, тогда и обзаводись своим домом, сын, - наставительно отрезала Ивонна,
  Эжен, озорно улыбаясь, махнул рукой на прощание и быстро удалился из библиотеки, прикрыв за собой дверь.
  Супруги некоторое время молчали, каждый погруженный в свои мысли. Наконец Пьер прервал молчание:
  - Всё же у нас очень неплохой сын, Ивонна.
  - Согласна, но его ветреность меня всё же беспокоит. Он всё ещё мальчишка в душе и поступках.
  - Вряд ли это может служить отрицательным качеством, моя дорогая. И всё же у него есть чувство здравого смысла. Это у него не отнять.
  - И с этим согласна, Пьер. При всём его образе жизни, он весьма осторожно распоряжается своими капиталами. Это меня радует. Он не похож на многих его сверстников, которые проматывают состояния родителей, пуская их по ветру.
  - Это уже наша с тобой закваска, милая! - воскликнул Пьер и озорно глянул в синие глаза супруги. - Стало быть, беспокоиться о нём у нас нет основания.
  - На этот счёт я с тобой согласна, но есть и более серьёзные темы для этого. Он так неосмотрителен в отношениях с людьми. Эти постоянные ссоры и дуэли. Они до добра не доведут. Я так боюсь за него.
  - Тут ты права, милая. Но я уверен в нём. Сколько раз он уже дрался и лишь однажды получил небольшую рану. Он очень сильный фехтовальщик и всегда поддерживает свою форму на должном уровне.
  - Вот и младший такой же растёт. Вечно со шпагой и пистолетом. И вообще мне не очень нравится его поведение. Он слишком серьезен, и эти дурацкие бега выводят меня из себя, Пьер. Ты бы поговорил с ним. И его дружба с Жаком. Ну что он нашел в этом оборванце? Поговори, а?
  Пьер помолчал, и задумчивости поглаживая бородку, взглянул на Ивонну.
  - Что можно с этим сделать, моя дорогая? Тибо себе на уме и что у него в голове твориться нам неведомо. Но уверен в одном: он не позволит себе бесчестный или позорящий нас поступок. И ещё мне кажется, что он задумал что-то серьёзное и значительное для себя, но что это? Судя по всему, он старается в свои замыслы не посвящать нас. Он слишком самостоятелен и это тоже меня весьма путает, Ивонна. Но говорить с ним я бы воздержался.
  - Вот выкинет что-нибудь, тогда поздно будет разговаривать, Пьер.
  - Пусть это решает сам Тибо, Ивонна и наш Господь. У него в руках наши судьбы и наши деяния.
  - Не нравится мне всё это, Пьер, а ты так спокоен.
  А в это время на сеновале в конюшне тихо разговаривали двое. Долговязый и нескладный парень лет семнадцати с тёмными глазами и волосами и с пробивающимися усами и плотный жилистый мальчишка лет четырнадцати с суровым взглядом карих глаз под насупленными густыми бровями, выдававшими волевой характер. Чувствовалось, что он знает себе цену, а силой его Бог не обидел, что было видно по его широким плечам и мускулистым рукам. Твёрдые скулы делали его лицо старше, чем он был на самом деле.
  - Слушай, Тибо, - как бы продолжая разговор, молвил долговязый, - мне уже надоело таскаться с тобой. Чего ты добиваешься?
  - Дурень ты, Жак! Ты что, так и хочешь остаться бедным бродягой и неудачником? Или думаешь, что я за тебя всё сделаю? Не дождёшься, Жак! Сам должен себе помочь и потому будешь следовать моим советам и моей воли.
  - Но бежать почти двадцать миль, когда есть лошади! Да и зачем? Твой дядька Фома и так всё уже нам поведал, так что слушать его уже не столь интересно.
  - Ты вечно забываешь, что слабакам в нашем деле делать нечего. Потому надо себя подготовить ко всем неожиданностям, которые могут нас подстерегать в дальнейшей нашей жизни. Разве плохо, что мы уже сейчас можем на равных сразиться с любым взрослым моряком и на ножах и на шпагах? И в драке мы мало кому уступим. У нас же приёмы, усвоенные Эженом ещё на Востоке. А это ценить надо.
  - Ну и что? Мне уже надоело всё это! Сколько можно? И когда твои задумки осуществятся? Сколько ждать надо?
  - Разве ты полностью готов изменить свою жизнь, Жак? Я, например, этого в себе ещё не чувствую. Да и средств у нас ещё маловато.
  - У меня мать постоянно ругается. Что я ей скажу?
  - Больно ты ей нужен, Жак! Пусть скажет спасибо, что ты ничего от неё не требуешь, а иногда и подкидываешь малость.
  - Это её мало утешает, Тибо.
  - Не обращай внимание, Жак. Когда ты ей представишь несколько тысяч золотых, она иначе посмотрит на тебя, вот помяни мои слова.
  - Ты так настойчив, что мне иногда кажется, что ты просто одержим и стоит в церковь сходить и помолиться, да и отпущения грехов испросить у падре.
  - Мы ничего греховного не делаем, Жак, - ответил Тибо и прислушался. Добавил: - Погоди, кажется конюх явился.
  В конюшне всё затихло. Лишь перестук лошадиных копыт, всхрапывание и хрумтение пережёвываемого овса нарушали тишину. Но теперь голос конюха, разговаривающего с лошадьми, нарушил эту тишину и Тибо спросил:
  - Жан, это ты тут шляешься?
  - Кто ж ещё, молодой господин. А вы опять свои дела обсуждаете? Что нового надумали? Секреты всё разводите. Вот отец вам накостыляет.
  - А ты лишнего не болтай, Жан. Это наши дела и тебя не касаются.
  - Ясное дело, господин. Моё дело - сторона.
  - Ладно, не мешай нам. Мы скоро разойдёмся.
  - Слушаю, господин, - конюх удалился, оставив дверь открытой.
  - Ладно, Жак, обсуждать нам больше нечего. Завтра на рассвете мы выходим в путь. И подкинь матери несколько монет, что б не разбухала попусту. - И Тибо протянул другу несколько монеток.
  Жак тяжело вздохнул, но монеты взял и друзья вышли уже в темноту.
  Свежий воздух нахлынул с моря, неся с собой туман. Солнце ещё не взошло, но готово уже осветить просыпающийся город.
  Тибо беспокойно всматривался в конец улицы, где должен был появиться Жак. Тот запаздывал и это раздражало мальчишку. Однако по внешнему виду нельзя было это определить.
  - Молодой господин заждался? - голос конюха вывел Тибо из задумчивости.
  - Время ещё есть, - сдерживая резкость, ответил Тибо. - Сейчас появится. Действительно, Жак торопливо шел, вырисовываясь в редком тумане. Тибо незаметно вздохнул и выступил вперёд.
  - Чего так поздно? Уже пора, а то в полдень будет слишком жарко.
  - Так получилось, Тибо. Ну что, пошли?
  - Пора, Жак, пошли.
  Ребята торопливо пошагали на восток, спеша побыстрее выбраться к окраине города. За плечами у них горбились котомки с водой и снедью, в руках крепкие ореховые палки, а у пояса болтались ножи в ножнах.
  Не прошло и часа, как они выбрались на дорогу, оставив предместье далеко позади. Туман почти рассеялся, солнце светило ярко, а вдали виднелись пологие склоны гор, уже испятнанные зелёными молодыми травами и кустарниками. В виноградниках уже копошились крестьяне, слышались скрип повозок и крики погонщиков. Одинокий всадник проскакал в город, обдав мальчишек едким запахом конского пота.
  Друзья остановились, обернулись, посмотрели на город, друг на друга. Тибо ясно видел в глазах Жака недовольство, но сам не позволял себе расслабиться.
  - Всё, Жак. Погнали. Не отставай и держи дыхание. Не суетись и не спеши.
  - Да знаю я всё, Тибо. Сколько можно об одном и том же? - в голосе Жака ясно прослушивалось старое устоявшееся недовольство.
  - Тогда вперёд! - воскликнул Тибо и пустился бегом по дороге, едва заметно поднимавшейся в гору.
  Они неспешно бежали, ритмично дыша и стараясь не напрягать лишние мускулы. По устоявшемуся правилу они почти не разговаривали и лишь изредка вскрикивали, когда наступали босыми подошвами на особенно острый камешек.
  После часового бега Тибо перешел на шаг. Немного отдышавшись, он сказал:
  - Хорошо, что прохладно, а что будем делать летом, когда солнце палит немилосердно, а?
  - Тогда я просто останусь на берегу и буду купаться в море.
  - Попробуй только, Жак! Это тебе даром не пройдёт.
  - Да ладно угрожать! Давай лучше попьём хоть маленько.
  - Рано ещё. Терпи и привыкай. Уже должен давно привыкнуть, а ты лишь ноешь и клянчишь, как маленький. Устыдись своей слабости.
  - Да ну тебя!
  - Тогда побежали. Отдохнули малость и хватит.
  С тяжелым вздохом Жак помедлил немного и прибавил скорости, пытаясь догнать друга, а тот не оглядываясь, бежал лёгким шагом.
  Они обгоняли медленно тащившиеся телеги крестьян, встречные повозки обегали стороной и не обращали внимание на недоуменные взгляды, которые бросали на них крестьяне. Многие уже привыкли к виду этой странной пары, бесцельно, с упорством маньяков, бегущих по пыльной дороге, а зимой в грязь и холод, но всегда босиком и всегда маленький впереди.
  Тибо по солнцу определил, что кончается второй час их бега. Повернулся к другу:
  - Радуйся, бездельник! Скоро перекусим и отдохнём.
  - Пошел к дьяволу! - беззлобно выругался Жак, переходя на быстрый шаг.
  - Ещё пару сотен шагов шагом - и мы отдыхаем, Жак.
  Лица и тела были покрыты грязными потёками пота. Рубашки почернели, волосы слиплись, а брови уже не справлялись со струйками пота и их часто приходилось смахивать ладонью.
  - Вот здесь мы с тобой обычно отдыхаем, Жак. Тут тень и прохлада. Садись, а я разложу жратву и воду.
  Жак растянулся на траве. Она приятно холодила спину. Тибо деловито вытаскивал из котомки куски хлеба, сыра и апельсины. Жак блаженно лежал с закрытыми глазами, ожидая приглашения.
  Полчаса отдыха - и ребята опять бегут. Жак дышит тяжело, но Тибо не смотрит на него, не оборачивается. Уверен, что тот не посмеет отстать, тем более, что бегут они медленно. Ускорение ждёт их ещё впереди и Жак с тоской на лице ждёт команду, которая поступает всегда неожиданно и в разное время. Вот и сейчас Тибо бросил отрывисто:
  - Жак, поднажми! Быстрее, нас преследуют и настигают!
  Жак тоскливо посмотрел на удалявшегося Тибо и прибавил. Они так пробежали минут пятнадцать и Тибо замедлил бег. Жак с трудом дышал, его качало, но он не мог заставить себя отказаться от данной когда-то клятве и теперь частенько проклинал себя за этот опрометчивый поступок.
  Вдали показалось место, где они обычно отдыхали и Тибо перешел на шаг. Зло обернулся на друга и процедил, сдерживая одышку:
  - Опять напился вина, дурак! Теперь сам расхлёбывай это. В другой раз будешь осмотрительней.
  - Да как откажешься, когда дома такое? - дыхание с трудом вырывалось из пересохшей глотки и Тибо с сожалением глянул на друга.
  - Надо ж волю закалять, Жак. Как иначе мы сможем противостоять всем невзгодам, которые обязательно на нас обрушатся в нашем предприятии.
  Жак промолчал, стараясь привести в порядок дыхание.
  Последний отрезок пути был, как всегда самым тяжелым. Тибо к тому же два раза делал рывки по десять минут, и к усадьбе они подошли в полном изнеможении, особенно Жак.
  Они тут же направились к маленькому бассейну уже зараставшему болотной травой и, раздевшись, бросились в прохладную воду. А она была совеем не прохладной, а просто обжигающе холодной. Дыхание сразу остановилось, но потом они освоились и, замёрзнув, вылезли погреться на солнце.
  Рядом уже стояли трое ребятишек и глазели на чудных ребят. Но они уже знали, что это сын хозяев и вести себя надо с ним осторожно.
  - Эй, Ваня! - обратился Тибо к малышу лет пяти или шести, ковырявшему грязным пальцем в носу. - Сбегай и предупреди отца, что мы прибежали. Хорошо?
  - Ладно, сбегаю, Тибо, - нехотя ответил малыш и затрусил прочь.
  - Слушай, чего это твой дядька не живёт отдельно? - спросил Жак, когда малыш скрылся за кустами. - Говорят, что у него полно денег, а он живёт, как слуга.
  - Это его дело. Денег у него действительно достаточно, но часть из них он завещал Эжену. А живёт здесь по причине большой вины перед нашей семьёй.
  - Ты редко говоришь об этом, Тибо.
  - А что говорить, коль это не наше дело. Взрослые мало нас понимают и мы должны им подчиняться.
  - Тебе хорошо, Тибо. У тебя отец хороший и не лупит тебя по пустякам, а мать просто восхитительная мадам. Не то, что у меня.
  - Вот и добейся для себя такого же, Жак, а ты постоянно ноешь и увиливаешь от трудностей.
  - Ну а ты зачем себя мучаешь, Тибо? Тебе ведь незачем чего-то добиваться? У тебя всё есть, чего пожелаешь.
  - У меня брат сам добыл себе богатство и я то же хочу поступить так же. Не хочу ни от кого зависеть. Даже от родителей. Тратить чужое просто стыдно и отвратительно. Потому я завтра пойду в дом престарелых моряков, что позапрошлым годом был открыт моим отцом. Слышал, что там появился моряк, много могущий рассказать про Новый Свет. А там смелому человеку нетрудно разбогатеть. Так что завтра или чуть позже мы с тобой послушаем того моряка.
  - Да они болтуны, эти моряки! Я-то их знаю. Одни сказки да байки, а дельного ни у кого ничего нет. Россказни и больше ничего.
  - И всё же мы его послушаем. Эжен сказал, что он интересно говорит. А если Эжен заинтересовался, то можно считать, что мужик стоящий. Может, и узнаем что полезное для себя.
  - Хорошо, хорошо, но пойдём лучше на кухню, а то жрать охота, как собаке. - И Жак проворно поднялся на ноги, собираясь облачиться в штаны.
  Тибо молча стал одеваться, когда прибежал Ваня.
  - Папка ждёт вас к себе! А мамка уже накрывает на стол. Торопитесь.
  - Вот видишь, Жак, а ты волновался. Обед уже нас дожидается. Пошли.
  Во флигеле, уже изрядно обветшавшем, стояла прохлада и запах тушеного мяса с овощами. Он щекотал ноздри и наполнял рты утомлённых ребят слюной.
  На пороге стоял на костылях крепкий стареющий мужчина в простой полотняной рубахе и штанах до колен. Ноги были босы и довольно грязны. Он опирался на костыли и его плечи были приподняты. Лицо, обросшее седеющей бородой, излучало доброжелательность и радость общения.
  Оглядев ребят, он сказал:
  - Привет, разбойнички мои! Проходите, порадуйте старика россказнями и новостями. Ты, малец, всё мучаешь своего друга, а?
  - Привет, дядя Фома! - бодро ответил Тибо и полез за поцелуем. - Этого мула, если не стегануть, так тот так и не сдвинется с места. Жрать только вкусно ему охота, а до остального...
  - Не так скоро, малец! Всему своё время. Однако вы мне нравитесь. Один в виде жерди, а другой похож на бочонок с вином. Ха-ха! Ну рассказывайте, как в городе, если, не трудно, как старики и молодёжь? И проходите, стол ждёт вас. С дороги оголодали, поди?
  Тибо озорно глянул в лицо Жака, усмехнулся краем губ, толкнул друга в бок.
  - Топай, что ли. Чего медлишь, а то чего-нибудь не успеешь схватить.
  - Вечно ты насмехаешься, Тибо, - огрызнулся Жак, но просить себя второй раз не позволил.
  Несколько минут компания молча жевала. Слышалось чавканье, сопение и стук ложек по мискам.
  Фома ел вяло, а больше наблюдал за ребятами. На лице его мелькала довольная усмешка. Он как бы предвкушал приятное времяпрепровождение, которое его ожидало после окончания обеда.
  - Ну и наелся, дядя Фома! - Тибо глянул в тоскливые глаза Жака и смилостивился, сказав: - Это к тебе не относится, обжора. Жри себе молча, а мы поговорим без тебя. Пусть тобой займётся хозяйка, ей приятно видеть, как ты молотишь челюстями, отдавая должное её стряпне.
  - Тибо, ты слишком язвителен, - подала голос полная пожилая женщина, хлопотавшая вокруг стола. - Мальчик растёт и ему нужно есть. Смотри, какой он тощий.
  - А его сколько не корми, он не потолстеет. Всё проскакивает, не задерживаясь. Трудно ему будет в жизни. Потому я его и мучаю, ему же на пользу.
  Полчаса спустя Фома и Тибо вышли на лужайку возле флигеля, уселись на траву. К ним присоединился Жак, уже довольный и разомлевший от еды.
  Солнце клонилось к западу и ветерок с гор струился холодными волнами, заставляя ёжится и поднимать плечи.
  Помолчали, потом Фома спросил:
  - Ты не забыл, Тибо, что тебе надо совершить проверку деятельности смотрителя дома престарелых моряков? Отец, помнится, всегда просил об этом.
  - Нет, что ты. Я об этом никогда не забываю. Там так обирают этих стариков, что лишь мой возраст не даёт мне их вывести на чистую воду. Но теперь я намерен всерьёз взяться за них. Па слишком мягок и многое не замечает, а мне просто противно, что его деньги разворовываются этими подонками.
  - Правильно мыслишь, Тибо. Такого прощать никак нельзя. Пошерсти их там.
  - Нам особенно хочется побыстрее там побывать, дядя Фома.
  - Это из-за нового поселенца, что у вас объявился? Что, много знает?
  - Эжен говорит, что так. Он много пробыл в Новом Свете, а мне так интересно об этом побольше узнать. Так что мы завтра и побежим.
  - Тибо, я ж не добегу! - взмолился Жак, встрепенувшись. - Дай хоть денёк передохнуть. Сколько можно?
  - Заткнись, Жак! Помолись лучше и испроси у Святых мучеников помощи и укрепления своей гнилой воли. Это может тебе помочь.
  Жак замолчал, переживая заранее те мучения длительного бега, которые ему уготованы завтра.
  - У нас маловато денег, дядя Фома, - неуверенно молвил Тибо, как бы продолжая давний разговор, и многозначительно глянул на встрепенувшегося друга.
  - Да что ты не можешь попросить у Эжена или у отца? Не думаю, что они откажут. Не в их это характере.
  - Дело не в этом, дядя. Они ж станут расспрашивать, а мне что им ответить?
  - Тогда понятно. Что ж, полста золотых я могу тебе выделить, пострел.
  - Ты настоящий друг, дядя Фома! - воскликнул Тибо. Он обнял старика и прижался к нему щекой. - Ты и Эжену всегда помогал. Он и воспитал во мне любовь и уважение к тебе.
  - А чего ему меня не уважать, коль я ему такую жизнь предложил, не то, что твоя семья. Сидела бы вечно на месте и высиживала б яйца. Это не по мне, да вот калекой сделался сам. Я страдаю от моего сидячего житья-бытья. Так охота смотаться куда-нибудь, да кто меня возьмёт такого. А жаль.
  - А я бы взял, дядя Фома! Но куда мне, мал ещё, так все говорят.
  - Однако ты времени даром не теряешь, Тибо. Я смотрю, ты упорно готовишься к путешествиям. Верно я подметил, а?
  - Ты всегда был проницателен, дядя Фома. Готовлюсь, но сам не знаю к чему.
  - Во, дядя Фома! - воскликнул Жак, оживляясь. - Сам ничего не знает, а и себя мучает и меня с собой тянет! Просто жуть!
  - Я б на твоём месте, Жак, помалкивал. Слабак ты, потому должен следовать в в кильватерном строю за лидером. Иначе тебе крышка, парень.
  - Я ему, дядя Фома, постоянно подобное говорю. - Тибо осуждающе глянул на друга.
  - А как у тебя с учебой, Тибо? Дураком-то нелегко в люди выходить да ещё в наши времена.
  - Помаленьку, дядя Фома. Отец ведь проверяет, а ма и того пуще.
  - Испанский осиливаешь нормально? Без него в дальних странах трудно.
  - Это не страшно. Вот разные арифметика да финансы у меня в горле сидят.
  - Ну и без этого не обойдёшься в жизни. Пока молодой надо хватать знания. А ты, Жак, что осиливаешь? Ты должен понимать, что тебе сильно повезло, что у тебя такой друг.
  Жак безнадёжно махнул рукой, а Тибо за него ответил:
  - Лентяй, как и все его родичи! Но всё же и у него есть против меня много преимуществ.
  - Это ж надо! - с интересом бросил взгляд Фома, на парня. - Какие же?
  - В плавании и нырянии он меня обставляет сильно, в арифметике слегка, а в испанском ничего не получается. И ловкостью он превосходит меня, а кулаком бьёт ужасно. Я вдвое сильней его, а ударить так сильно не могу. Отчего бы это, дядя Фома? Обидно даже.
  - Наверное ты много сил тратишь при ударе, а он это делает свободно. Видимо твоя сила и мешает тебе в ударе.
  - Зато, если схватит своей лапой, то не вырвешься, дядя Фома. Мне бы такую силищу!
  - У него и отец всегда этим отличался, Жак. Вот Эжен послабее будет.
  - Ладно, дядя Фома, - молвил Тибо, подымаясь из-за стола. - Завтра после полудня побежим назад, а теперь отдохнем. Спасибо за обед.
  - В дом для престарелых моряков не забудь заглянуть. Там мне кажется дела идут неважно.
  - Я помню, дядя Фома. Ты уже говорил. Заглянем обязательно. Да и па мне не раз предлагал это же. К тому же там появился новый моряк и, говорят, много интересных историй может порассказать. Хорошо бы послушать его.
  - Потом мне расскажешь, договорились? Не забудь.
  - Как можно, дядя Фома! Обязательно.

Глава 2.

  - Слава Богу, город завиднелся! - простонал Жак, едва поспевая за Тибо по каменистой дороге, недалеко от кромки моря. Слева синели воды залива, впереди белели дома пригорода и черепичные крыши просвечивали сквозь молодую и нежную листву деревьев.
  - Перед домом престарелых отдохнём, искупаемся и уж тогда заявимся к ужину, - ответил Тибо, тяжело дыша, утирая пот грязной тряпкой.
  - Не опоздать бы. Жрать охота смертельно! Вон и солнце клонится к горизонту. Не прозевать бы, а?
  - Не прозеваем, не беспокойся! - огрызнулся Тибо. Он перешел на шаг и оглядывал знакомые места, выбирая место для купания. Приметил затишное место и, кивнув в его сторону, сказал: - Вон там и обмоемся и отдохнём, Жак.
  - Вода уж очень холодна, Тибо, а? - в глазах промелькнула надежда.
  - Мы уже привыкли к такой, однако остыть не мешает. Посидим маленько. Они молча продолжили путь пока не уселись на песке среди камней. Море с лёгким шумом накатывало на каменистый берег свои неутомимые волны, разбрасывая по камням клочья пены. Где-то рядом периодично слышались удары волн о скалу и снопы мелкой пыли и брызг взлетали в воздух.
  Крохотные домики рыбаков, нищих и прочего люда остались позади. Впереди виднелось приземистое здание в два этажа с узкими окнами, забранными решетками. Обширный сад огорожен старой каменной оградой, местами разрушенной. Через стены свешивались старые ветви деревьев и дикого винограда.
  Тибо настойчиво грохотал молотком в крепкие ворота. Недовольный голос с хрипотцой пробурчал:
  - Кого там носит по вечерам? У нас не велено впускать посторонних.
  - Открывай, открывай, дед Сальмон! И не бурчи попусту, - и Тибо нетерпеливо пнул ногой калитку.
  - О, это вы, молодой хозяин! Не признал, извините старика, - и настороженный глаз мгновенно исчез в отверстии, через которое ребята рассматривались сторожем. - Момент, момент, господа!
  Ворота скрипнули, закряхтели, калитка отворилась и ребята проскочили во двор, заросший бурьяном с редкими скамейками в тени деревьев. Сторож засуетился, поглядывая на здание, скрытое ветвями раскидистых платанов. Сказал:
  - Побегу предупредить настоятеля, месье.
  - Погоди, старик, - ответил Тибо, удерживая сторожа за рукав потрёпанного кафтана. - Он подождёт, успеется, а ты нас веди в столовую. Мы страсть как проголодались. Я слышу стук ложек и мисок. Ужин уже начался?
  - Только что, господин. Однако настоятель будет мною недоволен, попадёт мне за вас.
  - Не хнычь, старик, веди побыстрее.
  - Может на хозяйскую половину вас? Все же неудобно вместе с инвалидами разными вам питаться.
  Тибо не стал больше слушать сторожа, отстранил того рукой и поспешил на звуки и запахи столовой. Сторож семенил сзади, стараясь не отстать.
  Длинное узкое помещение было заполнено людьми в серых замызганных одеждах, слабо напоминавших прежнее шитьё. Длинный стол и скамьи заполняли середину столовой с серыми стенами, давно не видавшими побелки. По углам свисала паутина и сор. Закопчённые балки потолка увешаны гирляндами пыльных нитей.
  За столом сидело человек тридцать стариков, жадно провожавших служителя с черпаком в руке. Другой нёс большой бак с варевом, которое и разливал служитель в монашеском одеянии.
  Тибо молча указал на дальний край стола где было несколько свободных мест. Они с Жаком уселись и стали ждать своей очереди. Тибо внимательно наблюдал за служителем и людьми. Перед каждым лежал кусок хлеба и кружка с водой.
  Когда служитель подошел к друзьям, его глаза расширились от удивления и страха. Он какое-то время молча взирал на ребят, потом молвил торопливым полушепотом:
  - Господин, как вы тут оказались? Пойдёмте в другое помещение, к настоятелю, там вам будет удобнее. Прошу вас.
  - Не стоит о нас беспокоиться, отец Роже. Мы так проголодались, что любое пойло употребим себе на пользу. Наливай-ка лучше побыстрее.
  - Но сударь...
  - Не разговаривай, отец, мы люди простые и не привыкли к роскоши. Наливай, Отец Роже старательно скрёб на дне черпаком, налил подозрительной жижи в миски. Пожелав приятного аппетита, он торопливо удалился, а друзья принялись шумно хлебать ложками, ощущая на себе любопытные взгляды людей.
  - Ну и гадость мы жрём! Как ты согласился на этакое? - в голосе Жака слышалось явное неудовольствие.
  - Надо уметь довольствоваться малым, Жак. Мы христиане, а Христос был нетребователен к пище и нам такое завещал. Ешь молча.
  Стук ложек об оловянные миски вскоре затих. Послышались голоса стариков.
  Тибо прислушивался и в этих старческих голосах легко распознавал недовольство и неуверенный гнев.
  Не успел Тибо определиться, как в столовую вбежали люди во главе настоятеля этого дома престарелых моряков отцом Себастьяном. Толстенький монах семенил впереди с расплывшейся улыбкой на лице. Но Жак тут же молвил:
  - Однако испугался этот калач сдобный! Сейчас начнёт елей лить.
  - Сударь, как можно! - голос отца Себастьяна источал радость смешанную со страхом и недоумением. - Неужели у меня не найдётся для вас чего-нибудь получше того, чем мы вынуждены кормить этих несчастных стариков? Прошу вас, сударь, пойдёмте со мной в мои скромные покои.
  - Отец Себастьян, вы лучше скажите, как это вы дошли до такого, что заслуженных стариков кормите помоями для свиней? Чем вы это объясните, сударь?
  - Месье Тибо, средств ведь так мало. Ваш отец добрый человек, но всё так дорого, а за все надо платить.
  - Вы что, издеваетесь надо мной, отец? О чем вы тут говорите? Средств мой отец выделяет вполне достаточно для приличного питания этих моряков. Но я имел удовольствие отведать вашего варева. Это стоит всего двадцать процентов того, что отпускается на ужин! Как вы это объясните?
  - Сударь, умоляю! Не здесь же решать эти пустяки. Пойдёмте ко мне и там я всё вам растолкую. Вы сами убедитесь, что всё честно и правильно. А этим старикам вовсе не интересно нас слушать.
  - Вот как? Интересно вы говорите, Отец Себастьян. Как старикам может быть неинтересно слушать об их житье и питании. Пусть слушают.
  Тибо отмахнулся от отца Себастьяна, который ещё некоторое время пытался уговорить мальчишку, но тот уже разговаривал с новым жильцом.
  - Мой брат Эжен уже говорил мне, что вы весьма интересно можете порассказать нам про свои приключения в Новом Свете. Ведь было же много у вас всевозможных интересных похождений, а месье Герен?
  - Какой я вам месье, сударь! Зовите меня просто дядюшкой Гереном. Это мне больше подходит.
  - С удовольствием, дядюшка Герен. Может, пойдём в сад и там вы нас просветите про ваши мытарства. Нам принесут хороший ужин, а не то, что вы тут хлебали. И вина я вам обещаю. Согласны?
  - Кто б отказался, только не я, сударь. Охотно поведаю про свои приключения. А их было множество. Я ведь почти всё время якшался с испанцами и потому многое повидал на своём веку.
  Уже ночью, когда весь дом спал тяжелым старческим сном, Тибо и Жак поблагодарили старого моряка Герена и отпустили слегка пьяненького и счастливого после отличного угощения и выпивки.
  - Теперь пошли разбираться с отцом Себастьяном, Жак.
  - Сам разбирайся, а я пошел спать. Найдёшь меня в конюшне на сене.
  - Ладно уж, иди, отсыпайся. Пусть тебе приснятся наши с тобой новые приключения, Жак. Пока.
  Отец Себастьян ожидал Тибо в кабинете. Лампа на стене едва освещала стол, за которым сидел шарообразный настоятель. В коридоре боязливо маячили зловещие тени перепутанных служителей.
  - Как интересно было слушать этого Герена, отец Себастьян! - воскликнул с порога Тибо, ища глазами кресло.
  - Садитесь, мой юный друг. Однако этот ваш Герен такой трепач и лгун, его здесь уже все раскусили и уже не слушают. Трепач, одним словом.
  - Посмотрим, отец, но сейчас я готов послушать вас.
  - Собственно, что вы хотели бы услышать, сударь? Все отчёты есть у вашего отца и я честно выполняю все его приказы.
  - Отец Себастьян, не считайте меня полным идиотом! Мой отец слишком мягкий и добрый человек, чтобы не оказаться обманутым таким пройдохой, как вы.
  - Позвольте, позвольте, сударь! Что вы такое говорите? Как вы смеете мне такое говорить? Я буду жаловаться вашему отцу!
  - Полноте, отец Себастьян! Хотя это ваше право. А теперь ответьте мне на несколько моих вопросов. Кстати, это я делаю по поручению отца, так что учтите это, отец Себастьян.
  - Я не понимаю, что вы хотите, сударь?
  - Все очень просто, отец Себастьян, - ответил Тибо, плотнее усаживаясь в жесткое кресло. - Как вы посмели кормить этих несчастных стариков свиными помоями? А в каких условиях они живут? Нормальный хозяин скотину лучше содержит, вы понимаете меня, отец Себастьян?
  - Но средства, сударь, средства...
  - Я понимаю так, что тех средств, которые выделяет мой отец явно недостает для вашего обогащения, со своими служителями, естественно. Так должен вас предупредить, отец Себастьян, что я не отец, с его добрейшим нравом. Такого потерпеть невозможно и я этого не потерплю, святой отец.
  - Но Бог свидетель, сударь...
  - Оставьте в покое Бога, святой отец! Он действительно всё видит и воздаст вам на небесах, но мне хочется, чтобы старики жили так, как того требует мой отец и средства для этого есть.
  - Я вынужден подать официальную жалобу, сударь. На вас. Я этого так не оставлю. Вы не смеете меня упрекать в том, что вы наговорили мне тут.
  - Я не только имею право, но ещё и силу для исправления ваших богоугодных деяний, святой отец! Завтра же приступайте к нормальному питанию стариков и я прослежу за этим. Буду наведываться сюда не реже раза в месяц. А пока ограничимся штрафом в размере ста золотых, святой отец.
  - Вы, вы... Как смеете вы такое требовать от честного человека! - толстые щёки настоятеля тряслись, покрытые красными пятнами. Руки метались по столу, но не могли ничего найти. - Я могу бумагами доказать свою правоту, сударь!
  - Меня бумаги не интересуют, святой отец. В них вы можете написать всё, что вам заблагорассудится. Факты же говорят совсем о другом. Так что для начала ограничимся сотней золотых, святой отец, и предупреждаю, я устал и мне хочется спать, потому завтра утром вы вручите мне эти сто монет. И прощайте до завтрашнего утра, святой отец. Приятных сновидений.
  Утром Тибо получил сто монет. Столовая была уже прибрана, паутина и мусор исчезли, на столе появилось вино и нормальная еда. Старики с благодарностью провожали глазами и возгласами молодого хозяина, наперебой выражая свой восторг и признательность.
  - Теперь, Жак, нам остаётся лишь попрощаться со святым отцом и отправляться домой. Позавтракаем и в путь.
  - Вот сегодня еда вполне приличная. Так жить можно.
  - Жди меня под платаном, а я попрощаюсь с Себастьяном.
  Тибо быстро взбежал на крыльцо служебного входа. Отец Себастьян встретил парня молчаливым настороженным взглядом. Тибо не стал присматриваться. Он торопливо молвил, не садясь в предложенное кресло:
  - Итак, святой отец, мы с вами договорились, что впредь жизнь наших подопечных будет протекать несколько в ином русле.
  - Конечно, сударь! Не беспокойтесь по этому поводу.
  - Но, святой отец, прошу почаще вспоминать мой визит. Постарайтесь почаще читать Святое Писание и вы поймёте, что я был вполне прав, да это доказываем и штраф, что вы мне вручили сегодня.
  - Однако, сударь, этого никто не может подтвердить.
  - Это меня совершенно не волнует, святой отец. Главное, что вы сами согласились с тем, что вы настоящий и злостный вор. для меня это пока достаточно.
  - А вам, сударь, на кажется, что вы похожи на вымогателя? Отцу вашему это не понравится.
  - Угрожаете, святой отец? Но я не собираюсь скрывать от него этого. Он должен знать всё, что я делаю. Так повелось в нашей семье, святой отец. А теперь, прошу меня извинить. Мы уходим домой. Но мы ещё встретимся, святой отец.
  - Милости просим, сударь, - ледяным тоном ответил отец Себастьян. - До свидания, сударь, и прошу передать мои самые лучшие пожелания вашим благословенным родителям. Милые люди. До свидания, сударь.
  Следующие два дня друзья вели нескончаемые разговоры, переживая всё то, что им рассказал в доме престарелых моряков Герен.
  - Мне больше всего понравилось, как он рассказывал про, как там, Эльдорадо, кажется так! - восторженно поблескивая глазами, говорил Жак.
  - Ещё бы! Вот бы туда попасть, а, Жак?
  - Как это сделать, Тибо? Это просто невозможно. Нечего и мечтать.
  - Тогда будем мечтать. Вот бы Эжена заинтересовать этим. С ним было бы хорошо. Он свой парень, верно, Жак?
  - Тут ты попал прямо в точку, Тибо. Твой брат надёжный человек.
  - Давай уговорим его вместе послушать этого Герена. Может, он клюнет на его рассказы.
  - Пустое, Эжен не станет заниматься таким мало интересным делом.
  - Разве обогатиться за счёт этого Эльдорадо пустое занятие, Жак? Да ты не понимаешь, наверное, что это такое! А изумруды, про которые Герен говорил?! У меня в животе зашлось от удивления и волнения. Вот бы накопать себе этих самых изумрудов. Он говорит, что их там полно, стоит лишь немного потрудиться.
  - А испанцы разве пустят туда чужих? - с сомнением спросил Жак.
  - Обязательно их спрашивать? Там дикие места. Какие испанцы в джунглях и саваннах? Индейцы там куда страшнее испанцев.
  - Наверное это слишком трудное и опасное дело, Тибо. А для нас, мальчишек, и того труднее. Денег нет, никаких знаний у нас тоже нет. Всё это пустые хлопоты, Тибо.
  - И мне это понятно, но уж очень заманчиво, верно?
  - Верно, но не для нас.
  - Да мало ли таких, как мы, успевают добыть для себя всё, что душа пожелает! Они лежали на сене в конюшне и не обращали внимание на усмехающегося конюха, который поглядывал в их сторону с весёлыми искорками в тёмных глазах.
  - А знаешь, Жак! - воскликнул Тибо после недолгого молчания. - Я всё же попробую уговорить Эжена ещё раз выслушать Герена. Заодно проверим отца Себастьяна. Тот уже и забыл про свои обещания и продолжает обирать стариков. А мы и нагрянем. Может ещё удастся вытащить у него сотню монет. Всё же нам они не помешают. Что скажешь, а?
  - Я не против, но не верю в успех. Будет твой брат заниматься разными там сказками. А вот с монетами стоит заняться, Тибо. Это мне нравится.
  Вечером Тибо прибежал к другу с сияющим лицом. Тот спросил, отрываясь от тарелки с кашей:
  - Что, хорошие новости, Тибо?
  - Отличные, Жак! Ой, тётушка Жанна, простите, я не поздоровался. Здравствуйте! Как поживаете?
  - Здравствуй, малый. Поживаем твоими молитвами, - голос у неё был суровый и не предвещал ничего хорошего.
  Тибо молча кивнул другу и они выскользнули на улицу.
  - Что там у тебя, выкладывай? - с интересом спросил Жак.
  - А то, что Эжен согласен завтра послушать Герена. И даже с охотой. Мне не надо было даже его уговаривать. Представляешь!
  Три всадника осадили коней у ворот дома престарелых. Они явились к концу обеда и Тибо помчался в столовую.
  Его приветствовали голоса стариков, но в них слышались горькие нотки. Тибо тут же уяснил причину такого тона. В мисках опять пойло и кусок чёрствого и грубого хлеба.
  - Эжен! - позвал он брата.
  - Что тебе, Тибо? - в голосе прозвучало недовольство и некоторое раздражение. - Опять ты нашел непорядок?
  - Нет, Эжен. Это самое простое свинство! Опять кормёжка для свиней. Опять святой отец ворует! Этого оставлять так никак нельзя.
  - Пусть отец разбирается с этим. Мне не охота влезать в это грязное дело.
  Появившийся отец Себастьян со свитой прервал перепалку братьев. Эжен поздоровался с настоятелем, а Тибо сверкнул гневным взглядом в сторону Себастьяна и, когда Эжен отошел, спросил:
  - Святой отец, мы же договорились с вами, что безобразия прекратятся. Что же получается, святой отец?
  - Сударь, я ничего не могу сделать! На рынке всё так дорого, а средств явно недостаёт. Собираюсь, простите, просить вашего отца увеличить нам дотацию.
  - Мне придётся, святой, отец, прибегнуть к своим методам.
  - Что вы имеете в виду, сударь? - спросил Себастьян, с опаской оглядывая взъерошенную фигуру мальчишки.
  - Пойдёмте в вашу комнату, святой отец. Там я вам всё объясню. Кстати, мой отец одобрил мои действия, святой отец. Но я его уверил, что порядок восстановлен и он выразил своё удовлетворение. Так что я и сейчас выступаю от его имели и вполне официально.
  В комнате, где было довольно светло в это солнечное время дня, отец Себастьян сел и, указав рукой на свободное кресло, спросил:
  - Я очень сожалею, сударь, но даже ваш старший брат не пожелал заниматься нашими делами. Отчего же вы не даёте нам спокойно работать?
  - Спокойно работать? - возмутился Тибо. - Не лучше ли сказать, спокойно воровать?
  - Я попрошу, сударь, вас...
  - И не просите, святой отец, - перебил того Тибо. - Вам придётся или покинуть этот пост, или изменить жизнь наших стариков. Другого ничего я не вижу.
  - Однако, сударь! - голос настоятеля задрожал от возмущения и страха.
  - Никаких однако, святой отец. Вы слишком долго пользовались доверием и добротой моего отца. Его стремление делать добро разбивается о вашу неудержимую страсть к воровству! Так продолжаться не может, святой отец! Вы кощунствуете, ваш сан святого отца разве не вопиет против этого?
  - Не касайся моего сана, мальчишка! - взвизгнул Себастьян, вскакивая довольно прытко. - И не учи меня, молокосос!
  - Вот как вы заговорили, святой отец, - очень спокойно молвил Тибо. - Вы видимо считаете, что я так слаб, что не смогу справиться с обнаглевшим жуликом?
  Себастьян задохнулся от негодования и злобы. Он забегал по комнате, вопя:
  - Мальчишка, негодник, богохульник! Я проучу тебя и научу уважать старших!
  Отец Себастьян замахнулся на Тибо увесистым крестом, но то успел отскочить и тяжелый серебряный крест прошумел мимо. Отец Себастьян чуть не упал, потеряв равновесие и оказался за слюдой Тибо. Тот выхватил короткую шпагу и с удовольствием опустил ее на жирный зад монаха.
  Тот повернулся с искренним от гнева лицом. Губы его беззвучно шевелились, не в силах вымолвить слово. Наконец Тибо услышал:
  - Ты поднял руку на святой сан, негодник! Это тебе так просто не сойдёт с рук, богоотступник! Я доберусь до тебя!
  - Святой отец, вы же первый набросились на меня. Я лишь защищался. Так вы используете свой святой крест, орудие любви!
  - Не докажешь, щенок! Свидетелей нет!
  - Тем лучше, святой отец, - голос Тибо звучал размеренно и спокойно и это взорвало Себастьяна ещё сильнее.
  - Прокляну, лишу причастия, еретик!
  - Я добропорядочный католик, святой отец. К тому же наш король разрешает и гугенотам отправлять свои церковные службы.
  - И король твой еретик! - голос Себастьяна срывался на крик и визг.
  - Как нехорошо так отзываться о своём короле, святой отец, - издевался Тибо над своим противником. - Как бы не узнал кто об этом. Нехорошо.
  Себастьян схватил со стола массивную чернильницу, но Тибо оказался проворнее. Чернильница украсила противоположную стену великолепной кляксой. Святой отец рванул крест, цепь оборвалась и крест упал на пол. Себастьян наклонился поднять его и Тибо не мог удержаться. Его шпага с силой опустилась на его жирный зад. Святой отец вскочил, перегнулся и завопил благим матом. А Тибо вложил шпагу в ножны и хотел уйти, но в это время в дверь ворвалось человек пять монахов и уставились на вопящего отца Себастьяна.
  Тот перестал орать, уставился на них и рявкнул озлобленно:
  - Вон, негодники! Прочь из комнаты!
  Монахи неуверенно попятились, но священник махнул на них рукой, и те скрылись за дверью.
  - Не докажешь, гадёныш! Ничего у тебя не выйдет!
  - Я же сказал, святой отец, что мне не нужны доказательства и свидетели, Я и сам могу решить всё для себя.
  - Что, например, зверёныш?
  - Я бы хотел получить возмещение моих моральных затрат и штраф за неистовое стремление обогатиться за счёт моего отца, стало быть, и за мой счёт.
  - Пошел вон, богохульник! Ничего ты не получишь, змеёныш!
  - В таком случае я вынужден, святой отец, прибегнуть к физическим мерам.
  - Ты что задумал, поганец?
  - Судя по всему двух ударов шпагой вам, святой отец, маловато. Ваш жирный зад этакими пустяками не пронять, - и с этими словами Тибо выдернул шпагу из ножен и повертел ею перед лицом перепуганного Себастьяна.
  - Убийца, мучитель! Что ты хочешь делать, мразь земляная?
  - Убивать не стану, святой отец. Такого греха на душу не возьму, но зад твой превращу в отбивную котлету, которую вы сами и слопаете, отец Себастьян. Так что выбирайте и побыстрее, мне ещё свои дела надо завершить.
  - Ничего ты не получишь, ублюдок! Проваливай и больше не показывайся мне на глаза, сын шлюхи!
  Тибо помрачнел, глаза сузились. Такого оскорбления он уже не мог стерпеть, тем более, что это касалось его матери. И отец Себастьян понял, что переборщил. Лицо его побледнело, тонзура покрылась обильным потом.
  Мальчишка медленно стал подходить к монаху, а тот в страхе попятился, упёрся мирной спиной в стену и согнулся, выставив свой зад. И Тибо стал хлестать по нему шпагой, не слушая отчаянных воплей обидчика.
  После десятка ударов святой отец свалился на пол и стал кататься по полу, уворачиваясь от сыпавшихся ударов. Тибо наконец прекратил избиение. Он тяжело дышал, но глаза смотрели кровожадно и твёрдо. Потом молвил в наступившей тишине:
  - Полторы тысячи монет, святой отец, и мы квиты, - в подтверждение своих слов Тибо угрожающе повертел шпагой перед глазами монаха. - Ну, святой отец, торопитесь, мне недосуг ждать.
  Себастьян вскочил на ноги и бросился к бювару. Трясущимися руками он долго не мог попасть ключом в скважину. Наконец извлёк мешочек, порылся в нём и стал выкладывать на стол блестящие маленькие кружочки, складывая их ровными столбиками. Они падали, сбитые дрожащими пальцами, но он упорно ставил их на место. Тибо молча наблюдал в ожидании окончания его трудной работы.
  - Вот, гадёныш, бери, но это будет дорого тебе стоить, выродок! Я не забуду того, что ты натворил.
  - Надеюсь, святой отец, - ответил Тибо, ссыпая монеты в оба кармана, которые сильно оттянули подол его кафтана. - До свидания, святой отец! Да благословит вас Всевышний, да наставит на путь истинный. Пока!
  Тибо вышел в коридор, где с перепуганными лицами толпились монахи. Тибо им подмигнул и медленно вышел на двор.
  Там нетерпеливо прохаживался Жак. Увидев друга, тот бросился к нему -и немой вопрос застыл в глазах.
  - Всё в порядке, Жак, - ответил Тибо, положив руку тому на плечо. - Теперь пошли послушаем Герена, Эжен, видимо, уже там.
  Домой возвращались медленно. Эжен был задумчив и молчалив. Тибо не решался спрашивать, а Жак и вовсе затаился, выжидая момента, когда Тибо сам поведает о настроении Эжена.
  На сеновале, где у них была своеобразная штаб-квартира под патронажем конюха Угона, они долго, но бесполезно обсуждали события прошедшего дня, ничего не смогли для себя выяснить интересного и к вечеру погрузились в сон.
  Утром Тибо поведал своему другу:
  - Ты знаешь, Жак, мне сдаётся, что Эжена заинтересовала вчерашняя встреча с Гереном. Ты помнишь, какой он был молчаливый и задумчивый?
  - Да, я заметил. За всю дорогу он не произнёс ни одного слова.
  - А это явный признак того, что он что-то обдумывает или взвешивает. Стало быть, скоро мы сможем узнать, что он надумал. Подождём немного.
  - И деньги теперь у нас есть, Жак! Если всё собрать, то две тысячи монет -это не так мало для начала.
  - Да с этим мячиком-Себастьяном у тебя подучилось хорошо, Тибо. Но с него не убудет. Он своего не упустит. Ишь разъелся на ваших хлебах.
  - Его надо гнать поганой метлой. Скажу отцу об этом. Пусть ищет другого настоятеля, а то наши старички скоро в ящик сыграют.
  Когда отец Тибо Пьер вернулся домой перед самым закатом, Тибо за ужином затеял разговор об положении в доме стариков-матросов.
  - Ты хочешь сказать, Тибо, что отец Себастьян ворует слишком нагло?
  - Конечно, па! Ты бы попробовал ту еду, что подают старикам. А я пробовал! Свиньям лучше готовят, да к тому же вина и вовсе не дают. Они говорят, что с мясом такое же положение. Куда же всё девается, как не в карман этой монашеской братии? Их надо выгнать, па.
  - Тут, сынок, просто так не сделаешь.
  - Почему же, па? Что ты будешь спокойно смотреть, как твоё доброе дело так бессовестно опошляют? А страдают несчастные старики. К этому ты стремился?
  - Пьер, Тибо очень правильно говорит, - заметила Ивонна с потеплевшим блеском в синих глазах, устремлённых на Тибо. - Эти монахи просто зарвались, а ты в своей доброте им потакаешь. Ты ж для стариков этот дом поставил, а им для своих низменных целей пользуются эти проходимцы. Надо решать, Пьер.
  - Ивонна, с ними надо быть поосторожнее. Они люди весьма опасные и трогать их я бы не советовал. От них можно всего ожидать. Но я посмотрю, что можно будет сделать.
  - И, па, позволь мне оставить себе то, что я получил от того немногого, что награбил этот жирный кусок мяса, - потупившись сказал Тибо.
  - Ты плохо сделал, сын, - строго ответил Пьер. - Но раз уж ты это совершил, то пусть будет по-твоему.
  - Спасибо, па! - Тибо вскочил и бросился обнимать и целовать отца.
  - Эжен, ты что такой хмурый и неразговорчивый? - поинтересовалась Ивонна, с опаской поглядывая на старшего сына. - Что, неудачный роман?
  - Ну что ты, ма! На этот раз совсем другое. Но об этом ещё рано говорить.
  - Ты меня интригуешь, Эжен. Что-то ты задумал и мне подсказывает сердце, что это что-то не очень может меня устроить.
  - Ну что ты, ма! Пустяки, да к тому же ничего ещё не обдумано, а уж о решении и говорить нечего.
  - Хорошо, подождём, сынок, - как бы успокоившись, ответила Ивонна, но по тону, с которым это было сказано, можно было судить, что мать уже забеспокоилась.
  А глаза Тибо вспыхнули радостным огоньком. Он понял, что Эжен наживку заглотил и теперь осталось лишь подождать, пока натянется леска. Но тут же решил, что необходимо постоянно подогревать интерес Эжена к россказням Герена.
  А поздним вечером к дому подскакал Ремон де Ферни и поведал страшную историю.
  - Как ты говоришь, Ремон? Жюли похищена и увезена в горы? - Пьер не мог в толк взять слова зятя.
  - Да, господин мой и любезный Пьер. Слуга мне всё рассказал.
  - И что же? Ивонна, ты слышала? Жюли похищена! И кем же?
  - Дело в том, месье, что я давно замечал, что у неё с Пенсом де Ормонтом отношения несколько переходящие обычные отношения знакомых. Жюли явно симпатизировала ему, но я не ожидал такого! - Красивое лицо Ремона сейчас было растеряно, возбужденно, но растерянность проглядывала слишком явно.
  - Ну и какого дьявола ты, Ремон так долго смотрел на это спустя рукава? -подал свой голос Эжен, спускаясь со второго этажа. - Ты муж или тряпка?!
  - Но, месье Эжен!
  - Прекрати! - оборвал того Эжен довольно грубо. - Сам виноват, а теперь прибежал жаловаться. И что ты надумал?
  - Я не знаю, месье! Прискакал за советом...
  - Скорее всего Жюли сама дала повод себя похитить, - изрёк Эжен.
  - Я никак не могу в это поверить! - воскликнула Ивонна.
  - Ничего удивительного, ма. У Ремона, кроме смазливой рожи, нет ничего для такой девушки, как наша Жюли. Однако, что нам делать, па? Решай, ты глава семьи.
  - Дело в том, Эжен, что Жюли уже не наша семья, хотя... Пусть Ремон скажет своё слово. Ремон, что ты скажешь?
  - Я в растерянности, месье.
  - Это и так слишком хорошо заметно. Я предлагаю организовать преследование, поиски и возвращение беглянки. - Эжен решительно направился к себе одеваться. На лестнице обернулся: - Седлайте лошадей! Куда они направились, Ремон?
  - Слуга сказывал, что на север по дороге в Экс-ан-Прованс. Чуть дальше у слиянии Дюранс и Вердон у него замок. Скорее всего они туда и направились.
  - Это миль двадцать, - как бы про себя молвил Эжен. - Как давно они уехали?
  - Слуга сказал, что часа три назад. Я был в гостях. Они взяли карету, видимо де Ормонта.
  Эжен выслушал и молча исчез на лестнице.

Глава 3.

  - Какого чёрта ты тут вертишься под ногами! - раздраженно вскричал Эжен на Тибо.
  - Я с тобой, - коротко ответил Тибо, продолжая седлать коня. Рядом суетился Жак, который ночевал с Тибо.
  - Тебя ещё там не хватало! Сиди дома, нечего тебе там делать. Это дело мужчин. Ма, убери ты этого сопляка спать!
  Тибо молча вскочил на коня, поправил стремена и шпагу, махнул рукой Жаку и так же в молчании выехали на улицу. Сзади он слышал возмущённые голоса матери и отца, но слушать их он не стал.
  Они медленно ехали по тёмной молчаливой улице, дожидаясь, пока Эжен с Ремоном догонят их. Это произошло через пять минут.
  Эжен молчал и Тибо понял, что тот в ярости, но сдерживает себя. Лёгким галопом маленькая кавалькада понеслась по сонным улицам и собачий лай сопровождал их до самого выезда из города.
  Проскакав молча мили три, Эжен всё же молвил, обращаясь к брату:
  - Ты сильно расстроил ма, Тибо. Тебе не следовало так поступать.
  - Вас же всего двое, да и то на Ремона надежда плохая.
  - Он мужчина, Тибо.
  - А я кто? Мы ещё посмотрим, кто сильнее из нас. И не сердись, пожалуйста, Эжен. Моя сестра в опасности и я должен участвовать в её освобождении.
  - А хочет ли она этого? - тихо спросил Эжен, наклоняясь к голове брата.
  - Всё равно, Эжен. Она не права и мы обязаны восстановить всё, как было.
  - Я в этом не уверен, но тебя поддержал бы в этом.
  - Эй, погодите! - кричал Ремон сзади. - Что вы там без меня обсуждаете?
  - Свои дела, Ремон, - ответил Эжен.
  В Экс-ан-Прованс они въехали задолго до рассвета. Лошади едва держались на ногах. Они были в пене и тяжело дышали.
  Хозяин постоялого двора, которого с трудом удалось разбудить, подтвердил, что карета проехала час назад вверх к слиянию Дюранс с Вердоном.
  - Мы их уже не догоним, - вздохнул Эжен, и обратился к хозяину: - Любезный, ты не смог бы поменять нам лошадей? Наши слишком утомлены и дальше скакать не могут. Договоримся?
  - Сударь, у меня нет таких хороших коней, но можно посмотреть.
  - На обратном пути мы сделаем обратный обмен. Вот тебе четыре монеты за лошадей, - сказал Эжен, бросая хозяину плату.
  За час до рассвета, переехав через мост, преследователи увидели расплывчатые очертания невысокого строения, расположенного на возвышенности, куда вела довольно крутая дорога, мало использованная.
  - Вот логово нашего врага, - воскликнул Эжен, оглядывая замок, весьма сильно пострадавший от времени. - Огней не видно. Будем ждать дня, или приступим сразу?
  - Надо подумать, - в голосе Ремона слышались неуверенные нотки.
  - Я пойду погляжу, как проникнуть вовнутрь, - сказал Тибо. Он слез с лошади и махнул рукой Жаку. - Пошли со мной, захвати верёвку.
  - Ты там поосторожнее, - предупредил Эжен с теплотой в голосе.
  Тибо не ответил, слез с коня и вскоре растворился в темноте.
  - Серьёзный мальчик, - молвил Ремон. - Справится? - тут же спросил он с сомнением в голосе.
  - Не беспокойся, Ремон. Он уже несколько лет занимается всяким, что должно способствовать его безопасности. Подождём малость, он даст знак.
  Тем временем друзья обследовали стену, окружавшую замок. Футов десять высотой, она представляла непреодолимую преграду, но местами была сильно разрушена и битый кирпич шуршал под ногами.
  - Тибо, вот, - прошептал Жак, останавливаясь перед осыпавшимся валом кирпича в побегах кустарника. - Здесь можно перелезть без хлопот.
  - Надо глянуть, нет ли собак. Ты мясо захватил?
  - А как же. Сам учил всё предусматривать.
  - Тогда полезай. У тебя с собаками хорошие отношения. Я подожду здесь. Жак скрылся за валом битого кирпича и Тибо тут же услышал неуверенный лай пса, вскоре перешедший в нерешительное повизгивание и урчание. И тут же послышался голос Жака:
  - Лезь сюда, Тибо. Всё в порядке.
  Солидного размера собака настороженно подняла голову, но Жак огладил её, сказал пару ласковых слов и та уткнулась в обмотанный тряпками кусок мяса. За десять минут ребята обошли замок, хранивший тишину и загадочность.
  - Всё закрыто и крепко, судя по всему, - прошептал Тибо.
  - Придётся лезть на крышу. Через трубу легко пролезть во внутрь.
  - Придётся, Жак. Пошли поищем место.
  Немного попыхтев, друзья оказались на крыше и осторожно проползли к трубе камина, что возвышалась в темноте. Осмотрелись, и Тибо сказал:
  - Спустим верёвку и ты пролезешь в помещение. Потом откроешь дверь во двор и мы окажемся в доме.
  - Опять мне! - возмутился Жак, но не замедлил спустить в трубу верёвку с редкими узлами, вздохнул и, с помощью приятеля взобрался на трубу. Обернулся, прошептал:
  - Небо сереет. Скоро рассвет.
  - Потому не тяни, а поторапливайся, - ответил Тибо.
  Он обвязал верёвку вокруг трубы, проверил прочность и стал спускаться во двор. Там он подошел к двери, которую, по его предположению, должен открыть Жак и стал терпеливо ждать.
  Не прошло много времени, как дверь тихо заскребло что-то, она скрипнула и в щель протиснулся Жак.
  - Всё готово, Тибо. Зови стариков.
  - Все спят? Не заметил, много там народу?
  - Когда это я мог всё это заметить, да ещё в темноте. Ладно, поспеши. Тибо сделал шаг, но потом остановился.
  - Иди ты, а то как бы пёс не поднял переполох.
  - Опять я! Всегда чёрную работу должен выполнять я! - Жак опять тяжело вздохнул и растаял в темноте, которая стала немного редеть.
  Тибо ждал, пока не послышались шаги. Он встал с колоды, на которой сидел.
  - Всё тихо? - спросил шепотом Эжен, подходя.
  - Угу. Пошли, но тихо. Никто ещё не проснулся, но вскоре могут.
  Четверо молодых людей со шпагами в руках проскользнули в замок. Эжен остановился и прошептал:
  - Вначале слуг, а уж потом главных виновников нашего предприятия. Стало лучше ориентироваться в запутанных помещениях старого дома. Утро уже заглядывало в щели ставень и в коридорах и комнатах стало заметно виднее. Но прошло много времени, пока им удалось обнаружить спящих. Это была пожилая супружеская пара, храпевшая наперебой в каморке с застоявшимся воздухом.
  Прикрыв дверь, Эжен тронул мужчину за плечо. Тот встрепенулся, поднял голову. Сонным голосом спросил:
  - Вы уже проснулись, господин? Чего желаете? Я сейчас.
  - Дежи спокойно, - прошипел Эжен. Мужчина оторопел, раскрыл волосатый рот.
  - Кто вы и как попали сюда?! Я буду кричать.
  - И лишишься жизни, милейший, - спокойно ответил Эжен, наставив на слугу кинжал. - Лежи и отвечай на вопросы, - добавил Эжен, толкнув проснувшуюся и с, ужасом в глазах, приподнявшуюся женщину.
  - Что вам нужно?
  - Мы не грабители, но нам необходимо узнать, где находится твой господин.
  - Смелее, старина, смелее. Ну!
  - Он почивает у себя...
  - Вставай и отведи нас к нему. У нас с ним дела. И пошевеливайся. Бормоча себе под нос нечленораздельное, слуга накинул на себя одеяло и в сопровождении молодых людей поплёлся в глубину дома.
  Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Там ставни не были закрыты и свет разгоравшегося утра уже заполнял мрачные и пыльные помещения слабым светом.
  Мужчина остановился перед вторыми дверьми после лестницы, дрожащей рукой указал на неё и молча закивал годовой. В глазах застыл ужас и покорность судьбе.
  - Теперь иди к себе и не вздумай делать глупости. Жак, проводи его и посторожи там.
  Жак молча вздохнул, тронул слугу за плечо и они удалились.
  Эжен тронул ручку двери. Та подалась и с лёгким скрипом отворилась. Все трое вошли в сумрак комнаты. Два окна пропускали ещё недостаточно света, но всё же они сумели рассмотреть широкую кровать и две головы на подушках.
  Эжен молча глянул на Ремона, кивнул головой и подошел вплотную. Тронул кончиком шпаги спящего мужчину за оголённое плечо.
  Спящий открыл глаза, присмотрелся, вскочил и сел на постели. Уставился на непрошенных гостей, а рука стала шарить в поисках оружия.
  - Не спешите, месье, - сказал Эжен спокойно, но с издёвкой в голосе. - Вам ещё предоставится воспользоваться вашей шпагой. Одевайтесь. Мы приехали за Жюли. Надеюсь, месье, вы знакомы с нами?
  Июли проснулась и с ужасом смотрела на брата, не в силах произнести ни слова. Наконец она взяла себя в руки, спросила:
  - Эжен, а ты что тут делаешь? Зачем вы все здесь?
  - Жюли, этот господин осмелился похитить тебя и вот мы здесь. Одевайся и побыстрее предстань перед матерью и отцом. Они хотят тебя видеть.
  - По какому праву вы врываетесь в мой дом?! - голос молодого красивого мужчины звучал прерывисто и в нём слышались нотки угроз и ярости.
  - По праву сильного, месье. А вы всё же оденьтесь, мы отвернёмся. Нам с вами предстоит выяснить кое что.
  - Эжен, ты не посмеешь! - взвизгнула Жюли, вскакивая на ноги.
  - Успокойся, сестра. Ничего низкого я не совершу. Не забывай, что я дворянин и твой брат. И поспеши одеться. Дорога дальняя.
  - Ты не имеешь права! Какое тебе дело до всего этого!?
  - Жюли, дорогая, - подал свой голос Ремон, шагнув вперёд.
  - Уйди! Видеть тебя не хочу! Понс, сударь! Сделай что-нибудь!
  - Жюли, ты позоришь нашу семью. Перестань кричать и одевайся. Мы не намерены тут торчать весь день.
  Переругиваясь друг с другом, любовники всё же оделись и все вместе вышли во двор, где их встретили первые лучи восходящего солнца.
  - Я никуда не поеду, Эжен! Ты не смеешь мне приказывать!
  - Жюли, успокойся. Тебя никто не тронет и никто не будет приказывать. - Потом обернулся к де Ормонту и спросил: - Вы готовы ответить за свои деяния и за тот позор, что принесли моему семейству?
  - Какого чёрта! Какое семейство? Я дворянин и ваше семейство должно быть довольно таким оборотом дел! Убирайтесь, о чём я вам приказываю уже который раз! Мне не о чём и вами говорить.
  - Зам всё же придётся ответить, месье. Обнажайте свою шпагу и приступим. Вот и секундант у вас появился, - кивнул Эжен в сторону подходящего к ним слуги. Двое других работника не осмеливались подходить близко и наблюдали перепалку издали, крестясь и охая.
  - Я не снизойду до дуэли с вами, месье, - гордо вскинув голову, ответил де Ормонт. Потом помолчав, добавил: - Вы не доросли до этого, любезный.
  - Вы так считаете, господин де Ормонт? Тогда я буду вынужден принудить к этому вас. И для начала, - Эжен подошел к Понсу, - получите от моего семейства этот задаток.
  Звонкая пощёчина заставила всех притихнуть, а секунданты-свидетели ахнули и закрестились.
  Понс де Ормонт побледнел и лишь место удара пылало розовыми пятнами. Его усы задрожали, нижняя челюсть выдвинулась вперёд.
  - Свинья вонючая! Ты мне за это заплатишь! - и шпага с визгом выскользнула из ножен.
  - Перестаньте ! - голос Жюли разорвал тишину утра. - Перестаньте, я прошу вас и умоляю! Понс, ты забыл с кем связываешься? Он тебя заколет, дорогой!
  - О! - воскликнул в нервном волнении Эжен. - Уже и дорогой? Прекрасно. Что ж, начнём? - Эжен сделал шаг назад и стал в позицию.
  - Эжен, умоляю! Не убивай, прошу тебя. Ты ж всегда был добр ко мне! Пощади его, заклинаю всеми святыми! - в голосе слышались слёзы и отчаяние.
  Эжен не ответил и сделал первый выпад, дразня противника клинкам.
  Понс яростно ответил и поединок начался. В прохладном воздухе раннего утра чисто звучали стальные лезвия шпаг, высекая изредка искры. Понс наступал, а Эжен с застывшей улыбкой на губах, медленно отходил, парируя удары, изредка делая замедленные выпады.
  - Эжен, что ты возишься! - послышался раздраженный голос Тибо, наблюдавшего поединок с замиранием сердца. - Он же слабей тебя и ты уже трижды мог его заколоть!
  - А зачем, Тибо? Жюли просила не убивать его. И пусть потешится, пока силы его не оставят. Всё ещё впереди! Верно я говорю? - спросил он у запыхавшегося противника.
  Тот не ответил, но новый всплеск ярости в глазах придал его движениям новые силы. Эжен легко отражал удары, пока не получил царапину на руке. Вскрикнул удивлённо:
  - Гляди-ка, как разошелся наш петушок! Пора и закругляться, а то чего доброго и промахнуться можно. Ведь так, месье де Ормонт? - и уморительно скривил гримасу разгорячённым лицом.
  Несколько быстрых финтов клинком - и с губ Пенса сорвался вскрик боли. Он уставился на глубокую царапину на плече. Та кровоточила алой кровью и Жюли в отчаянии бросилась к дерущимся.
  - Хватит, Эжен, я прошу, перестаньте. Понс ранен и не может продолжать этот гнусный поединок.
  - Уйди, Жюли! - прохрипели губы Понса. Он стал в позицию и сделал выпад.
  Жюли оказалась в руках Тибо. Тот крепко держал её, уговаривая успокоиться.
  Не прошло и минуты, как Понс упал на колени и из его груди засочилась струйка крови. Она просачивалась сквозь пальцы. Жюли бросилась к нему, оглядываясь гневным ненавидящим взглядом на спокойно стоящего Эжена. Тот сказал:
  - Вот теперь и я вижу, что твой возлюбленный продолжать поединок не может.
  - Ты зверь, Эжен! Что ты сделал с Понсом? Он серьёзно ранен, а врача нет в этих краях.
  - Лекари всё же могут и здесь найтись. Кликни знахаря и они появятся. И не так сильно он ранен. Ты же просила меня, вот и получила своё.
  Подбежали люди, смотревшие поединок издали. Эжен распорядился отнести раненого в дом и послал за знахарем. Сам последовал за слугами.
  Комната, куда принесли Понса, была залита солнечными лучами и в открытое окно врывались трели и голоса весенних птиц.
  - Пока прибежит знахарь, я его перевяжу и остановлю немного кровь. Жюли, давай полотна побольше и горячей воды. Промоем рану. И крепкого вина на рану, а то загноится и тогда будет хуже.
  Не прошло и получаса, как всё было закончено, к тому же пришел местный деревенский знахарь и стал готовить настои из трав и кореньев.
  - Теперь нам пора домой. Родители нас уже заждались и волнуются. Собирайся, Жюли. Тибо, седлайте коней и готовьте карету для Жюли.
  - Я никуда не поеду! Я останусь здесь и буду выхаживать Понса.
  - Жюли, тут и без тебя хватит прислуги. Не заставляй нас применить силу. Надеюсь, и господин Понс согласится со мной, верно, месье де Ормонт?
  Бледное лицо Понса обернулось к Жюли и бледные губы произнесли:
  - Жюли, поезжай, они не оставят тебя в покое. Но я ещё не умер и всё у меня впереди, - и злобный взгляд, полный ненависти и мстительности окатил Эжена с ног до головы. Помолчал мгновение и добавил: - Езжай, дорогая и не беспокойся обо мне. Постарайся уговорить родителей и месье Ремона оформить развод. Я бы не хотел идти против церкви и твоих родителей. Прости, Жюли.
  После недолгого прощания, Жюли устроилась в карете и все вместе лёгкой рысью поехали вниз к морю. Дорога теперь в основном шла под уклон и до постоялого двора в Экс-ан-Провансе добрались довольно быстро.
  - Быстро вы управились, месье, - приветствовал путников хозяин двора. - Лошади немного отдохнули и вы можете их поменять.
  - Отлично, сударь. Но вначале нам не помешает перекусить, и основательно.
  - Прошу в зал, господа. Завтрак почти готов.
  Они не спеша, в молчании, уплетали паштет из гусиной печенки, по куску жареной свинины с зелёным горошком прошлого урожая, запивая светлым вином. На десерт был пирог с рисом и яйцами, политый сверху вареньем.
  - Спасибо за завтрак, сударь. Нам пора в путь.
  - Всегда готов услужить, господин. Счастливого пути, мадемуазель.
  - Мадам, - поправил того Ремон.
  - Прошу прощения, месье. До свидания.
  Карета в сопровождении маленькой кавалькады с грохотом удалилась на юг и вскоре скрылась за поворотом скалистой дороги.
  Скакали молча. Никому не хотелось разговаривать. На душе было муторно и сумрачно. Что-то было не так и говорить об этом не хотелось. Все с нетерпением ждали Марселя и встречи с родителями.
  Взмыленные лошади остановились перед воротами дома и Пьер с Ивонной нетерпеливо выбежали на улицу. Зеваки уже выглядывали в окна соседних домов.
  - Доченька! - воскликнула Ивонна, обнимая вышедшую из кареты Жюли. - Как ты могла? Но, слава Богу, ты дома. Проходите все в дом. - Ремон, чего стоишь, как неприкаянный? Твоя жена ведь. Проходи.
  Эжен перехватил молчаливый вопрос в глазах отца.
  - Ничего, па. Всё в порядке. Я его легко ранил и забрал Жюли. Теперь можно спокойно разбираться.
  - Беспокоить всё это меня, сынок. Нехорошее это дело. Что, нельзя было избежать поединка?
  - Видимо можно было, но тогда как бы я привёз домой Жюли? К тому же должен был я показать этому спесивому де Ормонту с кем он имеет дело. Пусть не считает себя таким уж важным господином.
  - Как бы он не загорелся чувством мести.
  - Он намекал на это, но я не боюсь, па.
  - У него достаточно крепкие связи и возможности. Надо будет поговорить с Жюли. Пусть и она поработает на благо семьи.
  - Вот с ней, я думаю, дело куда сложнее. У них любовь и, я думаю, достаточно серьёзная. Во всяком случае де Ормонт не собирается с нею прощаться.
  - Ладно, Эжен. Время покажет, но пересуды в городе могут сильно повредить нам в делах.
  - Переживём, па. И не волнуйся раньше времени. Всё образуется.
  Дни текли однообразно и вскоре события недавнего приключения стали забываться. Но тут Жюли получила тайное письмо от Понса и заволновалась. Ивонна тут же заметила её состояние.
  - Жюли, что произошло с тобой? Ты сегодня странно возбуждена. Тебе что-то сообщил Ремон?
  - Какой Ремон, ма! Забудь о нём. Он для меня не существует.
  - Но он твой муж, Жюли! Как можно с этим не считаться? У него права...
  - Ах, ма, перестань. Тут совсем в другом дело. Я получила письмо от Понса.
  - От Понса? От де Ормонта? Но что он сообщает?
  - Прошло две недели и он почти оправился от раны. И теперь я боюсь не за него, а за Эжена.
  - Что ты хочешь сказать, Жюли? - с беспокойством спросила Ивонна.
  - А то, что он полон жаждой мести и грозит её осуществить.
  - Что это значит, Жюли?
  - Я не знаю. Он не пишет, но клянётся, что отомстит брату. А у него достаточно влиятельных друзей для этого.
  - Так и знала, что это добром не кончится.
  - Не надо было вам сюда влезать, ма. Мы бы сами устроили свою жизнь, и с разводом он обещал всё устроить. А теперь одни неприятности.
  - Но разве ты не можешь повлиять на него, Жюли! Это же над твоим братом нависла опасность. Что-то надо придумать. А пока отцу не говори. Успеется.
  - Однако предупредить Эжена необходимо, ма. Пусть остережется.
  - Хорошо бы ему уехать на некоторое время подальше, пока гнев твоего Понса не уляжется, дочка.
  - Вряд ли на это можно надеяться, ма.
  - Но ведь поединок был честно проведен, Жюли, ты сама об этом говорила. К тому же Эжен оказал ему первую помощь и не убил, как мог бы. Тебе стоит серьёзно поговорить с де Ормонтом, Жюли.
  - Это-то я обязательно сделаю, ма, но будет ли от этого толк?
  - Будь настойчива и непреклонна. Эжен ведь твой брат и как он мыслит вашу жизнь, коль кровь его ляжет между вами. Этого допустить никак нельзя.
  - Я сделаю всё, что смогу. Сегодня же напишу ответное письмо. Надо лишь с ним послать надёжного человека.
  И вот через день ответное письмо Понса заставило всех переполошиться.
  - Мама, он требует моего присутствия. Иначе обсуждать эту проблему он не станет. Что мне делать?
  - Настало время всё открыть отцу. Вечером поговорим об этом, Жюли. Мне так неспокойно, так муторно на душе.
  - И я боюсь, ма. Мне так неприятно, что я оказалась виновницей таких неприятных событий.
  - Ладно, Жюли. Подождём до вечера, когда вернётся отец. Пьер воспринял известие излишне спокойно.
  - Мне не верится, что такой человек, как де Ормонт может пасть так низко.
  - Он не считает так, па, - ответила Жюли, потупив взор.
  - Во всяком случае я считаю, что тебе стоит поехать к нему, раз ты совершенно порвала с Ремоном. Это единственная возможность избежать неприятностей.
  Жюли переглянулась с матерью и в глазах их явно читалось удивление. Пьер заметил это, усмехнулся.
  - Вы что же думаете, что я не понимаю всего того, что произошло с нашей дочерью? Ошибаетесь, мои дорогие. Однако у неё жизнь вся ещё впереди и ломать её считаю преступлением. Пусть она сама решает свою судьбу. Зато не будет упрёков и обид. Верно я говорю, дочка?
  - Я не знаю, па, - ответила, покраснев, Жюли.
  - Значит, так тому и быть. Завтра и отправляйся. Однако вернись и поскорее, а то и так мы стали предметом пересудов и косых взглядов горожан. Не стоит их искушать и далее. Это может сильно повредить нашему семейству.
  - А что с Эженом? - спросила Ивонна. * -
  - Пока ничего, мать. Получим известия от Жюли и тогда обсудим и это.
  С отъездом Жюли в доме стало тихо, сумрачно и тревожно. Даже Тибо не нарушал этой тишины. Он стал часто посещать дом престарелых моряков и там слушал захватывающие истории от бывалых матросов.
  - Жак, ты слышал, как Гаспар рассказывал про затонувшие галеоны испанцев с сокровищами на борту?
  - Угу, слышал. Интересная байка.
  - А про копи изумрудов в Новой Гренаде? Вот здорово! Покопаться бы там и нам. Представляешь, сколько можно добыть ценностей?!
  - Не представляю. Да и что представлять, коль добраться туда невозможно. Да и испанцы вряд ли кого из нас пропустят туда. А индейцы? Они будут просто так смотреть, как мы будем их грабить?
  - Да они и понятия не имеют об их ценности.
  - Они же дикари! Им всё равно, какие камешки. Ты ж слышал, как Гаспар говорил о сокровищах инков? Они успели почти всё спрятать от испанцев, когда увидели, что те просто грабители! Вот бы нам найти их! - в словах Тибо отчётливо улавливались нотки восторга, надежды и алчности.
  - Держи шире карман, Тибо-мечтатель! - Они возвращалась домой уже по темнеющим улицам, настороженно озираясь по сторонам. В любой момент орава оборванцев могла налететь и устроить отчаянную потасовку.
  - Зато так приятно хоть в мечтах ощутить вес и тяжесть сокровищ. А ты заметил, как Гаспар намекал, что он одно время плавал на пиратском судне?
  - Не обратил внимания. Может пропустил?
  - Вечно ты ничего не помнишь и не на что не обращаешь внимания! А я заметил, как тот смутился и замолчал. Интересно, что бы он мог нам ещё рассказать.
  - О пиратах? Обычные разбойники, только на море.
  - А сколько они кладов спрятали на разных островах! Поискать бы, а?
  - Да хватит об этом, Тибо! Надоело уже слушать твои россказни. Чего зря будоражить нутро, когда ничего такого не может произойти! Да и что тебе беспокоиться? У тебя всё есть и отец ещё накопит для своего сыночка. Это у меня пусто в кармане и то я молчу.
  - А те золотые, что ты в банк положил на проценты? Забыл? Сколько их там уже накопилось? Тебе не интересно узнать?
  - И так всё известно, но этого слишком мало для начала какого-нибудь дела.
  - Вместе со мной можно, ведь у меня то же есть кое что, да к тому же я могу и добыть у родственников немного. Во всяком случае на сотню я всегда могу расчитывать.
  - А что мы умеем? Ты постоянно таскал меня с собой и я ничего не смог с тобой поделать. А так бы походил года три в учениках, глядишь и умел бы что-нибудь. А так лишь время прошло бесполезно.
  - А кто тебя научил читать, писать? Сколько мы вместе книг прочитали и в них сколько полезного узнали. Разве это зря потраченное время?
  - А что с этого взять, Тибо? Они, эти знания, денег не дают.
  - Это как сказать. Не одними ж руками и ногами деньги зарабатывают. И головой добывают их. Да ещё больше, чем спиной. Что мой отец руками работает?
  - Так у него денег навалом.
  - Так он их добыл, а теперь работает мозгами, что намного выгоднее. А как без книг достичь этого? Арифметику знаешь? Знаешь. А с нею никогда не пропадёшь. Мы даже проценты узнавать можем, если ты не забыл. Были б деньги, а с ними любые дела вершить можно.
  - Вот тут ты верно сказал, Тибо, да где ж ты их добудешь, такие деньги? С неба они не свалятся.
  - Отправиться бы в Новый Свет. Там, говорят, легко можно разбогатеть.
  - Если кишка потолще, а у нас она, мне кажется, совсем тоненькая.
  - Так ведь надо пробовать себя в разных делах, а так, сидя на лавке, чего дождёшься.
  - Ладно тебе, Тибо. Я уже почти дома, так что прощай, до завтра, мечтатель.
  - Завтра пойдём опять слушать Гаспара? Кстати там есть и другие моряки. Их то же интересно послушать.
  - Мать ругает, что бездельничаю и дармоедом сижу у неё на шее.
  - Тут она совсем не права, Жак. Но об этом потом, а сейчас до завтра. Приходи к завтраку, а потом в дом престарелых. Договорились?
  - Ладно, приду. Пока! Да, Тибо, а ты мне можешь сказать, почему наш моряк себя называет то Гаспаром, то Гереном? Странно как-то, ты не считаешь?
  - Может, ему так просто нравится. Но можно и спросить. Завтра и спросим.
  Дома шли нескончаемые переговоры с Понсом. Он уже почти выздоровел и вскоре обещал появиться в городе. Ивонна с отцом уговаривали Эжена уехать от греха подальше и Пьер уже подумывал об одном из кораблей, готовившимся покинуть порт с грузом корабельных снастей для продажи.
  - Понс дал нам понять, что согласится на твоё исчезновение, - говорил Пьер, сидя в кабинете ранним вечером. Эжен сидел, мрачно уставившись в пол. - Судя по всему, тебе это не очень-то нравится, Эжен.
  - Признаться, да, па. Во всяком случае не на твоём судне. Это слишком прозаично и скучно, па. Это меня не прельщает.
  - Зато полезно, сынок. Ты узнаешь много интересного и полезного для себя.
  - Нет, па. Я не решусь обрекать себя на гнусное прозябание на борту без надежды ощутить нечто волнующее, захватывающее и опасное. А так просто...
  - Ты вспомнил наши приключения в Сириаме, сынок?
  - Признаться, часто о них вспоминаю, па. И они мне кажутся очень интересными и привлекательными. Вот это была жизнь! Есть что вспомнить.
  - Однако тебе далеко до меня, Эжен, - со смешком добавил Пьер.
  - И это, кстати, меня несколько раздражает, па.
  - Вот как? Завидуешь? Интересно.
  - А почему бы и нет? У тебя было так много приключений, что на несколько десятков людей хватит. А что у меня? Несколько лет скитаний и всё!
  - Он опять тебе душу бередил, а?
  - Фома? Да я давно там не был, па. Туда всё Тибо бегает со своим долговязым обормотом. Вот его Фома наверняка обрабатывает своими байками.
  - А у того же Фомы втрое меньше приключений случилось, чем у меня, Эжен.
  - Но ты же не очень-то распространяешься о них, а Фоме дай только поболтать. Чего ему ещё делать. Вот он и напихивает головы этим несмышлёнышам.
  - Тибо вовсе не несмышлёныш, Эжен. Я даже опасаюсь, что он слишком серьёзен для своих лет. Он почти не играет со сверстниками, а всё к чему-то готовит себя, постоянно бегает, фехтует, стреляет и плавает. Да Бог его знает, чем он только не занимается с этим Жаком.
  - Твоя кровь в нём играет. Ему, может, тоже охота повторить твои приключения, па. Сейчас так много говорят о Новом Свете, а тут ещё моряк появился в доме престарелых со своими рассказами и Тибо постоянно туда бегает и слушает.
  - Кстати, как там идут дела? Краем уха слышал, что Тибо там наделал шороху и отец Себастьян жаловался на него.
  - Твой отец Себастьян с братией сущие жулики, отец. Их давно пора гнать оттуда грязной метлой, а ты всё не решаешься. А матросы, проплававшие всю жизнь, живут там впроголодь.
  Пьер вздохнул, помолчал, потом молвил:
  - Ты прав, Эжен, но эта братия слишком сильна, и лучше её не трогать.
  - Па, давай сократим субсидии на дом престарелых, а лучше будем давать этим старикам деньги или продукты непосредственно.
  - Как это?
  - Привозить возами и раздавать морякам в руки. Или деньгами. Так отцы будут меньше воровать.
  - Можно над этим подумать, но вряд ли твои предложения избавят стариков от этих прохиндеев. Они найдут возможность везде урвать себе.
  Эжен молча задумался, потом встал, сказав:
  - Ладно, отец, тебе решать. А я пошел по своим делам.
  - Будь осторожен, сынок. Не ввязывайся в драки, это к добру не приведёт.
  - Буду стараться, па. До скорого.
  Поздно вечером его притащили двое друзей. Эжен едва держался на ногах. На лице и теле, когда его раздели, живого места не было. Он лишь сказал:
  - Уверен, что это дело рук де Ормонта. Вот подонок! Но я рассчитаюсь с тобой и за это.
  - Не расстраивайся, сынок, - успокаивал его Пьер, отстраняя Ивонну рукой. - В мести ты не найдёшь удовлетворения. Это не божье дело. Лучше не связываться.
  - Сыночек, отец верно говорит. Не думай о мести, это лишь усугубит и наше нелёгкое положение в городе. Оставь эти мысли.
  - Возможно этим и закончится месть Понса, - добавил Пьер. - А у тебя никаких повреждений, так что дней через пять всё заживёт.
  - Нет, па. Уверен, что этим дело не закончилось. Будет продолжение.
  - Мы поговорим с Жюли. Пусть она утихомирит своего возлюбленного. Он поступает не по-христиански и уж, конечно, не как дворянин.
  - Пусть так, па. Потом всё обговорим, а теперь мне бы отдохнуть.
  - Да, конечно, сынок, - ответил Пьер. - Лежи и не волнуйся. Всё пройдёт. Однако Жюли не смогла убедить родителей, что месть Понса закончилась. Пьер ходил расстроенный, а Ивонна и вовсе места себе не находила. А Эжен быстро поправлялся.
  Друзья Эжена приносили изредка вести, весьма тревожного характера. Пьер и Ивонна запретили Эжену выходить из дому, но удержать того было невозможно, да и вряд ли нужно.
  Однако выяснилось, что теперь Эжен больше времени проводит в доме моряков.
  Тибо с восторгом рассказывал матери, как они вместе слушали рассказы Гаспара-Герена о Новом Свете и у Ивонны начали закрадываться тревожные мысли. Она подумала, что это вовсе не так безобидно, как могло показаться вначале.
  - Пьер, Эжен что-то задумал с Тибо, - поведала свои тревоги Ивонна мужу.
  - И что же именно, моя Ивонна?
  - Я не знаю, но Тибо постоянно твердит о Новом Свете. О какой-то Новой Гренаде и островах, где спрятаны сокровища пиратов. Мне так тревожно, Пьер.
  Пьер вздохнул, обнял жену, поцеловал в мягкие губы.
  - Ивонна, он молод, полон сил, и ему естественно, хочется повидать мир и себя показать. А мы, родители, всегда хотим видеть своих детей рядом с собой.
  - Ты его поддерживаешь, Пьер? - Ивонна отстранилась и с негодованием глянула на него.
  - Почему ты так решила, Ивонна? Я просто рассуждаю здраво и реально.
  - Но надо что-то предпринять, Пьер!
  - Для чего? Ты можешь удержать его возле себя? Вряд ли это возможно, моя милая. К тому же, если в голову Эжена влетела навязчивая мысль о путешествии, то, поверь мне, дорогая, это всерьёз. И он будет добиваться полного выполнения задуманного.
  - Ты хочешь сказать, что он опять может надолго исчезнуть из дома?
  - Вполне возможно. Во всяком случае он об этом намекал, и не раз.
  - О Боже! Спаси и помилуй моего блудного сына Эжена!
  - Придётся смириться, Ивонна. Мы не вправе его постоянно держать рядом с собой. Как это не тяжело, но надо терпеть и мириться с его взглядами на жизнь.
  Ивонна вздохнула. Она сразу осунулась, постарела, и Пьер, обнимая и целуя её, произнёс примирительно:
  - Вот ты и расстроилась, моя прелесть. А ведь ещё ничего не произошло, не порть себе внешность. А то я могу и разлюбить тебя такую мрачную.
  - Перестань говорить глупости, Пьер. Мне не до шуток. На душе кошки скребут и плакать хочется.
  - Ещё наплачешься, моя милая. Будем надеяться на лучшее и молить Господа нашего о ниспослании удачи нашему сыну.
  Дней через пять Эжен сообщил матери, что месть де Ормонта не закончена.
  - Кто тебе это сообщил? - с волнением в голосе, спросила Ивонна.
  - Друзья сказали. Так что я решил, и вы мне такое советовали, на время исчезнуть из города.
  - И куда же ты направишься? - спросила Ивонна с замиранием в груди.
  - Скорее всего в Новый Свет. Это место для сильных людей, а я себя считаю именно таким. Вот только надо посоветоваться с отцом. Он опытный в таких делах человек и может дать много дельных советов.
  - О господи! - только и могла воскликнуть Ивонна.
  После обильного ужина Эжен приступил к обработки отца, в душе надеясь, что тот не будет сильно сопротивляться его решению.
  И каково было удивление Эжена, когда Пьер сказал, выслушав сына:
  - Что ж, сынок. Тебе выбирать дорогу в жизни. Молодёжь не любит учиться на ошибках стариков. Учись на своих.
  - Ты думаешь, что они последуют у меня?
  - А как же, сын. Без житейских ошибок никто не может жизнь прожить.
  - Так значит, ты не против, па?
  - Да даже если бы я и был против, то разве это остановило б тебя? Так что считай, что я поддерживаю тебя, хоть это мне даётся с большим трудом. Сам ты этого понять в полной мере не можешь, но, когда у тебя самого появятся дети, ты это осознаешь и поймёшь. Но всему своё время.
  - Па, ты у меня самый лучший на свете! - воскликнул Эжен и бросился обнимать отца и целовать в его жесткие щёки.
  - Ты мне напомнил сейчас маленького, особенно, когда я вернулся из Африки и ты не узнал своего отца, а потом не отходил от меня ни на шаг.

Глава 4.

  События последних дней, а шел уже конец марта, показали, что Эжену не стоит появляться одному в городе, особенно по ночам. Его друзья неоднократно предупреждали, что наёмные оборванцы намерены заработать несколько золотых на его шкуре.
  - Эжен, - сказал как-то Пьер сыну после того, как они уединились в кабинет и расположились в креслах, - Учитывая создавшееся положение твоих дел, стоит завтра же отправиться в наше поместье к дядя Фоме и пожить там, пока не утихнет злость Понса. Как ты на это скажешь и подумаешь?
  Эжен задумался, потом ответив, вздохнул:
  - Что ж, па. Видимо так и надо сделать. К тому же я давно не навещал дядю Фому, а он так любит нас. Да и послушать его сказки весьма занятно.
  - Вот и договорились. Ты верхом, или в коляске предпочитаешь?
  - Конечно, верхом, па. Так быстрее и спокойнее. Можно взять с собой Тибо.
  - Возьми, коль мать не будет возражать.
  И вот Эжен с Тибо прискакали в усадьбу, где Фома радостно встретил их, ковыляя на костылях им навстречу.
  - Какая радость! Наконец-то прибыли! Вдвоём, это так хорошо, что придётся заказать парочку фазанов к обеду. Эжен, Тибо, мои мальчики! Как я растроган!
  Эжен и Тибо подхватили Фому на руки и понесли его к столу под развесистым дубом, где уже суетилась женщина Фомы. Они так и не оформили брак, но, казалось, им это не мешало жить дружно и воспитывать сына Ивана, который прибежал из сада, бросив возню с ребятами.
  - Тибо, а что это ты без своего оруженосца Жака? - спросил Фома, когда обед был уничтожен и можно было расслабить члены, развалившись на густой траве лужайки, куда перебрались мужчины.
  - У него дела в городе. Он по поручению собирает некоторые сведения для нас с Эженом,
  - Это звучит интригующе. Рассказали бы старику.
  - Это долго, дядя Фома, - осклабился Эжен, лукаво глядя на уже морщинистое лицо Фомы.
  - А вы разве спешите? Я думал, вы хоть пару деньков пробудете рядом со стариком, развеете его однообразную скуку бытия в этом райском уголке.
  - Вот тут тебе сюрприз, дядя Фома. - Эжен сделал загадочное выражение лица.
  - Сплошные загадки и недомолвки. Чует моё сердце, что предстоит интересный разговор. Угадал?
  - Угадал, но дело не в том. Мы тут пробудем не менее недели. Вот тебе наш сюрприз, дядя Фома!
  - Ну и дела! Видать дома что-то случилось такое, что заставило вас бежать сюда. С родителями поссорились или что посерьёзнее?
  - Посерьёзнее.
  - Тогда рассказывай, Эжен. Рад буду помочь советом.
  - Просто меня хотят прирезать или прибить за одно вполне достойное дело, а мне и моим родителям этого очень не хочется. Вот и направили сюда для отсидки и выжидания.
  - Даю руку на отсечение, Эжен, это твоих рук дело. Верно я говорю?
  - Верно, но не совсем. Тут и Жюли приложила руку.
  - Вот как? Поведай старику ваши семейные тайны.
  - Никаких тут тайн у нас нет, дядя Фома. Просто Жюли разлюбила своего мужа и втюрилась в одного красавчика. Ну и он в долгу не остался. Вот они и скрылись вместе в его старинном замке за Экс-ан-Провансом. Мы, конечно, взбеленились и отец послал нас освободить Жюли и вернуть домой.
  - Понятно. Драка, ранение, а теперь жажда загладить горечь поражения своей чести неудачному любовнику. Понятное дело. Зато вы теперь у меня!
  Вскоре Фома выведал все тайные замыслы молодых людей. Помолчал, как бы собираясь с мыслями. Почесал бородку, разгладил усы. Но тут лицо его осветилось озорной улыбкой. Он оживился, встрепенулся.
  - Это же здорово, мои мальчики! Вы верно придумали! Что тут сидеть подле материнской юбки? Вас зовёт мир со своими тайнами и приключениями! Я рад за вас, мои мальчики. Как много вы привезёте мне интересных, захватывающих историй! Новый Свет! Хорошо бы побывать там и посмотреть на новые неведомые земли, вдохнуть влажный воздух джунглей, морской бриз и туман, услышать рокот прибоя и рёв предательских бурунов. Да! Мечты! И вы их можете осуществить! А мне так и придётся тосковать и дожидаться вашего возвращения, мои мальчики. Фома замолчал, лицо его осунулось, приобретая старческое выражение. Ребятам стало его жаль. Тибо переглянулся с Эженом и в глазах их стоял невысказанный вопрос друг к другу. И вдруг Тибо молвил:
  - А чего, дядя Фома? Можно было бы и тебе с нами отправиться. На корабле ведь не так и тяжело будет. Кто от тебя будет требовать работы? Но с джунглями, конечно, придётся обождать.
  - Как ты сказал, мой мальчик? Ты хочешь сказать, что и мне с вами можно?
  - А что, дядя Фома, - воскликнул Эжен с радостной улыбкой. - Почему бы и не воспользоваться блестящей идеей Тибо? Как здорово он придумал! Что ты на это скажешь, старый бродяга?
  - Гм. Вы меня прямо оглоушили такими словами. Сердце даже зашлось от радости. Вот было б здорово, но как это совершить в моём положении?
  - Главное, чтобы ты сам этого хотел, дядя Фома! - воскликнул Эжен.
  - Хотел. Да я пополз бы за вами на руках! Хотел? Конечно хотел бы, но боюсь, что стану излишней обузой и помехой вам.
  - Ничего подобного, дядя Фома! - поддержал брата Тибо. - Ты же отлично стреляешь, знаешь морское дело, опыта тебе хватает, остальное за нами. Соглашайся. Будет так интересно!
  - А семья? Ты подумал об этом, Тибо?
  - Ты ж не покидаешь их насовсем! Вернёшься, многие ведь ждут своих мужей годами. Подождут!
  - Верно, дядя Фома, - заметил Эжен. - Во всяком случае можно написать завещание, чтобы твои ни в чем не нуждались, если что и случится. Средств у тебя хватает, а тратишь ты последние годы самую малость.
  - Вот это ты хорошо придумал, Эжен. Голова у тебя работает. Так и сделаем.
  - Так ты согласен, дядя Фома?! - воскликнул Тибо и бросился обнимать старика, целуя его в давно не бритые щёки.
  - Чёрт побери! Конечно, согласен, дьяволята! Я даже хочу войти в долю к вам. Примете? Ведь у меня растёт наследник и ему вполне могут понадобиться со временем средства на жизнь! Молодцы, ребята, порадовали старика! Вот лишь жена меня беспокоит. Трудно ей будет без меня.
  - Ничего, дядя Фома, - ответил Эжен. - Ивану можно нанять хорошего учителя и к твоему возвращению он будет учёней тебя. Чего деньги жалеть?
  - Ещё раз молодец, Эжен! Да ты, смотрю, уже вырос из пелёнок и можешь многому научить такого старика, как я.
  - Надо отметить это хорошей бутылкой, как ты считаешь, дядя Фома? - Эжен со смешинкой в глазах, глянул на старика.
  - Думаю, что события просто требуют этого. Петька не будет в обиде, коль мы малость пошуруем у него в подвале. Там есть шестилетнее вино, говорят весьма недурное. Сейчас пошлём Тибо, я ключ ему дам, - и Фома кликнул хозяйку свою и отдал соответствующие распоряжения.
  Вскоре повилось вино в тёмной бутылке со следами пыли и паутины. Блюдо сморщенного прошлогоднего винограда, апельсины и жареная свинина в соку.
  - Эх, хорошо бы и Пьера вашего уговорить с нами махнуть, - мечтательно протянул Фома, утирая тыльной стороной ладони усы.
  - Тут и нечего думать, дядя Фома. У отца слишком много работы в городе. Да и мама не отпустит его. - Эжен смаковал душистое вино, отпивая маленькими глотками из кружки.
  - Да, ты прав, Эжен. С этим надо смириться.
  - Вот только надо уточнить всё у Гаспара-Герена, начертить карты и готовить судно. На это уйдёт не меньше месяца.
  - Вот и хорошо, я к тому времени все дела свои закончу и с ногами немного поработаю, а то последнее время я обленился и они поослабли маленько. - И Фома выразительно похлопал по своим слабым ногам ладошкой.
  Теперь каждый день начинался и заканчивался обсуждением предстоящего отплытия. Тибо был счастлив и жалел, что рядом не было Жака.
  Восемь дней пролетели, как один день. Лишь Тибо иногда вспоминал, что и дома есть неотложные дела. Он уже видел себя на борту судна, качающегося на крутой волне, смотрящего вперёд, в даль, за горизонт, высматривая долгожданную землю. И увидеть Жака так хотелось, что иной раз ему с трудом удавалось не вскочить на коня и не помчаться в город поделиться с другом своими новостями и ближайшими событиями, которые их ждут.
  Правда иногда Эжен охлаждал его пыл, пугая возможностью отца прервать его затею, но тут Тибо уже нашел выход. Он помнил, как сам Эжен оказался на борту отцовского корабля, и теперь решил держать этот вариант, как запасной.
  Наконец кони оседланы и ребята прощаются с Фомой. Он уже тоже чувствовал себя совершенно в другой стихии, но объяснения с женой откладывал всякий раз.
  - Привет своим, Эжен! - напутствовал Фома, похлопывая лошадь по крутой лее.
  - Как водится, дядя Фома. А ты сам-то успей ко времени. И не ленись.
  - Тогда в путь, да храни вас Бог, ребята, мои мальчики.
  - Дядя Фома, мы прибежим вскоре, и ты узнаешь последние новости! - прокричал на прощание Тибо, оборачиваясь уже в воротах.
  - Буду ждать, Тибо! Прощайте!
  Поздним вечером прибыли домой. Пьер уже поужинал и взглянул на сына с вопросов в глазах. Эжен понял и сказал несколько равнодушным тоном:
  - Всё хорошо, па. Отдохнули отлично. По горам полазали, верхом накатались. Дядя Фома передаёт всем приветы и ждёт в усадьбу.
  - Как он там, старина?
  - По-моему вполне доволен жизнью, па. Воспитывает сына.
  И лишь по прошествии пары дней Эжен осмелился завести с отцом разговор о том, что так долго обсуждали с Фомой.
  - Вижу, ты настроился на путешествие, сын, - сказал Пьер и было видно, что разговор ему не по душе.
  - Да, отец. Сколько можно сидеть тут без дела?
  - Дела можно всюду найти, но уж раз так, то можно и поговорить. Мать уже в курсе твоих замыслов?
  - Да пока я собирался лишь с тобой поговорить, па. Ты у нас главный в вопросах путешествий.
  - Ишь ты как поворачиваешь. Хитришь? Ну, да ладно. На то ты и молод. Так что ты хотел бы от меня услышать, сынок?
  - - Да пот влезли мне в голову мысли о Новом Свете, ты уже знаешь об этом. Хотелось бы посоветоваться с тобой. Твоя мудрость многое может мне помочь.
  - Я никогда не был в Новом Свете, Эжен. Что я могу посоветовать?
  - Все никогда не были там, однако едут, па. Чем я хуже?
  - Не забывай, Эжен, что у нас там нет своих земель, а, значит, придется их отвоёвывать у испанцев или местных дикарей. Хлопотное дело и стоит недёшево.
  - Средств, надеюсь, у меня хватит снарядить судно и набрать команду, а там буду искать разные пути. На месте оно виднее.
  - Верно, виднее. Но ты подумал, что это лучше предпринять не отсюда, а с Бретани или Нормандии, на худой конец из Ла-Рошели. Из тех портов уже давно наши моряки снаряжают свои экспедиции в Новый Свет.
  - Тогда туда и надо отправиться, тем более, что можно нетрудно найти сведущих людей, уже побывавших там.
  - Однако та, наверное, не знаешь, что все эти экспедиции как правило были пиратскими или корсарскими. Надо тебе это хорошенько обмозговать, - Эжен.
  - Раз так, то кто лучше тебя может всё это обдумать и дать дельный совет.
  - Давно это было и я уже стал забывать прошлое, сынок.
  - Ой, хитрован ты, па! Разве такое забудешь? Не хитри и выкладывай начистоту, а то твой сыночек ещё попадёт в переплёт, из которого не выбраться.
  - Это самое страшное, Эжен. Поэтому мне придётся сопровождать тебя до порта и заняться судном и командой. Не против?
  - Что ты, па! Я и мечтать об этом не решался, а тут ты сам предложил. Как здорово! Тогда модно быть спокойным.
  - Только не сваливай всё на меня, Эжен. Это твоя экспедиция и ты тут хозяин. Я просто в помощь тебе, а то мать может заартачиться. Согласен?
  - Я на всё согласен, па!
  Глаза Эжена радостно блестели и Пьер с удовольствием отметил, что сын его совсем неплохой парень и отца уважает и любит.
  Началась лихорадочная деятельности братьев и Пьера. Ивонна вскоре все узнала и теперь ходила по дому как неприкаянная. Пьер постоянно уговаривал её не принимать этого близко к сердцу, но мать всегда остаётся матерью. А тут ещё выяснилось, что и Тибо собирается с братом.
  По этому поводу было сказано друг другу немало нелестных слов и замечаний, но доводы самого Тибо были столь основательны, а сам он был столь непреклонен, что пришлось уступить.
  - В таком случае, Пьер твоё присутствие в порту отправления просто необходимо. Ты лучше своих сыновей сможет снарядить корабль и отправить его в такое рискованное плавание.
  - Ты говоришь весьма мудрые слова, моя любовь, - ответил Пьер, заглядывая в её синие глаза.
  - А что с вами сделаешь! Мужчины - одно слово.
  Зато Тибо был на седьмом небе, узнав, что его вопрос решен положительно.
  - Жак, ты понимаешь, что я получил разрешение на поездку! - орал тот восторженно, больно хлопая друга по спине. - А как у тебя?
  - А что может быть у меня? Мать против, но с нею в семье уже давно никто особо не считается. Она злится, что доход семьи уменьшится из-за моего отъезда. Пусть отец меньше пропивает.
  - Зато есть шанс вернуться с тугим кошельком, а?!
  - Шанс-то есть, а вот будут ли тугие кошельки?
  - Всегда ты сомневаешься и боишься. Мы же вместе! А это уже кое что.
  В конце апреля решено было отправляться в путь. Предпочтение отдали реке, хоть это и более долгий путь. Зато дешевле и спокойнее.
  Лишь за неделю до отъезда неожиданно появился Фома в повозке, запряженной сытой лошадью. Правил Давила, хотя его теперь уже никто так не называл. Это был огромного роста громила в широкополой шляпе, длинными седеющими волосами и остроконечной бородкой с лихими усами, которые он постоянно оглаживал.
  - Эй, Эжен, компаньон! - заорал ещё не спустившись, Фома, увидев вышедшего молодого человека. - Принимай пополнение. Я готов.
  - О, дядя Фома! Рад приветствовать, старого бродягу! Заходи и располагайся.
  - Спасибо, Эжен, но я лишь поздороваюсь с твоими родителями и отправлюсь на постоялый двор или гостиницу. Не хочу стеснять твоих.
  - Не дури, Фома, - раздался голос Пьера. - Заходи, ты никого не стеснишь. К тому же расскажешь, как там наша усадьба. И ты, Поль не заставляй нас повторять приглашения. Заходите, Эжен, помоги войти дядьке разбойнику! Ха-ха!
  Гости не заставили Пьера повторяться. Было видно, что Фоме приятно приглашение и это отразилось на его лице.
  Конюх завёл лошадь во двор, остальные медленно поднялись в комнаты.
  - Так что тебя привело к нам, Фома? - с интересом спросил Пьер. - Помнится, ты не любишь посещать город.
  - Разве Эжен тебе ничего не сказал?
  - О чём это Эжен должен был мне сказать, Фома?
  - Как же! Мы ж договорились о совместном походе в Новый Свет. И ч даже вошел со своим паем к вам.
  - Я не знал. Но как ты осмелился в твоём-то положении? Сможешь ли?
  - А чего мне? Конечно, смогу. Так охота тряхнуть стариной напоследок, Пьер!
  - Что ж, твоё дело. Ребята будут очень рады твоему участию. Всего не предусмотришь, так что и ты можешь пригодиться в случае чего.
  - Вот то-то, Пьер. Ты ж тоже отправляешься до порта? Кстати, куда ты решил направиться?
  - Да вот долго раздумывали мы с Эженом и решили начать с Сам-Мало. Вначале остановились на Ла-Рошели, но потом я расспросил многих бывалых и остановился на Сан-Мало. Это дальше, но дорога идёт через Париж, а мои дети никогда там не бывали, да и я сам никогда его не видел. Всё ж столица. Стоит поглядеть, как ты думаешь?
  - Неплохо было бы, Пьер! Я согласен.
  - Кстати, какова твоя доля в предприятии? - поинтересовался Пьер.
  - Четверть затрат, Пьер. Столько же и добычи, коль она случится. Я на большее и не рассчитываю. Хватит с меня, а там видно будет.
  - Странно, что Эжен и даже Тибо ничего мне не сказали.
  - Это я их просил молчать, Пьер. Опасался, что ты воспротивишься, а мне так охота почувствовать напоследок вкус странствий и замирание сердца при опасностях. Сколько мне осталось, к тому же при моих ногах. А руки у меня будь здоров. Ещё послужат и, надеюсь, обузой вам не буду. Да и Давила обещал мне свою помощь в случае чего.
  - Да с чего ты взял, что я воспротивлюсь? Езжай, ради Бога! Мне даже интереснее будет с тобой, не говоря уж о ребятах.
  Об Ивонне оба промолчали, надеясь, что та не придаст особого значения его присутствию. Что так и случилось. Ивонна приветливо поздоровалась и тем сняла предполагавшееся напряжение в доме.
  И вот на пристани собрались все отъезжающие и провожающие. Ивонна сдерживала себя и казалась вполне спокойной. Но Пьер понимал, как тяжело ей это даётся. Он нежно обнимал жену, целовал и шептал ласковые слова, которые, однако, не поднимали настроение женщине.
  - Присматривай за делами, Ивонна, - напутствовал Пьер жену, хотя прекрасно знал, что напоминать ей об этом было бесполезно. Она уже назавтра разовьёт бурную деятельность, работой заглушая беспокойство и одиночество своё.
  Наконец паруса подняты, судно медленно отвалило от причала и при юго-восточном слабом ветре стало удаляться. Город постепенно таял в дымке. Дальние горы потеряли чёткие очертания, а потом и вовсе затерялись, смешавшись с облаками.
  Небольшой корабль с косыми парусами медленно заскользил вдоль берега, направляясь к устью Роны. Низкие берега постепенна сменили каменистые возвышенности. Плавание и путешествие началось. Тибо с Жаком стояли, опершись на планширь и на душе у каждого было своё, затаённое и волнующее.
  Вверх по Роне продвигаться было довольно трудно. Многие часы и дни приходилось выжидать попутного ветра, стоя на якорях.
  Так случилось и во Вьенне, где простояли четыре дня. Там их и нашел гонец, посланный Ивонной вдогонку.
  - Месье Бланш, вам письмо от мадам, - произнёс невысокий человек в запыленном и грязном камзоле и в ботфортах неопределённого цвета.
  - От мадам? Моей жены? - в недоумении спросил Пьер, беря конверт.
  - Она хорошо заплатила и я больше недели скакал, догоняя вас. Слава Богу, я успел вас догнать. Прощайте, месье. Я устал и мне необходимо выспаться и отдохнуть. Счастливого пути, месье.
  Пьер молча проводил человека, проследил, как он тяжело садился на коня и, как медленно отъехал в городок искать себе пристанища.
  - Интересно, что заставило Ивонну послать мне письмо? - бормотал Пьер и одновременно разрывая конверт из толстой бумаги.
  - Что за послание? - спросил Эжен, увидев, что отец возится с бумагами.
  - Да вот мать письмо прислала с гонцом. Странно как-то. Но сейчас узнаем. Пьер углубился в чтение, а Эжен нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании вестей. Наконец Пьер протянул бумагу сыну и молча отошел. Эжен читал, постепенно меняясь в лице. Вот что писала Ивонна.
  "Дорогие мои и любимые! Спешу с посланием, так как только сейчас Жюли узнала от подруги, что Понс посылает за вами погоню с тем, чтобы отомстить Эжену. Я в ужасе и смятении, не нахожу себе места, но спешу уведомить и предостеречь.
  Что именно задумал Понс, мне неизвестно, но людей он вскоре пошлёт, так что вы примите необходимые меры предосторожности, особенно Эжен.
  Богом и всеми святыми заклинаю остерегаться! Укройтесь в тихом месте, а я с Жюли постараемся что-то сделать здесь. Ведь Пояс любит нашу Жюли.
  У нас всё идёт хорошо, если не считать тоски по моим мужчинам. Вчера заходила Мари. У нее тоже всё в порядке.
  Прощайте, мои дорогие! Да хранит вас Господь!
  Твоя Ивонна!"
  Эжен опустил письмо, задумался и на лице его появилось выражение решимости и злости. Он дёрнул правой щекой, что означало гнев. Повернулся к отцу.
  - Какая наглость, па! Этот де Ормонт совсем не похож на дворянина. И мне очень хочется встретиться с ним и переброситься парой словечек, сдобренных шпагой!
  - Это не выход из положения, сын. И мы здесь не для этого. Надо думать о главном, остальное подождёт до лучших времен.
  - Ты придумал что-нибудь, па?
  - Пока лишь наметки. Надо поговорить со здешними людьми. Им лучше известны дороги. Во всяком случае лучше отказаться от Сен-Мало, куда мы направляемся и об этом все знают. Мы изменим наш путь.
  - Но куда мы двинемся, па?
  - Лучше всего в Ла-Рошель. Это большой порт и он связан с Новым Светом не хуже Сен-Мало. Где-то я слышал, что из этого порта знаменитые пираты Жак Сор и Гийом Мерми. Они много крови выпустили из испанцев в Карибском море. Так что Ла-Рошель вполне отвечает нашим запросам.
  - А как скрыть наш путь от преследователей? Они уже в дороге, если можно судить по письму ма.
  - Надо распускать слухи о нашем продвижении в Париж. Пусть наши люди везде об этом разглагольствуют, а мы в последний момент изменим свой путь.
  - Тогда лучше больше никого не посвящать в наши задумки, па.
  - Так и сделаем, сын. Чем меньше будут знать об этом людей, тем лучше.
  - Но, па, Ла-Рошель полог гугенотами. Как они примут нас, католиков?
  - Несколько лет назад королём был принят Нантский эдикт, по которому все религиозные войны и распря прекратились и можно свободно исповедовать эти веры. Думаю, что ничего страшного случиться не может. Генрих Наваррский весьма мудрый король, однако все ли его понимают в Лувре.
  - Тогда вопрос решен. Будем держать путь в Ла-Рошель.
  В Лионе отпустили корабль в Марсель. Был нанят обоз, куда и перегрузили весь скарб и торговые товары. Уже через четыре дня обоз двинулся в Роанн, куда подходили суда по реке Луаре. К этому времени погони не обнаружилось, но успокаиваться не стоило, особенно с обозом.
  Два десятка огромных возов, запряженных парами сытых тяжеловозов медленно продвигались по холмистой местности. Примерно шестьдесят миль прошли за три дня и к вечеру вошли в Роанн. По дороге ничего подозрительного не заметили.
  - Не обманулась ли ма, посчитав возможность погони? - спросил Эжен отца, после того, как все люди устроились на постоялом дворе.
  - Не думаю, Эжен. Всё ещё впереди. Мы здесь наверняка задержимся на несколько дней. Надо нанять судно, погрузить товар, людей, а это быстро не делается. В это время стоит тебе поменьше высовываться из своей комнаты. И постоянно быть начеку, в готовности. А пока всем надо говорить, что идём до Анжу. Там перебираемся в обоз и следуем до Сен-Мало. Сами же нырнём в реку Вьенну и по ней до Пуатье. Оттуда, как мне говорили, до Ла-Рошели не более ста пятидесяти миль неплохой дороги.
  Две недели медленного плавания по Луаре не принесли ничего нового. Опасности не было и в помине. Пьер начал успокаиваться, но Эжена постоянно что-то беспокоило, хотя повода для этого, казалось, и не было.
  Несколько дней осматривали старинные города Орлеан, Тур и множество замков. Местность постепенно понижалась. Стали попадаться заболоченные берега. За Туром Пьеру вдруг показалось, что повеяло морем. Эжен удивлённо поглядел на отца, но Фома, сидящий на табуретке, подтвердил, что чует носом море.
  - Так до него ещё сколько идти, - недоверчиво отвечал Эжен.
  - Низменность, сын. Здесь ветрам не за что зацепиться, вот и дуют беспрепятственно. А дальше и сам почувствуешь.
  Не доплывая нескольких миль до Сомюра - маленького городка на Луаре, Пьер по договоренности с кормщиком, свернули во Вьенну. Это было приурочено к позднему вечеру, но кормщик хорошо знал эти реки.
  Пришлось садиться за весла и грести за дополнительную плату почти всю ночь пока не остановились на пустынном берегу. Это давало простор для обозрения.
  Вдали виднелись два-три едва заметных огонька. Стало быть деревня недалеко и утром можно будет закупить некоторых продуктов.
  В Пуатье прибыли через три дня. Город в предвечернем небе выглядел живописно. Чёткие шпили соборов и крепостных башен резко выделялись на фоне неба. Речка Клен медленно несла свои тихие воды мимо.
  Устроившись на постоялом дворе, Пьер собрал в комнате своих людей. Почему-то все были убеждены, что разговор будет серьёзный. И они не ошиблись.
  - Не буду говорить вокруг да около, - начал Пьер, оглядев собравшихся, и в который раз про себя пересчитал людей. Оказалось семь человек. Седьмым был португалец Фернан, который в последний день прибыл из плавания и присоединился к путешественникам.
  - Вы заметили, что наш путь изменился и весьма основательно. Дело в том, что нас могут преследовать из-за мести. Потому настоятельно требую не оставлять одного ни Эжена, особенно Эжена, ни Тибо, да и всем вам лучше передвигаться по городу всем вместе.
  - А что может случиться, па? - спросил Тибо, пользуясь привилегией сына.
  - Перед Лионом мать твоя прислала письмо, где предупреждала об опасности погони, сынок.
  - Так это когда было? За это время всякая погоня отстала или потерялась.
  - -Такие разговоры мне не нравятся, Тибо. И больше не говори так.
  Тибо недоуменно пожал плечами, но вступать в пререкания с отцом поостерёгся. Слишком грозен был сейчас отец. А тот продолжал:
  - Фернан и Поль никогда не оставляйте одного Эжена, слышите? Это приказ и выполнять его надлежит неукоснительно. И он действителен до самого отплытия из Ла-Рошели.
  - Так мы идём в Ла-Рошель? - подал свой голос Фернан.
  - Это для того, чтобы попытаться сбить со следа наших врагов, Фернан. Там и будем собирать команду и судно подбирать.
  - А мне какое задание, Пьер? - спросил Фома.
  - Тебе придется обеспечивать нас едой. Куда ты годишься на своих костылях?
  - Во всяком случае я могу подать совет?
  - Советов и предложений сколько угодно, Фома. Мы так в них нуждаемся.
  - Пусть никто не ходит без пистолетов, кинжалов и шпаг. Ничего из этого не должно отсутствовать у любого из нас. Да и другого оружия можно припасти, если такое объявится у кого-нибудь из вас. - И он многозначительно поглядел на Тибо с Жаком.
  - Совет принимаем безоговорочно, Фома. Так и сделаем. А Эжену полезно будет надевать кожаный нагрудник на всякий случай.
  - Это ещё зачем? - встрепенулся тот.
  - Я сказал, на всякий случай, Эжен. Охота-то на тебя в основном ведётся. А в этом случае никакая предосторожность не лишняя, понял? И не вздумай ослушаться, сынок. Я этого не потерплю.
  Насупленные и расстроенные, люди расходились по своим комнатам. Пьер ночевал вместе со своими сыновьями и Фомой. Остальные располагались в комнате поменьше, но рядом.
  Опять начались дела обозные. Но Пуатье был большим городом и тут с этим обстояло немного лучше. Трёх дней оказалось достаточно, чтобы нанять возчиков с- повозками и разместить товар.
  Выступили на рассвете, когда ворота крепости открылись. За эти дни лишь мельком молодёжь сумела осмотреть знаменитые древности Пуатье. Так настоял Пьер, никогда не пропускавший таких моментов.
  Основанный галлами ещё до завоевания его Римом, город изобиловал архитектурными шедеврами. Они посетили церкви Сент-Радгонд, Сент-Илер, Сент-Поршер, римские бани и амфитеатр, прежний королевский дворец и, конечно, крепость с её башнями, которые помнят множество сражений у своих стен.
  Однако мало у кого остались об этом воспоминания. Головы у всех были забиты совсем другим. Предстояли новые интересные и захватывающие дела, а тут осматривай церкви и развалины. Но Пьер каждый раз спрашивал об увиденном и требовал отчётов.
  Но теперь они в пути и можно забыть этот город.
  Обоз растянулся и приходилось постоянно объезжать его на коне, наводить в нём порядок, следить, чтобы ничего не свалилось и не пропало.
  Пьер нанял троих охранников и те постоянно находились в сёдлах, смотря по сторонам и держа наготове оружие.
  Да и возчики были вооружены, на чём настоял Пьер.
  В Ниоре сделали днёвку. Большая часть пути пройдена. Оставалось совсем мало до Ла-Рошели.
  На другой день, выходя из церкви Святого Бернардина, наша семёрка медленно и чинно направилась на постоялый двор, где у Пьера с Фомой была назначена с главой цеха возчиков встреча.
  Тибо шептался с Жаком, потом Жак отстал шагов на десять и, крутя головой в разные стороны, делал вид, что глазеет на городские постройки. Однако его глаза постоянно ощупывали прохожих, которых в этот час было достаточно, ведь месса только что закончилась.
  Ещё в церкви Жак обратил внимание на одного мужчину, который бросал любопытные взгляды в их сторону. Он старался не очень раскрываться, волосы начесал на лоб и щурил глаза. Рука непроизвольно касалась временами бедра и Жак понял, что там у него, под лёгким плащом, находилось оружие.
  Заинтересовавшись этим мужчиной, Жак, стоявший несколько в стороне от своей группы, несколько отодвинулся в сторону, так как всем сидячих мест не хватало и небольшая толпа прихожан сгрудилась у входа. Там были и наши путешественники, слушая проповедь.
  Наблюдая за человеком, Жак увидел, как тот что-то говорил рядом стоящему, незаметно наклоняя голову в его сторону. То был высокий худой и довольно симпатичный человек лет под сорок. Большие глаза его смотрели настороженно и редко мигали. Он делал вид, что ничего не замечает, но Жак был уверен, что они знакомы и понимают друг друга.
  Тотчас, как вышли из церкви, Жак всё это рассказал Тибо. Потом указал глазами на медленно шествующих сзади мужчин, делавших вид, что незнакомы друг с другом. Вот тут Тибо и предложил Жаку отстать и проследить за ними.
  Жак пропустил странных мужчин вперёд и пристроился за ними. Он был неряшливо одет, несмотря на посещение церкви и это делало его похожим на бедняка, доверять которому было небезопасно.
  Идя в нескольких шагах от мужчин, он старался уловить обрывки слов, изредка доносившихся до него, но ничего не разобрал. Зато теперь не сомневался в том, что их семёрка сильно интересует эту пару.
  Пройдя пару переулков, Жак уловил едва заметный знак, поданный стоящему на углу коренастому человеку со шпагой на поясе и стоящего в вольной позе бездельника. Это не на шутку обеспокоило Жака. Тибо несколько ушел вперёд и остановился, повернувшись назад, как бы поджидая остальных. Это было предусмотрено и Жак подал сигнал опасности, глазами показав на коренастого со шпагой.
  Все подошли к постоялому двору, а следившие за ним двое мужчин прошли в узкий переулок и скрылись за углом.
  - Тибо, ты не думаешь, что нам надо всё рассказать твоим отцу и брату?
  - Очень не хочется этого делать, Жак. Хотелось бы самим что-то предпринять, но это никак не вяжется со здравым смыслом.
  - Когда ты перестанешь говорить так замысловато? Значит скажем?
  - Дело приобретает слишком серьёзный оборот, чтобы не сказать. Пошли. Коротко Тибо поведал друзьям всё, что удалось им разузнать.
  - Теперь, Тибо, слушай, как ты плохо поступил, - тут же стал бранить мальчишку отец. - Ты должен был тут же показать этих прохвостов нам, а теперь мы не сможем их узнать, если встретим. Хорошо хоть, что остальное не утаил.
  Жак описал виденных людей возможно подробнее, но этого явно было недостаточно. Но делать уже было нечего. А Фернан сказал:
  - У меня хорошая память на лица. Мы с Жаком, как наименее заметные, пройдёмся по переулкам и постараемся встретить этих ребят. Зайдём в несколько таверн, возможно и встретим.
  - Если повезёт, то хорошо бы проследить, куда они направятся и где живут.
  - И сколько их всех, - подсказал Пьер. - Это весьма важно.
  - Да покажите мне их и я с ними разделаюсь, как повар с курицей! - бодро воскликнул Поль Давила.
  - Сядь, Давила! - прикрикнул на того Фома и жестко махнул рукой. - Тут одной силой мало что сделаешь.
  - Тогда пусть отправляются и делают вид, что сгорают от жажды. - Эжен глянул на Жака и добавил: - Оденься похуже, Жак, всё надёжнее будет.
  - Попробую, Эжен. Ну мы пошли? - оглядел юноша остальных.
  - Выходите по одному и в разные стороны. Городок маленький и затеряться в нём не так-то легко. - Пьер разрешающе махнул рукой. - Погоди, Жак! Шпагу хоть оставь, а то подозрительно будет. И пистолет тебе не пригодиться, а заметить легко. Ты худой и все выпуклости хорошо заметны.
  - Возьми лучше звезду, Жак, - посоветовал Тибо, протягивая другу металлическую звёздочку с заострёнными концами.
  Жак кивнул и вышел первым. За воротами он встретил какого-то парня, перекинулся несколькими фразами и тут же договорились. Вместе пошли по переулкам, которые отлично знал этот оборванец.
  Посетив несколько таверн, изрядно напоив товарища, звали того Серве, они направились к башне справить малую нужду. Тут Жак увидел тощего, который с безразличным видом восседал на куске бревна, гниющего тут, очевидно, со второго пришествия.
  Жак достал фляжку и протянул Серве, который уже почти ничего не соображал.
  Они сели шагах в двадцати от тощего. Жак завалился на бок, Серве последовал его примеру.
  Не прошло и двадцати минут, как к тощему подошел незнакомый человек в опрятном камзоле, в берете зелёного бархата, в красивых башмаках и белых чулках. Жак внимательно рассматривал его, но слышать ничего не мог.
  Двое немного поговорили, оглянулись на спящих пьяниц и ушли за угол. Жак немного подождал, вскочил и бросился за ними. Их легко было увидеть по высокому росту тощего. Они спокойно шли, направляясь к рыночной площади. Там они зашли в гостиницу и Жаку пришлось поломать голову и подождать, пока в голове не появится дельная мысль.
  Она появилась, но в это время он увидел коренастого, быстро входившего в двери той же гостиницы. Переждав пару минут, Жак хотел последовать в гостиницу, но кто-то схватил его за рукав. Жак обернулся в страхе, но увидел Фернана. Тот загадочно ухмылялся, кивая на гостиницу. Потом сказал:
  - Молодец, Жак. Я выследил коренастого, а ты что обнаружил?
  - Недавно сюда зашли тощий и щеголь в зелёном берете.
  - Стало быть мы имеем уже четверых. Неплохо для начала. Ты хотел зайти в гостиницу и расспросить? Не стоит. Это покажется подозрительным при твоём виде. Лучше это сделать мне. А ты жди недалеко и прислушивайся.
  Сказав это, Фернан не дал Жаку времени на раздумья и удалился. Вскоре он скрылся за дверями гостиницы.
  Жак сел на камень и стал ковырять в носу, поглядывая на окна замызганного дома гостиницы. Ждать пришлось долго. Солнце припекало, день перевалил за полдень, хотелось пить, но Жак терпел, как учил Тибо.
  Наконец появился Фернан и развязной походкой направился в сторону постоялого двора. Жак двинулся за ним, но передумал и остался посмотреть, что будет. Тут же выскочил из дверей коренастый, оглянулся, заметил Фернана и пошел следом. Жак двинулся сзади, постепенно нагоняя.
  Когда Фернан свернул в узкий переулок, коренастый ускорил шаг, он почти бежал и Жаку пришлось тоже прибавить шаг. Свернув за угол, Жак увидел, как коренастый быстро догоняет Фернана, вытаскивая на ходу шпагу и кинжал. Жак крикнул, Фернан обернулся, но коренастый уже заносил клинок для удара. Фернан отшатнулся, рука судорожно искала эфес шпаги и Жак видел, что тот не успевает.
  Выхватив звезду, Жак с расстояния в восемь примерно шагов, метнул своё оружие в коренастого. Сверкнув в воздухе, звезда вонзилась в спину коренастого. Ничего существенного это оружие ему не сделало, но он удивлённо обернулся и этого оказалось достаточно, чтобы Фернан наконец нашел эфес и выдернул свою шпагу.
  Достать всё же сразу коренастого ему не удалось. Тот уже был в позиции и Жаку не оставалось ничего другого, как вытащить кинжал и подкрадываться сзади. Но коренастый заметил того во время и довольно умело стал отражать удары с двух сторон. Жак понял, что противник не из слабых и им придётся попотеть, если не упустить победу. Он отступил на пару шагов, перехватил кинжал и с силой метнул в коренастого. Кинжал вонзился тому в шею и кровь брызнула из пробитой артерии. Коренастый остановился и шпага Фернана проткнула ему грудь. Он упал, схватившись за раны. Лёгкий стон или рычание вырвалось у не-
  Фернан с Жаком молча смотрели на умирающего, но тот, не приходя в сознание,
  Послышались голоса и только тут друзья заметили, что собралась небольшая толпа и громкими голосами обсуждала увиденное.
  - Я сам видел, как этот, - говоривший указал на умирающего пальцем, - напал сзади. Как вор и разбойник.
  - А я видела, как вот тот долговязый что-то кинул и заставил обернуться негодяя. Поделом ему, пусть не мешает спокойно жить добрым людям!
  - Это не наш горожанин, - воскликнул третий. - Да и эти двое не из нашего города. Откуда вы, милостивые государи?
  - Мы издалека, господа, но позвольте нам удалиться. Не хочется встречаться с властями в чужом городе. Вы сами всё видели и расскажите всю правду, - быстро заговорил Фернан, торопливо направляясь в ближайший переулок.
  - Правильно, Фернан! - воскликнул Жак, следуя за товарищем, - Нам ещё не хватало со стражниками объясняться. Завтра в путь и ищи ветра в поле. А одного уже нет. Теперь поостерегутся нападать.
  В комнате постоялого двора пришлось несколько раз повторять друзьям их приключение, пока не настало время ужина. А Жак молвил, наклонясь к Тибо:
  - Наконец-то я поем, а то кишки уже переворачиваются в животе. У меня после драки всегда так. С голоду помираю.
  - Пошли, друг мой, ты сегодня заслужил отменного ужина. Даю тебе целую утку. Вскоре по городу расползлись слухи про убийство приезжего, но марсельцев не упоминали и те молили Бога, чтобы это продолжалось хотя бы до утра.
  - Вот и догнали нас люди этого ненормального Понса, - изрёк Пьер с сожалением в голосе. - Хорошо бы больше не встречаться с ними, но вряд ли это произойдёт.
  - Давайте сами нападём на них, а? - запальчиво предложил Поль Давила. - Теперь у них сила уменьшилась и мы легко справимся с этим.
  - И попадём в лапы к стражникам. А те засадят нас в тюрьму до выяснения, -остановил товарища Фома, и Пьер одобрительно кивнул головой.
  Ночь однако прошла спокойно и уже на рассвете длинный обоз заскрипел в воротах крепости. Последний этап до моря начался при влажном туманном утре, по обильной росе, покрывавшей бурьян по обочинам дороги.
  Телеги отчаянно тарахтели по неровностям мощённой дороги, пыль слегка относило ветров в сторону и путники поминутно оглядывались, опасаясь увидеть преследователей. Их нигде не было видно.
  За три дня одолели последний участок пути и впереди показались колокольни и башни крепости Ла-Рошели. На лицах путников появилось выражение радости и облегчения. Наконец-то путь завершается, хоть и немного не так, как хотелось бы им. Но, слава Богу, совсем неплохо!
  - Что ж, друзья! - крикнул Пьер, оборачиваясь к своим спутникам, едущим позади. - Ещё месяц - и мы распрощаемся с вами, на долгие месяцы, а, может быть, и на годы.
  - Ты надеешься за месяц всё подготовить, па? - спросил Эжен, подъезжая к отцу и с надеждой заглядывая ему в глаза.
  - Конечно, надеюсь, сын. За это время и привезенный товар надо продать, а вырученные деньги пойдут на уплату команде. Да и других затрат будет более чем достаточно. Так что не надейся на большие деньги при отплытии, Эжен.
  - Я и не надеюсь, па. Главное, добраться до Нового Света, а там поглядим, осмотримся и примемся добывать их заново. Даст Бог всё увенчается успехом.
  - Хотелось бы в это верить, сынок. А пока приготовимся к въезду в город.
  Уплатив таможенный сбор и- разузнав о всех постоялых дворах, Пьер распорядился ехать за пределы городской стены и поселиться поближе к порту, где и должна протекать оставшаяся часть их работы.
  На осмотр достопримечательностей времени было мало и это оставили на потом, занявшись первоочередными делами по продаже товаров и поисками подходящего судна для дальнего плавания.
  Фома выполнял роль конторщика, который сидел в своей комнате и принимал заказы и предложения не только на судно, но и на все грузы и оснастку, которые необходимы для плавания. Пьер же в основном занимался поисками судна, когда как Поль Давила искал покупателей для различного рода товара, привезенного для реализации и пополнения общественной казны.
  Не забывали и про грозящую опасность со стороны преследователей.
  Дни пролетали быстро и лишь к вечеру наши друзья понимали, как устали и как много они сделали.
  Фома заключил довольно выгодную сделку на продажу товара, Пьер нашел судно, которое почти не требовало ремонта, остальные по тавернам искали достойных кандидатов в команду корабля.
  Жак выполнял обязанности стражника и наблюдателя, что у него неплохо получалось и, что он неплохо же доказал в Ниоре и в Пуатье.
  Эжен мало оставался один и постоянно вертелся среди людей. Тибо не отставал от него, надеясь, что его старания увенчаются успехом и он сможет предотвратить грозящую брату опасность. Но он уже успел подраться с местными мальчишками, помириться и своею щедростью и простотой завоевал их расположение.
  Эжен, заметив это, как-то сказал брату:
  - У тебя, я вижу, собралась недурная команда, Тибо. Думаю, что её можно было бы неплохо использовать для выявления наших противников. Как ты думаешь? Занялся бы, а?
  - Я попробую, Эжен, - ответил Тибо и брат заметил радостный блеск в глазах мальчишки. Усмехнулся, но про себя подумал, что идея понравилась брату.
  И Тибо с полудюжиной оборванцев, пообещав им заплатить, стали вынюхивать в каждой таверне, гостинице и постоялом дворе похожих по описанию мужчин. Не прошло и трёх дней, как Тибо доложил брату первые успехи.
  - Мои сыщики выследили всю банду, Эжен! - воскликнул Тибо, едва дождавшись удобного момента для сообщения.
  - Говори скорее, Тибо. Интересно, что она из себя представляет.
  - Живут в гостинице у башни Трос-Орлож. Их пятеро и они постоянно шляются в порту, высматривая наших. Это ребята точно заметили.
  - Так, - задумчиво протянул Эжен и огладил усы. - Значит так, сегодня вечером ты расскажешь всем нам и мы решим, что предпринять. А пока не вздумай сам влезать в это дело. Их слишком много и они достаточно опасны, и всегда помни, что я тебе уши надеру, если ослушаешься!
  - Ух, какой грозный!
  - И отец мне в этом поможет, ясно?
  - Ясно, ясно, братик! Ладно, я пошел на пост и сбор сведений моих агентов. Вечером долго спорили о возможности предотвратить непоправимое и сошлись на том, что ждать нападения глупо и опасно. Поль Давила настоял на внезапном нападении и уничтожении. Однако Поль посчитал, что это слишком рискованно, а Фернан добавил:
  - Делать свалку в городе слишком наглядно и может привести к непредсказуемым последствиям. Потому считаю, что следует выследить одного-другого, избавиться от них, а уж потом разделываться с остальными,
  - Правильно Фернан предлагает, - поддержал товарища Фома. - Нас слишком мало и потому я поддерживаю Фернана. Выследить, спровоцировать и убрать с дороги. Пять отъявленных бандита слишком трудная для нас задача, во всяком достаточно рискованная.
  - Тогда на этом и остановимся, - подвёл итог Пьер. Жак, тебе отводим главную роль в этом. Затеешь, но вначале тщательно подготовь всё это. Понял?
  - Понял, месье, но мне одному это не под силу.
  - Ясное дело, Жак. У тебя под рукой будет Тибо, Фернан и Поль. Думаю, что с такими силами вы управитесь.
  - Ещё бы! - воскликнул довольный Поль, потирая руки.
  Назавтра Жак отправился, в порт в ожидании добычи, в то время как Тибо со своими мальчишками загоняли зверя в ловушку. Остальные были поблизости и были готовы в любой момент прийти на помощь своим товарищам.
  Задолго до полудня Жак увидел Тибо и понял его знаки. Он проследил направление взгляда друга и увидел двоих мужчин, одного из которых уже встречал в Пуатье. Всё было понятно. Дыхание у Жака перехватило от возбуждения. Оглянувшись, заметил шагах в пятидесяти мелькание головы Поля, подбежал к нему и передал сведения и план. Но не было Фернана. Поль пробасил равнодушно:
  - Не огорчайся, Жак. Мы и сами управимся с этими. Не впервой. Начинай, а я буду рядом.
  И Жак, побледнев, направился к мужчинам, остановившимся у возов с товаром.
  Сунув одному оборванцу несколько мелких монет, Жак приказал затеять с теми мужчинами свару, а потом тот может удалиться в таверну за выпивкой.
  - Можешь пригласить товарища, - предложил Жак и сунул дополнительные монеты в грязную руку портового отщепенца.
  - Это мне ни к чему, сударь. Я и сам справлюсь с этим. Не пожалеешь. Оборванец побежал и сильно толкнул плечом мужчину повыше, незнакомого. Тот тут же набросился с криками, схватился за эфес шпаги, но оборванец выхватил нож и полоснул им в воздухе, слегка зацепив противника.
  Оба тут же набросились на него, поднялся крик, оборванец стал орать на весь причал, что бьют своих какие-то иностранцы. Образовалась толпа, в которой оборванец и скрылся, а Жак с Полем уже вмешались, обнажили шпаги, став на защиту портового бродяги. Тут подоспел Тибо со своими мальчишками. Те тут же пустили в ход палки и камни, изрядно побив иногородних пришельцев. Толпа радостно орала, свистела и визжала, наслаждаясь бесплатным зрелищем.
  Однако с помощью добровольных помощников удалось очистить круг и звон оружия на время прекратил вопли и крики толпы. Все с напряжением глядели на начавшуюся схватку.
  Трое нещадно наседали, когда как чужаки едва успевали отбиваться. Уже показалась кровь на щеке одного и на груди другого, но силы были ещё недостаточно сломлены. Фехтовальщики те оказались отменными.
  Но тут появился Фернан и теперь перед каждым чужаком сражались двое. Давила отскочил назад и зажал рукой рану на плече. Его глаза глянули свирепо ярость исказила лицо и он бросился так стремительно, что противник упал и в одно мгновение был проткнут разъярённой шпагой. Поль рычал от негодования и обиды, что пропустил удар, но дело своё сделал.
  Вскоре рёв толпы возвестил, что и вторая тройка завершила схватку. Противник был дважды ранен и истекал кровью. Поединок прекратили. Раненого тут же положили на плащ и добровольные помощники понесли его в ближайшую таверну.
  Там ему и Давиле перевязали раны. Потом Давила с Фернаном взялись тащить раненого к себе, надеясь разузнать подробности и планы неприятеля.
  - Как бы, однако, нам за это по шее не надевали, - предостерегал всех Фернан.
  - Нас народ поддержит. Все вступятся за нас. К тому же мы оказываем помощь пострадавшему. - Давила беспечно махнул рукой. Вторая у него была на перевязи.
  - Пошли, но пусть решат старшие, - согласился Фернан.
  - Однако, Тибо, дай-ка я на тебя погляжу! - воскликнул Поль, сгребая огромной своей лапой мальчишку. - Дрался ты, скажу я вам, отменно. Молодец! Одному мне бы с этим молодцом не справиться. Уж очень тот был вёрткий и быстрый. Не ожидал такой прыти от такого мальца!
  Тибо покраснел, промолчал, не в душе был недоволен собой. Он так ни разу и не нанёс ни одного удара своему противнику. Хотя его шпага не раз грозила тому. Зато и сам не получил царапины, а это уже что-то, если считать, что противник был достаточно силён и опытен в фехтовании.
  Пока несли раненого на постоялый двор, пока нашли телегу, тот, потеряв много крови, потерял сознание и уже на постоялом дворе с ним стал возиться Фома.
  Кровь остановил, сознание вернул, но слабость раненого не позволяла ему сообщить что-либо. Приходилось ждать восстановления сил.
  Вечером, когда все собрались, было решено отправиться в гостиницу и принудить своих врагов уехать, не выполнив задания.
  - Иначе нам придётся продолжить прибегнуть к оружию, - жестко сказал Пьер. - Я не могу позволить подвергать моих детей опасности неизвестно за что! Так что завтра все вместе отправляемся и потребуем выполнить всё, что нам нужно.
  - Хорошие слова, скажу я вам! - весело крикнул Поль, хотя боль в руке давала себя знать довольно ощутимо. Но он был терпеливым и не обращал на эти пустяки никакого внимания.
  Утром, оставив на постоялом дворе одного Фому, шестеро наших скитальцев решительно направились в гостиницу, где обосновались враги их.
  Узнав, где те заняли комнату, поднялись наверх и вломились в дверь. Их никто не ждал, хотя весть о происшествии в порту дошла до них.
  Острия шлаг встретили ворвавшихся в комнату решительно и грозно. Пьер поднял руку, призывая к мирным переговорам. И поскольку силы были явно на его стороне, противная сторона быстро согласилась на приемлемые условия.
  - Нам не нужны ваши жизни, господа, - молвил Пьер твёрдым голосом. - Но нам необходима уверенность, что нам удастся спокойно довершить начатое дело и с помощью божьей отвались от этих берегов.
  - Нашего товарища, я так думаю, можно будет забрать? - спросил красавчик, что ходил в зелёном берете.
  - Конечно, сударь. Нам он не нужен. Он своё получил, а раз вы согласны уехать, то, естественно, заберёте и раненого. И передайте господину де Ормонту, что его действия совсем не вяжутся с его званием дворянина. - Пьер вложил свою шпагу в ножны, откланялся, и все покинули комнату, где долго ещё царила тишина.

Глава 5.

  Тяжелый месяц подходил к концу, а всех дел ещё не сделали. Корабль почти отремонтирован, но оснастка ещё не заменена. Дополнительная мачта не обтянута, а запас продовольствия полностью не завезен.
  На очередном вечернем разговоре, как теперь это называли между собой, оказалось, что Пьер никак не может найти штурмана. Все те, что проходили через его руки не удовлетворяли старого морского волка.
  - Не получится так, что мы уйдём в море, не имея на борту штурмана? - спросил Фома, пользовавшегося своим положением старшего по возрасту и пайщиком предприятия,
  - Такого я не допущу, Фома, - спокойно ответил Пьер. Он флегматично отхлёбывал вино из фаянсовой кружки и оглядывал настороженных товарищей. - Время у нас ещё есть не менее недели, а за это время штурман объявится.
  - Па, у нас маловато оружия и пороха с остальным припасом, - заметил Эжен. Он был этим сильно озабочен и удивлялся, что отец спокойно относится к этому.
  - У нас четыре пушки и к ним есть всё необходимое. Мушкетов мало, но я на этот счёт имею некоторые соображения.
  - Что за соображения, па? Поведай, а то люди и я беспокоятся.
  - Я пришел к выводу, что мушкеты слишком дороги для нас. Потому я закупаю сотню арбалетов. Они давно сняты с вооружения в армии и местный арсенал с радостью уступает их мне за полцены. Это будет стоить в четыре раза дешевле, чем мушкеты. Сюда ещё приписать огневой припас. Так что подучится в пять раз.
  - Но, па! Это же такое старьё! Неужели ты серьёзно рассчитываешь с ними отбиться от пиратов?
  - А чем плох арбалет? Стреляет не намного ближе мушкета, зато в два-три раза быстрее, а это очень важно при сближении судов. Здесь явный выигрыш, сынок. В дождь и туман порох не подведёт, для стрел безразлично какая влажность. Так что я решил рискнуть. Я ещё и пять старых луков покупаю. Эти совсем беззвучно стреляют. Могут сыграть неплохую службу.
  - Всё равно, па, мне не понятна твоя погоня за дешевизной.
  - Больше всего меня подкупает скорострельность арбалета. В плавании мы с тобой обучим всех обращаться с ним и, уверен, матросы поймут меня лучше.
  - Хорошо, раз ты так считаешь, па, - согласился Эжен. - Однако, сколько же ты собираешься иметь мушкетов?
  - Десятка два вполне хватит на нашу команду. Это почти сто процентов. Команда у нас тридцать три человека, как раз три вахты. Убери отсюда пушкарей, командиров, вот и получится сто процентов комплект.
  - Стало быть, у нас где-то будет сорок человек на борту? - поинтересовался Фома. -Он стал курильщиком трубки и теперь иногда дымил нововведением среди моряков. Пьер неодобрительно поглядывал на него, но не перечил.
  - Примерно так, - ответил наконец Пьер. - Ещё штурмана и юнгу найти не мешает. Повар, думаю, у нас отличный и недоразумений с питанием не предвидится. Капитан у вас хороший, сами давно его знаете. Фернан своё дело знает отлично. Уверен, что не подведёт. Старые друзья, верно, Фернан?
  - Согласен с вами Пьер, - ответил смущённо Фернан, так как он до сих пор был лишь штурманом на судах.
  - Тогда готовься через неделю сниматься с якорей, капитан. - Пьер улыбнулся и добавил более серьезно: - Я доверяю тебе своих детей. Это большая ответственность для тебя. Фома, и ты гляди за моими сорванцами. И Полю накажи в моё отсутствие.
  - Не беспокойтесь, месье, - ответил Поль Давила, поправляя руку на перевязи. - На меня можете положиться.
  - Надеюсь, друзья, но отцовское сердце всегда будет трепетать от страха за детей, не говоря о материнском.
  Три дня спустя Пьер принял молодого человека лет тридцати. Тот пришел на судно наниматься на должность штурмана.
  Пьер придирчиво оглядел спокойное, не лишенное привлекательности, лицо моряка. Тот стоял, не шевелясь, едва не упираясь головой в потолок низкой каюты.
  - Как тебя звать, юнец? - спросил Пьер, несколько обескураженный молодостью претендента.
  - Арно Буле, месье, к вашим услугам. Тридцать один год, потомственный моряк, плаваю с десяти лет. Окончил мореходную школу в Бордо. Родителей нет, но дальние родственники имеются.
  - Штурманом плавал раньше?
  - Да, месье. Полтора года на трёх кораблях.
  - За полтора года сменил три корабля? - удивился Пьер.
  - Я плохо подходил к капитанам этих судов. Я их мало устраивал, месье.
  - Твоё откровение похвально, юноша, но чем именно не устраивал?
  - Я был часто, слишком часто, не согласен с их мнениями и знаниями.
  Пьер испытующе глядел в спокойные глаза моряка. Тот был высокого роста и достаточно широк в плечах, чтобы не казаться тощим или худым. В нём чувствовалась сила и уверенность. Подумав, Пьер спросил:
  - С картами, конечно, знаком и знаменитых картографов знаешь?
  - Знаю, месье. Меркатор, Кеплер, Тихо Браге, древний исследователь Гиппарх, и некоторые другие, месье.
  - Знакомился с системой определения местонахождения по Сармьенто де Гам-боа. Он внёс много нового в определение долготы.
  - Да, месье, я читал и изучал его метод. Хороший метод, месье.
  - Хорошо, юноша. А Омара Хайяма читал, или знакомился с его наследием?
  - Это имя мне неизвестно, месье, простите, а кто это?
  - Это величайший астроном и математик Востока, к тому же великолепный поэт, Но не расстраивайся, Арно Буле. Ты не мог о нём знать, ведь не был ты в водах Востока, а?
  - Нет, месье, так далеко я не забирался. Времени не хватило.
  - Ещё успеется, Арно Буле. Как насчёт счислений и поправок? Знаком с этим?
  - Да, месье. Мне всё это известно. Таблицы у меня с собой и книги есть.
  - Похвально, похвально. Покажи-ка мне их, сынок.
  Молодой штурман легко достал из сумки нетолстую кипу бумаг, протянул Пьеру. Тот внимательно пролистал их, прочитал некоторые страницы, рассмотрел карты и чертежи. Молча вернул моряку. Задумался, уставившись на угол стола. Наконец спросил неожиданно:
  - Трубку куришь, месье Буле?
  - Трубку? - невозмутимо спросил моряк. - Какую трубку, месье?
  - Трубку с табаком. Слыхал об этом новом занятии людей?
  - Табак, сударь? Нет, этим я не балуюсь, месье.
  - Ну что ж, месье Буле. Считай, что ты принят на должность штурмана и с сегодняшнего дня приступай к работе. Сейчас тебе покажут твою каюту. - Пьер отворил дверь и крикнул в пустоту: - Эй, кто-нибудь! Пришлите ко мне капитана!
  Помолчали. Штурман всё так же неподвижно стоял, даже ни разу не переступил с ноги на ногу. Оба молчали, как бы переваривая только что окончившийся разговор. Наконец вошел Фернан, вопросительно глянув на Пьера и моряка.
  - Вот, Фернан. Принимай своего штурмана. Парень, судя по всему, дельный, но компромисса не понимает, а своё дело, уверен, будет исполнять честно и добросовестно. А это главное. Знакомьтесь, - и Пьер назвал имена молодых людей.
  - Слава Богу! - с облегчением вздохнул Фернан. - Теперь можно и отдавать швартовы, Пьер. Спасибо, месье.
  - Хватит, Фернан! Иди и занимайся своими делами. Ввели штурмана в курс дел.
  - Понимаю, Пьер. Будет сделано.
  Они ушли и тут же появился матрос в дверях. Кивнув в сторону двери, он молвил грубым голосом:
  - Месье, там давно стоит мальчишка. Очень просит принять его. Просто надоел, месье. Что с ним делать? Прогнать всё же, а?
  - Ладно, пусть зайдёт. Поглядим, что он хочет. Мы все были когда-то мальчишками. Тащи его сюда да побыстрее.
  В каюту вошел тощий мальчишка в рваной одежде и грязными босыми ногами в ссадинах и царапинах. Он поклонился и застыл в дверях, боязливо потупив глаза. Пьер оглядел тщедушную фигурку и ему стало неприятно и жалко смотреть на этого несчастного нищего. Спросил участливо:
  - Мать с отцом есть у тебя, мальчик?
  - Нет, господин. Я сирота.
  - И что ты хочешь от меня?
  - Я хотел бы на судно к вам, господин.
  - Сколько тебе лет? Ты уже плавал?
  - Месье, мне двенадцать лет, но я уже плавал на рыбацких судах. Недалеко...
  - Тебя укачивает? Ведь мы идём в Новый Свет.
  - Нет, господин, меня не укачивает. Я буду очень стараться и делать всё, что прикажете. Возьмите меня, господин.
  - А почему именно сюда ты хочешь наняться?
  - Меня никто не хочет брать, а у вас, говорят, лучше платят и кормят, месье.
  - Выгоду ищешь, парень? И то верно, кто ж без выгоды будет работать.
  - Нет, месье, не только выгода. Мне очень хочется попасть в Новый Свет. Там, говорят, легко можно разбогатеть, месье.
  - Говорят, говорят, да только далеко не всем это удаётся. Надо иметь голову на плечах и не набитую трухой, а с мозгами, тогда можно разбогатеть. А так просто не получится. Ты это сразу должен уяснить, слышишь?
  - Да, сударь. Я буду стараться. Возьмите меня, а то я с голоду помру, а жить так хочется, господин!
  - Как звать-то тебя, голытьба несчастная?
  - Эли моё имя, господин. А фамилии я не знаю. Мать мне её не говорила, а отца я и вовсе не помню, сударь.
  - Что ж мне с тобой делать, Эли? Мне нужен хороший юнга, но справишься ли ты с этим? Жалко мне тебя.
  - Господин, возьмите, пожалуйста! - взмолился мальчишка и слёзы показались у него на глазах. - Всеми святыми заклинаю, месье! Вы не пожалеете, я умею быть благодарным, господин.
  - А ты знаешь, что так все говорят, лишь бы попасть на корабль?
  - Да, это так, господин, но я говорю правду и вы будете мною довольны. Возьмите, господия!
  Пьер вздохнул, подпёр голову рукой и задумался. Наконец сказал строго:
  - Хорошо, ты, Эли, меня уговорил. Но учти, что спуску тебе не будет, если ты оказался обманщиком или лентяем. Этого никто на судне не потерпит. Согласен?
  - Я на всё согласен, господин! Я буду исполнять всякую грязную и тяжелую работу и все будут довольны мною. Спасибо, большое спасибо, господин! - И он бросился на колени. Пьер тут же встал и поднял его, сказав назидательно:
  - Имей гордость, Эли. Тебе незачем падать на колени. Мы не на Востоке, а во Франции. И король у нас сейчас милостив и добр.
  Пьер помолчал, оглядывая более внимательно мальца. Это был худой, но жилистый паренёк среднего роста с тёмными волосами, узковатыми глазами и выгоревшие брови почти сросшиеся на переносице. Большая голова сидела на странно толстоватой шее. Руки длинные и с такими же длинными и тонкими пальцами казались сильными и ловкими. Длинные ноги были слишком тонки и не внушали доверия и уважения. Туловище под лохмотьями угадать было трудно.
  - Пошли, Эли на палубу. Я определю тебя к месту, - и Пьер вывел грязного мальца на солнечную палубу, где Пьер вздохнул волной грудью, избавляясь от смрадного запаха, исходившего от мальчишки. - Эй, Кали, - позвал он проходящего мимо матроса. - Приведи этого оборванца в божеский вид. Искупай, переодень. Это будет наш юнга. Лохмотья выбрось все. Остриги, что б к вечеру он выглядел матросом. Ясно? Выполняй!
  Кали схватил паренька за руку к уволок за собой.
  Несколько дней Пьер находился в подавленном состоянии. Фома, заметив это, приписал тоске по скорой разлуки с сыновьями. Однако выяснилось, что это вовсе не так. И Пьер откровенно поведал бывшему другу свои думы.
  - Знаешь, Фома, последние дни натолкнули меня на мысль, что я доверился недостаточно серьёзным людям.
  - Что ты имеешь в виду, Пьер? Поясни. Команда слабая, или ещё что?
  - Да нет, тут, вроде, всё в порядке. Меня беспокоит совсем другое. Мои сыновья. И как ни странно именно старший - Эжен.
  - Ты говоришь загадками и мне бы хотелось услышать подробности и соображения. Ведь я пайщик и участник одновременно. Говори, Пьер, откровенно. Я пойму тебя.
  - Считаю, что Эжен не справится с тем делом, за которое взялся. Слишком он на всё смотрит поверхностно и легкомысленно.
  - Почему у тебя сложилось такое мнение, Пьер?
  - Его заботы вертятся совсем в другом направлении. Он не мыслит серьёзно, а опыта у него в таких делах мало, а тот, что был уже забыт. В общем я беспокоюсь, не нахожу места себе. Всё раздумываю и ни к чему прийти не могу.
  - Если так, то дело получает совсем иной оборот. Может, взять мне дело в свои руки, Пьер? Как ты на это посмотришь? Прав, конечно, маловато, но мой опыт...
  - Было б отлично, да твои ноги внушают большие опасения, Фома. Тяжело тебе будет и вряд ли ты справишься со всем этим.
  - Так что же делать? Времени у нас не осталось. Не бросать же начатое дело, которое сулит неплохие проценты прибыли.
  - В это-то я меньше всего верю, коль во главе предприятия будет стоять мой сын. Тут дело совсем непростое и потребует зрелых мозгов и решимости, граничащей с жестокостью. А мой сын не готов взвалить на себя такую тяжесть.
  - Это ты уже говорил. А что же теперь делать, скажи, Пьер. Ты меня вверг в неприятные раздумья. Я уж и сам начинаю сомневаться в успехе дела. Но такие затраты у нас, что отступать просто глупо, не попробовав.
  - В том-то и дело, Фома. Вложения слишком большие, а прекращая дело, мы и половины не вернём.
  - Сдаётся мне, что у тебя уже есть решение, но ты колеблешься и не решаешься его высказать. Смелее, Пьер! Я готов выслушать и принять твои предложения, уверен, что они будут совершенно приемлемыми.
  Пьер помолчал, Фома выжидательно ждал, уверенный в том, что друг пришел и затеял весь этот разговор не для пустого времяпрепровождения. Наконец Пьер встрепенулся, вздохнул.
  - Ладно, Фома, слушай, до чего я додумался. Но учти, это мне даётся с большим трудом.
  - Да не тяни ты кота за хвост, Пьер. Говори быстрее.
  - Я решил возглавить дело и идти с вами в Новый Свет. Как ты считаешь?
  - Гм. Это же великолепно, Пьер! Во всяком случае для нас, дьявол его в бок!
  - Тут ты верно заметил, что для вас всех. А как же Ивонна? Что будет с нею?
  - А что может с нею случится? Ей не привыкать к такому. Пошлёшь гонца с письмом, всё опишешь и она поймёт, тем более, что ты печёшься о сыновьях. Это ж и её дети. И она легко поймёт тебя и даже одобрит, если хочешь знать моё мнение. И дети ей то же самое могут приписать. Это её убедит, хоть и сильно огорчит. Но ты вое же в какой-то мере моряк, так что пусть привыкает, тем более, что такое случалось не раз. Не огорчайся, Пьер! Но это ты здорово надумал. Вот обрадуются мои мальчики! Надо им побыстрее сообщить.
  - Погод, не спеши, Фома! Дай всё ещё раз обдумать и взвесить. С письмом ты подсказал отлично. Так и поступим. Но всё же...
  - Перестань ломать себе голову и забивать ее пустыми сомнениями, Пьер. Ты о детях больше думай, а Ивонна всё переживёт ради них. И тут она будет более спокойна и уверена за них. Через три дня в путь, а ты всё кашу не можешь сварить. Время не ждёт. Отсекай, и за дело!
  - Хорошо, но детям не спеши сообщать. Пусть спокойно занимаются своими делами, которых ещё полон рот.
  - Договорились, Пьер. Не беспокойся, я не стану вмешиваться в твои личные дела. Решай их сам.
  Лишь назавтра Пьер собрал сыновей к себе в каюту. Те переглядывались, полагая, что отец намерен провести прощальную беседу с напутствиями и пожеланиями. Они уже приготовились поскучать с полчаса, но тут отец заявил без предисловий и решительно, с металлом в голосе:
  - Эжен, я много присматривался к тебе и решил, что отпускать тебя в роли главы предприятия никак нельзя.
  - Я не понял, па. Что ты хочешь этим сказать? - в голосе Эжена звучали неприкрытые нотки обиды и злости.
  - Я хочу этим сказать, что ты ещё не готов к такой роли и потому я иду с вами, беря всё на себя. Ты будешь лишь моим помощником. О Тибо я не говорю.
  Лицо Эжена прояснилось. На нём тут же отразилось нечто вроде удовлетворения, а Тибо не смог унять улыбку радости.
  - Па, ты правда так решил? - Эжен подался к отцу, но остановился и продолжал: - Но как же ма? Она ведь ждет тебя и надеется?
  - Трудно будет ей, но вам и всем нам будет несравненно труднее, а потому я считаю своим долгом в трудное время находиться рядом с вами, мои сыны. А матери мы напишем совместное письмо, потратимся и отправим его с гонцом для верности, да и побыстрее будет. Как, Эжен, согласен передать власть отцу?
  - Что ты говорить, па! Это просто прекрасно, что ты надумал с нами быть. Я и мечтать об этом не смел. Ведь верно, Тибо?
  - Еще бы! Па, ты у нас просто молодец и самый лучший отец. Я тебя так люблю! - воскликнул Тибо и бросился обнимать и целовать жесткие щёки отца.
  - Ну хватит, Тибо. Дел ещё много. Надо садиться за письмо и всё обстоятельно описать и объяснить. Ведь расстаёмся на годы. Потом вы припишите ей свои послания. Так она узнает всё не только от меня, но и от вас.
  - Правильно, па, - воскликнул Эжен, вставая. И добавил: - А ты не передумал идти на Флориду? Может, у тебя другие мысли возникли?
  - Пока ничего не изменяется. Уже на месте можно будет осмотреться и тогда подумать о всех возникших вопросах. А теперь оставьте меня одного. Я буду писать, а вы завтра этим займёшься. И попроси Поля подыскать хорошего человека для доставки письма матери.
  Молодые люди ушли, а Пьер облегчённо вздохнул, ухмыльнулся, подумав, что Эжен не такой уж и плохой парень, раз с радостью отдал бразды правления в его, отцовские, руки. Это сильно подняло настроение Пьера.
  Поднялся, достал из шкафчика бумагу, письменные принадлежности, разложил их на столе. Задумался, с минуту помедлил и макнул гусиное перо в чернильницу.
  Вечером, перед отплытием, когда все дела и формальности были закончены и отплытие назначено на рассвет по малой воде, в отлив, Пьер сидел за столом и с придирчивым вниманием просматривал реестр взятых товаров.
  Он водил пальцем по ровным строчкам с указанием товара и его количества. Тут была мука, сало, вяленое и копчёное мясо, крупы, сухари, сушеные травы, сено для пяти коз, запас воды, оружие, припас к нему, одежда, инструменты, запасные канаты, якоря, мешки с бобами и горохом, корзины с апельсинами и лимонами прошлого урожая, купленные за большие деньги, дрова, смола, дёготь и воск, сами свечи и многое другое от запасных парусов до гвоздей. Всё это могло пригодиться в длительном плавании и всё надо было предусмотреть. Однако в самом плавании всегда случалось что-то непредвиденное, неучтённое, но с этим приходилось мириться, как с неизбежным злом.
  Судно уже стояло на рейде, слегка покачивалось, поскрипывало, постанывало, как бы сетуя на то, что его ожидало в длительном и опасном плавании.
  Пьер откинулся на спинку стула, задумался, представил, что сейчас делает дома Ивонна, Жюли, Мари и все домочадцы.
  На душе стало тепло, но вместе с тем тоскливо до щемящей боли в груди. Так захотелось полететь в Марсель на несуществующих крыльях, увидеть на прощание родных. Но надо было мириться с настоящим, а оно сурово, опасно и покрыто мглой неизвестности.
  Множество рассказов бывалых моряков возникло в голове Пьера. Он часто сам искал рассказчиков и внимательно вслушивался в слова, надеясь уловить то рациональное зерно, которое всегда присутствует в любом рассказе моряка. По этим рассказам он с новым штурманом Арно начертили несколько примитивных карт, по которым он надеялся успешно завершить тяжелый переход через Атлантику.
  Склянки пробили девять часов. Пьер потянулся, хрустнул суставами. Надо поглядеть, что делается на палубе, проверить вахту, все ли готово к отплытию.
  Еще не совсем рассвело, восток лишь порозовел, а на палубе "Надежды", как теперь называлось судно, царила суматоха, крики, команды, топот босых ног. Команда ставила паруса, выбирала якоря, натужно крича в такт шагов у брашпиля.
  Фернан в праздничном костюме и при шпаге стоял на мостике и зычным голосом отдавал команды. Паруса затрепетали на ветру, надулись и судно плавно, с небольшим креном на левый борт тронулось с места. Вдали им подмигивали редкие огни города, среди которых выделялся огонь маяка. Серые башни припортовых укреплений мрачно возвышались, загораживая остальной город.
  Вся команда как один были на палубе. Плавание началось. Вот медленно проплыли сияющие в восходящем солнце очертания острова Ре. Впереди по левому борту едва просматривались очертания низменного острова Олерон с маяком на северной оконечности его.
  К полудню Бискайский залив принял в свои объятия утлое судёнышко. Тугой ветер и пенные валы залива обрушились на борта. Тут же началась нещадная качка. Крепкий северо-восточный ветер накренил судно, грозя сломать мачты, но капитан по молчаливому согласию Пьера не убавлял паруса. Зато качка была чуть поменьше. Иногда особенно высокая волна перекатывалась через бак и матросы торопились схватиться за леера, удерживаясь на палубе.
  Чайки ещё немного проводили одинокий корабль, потом исчезли. Небо, затянутое облаками делало море серым, неприветливым и злым.
  Нещадный скрип такелажа и всех деревянных частей судна ещё действовал на нервы матросам, но вскоре усталость и выматывающая качка перестанут обращать на это внимание. И кровавые ладони вскоре превратиться в мозолистые, слабо гнущиеся лопаты, покрытые царапинами, ссадинами и синяками.
  Из трюма доносились жалобные голоса перепуганных коз, которые на несколько дней лишат почти полностью их молока. А Пьер надеялся, что каждый моряк получит в день кружечку тёплого козьего молока.
  Постепенно жизнь на борту входила в привычное русло со всеми трудностями и невзгодами.
  Пьер, верный себе, тут же распорядился проводить учения во владении оружием, стрельбе, метаниям, особенно осваивая арбалеты. Хорошо, что стрелы, как правило, не пропадали при этом. К тому же каждая вахта ежедневно должна была изготавливать две стрелы, благо наконечников было достаточно.
  Матросы ворчали, иногда ругались, но помалкивали при приближении командиров. А некоторые даже делали уже некоторые выводы, говоря:
  - Всё же я впервые плаваю на таком судне, где жратву дают нормальными порциями и довольно разнообразную.
  - Что верно, то верно, клянусь плавником акулы. Начальники у нас странные, но они мне по душе. С такими можно плавать.
  - И деньги выдали вперёд за два месяца и потребовали, чтобы отдали семьям.
  - Это мне не по душе, - заметил бородатый матрос среднего роста и с блудливыми глазами.
  - Ничего, меньше в портах будешь пропивать свой труд, - рассудительно изрёк матрос в годах, но ещё крепкий, загорелый и жилистый.
  - С чего б тебе заботиться о моих делах? - возмутился бородатый, но без злобы. - Располагай лишь своими делами, а в мои не лезь, Флур.
  - И то верно, Сис. Но наше новое начальство думает не только про себя, а и о наших родных, которых мы оставляем неизвестно на сколько месяцев или лет. И это весьма примечательно, клянусь звоном монет в моих карманах.
  - Мы ещё поглядим, как пойдёт дальше, - с недоверием в голосе сказал довольно молодой матрос с бритой головой, на которой выделялся красноватый шрам от удара, видимо, сабли.
  - Ладно тебе, Агилон. Ты вечно во всём сомневаешься и всем недоволен, а ещё молодой. Что тебя ожидает в старости.
  - Ты расчитываешь, что я доживу до старости? Я лично, сильно в этом сомневаюсь, Флур. Не на той мы работе, что бы так думать.
  - Но ведь должны мы надеяться на лучшее. Иначе как жить без надежды. Вот и судно у нас носит это имя - "Надежда". Будем надеяться.
  - Нашему брату вряд ли стоит надеяться на что-либо! - зло воскликнул матрос с блудливыми глазами, которого уже и окрестили как Блуд.
  - Доглядим еще, а пока я вполне доволен, Блуд, - ответил Флур, набивая табаком трубку. - И деньги вперёд дали, хоть каждый из нас может в любой день пойти на корм рыбам, клянусь плавниками акулы!
  - Стало быть, за этим что-то кроется, - не унимался Блуд, которого, кстати, звали Ильбер.
  - Нам до этого наплевать, пусть начальство ломает над этим головы, - заметил Агилон и погладил свой голый череп.
  - А вы заметили, как хозяин затеял обучать нас приемам рукопашного боя и обращению с оружием? - спросил Блуд. - С чего бы это? Словно мы новички какие.
  - Мы идём во владения испанцев, а они очень не любят этого. Да и пираты в тех краях, слышал, балуют. Что ж тут странного? А с оружием мы обращаемся плоховато, сам должен был заметить, - ответил Флур. - А за лишний кусок я и не на это пойду, Блуд. Лучше б потрепался, как ты прощался со своей красоткой.
  - Я уж и забыл про это, Флур. Их столько было, что всех не упомнишь. Лучше помечтать о том, какие красотки нас ждут в далёких краях.
  Матросы сидели и лежали в тесном вонючем кубрике на баке. Удары волн с грохотом обрушивались на борта и судно вздрагивало, скрипело и стонало всеми своими сочленениями. По палубе прокатывалась дробь спешных ног, слышались команды, ругань, гудение парусов и свист ветра в вантах. Помолчали, придавленные свинскими условиями жизни. Потом Флур молвил, зевая:
  - До вахты ещё пара часов. Попробую вздремнуть, а то потом сил не будет.
  - Да, Флур, давай придавим часок под музыку ветра и волн, - ответил Сис.
  "Надежда" неслась по бурному морю, зарываясь иногда носом в волну. Она прокатывалась по палубе до самого квиндека, где разбивалась пенными каскадами брызг. Матросы наспех отряхивались, ругались и принимались опять подтягивать одни снасти, травить другие.
  Мачты гнулись с тоскливым скрипом, грозя обломиться, но капитан молчал и команду убавить парусов не давал.
  Низкие облака едва не задевали клотиков мачт, проносясь рваными клочьями и сливаясь совсем близко с серыми волнами моря.
  В тесной каютке, где едва поместилась две узких койки с третьей на втором ярусе, лежали с зелёными лицами Тибо, Жак и юнга Эли, которого приняли в свою компанию молодые ребята. Всем им было плохо от нестерпимой качки. Разве что Тибо чувствовал себя несколько лучше, хотя содержимое желудка и у него было отдано волнам.
  - Тибо, - промямлил Жак болезненным тоном, - сколько это может продолжаться?
  - Бог его знает, Жак. Бискайский залив всегда слишком бурный для плавания. Вот выйдем в Атлантику, там, видимо, будет полегче. А пока делать нечего, Жак. Лежи и терпи. Нам хоть можно бездельничать, а Эли приходится работать.
  - Я слышал, что в такую качку редко кто не болеет, - промолвил Эли с верхней койки. Он бодрился, старался выглядеть спокойным, но это ему плохо удавалось.
  - Что и матросы, долго плавающие, тоже страдают?
  - А ты как думаешь, Жак, - ответил Тибо, стараясь показать своё превосходство в вопросах мореходства. - Потом быстро привыкают, но некоторым приходится расставаться с морем из-за этого.
  - Как было хорошо дома, Тибо! Я согласен на любые испытания, лишь бы оказаться на земле, в родном городе. И холодно тут!
  - Ничего, Жак, скоро выйдем в полосу моря, где жара будет такая, что ты с сожалением будешь вспоминать этот холод. Укройся потеплее одеялом.
  Но прошло не менее недели, пока "Надежда" не вышла из полосы штормового моря и не перестала мучить моряков эта изнурительная и непрекращающаяся качка.
  - Господин капитан, - обратился штурман к Фернану, стоящему на мостике, - Мы уже на траверзе Лиссабона. Примерно триста миль западнее.
  - Хорошо, Арно. Надо послать самого зоркого на марс следить за морем.
  - Я распоряжусь, месье.
  - Перестань называть меня месье, Арно! Мы достаточно молоды, чтобы обходиться без таких условностей.
  - Постараюсь, капитан. Но...
  - Без всяких но, Арно. Мы тут все как одна семья.
  - Однако я на службе, капитан.
  - Это ничего не меняет. Наш хозяин очень простой человек. И очень не любит всяких там условностей. Кичиться своим положением на судне он никогда не станет, даже недоволен будет, если у нас появится такой сухарь, - ответил Фернан, скривив губы в усмешке.
  - Капитан, мне не совсем ясна цель вашего путешествия.
  - А тебе и не обязательно все знать, Арно. В свое время узнаешь. Пока мы просто идём в Новый Свет по торговым делам, а там видно будет. Мы люди свободные и можем позволить любые отклонения от задуманного.
  - Но плата не соответствует плавания, капитан. Не значит ли это, что наш поход намного значительнее, чем может показаться.
  - Отнюдь, Арно. Наш хозяин всегда так поступает. Он считает, что за хорошую плату люди просто будут лучше работать, вот и всё. А это в свою очередь повысит прибыльность предприятия. Получается то же самое, что и у других, зато у него хороший авторитет и к нему у нас в городе относятся лучше. На его судах ходят лучшие моряки, а это уже многого стоит. Согласен?
  - В этом есть разумное, но оно выходит за рамки общепринятого. Кстати, мне кажется, что он не француз. Это верно?
  - Верно, Арно. Он из далёкой и холодной Московии, а вернее, из города Новгорода. В четырнадцать лет он бежал с отцом от лютости ихнего царя и с тех пор, после долгих лет мытарств, остался во Франции.
  - Да, но он богат, как я понял. Где можно заработать столько?
  - Будешь работать с ним, и ты можешь заработать. Он всем даёт эту возможность. Я вот был его врагом и попал к нему в плен. Однако он сделал из меня капитаном и дал долю в его предприятиях.
  - А его сыновья? Что они?
  - Хорошие ребята, но слишком самостоятельные и потому ищут себе приключений на голову. Им тоже очень хочется повторить приключения отца.
  - Это достаточно интересно, капитан. И вы меня заинтриговали.
  Пьер с Фомой в это время лежали в своей каюте и лениво перебрасывались словами, мало значащими сейчас. Потом, однако, Фома спросил:
  - Меня уже сколько времени гложет одна мысль, Пьер.
  - И что же это за мысль, Фома? Поведай.
  - Как ты мог пуститься в столь рискованное, а, главное, ненадёжное предприятие? Ну я - это дело другое. Просто вдруг захотелось напоследок вдохнуть ветер океана и вспомнить молодость. А ты, такой серьёзный, рассудительный и опытный поддался на авантюру Эжена. Как это понимать?
  - А ты не полагаешь, что и у меня иногда взыгрывает внутри червь непоседливости и жажда авантюры? К тому же сыновья мои и мне не хотелось бросать их в неизвестность без подстраховки с моей стороны.
  - Мы столько денег потратили на это. А вернём их, я не говорю уж о прибыли.
  - Ты же знаешь, что всё это всегда было сопряжено с риском и опасностями, но на то я и купец, чтобы рисковать и на том умножать свой капитал.
  - И сейчас надеешься на это?
  - А как же, Фома. К тому же старость уже подкрадывается к нам и, как ты говоришь, напоследок охота вкусить прелесть опасности и блеск сокровищ.
  - И ты веришь, что они достижимы? Ведь твой старик-моряк, как его там, Герен?
  - Герен или Гаспар - это всё равно. И что?
  - Разве серьёзному купцу можно в такое верить? Ведь ты не мальчишка, каким был почти пятьдесят лет назад.
  - Я думаю, что в нас осталось что-то от той поры, Фома. И это придаёт жизни какой-то необычно пряный привкус. Он мне нравится. Это, судя по всему, досталось по наследству и моим сыновьям.
  - Хорошо бы иметь мне твою уверенность, Пьер.
  Кончался второй месяц плавания. Острова ещё не показывались. Арно предполагал, что осталось не менее недели. А продукты подходили к концу. Осталась все го одна коза - остальных уже съели. Вода имела неприятный запах и её пополняли лишь во время дождей. Все с нетерпением ожидали конца плавания.
  Арно много времени просиживал за своими книжками и бумагами, изучая то, что у него имелось под рукой. Он волновался, стараясь не совершить ошибки, так как прекрасно знал, что хозяин человек весьма грамотный и сведущий.

Глава 6.

   - Справа по курсу земля!
  Этот голос марсового матроса поднял на ноги всю команду. Пьер и Фернан впились глазами через подзорную трубу в направление, указанном марсовым.
  - Слишком далеко, Пьер, - наконец сказал Фернан. - Надо лезть на мачту.
  - Полезай и захвати Арно. Попробуйте определиться по приметам, коль они появятся, - посоветовал Пьер.
  Полчаса томительного ожидания наконец-то разрешились. Фернан с Арно слезли на палубу и поднялись к Пьеру.
  - Сейчас трудно что-либо сказать определённое, Пьер, - ответил Фернан на молчаливый вопрос Пьера. - Надо подождать, но Арно полагает, что это один из островов архипелага Кайкос или ближайшие к ним.
  - Делать нечего, Фернан. Будем ждать. Арно, постарайся определиться поточнее, пока есть время. Как раз скоро полдень.
  По прошествии часа Арно заявил, что измерения показывают, что они на подходе к островам Кайкос или острова Маягуана.
  - Острова окружены коралловыми рифами и следует убавить парусов, капитан, -сказал Арно. - Плавание в этих местах весьма опасно. Точно на юг от нас остров Испаньола. И весьма большая вероятность встречи с испанскими кораблями.
  И как бы в подтверждение слов штурмана с марса донеслось:
  - Слева по борту парус!
  - Кого там несёт к нам? - недовольно пробормотал Пьер. Повернулся к Фернану: - Проверь, что за парус, Фернан. Подумать стоит, как нам избежать сближения.
  Но не прошло и часа, как встречное судно изменило курс и стало поспешно уходить, подняв все имеющиеся паруса.
  - Нам повезло, - молвил Пьер, исследуя манёвр корабля в подзорную трубу. -С нами и они не спешили познакомиться. Ну и слава Богу!
  Тем временем остров приблизился настолько, что можно было различить отдельные детали берега. На зарифленных парусах "Надежда" медленно подошла на полмили и бросила якоря перед грядой рифов, где грохотали буруны.
  - Спустить шлюпку и обследовать остров, - распорядился Пьер. - Необходимо узнать название и уточнить местонахождение судна. Заночуем здесь.
  Шлюпка с Арно на карме отвалила от трапа и две пары вёсел торопливо вспенивали зеленоватые воды. Фернан с Пьером следили за нею в подзорную трубу пока та не скрылась в проходе между рифами.
  Матросы были рады остановке. Некоторые тут же размотали рыболовные снасти и занялись рыбной ловлей, надеясь к ужину наловить порцию рыбы.
  Перед заходом солнца марсовый доложил:
  - Вижу шлюпку, капитан! Возвращается назад!
  - Что разузнали? - спросил Пьер, когда шлюпка ткнулась бортом возле трапа.
  - Хозяин, это действительно один из островов Кайкос. Мили три на север тут деревушка крохотная из пяти хижин. Какие-то беглые оборванцы, едва сумевшие объясниться с нами.
  - Что ж, и это хорошо. Будем ждать утра и продолжим путь. Теперь есть отправная точка, верно, штурман?
  - Так точно, хозяин!
  Утром снялись с якорей, утолив голод пойманной рыбой и малостью фруктов, что удалось раздобыть на острове.
  В каюте почти постоянно заседали начальники, обсуждая подробности предстоящего похода к Флориде. На столе лежали карты, вычерченные на грубой бумаге с различными пометками и надписями.
  Арно выверял маршрут, стараясь проложить его так, чтобы поменьше было встреч с испанцами. Но приходилось продвигаться довольно медленно, так как вокруг было очень много предательских мелей и рифов, не говоря об островах, которые не обозначены на картах.
  - Этак мы не менее месяца будем добираться до Флориды, - недовольно высказывался Эжен. - А там время ураганов и будем мы кукарекать неизвестно где.
  - А ты расчитывал, что придём и тут же собирать сокровища начнём? - возразил Фома. - Так, мой мальчик, не бывает. Имей терпение.
  Самых молодых ребят не допускали на эти совещания и Тибо постоянно выражал недовольство, обижаясь на старших.
  - И чего волноваться, Тибо? - успокаивал друга Жак. - Ты ещё мальчишка, а они взрослые. Они за всё отвечают. Ещё успеем и мы поработать. Вон я уже начал нырять при первой возможности. Сам знаешь, что сокровища находятся на дне и с ними придётся повозиться.
  - Да видел я, как ты этим занимаешься, Жак. Надоело, что тебя вечно считают малышом, а мне скоро пятнадцать лет. Разве этого мало?
  - Для них, конечно, маловато, друг. И не расстраивай себя по пустякам. Пойдём лучше постреляем из арбалета. Мне нравится это. Особенно смачный стук стрелы, впивающейся в доску.
  Выждав пару дней в укромной бухточке, пока закончится шторм, "Надежда" вновь двинулась на запад. И уже в сентябре Арно заявил, что судно вблизи нужных островов.
  - Бросаем якоря, Фернан. Будем сверяться с картами. А ночью это невозможно, -посоветовал Пьер. - Лучше не спешить.
  - Да, Пьер. Станем на якоря несколько позже. Под защитой острова спокойнее провести ночь. Огни не зажигать опять, Пьер.
  - Конечно, Фернан. Лучше не обнаруживать себя.
  Следующая неделя ушла на поиски нужных ориентиров. Их нашли, и в груди наших путников тревожнее забились сердца.
  - Здесь глубины небольшие, а скоро полнолуние и отливы увеличатся, - заметил Арно.
  - Потому надо поспешить это использовать, - воскликнул Эжен.
  - Завтра окончательно можно выбрать необходимое место и начать поиски, - ответил Фернан. - Кстати, на это тоже может уйти много времени. Так что запасёмся терпением, друзья.
  И действительно. На картах и чертежах всё выглядело весьма просто и легко. На самом деле поиски затонувшего корабля после трёх лет лежания на дне, оказалось делом очень хлопотным.
  Пришлось целые дни тратить на то, чтобы на шлюпках обследовать район гибели испанского судна, занесенного, вероятно, песком достаточно основательно.
  - Хорошо, что вокруг безлюдное место, - вздыхал Пьер; он редко покидал палубу судна и теперь осматривал заливчик в подзорную трубу.
  - И сюда всегда может заглянуть какой-нибудь бродяга, - отозвался Фома. Он с просветлённым лицом взирал на роскошное зелёное одеяние близлежащего островка, манящего своей свежестью и покоем. - А не отправиться ли нам на этот остров, старина? Что сидеть в этом вонючем корыте, не лучше ли отдохнуть на твёрдой земле? Как ты думаешь, Пьер?
  - Можно и так, Фома, но для отдыха мы сюда прибыли? Есть ли у нас время нежиться на песке в тени пальм? Не лучше ли подумать, как обезопасить себя от нежданных гостей. А они могут пожаловать в любой день.
  Фома оглянулся, посмотрел на Пьера вопросительно, но промолчал, зная наперёд, что угадать мысли Пьера сейчас не так уж просто. Лишь спросил:
  - Надумал чего, так и говори. Ведь надумал, а?
  - А надумал я вот что. Видишь тот мысок, что закрывает нам выход в море?
  - Ну и что с того? Мысок, как мысок.
  - Я отправлю тебя на него и ты будешь следить за морем, пока мы тут промышляем со всеми. И лодка у тебя будет. Если появится угроза вторжения в залив, ты дашь знать. Отправим к тебе дюжину людей и вы ударите в нужный момент с тыла по противнику. Усёк?
  - Что ж я один там буду сидеть? - обиделся Фома.
  - Дам тебе юнгу для развлечения. Остальные нужны здесь, Фома. Поиски затягиваются.
  - Вечно ты выезжаешь на мне, Пьер! Ну да ладно, хоть какое дело и то спасибо. Однако лодок у нас маловато и я вполне могу без неё обойтись, Пьер. А коль понадобится, так ты и пошлёшь свою с матросами.
  - И то верно, Фома. Проход в бухту шириной не более мили, так что любое судно пройдёт от тебя саженях в двухстах. Вполне сможешь его отлично рассмотреть и определить возможности.
  На этом и договорились, а на утро Фому с Эли отправили на мысок, где они и устроились, наблюдая за морем и собирал кое-какую снедь себе для пропитания.
  Начинался тринадцатый день поисков, но пока ничего не удалось найти. Люди двигались хмурые и недовольные. Первоначальный азарт и жажда быстро получить богатство улетучились и теперь их труд казался никчёмным и надоевшим, не обещавшим ничего, кроме усталости и разочарований.
  Шлюпка, где разместились Тибо, Жак, Ильбер-Блуд и ещё двое матросов медленно двигалась вдоль гряды коралловых рифов. Берег был саженях в пятидесяти. Глубина не более двух саженей, иногда увеличиваясь до трёх и четырёх.
  - Сегодня можно было б и не работать, - проворчал Блуд недовольным тоном.
  - С чего ты взял это, Блуд? - спросил один матрос, едва шевеля вёслами.
  - Тринадцатый день поисков. Не понимаешь, что это несчастливый день.
  - А что, остальные двенадцать были счастливые? - спросил Тибо, не отрывая взгляда от поверхности воды.
  Все замолчали, а Жак всё смотрел через окно со стеклом в глубину прозрачных вод, где резвились стайки рыб и мелькали разноцветные камешки. Было исключительно тихо и близкие пальмы совершенно не шелестели своими жесткими перистыми листьями. Лишь голоса птиц раздавались в этой тишине, но они так гармонично вплетались в этот роскошный мир зелени и ярких цветов, что не нарушали первозданной тишины позднего утра.
  - Стоп! - вдруг отчаянно заорал Жак и поднял руку, не отрываясь от окна.
  - Что, увидел? - воскликнул Тибо, наклонился впеоёд, но ничего не заметил.
  - Стоп, говорю! - продолжал орать Жак. - Вижу обломки корабля! Бросай якорь!
  Блуд тут же выбросил за борт якорь и присоединился к остальным. Те внимательно всматривались в воду. Редкие восклицания подтверждали, что и остальные что-то разглядели на дне.
  - Точно, корабль! - продолжал комментировать Жак, не поворачиваясь. - Подгреби-ка маленько вперёд.
  Якорь с трудом волочился по дну поднимая клубы песчаного и илистого дыма.
  - Так и есть! Судно и большое. Глубина не более трёх саженей. Гляди, Тибо. Мальчишка судорожно схватил окно и торопливо опустил его в воду. Взгляд с нетерпением осматривал остов корабля, почти не утонувшего в песке. Лишь корма уходила в грунт футов на пять.
  Вскоре все матросы нагляделись на корабль, изучили его и тут вспомнили, что необходимо сообщить остальным про свою удачу.
  Пока две шлюпки спешили к месту катастрофы, Жак уже приготовился к нырянию.
  Взяв в руки тяжелый камень, заранее приготовленный для такого случая, он перекрестился и прыгнул в воду. Стайки рыбёшек бросились врассыпную.
  Остальные наблюдали, как он шарил руками по палубе, поднимая лёгкие облачка ила. Вот он стал дёргать крышку люка, ведущего в трюм. Она с сопротивлением подалась и отвалилась. Всё скрылось за клубами ила.
  Жак выскочил на поверхность. Тяжело дыша, он оглядывал товарищей и улыбался улыбкой счастливого человека.
  - Ну как? - с нетерпением спросил Тибо, увидев, что Жак немного отдышался.
  - Порядок! Скорей всего это и есть тот самый корабль, о котором говорил Герен, Тибо. Сейчас подтянемся к баку и я гляну на название. Подгребайте.
  Матросы вытащили якорь и поспешно сделали три-четыре гребка.
  - Теперь хорошо, - сказал Жак, поднялся и закрыл блаженно глаза. Он вернулся быстро. Лицо сияло от торжества своей победы.
  - Санта-Магдалина! Я так и знал. Гарен не обманул! Теперь можно работать. Гребите назад. Тут нам делать нечего. Обследуем корму. Может, там найдём что-нибудь интересное для начала.
  - Дай-ка мне прыгнуть, Жак! - потребовал Блуд. Его глаза горели лихорадочным блеском.
  - Прыгай, только ты долго там не продержишься, Блуд. Далеко не залазь, а то задохнёшься.
  Блуд схватил камень, подмятый со дна и прыгнул вниз. Его фигура неуклюже извивалась по палубе, потом исчезла в проломе на кормовой надстройки.
  Жак отдыхал, наблюдая, как, торопливо гребя, вторая шлюпка уже подходила к ним.
  - Как дела, Жак? - не дожидаясь сближения прокричал вопрос Эжен.
  - Отлично, Эжен! Нашли корабль! Блуд уже там ищет. Да вот он сам, сейчас спросишь сам.
  Блуд с вытаращенными от усталости и нехватки воздуха глазами выскочил из воды. Он едва смог взобраться в лодку с помощью товарищей. Свалившись на дно шлюпки, он тяжело дышал и не мог вымолвить ни слова. Наконец прохрипел:
  - Ша, я больше не полезу туда! Чуть не задохся! С меня хватит.
  - Я ж тебе говорил, Блуд, что бы ты далеко не забирался, - Жак со смешинкой в глазах наблюдал за матросам.
  Эжен уже всматривался в воду, опустив туда свой коробок со стеклом.
  - Теперь моя очередь, Жак, - сказал Тибо.
  - Ты видишь Блуда? Гляди не перебарщивай и возвращайся быстрее. Ты же не так силён в нырянии, как я, так что смотри.
  - Постараюсь не зарываться.
  Тибо прыгнул. Прошло не более минуты и он появился на поверхности. Молча забрался в шлюпку. Отдышался.
  - В каюте пара скелетов лежит на полу. Видно плохо, окна затянуты водорослями. Давай теперь ты, Жак, но возьми верёвку подлиннее. Мне показалось, что в каюте на боку лежит сундук. Вытащим его.
  - Отлично, Тибо! Ты молодец! - Жак уже схватил камень и верёвку.
  Пока Жак был под водой, Эжен стал рядом, саженях в трёх и готовился к подводным работам.
  Появился Жак и протянул конец матросам, сказав:
  - Тяните. Поосторожнее, ручки могут выскочить из боков.
  Матросы вытянули обросший ракушками и водорослями бесформенный ящик или сундук, вывалили его на дно шлюпки и молча уставились на первый трофей.
  - Откроем? - спросил Блуд, обводя взглядом товарищей.
  - Давай! - ответил Тибо.
  Блуд схватил ломик, поддел крышку и она довольно легко открылась. Посыпались куски трухлявого мокрого дерева. Крышку с трудом отогнули на ржавых петлях. Внутри находилась масса какого-то тряпья, бумаг, а ближе ко дну показалась медная коробка размером около фута в длину, довольно плоская и скользкая. Тибо разрешающее глянул на тяжело дышащего от возбуждения Блуда.
  Молча сломал замок, отогнул крышку. Внутри лежала кашица, видимо бумага, а среди всего этого блестели монеты. Желтое сияние исходило от них и это так зачаровало смотревших, что некоторое время они молча смотрели, не в состоянии промолвить ни слова.
  - Золото! - магическим голосом прошептал Блуд и рука потянулась поворошить слегка слипшиеся монеты.
  Под монетами сверкнули несколько камней разного цвета, но сияние их говорило, что это не простые камешки.
  - Вот это да! - протянул Блуд, не в силах отвести глаз от созерцания такого зрелища.
  - Хватит глазеть! - Тибо решительно захлопнул крышку, придавив пальцы Блуду. - Не забывайте, что это не ваше.
  - К-к-как? Разве... Почему это...
  - Потому, что это всё не твоё, Блуд, - спокойно ответил Тибо. Он повернулся к шлюпке Эжена и прокричал: - Эжен, тут мы нашли ящик с драгоценностями! Возьми!
  Блуд словно онемел, но промолчал, так и не найдя слов возмущения и негодования. Лицо его побледнело, потом покрылось пятнами, всё туловище как-то ссутулилась и обмякло. Взгляд потерял живость и остроту.
  - Тибо, продолжай обследовать корму с надстройкой, а мы остальное до подхода третьей шлюпки, - прокричал Эжен. Он торопился приступить к нырянию и потому не стал интересоваться найденным ящиком.
  - Твоя очередь, Тибо, - подал свой голос Жак. - Я ещё не отдохнул.
  Тибо многозначительно взглянул на друга, тот кивнул, а Тибо спрыгнул за борт. Проскользнув в надстройку, Тибо торопливо просматривал пространство, видимое на три-четыре ярда. Обшарив глазами его, он убедился, что ничего интересного здесь нет. Заторопился назад. Заглянул в дверь, заросшую космами водорослей.
  В пролом в борту врывался дневной слет и было хорошо видно всё пространство на много ярдов. Везде валялись обломки, кости и ржавое оружие. Но обследовать помещение дальше Тибо уже не мог.
  - Всё, хватит, - отдышавшись, произнёс он, едва переводя дух. - Мы уже достаточно устали. А то завтра не сможем работать.
  - Хорошо, Тибо, но мне хотелось бы еще раз нырнуть. Хочу проверить проход на карме судна. Хорошо бы обнаружить люк в трюм, где могут храниться сокровища. Это так интересно и захватывающе! У меня всё внутри горит от нетерпения и любопытства. Это не займёт много времени, всего пару минут.
  - Но ты устал, Жак, - возразил Тибо нерешительно. Он сам горел желанием узнать побыстрее главное, ради чего они переплыли океан.
  Однако Жак уже взял в руки камень. Тибо с любопытством наблюдал, как Жак извивался на глубине, торопясь проникнуть в проход, темневший, казалось, совсем рядом. Вот он пропал в тёмном провале. Рыбки быстро успокоились и заструились как и прежде в прозрачной воде.
  И когда Жак появился из пролома, Тибо облегчённо вздохнул. Спросил, когда друг, отфыркиваясь, как тюлень, схватился за борт шлюпки:
  - Что-нибудь нашел?
  - Пока ничего, Тибо. Это слишком трудно, а я устал. Придётся отложить на завтра. Да и прилив, мне кажется, начинается.
  - Да, верно. Пора на обед. Вот только оставим маяк и уходим. Эй, Эжен, - крикнул Тибо брату, - пора кончать! Прилив начинается. Поехали обедать. Как дела у тебя? Нашел что-нибудь?
  - Пока ничего интересного, Тибо, - ответил Эжен весьма недовольным тоном. На борту судна все оживлённо обсуждали находку Жака и возможности проникнуть к главным сокровищам. Пьер заметил:
  - Не стоит так радоваться, мальчики. Это дело не такое лёгкое, как кажется. Будьте готовы получить больше разочарований, чем радостей. Но и то, что вы нашли внушает надежду на успех.
  - Что-то ты, па, не очень радуешься, - ответил Эжен. - Ведь начало положено. Я уверен, что Герен не соврал. Да и чего ему врать? Завтра продолжим поиски.
  - Уж слишком мало времени мы можем находиться под водой, - сказал Тибо. -Если б придумать что-нибудь, что могло бы продлить это время.
  - Ты прав, сынок, но что тут придумаешь? Ведь нам придётся постоянно передвигаться и по палубе и, что куда труднее, в трюме, а это не только трудно, но и опасно. Так что не зарывайтесь, молодые люди. Будьте осторожны, а то, не дай Бог, случится непоправимое.
  Со следующего дня все помыслы участников поиска сосредоточились на буях, что оставили у берега.
  Там постоянно находились все три лодки и ныряльщики один, сменяя другого прыгали в воду, обшаривая дюйм за дюймом трюм, заросший водорослями и ракушками. Матросы имели уже множество царапин, но продолжали поиски, продвигаясь всё дальше и дальше.
  - Стоит ускорить погружение и возвращение назад при помощи троса, закреплённого в трюме, - предложил Пьер. - Помнишь, Эжен, как ты нырял за сокровищами на Востоке? Вот и здесь надо бы устроить такой трос.
  - Лучше два, перекинутый через трос. Всё меньше сил будут затрачивать ныряльщики. В шлюпках будут тянуть их на глубину и обратно по их сигналу.
  - Хорошая мысль, сынок. Будем надеяться, что это даст нам несколько лишних секунд для работы. А то лишь Жак может находиться под водой чуть больше двух минут, остальные и минуты не выдерживают.
  Тросы были укреплены и Жак первым решил испробовать их. Вернувшись, доложил, что дело идёт намного лучше.
  Но прошла целая неделя и ещё день, прежде чем из трюма Жак принёс первый серебряный слиток.
  - Наконец-то! Это же здорово! - Тибо не знал, как выразить свою радость. -И клеймо есть, глядите, - сказал он, стирая со слитка грязь и водоросли.
  - Много его там? - спросил Эжен, когда ему доложили об успехе.
  - Достаточно, но там уже темновато. Хорошо бы проломить борт. Тогда света прибавится и дело пойдёт лучше.
  - Во всяком случае теперь есть смысл трудиться.
  - Эжен, пусть твои люди ломают борт. Ведь слитки лежат ближе к вам. Это на несколько секунд укоротит работу по доставке их наверх, - предложил Жак. - А то с нашей стороны это труднее сделать. Да к глубина у вас на полфута меньше.
  - Сделаем, как ты говоришь, Жак.
  Пришлось ждать, пока муть, поднятая работой топорами, не осядет. Но пролом за пару часов удалось все же проделать достаточно большой. Но и прилив не ждал. Пришлось прекратить работы.
  Следующие дни стали бурными и результативными. Споры, восторги и надежды разгорались с каждым поднятым слитком. Но всё это были серебряные, а всем с нетерпением хотелось добраться до золота.
  Проломили палубу, тем более, что она в некоторых местах сама провалилась. На это ушло немало времени. Но зато теперь легче было обследовать трюм и ко-моры, где могли храниться драгоценности. Вокруг плавали обломки дерева, которые относило в море или топило, так как они были перенасыщены влагой и многие не могли плавать.
  - Думаю, что надо ломать ближе к корме, - предложил Жак. Он теперь чувствовал себя на высоте. Он стал главной фигурой в работах, так как довёл своё пребывание под водой до трёх минут, что давало ему большие преимущества в поисках сокровищ.
  - Тогда матросы пусть ломают палубу и борта на корме, а ты отдыхай, а то у тебя вид неважный, - распорядился Пьер.
  - Да я хоть сейчас готов снова работать, месье Пьер.
  - Не спорь, Жак. Иначе можешь подорвать здоровье, а этого ни тебе, ни нам совсем не нужно. Выполняй. Два дня под воду не спускаться, ясно!
  Жак недовольно сморщил губы, но подчинился, сознавая, что Пьер прав.
  За эти два дня матросы хорошо поработали, приспособив для ломки рычаги и канаты, которыми выдирали целые куски палубы и переборок.
  Когда Жак спустился под воду, он в дальнем конце трюма нащупал переборку, слегка тронутую матросами. Она зияла проломами, но недостаточными для прохода даже такого худого, как Жак. Пришлось ломать дальше. Третий спуск оказался самым удачным.
  Жак сумел протиснуться в пролом и там в сумерках увидел тусклый блеск золотых слитков. Они лежали ровными рядками. Некоторые обвалились от крена корабля и грудой валялись в мути на полу. Схватив один, Жак устремился назад, а сердце уже вырывалось из груди, скорее всего от волнения и радости.
  - Нашел! - едва выдохнул юноша, сваливая тяжелую ношу на дно шлюпки.
  - Золото! Настоящее золото! - Блуд и остальные матросы, как зачарованные не могли отвести глаз от сверкающего металла, слепящего глаза и распиравшего груди. Жажда наживы отчётливо отражалась на лицах и все низменные инстинкты вылезали наружу, скрытые до поры в глубинах человеческих душ.
  Матросы торопливо готовились спускаться в воду, но Жак предупредил, что не стоит спешить.
  - Пролом слишком узок. Лучше расширить его и вытаскивать слитки в корзине, что будет быстрее и намного легче.
  - Пошел ты... - молодой матрос глянул на него со злой яростью в глазах.
  Он спрыгнул и скрылся в проломе палубы. Остальные стали ждать его возвращения. Прошла минута, но матрос не появлялся. Стали беспокоиться, Тибо опустил в воду ящик со стеклянным дном и стал рассматривать судно.
  - Его нигде не видно. Что-то случилось, - в глазах мальчишки застыл ужас.
  - Сейчас появится, - протянул Блуд, но в голосе не чувствовалось уверенности. - Жан парень крепкий и не даст себя схватить костлявой за ногу.
  - Брось трепаться, Блуд! - Тибо, как сын хозяина имел право командовать, потому бросил Блуду жестко: - Лучше прыгай и найди товарища, Блуд. Теперь уже ясно что с ним случилось несчастье.
  Не прошло и пары минут, как в лодку втащили бесчувственное тело Жана. Блуд отдышался и сказал упавшим голосом:
  - Застрял в проломе. Видать сильно старался освободиться и воздуха ему не хватило. Бедняга!
  - Надо слушать опытных людей, - жестко отрезал Жак.
  - Ладно тебе, Жак. Что уж теперь. Лучше давай сделаем ему искусственное дыхание. Может, ещё удастся оживить.
  Но все старания ни к чему не привели. Жан был мёртв.
  Это событие охладило пыл остальным. Работы прекратили и все вернулись на судно. Пьер был сильно раздосадован, ругал всех, особенно Тибо, позволившего Жану уйти под воду, несмотря на предупреждение Жака.
  - Это вам, парни, урок на будущее. С морем, особенно на глубине, шутки плохи, и, я думаю, надо Жака сделать главным мастером по поднятию сокровищ. Завтра будете все в шлюпке подчиняться его указаниям. Ясно, Тибо? Жак оказался намного взрослее, чем ожидалось.
  Тибо насупился, но промолчал, сознавая в душе, что отец прав.
  Наладив подъём сокровищ, моряки за неделю работы подняли много слитков и золотых монет. Но потом погода резко ухудшилась. Волнение и резкий ветер с юга не позволял продолжать изнурительную, но приятную работу.
  Постепенно ветер перешел в штормовой. Все укрылись на берегу, оставив на борту троих вахтенных. Бухточка оказалась слишком мала, чтобы полностью преградить доступ в неё волн и ветра. Судно нещадно качало, но якорные канаты пока держали крепко.
  Два дня спустя шторм утих, но зыбь ещё долго не давала возможности приступить к работам.
  - Сегодня, кажется, море успокоилось, - сказал Пьер, оглядывая горизонт и бухточку, вперив взгляд в буи, обозначавшие затонувший корабль. - Можно попробовать заняться подъёмом золота.
  Матросы оживились. Принялись готовить лодки и снаряжение, и первый же спуск под воду убедил, что теперь это дело стало слишком сложным. Жак вынырнул и сокрушенно покачал головой.
  - Что там, Жак? - в тревогой спросил Тибо, а матросы вопросительно глядели на юношу.
  - Всё занесло песком и ракушечником. Фута на два. Да и сам корпус сильно разметало по дну. Корма почти скрылась в песке. До золота не добраться.
  - Неужели ничего нельзя сделать?! - воскликнул Блуд, расширив глаза от злости и разочарования. - Мы выбросим весь песок и продолжим таскать золото!
  - Вряд ли это получится, Блуд. Слишком много его нанесло. Нам не справиться. Придётся посоветоваться с остальными. Вон Эжен уже подходит к нам.
  - Что там у вас стряслось, почему унылые? - прокричал Эжен с довольной улыбкой на губах.
  - Будешь унылым, когда шторм засыпал трюм, как говорит Жак, фута на два, а корма ушла глубже не менее, чем на три-четыре. - Тибо безнадёжно махнул рукой.
  - Не может быть! Сколько лет ничего такого не происходило и как раз сейчас случилось! Надо посмотреть, Тибо. Мне не верится.
  - Погляди, Эжен. Но незачем спускаться на дно. Я уже и через ящик смотрел. Всё верно, что Жак сказал. Занесло наше золото, Эжен.
  Весь день моряки крутились на этом месте, надеясь что-то сделать. Пробовали расчищать трюм, выбрасывая песок, но работа почти не сдвинулась с места.
  А на следующее утро всю палубу занесло ещё сильнее. Пьер пришел к выводу, что после шторма возникло течение, а с ним бороться невозможно.
  - Стало быть конец работам? - спросил Фома. Лицо его было довольно равнодушно, и, казалось, он один не проявлял особого беспокойства.
  - Скорей всего их придётся прервать. И то, сказать, нам сильно повезло, что нашли это судно и достали немало золота, - ответил Пьер. - Во всяком случае прибыль уже обозначилась, а это уже хорошо. Не обидно будет возвращаться домой, верно, Фома?
  - Полностью с тобой согласен, Пьер. Пора собираться домой, пока ураганы не начались.
  Все промолчали, но в душе сожалели, что приходиться смириться с таким поворотом дел. И домой совсем не хотелось возвращаться. А Пьер промолвил:
  - Не горюйте, всем хватит, главное, чтобы удачно вернуться. И судно чего-то стоит, а мы ещё не подсчитали наши сокровища. Потому, будем собираться домой.
  Несколько дней шли работы по подготовке судна к плаванию. Небольшой ремонт, обтяжка бегущего и стоячего такелажа, покраска и замена износившихся парусов, - всё это заняло не больше недели.
  - У нас плохо с провизией и водой, - напомнил Фернан. - Необходимо зайти в порт и пополнить эти запасы, иначе не дойти нам до Франции.
  - Само собой, Фернан. На Эспаньоле всё это можно сделать без особого труда. Там, я слышал, промышляют наши соотечественники охотой и заготовляют мясо для судов, торгуя им. Возможно у испанцев закупим муки и крупы. Вот и хватит на два месяца пути, - Фона многозначительно оглядел своих товарищей. - А что скажет нам Пьер относительно нашей доли в сокровищах?
  - Я приблизительно подсчитал. На каждого, по примерным подсчётам, приходится по три тысячи золотых, надо и команду поощрить парой десятков монет.
  - Так мало! - непроизвольно вырвалось у Тибо, а взгляд Жака показал, что и тот полностью поддерживает мнение друга.
  - Не надо забывать, сын, что это общая доля, равная для всех. К этому добавляется дополнительная доля, например, капитану ещё три тысячи, штурману одна тысяча, Жаку две тысячи, как главному ныряльщику. Эжену, как помощнику капитана две тысячи и мне, как владельцу судна и снаряжения пять тысяч. К тому же, если удастся продать судно, то получится еще немного.
  - А это уже всё? - с надеждой спросил Тибо.
  - Нет, не всё. Ещё есть доля пая. Вот дядя Фома получает четверть всех затрат, вернее прибыли на его четверть затрат. Я с Эженом остальные семьдесят пять процентов. Это пока ещё окончательно не подсчитано.
  Наступила тишина. Каждый переваривал услышанное и прикидывал уже в уме возможности потратить или вложить средства в дальнейшем. Но Пьер охладил пыл молодых людей, понимая, что творится в их горячих головах:
  - Советую не торопиться тратить их, тем более, что здесь это просто невозможно. Подождите до возвращения домой. А пока мы так далеко от дома, что всякое может случиться.
  Пьер на следующий день роздал команде по двадцать монет и тем несколько убавил воинственный пыл матросов, который уже витал в воздухе. На время злобные взгляды поутихли и вскоре "Надежда" распустила паруса и двинулась на Эспаньолу за продовольствием и водой.
  Через день встретился корабль, судя по всему, с немирными намереньями. Пришлось сблизиться. Пьер распорядился выбросить флаг с эмблемой, очень близкой Береговым братьям, то есть почти пиратов. Встречный тоже показал себя и, сойдясь на расстояние рупорного разговора, начали обмениваться новостями и задавать друг другу вопросы.
  - Так вы французы? - наконец прокричал бородатый моряк с пистолетом за кушаком и красной повязкой на голове.
  - Конечно, приятель! - бодро ответил Пьер. - Куда путь держите?
  - Да вот поохотиться вышли в море! А вы давно Францию покинули?
  - Уже больше полугода, приятель. А что за охота у вас. Не на испанца ли?
  - А ты догадливый, месье! На кого ж тут охотиться, как не на них? Коль есть охота, то милости просим в нашу компанию.
  - У нас воды нет и продовольствие кончается. Надо пополнить на Эспаньоле, -ответил Пьер, радуясь, что есть причина для отказа.
  - У испанца вы ничего не купите, разве что у буканьеров на острове с десяток копчёных туш быков закупите. Те это с охотой сделают. Судя по всему, вы в этих водах новички. Так я вам скажу, что надо делать, если с голоду не хотите подохнуть.
  - интересно послушать, приятель. Продолжай.
  - Тут такое дело, морской волк, или взять на шпагу городок с его потрохами, или выпотрошить встречного испанца, коль сил хватит и решимости. Другого пути у вас нет. Однако вдвоём нам это сделать будет легче. Правда я скоро должен встретить одного друга, тогда совсем просто будет добывать себе пропитание. А?
  - Ты и двух дней не протянем, жратвы совсем не осталось, друг, но за совет спасибо. Мы учтём его и, возможно, воспользуемся им.
  - Так ты отказываешься, друг?
  - Весьма сожалею, приятель, но обстоятельства неподходящие. Может, когда и встретимся ещё, тогда будем иначе разговаривать. Как найти тебя и как имя твоё?
  - Спросит о Рыжем Коне, друг. Это и есть я, как ты уже догадался. Вишь какая у меня борода. Это от матери ирландки у меня. Ну раз так, что ж делать, друг. Счастливой охоты тебе. Прощай и до встречи.
  Корабли разошлись, а Тибо с горящими глазами уставился на отца. Спросил срывающимся от волнения голосом:
  - Па, это пираты?
  - Конечно, сынок. Самые настоящие. Их тут достаточно шныряет в поисках лёгкой добычи. Еще не раз можем их встретить. На этот раз пронесло, но надо быть постоянно начеку, иначе можно попасть в переделку, а это не для нас.
  - Вот это да! - протянул Тибо и лихорадочным взглядом окинул удалявшийся корабль и море, полное лёгкими барашками волн. - Жак, ты слыхал? Пираты!
  - Слыхал, слыхал, Тибо. Ну и что. Ты надеялся, что их тут нет?
  После этой неожиданной встречи, команда стала вести себя совершенно иначе, чем раньше. Это выразилось в проявлении дерзости по отношению к командирам и частым проявлениям неподчинения.
  - Команду надо лечить, Пьер, - заметил Фернан, встревоженный поведением матросов. - Так недалеко и до бунта. Слишком лакомый кусок мы тащим с собой.
  - Ты прав, капитан. Присматривай за оружием. Пока провиант не будет пополнен, опасаться нам нечего, а уж потом глаза и уши держи на макушке. И поступай, как того велит наш морской закон, Фернан.
  В тот же день Фернану пришлось прибегнуть к силе. Матрос нагло высказал капитану недовольство его командой при смене галса.
  - Как смеешь ты перечить капитану, мерзавец! - вскричал Фернан. - Быстро исполняй свои обязанности, скотина!
  - Чего кричишь, капитан? Мы что, не люди? К чему так много шума.
  Фернан подскочил к матросу и его кулак врезался тому в зубы. Матрос отшатнулся, едва удержавшись на ногах. Выплюнул выбитые зубы и его ладонь легла на рукоятку ножа, но вытащил он его лишь наполовину.
  - Ты схватился за нож? На капитана захотел поднять оружие? Эй, вахта, заковать в цепи, и в трюм! Немедленно! Дома он предстанет перед судом.
  Матросы нехотя, с ворчанием и злобными взглядами в сторону капитана потащили, упиравшегося матроса на бак, где кузнец ловкими ударами молотка заклепал на его руках браслеты с цепью. Матроса опустили в трюм и крышка была закрыта.
  Над судном повисла гнетущая тишина.
  К вечеру с марса доложили, что на горизонте показалась земля.
  - Арно, ты уверен, что это Эспаньола? - спросил Фернан штурмана.
  - Ничего другого, капитан, здесь не может быть.
  - Тогда ложимся в дрейф и ждём утра. Ночью к берегу подходить не стоит. Через полчаса исполнить. И бросьте лот для промера глубин, Арно.
  - Вряд ли это возможно, капитан. Глубины тут такие, что лот нам не поможет.
  - Ты так думаешь?
  - Так говорят карты, капитан.
  - Карты сейчас весьма неточны, штурман, потому прошу исполнить и это моё приказание. Это никогда не лишнее, Арно вблизи незнакомого берега, да ещё при приближении ночи. Кстати, где мы можем находиться?
  - Мне надо время, чтобы уточнить это, капитан. Позволите?
  - Ступай, но исполни мои приказания, Арно. Полчаса спустя штурман доложил:
  - Капитан, ваши приказания исполнены. Лот до дна не достаёт, но глубину продолжают искать. Относительно местонахождения могу лишь сказать, что мы в районе залива Байяда, как раз недалеко от мест, где промышляют французы, охотясь на быков и свиней.
  - Отлично, штурман. Утром высадимся и определим дальнейшие наши действия. Уже в сумерках, которые здесь весьма коротки, доложили, что глубина к берегу быстро уменьшается.
  - Бросить якоря! Убрать все паруса! - Фернан глянул на Арно, но тот не проявил никаких признаков ни волнения, ни сожаления, ни обиды.
  Берег был тёмен. Лишь изредка струя пряного ветра доносила до судна запах неведомых цветов. Море тихо вздыхало, плескало в борт лёгкой волной, а над головой подмигивали яркие крупные звёзды юга. Полярная звезда тускло поблескивала где-то недалеко от линии уже исчезнувшего горизонта.
  Матросы все вылезли из затхлых душных и тесных помещений бака и располагались на палубе, подстелив под себя разную рвань. Жара сменилась приятной прохладой лишь сырой воздух постепенно увлажнял палубу, но это не пугало матросов.

Глава 7.

  Утром подошли к берегу на полмили, спустили шлюпку.
  - Разведать, нет ли поблизости селения, - приказал Фернан штурману, который был старшим на шлюпке. - Долго не задерживайтесь. Если что обнаружите опасного тут же возвращайтесь назад. И дайте сигнал опасности.
  - У нас восемь человек, капитан, и этого вполне достаточно. К полудню вернёмся и доложим. И воды немного привезём. В подзорную трубу видна небольшая речка.
  Как и предполагал Арно, шлюпка вернулась сразу после полудня с водой и корзиной фруктов, которая тут же опустела под напором матросских рук и ртов.
  - Западнее нашего места, - доложил Фернану Арно, - видно селение. Мы не стали к нему приближаться. Видно оно лишь с высоты дерева, куда пришлось залезть для осмотра местности.
  - Селение большое? - поинтересовался Фернан.
  - трудно сказать. Далеко, мили две по берегу. Хижин двадцать, я полагаю. В бухточке заметили парус небольшого судна.
  - Ладно, поглядим, подойдя поближе. Отдыхайте, а я пошлю шлюпку с Эженом по морю, скрываясь за берегом.
  Эжен правил шлюпку поближе к берегу, как позволяло волнение. Часа через два подошли, на расстояние в полмили и затаились за невысокой грядой береговых рифов и скал, тянущихся в море.
  - Судя по всему барка только что пришла, - заметил Эжен. - Паруса уже спущены. Интересно, как они нас встретят? Смогут ли продать продовольствие?
  - Трудно сказать, господин, - ответил Флур. Он приставил ладонь ко лбу и со вниманием вглядывался в кучку строений, сгрудившихся недалека от берега. - Но клянусь звоном может в кармане, ничего хорошего от испанцев ждать не приходится. Лучше им не показываться такими малыми силами, господин.
  - Интересно, что доставила барка? - загадочно протянул Блуд. Его прищуренные глаза глядели хищно с алчным огоньком.
  - Нам какое дело до этого, Блуд? - отрезал Эжен.
  - Как сказать, господин. Я слышал, что испанцы здорово недовольны, что на Эспаньоле скапливаются французы и занимаются добычей мяса. Буканьеры, кажется.
  - А мы причём тут?
  - А при том, господин, что мы тоже французы. Для них все, кто посягает на их владения в Новом Света злостные враги. Потому я согласен с Флуром, господин, не стоит нам показываться здесь.
  - Но хорошо бы узнать, где можно раздобыть мяса и других продуктов, - уже не так решительно ответил Эжен.
  - Капитан говорил, что по его мнению это надо делать восточнее. И господин штурман согласен с ним, господин. Однако, месье, солнце уже близко к горизонту. До захода нам не успеть вернуться.
  - Не заблудимся, Блуд. Уж очень охота раздобыть приличной еды. Надоело сидеть на сухарях и гнилой воде.
  - Клянусь плавником акулы, господин, вы правы! - Это Сис решил незаметно подлить масла в огонь. - А, может, в темноте пощупать, чем набито брюхо барка. Глядите, господин, разгружаться не собираются. Видимо решили отложить до утра.
  - На что ты намекаешь, Сис? - встревожено спросил Эжен.
  - Что вы, господин! Ни на что не намекаю. Просто надоело работать полуголодным, вот и всё. А на барке, наверняка, имеется нечто интересное. Я бы не мешкал, господин.
  - А что, господин! - Блуд бросил испытующий взгляд на Эжена. - Сис весьма подал дельную мысль. Нас никто не ожидает, так что возьмём барку без особых хлопот, а? - И он оглядел матросов.
  Те одобрительно кивали или мрачно поглядывали на Эжена довольно многообещающими глазами, в которых явно виднелась алчность и согласие с Блудом.
  - Мы же не пираты! С чего вы взяли, что нам стоит захватывать это судно? А потом что делать? Испанцы не оставят нас в покое. Да и что можно здесь раздобыть, в этом Богом забытом городке? Оставьте свои мысли при себе. Надо решить, идти в селение, или возвращаться на судно.
  Сие скривил губы в усмешке, оглядел товарищей, а их было восемь и девятый за старшего был Эжен, сказал, вроде примирительно:
  - Лучше, господин, посетить всё же селение. Не возвращаться же нам с пустыми руками. Верно я говорю, - повернул он голову к матросам.
  - Лучше не придумаешь, Сис! - воскликнул Блуд. Его глаза нагло уставились в глаза Эжену, как бы предлагая вступить с ним в спор.
  Эжен оглядел матросов. Все, может, за исключением Флура, смотрели на него такими же наглыми глазами и не опускали их вниз. Эжен подумал, что он у них в руках и они лишь ждут, что он взорвётся негодованием и это даст им право или расправиться с ним, или заставить выполнять их приказы и волю.
  - Господин, - с насмешкой молвил Сис, слегка улыбаясь одними губами, - не стоит принимать всё это близко к сердцу. Мы же свои люди, господин, - закончил он свои, слова панибратской улыбочкой, смысл которой легко было понять.
  Эжен молчал, а мозг лихорадочно работал. Матросы тоже собирались с силами и молчали, выжидая, что же выкинет Эжен. А Эжен думал, что он в одиночку и сейчас, когда матросы уже взведены и в любой момент готовы применить силу. И он искал выход и не находил его.
  А матросы, подстрекаемые молчаливыми взглядами Сиса и Блуда, становились все агрессивнее и злее. Эжен вздохнул, встрепенулся, заметив, что матросы напряглись.
  - Не думайте, что вы меня убедили, ребята, - сказал он, вскинув голову; лицо у него побледнело. - Однако вы ставите меня в положение, когда я обязан подчиниться и идти вместе с вами. Но я этого не одобряю, имейте это в виду.
  - Вот это слева настоящего мужчины! - воскликнул Сис. Он вскочил на ноги и с готовностью бросился пожимать руку Эжену. - Клянусь плавниками акулы, господин, вы не пожалеете, что поддержали нас. А теперь командуйте, господин. Мы уже наслышаны, что вы делали на Востоке. Так что не скромничайте. Вперёд!
  - Коль так, то придётся подождать, ребята. Скоро стемнеет и лишь тогда стоит начинать действовать. Иначе нас заметят раньше времени и атакуют ещё на подходе к барке.
  - Гм, резонно, господин, - быстро согласился Сис, а Блуд подозрительно поглядел на Эжена, но Сис глазами дал понять, что всё идёт нормально. - Будем ждать темноты. Ещё что можете посоветовать, господин? Клянусь плавниками акулы, у вас запасено немало хороших советов для таких новичков, как мы, верно я говорю, ребята? - обернулся он к матросам.
  - Думаю, что ничего ценного в селении нам не найти. Потому стоит ограничиться баркой. А уж потом поглядим, что и как. И еще. У нас четыре арбалета, остальные мушкеты. В ход пускать лишь арбалеты, пока наши действия не станут заметны на берегу. Согласны, ребята?
  - И это разумно, господин, - тут же согласился Сис. - А что делать с баркой? Сжечь или пустить просто на дно?
  - Зачем так грубо и неразумно? Барку отведём к себе. Ведь не погрузишь добычу на шлюпку. А она всегда может пригодиться.
  - Что я вам говорил, друзья! - воскликнул Сис с сияющим лицом. - У нас отличный командир!
  - Лучше помолчать, Сис, - заметил Флур недовольно. - Не дай Бог кто-то из местных бродит поблизости. Тогда нам несдобровать. Понял?
  Сис оглянулся на берег, но там никого не было видно. Обернулся к Флуру.
  - Гляди-ка, как много дельных предложений и советов я получаю. Молодцы, клянусь плавниками акулы! Но я согласен и с этим, Флур.
  За разговорами и обсуждениями мелких подробностей предстоящего захвата барки пролетело время незаметно. Солнце быстро ушло за горизонт на покой и над морем засияли яркие звёзды, подмигивая нашим злоумышленникам то ли с одобрением, то ли с предостережением. Но никто не глядел на звёзды.
  - Вперёд! - тихо скомандовал Эжен.
  Гребцы осторожно стали грести, как будто до барки было рукой подать. Эжен сидел на банке, сжимая румпель руля влажной от волнения рукой.
  Не прошло и часа, как из темноты стал проступать силуэт барки. Было тихо, а волны в заливчике едва ощущались. Варка слегка покачивалась и фонарь на корме делал плавные движения вверх-вниз.
  - Суши вёсла! - тихо прошептал Эжен.
  Гребцы подняли вёсла, а шлюпка плавно подошла к борту. Несколько рук осторожно встретили тёмную поверхность барки и борта соприкоснулись, не произведя никакого шума.
  Прислушались. Было тихо, но тревожно. Эжен осторожно вытащил шпагу, матросы последовали его примеру. Встав, они оказались вровень с верхним краем фальшборта. Оглядели пустынную палубу. Никого. Лишь издали доносились неясные голоса людей. Они доносились с кормы. Вероятнее всего там вахтенные играли в карты или кости, коротая время до сна.
  Тихонько взобравшись на палубу и бросив в шлюпку конец, матросы бесшумно направились к кормовой надстройке. Четверо во главе с Блудом взяли на себя задачу обезвредить вахтенных сторожей.
  Две минуты спустя по лёгкой возне и тихим приглушенным вскрикам можно было понять, что эта задача выполнена. Так оно и случилось, так как вскоре на палубе появилась тёмная фигура и голос Блуда произнёс:
  - Готово, ребята! Можно начинать!
  Матросы бросились поднимать паруса. Они торопились, сами не зная почему. Видимо, нервы у всех были слишком напряжены. Слышались лишь тяжелее дыхание и ругань себе под нас.
  Эжен стал к румпелю, ожидая, пока матросы справятся с парусами. Наконец паруса были подняты, но ветер дул хоть и слабый, но в сторону берега. Эжену стоило большого труда не посадить барку на мель. Но всё обошлось и, часто меняя галсы, барка двинулась на восток, где уже давно на судне волновались столь долгим отсутствием разведчиков.
  Вдруг с берега, который был ещё недалеко, раздался вопль негодования и злости. Орал человек и к нему быстро присоединились голоса других. Раздался мушкетный выстрел, потом ещё, но пули пролетали мимо. А вскоре барка и вовсе удалилась настолько, что стрелять было бесполезно.
  - Как здорово у нас получилось! - вскричал Блуд, когда барка удалилась настолько, что не надо было опасаться, что с берега его услышат. - Теперь никто в городке и не догадается, что это сделали мы! Верно, господин?
  - Надеюсь на это, - ответил Эжен. Ему было неприятно разговаривать с матросам, от которого уже несла винным перегаром и табаком. И он заметил: - Лучше бы повременить со спиртным, Сис. Мы ещё не дома.
  - Ничего не случится, господин! Погода прекрасная, а до нашей "Надежды" рукой подать. Да и вы, господин, уверен, доведёте наш приз в целости и сохранности, куда следует. Тут ведь недалеко.
  Время приближалось к полуночи, когда барка приблизилась наконец к "Надежде", на корме которой едва мерцал притушенный огонёк фонаря.
  - Эй, на "Надежде"! - голос Блуда разорвал тишину ночи.
  - Кто это? - тут же донёсся ответный голос. - Не Блуд ли это?
  - Он самый, Григо! Принимай конец! Мы с прибавлением к вам! Эй, капитан!
  - Что за шум? - голос Фернана вмешался в перепалку матросов. - Что за судно?
  - Фернан, это я, Эжен! - заговорил молодой человек, свесившись через борт. - У нас приключение случилось. Пришлось решиться на захват барки. Принимай теперь и решай, что делать.
  Суда сошлись, их быстренько стянули и матросы с "Надежды" хлынули на палубу барки, с фонарями в руках обследуя трюм и его содержимое.
  - Как это у вес произошло? - спросил Пьер у Эжена. - Разве такие дела можно совершать в чужих водах?
  - Па, я не хотел и слушать, но Сис с Блудом меня вынудили силой. Не прямо, но достаточно откровенно дали понять, что иного выхода у меня нет, как согласиться на их требования.
  - В таком случае следует или тут же возвратить барку хозяевам, или тотчас сниматься с якорей к уходить подальше от этих берегов.
  - Скорей всего стоит подумать о втором варианте, па. Матросы настроены весьма решительно и агрессивно. А мы вряд ли готовы к отпору.
  - Да, задал ты нам задачу, Эжен. Придётся поломать голову, решая её.
  - Голову ломать можно и погодя, а сейчас надо сниматься и уходить. Подошел Фернан и вопросительно глянул на Пьера. Тот кивнул:
  - Немедленно уходим, Фернан. Переведи часть матросов на Варку и выходим в море. Медлить никак нельзя. Скоро полночь, а там и рассвет. А нужно затерять следы и избавиться от барки.
  Утро застало оба судна далеко от берега. Он виднелся едва заметной линией гор. И Фернан дал команду судам лечь в дрейф.
  Барка была гружена мукой, вином, маслом и копчёным мясом. Кроме того в трюме громоздились канаты, смотанные в огромные бухты, кипы парусов, зерно для посева и множество сельскохозяйственных орудий. Никаких ценностей на борту не оказалось. Матросы были обескуражены и сильно недовольны.
  - Капитан, как бы сделать так, чтобы превратить нашу барку в звонкие монеты? - спросил Фернана Блуд, плутовато щуря глаза.
  - Для этого необходимо найти покупателя, Блуд. А где ты его найдёшь в море? Придётся заходить в порт и там его искать.
  - Так давайте зайдём, господин капитан. Пусть штурман проложит курс к ближайшему.
  - Ты что, решил мне давать советы, как водить суда, Блуд?! Не слишком ли ты возомнил о себе? Как бы не разделить общество с Ригаром? Это можно тебе устроить. Ты этого хочешь?
  - Нет, нет, господин капитан! Что вы такое говорите. Я поосто думал вслух.
  - Постарайся думать так вдали от меня, Блуд.
  - Слушаю, господин капитан! - и Блуд поспешил исчезнуть.
  - Не нравится мне всё это, - заметил Фернану подошедший к нему Пьер. - Я наблюдал за вами и пришел к выводу, что нам надо или резко прекратить это безобразие самыми жесткими методами, или сговориться с командой и идти у неё на поводу. И это следует решать побыстрее, пока есть ещё время и возможности.
  - Ох, как вы правы, Пьер! Но как решиться предпринять жесткие меры? С чем мы останемся? Ведь не исключены жертвы. Вы согласны?
  - Полностью, Фернан. Но есть ли у нас другой выбор? У нас слишком много золота и оно жжет матросам все внутренности. И я их понимаю, но не могу смириться с этим. А они не могут понять нас. Следует решаться, Фернан.
  Вечером в каюте Пьера едва поместились все однодумцы. После короткого, но довольно бурного спора согласились на решительные меры и начинать с утра на следующий день.
  - Главное, друзья, проследить за оружием, - потребовал Пьер. - Ни в коем случае не позволить матросам им завладеть. А с ножами им против нас не устоять.
  - К тому же, Пьер, - подал свой голос Фома, - наверняка найдутся и среди матросов наши сторонники. Их стоит определить и привлечь к себе побыстрее.
  - Верно, Фома, - ответил Пьер. - А теперь будем незаметно готовить наше выступление. И не показывайте виду, что что-то у нас затевается.
  Ночь прошла спокойно, тем более, что Фернан дал возможность почти всем матросам изрядно набраться захваченного вина. Под утро стало ясно, что на стороне начальников стоят Флур, юнга Эли и пожилой матрос по имени Терул.
  - Что ж, - подытожил Пьер, - этого вполне хватит для успешного завершения задуманного. Раздать нашим союзникам пистолеты и приготовить для них арбалеты и мушкеты, чтоб были под рукой, например в каюте капитана или моей.
  - Хорошо, что мы не потопили барку, Пьер, - заметил Фернан. - Ведь часть команды там, а оставшаяся оказалась сильно ослаблена малочисленностью.
  - Да, это верно, Фернан. С двадцатью матросами мы управимся легко. А барка от нас не уйдёт. Мы всегда сможем взять её.
  Утром приблизились к берегу ближе чем на милю и легли в дрейф. Барка качалась ближе к берегу не более чем в двадцати саженях. Фернан в рупор пригласил к себе на борт Эжена, который исполнял на барке должность капитана.
  - Эжен, - тут же обратился Фернан к юноше, едва он взобрался по трапу на палубу, - Мы готовы и начинаем.
  - Я готов, капитан. Приказывай.
  - Возьми троих и блокируй вход в кубрик где отдыхает ночная вахта. Остальных мы соберём к грот-мачте и объявим своё решение. После чего запрём их всех в трюме до лучших времён.
  Фернан подождал пару минут, заметил, что его товарищи вооружились, и крикнул в рупор:
  - Двум вахтам собраться у грот-мачты! Немедленно!
  Матросы с недоумением во взорах стали медленно собираться. Кто-то сел на бухту канатов, кто-то привалился к борту или мачте. Послышались нетерпеливые вопросы друг к другу. Но ничего никому не было известно.
  Фернан подождал, пока толпу окружили незаметно его сообщники и сказал спокойно, но жестко:
  - Матросы, вы перешли черту, за которой вас должны будут судить. Мы не можем допустить бунта на корабле и потому предлагаем без сопротивления позволить нам запереть вас в трюме. Я...
  Ему не дали говорить. Матросы вскочили и с яростью в глазах бросились в сторону капитана, выхватывая на ходу ножи.
  - Стоять на месте! - рявкнул капитан и выхватил пистолеты. - Пристрелю любого, кто осмелиться подойти ко мне. Стоять, скоты!
  Матросы взревели, на мгновение остановились и переглянулись, но потом тут же бросились на капитана. Тот выстрелил из одного, потом из другого пистолета. Двое матросов свалились на горячие доски палубы, прижимая руки к окровавленным животам. Остальные замерли.
  Оглянувшись по сторонам, они увидели направленные на них мушкеты и арбалеты, а в глазах застыло решительное выражение.
  - И ты, Флур, с ними? - прорычал Блуд. - Ого, с тобой этот подонок Григо! Ну ж сволочи вы! Но мы ещё посмотрим, кто кого!
  - Заткнись, Блуд! - рявкнул Фернан и направил на него стрелу арбалета. - В трюм, немедленно, собаки! Ножи бросить на палубу! Быстро! За ослушание получите стрелой в зад для разнообразия! Поль, открывай люк и следи за ножами! Жак, помогай ему! Остальные держите на прицеле всех этих подонков! Эли, оттащи раненых к борту и дай им воды. Перевяжи.
  Но Пьер уже осматривал раны. Поднялся с корточек, поглядел на Фернана:
  - Им не жить, Фернан. Раны в живот при такой жаре и грязи... Час или два они протянут, но не больше.
  - Пить, дайте пить! - стонали те сиплыми голосами, едва шевеля синюшными губами.
  Пьер увидел, как из-под одного из матросов ручейком текла кровь, кивнул Эли, разрешая дать ему пить и смотрел, как тот с жадностью глотал холодную воду и корил себя за то, что ускоряет его кончину.
  И действительно, не прошло и получаса, как матрос скончался. Его тут же свалили за борт. Второй с ужасом смотрел на своего товарища и в глазах стояла мольба и безнадежность.
  На барке зашумели матросы. Они видели, что произошло на "Надежде". Послышались угрозы, но они потонули в криках, скорее просящих пощады, чем злобы. И Пьер заметил, оглядывая толпу барки:
  - Эти могут быть нам полезны, Фернан. Тем более, что их не более десятка.
  - Пожалуй, вы правы, Пьер, - согласился Фернан. - Но как мы управимся с двумя судами? Нас слишком мало для этого.
  - Флур, пойди сюда, - позвал Пьер матроса, и, когда тот подошел, спросил: - А скажи мне, Флур, кого можно использовать без опасения для нас из команды барки? Ты лучше их знаешь.
  - Самым надёжным может быть Филипп, господин, а потом Перо и Гюстен. Остальные мало надёжны.
  - Отлично, Флур! И ещё бы одного, хоть безразличного, но который будет работать. Напрягись, дружок.
  Флур подумал, всматриваясь в лица товарищей, потом крикнул, приложив ладони рупором:
  - Эй, ребята! Кто хочет служить честно, отойди в сторону!
  Как ни странно, все десять матросов поспешно отошли шага на три и столпились, выжидая дальнейших распоряжений.
  - Так дело не пойдёт, Флур. Всех мы не можем взять. Постарайся выбрать из них поспокойнее матроса.
  - Тогда можно, на мой взгляд, господин, Даниэля. Он, вроде, ни к кому не пристаёт и матрос неплохой. Можно взять.
  - Поль и Эжен, берите шлюпку и привезите этих четверых. Запомнил, кого? --повернулся он к сыну.
  Тот кивнул и с Полем спустился по трапу в шлюпку, болтавшуюся у борта.
  Пьер с волнением наблюдал, как Эжен с Полем отбирали выбранных, садились в шлюпку и вздохнул с облегчением лишь тогда, когда те отгребли от барки.
  Привезенные матросы были слегка перепуганы, но Флур быстро пояснил причину их переселения. Они повернулись к капитану.
  - Спасибо, господин капитан. Мы не подведём вас. Но вы должны понимать, что нам было не так-то просто находиться среди озверевших от алчности товарищей.
  - Успокойтесь, теперь вам ничего не грозит. Но не пытайтесь связываться с арестованными. Сами понимайте, что это слишком серьёзное дело.
  Затем Фернан в рупор приказал команде барки держаться постоянно поближе к Надежде" и не думать о предательстве. И предложил:
  - Выбрать капитана и слушать мои приказы! Пока стоим на месте и ждём! Тем временем в море на горизонте показался парус. Он медленно двигался на север и была надежда, что пройдёт мимо. Но наши победители весьма сильно нервничали, на всякий случай готовясь к нападению, хотя шансов на успех при этом у них не было.
  - Одна надежда на Господа нашего! - шептали губы Пьера, а в его голове всплыл образ Ивонны, а сердце тоскливо сжалось. - Пресвятая Дева Мария, помоги, пронеси и помилуй!
   Он с надеждой всматривался в парус, почти стоящий на горизонте, стараясь угадать, куда он направляется. И после получаса наблюдений, пришел к выводу, что опасность миновала.
  К вечеру погода стала меняться. Ветер крепчал, воздух был напоен влагой и в небе появились облака, не предвещавшие ничего хорошего.
  - Надвигается шторм, Пьер? - полувопросом спросил Фернан.
  - Скорее всего это так, Фернан. Хорошо бы найти укромную бухту. Арно, ты в картах сведущ, есть на Эспаньоле поблизости бухты для укрытия от шторма?
  - Остров достаточно богат хорошими бухтами, сударь. Определиться?
  - Да, пожалуйста. Лучше отстояться и переждать шторм, чем рисковать в открытом море с малочисленной командой. Да и барка не устоит перед крутой волной.
  Поздно ночью с большим трудом удалось войти в залив, где и волны и ветер были не такими грозными. Два огонька едва заметно мерцали на берегу.
  - Бросим лот и проверим глубину, - сказал Фернан. - В такой ветер рискованно близко подходить к берегу, а сейчас мы в паре миль от него.
  - Господин капитан, - доложил матрос с лотом. - Глубина двадцать три сажени.
  - Это хорошо, но ближе подходить не стоит. Убрать паруса и бросить якоря! Пройдя с полсотни саженей дальше, "Надежда" остановилась, натянув канаты якорей и изрядно скрипя всеми сочленениями на крутой волне, прыгая по ним и купаясь в снопах брызг и пены, перекатывавшихся иногда по палубе.
  - Ночь обещает быть трудной, - молвил Пьер. Он не любил качки, но деваться было некуда.
  - Пьер, идите спать, а я тут постою, - ответил Фернан.
  - Да, па, что тебе здесь делать с нами. Мы и так управимся, без тебя, - добавил Эжен, подталкивая отца в спину.
  Ночь действительно была тяжелой. Ветер медленно, но неуклонно усиливался и залив плохо ограждал суда от взбесившегося моря. К тому же хлынул проливной дождь и потоки воды постоянно носились по палубе, ударяясь в борта, разбиваясь каскадами брызг и пены.
  Ни звёзд, ни луны не было видно. Сплошное завывание ветра и рёв волн, да яростные удары в борта бесконечной череды валов.
  Утро не принесло облегчения. Лишь позволило ближе подойти к берегу и укрыться немного за грядой скал. Стало чуточку тише. Берег темнел в полосах дождя, но увидеть что-либо через плотную сетку ливня не представлялось возможным. А он не прекращался, словно небеса решили излить свои воды, пополнив обмелевшее море.
  - Фернан, - подошел к капитану Эжен, - один матрос говорит, что по всей вероятности на нас обрушился ураган. Причём ещё несильный. И он может продолжаться несколько дней, пока не станет затухать.
  - Будем иметь в виду, Эжен. Но что мы можем сделать?
  - Пока ещё есть возможность, надо людей отправить на берег, особенно с барки, оставив по одному вахтенному.
  - Думаешь, это улучшит наше положение?
  - Зато можно людей сберечь. И стоит поторопиться, а то ветер продолжает нарастать и менять слегка направление.
  - Пьера ты уведомил об этом?
  - Нет, но и так ясно, что суда могут не выдержать такого напора, а канаты и вовсе лопнут. Тогда будет поздно спасаться.
  - Хорошо, Эжен. Распорядись готовить шлюпки к спуску и не забыть сгрузить на берег наше золото и серебро. А это немаленькая ноша, Эжен.
  С огромными трудностями удалось за несколько ходок переправить людей и золото с припасами на берег. И как раз вовремя. Барка получила такой удар волной, что накренилась сверх меры и уже не смогла выпрямиться. Отчаянный крик матроса никто не услышал, да и увидеть было его невозможно. Судно ещё немного посопротивлялось, но вскоре волны захлестнули его и оно ушло под воду, вздымая снопы брызг и фонтаны воздуха с водой, вырывавшиеся из пустот трюма.
  Оставшиеся на борту "Надежды" матросы с испугом крестились, шептали молитвы, прося всех святых заступиться за их грешные души.
  - Эжен! - кричал Фернан с натугой. - Никого не оставляй на борту! Слишком опасно! Одного уже потеряли на барке. Всех на берег и захватывай больше груза! Оружие всё забирай! Инструменты!
  Эжен махнул рукой, показывая, что всё знает. Шлюпка плясала у борта, едва удерживаемая матросами от сильных ударов о борт. С большим трудом удалось отвалить и волны подхватили её, грозя разнести в щепки.
  Последние рейс оказался самым страшным. Ветер уже неистовствал со страшной силой, и не верилось, что шлюпка сумеет добраться до берега. Но всё обошлось. Огромная волна подхватила утлое суденышко и швырнуло на песчаный берег.
  Ударившись о грунт, лодка треснула во многих местах, люди попадали, но времени на раздумья не оставалось. Матросы подхватили остатки шлюпки и с криками оттащили её подальше от кромки волн.
  Близился вечер, но дождь и не думал стихать. Мокрые, голодные и обозлённые, люди мрачно глядели друг на друга, стараясь укрыться от тугого напора ветра.
  Продрожав всю ночь, команда судна утром не увидела своего корабля на месте. Зато берег был усеян обломками и кусками рангоута. Море ещё носило остатки судна по заливу, растаскивая в разные стороны. Вскоре и их не стало видно.
  - Да, Фернан, видать, Господь надоумил вас решиться покинуть судно как раз вовремя, - молвил Пьер голосом отчаявшегося человека.
  - Что верно, то верно, Пьер. Но теперь мы в таком положении, что и придумать что-либо трудно. Вот проклятье!
  - Руганью тут не поможешь, Фернан. Но придётся ждать окончания урагана. И мне кажется, что это произойдёт скорее, чем мы думаем.
  - Хотя бы, Пьер. Хоть людей удалось спасти, и то слава Богу! Один всего и погиб. Не надо было оставлять его на барке.
  - Теперь уж ему ничем не помочь, Фернан. Лучше позаботься о еде и пошли людей на разведку. Узнай, что за местность.
  - Да, конечно, Пьер.
  Отряд из пяти человек во главе с Полем Давилой отправился с арбалетами в глубину острова, намереваясь пройти вдоль берега и осмотреться.
  Наконец дождь перестал, но ветер продолжал терзать и землю и море. На небе появились просветы синего цвета. Где-то уже светлели в море пятна солнечного света. Стал подниматься пар от мокрой земли и клубами уносился вдаль. Пальмы отчаянно шумели своими жесткими листьями. Обломки деревьев валялись в изобилии по всему пляжу, смешавшись с обломками судна.
  Ближе к вечеру появился отряд разведчиков.
  - Что видели? - тут же спросил Пьер уставшего и мокрого Поля.
  - Мили три на запад есть маленькое селение испанцев. Мы туда не заглядывали. А больше ничего не обнаружили, месье.
  - Значит, опасаться испанцев пока не стоит?
  - Нет, месье. Их там всего четыре хижины. Видимо, временное население.
  Два дня спустя решили отправиться на охоту, так как в лесах обнаружили свиней, одичавших и расплодившихся на острове в больших количествах.
  - Все те, кто был арестован и сидел в трюме, - заявил Пьер перед отправкой, -остаются здесь и занимаются жилищем для команды. Шесть человек на охоту, а остальные охраняют всё, что ещё осталось от крушения.
  Не все знали, даже из ближайшего окружения Пьера, что вчера ночью все золото и серебро было закопано в лесу и следы этого тщательно замаскированы. Причём Фома с Тибо и Григо наблюдали за спящими матросами, следя за тем, чтобы никто не отлучался в лес.
  Все разошлись по своим делам. Охотники углубились в лес, прислушиваясь к звукам, исходящим из чащи. Но прешло не менее двух часов, прежде, чем напали на след стада свиней. С полчаса вели преследование, пока не обнаружили стада на небольшой поляне, где в углубление барахтались туши двух десятков чёрных свиных туш. Слышалось довольнее похрюкивание, повизгивание. Малыши иногда с визгом выскакивали из грязи и носились по поляне под пристальными взглядами встревоженных мамаш.
  Пьер сделал знак и все охотники остановились в зарослях, наблюдая за стадом. У всех были лишь арбалеты. Пьер решил, что привлекать к себе внимание выстрелами из мушкетов не стоит.
  - Стреляем залпом, - шепнул Пьер и дал знак приготовиться.
  До стада было не более пятидесяти шагов. Ветер был слабым и дул не в сторону свиней.
  Наконец Пьер махнул рукой и с глухим щелчком арбалеты выпустили с десяток коротких стрел. Стадо встрепенулось от этого звука, но тут же с оглушительным визгом бросилась наутёк. В грязи осталось лежать лишь две туши, барахтавшиеся в тщетных попытках подняться.
  - Вперёд! Там есть раненые! - кричал Пьер. Он сам торопился за стадом, но потом махнул рукой и остановился. Он посмотрел, как четверо молодых людей с завидным проворством бросились за ранеными. Остальные принялись разделывать туши, радуясь свежему мясу.
  - Костёр, костёр разжигай! - кричал Поль и с радостным лицам орудовал огромным ножом.
  Не прошло и получаса, как вернулись с тушей большой свиньи преследователи.
  - Вот это я понимаю! - это Эжен восторженно взирал на вертела, на которых подрумянивалось аппетитное мясо. - А печенки мне достанется?
  - Устраивайся, Эжен, - пригласил Фернан к себе к протянул прут с нанизанными на него большими кусками печёнки. - Для тебя старался. Получай.
  По возвращению на берег устроили настоящий пир, на котором уничтожили две туши, отведя душу за долгое сидение без такого деликатеса, как свежее мясо дикого кабана.
  Настроение команды поднялось и ночь прошла мирно, но тяжело от сильного переедания.
  - Теперь придётся ежедневно ходить на охоту, - заметил Фернан, когда утром доели последнюю тушу. - От трёх свиней осталось немного сала, и всё! Этак у нас время только и будет уходить на охоту.
  - Но надо ж чем-то питаться, Фернан! - воскликнул Эжен довольно беззаботным тонем.
  На протяжении почти недели наши охотники успешна снабжали команду мясом.
  Но вот однажды отряд не вернулся ко времени. Пьер, оставшийся в лагере, не на шутку встревожился. Прошло уже три часа, как должны были появиться люди, а их всё не было. Он позвал Тибо и с беспокойством спросил:
  - Не пойдёшь ли ты со мной навстречу отряду охотников? Что-то они долго не появляются.
  - Пошли, па, не скоро вечер наступит. Сумеем ли мы их найти в темноте?
  - Бери оружие и пошли, сынок. Там Эжен и мне не очень-то нравится такое длительнее опоздание.
  Они углубились в лес и окало часа пробирались в направлении, откуда должны появиться охотники, и тут Тибо остановился и прислушался.
  - Что, услышал чего?
  - Кажется людские голоса слышатся вдали, па.
  - Ладно, пошли к ним, но осторожнее. Всякое может случиться. А вдруг эта испанцы. Не шуми так сильно.
  Отец и сын стали идти медленнее, но почти не производили шума. Вскоре и Пьер услышал голоса. Они раздавались уже явно ближе и, судя по всему, приближались со стороны возвышенности.
  - Затаимся здесь, Тибо. Лучше спрятаться и подождать, а там видно будет.
  Спрятались в кустарнике у развесистого дерева и стали ждать. Голоса приближались и вскоре в сумерках короткого вечера они увидели наших охотников в сопровождении трёх чужих людей. Охотники несли две туши свиней и весело перекидывались словами с чужаками. Все говорили на французском и Пьер решил выйти навстречу.
  - Эй, осторожнее, это я, Пьер! - крикнул Пьер, предотвращая неожиданное столкновение.
  - Па, ты что здесь делаешь? Ах, да! Мы сильно задержались. Да вот встретили здешних буканьеров. Оказалось сильно интересно с ними поговорить. Теперь ведём их в наш лагерь.
  - Мы уж волноваться стали, Эжен. Нельзя так запаздывать. Знаешь, какое в лагере положение.
  - Хорошо, па. Больше не будем, - ответил Эжен и рассмеялся беспечным смехом довольного человека.
  - Поспешим в лагерь. Уже темно, а путь неблизкий, - недовольно буркнул в темноту Пьер.
  - Па, вот наши новые знакомые. Познакомься. Они промышляют охотой и сбывают мясо морякам. Они многое знают и могут сильно нам помочь.
  - Это хорошо, сын, что ты их встретил, - похвалил Пьер. - Интересно будет с ними перемолвиться. Но это потом, а теперь назови их имена.
  - Вот этот, чернявый и худой. Он их Дьеппа и отличный моряк. Зовут Жан Маду. Стреляет без промаха. А вот Коротышка, так его все зовут. Он мал ростом, не очень прыток и связываться с ним не советую, - Коротышка чинно подал руку
  Пьеру, и ответил:
  - Эжен, конечно, преувеличивает, сударь. Но всё же учтите его слова, - и он с добродушной усмешкой обернулся до третьего, который хмуро переминался с неги на ногу, опираясь на свой длинный мушкет.
  - Вот, па, Кабан, так его и зовут. Видишь, он суров, грузен и силён, как кабан. Он из-под Льежа, но все они отличные моряки.
  Эжен представил им Тибо. Тот с завистью и интересам смотрел на этих прокалённых и задубелых на жарком солнце охотников. Потом повернулся к Жаку и они стали оживлённо шептаться, продвигаясь вслед за толпой охотников сквозь тёмную чащу кустарника и деревьев.
  Лагерь уже собирался отходить ко сну, когда охотники появились в свете нескольких костров и тут же возникло оживление. Появилось вино, буканьеры перезнакомились с матросами. И долго ещё в ночи раздавались их громкие голоса и песни под аккомпанемент дудки, которую уже кто-то умудрился сработать.
  На утро Кабан неспешно подошел к Пьеру. Он смотрел из-под насупленных густых бровей, выгоревших на солнце и потерявших первоначальный цвет. Присел на обрубок ствола пальмы у костра, оглянулся и спросил:
  - Пьер, что за команда у тебя здесь?
  - А что тебя интересует, Кабан?
  - Да я приметил, что твои матросы весьма недружелюбно отзываются о тебе и остальных твоих товарищах. Правда не все, но большинство. В чём тут дело?
  - В общем-то это не твоё дело, но как гостю, могу сказать. Этот сброд выступил против капитана и нас, так как посчитал, что их обидели. Но, уверяю, это не так. Они были даже в лучших условиях, чем все остальные матросы на любом из судов, на которых они плавали.
  - Они что-то говорили о сокровищах, спрятанных вами где-то недалеко.
  - Это верно, Кабан. Мы организовали эту экспедицию по предложению одного старого моряка, который убедил нас, что с затонувшего испанского галеона легко можно достать золото. И мы его достали, но шторм не дал нам завершить работы.
  - Как это? Ведь он не мог продолжаться вечно?
  - Этот шторм сдвинул затонувшее судне и оно ушло глубже, к тому же его занесло песком и разным донным мусором. Пришлось довольствоваться малым. Не мы всё же рассчитывали получить прибыль. Однако этот ураган поставил все наши надежды под сомнение. Жаль, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.
  - И вы полностью рассчитались с матросами?
  - Полностью, и даже выдали им премии за работу. Так что их претензии совершенно необоснованны. Вот теперь ломаем голову, как выбраться отсюда.
  - Есть лишь один способ это осуществить, Пьер.
  - Хорошо бы послушать сведущего человека. Говори, я слушаю, Кабан.
  - Придётся захватить первый же появившийся тут корабль, или построить несколько каноэ и выйти в море на охоту за судном. Так у нас часто делается.
  - Пиратство не самое лучшее занятие для честного человека, Кабан, - не так уж уверенно ответил Пьер, понимая, что они уже и так скатились до этого, захватив барку.
  - Извини, но ничего лучшего предложить не могу. Если согласен, то я к твоим услугам, Пьер. И мои товарищи не отстанут от меня. Если хочешь, то можно и других пригласить. Мы уже давне тут промышляем и пора возобновить старые привычки. Да и запаса пороха и пуль у нас почти не осталось. Подумай, Пьер, это лучшее, что я могу со своими товарищами тебе посоветовать.
  - Спасибо, Кабан. Я обязательно подумаю и с полудню решу, как быть.
  - Хорошо. А я тем временем пойду потрепаться с земляками. Они и тут нашли меня, а это, сам понимаешь, как интересно за столько лет.
  Кабан отошел, а Пьер созвал своих товарищей и начался новый совет. После недолгих колебаний, согласились принять предложение Кабана. А Фома сказал:
  - Как бы мы не нажили этим новых желающих поживиться за наш счёт. Не нравится мне это, Пьер. А что ещё можно придумать иначе? Не век же здесь сидетьси ждать у моря погоды. Приходится соглашаться.

Глава 8.

  По прошествии почти двух недель шли постоянные обсуждения предстоящего захвата судна. К этому готовились основательно и в первую очередь тактически.
  С сожалением пришлось опять допустить бывших арестантов к оружию, но без этого нечего было и думать об успехе задуманного.
  - Пьер, - сказал как-то Кабан, подсаживаясь к костру, - так мы можем сидеть тут до второго пришествия.
  - Ты хочешь сказать, что стоит строить каноэ?
  - Это долгая история. Их не так-то трудно раздобыть у испанцев.
  - Каким образом? Ты ж говорил, что они селятся далеко на западе.
  - Не так уж и далеко, Пьер. Всего за день можно дойти берегом до их первого селения. Дальше и не стоит. Три-четыре каноэ нам вполне хватит, а там уж дело за нами, да помогут нам все святые!
  - Возможно ты и прав. Тут недалеко есть одно такое селение, милях в трёх, но вряд ли там есть кто-нибудь. Наше соседство не понравилось, видимо, им.
  - Это и так ясно. Двинем лучше дальше, туда, где вы добыли барку. Это не не займёт больше двух дней, а строить каноэ придётся дней тридцать. Понятно, почему я стою за этот вариант? Правда, сейчас неподходящее время для плавания.
  - Ураганы? И часто они тут встречаются? - Пьер с любопытством уставился в грубое с толстым носом лицо Кабана. Теперь ему казалось, что этот человек и в самом деле похож на кабана.
  - Раза два в год обязательно. Но очень сильные примерно раз в три года.
  - А недавно прошедший, сто уничтожил нашу эскадру? Сильный или нет был?
  - Самый обыкновенный, Пьер. Сильный случается реже и он сметает всё на своём пути, потому "Серебряные караваны" из огромных галеонов никогда в это время не плавают. Но нам ждать не с руки. Попробуем, где наша не пропадала!
  На следующее утро, ещё не начинало бледнеть небо, а отряд в двадцать человек выступили в поход. В лагере остались в основном сторонники Пьера & несколько плохо чувствовавших себя матросов. Некоторые болели и вовсе посерьёзнее, но таких пока было всего трое.
  - Пока мало людей и легко можно избежать наблюдения, - сказал Пьер Тибо, когда отряд скрылся в темноте за песчаным мысом, - хорошо бы проверить наши сокровища, Тибо. Пойдёшь со мной. Захвати оружие и поспешим, пока остальные снова легли спать.
  - Я почти готов, па, вот лишь захвачу арбалет и пистолеты. Углубившись в лес, отец и сын медленно продирались сквозь чащу, временами затаиваясь в засаде, посылая Тибо вперёд. Но всё было тихо и никто не увязался за путниками.
  После часа трудного перехода, когда прошли больше двух миль, Пьер изменил направление и по берегу речки направился вверх по склону, оставляя речку внизу. Наконец он остановился и Тибо, никогда не бывший здесь, оглянулся в поисках зарытого клада. Ничего не говорило, что здесь кто-то мог рыться.
  - Где же то место, па? Может, мы не туда пришли? Я ничего не замечаю.
  - Это хорошо, сынок. Значит, никто после нас тут не шастал и не рыл носом землю. Однако проверим получше,
  Пьер полез наверх, Тибо последовал за ним. Поднявшись футов на двадцать, Пьер остановился, переводя дыхание.
  - Здесь, Тибо. На всякий случай хорошенько запомни место.
  - Но я ничего не замечаю, па.
  - Сейчас покажу. Вот этот камень надо отвернуть. Гляди, - и с этими словами Пьер осторожно отвалил плоский камень, под которым лежали определённым узором или чертежом прутики. - Всё в порядке, Тибо. Никто сюда не заглядывал.
  - А дальше куда смотреть, па?
  - А дальше понадобится лопата и придётся прокопать яму фута в два глубиной, пока не наткнёшься ещё на один плоский камень. Под ним-то и находятся наши сокровища. Понял? Запоминай, сынок.
  - Теперь понятно, па. Но как вы такую прорву успели так незаметно спрятать?
  - На это понадобилось две ночи, Тибо. Всё же двадцать тысяч золотых монет, больше ста серебряных слитков и немного меньше золотых. Была трудная работа.
  - А когда мы это все заберем?
  - Это будет нескоро, Тибо. Пока такой возможности у нас нет, разве что мы решим потерять своё достояние. Придёт время и мы вернемся сюда, но это будет тогда, когда мы будем уверены, что нам не помешают.
  Тибо молча кивнул, поглядел, как отец закладывает камень и поправляет ветки кустарника, росшие рядом. Внимательно оглядел место, оглянулся назад, но из-за чащобы ничего не смог обнаружить.
  - Запоминай, запоминай, сынок. Может, пригодится. - И Пьер потрепал сына по заросшей густыми длинными волосами голове. - Хорошо бы постричь тебя, ну да повременим, сынок.
  - Стричь меня не надо, па. Гляди для чего я берегу волосы, - и Тибо забросил свои длинные пряди сзади на голову, наклонив её. - Смотри, что я там держу.
  - Ого! Да ты смышлёный, Тибо. Маленький кинжальчик с пилкой. А пилка возьмёт железо?
  - Возьмёт, па. Это специальная, я заказал её ещё в Марселе и вот теперь привязал к волосам под ними. Вряд ли её можно обнаружить в случае чего, правда?
  - Конечно, Тибо! Ведь кинжальчик всего чуть больше четырёх дюймов. Это ты здорово придумал. Кто научил?
  - Так, слышал, как один моряк трепался про всякие свои приключения. Я и подумал, что при наших приключениях это вполне может пригодиться.
  - Лучше бы этого не случилось, Тибо. Без приключений спокойнее, верно? Тибо промолчал, но отец был уверен, что сын его не поддерживает. Он ухмыльнулся про себя, тронул сына за плечо и кивком головы указал на обратный путь.
  Не прошли они и полмили, как встретили небольшое стадо коров во главе с матёрым быком, настороженно вскидывающего голову, увенчанную шикарными рогами.
  - Рискнём? - прошептал Пьер, кивая на стадо.
  Глаза Тибо загорелись азартом, он ответил кивком и они стали тихонько пробираться ближе к стаду из семи коров. с телятами и быком, стоящим на страже.
  Подкравшись шагов на сорок и, заметив, что бык тревожиться, Пьер дал знак и они вместе прицелились в молодую коровку годовалого возраста. Почти одновременно выстрелили и стрелы с коротким щелчком унеслись в жертву. Коровка взбрыкнула ногами, сделала пару скачков, и в то время, как стадо унеслось в чащу, коровка упала на колени, а потом повалилась на траву и засучила ногами.
  - Вот и оправдание нашего отсутствия, Тибо, - радостно воскликнул Пьер. Они выскочили на поляну, Пьер полоснул по артериям коровки и густая тёмная кровь хлестнула на зелень травы.
  Тибо стало неприятно, он отвернулся; вдруг ему стало так неприятна сама мысль об охоте, что, глядя в остекленевшие глаза коровки, он решил, что больше не будет охотиться на животных.
  Тем временем отец, оглянувшись, сказал:
  - Разжигай костёр, сынок. Мы ещё не завтракали. Печёнка быстро зажарится, а мы тем временем приготовим тушу для транспортировки. I
  Час спустя, насытившись и напившись из ближайшего ручья, отец и сын взвалили на плечи шест с нанизанным на него мясом и с трудом потащились к лагерю.
  После долгого и мучительного ожидания отряд морем вернулся в лагерь. Три больших каноэ легко скользили по заливчику. Вёсла легко вспенивали воду и весело влетели на берег, скрипя песком.
  - Вот и всё, Пьер! - воскликнул Кабан, протягивая руку для пожатия. - Даже не ожидал, что будет так легко. И твои арбалеты оказались как раз кстати. Ты хорошо придумал с ними, Пьер. Отличное оружие!
  - Как наши? Потери есть?
  - Всё отлично, Пьер! Даже царапин никто не получил. Мы застали их врасплох. Да и было там испанцев всего не больше дюжины. Половина убежала в лес, ну, а остальные... - он запнулся, махнул многозначительно рукой и весело скривил рожу закоренелого пирата.
  - Теперь можно готовиться в море?
  - Естественно! Куда же ещё? Море - наша жизнь, Пьер!
  - Когда ты намерен отваливать? Каноэ достаточно большие и все мы легко в них разместимся.
  - Если успеем, то завтра на рассвете и отвалим за добычей.
  Эта весть всех подняла на ноги, даже тех больных, что лежали. Работа закипела. Несколько человек бросились в лес собирать плоды, другие на охоту заготовлять мясо, третьи заливать бочки водой, готовить оружие.
  А вечером устроили прощальный пир у костров, где уничтожили целого быка, добытого днём отрядом охотников.
  На рассвете, когда береговой бриз едва шевелил жесткие перья пальм, три каноэ отвалили в море. Небольшие паруса на коротких мачтах и три пары вёсел придавали им неплохую скорость.
  Отойдя от берега мили на три-четыре, каноэ повернули на восток, где по предположениям Кабана чаще можно было встретить небольшие суда испанцев.
  - В случае чего пройдём вдоль северного берега Эспаньолы, выйдем в пролив Мона, а там уж наверняка кого-нибудь да встретим.
  - Ты предполагаешь атаковать в море, или на стоянке в бухте, - поинтересовался Пьер.
  - Все зависит от обстоятельств, Пьер. Сейчас невозможно об этом судить.
  - Хорошо бы провести захват ночью, как считаешь?
  - Конечно! Иначе всегда любое судно догадается, что его хотят атаковать и захватить. И уж тогда придётся принимать бой. Но, говорю, всё будет зависеть не от нас.
  Продвигаясь вдоль берега, флотилия высматривала бухты, где может стоять какой-нибудь корабль. Но такового не оказывалось.
  Ветер переменил направление, покрепчал, и теперь каноэ качало, бросало с волны на волну и спасали лишь паруса, дававшие возможность держать скорость; при этом качка была немного поменьше.
  Матросы, мокрые от брызг и пены, летевших в каноэ, были однако веселы и на жизнь смотрели беззаботно и с надеждой. Наслушавшись разговоров буканьеров, они уже пропитались мыслью о вольной жизни, быстром и не очень трудном обогащении и лёгком и тоже достаточно быстром обнищании в каком-нибудь притоне на острове, где пираты устраивали свои базы отдыха и ремонта.
  Шлюпками, а вернее каноэ, командовали все старые начальники. Исключение составляла первая лодка, где Пьер совместно с Кабаном осуществляли командование. Она же была флагманской.
  Кабан отлично знал побережье и потому на ночь не пристали к берегу, а продолжали медленно тянуться на восток, поочерёдно сменяясь вахтами. Луна уже во всю светила над морем, оно фосфоресцировало за кормой каноэ, а чёрный берег по правую руку едва просматривался и манил своей таинственностью.
  Утром заметили парус в море. Настроение моряков поднялось* Все схватились за оружие, но ничего из этого не получилось. Парус удалялся, а догнать его на каноэ было дело невозможное.
  - Ничего, Пьер, - успокаивал Кабан. - Это только начало. И хоть судов в это время не очень много в море, но мы найдём подходящее для себя.
  - Кстати, Кабан, как твоё имя, а то кличка как-то непонятна мне, - сказал Пьер.
  - А я так привык, что и не обращаю внимания. Да и не в этом дело, Пьер. Ведь кабан умное и понятливое животное. Так что я не в обиде, что меня так назвали.
  - И всё же, % что собираешься делать в недалёком будущем?
  - Ладно уж, скажу. Крестили меня как Ожье, а фамилия Круо. Теперь ты знаешь, но прошу по-прежнему называть меня старым именем. Мне так привычнее. А насчёт будущего, так вот что я тебе скажу, Пьер. Мне тридцать восемь лет. Я обещал себе, что до сорока могу погулять по свету, нажраться приключений, ну а уж потом, к сорока, значит, остепениться, осесть на месте и зажить мирной и спокойной жизнью. Разумеется с капиталом. А как же иначе можно зажить мирно и спокойно?
  - Но капитал требуется ещё добыть и сохранить, Кабан. Ты не думал об этом?
  - Как же не думал, Пьер! Конечно, думал. И я его сохраню, дай только попасть ему ко мне в руки. Уж я не упущу, как многие из наших дураков! Нет, Пьер, мне он нужен для жизни, а не для пьяного угара и бахвальства.
  - Потому и взялся с нами добывать судно?
  - И поэтому тоже, Пьер. А как без него добудешь золото. Вот ты уже добыл его, но припрятал, что весьма мудро в окружении таких типов, - и он кивнул на матросов, уже приканчивавших вторую бутыль вина. А мне ещё предстоит это.
  - Скажи, а много ли французов на Эспаньоле? И откуда вы тут взялись?
  - Скажу тебе, Пьер, что испанцы помаленьку покидают Эспаньолу. Они перебираются на материк. В Мексику, там, в Гранаду, в Никарагуа и Панаму. Там им кажется жизнь легче наладить. А мы тут в основном после кораблекрушений, рабства, плена и просто для вольной жизни.
  - Но сколько вас?
  - Думаю, что пока мало. Но мы прибываем. А пока, думаю, что сотня наберётся по всему побережью. Иногда у нас случаются стычки с испанцами, но они все же довольно редки. Им не до нас, да и маловато ещё нас. Судя по всему наше время ещё не приспело. У нашей славной Франции аппетит ещё не разгорелся, но в том, что он появится, я не сомневаюсь.
  - И часто вы выходите в море на промысел испанцев?
  - Случается, Пьер. Нам надоедает стрелять быков да свиней и коптить мясо сбывая его за гроши проходящим судам. Вот мы, почувствовав зуд приключений, и собираемся в команды, садимся в каноэ и в море за славой и золотом.
  - Да, интересная жизнь у тебя, Кабан. Вон, гляди, как мой Тибо рот открыл от интереса, слушая тебя, - сказал Пьер и кивнул в сторону Тибо, который действительно с раскрытым ртом жадно ловил слова Кабана. Пьер погладил сына по голове, потом хлопнул по спине и притянул к себе, что вызвало недовольство сына.
  - Таким, как твой сын, дай только послушать всяких россказней. А сколько ему лет? Вижу, что молодой мальчишка.
  - Скоро стукнет пятнадцать, - с гордостью ответил Пьер.
  - И чего ж с матерью не остался? Тоже зуд приключений одолел, а? - обратился буканьер к мальчишке.
  Тибо слегка покраснел, опустил голову и промолчал.
  - Вижу, вижу, Тибо. Сам таким был, но это уже прошлое, хотя вспоминать интересно. Зато повидал многое, хоть и не однажды смотрел костлявой в её пустые глазницы. Но ничего, Бог миловал. Пьер, а ты католик или гугенот?
  - Я католик, Кабан, но пусть тебя это не тревожит. Я много прожил на Востоке и был свидетелем, как люди множества религий мирно уживались в одном селении, никому не мешали молиться своим Богам и святым. Это мы с ума сходим при мысли, что кто-то молится не так, как другие. Я терпим к этому.
  - Ну а я гугенот, как и многие мои товарищи. Но ты, видимо, прав, Пьер. - Кабан вдруг задумался, а потом добавил: - Мы так долго не ходили в храм и не молились под его сводами, что почти вовсе потеряли свою веру. Вспоминаем лишь в минуты опасности. Думаю, что это плохо, как ты считаешь, Пьер?
  - Согласен с тобой. Так и я думаю. Забывать Создателя нашего не стоит. От него ничего плохого никому не бывает.
  - По говору да и по сведениям, много говорилось про тебя среди матросов, ты не француз. Так это, Пьер?
  - Да, я не француз, Кабан. Так уж получилось, что я оказался во Франции и остался там навсегда.
  - Интересно! А кто же ты? Любопытно послушать.
  - А что тут любопытного, Кабан? Мы с отцом бежали из родного города, а это был Новгород, слыхал такой?
  - Впервые слышу. Странное название. Где это?
  - Это далеко на севере, Кабан. Недалеко от Балтийского моря, о нём ты, конечно, слышал.
  - Да ничего я не слышал. Я мальчишкой покинул Францию и лишь недавно научился читать и едва писать. Беглый монах взялся меня научить. Ладно, и чего ж вы бежали из родного города?
  - У нас был царь, в Московии, а мы подвластны были ему. Приехал в войском и стал горожан мордовать. Тысячами поубивали нас по ложному доносу в измене. И отец мой со мной бежал на север, где я и попал на чужой корабль. С тех пор я долго скитался по разным странам и местам. Наконец попал в Марсель и там влюбился в свою теперешнюю жену. Вот так и получилось.
  - А чего тебе понадобилось делать в Марселе? Я и там не был.
  - Исполнял волю своего капитана, который и содействовал моему теперешнему положению преуспевающего купца и судовладельца.
  - Ты так обязан капитану, Пьер?
  - Да, Кабан. Память о нем постоянно живет во мне и помогает в трудную минуту. Я и старшего сына, Эжена, назвал в его честь. Хотел этого оболтуса назвать именем лучшего друга, да жена запротивилась.
  - Что за друг?
  - Мы с ними оказались на дороге зимой и он пытался заарканить меня, а я с перепугу подстрелил его из пистолета. Ранил, потом стали друзьями. Он, кстати, татарин и мусульманин. Но это не мешало нам дружить.
  - Что за татарин? Никогда не слышал таких людей и народов?!
  - Я так понимаю, Кабан, что ты вообще мало что знаешь, кроме своего непосредственного ремесла моряка, охотника и пирата. Трудно тебе будет в ином мире. И не обижайся, если я тебе скажу, что надо тебе образоваться хоть малость.
  Кабан глянул на Пьера и в его небольших круглых глазах зажегся недобрый блеск. Он однако быстро потух, а сам буканьер ответил уже мирным голосом:
  - Возможно, ты и прав, Пьер. Но сам посуди, когда и где я мог наполнить свою голову разными сведениями, которые мне были не нужны. Но я учту твои слова.
  - Я тебя понимаю, но советом не пренебрегай. Просто жить и тратить нажитое и, тем более награбленное, не так-то интересно. Нужно полезное занятие и уважение общества, которое тебя окружает.
  - Да, теперь я понимаю, чем берут грамотеи. Они могут хорошо говорить. К тебе, Пьер, это не относится. Ты и делать умеешь многое. - Он помолчал, потом с хитринкой в глазах, спросил: - А правда говорят, что ты был пиратом?
  - Говорят правду, Кабан. Был и довольно долго. И теперь стараюсь возместить хоть малой толикой свои молодые прегрешения.
  - Вот тут я тебя не понимаю. Возможно возраст сказывается. Ты думаешь, что все остальные состояния и богатства нажиты честным путём? Как бы не так! Не терзайся этими пустяками, Пьер. Все богатеи - жулики и преступники, как и мы, обыкновенные грабители с большой дороги.
  - Но они хоть все свои прегрешения укрывают, пусть не полностью, но укрывают за стеной закона.
  - Э, Пьер! Разве ты не знаешь, что и законы создаются ими, богатеями, и для выгоды своим делам. Так что им не стоит беспокоиться о прикрытии. Это им и не нужно, а вот нас, бедолаг, тут же вздёргивают на реях, чуть попадём мы им в грязные и жадные лапы. Так что все мы одним миром мазаны. Но некоторым повезло, а остальные влачат жалкое состояние нищих.
  - Что ж, Кабан. Можно и так определять накопление. Тут я ничем возразить не могу. Тут ты правильно понимаешь. А всё ж без богатств, не важно в чьих они руках, не обойтись. Богатство даёт людям работу, еду и саму жизнь, и я убеждён, что только богатство создаст достойное житьё любому народу, который сумеет накопить его и правильно использовать во благо.
  - И ты надеешься, что такое произойдёт когда-нибудь? Сомневаюсь я, Пьер.
  - Обязательно произойдёт, Кабан. Общество не может стоять на месте, оно постоянно стремиться к развитию. И те сокровища, что награбили испанцы в Новом Свете тоже сыграют свою положительную роль. Во всяком случае для Европы.
  - А индейцам что это даст? Ты об этом подумал? Они-то почти полностью исчезают, уничтоженные испанцами ради наживы.
  - Это преступление и огромный грех испанцев, но и остальные, кто пытается идти таким же путём, не менее грешны перед индейцами, разве не так?
  - Вот тут я с тобой согласен, Пьер. Здесь ты прав. Нам без разницы, кого отправлять на тот свет. Лить бы это помогло нам самим обогатиться.
  - Век, в котором мы живём, слишком жесток. Человечество, видимо, ещё не готово принять учение великих мыслителей и древности и современности,
  - А что это такое, с чем его едят?
  - В любые времена истории находились люди, проповедовавшие добро, но мы, люди, видимо, не готовы его воспринять в полной мере.
  Кабан замолчал, уставившись на Пьера. Во взгляде светилось любопытство и неподдельный интерес. Пьер же оглядывал горизонт и краем глаза следил за Тибо, который молча посматривал на отца, как бы вновь осознавая его своим.
  На следующий день к вечеру увидели парус небольшого судна, направлявшегося к бухте милях в четырёх восточнее.
  - Вот и наш приз! - воскликнул Кабан, когда внимательно в зрительную трубу осмотрел парус. - Нас с судна наверняка не заметили - слишком далеко, а нам это наружу. Проследим за ним, а тем временем и ночь наступит. Отлично!
  - Судя по парусам, судно невелико и вполне можно расчитывать на успех, -подтвердил решимость Кабана на атаку.
  - Даже маловато для нас. Скорей всего и пушек на нём нет. Это каботажное судёнышко, но нам оно на первый случай подойдёт, а там, если повезёт, то и большее добудем. Лиха беда начало.
  Кабан прокричал задним каноэ распоряжение на ночь, приказал убрать паруса и идти только на вёслах, стараясь не потерять из виду судно.
  - Мы идём почти перпендикулярно судну, - заметил Пьер. - Так что медленно, но сближаемся. До заката не больше часа и можно полагать, что нас не заметят.
  - Уверен, Пьер. Мы на солнце, а это затрудняет наблюдение за морем. Можно и подналечь на вёсла.
  Каноэ прибавило ход, но до заката сумели сблизиться не более, чем на полмили.
  - Как я и предполагал, - молвил Кабан, щуря глаза, - судно заходит в бухту. В ней, наверняка селение или буканьеры приготовили мясо на продажу.
  - А если это французы? - поинтересовался Пьер.
  - Вряд ли. Откуда им тут взяться? Наверняка испанцы собирают продовольствие для фортов или селений, отдалённых отсюда. Бухта довольно глубокая и опасаться нам совершенно нечего. Можно ставить паруса. Уже темнеет, а судно скоро и вовсе скроется. Надо не упустить его до полной темноты.
  Каноэ подняли паруса и устремились в темнеющую пасть бухты, до которой было не менее трёх миль.
  - Темнеет, Кабан. Ты уверен, что сумеешь войти в бухту ночью? - Пьер с сомнением покачал головой.
  - Судно обязательно будет иметь на борту фонарь. Да и селение или буканьеры сидеть без огня не станут. Можно не беспокоиться, Пьер.
  И действительно, когда флотилия каноэ в почти полной темноте приблизилась к берегу, вдали стал виден огонёк не то судового фонаря, не то костра буканьеров.
  - А вот и наш приз! - воскликнул Кабан, указывая рукой на огонёк.
  - Стало быть буканьеры или селение ещё далековато? - спросил Пьер.
  - Разумеется! До него плыть не менее часа. Возможно судно бросит якорь не доходя до места, но это даже лучше для нас.
  Осторожно проплывая вблизи берега, Кабан вслушивался в шум волн, определяя по их грохоту глубину и наличие рифов. Пьер же наблюдал за моряком и приходил к выводу, что этот опытный бродяга весьма сведущ в мореходстве. Эта мысль как-то сразу подняла настроение уставшему Пьеру. Но в то же время он посчитал, что имеет право часок поспать перед серьёзной заварушки, которая обязательно случится при захвате судна.
  Ближе к полуночи каноэ приблизились к судну, которое уже бросило якоря и с зажженными фонарями подавала световые сигналы на берег. Вскоре на берегу появились огни, запылал большой костёр.
  На фоне света этого костра было видно, как отвалила шлюпка и несколько гребцов ударили вёслами. Кабан сказал:
  - До судна чуть больше полумили. И оно стоит саженях в ста от берега. Как раз то, что нам надо. Паруса долой! Направим наши силу ближе к берегу и под его прикрытием выйдем непосредственно к судну.
  - Команда, видимо, небольшая, как ты думаешь? - спросил Пьер, недавно проснувшись и чувствуя себя несколько отдохнувшим.
  - Десятка полтора, вряд ли больше, - ответил Ожье.
  - Если учесть, что часть, человек пять, ушли на берег, то особых затруднений не предвидится, - предположил Пьер.
  - Я так же думаю, Пьер, и до утра погрузку производить они не станут. Так что у нас времени хватит.
  Каноэ двинулись ближе к западному берегу бухты и медленно продвигались, стараясь не шуметь вёслами. После осторожной часовой гребли судно стало видно в темноте достаточно хорошо.
  На берегу дотлевал костёр или два и было уже тихо. Судно то же погружено в темноту и оттуда не доносилось ни звука. Лишь огонь двух фонарей говорил, что там кто-то может быть.
  Каноэ находились друг от друга на расстоянии не более пятнадцати саженей. Кабан дал знак кусков белого выгоревшего на солнце паруса и они стали охватывать судно с двух сторон.
  Не прошло и пятнадцати минут, как каноэ тихонько стукнулись о борт судна и пираты, соблюдая тишину и осторожность, быстро вскарабкались на палубу. Им навстречу поднялись две тёмные фигуры, но несколько щелчков арбалетов выдавили из них лишь приглушенный вскрик и стон, быстро замолкнувший.
  Матросы разбежались по кораблю, захватили семерых матросов, спящих на баке.
  - Вытаскиваем якоря! Ставим паруса! - голос Кабана рокотал негромко, но достаточно, чтобы его все слышали. - Поторапливайтесь, шевелитесь, канальи!
  На берегу тем временем зашевелились. Тёмные тени испускали крики, раздался мушкетный выстрел и пуля оторвала кусок щепы от фальшборта. Загремели и другие выстрелы и пули с жутким свистом проносились мимо или вгрызались в дерево. Таиться больше было нечего и Кабан уже в полный голос отдавал команды.
  - Вёслами, вёслами, собаки, работайте! Быстрее, бараны безголовые! Разворачивай судно! Навались!
  Корабль стал медленно уходить от берега, но пули продолжали свистеть и береговые крики и ругань не смолкали.
  - Заткните им глотки, ребята! - прокричал Кабан, когда паруса были подняты, но слабый ветер едва позволял судну двигаться.
  Нестройный залп из пяти-шести мушкетов несколько ослабил огонь с берега. Этого оказалось достаточно, чтобы выйти из зоны обстрела, тем более, что фонари на борту были погашены, а темнота была кромешной. Луна выйдет ещё через час, а пока судно растворилось в ночи. Пальба прекратилась, да и крики вскоре затихли то ли от бесполезности их, то ли от расстояния, которое постоянно увеличивалось.
  - У нас один раненый, Кабан, - доложил Пьер.
  - Это почти что ничего, Пьер. Удачно мы провернули это дельце, а?!
  - Вполне удачно. Что у вас делают с пленными, Кабан?
  - Смотря по обстоятельствам. Подождём до утра, а там видно будет. Пусть побудут пока в трюме. Это не к спеху.
  Многие матросы, уставшие от напряжения, завалились спать прямо на палубе, пользуясь возможностью избавиться от ужасной тесноты, которая терзала их на каноэ.
  Пять-шесть человек остались на вахте, готовые исполнить любой приказ Кабана.
  Утром осмотрели судно. Это был двухмачтовик типа бригантины. Не более ста тонн, груженый маисом и шкурами быков. Длиной в одиннадцать саженей или чуть больше, он представлял довольно старую посудину, готовую развалиться при хорошем ветре. Но для тихой погоды вполне мог прослужить не один год.
  - Корыто, но нам послужит! - воскликнул Кабан, радостно потирая руки. - И еды на первое время нам хватит. Может, встретим на берегу буканьеров и запасёмся мясом. Пока хватит.
  - На борту двенадцать мушкетов с припасом, - доложил Эжен. - Пушек нет, а жаль.
  - Это дело наживное, Эжен! Теперь дела у нас пойдут веселее.
  На протяжении следующих двух недель, новая команда пиратов устроила нападение на городок недалеко от оконечности Эспаньолы у мыса Пунта-дель-Эспада. В этом нападении пираты потеряли одного убитого и троих раненых. Зато захватили много продовольствия, мушкеты, порох и три тысячи дукатов.
  - Это хорошо, - заметил по этому поводу Кабан, когда судно оставило за горизонтом ограбленный городок. - Что мы успешно поживились здесь. Всё же хотелось бы увидеть в этой гавани более приличный корабль. Не дай Бог налетит шторм в открытом море, или чего хуже, ураган. Всем пропадать тогда. Никакие молитвы уже не помогут.
  - Если ты знаешь так хорошо эти берега, то не лучше ли держаться поближе к берегу. В случае опасности быстро можно укрыться в бухте. Ты говорил, что бухт в этих местах хватает.
  - Мы так и сделаем, Пьер. Только обойдём мыс Пунта-дель-Эспада, спустимся к югу, обходя Санто-Доминго, а уж потом приблизимся к берегу и поглядим, как нам повезём на новых пастбищах.
  Пройдя проливом Мона, пираты обошли Санто-Доминго, затем вернулись к берегам в районе селения Эль-Пуэбло-де-Ассо. Кабан заверял, что это селение весьма богатое и есть смысл подучить с него дань, так как ведет оживлённую торговлю со многими городками внутри острова.
  - Думаю, что мы сумеем без потерь добыть кое-что, - заявил Кабан. Он внимательно осматривал в подзорную трубу гавань и селение, разбросанное по низким холмам в окружении плантаций и рощ.
  Пьер заметил, что в гавани нет ни одного судна, на что Кабан ответил:
  - Это ничего не значит. В любое время оно может появиться. А пока займёмся этим живописным городком.
  На всех парусах судно вошло в гавань, приблизилось к городку на пушечный выстрел и бросило якоря.
  Из порта вышла шлюпка и вскоре на палубу по трапу взошел солидный чиновник или алькальд городка, узнать, что за судно и что на борту пришло для города.
  Поскольку сам Кабан плохо знал испанский, то вести переговоры стали Пьер с Эженом. Они галантно раскланялись с вновь прибывшим и без предисловий заявили следующее:
  - Сеньор, мы привезли вам предложение вручить нам небольшой выкуп за город и вас лично в размере пяти тысяч дублонов. - И Пьер поклонился, расшаркавшись ножкой.
  Чиновник опешил. Его глаза расширились, а тут ещё гребцов пригласили на палубу и приставили к ним охрану из отчаянных матросов.
  - Но, позвольте, сеньоры! Разве вы не из Санто-Доминго? Я давно жду судно с товаром. У нас скопилось достаточно кож и прочего товара, а вы утверждаете несуразное. Как вас понимать, сеньоры?
  - Понимать нас надо буквально, сеньор алькальд. Вы в наших руках, а нам необходимо пополнение наших скудных запасов. Иначе я за своих матросов не могу поручиться. Сам я вхожу в ваше положение, но матросы...
  - Господи, да что вы говорите? Вы же испанец, и, как я полагаю, из северных провинций, судя по говору. Как вы можете такое говорить дворянину?
  - Сеньор, кстати, как вас называть? Дон Родригос? Отлично, дон Родригос. Так вот, потрудитесь ответить, как скоро вы доставите на борт выкуп? Постарайтесь думать не очень долго. Мой компаньон весьма горячий человек и ждать не привык.
  - Но я не могу вот так поверить вам на слово, да и где же взять такую сумму, сеньоры? Я...
  - Молчать! - рявкнул Кабан и в это время он действительно стал походить на взбесившегося кабана с его злыми колючими глазами и ощетинившимся загривком.
  - Я вас предупреждал, сеньор, - заметил Пьер, а Эжен добавил:
  - Не стоит так волноваться, сеньор Родригос. Вам просто не повезло, но мы не очень злые и не намерены лишать вас жизни, но... деньги вперёд и поторопитесь. Сами видите, что наш товарищ весьма раздосадован вашими колебаниями и тянучкой.
  - Что же мне делать, сеньоры? - голос чиновника срывался от волнения и страха. Щёки его тряслись и покрывались попеременно то красными пятнами, то бледнели. Губы шевелились иногда беззвучно, не в силах вымолвить слово.
  - Сеньор Родригое, - продолжал Эжен спокойно и учтиво, - вы же уже слышали наши вам пожелания. Отправляйте гонца собирать выкуп и никто вас не тронет.
  - Погоди, Эжен, - остановил сына Пьер. - Так дело не пойдёт. Мы не должны отправлять в городок гонца. Это позволит жителям спрятать всё самое ценное, а потом попробуй это найти.
  - Правильно отец говорит, парень, - согласился с Пьером Кабан. - Сначала высадимся мы и соберём выкуп, а уж потом отпустим этого сеньора. Пусть живёт на радость своим детям.
  Они уже говорили на французском и дон Родригос только крутил головой, силясь вникнуть в суть разговора.
  Так и поступили. Спустили две шлюпки, захватили и испанскую, наполнив вооруженными до зубов матросами. Торопливо ударили вёслами и не прошло и двадцати минут, как толпа радостно гогочущих матросов хлынула в городок. Тотчас поднялся визг, крики, вопли. Редкие выстрелы глохли & этом гвалте и суматохе.
  Полчаса спустя на рыночной площади согнали всех взрослых жителей города. С бочки, поставленной на попа, Эжен обратился с речью к собравшимся:
  - Сеньоры и сеньориты! Ваш глава города у нас в руках. Но мы не хотим причинять вам боль и страдания. Потому выплатите нам пять тысяч золотых, снабдите продовольствием и мы уйдём. В противном случае нам придётся сжечь ваш городок, многих увести и продать в рабство, а кое-кто поплатится и своими жизнями.
  Ненадолго поднялся крик страха и отчаяния. Когда он умолк, Эжен продолжил:
  - И чем скорее вы выполните наши требования, тем лучше для вас. Торопитесь, славные сыны города! Мы ждём вашего решения три минуты. Эли, переверни часы.
  Французы угрожающе окружили горожан, а те шумно кричали, поглядывая на часы. Песок уже пересыпался, а решения не было. Раздался выстрел и площадь ахнула. На каменных плитах площади лежал старик с простреленной грудью и лужица крови стекала по швам между плитами. А Эжен крикнул с бочки:
  - Я вас предупреждал, сеньоры! Торопитесь, даю ещё минуту. Эли, переверни часы, дружок!
  Тут же раздался голос и его поддержали другие:
  - Дайте час на сбор выкупа! Мы его соберём вам! Только час!
  Пьер вопросительно глянул на Кабана, тот подумал и утвердительно кивнул. Матросы разбежались по городку помаленьку грабя, ища самое ценное и спиртное. Ко времени получения выкупа, почти все матросы едва держались на ногах.
  - Принесли? - спросил Тибо, выполнявший в отсутствие начальства роль переводчика
  - Принесли, сеньор, - ответил невысокий мужчина, очевидно выполнявшего в отсутствии алькальда роль его заместителя. - Вот пять тысяч золотых. - Он помолчал, как бы оценивая юного начальника. Спросил: - А как насчёт нашего сеньора Родригоса? Вы его отпустите?
  - Как обещали, сеньор. Нам он ни к чему. Лишние хлопоты.
  Эжен подошел, позвал к себе Жака и Кабана и они вместе с Тибо стали пересчитывать деньги.
  - Всё верно, - молвил Кабан вздыхая и потягиваясь. - Это уже кое-что, верно, Эжен? С этим можно начинать дело.
  - Не пора ли убираться восвояси, Кабан? - Эжен с некоторой тревогой оглядел небо. - Ветер усиливается и меняет направление. Как бы шторма не было.
  - В таком случае нам некуда торопиться, Эжен. Переждём шторм в этой гавани. Народ тут гостеприимный и мы отлично передохнём. К тому же не исключено, что сюда заглянет так нужный нам корабль. Этот уж слишком плох для нас, как, согласен?
  - Вполне резонно, Кабан. Можно и согласиться, особенно, если исключить доставку сведений о нас в Санто-Доминго. В противном случае нас могут запереть в этой гавани и уничтожить.
  - Хорошо сказано, Эжен. Об этом мы и позаботимся. Эй, старейшины! - позвал он, и, видя, что его не понимают, замахал рукой, призывая к себе почтенных граждан городка. - Эжен, переведи моим друзьям, что я запрещаю им сноситься с Санто-Доминго. И скажи, что в противном случае весь городок с его жителями будет стёрт с лица земли.
  Эжен перевёл и испанцы заверили, что ничего подобного они просто не осмелятся сделать.
  - Тем более, что мы все очень дорожим нашим уважаемым сеньором Родригосом, - заверил почтенный гражданин.
  - Тогда обеспечьте нам достойное жильё и угощение. - Кабан подмигнул глазом, давая понять, что этим пираты ограничиваться не намерены. -
  Испанцы повздыхали, но вынуждены были согласиться. Пираты обчистили все запасы пороха и припаса, забрав всё оружие, какое имелось у жителей.
  Перепуганные сельчане послали в саванну к буканьерам с просьбой доставить в срочном порядке с десяток туш быков и свиней, в которых так нуждались не только жители, но в основном пираты.
  Два дня тихой вольготной жизни прошли в пьяном угаре, сдобренном любовными утехами с местными красавицами, которые не всегда оказывали отчаянное сопротивление, чем повергали чопорных испанцев в ужас и отчаяние.
  Ближе к полудню третьего дня, когда начальство уже обсуждало планы дальнейших действий, у входа в бухту показался парус.
  - А вот и наш главный приз! - с радостной усмешкой на губах, воскликнул Кабан. - Его-то мы не упустим, клянусь рогами быка, съеденного собаками!
  - Они не заподозрят нас? - спросил Пьер, кивком указывая на своё судно.
  - С чего бы это? А на всякий случай ты отправишься на борт с отцом и будешь играть роль испанцев с помощью сеньора Родригоса и его матросов. Но чтобы комар носа не подточил. Иначе прольётся много крови, Эжен.
  - Я это учту, Кабан. Отправимся тотчас.
  Эжен с отцом и Тибо сели в шлюпку и спешно погребли к судну. А час спустя вошедшее в гавань судно приблизилось на крик и капитан прокричал в рупор:
  - Эй, на судне! Откуда вы?
  - Сеньор капитан? - голос Эжен старался огрубить. - Мы из Бараона! Привезли товар и теперь собираемся отдавать концы! Вот и сеньор Родригос приехал с нами попрощаться, - слегка подтолкнул Эжен Родригеса вперёд.
  - Это вы, сеньор Мело? Рад вас видеть! Выбирайте место для стоянки. Рады встретить вас!
  - У вас всё в порядке, сеньор Родригес? Скоро я к вам загляну на стаканчик, если не возражаете!
  - Как можно, сеньор Мело! Милости прошу! Всегда рад с вами перекинуться словцом, да и в карты вы отличный партнёр, сеньор Мело! Рад, очень рад! - сеньор Родригес был так взволнован, что после такого разговора оказался весь пропитан потом и дрожал от страха, что ему не удастся удержать себя в необходимых рамках.
  Вновь прибывший корабль стал на якоря саженях в ста левее. Это был довольно новый двухмачтовик с прямым вооружением и четырьмя пушками на палубе. Он был раза в два больше и Эжен подумал, что на таком можно легко бороздить воды Карибского моря.
  Пьер распорядился спустить шлюпку, усадил в неё сеньора Родригеса и гребцы заспешили к берегу. Пьер расчитывал предупредить Кабана и успеть разработать план захвата.
  - Всё в порядке? - спросил Кабан, встречая шлюпку.
  - Отлично, - поспешил с ответом Пьер. - Ты подумал, как нам справиться с кораблем? Скоро шлюпка с капитаном будет здесь.
  - Не волнуйся, Пьер. Уже всё обдумано. Главное, что бы сеньор Родригес не наложил в штаны раньше времени. Я уже предупредил жителей, что все умрут, коль кто осмелиться предупредить испанца.
  - На судне не менее сорока человек команды, Кабан, - заметил Эжен. - И вооружены они прилично.
  - Но они ничего не подозревают, так ведь? А это самое главное для нас.
  - И как всё произойдёт? - допытывался Эжен. Он опасался, что кто-либо из испанцев может услышать их и говорил на пониженных тонах.
  - Сеньор Родригес встретит капитана и его людей. Мы этих людей изолируем, а потом направим шлюпки к судну с нашими людьми и те сделают своё дело. Не думаю, что это займёт много времени и сил. Лишь бы никто из испанцев не догадался об этом.
  - Не послать ли уже сейчас местную лодку под видом рыбаков? В нужный момент они неожиданно появятся на борту судна.
  - Прекрасно, Пьер! - Кабан с интересом глянул на Пьера, как бы вновь оценивая его. - Тогда пусть Фернан и возглавит эту лодку. С ним поедет пять человек, спрятав оружие под сетями и корзинами.
  И не успела лодка с пиратами отплыть и на сотню саженей, как от борта корабля отвалила шлюпка с капитаном и его офицерами и с четырьмя гребцами.
  - Как раз успели! - вскрикнул радостно Кабан. - Теперь встретим капитана, пусть сеньор Родригес не оплошает. Поговори с ним, Пьер.
  Алькальд радушно предложил капитану Мело располагаться в колымаге вместе с капитаном и они, сопровождаемые Пьером и Эженом отправились в дом сеньора Родригеса отмечать прибытие судна.
  Пьер знал, что в доме алькальда уже находятся четверо матросов в ожидании, когда можно будет осуществить нападение. Потому Пьер нет-нет, да ощупает рукой эфес шпаги.
  - Сеньор Родригес, - заметил капитан, - что у вас тут стряслось? Вы, как мне кажется, не в своей тарелке. Или я ошибаюсь?
  Алькальд помедлил с ответом, а Пьер с Эженом напряглись. Но сеньор Родригес ответил вполне спокойно:
  - К сожалению вы правы, сеньор Мело. Ноя дочь серьёзно больна и уже с неделю ничего не можем поделать. Я волнуюсь, не говоря о жене. Так что прошу меня простить, если что-то будет не совсем так, как бы я хотел.
  - О, что вы, сеньор Родригес! Я же не знал ничего. Прошу простить меня.
  - Ничего, сеньор Мело. Но вот мы и приехали. Заходите. Сеньора Изабелла уже ждёт вас.
  Довольно обширный дом алькальда поглотил гостей. Слуги с выпученными от страха глазами носились взад-вперёд, исполняя приказания хозяев.
  - А где же ваш наследник, дон Диего? - спросил капитан, когда убедился, что двенадцатилетнего сына алькальда нигде нет.
  - Мальчик уже две недели гостит у тётки в Санто-Доминго, сеньор капитан. Надеюсь, что дней через пять-шесть он заявится домой.
  А пока в доме алькальда шли размеренные беседы за стаканом вина и картами, матросы Кабана под прикрытия дружеского визита и с поддержкой с моря, ворвались на палубу корабля и короткой схватке завладели судном. И главное, не было произведено ни одного выстрела даже из пистолета.
  Лишь после знака одного из матросов Пьер узнал, что настал его черёд. Он незаметно кивнул, давая понять, что время пришло.
  - Господа, - встал из-за стола Пьер, поощряя на это и Эжена, - я вынужден прервать нашу игру и разговоры.
  - Вы нас покидаете? - спросил капитан, вопросительно глядя на Пьера.
  - Вынужден, капитан. Дела. А вас, сеньоры, я очень прошу выложить имеющееся при вас оружие на стол.
  - Вы шутите, сеньор? Что это значит? - воскликнул капитан, но его взгляд остановился на ворвавшихся в комнату матросов с пистолетами в руках.
  - Сеньор капитан, лучше будет, если вы подчинитесь, - продолжал Пьер довольно спокойным тоном, хотя он не так-то просто давался ему. - Ваш корабль захвачен, вся команда в трюме, а вы должны обеспечить нам благополучное существование в море. И настоятельно прошу выложить имеющееся оружие.
  - Сеньор Диего! - капитан вращал злобными глазами, держа руку на эфесе шлаги. - Как это понимать?
  - Капитан, я ничего не смог поделать. Простите меня, что я мог, когда вся семья моя и весь городок находятся в руках этих... людей, - дрожащим голосом выговорил он наконец. - Это действительно пираты, но достаточно милостивые, что сохранили нам всем жизни. Подчинитесь, капитан, и вам ничего не сделают. Верно ведь, сеньоры? - и его глаза с мольбой уставились на Пьера.
  - Разумеется, сеньор Родригес. Пусть только позволят без хлопот на время изолировать себя, - ответил Пьер и кивнул матросам.
  Те бросились и грубо отобрали оружие у капитана и его офицеров. Одновременно были обысканы карманы, после чего спустили в подвал и там заперли, а ключи забрали с собой.
  - Сеньор Родригес, благодарю вас за содействие, - сказал Пьер с лёгким поклоном. - Я сожалею о случившемся, но и нас поймите, алькальд.
  - Что вам ещё надо, сеньоры? - осмелился повысить голос дон Диего, как видно увидев в Пьере не того жестокого и злобного пирата, от которого можно ожидать любого зверства, а вполне человечного моряка, с которым можно говорить на равных.
  - Я рад сообщить вам, сеньор, что нам больше ничего не надо. Думаю, что час спустя нас здесь и след простынет. И примите от нас самые искренний извинения за причинённое беспокойство и убыток.
  - Вы ещё издеваетесь над несчастными людьми?!
  - Ничуть, сеньор. Но я вас понимаю, и прошу не выпускать наших узников хотя бы полчаса. Этого времени вполне хватит. Прощайте, сеньор!
  Пьер с остальными людьми вышли и скорым шагом направились к пристани, где их ожидала шлюпка.
конец 8-й главы
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"