Дракон-Романтик : другие произведения.

Старый сон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пишу со старших классов, правда, очень нерегулярно - Муза имеет дурную привычку всё бросать и убегать навстречу новым приключениям. Предлагаю вниманию начало последнего опуса. Надеюсь, что с посторонней помощью его всё-таки удастся довести до ума и до финала. Обновление от 26.03.12 Глава выложена полностью. Жду тапок и комментариев.
...Ветер свистел в ушах, высушивая мокрую одежду и бросая в разгорячённое лицо пряди волос, играл конскими гривами. Конец весны выдался прохладным, мало кто лез купаться в Серебрянку. Да ещё с лошадьми, да наперегонки! Посмотрел бы кто со стороны - точно бы усомнился в рассудке двоих шестнадцатилетних парней, оглашающих пустынный (хвала небесам!) луг гиканьем и свистом. И предстоящий заслуженный выговор не может испортить это ощущение полёта.

А Оксанка будет жалобно хлюпать носом и канючить: дай прокатиться! А Его Светлость Арсений, что сейчас мчится впереди, усадит малявку на колени и будет рассказывать всякие стра-ашные истории, которые выкопал из семейного архива. Может, побоится приближаться к новым жеребцам. А то привыкла, раз любимая крестница Его Наследного Высочества, так ей всё можно! "Хочу поката-аться!" - и огромные синие глазищи блестят от слёз. И ведь всюду лезет, куда не пускают! А Никифор знай потакает своей звёздочке. Нет, в этот раз у девятилетней привереды не выйдет ничего.

Покататься, ха! Да за одно то, что единственные наследники своих родов осмелились рисковать шеями, им, взрослым парням, наверняка всыплют по первое число! Фотина хоть и мягкосердечная, а наказывает единственного отпрыска жёстко, порой даже излишне сурово. Зато повторять проказы потом в голову не приходит.



И ладно бы взяли обычных лошадей-трёхлеток! А то гиппоморфов! Необъезженных, горячих, норовистых! Да из заветного табуна, личной собственности Его Величества Георгия Пятого!

Это с виду они обычные лошади, а на деле? За жеребёнка отдают золотом по весу - так они дороги! Вот и стоят в немногочисленных королевских конюшнях да ещё некоторым дарят за особые воинские заслуги.

А как иначе? Кони-то боевые! Всеядные, заразы, одним овсом да сеном не выкормишь. Хотите увидеть лошадку с волчьими клыками - приезжайте в Лесной Край, там они табунами ходят. А уж какие страшилки да небылицы болтают о них, аж заслушаешься! С собаками сравнивают, мол, и дом сторожат, и врага в клочья растерзают, и подыхают после хозяйской смерти. Что верно, то верно. Не дай бог пережить хозяина - лошадь умрёт на могиле. Если в бою не прикончат (что сомнительно) или сама от старости не помрёт. Старость! Да для этих зверюг прожить сорок-сорок пять лет - раз плюнуть! И взрослыми они считаются лет этак с десяти, и объезжать их - жизнью рисковать. Зато потом не будет друга надёжнее и вернее...если не побрезгуешь самолично ухаживать за строптивым красавцем.

Говорят, с полтысячи лет тому предок Его Величества магически вывел эту породу, чтобы увеличить мощь своей кавалерии. И ничего из этой задумки не вышло. Да - резвые, да - на диво выносливые, да - сильные, да - верные до гроба, да - прирождённые бойцы, да - красавцы со злющим норовом, но... Во-первых, их было мало, да и сейчас численность во всех трёх табунах не превышает четырёх сотен, а во-вторых...

А во-вторых, если кобылы ещё давались в руки обычному человеку, то жеребцы просто не подпускали к себе никого, не обладающего хотя бы зачатками магических способностей.



С чем-чем, а с этим проблем не возникало. Да чтоб Арсений (сокращённо - Ар, но ни в коем случае не Сеня!), единственный правнук Георгия Волкова - и не владел семейной магией! Скорее полноводная Серебрянка высохнет. Да и Саня Киселёв, его кузен в пятом колене, хоть и обладал по большей части латентными способностями, пришёлся по душе игреневому Огоньку.

Правда, сейчас Огонёк тщетно пытался догнать чалого Ветерка, отставая на целых полкорпуса. Ветерок, ага... тёмный, почти вороной, со светлыми гривой и хвостом, он мог бы зваться Тучей, Вихрем, Ураганом. Впрочем, у Арки всегда было своеобразное чувство юмора.

А уж эта его любовь к риску! Ну зачем, скажите, вскакивать на спину мчащегося галопом жеребца? доказать всем, что Волковы управятся с любым животным? Так это и без того всем известно, а лично у него, у Саньки, голова кружится при виде лучшего друга, беззаботно закинувшего руки за голову. И ведь не скажешь ничего - ветер относит крик в сторону.

Что он делает?!!! Арсений! Сумасшедший!! А кузен, обернувшись, чтобы Саня мог видеть его озорную улыбку во всё лицо,.. раскидывает руки и...делает ласточку! Ласточку! На летящем мало не карьером разгорячённом скакуне! Да такое даже на плетущейся шагом кляче побоишься сделать без риска для шеи, а он!..

В сердце словно ударили раскалённым ножом, и Саня уткнулся лицом в гриву Огонька. Потом наступила темнота.



Александр подскочил в постели, невольно схватившись за сердце. Почти тридцать лет прошло, а всё как наяву.

И солнечные блики на удивительно прозрачной реке, и светлый, почти белый песок, липнувший к одежде и волосам, и запахи разнотравья, и порывы ветра, пробирающегося под рубашку... Азарт, досада, что никак, ну вот самую чуточку не удаётся догнать Ара, лёгкая зависть, глупая мальчишечья обида на прабабку, из-за которой приходится довольствоваться огрызками магии. А когда они оба встали в стременах, свистя и смеясь, Санька поймал себя на мысли, что было бы здорово проехаться в парадной одежде. Чтобы липла к телу не эта старая, кое-где зашитая рубашка, а тонкая белая сорочка с отложным воротником и манжетами, с непременной кружевной отделкой, и вместо этих потрёпанных штанов - из тёмно-синего бархата с вышивкой серебром. И сапоги, пусть без шпор, но тоже старинного фасона, и плащ за спиной чтоб летел по ветру. А на тёмных волосах Ара вместо кожаной тесьмы серебрился бы венец. Чтоб всякий понял: Его Светлость изволит объезжать родовые земли. Ну и жеребца, конечно.



...Он очнулся на руках встревоженного Арки, вернее, на левой руке, заботливо поддерживавшей его под плечи. Правой рукой кузен водил над Саниной грудью (рубашка оказалась свёрнутой под головой). Куда девалась вся весёлость! Сосредоточенный взгляд человека, прислушивающегося к чему-то неведомому. Саня и сам умел кое-что по мелочи, но до Ара - сына лучшей за последние сто лет целительницы - ему было как светляку до звезды.

Самое обидное, что Арсений не стремился заниматься лечением больных, хотя и проходил обязательный для всякого Волкова курс медицины. А вот сам Саня твёрдо знал, что продолжит семейную традицию. Даже специализацию выбрал ещё лет пять назад. Он хотел стать знаменитым хирургом и уже с будущего года намеревался начать стажировку в клинике, основанной сыном августейшего конезаводчика.

Когда приступ миновал, Ар услышал о себе немало нового. Два с половиной месяца разницы давали Сане Киселёву моральное право отчитывать своего будущего сюзерена. А учитывая долгожительство Волковых, существование Его Наследного Высочества Никифора Георгиевича и Его Высочества Петра Никифоровича Его Светлости Арсению Петровичу предстоит прожить не меньше века, чтобы стать Его Наследным Высочеством. А с таким нравом и самыми непредсказуемыми выдумками и до тридцати, когда мужчины рода Волковых становятся совершеннолетними, проблематично дожить.

Кто же знал, что всего четыре года отделяют Ара от Малого венца Наследника и Малого Особняка - официальной резиденции Его Наследного Высочества. А ведь Арсений знал. Или, скорее, предчувствовал - недаром же заговорил о детях. Да до тридцати ни о каком потомстве и думать не моги, коли не хочешь смерти страшной и безвременной!

Тогда это казалось шуткой. Попыткой успокоить больного. Ну, в самом деле, кто поверит, будто Волков будет хвостиком таскаться за Киселёвым? Да ещё и слушать его во всём? И уж точно не могло ни успокоить, ни порадовать обещание, что будущий Санин сыночек (или сыновья) переплюнет не только отца, но и самого Арсения. И пусть Саня скептически хмыкает - его мальчик играючи сделает эту проклятую ласточку.

Пройдёт целых двадцать лет, прежде чем доктор медицины Александр Викторович Киселёв, глядя на вырезанный в спинке садовой скамейки вензель (два скальпеля затупил, паршивец!) и на четырёхлетнего проказника, не получившего даже малюсенькой царапинки, вспомнит тот весенний день. И глаза Ара, когда тот размышлял о будущих детях. Не голубые, как в минуты веселья, не серые, когда шла речь о серьёзных вещах, а серебристые, выдававшие не совсем человеческое происхождение клана Волковых. И запоздало сообразит, что кузен унаследовал от своей матушки (храни её небо долгие годы!) не только целительский, но и пророческий дар, столь редкий в роду.



А следующей весной его "Сокол", надёжный, послушный, знакомый до последней детальки, внезапно уйдёт в глубокое пике и взорвётся от удара о землю. Опознавать нечего. Хоронить - тем более.



Странное дело - вроде бы такое не раз и не десять должно приходить в кошмарах, ан ничего подобного! Пока был рядом Арсений, никакие кошмары и зловещие сны не тревожили ночной покой Александра Киселёва. Ни того Саньки, что столько лет был тенью бесшабашного наследника рода Волковых, ни нынешнего Александра Викторовича, профессора, доктора медицины, хирурга высшей квалификации. Только последние годы прошлое нет-нет, да и напомнит о себе.

То сердечными приступами, уложившими в безвременную могилу не одно поколение Киселёвых (Ар, правда, уверял, что Андрюшка пойдёт в материнскую породу), то необычно яркими снами, как сегодня, то неутихающими слухами. Что поделать, если нынешние мальчишки жадно ловят родительские рассказы о проделках и авантюрах двух А?



Недаром же их с кузеном прозвали Сумасшедшим дуэтом после незабываемой скачки на неосёдланных жеребцах по м-м-м...сильно пересечённой местности.

С отцом тогда случился первый сердечный приступ, а шестнадцатилетний Санька на всю жизнь запомнил и стыд за дурацкую выходку, и взгляды родных, и беспомощное ожидание под дверью отцовской спальни... "Дай бог, чтобы с тобой это случилось как можно позже" - сказал тогда Виктор Киселёв. Наверно, только через пару лет до Саньки дошло, что отец имел в виду проделки своего будущего внука. К счастью, Андрюшка, хоть и шалил, но знал меру.

Стыдно сознаться, но Александр до сих пор скучал по ушедшей юности, хоть и был в дуэте вторым. Не то чтобы он так уж стремился к лидерству, но уязвлённое самолюбие порой толкало на самостоятельные авантюры. И кто знает, женился бы он в конце концов на Оксане, не вздыхай та по Арке. Другое дело, что Арсений относился к дедовой крестнице как к младшей сестрёнке и ни за что бы не встал на пути лучшего (если не единственного - посмотрим правде в глаза) друга.

У наследников августейших семей вообще плохо с друзьями, и какое счастье, что рядом с родовым гнездом Волковых жила боковая ветвь многочисленного клана. Так уж повелось последние полтысячи лет из поколения в поколение: у каждого правителя-Волкова имелся советник или просто надёжный человек из Киселёвых. Начиналось с детских игр, а кончалось... Кого-то выносили с поля боя, кого-то брало море, кто-то погибал во время магических экспериментов. Да, бывало и такое. Род Волковых недаром уже две тысячи лет без малого правил Лесным Краем - пришедшие невесть откуда, они были магами милостью небесной.

Скромные способности самого Александра Викторовича не давали возможности участвовать в Аркиных опытах, зато Андрей унаследовал от матери, урождённой Волковой, немалый дар. Оставалось утешаться, что единственный сын переплюнет отца по всем статьям.

К двадцати пяти безумные эскапады сошли на нет, и вся округа облегчённо вздохнула. В отличие от своего именитого кузена, Саня уже годам к двадцати подустал от всего этого, предпочитая размеренную жизнь добропорядочного законопослушного гражданина. Что греха таить, парочка шалостей опасно граничила с законом.

А вот Ар был из числа горбатых, которых даже могила не вылечит. Даже нежно любимая жена и ребёнок, даже обязанности наследника престола, да что там - даже обожаемая матушка так и не выбили из Арсения страсти к риску, приключениям, новым впечатлениям. И в тридцать пять, как в пятнадцать, в его глазах загорались те самые шальные огоньки, при виде которых знающие люди спешили убраться подальше. Возможно, это его и погубило.

В чём Саня Киселёв никогда не сомневался - так это в том, что, в отличие от него самого, Арсений Волков никогда бы не упустил случая бросить вызов Судьбе и самой смерти.



Да полноте, кто сказал, что Арка погиб? Экспертиза? Ну-ну... Недаром же Ар специализировался на защитной магии - неужто не смог бы спастись?!

Он-то помнит, когда они двадцатилетними упросили знакомого летуна разрешить им прыгнуть, крыло Арсения не раскрылось. Как тогда перепугался Санька - словами не передать. А оказалось, кузен отделался ушибами и синяками. Об этой эскападе не узнал никто. Волновать родителей и получать очередную нахлобучку ни тому, ни другому не улыбалось. Правда, Её Высочество сердцем чуяла, когда у её единственного мальчика неприятности. Может, и влетело Ару за этот полёт. Именно после этого Арсений и приобрёл "Сокола". И летать он умел и любил. Почти так же, как ездить верхом.

И если предположить, что Ар успел принять меры к спасению, то где же он сейчас?

Это сторонние, плохо знавшие наследника Волковых, могут молиться за упокой его души, а Саня - нет. И Ия, из-за этой катастрофы потерявшая ребёнка, до сих пор ожидает возвращения мужа. Все вещи так и лежат там, где оставил их Ар перед роковой поездкой.

И никогда в жизни даже мысленно Пётр Волков не признает сына мёртвым. Иначе бы по истечении семи лет поставили на фамильном кладбище кенотаф. Это дед Никифор, обрадованный наличием правнука, хотел было поступить по закону, да какое там! Сын и так не сахар, как все Волковы, а после скоропостижной кончины любимой жены... Вовремя старик отступился от этой бредовой идеи. Надо совсем из ума выжить, чтоб родного внука раньше времени хоронить.

Жив Арсений, жив! Пропал - и всё тут.

Может, и так.

Ар действительно незадолго до трагедии вёл себя странно...будто опасался кого. Это он-то! Нутром чуявший любой подвох!

Александр прекрасно помнил их последний разговор в саду Малого особняка. Ия увлеклась работой над очередным пейзажем (акварели у Арковой жены получались - загляденье!), а они сидели в "скворечнике". Как в далёком детстве, когда домик на дереве, выстроенный ещё покойным Георгием для маленького Никифора, служил надёжным убежищем и поверенным стра-а-шны-ых мальчишечьих тайн. Благо что пятилетние Андрюшка с Валериком туда ещё не добрались. И как только двое взрослых мужиков отнюдь не тщедушного сложения уместились в такой тесноте да ещё и умудрялись рассматривать старые записи, ракушки, самоделки, скопившиеся в двух немаленьких сундучках с гербами рода - непонятно до сих пор. Болтали, смеялись: "А помнишь...", попивали вино...

Ар вдруг оборвал рассказ о приглянувшемся ему на днях клинке и попросил: "Санёк, береги сына. Сбереги любой ценой! И старайся держать его от Санки подальше." Помнится, Саня тогда чуть не выронил бокал, слишком уж странной показалась неожиданная просьба. Да какая там просьба - самый натуральный приказ, высочайшее повеление! Вот когда вспомнишь, что твой лучший друг вообще-то наследник престола. И, глядя в эти серебряные очи, можно было только кивнуть. Это уже две недели спустя, когда найдут возвращавшийся домой "Сокол", а Ия потеряет долгожданную девочку, Саня, взяв на время к себе плачущего Валерку, призадумается: почему Ар не просил поберечь его сына? Откуда такое внимание к Андрею? И при чём тут Оксана? Неужели она как-то в этом замешана? Об этом Саня не осмелился расспрашивать жену ни тогда, ни после, когда всё понемногу успокоилось. Но ощущение неслучайности той катастрофы мучило до сих пор.

Если у Сани и были сомнения по поводу того, знал ли Арсений о готовящемся покушении, то два года спустя они рассеялись. Мальчишки наконец-то добрались до "скворечника" и теперь изучали доставшееся им "наследство", кое-что таская в дом. И в один далеко не прекрасный не по-летнему хмурый дождливый день Андрюшка прибежал с надетой на шею серебряной цепочкой с подвеской - аквамарином. Амулет, с которым Ар не расставался ни днём ни ночью. Собственно говоря, его можно было снять только раз в жизни, передавая преемнику. Надёжная страховка от несчастного случая любой природы, а также магического вмешательства. Семейная реликвия, уникальный экземпляр. Почему было не оставить его в собственном сундучке, к чему подкладывать Киселёвым? Да ещё чтоб добровольно лишить себя проверенной защиты?! В голове не укладывалось. Чем сопливый мальчишка из боковой ветви может быть важнее наследника престола? Магический потенциал, матушкино наследство? Глупости, в то время Андрей, в отличие от любознательного Валерки, так редко использовал волшебство, что многие считали, будто мальчик пошёл в киселёвскую породу. Арсению, конечно, виднее, его так просто не обманешь. Но добровольно лишать себя возможности выжить... нет, Ар всегда был странным.

Кто ж так сильно желал его смерти, что Арсений пошёл на подобный риск? Вопросы...вопросы... а ответов как не было, так и нет.

И недаром же мать прокляла виновника аварии, значит, знала или хотя бы подозревала... И уж точно с её смертью проклятие не рассеялось. Такое не прощают.



Знала ли она, что сын остался жив или неистово верила в чудо - роли не играло. Чтобы намекнуть на Аркову гибель, нужно было быть либо идиотом, либо сумасшедшим, либо самоубийцей. Ну ещё полным невеждой, но таких здесь не водилось. Даже трёхлетний малыш знал, что "бабушка Тина - настоящая волшебница", а взрослое население Лесного Края не сомневалось, что за необычайный целительский дар и душевную теплоту и отзывчивость её рано или поздно объявят святой.

Прецеденты бывали. В частности, один из прямых предков самого Киселёва был посмертно канонизирован, пополнив ряды местночтимых святых.

Сила же Фотины была столь велика, а её благотворительная деятельность имела такой размах, что, доживи она, как все Волковы, до ста с хвостиком, могла бы стать святой ещё при жизни. Она вызывала не только благоговение перед целительским и провидческим (весьма редким в роду) даром, не только уважение, но и любовь. И её верность мужу не мешала многим мужчинам мечтать об одной лишь улыбке этой удивительной женщины.



Александр Викторович потёр виски, отгоняя невесёлые мысли. Если вспоминать, так что-нибудь такое... Такое, о чём ещё сто лет будут небылицы рассказывать! Вроде того мальчишника в Малом особняке.



Тридцать лет - важная веха в жизни клана Волковых, а Киселёвы были одной из его боковых ветвей. Ар и Саня - одногодки, ближайшие соседи и друзья не разлей вода. И неудивительно, что и тридцатилетие, и свадьбы они праздновали вместе.

Да уж, отметили...с размахом!

Что тогда перемкнуло в Аркиной голове, во время мальчишника в Малом особняке - бог весть, зато родные и друзья, собравшиеся на двойную свадьбу, долго ещё вспоминали тот вечер (а также ночь и раннее утро). Вместо того чтобы внести молодую жену в Малый особняк, Арсений с Ией целых полгода жили в доме деда Никифора. А сколько было потрачено на ремонт!

О да, последняя точка в юношеских проказах оказалась поистине кульминационной!

Почти полтора десятка лет прошло, а дед Никифор до сих пор оплакивает бесценные витражи Большой Гостиной, что были сделаны ещё при деде его прадеда, столько лет никому не мешали, пока двое пьяных идиотов не вздумали состязаться в пении романсов в честь возлюбленных! И нечего широкой общественности знать, что счастливые женихи состязались не только и не столько в этом!

Учитывая, сколько гостей прибыло из-за границы (не каждый же день женится наследник столь славного и могущественного рода!), можно не сомневаться: Сумасшедший дуэт вошёл в историю не только родного Лесного Края.



Но сегодня, похоже, памяти вздумалось мучить, заставляя вспоминать давно и прочно позабытое.

Вот и сейчас перед глазами, как наяву, встало лицо Арсения. Не счастливого жениха, не шального бесшабашного Арки, а кого-то чужого. Нет, Ар умел быть серьёзным, но тогда в его глазах было что-то ещё. Тоска, боль...тлеющая под маской сдержанности ярость...и ненависть. Это уж было совсем странно. Ар всегда был лёгким и умел прощать обиды. Ну в крайнем случае дело кончалось поединком - на словах или на клинках, но Арсений практически всегда выигрывал.

Уже лет с двадцати, перед самой смертью Георгия, он получил почётный титул Первого Клинка Лесного Края и с тех пор не имел достойных соперников. Равные встречались, превосходящих не было. И - чего уж скрывать - его единственный сын всячески отлынивал от фехтования. Да и оружие не любил. Саня несколько раз пытался объяснить крестнику, что подобные уроки - не прихоть занудных родственников, а средство поддержания престижа. И так после смерти (или исчезновения?) Ара кое-кто начал говорить, будто Валерка - Санин, а Андрей - Арков сын. Обращать на эти слухи внимание и всячески их опровергать означало раздуть ещё больше, поэтому Саня Киселёв как ни в чём не бывало довольно часто посещал Малый особняк, пытаясь по мере сил заменить крестнику пропавшего отца. Так же, как когда-то Её Высочество Тина заботилась о рано осиротевшем друге своего сына.

Тогда Саня решил, будто Ар всё-таки перепил, иначе с чего бы нёс такой бред. Почему же сейчас, почти полтора десятка лет спустя, слышится глухой голос Ара, когда он говорил, что Ия выходит за него, а не за титул, а вот Оксана... "Ты не нужен Санке, она не из тех, кто приносит счастье". Саня ещё возмутился, не верил. Это сейчас понятно, что друг, живший с Оксаной в одном доме многие годы, оказался прав. Ему бы надо было сказать: "Ей нужен не ты", так пощадил самолюбие влюблённого дурака.

Боги, каким же дураком он был! Ещё породниться предлагал, мол, моя дочка выйдет за твоего сына. Оксана - Хранительница, им без дочерей нельзя. И кто же знал, что их единственным ребёнком окажется мальчик? Андрюшенька...

И странные дела творились с родами. Оксана родила дома, только с помощью служанки, которую разговорить не легче, чем кровать, на которой и произошло таинство рождения новой жизни. А Ия ни с того ни с сего разболелась, еле-еле разрешилась от бремени, хотя в их семье женщины здоровые и плодовитые. А тут и молока не было. А Оксанка тут как тут: двоих выкормлю, у меня много! Намертво повязала своим молоком и мальчишек, и себя с Валеркой. И смерть этим узам не помеха.

Смерть... А вдруг случится то, на что давеча намекал Ар? Оксанка-то не из какой-нибудь захудалой боковой ветви, случись что с Валерием, и Алмазный Венец ляжет на Андрюшкину голову. Ой, дурак, дурак, совсем из ума выжил! Нет бы раньше сообразить, так ещё на что-то надеялся. В любовь верил...нет бы вовремя понять, что Оксанка выходила замуж по расчёту, прекрасно зная, что сможет вертеть любящим супругом как вздумается. Она и вертела... до того, как семилетний Андрюшка захотел братика.

А чего этот мальчишка хотел, то получал непременно. И что теперь делать честолюбивой змеюке, коли родной сын ради младшего братишки Валерки не задумываясь рискнёт собственным здоровьем и самой жизнью? Он же ради Валерки горы в пыль измельчит, море высушит и в огне дорогу отыщет!



Как однажды выразилась Тина, Андреева крёстная, "этот мальчишка отлично знает "надо", представляет себе, что такое "нельзя", но слова "невозможно" в его словаре не будет никогда". На первый взгляд беспечный проказник, Андрей даже в безоблачном детстве практически всегда просчитывал последствия своих поступков. С одной стороны, это радовало, с другой - несколько тревожило. Даже он, отец, имевший с сыном куда более близкий контакт, чем Оксана, не всегда мог понять, что творится в этой вихрастой голове.

Вот и сейчас - куда его понесло на ночь глядя?

Впрочем, кто бы на месте Решки сидел в четырёх стенах в тёплый июньский вечер, да ещё в тринадцать лет!

Александр Викторович улыбнулся, отчего лицо сразу помолодело на добрых двадцать лет. Конечно, сорок пять для их семьи - не возраст, и всё же...

Всё-таки куда понесло этого неуёмного?




Да, последнее время Андрей всё чаще пропадает в Малом особняке, иногда и ночует там же, но неужто бы не предупредил? О чём о чём, а об этом он всегда заботится.
И неужели он мог забыть о завтрашней операции?

Если сам Александр Викторович считался одним из лучших хирургов, пять лет назад удостоенным международной премии "Золотой Скальпель", то Решка обладал поистине неоценимым даром успокоения и утешения больных, хотя и не собирался продолжать династию врачей, а мечтал о военной службе.
Тем не менее примерно с пяти лет Решка посещал с отцом травматологию и - проверено не одним десятком пациентов - облегчал пред и послеоперационные страдания, учился оказывать первую медицинскую помощь, даже самостоятельно вправлял вывихи. Три года назад, после неудачного падения с дерева, обормот сломал-таки ногу и самостоятельно (если не считать кое-какой помощи плачущего Валерки) иммобилизовал пострадавшую конечность прежде чем перепуганная Ия позвонила в клинику Александру Викторовичу.
После этого с Валерки взяли честное-пречестное слово никогда не лазить по деревьям, Андрей получил в подарок набор скальпелей и ланцетов (вдруг мальчик всё-таки станет хирургом?), а госпожа Тина почти сутки не отходила от любимого крестника в больнице.
Зато и зажило всё в считанные дни. Уже через полторы недели Решка бегал как ни в чём не бывало.

Решкой его прозвал дядя Ар.
Ещё тогда, когда выбирали имя для крещения. По семейной традиции все дети получали два имени - мирское, известное всем, и церковное, ведомое лишь узкому кругу родных и близких. Причём церковное имя должно было быть греческим или латинским. Арсений, к примеру, был Антипатром, а сам Александр - Василиском. Не Василием, как нормальные люди, а именно так. Неудивительно, что и мальчишек окрестили столь же оригинально.
Ну что стоило при крещении выбрать менее экзотическое имечко! Нарекли младенца Аэтием, сиречь Орлом по-гречески, а Валерку окрестили Гемеллом - близнецом. И хотя прямой Андрюшкин нос ничем не походил на орлиный клюв, было всё же в спокойном взгляде серых глаз что-то пронзительное, а густые у переносья тёмные брови взлетали к вискам точно распахнутые крылья. От матери Решка унаследовал тонкие черты лица, а вот тёмные волосы и серые глаза достались от Киселёвых. Родинка на правом виске и та была фамильной, киселёвской.
И если имя определяет человеческую жизнь, Андрей мог служить тому подтверждением.
Стремительный, любящий простор, часами пропадавший сначала в саду родного дома, потом - в саду Малого особняка, стараниями Её Высочества Ии превратившегося в целый парк, потом - в лугах и полях, благо ездить верхом научился ещё в неполных семь. Страх высоты (равно как и темноты) ему был вообще неведом. И злополучное падение не отвратило Решку от лазанья по деревьям, напротив - едва выйдя из больницы, паршивец первым делом долез-таки до верхушки того самого ясеня. С одной стороны, надо было отругать, а с другой - остаётся только умилённо улыбаться, гордясь единственным сыном.
А уж как завидовал Валерка!
Правда, ни тогда, ни двумя годами позже, когда Решка получил в наследство от крёстной её любимый кинжал, без которого Её Высочество никто никогда не видел, эта зависть и обида не перевесили "дружбы с пелёнок", как в шутку называл это Саня.
То, что к этому клинку прилагались сколько-то миллионов золотом, обалдевший от счастья мальчишка наверняка не расслышал. По крайней мере, это был единственный случай, когда Валерка, унаследовавший парой миллионов больше, жутко завидовал Решке.

Завещание... Александр Викторович привычно выдвинул ящичек тумбочки, накапал успокоительного и залпом выпил. Всего год назад Тина была жива и здорова, и вдруг... какая болезнь подточила это ещё молодое и сильное тело? Порча? Но кто может сглазить такую сильную волшебницу?
Всего семьдесят с небольшим... Да разве это возраст для Волковых? Недаром же жён берут из пусть и дальних, но всё-таки ветвей и веточек раскидистого родословного древа. Да не будь седины в русых волосах, и сорока бы никто не дал! Никифора Второго уважали и побаивались, его невестку уважали и любили. И кому-кому, а Сане было доподлинно известно, что эта изящная, на вид хрупкая улыбчивая женщина умела парой слов поставить на место не только прислугу, но и собственного свёкра, чей упрямый норов с годами обуздывать становилось всё тяжелее.
И единственные, кому строгая, непреклонная Тина прощала всё (ну, почти!) были её сын и крестники.

И если Валерка был любимым бабушкиным внучком, которому многое позволялось, то Решка... Сане иногда казалось, что Тина видит в этом дерзком, насмешливом сорванце младшего сына. Она не баловала Киселёва-младшего, не изводила нудными нравоучениями, не прятала от жизненных неурядиц - но всегда была готова выслушать, подсказать, ободрить.
Последние годы Решка всё чаще называл её просто мамой, так же как Валерка по детской привычке звал Оксану Киселёву, свою нечаянную кормилицу, "мамой Саней".
Что об этом думала сама Оксана, оставалось гадать. Она была слишком горда, чтобы разговаривать на подобные темы даже с мужем или крёстным. С одной стороны, рано осиротевшая Оксана сама воспитывалась под заботливым Фотининым крылом, а с другой - ну какая нормальная мать отдаст своё единственное чадо пусть даже и близкому, но всё равно чужому человеку? Достаточно вспомнить, как изводилась Ия Волкова в те полтора года, что маленький Валерка прожил в доме крёстного. Дня не проходило, чтоб она не забегала посмотреть на мальчиков, поиграть с ними, поменять пелёнки...да мало ли забот у молодой матери! И уж не Июшкина вина, что родившей месяцем раньше Оксане взбрело в голову выкормить названого племянника, раз уж у родной матери не оказалось молока!
Зато и сдружились мальчишки так, что сторонний человек мог принять их за братьев.

Причём сходство, в отличие от Ара с Саней, почти не было заметно, разве только приглядеться. Неуловимо схожие и такие разные. Валерка уродился в мать, такой же тонкий, гибкий. Только вот каштановые волосы прямые да в ореховых глазах вместо материнской задумчивости озорные искорки. Недаром же его прозвали Орешком. Мальчишки ещё смеялись: Решка с Орешком.
Правда, Оксана звала сына больше Птенчиком или Воробушком, а не уменьшительным именем. И если в детстве это звучало ласково и забавно, то с годами Андрей всё меньше соответствовал материнским прозвищам. Воробушек, ага...С орлиными когтями.

Не хочется думать, но мальчишка вполне может сидеть у Фотининой гробницы. Ему всё равно, день на дворе или ночь, дождь или вёдро, ходит и ходит. И сидит там часами, не дозовёшься. Да и кто же кричит на кладбище? Решка, как и прежде, рассказывает крёстной все новости, делится заботами... уже вся округа говорит, что наследник Киселёвых свихнулся от горя. Спрашивать, было бы так же, лежи в пышной гробнице Оксана, бессмысленно. И так ясно, что о родной матери Андрей бы разве вполовину горевал. Нет, маму он любит, но...
Ну почему эта дура не захотела родить второго ребёнка?! Отец так хотел, так мечтал о маленьком Витеньке или хотя бы внучке! Перед смертью просил Оксану, последнее желание свято, а она?

Предутренние часы - нехорошее, смутное время. Иначе с чего бы в голову лезли мысли, обычно запертые не то что в самом глухом уголке памяти, а скорее в самом тёмном подвале подсознания?
Нет, Саня Киселёв давно не питал особенных иллюзий по поводу своего брака, и прекрасно знал, как Принцесса Лесного Края (так называли юную Оксану) добивалась внимания и любви Арсения. Её Высочество сказала "нет", а в этом вопросе на неё не мог повлиять даже Никифор. Традиционно мать, бабка, тётя, старшая сестра составляет список наиболее подходящих кандидатур, и крайне редко случалось, что своевольный сын, достигнув совершеннолетия, выбирал девушку на стороне. Так, кстати, поступил прадед самого Александра Викторовича, в результате чего его потомкам достались жалкие крохи магических способностей. Почему гордая девушка, поначалу отказавшая, неожиданно отвергла с десяток куда лучших, чем Киселёвы, партий, и вышла-таки замуж за друга детства - Саня не спрашивал.
Только вот с тех пор казалось ему в доме незримое присутствие кого-то третьего. И не Арки, как думалось поначалу. Иногда, в самые...м-м-м... интимные моменты Оксана звала мужа Сашенькой. И было унизительно думать, что первая невеста Лесного Края выходила замуж за имя. Нет, она бы никогда не посмела изменить - рисковать своей магической силой ради мимолётного удовольствия - да ни за что! Но от этого лучше не становилось. И то, что о тайном возлюбленном Оксаны Волковой никто не догадывается, ещё не означало, что Саня сходит с ума от ревности.
Кстати, Фотина, воспитывавшая бедную сиротку Оксаночку, и наблюдательный Андрей вполне могли знать об этом третьем лишнем куда больше самого Сани.
Как бы то ни было, мать наотрез отказалась исполнять последнюю волю свёкра и попыталась объяснить семилетнему Андрюшке, что быть единственным мальчиком куда лучше и выгодней, чем одним из десятка.
Думаете, он оценил? Как бы не так!

Это был единственный случай, когда Андрюшка рыдал в истерике на плече у крёстной, а перепуганный Валерка вцепился в бабушку и ревел ещё громче. А уж после того, как на шум прибежала встревоженная Ия... она до сих пор переживала, что не смогла родить любимому мужу двух-трёх ребятишек и всегда завидовала здоровью Оксаны.
Саня очень жалел, что не присутствовал при этом, а то бы с удовольствием полюбовался на то, как всегда тихая, безответная Ия вырывалась из рук свёкра, ругая Оксану словами, каких приличная женщина даже знать не должна, не то что употреблять в присутствии детей.
В этот день на дружеских и добрососедских отношениях обеих женщин был поставлен огромный жирный крест. И краткие перемирия в затянувшейся войне случались всё реже, а последние месяцы иначе как в официальной обстановке Её Светлость и Её Высочество практически не встречались. Напряжение было так велико, что родные и близкие шкурой чувствовали грядущий взрыв. По прикидкам самого Киселёва, окончательное разрешение конфликта между двумя женщинами ожидалось не позднее чем через неделю-две.
В тот день Андрюшка перестал быть наивным, доверчиво улыбавшимся мальчиком, а семья раскололась на два лагеря - одни поддерживали Её Высочество Тину, другие - Её Светлость Оксану.

Андрей почти неделю прожил у крёстной, пока воротившийся из поездки Саня не забрал сынишку домой. Оксане сделать это не удалось. А перед этим, покуда мальчики играли в саду, состоялся его разговор с Фотиной.
Её Высочество знала с пелёнок и Саню, и Оксанку, а когда четырёхлетний Саня потерял мать, постаралась заменить её. Во всяком случае, выговаривала она за очередную проделку одинаково - что Арке, что Саньке. И уж кто чего стоит, чего от кого следует ждать - знала лучше многих. Недаром, видать, до последнего противилась браку своих воспитанников. Санька тогда смеялся: мол, их любовь будет вечной и счастливой, а Тина только хмурилась.
Наверно, не будь Оксана Хранительницей Рода - до сих пор бы сидела в девках. А так ей надобно подавать всем прочим пример. Обычно в семьях Хранительниц детей не меньше пяти, а тут - один. Да ещё сын! Нет, для продолжения рода Киселёвых Андрей то что нужно, но Хранительнице-то нужна дочь! Редко случалось, чтоб сила уходила к другой ветви. Саня и сам мечтал о дочке, такой же синеглазой златовласке, как Оксанка. И всякий раз жена находила новую отговорку, благо что и через пять, и через семь лет после свадьбы он готов был носить её на руках и внимать ей как песне. И вот в тот весенний день шесть лет назад всё рухнуло, рассыпалось в пыль.
Хранительница - это не просто почётный титул, не просто знание генеалогии и природных способностей каждого Волкова, это ещё и сила. Огромная магическая сила, поспорить с обладательницей которой могут только прямые потомки первого Волкова, то есть нынешняя правящая фамилия. И всякий раз при столкновении интересов правители Лесного Края предпочитали уступить, не доводя дело до прямого противостояния. Случалось это редко, по пальцам рук перечесть, а последний раз - аж триста с лишним лет назад.
И вот сейчас - снова.
Нет, не сейчас, и не через десять лет, но в этот раз схватки не избежать. И чем всё кончится - никто не знает. Саня, впрочем, предполагал, что Её Высочество предпочитает умалчивать об этом, но на ответе не настаивал. И так хватило осознания того, что рано или поздно Оксана будет конфликтовать со своим августейшим крёстным. Сама мысль о подобном казалась дикостью. Поначалу.
Уже потом, обдумывая каждое слово, каждый взгляд, каждый жест Фотины, Киселёв понял, что к этому всё идёт. Слишком большую власть забрал над любимой крестницей старый Никифор, слишком легко манипулировал ею. Только вот позабыл, что, в отличие от большинства Хранительниц, его милая Санечка принадлежала не к боковой, а к младшей ветви Волковых, так что магической силы в ней хватало и без хранительства. А ещё - фамильной гордости, властолюбия, сознания собственной избранности. Рано или поздно ей надоест быть игрушкой в руках почти всесильного крёстного, и тогда...
Самое плохое, что в случае Оксаниной безвременной кончины род Волковых останется без Хранительницы, поскольку ни одна из живущих ныне незамужних девушек-Волковых не управится с этой ношей. За это Тина ручалась головой, и Саня ей верил. Да, она недоговаривала, явно о чём-то умалчивала, и Сане пришлось самому доискиваться правды.
Это помогало отвлечься от мыслей о третьем лишнем и измене жены.
Да, Тина подтвердила его догадки. Не за него выходила Оксана - за имя. И то, что любовь Оксаны не принесёт её тайному возлюбленному счастья - весьма слабое утешение. Жена искренне считала исполненным свой супружеский долг, подарив наследника, и всячески противилась дальнейшему пополнению семейства. Оксанка ещё в юности была романтичной барышней, ставившей духовное общение выше плотских удовольствий. Но при этом - вот они, плоды воспитания Никифора - она умудрялась ревновать мужа даже к собственной служанке, не говоря уже о Её Высочестве Ие.
Кстати, о служанке. Домна хоть и была белобрысой толстушкой, чувствовалось в ней что-то такое... ну никак нельзя было относиться к ней с пренебрежением. Зная августейшую семейку, Саня бы не удивился, узнав, что Домна принадлежит к какой-нибудь боковой ветви. Во всяком случае, Ар отзывался о ней весьма уважительно и даже чуточку осторожно.
Андрей с малолетства звал матушкину камеристку "тётей Домной", не слушая ничьих объяснений и увещеваний. Точно так же он называл Валеркину мать "тётей Ией", очень редко вспоминая о её титуле. Вот и тогда, шесть лет назад, когда они возвращались в киселёвскую вотчину, паршивец просто спросил: "А можно я буду звать крёстную мамой Тиной?" И разве бы повернулся язык при взгляде на это непривычно серьёзное, вроде как разом повзрослевшее личико сказать "нет"?
Как бы то ни было, оставалось ждать и следить за женой и сыном, дабы в случае чего быть готовым к удару. Вечная любовь, надёжная как скалы, осыпалась камнепадом, чудом никого до смерти не придавив. Болезненные ушибы проходили медленно, но верно, и сердце давно уже не болело при мысли, что жена встречается с другим. Насколько Саня успел узнать Оксану, она и своего возлюбленного держала на поводке из туманных обещаний, загадочных улыбок, манящих взоров...не давая ничего существенного. Разве что поцелуй. А уж как искусно она умеет выскальзывать из самых страстных объятий - Саня знал лучше кого бы то ни было.
Однажды, когда Оксана вернулась злая и расстроенная, а Решки поблизости не было, Саня всё-таки попытался заговорить о хм-м... возвращении в семью... и нарвался на истерическую отповедь, смысл которой сводился к тому, что все мужчины - болваны, желающие только одного и т.п. Дурочка ревела на груди мужа, сквозь всхлипы жалуясь на неверность любовника, который мало того что не хочет бросать бесплодную жену, так ещё и встречается с очередной пассией. Тоже синеглазой блондинкой! Да как он смеет! Она не позволит так обращаться с урождённой Волковой! Они ещё её узнают! Саня гладил жену по растрепавшимся шелковистым волосам и молча завидовал тому счастливчику, что может так лихо обходиться со своими женщинами. О разводе не могло быть и речи, в роду Волковых супруги терпели друг друга до самой смерти.
Учитывая, что Волковы в среднем проживали лет 300-400...мда.
Судя по всему, в прошлом году таинственный Сашенька всё-таки доигрался. Иначе с чего бы Оксана ходила такая печальная, отрешённая, так внезапно воспылала любовью к чёрному цвету, хотя раньше ходила в синем, алом, аквамариновом. Хорошо хоть хватало ума не выставлять свою скорбь напоказ.
А через пару месяцев во дворец Правителя пришла беда. Её Высочество Фотина обрела последний приют в роскошной гробнице на фамильном кладбище. Угасала она медленно, тяжело, и странно, что бывшая воспитанница старалась пореже навещать умирающую. Зато Решку было не выгнать. Да никто и не гнал. Пятнадцать дней мальчишка не отходил от смертного одра крёстной. Ох, Андрей, Андрей...на похоронах не проронил и слезинки, в отличие от рыдавшего Валерки. Сразу как-то вытянулся, посерьёзнел, и в серых глазах - льдинки. И на поминках не сидел ни минуточки, сразу как смылся под шумок на кладбище, так там и пробыл весь вечер и ночь.
Андрюшкино детство кончилось шесть лет назад, после предательства матери, а тогда, год назад, уходило отрочество. Его мальчик повзрослел в двенадцать лет, и слуги почтительно называли Решку "Ваша Светлость". Да и не только слуги. Осунувшийся за эти бессонные ночи вдовец, Его Высочество Пётр Никифорович, относился к мальчишке как к равному.
Саня слишком хорошо знал семью своего лучшего друга, чтобы не обманываться кажущейся слабостью и бездеятельностью единственного сына Никифора Второго. И то, что он не занимался интригами, не требовал вернуть права на престол (как же надо невзлюбить единственного наследника, чтобы сделать его вечным высочеством!), не означало, что Пётр не будет опасным противником. Он точно знал причину скоропостижной смерти любимой жены, но помалкивал. И ему не нужен был провидческий дар, хватало аналитического ума, великолепной памяти и наблюдательности.
Когда Решка вернулся на кладбище, не дожидаясь поминок, Саня хотел было остановить мальчишку, но Пётр отпустил. "Так надо, Санёк, - улыбнулся он. - когда-нибудь поймёшь." А когда Саня поделился с ним опасениями по поводу Андреева душевного здоровья, тот усмехнулся на миг, и серьёзно, пугающе серьёзно сказал: "За это не беспокойся. Радуйся, что он пока рядом" И никаких объяснений! Гадай теперь бессонными ночами, что подразумевал Его хитроумное Высочество!

Александр чувствовал растущее напряжение в отношениях жены и сына. Если до открытого конфликта дело не дошло, так лишь потому, что Оксана в своей скорби по ненаглядному Сашеньке последнее время вовсе перестала что-либо замечать, живя словно по инерции. Побледнела, осунулась...и вроде бы ещё больше похорошела. Бывает же такое!
Ей бы удалиться в монастырь, да вот беда - нет в Лесном Крае святых обителей. А были бы - не приняли бы, покуда от силы колдовской не отречётся.
А как отречься от части себя? От того, что буквально живёт в крови?
Недаром же донором Волкова может быть только другой Волков, а если перелить кровь Волкова обычному человеку, вытащишь его хоть со смертного порога, хоть из клинической смерти. В практике Александра Викторовича была пара подобных случаев, да и Арка однажды поделился кровью с Сергеем. Единственным, кто был ему достойным соперником в фехтовании.
Саня не обольщался на свой счёт. Драться он умел, но на "твёрдую четвёрку", а другу нужен был равный. Серёга потом стал Андрюшкиным крёстным, а последние шесть лет учил обоих мальчишек вольтам, финтам, терциям, квартам... Валерка ленился, зато Решку из фехтовального зала Малого особняка приходилось выгонять мало не силой.
Отчасти это объясняло частые отлучки Андрея, предпочитавшего уют Малого особняка, где жил наследник рода Волковых, родному дому.

Но сегодня... Кто ж будет драться на ночь глядя? Да и ушёл Андрей поздновато, а в Малом особняке привыкли рано ложиться. Конечно, Валерка может удрать через окно, как когда-то делал Ар, но вряд ли он рискнёт испытывать материнское терпение. Разве что недели через две, когда Ия поостынет и перестанет вспоминать о погубленной клумбе. Есть две вещи, превращающие кроткую лань в грозную львицу: здоровье и безопасность единственного сына и требующий неусыпной заботы сад Малого особняка. Нет, озорники не станут рисковать лишний раз.
Но если не в Малый особняк, то куда на ночь глядя отправился Андрей?

И этот сон...
Сколько лет не снилась эта скачка?

Впервые это случилось во время ночного дежурства в клинике, хотя и до того, и после Александр Викторович был бодр и готов к любой неожиданности. Воспоминание о первом (и на тот момент последнем) сердечном приступе оказалось настолько ярким и болезненным, что Киселёв очнулся в кардиологии. А к вечеру Виктор Николаевич, плача от счастья и благоухая сердечными каплями, сообщил о рождении внука. Первенца!
Уже потом, когда эйфория схлынула, оставив чувство полноты жизни, некой завершённости, нежности и непреходящего счастья, он задумался над смыслом сна. Словно кто-то оттуда предупреждал счастливого отца: береги мальчика!

Вообще с этими родами дело было явно нечисто. Чтоб акушер-гинеколог, да ещё такая сильная волшебница - и не сумела добраться в клинику, родив Андрея дома? Конечно, она всегда была здоровой и сильной, не чета Ие, но... Единственной свидетельницей появления Андрюши на свет оказалась Домна. А уж вытянуть из этой невозмутимой молчаливой женщины хоть одно лишнее словечко не удавалось никому. Во всяком случае, Александр не мог похвастаться подобным. Честно говоря, не будь у малыша фамильной родинки, он бы порасспросил жену о причинах отсутствия в доме остальной прислуги.
Родинка родинкой, но чувство подвоха, будто его провели за нос точно маленького, осталось до сих пор.

Вторично проклятый сон пришёл в ночь перед предполагаемой гибелью Арсения.
И Саня вот уже восьмой год честно старался заменить крестнику разбившегося в катастрофе отца. И нельзя сказать чтобы его заботы пропадали зря, во всяком случае, окрестные кумушки последние месяцы поговаривают, что Санька Киселёв пользуется любым предлогом, чтобы почаще навещать соломенную вдову. Раньше эти слухи старательно замалчивались - из страха перед Фотиной.
Её Высочество незадолго перед смертью намекнула, что Андрей - не только и не столько обожаемый старший брат, но и личный телохранитель маленького Валерки. Что могло грозить всеобщему любимцу, последнему представителю древнего рода - непонятно, но Тина не стала бы тревожиться по пустякам.

И вот сегодня - третье предупреждение.
Если верить нехорошему предчувствию, давящему грудь, последнее.
Что-то случилось. Или вот-вот случится.

Сердце вновь закололо. Встревоженный профессор, забыв умыться (небывалое дело, особенно для хирурга!) поспешил в правое крыло особняка, в детскую. Правда, сейчас эту комнату трудно было так назвать, поскольку игрушки давно уступили место паре книжных шкафов, стеллажам с моделями машин и фигурками воинов в доспехах, а на дальней от входа стене прочно обосновались несколько клинков.
Но сейчас стена пустовала. Не то что заветный кинжал, с которым сын разве что не спал, а исчезла даже учебная шпага, не говоря уж о более серьёзных клинках.
Этого не может быть! Ну не сбежал же он из дому безо всякого предупреждения!
А вдруг...
На старинном, инкрустированном перламутром массивном столе, за которым занимался сын, не было ничего, кроме карандашей и ручек в стакане и тонкой стопки чистой бумаги. Даже привычные голограммы с пейзажами - и те куда-то делись. Руки заметно дрожали, когда Саня выдвигал ящики, снова и снова убеждаясь, что версия об очередной мальчишеской выходке трещит по швам. Исчез бархатный футляр с подаренными скальпелями, исчезла Решкина личная аптечка...даже моток верёвки, невесть зачем притащенный около трёх месяцев назад - и тот пропал! В потайном отделении, где хранились личные, строго секретные вещи вроде дневника, рисунков и всякой мелочи, важной только владельцу, - хоть шаром покати!
Встревоженный отец почти не сомневался, что в "скворечнике", перешедшем от них с Аркой Решке с Орешком, тоже не сыщется никаких вещей. Ничего, что могло бы натолкнуть на нынешнее местонахождение беглеца.
И зачем он сбежал? От кого? Один или?..

Невесёлые размышления прервал звонок. И худшие подозрения тут же получили подтверждение. На пороге стояла Её Высочество Ия Алексеевна. Валерка пропал. Ушёл вчера и не вернулся. А в его спальне всё покрыто пылью, словно там полгода не убирали!
Точно так же случилось в день исчезновения Арсения с его кабинетом.
Сердце замерло, а потом забухало так, словно его обладатель пробежал марафонскую дистанцию за четверть часа. Уже зная, что увидит, Александр всё-таки пошёл в то крыло, где были спальни. Пыль на неразобранной постели, на шкафу с вещами, частично исчезнувшими (взято было тёплое и наиболее подходящее для похода), на ковре и нераздвинутых шторах... Точь-в-точь, как у Валерки.
А Оксана? Что с ней?!
Уже не думая ни о чём, Александр рванул дверь её спальни (последние годы супруги спали отдельно). Здесь не было пыли. Только затхлый полумрак, спёртый воздух, которым невозможно дышать, гнетущая тишина... И на золотистом покрывале, хранящем отпечаток хозяйки, окровавленный стилет... Ия еле вытащила теряющего сознание хозяина дома.
Что случилось, было ясно обоим.
Решка исчез. Оксана умерла.

К вечеру, когда профессора Киселёва уже положили в кардиологию, а по клинике ползли слухи один невероятнее другого, в Волчьей лощине нашли следы костра, часть Андреева арсенала и...многочисленные следы магии. Причём даже такой ас, как дед Никифор, не смог определить, какого рода волшба имела место. Или не захотел делиться соображениями.





 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"