Аннотация: При формулировке желаний желательно соблюдать точность и осторожность. А то ведь сбудется в точности, а мы чего-то не доглядели. Людям без чувства юмора читать не рекомендуется. Содержит табуированную лексику, очень важную для сюжета.
Один матерщинник не верил в чудеса. Назовем его хоть Петр, хоть Василий. Больше всего он не верил в исполнение желаний. И вот как-то выпивал хоть Петр - хоть Василий с одним интеллигентом. Парень оказался хороший, ничего, что с двумя дипломами, компанейский и на выпивку крепкий. Только на аффирмациях повернутый малость. Ну, у каждого - свой бзик. Кто за столом о бабах, кто о работе, некоторые о евреях, а этот об аффирмации, даже интересно.
- Ты пойми, Петр, главное, верить. И помни, Василий, самое важное - четко сформулировать своё желание. Иначе исполнится точь-в-точь, а ты чего-то не додумал.
- Брось, братан, - отмахивался Петр, откупоривая новую бутылку, - желания мои сроду не исполняются. Хотел в институт поступить, окончил ПТУ, хотел на Наташке жениться, а взял эту манду.
- Не верил ты, - не унимался ботан. - Ты поверь сильно - сильно, и чудо обязательно случится.
- Да я ни в бога, ни в черта не верю, уж, тем более, в чудеса. Ну, давай, за чудеса!
- За исполнение желаний, - подхватил очкарик.
- И за них, - согласился хоть Петр - хоть Василий. - Вздрогнули!
И они вздрогнули, и ещё много раз вздрогнули, а как разошлись, оба не помнили.
Утром первой мыслью в тяжелой похмельной голове Василия было: "Эх, рассолу бы!". И рассолу ему прямо в пересохший рот налила его родная манда - жена. Петр изумленно спросил: "Ты, блядь, может, ещё и опохмелиться поднесешь?".
- Конечно, родной, - непривычно ласково проворковала подруга жизни.
Хоть Петр - хоть Василий продрал глаза и резко сел. Женщина и впрямь протягивала ему запотевшую рюмку с целительным зельем. Это было уже слишком. "Может, "белочка"?" - закралась нехорошая мысль в больную голову. Но водка была настоящая, и Петр выпил, потом еще пару стопок подряд замахнул, и ему заметно полегчало.
- Да, бля! - удовлетворено промычал Василий, закуривая, предупредительно поднесенную женой сигарету.
- Я, конечно, боялась, но раз ты всё знаешь и так настаиваешь, - робко начала женщина.
- На чём? - пьяновато - расслабленно поинтересовался Петр - Василий.
- Ну, на бля. Первый раз страшновато было, а потом привыкла, даже понравилось.
- Да, к чему привыкла, что, бля, понравилось!
-Ну, это самое - бля.
- Ты что?! Ты с чужими мужиками...
Манда смиренно кивнула.
- Да я тебя, да... - дальше Петр - Василий произнес фразу из непечатных выражений, в форме пожелания анального секса. Что с ним тут же и случилось. Непонятно откуда возник огромный, смуглокожий, волосатый мужик, сдернул с Петра трусы и полностью удовлетворил его желание, да в никуда же и сгинул.
- Что это, Петя? - прошептала жена.
- А я откуда знаю, е... - и Петр привычно пожелал супруге орального секса, что тут же материализовавшийся половой гигант с удовольствием принялся исполнять.
- Ах ты, козел! Что б у тебя яйца отсохли!
Над кудрявой роскошной шевелюрой обнаженного джина тут же выросли, не менее шикарные, рога, а к ногам со стуком брякнулась часть гениталий. Мужик обиженно ретировался. Повисшую тишину царапали отдаленные звуки взрывающихся петард за окном.
- Люсь, а ведь это аффирмация, - впервые за последние три года назвал жену по имени Василий.
- Афи - что? - переспросила жена.
- Аффирмация, бля.
- Так я ж и говорю, я не хотела, он сам, - заторопилась Люся.
- Молчи, б.., м-м-м, дура! - завопил Петр - Василий. - Тут главное - не материться. У меня теперь желания сбываются, понимаешь, б...лин! Все!
- Ой! А шубу, Васенька, можешь пожелать? - автоматически откусывая от материализовавшегося блина, заискивающе поинтересовалась супружница.
- На х..., зачем мне шуба?
- Мне, мне шубу.
- Таким б..., а ладно, могу и шубу, - ухнул Петр - Василий с широкого плеча.
И, представьте, шуба появилась, вполне себе приличная норковая шуба.
Жить бы им да радоваться, но аффирмация, как и предупреждал интеллигентный приятель, не терпит неточных формулировок. Пожелал, чтобы ВСЕ желания сбывались, все и сбываются. А это, согласитесь, не всегда удобно, особенно такому матерщиннику, как Петр. Послать и то никого невозможно, пошлешь их "на" или "в" - они ведь идут именно туда, и не к кому-нибудь, а к нему, хоть Петру - хоть Василию, или к супруге его.
Он похудел, осунулся, стал бояться своих желаний. А однажды в отчаянии пожелал ничего не желать, так чуть было не окочурися с голоду и от разрыва мочевого пузыря. Кушать и писать надо, а не хочется. Пришлось, тщательно подбирая слова, сформулировать некоторые желания. Но радости не прибавилось. Даже выпивка с закуской, регулярно желаемые, никакого удовольствия не доставляли. Петр уж подумывал грешным делом, не пожелать ли смерти. Но побаивался, видно, не дошел ещё до последней точки.
- Хоть бы очкарик этот пришел, может, посоветовал бы что дельное, - тоскливо подумал Василий.
Он и пришел. С бутылкой и тортиком, интеллигент хре...
- Я же предупреждал, - вздохнул удручённо собутыльник, - а ещё доказывали, что не верите.
- Ты меня, б, не лечи, б, - кричал Петр, нервно глотая окончания, готовых сорваться ругательств. - Ты мне скажи, что делать-то теперь?!
- Теперь одно остается - чётко формулировать свои желания, чтобы не накосячить.
- Да пробовал уже, не получается, - пригорюнился аффирматор. - И разувериться не могу, знаю, что сбывается. Эх! Жить бы мне, да радоваться, как раньше!
И представьте, сбылось. Только материться совсем перестал.