Аннотация: Дамы и господа! Давайте посмотрим в зеркало и увидим себя настоящих со стороны.А дальше -каждый решает сам.
Лоботомия - разрушение лобной доли мозга. Убивается психоэмоциональное осмысление происходящего. Боль, агрессия, слёзы - всё уходит и наступает безразличие.
(Из справочника)
Мы забыли, что можно делать что-то, как-то и с кем-то еще, кроме мобильного телефона и его производных. Раньше телефон был не роскошью, а жизненной необходимостью. Сегодня - аппарат игрушка и средство связи в руках любого пеленочного младенца, а тогда он был недосягаем и страсти вызывал нешуточные. Речь идет, конечно, о стационарных телефонах, сотовых - то и в помине не было. Установить дома телефон мог далеко не каждый советский гражданин, возможностей технических не хватало у связистов или денег на взятку у страждущих. За обладание чудом техники счастливцы платили дань всем соседям в объеме жизненно-необходимых и нахально - бестолковых телефонных разговоров на своей территории.
Дело было в Перестройку и мне на сдвоенную, объединенную квартиру, выделили два номера. Адреса два - номера два. И скажу вам, не знающим ограничения в телефонной связи, для обывателя это был перебор, для меня, естественно, нет. Один номер использовался для профессиональных нужд, то бишь, для клиентов и посторонних, другой - бытовых. Иначе, никто бы не смог пользоваться телефоном, кроме меня.
Зимним вечерком, в пятницу, часов около пяти, оба телефона неожиданно онемели. Проверили все шнуры, соединения, потыкали, позвякали - никаких признаков жизни. Пришлось пользоваться дедовским способом - оккупировать телефон единственного соседа на площадке моего этажа. Хорошо, что мы с ним приятельствовали и ходили друг к другу запросто. Конечно, все службы (бюро ремонта, абонентский отдел и пр.) ушли на выходной до понедельника. Это вам не круглосуточная служба технической поддержки двадцать первого века. Мы были не баре, а простые советские люди (пока ещё). До понедельника очумевшей квочкой я металась к соседу и обратно - у болезней-то нет выходных, за жизнь пациента и свои действия по отношению к нему надо отвечать (как ни странно). В понедельник, ровно в восемь, я соседа разбудила и, обзвонив всё и вся, получила ответ - нас никто не отключал, задолженностей нет, все исправно. Мистика! В порыве отчаяния стала набирать подряд, указанные в справочнике номера телефонных служб. И наткнулась, наконец, на голос, бывший в курсе дела.
- Да, это мы вас отключили.
- По поводу?
- А почему у вас на одну фамилию два номера зарегистрировано?
- Милая моя, так это я у вас должна спросить. Вы документы оформляли, писали обоснование, я то, чем вам могу помочь?
- Мы тут, - девушка замялась.
- Ищете повод для отключения, номерок занадобился? Это без вариантов, все оформлено железобетонно.
- Нет-нет, просто, - она снова замямлила что-то путанное.
- Вы карточку потеряли? - озарило меня.
- Да, - поразилась и обрадовалась моей сметливости девица.
- Ну, так вы бы позвонили, попросили, я бы привезла свой экземпляр.
- Я подумала, что если позвоню, вы когда еще соберетесь, а если выключу, вы мигом примчитесь, - ляпнула она по простоте душевной.
Но не надо было ей этого говорить! Ой, не надо! По возникшей паузе она догадалась, что сболтнула лишнего, но, увы, поздно. Наивная не была моей подчиненной, иначе бы она сразу узнала это хмурое молчание и зловеще-спокойный голос после паузы. Такую паузу держал мой знакомый лев в зоопарке перед тем, как рявкнуть на зарвавшуюся супругу.
- А вы молитву какую-нибудь знаете, девушка, - 'тем самым' голосом поинтересовалась я. Она, видно, все же что-то почувствовала, потому ответила прямо на поставленный вопрос:
- Да.
- Это хорошо. Тогда молитесь. Я мигом примчусь - через десять минут.
Спустя десять минут я пристроилась в хвосте небольшой очереди возле стеклянной перегородки с двумя маленькими окошечками. В клетке на фоне множества стеллажей с картотекой сидели две средневозрастные, средне-серые, советские служащие девушки.
Она узнала меня сразу, по выражению лица. Все так же тихо я уточнила:
- Это вы отключили мои телефоны?
- Я...
Такого перепада в громкости и напора девица не ожидала, даже будучи готовой к скандалу. Бедняжку, как волной смыло за стеллажи, очередь снесло почти одновременно с ней. Решили, должно быть, что сумасшедшая. В длинном коридоре стали распахиваться двери.
- Зашли к себе - бегом! - Скомандовала я, не убавляя звук. - Быстро! Иначе разнесу вашу халабуду вдребезги! - Для убедительности постучала кулаком по стойке. Барьерчик из фанеры десятки слегка хрустнул.
Самое удивительное - 'кабинетные' мне поверили и приказание исполнили молниеносно. И никто, никто не вызвал охрану, а ведь ГТС режимный объект, я внизу проходила через вахту. Полностью удовлетворив свою ярость, излив гнев, я обратилась к связистке, робко выглядывающей из-за папок и полок:
- Все, ладно, иди сюда.
- Не-а, - ответила она, как Заяц из 'Ну, погоди!'.
К окошечку, но соседнему, робко подтянулась её коллега и стараясь быть максимально убедительной, ласково, с расстановкой, как больную, попросила:
- Вы сейчас поезжайте домой, ладно? А пока вы едете, мы вам телефончики включим. Хорошо?
- Документики вам показать? - осведомилась я.
- Нет-нет! Ничего не нужно! Вы поезжайте домой, а мы вам телефончики включим, - для убедительности повторила она.
- Смотрите, девочки, мне мчаться десять минут.
Я направилась к выходу, но вернулась, почти с лестницы. Девицы насторожились.
- Спасибо, девушки. До свидания!
- До свидания, - как под гипнозом, синхронно ответили они.
Дома оба телефона весело приветствовали меня соскучившимися голосами. С дня учиненной 'расправы' телефонная станция предоставляла мне лучший за все советские времена сервис. На моей линии никогда не случалось поломок, междугородняя связь была идеальной, а при задолженности ласковый голос осведомлялся, не забыли ли мы оплатить услуги связи.
Из полученного в данной ситуации опыта, как специалист, сделала вывод, что необратимость и пагубность последствий лоботомии сильно преувеличены.