В тот день, который не лучшим образом начался для тамады Облажанского, где на чужих похоронах он что-то неудачно сморозил, ему предстояло вести еще и банкет, на котором чествовали чем-то отличившегося на поприще науки некоего профессора Аполлона Дормидонтовича Ртищева-Мудищева, в связи с каким-то его юбилеем. Перечисляя заслуги юбиляра, оратор, как водится, употреблял такие фразы: "Он прошел славный путь от ... до...". И тут, видимо, мысленно перебирая события утра, неожиданно для всех, и не в последнюю очередь для еще живого и разомлевшего от дифирамбов и поздравлений виновника торжества, закончил речь словами: "Память о тебе, дорогой наш, навсегда сохранится... " По наступившей гробовой тишине, еще не закончив фразу, он понял, что опять ляпнул не то, но было поздно. У юбиляра вид стал вполне соответствующим смыслу только что произнесенной фразы - вид усопшего. Уборщица, случайно заглянувшая в зал, и услышавшая только последнюю фразу, не разобравшись, перекрестилась, и в звенящей тишине все отчетливо услышали сказанное ей: "Пусть земля тебе будет пухом!"
Это было уже слишком. Новоиспеченный "покойничек", мужчинка еще вполне свежего для покойника вида, несмотря на свои 60 с хвостиком ( не в смысле как у переспелого арбуза, а в смысле - с гаком ) лет, очень бодро вскочил с кресла, и, энергично делая не совсем приличные жесты на манер рыбака, хвастающегося размером пойманой рыбы, закричал: "Вот вам, вот вам...не дождетесь! Я еще о-го-го !". И, чтобы доказать это, не придумал ничего лучше, как схватить в охапку молоденькую лаборантку в платье с таким смелым декольте, что было видно все и даже больше. В попытке изобразить, что она - не какая-нибудь, кого можно вот так, запросто, лапать даже юбиляру, она излишне резко дернулась. И тут, к восторгу мужской половины и зависти женской, которая была представлена на этом празднике в основном несколько увядшими супругами ученых мужей и парой перезрелых красоток, что оказались здесь невесть откуда, и довольно кисло отреагировавших на это, из декольте вывалилось то, что оно и так едва скрывало. Зрелище было достойно кисти Рубенса, и стало слышно, как молодой мужской голос восхищенно произнес: "Фак майселф - не меньше 6-го !"
Лаборантка, несмотря на свою молодость, смекнула, что это - ее звездный час. Поэтому она и не стала восстанавливать статус-кво, а решила этим часом воспользоваться (раз, как говорится, пошла такая пьянка ), ибо слышала от более опытных и, как бы это сказать, более тертых сослуживиц, что подобный путь сделать быструю карьеру - не самый долгий, и может быть достаточно успешным, пока еще не перевелись начальники-мужчины. Так что, долго не раздумывая, она кокетливо продемонстрировала всем присутствовавшим мужчинам, а в особенности юбиляру, о котором к этому моменту едва не позабыли, верхнюю часть своих великолепных нижних конечностей, называемых в обиходе почему-то ляжками. К неописуемой радости оратора, который несказанно был счастлив такому повороту событий, чествование резко перешло в следующую стадию, обычно на подобных мероприятиях наступающую несколько позже, а именно: к вакханалии. Еще недавно едва не записанный в "жмурики" юбиляр, не подошедший, однако, к рубежу, когда мужчина уже не способен испытывать некоторых человеческих слабостей, и не чуждый желаниям, ниспосланным нам Купидоном, проявил молодецкую прыть, видимо, следуя рекомендации одной песенки "Главное, ребята, перцем не стареть..."
"Ах, оставьте, сударь, - неожиданно для себя перейдя на тон светской дамы на балу у герцога Орлеанского, томно пеняла своему не очень юному кавалеру лаборантка, - ах, озорник какой!". - "Как истинный джентльмен, Аполлон Дормидонтович, Вы теперь просто обязаны на ней жениться, - пошутил некто с неприличной для уха англоязычного иностранца фамилией Факман, который к этому времени незаметно от вечно пилившей его супруги успел тяпнуть стопочку-другую.- "А что, я - всегда !", - молодецки брякнул и вправду женатый в 4-й раз Ртищев-Мудищев. А кто-то, видно спьяну, выкрикнул даже "Горько!".
"Ах ты кобель! Ах ты мерин похотливый!", - совершенно некстати "нарисовалась" супруга юбиляра, которая, посчитав когда-то, что фамилия мужа не слишком благозвучна, оставила девичью - Дуркина, не совсем логично обозвав его, так как мерин - это, как известно, кастрированный жеребец, и похотливым может быть вряд ли. "Ах ты двуликий Анус !", - продолжала бушевать она, в запальчивости или по незнанию слегка перепутав мифологический персонаж с анатомическими подробностями. При этом юбиляр почему-то обратил внимание не столько на то, что он уже только - анус, сколько на то, что двуликий.
"А Вы..., А ты..., Да я ...!", - она с несвойственной ей прытью, которой при ее габаритах трудно было ожидать, налетела на опешившую лаборантку. То ли она хотела вцепиться ей в волосы, как иногда делают женщины в ближнем бою, то ли еще что-то, но каким-то неловким движением почти довела, сдернув с нее платье, до логического конца ее обнажение. Естественно, что таким образом привлекла к ней еще большее внимание мужчин ( и не в последнюю очередь своего муженька ) . Лаборантка, судя по взглядам мужчин, которые мысленно довершили процесс ее раздевания до конца, и даже пошли (пока что мысленно) еще дальше, поняла, что с ее карьерой дело в шляпе, во всяком случае, первый экзамен она сдала.
На торжество, как нынче случается, пригласили девушку-стриптизершу. Впрочем, как оказалось, научные круги взрастили и свои кадры, ничуть не хуже - но кто ж мог предвидеть? К тому времени, как стриптизерше, судя по степени кондиции гостей, можно было бы начать демонстрировать свое то ли искусство, то ли мастерство, она не без стараний со стороны, но и не вопреки ее желанию, мягко говоря, наклюкалась, и уже давно порывалась с себя хоть что-нибудь снять, даже в середине процедуры поздравления юбиляра. Ее с трудом от этого удерживали. Подойдя вплотную к лысому дядьке-бухгалтеру, который незадолго до этого упорно называл юбиляра Сырожей и порывался его облобызать, что несколько нервировало последнего, который пока что помнил свое имя, она спросила: "Хочешь меня, пупсик ?". При этом она изобразила, что желает его, то есть дядьку, прямо здесь и немедленно ( по крайней мере ей так представлялось, хотя остальным показалось что-то другое). Что показалось самому дядьке-пупсику знал только он, но он-то уже ничего не смог бы сказать: нет, не оттого, что скоропостижно "дал дуба", другое - назюзюкался в хлам.
В результате, воспользовавшись тем, что большинство собравшихся либо были увлечены научной полемикой, так как были слышны все больше слова, которые они же в юности писали на заборе, либо дошли до той кондиции, когда хочется набить морду своему отражению в зеркале, или облобызать своего извечного научного оппонента, которому бил морду в детстве, стриптизерша, хоть и с трудом, но взобралась на стол, боясь, что ее иначе не все увидят.
В это время на импровизированной эстраде в сопровождении небольшого состава выступала некая солистка, певица с громким, но противным голосом, да еще и пришепетывающая, которая время от времени взбрыкивала ногами и исторгала истошный вопль, будто кто-то втыкал ей шило в зад. По ее мнению эти взвизгивания означали стоны неземной страсти, хотя, если честно, больше было похоже на звуки, издаваемые кошкой, когда ей наступят на хвост. А все дело в том, что ей сказали, что ее исполнение слишком монотонно, и надо бы побольше драйва. Что такое этот самый драйв - она имела весьма смутное представление, но тужилась изо всех сил. Остальные тоже изрядно старались: усердно изображал творческий азарт гитарист - на лице его попеременно появлялось то выражение, будто он только что отведал уксуса, то он морщил нос, будто вот-вот чихнет, а то вдруг начинал поеживаться, словно его кусали блохи. А ударник через каждый такт старательно разевал рот, будто собирался проглотить арбуз, и так бил одной ногой по педали бас-барабана, а другой - по педали хай-хэта, что было ясно: последние долго не протянут.
"Белый танец!", - объявил чей-то сильно пьяный женский голос. Дамы, из тех, кто еще мог соображать, возбужденно встрепенулись. Далее разговевшиеся дамы потянулись приглашать кавалеров, согласно словам некогда известной песенки:"Дамы приглашают кавалеров. Там, где галстук - там перёд...". Большинство из них ухитрилось не перепутать. Кавалеры же совсем лыка не вязали, и сохраняли вертикальное положение, только благодаря усилиям партнерш, на которых они повисли. Руки кавалеров постоянно сползали ниже талии партнерш, или ненароком оказывались на полушариях дам - тех, что спереди. Впрочем, надо заметить, реакция дам свидетельствовала о том, что им это нравилось.
Судя по тому, что исполнявшие что-то современное музыканты, плюнув и на солистку, и на редких танцующих, начали играть что-то бравурное, видимо, специально для стриптизерши, они-то ее героическое восхождение на стол заметили. Однако к этому времени она была, как говорят, уже никакая, так как почти тут же шлепнулась прямо в блюдо с салатом голой ж..., то есть несколько,...несколько..., в общем - совсем обнаженной частью тела пониже спины. Так как повар не пожалел майонеза, то при падении она подняла такой фонтан брызг из него и ингредиентов салата, что все гости, сидевшие в радиусе поражения, то есть в 1.5 м от эпицентра события, оказались в довольно живописном виде. Первой в оркестре сфальшивила труба - как будто, как в рассказе О" Генри, кто-то перед носом трубача стал есть лимон; следом съехали в разные тональности и даже мелодии гитара и "фоно", результатом чего стало некое, с позволения сказать, попурри из "Эй ухнем", "Тюремного Рока" Элвиса Пресли, ноктюрна Шопена, и чего-то еще знакомого, но уже слабо уловимого. Видимо, музыканты были настоящими профи, так как даже в такой непростой ситуации сумели сохранить творческое лицо, и не скатились до какой-нибудь фуги Баха.
Лысый, поскольку большая часть салата оказалась на его голове, перестал быть таковым и частично проснулся, а у дамы слева появилась на лице почти такая же питательная маска из свежих овощей, какую она делала, по обыкновению, на ночь. Наполовину проснувшийся бухгалтер, даже сказал: "Хочу вон ту бабу!", имея в виду датскую ромовую бабу, что разглядел на столе, но его поняли неправильно, и едва не осудили с помощью половника из чаши с крюшоном. А на другом конце стола, где стояло блюдо с ореховыми палочками, произошел такой диалог. "Вы мне не кинете две - три палочки ?", - естественно, безо всякой задней мысли попросила одна дама молодого человека. - "Прямо здесь?", - обрадовался было тот. - "Совсем уже распустилась современная молодежь!", - прошипела Пелагея Балбескина, престарелая супруга одного из ученых мужей. И только один из гостей невозмутимо продолжал двигать челюстями, пытаясь вот уже полчаса разжевать маринованный гриб. Сложность состояла в том, что совместить оба, расположенных в шахматном порядке железных зуба, и одновременно грибочек, удавалось крайне редко, отчего все больше слышался лязг и скрежет...
Под предлогом того, что он хочет помочь убрать ингредиенты салата, осуществилась, наконец, розовая, или голубая - хотя нет, это был не такой случай - мечта м.н.с. с неприятной фамилией Тухлянский, который при всех лапал роскошный бюст своей научной руководительницы. Причем последняя, надо заметить, сильно возражала: " Да как Вы можете! Нахал!", - взглядом поощряя своего развязного помощника, наконец, на что-то решившегося. Она и сама давно была не против, но, так как людям, особенно в отношениях с противоположным полом, свойственно все излишне усложнять, крепилась изо всех сил, и всячески показывала ему, что она не какая-нибудь прошмондовка.
"Черт возьми...", - раздосадованно подумал извечный оппонент юбиляра некто Кокошкин, которого все заглаза называли ( только т-с-с !) Какашкиным, - везет же этому мухомору". И, несмотря на то, что они были примерно одного возраста, себя мухомором он не считал. "Хотя...", - тут он вспомнил, что "на носу" и его юбилей, и стал разглядывать искоса всех молодых особ женского пола, прикидывая, кто из них смог бы и его порадовать.
Тем временем поединок дам продолжался. Дуркина попыталась применить еще один из приемов ближнего боя, и едва не лягнула соперницу ногой, позабыв, что она не в домашнем засаленном халате, а в длинном вечернем платье почти от Диора, сшитого вьетнамцами в Одессе, и, запутавшись в нем, со всей дури (видно, оправдывая свою фамилию ), навернулась на пол. Поскольку к этому времени она была уже далеко не девочка ( в том смысле, что ей точно было несколько больше 14 лет, немного - раза в три с половиной), и масса ее была почти равна двум груженым трейлерам, то, согласно законам физики, которую здесь, кстати, и представляли собравшиеся, она приложилась с силой, равной произведению ее массы на ее же ускорение. В довершение ко всему музыканты опять не подкачали: именно в этот момент тромбон в оркестре сфальшивил, и издал звук, сильно смахивавший на, как бы это сказать - на некую свободную импровизацию, исполняемую соло в туалете неким лицом при отправлении им естественных надобностей, поскольку об оркестре из подобных "исполнителей" вряд ли кто-то слыхал.
Больше всего Дуркиной не хотелось, чтобы собравшиеся подумали на нее, что как раз и произошло: гости решили, что с перепугу нервы супруги юбиляра не выдержали, и что она несколько расслабилась. Гости приготовились к худшему: к последствиям случившегося, которые, как им представлялось, в первую очередь должны было сказаться на составе окружающего воздуха; и, хоть арендуемый зал по объему был большой, но и Дуркину мелкой назвать было нельзя, так что тот вред, который она могла нанести атмосфере, мог быть довольно ощутимым. На всякий случай все, кто еще соображал, притушили сигареты. А некто Райхер (фамилию которого остряки расшифровывали так: первая половина - это то, что обещали большевики до революции, а вторая - то, что получилось), носивший при себе постоянно респиратор, уже собрался им воспользоваться. Кстати, говорили, что именно с ним был случай, когда подчиненная принесла ему на подпись документ, на котором не проставила дату. Мельком взглянув, он швыряет, буркнув: "Без даты !" Она не расслышала, и так обиделась: "Кто я ?"...
Да, так вот: при падении Дуркиной громко звякнула столовая посуда, как живые резво подпрыгнули и опустились мимо едва ли не половина фужеров и рюмок, сама по себе погасла одна люстра. Доцент Короедов, несмотря на свою фамилию, поперхнулся десятым бутербродом с черной икрой. Ассистент с неаппетитной для русского уха фамилией Блеванько, подсчитал моментально в уме, хоть у него еще со школы были сложности с устным счетом, силу удара. А с карьеристки- лаборантки слетела еще одна деталь туалета, наверное, не самая важная (хотя кто знает, какая деталь женского туалета самая важная!). В находившемся неподалеку здании института сейсмологии зафиксировали толчок силой в 3 балла по шкале этого, черт...ну, как же его...Гилельса, нет, - Рихтера ! ( но не того, который играл на рояле, и не того, что был художником, и даже не писателя, а другого - который был сейсмологом).
"Дуркина, встаньте!", - раздался раздраженный голос ее супруга, - Все и так знают, что Вы произошли от земноводных, можете лишний раз это не доказывать!".
Досталось и оратору, из-за которого торжество пошло сикось-накось. Оклемавшаяся к этому времени супруга юбиляра наступила ему каблуком-шпилькой на ногу ( типично женский способ !) При ее массе и площади каблука-шпильки воздействие на потерпевшего, которое, согласно законам физики, прямо пропорционально массе и обратно пропорционально площади каблука, как позже определили "на глазок" медики, оказалось не вполне адекватно его вине. А, если точнее - равным удару парового молота, забивающего на спор двух пьяных в дым рабочих 10- дюймовый гвоздь по шляпку. Леденящий душу вопль потерпевшего заставил вздрогнуть всех присутствующих, занятых каждый своим делом ( хотя было у них одно общее дело - не оставить на столе ничего несъеденного и невыпитого, ибо на еду они нажимали так, будто этот банкет был последней в их жизни возможностью подкрепиться). Даже сама едва ли не вдова подумала, что переборщила, ибо это было больше похоже на то, как из мужчины делают евнуха без его согласия и без наркоза. Короедов снова поперхнулся, на этот раз 22-м бутербродом с семгой, и мысленно дал обет, что больше никогда к ним не притронется.
Дремавший внизу охранник-пенсионер Смелых предположил, что чествование юбиляра плавно перешло в разборку мафиозных ученых кругов с применением легкого стрелкового оружия и гранатометов, и решил, что надо уносить ноги, пока не наступил момент, что их унесут чужие дяди в халатах отдельно от остального тела. Поэтому он смазал пятки, уж не знаю чем, но бежал быстро. Он и не ведал, что таким образом дал карт-бланш ошивавшимся у входа лицам без определенного места жительства, гражданства, занятий, вероисповедания и чего-то еще, которым (по большому счету) было по фигу, кого, где и когда "пришить" или ограбить.
Пенсионерка Матрена Безобразова, смотревшая в доме напротив по телевизору фильм про оборотней, при этом ужасном крике смекнула, что они, оборотни, уже здесь, у ее дома, и, видимо, пришли по ее душу. И, хотя она и не планировала окочуриться именно сегодня, поняла: от судьбы не уйдешь. В том же доме, где жила пенсионерка Безобразова, но этажом выше, супруга оратора Облажанского, истосковавшаяся по мужской ласке, принимала в отсутствие своего законного ( но от этого не обязательно любимого) муженька некоего кавалера. Когда раздался жуткий вопль сексуально озабоченного павиана - как ей показалось, ибо она ни о чем другом, как о сексе в этот момент думать не могла - ей почудилось что-то знакомое в этом голосе. Более того - она уловила некую опасность, грозившую именно ей. Мысленно она поклялась, что больше никогда с чужим мужчиной не возьмет в рот... ни капли спиртного, так как считала себя дамой интеллигентной и вполне добропорядочной, и не желала представить себя на следующий день с фингалом, полученным от своего благоверного, который, хоть и не стал бы душить как Отелло, но лишний раз доказать "бьет - значит любит" запросто.
В это же время ворвавшиеся в зал трое "отморозков" в масках и камуфляже, который нынче не носит только ленивый, расценили этот звук по-своему: а именно, что это сирена подъехавшего спецназа, и пора сматываться, и были недалеки от истины.
Но так как тренированному спецназу, вызванному бдительными гражданами, потребовалось лишь 10 минут, чтобы преодолеть 10 км через город в час пик, попутно обнаружив по дороге в частном гараже установку залпового огня, которую они и прихватили с собой, прицепив к машине, то они столкнулись на лестнице нос к носу с одинаково с ними одетыми "отморозками". "Вот зараза !", - подумал старший из спецназа Петров, - опять эти из ОМОНа опередили !"
Сбежавшие вниз "отморозки", увидев установку залпового огня, поняли, что живыми их не выпустят. Разглядев в окне дома напротив жутко перекошенное лицо пенсионерки Безобразовой, которая, по ее мнению, доживала последние минуты, и этажом выше - не менее искаженную страхом физиономию сексуально озабоченной дамы, они, то есть "отморозки", поняли это по своему - что население их тоже осуждает, пощады ждать неоткуда, и разом покончили с собой.
Обнаружившие их спецназовцы признали в них бывших олигархов, а ныне опасных рецидивистов, контрабандистов, наркоторговцев, фальшивомонетчиков, серийных убийц и сексуальных извращенцев, которые были объявлены в розыск пятью развитыми, четырьмя развивающимися и тремя недоразвитыми странами, и за поимку которых была назначена премия в размере ( даже страшно сказать) валового национального продукта всех этих стран, вместе взятых.
Таким образом все закончилось, как говорится, хэппи-эндом, то есть счастливым концом, хотя, согласитесь, это звучит как-то двусмысленно, ибо больше напоминает прозвище удачливого донжуана. Банкет, естественно, оказался несколько скомканным, но зато у всех, на нем присутствовавших, осталось ощущение сопричастности к сделанному чему-то полезному. Так или иначе, лаборантка действительно стала успешно продвигаться по служебной лестнице, хотя это было не столько заслугой ее светлой головы, сколько остальных частей тела, впрочем, на то она и женщина. Подобных примеров нынче хоть отбавляй! Едва не преставившийся юбиляр счастливо зажил с супругой...своего подчиненного, который ее уступил почти даром. Профессиональный оратор пришел к выводу, что, как говорят в народе, всех денег не заработаешь, всей водки не выпьешь и всех баб ...э-э-э..., впрочем, пусть это каждый сам для себя решает, "забил" на все, и стал забойщиком на мясокомбинате. Пенсионерка все ж таки сыграла в ящик, правда, через три года после описанных событий. Сексуально озабоченная супруга оратора с его же разрешения удачно устроилась в некое агентство сексуальных услуг, и теперь она приносит в дом даже какой-никакой доход, правда, мелкими купюрами - видимо, дают понемногу.