Началась эта история с нудной эмоции, которую я подцепила в дешевом кинотеатре, куда забрела со скуки посмотреть старый двухмерный фильм. Сюжет, к счастью, не запомнился, но ощущение, что в моей жизни чего-то не хватает, осталось. Чего-то светлого, заметьте. В лепестках. Я девушка по жизни идеальная: волосы зеленые, ноги длинные. Все в комплекте. Кроме лепестков.
Сижу в баре неделю спустя, ногтем стакан пустой на звонкость проверяю и чувствую прям физически, до щекотания в подмышках - не хватает. Лепестков, видимо. Дура-дурой, короче говоря. Ассоль лопоухая.
Как на этакие уши лапши не навесить? Никак. Вот он и нарисовался за соседним столиком, итальянец чернявый. Посидит, посидит, и в мою сторону жестик кинет. Или позку трогательную обрисует туловищем. Костюмчик в тютельку, штиблет в яблочко, пробор в темечко. Лицо приятное. Фраер, одним словом. Сердцеед.
Обычно меня на подобные мульки не купишь, но уж больно эмоция достала. Надоела, как безногий попрошайка: и пристукнуть жалко, и сам не отвяжется. Дай, думаю, пофлиртую, авось и соскочу с мысли о лепестках.
Встаю, подруливаю к столику вся такая воздушная: рожа в пудре, попа в коже, и говорю глубоким басом:
- Присесть не запретишь? В улыбке не откажешь?
Ага, такой откажет! Вскочил, стульчик освободил, себе другой поднес.
- Запретишь ли солнцу греть? - промурлыкал. - Меня Шпрототом зовут. А Ваше волшебное имя? позвольте, сам догадаюсь! Не Лютеция ли?
- С чего бы? - удивилась его фантазии. - Мурка я. Со Спального. Не слыхал? Меня здесь каждый стакан знает.
Он и заподносил. Где-то после пятого коктейля стал он мне нравиться начинать. И глаза вроде одухотворенные, и физиология в норме. Разговоры про возвышенное начались: как в "Дубле-три" левел ап без мороки получить и в падишахи выбиться. И ручку уже обцеловал, чуть в пасть не запихивает, и я уже разнежилась, про эмоцию гадкую почти забыла.
И вдруг этот гад мордой холеной в салат - бух! И завсхлипывал, затрясся. Тут бы мне, Ассоли лопоухой, ноги веером - и в лёт, я уже и встала совсем, да рука правая предала. К чернявой макушке сама собой потянулась и ласково так погладила. У меня аж челюсть отпала. А потом - хуже того! - ротовой аппарат сам тоже собой активизировался, и кто-то моим приятным басом участливо осведомился: "Не могу ли я чем-нить помочь те, парниша?"
От удивления обратно на стул плюхнулась. Шпротот разом плечиками вздрагивать перестал, из салата вынулся, умылся языком, словно кошак, на меня уставился. Черными влажными глазами. Сердце - брык в голову! Молчи, мол, не рыпайся, спасай. Что спасать, пока не ясно. Вроде бы счастье. Вроде бы мое.
- Можете, Мура, все можете, умница-красавица-волшебница! Я сразу понял, как только Вас увидел... Принц я.
И понес! Наследный, изгнанный папашей по навету... Злые враги активно стерегут... Засиженный предками трон... И прочую чепуху. Они всегда принцы почему-то. И страна одна и та же: теплая, зеленая, с морем во все побережье. Груши сочные, птички певчие. Лапша длинная. Спагетти, наверное. Самые что ни на есть лепестки. Попала ты, Мура, как последняя дура.
-...едем! - и за руку - хвать!
Не спросила даже - куда...
...дыккину гору! Бар метнулся в меня, схлопнулся-вывернулся... утвердился. Да не тот уж, другой бар-от. Посидельцы, интерьер - те же почти, не отличишь, если не присматриваться. Да в окошке вместо ночи - день, и синее что-то мерцает. Колышется будто. Море!
Левая стена бара дрыгнулась. Громыхнуло, звякнуло посудой. Смотрю - стены нет почти, а есть типы в синей униформе. Я - что? Под стол, конечно, - нырь! И ползком в самый темный угол. На всякий случай. Шиза или реальность, Италия ли, нет ли, а ментов я в любой стране узнаю. Сижу в уголке, фикусом прикидываюсь, благо кудри зеленые, наблюдаю. Менты у нашего бывшего столика стоят - нетрудно догадаться - Шпротота в веревку упаковывают. Надо полагать, для удобства транспортировки. Связали, повалили, подхватили, потащили. Словно бревно. Только его и видела. Вот тебе, Мурка, и ситуация! Одна, в чужой Италии-Муталии, без визы и валюты в кармане.
Без паники! Первым делом в себя прийти. Благо, внимания на меня никто не обращает, основная масса посетителей при виде полиции под фикусы замаскировалась. Рядом сразу четыре растения зубами стучат, возвращаться к стаканам не торопятся.
Прикинем диспозицию, пока тихо. Главное - правильно поставить вопрос. С этим проблем нет. Хоть десять: во-первых, каким чудесным образом мы сюда перенеслись? Во-вторых, в Италии нет ни королей, ни принцев. В-третьих, меня кто-то за руку дергает и в ухо шипит: "Идемте, оставаться нельзя, они вернуться". В-четвертых, я киваю, следом за шептуном ползу на карачках и в раскрывшийся в полу люк падаю вниз головой. И оказываюсь в полной темноте с болью во все темечко.
- Ну где же вы? Скорее! Здесь нельзя останавливаться! Влачитесь за мной, но, пожалуйста, задом наперед, - раздался раздраженный шепот.
- Это еще почему?
- Подпространственный туннель во времени не стоит. Если влачиться передом, наружу выберемся в следующем году. Вы что, физику Тюплера не знаете? Выйдем на поверхность, а Шпротота уже казнили.
Я поняла: расспросы ясности не добавят, и послушно повлачилась следом, определяя направление по звону колокольчика, предусмотрительно прихваченного проводником. Пол туннеля оказался изрядно замусоренным. То и дело под ноги подкатывались консервные банки и бутылки, шуршали фантики. Слева по курсу, видимо, играли свадьбу: явственно доносились крики "горько!" и "качай тещу, обратно не лови!" Справа тянуло холодом и плесенью.
Темнота кончилась вдруг: я просто вывалилась в ... куда? Огляделась: казавшийся огромным зал был уставлен рядами кривобоких стеллажей, в беспорядке усыпанных хламом. С невидимого при слабом освещении потолка свисали лохматые паутины и рваные рыболовные сети. Центр композиции составлял стол, низкий, круглый. На нем, пыжась от натуги, стоял на задних лапах крупный хомяк. Он в обхват держал подсвечник с горящей свечой и пытался вежливо поклониться. К несчастью, последнее удалось. Подсвечник перевесил, брякнулся со звоном на пол. Наступивший мрак скрыл прочие последствия зверькова конфуза.
- Я так одинок, - неожиданно шепнули в ухо. - Меня никто не любит. А?
Я вздрогнула. Раздался короткий писк, потом снизу послышалось укоризненное:
- Зачем же так! Не нравлюсь - не надо, чего сразу толкаться? Хомяк - существо хрупкой душевной организации и неустойчивой к сотрясениям телесной конструкции. Редчайшее, смею уверить, создание, единственное в своем роде. Заблудший странник подземных нор, неусыпный искалец родственных душ, извечный страж Королевских Тряпок... Вы собираетесь помочь, или и дальше будем беседовать в темноте?
- Помочь в чем?
- Поставить подсвечник на стол, конечно!
Освещение было восстановлено. Самоуверенность зверька тоже. Он предложил присесть на скрипучий табурет, угнездился посреди стола в позе лотоса и поведал:
- Я выкрал вас из тьмы туннеля, что б разделить глоточек эля... Нет, эль вчера закончился... Что б вы меня полюбили. А вы не полюбили. Что ж, останусь одинок. Прощайте.
Он достал из-под подмышки носовой платок, картинно высморкался и помахал им. Вверх-вниз, вверх-вниз. Потом уставился выжидающе. До меня дошло: эта говорящая скотинка непонятным образом сделала так, что я выпала сюда, а проводник, единственная ниточка, ведущая к Шпрототу, а может быть, и домой, тем временем исчез! И я сижу, со всех сторон дура, чего-то жду, а маленький гаденыш собирается от меня тихо отделаться! Ну нет, с говорящего хомяка и спрос человеческий. Сумел напакостить, сумей и помочь.
Примерно так ему и объяснила. Зверек сразу согласился, и неудивительно: он имел неудовольствие быть крепко зажатым в моем кулачке.
- О, простите! По неведению лишь втянул вас в ужасное положение, - запищал он придушенно, но с энтузиазмом. - По тоннелю шастают, кто ни попадя, водились бы пуговки на лицензию. Помыслить не мог, что вы из другого мира... Как - другого?! Да отпустите же, ей Богу, не сбегу!
Из разжавшегося кулака он мигом вскарабкался по руке на плечо, спустился на грудь и обхватил лапками синюю блестящую пуговку блузки. Он жарко прижал пуговицу к животику, поднял рыльце и восторженно улыбнулся. Признаться, до этого я была уверена, что на подобное способны лишь коты.
- Я одинок, - произнес. - Меня никто не любит... Нет-нет, совсем в ином смысле, - добавил он, быстро отреагировав на мою изменившуюся физиономию, и затараторил:
- Понимаете, лет сорок назад я жил не здесь. Юный, ищущий, амбициозный, рыл и рыл ходы в надежде на громкое отрытие и, к несчастью, сделал его. Очутился в жестоком измерении. Да, есть престижная работа, личная дружба с Завхозом Короля, связи, отличное питание, почти бессмертие, но... - Сделав трагическую паузу, он добавил с отчаянием:
- Здесь ни одной хомячихи! На худой конец, сошли бы и мышиха, крысиха, морскосвиниха, но - увы: самое мелкое животное - кошка Завхоза Гадюка, той еще неприятности особа. Возьмите меня с собой, когда все закончится, умоляю! Такая прекрасная дама... слишком крупная, к сожалению.
На сем и сговорились: хомяк помогает разрулить ситуацию, я беру его с собой.
- Домой! - вскричал зверек. - Не стойте, рвите их.
Он неуклюже, но прытко метнулся к стеллажам, на ходу поясняя:
- Верил - пригодятся, самые красивые отбирал. Понимаете, пуговицы - наши деньги. Здесь их тьма. Хранилище Королевских тряпок, в коем имеем честь находиться, - самое настоящее складбище пуговиц.
- Зачем собирать барахло? - я принялась набивать сумочку местными ценностями. - Оборвали бы э... деньги, остальное в мусор.
- Не смеют, этими тряпками моют Дворец, на них налипла Королевская Грязь... Хватит, пожалуй. Идемте... Простите, совсем забыл представиться - Хомус.
- Мура.
- Отлично. Ползем к торговальцу товарцем. Но - чур! у вас на плечике посижу, быстрее получится. В субъективном времени, конечно, лишь оно имеет значение при наличии ПрВр-тоннеля.
Хомяк открыл в стене люк, и мы повлачились задом навстречу судьбе. Хомус, нашедший свободные уши, заливался козодоем. Пользоваться местным средством перемещения оказалось не слишком неловко, тело быстро приноровилось. Слушать проводника, изливавшего дикие истории, вроде помидорного обстрела демонстраций, или пожизненного лишения права на пользование удачей, вскоре наскучило, и я впервые с момента попадания сюда задумалась, чего хочу. Домой - это да, это ясно. Отсюда и будем танцевать. А вот на кой сдалось спасать местного принца, неизвестного типа приятной наружности? При мысли о наружности Шпротота шаг девичий сбился на прискок. В темноте портрет его подозрительно быстро нарисовался и повис перед носом, словно немой укор. Глянула в черные глазки с поволокой, на неведомо как образовавшуюся здоровенную корону во всю маковку и поняла - хочу. Спасать хочу, не подумайте лишнего.
Тоннель закончился.
Мы очутились на обычной с виду улице заштатного городка, отставшего в развитии от столицы лет на полста. Проезжая часть имелась, но машин видно не было, гуляли редкие пешеходы. Дома спускались в море.
- Государство Тысячи Островов, ГТО сокращенно. С острова на остров удобнее всего по ПрВр-тоннелю попасть. Есть еще трамвэи, но это на любителя... С виду вроде весна, - пискнул зверек озадаченно. - А должно быть лето. Наверное, слишком быстро влачились с непривычки, не догадался вас предупредить.
- Это плохо?
- Да нет, пожалуй, даже удобнее. Захватим завязку истории и повернем дело в нужное русло. У вас сколько удачи осталось? А то у меня по нулям.
- Ы? - ответила содержательно.
- Прослушали, да? Я ж все по полочкам разложил... Девушки, - хомяк хмыкнул. - Одни принцы в голове. Объясняю для э... девушек, которые тем временем станут передвигаться в сторону во-он того магазинчика. Каждому существу при рождении положена порция удачи. Кому-то больше, кому-то меньше - не суть. Важно то, что рано или поздно она заканчивается, и тут начинается веселье. Тот, кто, вроде меня, вложил удачу с умом, к этому времени имеет более или менее комфортное настоящее, прогнозируемое будущее и продолжает катиться по накатанной колее. Но если профукал, на временное счастье спустил - увы, полная яма без надежды когда-нибудь выбраться.
- У вас научились удачей управлять?
- Ерунда, ничего сложного: произносишь формулу Шмамберга, заклинание Шрюмберга и производишь вскрытие кармы Шбергберга ключом Швыберга. И черпай, сколько надо. Или сколько осталось. Мне поначалу здесь сильно понравилось, - вздохнул Хомус, - захотелось приятное бытие наладить, все и вычерпал... Наладил, называется. Без хозяйки в доме разве жизнь? А без удачи обратную норку рыть - что стену железную грызть. Бессмысленно. Да вы входите, не стесняйтесь.
Мы стояли перед дверью в магазинчик, украшенной табличкой, гласящей: "Торговлица товарцами. Хозяин г. Либикус, паршивец на пенсии".
- Что нужно купить?
- Откуда я знаю? - удивился зверек. - На то торговалец есть, в потребностях разбираться. Он клиента насквозь видит сквозь время и пространство. А мне своей работы хватает.
Я толкнула дверь.
"Если когда-нибудь выйду замуж, это будет точно не господин Либикус," - пришло в голову при первом взгляде на данного субъекта. Внешность его умудрилась включить черты столь же далекие от красоты, сколь улитка далека от иноходца. Особенно настойчиво лез в глаза длинный кривообразный нос, который при некотором натяжении можно было заложить за свиноподобное ухо. В помещении же, наоборот, присутствовали порядок и располагающая к себе домашность: заполненные разнообразными предметами этажерочки ворковали с полочками, маленькие столики отважно выдерживали груз книжных стопок. Отовсюду торчали, свешивались, высовывались, приветствуя клиентов, свежие зеленые лапки растений. Хозяин не позволил посетителям долго любоваться интерьером, сразу перешел к делу:
- Вы не представляете, сколь неудержимо мне хочется быть полезным прекрасной даме и господину Хомусу!
- Очень даже представляем, господин Либикус, поэтому и пришли с Мурой именно к вам, - пискнул хомяк.
- Здрасьте, - бухнула я басом. Цветочки вздрогнули. Торговалец глянул на меня внимательно и постановил:
- Понятно. Вы прибыли освободить Его Высочество Шпротота. По стечению обстоятельств юноша именно сегодня совершит деяние, которое в будущем приведет его в тюрьму. Вам необходимо пробраться во Дворец, в Буфетную, и удержать его руку в момент, когда она потянется к... мгм, к хрюбодабделю, потому что в тот миг войдет Король и жестоко накажет принца. Нужен ключ.
Хомяк оживился:
- Да-да! Как же мне сразу в голову не пришло? Должен был по себе помнить, раз Мура нездешняя, то ключа к удаче у нее быть не может, и, следовательно... А!!!
Зверек вдруг пронзительно запищал, заскакал на плече, сделал сальто, приведшее бы его непременно на пол, если бы не Либикус, успевший подхватить клиента в дуршлаг.
- Блоха укусила?
- Ах, Мура, я дурак! Идиот! Тупица! - завопил хомяк из дуршлага, - Раз существо не имеет ключа, значит, и удача лежит нетронутая, практически целехонькая, ждет не дождется, когда ей воспользуются! Только...
- Нет, Мура, - вздохнул хомяк, - деньги годятся, чтобы подкупить стражу, или поесть в кафе. Полагается оказать господину услугу личного свойства. Принести ему пользу. Но это невозможно! Он такой... такой...
- Самодостаточный, - закончил продавец печально. - Но я могу продать товар в кредит. Небольшой взнос - и ключ ваш, пользуйтесь. Остальные составляющие черпания Хомус сейчас воспроизведет, а в качестве первого взноса вполне подойдет его честное слово.
Зверек поклялся, что не обманет, и продавец вручил перламутровый шарик, похожий на жемчужину, наказав вложить его в дамское ухо, если возникнут затруднения.
События, и без того не баловавшие размеренностью, и вовсе рванули галопом. Хомяк, разочаровавшийся в моих способностях к передвижению по ВрПр-тоннелю, приказал бежать на трамвэй. Данный вид транспорта представлял собой несколько огромных трамплинов, направленных в стороны разных островов. Пассажиры в спасжилетах скатывались по скользкому желобу, получая необходимые ускорение, высоту и направление полета, а дальше - уж как бог даст. Большинство падало в воду, откуда вылавливалось с помощью спиннингов. Нам, конечно, повезло, ведь жемчужина была в ухе: приземлились в раструб уловителя, находящийся на берегу. Еще несколько прыжков - и вот он, Дворцовый остров.
Я неслась по главной улице, именуемой Королевской, зеленые патлы, плюнувшие на приличия, свободно реяли за спиной, напоминая флаг Нагонии, душа ревела марш. Гей-гоп, вперед, к победе, поберегись, прохожий! Любимый, счас спасу!.. Любимый?! Лепестки...
Никем не остановленные, мы ворвались во дворец, промчались (зверек едва успевал давать команду на поворот) по странно пустынным коридорам и влетели в Королевскую буфетную. Сердце ёкнуло: знакомая стройная мужская фигура в костюме безукоризненного покроя... обнимала толстушку в кухонном фартуке? Рука мужчины медленно ползла вниз по жирной спине, ближе и ближе подбираясь к...
- Что вы медлите?! - вскричал Хомус. - Он почти коснулся хрюбодабделя! Сейчас войдет Король и...
То есть... вот что значит загадочный "хрюбодабдель"?! Они задницы женские им обзывают! Ну, я сейчас покажу этому гаду хрюбодабдель! Такой ему хрюбодабдель устрою, на собственный хрюбодабдель месяц сесть не сможет! Да я ради него! А он, подлец, меня! А-а-а!
С этим криком кинулась к парочке, размахивая хомяком. Голубки в испуге шарахнулись в разные стороны, сшибая посуду и прочую утварь. Толстушка мое оскорбленное сердце не волновала, оно хотело отмстить Шпрототу, и ноги сами рванули за ним в боковую дверцу огромного полупустого буфета. К несчастью для принца, выхода оттуда не оказалось. Я страстно схватила обманщика за горло в надежде придушить.
Что-то мешало. Что-то, находящееся в руке. Хомяк! Совсем забыла про беднягу. Через полуприкрытую дверцу в буфет проникал свет. Я сделала, как могла, зверьку искусственное дыхание, не обращая особого внимания на принца. Тот, тем временем пришел в себя, нацепил высокомерное выражение на холеную физиономию и открыл уже рот, собираясь возмутиться, но вместо этого быстро прижал палец к губам и затаился. В помещение явно вошел кто-то важный. Звук тяжелой редкой поступи просто сочился мощью и властью. Даже буфет, казалось, затрясся от страха. "Король", - сообразила я. Потом был низкий звук, помесь пароходного гудка со слоновьим ревом:
- ПАЧЕМУ?!
И в ответ чей-то робкий лепет, наверное, толстушки. После - мягкий стук, вроде упало тело. Надеюсь, в обморок. Мда, ничего себе папа! Я посмотрела на Шпротота с некоторым даже сочувствием. Он мелко дрожал. Грозные звуки шагов, послышавшиеся вновь, стали удаляться. Король покинул Буфетную.
- Как ваше волшебное имя? позвольте, сам догадаюсь! не Лютеция ли? - спросил принц, переведя дух.
- Мурка, - буркнула я неприветливо.
- Вы мне, Мура, жизнь спасли своим странным появлением, - произнес он с чувством. - Более того, спасли честь. Папа раньше никогда в подсобные помещения не заглядывал. Если б он меня здесь застукал, да еще с Марькой в обнимку, - годовое отлучение от удачи и монастырь гарантированы. Но каким удивительным образом вы здесь очутились? Во дворце охраны, как пуговиц в папином подвале. Идемте-ка в сад, побеседуем. Вон и животное в себя пришло, ему свежий воздух не помешает.
Королевский сад благоухал сиренью. Дорожки, посыпанные песком, подобострастно раскидывались под ногами, из-под каждого куста выглядывали бдительные охранники. Действительно, проникнуть во Дворец можно было только при стечении в одну счастливую реку тысяч ручейков случайностей. Его Высочество оказался вполне приятным собеседником, но желание и дальше вздыхать по нему не просыпалось. Мы беседовали, рассказывая о родных мирах и обычаях. Принц сказал, что в соответствующий день спрыгает в нашу реальность и попросит девушку из бара с зелеными волосами ему помочь, потому что тело времени нельзя перекраивать по собственному желанию. Раз событие уже произошло в будущем, то оно обязано там произойти.
Я пожаловалась Шпрототу, что не знаю, какой услугой оплатить товарец Либикуса. Принц оживился:
- У меня есть замечательный памятник мне в четыре роста, шедевр скульптора Бормотулиса, без пользы в спальне торчит. В магазин не войдет? Разве? Тогда хотите, назначу его личным министром финансов? Почетно, на виду, все уважают.
Непривычно молчаливый Хомус, робевший в присутствии Высочайшей Особы, не выдержал и протестующе пискнул:
- Увы, ваше Высочество, эти варианты никак не могут подойти!
- Почему же? - принц удивился. - От чистого сердца, так сказать, подарок человеку, выручившему из беды и так далее.
- Мы должны заплатить именно услугой и именно личной, таковы жестокие законы торговли. А Либикусу не нужно ни-че-го, - произнес зверек. - Всё у него есть, даже душевное спокойствие. Любой подарок или даже идея будут совершенно лишними, как слон в посудной лавке, и разорят душевный и материальный комфорт, равновесие, создаваемые долгие годы. Я дал слово не просто торговальцу, другу слово дал, а сдержать не могу. Какой позор!
Хомяк зарыдал.
- Ваше Высочество, можно перекинуть нас с Хомусом домой прямо сейчас?
- Да, конечно, в необходимую точку пространства-времени. Но разве друг Хомуса не пострадает? Его Торговая палата лицензии лишит, когда узнает про не заплативших покупателей. Наши с папой подданные не должны чувствовать на горле жадные лапы несправедливости, - принц машинально покрутил шеей, на которой еще виднелись красные пятна, оставленные моими пальцами.
- Все в порядке. Можете считать, что мы уже оказали Либикусу услугу.
- Каким образом?
- Мы оказали услугу тем, что не оказали ее, - улыбнулась я. - Торговальцу будет чем отбиться от Палаты.
Что следует добавить, завершая эту историю? Хомус живет у меня дома, любит слушать по радио политические новости. Утверждает, между прочим, будто слово "хомяк" произошло от латинского homo - человек. Он завел гарем из десяти хомячих, совершенно не говорящих и оттого лишь сильнее обожающих умного господина. Либикус присылает открытки к праздникам и милые посылочки с оказией. Шпротот не объявлялся. О лепестках я забыла, жемчужину из уха достала и вставила в кулон, удача еще пригодится.
И напоследок. Мысль, услышанная в баре от знакомого вора: главное не в том, где ты побывал, а в том, что ты оттуда вынес.