Шарлотта Сангвик была милой девушкой небольшого роста с симпатичным чуть веснушчатым личиком, красивыми медово-желтыми глазами и приятной фигурой. Волнистые чёрные волосы доходили хозяйке до пояса и доставляли ей множество проблем.
Шарлотта - добрая весёлая девушка, любящая пошутить и не способная всё время быть серьезной, - нравилась окружающим и вызывала приятное чувство доверия, несмотря на свою несколько экзотичную для людей внешность. Ей часто снились сны, в которых можно было разглядеть подсказку к сложным ситуациям в ближайшем будущем, да и сердце нередко нашёптывала барышне, что нужно делать.
Шарлотта стала сиротой в 16 лет - тогда в страну пришла цирма. Её отчим и мать умерли, как и две трети населения. Когда эпидемия закончилась, девушка осталась вдвоем со сводной сестрой Митри, которая так и не стала для неё по-настоящему близка. Не изменились их отношения и после смерти родителей. Это весьма поспособствовало тому, что когда Митри вышла замуж, она вместе с мужем уехала из нелюбимого города, бросив Шарлотту одну. Недолго думая, девчонка тоже собрала сумку и навеки покинула место, где упокоилась её семья. Жизнь изрядно потрепала её: парой приходилось голодать, выполнять самую чёрную работу, но, в конце концов, она смогла обосноваться в небольшом, но уютном городе Витране, где стала травницей.
Шарлотта с ранних лет хорошо разбиралась в растениях, многое она узнала от бабушки, немало почерпнула из книг, да и сама иногда делала небольшие открытия. Кроме того, лекарка душой чувствовала, какая трава от чего поможет, и что нужно тому или иному человеку.
Однажды во время своих скитаний, знахарка столкнулась со старой ведьмой, которая научила её варить исцеляющие зелья, заговаривать раны, накладывать обезболивающие заклинания и ещё кое-каким фокусам. Позаботилась колдунья и о том, что бы её ученица могла себя защитить. Она научила Шарлотту нескольким атакующим заклинаниям и искусству проклинания. А сражаться в рукопашную и с ножом девушка и так немного умела.
Прожив у ведьмы шесть с половиной лет, однажды юная врачевательница проснулась в своей кровати, стоявшей посреди пустой поляны. От дома ведьмы остались только вещи Шарлотты. Собравшись и покинув гостеприимный лес, немного подумав над тем, не утащить ли с собой кровать (просто из вредности - очевидно же, что ведьма её потом обратно заберёт), молодая волшебница после недолгих блужданий по миру обосновалась в Витране.
Однако её душа жаждала приключений (на нижние девяносто, как утверждал разум): ей хотелось повидать мир, путешествовать, и девушке наверняка уже давно бы ушла из Витрана, вот только сны и интуиция, которым Шарлотта за всю свою короткую, но непростую жизнь привыкла доверять, говорили ведьмочке, что ещё не время и надо подождать.
Было у колдуньи одно увлечение, которое появилось у неё после того как она покинула отчий дом. Травница вела дневник, где описывала все события, происходившее с ней во время странствий. Как бы нищенски она не жила, как бы ей не нужны были деньги, лекарка всегда находила пару монет для покупки чернил и записной книжки. Шарлотта представляла, что после её смерти кто-нибудь найдет её записки и будет читать удивительную хронику жизни путешественницы.
Прошло ещё четыре года, знахарка уже было твёрдо решила покинуть город, когда все её планы разрушило одно происшествие. Как-то поздно ночью целительнице не спалось. Её мучили сомнения, как будто что-то не хотело отпускать её из Витрана. Что будет если она уйдет из города? Даже покинув его, травницу не ждет участь более завидная, чем сейчас. Большие деньги за услуги врачевательницы-самоучки никто не даст.
Как это обычно водится, такие мысли вмиг завладевают сознанием и прогоняют сон прочь. Одевшись и выйдя из дома, девушка посильнее закуталась в шаль и направилась вглубь рощи, растущей на окраине городка, где расположился её домик. Ночной холодный воздух остудил горячую голову, серебряные звёзды освещали узкую тропку, делая всё вокруг каким-то таинственным и волшебным.
Но мозг опять начал работать и сомневаться в благоразумности принятого решения покинуть город, рассердив колдунью. Шарлотта шагнула в ночной лес: ноги сами несли её в неизвестном направлении. Прекрасная будто бы светящаяся звездным светом поляна предстала перед юной ведьмой. Ночные цветы казались отражение звезд, сияющих на небосводе. Лекарка вошла в заросли шелковистой травы, любуясь лунными колокольчиками - волшебными цветами, редко растущими около людских поселений. Она успела дойти до середины поляны, когда увидела, то, что привело её в настоящий ужас. Перед ней лежал труп, пронизанный изнутри голубым лучами неприятного, неправильного света. Девушка онемела: память услужливо подкинула рассказ старой ведьмы о проклятии, приводящем к долгой и мучительной смерти. Человек выглядит как покойник, источающий бледно-голубое свечение, но внутри, если можно так выразиться, он всё ещё жив и его терзает страшная боль. "Сияющая Смерть" - кажется, этот извращённый способ убийства изобрели перворождённые эльфы. Собственно говоря, это не очень удивительно - жестокий и мстительный народ любил показывать свою светлость и просвещённость, но на самом деле были ничем не лучше так презираемых ими людей. Пока тело горит - жертва заклинания ещё жива... Так может продолжаться вплоть до нескольких месяцев. Обычно, тот, кто использует это колдовство, не столь жаждет смерти врага, сколько его мучений.
Травница против воли наклонилась к незнакомцу. У него было очень красивое лицо, искажённое гримасой боли. Светлые волосы светились серебром, кожа была почти белая, пронизанная голубыми лучами. А большие, широко распахнутые помутневшие пустые глаза заставили девушку поёжиться от страха - казалось, что смотришь не в глаза живого существа, а в окно замка Госпожи Лирдис... Владычица чертогов Последнего Пристанища уже ждала очередного жителя.
Шарлотта навсегда запомнила эту ночь: запомнила, как она тащила полумёртвое тело домой, как вливала в приоткрытый рот настои целебных трав, как читала над ним какие-то древние заговоры, как рылась в книгах, силясь отыскать что-то, что могло помочь, как делилась с незнакомцем кровью, следуя указаниям какой-то ветхой рукописи. На рассвете свечение угасло, а парень был больше жив, чем мёртв, что означало: силы были потрачены не зря. Слуги леди Смерти более не претендовали на него и временно отступили.
В течение недели незнакомец бредил, жар не спадал, и Шарлотта с трудом сдерживала температуру от ещё большего подъёма вверх. Но на восьмой день он, наконец, очнулся. На рассказанную травницей историю отреагировал лишь грустной улыбкой и попросил девушку не расспрашивать его о том, кто ж его так, бедного-несчастного, горячо любит.
Больной начинал поправляться, и они с лекаркой проводили много времени вдвоем. Он рассказывал ей о своих путешествиях, а девушка слушала его с открытым ртом. Ей было приятно говорить со спасённым, спорить и просто молчать.
А через три месяца Эотт (так звали незнакомца) совсем оправился, но об его уходе никто из них двоих не заговаривал. Эта мысль была страшна и парню, и девушке. Они много гуляли: ходили на речку, ярмарку, в соседнюю деревню и Шарлотта показывала другу все, что было мило её сердцу в этой округе.
Колдунья полюбила Эотта. Он принес в её жизнь то, чего ей так не хватало, заполняя пустоту в её сердце, разбавляя однообразное бытие. Что уж говорить о том, что в первые за долгие годы, появился кто-то, кто был готов защитить от чего бы то ни было лекарку, помимо её самой.
Однако в один прекрасный (ужасный) день, проснувшись утром, Шарлотта нигде не смогла найти Эотта. Травница ждала его с раннего утра до поздней ночи, искала с помощью магии, но все попытки на протяжении долгого времени оставались тщетными. И с этим пришлось смириться. И даже когда девушка отчаялась найти его, в глубине души всё ещё ютился маленький огонек надежды.
Но надежда, как известно, глупое чувство, хоть и умирает последней. В нём и прошли два месяца.
Сейчас бывшая ученица ведьмы сидела на подоконнике в своём домике, изредка поглядывая в окно на улицу, где лил проливной дождь, и перечитывала записи в дневнике о тех местах, про которые когда-то рассказал ей Эотт.
"Если я читаю описания местности и ландшафта, то начинаю мирно похрапывать, но ты же, дорогой читатель, избеги этого. Оживись, и нарисуй в своем воображении такую картину...
Представь, что ты стоишь на берегу моря. Прозрачная солёная вода блестит под лучами солнца и на несколько сотен шагов вперёд видно дно, покрытое разноцветными обкатанными камешками. Пляж манит позагорать на прогретой летним тёплом мелкой разноцветной гальке.
Когда кончается узкая прибрежная полоса, начинаются вересковые пустоши - прекрасные серебристо-сиреневые просторы и на лиги разносящийся горьковатый медовый аромат. Идёшь среди цветущих кустов - в воздух поднимается рой разноцветных бабочек, где-то невдалеке журчит ручей; разводишь руки, вдыхаешь полную грудь воздуха и ощущаешь себя свободным... За горизонтом поля и холмы, ты этого не видишь, просто знаешь. На одних трава сухая и жесткая, на других сочная и шелковистая, на третьих длинная-предлинная, в человеческий рост, колышущаяся на ветру. На холмах, поросших клевером, иногда можно увидеть огромные каменные глыбы со смутными очертаниями чего-то знакомого, но уже не узнаваемого, покрытые мхом, всегда прохладные и немножко влажные - остатки какой-то древней цивилизации, давно уже погребенной под слоем земли и тысячелетий. Солнце садится, и оранжевые, желтые и розовые лучи заката мягким светом заливают все эти просторы, лёгкий тёплый ветерок, приносящий запах вереска, несётся вдогонку дневному светилу...
Сейчас твое воображение нарисовало Долины Джеберт, для каждого немного разные, но для всех одинаково прекрасные..."
Эту историю Эотт рассказал Шарлотте незадолго до того как исчезнуть, и сейчас пейзаж, услужливо нарисованный воображением, совершенно нечаянно разбередил начавшую уже было затягиваться рану потери. Мокрые дорожки как-то сами собой появились на лице, и прозрачная капля солоноватой воды упала на страницу дневника. Девушка, всхлипнув, утёрла слёзы обратной стороной ладони. Что с ней происходит? Она никогда не была плаксой, быстро смирялась с потерями, а последний раз она ревела только после смерти матери. Потом, травница на долгие годы совсем позабыла, что такое слёзы и никогда не давала себя в обиду. А затем появился он, и защищать себя перестало быть жёсткой надобностью - Эотт всегда был готов прийти на помощь, утешить в трудную минуту и просто поддержать во всех её начинаниях. Наверное, парень сделал её слабее: теперь она плакал как минимум раз в два дня, а когда друг только исчез, так и вообще - сутками напролёт.
Шарлотта уже не могла остановиться. Приятные воспоминания, мешаясь с осознанием того, что Эотт не вернётся, причиняли девушки боль. Она тихо подвывала и поскуливала, хлюпала носом и заливала свой дневник горючими слезами. Чернила, бывшие против такого обращения, расплывались голубыми пятнами по странице, делая текст практически нечитаемым.
- Ну, вот чего ты плачешь? Что случилось? Кто тебя обидел? - тихо поинтересовался из-за спины голос, так часто снившийся ей последнее время.
Шарлотта резко обернулась. Прямо за ней стоял и виновато улыбался Эотт. Такой же, как и в тот день, когда он исчез.
- Эотт... - сквозь слёзы выдохнула девушка и повисла у него на шее, уткнувшись носом в белую рубашку. Нет сомнений, это был именно он, он и никто другой - от этого мужчины всегда пахло горьковатым запахом соснового леса.
- Ну, Шарлотта, чего ты так расстроилась? Меня не было всего пару месяцев, даже для людей это ни такой уж и большой срок. Извини, я не успел тебя предупредить, надо было сразу отправляться в путь. А я даже записку, урод, не написал... Прости меня... - парень говорил тихо, почти шепотом, поглаживая плачущую лекарку по волосам.
Он был выше её на целую голову, если не больше, с тёмно-русыми волосами и сиреневыми глазами. Эотт, никогда не рассказывавший о своей семье, как-то раз обмолвился, что такой цвет глаз был свойствен всем истинным членам его рода.
- Где ты пропадал? Я пробовала тебя искать, но у меня ничего не вышло! - немного успокоившись, спросила травница.
- Шарлотта, неужели ты думаешь, что единственная, кто может что-нибудь наколдовать? Ты умеешь создавать поисковые заклинание, а я - ставить защиту от таких плетений. А что касается где... Много в каких местах побывал, и ещё много где нужно побывать. Но в этот раз, я предлагаю тебе исчезнуть вместе со мной.
***
Эотт или точнее Эллэотттиль был последним представителем рода сиреневоглазых ли Истарнетеллов, вывших когда-то одним из самых влиятельных и сильных родов в Великом Лесу. Поговаривали, будто бы раньше столь редким среди перворождённого народа цветом глаз отличался и его дядя - Второй Светлейший Лорд и первый советник его Царского Величества Эллирикила - Иссиил лэ Вернерторель. Однако сейчас у глубоко нелюбимого молодым эльфом родственника глаза были тёмно-синего, сапфирового цвета. Это, собственно говоря, главным образом, означало лишь одно - на право носить имя клана ли Истарнетелл он больше не имел никаких оснований. Эотт слышал краем уха, словно радужка у светлейшего лорда свой цвет поменяла спустя несколько лет после смерти толи брата Иссиила, то есть отца его племянника, толи первой жены.
Эллэоттиль терпеть не мог ни своего дядю, ни эльфийского царя, который, кстати говоря, тоже приходился не очень-то и далёким родственником, ни многих других соотечественников определенным образом связанных с его родом. И причины у остроухого бунтаря на то были весьма веские: потерявший даже по людским понятиям очень рано отца, мать и дедушку эльф (десять лет не возраст и для человеческого ребёнка, что уж говорить о вечноживущих народах), он остался втроём со старшими братом и сестрой. Дядя - единственный прямой родственник - взялся опекать сирот и принял в свою семью. И, честно говоря, детство у парня прошло весьма хорошо - он был окружён заботой и лаской, брат с сестрой всегда были готовы прийти на помощь. Тогда у Иссиила была жена - красивая добрая и умная Лернелиэль, - которую он любил бес памяти, и эльф был счастлив, когда она забеременела. Однако беда никогда не приходит одна: только справившийся с потерей брат Второй Светлейший Лорд, спустя всего полтора года снова надел траур. Лернелиэль, уже почти доносившая сына под сердцем, упала с лошади во время конной прогулки. Даже эльфийские лекари не смогли помочь ей - женщина родила мертвого ребёнка и через несколько дней сама скончалась не то от горя, не то от истощения.
А потом... А потом Иссиил женился во второй раз. Ходили слухи, будто бы его вынудил это сделать светлоэльфийский Царь. Подобные россказни весьма подкрепляло и то, что новая супруга второго лорда, которую он абсолютно не любил, приходилась двоюродной сестрой жене Эллирикила. Эотту тогда стукнуло двадцать пять. И с того момента, когда в доме появилась новая хозяйка, всё изменилось. Вначале почти незаметно постепенно и плавно. Эльфы живут долго, так что какой-то жалкий десяток лет не имеет значения, если потом всю будет как нужно. Спустя ещё тринадцать лет, лорд Иссиил изменил имя своего рода с ли Истарнетеллов на лэ Вернерторель, дарованное ему светлейшим Царём за какие-то там заслуги. Вот тогда и возник первый диссонанс между тремя племянниками и советником царя. Закатив довольно громкий скандал, все трое официально заявили, что будут носить имя рода отца. Так старший брат Эотта стал главой рода, состоящего из трёх эльфов.
И началось: дядя становился всё дальше и дальше от них, брат с сестрой преступили к исполнению своей долгосрочной подпольной авантюры, которая спустя восемьдесят пять лет стала причиной их изгнания из Леса и отречения родственников.
Эллэоттиль считал себя в праве ненавидеть тех, кто лишил его семьи - считать родней Иссиила он перестал в тот день, когда первый советник царя провёл полное отречение рода от двух "позорящих честь и имя ли Истарнетеллов и лэ Вернерторелей уродов". Как можно считать родственником того, кто предал свою кровь?
Сейчас, спустя более сто лет, Эотт так и не простил всех тех, кто был причастен к изгнанию брата и сестры. Молодой эльф будет мстить - это было ясно всем, а потому Светлейший Царь уже давно искал повод, чтобы как-нибудь аккуратно, под благовидным предлогом, избавиться от взбалмошного мальчишки. Впрочем, то, что ему подпишут смертный приговор из-за любого неосторожного и хоть капельку противоправного действия парень знал давно, посему был крайне осторожен и терпелив. Каждый шаг был выверен с точностью до волоса, а почва для этого самого шага была по двести раз перепроверена на прочность.
Но ведь Царь был далеко не дурак и не зря правил эльфийким Царством вот уже второй тысячелетие. Хитрый и умный правитель, он по достоинству оценил молодого противника, который наученный горьким опытом своих родственников действовал не в пример аккуратней. Пожалуй, ему не хватало только опыта, которого было предостаточно у Эллирикила. А, в таких случаях, вход вступали уже далеко не "правомерные" способы устранения противника. Но мальчишка был словно заговорённый - лучшие лучники промазывали, а самые профессиональные убийцы ошибались. Вот недавно эльфийский царь наслал на парня одно из сильнейших проклятий, когда тот был в очередном отъезде (Эотт всё время куда-нибудь уезжал - в Светлом Лесу он чувствовал себя как кошка на псарне) и уже было надеялся, что больше не увидит сиреневоглазого паршивца. Так ведь нет - приехал по первому зову и равнодушно поинтересовался, что случилось.
Эотт ничуть не сомневался в том, кто был к нему столь добр, чтобы наслать проклятие "Lirdes o'Reshen" (в переводе с эльфийского "Сияние Лирдис"), но в какой-то мере был даже благодарен. Шарлотта была очаровательной девушкой, с которой можно было не скрытничать и просто напросто хоть ненадолго расслабиться. Она никогда не расспрашивала его о семье и не задавалась вопросом кто он такой, принимая парня таким, какой он есть. Травница даже не знала, что её друг - эльф: кольцо, наводящее морок, не перестало работать, в тот момент, когда Эотта накрыло проклятие, и лекарка так и не увидела остроконечных ушей приятеля. Добрая и немного наивная знахарка, она очень быстро заняла важное место в сердце молодого эльфа. Пожалуй, когда парень понял, что он не сможет просто так уйти от этой девчонки, больше всего обрадовался тому, что человеком она всё же не была, хоть и искренне в это верила. Людской крови в ней хорошо, если четверть - много кто отметился в предках Шарлотты: и друиды, и дриады, и даже эльфы, хоть их явно было совсем и немного. Расовая принадлежность Эотта мало интересовала, а вот то, что девушка не постареет и не отправится на тот свет спустя жалкую сотню лет - вот это вечному эльфу было важно. Да, пока девушка считала, что выглядит в свои двадцать пять всего на двадцать - заслуга магии, но лет через тридцать-сорок поймёт - не всё так просто.
Эллэоттиль считал, что тех, кто тебе дорог держать надо либо очень далеко от себя, либо настолько близко, чтобы всегда можно было собой прикрыть. Именно поэтому, вернувшись из столь опротивевшего за последнюю сотню лет Царства, эльф и предложил Шарлотте вместе с ним отправиться в путь. Сейчас, когда Лорд Эллирикил начал охоту, Эотту надо было исчезнуть хоть на пару лет, но девушку он собирался забрать с собой.
***
- Эотт, я... - девушка удивлённо смотрела в невозможно серьёзные сиреневые глаза. - Ты серьёзно?
- Разумеется. Мне нельзя оставаться сейчас на одном месте, но я не хочу больше с тобой расставаться, - кивнул парень. - Шарли, пожалуйста, ты можешь хоть раз не думать, не сверяться со своими снами и предчувствиями, а просто сказать "да"? - неожиданно даже для самого себя взмолился эльф.
- Эотт... я ведь о тебе совсем ничего не знаю. Ты никогда ничего мне о себе не рассказывал, а теперь ты хочешь, чтобы я не думая отправилась демон знает куда с тобой? - Шарлотта сама бы не сказала, почему сейчас она не с радостью соглашается (ведь сама совсем недавно собиралась покинуть Витран), а обижается и злится.
- Шарли... - парень грустно улыбнулся и вдруг неожиданно для девушки подхватил её на руки. - Это чтоб не убежала - женская логика для меня вещь абсолютно непостижимая, - пояснил он на возмущенный и одновременно с этим удивлённый взгляд лекарки. - Я расскажу тебе - нет, не всё, конечно - но на твои вопросы постараюсь ответить максимально честно. Идёт?
- Идёт, - кивнула девушка, поудобней устраиваясь на руках друга, который в свою очередь уселся на подоконник, недавно занимаемый ею. - Тогда... кто ты такой на самом деле? Я понимаю, что всё ты мне не скажешь, но хоть чуть-чуть!
- Я - самый младший в семье, - весело фыркнул Эотт, но заметив рассерженный взгляд ведьмочки, пошёл на попятную. - Ладно-ладно, красавица, не смотри на меня так зло. Я эльф, да-да, самый настоящий, просто, когда я нахожусь среди людей, то предпочитаю носить морок.
Шарлотта во все глаза неверяще смотрела на друга: тот, хмыкнув, стянул кольцо с пальца, и черты лица приобрели некую "нечеловечность" - немного изменился разрез глаз и форма черепа, - а из-под волос показались острые кончики ушей. Но в остальном, это был всё тот же Эотт, которого она знала.
- И как тебя тогда на самом деле зовут? - с чисто лекарским интересом дотронувшись до острого кончика уха парня пальцем и ойкнув, когда исследуемая часть тела вдруг шевельнулась, спросила колдунья.
- Называли, - поморщившись, кивнул эльф. - Родители погибли. Были ещё брат с сестрой. Они пропали без вести. Никто не знает, живы ли. А друзей у меня, кроме тебя, нет, - короткие рубленые фразы, ясно дали понять девушке, как больно было парню говорить об этом.
- Прости, я не хотела. А почему ты не можешь оставаться на одном месте? - постаралась поменять тему юная врачевательница, видя, как потемнело лицо друга.
- Ну... я как бы не очень лажу с эльфиским царём, но за пределами Великого Леса он мало что сделать может. Однако на одном месте сидеть не советуется - наймёт убийц или ещё чего. Думаю, проклятие тоже его рук дело, - встряхнувшись, ответил Эотт.
- Чего же ты с ним не поделил? - удивилась Шарлотта.
- Не скажу, красавица, вот этого не скажу. Может быть потом, когда-нибудь, но не сейчас.
Помолчав немного, девушка наконец спросила - как оказалось, не так и многое ей хотелось знать об Эотте:
- А ты маг?
- Конечно. М воин не плохой, и волшебник сильный, - прикрыв глаза, кивнул эльф.
- Ммм... А меня научишь? - хлопая своими большими медовыми глазами и изображая, как это называется у людей, "свят простату", невинно поинтересовалась ведьмочка.
Парень тихо рассмеялся.
- Конечно, научу, если со мной отправишься, - кивнул он.
- Конечно, отправлюсь, куда ж я денусь, - в тон ему отозвалась травница.
***
Есть в мире такой залив Старроун - его еще называли заливом русалок. Раз в месяц, в самую звездную ночь они собираются на плоских камнях, торчащих из-под воды близ берега, и весело поют песни, рассказывают истории и легенды, да и просто сплетничают.
Вот и сейчас была та, самая прекрасная ночь. Тринадцать русалок расселись на камнях, они полоскали блестящие хвосты в солёной воде и звонко смеялись.
Большинство русалок вообще умом не отличаются. По природе они болтушки да хохотушки, но и среди них иногда попадаются смышлёные и хитрые.
Одной из таких была Нюртайнара. Красивая молодая русалка, с длинными цвета весенней листвы немного вьющимися волосами и точно такими же глазами и хвостом. Несмотря на внешний самоуверенный вид, внутри она была хрупкой и чувствительной девушкой. Вроде бы, в ней была и твердость, она могла стойко переносить горе, сдерживать чувства, когда надо, но на самом деле это глубоко ранило и ее девичье романтичное сердечко. Она была скрытна с незнакомыми людьми, но очень доверяла тем, кто сумел завоевать её расположение. Им она открывала душу, отдавала всю свою любовь и нежность, с ними она была веселой и непринужденной.
Бертсиста считалась самой близкой подругой Нюратай. Как и бывает зачастую, женская дружба возникла не потому, что они уважали и восхищались одна другой, а в результате, отсутствия лучшего общества и старого знакомства. Эти русалки знали друг друга с раннего детства, что и позволяло судить здраво друг о дружке. К такому раскладу вещей обе уже давно привыкли, и находили его лучше, чем одиночество.
Бертс была больше привязана к Нюратайнаре, нежили Нюратайнара к Берст. Кокетливая, не одаренная большим умом от природы, и не желающая развить его с помощью книг и подруги, девушка жила спокойной (по меркам своего народа) весёлой жизнью.
Русалки вели беседу сидя на камнях. Ветерок раздувал их разноцветные, длинные волосы. Был слышен шелест мелких волн разбивающихся о берег, таскавших ракушки, камни и песок туда-сюда.
- У него челюсть отвисла, когда он меня увидел! Его лицо надо было видеть! Ха-ха, еще никто так не удивлялся, увидев меня! - весело рассказывала Кальвиана.
Русалки захихикали, прикрывая рты руками и шлепая хвостами по воде.
- Вы видели нового почтальона? Такой симпатичный, просто глаз не оторвать! Когда письма отдавал, я его разговорила, и он ляпнул, что частенько бывает в людской деревне! - тут русалки перестали перешептываться и затихли, с любопытством посматривая на рассказчицу и ожидая продолжения.
Они очень интересовались жизнью пресловутых людей, и собирали всю информацию, которую только могли найти в Подводном Царстве. Мало кто из их народа бывал на земле, а уж тем более в человеческом селении! Обычно, купцы сами приходили к ним под воду, либо разбивали свои ларьки прямо на берегу. Иностранным монархам и послам тоже приходилось мочить одежду, а сами же русалки не выходили на сушу без особой надобности. Правитель Подводного Царства справедливо полагал, что если кому-то понадобиться союз или торговый договор с его владениями, то тот и сам может спуститься к нему во дворец. А нет, так не надо.
- Я еще никогда не выходила к людям, и они никогда меня не видели как человека! Я ему так и сказала, а он предложил мне присоединиться к нему в четверг!
Глуповатые русалки вновь захихикали, как и каждый раз, когда разговор заходил о парнях и суше. Нюратай горестно воздела глаза к небу - опостылевшая тема почти всех лунных вечеров достала её за последние годы, сидела в печенках и порой вызывала изжогу. С неё каждый раз всё начиналось, ей же продолжалось и заканчивалось.
- Я видела Волшебника, - словно невзначай обронила Нюратайнара
- Где? Когда? - дружно заохали русалки.
- Сегодня. Он обещал прийти.
- Ооо!..
Волшебник вызывал у них смешанные чувства. Пожалуй, это был единственный мужчина, который увидев их впервые, не влюбился ни в одну из них, не забыл всё на свете под воздействием их неземной красоты и волшебных голосов, в общем, никак не поддался на пресловутые русалочьи чары. Он обрадовался прекрасным полурыбам, как будто встретил старых друзей и сразу принялся расспрашивать их про здешние края.
Такое поведение незнакомца значительно ранило самолюбие русалок: до этого человека (или кто он там), мало кто смог противостоять лёгким привораживающим песням и словам русалок. Вначале, некоторые из них даже решили, что не лучше уж поступить как во всяческих людских сказках да легендах: утащить этого странного человека на дно морское.
На самом деле, русалки никогда людей особо не топили, только в случаях обороны. Давным-давно из их чешуи любили делать талисманы, шёлковые волосы активно покупали на парики всяческие лысые, но богатые старые графини и баронессы, а некоторые гурманы считали мясо русалок самым большим деликатесом. Также применение находили и крови, слёзам, коже, даже слюне морских жителей для всяческих зелий и алхимических составов. Вот и приходилось несчастным хозяевам подводного царства всеми возможными способами отбиваться от браконьеров и охотников, в том числе и утаскивать их под воду, чтоб больше не всплыли.
Так или иначе, идею с утоплением отвергли как чересчур жестокую, тем более, что мужчина лет тридцати-тридцати пяти был дольно симпатичный. Чувство оскорблённого достоинство вскоре ушло восвояси, а его заменило восхищение незнакомцем. То как необычно он себя вел, а какие он рассказывал истории! Поэтому, каждого прихода Волшебника всегда ждали с нетерпением.
- Я выгляжу просто ужасно!.. - простонала Дафния, или точнее высказала вслух мысли большинства русалок.
Нюратайнара поморщилась - ужасно выглядеть и русалка - это вещи не совместимые. Пожалуй, среди хвостатых дев она была единственной, кто боялась Волшебника: он вызывал в ней необъяснимое желание уплыть куда-нибудь подальше от странного человека. Внимательность и наличие содержимого в голове сыграло с русалкой злую шутку - она была единственной, кто заметила, что под маской приветливости и веселья, мужчина прячет равнодушие и некий исследовательский интерес, а вроде как смеющиеся глаза всегда смотрят холодно и оценивающе.
Зашуршали кусты, и на каменистый пляж вышел Волшебник. Он был высоким жилистым кареглазым человеком, с недлинными каштановыми волосами. Как только он появился в поле зрения русалок, девушки радостно начали приветствовать его и расспрашивать про недавние дела.
Ночь проходила как обычно: Волшебник рассказывал истории, русалки веселились. Потом Кальвиана в очередной раз рассказывала свою историю про почтальона и его предложение прогуляться по суше. Нюратайнара поморщилась - никто из её подруг не знал, что Волшебник уже не раз звал её на сушу, обещал всё, что только пожелает её душа, если она станет ЕГО. Да-да, ни больше, ни меньше: девушка пыталась прятаться, неделями не выплывала на поверхность, но стоило только её очаровательному носику показаться над водой, как откуда ни возьмись, появлялся Волшебник. Деваться от навязчивого кавалера было некуда, если Нюратай хотелось, хоть иногда плавать над, а не под водой. Пожалуй, главное, что пугало девушку, было полное не соответствие его слов и эмоций - у русалки был волшебный гребешок, доставшийся ей от бабушки: он позволял чувствовать эмоции мужчин, направленные на нее. Бабушка, бывшая одной из сильнейших морских колдуний, очень хотела, чтобы любимая внучка точно знала, какие чувства испытывает к ней потенциальный жених. Поэтому Нюратайнара всегда "слышала" злость и раздражение мужчины, когда она в очередной раз говорила "нет", а также какую-то странную потребность мага в ней: потребность, как к какой-то вещи или ингредиенту, который очень тяжело достать.
- Нюратайнара постой, - когда ночь уже была на исходе и русалка собиралась уплыть, до того как все остальные тоже покинут залив, окликнул её Волшебник. - Я хочу с тобой поговорить. Леди, вы не оставите нас наедине? Пожалуйста, я очень прошу.
Девушки заулыбались, захихикали, кое-кто с некоторой завистью поглядел на Нюратай, но все уже через пять минут скрылись под водой.
- Я хочу повторить своё предложение, - глядя прямо в глаза полурыбе, сказал мужчина.
- Можете не утруждать себя - мой ответ остался прежним. Нет, - Нюратайнара всегда говорила с ним только на "Вы".
-Тогда я хочу предложить тебе другой вариант, - девушка ощутила очередную волну раздражения, которая, впрочем, была несколько слабее, чем обычно. - Я вижу, что ты уже устала прятаться, от меня, и я тебе несколько надоел.
Девушка невольно фыркнула, так слабо звучало "несколько надоел".
- Так вот, я готов отступить, - на этих словах брови русалки взлетели вверх, - если... если ты меня поцелуешь.
- Что?! - вскрикнула девушка, - да ни за что в жизни!
- Ну и зачем такие громкие обещания, милая, - слащаво протянул Волшебник, а в его эмоциях почувствовалось некоторое злорадство. - Я просто хочу получить всё одни поцелуй, и, я обещаю, что никогда больше не потревожу тебя, если ты сама не придёшь ко мне.
"Что ему нужно? - рассеянно подумала русалка, - это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой! А его чувства - он что-то предвкушает, чего-то ждёт, и это явно не поцелуй!"
Но девушка, прекрасно понимала, что если маг сам не отвяжется от нее, то дорога на поверхность будет для нее закрыта. А ей так нравилось лежать по ночам на скалах и любоваться звёздами...
- Хорошо, - медленно кивнула Нюратайнара, - я тебя поцелую.
- Отлично! - оскалился в неком подобие улыбки человек, заставив хвостатую жительницу моря вздрогнуть. - Тогда, выходи на берег, дорогая.
- Зачем? - не поняла девушка.
- Ну, во-первых, я не хочу рисковать - вдруг ты решишь меня утопить, так сказать, чтоб с гарантией отстал. Во-вторых, это моё условие. Я хочу, чтобы ты вышла на берег и поцеловала меня. Только тогда я оставлю свои попытки добиться твоего расположения.
Нюратайнара тяжело вздохнула: другого выхода она просто не видела. Эх, была бы жива её бабушка, она придумала бы что-нибудь, помогла бы найти способ вернуться с суши не высохнув в случившейся ситуации. Эмоции мужчины стало совсем невозможно разобрать.
- Ну, хорошо, - она подплыла к берегу и, прикрыв глаза, нырнула в волну трансформации.
Ей уже приходилось менять хвост на ноги и ощущения девушке абсолютно не понравились - она абсолютно не понимала тех русалок, которые предпочитали двуного обличие. Плавать неудобно, по земле ходить больно, да и вообще, зачем им земля?
Ощущения были такие, будто бы с хвоста сначала сняли всё чешую, а потом разрезали его вдоль надвое.
Покачнувшись, девушка встала на ноги, тонкое полупрозрачное платье, всегда появлявшееся на ней при трансформации, опало на кожу.
Мужчина стоял неподалёку и гадко ухмылялся.
- Вот и молодец, половина дела уже сделана. Осталась лишь малая часть, - буквально промурлыкал он.
Нюратайнара зло сверкнула глазами, сделала пару шагов к мужчине и поцеловала его в губы. А потом по сознанию резанули эмоции Волшебника: удовлетворение, злорадство, радость победы; тело пронзила дикая боль - такая, что трансформация и рядом не стояла, - наступила темнота, в которой не было ничего, кроме голоса Волшебника.
- Знаешь, красавица, я ведь хотел по-хорошему. Ты должна была в меня влюбиться и уйти из Моря вместе со мной. Тебе бы было хорошо, мне легче и все довольны. Но нет, ты, в отличие от всех остальных рыбин, не купилась на мою улыбку и интересные истории - умная слишком оказалась, - не попалась на приворот (дорого бы я дал, чтобы поговорить с тем, кто поставил тебе такую защиту от любовной магии), полностью разрушив мои планы. А ведь ты мне нужна, Нюратайнара, именно ты, а не одна из этих клуш. Ты, твоя сила - чистая, первозданная магия воды! Ах, как она прекрасна - она сделала бы меня в несколько раз сильнее. А ты ведь даже пользоваться ей не умеешь. Но, что называется, не судьба. Однако я терпелив и умею добиваться своего любыми путями. Ты знаешь, как можно забрать себе силу у мага? Нет? Ну, тогда я расскажу - есть много способов, большая часть которых связана либо с добровольной отдачей сил, либо с убийством мага. В последнем случае требуется множество ингредиентов, да и в любом случае никогда не будешь уверен, в том, что и для "забирающего" всё закончится хорошо. Есть неплохой шанс отправиться в Чертоги Лирдис вслед за жертвой. Что касается добровольной передачи способностей - здесь есть много хитростей, но, безусловно, самым простым способом является соитие с невинной девушкой. Нет ни жертв, ни лишних затрат сил, а главное - ритуал совершенно простой и безопасный. Однако - вот загвоздка! - всё должно быть абсолютно добровольно, иначе, девочка, я бы тебя обесчестил, невзирая на твое... кхм... скажем так, полное нежелание. Впрочем, я был готов рискнуть и уложить тебя на алтарь, но, к сожалению, русалки абсолютно не годятся для обрядов силы - а ведь только у вас, помимо элементалей, есть чистая магия воды. Так что, в какой-то мере тебе повезло - ты останешься в живых, я тебя не трону, но наложу одно небольшое проклятие - ты не сможешь вновь стать рыбой, до тех пор, пока я не сниму своей волшбы. Точнее будет сказать, я это заклятие уже наложил - во время нашего страстного поцелуя. Когда ты очнёшься, ты окажешься вдали от своего родного залива, единственным твоим имуществом будет карточка-телепорт. Надумаешь и решишь, что уж лучше поделиться со мной своей магией, чем жить так - разорви её и окажешься у меня дома, где нас будет ждать одна долгая и очень сладкая ночь. О! Чуть не забыл - постарайся сохранить свою честь, в ином случае ты мне просто не нужна.
И только когда Волшебник закончил свою долгую, насыщенную злорадством и издёвкой речь, Нюратайнара, наконец, потеряла сознание, успев лишь подумать, что ни за какие ракушки не придет сама к этому гаду.
***
-Что-то странное грядёт... - тихо пробормотала Маглориэль, наблюдая за кипевшей за окном дорогой столичной гостиницы жизнью людского города.
- Странное? Не страшное, а странное? - с интересом переспросил Ирм, прикидывавший, как можно было бы уменьшить энергозатратность недавно придуманного заклинания.
- Страшно - это если ты начнёшь наполнять манной своё плетение, особенно с такими "усовершенствованиями". Смотри, у тебя вот этот энергопоток не замкнут, здесь вообще куча-мала, но самое главное - нельзя сочетать "тригард Перкаса" с "звездой Ломерта". Вольёшь хоть каплю силы - и всё в радиусе нескольких метров взлетит на воздух. Но идея интересная, надо только немного подправить, - эльфийка отобрала у рыжего мага-недоучки карандаш и быстро начала рисовать на пустом листе. - Видишь, тут у тебя громоздкая связка - зачем так сложно? Будь проще. И вот здесь: слишком много намешено - я бы не взялась сказать, что получится в итоге... - Ирм с восторгом смотрел на девушку, которая в считанные минуты упорядочила и исправила то, на что у него ушла бы уйма времени. А как она объясняла! Вроде бы всё тоже, что и в книгах, но понятным "человеческим" языком.
- И всё же, чего странного собирается свалиться на нас в ближайшем будущем? - не пожелал оставить тему Эгр, которому благородное искусство магии не давалось - Магри говорила, что он просто недостаточно усидчивый. Как известно, сила есть ума не надо: мальчишка мог выдать чистую волну силы, сносящую всё на своём пути, но запоминать сложные движения и непонятные слова было для него невыполнимой задачей.
- Ну, не обязательно конкретно на нас, - протянула эльфийка. - Тут как, когда начинается какой-то бардак, просыпается мой чисто эльфийский дар предсказания - редкостная дрянь надо сказать: бредовые сны - абсолютно непонятные, но, конечно же, вещие (кто бы сомневался), - спать спокойно не дают, ведения какие-то (нет, не глюки и не белая горячка, хотя лучше бы они), прочая дрянь...
- Из-за которой просто от зависти бы подохла большая часть наших бывших соотечественниц, - весело продолжил за сестру, как всегда бесшумно вошедший Тириниил. - Увидеть будущее без вхождение в транс - такой талант! Сестрёнка - это твоё призвание, видеть всяку пакость, обещающую свершиться в ближайшее время. Мечта любой нормальной эльфийки - видеть будущее, которое, конечно же, предстанет пред её всевидящие очи неясной размывчатой картиной. Ведь это так РОМАНТИЧНО и ПРАВИЛЬНО! - возвышенно пропел эльф, после чего закашлялся и выдал уже нормальным голосом, - М-да, что-то меня на лирику потянуло.
- По спине похлопать? - участливо поинтересовалась Магри со зверским видом.
- Не, не надо, - покосившись на любимую сестру, сделал несколько шагов назад проклятый эльф. - У тебя рука тяжёлая, боюсь, я после твоего "похлопывания" не встану.
- Так что за ведение? - поинтересовался не пойми откуда взявшийся вампир.
- Тьфу! И кто меня за язык тянул, - под тихий смех собравшихся, выругалась одна из лучших убийц Мелерика. - Бред какой-то, честно слово. Я за годы своей не сказать, чтоб очень короткой жизни, с моей персональной шизофренией разбираться научилась. Обычно, хоть какой-то смысл есть. А здесь... - она поморщилась и потёрла виски тонкими пальцами.
- Расскажи, - потребовал разом посерьёзневший Тириниил, хорошо знавший, что чем непонятней "глюки", тем важнее они, и тем глубже... дыра, в которую предстояло угодить.
- Зря волнуешься, - усмехнулась Маглориэль. - Я же говорю, странное, а не страшное.
- Страшное, это понятие относительно - я почему-то прибываю в твёрдой уверенности, что то, что нам кажется странным, не понятным и по этой причине интересным, многим другим покажется не просто страшным, а ужасным, - махнув рукой, отозвался эльф. - Так что давай, колись, партизан.
- Ох... - девушка в очередной раз поморщилась, села в свободное кресло и, прикрыв глаза, начала рассказывать. - Тьма, Свет, огонь, вода, Хаос, Порядок, возрождение старого, гибель древнего, разрушение неправильного... Не пойму... Кровь едина... Смерть отступит перед их желанием... желание выжить. Бред полный, слишком много всего намешено - убийца с явным усилием удерживала картину недавнего "просветвления". - И дороги... хотя какие дороги - узкие, едва заметные, заросшие, непроходимые для большинства тропы. Тропы, которые раньше не должны были пересечься, сплетутся в единую дорогу - она резко откинулась на спинку кресла, широко распахнутые глаза были затянуты туманной плёнкой, голос стал пустым, неживым, потусторонним.
Сэт было дёрнулся к эльфийки, но друг резко положил руку ему на плечо:
- Не трогай её - она сейчас не в нашей реальности, если можно так выразиться. Будет только хуже - если сама не вернётся, станем вытаскивать, только не так как ты собирался, - негромко сказал он вампиру; тот лишь коротко кивнул, не отрывая взгляда от мерно покачивающейся прорицательницы.
- Тропы сплетутся в одну дорогу... дорогу непринятых, дорогу забытых, дорогу не сдавшихся. Воют серые волки - чувствуют скорое возвращение хозяина. Подчинятся воды её приказу. Отыщет свою суть та, что не умела убивать. Те, брошенные всеми, найдут семью. Летним пожаром в степи пройдут те, кого предали. Настигнет проклятие того, кто мстил. Забывший вспомнит, кто он такой. Погибнет и возродится древний род. Хаос прорвётся в мир, но возродится Тьма, уступит Свет и вернётся равновесие. Не откликнутся боги на призыв верующих. Война. Грядёт страшная война, которая изменит этот мир. И только от них зависит, как именно изменения наш мир. Мир Живых и Настоящего. Зависит от тех... кто смог... не смирившись... принять себя... изгоем... Дерзкие и вечно молодые... Не важно... человек или бессмертный... Только... только от них... - голос стал совсем тихим и хриплым, договорив последнее слово, Маглориэль закатила глаза и обмякла в кресле, потеряв сознание.
- М-да... - протянул Тириниил, подхватывая сестру на руки. - Вот и выяснили. Не волнуйтесь, она скоро придёт в себя - такое бывает, когда предсказатель входит в транс без подготовки, - успокоил он друга и подопечных сестры. Со статусом двух рыжих близнецов Тир так и не определился - но больше всего отношение Магри к ним походило либо на "мастер - ученики" либо на "тётя - племянники".
- Вроде бы, всё понятно, но всё равно бардак какой-то, - покачал головой вампир. - Не люблю предсказания: ничего точного никогда не говорят, а думать над их галиматьей невольно начинаешь.
- Сами виноваты - захотели подробностей, - пробурчал Ирм, которому эльфийка так и не успела дообъяснить, как правильно закончить его задумку, и считавший, что будущее предсказывать - это самое последнее дело.
- И мне всё равно кажется, что ничего хорошего это нам не принесёт, - задумчиво глядя в окно, добавил Эгр.
- Ну почему, - Сэт улыбнулся как объевшийся сметаны кот. - Это должно быть весьма увлекательно.
Цирма - болезнь на подобии нашей чумы
"Надежда - глупое чувство" - цитата из цикла книг Макса Фрая "Лабиринты Ехо"