Волгина Алёна : другие произведения.

Отравленные морем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение романа "Чайка с острова Мираколо". После года отсутствия главная героиня возвращается в родной город... и снова что-то идёт не так. Это же Венетта - здесь предают как дышат. Но если друг не оправдал доверия, то, может, старый враг придёт на помощь? (Книга закончена, выложена на сайте AuthorToday).


   Глава 1
  
   Сиккила, деревня близ Занклы
  
   Утром море палево-бирюзовое и пахнет солью. Солнца ещё нет, только на востоке золотится рассвет. Волны ласково гладят берег пенными ладонями, захлестывают мои ступни, увлекая за собой. Спину холодит утренняя стылость, но вода теплее воздуха. Я ныряю с головой, согреваясь, забирая тепло у моря и отдавая ему взамен - своё.
   Говорят, волны шепчут каждому о сокровенном. Люди приходят на берег, чтобы отрешиться от суеты и понять что-то новое в себе. Меня же тянет на глубину, совсем как в Ту Ночь, когда мы с морем соприкоснулись душами слишком близко. Если бы не Карита, я так и осталась бы там - кораллом, стайкой рыб, моллюском, бездумной морской пеной.
   Каждый раз выбираться на берег становится всё сложнее. Тело с непривычки кажется тяжелым, неуклюжим, и немного звенит в ушах. Кожу стягивает на солнце, острая галька впивается прямо в пятку, и до башмаков, отставленных подальше, приходится прыгать на одной ноге. Море с ласковой насмешливостью провожает меня бирюзовыми глазами: "Может, вернешься?" Но пока у меня хватает сил повернуться к нему спиной. Слишком многое держит меня на берегу.
   Справа за песчаными дюнами, поросшими колючей травой, виднеются темные крыши. Это Перна, рыбацкая деревня, где мы с Манриоло нашли убежище на зиму. Мой друг плотничал, помогал рыбакам. Иногда я завидую его лёгкости. Когда человеку легко с собой, люди рядом с ним тоже чувствуют себя непринужденно. Манриоло любили. Меня боялись. За спиной шептались - "скъемара", морская колдунья, однако за советами обращались исправно. Где лучше поставить сети? Когда ожидать следующего шторма? Я была словно переводчик между людьми и глубинной синей страной, лежавшей в полулиге от их домов.
   Возвращаясь домой, я стараюсь держаться узкой полоски тени. Когда я проходила мимо рынка, Альдо, наш сосед, сунул мне две рыбины - обычная плата за морские уроки. Нужно пожарить её до того, как упадёт жара. В дневные часы жизнь в Перне замирает. Палящее солнце загоняет всех в тень, придавливает к земле. Даже самые брехливые собаки прячутся до вечерней прохлады.
   Печка во дворе уже старая и дымит, с ней приходится обращаться бережно. Вообще-то у нас были деньги, чтобы её починить. Хватило бы даже на собственную лодку, так что Манриоло не было нужды наниматься в помощники к другим рыбакам. Я не однажды намекала ему на это, но Манриоло всегда отказывался. Понятно почему. Мы не купили в этот дом ни горшка, ни ниточки, пользуясь тем, что осталось от прежних хозяев. Это было временное жильё.
   Вести из Венетты сюда не доходили. Несколько раз я бралась за перо, чтобы написать Джулии... и снова откладывала. Прошлогодний обман чудом сошел нам с рук. Интересно, что говорят сейчас в Венетте о смерти дона Арсаго? Заподозрил ли кто-нибудь, что в крипте он был не один? Вспоминает ли обо мне Алессандро?.. Конечно, зимой ни одно судно не пустилось бы в плавание по Длинному морю. Было легко убедить себя подождать. Но день проходил за днем, уже миновала весна, а я всё никак не могла решиться...
   Спохватившись, я принялась переворачивать толстую рыбину, шипевшую на решётке. Опять с одного бока получится подгоревшей! Пульчино, напомнив о себе резким чаячьим криком, получил рыбьи потроха и убрался под крышу. Я снова задумалась, когда на светлый песок рядом с моей упала ещё одна тень. Узнаю Манриоло! Где бы он ни бродил по утрам, он всегда чётко являлся к обеду, отточив этот навык до подлинного искусства!
   Улыбнувшись, я обернулась, но при виде Манриоло заготовленные шуточки замерли у меня на губах. Обычно он сразу приносил тарелки, ставя их на растрескавшийся стол под седой оливой, где мы обедали. В этот раз руки у него были пусты, а в глазах горел новый азарт, и он выглядел, как человек, сбросивший с плеч тяжёлую ношу. По его оживлению всё было понятно без слов:
   - Мы возвращаемся.
   ***
   Капитан, которого нашёл Манриоло, был ариминцем. Звали его Алонзо Кариньяно, и он ходил на "Примавере" - небольшой фелуке, легкой и проворной, как ласточка. Обычно он курсировал вдоль Полибийского берега, заглядывая в тот или иной порт, чтобы взять на борт партию вина или шерсти. Или менее законного груза, если на то пошло. Легчайшую "Примаверу" ночью ни одна стража не догонит! А если и догонит, то взятка таможенникам поможет уладить дело. Судя по кафтану из дорогого сукна и золотому перстню с печаткой, синьор Алонзо привык распоряжаться большими деньгами. А судя по жесткой складке возле рта и непреклонному блеску глаз, он не постеснялся бы прибегнуть и к стали, если бы ему понадобились более эффективные средства убеждения.
   - Это Франческа, - представил меня Манриоло, когда мы встретились, чтобы всё обсудить. - Мы с ней едем в Венетту вместе.
   Синьор Алонзо белозубо улыбнулся и сказал, что будет рад нам помочь, причем без всякой платы, так как дон Роберто д'Эсте, у которого раньше служил Манриоло, был его хорошим знакомым.
   - Мы, ариминцы, привыкли держаться друг друга, - сказал он добродушно. - Сегодня я окажу услугу Роберто, завтра - он мне. На том и держится мир.
   Я осторожно спросила, не опасно ли ему появляться в Венетте, так как из-за сложной политической обстановки ариминцев там всегда недолюбливали. Капитан пренебрежительно отмахнулся:
   - Пустое. У нас, у купцов, свои интересы! Пусть сенаторы и графья ломают копья, нас это не касается.
   Мы сидели в порту в таверне, насквозь пропахшей рыбой и дешёвой граппой. Манриоло сиял. Он снова обрёл тот вызывающий, победительный вид, который всегда отличал его в Венетте. Я его понимала. Мой друг был не из тех людей, кто мечтает всю жизнь просидеть в тихой заводи. Рыбацкая деревушка была для него лишь временным пристанищем, с которым он вынужденно мирился.
   Обговорив детали и сроки предстоящего путешествия, синьор Алонзо вместе с Манриоло углубились в воспоминания об Аримине, их родном городе, а я тем временем исподволь присматривалась к новому знакомому. Это был осанистый, крепкий человек с умным волевым лицом и рыжеватой бородой. Под бровями в палец толщиной блестели любопытные глаза, изменчивые, как вода в море. Что-то упорно мешало мне ему довериться. Слишком он был какой-то... текучий. С таким собеседником оглянуться не успеешь, как выложишь о себе всю подноготную, а он будет только кивать, поддакивать и мотать на ус.
   Услужливый трактирщик принес новый кувшин с вином взамен опустевшего, и в воспоминаниях двух моряков (правда, для Манриоло это занятие осталось далеко в прошлом) зазвучали сентиментальные нотки:
   - Как бы мне хотелось снова побывать в Арсенале! - с ностальгией вздохнул Манриоло. - Всё моё детство прошло под стук молотков на верфях!
   Синьор Алонзо в свою очередь разразился воспоминаниями о прохладных крытых галереях на улицах Аримина, о колодце в каменном дворике, возле которого он любил когда-то играть, и о полосатом черно-белом фасаде церкви напротив родительского дома...
   - Когда я вернулся туда в последний раз, то перестроил хоры в церкви и украсил её новыми колоннами с резьбой, - похвастал он. - Нет ничего прекраснее дома! Чем дальше ты уходишь в море, тем сильнее тебя тянет обратно, на зов маяка в родной гавани!
   "Что-то он слишком сентиментален, - подал голос Пульчино, который караулил снаружи. - Такие люди часто бывают особенно жестоки". Будучи чайкой, Пульчино, конечно, не мог устроиться с нами в таверне, но природное любопытство не позволило ему остаться в стороне. Наша дружба с ним началась задолго до этой поездки, ещё на острове Мираколо, когда я подобрала на причале беспомощного птенца. Волшебный дар кьямата позволял нам обмениваться мыслями, даже если мы находились далеко друг от друга. Я могла бы, например, "одолжить" тело чайки, чтобы взлететь и увидеть город с высоты. Этот дар я с детства привыкла воспринимать как игру, однако прошлой весной в Венетте мне пришлось убедиться, что есть люди, которые относятся к волшебству очень серьёзно и не гнушаются использовать его в политических играх.
   Меня до сих пор мучило чувство вины. Когда я по глупости ввязалась в венеттийские интриги, это дорого обошлось Пульчино. Он едва не погиб, и до сих пор не мог нормально летать, после того как дон Арсаго выместил на нём свою злобу. Я пыталась помочь ему, как могла, но иногда с горечью думала, что в сердце Пульчино навсегда поселилось недоверие к людям.
   Может быть, моя подозрительность к синьору Алонзо - это тоже отражение мыслей Пульчино? Мы ведь многие эмоции делили на двоих!
   Манриоло тем временем громко засмеялся:
   - Будь я один, добрался бы в Венетту куда быстрее вашей "Примаверы"! Готов поспорить, что валлуко, мой "морской конь", донесёт меня туда за неделю!
   Я с досадой пнула его ногой под столом, чтобы не распускал язык. Прошлогодние события научили меня осторожности. Чем меньше людей знают о твоих способностях, тем лучше! Валлуко - это крупное морское животное, вроде дельфина. Манриоло назвал своего приятеля Гриджо из-за серой шкуры. У них была примерно такая же связь, как у нас с Пульчино, хоть и не настолько тесная. Одной из причин, по которой Манриоло взял меня с собой, когда мне пришлось бежать из Венетты, было его желание научиться искусству кьямати. Однако он не был хорошим учеником. Ему всегда не хватало терпения, кроме того, Манриоло любил, чтобы слушали его, а сам редко брал на себя труд прислушиваться к чужим мыслям.
   В данный момент его разговорчивость, подогретая винными парами, была особенно некстати. Думаю, неспроста синьор Алонзо то и дело подливал ему вина! Вон как заинтересованно блестит глазами!
   - Не хотите ли взять жареной рыбы на закуску? - предложила я, незаметно отодвигая кувшин подальше от Манриоло.
   Капитан отказался:
   - Нет, спасибо. В незнакомых трактирах я стараюсь держаться подальше от еды и поближе к выпивке. Это правило меня ещё никогда не подводило!
   Манриоло снова расхохотался, будто это была бог весть какая шутка. Кажется, он был совершенно очарован новым знакомым. Я попыталась сменить тему, но это не помогло: синьор Алонзо упорно переводил разговор на нас.
   - Жаль, что дон Роберто сейчас в плавании, зато его супруга будет чудо как рада встретить вас в Венетте!
   - Разве Джулия не в Аримине? - вырвалось у меня против воли.
   - Ну, похоже, ей веселее коротать время с её братом, чем со свекровью, - подмигнул капитан.
   - Видишь, как удачно всё складывается! - воскликнул Манриоло.
   Я снова толкнула его ногой, пытаясь привлечь к себе внимание. "Кто он такой, этот Кариньяно? - спросила я беззвучно, одними глазами. - Он показал тебе какой-нибудь знак от твоего бывшего хозяина? Кольцо, кинжал, письмо хотя бы?". Ответом мне была только счастливая бессмысленная улыбка.
   Впрочем, может, я зря себя накручиваю. Какая разница, кто он, этот капитан, пират или кондотьер, главное - он обещал привезти нас в Венетту! Я снова увижу Джулию, увижу Алессандро! Сердце предательски толкнулось в ребра, и я поспешно опустила глаза, прячась от проницательного прищура синьора Алонзо.
   Иногда Алессандро снился мне, и это были сны, полные грусти. Я тосковала по нему. Пыталась вспомнить его черты, его особенную улыбку, приподнимающую уголки губ. Его привычку отступать в тень, когда кто-нибудь слишком пристально таращился на его шрам. Мне часто снилось, будто я искала его в венеттийском порту, расспрашивая всех и каждого, пока кто-нибудь не разворачивал меня в сторону моря, показывая на белое пятнышко парусов, исчезающее вдалеке. В своих снах я всегда опаздывала. И каждый раз, вглядываясь в слепящую полосу моря, разделяющую нас с Алессандро, я просыпалась с горящим лицом и болью в груди.
   Манриоло вдруг хлопнул меня по плечу, заставив очнуться: "Поверьте, она тоже рада! Просто женщины привязываются к дому, как кошки, и их тяжело сдвинуть с места!" Они с капитаном пьяно расхохотались. Внезапно убогая хижина в Перне показалась мне уютным убежищем по сравнению с веселым угаром, царившим в таверне. По мере того как темнело, столы заполнялись шумными, гогочущими людьми. Мимо нас постоянно кто-то шатался, задевая нас то кружками, то локтями. Пора было уводить отсюда Манриоло, пока он не наделал бед. Сгоряча он мог такого натворить, что нас потом ещё лет десять вспоминать будут!
   "А ты вылей ему ведро воды на башку, - посоветовал Пульчино, снова проявив саркастический интерес к нашей беседе. - Враз протрезвеет!"
   Синьор Алонзо хохотал и шутил наравне со всеми, однако его взгляд оставался на удивление трезвым. Он даже не раскраснелся от выпитого. Нет, он мне точно не нравился. Встретившись со мной глазами, капитан отсалютовал кружкой:
   - Вы так молчаливы, синьорита Франческа. Похвальная осторожность. Однако есть же в Венетте люди, которым вы полностью доверяете?
   Я мысленно произвела несложный подсчет:
   - Есть. Целых два человека.
   Алонзо дернул щекой, будто скрывая усмешку:
   - Уверен, они оба будут очень рады вас видеть.
  
  
   Глава 2
  
   Венетта, дом Граначчи
   Ночью улицы Венетты словно вымощены темным стеклом. На носу гондолы горел фонарь, разбрасывая по воде золотые блики. Лодка скользила бесшумно, как призрак. Отражения редких факелов еще больше подчеркивали непроницаемую глубину каналов.
   - К дому Граначчи, - приказал Алессандро гондольеру.
   Он вернулся в Венетту утром, и за день устал как чёрт. Нужно было разместить галеры в порту, договориться о починке оснастки и об учениях, добыть такелаж, выслушать рапорты капитанов и отправить доклад в Золотой дворец. Было так соблазнительно завалиться в гостиницу, отложив все разговоры до завтра, но... Рикардо обещал его дождаться, во сколько бы он ни приехал. Они не виделись уже несколько месяцев, с самого начала навигации.
   Дом Граначчи стоял тихий и темный. Только два решётчатых окна светились на втором этаже. Шагнув на пристань, врезанную в камень, Алессандро невольно бросил взгляд на тонувшую в тени аркаду, где прошлой весной он впервые увидел её. Франческу.
   Эта встреча всё изменила. Как сейчас, он помнил большеглазое, тонко очерченное лицо с гордо поднятым подбородком, каштановые кудри, растрепавшиеся в долгой поездке... Помнил её скованность и тщательно скрываемую неуверенность, которая, как он теперь понимал, была вызвана отнюдь не застенчивостью! Он видел в ней тогда неопытную девушку, приехавшую, чтобы встретиться с женихом. А она готовилась играть роль. И сыграла её просто блестяще. Интересно, где-то она теперь?
   Едва только отгремели зимние штормы, он разослал людей на поиски по всему Длинному морю. Не для того, чтобы вернуть Франческу в Венетту. А затем, чтобы убедить ее не приезжать.
   В ночной тишине послышался лязг отворяемой решетки, и знакомый веселый голос позвал:
   - Эй, ты где? Чего там застрял?
   Они обнялись. Алессандро был рад встретить друга. Отрадно было видеть, что Рикардо совсем не изменился, хотя после женитьбы на Бьянке он приобрёл большой вес в купеческом сообществе Венетты. Благодаря влиянию тестя и умным ненавязчивым советам жены, дон Рикардо Граначчи заручился поддержкой самых крупных банкиров и теперь проворачивал одну сделку за другой. Сам он практически перестал выходить в море, тогда как Алессандро наоборот, с самой весны пропадал на галерном флоте, патрулируя Длинное море и жестко пресекая попытки тарчей захватить венеттийские форты.
   Шумно радуясь, Рикардо пригласил друга в дом, где уютно мерцали огоньки свечей:
   - Знал, что не забудешь старого приятеля! Ужин давно готов, и я добыл великолепного альберинского вина, чтобы достойно отметить встречу!
   Алессандро только фыркнул:
   - Уж поверь, на галерах в походе мне приходилось пить такое, что по сравнению с этим пойлом любое вино покажется амброзией!
   После долгих недель плавания лестница слегка покачивалась у него под ногами. Рикардо, показывая путь, освещал им дорогу канделябром, от которого по стене бежали длинные тени.
   Они поднялись в кабинет, где на столике возле окна был накрыт ужин. Бьянка, вероятно, давно спала. Рикардо, порывистый, как всегда, энергично придвинул стул, разлил вино и уселся напротив.
   - Расскажешь, что нового в Венетте? - спросил Алессандро, взяв бокал.
   После гибели графа Арсаго, едва оправившись от ран, он поступил на службу к новому дожу, однако они с патроном не сошлись характерами. Дон Сакетти желал бы держать слишком прямодушного синьора ди Горо подальше от Венетты и сенатских заседаний. Командование эскадрой галер как раз предоставляло такую возможность. Поэтому Сакетти с радостью отправил Алессандро защищать венеттийские крепости на Альберино, Канди и Керкире от посягательств тарчей, которые с каждым годом становились всё нахальнее. Всецело поглощенный новыми обязанностями, Алессандро теперь крайне редко появлялся в городе.
   - У нас до сих пор вспоминают церемонию "бракосочетания с морем", которую, по традиции, провел дон Сакетти. Брак в этот раз получился очень... скоропостижным. Было забавно смотреть, как напыщенный "Бученторо", весь украшенный позолотой и пунцовыми коврами, драпает обратно в лагуну так, что у гребцов аж весла гнутся! Моряки говорили, что за островом Дито перед ними вдруг всплыл гигантский полипус с такими щупальцами, что ими можно было опутать всю галеру, от носа до кормы!
   - Быть того не может, - сказал Алессандро с ноткой растерянности в голосе. Облик морского чудовища, с которым ему довелось "пообщаться" в крипте, накрепко врезался в память.
   Рикардо пожал плечами:
   - Мистика, конечно. - Он понизил голос: - Но для тех, кто видел тело дона Арсаго прошлой весной, этот рассказ звучит правдоподобно. Энрике ведь тоже был на "Бученторо", как ближайший родственник дожа. Некоторые думают, что ему вовсе не следовало бы соваться в море, так как кровь Арсаго проклята морем навеки!
   - В общем, - добавил Рикардо, - наш дож теперь старается держаться подальше от морских дел. Может быть, поэтому он стал ярым сторонником "земельной" политики и легко согласился на союз с тарчами, чтобы торговать с Ханааном через них.
   Эта новость ошеломила Алессандро гораздо сильнее, чем слух о появлении морского монстра. Он даже поперхнулся:
   - Союз с тарчами?! Ты шутишь!
   - Не поверишь, но Сакетти настроен серьезно.
   - После того, что они натворили в Хрисе? После Элафониси и Пароса? После расправы в Арсиное?!
   В лице Алессандро засветилось такое тихое страшное бешенство, что Рикардо невольно отодвинулся вместе со стулом:
   - Чего ты на меня-то рычишь? Я тут вообще не при чем. Это всё фиескийцы, они сговорились с Лигой Четырех и готовят против нас мощнейший союз. Вот Сакетти и повернулся к тарчам. Нужно же где-то искать союзников?
   - Союзников?! А ты знаешь, что они сделали на Альберино? - спросил Алессандро почти шёпотом. - Крепость Арсиноя держалась всю зиму. Мы не могли прийти на помощь из-за штормов. В конце концов, гарнизон решил сдаться. Тарчийский паша обещал, что позволит уцелевшим защитникам свободно уйти. Вместо этого он приказал казнить двести человек, а остальных приковать к скамьям на галерах. Когда мы вошли в крепость, там были одни развалины, по колено залитые кровью!
   Рикардо сидел как на иголках, не зная, куда спрятать глаза. И вздрогнул, когда Алессандро шарахнул кулаком по столу. Жалобно тренькнуло блюдо, один кубок упал, заливая светлую скатерть багровым потоком.
   - Союз с тарчами?! Завтра же я отправлюсь в Сенат с докладом. Нам нужен порох! Крепостям нечем обороняться. Нужно усилить гарнизоны!
   - Ты бы поосторожнее с доном Сакетти, - хмуро предостерег Рикардо, убирая салфеткой разлившееся вино. - Недавно один из сенаторов тоже разглагольствовал, что перед угрозой тарчей нам лучше бы замириться с Фиеской, и где он теперь? Казнили за измену! На следующий день про него уже никто не вспомнил. Сакетти ведёт себя как полновластный хозяин Венетты. Получив шапку дожа, он даже Джоанну ухитрился прибрать к рукам. Ходит теперь тише воды, ниже травы, как монашка. Никакого сравнения с тем, что было.
   - Велика доблесть - справиться с женщиной, - хмыкнул Алессандро, вскочив с места и нервно прохаживаясь по комнате.
   Рикардо следил за ним взволнованным взглядом. Его друг явно набрался вольнодумства, подолгу болтаясь в море. Здесь совсем не то, что на островах. В Венетте за неуважение к дожу можно было быстро загреметь в темницу, откуда тебя потом сам дьявол не вытащит.
   - Боюсь, что ты слишком хорошо защищал острова от тарчей, - сказал он со значением в голосе. - Как бы дон Сакетти не вздумал наградить тебя за это... ударом ножа в спину. Вряд ли тарчийские эмиссары будут рады увидеть тебя в Сенате!
   - Но ты же меня поддержишь? - спросил Алессандро с бесхитростной уверенностью.
   Рикардо, смутившись, опустил голову:
   - Я вообще-то тоже не в фаворе у Сената... из-за сестрицы. Она, если ты не забыл, замужем за ариминцем, да ещё торчит тут в Венетте, мозоля глаза нашим сплетникам! А поскольку Аримин, как всегда, держится в кильватере у Фиески, этот город теперь тоже считается нашим врагом. Говорят, что в Фиеске объявился новый флотоводец, некий капитан Антонио Маньяско. Начинал он так же, как ты, был когда-то капитаном кирасиров в Медиолане. Потом перешел на службу к фиескийскому дожу и заделался моряком. Можно сказать, пересел с лошади прямо на галеру! Однако удача благоволит к нему: имея всего три галеры, он сумел разделаться с корсаром Кадолином! Такое не каждому под силу!
   - Ну, галеры, считай, та же кавалерия, только морская, - впервые улыбнулся Алессандро. - Я наслышан о капитане Маньяско, хоть мы раньше и не встречались.
   - И не приведи тебя Бог! - пылко воскликнул Рикардо. - Однажды он захватил наш галеас, шедший курсом на Сандрию. В отместку дон Сакетти арестовал на Хрисе две его галеры, куда они случайно зашли за дровами. Нет, с Фиеской нам теперь не договориться! Поэтому Сакетти и начал искать сторонников на востоке...
   - Только не тарчи! - отрезал Алессандро. - После Арсинои - это позор. Против нас восстанет весь Полуостров, не только северные герцогства! И они будут правы!
   Рикардо угрюмо отвернулся. Конечно, его друг говорил очень правильные вещи, но такие разговоры хорошо вести посреди моря, на собственной галере, когда тебя со всех сторон окружают преданные люди! А не здесь, в Венетте, где за каждым углом, возможно, подстерегает доносчик или шпион.
   Эта дурацкая прямота Алессандро и его умение одной фразой, словно взмахом меча, чётко отделить правильный путь от лёгкого, всегда заставляли Рикардо чувствовать себя каким-то приспособленцем. Как будто с его загрубевшей совести разом содрали корку и подсунули под нос неудобную проблему - бери, решай! А он-то, дурак, ещё обрадовался встрече! Вечно у них всё наперекосяк... Даже аппетит пропал. Рикардо угрюмо отодвинул блюдо с нежными куропатками, плавающими в вине, и принялся мрачно ковырять вилкой дорогую скатерть, украдкой поглядывая на друга. Встал у окна и стоит. Чего там высматривать, в темноте-то?
   От Алессандро веяло непривычной свободой, морским ветром и ещё чем-то... неприятно напоминающим о коварной зыбкой пучине, способной запросто поглотить целую флотилию кораблей. После той трагедии в крипте (о которой Рикардо до сих пор не мог вспоминать без дрожи) в чистых серых глазах Алессандро появился опасный блеск. Иногда он замирал, будто прислушивался к чему-то. "Это всё она виновата, проклятая ведьма!" - подумал Рикардо с внезапной злобой.
   Вдруг снова накатило воспоминание: страшная, залитая кровью подземная крипта, изломанное тело дона Арсаго возле кромки черной воды и Алессандро - полумертвый, с мечом в руке. Рикардо потом целую неделю не отходил от постели друга, помогая доктору, который пытался вытянуть яд морской твари из его жил и залечить две жуткие раны поперек груди. Но когда Алессандро наконец очнулся, на Рикардо из чужих потемневших глаз плеснуло такой жутью, что он весь взмок до костей и на миг пожалел, что душа его товарища не отлетела к праотцам.
   "Много ли её, интересно, осталось, той души..." - подумал он мрачно.
   Из-за общего переполоха и подготовки к пышным похоронам дона Арсаго никто не заметил кратковременного исчезновения Джулии. Через день сестрица вдруг объявилась, светясь от счастья, под руку с новоиспеченным мужем, который оказался знатным ариминским синьором. Рикардо, подогретый давними словами Алессандро и собственными подозрениями, припёр девчонку к стенке. Он знал, как на неё надавить, а Джулия никогда не умела хранить тайны. Хлюпая носом и заламывая руки, она выложила всё начистоту о своем страхе перед Арсаго, о горячей любви к дону Роберто д'Эсте и... о верной подруге Франческе, согласившейся ненадолго подменить её в Венетте, чтобы влюблённые успели удрать. Рикардо впал в ярость. Если бы дон Роберто не оказался таким хорошим зятем - прибил бы негодяйку!
   - Разве не безопаснее было бы твоей сестре дожидаться мужа в Аримине? - вдруг спросил Алессандро, всё ещё глядя в окно.
   - Она... у неё будет ребёнок. В таком положении особо не поездишь.
   - О! Поздравляю. Значит, скоро ты станешь дядей?
   - Да уж, подкинул зятёк проблем... Надо было мне тоже уйти в море! Лучше месяцы напролёт давиться солониной и лежать пластом во время шторма, чем потеть в Сенате, гадая, что ещё измыслят наши мудрецы!
   - Ты прав. В море всё гораздо проще, - невесело усмехнулся Алессандро.
   Его отрешенное спокойствие вдруг разозлило Рикардо.
   - Потому что там нет Сакетти? Или потому, что ты надеешься там снова встретить эту ведьму, Франческу? - выпалил он, поддавшись неосознанному желанию уязвить.
   Его друг резко обернулся:
   - Откуда ты знаешь про Франческу?!
   - Что значит откуда? Да ты постоянно вспоминал её в бреду! Я все мозги сломал, гадая, что это за синьора! Потом уж понял.
   Их взгляды скрестились, как на дуэли, и Алессандро мысленно проклял себя за неосторожность.
   - Надеюсь, ты не стал делиться этим знанием с доном Сакетти? - спросил он очень ровным голосом, от которого у Рикардо почему-то пробежал озноб по спине.
   - Говорю же, я у него не в фаворе!
   У него и в мыслях не было доносить на девчонку. Но попадись эта ведьма ему в руки, он бы схватил её за шею, сунул в канал и держал там, пока не растворится. Мало того, что она обвела его вокруг пальца вместе с этой дурищей, его сестрицей, она ещё отняла у него лучшего друга!
   - Давай не будем говорить о ней, - попросил Алессандро, словно подводя черту. - Лучше о себе расскажи. Как тебе женатая жизнь? Не тяготит?
   Рикардо невесело рассмеялся. Они снова вернулись к столу, бутылка вина совершила второй круг, и разговор пошел веселее. На самом деле это несложно, если избегать острых тем. Оба вели беседу с ловкостью опытных мореходов, обходя подводные камни и рифы. Но прежней непринужденности уже нельзя было вернуть. Рикардо сердцем чувствовал трещину, пролегшую между ними; она назойливо саднила, как царапина, и не давала покоя.
   ***
   Пусть их беседа закончилась совсем не так, как он ожидал, всё же в гостиницу Алессандро не поехал. Поддался уговорам Рикардо остаться на ночь, в загодя приготовленной гостевой спальне. Не хотелось обижать старого товарища. Теперь, стоя возле узкого окна, он немного жалел, что не вернулся на галеру. Там дышалось свободнее.
   Здесь, в маленькой уютной спальне, затканной гобеленами, он задыхался, как рыба в садке. То ли от новостей, то ли от выпитого вина слегка шумело в голове. Алессандро усмехнулся, вспомнив расхожую шутку: мол, моряки потому и надираются на берегу, чтобы ощутить привычное шатание палубы под ногами.
   Вздохнув, он с тоской посмотрел на гостеприимно откинутый полог кровати. Он просто отвык от Венетты, от её каменного эха и туманных ловушек. Нужно лишь продержаться несколько дней, навести шороху в Сенате и во что бы то ни стало добыть припасов для крепостей, а потом можно будет снова вернуться в море, к привычному широкому простору и старым обязанностям.
   Напомнив ему о Франческе, Рикардо разбередил старую рану. Алессандро действительно мечтал её отыскать. Лучше сделать это до того, как её найдёт дон Сакетти! В чём-то новый дож был ещё опаснее покойного графа Арсаго. Он привык действовать исподволь, незаметно и, желательно, чужими руками. А потом - бац! - оглянуться не успеешь, как уже трепыхаешься у него на крючке.
   Месяц назад Алессандро узнал, что люди Сакетти побывали на острове Мираколо. После их визита старая настоятельница скончалась, а девушек-послушниц родственники быстренько разобрали по домам. В монастыре остались лишь несколько дряхлых старух. Что случилось с рукописями и книгами, посвященными древнему искусству кьямата? Этого никто не мог точно сказать...
  
  
   Глава 3
  
   Венетта, бывший дом графа Арсаго
   "Ну и мрачный же домище!" - подумала Джулия, озираясь в сумрачном гулком холле палаццо, раньше принадлежавшего графу Арсаго. Холодно поблескивали резные колонны, по углам тонули в тенях высокие каменные вазы, выточенные в форме исполинских осьминогов. Настоящее подводное царство. Как раз под стать прошлому хозяину.
   Здесь пахло сыростью и запустением. В этом доме больше года никто не жил. Сразу после похорон Лоренцо Арсаго его вдова перебралась на загородную виллу, а потом вообще удалилась в обитель. Энрике, единственный сын и наследник, после женитьбы на Инес приобрел новый дом недалеко от палаццо Сакетти. Никто из них не горел желанием вернуться в старое семейное гнездо, с которым было связано столько страшных воспоминаний.
   Поднимаясь по лестнице, Джулия гадала, где мог находиться тайный вход в крипту. Не дай бог он где-то рядом! Ей казалось, она слышала тяжелый дух, поднимавшийся снизу, будто тело дона Арсаго, раздувшееся от яда, все еще лежало в жутком подземелье. Невольно прикрыв ладонью живот, будто пытаясь защитить будущего ребёнка, девушка ускорила шаг, чтобы не отстать от подруг.
   Они с Бьянкой приехали, чтобы помочь Инес разобрать оставшиеся вещи и отвезти часть из них в дом к Джоанне, а другую часть - к молодожёнам. "Наверху остались неплохие ковры и кое-что из одежды, - говорила хозяйственная Бьянка. - Я сложила всё в сундуки, но лучше взгляни сама".
   Опустелый дворец дон Сакетти собирался подарить синьору ди Горо, как награду за доблестную службу на островах. Догаресса Джоанна, всегда симпатизировавшая Энрике, позволила себе заметить:
   - Безусловно, синьор ди Горо - человек, полезный для республики, и он хорошо сделал, что прогнал тарчей подальше от наших фортов, но всё равно, такой подарок - это неуважение к покойному дону Арсаго и к бедному Энрике!
   Впрочем, донна Джоанна осмеливалась ворчать лишь тогда, когда мужа не было поблизости, так что никто не обращал на неё внимания. Джулия только плечиком повела: мол, много радости синьору ди Горо от такого подарка! Если вспомнить, что он пережил в крипте, пытаясь защитить своего патрона от морской твари, то подарок дона Сакетти вообще выглядел утончённым издевательством!
   Джулия ничего не имела против Алессандро. Он был товарищем Рикардо с самого детства, и иногда демонстрировал весьма неприятную проницательность, но это, с её точки зрения, был вполне простительный недостаток. Близкий друг её брата точно не заслужил такой "награды": жить в этом мрачном доме, где из каждого угла на тебя пялились безглазые тени, а тишина давила так, будто гнилая душа дона Арсаго не провалилась в ад (на что Джулия тихо надеялась), а затаилась где-то неподалеку, продолжая творить свои чёрные дела. "Нужно будет намекнуть Рикардо, чтобы пригласил Алессандро пожить с нами, пока он в городе", - подумала девушка.
   Комнаты на втором этаже, из которых вынесли всю мебель, казались нелепо ободранными, а окна, лишенные занавесок, - голыми и пустыми. Бьянка открыла одно из них, чтобы проветрить, и в комнату сразу ворвался шум с Большого канала. По сравнению с кипучей энергией улицы, дом Арсаго казался мертвым, мертвее пыльного гобелена, забытого на стене. Острый глаз Джулии заметил пятна плесени, кое-где проступавшие на штукатурке, и она вздрогнула, когда одно из пятен вдруг показалось чьей-то оскаленной пастью. Или у неё просто разыгралось воображение?
   - А вид отсюда хорош, - заметила Бьянка, никогда не верившая в привидения и прочую чушь. - Не жалеешь, что вы съехали отсюда?
   Инес безразлично покачала головой:
   - Мне этот дворец не нужен. От его лепнины и фресок в холле у меня мороз по коже! Мы с Энрике вполне счастливы в нашем собственном доме!
   Джулия отметила, что по лицу Бьянки скользнула понимающая усмешка. Инес действительно слишком настойчиво повторяла это: мы сейчас счастливы, счастливы, счастливы... Будто хотела стереть воспоминания о днях, проведенных в палаццо Арсаго, из своей памяти, а главное - из памяти Энрике. Джулия никогда не расспрашивала, что произошло здесь прошлой весной, ведь считалось, что она тоже была свидетелем. Хотя на самом деле её роль в те дни играла Франческа.
   "Бедная Франческа! - внезапно подумала она. - Как же она, бедняжка, жила в этом склепе!"
   Пожалуй, она недооценила услугу, оказанную подругой. Впервые Джулию кольнула совесть, что она так легко отмахнулась от Франчески, поручив её заботам Манриоло. Слуга дона Роберто, похоже, был тем ещё пройдохой... Ну ничего. Как только Роберто вернётся, он легко отыщет и беглеца, и Франческу. Они славно заживут все вместе в Аримине...
   Джулия умела отгораживаться от проблем. Нужно просто верить в хорошее, и тогда оно обязательно сбудется! Это всё дом виноват, он давил ей на нервы. Сколько ещё Бьянка и Инес собираются здесь торчать? Вещи уже уложены в сундуки, зови слуг и неси!
   Вдоль стены стояли сундуки-кассоне с откинутыми крышками, доверху набитые рухлядью. Джулии бросился в глаза лежавший сверху алый плащ из рытого бархата с меховой оторочкой - и все тягостные мысли вмиг испарились из её головы.
   - О, Мадонна, какая прелесть! - вскрикнула она так громко, что Бьянка с Инес обе умолкли, разом обернувшись к ней.
   Вытащив плащ, Джулия встряхнула его и приложила к себе. Что за счастливица Инес, если может носить такую красоту! Как бы Энрике ни относился к молодой жене, денег на наряды он явно не жалел. Не то что братец Рикардо, который умело притворялся глухим всякий раз, когда ей удавалось затащить его в модную лавку!
   - А, это твой, - улыбнулась Инес. - Помнишь? Он так понравился тебе в прошлом году, что я тебе его подарила.
   Бьянка, кашлянув, недовольно свела брови, но Джулия не заметила этого, всецело поглощенная обновкой. Подумать только, этот плащик теперь её! Только её! О, она великолепно будет выглядеть в нём вечером, прогуливаясь в гондоле!
   Суровый голос невестки безжалостно выдернул её из сладостных мечтаний:
   - Джули, там, кажется, пришел баркас за вещами. Сходи, посмотри.
   Джулия мысленно скривилась, стараясь не подать виду. Ох уж эта Бьянка! Вечно она испортит всё веселье! Вечно ей нужно командовать!
   - Сходи сама, - попросила она слабым голосом, положив ладонь на живот, и даже ойкнула, будто почувствовав толчки. В последние месяцы Джулия ловко научилась использовать свою беременность, чтобы увильнуть от неприятных обязанностей в доме брата.
   - Хорошо, - сухо ответила Бьянка. - Я схожу.
   Набросив на плечи подаренный плащ, Джулия едва удерживалась от улыбки. После первого месяца, когда она думала, что умрет от тошноты, ребёночек совсем не доставлял ей хлопот. Зато как удачно всё получилось! Не будь этого ребёнка, ей пришлось бы после отъезда мужа вернуться в Аримин и коротать дни со свекровью. В Венетте, конечно, было куда веселее! Рикардо почти не досаждал ей нравоучениями. Разумеется, она замечала, что брат при виде её хмурил брови, она же не дура. Однако у него совести не хватило выставить беременную сестру за порог, пусть даже она замужем за ариминцем. Это всё Сенат виноват с его непонятными правилами и законами!
   Она вздрогнула, когда Инес вдруг предложила:
   - Давай сходим, посмотрим на остальные комнаты!
   - Зачем? - вяло отмахнулась Джулия, прислушиваясь. Шаги Бьянки уже затихли внизу. - Здесь везде одно и то же. Пыль, сырость и пустота.
   "Будь моя воля, я бы вообще спалила этот дом дотла!"
   - Когда ты прошлой весной гостила у донны Арсаго, нас поселили в одной спальне, помнишь? Пойдём посмотрим.
   Глаза у Инес загорелись каким-то новым азартом. Джулия ласково погладила ладонью пушистый мех на оторочке плаща. Алые бархатные складки стекали по её фигуре, как пламя. После такого щедрого подарка неудобно отказаться... Хотя и непонятно, с чего Инес вздумалось шататься по дому?
   Нехотя она поплелась за подругой. Инес, напористо шурша шелковыми юбками, так и летела вперед. Вдруг она резко остановилась перед одной из комнат и распахнула двустворчатые двери. Джулия осторожно заглянула внутрь.
   Спальня как спальня. Здесь царило такое же запустение. Снова голые окна без занавесок, возле стен - две резные кровати с содранными балдахинами. В глубине комнаты возвышался шкаф-кабинет из темного, почти черного дерева, с двумя дверцами внизу и множеством маленьких ящичков. Он выглядел здесь так же неуместно, как одинокий могильный камень посреди поля. Больше смотреть было не на что. Инес, однако, казалась напуганной. Она почти дрожала, обхватив себя за локти. Её глаза болезненно блестели.
   - Каждый раз мы разжигали камин, и все равно на стенах появлялись влажные пятна, помнишь? - прошептала она. - А дверцы шкафа я на ночь подпирала стулом. В темноте мне казалось, что они вот-вот распахнутся, и на пол вывалится клубок мерзких щупалец... Помнишь?
   "Бедная Франческа!" - снова подумала Джулия, но теперь ещё больше, чем запустелая комната, её пугал нехороший огонек в глазах Инес. Однажды в Аримине они с Роберто гостили у одного синьора, державшего зверинец. Там в одном из вольеров сидела рысь, точно так же следившая за Джулией пристальным немигающим взглядом. Просто жуть!
   - Конечно, помню, - торопливо закивала она, - а теперь пойдем отсюда. Кажется, Бьянка нас зовет. Слышишь?
   - Я тебя тогда ненавидела, - продолжала Инес так бесстрастно, будто говорила о погоде. - Потому что Энрике должен был жениться на тебе...
   - Ну, это дело прошлое, - перебила Джулия, растянув губы в улыбке. - Теперь-то всё изменилось!
   Для всех было неожиданностью, когда Инес внезапно изъявила желание стать женой Энрике. Тот был так шокирован смертью отца, что ничего вокруг не замечал. Инес фактически сама сделала ему предложение. Джулия с Бьянкой не раз обсуждали между собой её поведение и нашли его слегка ненормальным. Энрике, конечно, довольно мил, - Джулия вспомнила, что сама влюбилась в него при встрече, ещё до того, как мать поведала ей связывающую их семейную тайну, - но всё-таки не настолько хорош, чтобы терять из-за него разум!
   Правда, Инес всегда была немного странной. Замкнутая, отстраненная, вечно витающая в облаках. Кто знает, что за фантазии водятся у неё в голове...
   "Чего доброго, ещё пырнет ножом на почве воображаемой ревности! - перепугалась Джулия. - И куда запропастилась Бьянка, когда она так нужна?!"
   Лязг решетки, открывающей проход на пристань, прозвучал для неё райской музыкой.
   - Пойду помогу Бьянке! - выпалила она, вихрем вылетела из спальни и чуть ли не бегом спустилась по лестнице, забыв, что доктор предостерегал её от подобных нагрузок.
   С причала доносился плеск воды, веселые голоса слуг и носильщиков, изредка прерываемые резкими приказами Бьянки Граначчи. После настороженной тишины пустых комнат эти звуки казались такими обыденными, такими успокаивающе привычными! Переведя дух, Джулия поспешила им навстречу, мечтая поскорее выбраться из затхлой атмосферы на яркое солнце. "Нет уж, больше я сюда ни ногой! - подумала она, запыхавшись. - В этих стенах и спятить недолго!"
  
   ***
  
   Венетта, Дворец дожей
   Выйдя из Зала заседаний на залитый солнцем внутренний двор, Алессандро облегченно вздохнул. Словесный поединок, который ему только что пришлось выдержать с изворотливым доном Сакетти в присутствии других сенаторов, по напряжённости не уступал пиратской стычке. С корсарами даже проще было иметь дело, чем барахтаться в политических течениях Венетты.
   Он медленно спустился по широкой каменной лестнице. С площади доносился отдаленный гул голосов; под аркадами, протянувшимися вдоль стен, прятались от солнца менялы и банкиры. Деловая жизнь в Венетте, как всегда, била ключом. Алессандро мысленно поздравил себя с тем, что удалось добиться от Сената главного: отправки большого вооружённого корабля с порохом и припасами для крепостей на Канди, Альберино и Керкире. Позади в галерее раздалось гулкое эхо чьих-то шагов. Разумеется, это был Рикардо, кто же ещё. Догнав, друг хлопнул его по плечу:
   - Поздравляю! Твоя речь была великолепна!
   - Надеюсь, - коротко ответил Сандро.
   Сегодняшний доклад о ситуации в восточных морях стоил ему двух бессонных ночей. Ну, не мастер он плести словесные узоры! Он привык считать, что хороший меч был гораздо более эффективным средством убеждения. К сожалению, в Венетте это не работало.
   Алессандро покосился на золоченую рукоять подаренного меча. Дож счёл нужным наградить его за службу, одарив парадным оружием и передав в его владение палаццо Арсаго на Большом канале. Пришлось кланяться и благодарить, хотя Сандро тут же мысленно пообещал, что ноги его не будет в том проклятом доме. Блеск самоцветов на рукояти слепил глаза. Лично он предпочёл бы получить ещё один корабль, по самые леера набитый порохом, но увы, такого подарка от Сената не дождёшься. Хорошо, если его речь о печальном положении крепостей хотя бы заставит их призадуматься. Дон Сакетти выглядел так, будто съел мешок кислых слив. Всё же ему хватило самообладания подняться из высокого кресла и прочувствованным голосом объявить о торжественной поминальной службе в Соборе, в честь всех воинов, ценой собственной жизни защитивших границы Республики.
   "Если бы вы раньше прислали подмогу, теперь не пришлось бы чествовать столько погибших!" - думал Алессандро с бессильной злостью. Новый дож, с его вкрадчивыми манерами и длинным носом, похожим на шпирон галеры, изрядно его раздражал.
   - Рад, что у тебя хватило ума отказаться от титула! - продолжал болтать Рикардо. - Хотя "герцог Альберино" звучало бы весьма достойно!
   Действительно, только титула ему не хватало.
   - Я согласен защищать наши крепости с моря и даже возглавить флот, если понадобится. Но я не готов целыми днями торчать на берегу, разбирая бесконечные жалобы и тяжбы.
   - Значит, тебе просто жаль расстаться с морем? - помрачнев, сказал Рикардо. - А я думал, что ты догадался, в чём тут подвох. Остров Альберино слишком далеко отсюда. Шестьсот лиг, не меньше.
   - Пятьсот пятьдесят, - не раздумывая, поправил Алессандро.
   - Пусть так, всё равно далеко. Когда тарчи, как саранча, налетят на остров, боюсь, дон Сакетти только разведёт руками, посылая вам лучи удачи из окна кабинета! Вряд ли он разбежится послать галерный флот вам на выручку!
   Алессандро пожал плечами:
   - До сих пор нам удавалось отбиться.
   Здесь, на площади, окружённой слепяще-белыми каменными стенами, чуть дрожавшими в горячей дымке, ему вдруг явственно вспомнились пологие зелёные холмы Альберино и сосновые леса острова Канди, тёмными кронами оттеняющие бирюзовую морскую гладь. На его северо-западном берегу грозно высились бастионы Ханьи, выпячивая круглые широкие башни, будто предостерегая своим видом: "даже не пытайтесь". На Канди имелась даже собственная верфь, в которой можно было ремонтировать галеры и укрывать их на зиму. Это делало его менее зависимым от венеттийского Арсенала. Хотя эти острова давно принадлежали Венетте, они привыкли обходиться своими силами. И своим умом. Лапа священного Золотого Грифона редко дотягивалась до их берегов...
   "Франческе бы там понравилось", - неожиданно подумал Алессандро, но тут же одернул себя. Размечтался. Было бы неплохо сначала её найти!
   - Больше всего меня радует, что Сенат, хоть и со скрипом, согласился снарядить на острова "купца" с сопровождением. Нужно поторопить людей в Арсенале. Отправим корабль скорее, пока Сакетти не передумал!
   - Надо было просить три, - пошутил Рикардо. - Три корабля! Это же главное правило переговоров: проси больше, и тогда Сенат будет рад согласиться на меньшее!
   - Жаль, что мне это раньше в голову не пришло. Почему, интересно, хорошие мысли вечно опаздывают на час-полтора?
   Рикардо не поддержал шутки:
   - Будь поосторожнее с Сакетти.
   Друзья вышли к Пьяцетте, где, как обычно, жару разгонял свежий ветер с моря. Высоко над плоскими крышами поднималась верхушка Кампанилы. Гондолы, похожие на вытянутые черные башмаки с загнутыми носами, мягко покачивались от крупной зыби. Ближе к краю площади стояли две колонны, на которых развернули крылья гордые грифоны. Словно врезанные в голубое небо, они строго озирали город из-под облаков.
   - Дож теперь не оставит тебя в покое, - настаивал Рикардо. - После твоей речи в собрании даже полный тупица сообразит, что продвигать союз с тарчами сейчас было бы глупостью. Сакетти затаит злобу. Ты нарушил все его планы!
   - Вообще-то я не заметил, чтобы политика нашего дожа пользовалась всеобщим одобрением. Большинство сенаторов просто помалкивают.
   - Ну ещё бы! Старая знать подобна политическим флюгерам, чутко реагирующим на любое дуновение, прилетающее из Эттуро и северных герцогств. Эти рисковать не станут. Дон Сакетти опирается на поддержку купцов и гильдий, которых первыми вынудят развязать кошельки, если мы начнём новую войну.
   Алессандро усмехнулся:
   - Держу пари, что если бы сегодня на совете присутствовали эмиссары Лиги Четырёх, дон Сакетти держался бы гораздо скромнее! Кстати, это мысль. Ты не хочешь совершить деловую поездку в Медиолан? А я пока прощупаю обстановку здесь, в городе.
   - Что мне делать в Медиолане? - искренне изумился Рикардо.
   - Найдешь там Джеронимо Фарузи, графа Онейли. Он имеет большое влияние в Лиге. Недавно мне посчастливилось оказать ему услугу, так что он прислушается к твоим словам. Я напишу письмо, а ты доскажешь всё остальное. Ты же купец, у тебя язык подвешен ловчее. Попытайся продать ему мир с Венеттой.
   Рикардо даже присвистнул:
   - Это будет непросто!
   - Зато, если дело выгорит, это будет венцом твоей торговой карьеры! Тарчи и джазирские пираты, разбойничающие под их началом, мешают Лиге на морях не меньше, чем нам. Думаю, Фарузи согласится приехать. Вместе с ним мы убедим Сакетти подписать мирный договор.
   После долгого молчания Рикардо хмыкнул, покачав головой:
   - Что ж, это может сработать. Подумаем. Есть у меня один козырь... Если граф согласится, вернёмся через две-три недели. Постарайся за это время не дать себя убить.
   Алессандро не ответил. С моря вдруг повеяло необычным запахом предвкушения, предчувствия. Он прислушался... и очнулся, лишь когда Рикардо толкнул его в бок.
   - Эй, ты что, заснул на ходу?
   Встретив отрешённый взгляд друга, Рикардо отвел глаза, изменившись в лице. Между ними снова повеяло холодком. Алессандро неловко засмеялся:
   - Это находит на меня, как обморок на больного. Не обращай внимания. Когда месяц напролёт болтаешься по морю в утлой скорлупке, поневоле приучишься его слушать!
   На пристани, где стояли гондолы, они расстались. Алессандро направился в Арсенал, а Рикардо предстояло готовиться к долгому путешествию в Медиолан. Однако, уходя с площади, Алессандро ещё раз оглянулся. Запах у сегодняшнего ветра был такой, будто он хотел возвестить о чем-то. Море явно готовило Венетте какой-то сюрприз.
  
  
   Глава 4
   у восточного берега Полибийского полуострова
   Погода для плавания была самой подходящей, и попутный ветер быстро гнал нашу фелуку вперёд. Я с нетерпением считала часы до того момента, когда снова увижу знакомые очертания Венетты, похожие на мираж, зависший в воздухе между морем и небом. Кроме того, мне не терпелось избавиться от синьора Алонзо с его показным добродушием. Он как-то странно действовал на Манриоло.
   Мой друг, кажется, мыслями уже перенесся в Венетту, этот город неисчерпаемых приключений и возможностей. Он болтал с матросами и капитаном, хвастался прошлыми подвигами (беззастенчиво привирая для красоты), а на меня смотрел, как на докучливую обузу. Целый год мы прожили с ним душа в душу, но вот стоило появиться обаятельному капитану - и вся дружба пошла пескатору под хвост!
   Я пыталась игнорировать неожиданные взбрыки Манриоло, но это было непросто. На маленьком судне никуда не денешься от попутчиков. Правда, нам, как гостям капитана, выделили крошечную каюту на корме. Даже не каюту - закуток, отгороженный грубой промасленной тканью, такой тесный, что если раскинуть руки, можно было коснуться обеих переборок. Мы побросали там свои вещи и решили, что приятнее проводить время на палубе. Манриоло помогал (вернее, мешал) матросам, стараясь произвести на них впечатление, а я коротала часы на корме, следя за ходом фелуки. Стоило нам приблизиться к берегу, как наш корабль атаковали стаи горластых чаек, к удовольствию Пульчино. Иногда он улетал со своими собратьями, но всегда возвращался к вечеру.
   Фелука совершила очередной манёвр, взяв курс на север, и меня накрыло тенью от вздувшихся парусов. Море вокруг блестело серебряным и зелёным. Перегнувшись за борт, я вдруг увидела, как позади, за кормой вздулся водяной гребень. Наше судно догоняла какая-то крупная рыбина!
   Мгновенный испуг сменился облегчением, когда Манриоло резко хлопнул в ладоши - и тень выметнулась из воды, блеснув мокрыми серыми боками. Сверкающие брызги рассыпались веером. Это был Гриджо, "морской конь", которого приручил Манриоло. "Вот же показушник!" - с неудовольствием подумала я про ариминца. Матросы восторженно заорали, подначивая его на новые шутки. Подчиняясь приказам Манриоло, валлуко то обгонял судно, то огибал его по кругу, то снова высоко взлетал над водой. Капитан посмеивался вместе со всеми, однако в его прищуренном взгляде мне мерещилась неприятная цепкость.
   Я боялась, как бы Манриоло, расхваставшись, не выдал и мою тайну. Как-то вечером в Перне, поддавшись откровенности, я рассказала ему о Карите. Прошлой весной в Венетте некоторые друзья дона Арсаго решили испытать мои способности кьямати и "подарили" мне горлодёрку-паурозо, с тайной надеждой, что она меня тут же прикончит. Их надежды не оправдались. Мы с Каритой сумели поладить, более того, она защитила меня от подосланного наёмного убийцы. Я бы не хотела, чтобы эта история дошла до слуха синьора Алонзо. Иногда чужое любопытство обходится слишком дорого.
   Выждав момент, когда матросы занялись своим делом, я украдкой поманила Манриоло и выбранила его от всей души:
   - Что ты творишь?! Думаешь, дар кьямата даётся для развлечения? Чтобы устраивать цирк на потеху толпе? Тебе нельзя так долго находиться в мысленной связи с Гриджо, это опасно! Причём не только для тебя, но и для него тоже! Я же тебе объясняла!
   Увы, мои слова бесцельно канули в воздух. Манриоло, окрыленный успехом у публики, только плечами пожал:
   - Да не боись, я знаю, что делаю. И Гриджо совсем не против. Теперь я чувствую его гораздо лучше, чем раньше. Ты отличный учитель! - заявил он, снисходительно потрепав меня по плечу.
   Я была ужасным учителем, если благодаря мне Манриоло додумался рисковать сознанием валлуко ради "почётной" роли балаганного шута! Но переубедить этого упрямца было невозможно. Я пожала плечами:
   - Ладно, делай как знаешь. Может, тебе действительно стоит почаще общаться с Гриджо. Вдруг он сумеет вложить в твою голову немного мозгов!
   Мне пришлось сбавить тон, чтобы нас не подслушали. Один из матросов как раз шёл в нашу сторону, разматывая бухту каната. Манриоло, заметив его, вдруг нахально приобнял меня за талию:
   - Кажется, моя милая сегодня выгонит меня ночевать на палубу! - подмигнул он матросу, сопроводив эти слова фривольной улыбочкой. От возмущения у меня аж дух захватило. В Перне Манриоло никогда не позволял себе ничего подобного! Ясное дело, хочет покрасоваться перед командой. Выставить себя этаким ловеласом, который играючи может соблазнить любую пташку с куста!
   Разозлившись, я отпихнула его и ушла в каюту. Жаль, что её отделял от палубы лишь полотняный занавес, который нельзя было злобно за собой захлопнуть!
   После яркого света казалось, что в каморке царил полный мрак. Сгоряча я ударилась коленом об угол лежанки, что тоже не улучшило моего настроения. Здесь было так тесно, что мы каждый раз на что-нибудь натыкались. Но сейчас я предпочла бы сидеть в духоте, чем служить мишенью для дурацких матросских шуток! С палубы доносились смешки. Манриоло, наверное, разошёлся вовсю. Ну и Хорро с ним!
   Смахнув с лежанки какие-то вещи, я уселась, хмуро подперев щёку рукой. В таком виде меня и нашёл Пульчино, вернувшийся вечером. Против ожидания, он отнёсся к выходкам Манриоло более снисходительно:
   - Просто ему хочется утвердиться в новой компании, а на корабле, где у каждого есть своё место, это не так-то легко! Для парней синьора Алонзо он неудачник. Нищий изгнанник, застрявший в рыбачьем посёлке.
   - То есть его потребность унизить меня происходит из желания сгладить собственное унижение? Мне, знаешь ли, от этого не легче!
   - Через два-три дня к нему все привыкнут, и тебе больше не придётся отсиживаться здесь, словно сова в дупле! - пошутил Пульчино.
   - Умеешь ты успокоить...
   После выговора, который я устроила Манриоло, на душе стало ещё тревожнее. Я подумала, что замечания Пульчино отличались удивительной меткостью, и вообще, за годы нашей связи он научился мыслить почти как человек. Раньше я не придавала этому значения, но теперь задумалась: в кого я его превращаю? Наша дружба, такая естественная, как дыхание - куда она нас могла завести?!
   Позже, воспользовавшись темнотой, я незаметно вышла на палубу. Море слегка раскачивало фелуку на маслянистых волнах. В небе на западе таял закат, грязно-розовый, как рыбьи жабры. Вся команда собралась вокруг котелка с бобовой похлёбкой. Пахло солониной, грубоватыми шутками, усталостью после долгого дня и тем особым умиротворением, которое наступает, когда люди чувствуют, что неплохо потрудились вместе и теперь с полным правом можно предаться отдыху. Манриоло тоже был там. До меня по-прежнему доносились их смешки и обрывки разговоров, но теперь я постаралась отрешиться от этого, впитывая приглушённое бормотание волн, запах смолы и соли, поскрипывание снастей, тысячи таинственных ночных звуков... Наконец, я почувствовала себя просто точкой, скользящей навстречу невидимому горизонту. Сосредоточившись, я попыталась позвать бедного Гриджо, но никто не ответил. Море, простиравшееся вокруг, оставалось тихим и безмятежным, только стайка дорадо испуганно метнулась прочь от моего зова. Я подумала, что валлуко совсем измучился, бедняга. Манриоло - просто эгоист! Он вполне заслуживает, если Гриджо захочет уплыть насовсем!
  
   ***
  
   На третий день вдруг задул свежий встречный ветер, так что часть пути нам пришлось проделать на вёслах. К вечеру все вымотались настолько, что даже Манриоло немного притих.
   - Сегодня пораньше пристанем к берегу! - распорядился синьор Алонзо. - Спешить нам особо некуда.
   Капитан был прав. По рассказам моряков я знала, каким коварным бывает ветер. Стоит зазеваться, и тебя в темноте быстро выбросит на скалы!
   Впереди как раз показался Пицене - шумный прибрежный городок с рыжими черепичными крышами, черными иглами кипарисов и традиционным замком на холме. Толстые приземистые башни, расположенные по углам крепостной стены, казалось, проседали под тяжестью облаков. В порту на рейде стояли два больших корабля, в одном из которых - по округлому корпусу и высоким надстройкам на носу и на корме - легко было признать венеттийского "купца". Сердце у меня дрогнуло. Я подумала, что капитан почти наверняка был знаком с Рикардо Граначчи... а может быть, и с Алессандро.
   Грязный, крикливый порт встретил нас шумом и толкотнёй. Синьор Алонзо, хлопнув по плечу местного чиновника, принялся расспрашивать насчёт стоянки и приличной таверны. Издали было заметно, как они с портовым служащим шептались, склонив головы и поглядывая в сторону венеттийской каракки. Кажется, тот корабль возбудил не только моё любопытство.
   - Хочешь попробовать?
   Вздрогнув, я оглянулась. Рядом со мной стоял Манриоло, протягивая кулёк, сложенный из виноградных листьев. В кульке была горсть оливок. И когда только он успел их раздобыть? 
   - Пройдёмся немного, - предложил он. - Синьор Алонзо сам обо всём договорится. Всё равно до завтра мы отсюда не двинемся.
   Судя по оливкам и мирному тону, он надеялся меня задобрить. После вчерашней размолвки мы так и не помирились. Манриоло остался ночевать на палубе с матросами, а я всю ночь пролежала без сна, прислушиваясь к усталому поскрипыванию переборок и размеренному плеску волн.
   Чем дальше мы отходили от порта, тем спокойнее и тише было вокруг. На молу торчали рыбацкие домишки на сваях, похожие на дозорных, бдительно следящих за морем. Ветер, так некстати задержавший нас в пути, трепал растянутые для просушки сети.
   У оливок был крепкий, солоноватый вкус, но моего настроения это не смягчило. 
   - Мне не нравится, что ты выставляешь меня дурой перед людьми Алонзо Кариньяно, - прямо заявила я. - Что это вчера было за представление?! Я тебе не жена и не наречённая!
   - Твои слова разбивают мне сердце, - нарочито вздохнул Манриоло, но, споткнувшись о мой рассерженный взгляд, посерьёзнел: - Ладно. Будь ты моей невестой, всё было бы проще. В команде у синьора Алонзо есть разные люди, и кое-кто из них не прочь воспользоваться обстоятельствами. Взять хотя бы Джованни с Барилем. На последней стоянке они едва не разыграли тебя в кости! Хорошо, что капитан вовремя вмешался. Если донна Джулия когда-нибудь узнает об этом, она оторвёт мне башку и скормит её морренам! Пусть лучше эти невежи думают, что ты со мной...
   У меня загорелись щёки. Раньше мне не приходилось сталкиваться с подобной грубостью. В монастыре на Терра-деи-Мираколо, разумеется, не было мужчин, кроме старого Ваноцци, целый день дремавшего в будке у ворот. Но Ваноцци был так стар, что вопрос о его поле можно было считать несущественным. Он казался ровесником монастырских стен. После этого, в Венетте, я жила под защитой Рикардо и донны Ассунты, ну а в Перне рыбаки слишком боялись моих талантов, чтобы позволять себе вольности. "Не дай бог оскорбишь морскую ведьму - потом будешь целый месяц хлебать пустой суп из капусты!" - вот что они, вероятно, думали. В Перне я была в безопасности. А теперь?
   К одиноким женщинам вроде меня мир был не очень благожелателен. Когда мы попадём в Венетту, к кому мне обратиться за покровительством? Вероятно, Джулия могла бы меня защитить, но ещё неизвестно, что на это скажет её брат, Рикардо. Прошлой весной я обвела его вокруг пальца, выдав себя за его сестру, и в отместку он вполне мог упрятать меня в тюрьму. Для простой девушки назваться патрицианкой - преступление, и неважно, насколько благородными были мои мотивы! А поскольку муж Джулии находился в отъезде, за нас некому будет заступиться! Разве что Алессандро... но я запрещала себе мечтать о нём. Может, он теперь меня презирает. Из-за меня ему пришлось пережить настоящий кошмар, и вряд ли его обрадует, когда я вдруг опять появлюсь у него на пути!
   Манриоло тем временем продолжал извиняться. Спохватившись, я поняла, что пропустила его последние слова мимо ушей.
   - Ладно, забудем это.
   Ссориться расхотелось. В конце концов, какая разница, что подумают или не подумают про меня синьор Алонзо и его люди! Через день-другой мы расстанемся и, надеюсь, больше никогда друг друга не увидим.
   Размышляя каждый о своём, мы повернули обратно к порту и шумным улочкам Пицене. На постоялом дворе стоял дым коромыслом. В зале было так тесно - яблоку негде упасть! Манриоло ввинтился в толпу у стойки, чтобы найти хозяина, а я отошла в сторонку, пропустив запыхавшуюся разносчицу с подносом, и огляделась. За отдельным длинным столом я увидела синьора Алонзо с помощником в компании каких-то важных господ. Уж не капитан ли той каракки сидел напротив него? Пожилой седоволосый синьор был очень похож на венеттийца. Об этом говорила и его солидная неброская одежда, и энергичная манера речи. Его спутники выглядели попроще и больше помалкивали. Может, охранники? Зато синьор Алонзо, как всегда, болтал за троих: речисто блестел зубами, улыбался, постоянно подзывал разносчиц, требуя то жаркого из козлятины, то ветчины, то новый кувшин вина. Похоже, все они отлично проводили время.
   - Я, пожалуй, подсяду к ним, чтобы узнать, чего нового, - сказал Манриоло, внезапно появившийся рядом со мной. - А ты, если хочешь, поднимайся наверх. Здесь всё забито, но мне удалось сторговать одну комнату. Хоть сегодня выспимся как нормальные люди, в нормальных постелях! Господь свидетель, мне надоело складываться, словно нож, чтобы впихнуться в тот сундучок, который синьор Алонзо гордо называет каютой! И я устал засыпать на палубе под храп Бариля! Этот парень так рычит во сне, словно воображает себя медведем!
   Я невольно засмеялась, взяла ключ и отправилась наверх. Мне тоже хотелось узнать новости из Венетты, но в свете нашего последнего разговора напрашиваться в компанию к подвыпившим господам было бы верхом глупости. Потом не оберёшься проблем, даже если Манриоло поклянётся перед всеми, что я его родная жена! Так что я смирилась и пошла готовиться ко сну.
   Комната с низкими темными балками под потолком встретила меня тишиной и покоем. Снизу отдалённо долетали всплески голосов и звон посуды. Постель выглядела вполне удобной, а в умывальнике была вода. Что ещё нужно усталому путнику? Охапка сена на полу, накрытая одеялом, видимо, предназначалась для Манриоло. Хмыкнув, я раскрыла окно. Где-то вдалеке брехали собаки. Скользкий рыбный запах, ударивший в ноздри, на миг заставил меня вспомнить о Перне. Здесь было так же спокойно и тихо. Громкие события, бушевавшие в Венетте, Фиеске, Медиолане и Эттуро, обходили этот городок стороной. В местечках вроде Пицене оседали люди, которым больше нравилось быть зрителями происходящих где-то событий. "Идеальное место для тех, кого потрепало жизненным штормом", - подумала я про себя. Потом забралась в пахнувшую лавандой постель и решила хотя бы на одну ночь выбросить из головы все тревоги. 
   Несмотря на усталость, заснуть удалось не сразу. Оказалось, я привыкла к убаюкивающей качке и скрипучей жалостной песне фелуки, и теперь мне этого не хватало. Было душно, голоса посетителей внизу постепенно затихли. Кажется, я задремала... но внезапно чей-что вскрик безжалостно вырвал меня из сна. Подскочив, я села в кровати. В ушах у меня звенело, посреди темноты выделялся белёсый квадрат окна. Спросонья я не сразу сообразила, кто я и где нахожусь. Голова закружилась, в висках молоточками стучала боль.
   Что-то случилось, пока я спала. Что-то плохое. Только не здесь, на берегу, а в море.
  
  
   Глава 5
  
   - Вероятно, взорвался пороховой погреб, - мрачно сказал синьор Алонзо. Его плечи ссутулились, глаза были в красных прожилках от недосыпа и усталости. - Такое случается. Одной искры достаточно, чтобы угробить целый корабль.
   Вечерело. Мы сидели в той же таверне, где помимо нас собралась добрая половина населения Пицене. Солнце клонилось к закату, и пыльный воздух в комнате наискось пронизывали рыжеватые лучи. Сегодня никто не веселился, все были слишком подавлены случившимся. На рассвете венеттийская каракка "Доменико" снялась с якоря с утренним отливом, но не успел корабль скрыться из виду, как на нём громыхнуло, вспыхнуло пламя, и над бухтой потянулись клочья вонючего черного дыма. Солнце, поднявшееся над краем низких холмов, осветило накренившиеся мачты и вздыбленный нос несчастного судна.
   - Дьяволово оружие, этот ваш порох, - пробурчал какой-то рыбак, чьи обвислые усы ещё больше подчеркивали скорбное выражение на его лице. - Недаром же от него смердит серой! Я подгрёб на своём баркасе одним из первых, и пускай меня схарчит горлодёрка, если возле обломков корабля не воняло серой, как в аду!
   Сразу же, как только столб дыма поднялся над морем, местные рыбаки бросились к лодкам, чтобы попытаться спасти тонувших. Синьор Алонзо со своими людьми тоже участвовал в этом и довольно быстро заслужил всеобщее уважение. Несмотря на неприязнь, я была вынуждена признать, что без вмешательства синьора Алонзо жертв могло быть гораздо больше. Когда случается что-то настолько ужасное, многие люди просто теряются, мечутся туда-сюда, без толку тратя драгоценное время.
   Поэтому теперь рыбаки с вниманием прислушивались к его словам:
   - Не так-то легко перевозить порох на посудине, слаженной из просмолённого дерева и холста!
   - Я и говорю, дьявольское это зелье! - продолжал горячиться рыбак. - Лучше бы вообще зарыть его подальше и забыть, где лежит! Добра от него не жди!
   - Э, не скажи, - оживился Алонзо, будто рыбак затронул какую-то струнку в его душе. - Как же без пороха? Благосостояние всех городов, какой ни возьми, - Фиески, Венетты, Медиолана - держится на торговле с далекими землями. С Каликутом, Мадагхой... А без пороха там нечего делать. Синьор Васка ди Атанди никогда не смог бы открыть фактории в Каликуте, если бы не поговорил с их князьками на языке пушек!
   Я подумала, что это был не разговор, а, скорее, монолог. Мнения кашмирцев никто не спрашивал. Просто вдруг явился человек из-за моря на высоком, как башня, корабле, и устроил им огненный ад. Меня замутило, когда я вспомнила, в каком состоянии утром привозили раненых с каракки. Порох оставлял ужасные ожоги. Все хозяйки в Пицене спозаранку бросились растапливать плиты и греть воду: вдруг кого-то из несчастных привезут именно в их дом. В нашей с Манриоло комнате, где он так и не успел отоспаться, теперь разместились трое. Капитана венеттийцев, того строгого пожилого синьора, так и не нашли. Кроме него, море забрало в свои тёмные стылые объятья ещё шестерых человек...
   - ...Люди годами бьются над тем, чтобы сделать порох более безопасным, - продолжал разглагольствовать синьор Алонзо. - Я читал трактат La pirotechnica молодого Бирингуччо, и другие его работы. Говорят, фирензийцы научились делать зерненый порох. Он не так опасен при перевозке и более удобен для пушкарей.
   - Ну, от этих "поедателей фасоли" можно ожидать чего угодно! - фыркнул рыбак. - Те ещё хитрецы!
   Тяжелый разговор о катастрофе плавно перетёк в уютное злословие: хотя большинство рыбаков за всю жизнь ни разу носу не казали из родной деревни, зато каждому было что сказать о чудачествах фирензийцев, медиоланцев или эттурян. Все сходились во мнении, что на чужбине, конечно, можно встретить иногда приличного человека, но лучшие люди, истинная соль земли, живут только в окрестностях Пицене. Люди немного ожили. Утренняя трагедия словно придавила всех к земле, однако нельзя же горевать вечно. Плавание в морях всегда считалось опасным делом. Сегодня смерть прошла совсем рядом с Пицене, но не задела никого из "своих" - нужно быть благодарным хотя бы за это.
   Когда синьор Алонзо шумно заспорил с кем-то о преимуществах литых пушечных ядер перед каменными, я незаметно поднялась, посмотрела на спящего Манриоло и вышла наружу. Ариминец с утра страдал от невыносимой головной боли. Это всё из-за валлуко. Напуганный взрывом, Гриджо так расшумелся, что даже меня разбудил. А у Манриоло, по его собственным словам, "чуть мозги из ушей не вылетели". Я напоила его отваром и дала холодное мокрое полотенце на голову, с трудом удержавшись от реплики: "Я же тебе говорила!" Если бы он не связывался с валлуко так часто, не пришлось бы теперь страдать!
   Под рыжеватым закатным небом мягко переливались тёмно-свинцовые волны. Кое-где в них вспыхивали золотые отблески. На гладком песчаном берегу не осталось ни следа катастрофы. Всё, что море выплюнуло вечерним приливом - куски деревянной обшивки, такелажа, обрывки канатов - жители Пицене деловито растащили по домам. В хозяйстве всё пригодится. А на местном кладбище появились две новые могилы...
   Вдруг откуда-то возник Пульчино и, мягко захлопав крыльями, опустился рядом со мной на песок. Его присутствие действовало утешающе.
   "Что там наш капитан, опять плетёт словесные узоры?" - осведомился он с иронией.
   "Может, я зря его подозревала. Сегодня он помог спасти жизнь многим матросам... и к тому же, он неплохо разбирается в пушках".
   "Ну ещё бы! - фыркнул Пульчино. - На его фелуке припрятано целых шесть бочонков пороху!"
   "Что? Зачем?!"
   Я едва не выкрикнула это вслух. Шесть бочек пороха?! Но фелука даже не была военным судном! На ней не было ни одного, самого завалящего фальконета!
   "А ты-то откуда знаешь?!" - с подозрением спросила я у Пульчино.
   "Да уж знаю".
   Просто невероятно, как чайка, действуя исподтишка и ухитрившись ни разу не попасться матросам, сумел обследовать всю лодку от трюма до кончиков мачт. Видимо, наши прошлые приключения научили его осторожности.
   "Может, Алонзо надеется продать порох в Венетте?" - предположил мой друг, продемонстрировав вопиющую некомпетентность в торговле.
   Я усмехнулась:
   "Ага, вези финики в Аравию! В Венетте пороха и так навалом, целый склад в Арсенале. Вряд ли за него можно выручить хорошие деньги... Вот где-нибудь на островах, Керкире или Канди - другое дело!"
   Я подумала, что комендант какой-нибудь отдалённой крепости заплатил бы за эти бочонки чистым золотом, так как пушки и крепостные стены были единственной защитой колонистов от тарчийского плена. Наш синьор Алонзо как-то очень нерасчётливо вёл дела...
   "А ты спроси у него", - съехидничал Пульчино.
   "Ну уж нет!" Я не могла себе даже представить подобный разговор! Да и какое я имела право его допрашивать? Но с того вечера у меня созрело решение ещё внимательнее следить за нашим капитаном.
  
   ***
  
   На другой день мы покинули гостеприимный Пицене и отправились дальше на север, в Венетту. Вскоре море вокруг изменилось: вместо тёмной синевы на многие лиги протянулись мутно-зелёные воды лагуны. В воздухе висела дымка, солнечный свет мягко обрисовывал знакомые очертания куполов и крыш. Золотая Венетта, вся в роскошном блеске летнего утра, постепенно вырастала перед нами из моря. Я узнала огромный купол Собора, похожий на перевернутую чашу, высоко вонзавшуюся в небо макушку Кампанилы, на которой уже можно было различить крошечную фигурку грифона. Вдруг грифон шевельнулся, взмахнув крылом. От удивления я моргнула, стерев набежавшие слёзы. Нет, наверное, показалось. Это просто воздух дрожал над водой.
   Кроме меня, все были заняты делом. Двое матросов опускали лот, меряя глубину. Манриоло стоял на корме рядом с рулевым, взяв на себя обязанности лоцмана. Летом лагуна часто мелела, и её илистые отмели представляли собой опасную ловушку для кораблей. Чужой моряк, не знакомый с фарватером, ни за что не сумел бы провести фелуку к причалу!
   У меня из головы не выходили слова Пульчино насчёт бочек пороха в трюме. Так и подмывало сходить посмотреть. Кто мне сейчас помешает? Все матросы заняты на палубе, капитан только что спустился в каюту... Пробираясь бочком, словно краб, я оказалась возле тёмной и узкой лесенки, ведущей в чрево фелуки. В этот момент дверь капитанской каюты вдруг распахнулась, и мне навстречу выплыла зубастая улыбочка синьора Алонзо:
   - А, синьорита Франческа! Вы то мне и нужны. Прошу вас, уделите мне немного времени.
   Он посторонился, пропуская меня в каюту. Дверь за нами мягко закрылась. Отчего-то я занервничала, как мышь в мышеловке, хотя внутри не было ровным счётом ничего пугающего. Капитанская каюта была чуть светлее и просторнее, чем у нас с Манриоло. Кроме лежанки, в неё помещался маленький стол, на котором сейчас красовались два блюда под блестящими крышками.
   - Хотите? - спросил синьор Алонзо, сделав приглашающий жест рукой.
   Он достал бутылку и по-хозяйски разлил вино в два тонкостенных бокала.
   - За благополучное окончание нашего путешествия!
   - Я предпочла бы отпраздновать это на берегу, - извинилась я, не желая показаться невежливой.
   "И не наедине", - хотелось добавить.
   Не слушая возражений, капитан выдвинул для меня массивный табурет и вложил в руку бокал:
   - Очень удачно, что я вас встретил.
   На моей тарелке лежал огромный красный омар, сваренный прямо в панцире. Я мысленно вздохнула. Никогда не умела изящно справляться с такими блюдами. Если капитану хотелось потом отчищать этого омара со стен своей уютной каюты - ну, тогда он не зря меня пригласил.
   - Дело в том, что в Венетте меня ждет... одно деликатное дело.
   Маленьким ножом синьор Алонзо ловко отсёк одну из клешней и вскрыл её, извлекая нежное белое мясо. Я содрогнулась.
   - Вы уехали довольно давно и, вероятно, не знаете свежих новостей. Кажется, ваш новый дож проявил удивительную недальновидность, позволив себе заключить секретный союз с тарчийским султаном.
   - Что?
   Меньше всего я ожидала, что понадоблюсь синьору Алонзо для разговора о политике, в которой разбиралась, как свинья в апельсинах. Капитан предупреждающе вскинул ладонь, призывая меня к молчанию. Омар на его тарелке лишился уже обеих клешней. Выглядело это ужасно.
   - Встреча с синьором Терецци, капитаном "Доменико", подтвердила мои подозрения. Уже не в первый раз от Дито отчаливают корабли, нагруженные порохом, деревом, сталью и заготовками для клинков. Этот груз предназначается якобы для колоний, а на самом деле идёт прямо в Ракоди, в руки к тарчам и джазирским наёмникам! У дона Сакетти в кабинете, в потайном отделении шкафа должен храниться коносамент на этот груз.
   - Но... при чём тут я?
   Алонзо посмотрел на меня, будто оценивая:
   - Видите ли, я немного осведомлён о ваших приключениях. Думаю, что девушке, сумевшей незаметно проникнуть в охраняемую крипту графского дома, не составит труда пробраться во Дворец дожей и изъять документы.
   "Надо было всё-таки прищемить Манриоло его длинный язык!" - подумала я с бессильной злостью. Но сдаваться не собиралась:
   - Я понятия не имею, о чём вы говорите.
   Взгляд синьора Алонзо стал более жёстким:
   - Я говорю о гибели дона Арсаго прошлой весной, произошедшей при весьма необычных обстоятельствах. Это дело по некоторым причинам возбудило моё любопытство. В крипте, где погиб дон Арсаго, нашли нечто странное. Сломанную птичью клетку, например. А ещё - вот это.
   Он достал маленький бархатный мешочек и демонстративно вытряхнул на стол его содержимое. На скатерть упала изящная золотая заколка в форме стрекозы, с рубинами вместо глаз, и кусочек богатого кружева. Именно таким кружевом были отделаны пышные манжеты моей шёлковой рубашки в тот день, когда злосчастный случай привёл меня в крипту. С тех пор, превратившись в невзрачную спутницу простого рыбака, я одевалась гораздо скромнее.
   - Это кружево нашли зацепившимся за дверцу клетки, - будто издали донёсся голос капитана.
   "Наверное, я порвала рубашку, когда пыталась сбить замок. А заколка могла выпасть, когда граф Арсаго вцепился мне в волосы".
   Меня будто снова затянуло в скользкую темноту крипты, из которой мы с Пульчино выбрались только чудом. Стоило большого труда прогнать это воспоминание. Пожав плечами, я нахально посмотрела в лицо синьору Алонзо:
   - Понятия не имею, чьи это вещи.
   Капитана мой ответ нисколько не обескуражил. Он усмехнулся, так что от глаз разбежались лукавые морщинки:
   - Да бросьте, Франческа! Мы же так хорошо поладили.
   - И поэтому вы решили скрепить дружбу лёгким шантажом?
   Он небрежно поддел пальцем заколку. Рубины на белой скатерти казались каплями свежей крови.
   - Я забрал эти вещицы, так как дело показалось мне слишком деликатным, чтобы позволить судейским рыться в нём грубыми чернильными пальцами. Очевидно, в крипте вместе с графом была женщина. В тот день в палаццо Арсаго гостили трое: Джулия Граначчи, невеста юного Энрике, Бьянка Санудо, дочь управляющего имением, и Инес Сакетти, их близкая подруга. Значит ли это, что в крипте была одна из них? Почему она умолчала о случившемся? Почему её не видел начальник стражи, примчавшийся на выручку графу? Как его там звали - Алессандро ди Горо?
   Слышать имя Алессандро от этого мерзкого человека было невыносимо.
   - Мало ли кто мог обронить заколку и порвать себе платье! Дон Арсаго умер от руки... вернее, от щупалец чудовища, которое сам же вызвал. Вряд ли кому-то будет интересно заново ворошить это дело спустя год!
   - О, вы ошибаетесь! - протянул капитан. - Многим, многим будет интересно! Если бы дон Арсаго не умер, его почти наверняка избрали бы дожем после смерти Соранцо. Получается, его смерть была выгодна дону Сакетти. Может, синьорита Инес помогла своему отцу избавиться от соперника, кто знает? Или её близкая подруга? Поверьте, в Венетте всегда найдутся люди, недовольные новым дожем и его политикой! Если я не добуду другие компрометирующие документы, то, возможно, сумею подстегнуть процесс против него с помощью этих улик!
   Я лихорадочно соображала: "Чушь! Спустя столько времени никто не вспомнит, во что мы были одеты! Дон Алонзо просто хочет меня запугать!"
   И всё же мне стало нехорошо от мысли, что Инес и Джулию потащат в суд для допроса... или будут допрашивать Алессандро... или, что ещё хуже, Бьянку! О, Мадонна! Бьянка, с её острым, как лезвие, умом, которая видела нас всех насквозь! Кто знает, что она наговорит на допросах!
   - У меня всё равно ничего не получится! - чуть не плача, сказала я. - Проникнуть в Золотой дворец не так просто. А открыть потайной шкаф вообще невозможно! (Это правда, вся Венетта знала краснодеревщика, который делал шкафы с тайниками для знатных господ. Замки он делал на совесть). - Если у вас нет ключа, единственное, что можно сделать - похитить сам шкаф и сбросить его с обрыва!
   - Кто сказал, что у меня нет ключа? - бархатным голосом промурчал дон Алонзо. - К счастью, я сумел раздобыть дубликат.
   Разинув рот, я бессмысленно смотрела, как на скатерть рядом с заколкой лёг маленький бронзовый ключик. Меня сковало оцепенение. Дьявол его побери, да кто он такой, этот синьор Алонзо?! Скромный капитан, курсирующий вдоль побережья в надежде на небогатую выручку - ха, как бы не так! Тайный порученец Лиги? Или шпион? Как он ухитрился добыть ключ от тайника из самого страшного кабинета в Венетте, о котором даже патриции осмеливались говорить только шёпотом? Ибо Совет десяти имел в городе десятки ушей, сотни пальцев, готовых настрочить донос, и ядовитое жало, как у скорпиона.
   Вдоволь насладившись моим испугом, синьор Алонзо решил сменить кнут на пряник:
   - Дорогое дитя, ты выглядишь такой подавленной, будто я вынуждаю тебя пойти против всей Венетты! Дон Сакетти - это ещё не Республика. Он впал в пагубное заблуждение, но мы можем исправить его ошибку. Поверь мне, всем будет лучше, если этот документ окажется у меня! Многие старые семьи в Венетте ещё поблагодарят тебя за это!
   "Сомневаюсь".
   - И если тебе будет легче, то наш друг Манриоло тоже согласился помочь в этом маленьком предприятии.
   Я молча подняла взгляд, не в силах сказать ни слова. Что ж, у Манриоло были свои секреты. Кто знает, какой из них наш капитан счёл для себя полезным.
   Отложив вилку с ножом, синьор Алонзо аккуратно промокнул губы салфеткой. Обед был окончен. Я залпом выпила вино из бокала, чтобы прогнать предательскую слабость в ногах. Варёный омар с тарелки укоризненно смотрел на меня мученическим взглядом. Я к нему даже не прикоснулась.
   Зато на тарелке капитана остались лишь жалкие ошмётки панциря, похожие на вырванные ногти.
  
  
   Глава 6
  
   Мы причалили в устье Большого канала, где обычно швартовалось столько судов, что их стройные мачты были похожи на молодую поросль в лесу. Быстрый говор венеттийцев звучал вперемешку с репликами на чужом языке, вокруг хлопали белые полотнища убираемых парусов. Наши матросы с жадностью поглядывали на берег. Всем не терпелось ощутить под ногами твёрдую почву - ну, условно твёрдую, раз уж речь идёт о Венетте. Некоторые вообще впервые видели этот город, вокруг которого ходило так много слухов. В их фантазиях он представал таинственным лабиринтом, соблазнительным и опасным одновременно. Бариль только что узнал, что недалеко от Арженто есть квартал, где куртизанки демонстрируют в раскрытых окнах свои прелести, и эта картина полностью захватила его воображение. Они чуть не заспорили, кому первым сходить на берег, но синьор Алонзо грозным окриком прекратил перепалку. У себя на судне он распоряжался как кондотьер. Ему предстояла встреча с каким-то купцом в Арсенале, и он хотел взять с собой Манриоло, так как тот раньше работал на верфях и прекрасно ориентировался в доках.
   - Тебе будет удобнее подождать нас на судне, - отрывисто произнёс синьор Алонзо, обращаясь ко мне. Отпускать меня на берег он явно не собирался.
   - Если вы хотите, чтобы наше ночное предприятие прошло успешно, - сказала я вполголоса, - тогда мне нужно встретиться кое-с-кем в лагуне.
   Капитан долго смотрел мне в лицо своими прищуренными глазами, меняющими цвет, как морская вода.
   - Хорошо, - ответил он наконец. - Но помни, что я говорил.
   Я молча кивнула. Улики, грозящие мне и Джулии судебным процессом, привязывали меня к фелуке крепче, чем любые замки и оковы. Я и не собиралась сбегать.
   Я рассчитывала найти Кариту.
  
   ***
  
   Яркое летнее солнце подсвечивало сияющий фасад Дворца дожей с длинным рядом арок на первом этаже, резче оттеняло барельефы и лепнину на стенах зданий, подчеркивая их красоту. Я шла по широкой Набережной от Пьяцетты и вспоминала.
   Когда мы с Манриоло ночью бежали из Венетты, на этой маленькой площади творился ад, а лагуна превратилась в кипящий котёл из-за нашествия живущих-под-волнами. Сейчас вода гладко блестела, словно зеркальное стекло, по ней ровно скользили десятки лодок с высоко загнутыми носами. Развороченные плиты на площади уже восстановили. Снова, как ни в чем не бывало, Венетта встречала новоприбывших знакомыми песнями: перекличкой гондольеров, выкриками торговцев, веселыми голосами праздных гуляк, глазеющих на пристань.
   Я купила у одного рыбака корзину со свежим уловом и одолжила до вечера его лодку. Мне предстояло обогнуть Спиналонгу, чтобы навестить один глухой уголок лагуны, наиболее удалённый от Дито. Насколько помню, там было несколько многообещающих, заброшенных островов. Разумеется, нежилых.
   Когда яркая, праздничная панорама Набережной осталась далеко позади, я оглянулась и невольно вздохнула. Было огромным искушением хоть одним глазком взглянуть на дом Граначчи, разузнать об Алессандро... но я не решилась. Мне казалось, ядовитые угрозы синьора Алонзо тянулись за мной, как скользкий улиточный след. Пусть сначала проклятый ариминец уберётся к дьяволу вместе с его "коносаментом", и тогда я с радостью обниму своих друзей!
   Пульчино я оставила в Венетте. Он горел желанием отправиться со мной, так как дикие острова, поросшие камышом, привлекали его гораздо больше, чем городская толчея. Однако кто-то должен был проследить за Алонзо и Манриоло. Вряд ли синьор Алонзо сможет ещё больше осложнить нам жизнь, он и так порядочно постарался, но тем не менее мне не хотелось оставлять его без присмотра.
   "Ладно, - нехотя пробурчал Пульчино, - будь по-твоему. Только не забывай оглядываться по сторонам, чтобы не угодить на зуб к пескаторо!"
   Действительно, мне не следовало забывать о Скарпе. Бывший шут дона Арсаго, которому я помогла вернуть его истинный "рыбий" облик, преисполнился такой благодарности, что в нашу последнюю встречу едва не откусил мне ногу.
   "Пусть только сунется, башмак плавучий", - угрожающе пообещала я.
   Пока что всё было тихо. Когда лодка ткнулась носом в топкий илистый берег, я вылезла, оттащила её подальше от воды, выложила рыбу из мешка и уселась поодаль на отполированный волнами камень. Ждать пришлось долго. Солнце успело совершить длинный путь по выцветшему летнему небу. Я измаялась, сгрызла яблоко, прихваченное на рынке, и вдоволь насладилась тишиной.
   Когда я в сотый раз бросила взгляд на рыбу, уже утратившую свежий блеск, то заметила, что кучка явно уменьшилась. Краешком сознания можно было ощутить еле заметное чужое присутствие.
   - Карита, - осторожно позвала я. И не сдержала улыбку, когда из-за груды камней осторожно показалась гладкая голова с остреньким подбородком и мерцающими золотистыми глазами.
   Её серо-бурая шкура почти сливалась с каменной грядой, так что в двух шагах пройдёшь - не заметишь, особенно в сумерках. Огромные глаза при виде меня тепло засияли, как две свечи. Её радость ощущалась словно прикосновение.
   - Я тоже счастлива тебя видеть, - прошептала я, расчувствовавшись чуть не до слёз.
   Если бы не Карита, не сидеть бы мне здесь сейчас. Когда она снова потянулась к рыбе, я заметила криво сросшийся, бугристый шрам на её плече. Во мне всколыхнулась жалость пополам с благодарностью. Прошлой весной политические противники дона Арсаго наняли убийц, чтобы избавиться от меня, опасаясь, что союз с кьямати сделает его слишком сильным. Карита меня спасла.
   "Тебя долго не было", - сказала она без слов.
   "Я была далеко, прости".
   Прикрыв глаза, я принялась рассказывать о чужих краях, лежащих далеко на юге, где море густо-синее и теплее, чем здесь, а беспечные кефали косяками идут прямо в сети рыбаков. Я рассказывала о тёплых зимах, чужих ветрах, об особенностях приливов и течений. Паурозо слушала очень внимательно, в то же время уделяя внимание рыбе. Мне хотелось подарить ей эти новые впечатления, разделить с ней последний год моей жизни, так как без Кариты я не увидела бы ни Занклы, ни Перны, ни Пицене... Если бы не она, убийца прикончил бы меня на пристани дома Граначчи вместе с донной Ассунтой, и это моё, а не его тело потом вылавливали бы из канала.
   А ещё я не знала, как сказать, что мне опять нужна её помощь.
   ***
   Глубокой ночью, лавируя между зданий, укутанных темнотой, мы, словно воры, пробирались к узкой водяной щели, ведущей к задней стороне Золотого дворца.
   Манриоло, переодетый гондольером, вяло загребал веслом и не мог сдержать беспокойства:
   - Только дон Алонзо мог придумать такое! Шутка ли? Пробраться в резиденцию дожа! Там охраны - как зерен в кукурузном початке! Эта веревка, которую ты приготовила, как раз пригодится стражникам, чтобы затянуть ее у нас на шее! И когда нас подвесят между колонн на Пьяцетте, я умру от стыда!
   - Т-с-с! Тихо.
   Наша лодка беззвучно скользила по глянцево-черной воде канала. Впереди показалась темная глыба Дворца, кое-где размеченная яркими точками факелов. Я поглубже надвинула капюшон на глаза. Рядом со мной, скорчившись, как куль на дне лодки, сидела Карита.
   Точным движением весла Манриоло вывел лодку прямо к причалу. Получилось удачно - ни шума, ни всплеска. Первой на берег выбралась Карита, я - следом за ней. Напоследок я послала Манриоло ободряющую улыбку, хотя вряд ли он мог разглядеть ее в темноте. Ариминец в ответ показал нам, чтобы мы постарались не шуметь.
   - Не волнуйся, мы будем паиньками, - беззвучно шепнула я и строго посмотрела на Кариту.
   Кислый лунный свет выхватил из темноты скошенный подбородок, пятнистые сероватые щеки и влажно блеснувшие клыки. Паурозо с наслаждением втянула ночной воздух, медленно провела языком по губам. У меня вырвался вздох:
   - ...Но если услышишь крики, значит, у нас не получилось.
   Мы шли медленно, так как по земле Карита передвигалась довольно неуклюже. Зато она великолепно лазала по стенам. Крадучись, мы пробирались вдоль здания, стараясь держаться подальше от галереи с балконами, по которой прохаживался часовой. Ещё двое охранников дежурили возле Порта делла Карта - церемониального входа в здание. Мы искали окно на северной стороне. Узкое окно, ведущее в маленькую тесную комнатку, где обычно работал дож. По нашему плану, Карита должна была взобраться первой, а затем спустить мне веревку.
   Все шло хорошо, пока нас не подвела старая кладка. Несколько камешков осыпались со стены, и их стук грохотом отозвался у меня в ушах. В ночной тишине он прозвучал как гром среди ясного неба.
   - Кто здесь? - сразу насторожился часовой. Раздались торопливые скрипучие шаги. По дорожным плитам заметались тени от приближающегося факела. Дёрнув за веревку, я вжалась в стену. Спустя мгновение рядом со мной приземлилась спустившаяся Карита. Мы обе замерли, не дыша. Неужели нас обнаружат?
   К недовольному бормотанию стражника в темноте вдруг добавился другой голос, сильный и чистый.
   - Что случилось? - спросил он.
   Всего два слова - но от них моё сердце подскочило к самому горлу. Это был Алессандро.
   - Там кто-то есть, синьор! - воскликнул стражник, обрадованный, что у него в ночи нашелся союзник.
   - Ты уверен?
   Я зажмурилась, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Манриоло с утра успел разузнать кое-что. Говорили, что здоровье синьора ди Горо серьёзно пошатнулось от яда Глубинного, после схватки с чудовищем в крипте графа Арсаго. Он со стражником стоял за углом от нас, так близко, что мне казалось - я слышу его дыхание, затруднённое, как у долго бежавшего человека. Но его голос остался прежним.
   - Ступайте, предупредите охрану у главного входа. Здесь я сам всё проверю.
   Скрипучие шаги стражника послушно затихли вдали. Алессандро медленно двинулся к нам. Я видела, как постепенно разгорается свет от его факела. Мы с Каритой отползли подальше, но с другого конца здания тоже раздались голоса. Проклятый стражник переполошил всех! Сейчас Алессандро завернёт за угол и неминуемо нас обнаружит... Паурозо, прижавшись к моей ноге, напряглась, как тугая смертоносная пружина. Один прыжок - и...
   "Нет! - мысленно вскрикнула я. - Не смей!"
   Мысли метались. Что делать? Бежать было некуда. Взмолиться о помощи? Положиться на его милосердие? Даже если он простил мне прошлые грехи, с тех пор я успела совершить несколько новых. Алессандро служит дону Сакетти, а я... О Мадонна, за что же нам так не везёт-то!
   Ему оставался до нас всего шаг, но почему-то он не спешил. Издали снова послышался быстрый топот:
   - Синьор! Синьор!
   - Всё в порядке. Здесь никого нет! - крикнул в ответ Алессандро. Я не поверила своим ушам.
   - Сейчас из казарм подойдет отряд! - выпалил стражник, задыхаясь от служебного рвения. - Мы оцепим все здание!
   - В этом нет необходимости. Ложная тревога. - В голосе Алессандро теперь слышались металлические нотки.
   - Думаете, они пробрались внутрь? Мы возьмем факелы и проверим каждый закоулок!
   - Во дворце и так полно охраны. Слушайте, неужели вы думаете, что злоумышленники явились ночью в Венетту лишь для того, чтобы нанести светский визит дону Сакетти?! Лучше направьте людей в порт и к воротам Арсенала!
   - Да, синьор!
   - Пойдёмте со мной. Я сам распоряжусь.
   Когда их шаги и бряцанье оружия стихли вдали, я не смогла отлепиться от стены, а просто сползла по ней вниз, усевшись прямо на землю.
   "Спасибо, что не убила его, - беззвучно сказала я Карите. - Этого я не смогла бы тебе простить".
   Выглянувшая луна облила нас голубоватым светом. На меня уставились большие влажные глаза с горящими желтыми точками в каждом из них. Длинный рот искривился в усмешке. Я невольно улыбнулась в ответ. Показалось, что в гримасе паурозо сквозила настоящая человеческая ирония.
  
   ***
  
   Спустя некоторое время я, крадучись, пробиралась по каналу на лодке, которую без раздумий стащила возле ближайшего моста. Взмокнув от напряжения, я старалась погружать весло в воду абсолютно бесшумно. Каждая тень на берегу таила угрозу. Я надеялась обогнуть опасный район, по которому, как разбуженные шершни, сновали стражники, а затем добраться до фелуки. Паурозо скрылась под водой, бросив свёрнутый плащ на носу лодки. В отличие от меня, она могла не бояться моррен. Когда узкая полоса воды расширилась, сливаясь с другим каналом, я немного придержала лодку. Здесь придётся быть особенно осторожной. Знатные венеттийцы любили устраивать поздние вечеринки, и мне вовсе не хотелось оказаться нежданной гостьей на одной из них. Но всё было тихо. Темным зеркалом мерцала вода, мимо проплывали спящие дома, казавшиеся в етмноте одинаково серыми. Я засмотрелась на один из особняков, показавшийся смутно знакомым. В мозгу вспыхнула догадка: это же палаццо Граначчи! Дом, где в прошлый раз мне пришлось разыграть целое представление. Весло будто отяжелело, и я подумала, что каналы Венетты сыграли со мной злую шутку, приведя меня сюда!
   Кроме факела, горящего на причале, в доме не виднелось ни одной искорки света. Стиснув зубы, я двинулась дальше. Если Джулия там, она могла бы помочь, но было немыслимо вваливаться к ней вот так, среди ночи, приведя на хвосте отряд стражников! За такое дон Рикардо точно притопил бы меня в канале!
   Вдруг неподалёку послышался всплеск и приглушенный смех. Торопливо загребая веслом, я прижала лодку к берегу, где лежала самая густая тень, и затаилась. Судя по звукам, где-то рядом причаливала гондола. Может, кто-то возвращался с ночной прогулки или после встречи с дамой. Вспомнилось, как Рикардо каждую ночь бегал на свидания с Бьянкой, а я по глупости его ревновала. Дура была потому что. Тогда я ещё почти не знала Алессандро...
   Вдруг оранжевая вспышка озарила небо, словно в Ночь Всех Огней, и ударил грохот. С перепугу я едва не свалилась в канал. В ушах тоненько противно зазвенело, как бывает после слишком долгого погружения. Когда явь понемногу обрела очертания, тишину вокруг прорезали панические крики. В окнах замелькал свет, на причалах одна за другой загорались звёздочки факелов. Я бессмысленно смотрела, как над островом Оливоло в восточной части города занимается рыжеватое зарево. Что случилось? Неужели пожар?! Как бы там ни было, мне срочно требовалось укрытие. Сейчас на улицы выплеснется весь город! Эту лодку, в которой я сидела, вероятно, кто-то уже искал.
   - Фабрицио! Фабрицио! - вдруг послышался тихий испуганный голос. Очень знакомый.
   Осторожно подавшись вперёд, я увидела на причале дома Граначчи невысокую фигурку, с головы до пят закутанную в плащ. Быть не может, чтобы мне привалила такая удача! Неужели Мадонна и морские боги всё же сжалились надо мной?
   - Джулия! - позвала я шёпотом.
   Она замерла, потом медленно подошла к воде. Свет от факела, горящего на причале, превратил её лицо в золотую маску.
   - Не может быть! - изумлённо сказала она, словно эхо моих мыслей. - Франческа!
   - Тише!
   Кое-как Джулия помогла мне подтянуть лодку к сваям и выбраться на твёрдую землю. Ей немного мешал живот. Плащ скрывал её всю целиком, но теперь я заметила, что Джулии скоро предстояло стать матерью. Мадонна, сколько же мы не виделись?!
   Схватив меня за локти, она подтащила меня ближе к факелу и всмотрелась в моё лицо:
   - Это и правда ты! Но как... Каким образом?!
   У неё приоткрылся рот, когда она разглядела, что я вся тряслась, а моё платье было вымазано грязью и тиной.
   - Всё потом, - еле выговорила я. - Главное - никто не должен знать, что я здесь!
   Может, у Джулии и гулял ветер в голове, но в критической ситуации на неё всегда можно было положиться! Молча кивнув, подруга решительно потянула меня в дом. В холле она выпустила мою руку, приложив палец к губам:
   - Только т-с-с! Бьянка дрыхнет чутко, как кошка! Странно, что она ещё не вскочила от шума!
   В тот же миг откуда-то из внутреннего дворика донеслось:
   - Джулия! Ты здесь? Это ты?
   Вихрем взлетев по лестнице, мы с Джулией столкнулись плечами в дверях её комнаты, которая была знакома мне не хуже, чем самой хозяйке.
   - Сиди здесь! - запыхавшись, выпалила подруга. - Сюда она не войдёт!
   - Джулия? - снова послышалось внизу. Я приникла ухом к запертой двери, но никак не могла расслышать, о чём они говорят.
   - Я здесь! Что случилось? Пожар?
   - А сама не видишь? Кажется, это в Оливоло. Фабрицио только что пошёл узнать, что там. Где Лючия? Куда она запропастилась? Клянусь всеми святыми, эта пустоголовая девчонка сведёт меня с ума!
   Я сидела тихо, как мышь, пока Бьянка, новая жена Рикардо, продолжала ворчать. М-да, похоже, она держит слуг в ежовых рукавицах! Я не решалась ходить даже на цыпочках, чтобы меня не выдал скрип половиц, и боялась выглянуть наружу, чтобы меня не увидел кто-нибудь из соседей. Время тянулось томительно, как зубная боль. За окном неохотно забрезжил водянистый рассвет, посветлело. Я опять возблагодарила Мадонну, что так вовремя встретила Джулию! Интересно, что случилось в Оливоло? Надеюсь, Манриоло удалось скрыться! Угораздило же нас наведаться в Золотой дворец именно в эту ночь!
   Как только внизу послышались тяжёлые шаги и басок Фабрицио, я снова метнулась к двери. На этот раз можно было не липнуть ухом к замочной скважине, так как возбуждённый голос гондольера эхом разносился по всему дому:
   - Там пожар в Арсенале, синьора! Говорят, взорвался пороховой склад. Да, почти потушили, но столько домов разрушено! Нет, до верфи я не дошел, стражники не пустили. Разбирают завалы. Сильнее всех пострадали дома рядом с церковью Сан-Джованни. Хорошо ещё, что ночью на верфях не было никого из арсеналотти! Говорят, это люди герцога Роверджио подожгли склад, чтоб ему самому сгореть в аду!
   Фабрицио продолжал что-то говорить, отвечая на взволнованные расспросы Бьянки, но мой слух от таких ужасных вестей временно отключился. Пороховой склад? Я вспомнила случай в Пицене и содрогнулась. А потом похолодела, когда в памяти всплыли последние слова Алессандро. Сердце забилось как сумасшедшее. Арсенал! Он же собирался отправиться туда!
   ***
   Немного исторических фактов: в марте 1509 года в венецианском Арсенале, на расстоянии в четверть мили от палаццо Дукале раздался взрыв. Это случилось днём, прямо во время заседания Большого совета. Говорили, что от случайной искры взорвался пороховой склад. Ударная волна разрушила дома в сестьере Кастелло, среди жителей было много раненых и оставшихся без крова. Ходили слухи о диверсии. В преступлении подозревали агентов французского короля Людовика. В это время Венеция находилась в конфликте с Францией, а также со Священной Римской империей и Испанией. Римский Папа тоже был зол на Венецию за то, что она не желала уступить ему земли в Романье. Против Венеции была сформирована так называемая Камбрейская лига. Этот союз стыдливо прикрыли религиозными мотивами (якобы завоевание Венеции должно было стать первым шагом в войне с турками), но вообще-то союзники думали в первую очередь о своей выгоде и заранее разделили между собой венецианские земли.
  
   Глава 7
  
   Эта ночь казалась бесконечной. Она длилась и длилась, даже когда серое, тусклое солнце взошло над лагуной, осветив почерневшие развалины, в которые превратился Оливоло. Алессандро вместе со стражниками тушил огонь, пока не прибыла пожарная команда, потом разбирал завалы. Здание Арсенала, с его обширными пакгаузами и кирпично-красными башнями у ворот, сейчас походило на руины захваченной крепости. К счастью, его люди знали, что делать, а вскоре к ним присоединились нобили и жители близлежащих домов. Одежда Алессандро пропиталась потом и копотью, на зубах хрустела пыль, руки слегка дрожали от таскания камней и брёвен, но он не мог уйти, так как поток дел всё не уменьшался.
   Отправив троих солдат осмотреть очередной дом, слепо смотревший в пустоту выбитыми окнами, он позволил себе небольшую передышку. Под ногами хрустели обломки черепицы. Деревянные балки на крыше расшвыряло ударной волной, и они угрожающе накренились, словно старое воронье гнездо. Мимо пронесли носилки. Какая-то женщина сидела, раскачиваясь, прямо в пыли, прижимая к груди ребёнка, и горестно выла на одной ноте. От этого тоскливого, безнадёжного воя его пробрал озноб. К женщине подбежала другая, обняла её и бережно увела в церковь, уцелевшую не иначе как чудом. Туда относили всех раненых.
   "Здесь нужны ещё медики. Куда, интересно, запропастился Маттео?" - в десятый раз спросил себя Алессандро. Он отправил своего молодого помощника привести кого-нибудь из аптекарей. Год назад они с Маттео вместе служили в доме Арсаго. Молодой стражник мог сделать приличную карьеру, оставшись при молодом графе Энрике, но вместо этого предпочел отправиться с Алессандро в море.
   "Ему бы побольше исполнительности, и тогда, глядишь, из мальчишки выйдет толк. Станет комитом или даже капитаном!"
   - Дон Алессандро! Дон Алессандро! - донеслось издалека. Наконец-то!
   Запыхавшись, Маттео подбежал к нему. Алессандро критически оглядел своего помощника: взмокшие черные кудри прилипли ко лбу, лицо аж светится от усердия. Он хотел сделать выговор, но все упрёки растаяли у него на языке, когда Маттео протянул ему запотевший кувшин с водой. Благослови Бог этого парня! Он отхлебнул глоток ледяной воды, от которой заломило зубы, потом с облегчением вытер мокрой ладонью лицо, размазав копоть и грязь. Жить сразу стало гораздо легче.
   - Отнесёшь в церковь, - сказал Алессандро, возвращая кувшин своему подручному.
   - Я нашёл мэтра Фалетруса, как вы просили.
   Долговязая фигура доктора маячила поодаль. Мэтр Фалетрус издалека кивнул, будто не решаясь подойти ближе. После тех событий, что потрясли Венетту прошлой весной, он старался как можно реже попадаться на глаза Алессандро. Его можно было понять. Кроме синьора ди Горо, больше никто не знал о попытке Фалетруса отравить дона Арсаго. Алессандро не стал доносить судьям. Не только из чувства благодарности к доктору, который собирал его по кусочкам после ранения в крипте... Просто это никому уже не могло помочь, зато на свет всплыли бы неприглядные тайны двух семейств, Арсаго и Граначчи.
   "Кстати, надо будет заглянуть к донне Бьянке", - напомнил он себе. Три дня назад Рикардо уехал в Медиолан, и Алессандро обещал другу, что в его отсутствие позаботится о Джулии и Бьянке. Только сначала нужно привести себя в порядок, иначе он своим видом ещё больше напугает двух одиноких синьор.
   - Это ужасно, - вздохнул Фалетрус, решившись наконец подойти. - Как такое могло случиться?!
   - Есть некоторые предположения, - туманно ответил Алессандро.
   Ночью они не успели добежать до ворот Арсенала, как внезапно их ослепило вспышкой и швырнуло на камни. Поднялся переполох. Однако среди стражи были люди опытные, обстрелянные в боях. Быстро придя в себя, они оцепили верфи. Им удалось выследить троих людей, пробиравшихся в порт. Двоим удалось ускользнуть.
   Ближе к рассвету порядком уставшего Алессандро разыскал Гвидо Малипьеро, капитан венеттийской стражи.
   - Мы его допросили. Это был человек Антонио Маньяско, - заявил он без обиняков.
   - Был? - невольно вырвалось у Алессандро.
   Он знал, что служба в страже включает в себя не только важное расхаживание с пикой и преследование ночных воришек, но и допросы в пыточных камерах. Не самая приятная часть работы, мягко говоря. Однако раньше Гвидо никогда не отличался чрезмерной жестокостью.
   - Он был ранен, только потому мы и сумели его схватить. Не дожил до утра. В любом случае, он был простым матросом и знал очень мало. Вчера дон Маньяско пробрался сюда на фелуке под видом торговца. Из города не выезжал. У него была встреча с кем-то в Арсенале.
   - Портовая стража! - мгновенно сообразил Алессандро. Гвидо только рукой махнул:
   - Мы известили их, но было поздно. Маньяско исчез с рассветом. Испарился, как призрак при первых лучах зари.
   Алессандро задумался. Да, такой дерзкий налёт был, пожалуй, в духе отчаянного фиескийца. Фиеска была давней соперницей Венетты и недавно присоединилась к Лиге. Вот только...
   - Как они прошли через лагуну? Им понадобился бы лоцман!
   - По словам матроса, им помог какой-то парень из Аримина, хорошо знающий город, - злобно выплюнул Гвидо. - Это всё, чего я добился. Чертовы торгаши! Ариминские банкиры всегда заглядывали в рот Фиеске!
   "Ариминец - это плохо", - подумал Алессандро, вспомнив сетования Рикардо о поспешном браке Джулии. Катастрофа в Арсенале была такой ошеломляющей, что было трудно сразу осознать все её последствия. Потеряна большая часть флота... Разрушен государственный архив... По городу расползались пугающие слухи: что взрыв был делом рук королевских эмиссаров, что отряды Лиги уже подходят к Патаве... Все эти проблемы надвигались на Венетту, как водяной вал во время нагонного наводнения.
   "Это всё потом. Сначала - люди". Он заставил себя сосредоточиться на беседе с Фалетрусом, который продолжал что-то бормотать.
   - Нам нужны ещё приюты для бездомных и раненых, - прервал его Алессандро. - Госпиталь в Каннареджо не справится с таким наплывом больных!
   Вдруг пришла неожиданная мысль:
   - Стойте! У нас же есть палаццо Арсаго!
   - Что? - Фалетрус вздрогнул и, казалось, еле удержался, чтобы не осенить себя крестом.
   - Особняк всё равно пустует. Там можно разместить десятки человек!
   "Вот и пригодился подарок дона Сакетти!"
   - Но... - замялся несчастный доктор.
   Судя по его нездорово-бледному лицу, похожему на смятую бумагу, он скорее заночевал бы под открытым небом, чем когда-нибудь переступил порог того проклятого дома. Алессандро решительно взял его за плечо:
   - Прошлое умерло, мэтр Фалетрус. Забудьте о крипте, о старых тайнах. Эти мысли разъедают вас изнутри, я же вижу. Разве дон Энрике виноват в злодействах отца? Или дом виноват в преступлениях, которые там творились? Сейчас это просто крыша над головой и сухое тепло для людей, которые в нем нуждаются!
   - Если бы я мог забыть... - прошептал Фалетрус.
   Неожиданно их опять прервали:
   - Дон Алессандро! - ввинтился в уши резкий голосок Маттео, заставив Сандро невольно поморщиться. В голове ещё немного шумело после взрыва.
   Маттео суетился возле кучки людей, выносивших из баркаса очередного раненого, и старался заглянуть им за плечи.
   - Я же его знаю! - восклицал он. - Это тот моряк из Аримина! Вы не помните? Прошлой весной он выиграл гонку на гондолах! Дон Арсаго пожаловал ему специальный приз!
   Будь у Маттео хвост, он наверняка вилял бы изо всех сил.
   - Парню крупно повезло, что валлуко дотянул его почти до берега! - усмехнулся какой-то рыбак. - Не то кормил бы сейчас моррен в канале Спиналонги! Вишь, как его приложило, до сих пор не очухался...
   Алессандро охватило странное предчувствие. То же неясное чувство ночью погнало его к Золотому дворцу, хотя проверка караулов давно уже не входила в его обязанности. Он отчетливо вспомнил, как поспешил на крик караульного, и внезапно ощутил рядом присутствие Франчески. Это было - как глоток воды в жаркий день, как шагнуть в прохладу тенистой рощи, спасаясь от раскалённого зноя. Он пытался отмахнуться от бредовой мысли - "наваждение какое-то!" - но тревога не проходила. В смутном потоке образов было что-то настораживающее, какая-то ядовитая нотка страха. Что случилось? Неужели Франческа в опасности? Ночью им вдруг овладела безумная надежда, что если он спровадит подальше стражников и вернётся один, то из-под аркады дворца к нему выйдет она. Алессандро действительно собирался вернуться, но пожар в Арсенале и другие кошмары сегодняшней ночи спутали ему все карты.
   Вместе с Фалетрусом он подошел ближе, склоняясь над раненым. Молодой парень, темноволосый, загорелый. Правда сейчас его лицо было землисто-бледным, а одна щека покрыта коркой запёкшейся крови, и всё равно Алессандро его узнал. Это был Луиджи Манриоло - тот самый Манриоло, заботам которого он год назад поручил Франческу.
   Алессандро медленно распрямился, стараясь удержать на лице невозмутимое выражение. "Ариминец?" - заворчал кто-то у него за спиной. Один из стражников грязно выругался. Другой предложил спихнуть "везунчика" обратно в канал - и Хорро с ним! Не хватало ещё спасать одного из врагов Венетты!
   - Нет! - прервал их Алессандро. - Этот человек пригодится нам для допроса, когда очнется. Доставьте его в палаццо Арсаго. Я скоро вернусь.
   Забыв о Фалетрусе, о делах и о своём неподобающем виде, он бросился к пристани, подзывая первого попавшегося гондольера. Все прочие мысли, кроме одной, смыло волной горячей тревоги. Скорее к Граначчи! Если Манриоло привёз с собой Франческу... если ей пришлось где-то искать убежища... то к кому она могла обратиться, кроме Джулии?!
   ***
   Покинув наспех созванный Большой совет, дон Сакетти укрылся от всех в тиши своего кабинета. Ему нужна была минута тишины, чтобы осмыслить случившееся. Он плеснул себе вина из граненого кувшина, рассыпавшего по скатерти цветные искры, и устало опустился в кресло.
   Как это могло произойти? Кто его переиграл? Герцог Роверджио? Или король Альфонсо, с его рыбьими глазами и вкрадчивыми лисьими повадками? В прошлый раз его приняли в Венетте как дорогого гостя, а он жадно шарил глазами по верфи и всё выспрашивал: правда ли, что военную галеру можно построить всего за один день?
   Удар по Арсеналу означал не только разрушения, смерти и горе десятков семей. Это был удар по престижу Венетты, по её главной силе - военному флоту. Такую потерю не скоро получится восстановить. А что если...
   Сакетти похолодел от мысли, что, взможно, планы заговорщиков простирались ещё дальше. Его рука задрожала, и край кубка больно стукнул по зубам. Он поспешно поставил кубок обратно.
   Только вчера они погрузили две тысячи бочек пороха на баржу и отвезли их на Дито, где сейчас снаряжался тяжелый корабль с грузом для венеттийских фортов на островах. Всё из-за настырности этого наглеца ди Горо! А если бы эти бочки остались в Арсенале?! Тогда взрыв был бы такой силы, что ударная волна достигла бы до дворца, и он, Сакетти, смотрел бы сейчас на родной город с какого-нибудь уютного облачка.
   С пронзительной ясностью представив себе эту картину, дож залпом махнул вино. Посидел, прикрыв ладонью лицо. Усмехнулся. Подумать только, какая ирония! Они с Алессандро на дух друг друга не выносили, но именно благодаря ему Сакетти остался жив.
   Пожалуй, он повременит посылать наёмных убийц к палаццо Арсаго.
   Взгляд его упал на шкаф-кабинет в углу комнаты. Пока не вернулся секретарь, самое время сжечь некоторые бумаги. Сейчас неподходящий момент для рискованных торговых союзов. Может быть потом, когда всё успокоится... Простые люди суеверны. Чего доброго, усмотрят в разрушении Арсенала проявление Божьего гнева за то, что их дож стакнулся с язычниками. Долго ли после этого он просидит в Золотом дворце?
   Достав маленький ключик, Сакетти отпер потайной ящик и даже отпрянул, увидев разворошенные, помятые листки. Здесь кто-то рылся! Ошеломленно прикрыв ящик, он провел пальцем по длинной белесой царапине возле замка. Сам он обращался с драгоценным шкафом исключительно аккуратно. А вот воришка, похоже, спешил. И кто-то снабдил его дубликатом ключа. Трясущимися руками Сакетти выгреб бумаги на стол. Тщательно, несколько раз перебрал их, откладывая каждый лист, прежде чем заставил себя признать горькую правду. Коносамент исчез.
  
   ***
  
   Алессандро надеялся поговорить с Джулией наедине, однако на пороге ему заступила дорогу деловитая Бьянка. Она проводила его в гостиную, куда приказала подать разбавленного вина и закусок, и при этом не переставала говорить:
   - ...Я отправила слуг помочь с расчисткой завалов. Наша кухарка отнесла корзину с продуктами в церковь Сан-Джованни. Можем ли мы ещё чем-то помочь?
   Бьянка Санудо была из тех закалённых венеттиек, которых не могли сломить никакие беды. Гнев только добавлял ей работоспособности. Алессандро знал, что в одном из доков Арсенала строилась новенькая крепкая галера, принадлежавшая на паях Рикардо и дону Санудо, отцу Бьянки. Прошлой ночью прекрасный корабль превратился в ничто. Рикардо, узнай он об этом, сейчас изрыгал бы проклятья, пинал сундуки и под вечер напился бы до положения риз. У Бьянки лишь лёгкая складка на лбу выдавала её озабоченность.
   Алессандро поблагодарил её за помощь:
   - Это очень мужественно и благородно с вашей стороны, синьора - поддержать тех, кто сейчас больше всего нуждается в этом.
   - Это ужасно, - прошелестело от двери. - Столько людей остались без крова!
   Оглянувшись, Алессандро увидел Джулию. На фоне алого бархатного плаща её лицо казалось восковым. Застывшим. Насколько Бьянка была собранной и энергичной, настолько же Джулия казалась потерянной и погасшей.
   Сейчас он ни за что не спутал бы её с Франческой. За последние месяцы нежные, округлые черты Джулии ещё больше смягчились. Ничего общего с Франческой и её острой, ранящей красотой.
   Бьянка при виде золовки нахмурилась:
   - Тебе вредно волноваться. Лучше ступай к себе и приляг.
   Джулия упрямо мотнула головой и опустилась в кресло, явно намереваясь принять участие в светской беседе. Но когда она случайно перехватила взгляд Алессандро, то мучительно покраснела, от шеи до корней волос.
   "Явно что-то скрывает, - с беспокойством подумал Сандро. - Эх, если бы донна Бьянка могла убраться отсюда хоть ненадолго! Как бы это устроить?"
   Он снова заговорил с синьорой Санудо, чтобы дать Джулии время прийти в себя.
   - Мы решили устроить в палаццо Арсаго временный госпиталь. Доктор Фалетрус уже отправился туда.
   - Да, понимаю, - кивнула она. - Вам понадобится солома, тюфяки для постелей. Бинты. Вода и дрова для плит. Я распоряжусь.
   Если он надеялся, что она помчится отдавать распоряжения немедленно, то ошибся. Бьянка сидела как сторож, прикрывая собой Джулию - жалкую, с красными пятнами на щеках. А время между тем утекало. Если Манриоло придёт в себя и начнёт говорить...
   Алессандро решился:
   - Я надеялся, что вы сможете помочь ещё в одном деле. Утром возле ворот Арсенала мы вытащили из воды раненого человека... ариминца. Я узнал его. Раньше он был слугой дона Роберто д'Эсте, вашего супруга, синьора. Его зовут Манироло. Полагаю, вы его знаете.
   На лице Джулии отразилось сильнейшее изумление. Слишком сильное, - отметил про себя Алессандро, - чтобы быть искренним. Девушка переигрывает.
   - Да что вы? Манриоло здесь?! Я... не видела его с самой свадьбы.
   - Могу я узнать, не пытался ли он связаться с вами накануне?
   Вместо Джулии ответила Бьянка:
   - Разумеется, нет! Он не посмел бы явиться в приличный дом! Здесь вам не военная галера, синьор ди Горо, где можно пренебречь некоторыми условностями!
   Алессандро молчал, не сводя глаз с Джулии. Багровые пятна у неё на щеках стали ярче. Он пытался дотянуться до неё взглядом, но девушка поджала губы и низко опустила голову. Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным. Как, ну как дать ей понять, что он им не враг?!
   - Никто не пытался со мной связаться, - прошептала она еле слышно.
   Лгунья из неё была никудышная. "Не то что Франческа!" - подумал он вдруг с теплотой. Та лгала виртуозно! Иногда у него просто руки чесались, так хотелось схватить её за плечи и вытрясти из неё всё враньё до последнего слова.
   Может, и зря он в своё время этого не сделал.
   Воздух в комнате будто сгустился. Бьянка тоже, конечно, уловила растущее напряжение. На её жестком, волевом лице появилось выражение лёгкой иронии.
   - Я готова поручиться, что в нашем доме нет никаких тайных агентов, - произнесла она холодным тоном. - Однако если вы сомневаетесь на этот счёт, можете сами всё обыскать, от крыши и до подвалов!
   Джулия нервно вскинула голову, как загнанный зверь, и внезапно схватилась за живот:
   - Ох! Я, пожалуй, и правда пойду к себе!
   К сожалению, в этот раз её уловка не сработала:
   - Конечно, милая, - чуть ли не пропела Бьянка. - Мы с Лючией уложим тебя в постель, а потом, - гневный взгляд в сторону Алессандро, - я вернусь и покажу синьору ди Горо весь дом до последней кладовки.
   - Вы что, собираетесь обшарить и мою спальню? - возмутилась Джулия, разом забыв про все хвори. - Я не позволю!
   Бьянка даже бровью не повела. Не обращая внимания на гневно пыхтящую, как ёж, золовку, она позвонила в колокольчик и приказала вошедшей служанке:
   - Покажи синьору ди Горо кухню, прачечную и двор. Я скоро к вам присоединюсь.
  
  
   Глава 8
  
   Венетта, сестьере Оливоло
  
   Я хорошо помнила квадратные башни Арсенала, которые высились по обе стороны от бронзовых ворот, внушая невольное почтение. За воротами находился канал, куда заводили галеры, а левее располагался сухопутный проход, возле которого всегда дежурили караульные. На барельефе над главным входом был высечен священный грифон с гордо поднятой головой. Он словно оценивал взглядом каждого входящего, достоин ли тот проникнуть в святая святых Республики. Арсенал был сердцем Венетты, наглядным свидетельством её морской мощи. Было невыносимо больно видеть его в руинах.
   Спрятав лицо под старой черной мантильей, найденной в комнате Джулии, я торопливо шла по улице, огибая завалы. Взгляды прохожих, казалось, оставляли ожоги на коже. Я боялась, что в любой момент кто-нибудь ткнёт в меня пальцем и крикнет: "Вот же она, воришка! Хватайте её!"
   "Вообще-то я мог бы слетать сюда и один", - подал голос Пульчино, мой верный спутник. Он сам разыскал меня ночью. Я думала, что он ждёт нас на фелуке, и чуть не умерла с перепугу, когда чайка принялась биться в окно Джулии на рассвете.
   "Вот и сидела бы у подруги!"
   "Я не могу. Нам понадобятся две головы, чтобы всё разузнать. Я попробую расспросить об Алессандро, а ты поищи Манриоло. Тебе с высоты это проще!"
   Из слов Фабрицио следовало, что раненых относили к Сан-Джованни, поэтому, отпустив Пульчино, я побрела туда, где над руинами высился строгий трехчастный фасад этой церкви. Так страшно мне не было даже ночью. Что если Сандро ранен?! Если он... нет, нельзя даже думать об этом. После рассказа гондольера я просто не могла спокойно прятаться в спальне, наблюдая, как движутся солнечные полосы по поцарапанному паркету. Выбрав момент, когда Джулия и Бьянка были заняты на причале, я проскользнула на кухню и выбралась из дома через заднюю дверь. Никто из слуг мне не встретился. Лючия с кухаркой, наверное, убежали посмотреть на развалины. Мантилью я нашла в сундуке, вытащив её из-под груды цветных тряпок. Судя по виду, она принадлежала ещё донне Ассунте, Джулия такое не носила. Было стыдно, что пришлось её позаимствовать, и я пообещала себе, что обязательно извинюсь перед подругой при следующей встрече. Почему-то, когда нужно было ограбить Сакетти, совесть меня совсем не тревожила, но донна Ассунта - это другое дело! Если бы она встретила меня сегодня, у неё бы нашлось что сказать!
   В притворе церкви разговаривали две женщины. Одна из них, с узлом за спиной, прижимала к себе двух детишек. Девочка застенчиво прятала лицо в складках материнской юбки. Мальчик с любопытством таращился на нас черными, как смородины, глазами, не выпуская изо рта грязного пальца. Другая женщина была похожа на монахиню, вся в сером, с усталым и печальным лицом. Она терпеливо что-то объясняла:
   - Вам будет удобнее устроиться в палаццо Арсаго недалеко от Арженто. Обождите немного. Сейчас вернётся лодочник, и отвезёт вас туда.
   - Но как же... - растерялась беженка. - Прямо в господском особняке?!
   - Синьор ди Горо и мэтр Фалетрус распорядились устроить там временное жильё.
   Я собиралась незаметно проскользнуть мимо, но последние слова монахини заставили меня остановиться. Мои пальцы стиснули тяжелую бронзовую ручку двери:
   - Простите, - вмешалась я, обернувшись, - синьор ди Горо сам так приказал?
   "Серая" женщина сочувственно мне улыбнулась:
   - Церковь не может вместить всех, поэтому Совету приходится искать другие варианты. Никого не оставят на улице, не волнуйтесь. Подождите, я принесу вам воды.
   - Н-не нужно, спасибо.
   Кажется, она приняла меня за одну из тех несчастных, кто после сегодняшней ночи лишился крова. Выйдя наружу, я с облегчением прислонилась к стене, чувствуя спиной шершавость камня. Если Алессандро был здесь утром и отдавал какие-то распоряжения, значит, по крайней мере, он жив. Это была прекрасная, счастливейшая новость! Особенно по сравнению с остальными.
   Там, возле церкви, меня и нашёл Пульчино. Спикировав сверху и задев крылом мне по уху, он привычно устроился у меня на плече. Острые коготки вцепились в кожу. Я улыбнулась, пригладив взъерошенные перья.
   "Чему это ты так светишься? Я всё выяснил. Он в палаццо Арсаго".
   "Да, я уже знаю. Слава Мадонне! А что с Манриоло?"
   "Я про него и говорю. Лежит раненый в доме Арсаго, и его обвиняют в измене".
   Яркие краски летнего дня вдруг потускнели. Я моментально пришла в себя, отлепившись от уютной стены:
   "Что? Как - в измене?!"
   "Говорят, взрыв порохового склада подстроили фиескийцы во главе с неким доном Маньяско. В Совете решили, что Манриоло - его сообщник".
   Я растерялась: "Какой-то бред... Это из-за того, что он ариминец? Но Манриоло не успел бы даже забраться в Арсенал! Он ждал меня на лодке в канале Спиналонги или прятался от стражников, в любом случае он и близко не подходил к пороховому складу!"
   "Кто это подтвердит?" - скептически вопросил Пульчино.
   Только сейчас я вспомнила о синьоре Алонзо. Вряд ли он захочет, конечно, явиться во Дворец дожей и сообщить Совету о затее, которую намеревался осуществить нынешней ночью, но он должен был подтвердить невиновность Манриоло! Пусть скажет, что ариминец выполнял какое-то его поручение!
   Я решительно спихнула Пульчино с плеча, плотнее запахнувшись в потрёпанную мантилью:
   "Синьор Алонзо! Мы срочно должны его разыскать!"
   Мы чуть ли не бегом направились в порт. Вчера, обговаривая детали предстоящей операции, Алонзо Кариньяно показал нам на пристани старую лодку с широкими бимсами, сказав, что в случае непредвиденных осложнений эта лодка будет ждать нас в устье канала. Сейчас её не было. Я прошла дальше, туда, где швартовались купеческие корабли, но фелука тоже исчезла. Среди десятков лиц, попавшихся мне на пути - матросов, нищих, перевозчиков, мелких торговцев, зеленщиков, выгружавших свой товар, - не было ни одного матроса с "Примаверы".
   Наконец, трижды обежав всю пристань и вконец запыхавшись, я остановилась. Невозможно поверить! Неужели синьор Алонзо просто сбежал, бросив нас с Манриоло на произвол судьбы?! Пульчино, снова заняв место у меня на плече, имел недовольный, нахохленный вид.
   "Ты же следил за ними. Помнишь, куда отправился Алонзо после встречи в Арсенале? - спросила я. - Может, встречался ещё с кем-нибудь?"
   "Нет, засел вместе с матросами в одной харчевне в порту. Если хочешь - пошли, покажу. Но предупреждаю, тебе там не понравится!"
   "Скорее! Вдруг он ещё там!"
   Я не знала, как заставлю Алонзо доказать невиновность Манриоло, и мне было страшно явиться к нему без искомого документа, ведь нам с Каритой так и не удалось его похитить, но это был наш единственный шанс! Что бы ни случилось на пороховом складе, Манриоло к этому не причастен!
   Харчевня действительно была так себе. Одно из тех зачуханных мест, куда люди приходят, чтобы растворить свои беды в кружке дешёвого пойла, а потом излить душу трактирщику, пока тот флегматично полирует тряпкой свою стойку.
   Грязную стойку, кстати, действительно не мешало бы протереть, но хозяин и не думал этим заниматься. Сидя с дымящейся миской в руке, он шумно поглощал какое-то варево, и не сразу взял в толк, чего я хочу.
   - Я ищу синьора капитана, - повторила я в третий раз. - Такой высокий, синеглазый, с рыжеватой бородой. Весёлый. Был здесь вчера.
   - Капитана, значит, - задумчиво пожевал трактирщик. - Ну обожди.
   Обогнув стойку, он вышел наружу, сделав мне знак оставаться на месте.
   После беготни по пристани мои ноги гудели от усталости, однако тяжелые засаленные табуреты как-то не манили присесть на них. Я пристроилась на краешке ближайшего стола. Было тихо, в солнечном свете клубились пылинки. Вдруг мирную тишину нарушил беззвучный вопль Пульчино у меня в голове: "Беги! Он тащит сюда караульных!"
   Очевидно, личность синьора Алонзо возбудила не только моё любопытство.
   Я бросилась к выходу, но Пульчино вовремя подсказал: "Не успеешь! Они уже на подходе!" Тогда я метнулась обратно и, стукнувшись головой, залезла под стойку. По ногам мазнуло сквозняком. Послышался режущий скрип отворившейся двери, и по комнате тяжело затопали чьи-то шаги:
   - Девчонка, говоришь? - пробасил кто-то. - Ну и где она?
   Я навострила уши. Трактирщик что-то бубнил. Стражники в ответ громыхнули смехом:
   - Эх, папаша! Проспался бы лучше!
   Я не могла здесь прятаться вечно. Сейчас трактирщик вернётся за стойку и тогда... За моей спиной была ещё одна дверь, ведущая, вероятно, в кухню и на задний двор. Крадучись, я проползла мимо ящиков и потянула её на себя... Проклятый трактирщик! Не мог смазать петли!
   От пронзительного скрипа у меня волоски на руках встали дыбом. Я спиной ощутила, как все в комнате обернулись в мою сторону:
   - Вон она!
   - Держи!
   Бегом! Я пинком захлопнула дверь за собой. Чем её подпереть?! В полутёмной кухне не нашлось ничего подходящего. В очаге на низком огне булькала похлёбка. Где же выход? На заднем дворе (крошечном, с носовой платок) меня ослепило солнце, а в нос ударил запах помоев. Похоже, трактирщик выкидывал сюда все отбросы и не особенно утруждал себя чисткой. Поскользнувшись на какой-то требухе, я подтянулась и повисла животом на каменной ограде. Нога соскользнула, не сумев нащупать опору.
   - Хватай её! - заорали сзади. Послышался хохот. Вероятно, для стражников мои болтающиеся ноги представляли комичную картину, но мне было не до смеха. В панике я птицей взлетела на забор и через миг была уже на улице. Только бы не догнали!
   На узкой короткой улочке спрятаться было негде. Рядом шумел канал. Проскочив между двумя синьорами в коричневых дублетах, я с разбегу соскочила на пристань, прямо в лодку к какому-то рыбаку. Тот возился с сетью на корме - малорослый, почти карлик, но с жилистыми крепкими руками. При моем появлении он схватился за борт, обложив меня бранью. Потом поднял голову - и я застыла, споткнувшись о знакомый взгляд цепких маленьких глазок. Это был Скарпа! Оборотень-пескаторо, бывший когда-то шутом у дона Арсаго!
   - Вот так сюрприз! - осклабился он. - А я ещё с вечера тебя почуял!
   Не отвечая, я сунула ему вёсла:
   - Греби отсюда, живо! Не то выдам тебя страже!
   - Чё?
   Скарпа набычился, однако, бросив взгляд на берег, передумал шутить. Порывшись под банкой, он бросил мне грязный кусок парусины:
   - На-ка прикройся. Глазищи у тебя, как у шального кота, дыру прожечь можно!
   Скорчившись под парусиной, я вся дрожала от мысли, что стражники, всполошившие рыбаков, могли задержать и нашу лодку. Судя по доносившимся крикам, они продолжали искать меня на берегу. Возмущенные вопли были слышны ещё долго, но постепенно затихли, когда мы вышли на середину канала и направились к устью.
  
   ***
  
   Лишь когда голоса окончательно остались позади, я осмелилась выползти на свет божий. Вокруг нас простирались безмятежные воды лагуны. Слышались только короткие всплески, когда Скарпа загребал веслом, и насмешливые крики чаек. Город золотой полосой поблёскивал вдалеке. Его панораму частично заслонял высокий мыс Спиналонги, покрытый зелёным бархатом деревьев. Вскоре лодка причалила к топкому берегу маленького островка, где не было ничего, кроме зарослей тростника и клочков порыжевшей травы на песчаных дюнах. Примерно на таком же клочке земли я вчера повстречалась с Каритой. Мелкие нежилые острова в лагуне были все похожи, как братья-близнецы.
   - Приплыли, - осклабился Скарпа с нехорошим предвкушением в голосе.
   Я спрыгнула прямо в воду и поспешно выбралась на берег, пока мой спутник возился с лодкой. "Эх, надо было весло прихватить!" - подумала с запоздалым сожалением. В сухом шелесте тростника слышалась насмешка над моей неказистой судьбой. Остров был от силы двести шагов в длину. Спрятаться негде. Чуть вдалеке, на низком холме виднелись развалины каменного сарая. Я бросилась к нему. Слабая защита от оборотня, но, может, там найдётся хоть пара камней?
   За моей спиной захрустел сминаемый тростник:
   - Что, ведьма? Сыграем в прятки?
   Я припустила быстрее, проклиная вязнущие в песке башмаки. Остров словно хватал меня за ноги. Обливаясь потом, я влетела в сарай. Здесь было душно. Крыша, крытая гнилым тростником, давно прохудилась, и тёмное помещение наискось прорезали полосы света. Крадучись, я осторожно двинулась вдоль стены, вся превратившись в слух. Где же спрятался этот урод? Хоть бы палку какую найти!
   Вдруг в самом тёмном углу кто-то меленько рассмеялся. Загорелись две яркие алые точки.
   - Не подходи! - выпалила я, вжавшись лопатками в камни. - Иначе я могу сотворить с тобой что-нибудь похуже, чем дон Арсаго!
   Вряд ли моя ложь могла напугать пескаторо, но попробовать стоило. Под дырявой кровлей послышался шорох, заставив вздрогнуть. А вдруг там крысы? Неважно. Главной опасностью был пескаторо. Который почему-то не спешил нападать.
   По нервам царапнул короткий смешок:
   - Ладно. Тебе повезло, что я достаточно сыт сегодня!
   Пыльные лучи обрисовали фигуру Скарпы - к моему облегчению, всё ещё в человеческом виде. Ростом карлик не доставал мне до плеча. Пока он остаётся в этом облике, я смогу с ним справиться. Солнечные полосы так причудливо расчертили его физиономию, что не разберешь, насмехался он или злился. Я чуть не отскочила, когда мою щеку обдало струей теплого воздуха, и на плечо, тяжело дыша, свалился Пульчино. Скарпа попятился. Что с ним такое? Он испугался чайку?!
   Вскоре всё разъяснилось: в узкой щели окна показались бледные перепончатые пальцы, оснащённые крепкими когтями, а затем блеснули выпуклые золотистые глаза. Паурозо двигалась бесшумно, как змея, и была столь же опасна. Теперь понятно, отчего Скарпа вдруг присмирел!
   - Давайте объявим перемирие хотя бы на этот вечер! - предложила я, стараясь придать голосу необходимую твердость. Никто не стал возражать. Правда, Скарпа с Каритой обменялись такими яростно-презрительными взглядами, что сарай чуть не задымился.
   Я поспешно вышла наружу. Возле развалин обнаружилось черное кострище, позволявшее предположить, что остров до сих пор иногда давал убежище местным рыбакам. Надеюсь, никто из них не собирался заночевать здесь сегодня! У меня были свои виды на убогий сарайчик. Разумеется, вернуться к Джулии я не могла. Тяжесть обвинения, предъявленного Манриоло, меня просто ошеломила. Надеюсь, Джулию из-за нас не сочтут сообщницей?! Ведь когда-то Луиджи Манриоло был слугой её мужа.
   Безымянный остров находился в северной части лагуны, так что если смотреть в сторону города, вдалеке можно было увидеть очертания сестьере Оливоло. Когда над лагуной сгустились сумерки, там один за другим зажигались факелы. Из-за большого расстояния они казались золотыми искрами. Они горели, как свечи на алтаре. Будто в память о погибших той ночью...
   Паурозо отправилась на морскую охоту, напоследок послав Скарпе ещё один убийственный взгляд. Её верхняя губа сморщилась, обнажив ряд крепких зубов. Пескаторо на всякий случай отсел подальше.
   У меня с собой был только кусок пирога с пекорино (овечьим сыром), купленный наспех на пристани. Я сжевала его без всякого аппетита. Половину отломила для Пульчино и высыпала крошки на плоский камень, отполированный волнами до идеальной гладкости. Очень хотелось пить, но вокруг было только море. Ещё сильнее мучило беспокойство за Манриоло. К тем, кто покушался на государственную власть, венеттийское правосудие было беспощадно.
   - Я должна поговорить с Алессандро.
   Кажется, поглощенная своими мыслями, я случайно произнесла это вслух. Скарпа радостно оживился:
   - Да ну? С удовольствием посмотрю, как ты будешь корчиться в тюрьме!
   При одной мысли о жутких венеттийских темницах у меня по спине проползли мурашки. Но что было делать? Манриоло, тяжело раненый, не сумеет себя защитить. Во всем виноват этот синьор Алонзо, который трусливо смылся из города, бросив нас на растерзание властям!
   Я снова посмотрела в сторону мерцающих огоньков Оливоло. Как и в моем сне, нас с Алессандро разделяла широкая темная полоса воды. Со вчерашней ночи она, образно говоря, стала намного шире.
   Пульчино тоже был заметно озабочен, но не стал меня отговаривать:
   "Так будет правильней, - согласился он. - В прошлый раз из-за твоей скрытности дон Алессандро едва не отдал Богу душу. Чем раньше он обо всём узнает, тем лучше!"
   Я же говорила, что Пульчино мог с успехом заменить голос совести? На его слова нечего было возразить. Паурозо, возившаяся с уловом поодаль от нас, бросила мне одну рыбину. Вероятно, в знак сочувствия.
   - ...Если речь идет о государственной измене, дознавателям разрешено применять пытки, - разглагольствовал Скарпа со знанием дела. - Кто угодно заговорит, когда ему свяжут руки над головой и растянут на дыбе, пока не затрещат суставы! А ещё есть клещи. Или раскаленная кочерга. У кого нервы послабее, те начинают болтать, как только увидят её перед своим носом!
   - О, заткнись! - Не выдержав, я запустила в него рыбой.
   В глазах пескаторо блеснул азарт. Шлёпнувшись оземь, он обернулся, сгрёб зубами подачку вместе с горстью песка, и ловко плюхнулся в море, подняв фонтан брызг. Я и глазом моргнуть не успела! На берегу осталась лежать только кучка вонючей одежды.
   Растерянно смахнув брызги с лица, я подумала, что в прошлый раз его превращение заняло гораздо больше времени и потребовало значительных усилий. Очевидно, с тех пор Скарпа здорово поднаторел в этом деле! "Может, именно это он и хотел показать, - вдруг пришла мысль. - Показать, что если бы он действительно захотел меня сожрать, Карита не успела бы прийти на помощь!"
   Паурозо укоризненно зашипела. "Зачем тратить хорошую рыбу на эту тварь?!" - читалось в её глазах.
   - Извини. Просто когда он жуёт, его пасть хотя бы помалкивает! - сказала я в сердцах.
   "Пока его нет, давайте обсудим детали, - разумно предложил Пульчино. - Алессандро много времени проводит в палаццо Арсаго, где устроили лазарет. Ты не знала, что Сакетти пожаловал ему этот дом?"
   - Вот же сволочь, - устало сказала я. - За один этот поступок дон Сакетти заслуживает, чтобы его ограбили!
   "В общем, завтра синьор ди Горо точно там будет. Возле дома всегда толпа. Кто-то ищет лекарей, кто-то родственников, кто-то - убежища... Будет несложно пробраться внутрь".
   - Я так и сделаю. Пульчино, ты просто золото!
   "Могу оказать тебе ещё одну услугу. - Чайка брезгливо махнул клювом в сторону одежды, валявшейся на берегу. - Хочешь, я раздобуду огниво, чтобы сжечь этот хлам? Смердит на весь остров, даже спать невозможно!"
   Хотя пескаторо невольно помог нам в прошлом году и здорово выручил меня сегодня, Пульчино не испытывал к нему абсолютно никаких теплых чувств.
   - Не надо, оставь. Не будем злить Скарпу. По крайней мере, благодаря ему, у нас есть лодка, на которой можно доплыть до Венетты.
   Мы решили, что завтра с утра я отправлюсь к графскому особняку.
  
  
   Глава 9
  
   Венетта, палаццо Арсаго
   Алессандро приехал с рассветом и застал Фалетруса уже на ногах. С ним в гондоле прибыл Энрике, которого дон Сакетти послал, чтобы узнать о состоянии раненого ариминца. "Хочет узнать, не готов ли он для допроса", - холодея, подумал Алессандро. Он надеялся лично расспросить Манриоло, но понимал, что Сакетти вряд ли даст ему такую возможность.
   Со вчерашнего дня мертвую, заболоченную тишину старого дома сменила бестолковая суета. В бывших парадных гостиных разложили тюфяки для раненых. Во дворе грелся котёл с водой. Всюду виднелись признаки бытовой неустроенности: не хватало кружек для питья, одеял, чистого белья... Из кухни пахло фасолью со свиным салом. Хлопали двери, откуда-то тянуло сквозняком. Застарелая сырость, оставшаяся с зимы, пряталась по углам, неохотно уползала прочь, не желая сдавать позиций. Но это болезненное оживление было всё же лучше, чем прежнее угрожающее молчание пустых комнат. Алессандро всегда считал, что дома, как и людей, нельзя надолго оставлять в одиночестве. Иначе они обрастали странными привычками и приобретали слишком независимый взгляд на вещи.
   Фалетрус выглядел так, будто за целую ночь вообще не прилёг ни разу. Энрике при виде его нахмурился:
   - Разве вы здесь один? А где же те лекари из госпиталя, которых вчера отрядили вам в помощь?
   Доктор несмело улыбнулся:
   - О, они продержались здесь почти до утреннего колокола, за что я им премного благодарен. Признаться, господа, эта ночь была... довольно беспокойной.
   - Как поживает наш ариминец? - спросил Энрике, нервно оглядывая ряды тюфяков. Раньше такую обширную картину человеческих страданий ему доводилось видеть лишь в церкви, на фресках. Здесь же это зрелище предстало перед ним вживую, во всей своей неприглядности. Энрике втайне завидовал самообладанию мэтра Фалетруса и синьора ди Горо, поэтому старался не подавать виду. Однако вид открытых ран и запах грязных бинтов, сложенных в тазу, заставил его слегка побледнеть.
   Фалетрус пригласил их пройти дальше по коридору:
   - Господина Манриоло мы устроили отдельно, так как малейший шум, казалось, причинял ему сильную боль. По счастью, здесь хватает пустых комнат.
   - Хорошо, - одобрительно кивнул Энрике. - Я пришлю ещё стражника для охраны. Этот пленник не должен сбежать! В Золотом дворце его ждут не дождутся.
   - Поверьте, в ближайшую неделю он вряд ли будет на это способен! - с иронией заметил доктор.
   В каморке, где лежал Луиджи Манриоло, раньше, кажется, была бельевая. Теперь в голой комнате размещался лишь тюфяк на полу и невесть откуда принесенный шестиугольный мраморный столик, на который поставили миску с водой. Из открытого окна веяло запахом свежего летнего утра.
   Судя по виду, Манриоло был совсем плох. Его лицо потемнело от лихорадки, губы запеклись коркой, на белом лоскуте, обмотанном вокруг головы, расплывалось свежее алое пятно. Вдруг он беспокойно заметался на постели, и в тот же момент откуда-то снизу, из-под половиц, долетел тяжелый утробный стон. Казалось, его исторгли сами стены усталого старого дома. Энрике вздрогнул, невольно сделав шаг к Алессандро.
   - И такой концерт продолжался всю ночь, - грустно вздохнул Фалетрус. - Это началось вскоре после полуночи. Зато никогда ещё исцеление больных не происходило настолько быстро! Едва мы успевали сделать перевязку, как человек, если он был в состоянии двигаться, сразу выражал желание поискать убежища в другом месте. Сейчас в доме остались только тяжелораненые или те, кому совсем некуда идти.
   - Звук идёт как будто из крипты, - пробормотал Алессандро. Они с доктором обменялись быстрыми взглядами. Оба помнили, что находится там, внизу.
   - Это что, колдовство? - Против воли голос Энрике чуть дрогнул. Он со страхом и ненавистью посмотрел на ариминца.
   Вдруг Алессандро хлопнул себя по лбу:
   - Вспомнил! Нет тут никакого колдовства! Просто дом выглядит так зловеще, что невольно наводит на жуткие мысли. Помните, что у этого бедняги был ручной валлуко? Теперь ясно, что животное последовало за своим хозяином и случайно проникло в крипту, а потом не сумело выбраться обратно. Там есть другой выход, перекрытый решёткой, которая выходит в узкий канал за домом.
   - Я помню этого ариминца. Отец говорил, что он действительно владеет начатками колдовства... - не согласился Энрике, но тут раненый снова застонал, напомнив им о более насущных проблемах.
   - Вчера я истратил почти все запасы обезболивающего, - словно извиняясь, тихо сказал Фалетрус.
   Алессандро нахмурился:
   - Мы пришлём вам ещё лекарств. Возьмите бумагу и составьте список, что требуется для нового лазарета. Попробуем раздобыть. Я пришлю военных врачей, может, их нервы окажутся крепче, чем у этих нежных ромашек с Каннареджо! Энрике, помогите мэтру, прошу вас. Ваш хозяйственный опыт нам пригодится.
   Оставшись один, Алессандро снова склонился над раненым. Если бы он только мог проникнуть в его мысли! Все его вчерашние попытки отыскать Франческу оказались бесплодны. В Венетте было столько церквей и странноприимных домов, а со вчерашнего дня в городе царил такой хаос, что в нём могла бесследно исчезнуть целая сотня девиц! Среди беженцев из Оливоло найти Франческу было не легче, чем иголку в стоге сена.
   Визит к Граначчи тоже мало помог. Алессандро дважды обошёл дом и своими расспросами довел Бьянку до тихого бешенства, но не заметил ничего подозрительного. Единственным лучом надежды, да и то хилым, можно было считать короткий разговор с Джулией. Ему всё-таки удалось поговорить с ней наедине, поймав девушку в коридоре возле её комнат.
   Лицо Джулии почти таяло в темноте. Она упорно смотрела в пол, изредка вскидывая огромные, потаённо блестевшие глаза.
   - Я хочу помочь вашей подруге, - быстрым шёпотом сказал Алессандро. - Прошу вас, скажите мне, где она? Где Франческа?
   Ответом ему был уклончивый быстрый взгляд:
   - Какая Франческа? Я не знаю, о чём вы, синьор!
   - Ей грозит опасность! Я смогу её защитить!
   Бесполезно. Что бы Алессандро ни говорил, чем бы ни клялся, было невозможно пробить эту скользкую стену вежливой лжи, которую Джулия возвела между ними. Где-то в доме хлопнула дверь и застучали уверенные шаги. Они приближались. Сандро заметил, что Джулия сжалась, зябко обхватив себя руками, будто ей хотелось спрятаться, скрыться от всех.
   Пока Бьянка не застигла их за разговором, он торопливо сказал:
   - Если она боится оставаться в городе, пусть приедет на Терра-деи-Мираколо. Там будет ждать мой человек, его зовут Маттео. Он проводит её на корабль.
   Снова быстрый взгляд из-под ресниц:
   - Если я её увижу, передам, - шепнула Джулия и скрылась за дверью. После этого ему больше незачем было задерживаться в доме Граначчи...
   Его невесёлые размышления были прерваны очередным стоном Манриоло, за которым снова последовал гулкий утробный звук из глубин дома. Алессандро осмелился осторожно потрясти раненого за плечо:
   - Луиджи! - тихо сказал он, оглянувшись на дверь. - Вы меня слышите?
   Голова ариминца бессильно мотнулась на подушке, брови страдальчески изогнулись. Рядом с миской Алессандро увидел чистый платок и намочил его, чтобы охладить больному лоб.
   - Франческа, - вдруг отчетливо пробормотал Манриоло. - Милая, оставь.
   Отшатнувшись, Алессандро медленно выпрямился. Казалось, вся кровь бросилась ему в лицо. "Это просто от духоты", - подумал он, стараясь не давать воли гневу. В тесной комнате висел тяжелый дух болезни, смешанный с липкой сыростью, долетавшей с канала. Проклятье, да здесь дышать нечем! Алессандро машинально сделал несколько шагов и опомнился лишь на пороге, задумчиво опершись на дверной брус.
   "Вообще-то она ничего тебе не обещала", - строго напомнил он себе. Но почему-то всё равно было больно.
   "И ты сам отослал её из города с Манриоло!"
   "Да, потому что у нас не было другого выхода!"
   "Разумеется, она тебя забыла. Или ты думал, что она будет преданно ждать у окошка, когда ты соизволишь явиться?"
   Раненый снова застонал. Нужно было позвать Фалетруса. Алессандро ждала масса дел в городе. У одной из галер повредило руль, и она нуждалась в ремонте. А ещё следовало проследить за вывозом битого камня из Оливоло. А ещё в полдень должно было состояться внеочередное заседание Большого Совета. Может, Гвидо обнаружит новые улики, и тогда дон Сакетти оставит Манриоло в покое. Тогда можно будет незаметно вывезти его из города...
   - Мэтр Фалетрус! - крикнул Алессандро в коридор. Прислушался.
   Издалека доносился монотонный бубнёж доктора, перечислявшего самые неотложные нужды нового госпиталя. Очевидно, список был длинным.
   Что ещё он забыл? Ах да, тот корабль с припасами для крепостей и галерную флотилию для его сопровождения.
   Давящая тишина в комнате, казалось, с каждой минутой обрастала острыми краями. Алессандро старался не смотреть в сторону больного, боясь услышать ещё что-нибудь... неподобающее. Все насущные дела, захлестнувшие его в последние двое суток, вдруг стали только поводом отвлечься от назойливых мыслей о Франческе. Хотя, если вспомнить, что между ними было? Та единственная встреча на алтане... Тогда ему показалось, что в её глазах светится неподдельное тепло и участие. Может, он вообразил себе всё это, когда валялся раненый, с переломанными рёбрами. Мало ли что ему померещилось, это ещё не повод предъявлять девушке претензии!
   В поисках доктора он вышел на галерею, но Фалетруса в холле не оказалось. Там, как неприкаянная душа, болтался Энрике, прижимая надушенный платок к носу и явно не решаясь снова вернуться в лазарет.
   - Я спущусь в крипту, попробую успокоить валлуко и выгнать его наружу, - сказал Алессандро. - А потом мы вернёмся и доложим обо всём дону Сакетти. Если увидишь Фалетруса, скажи ему, пусть зайдёт к ариминцу. Тот, кажется, бредит.
   Энрике молча кивнул. При упоминании крипты на его лице мелькнул страх. Он не предложил составить компанию своему приятелю. Да тот и не хотел.
  
   ***
  
   Зал Масок, откуда вёл тайный ход в крипту, неузнаваемо изменился. Здесь было тихо, пыльно и пусто. Исчезла богатая коллекция безделушек, которой так гордился дон Арсаго. Исчезли жуткие белые маски (чему Сандро был только рад) и собрание книг. Исчезли своенравные зеркала, отражающие только то, что им вздумается. Осталось лишь одно зеркало, в раме которого прятался маленький рычажок, открывающий потайную дверь. Алессандро повернул его - и старый шкаф со скрежетом развернул своё опустелое нутро вдоль оси.
   Заклинив проход нарочно заготовленным камнем, чтобы тот случайно не закрылся, он начал спускаться в тесную каменную трубу. Стены были неприятно липкими на ощупь, скользкие от сырости ступеньки так и норовили выскользнуть из-под ног. В прошлый раз он проскочил эту лестницу, даже не заметив, так боялся опоздать! Сейчас спешить было некуда, но задерживаться в грязном склепе тоже не хотелось. Винтовая лестница виток за витком уходила вниз. Темнота, казалось, скручивалась вокруг плотными кольцами, сжимая грудь, лишая дыхания. Вонь здесь стояла невероятная. Алессандро старался дышать через раз, и всё равно перед глазами вскоре поплыли цветные круги. "Как только у Франчески в тот раз хватило духу забраться в это логово!" - поразился он про себя.
   Франческа... Интересно, чем этот Манриоло её зацепил? "Тем, что не ходил вокруг да около", - поддел себя Алессандро. Сам-то он так и не решился признаться ей в своих чувствах. В отличие от обаятельного и бойкого ариминца, он никогда не умел выразить душу в словах. Да и шрамы не добавляли ему привлекательности. А если вспомнить, что отец его считался изменником, запятнавшим свою честь, и за тридцать лет Алессандро не нажил пока ни имения, ни влиятельных покровителей... М-да, его вряд ли можно было считать подарком!
   Эти колкие мысли били по самолюбию, зато как будто помогали взбодриться, отгоняя вязкие страхи. Он сам не заметил, как нога нащупала последнюю ступеньку. Внизу было подозрительно тихо. Темнота стояла такая, что, вытянув руку, собственных пальцев не различишь. Интересно, где же валлуко? Может, сбежал?
   Нет, похоже, он здесь. Алессандро чувствовал присутствие живого существа. Почти слышал, как мечется чьё-то сознание, охваченное смутным страхом. Он сказал Фалетрусу, что валлуко привела сюда тоска по хозяину, но это была не вся правда. Очевидно, болезнь Манриоло разрушила мысленную связь кьямата между ним и Гриджо, и бедный валлуко не мог понять, что с ним случилось. Так, возможно, чувствовал бы себя человек, вдруг лишившийся зрения или слуха.
   - Гриджо? - осторожно позвал он, пробираясь в темноте.
   Послышался слабый всплеск - и всё стихло. По стене пробежало мерцание, будто случайный луч света, отразившись от чьего-то окна, на миг проник в крипту. Алессандро, боясь спугнуть несчастное животное, медленно двинулся вдоль кромки черной воды, ориентируясь лишь на слух.
   "Я тебя понимаю", - хотел он сказать. После стычки с морским чудовищем (в этой самой крипте, между прочим!) иногда он тоже с изумлением прислушивался к себе. Один или два раза в месяц ему снились чужие яркие сны. Вместе со снами приходила особая чуткость, позволяющая угадать приближение шторма по рисунку облаков на небе, по особому привкусу ветра или по ширине морских гребней. А потом всё опять исчезало, и Алессандро снова становился нормальным человеком. Это было похоже, как будто кто-то поманил тебя сказкой - а потом отобрал. Но в отличие от валлуко, он мог хотя бы осмыслить своё состояние и сделать выводы. А бедняга Гриджо, чья жизнь внезапно лишилась половины красок, чувствовал только злость, боль и обиду: за что его так наказали?
   В крипте было сыро и душно. Где-то мерно, одна за другой, падали капли. Каменная махина дворца, казалось, давила на голову, мешая сосредоточиться. Алессандро попробовал мысленно обратиться к валлуко: "Это плохое место, пойдём отсюда! Там, снаружи, просторно, а в волнах плещется много рыбы. Твой хозяин со временем выздоровеет и найдёт тебя. Всё будет хорошо, не бойся!"
   В ответ - тишина. Видимо, не каждому дана способность разговаривать с морскими тварями. Вот если бы Франческа была здесь! Её магия действовала даже на паурозо. Если бы ему удалось подманить валлуко к решётке...
   - Гриджо! - снова позвал он. - Иди сюда.
   Глаза постепенно привыкали к темноте, так что теперь вместо густой черной тьмы его окружали смутные наслоения теней. Алессандро ловил малейшее движение, пытаясь угадать, где затаился валлуко. И едва не пропустил момент, когда один из сгустков темноты вдруг взревел и бросился на него.
  
  
   Глава 10
  
   "Мы просто хотели вернуться в Венетту! Не замышляли ничего плохого. Манриоло нашёл в Перне капитана Алонзо, который согласился помочь. По прибытии в город капитан обратился к нам с необычной просьбой..."
   Перед встречей с Алессандро я вызубрила свою покаянную речь так, чтобы от зубов отлетало, но всё равно отчаянно трусила. Напрасно Пульчино, сидящий на корме, пытался меня подбодрить. Как только солнце поднялось над лагуной, проложив по острову длинные тени, я спихнула лодку на воду, и мы направились в Город. Скарпа больше не появлялся, паурозо тоже куда-то исчезла. Ночью выспаться не удалось, мешали тяжелые мысли, из-за них я чувствовала себя такой усталой, будто не спала полжизни. От волнения дрожали руки, и дважды я едва не выронила весло. "Погоди топиться, ещё успеешь", - пошутил Пульчино. Утренний перезвон колоколов эхом отдавался в голове. Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. "Если Алессандро отвернётся от меня с презрением, это будет хуже тюрьмы!" Пульчино в ответ скептически хмыкнул. Ладно, признаюсь, я немного покривила душой. Тюрьма страшнее.
   К тому времени, как мы добрались до сестьере Трех Грифонов, я совершенно выбилась из сил. Нас обгоняли не только верткие, проворные гондолы, но и тяжелые рыбацкие баркасы, спешащие на рынок у Арженто. Мой своеобразный стиль гребли наверняка повеселил всех встречных на канале, и тем не менее мы понемногу продвигались к цели. При других обстоятельствах я восхитилась бы утренней, свежей красотой Венетты. Дома, стоящие вдоль берегов, купались в солнечном свете, парадно поблескивая стеклами. В глубине арок на нижних террасах сгущалась прохладная темнота. Справа над крышами серебрился тонкий шпиль церкви Святого Стефана.
   Вот наконец показался знакомый фасад палаццо Арсаго с рядом стрельчатых окон на втором этаже, выходящих в парадную залу. Вспомнилось с грустью, что раньше донна Арсаго разводила на узком балконе герань и петунии, так что весь этаж утопал в пене малиновых, алых и бордовых цветов. Теперь дом казался обрюзгшим и мрачным, на серой стене - ни единого яркого пятнышка.
   На террасе возле главного входа скучал охранник. У причальных столбов покачивалась на воде гондола - нарядная, масляно-черная, с бархатными подушками и бортами, изукрашенными позолотой. Не иначе, кто-то из знатных гостей пожаловал! Я вдруг оробела. Как узнать, там ли сейчас Алессандро? Меня смутило ещё то, что никакой толпы, которая, по замыслу Пульчино, должна была отвлечь внимание стражника от моего появления, на причале не наблюдалось. Наша лодка продолжала медленно двигаться по каналу. Я слегка подтолкнула её веслом... и мы неспешно проплыли мимо.
   "Эй, ты чего? - встрепенулся Пульчино. - Заснула, что ли?"
   "Там же стражник! Вдруг он спросит, кто я такая?!"
   "Скажешь, что ищешь родную бабушку или тетку, которая жила в Оливоло! Вчера вечером сюда привезли кучу народа!"
   "А если Манриоло успел кому-нибудь про меня рассказать?!"
   "Ну, соврёшь что-нибудь! Господь всемогущий! Ты собираешься его спасать или нет?!"
   Сцепив зубы, я развернула лодку в обратную сторону. Вскоре снова показался причал у дома Арсаго, вид которого абсолютно не изменился. Стражник всё так же бдил, прислонившись к колонне. Черная гондола, похожая на огромную вдовью туфлю, мирно терлась о сваи. Я направила лодку к пристани, но в последний момент опять передумала.
   "Ну ты трусиха!" - не выдержав, заявил Пульчино.
   "Погоди", - у меня возник другой план. - Есть же ещё один вход, через крипту".
   "Ставлю тунца против дохлой селедки, что он заперт! Или вообще заколочен! На месте хозяев я бы завалил эту крипту камнями, после того, что в ней случилось!"
   "Посмотрим".
   Скрывшись от посторонних взглядов в тесной водяной щели за домом, я почувствовала себя свободнее. Солнце ещё не проникло сюда, и в воздухе пахло сыростью. Стена соседнего дома, до которой я без труда могла дотянуться веслом, понизу вся обросла зеленой мшистой бородой. В углублении между каменных блоков показалась решетка крипты, возле которой был привязан знакомый маленький ялик. Когда-то валлуко лихо прокатил меня на нём от этого дома до самой скуолы делла Карита!
   Я почти дотянулась до решётки, как вдруг что-то бешено ударило в неё изнутри. Брызнули осколки камней, во все стороны полетели прутья. Пульчино стрелой взвился в воздух. Я, изогнувшись дугой, успела оттолкнуться веслом от стены. Что-то просвистело над ухом, а мгновение спустя из смрадной темноты подвала вылетела громадная серая туша и с шумом рухнула в воду.
   Меня окатило с головы до ног. Кое-как выровняв лодку, едва не зачерпнувшую бортом, я увидела в воде скользкую лобастую голову. Вязкий тоскливый вой далеко разнёсся над тихим calle. От этого звука у меня захолодело сердце, и даже небо в щели между домами как будто поблекло.
   - Гриджо! - выдохнула я, узнав, наконец, валлуко. Честно сказать, узнать его было трудно. Что с ним случилось? Как он вообще здесь оказался?!
   Валлуко мгновенно развернулся на шум, нацелившись в мою сторону. Я обмерла. Это чудовище даже близко не походило на прежнего добродушного Гриджо! Оскаленная пасть с мелкими острыми зубами сочилась слюной, круглые глаза были похожи на блестящие камушки агата - мертвые, пустые. Он ударил хвостом - и ялик, привязанный у решетки, с хрустом развалился. Один из обломков больно задел меня по плечу, лодку закрутило на месте.
   - Гриджо! - закричала я в ужасе. - Это же я!
   На миг мои внутренности сжались от страха, что обезумевший валлуко просто размажет меня по стене. Однако Гриджо внезапно потерял ко мне интерес. Испустив ещё один вопль, он метнулся в узкий просвет между домами. Я дрожащими руками схватила весло. Манриоло и вообще цель моей поездки разом вылетели из головы. Валлуко нельзя было так отпускать! Страшно подумать, что он натворит сейчас в Большом канале! В этот час канал был переполнен всем, что в принципе могло плавать: парусными лодками, тяжелыми баржами с реки, изысканными гондолами, в которых не спеша прогуливались важные патриции и патрицианки. О, Мадонна! Если Гриджо не дай бог утопит кого-нибудь из нобилей, его же просто убьют!
   Выбравшись из переулка, я поняла, что догнать валлуко нечего и пытаться. Не с моими умениями. К счастью, он не пытался никому навредить, а просто мчался к лагуне, будто что-то неудержимо влекло его за собой. Я попробовала дотянуться до него мыслью, но меня вышвырнуло из его сознания, да так, что улица завертелась перед глазами, а во рту появился противный соленый привкус. И всё-таки на один короткий миг я смогла увидеть...
   Сверху в лодку откуда-то свалился Пульчино. Забил крыльями у меня над плечом, он что-то крикнул и даже попробовал потянуть меня за ухо. Я не могла прочитать его мысли, в ушах шумело. Перед глазами так и стоял оскал валлуко и его неживой, омертвелый взгляд.
   Не обращая внимания на чайку, настырно лезущую мне в лицо, я принялась грести что было сил, подальше от дома Арсаго. Больше не было смысла спешить, рисковать или лгать. Ничего этого больше не требовалось. Манриоло умер. Я опоздала.
  
   ***
  
   Когда валлуко бросился на него, Алессандро в последний момент сумел увернуться:
   - Тише ты, дьявол!
   Он ещё успел подумать: "Может, что-то стряслось с Манриоло?!". Потом думать стало некогда. Скользкая серая туша уже набирала скорость для следующего броска. Алессандро снова отскочил, бессознательно выхватив меч. Он не хотел калечить валлуко, но что было делать? Тот, похоже, взбесился! А здесь, на узкой полоске возле воды, даже развернуться было негде!
   Во второй раз Гриджо сумел-таки зацепить его хвостом, протащив по камням. Левый бок словно обожгло огнём. Сандро ударил мечом плашмя, надеясь, что боль отрезвит валлуко, но тот только пуще взъярился. В темноте взревело, черная вода плеснула до самых стен. Алессандро, поскользнувшись на мокрых камнях, не устоял на ногах. Снова раздался рёв, многократно отразившийся от низкого свода. Человек резко откатился в сторону, понимая, что третьим ударом валлуко просто вышибет из него дух. И вдруг... он снова это почувствовал. Присутствие чужого, древнего разума, смотревшего на мир его глазами. Нечто с любопытством огляделось по сторонам. Будто оценивало обстановку.
   "Нашел время!" - с досадой подумал Сандро.
   Этот некто попытался говорить с валлуко через него, и Гриджо, как ни странно, его услышал. Алессандро, затаив дыхание, ждал следующего яростного броска, но вместо этого из темноты послышался жалобный стон. Со стены посыпались мелкие камни. Судя по звукам, валлуко то ли пытался пробить себе выход наружу, то ли вознамерился себя убить.
   - Гриджо, не надо!
   В голове проплывали знакомые образы: мутная зеленоватая вода в лагуне, острый мыс Спиналонги, длинные отмели Дито, над которыми метались крикливые чайки... У Алессандро холодок пробежал по позвоночнику. Что-то позвало его - далеко, из моря. Его или Гриджо?
   Валлуко, как пьяный, продолжал тыкаться в стену. Наконец, он отыскал сломанную решетку и вывалился из крипты. Следующий крик раздался уже снаружи.
   "Это... невероятно!"
   Дохромав до сухого места, Алессандро присел на камень. Голова слегка кружилась, потревоженная вода взблескивала и качалась перед глазами. Это снова было оно! То, что поселилось в его сознании после прошлого визита "морского гостя". Неужели на него тоже подействовала магия живущих-под-волнами? Или он просто надышался ядовитыми испарениями крипты?
   "Ладно, это потом. Сейчас главное - поймать валлуко, пока тот не разнёс пол-Венетты!" Поморщившись от боли, Сандро с трудом добрался до решётки, но к своей досаде вместо ялика обнаружил лишь плавающие на воде обломки. "Ну, Гриджо, чтоб тебя!" - сказал он в сердцах. Что теперь делать? Можно было попробовать добраться до главной террасы вплавь, но он решил, что с него достаточно приключений. Стать добычей моррен, притаившихся под сваями, ему совсем не хотелось. Делать нечего, пришлось выбираться из крипты через кунсткамеру. Снова ползти по скользким камням, потом - наверх по вонючей тесной трубе... Когда он, задыхаясь, вывалился в Зал Масок, эта комната показалась безмятежным раем, исполненным света. Отдышавшись, Алессандро рванул дверь и помчался к парадной лестнице. Ему навстречу неожиданно выскочил мэтр Фалетрус:
   - Стойте! Стойте! Синьор ди Горо!
   Доктор был бледен как смерть, длинное лицо даже перекосилось от страха.
   - Валлуко сбежал! - коротко сказал Алессандро. - Некогда объяснять! Я пойду предупрежу стражу, а вы скажите, чтобы поставили на вход за домом новую решетку, да попрочнее!
   Фалетрус перебил его, будто не слыша:
   - Случилось несчастье! Господин Манриоло скончался.
   - Что? Но как?!
   Сандро не поверил своим ушам. Развернувшись, он пересек коридор и вскоре вновь оказался на пороге той крошечной комнаты. Доктор семенил за ним следом. Там, подпирая стену, стоял Энрике Арсаго, чьё растерянное лицо было уже не просто бледным, а, скорее, зеленоватым. На полу рядом с мраморным столиком ничком лежал Манриоло, а под его головой расплывалась темная лужа.
   - Я не видел, как это случилось, - дрогнувшим голосом сообщил Энрике. - Прибежал, когда услышал шум. Может, ариминец ненадолго пришёл в себя и попытался встать? Или хотел сбежать? Видно, он не рассчитал своих сил, ударился о край стола и - вот...
   Доктор, подавленный случившимся, подтвердил, что такое возможно. Алессандро не знал, что думать. Раненый пленник, которого он покинул совсем недавно, отнюдь не выглядел как человек, способный самостоятельно передвигаться.
   "А Франческа?! - вспомнил он и похолодел. - Что она подумает, когда узнает..."
   От нервозной тишины, висящей в комнате, звенело в ушах. Слышалось только сопение Фалетруса и скрип башмаков Энрике, когда тот, неловко потирая руки, переминался с ноги на ногу.
   - Ты что, поранился? - машинально отметил Алессандро, кивнув в его сторону.
   Энрике недоумённо перёвел взгляд на свои пальцы. На костяшках правой руки запеклись пятнышки крови. Охнув, он аккуратно прижал их своим белоснежным платком.
   - Наверное, задел за стену, когда торопился наверх, - пояснил он смущенно. - Здесь повсюду трещины, штукатурка отваливается прямо кусками...
   Всех сковало странное оцепенение. Никто не решался подойти к телу. Фалетрус молчал, Энрике горестно качал головой:
   - Дон Сакетти будет просто в ярости. Он ведь рассчитывал узнать от него насчет планов Маньяско! Боюсь, гибель пленника его не обрадует!
   Наконец, доктор тихим голосом заметил, что следовало бы привести покойника в приличный вид и найти лодку, чтобы отвезти его в церковь. Поскольку Энрике не мог заставить себя прикоснуться к мёртвому телу, Алессандро отправил его за лодкой. "Иначе бедного парня, того и гляди, вывернет прямо в комнате, - подумал он. - Его самолюбие не перенесёт такого позора!"
   Оставшись вдвоём, они с доктором осторожно подняли Манриоло и перенесли на постель. Фалетрус сложил ему руки, обтер кровь с лица и отчего-то нахмурился. Алессандро взволнованно ходил по комнате, размышляя, какие осложнения вызовет эта внезапная смерть. Случайно задел ушибленный бок, поморщился.
   - Не представляю, как это могло случиться! - вырвалось у него.
   Доктор что-то буркнул в ответ.
   - Что вы сказали?
   - Я говорю, очень странно, что у него на голове появились две новые раны!
   Чуткие пальцы Фалетруса провели вдоль бледной щеки Манриоло, на которой темнела уродливая отметина.
   - Он разбил затылок о край мраморного стола - вероятно, это и послужило причиной смерти. Но перед этим кто-то здорово врезал ему по лицу. Видите? Этой ссадины раньше не было.
   Алессандро совсем растерялся.
   - Может, он так ударился, когда падал?
   - Ударился? Одновременно лицом и затылком? - скептически поджал губы Фалетрус. - Вряд ли такое возможно! Мне кажется, бедного юношу убили.
  
   ***
  
   Ничего не видя перед собой, я врезалась на лодке в какой-то причал, чуть не разбив её утлый нос о сваи. Поднялся возмущённый гвалт, меня обругали. Кто-то даже схватил меня за плечо, но я вырвалась. Дневной свет резал глаза. После того как валлуко яростно вышвырнул меня из своего сознания, я чувствовала себя, как сова, проснувшаяся средь бела дня. На меня со всех сторон надвигались мутные фигуры, пахнувшие потом, жадным любопытством и грязными сплетнями. Чьё-то искаженное злобой багровое лицо зарычало, надвинулось и исчезло. Вырвавшись, я побежала. Как мне хотелось сейчас сбежать подальше от всех! Особенно от себя.
   Вслед мне что-то кричали, но я не оглядывалась. Блестящая лента канала казалась непроницаемой и враждебной. Раньше любой водоём представлял для меня коллекцию образов: на мелководье вспыхивали суетливые мыслишки крабов, там, где поглубже, паслись стайки рыб, привлечённые запахом выплеснутых помоев, где-нибудь под мостом пряталась вялая сытая моррена... Мой взгляд легко проникал сквозь воду. Теперь я не видела ничего, кроме обманчивого блеска воды. Вот, значит, каким видят море нормальные люди. Ровная приветливая поверхность, в глубине которой прячутся неведомые опасности. Не удивительно, что оно их пугает.
   Я бежала по риве - узкой каменной полосе вдоль канала - покуда хватило дыхания. Потом улица кончилась. Передо мной протянулись деревянные мостки, ведущие к плавучей пристани. Вокруг - никого. На берегу сохли перевёрнутые лодки.
   Просто не верилось, что Манриоло больше нет... Да, иногда он был настоящей занозой, и я злилась на него, но теперь всё это казалось таким неважным! А валлуко? Сила его горя поразила меня до глубины души. Только теперь я осознала, сколько вреда причинило ему наше "обучение". Как я могла быть такой наивной? Я так радовалась, что Манриоло легко усваивал мои уроки, и их связь с Гриджо становилась всё прочнее... Кто мог знать, что магия кьямата окажется такой опасной? Что для тесно сплетённых разумов гибель одного из них приведёт к вспышке безумия у другого?
   И в довершение всего, после неудачного "контакта" с валлуко в Большом канале, мой дар тоже меня покинул. Словно бы в наказание. Так мне и надо!
   Легкий шорох возвестил о появлении Пульчино. Я вздрогнула, так непривычно было не знать заранее о его появлении. Не слышать его мыслей. Как будто я внезапно оглохла и онемела. Пульчино тоже чувствовал, что со мной происходит что-то не то. Он уселся чуть поодаль на киль перевернутой лодки и косил оттуда недоверчивым взглядом.
   Легкий всплеск - и на мостки легли длинные бледные ладони с перепонками между пальцами, а из воды высунулась гладкая голова Кариты. В золотых глазах светился немой вопрос. Моя очередная попытка использовать магию кьямата привела лишь к тому, что у меня заныли виски, и город цветными пятнами завертелся перед глазами. Я потёрла лоб, дожидаясь, пока картинка придёт в норму. Напротив пристани каменный дом с группой стрельчатых окон безмятежно гляделся в водяное зеркало. На балконе второго этажа служанка выбивала ковер, энергично лупя по нему хлопушкой.
   Засмотревшись, я вздрогнула от скрипучего голоса:
   - Ты чего натворила, убогая?
   О, вот и Скарпа явился! Подгрёб сюда на своей утлой посудине. Теперь все были в сборе!
   Пескатор начал браниться, не успев даже толком причалить:
   - ...Лодочку мою чуть не разбила, бросила её кое-как на пристани. Кто так делает?
   После всего, что случилось, меня затошнило от его ухмылки. Я отвернулась, но Скарпа не унимался:
   - Что? Судя по кислым рожам, ваша затея не вышла?
   - Манриоло умер, - выдавила я, надеясь, что он отвяжется.
   - Хо! Я так и думал. Не ожидал, что он столько продержится! Наши заплечных дел мастера знают своё дело! Я вот слыхал...
   - Прекрати! - не выдержала я. - Убирайся!
   В маленьких глазках пескаторо вспыхнула алчность:
   - А должок? Или забыла?
   Мне хотелось зажмуриться и снова проснуться на островке, чтобы этого дня просто не было. Казалось, весь город вокруг превратился в незнакомца - насмешливого и чужого. Боль и чувство вины смешивались со страхом при виде угрюмо молчавших каналов, со злостью на пескаторо. Карита тоже шипела на Скарпу и явно была не в духе. Стараясь угадать её мысли по выражению глаз, я чувствовала себя как слепой, пытающийся читать пальцами чужие лица. Безнадёжно!
   Наконец, даже Скарпа сообразил, что со мной творится что-то неладное. Презрительно сплюнув, он уселся обратно в лодку:
   - Ладно, пёс с тобой! Ты не ведьма, а просто жалкая кучка костей, набитая нытьем и соплями! Тьфу!
   Его весло бодро вспенило воду, и вскоре его лодчонка затерялась среди других на канале. Я следила за ней взглядом, пока от водяных бликов не заболели глаза. Карита осталась у пристани, но теперь поглядывала на меня с опаской. Так всё неудачно складывалось! Мы с ней только учились доверять друг другу - и вдруг всё оборвалось.
   Хотя, если вспомнить валлуко, то, может, это к лучшему.
   Я застонала, спрятав лицо в сложенные на коленях руки:
   - Уходи.
   Она ещё немного помедлила, затем раздался резкий, обиженный всплеск, и мы с Пульчино остались вдвоем. Чайка сидел на перевёрнутой лодке, с беспокойством следя за мной то одним, то другим круглым глазом. Я решила попробовать ещё раз. Уж с Пульчино-то у меня должно получиться! Я же знаю его десять лет!
   Ничего не вышло. Вместо вереницы образов чаячьего сознания мне предстала глухая серая пелена.
   Я слишком мало знала об искусстве кьямата, чтобы разобраться, что со мной происходит. Сдавшись, я просто смотрела, как зелёная лента канала, изгибаясь, несёт гондолы и баркасы в лагуну, к Спиналонге, Дито и другим островам. Плавный изгиб водяной дороги навёл на мысль, что совсем недалеко есть место, где о магии знают намного больше меня...
   Монастырь на Терра-деи-Мираколо! За последний год я редко о нём вспоминала. Трудно было представить, что со времени моего побега прошло всего лишь тринадцать месяцев. По моим ощущениям - целая жизнь. В памяти всплывали тихие, безмятежные дни в монастыре так, как будто это было с кем-то другим: вереницы фигур в одинаковых бело-серых одеждах, тихое пение и звонкая тишина крипты, в которой отчётливо раздаётся звук капель, падающих с потолка... Сестра Агата с её величавыми манерами, цитирующая по памяти старинные свитки, и деловитая Марта, от чьей горячей руки нам нередко попадало за неряшество...
   В этот день, когда всё рушилось к Хорро, мне вдруг захотелось последовать за своими воспоминаниями, снова услышать звучный голос монастырского колокола, окунуться в прохладу темноватых комнат, знакомых мне до последней ступеньки. Всё так запуталось, что я даже не была уверена, хочу ли я действительно, чтобы мой дар ко мне вернулся? Но чего мне точно не хотелось, так это того, чтобы однажды из-за меня в городе появилась спятившая паурозо, убивающая всех на своём пути. Или обезумевшая чайка.
   Мне казалось, яростный оскал валлуко и его мертвый взгляд навеки запечатлелись где-то на изнанке моих глаз. Забыть такое невозможно! Чем больше я обдумывала план возвращения на Терра-деи-Мираколо, тем сильнее он мне нравился. Я, конечно, не могла рассчитывать на тёплую встречу. Мой побег - не тот поступок, которым следовало гордиться. Но в конце концов наставницы меня простят, ведь желание взглянуть на мир - это грех, простительный для молодости. И секреты Джулии выдавать не придётся, я скажу, что просто воспользовалась обстоятельствами и сбежала. Разумеется, меня накажут, но вряд ли они захлопнут ворота перед моим носом!
   Спохватившись, я поняла, что говорю вслух. Сказывалась привычка делиться всеми мыслями с Пульчино. Чайка подлетел поближе, пытливо заглядывая мне в лицо. Волновался, наверное! Я махнула рукой в сторону Терра-деи-Мираколо:
   - Надеюсь, там мне помогут. Я не знаю, что со мной, дружище, и не знаю, как это исправить... Одно точно могу сказать: мне тебя ужасно не хватает!
   Пульчино испустил резкий крик, который я приняла за согласие. Перелетев, он подсел ко мне ближе. Пусть мы не могли слышать мыслей друг друга, но каким-то образом он дал мне понять: "Близким существам не нужна никакая магия, чтобы чувствовать друг друга".
  
  
   Глава 11
  
   Семейный обед в доме Сакетти проходил в тягостном молчании. Городские колокола только что отбили полдень, и легкий ветерок доносил с улицы запахи горячего камня и стоячей воды из канала. Глава семейства, Джакомо Сакетти, был зол из-за происшествия с Манриоло. Если бы кто-нибудь мог проникнуть в его голову, он увидел бы, как мечутся мысли дона Сакетти между пропавшим документом и проклятым Маньяско, чья галера, победоносно вспенивая воду, сейчас наверняка мчалась к заливу Фиески. Джоанна, разряженная в алые шелка, сидела, не поднимая глаз. Чем роскошнее становились её наряды догарессы, тем молчаливее и тише был её нрав.
   Инес тоже сидела молча. Аппетитные запахи ягненка, изжаренного в оливковом масле, и куропаток в апельсиновом соусе вызывали у неё тошноту. Сегодня Энрике опять ушел спозаранку, а вернувшись, прошел мимо неё, словно мимо пустого места, не сказав ни слова. Даже мать удивленно приподняла брови.
   На вилле у Бренты, где они жили раньше, всё было по-другому! Там она почти поверила в его любовь. Но с тех пор как они вернулись в Венетту, Энрике перестал её замечать.
   На их возвращении настаивал дон Сакетти. Он прекрасно понимал, что вырвал победу на выборах лишь благодаря тому, что был ближайшим сторонником дона Арсаго - героя Венетты, ценой жизни защитившего город от морских тварей. "Венеттийцы не должны забывать об этом, - говорил он дочери. - Я не хочу, чтобы выглядело так, будто я забрал всю власть, оттеснив Энрике в сторону. Хотя, правду сказать, твой муженек мог бы проявлять побольше интереса к государственным делам!"
   Увы, политическая власть Энрике не интересовала. Зато очень интересовало всё, что было связано с его отцом. В последние дни он проводил много времени возле палаццо Арсаго. Он словно пытался загладить вину перед отцом, восполнить недостаток родственного тепла и внимания, который портил их отношения при жизни графа.
   Инес оставалось бесцельно слоняться по комнатам в ожидании мужа. Ощипывая очередной злосчастный букет, она думала с неприязнью, что мертвый граф стал гораздо привлекательнее в глазах соотечественников и сына. Однако больше всего она боялась, что обстановка дома Арсаго будет постоянно напоминать Энрике о её предательстве. Не оттого ли между ними в последнее время появился холодок?
   "Он поймёт, что я не виновата! - успокаивала она себя. - Я связалась с человеком Фальери только ради того, чтобы избавить Энрике от Джулии, этой бессовестной лгуньи!"
   И всё равно она чувствовала себя неуютно. Ей казалось, отец постоянно хмурился, глядя на неё, Энрике сделался рассеян и безразличен, а из каждой ниши Золотого дворца угрожающе косились грифоны - священные символы Венетты. Один раз ей приснилось, что каменный грифон на Пьяцетте вдруг спикировал с колонны и опустился на мостовую прямо перед ней. От его неживого пристального взгляда Инес проснулась с криком. В тихой комнате горел ночник, соседняя подушка на постели была пуста. Куда мог деваться Энрике среди ночи? Она не осмелилась расспрашивать. И теперь, боясь наткнуться на его обвиняющий взгляд, сидела молча, уткнувшись в свою тарелку.
   Тем временем Энрике, успевший сменить простой утренний костюм на зеленый дублет, затканный серебром, деликатно откашлялся:
   - Мэтр Фалетрус проделал большую работу в доме Арсаго, - произнес он, чтобы разбить тягостную тишину.
   - Но не смог сберечь самого важного свидетеля, - буркнул Сакетти. - Как мы теперь узнаем о намерениях дона Маньяско? Я не волшебник и не умею допрашивать трупы.
   - Вряд ли дон Маньяско удостаивал доверием своих матросов, - примиряюще сказал Энрике.
   - Но не этого конкретного матроса! - взорвался Сакетти, выплеснув давно копившуюся ярость. - Этот тип владел магией! Накануне его видели вместе с Маньяско в Арсенале! Это он провел их судно через лагуну! Уж ему-то фиескиец наверняка что-нибудь нашептал!
   Энрике побледнел до того, что Инес, обеспокоенная, положила ладонь ему на руку. Он этого не заметил.
   - Мой отец тоже ради этого приблизил Манриоло к себе? - тихо спросил он. - Потому что тот был колдуном?
   Судя по тому, как дернулась щека дона Сакетти, вопрос был ему неприятен:
   - Дон Арсаго был храбрецом! - отрывисто сказал он. - Зря он увлёкся магией, похоже, именно это и сгубило его в крипте! Боюсь, он стал жертвой самообмана. Он так упорно искал повсюду отголоски магии кьямата, что даже эта вертушка синьорита Граначчи сумела его провести. Уж не знаю, как ей удалось провернуть трюк с паурозо, но она определённо владеет лишь крохами дара. Мы допрашивали её несколько раз в течение года - бесполезно, девчонка глуха, как стена!
   Не подавая виду, Инес внимательно прислушивалась к разговору. Вдруг она подумала, что некоторые её заключения относительно Джулии могли быть полезны для отца и Энрике. Может, это поможет искупить её вину?
   - Не удивительно, что вам так показалось, - громко заявила она, - ведь роль Джулии в доме Арсаго играла совсем другая девушка. Меня каждый раз удивляло, что Джулия как будто ничего не помнит о событиях прошлой весны, но потом я догадалась, в чем дело!
   Даже если бы капитан Маньяско вдруг материализовался посреди столовой, это не произвело бы такого эффекта. Вилка донны Джоанны резко звякнула о тарелку. Энрике и дон Сакетти ошеломлённо обернулись к Инес.
   - Да нет, что ты... - неуверенно сказал её муж. - Как такое возможно?!
   Инес знала, что ей не поверят, но не зря же она пристально наблюдала за Джулией с тех самых пор, как дон Роберто ушёл в плавание, и та снова поселилась в доме своего брата. Стоило Инес упомянуть в разговоре те дни, когда они обе гостили у донны Арсаго - и Джулия ловко уводила разговор в сторону. Она даже не смогла правильно назвать комнату, в которой их тогда поселили, зато "узнала" плащ, который ей якобы подарила Инес (чего на самом деле никогда не было). Разве это не странно?
   Дож, казалось, задумался:
   - Впрочем, кто знает, на что способны "морские ведьмы"? Не сомневаюсь, они умеют запудрить мозги при случае! Да ещё стража донесла, что наутро после взрыва в Арсенале некая девчонка разыскивала дона Маньяско. Хм... Я думаю, у Манриоло вполне могла быть сообщница, может быть, его ученица...
   - По-вашему, я не узнал бы собственную невесту? - возмутился Энрике. - Быть такого не может!
   Губы дона Сакетти сложились в улыбку - жесткую, как стальной коготь:
   - В любом случае не помешает ещё раз побеседовать с Джулией д'Эсте.
   Инес снова вмешалась:
   - Я слышала от Бьянки, что Джулия собиралась навестить монахинь на Терра-деи-Мираколо, чтобы провести несколько дней в молитвах.
   - Значит, мы нарушим её благочестивое уединение.
   Украдкой бросив взгляд на Энрике, Инес отметила, что он все ещё казался растерянным. Каждый раз, когда он замыкался в себе, она боялась, что он мысленно сравнивал её с Джулией и, возможно, даже жалел о поспешной свадьбе. "Ладно, теперь он узнает, какова была его бывшая невеста! - подумала она с неприязнью. - Лгала всем направо и налево, строила глазки синьору из Аримина, пока простодушный Энрике готовился к свадьбе! Ну и кто из нас большая лгунья?!"
   Её муж недоверчиво покачал головой:
   - Другая девушка... Интересно, кто же она?
  
   ***
  
   Наверное, я бы ещё долго предавалась отчаянию из-за смерти Манриоло и утраченного дара, но отвлекли насущные заботы. У меня не осталось ни сольдо. Денежные запасы, заботливо скопленные за год, в Венетте иссякли за два дня! Один кусок пирога здесь стоил дороже, чем целый ужин в пернской харчевне!
   Чтобы добраться до монастыря, нужна была лодка, да и голод уже напоминал о себе... Я всерьез подумывала, не начать ли попрошайничать на паперти. Мешала гордость. Может, поискать работу на рынке? Поденщицей, посудомойкой... Мысль о том, чтобы стащить кусок еды или лодку, я отвергла сразу. Хватит испытывать удачу. Если попадусь стражникам - мне конец!
   За этими невеселыми размышлениями ноги сами привели меня на рыбный рынок на Ривоальто. Видимо, по привычке. В Перне меня уже не раз окликнул бы кто-нибудь из рыбаков, хотя теперь, без своей способности "разговаривать" с морем, я была для них бесполезна. Эта новая проблема тоже меня озадачила. Что я буду делать, если вернусь в деревню?! Чем зарабатывать себе на жизнь? В задумчивости я остановилась в тени возле стены, где висели старинные каменные доски с предписанными минимально допустимыми размерами рыб, разрешенных для продажи.
   В этот час торговля почти прекратилась. Большинство рыбаков успели распродать свой улов, похожий на живое сверкающее серебро, так что почти все прилавки стояли пустые. Я рассеянно наблюдала за человеком, грузившем в тележку какие-то ящики, как вдруг чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за локоть. Вздрогнув, я увидела рядом с собой знакомую одутловатую физиономию вчерашнего трактирщика.
   - Ага! - довольно сказал он.
   Я так испугалась, что не могла издать ни звука. На плече у трактирщика висела корзина, полная рыбы. От несвежей желтозубой улыбки меня замутило.
   - Подружка "рыжебородого капитана"? А ну, пойдём!
   - Пустите! - прошипела я. Куда там! Хватка у этого негодяя была что стальной капкан. Наловчился поди попрошаек из своей харчевни вытряхивать!
   - Я ничего не сделала!
   - Из-за тебя стражники вылакали шесть пинт моего лучшего пива! А платить отказались, засранцы! Отработаешь - отпущу.
   - Зачем вы вообще их позвали?! Я честная девушка!
   - Хочешь продолжить беседу в страже?
   Я послушно заткнулась. Мы доволоклись до вчерашней харчевни, которая на второй взгляд показалась ещё более убогой. В стены старой лачуги насмерть въелся запах пивной пены и застарелого табачного дыма.
   "Сбегу!" - молнией блеснула мысль. Подожду, пока мерзкий трактирщик отвернётся - и сбегу!
   Мысленно я представила, как опрокину корзину с её скользким содержимым прямо трактирщику под ноги, а сама птичкой вылечу на знакомый загаженный дворик. Увы... стоило переступить порог кухни, как мой план увял на корню. Вчера кухня была пуста, а сегодня здесь трудились двое служек.
   - Господин Бонифачо, - поклонился один из поваров, с удивлением посмотрев на меня.
   - Вот тебе подмога, Пьетро, - осклабился трактирщик, злорадно блеснув глазёнками. - Пошевеливайтесь, дурни, у нас масса работы! На днях из Венетты уходит большой корабль в сопровождении трёх галер, да ещё сегодня-завтра городской совет собирался устроить траурное шествие на площади Трех Грифонов и мистерии, прославляющие славу Венетты. Дож, похоже, хочет продемонстрировать, что никаким фиескийцам нас не сломить.
   Его лицо раскраснелось от возбуждения:
   - Вечером к Пьяцетте слетится толпа народа! Толстосумы будут сидеть и ждать еды, так что расстарайтесь как следует! Пьетро, дай ей нож и доску, пусть почистит рыбу.
   Почистить целую корзинищу рыбы?! Однако возражать, как я быстро уяснила, было бесполезно. Меня тычком отправили к столу и подвинули грязное ведро для рыбьих потрохов. Следующие два часа протекли довольно однообразно. Когда корзина, наконец, опустела, мою спину ломило, платье спереди было все в грязных пятнах, а от рук пахло не лучше, чем на заднем дворе харчевни, который был своего рода зловонной летописью кухонных подвигов господина Бонифачо.
   Сам Бонифачо тоже немало досаждал своим потным присутствием: забирал выпотрошенные тушки, уносил их на жаровню, изредка поругивая стражников: "чтоб их бездонные глотки пересохли!" Покончив с рыбой, я надеялась немного отдохнуть, но об этом можно было только мечтать. Работа на кухне не переводилась. Едва я вымыла руки под уличным насосом (к которому меня проводил второй служка, так как Бонифачо велел им не спускать с меня глаз), мне всучили ступку и приказали растолочь перец. Глаза тут же заслезились от перечной пыли. Потом понадобилось сварить рубец для похлёбки, выскоблить свиную голову, ощипать уток, замесить тесто для оладий... Это был какой-то нескончаемый парад еды! Оба повара обращались ко мне только "слышь, ты!" и на робкие попытки наладить отношения даже не откликались. Никто из них не поинтересовался моим именем - в самом деле, зачем утруждать свою память знакомством с какой-то подённой прислугой!
   Одно хорошо, на кухне господина Бонифачо можно было не бояться помереть с голоду. Вон, Пьетро себе какое пузо наел! Вертясь, как юла, я успела-таки ухватить две оладьи и попробовать варево из каждой кастрюли.
   О том, что на улице уже вечер, я поняла лишь тогда, когда в закопченных окошках посинело, а второй помощник, которого я мысленно прозвала Курчавым, принялся зажигать масляные светильники на стене. В обеденном зале было шумно. Каждый раз, когда распахивалась дверь, в кухню врывался новый всплеск голосов. Поминали тарчей, сравнивали фиескийские и венеттийские галеры (наши, разумеется, были лучше), говорили о безопасных путях в Кафу, о торговле солью, зерном, тканью и кожами.
   Нашими едоками были, в основном, моряки. Как я завидовала их свободе! Целый день я держалась настороже, готовая улизнуть в любую минуту, но проклятый синьор Бонифачо ни на миг не выпускал меня из виду. Мне ни разу не удалось обмануть его неослабную бдительность.
   - Слышь, ты! - обернулся ко мне Курчавый. - Сбегай-ка в кладовку за луком.
   Я оставила черный от копоти котел, который напрасно пыталась отчистить, и направилась в пристройку, недоумевая, что ещё он собирается готовить? Основной вал посетителей уже схлынул, в зале остались только заядлые выпивохи. Тяжелые медные сковородки медленно остывали на плите. Выйдя наружу, я с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. Очертания дворовых построек терялись в темноте. Мелькнула надежда: может, хоть сейчас получится ускользнуть? Однако я заметила, что Пьетро следил за мной: в кухонном проеме виднелся его приземистый силуэт, окаймлённый светом.
   В глубине холодной кладовой висел окорок, на полках стояли горшки с медом и яблочный уксус. Высокая корзина с луком отыскалась внизу. Я набрала в фартук несколько штук. Вдруг дверь с шумом захлопнулась, погрузив помещение в сплошную черноту. Загремел засов. Что это? Меня что, заперли?!
   - Эй! - крикнула я, забарабанив кулаком в дверь. - Что за шутки!
   - Не держи меня за дурака! - проскрипел снаружи голос Бонифачо. - Видел я, как ты по сторонам зыркала, лишь бы сбежать! Завтра ещё день отработаешь, и мы в расчёте. Если тебе нужна посудина на ночь, то у порога есть ведро. А если попортишь мне запасы - я тебя побью!
   После этого послышались удаляющиеся шаги, и всё стихло.
  
   Глава 12
  
   Дверь кладовой была прочной. Я сбила об неё все пятки и за полчаса истощила свой запас ругательств, потом сдалась. О, проклятый трактирщик! Да и я хороша! Что за черти понесли меня на рынок?! Надо было выспаться днём где-нибудь в укромном уголке, а с наступлением темноты увести лодку и добраться до монастыря!
   В кладовой не было ни окошка, ни щёлочки, так что я совершенно потерялась в окружающей темноте. Не знаю, сколько прошло времени. Вместе с темнотой и тишиной снова навалился страх - вся моя слабость, трусость, беспомощность - всё, от чего днём можно было отгородиться суетой, теперь накатило с ещё большей силой. Мысли о Манриоло причиняли боль, как прикосновение к свежему ожогу. А ещё мучила тоска по Пульчино. Всю жизнь он был для меня близким, почти неосознаваемым мысленным отражением - и теперь, когда связующая нить между нами оборвалась, я не знала, чем заполнить открывшуюся пустоту.
   Привалившись спиной к двери, возле которой было немного теплее, я, наверное, задремала. Или впала в оцепенение. Проснулась я оттого, что кто-то настойчиво долбил мне в висок. Вернее, этот "кто-то" ковырялся в замочной скважине снаружи. Потом послышался шорох медленно выдвигаемого засова и чье-то задушенное ругательство, когда тяжелый брус упал ему на ногу.
   Я неслышно поднялась, растирая затекшие, замерзшие конечности, и отступила вглубь помещения. Неужели к господину Бонифачо забрались воры? Не то чтобы я радела о сохранности его запасов, скорее наоборот, однако морскому ежу было понятно, что грабителям вряд ли понравится присутствие свидетеля, а моя шкура была мне всё-таки дорога. Может, закричать? Успеет ли кто-нибудь прибежать мне на помощь?
   Пока я мучилась сомнениями, дверь со вкрадчивым скрипом приотворилась на дюйм.
   - Эй, ты там жива? - послышался хриплый шёпот. - Вылезать собираешься или нет?
   Я ущипнула себя за руку, чтобы проснуться. Этот сиплый голос был мне отлично знаком. В последний раз я слышала его сутки назад, когда Скарпа расписывал прелести наших тюремных застенков. Неужели пескаторо, как верный рыцарь, явился меня вызволять?! Нет, это точно сон!
   Потом к приглушённому шёпоту добавился шорох крыльев, и в тесную кладовую, чуть не сбив пару горшков со стены, влетела светлая птица. Пульчино! Обрадовавшись, я кинулась к двери, потом спохватилась, бросилась к леднику и мстительно ухватила хороший ломоть ветчины. В конце концов, мне следовало основательно подкрепиться перед долгим постом у монахинь, а Бонифачо, пожалуй, не обеднеет!
   Снаружи уже занималось утро, летом ночи вообще короткие. Густая чернота над крышами сменилась разбавленной синевой, в которой маячили верхушки колоколен. Скарпа ждал нас, чуть не приплясывая от нетерпения.
   - Наконец-то! - приветствовал он моё появление, одобрительно покосившись на ветчину.
   Кое-как задвинув засов обратно, чтобы до времени скрыть мой побег, мы, пригибаясь, просеменили к забору. Я сомневалась, сумеет ли карлик через него перебраться, но тут в соседнем дворе забрехала собака, и Скарпа, подстёгнутый этим звуком, вмиг оказался на другой стороне. Задыхаясь, мы припустили по гулкой каменной улочке. Пескаторо на бегу пробурчал, что оставил свою лодку на пристани в устье Большого канала.
   Только оказавшись на безопасном расстоянии от трактира, я позволила себе перевести дух и поблагодарить Скарпу:
   - Спасибо тебе! Как ты меня разыскал?
   Он скривился:
   - Положим, это был не я, а твой настырный пернатый друг. Бонифачо - жалкий червяк, я давно точу на него зуб, так что решил, что не помешает сбить с него спесь.
   Помня о склочном характере пескаторо, я бы не удивилась, узнав, что Скарпа заточил зуб почти на всех венеттийцев!
   - Представляю, как ты загорелся, узнав, чем можно ему напакостить!
   - Я тлел, - ухмыльнулся шут.
   - Всё равно спасибо. Без тебя я бы пропала, - сказала я искренне, и, поскольку Скарпа то и дело поглядывал на ветчину, протянула ему свою добычу. Бывший шут не заставил просить себя дважды. Наверное, он тоже был голоден. Мясо исчезло в мгновение ока.
   Пробираясь по светлеющим улицам, мы держали ухо востро, так как в этот час в Венетте бодрствовали только стражники и наемные убийцы. Пока нам везло. Впрочем, к Скарпе, несмотря на его щуплый вид, никто не решался приблизиться. В нём чувствовалась сжатая свирепость, упакованная в слишком мелкое тельце. Один раз нам навстречу выпал из переулка какой-то прохожий в низко надвинутой шляпе, бросил взгляд на карлика - и, деланно насвистывая, поспешил скрыться обратно.
   Наконец, мы добрались до баркаса. Теперь можно было вздохнуть спокойно! Вряд ли Бонифачо будет преследовать нас по воде. Я попросила Скарпу отвезти меня в монастырь на Терра-деи-Мираколо, но бывший шут поднял меня на смех:
   - Что тебе делать у этих бледных поганок? Там даже воздух прокис давно, на этом острове!
   - Есть одно дело.
   - Ладно. Только учти, что на твой долг только что наросли жирненькие проценты!
   Скарпа оставался верен себе. Ну не может он не съязвить!
   Восходящее солнце окрашивало воду в розовато-палевые цвета. Далеко в лагуне черными штрихами виднелись лодки рыбаков, вышедших на утренний промысел. Берег Терра-деи-Мираколо тонул в ленивой дремоте, подёрнутый дымкой. Мы причалили к старым рассохшимся мосткам, привязали лодку. Было тихо. Даже неумолчный хор лягушек, гнездившихся в зарослях тростника, почему-то затих. Меня так убаюкала эта обманчивая безмятежность, что я слишком поздно заметила, как из тумана на нас кинулись несколько мужчин. Резкий окрик Пульчино полоснул по ушам. Поздно! Кто-то сзади крепко схватил меня за локти. Двое других набросились на Скарпу. Тот хищно осклабился, и мне показалось, что зубы в его широкой челюсти стали длиннее.
   Я попыталась вырваться, но внезапно узнала бордово-красные цвета дома Граначчи.
   - Тише, господа! Нам велено привести вас к хозяйке, - сказал кто-то над ухом. Этот голос я определенно слышала раньше. Вывернув шею, я увидела внушительный нос, длинный подбородок и курчавую седеющую шевелюру, выбивающуюся из-под маленькой алой шапочки. Это был Фабрицио!
   Гондольер ничем не показал, что узнал меня, только коротко кивнул:
   - Хозяйка просто хочет поговорить с вами. Вам не причинят вреда, если сами не начнёте драку! - сказал он внушительно.
   Какая хозяйка? Джулия?!
   Предупреждение Фабрицио явно относилось к Скарпе, который, судя по яростному оскалу, собирался дорого продать свою жизнь. Больше всего я боялась, как бы он не вздумал обернуться хищником в присутствии четырех вооруженных мужчин. Только бойни нам здесь не хватало! Я крикнула, пытаясь его остановить:
   - Стой, не надо! Это друзья!
   - Друзья?! Не из тех ли, что запирают людей в кладовки? - злобно огрызнулся Скарпа, однако внял голосу разума и присмирел.
   Под конвоем гребцов мы проследовали вдоль берега к длинной гондоле с закрытой кабиной, спрятанной в маленькой бухте. Когда мы подошли ближе, маленькая белая рука отодвинула занавеску. Я приготовилась улыбнуться, но, узнав пассажирку, опешила:
   - Бьянка?!
   - Быстрее! - поторопила она меня. - Не хватало ещё столкнуться с Сакетти!
   Я забралась в тесную кабинку-фельце, и полог за мной тут же задёрнулся. Скарпа остался снаружи вместе с остальными. Гондола вылетела из бухты так быстро, будто за нами гнался сам Хорро. Бьянка сидела молча, поджав губы.
   - Что случилось? - растерянно спросила я. - При чём здесь дон Сакетти?
   - Сама увидишь, - процедила Бьянка, сверкнув глазами.
   Мы не виделись больше года, да и раньше не были близкими подругами. За время моего отсутствия Бьянка Санудо превратилась в донну Граначчи, выйдя замуж за Рикардо, брата Джулии. Её резковатый нрав и острый язык отпугивали многих, желавших свести с ней знакомство. Приставать к ней с расспросами, когда она не в духе, было рискованно. Кроме того, вскоре я действительно увидела всё своими глазами. Когда мы отошли от берега на сотню локтей, нас обогнала другая гондола, тоже с закрытой кабиной и шестью гребцами. Все они были одеты в бело-зелёные цвета дона Сакетти.
   - Они схватили Джулию в монастыре, - мрачно сказала Бьянка.
   - Что?!
   Я потянулась было к пологу, но моя спутница была начеку и тут же меня одёрнула:
   - Сиди уж! Тебе повезло, что я догадалась, кого Джулия поджидала на острове!
   Мы с подругой не уговаривались о встрече, но теперь я сообразила, до какой степени её должно было взволновать моё внезапное исчезновение. Вероятно, Джулия предположила, что я отправлюсь искать убежища в единственном безопасном месте - на Мираколо.
   - Мы должны что-то сделать!
   - Есть предложения? - иронически осведомилась Бьянка.
   Я осторожно выглянула наружу. Корма чужой гондолы маячила далеко впереди, постепенно исчезая в сияющем пространстве лагуны. Вряд ли мы их догоним. И даже если догоним - что делать? Напустить на них Скарпу?
   Бьянка склонилась ко мне, блеснув русалочьими глазами в полумраке кабины:
   - Может, я должна привезти дону Сакетти тебя вместо Джулии?
   От одной мысли, что меня будут допрашивать во Дворце дожей, у меня заледенели все внутренности... и всё же это было единственным верным решением. Я промолчала. Бьянка, снова откинувшись на подушки, сказала с оттенком презрения в голосе:
   - Вряд ли он посмеет отправить её в тюрьму. Дон Сакетти - это ещё не Совет десяти! Джулия - патрицианка из старинной семьи, к тому же, она ждёт ребёнка. Именно поэтому здесь сейчас сидишь ты, а не она. С тобой он не стал бы церемониться!
   Я не ожидала от неё такого участия, и, вероятно, моё удивление ярко отразилось у меня на лице, так как Бьянка сказала более мягким тоном:
   - Что бы ты там ни думала, я не желаю тебе зла. Наоборот. Я считаю, это было смело с твоей стороны - разыграть целый спектакль перед этим чудовищем, доном Арсаго. Не уверена, правда, что романтическая интрижка Джулии стоила такого риска!
   Дело было совсем не в романтической интрижке, однако в остальном Бьянка проявила удивительную догадливость. Я только глазами хлопала, переваривая услышанное:
   - И... давно ты знаешь?
   - С того дня, как погиб старый граф, - засмеялась Бьянка, явно довольная собой.
   - Ты действительно умнее нас всех, - вынуждена была я признать.
   - Благодарю. И всё же мне хотелось бы услышать полную версию событий. Нет, подожди! Не здесь. Но как только приедем домой, ты всё мне расскажешь!
   За бортом тем временем проплыла Спиналонга. Наша гондола двигалась довольно быстро. Не то что я прошлым утром! У меня до сих пор ныли плечи от вёсел, а на ладонях саднили мозоли.
   Как только мы оказались в безопасном уединении дома Граначчи, Бьянка, щелкнув пальцами, отослала служанку и нетерпеливо приказала:
   - Ну, рассказывай.
   Я не знала, с чего начать. Вдруг пришла мысль, что, наверное, моя тайна была одной из главных причин, по которой Бьянка не выдала меня дону Сакетти. Бьянке Граначчи, с её пытливым умом, мало было догадываться - она хотела знать мотивы чужих поступков, их подоплёку. Могла ли я ей доверять? При других обстоятельствах это был бы огромный риск, но, с другой стороны, у меня небогатый выбор. Если Алессандро действительно отправили в путешествие к островам, как вчера говорили моряки в трактире, то Бьянка - единственный человек в Венетте, на лояльность которого мы с Джулией худо-бедно могли рассчитывать.
   В конце концов я рассказала всё, начиная с наших с Джулией совместных бдений в крипте. Рассказала о дружбе с Пульчино, положившей начало моему обучению магии. Впрочем, тут я немного лукавила, так как на самом деле мой интерес к кьямата возник ещё раньше. Море открывается тебе по-другому, если смотреть на него глазами его обитателей. Это затягивает. С раннего детства море притягивало меня к себе.
   Я напомнила Бьянке о внезапной смерти донны Граначчи и рассказала о страхе Джулии перед графом Арсаго. Без ложной скромности я призналась, что своей славой талантливой ученицы Джулия была обязана только мне. Дон Арсаго раскусил бы её в два счёта, а потом... кто знает, до чего он дошёл бы в гневе? Он мог просто разорвать её помолвку с Энрике, или подстроить ещё один несчастный случай... мало ли что! Поэтому вместо Джулии в Венетту приехала я.
   Я не стала рассказывать Бьянке о своей матери и моем личном интересе к дону Арсаго. У любой откровенности должен быть предел. Где-то приходится проводить черту, а мои личные дела никак не касались семьи Граначчи.
   Незнакомая служанка (из новых?) принесла поднос с разнообразными кушаньями и кувшин разбавленного вина. Да, кормили здесь повкуснее, чем у синьора Бонифачо, не к ночи будь помянут! Служанка подала нарезанное холодное мясо, к нему - имбирный соус в кувшинчике, свежайшую сдобу и миндальное печенье...
   Вкусные запахи щекотали нос, от волнения кусок не лез мне в горло.
   - Помоги нам с Джулией выбраться из Венетты! - взмолилась я под конец. - Клянусь, мы уедем в Аримин и никогда больше вас не побеспокоим!
   По сдержанно-суровому лицу Бьянки трудно было предположить, что за мысли бродят за её нахмуренными бровями. Наконец она вздохнула:
   - Жаль, что Джулии вздумалось вернуться из Аримина. Для неё было бы лучше жить в семье мужа! С нас довольно скандалов! Мы уже пережили один, когда Джулия тайно обвенчалась с доном Роберто, а теперь вот опять... Если её будут допрашивать во Дворце дожей, это вызовет новую волну слухов, что повредит положению Рикардо на Ривоальто...
   Я мысленно порадовалась, что Рикардо так вовремя отбыл. Вот уж кто, не задумываясь, пожертвовал бы мной ради собственного благополучия!
   - Если вы обе исчезнете, это было бы идеально. - Погрузившись в раздумья, Бьянка рассеянно подвинула ко мне блюдо с нарезанным мясом. - Думаю, это можно устроить. Сегодня Сакетти не успеет заняться Джулией, так как у него полно других дел, требующих внимания. Мне говорили, что из Сан-Николоса отправляют корабль с порохом для фортов на островах, кроме того, на площади Трех Грифонов сегодня вечером устраивают шествие, а перед дворцом - мистерию в честь Венетты. Скорее всего, Джулию посадят под замок, или поручат присматривать за ней донне Джоанне. Пока внимание всех гостей будет занято представлением и парадом, можно попробовать вытащить её из замка.
   Глаза Бьянки заблестели, по мере того как эта идея всё больше её захватывала:
   - От Джоанны я слышала, что всеми празднествами заправляет синьор Лопарини, секретарь дона Сакетти. Из-за неразберихи в Оливоло всё делается в спешке. Наняли несколько трупп, половина актёров не знает друг друга. Тот коротышка, который привёз тебя на остров - это же бывший шут графа Арсаго, да? Ладно, неважно. Думаю, вы отлично впишетесь в обстановку. Наденете маски, смешаетесь с труппой. Не забудь только захватить маску и плащ для Джулии! На Пьяцетте вас будет дожидаться лёгкая галера. И чтобы сегодня ночью даже духу вашего не было в Венетте!
   Я поневоле восхитилась её стратегическим талантом. Однако были в этом плане кое-какие слабые места:
   - Кто-нибудь должен предупредить Джулию...
   Бьянка досадливо наморщила нос:
   - Мне придётся торчать на празднике рядом с Джоанной, Сакетти распорядился. Я не смогу даже знак подать Джулии, чтобы этого не заметили остальные! Ладно, придумаем что-нибудь. Найдём кого-нибудь понезаметнее, кого-нибудь вне подозрений, кто смог бы сказать ей несколько слов. Главное - выбраться из дворца, остальное должно быть проще!
   Я искренне поблагодарила её за заботу. Понятно, конечно, что Бьянка делала это не ради меня, а лишь для того, чтобы защитить престиж дома Граначчи, но это не уменьшало моей благодарности! Когда тревога за нашу будущую участь немного улеглась, ко мне вернулся зверский аппетит. Нежные куропатки под соусом и печенье пахли так вкусно...
   Пока я наполняла свою тарелку и утоляла жажду вином, Бьянка задумчиво проговорила:
   - Кажется, у меня есть идея, кого можно послать к Джулии. Инес Арсаго!
   Я поперхнулась печеньем.
   - Кого?!
  
   ***
  
   К вечеру работы в Арсенале были почти закончены: расчистили широкий канал, ведущий к лагуне, убрали рухнувшие балки и осыпавшиеся камни. Зато на острове Дито работ было невпроворот: там снаряжали галеры для сопровождения огромного "купца" водоизмещением на шестьсот бочек, до предела нагруженного порохом, деревом и железом. Без защиты галер этот грузовоз мог легко стать добычей пиратов. Алессандро осматривал галеру в доке, когда его настиг приказ дона Сакетти: в срочном порядке явиться в Золотой дворец. Несмотря на суровый тон приглашения, он решил сперва заглянуть в дом Арсаго, где трудился Фалетрус. После того как валлуко с шумом и треском убрался из подземелья, там теперь царили тишь и благодать.
   Алессандро собирался привезти кое-какие вещи для госпиталя, а ещё его грызли сомнения насчёт скоропостижной смерти Луиджи Манриоло. В основном его переживания были связаны с Франческой: что если она сочтет его виновным в гибели друга? Надо же было такому случиться, чтобы Манриоло умер в его доме, в то время, когда находился под его защитой!
   - Не в вашем доме, а в доме Арсаго, - возразил ему доктор. - Я же говорил вам, это проклятое место!
   - Суеверия, - пожал плечами Алессандро. - Может, в крипте и завёлся какой-нибудь злобный дух (честное слово, я бы не удивился!), всё же вряд ли он мог пробраться наверх и толкнуть человека так, чтобы тот рухнул навзничь! Не могу понять, как это могло случиться!
   Фалетрус послал ему долгий пристальный взгляд:
   - Рассуждая логически, прежде всего попадают под подозрение те, кто оставался с синьором Манриоло наедине.
   - То есть я, - спокойно сказал Алессандро. - Может, вы мне не поверите, но, клянусь, я пальцем его не трогал!
   - Как и я, - кивнул доктор.
   - Тогда кто? Не Энрике же!
   Они оба задумались.
   - Знаете, - сказал Фалетрус, - вот сейчас, когда вы спросили, я вспомнил, что ещё два моих пациента тем утром покинули дом. Это были двое рыбаков из Санта-Кроче. Один из них распорол себе руку, работая на завалах. Рана показалась мне нехорошей, так что я советовал ему остаться, но парень, чуть не поседев от ночных завываний из крипты, твёрдо заявил, что будет долечиваться дома. Его должен был забрать приятель. Теперь вспомнил: когда я передал лодочникам тело Манриоло для погребения, тот рыбак уже исчез вместе со своим другом.
   - Но Манриоло не был в Венетте больше года... Неужели какой-то рыбак мог затаить на него злобу?! Для этого нужно быть дьявольски злопамятным человеком!
   Фалетрус пожал плечами:
   - Кто знает, на что способны некоторые люди!
   Им ещё многое нужно было обсудить, но обоих ждали дела. Алессандро угнетало, что нельзя было провести нормальное расследование. Если смерть Манриоло действительно была не случайна, то ей, похоже, суждено было остаться безнаказанной. После взрыва в Арсенале каждая пара рук была на счету. Не было никакой возможности выделить стражников, чтобы те расследовали убийство какого-то ариминца! А ему самому приходилось почти всё время проводить на Дито, набирая экипажи для трёх галер.
   Ещё неделю назад он не сомневался, что лично поведёт эскадру, но теперь... Как можно покинуть Венетту, зная, что Франческа где-то здесь? Если он уедет сейчас, он опять её потеряет! Алессандро сделал всё, что мог: поручил Маттео дежурить на Мираколо и приставил соглядатая к дому Граначчи. Пока ни один из них не сообщил ничего интересного. Правда, соглядатай доложил, что донна Джулия тоже вдруг засобиралась на остров. Вдруг ей что-то стало известно? Или она хотела просто разведать обстановку? Алессандро сам хотел отправиться туда, но дела постоянно требовали его присутствия в другом месте.
   А ещё его тревожило, что с той ночи он ни разу не ощутил присутствия Франчески. Неужели она всё-таки ускользнула? Или нарочно прячется от него? Не доверяет?
   Он представил себя на её месте и подумал, что сам бы никому не доверял.
   Выйдя от Фалетруса, он нанял гондолу, чтобы добраться до Дворца дожей. По обеим берегам канала красовались стройные палаццо во всём предвечернем блеске. Даже сквозь мутную усталость последних дней Алессандро не мог не оценить великолепие Венетты: оно ручьями лилось с фасадов, сгущалось под портиками церквей в маленьких кампо, шумно и весело клокотало в Большом канале. В этом городе некрасивый человек чувствовал себя изгоем. Готовясь к ночному торжеству, Венетта отряхивала свой жемчужный плащ и примеряла бриллианты огней. Алессандро поневоле восхищался её энергией, но вместе с тем видел в ней соперницу, спрятавшую от него Франческу в складках многоцветного парчового одеяния.
   На площади перед дворцом уже установили сцену, пока что закрытую занавесом. Перед ней как раз зажигали факелы, и пламя бросало оранжевые отблески на доспехи стражников, отгоняющих любопытных зевак. Алессандро отметил опытным взглядом, что караулов было больше, чем обычно. Трагедия, случившаяся в Арсенале, вынудила Совет десяти усилить меры предосторожности.
   На верхней галерее собирались члены знатных семейств. В центре пёстрой компании стояла догаресса Джоанна, как всегда предпочитавшая яркие наряды и броские украшения. Рядом с ней Алессандро заметил бледное худощавое лицо Бьянки Граначчи и упрекнул себя за то, что больше не нашёл времени её навестить. Ведь Рикардо просил его! В отличие от остальных дам, разодетых так, что их шёлковые платья только чудом не падали с плеч, донна Бьянка выбрала для сегодняшнего торжества закрытое темное одеяние. Это, пожалуй, больше соответствовало траурному поводу, которому была посвящена эта ночь.
   Подойдя к одному из стражников в бело-зелёной форме, Алессандро протянул ему письмо и печать, полученные сегодня днём. Тот внимательно оглядел рекомендацию, кивнул и подозвал слугу, чтобы тот проводил синьора ди Горо внутрь. Они прошли по длинному сводчатому коридору, увешанному гобеленами, затем миновали несколько лестниц. Золотой дворец представлял собой как бы Венетту в миниатюре: здесь имелись и парадные залы с роскошными фресками и картинами, и неприметные закутки, и даже тюремные камеры. Чем дальше вы забирались в паутину его коридоров, тем теснее были проходы, скромнее обстановка и тем выше ставки, что вы сможете с той же лёгкостью выйти обратно.
   Пока вся Венетта готовилась к торжествам, дон Сакетти уединился в своём кабинете, как сыч. Горевшие свечи придавали его лицу землистый оттенок, и, судя по виду, его тяготила то ли какая-то болезнь, то ли тяжёлые думы. Алессандро доложил, что три галеры готовы и в любой момент могут выйти из порта Сан-Николос, чтобы сопровождать ценный груз.
   - "Анжело" тоже уже загружен, - ответил Сакетти. - Кстати, у меня возникла идея, что мы могли бы использовать эту экспедицию как приманку для дона Маньяско!
   Алессандро удивился:
   - Вы рассчитываете поймать капитана в ловушку?
   Эта затея показалась ему сомнительной. Где теперь этот Маньяско? Ищи ветра в море! Но в желтоватом осунувшемся лице дона Сакетти светилась такая одержимость, будто у него имелась личная причина схватить чересчур удачливого фиескийца.
   - Вряд ли он осмелится напасть на конвой, - размышлял Алессандро. - Если он действительно виновен в том, что случилось на пороховом складе, то теперь будет подальше от всего, что связано с Венеттой!
   - Он обязательно нападёт, - с нажимом сказал Сакетти. - Я давно приглядываюсь к этому человеку. Нам известно, что Маньяско был в Арсенале в тот день, когда все верфи, словно улей, гудели слухами, что мы отправляем тысячу бочек пороха для снабжения крепостей. Он не сможет упустить такую добычу! Далее, нам известно, что у него есть тайная база на Иллирийских островах, где он держит в засаде несколько галер. Чует моё сердце, что он уже засел там и ждёт! Маньяско непременно попробует захватить "купца", но ты сможешь его остановить. Твои галеры быстрее фиескийских.
   - Это потому, что на моих галерах нет рабов, - недобро усмехнулся Алессандро.
   Дон Сакетти сделал вид, будто не расслышал, хотя именно он в прошлом году предложил использовать пленников в качестве бесплатных гребцов. К счастью, это предложение не встретило одобрения у других сенаторов.
   - Я хотел поручить сопровождение корабля командирам Реньеру и Альбицци, - предложил Алессандро. - Уверен, что они справятся. Оба - опытные моряки и надёжные люди.
   - Нет! - отрезал Сакетти. - Ты отправишься лично! Это ты доказывал в Сенате, что наши крепости отчаянно нуждаются в припасах! И это ты будешь виноват, если из-за потери корабля весь порох, дерево и заготовки для клинков попадут в руки фиескийцев!
   Дож чеканил каждую фразу, так, что любой из них можно было поставить точку в разговоре. Возразить было нечего - долг есть долг. И всё же Алессандро не мог прогнать мысли о Франческе... Из-за всех этих хлопот и визита в госпиталь он не успел повидаться с Маттео. Тот, наверное, ждёт его сейчас возле казарм. Вдруг он сумел узнать на острове Мираколо что-нибудь новое?
   Он попробовал зайти с другой стороны:
   - Но расследование ещё не закончено. Разве не подозрительно, что кто-то поспешил избавиться от Манриоло как раз накануне допроса? Может, мы могли бы больше узнать о намерениях дона Маньяско, сосредоточившись на расследовании в Венетте, вместо того чтобы ловить его посреди моря?
   Ответом ему был мелкий неприятный смех:
   - О, не беспокойся, здесь следствие завершат без тебя, - с непонятной улыбкой процедил дон Сакетти. - Да, мы потеряли возможность допросить Манриоло, зато нам удалось поймать его сообщника!
   В голосе дожа слышалось злорадное торжество. Он картинным жестом распахнул ещё одну дверь, ведущую из кабинета. Алессандро поднял голову и дыхание у него перехватило, будто он с разбегу налетел на невидимую стену.
   Там, в дверях, между двух дюжих охранников стояла Франческа.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"