Посвящается девочке, которую так оскорбила теория Дарвина, что она даже подала иск в суд на свою школу. Ма-ла-дец!
Василий Михайлович Ломоухов - кандидат технических наук, талантливый ученый и, возможно, будущий лауреат Нобелевской премии, уединился в своем кабинете и напряженно работал. Он сидел перед мерцающим экраном монитора и набирал текст очередного научного доклада. Тонкие как у пианиста пальцы шустро бегали по серой, избитой вдохновением клавиатуре, исполняя симфонию под названием "Квантовый Шизотрон - будущее науки". Глаза ученого горели нездоровым блеском, на лбу выступили капли пота.
- Я гений! - прокричал он и безумно рассмеялся.
Работа была почти закончена, когда в комнату, похожую на книжный склад и научную лабораторию одновременно, вошел маленький мальчик. Его не по-детски умные глаза смотрели сквозь толстые стёкла очков, в руках лежал игрушечный автомат Калашникова, а на голове болталась пластмассовая каска невыразимых размеров. Это был Лютослав, сын ученого. Ему было девять лет, и мир только начинал приоткрывать для него свои тайны. Пытаясь разгадать их, мальчик часто задавал своим родителям множество различных вопросов. И на этот раз Лютослав не изменил своему любопытству. Подойдя к отцу, ребенок спросил:
- Папа, скажи, а почему когда два умножают на два, получается четыре?
Ученый, недовольный тем, что его отвлекают столь нелепым вопросом, что-то буркнул и заворчал, но чувство отцовства одержало верх над раздражением. Сохранив набранный текст, он повернулся к сыну.
- Понимаешь ли, мой маленький друг, - как можно спокойнее проговорил мужчина, - два, умноженное на два, в произведении всегда дает четыре. Это - математический закон. Неоспоримый факт. Аксиома. Утверждение, не требующее доказательств. Крошечный, но необходимый кирпичик в фундаменте здания, называемом Наука. Понял, сын?
Ребенок испуганно посмотрел на отца, пытаясь понять, ругается тот на него или нет. И если ругается, то за что. А Василий Михайлович, видя какой эффект произвело на мальчика объяснение правил умножения, решил применить другой, более наглядный дидактический метод.
- Вот смотри, - ученый выдвинул ящик стола и достал набор цветных карандашей. - Я беру два карандаша и кладу их на стол. Затем беру еще два и кладу их рядом с другими. Сколько теперь карандашей лежит на столе?
- Пять, - неуверенно проговорил мальчик.
Ломоухов изумленно посмотрел на сына. Затем на стол. На лакированной поверхности лежали пять карандашей. Два зеленых и три красных.
- Странно! Откуда взялся лишний карандаш? Их должно быть ровно четыре. Ты ничего не делал? - ученый строго посмотрел на сына.
- Нет, папа, - обиженно сказал мальчик и поправил сползшие с носа очки.
- Сейчас мы это проверим. Выйди из комнаты и возвращайся, когда я тебя позову.
- Хорошо, папа.
Лютослав выбежал в коридор, а мужчина стал рыться в ящиках стола. Через несколько минут оттуда была извлечена пустая деревянная коробочка. Василий Михайлович позвал сына.
- Ну, что же, повторим наш опыт. Для чистоты эксперимента тебе придется встать около двери, подальше от стола. Итак, начнем. Я беру два карандаша и кладу их в коробку. Затем беру еще два карандаша и кладу их туда же. Сколько всего карандашей в коробке?
- Наверное... четыре?
- Правильно, сын! Там лежит четыре карандаша. И сейчас мы в этом убедимся. Я поднимаю крышку и вижу...
В коробке лежали пять карандашей. Два оранжевых, два синих и один коричневый.
- Видимо, это коробочка для фокусов ќ- сказал ученый, чтобы окончательно не потерять авторитет в глазах сына. Мужчина повернулся к компьютеру и дрожащей рукой поймал убегающую "мышку". На экране монитора появилось окно калькулятора. Набрав соответствующую комбинацию цифр, ученый неуверенно нажал клавишу ввода. Экран высветил следующее: 2 x 2 = 5.
Василий Михайлович повторил операцию. Результат оказался прежним.
- Ну вот! Теперь и компьютер сломался. Придется чинить. Что за день!
- Так что же, папа, дважды два - пять?
- Нет!! - гавкнул ученый, пугаясь собственного голоса.
- А сколько?
- Четыре!
- Тогда почему мне в школе поставили двойку за такой ответ?