Власов Денис Геннадьевич (Ден Волг) : другие произведения.

Не было бы счастья ...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

  Власов Денис Геннадьевич
  
  
  
  
  
  
  Не было бы счастья...
  
  
  
  От автора.
  
  
  
  Всё придумано мной. Любые совпадения, кроме названий населённых пунктов, являются случайными.
  
  
  
  
  
  Пролог
  
  
  
  
  Суета погрузки осталась позади, так что на время переправы она могла немного передохнуть. Отдых, конечно, вышел относительным, поскольку в душном трюме, который был забит людьми, как казалось ей, до самой верхней палубы, отдохнуть по-настоящему было невозможно, но это было лучше, чем ничего.
  Она вспомнила его глаза, его улыбку, так ярко выделяющуюся на посеревшем и осунувшемся лице.
  
  Николай Килькин командовал своей ротой всего три месяца, но в Сталинграде это было не всего, а целых три месяца. В этом огненном аду, состоящем из мириадов пуль, острых, словно бритва, осколков, ночных атак и страшного напряжения всех сил. Оля однажды случайно услышала, как её коллеги медсёстры обсуждали то, что им удалось услышать от кого-то из офицеров штаба. Если информация, передаваемая по женскому "сарафанному радио" была правдивой, то средняя продолжительность жизни солдата на передовой в Сталинграде составляла семь дней. Она не хотела в это верить, потому что такое знание было слишком страшным, но реальность не оставляла ей выбора.
  
  Начался октябрь 1942 года. Бои в "городе Сталина" достигли пика ожесточения. Немцы, раздосадованные тем, что не смогли быстро взять "волжскую твердыню", упорно и остервенело рвались к Волге. Они всеми силами стремились к выполнению той задачи, которую перед ними поставил их фюрер, их вождь и наставник в теории расового превосходства.
  
  Красная армия отчаянно защищала Сталинград. Часто бои шли даже не за каждый дом или этаж, а за каждую комнату, каждый лестничный пролёт, буквально за каждый метр сталинградской земли.
  
  Несмотря на отчаянное сопротивление советских людей, фашисты медленно продвигались к главной русской реке. Да, захватчики платили дорогую цену за своё продвижение. Штабисты шестой армии Паулюса считали, что цена взятия этого города чрезмерна, но в Берлине их мнения никто не спрашивал.
  
  Потери обороняющихся частей Красной армии тоже были огромны. Чтобы их восполнить, с левого берега Волги в горящий город ходили суда Волжской речной флотилии. На правый берег доставлялись боеприпасы, продовольствие и, конечно, солдаты. Молодые и постарше, городские и сельские, весёлые и мрачные, балагуры и молчуны - все они направлялись в путешествие через Волгу-матушку для того, чтобы стать на её защиту. Доживут до окончания этой грандиознейшей битвы очень немногие.
  
  В Сталинграде корабли речфлота забирали раненых красноармейцев, которых перевозили на левый берег, где размещались военные госпитали. Гитлеровцы, разумеется, знали о том, что к их противнику поступает подкрепление с противоположного берега. Они пытались всеми силами нарушить сообщение между волжскими берегами. Это можно было сделать с помощью артиллерии. Фашисты могли обстреливать суда с тех высот, что были ими уже захвачены. Кроме того, днём артиллеристам помогали авиаторы. Всё это делало невозможным переправку грузов при свете дня, так что основная работа для речников начиналась с наступлением темноты. Ночью, между тем, было почти также опасно. Захватчики с немецкой педантичностью стреляли в небо осветительными ракетами. Эти световые снаряды на некоторое время разгоняли тьму, срывая с речников маскирующий полог ночи. После этого начинался страшный обстрел. Вражеские артиллеристы не жалели снарядов, пытаясь отправить на дно суда, вместе с их командами, грузами и пассажирами. Небольшие кораблики маневрировали, меняли курс и скорость, пытаясь уйти от гибельного огня. Некоторым это удавалось, некоторые находили покой на речном дне. Здесь всё решала её величество судьба.
  
  В минуты передышки она думала о Коле. Они снова встретились недавно на фронте. Он прибыл в тыл, чтобы сопроводить раненых бойцов своей роты и увидел её. Они радовались новой встрече. Война снова свела вместе их судьбы. С каждой встречей в них крепло взаимное чувство. Они строили планы на послевоенное время. Ни она, ни он ещё не знали, что этим планам никогда не суждено осуществиться. К Николаю прибыло подкрепление и в половине четвёртого утра его рота поднялась в атаку, из которой командиру Николаю Килькину уже не суждено было вернуться. Она об этом не могла знать, но чувствовала неясную тревогу своим чутким женским сердцем.
  
  Девушка погрузилась в мысли о любимом, а переполненное судёнышко тем временем тяжело и медленно двигалось в сторону противоположного берега, стараясь держаться тёмных мест на реке. Самым опасным отрезком пути на маршруте переправы была середина Волги. Именно в этот критический момент немцы запустили осветительную ракету. Шар света завис над русской рекой, медленно спускаясь на парашюте. В этом свете фашисты увидели речной кораблик, который, казалось, был перегружен настолько, что сидел в воде по самую палубу.
  
  Она услышала грохот, затем сильный всплеск. Видеть огромный столб воды она не могла, поскольку находилась в трюме, но она ощутила, как судёнышко тяжело качнулось на волне, поднятой взрывом. Следующий снаряд оставил столб воды за кормой. Осветительная ракета уже почти опустилась в волжские воды, давая речникам и их пассажирам шанс на спасение, когда тяжёлый снаряд угодил в цель. От взрыва в борту старого речного трудяги образовалась пробоина, в которую хлынула ледяная речная вода. Шансы на спасение были у тех, кто находился на верхней палубе. У неё была возможность спастись, если бы она в первые мгновения после случившегося бросилась к трапу, ведущему из трюма. Инстинкт самосохранения толкнул её, она вскочила, но мысль о раненых, у которых шансов спастись не было никаких, остановила её. Ей хотелось спасти хотя бы своего Колю, но сделать этого она не могла. И она осталась с ранеными красноармейцами до конца.
  
  Судно затонуло за две минуты, ведь оно было страшно перегружено. Из трёх сотен раненых не спасся никто. Из пятерых членов команды спасся капитан и рулевой. Взрывом их сбросило в воду, где они сумели добраться до речной косы, которая находилась почти на самой середине реки. Это были страшные будни битвы за Сталинград. Советским людям, уже заплатившим непомерную цену за будущую победу, предстояло ещё не раз испить горькую чашу потерь.
  
  
  
  
  
  На пути к разочарованию
  
  
  
  
  - Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка - речной вокзал.
  
  Дима встрепенулся и начал готовиться. Он не спешил, поскольку знал, что до набережной троллейбус будет ехать дольше, чем до обычной остановки. Всё дело в том, что спуск до речвокзала не был прямым. Нужно было несколько раз повернуть, чтобы оказаться возле причалов речного порта.
  
  "Пара минут у меня есть" - подумал парень, неторопливо выключая плеер и складывая наушники в небольшой карманчик рюкзака. Закончив с этим занятием, он вынул из своего вместилища небольшую бутылочку и отпил немного всё ещё прохладной воды. Отправив полулитровку минералки в недра рюкзака, он застегнул его на взвизгнувшую молнию, подхватил рюкзак за специальную ручку для переноски, другой рукой взял свою трость и, поднявшись со своего места, развернулся и направился к задней площадке. Он помнил что лучше выходить именно там, поскольку идти всё равно придётся назад, хотя и немного.
  
  Троллейбус, в очередной раз повернув, подкатил к остановке и остановился. Раздался шипящий звук, двери открылись и Дима, не держась за разные ручки, вышел из транспорта.
  
  Тростью он обнаружил на привычном месте бордюр и поднял ногу, оказавшись на нём. Пройдя пару метров, он остановился, просунул сначала левую, а затем и правую руку в лямки рюкзака, переместив его себе на спину.
  
  "Тяжёленький" - удовлетворённо подумал он, радуясь этому обстоятельству. Это значит, что отдых предстоит отменный. Всё нужное для этого (и даже немного больше) находилось в рюкзаке.
  
  "Скорее бы уже на пляж. А там и Нинка подъедет."
  
  При мысли о Нинке сердце парня наполнилось чувством какой-то щемящей радости. Он до сих пор не мог поверить, что эта девушка обратила на него своё внимание. На него!.. В его голове это просто не укладывалось, но так было. Он чувствовал, что счастлив! Они гуляли, ходили к кому-то в гости из общих знакомых и друг другу, ездили за волгу на пляж... А ещё были объятия и поцелуи. Нина любила целоваться, а он просто пьянел от её нежных губ, таких страстных, что кружилась голова, словно от выпивки. Парень пьянел без вина, пьянел от любви. Он был счастлив, поскольку чувствовал, что его любили, да и сам он знал, что любит.
  
  В последнее время трезвая частичка его разума отметила, что частота их встреч немного уменьшилась, но Нина объясняла это хлопотами в университете. Они оба учились на первом курсе, но она, помимо учёбы, была ещё активным деятелем, постоянно участвуя в разных мероприятиях родной альма-матер.
  
  Им выделили путёвки от университета на чёрное море. Дима понимал, почему ему выдали путёвку, а её, очевидно, поощрили не только за отличную учёбу, но и за активную общественную работу. Он радовался предстоящей поездке, как ребёнок. Дима никогда не был на море. Наконец-то он не только узнает, что это за стихия, но сделает это вместе со своим любимым человечком, со своим солнышком, со своей замечательной Нинулькой!
  "Как прекрасна жизнь! - не раз думал Дима.
  
  Оставив звук работающего троллейбуса справа, парень с рюкзаком и тростью зашагал вперёд. Трость, соприкасаясь с асфальтом, издавала звуки, которые возникают при соприкосновении металлического наконечника с дорожным покрытием.
  
  Пройдя немного вперёд, парень понял, что препятствие слева исчезло. Его левую щёку обдул прохладный ветер, с левой стороны прилетели звуки людской суеты. Он знал, что там есть торговые лотки, билетные кассы, продававшие желающим возможность прокатиться по волге на теплоходе с дискотекой, и ещё что-то в этом роде.
  
  Пройдя ещё немного вперёд, он понял, что звуки суетящихся людей отодвинулись за его левое плечо, но строго с левой стороны он услышал хлопки и шаркающие звуки обуви.
  "Вот и лестница",- подумал парень. Повернув налево, он неторопливо двинулся вперёд, плавным движением выбрасывая перед собой трость, скользя ею по уложенным тротуарным плиткам.
  
  "Не хватало ещё по лестнице загреметь",- подумал он. "А то еда помнётся, чипсы раскрошатся и вообще... Хорошо, что хоть пиво в пластиковых бутылках. Оно хотябы не разобьётся",- хмыкнул он про себя, нарисовав в своём воображении собственную кривую ухмылку. Ничего плохого с ним не случилось. Он нашёл первую ступень, двинул тростью вправо и влево, чтобы убедиться в отсутствии края лестницы и зашагал вниз.
  
  Привычно шагая по ступеням, он, зажав трость двумя нижними пальцами правой руки, ткнул указательным пальцем в кнопку своих часов, находящихся на его левом запястье.
  - четырнадцать часов, пятьдесят одна минута. - отозвалось устройство женским голосом с неистребимым азиатским акцентом.
  "Ага, осталось девять минут", - подумал парень. "Пока дойду до пристани, пока спущусь на неё, пока пройду на кораблик, вот уже будет почти три часа. Только сильно расслабляться не стоит, чтобы не опоздать, а то потом ещё полчаса ждать".
  
  Читателю, не бывавшему в Волгограде до момента постройки моста через Волгу, возможно, не понятны такие рассуждения Дмитрия. Дело в том, что летом, когда люди стремились на Красную слободу, чтобы оказаться на пляжах левого берега волги, а вечером возвращались обратно, за их перемещение по водной глади отвечали несколько небольших корабликов, отправляющихся каждые полчаса с пристани как Волгограда, так и Краснослободска. Ходили они раз в полчаса, поэтому Дмитрию никак не улыбалось терять время попусту.
  
  Спустившись, Дима сделал то, чем он про себя очень гордился - он повернул на право, но не на 90 градусов, поэтому пошёл под некоторым углом. Для него такое движение представляло определённую сложность, поскольку нужно было чётко выдержать направление, двигаясь наискосок. В этом ему помогала трость. Звуки от её постукивания, отражаясь от окружающих предметов, помогали парню придерживаться выбранного направления. Существовала, конечно, некоторая погрешность, но она была небольшой. Сейчас она составила не более полутора метров. Именно столько предстояло пройти строго направо Диме после того, как его трость звонко известила его о том, что он достиг перил лестницы, ведущей на пристань.
  
  Найдя проход, парень повернул налево, затем ещё раз налево, поднялся по трём высоким металлическим ступенькам вверх и зашагал по лестнице вниз. Ступени вниз были маленькие, но их было достаточно много. Опасаться нужно было трёх последних крутых ступеней, которые были в самом конце этого пути. Это обстоятельство не позволило парню ускорить шаг, чтобы быстрее оказаться на корабле.
  Преодолев последние ступени, парень оказался на металлической поверхности пристани. Пройдя вперёд, он повернул направо и, найдя перила трапа, шагнул на него. Оказавшись на корабле, он взял трость в левую руку, правой вытащил из кармана удостоверение, дающее ему право на бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта своего города. Контролёр, по его ощущениям, даже не взглянул на эту заламинированную бумажку, поэтому Дима, упрятав документ обратно в карман, повернулся спиной к трапу и, подумав, направился вперёд. Пройдя небольшую надстройку насквозь, он вышел с другой стороны, оказавшись на противоположном борту, продвинулся на пару метров вправо и остановился. Затем, подумав, он направился дальше,зная, что корма судна именно там. На корме можно было посидеть на канатных кнехтах или как там они называются. Сидеть Дима не собирался, а вот поставить рюкзак не на пол, а на кнехт, очень хотелось.
  
  Добравшись до места назначения, парень сбросил с плеч рюкзак, оставив его там, где и планировал. Место оказалось свободным. Вытащив бутылочку с уже початой минералкой, он с облегчением отпил пару больших глотков. Переведя дух, парень услышал, что на противоположном борту загрохотал убираемый трап.
  "Значит уже сейчас отправляемся",- подумал парень с некоторым удивлением. Часы сказали, что до трёх часов дня ещё три минуты.
  "Опять отстали, зарразы",- подумал Дима,- "надо будет по радио настроить. Ладно, сделаю на пляже". Рокот двигателя тем временем изменился, обороты увеличились и корабль с гордым названием "ОМ-157" отправился в очередной рейс.
  
  Отойдя от пристани, судёнышко легло на курс, движок вывели на полную мощность и Дима ощутил, как речной транспорт набирает ход. В лицо ударил порыв свежего речного ветра. Он, смешиваясь с запахом соляры и нагретого металла, подарил Диме не только порыв освежающей прохлады, но и чувство неописуемой свободы и ликования.
  "Я на реке! Я плыву! Как же здесь здорово!",- метались в голове парня радостные мысли.
  
  Между тем, Дима находился в пути, так что не мог позволить себе расслабиться. Это означало, что эмоции надо было брать под контроль. Да и под ложечкой засосало, напоминая об ушах, которые пухнут без курева.
  Достав прямо в кармане сигарету из пачки, Дима нашёл зажигалку. Укрыв кончик сигареты в ладони от ветра, он поднёс зажигалку, кремниевое колёсико прокрутилось и дало искру, которая воспламенила газ, сигарета занялась и Дима, затянувшись, выдохнул первую, самую вкусную порцию горького дыма первой затяжки.
  
  Так он и стоял возле фальшборта на корме ОМика, пуская в речной воздух табачный дымок, который подхватывал озорной ветер, развеивая его без труда над рекой за несколько секунд. Было так хорошо, что не существовало слов, чтобы описать это состояние.
  
  Когда Дима докурил, зазвонил его сотовый. Старая и надёжная Нокиа 3310 наигрывала знакомую монофоническую мелодию. Говоря по правде, это была обычная гамма на три октавы. Этот телефон позволял сделать один единственный рингтон, записав его в память телефона нотами. Дима на досуге записал туда гамму на три октавы вверх и вниз. Получилось, что мелодия, как волна, достигнув своего пика на ноте до вверху, также звонко и стремительно спускалась вниз, возвращаясь назад.
  
  - Да, мам!- сказал Дима, высвободив мобильный из кармана и поднеся его к уху.
  
  - Ты где?
  
  - Я на корабле, плыву на Красную слободу!
  
  - Нина с тобой?
  
  - Нет, она позвонила в последний момент и сказала, что задержится.
  
  - Почему?- удивилась мама парня.
  
  - Говорит, там в универе надо дополнительно поработать над каким-то мероприятием. Что-то там они готовят.
  
  - Ты не интересовался?
  
  - Нет, Мам. Ты же знаешь, что я терпеть не могу общественную работу. Все эти мероприятия нагоняют на меня тоску, а уж подготовка к ним вообще выводит меня из равновесия.
  
  - Лентяй ты просто!- безапелляционно заявила мать.
  
  - Не без того!- засмеявшись, ответил ленивый студент.
  
  - Странная какая-то стала твоя Нинка,- вдруг сказала мама.
  
  - Почему? Я вроде никаких странностей не заметил,- удивился Дима.
  
  - Не знаю, но чувствую,- ответила ему мама.
  
  - Женская интуиция,- скептически хмыкнул неверящий во всё это паренёк.
  
  - Наверное,- протянула она,- а что сама Нина тебе сказала? Она приедет к тебе?
  
  - Да, она сказала, что постарается успеть на пятичасовой корабль,- ответил парень.
  
  - Ну ладно, тогда звони!
  
  - Ага, мам, пока!- ответил Дима, тыча большим пальцем в выпуклую кнопку полуовальной формы на корпусе телефона.
  
  Через некоторое время рокот двигателя стал менее громким. Обороты были уменьшены, а это означало, что речное судно приближается к пристани Красной слободы. Ещё через пару минут ОМ-157, мягко ударившись бортом о вывешенные с пристани автомобильные покрышки, надёжно причалил к левому берегу. Появился трап и люди хлынули с корабля, спеша на пляж.
  
  Дима довольно быстро оказался на трапе, а затем и на пристани. Пройдя в потоке людей вперёд, он шагнул на трап, соединявший пристань и пантонный мостик, что вёл к берегу. Ему всегда нравилось шагать по этому мосту. Сооружение слегка вздрагивало от шагов людей, иногда покачиваясь на волне. Это привносило в путешествие на пляж некую нотку опасности, что заставляло биться чаще сердце, а в кровь выделялось больше адреналина.
  
  Сойдя с пантонного моста, Дима оказался на песке. Нагретые за день песчинки попали ему в шлёпки, немного обжигая стопы. Повернув направо, парень зашагал вдоль кромки воды. Он считал шаги, поскольку знал, что возле самой пристани на дне растут водоросли, которых он терпеть не мог на подсознательном уровне. Прикосновение вялой и склизкой травы под водой всегда вызывало у него чувство отвращения. Он знал, что нужно пройти примерно сотню шагов, чтобы речное дно стало нормальным. Он не поскупился и прошёл в два раза больше, чтобы уж наверняка избежать во время купания встречи с речной флорой.
  
  День был будний, так что людей на пляже находилось немного. Без труда найдя свободное место около воды, Парень поставил рюкзак. Раскрыв его, Дима достал свёрнутый в трубочку коврик и расстелил его на песке. Ему понравился этот коврик за то, что он не занимал много места и сильно не утяжелял рюкзак.
  
  Расстелив коврик, парень начал раздеваться. Сначала он положил трость рядом с расстеленным ковриком, затем Снял кепку, футболку и шорты. Оставшись в одних плавках, парень заспешил в воду, но вовремя спохватился. Нужно было найти свои вещи после купания, а для этого нужно принять меры заранее. Открыв рюкзак, Дима извлёк из него радиоприёмник. Он был довольно большим, но ценился за надёжность настройки. Парень был уверен, что уж этот приёмник не собьётся с волны, пока он будет купаться. Включив радио на первой попавшейся частоте, парень наконец-то заспешил в воду.
  
  День был жаркий, так что тело требовало немедленного избавления от накопленного тепла. Оно дрожало, предвкушая погружение в прохладу воды. Дима зашёл в воду, постепенно продвигаясь всё дальше и дальше. Вот вода подобралась к его коленям, поглотила бёдра, скрыла плавки, пощекотала пупок, поднялась до груди.
  "Пора",- подумал парень, подгибая ноги. Он резко оттолкнулся ногами от дна и, выбросив руки за голову, нырнул. Почувствовав, что дно уже рядом, Дима изо всех сил толкнулся от него ногами, стараясь не поднимать голову, держа тело как можно более горизонтально. На миг он ощутил себя стремительным морским хищником, бросающимся на свою добычу. Другим его сравнением был пуск торпеды, которая, выброшенная из торпедного аппарата, стремительно несётся к цели. Вода стремительно обтекала его тело. Выброшенные за голову руки, сцепленные в замок, помогали ему преодолевать водную стихию. Почувствовав, что стремительное движение под водой стало ослабевать, парень расцепил руки и начал грести под водой. Проплыв ещё немного, он понял, что пора выплывать на поверхность.
  
  Вынырнув, парень шумно вдохнул воздух и, отфыркавшись, развернулся на месте, ориентируясь по звукам пляжа. Удивившись тому, что даже его радиоприёмник немного слышно на таком расстоянии, он поплыл к берегу. Через некоторое время появилось дно. Парень заспешил на берег. Он окунулся, охладился, а в рюкзаке его ждало прохладное пиво.
  
  Выйдя из воды возле своих вещей, Дима подошёл к расстеленному коврику и прикрутил громкость приёмника. Затем он извлёк из рюкзака двухлитровку пива и отправился с ней к воде. Рядом на мелком месте он вырыл ямку, куда и поместил пластиковый сосуд. О таком способе он знал давно. Бутылка находилась в воде и нагревалась солнцем намного медленнее,.
  
  Окунувшись в воду ещё раз и смыв с себя песок, он отправился к своему месту. В рюкзаке его дожидалась две баночки пива, которые он перед своей поездкой держал в морозилке. Банки до сих пор радовали ладони холодком. Подцепив колечко, он дёрнул его вверх. Банка издала хрустящий звук и её верх окропился пивной пеной.
  
  "Русское радио Волгоград. Реклама",- послышалось из радиоприёмника.
  "Если наша реклама пошла, то получается, что сейчас где-то бездесяти четыре. Надо бы не забыть часы настроить, а то так и будут неправильное время показывать",- подумал парень.
  Впрочем, торопиться было некуда. Дима наслаждался свежим речным воздухом, прохладным запахом воды, горячим запахом песка, ноткой солярного дыма от проплывающих теплоходов, кораблей и корабликов, плеском воды, визгами детей... Да что здесь говорить. Если вы были на пляже, то вам и объяснять ничего не нужно, а если небыли, то никакое самое точное описание не сможет передать всей полноты картины.
  
  
  
  
  
  Удар
  
  
  
  
  
  Время текло незаметно. Дима попивал пиво, заедая его солёным арахисом, слушал радио и мысли его пребывали в блаженном спокойствии. Между делом он настроил свои говорящие часы, которые теперь показывали правильное время. Пиво в банке закончилось, но вторую Дима извлекать не стал. У него было правило, которое он выработал. Согласно ему, не следовало за один раз пить много пива. Нужно было выпить столько, чтобы возникший хмель смогла смыть вода. После каждого стакана или банки пенного напитка парень всегда шёл купаться. Сейчас он сначала решил закурить, а уж потом отправляться в воду.
  
  Так и текло время для него в блаженстве. Он отрешился ото всех мыслей и дел, ото всех забот. Разве что одна мысль продолжала быть с ним. Он помнил, что примерно в половину шестого Нина приедет к нему.
  
  Бездесяти пять парень решил искупаться, а после этого ждать свою девушку на месте. Следующий раз, как он думал, в воду они зайдут вместе. Когда он вышел из реки, часы уведомили его о том, что уже семнадцать часов и пятнадцать минут.
  "О, да она уже, наверное, выходит из корабля",- радостно подумал он. "Скорее бы уже она пришла. Ладно, немного терпения, 5 или 10 минут всего нужно подождать".
  Время тянулось необыкновенно медленно. Решив чем-то себя занять, Дима достал из пачки очередную сигарету и закурил. По радио рассказывали какие-то музыкальные новости, так что это помогало ему отвлечь свои мысли от медленно тянущихся мгновений.
  
  Время шло, но никто к нему не подходил. Он принципиально не узнавал время, боясь убедиться, что прошло всего несколько минут, тогда как для него прошло не менее часа.
  "В Москве семнадцать тридцать",- вдруг услышал он из приёмника. Удивившись, Дима всё таки нажал на большую кнопку своих говорящих часов. Голос с неистребимым китайским акцентом подтвердил, что уже в самом деле половина шестого.
  "Что-то её нет",- подумал парень. "Может опоздала?"
  Докурив сигарету, он потянулся к своим шортам, где лежала его Нокиа. Достав и разблокировав телефон, он ткнул цифру три и нажал вызов. Быстрый набор сработал и через пару-тройку секунд в трубке зазвучали длинные гудки.
  Один, два, три... Семь, восемь, девять, десять... Нина не брала трубку.
  "Может не слышит",- подумал дима, снова набирая цифру три и нажимая на кнопку вызова.
  Один, два, три... Пять, шесть, семь... Гудки прекратились, в трубке возникла тишина.
  "Глюк что ли в связи",- удивлённо подумал Дима. На всякий случай он сказал:
  Аллё!
  - Аллё!- послышался в динамике голос Нины. Дима насторожился. Все интонации её голоса он успел изучить за время их встреч. В произнесённом "аллё" слышалась какая-то растерянность, желание спрятаться от чего-то неприятного, но вместе с тем и какая-то злая решимость. Точнее парень не смог сформулировать, поскольку радостная мысль, что он дозвонился и Нина говорит с ним, смыла нахлынувшее плохое предчувствие, словно прибой, смывающий следы отдыхающих с песка.
  
  - Нин, ты где? Ты уже переправилась?- спросил Дима.
  
  - Нет, Дим, я решила не ехать.
  
  Сердце парня подпрыгнуло, изобразило нечто вроде сальто и, не рассчитав своих акробатических сил, со всей силы врезалось в рёбра. Он вздрогнул.
  
  - Почему?- спросил он, не узнавая свой охрипший голос. В горле словно поскребли наждаком, поэтому слова выходили с трудом, как будто продираясь через частокол иголок.
  
  - Дим, я подумала... В общем, мы расстаёмся!
  
  Парень ощутил острую боль и тут же мозг, словно сработал какой-то неведомый предохранитель, что-то отключил. В голове парня послышался какой-то звон, который, впрочем, не был неприятным. Наоборот, он каким-то образом блокировал боль, шедшую в мозг из сердца, предоставляя некоторым образом временную анестезию.
  
  "Почти четыре месяца",- прошептал в его мозгу холодный и отстранённый внутренний голос, который всегда оставался трезвой частичкой его сознания.
  "Да, послезавтра было бы четыре месяца",- с огромной горечью подумал Дима.
  
  Они познакомились на празднике Восьмого марта. В честь Международного женского дня в в обществе "слепых" проходило соответствующее мероприятие. Да-да, дорогой читатель. Если вы не догадались, то пришло время раскрыть карты. Дима был незрячим. Потерял зрение он в самом раннем детстве. Сам он не любил об этом распространяться, но знал, что виноваты были врачи. Они обещали матери, что исправят его глаза, которое плохо функционировали с самого рождения. Но в действительности не только не исправили, а даже ухудшили. Ухудшили до самого нижнего предела, так что на вопрос о своём зрении Дима отвечал:
  "счёт не открыт".
  
  Дима давно смирился со своей судьбой и не жаловался на неё. Возможно, что этому способствовало то обстоятельство, что он забыл то очень краткое время, когда видел. Только редкие образы иногда всплывали в его памяти. Он даже не помнил цветов, так что полностью, пожалуй,не понимал, что потерял. И это было к лучшему.
  
  На мероприятии в их организации присутствовала новая девушка. Она была почти зрячая. Почти означало то, что она могла видеть, ориентироваться, даже читать. Зрение её, между тем, было не полным, поскольку ей приходилось носить очки.
  
  Они понравились друг другу сразу. Дима был весёлым парнем, умеющим говорить, увлечь беседой, интересным рассказом. Они танцевали, общались, веселились. После мероприятия они обменялись телефонами, созвонились, потом начали встречаться. Гуляли по паркам, ездили по всему городу, ходили в гости к знакомым... Дело дошло до поцелуев, а за месяц до описываемых событий и до секса. Всё шло по накатанной и Дима начал задумываться о том, что с такой девушкой он мог бы провести всю свою жизнь. И вот...
  
  Звон в голове не проходил, отсекая от мозга сердечную боль. Сердце болело, разрываемое на мириады микроскопических частиц, а в голове было пусто, прохладно и звонко.
  
  - Почему?- как сквозь вату услышал Дима свой собственный голос.
  
  - Прости, Дима, но я поняла, что не люблю тебя. Мои чувства прошли и...
  
  - У тебя появился другой?- перебил он её.
  
  - Да какая разница!- попыталась увильнуть от ответа она.
  
  - Ответь, пожалуйста!- потребовал он. Дима старался, чтобы это прозвучало нормально, но сам почувствовал, что сквозь строй ровного тона его голоса прорвалась боль и стальная твёрдость. Нина, кажется, тоже почувствовала это и, не удержавшись, ответила:
  
  - да.
  
  - Кто он?- спросил парень.
  
  - Он учится в параллельной группе. Тоже на социолога.
  
  - Ясно,- ответил он. В голове было пусто, никаких мыслей по горячим следам не появлялось. Он не знал, что сказать.
  
  - В общем, как-то так,- пришла она ему на помощь.
  
  - Я желаю тебе счастья. Хочу, чтобы ты нашёл свою девушку, которая тебя полюбит и примет таким, какой ты есть.
  
  В динамике телефонной трубки на заднем фоне раздался мелодичный посвист "птицы" дверного звонка.
  
  - Ну ладно, Миша пришёл. Давай, Дим, не грусти! Пока!- сказала Нина и положила трубку.
  
  Рука Димы вместе с зажатым в ней телефоном опустилась на его колено. Он застыл в такой позе. Мыслей не было, желания шевелиться не было, желания что-то делать тоже не было. Он не знал, сколько времени прошло. Для него миновала целая вечность, а более точно парень сказать был не в силах.
  
  "Надо пойти охладиться. Возможно, это поможет",- промелькнула в его голове мысль, которую, без сомнения, подбросил ему внутренний голос. Дима встал, сделал погромче радио и механически зашагал к воде.
  
  Вода показалась ему более холодной, но он продолжал идти, не останавливаясь, пока влага не достигла его подбородка. Тогда он нырнул. Он нырял и выныривал раз за разом, пытаясь охладить свою голову, охладить своё сердце, свою душу, смыв с себя боль, горечь и отчаяние. На какое-то время ему это удавалось, но затем всё возвращалось снова. Выйдя из воды, парень лёг на пляжный коврик, подставив солнцу спину. Он подгрёб под голову полотенце и сделал это вовремя. Временная анестезия закончилась и боль ворвалась в мозг. Он лежал, уткнувшись лицом в полотенце и беззвучно плакал. Тёплые и солёные капли из глаз смешивались с капельками речной воды, которая стекала с его волос на лицо. Он только боялся, что вздрогнет, что люди поймут, что он плачет. Он помнил, что мужчины не плачут, но ничего не мог с собой поделать. В его воображении появилась табличка, на которой было написано: их любовь просуществовала с 8 марта до шестого июля 20** года.
  Эта мысль была невыносимой, но она ушла, вместе со слезами.
  
  Через какое-то время он, утерев глаза, поднялся и поспешил в воду. Окунувшись и избавившись от следов слёз, он вышел на берег и задумался. Раз Нина не пришла, то нужно, пожалуй, уезжать, но ему, как было сказано выше, не хотелось ничего делать. Подумав, он решил отправиться за пивом. Найдя двухлитровку пенного напитка, закопанную в речном песке, он выкопал её и принялся наполняться пивом.
  "Лучше было бы что-то покрепче",- подумал он, цедя эту странную супстанцию, которая потеряла для него и вкус и запах. Не прошло и двадцати минут, как бутылка опустела. Голова приятно кружилась, так что стало немного легче.
  Он решил искупаться, чтобы немного протрезветь. Песок плавно раскачивался под его ногами, речное дно пружинило, а вода укачивала, словно колыбель.
  
  Дима вышел на берег. Окончательно протрезветь ему не удалось, но немного в голове прояснилось. Лучше бы мозг оставался затуманенным, поскольку возникло твёрдое желание продолжить пьянствовать. Прикинув свою наличность, он прислушался. Неподалёку разговаривала женщина и мужчина. Женщина периодически окликала своих детей.
  "Семья. Они, видать, порядочные и ещё какое-то время будут находиться здесь. Можно к ним обратиться",- подумал парень.
  
  - Извините, , пожалуйста, могу я вас попросить на некоторое время посторожить мои вещи?
  
  - Конечно, молодой человек. Мы здесь до семи. До семи-то вернётесь?- поинтересовался у него женский голос.
  
  - Разумеется,- постарался улыбнуться Дима,- Я буквально на 15 минут отойду.
  
  Натянув на мокрое тело шорты и футболку, обувшись в шлёпки и взяв трость, Дима зашагал к пристани. Выйдя на пантонный мост, он повернул не налево, а направо, оказавшись на дорожке, которая поднималась вверх бетонными ступенями. Поднявшись по ним, он оказался на небольшом местном рынке. Пройдя вперёд, он услышал, как впереди и слева торговалась с покупателем какая-то бабуля. Подойдя ближе и дождавшись окончания переговоров, он поинтересовался:
  
  - Бабушка, скажите, пожалуйста, есть здесь какой-нибудь магазинчик или ларёк, где можно приобрести минералки?
  
  - Да, сынок! Пройди буквально пятьдесят метров вперёд и прямо с левой стороны будет такой павильончик, там и купи.
  
  - Спасибо, бабушка,- поблагодарил он и зашагал дальше.
  
  Павильон нашёлся без труда. Помогла в этом дверь, которая изрядно скрипела, открываясь и закрываясь. Войдя в магазинчик, пристроился за человеком, который оплачивал свои покупки. Когда очередь дошла до него, он поинтересовался:
  
  - Водка есть?
  
  - Есть "слеза волжанки". С вас 180 рублей.
  
  - Такс, ещё пиво, пару минералки и пару-тройку стаканчиков.
  
  - 290 рублей 50 копеек.
  
  Дима извлёк кошелёк, открыл отделение, где лежали сотенные купюры, и отдал три штуки. Другие отделения его кошелька были пусты, поскольку он не предполагал, что ему потребуется много денег в этой поездке. Тогда он ещё не знал, что ему так сильно захочется напиться, а сейчас он остался без денег.
  
  "Ладно",- подумал парень,- в конце концов проезд у меня бесплатный, так что до дома доберусь. Через десять минут он уже скручивал пробку с водочной бутылки и минералки.
  
  Наливая водку до половины небольшого пластикового стаканчика, Дима методично втягивал её во внутрь, не чувствуя никакого вкуса. Он ходил купаться, пытаясь сбросить с себя липкий хмель, но водочное опьянение оказалось намного сильнее пивного. Кроме того, он пил неправильно, не уделяя должного внимания закуске. Опьянение довольно быстро одолевало его. В конце концов он почувствовал, что очень устал. Хотелось лечь и забыть обо всём, отправившись куда-то далеко-далеко, в какие-то неизвестные миры, где нет боли, предательства и страдания. Там светло и хорошо, там не болит душа, там не болит сердце, там его любят и понимают.
  
  "Я сяду в машину, поеду по серпантину",- доносилось из радиоприёмника.
  
  "Какая песня интересная",- подумал он. Композиция прервалась и радиоведущий объявил, что в Москве 18 часов и 30 минут.
  
  "Половина седьмого",- вяло подумал он.
  "Надо бы проснуться до девяти часов, чтобы успеть на последний корабль. Вроде он в пятнадцать минут десятого отходит". И это была последняя его мысль. Дима отключился.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Робинзон до утра
  
  
  
  
  
  Что-то зудело, добираясь своими звуковыми буравчиками к его сознанию. Зуд становился всё настойчивее, напоминая что-то знакомое. Этот тоненькое звуковое сверло поднималось и опускалось, погружаясь в его одурманенный мозг. В конце концов это стало нестерпимым и он, ещё не осознавая реальности, захотел разобраться с тем, что помешало ему спать. Для этого ему пришлось пошевелиться. Одно движение и грани реальности расширились. В уши ворвался звонок мобильного телефона, сопровождаемый жужжанием вибровызова. Дима потянулся на звук и обнаружил под своей рукой шорты.
  "Замок. Расстегнуть и вытащить телефон",- промелькнула в его голове мысль. Он неловкими со сна пальцами начал открывать молнию на кармане, но собачка замка зацепила ткань и не желала открываться. Выматерившись про себя, парень сел, подхватил шорты и извлёк ткань из-под собачки замка. Открыв наконец карман, он извлёк из него Нокию. Мобильный уже перестал звонить, только радио продолжало играть.
  
  "Мать, наверное, звонит",- подумал Дима. Он разблокировал телефон, набрал двойку и отправил вызов в сеть.
  
  - Что трубку не берёшь!- завопил динамик голосом его мамы.
  
  - Замок на кармане заело. Пока достал, вызов прекратился,- оправдался он.
  
  - Ты дома скоро будешь?- продолжила распросы мать.
  
  - Да, часа через полтора, наверное!- удивлённо ответил он.
  
  - Как через полтора? Сейчас уже половина одиннадцатого! Ты что, так загулялся со своей Нинкой, что в двенадцать придёшь?
  
  Упоминание Нины заставило болезненно сжаться его сердце, так что он сначала даже не обратил внимание на время. Частичка трезвого сознания, которая так часто помогала ему не терять голову, просигнализировала, что что-то не так. Ему потребовалась целая секунда или даже две, пока он не сообразил и, покрывшись испариной, спросил:
  
  - Сколько времени?!
  
  - Половина одиннадцатого! Давай уже домой!- ответила мать.
  
  - Дела!- только и выдохнул Дима.
  
  - Что?- забеспокоилась его мама.
  
  - Да тут такое дело,- замялся Дима,- в общем, я ещё на пляже!
  
  - Как?!- воскликнула мать, выдав в своём восклицании интонации удивление и страха одновременно.
  
  Диме пришлось рассказать, что Нина его бросила, что они расстались, что она, вероятно, будет теперь встречаться с каким-то Мишей. Он рассказал, что расстроился, пошёл за водкой и напился до такой степени, что отключился.
  
  - А кто он, этот Миша?- спросила мама, не сдержав, очевидно, женского любопытства.
  
  - Мам, я как-то забыл поинтересоваться, да и до того ли мне!- ответил он.
  
  - Ладно, как будешь выбираться?- задала она более практичный вопрос.
  
  - Не знаю, пока мыслей нет. Корабли в это время, как известно, не ходят, придётся, наверное, ждать утра на берегу пляжа.
  
  - Может кто-то будет переправляться на своей лодке да и тебя подбросит?- с надеждой спросила мать.
  
  - Если и так, то не от пристани же он будет отправляться,- резонно заметил Дима,- где я его буду здесь искать и, самое главное, как это делать. Нет, самое простое - это дождаться утра и спокойно добраться до дома на общественном транспорте.
  
  - Удостоверение-то не потерял?- поинтересовалась со страхом и некоторой иронией, за которой пыталась этот самый страх спрятать, мать.
  
  - Нет,- засмеялся парень,- пока телефон искал, нащупал его в кармане.
  
  - Ладно, я буду тебе позванивать, узнавать, всё ли у тебя в порядке.
  
  - Хорошо, только не всю же ночь ты будешь это делать? Да и батарея у телефона не безразмерная. Если сядет, то будет ещё хуже.
  
  - Я же беспокоюсь!- обиженно сказала мама.
  
  - Мам, не беспокойся,- как можно более убедительнее сказал он,- ничего со мной не случится. Кому я, на фиг, нужен!
  
  - Ладно, если что, то звони! Ох, ну и сучка твоя Нинка!- неожиданно закончила мать и положила трубку.
  
  "уже не моя",- грустно подумал парень, пряча телефон в карман шорт.
  
  Решив освежиться, парень, сделав радиоприёмник погромче, отправился в воду. Вода была тёплая, словно парное молоко. Это не было чем-то удивительным, поскольку дневная температура достигала сорока двух градусов. Вечером, по мнению Димы, должно быть градусов 28 или 30. Вода освежила его и вернула ясность мыслей.
  Выйдя из воды, парень решил подкрепиться. С этим проблем не было. В рюкзаке лежали какие-то бутерброды, чипсы, фрукты, что мать так любила ему класть в любой ситуации. Когда он пил, то не налегал на закуску, желая как можно быстрее набраться, сейчас же продукты ещё оставались и было их достаточно для того, чтобы спокойно дождаться утра.
  Бутерброды с колбасой, как это не странно, не пропали. Возможно из-за того, что колбаса была сырокопчёной и могла сопротивляться вредному воздействию микроорганизмов намного дольше, чем её варёные товарки.
  Из напитков оставалось немного водки, последняя банка пива и две полуторки минералки, одна из которых была выпита до половины.
  Дима перекусил, запивая бутерброды с колбасой пивом. Зажевав на сладкое яблоко, он блаженно закурил. Впереди была целая ночь, а спать ему не хотелось, поскольку он уже выспался.
  
  Дима курил, стараясь не думать о той боли, что испытывало его сердце от разлуки с Ниной. Он решил, что будет всю ночь слушать радио, периодически купаясь. Он даже был некоторым образом рад своему приключению, поскольку такого шанса остаться одному на берегу великой и могучей Волги на всю ночь могло ещё долго ему не предоставиться.
  За несколько минут до полуночи Дима переключился на волну одной из государственных радиостанций, решив послушать гимн и новости.
  В Москве полночь. Наступил новы день, седьмое июля,- услышал он в динамике.
  
  
  
  
  
  Вот и познакомились
  
  
  
  
  
  Новости закончились. Дима переключил волну, найдя музыкальную радиостанцию. Сделав музыку неособенно громкой, он сел на свой коврик и задумался.
  
  Ночной пляж очень отличался от пляжа дневного. Он не был шумным, бойким, суетным, а был он тихим, каким-то таинственным и загадочным. Слабый ветерок дул с реки, неся прохладу. Каждый звук был, словно откровение. Иногда даже было слышно, как ездили машины в городе на противоположном берегу. Дима, не имея возможности видеть, всё равно понимал данную ему красоту, выражаемую в этом песке, ласковом ветерке и этих волшебных ночных звуках.
  
  С воды послышался всплеск, будто человек хлопнул по водной глади ладонью или крупная рыба ударила хвостом по воде.
  Дима немного удивился. Однажды он в транспорте разговорился с рыбаками. Они ему рассказывали, что рыба до восхода солнца спит, так что вряд ли она будет плескать хвостами. Парень ничего не понимал в рыбалке, поскольку это занятие казалось ему скучным. Ему больше нравилось купаться, а на рыбалке это оборачивалось распугиванием рыбы. Подтверждало версию о крупной рыбке, расшалившейся во сне, то обстоятельство, что всплеск был слышен метрах в пятнадцати от береговой кромки. Дима помнил, что воды там чуть больше, чем по пояс. Вот только было странно, что крупная рыба подплыла так близко, но чего только не бывает.
  
  Всплеск не повторялся. По радио объявили половину первого. Дима решил, что хорош сидеть и пора уже искупаться. Он сделал радио погромче, зная, что дома находятся в нескольких сотнях метров от пляжа, так что его приёмник не будет мешать людям спать. Вода была сказочной, но при этом дарила прохладу. Парень, не торопясь, заходил в воду. Влага достигла живота, груди, шеи, после чего Дима нырнул и рванулся под водой в глубину. Неожиданно он почувствовал, как по его затылку, потом по шее и по спине прошлось что-то тёплое и скользкое. Больше всего это было похоже на то, как если бы кто-то провёл по его телу рыбьим хвостом, только тёплым. Парень вздрогнул, сбился с ритма гребков и решил выплывать на поверхность. Оказалось достаточно пары взмахов руками, чтобы его голова оказалась над водой и он вдохнул прохладный ночной воздух.
  
  "Что за дела!"- с некоторым изумлением подумал Дима. Он ещё раз вспомнил свои ощущения, поскольку ему казалось, что что-то он пропустил. Какую-то неправильность, которая предавала странность всему происходящему. Что-то было не так с этим прикосновением. Дима решил, что разобраться с этим он всегда успеет, а сейчас нужно было выплывать с глубины к берегу. Музыка в радиоприёмнике слышалась довольно отчётливо, так что он спокойно и неторопливо поплыл на спине, ориентируясь на звуки музыки. Он двигался в воде, загребая её только руками, не задействуя ноги. Внезапно его левой ноги что-то коснулось и потёрлось о лодыжку. Это было скользкое, чешуйчатое, но при этом на удивление тёплое. Несмотря на скользкость и чешуйчатость этого предмета ощущения не были неприятными за счёт странного тепла, которое исходило от этого неизвестного объекта.
  
  Дима вздрогнул всем телом и невольно увеличил размах рук, загребая больше воды. Через пару гребков он решил попробовать найти дно и оказалось, что в этом месте оно имеется. Вода достигала его груди. Развернувшись на звук музыки, он пошёлна берег.
  
  Возвратившись на своё место, Дима с удивлением понял, что у него дрожат руки. То ли от страха, то ли от адреналина, то ли от странности всей этой ситуации, но конечности малость вибрировали. Он решил, что это не дело. Нужно было успокоиться и привести мысли в порядок. Достав из пачки очередную сигарету, он закурил и задумался.
  
  Итак, что у нас есть? В наличии странные прикосновения в воде, которые на поминают прикосновения рыбьего хвоста. Это было странно само по себе, поскольку рыба должна сейчас спать, а не разгуливать-расплавывать возле берега, который был днём забит людьми. С другой стороны от рыбьего хвоста этот предмет отличало странное тепло. Диме приходилось щупать рыб в естественной среде их обитания. Он помнил, когда в в рыбном отделе супермаркета в бассейне щупал какую-то рыбу размером с половину его руки. Хвост этой рыбы был холоден, как у охлаждённого мяса или куриной грудки, что продавалась в том же маркете, только в другом отделе. Здесь же он не почувствовал холода. Было ощущение, словно рыба, обладающая этим хвостом, стала вдруг теплокровной, что и позволило части рыбьего тела приобрести тёплые свойства.
  
  Сигарета давно потухла, но парень так и не пришёл ни к какому выводу. Что-то за всем этим стояло, но разобраться он не мог. Решив, что опасности лично для него это не представляет, он забросил данное происшествие на дальнюю полку своей памяти, чтобы разобраться с непонятками в другое время, когда у него будет больше фактов.
  
  Размышления парня прервал сильный всплеск, который он услышал достаточно близко от берега. Судя по звуку, что-то большое резко выскочило из воды, а затем вновь погрузилось в неё. Дима вздрогнул. Это было похоже на то, что какой-то человек, возжелавший искупнуться, выскочил из воды и вновь угодил в неё, скрывшись с головой.
  
  "Так может это просто кто-то из ночных купальщиков плавает",- осенило парня. Это многое объясняло. Он,, правда, не слышал, чтобы кто-то подходил, подплывал или на берегу переговаривался. Но он и не вслушивался внимательно в ночную тишину, так что мог за музыкой что-то и пропустить, не обратить внимания, не предать значения.
  
  Успокоившись, Дима решил вновь закурить, чтобы заесть радость разгадки горьким дымом табака. Щёлкнув зажигалкой и выпустив дым первой затяжки, он услышал с воды женский смешок. Смеялась девушка, обладающая каким-то удивительным голосом. Казалось, что это самый обычный голос,но если вслушаться, то в нём можно было различить и журчание реки, и шум волн, и звон хрустальных колокольчиков, смешанный ещё с чем-то. Диме, к примеру, показалось, что звук хрустальных колокольчиков смешивается... В его школе существовал оркестр народных инструментов, где имелся такой странный инструмент, который все называли треугольником. Чтобы извлечь звук, нужно было железной палочкой ударить по треугольнику, который висел на специальной стойке. Диме нравился этот чистый и пронзительный звук. Сейчас же ему казалось, что кто-то сделал все части инструмента под названием треугольник из хрусталя и тихонечко касается палочкой треугольника, от чего по округе разносится нежный, звонкий и до изумления прекрасный звук.
  
  "Красивая девушка, видать, здесь плавает",- подумал Дима. "В такую я бы и влюбился. Значит, всё-таки кто-то купается и потихоньку подплыл к моему месту, а я и не заметил".
  
  Загадка, казалось, была решена. Никакой мистики, никаких неясностей, просто незнакомая девушка, которая любит купаться по ночам. Дима успокоился.
  
  Прошло время, по радио объявили, что в Москве уже два часа ночи. Дима подумал, что пора бы искупаться. Ему становилось скучно сидеть на одном месте. В очередной раз сделав приёмник погромче, он встал и направился к реке. Вода обняла его, передавая телу блаженную прохладу. Её мягкие и влажные объятья дарили неизъяснимое блаженство. Дима нырнул и поплыл под водой. Ему удалось надолго задержать дыхание, так что проплыл он довольно далеко. Поплескавшись на глубине, он поплыл назад, ориентируясь на звук радиоприёмника. В этот раз ему хотелось подольше покупаться, поскольку вода показалась ему какой-то особенно приятной. Он нырял, плавал в воде и под водой, крутился и вертелся, ощущая всем своим существом огромное блаженство, которое может дать только вода тому, кто её любит. Наконец Дима решил, что хватит и засобирался на берег.
  
  - Хорошо плаваете!- внезапно раздалось за спиной. Дима вздрогнул от неожиданности, но испуг тут же сменился восторгом. Этот голос!.. Он сразу понял, что именно смех этой девушки он слышал, когда сидел на берегу.
  
  - Спасибо!- ответил он, стараясь за иронией скрыть смущение,- только вы заблуждаетесь. Плаваю я так себе.
  
  - Отчего вы скромничаете? Я же наблюдаю за вами.
  
  Эти "вы", "вами", "вашими" всегда резали парню слух. Когда он слышал подобные местоимения, то воображение невольно рисовало его в пиджаке, белой рубашке, галстуке... В общем, рисовало ему официоз. Воображение делало это в любой ситуации, тщательно прорисовывая окружающие декорации. Сейчас, к примеру, ему представилось, как он и его собеседница стоят в воде, разодетые в официальные наряды, и ведут беседу. Представив себе облепившие его тело брюки, рубашку и галстук, которые намокли от речной воды, он с большим трудом сдержал смех.
  
  - Не сочтите, пожалуйста, за нахальство моё предложение, но может перейдём на "ты"?- поинтересовался он,- просто я себя чувствую на официальном приёме... Вот прямо здесь, в воде.
  После этого вступления Дима рассказал о той картине, что нарисовало ему неконтролируемое воображение.
  Девушка рассмеялась своим потрясающим смехом, от которого парню показалось, что он начинает взлетать!
  
  - Смех означает согласие, как я понимаю?- с улыбкой спросил он.
  - Я Дима, а ты?
  
  - Я Оля,- ответила незнакомка.
  
  - Вот и познакомились. А ты любишь купаться ночью?- поинтересовался он.
  
  - Да, очень люблю,- вздохнула Оля, а парню почудилась невообразимая грусть в этом вздохе.
  
  - Давай поплаваем,- предложила ему ночная сокупальщица.
  
  - Давай, только недалеко, чтобы радио было слышно,- согласился он.
  
  Они плавали, гонялись друг за другом, ныряли, плескались, брызгались, в общем, дурачились. Дима поражался тому, как здорово Оля плавает. Он не мог так долго плавать без перерыва.
  "Надо бы бросить курить",- думал он, в очередной раз останавливаясь в том месте, где вода едва достигала его груди.
  Оля подплыла к нему.
  
  - Давай, за мной!- воскликнула она.
  
  - Дай отдышаться,- со смехом ответил он.
  
  - Что, не можешь меня догнать?- смеялась она.
  
  - Не могу,- с притворным сожалением вздохнул он, слегка сгибая ноги в коленях для будущего толчка.
  
  - А-ха-ха-ха-ха!- смеялась она, крутясь около него. Дождавшись, когда смех будет звучать в другую сторону, а точнее того, что девушка повернётся к нему спиной, он совершил резкий и неожиданный бросок, словно торпеда, выпущенная из аппарата подводной лодки.
  Удивительно, но она и в этот раз смогла увернуться от этого броска, оказавшись впереди него. Дима разочарованно вздохнул и решил снова стать на дно. Внезапно его левая рука нащупало что-то скользкое, похожее на рыбий хвост, но при этом тёплое. Это длилось всего мгновение, затем это нечто коснулось правой руки, резко взлетело вверх, хлопнуло по воде, окатив Диму мириадами брызг. Парень рефлекторно зажмурился, закрывая лицо руками. Отфыркавшись, он крикнул Оле:
  
  - Оль, ты не замечала ничего в воде?
  
  -Нет, а что?
  
  - Да какая-то большая рыба тут крутится. Уже который раз её задеваю.
  
  - Да ну, какая рыба?- засмеялась она.
  
  - Да странная какая-то,- серьёзно ответил он,- вроде с хвостом, но хвост тёплый.
  
  - Нет, я не видела,- ответила Оля, подплывая ближе!
  
  - Понятно, ты сама, словно рыба. Да и вообще, ты так здорово плаваешь, что с тобой никакая рыба не сравнится,- засмеялся он.
  
  - Да уж!- грустно вздохнула девушка, подплывая ещё ближе. Дима протянул руку и дотронулся до её руки. Оля приближалась. Вот она уже рядом. Его руки, потеряв контроль со стороны мозга, сами по себе притянули её к нему. В его грудь что-то упёрлось.
  - да это же соски грудей!- в некотором ошеломлении подумал Дима,- "Она же без купальника купается"
  Это была его последняя здравая мысль, поскольку в этот момент руки Оли притянули его к себе, их губы нашли друг друга и мир исчез.
  
  Приводя избитую многими писателями метафору об исчезнувшем во время поцелуя мире, здесь нужно иметь в виду, что для Димы буквально исчезло всё. В голове не осталось мыслей, не осталось желаний, не осталось его самого. Только огромное блаженство, способное захватить, подчинить, унести с собой. Внезапно что-то холодное оказалось на его лице и стало двигаться вниз.
  "Да это же капли воды",- появилась мысль в голове. Потом ему стало щекотно и захотелось вытереть лицо от воды. Мозг, послав запрос, выяснил, что его руки обнимают Олю за талию. Убирать даже одну руку с талии очень не хотелось, так что мозг нашёл, как ему казалось, отличный выход. Дима наклонил голову и потёрся лицом о плечо девушки.
  - Нахал!- засмеялась она, встряхивая головой. Дима ощутил тыльными сторонами ладоней, как их что-то коснулось. Он догадался, что это были волосы. Судя по всему, волосы были необычайной длинны. Если бы Дима видел, он бы изумился ещё больше, узрев цвет волос Оли, но он не мог знать того, что ему было не дано.
  
  Дима понимал, что слово "нахал" было произнесено скорее насмешливо, чем осуждающе. Это было сказано без злости и агрессии, а лишь для того, чтобы обозначить некоторое сопротивление.
  
  - Просто не хочу отпускать тебя,- улыбнувшись, ответил он, притягивая её ближе.
  
  "Странно, что я своими ногами не чувствую её ног",- внезапно появилась в его голове мысль. Он решил, что должен непременно схватить её за ногу и как следует дёрнуть. Так, ради озорства, ради забавы, ради шутки... Он приложил огромные усилия, чтобы ни одна мышца на лице не дрогнула. Оглаживая талию девушки, он внезапно подогнул ноги и нырнул, выбрасывая обе руки вперёд, желая найти хоть одну девичью ножку. Вода забурлила, что-то большое задвигалось, Его пальцы обнаружили нечто скользкое и он рефлекторно схватился за это. В следующий момент его с огромной силой рвануло вперёд, пальцы выпустили нечто и, пролетев под водой несколько метров, он остановился и всплыл. В этом месте всё ещё можно было стоять, хотя вода достигала его шеи. Он решил пройти к берегу, а уже потом разбираться с возникшей загадкой. Дойдя до места, где вода достигала его живота, он, развернувшись в сторону глубины, крикнул:
  
  - Оля!
  
  Ответа не было.
  
  - Оля, где ты?- Крикнул он.
  
  - Оля, вернись!- но снова не было никакого ответа. Хотя в паре десятков метров что-то плеснуло, будто большая рыба хлопнула своим хвостом по воде.
  
  "Обиделась, наверное",- расстроенно подумал парень и направился к берегу.
  
  
  
  
  Маски долой
  
  
  
  
  
  Дима, сидя на пляжном коврике, в очередной раз потянулся к сигаретной пачке. Бумажный цилиндрик вновь сослужил ему успокаивающую службу. Парень тянул горький дым, размышляя о том, что произошло. Всё это казалось странным, а ночная обстановка добавляла налёт таинственности на всё произошедшее. Странная девушка Оля никак не выходила у него из головы. Когда они обнимались в воде, он точно чувствовал её тело, которое касалось его сосками пышных грудей. Он не мог знать, насколько они пышны, но по тому, что у него не получалось прижать девушку к себе полностью, понимал, что вторичные женские признаки должны быть преизрядных размеров. Был в его жизни период, когда он непродолжительное время встречался с одной девахой, но её формы, которые тоже были пышны, уступали бюсту новой знакомой.
  "Такс, хорош о сиськах!"- мысленно одёрнул он себя, специально применив эту грубоватую форму, чтобы выбросить из головы мысли о женских прелестях и подумать о том, что его действительно волновало. А волновало его то, что он не почувствовал ног Оли. Именно с этой целью он осуществил тот резкий манёвр с нырянием и попыткой схватить Олю за ногу, но из этого ничего не вышло. Кроме того, он под водой схватился за что-то непонятное, что напоминало ему рыбий хвост, только не холодный, а тёплый. Он вспомнил, что вечером уже касался этого предмета, но что всё это значило? В голове назойливо вертелось понятие, которым обозначают особ женского пола, у которых нет прекрасных ножек, зато есть не менее прекрасный рыбий хвост. Если бы Дима серьёзно относился к урокам литературы, то ответа на этот вопрос ему не пришлось бы долго ждать, но парень терпеть не мог литературу. Этот урок наводил на него тоску.
  
  Огонёк сигареты обжог парню пальцы и, зашипев от контакта с мокрой кожей, погас. Дима понял, что в задумчивости он совсем забыл про сигарету. Решив, что у него ещё будет время поразмыслить над непонятками, он достал из пачки новую сигарету и закурил. Стояла абсолютная тишина. Даже ветер затих, не тревожа совершенно ровную речную гладь. Закончив вкушать очередную сигарету, парень ещё какое-то время сидел, пока из радиоприёмника не донеслось:
  
  - В Москве 3 часа 30 минут.
  
  Встряхнувшись, Дима решил пойти ещё разок искупаться, а потом уже подремать до утра. До отхода первого утреннего рейсового корабля оставалось всего три часа.
  
  Сделав приёмник погромче, парень отправился в воду Зайдя в реку, Дима слегка вздрогнул. Вода стала немного холодней и это изменение немедленно отметило его тело. Несмотря на холод он продолжал медленно заходить всё дальше и дальше, погружаясь в речную влагу. Когда глубина достигла его груди, он оттолкнулся и поплыл. Немного поплавав, он вернулся на то место, где можно было стоять на дне. Решив пару-тройку раз нырнуть, а потом выбираться на берег, он приступил к непосредственному осуществлению этого замысла. В последний раз вынырнув и отфыркавшись, Дима повернул к берегу, но в этот момент за его спиной раздался чарующий голос:
  
  Дима, ты ещё здесь!
  
  Парень вздрогнул, но на его лице уже появилась радостная улыбка. Он был рад тому, что его ночная знакомая вновь пришла к нему.
  
  - Как видишь,- хмыкнул он, поворачиваясь к ней,- а я-то уже подумал, что ты обиделась и больше не придёшь.
  
  - Я действительно сначала обиделась, но потом решила, что не стоит долго обижаться на глупых мужчин,- весело ответила она и окатила его водяными брызгами.
  
  - Ах, ты, дрянная девчонка!- радостно вскричал он, бросаясь за ней. Какое-то время они весело гонялись, пока это не надоело обоим. Он её как бы поймал, хотя и понимал, что если бы она не захотела, то не поймать ему эту девушку в воде никогда, ведь в этой стихии она чувствовала себя, словно рыба. Последняя ассоциация что-то напомнила ему, но в данный момент ему было не до того. Он обнимал красивую девушку. Он не мог оценивать женскую красоту, как это делали зрячие представители его пола, но он откуда-то точно знал, что девушка в его объятиях была настоящей красавицей.
  
  - Только не делай так, как в прошлый раз,- попросила она.
  
  - Почему?
  
  - Просто не делай и всё. Пожалуйста!- попросила она. Он не смог до конца понять интонаций в её голосе.
  
  - Ты странная,- неожиданно сам для себя заметил он.
  
  - Разве?- удивилась ночная купальщица.
  
  - Конечно. Вот я чувствую тебя всю, когда обнимаю, но не чувствую твоих ног. Но ведь люди без ног не могут плавать. Я не понимаю и это сбивает меня с толку.
  
  - Да, наверное ты прав!- как-то грустно вздохнула Оля,- Ладно, щупай.
  
  Дима почувствовал движение воды. Он не заставил повторять дважды и его руки медленно поползли с девичьей талии вниз, но попки девушки под его ладонями не оказалось. Вместо неё под его руками оказалось нечто. Это нечто немного подрагивало, на ощупь было скользким и тёплым. Поверхность этой части тела была покрыта какими-то штуками, которые напоминали монетки, только не круглой, а многоугольной формы.
  
  "Да это же чешуя",- мелькнула в голове парня мысль. Оказалось, что эта мысль пробила какую-то брешь в беспамятстве Димы и он вспомнил. Да, уроки литературы он терпеть не мог. Все эти старинные страсти, описываемые классиками, не казались чем-то интересным. Но как-то раз ему пришлось участвовать в спектакле. Это была драма Пушкина. Он помнил, что написал это произведение именно Александр Сергеевич, помнил сюжет, но забыл, как именно это произведение называлось. Согласно сюжету, местный князь соблазнил дочь мельника и, натешившись с ней, бросил. Она пошла и утопилась, а потом ожила в воде. Когда князь появился на старой мельнице в следующий раз через много лет, она его утопила. Вспомнил он и сказку Ганса Христиана Андерсена... Но самое главное, что он вспомнил, как называются девушки, живущие в воде и имеющие вместо ног рыбий хвост.
  
  - Русалка!- выдохнул потрясённо он. Затем не выдержал и с чувством продолжил:
  
  - Твою мать!
  
  В ответ на последнее восклицание ему в лицо прилетела пригоршня речных брызг.
  
  - Не ругайся! Мы не любим, когда ругаются!
  
  - Ты русалка, это не сказка!- будто не заметив предыдущего высказывания, потрясённо повторил парень.
  
  - Эй, приди в себя!- засмеялась Оля, сильно хлопнув хвостом по воде. Рой брызг снова накрыл парня. Вода попала ему в глаза и он наконец очнулся от потрясения.
  
  - Но как такое возможно?- воскликнул он.
  
  - А вот так!- снова засмеялась Оля, в очередной раз окатывая его водой.
  
  - Так-с! Если я правильно понимаю ситуацию, то русалки топят парней, которые их бросили и из-за которых они утопились. А так же любых парней, которые в одиночку окажутся возле какого-нибудь водоёма. Значит ты решила меня утопить?- спросил он. Ему не было страшно. Возможно из-за того, что он расстался с Ниной и теперь ему было всё равно. Жаль, правда, было маму, но от судьбы не убежишь.
  
  - Хотя,- продолжил он, я вроде никого не бросал. Наоборот, это меня девушка бросила.
  
  - Видела я твою девушку,- сказала вдруг Оля.
  - Глупая она и счастья в жизни у неё не будет. Что же касается меня, то я не самая обычная русалка. Я стала ей из-за обиды и страшной ненависти, а не от несчастной любви. Так что тебе, красавчик, ничего не грозит, поскольку топить тебя я не собираюсь!
  
  - Ну, хоть одной проблемой меньше!- вздохнул Дима,- Значит, поживём ещё. А что у тебя за история? Как так вышло, что ты стала русалкой?
  
  Оля не сразу ответила ему. Несколько секунд она явно о чём-то думала, а может просто боролась с собой.
  
  - Ладно, я расскажу тебе,- наконец услышал Дима.
  
  - Давай я буду находиться в воде, а ты сядешь на берегу и будешь слушать. Водичка-то холодная. Мне-то ничего, а ты замёрзнешь.
  
  На том и порешили. Дима устроился на бережке, а русалка осталась рядом, но была при этом в воде. И вот какую историю рассказала ему русалка Оля.
  
  
  
  
  
  
  
  Серебро с налётом пороха, горя и ненависти
  
  
  
  
  
  Родилась я в 1923 году в деревне Андреевка смоленской области. Отец мой Митрофан Иванович имел фамилию Серебряный. Естественно, что и мне досталась его Фамилия. Ольга Митрофановна Серебряная. Все деревенские сходились на том, что мне эта фамилия очень подходила.
  
  Со школьной скамьи хотела стать врачом. Мне нравилось лечить людей, нравилось спасать их, вырывать из рук болезни. Это такое счастье, когда ты можешь исправить что-то, что было по какой-то причине разрушено. Кто-то разрушает, кто-то созидает, а мы, врачи, поправляем.
  
  Школу я закончила с золотой медалью. Мне нравилось учиться. Жизнь в деревне была трудной. Работать начинали рано. Я говорю не только о времени, но и о возрасте. Дети начинали трудиться уже с двенадцати лет. Мальчики пасли скотину, помогали мужикам в поле, выполняли другие работы. Мы же с сёстрами трудились по дому, делая что-то по хозяйству. Жизнь, как я говорила, была трудной, но мы не жаловались.
  
  В 1940 году я закончила школу и подала заявление в московский мединститут. Я слышала, что сейчас ругают советскую власть, а особенно времена 30-ых годов. Да, кое-кого из нашей деревни действительно забрали, это правда, но ведь у каждого человека была возможность поступить в университет и получить бесплатное образование. Если человек был талантливым, то он имел возможность учиться. Государству было неважно, из деревни студент или города, рабочий он, крестьянин или из семьи чиновника. Так было в моё время.
  
  Я сдала все экзамены и меня зачислили в мединститут. Настала летняя сессия 1941 года. Заканчивался мой первый курс. Через два дня после последнего моего экзамена началась война. Вполне естественно, что на второй курс мы не пошли. Нас зачислили в действующую армию и направили ПО госпиталяМ.
  
  Мальчишки, учившиеся в нашем институте, откровенно радовались начавшейся войне. Они верили, что их родина способна не только дать отпор захватчикам, но и в короткие сроки погнать врага и разгромить его на чужой территории. Не нужно удивляться, ибо такой была тогда пропаганда. Наши руководители говорили именно о том, что Красная армия сначала даст отпор врагу, а затем уничтожит его в его собственном логове. Мальчишки рвались на фронт, опасаясь, что война кончится до того, как они примут в ней участие. К сожалению, войны хватило для всех, а для очень и очень многих её оказалось больше, чем нужно.
  
  Уже в августе я начала лечить раненых. Это была работа на износ. Чего я только не насмотрелась и не наслушалась. Рассказы солдат противоречили тому, что говорили по радио. Они рассказывали страшные вещи, в которые просто не хотелось верить. Они рассказывали об окружении, о том, что заканчивались патроны и снаряды, о том, что немцы добивали раненых советских солдат, об издевательствах захватчиков и их пособников над мирными жителями. Очень о многом говорили бойцы, восстанавливая здоровье в нашем госпитале. Довольно скоро война добралась и до меня, впрочем, не только до меня, но и до всего нашего госпиталя. Когда нас эвакуировали из, к слову сказать, смоленска, наш санитарный поезд попал под бомбёжку. Я и сейчас помню этот день. Солнце светит, но в воздухе черно от сажи. Горит железнодорожная станция, горят стоящие воинские эшелоны, горит и наш санитарный поезд. Многие раненые солдаты не могли самостоятельно покинуть вагоны. Они сгорели... Мне до сих пор трудно об этом говорить... Но именно в этот день в моём сердце начала вызревать та ненависть, которая и стала причиной того, что я теперь здесь и именно в таком качестве.
  
  В 1942 году мы оказались под Сталинградом. К тому времени я уже знала, что почти вся моя семья погибла. Младший и средний брат погибли. От старшего не было вестей. Отца, который работал в селе трактористом, призвали в армию в танковые войска. Его последнее письмо я получила в конце августа 1942 года. Он писал из госпиталя, где излечивался после третьего ранения. Я видела в нашем госпитале танкистов и, смотря на их страшные ожоги, представляла себе отца. Сначала я плакала от таких мыслей, потом привыкла, ведь человек ко всему привыкает, а я тогда была человеком.
  
  В конце 1941 года я познакомилась с Колей. Он был младшим лейтенантом, совсем недавно закончившим военное училище. Прямо оттуда он ушёл на войну. Его ранили и он оказался на излечении. У него была повреждена нога. Когда появилась возможность, он стал гулять по госпиталю. На улицу он почти не выходил, потому что было очень холодно, но по коридорам он ковылять любил. Даже старался чем-то помогать нам, медсёстрам. Я влюбилась в него сразу после того, как он первый раз открыл глаза и посмотрел на меня. Ольга Серебряная утонула в этих глазах. Я ему тоже понравилась. Когда он вылечился, мы договорились писать друг другу. Загадывать о будущих отношениях во время войны вряд ли является разумным, но мы решили, что будем посылать весточки друг другу. Когда мне было особенно плохо, я вспоминала его глаза и мне становилось легче.
  
  Итак, в 1942 году наш госпиталь оказался в Сталинграде. Мы разместились в городе, но после ужаса 23 августа нас решили перевести за Волгу. Раненых к нам доставляли на пароходах, баржах и других плавсредствах. Иногда их переправляли даже на вёсельных лодках.
  
  В тот день я находилась на правом берегу. Меня направили туда, чтобы я оказывала раненым первую помощь, без которой многие могли не дожить до того момента, когда попали бы в госпиталь. Было очень страшно, но я забыла о том, что умею бояться. Мне было важно спасти наших бойцов, простых парней, которые защищали в том числе и меня от вражеских захватчиков.
  
  Корабль ожидался вечером, поскольку гитлеровцы обстреливали переправу. Проскочить можно было только в темноте. Когда прибыл небольшой кораблик, из него стали выходить солдаты. Они выносили оружие, ящики с патронами, гранатами, минами. Когда судно освободилось, на борт начали заводить и заносить раненых красноармейцев. В последний момент два солдата, покрытые грязью и кирпичной крошкой, принесли своего командира. Он лежал без сознания на носилках и бредил. В этом командире я узнала Колю. Взрывом у него были перебиты ноги.
  
  Солдаты, которые принесли его, сказали, что Коля командует их ротой уже три месяца. Всё это время он был рядом, но мы не могли встретиться. Я даже ничего не знала о том, что мой любимый находился неподалёку. Не помня себя, действуя только на вбитых в меня рефлексах, я оказала ему первую помощь. Затем его занесли на борт, я тоже зашла на судно и отправилась на левый берег, чтобы сопроводить раненых в госпиталь.
  
  Во время переправы немцы неожиданно запустили осветительную ракету. В её свете на самой середине реки отчётливо был виден наш небольшой кораблик, который перевозил почти три сотни раненых солдат Красной армии. Фашисты открыли бешеный артиллерийский огонь, но наш капитан имел большой опыт в ночных сталинградских перевозках. Он маневрировал, увеличивал и уменьшал скорость, постоянно менял курс и медленно выходил из зоны обстрела. Хорошо было ещё и то, что осветительная ракета начала падать в воду, что давало всем нам шанс ускользнуть. Казалось, что мы уже спасены, как вдруг в корабль попал снаряд. Получив огромную пробоину, наше судёнышко стремительно пошло ко дну. Из раненых солдат, находившихся в трюме, никто не выплыл. Спасся ли кто-то из тех, кто был на верхней палубе, я не знаю. Я сама была в трюме. Я чувствовала стремительный напор ледяной воды. Мне не было страшно умирать, но я так хотела, чтобы выжил мой Коля. Я пыталась вытащить его на верхнюю палубу, но у меня не было ни одного шанса на это. Когда я стала захлёбываться в воде, от которой ломило зубы, во мне вновь пробудилась ненависть. В последний момент моей жизни она разрослась, затопив всю меня без остатка. Я ненавидела свою судьбу, ненавидела войну, но больше всего я ненавидела немцев. Этих поганых фашистов, которые пришли на нашу землю, чтобы творить бесчинства, убивать, грабить, насиловать... Из-за них погибал мой Коля, а я ничем не могла ему помочь. Эта была последняя мысль в моей жизни.
  
  Когда я очнулась и открыла глаза, вокруг было темно. Я лежала на чём-то твёрдом и неровном. Оказалось, что подо мной была какая-то труба. Я долго не могла понять, где я нахожусь. Движения мои утратили резкость, став плавными, словно... Словно... Я не могла подобрать слов. Потом я всё вспомнила и поняла, что нахожусь под водой. Видимо, я до сих пор находилась внутри затопленного судна. Я попыталась подняться, но что-то у меня не получалось. Я посмотрела на свои ноги и увидела рыбий хвост. Я выросла в деревне, так что рассказами о русалках у нас никого не удивишь. Говорили, правда, что русалками становятся девушки, которые утопились из-за несчастной любви. У меня же всё было немного по-другому.
  
  Выплыв из недр корабля на поверхность реки, я с удивлением поняла, что наступила весна. Было довольно тепло, хотя купаться человеку ещё холодно. Город был похож на старый скелет, которому очень долго дробили кости. Кое-где, правда, уже начали что-то строить, что -то восстанавливать. Из подслушанных разговоров я поняла, что сейчас май 1943 года.
  
  Я плавала по реке, слушая разговоры людей, и привыкала к своим новым ощущениям. Мне нравилось быстро плавать, резвиться в воде, словно золотая рыбка. Однажды я увидела, что на берег реки конвоиры привели на помывку группу немецких пленных. Купались они по очереди. Пока основная масса пленников стояла на берегу, несколько человек заходили в воду и мылись. Тут во мне вновь ожила моя ненависть. Я ненавидела этих людей, которых не считала людьми. Не считала я их и зверями, ведь звери были намного лучше них. Я спряталась на дне за карягой и с ненавистью наблюдала за ними. купающиеся из первой группы что-то почувствовали. Они быстро закончили мыться и выскочили на берег. Завели следующую группу военнопленных. Те тоже быстро помылись и выбежали на сушу, кидая на воду опасливые взгляды. В третьей группе пленных был один парень, который, наверное, ничего не почувствовал. Возможно, что он пытался победить свой страх, делая всё ему наперекор. Теперь этого уже не узнать. Ополоснувшись, он немного отплыл в глубину. На него закричали и конвоиры и сами немцы. Когда конвоиры вскинули винтовки, он развернулся и поплыл к берегу. Тут я сорвалась с места, стремительно проплыла под водой и, схватив его за ноги, потянула вниз. Он отчаянно вырывался, но став русалкой, я получила в распоряжение огромную силу. Я могла бы затянуть на дно сразу троих таких же парней, как он. Я слышала крики с берега, но что они могли сделать. Когда парень перестал вздрагивать, я отпустила его нижние конечности и немного толкнула вверх. Конвоиры увидели покачивающееся на воде тело.
  
  С тех пор я охочусь на немцев, которые купаются в нашей русской реке. В первые годы их было много. Тогда город помогали восстанавливать пленные фашисты. Их водили купаться на реку, где их подстерегала я. Стоило кому-то в одиночку заплыть хоть на пять метров в глубину, его судьба была решена. Шли годы, но я ничего не могла с собой поделать. Это продолжается до сих пор. Уже 60 лет прошло с того момента, как немцы капитулировали, а я до сих пор топлю любого мужчину или парня немецкой национальности. Недавно только научилась не топить до смерти, а в последний момент выталкивать на поверхность, но получается это у меня далеко невсегда. Я понимаю, что они передо мной не виноваты, что это их предки воевали, да и те военнопленные в какой-то степени искупили свою вину, оказавшись в плену. Но мой русалочий инстинкт не оставляет мне выбора. Когда я вижу на берегу немца, а я их определяю безошибочно, хотя и сама не понимаю как, то я перестаю себя контролировать. Я не могу уплыть от Сталинграда, который теперь стал Волгоградом, что-то не пускает меня. Я путешествую только по реке. Так я и живу, если это можно назвать жизнью. Если бы ты знал, как мне плохо! Как же мне хочется, чтобы это уже закончилось! Неужели мне вечно плавать здесь и топить немцев?!
  
  
  
  
  
  Эпилог
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Оля давно уже всхлипывала. Дима, желая как-то утешить её, направился в воду, чтобы обнять русалку и успокоить. Вода уже доходила ему до пупка, приятно холодя его.
  
  - Неужели мне вечно плавать здесь и топить немцев?- вскрикнула Оля и разрыдалась, уткнувшись носиком в Димино плечо. Он стоял, ошеломлённый этой историей, успокаивающе поглаживая русалку по голове. Ему было приятно касаться этих неимоверно длинных волос, мягких и шелковистыхна ощупь.
  
  - Ну всё-всё, хватит. Успокойся, всё будет хорошо,- говорил он, продолжая поглаживать эти великолепные волосы. Парню было искренне жаль эту девушку, заблудившуюся между мирами, вынужденной существовать не благодаря, а вопреки.
  
  - Спасибо, Дима!- всхлипнула русалка,- спасибо, что понял и утешил. Иногда так не хватает понимания и сочувствия...
  
  - Оль,- задумчиво начал он,- ты знаешь, я вот думаю, что я могу для тебя сделать... Подожди, я и сам думаю, что вряд ли что-то можно сделать, но если я что-то придумаю, то я обязательно попробую тебе помочь. Не могу дать гарантию, что это поможет, но я обязательно попытаюсь.
  
  - Спасибо, Дима,- повторила русалка,- даже если у тебя не получится, то я благодарно тебе за это желание. Их губы встретились и у Димы снова закружилась голова от этого поцелуя.
  
  Внезапно Оля встрепенулась.
  
  - Извини, Дима, но нам нужно прощаться.
  
  - Почему?- удивился он.
  
  - Сейчас начнётся рассвет, а мне нельзя попадать под солнечные лучи. Для меня это очень вредно.
  
  Она последний раз обняла парня, поцеловала его в губы и, ловко вывернувшись из его объятий, нырнула в речную глубь.
  
  - Прощай, Оля!- крикнул Дима, с тоской осознавая, что он прощается с чудом навсегда.
  
  Ещё долго парень стоял в воде, ожидая непонятно чего. Наконец он очнулся и побрёл на берег, ориентируясь на звуки работающего приёмника. Он сидел на своём коврике, изводя сигареты одну за одной, пока в горле не появилось ощущение наждака. Когда по радио объявили, что в москве уже 6 часов утра, он выключил радио, собрал свои вещи, взял трость и отправился в сторону пристани. Его ждали дома.
  
  * * *
  
  Добрался Дима до дома без приключений. Приняв душ, он лёг спать. Когда парень проснулся, было 2 часа дня. Он умылся и отправился на кухню позавтракать, если можно назвать завтраком приём пищи в два часа дня.
  
  Матери не было, она ушла куда-то по делам. Дима включил телевизор на кухне, чтобы не есть в тишине. Показывали местные новости. Он равнодушно слушал о качестве дорог, об озеленении, о приезде какого-то театра... Всё это не было ему интересно. Он ждал новостей спорта, чтобы узнать последние новости о местной футбольной команде. Внезапно что-то привлекло его внимание. Он выплыл из своих мыслей и стал слушать.
  
  - Этот праздник отмечают на руси с древних времён. Иван Купала - по-настоящему народный праздник. Именно в ночь с шестого на седьмое июля девушки плели венки и пускали их по воде. Молодёжь прыгала через костёр... Все веселились. Говорит директор музея народного творчества Мария Сергеева:
  
  "Люди верили, что в эту ночь вместе с ними веселятся и иные силы: леший, водяной и его русалки. Считалось, что хоровод с девушками-невестами могли водить и русалки.".
  
  "Так вот оно что"- потрясённо подумал парень. "Значит вчера была именно такая ночь"... И тут он понял, что нужно делать.
  
  * * *
  
  Он приходил сюда не часто, но всегда по зову сердца. Когда на душе накапливалась чернота, Дима приходил, покупал свечи и просил подвести его к иконам святых. Парень не знал молитв и не умел молиться. Он произносил про себя свои слова, но верил, что обращение к Богу от всего сердца будет обязательно услышано, даже если оно изложено с помощью своих собственных слов.
  
  Сейчас он просил за неё.
  "Господи, помоги ей! Она заблудилась между миром живых и миром мёртвых и нет ей покоя. Если она и была в чём-то виновата, то разве она не искупила вины своей? Обращаюсь к тебе, Господи, смилуйся над нею, даруй ей царство твоё, милость твою, прощение твоё. Верую в тебя, в милость твою и любовь твою".
  
  Запах ладана и воска наполнял его святым ароматом. Он верил, что всё получится и скитания Оли, скитания несчастной русалки скоро закончатся.
  
  4.
  * * *
  
  В середине августа погода наградила волгоградцев дождями. Люди устали от зноя и радовались влаге, падающей с небес, словно малые дети. Дождь не прекратился и ночью. Дима постепенно засыпал под колыбельную, которую пели ему капельки воды.
  
  Он оказался в неком месте,где не было ничего.
  
  - Дима!- внезапно раздалось откуда-то со стороны.
  
  - Оля?- удивился он, поворачиваясь на звук её голоса.
  
  Она была прямо перед ним. Он её видел, хотя и не мог сказать, как у него это получается.
  
  - Спасибо, Дима, у тебя получилось!- радостно воскликнула Оля.
  
  "Что получилось?"- подумал он, но тут же вспомнил и обрадовался:
  
  - Здорово! Значит ты больше не русалка?
  
  - Нет. Благодаря тебе моя русалочья нежизнь закончилась. Меня ждёт новое рождение! Спасибо, Дима! Я буду помнить о тебе. Спасибо!- сказала она и стала удаляться, пропадать, исчезать. Только тягучее и плотное эхо доносило её звонкое "спасибо".
  
  Дима дёрнулся, всхрапнул и проснулся. Сон не выходил у него из головы. Он отправился на кухню, налил себе чаю и стал прихлёбывать его мелкими глоточками, думая о своём сне. Допив чай, он снова отправился спать. Засыпая, он подумал, как же здорово, что эта история закончилась хорошо. Как здорово, что любовь и всепрощение могут совершать настоящие чудеса, которые с первого взгляда и не распознать.
  
  "Прощай, Оля! Пусть твоя новая жизнь сложится лучше, чем прошедшая! А я буду всю жизнь помнить твой серебряный голос, твой серебряный смех, твои серебряные волосы. Да, они для меня навсегда останутся серебряными, даже если их цвет был русым, серым или каким-нибудь серо-буро-малиновым. Прощай, Оля, прекраснейшая из девушек и русалок!".
   06.02.2018
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"