На свете много горя, дум и грёз, которым в жизни сбыться не пришлось. Но всё сознанье наше --прах и пыль. Вверху горит звезды далёкой шпиль. И я стою одна в степи ночной, молясь звезде далёкой и чужой.
Слова
Буреломы. Буераки. Буи. Веси и весы. Выси, вёсны и --собаки. Ну а, может, лучше -- псы. Перекрёстки, переулки, передряги и --опять лишь шаги, как осень, гулки -- не куда-нибудь, а вспять. А слова --так близки к славе или, может быть, ко злу. Может быть, мы их убавим? Может, скинем кабалу? Упоенья, упованья, упроченья с корнем "прок". Упыри и --содроганье, сожаленье, смысл и срок. А в окне --рядов акаций бессловесная мокрень. Всклень --без слов и без абстракций уходящий в вечность день. А в окне --сиренью вечер, разметавший гроздья звёзд. Даль, дома, дороги, свечи и --дымящийся мороз.
Эпиграф:
"Я оплеуха и щека..." (Бодлер)
Я в поезд сяду и уеду. Я --просто тень, я --скрип колёс, дыханье спёкшегося лета и ливень непрошедших гроз. Мой голос --призрачное эхо, я --нож, разящий в темноте. Ни черт, ни бог мне не помеха в шальной, лихой моей судьбе. Вдали --пустая колокольня, и воздух выстужен и сух. И мне не тягостно, не больно, я --неизбывность, вечность, звук.
Не полыхаю и не стыну, неведом мне ни грех, ни стыд.
Но где-то Бог уж месит глину, и --Сатана за ним стоит.