Человечество столетиями уничтожало природу. Технологии развивались с бешеной скоростью, такими же темпами росла численность населения планеты, увеличивая спрос на продукты, товары и энергоносители в геометрической прогрессии, тем самым, подталкивая еще более бурное развитие науки и промышленности. Земель, пригодных для классического земледелия, становилось все меньше, почвы истощались, а запасы пресной воды таяли на глазах. В 2034 году началось строительство высотных аграрных заводов. Стеклянные конусовидные полностью автономные теплицы высотой с двадцатиэтажный дом стали появляться по всему миру: за полярным кругом, в пустынях, на океанских платформах. В те годы мир вздохнул с облегчением, проблема голода, висевшая над ним, словно занесенный топор, была решена.
Но радость продлилась недолго, спустя пять лет, начиная с 2039 года, планету захлестнула череда природных катаклизмов. Засухи, длившиеся годами, сменялись ливнями, затапливающими города. Когда ледяные шапки основных горных систем растаяли, а ледяной панцирь Северного полюса уменьшился в восемь раз, океанские течения замедлились, тем самым сделав большую часть северного полушария слабо пригодной для жизни. Европа, Россия, Канада, переживали новый ледниковый период. Зимой температура падала до минус пятидесяти, а летом редко поднималась до плюс пятнадцати. При этом на юге, ближе к экватору, начался обратный процесс, среднесуточные температуры неумолимо росли, а пустыни захватывали все новые и новые территории.
В 2050 году, группа ученых из разных стран разработала теорию, согласно которой регулировать климат было бы возможно искусственно. Ее суть заключалась в управление подводными течениями с помощью магнитных полей. Были предложены проекты электромагнитных установок, которые должны были ускорять поток, не давая ему остыть, и позволяя достичь северного полушария. Проект получил название 'Деметра'. В связи с тем, что климат на Земле продолжал становиться все менее пригодным для выживания человечества, на внеочередном заседании ООН большинством участников было принято решение отказаться от этапа опытной обкатки системы и сразу приступить к реализации проекта.
Началась глобальная стройка. Электромагнитные установки возводились на океанском дне по всей планете. На проект были брошены все ресурсы, три года общих усилий, и он был завершен. Торжественный запуск системы организовали с помпой. Лидеры государств собрались в Риме, чтобы объявить человечеству о новой вехе развития. Все мировые СМИ транслировали происходящее событие - начало окончательной победы человека над климатом. И в самый торжественный момент произошло то, что, по расчетам ученых и инженеров 'Деметры', произойти совершенно не могло. Через секунду после запуска системы, все электроприборы на планете вышли из строя. Электродвигатели, питающие все, от автомобилей до фабрик, остановились. Автоматические системы управления промышленными, энергетическими и, наконец, военными объектами в один миг перестали работать. Прервалась связь со спутниками, отключились все навигационные системы, глобальная сеть исчезла, цифровая и электронная техника в считанные секунды превратилась в бессмысленную груду металла и пластика. В тот злополучный день погибли миллионы жителей Земли. А вся ирония ситуации была в том, что утратив доступ к технологиям, люди потеряли возможность добраться до расположенных на океанском дне установок 'Деметры'. Они так и продолжали функционировать, препятствуя работе электроники.
Производство встало, а все автономные теплицы, которые не так давно символизировали победу над голодом, стали походить на огромные высокотехнологические компостные кучи. Мировых запасов продовольствия хватило на три месяца. Уже через полгода начался мировой голод, охвативший всю планету. Для экономии ресурсов были затоплены города, построенные Азиатским союзом на платформах в тихом океане. В результате за пару часов численность населения сократилась на полтора миллиарда человек. Техногенные катастрофы и эпидемии сменяли друг друга. Цивилизация стремительно катилась вниз по отвесной скале, и уже ничто не могло остановить ее падение. Первые десять лет хаоса и смерти сократили население планеты в десять раз до двух миллиардов, технологии откатились на полтора века назад. Прошло еще пять лет и без обслуживания и ремонта электромагнитные установки стали отключаться.
Надо отдать должное создателям 'Деметры', теория оказалась верна, и в северное полушарие постепенно стало возвращаться тепло, но на сколько все восстановится и, самое главное, на какое время, никто не знал.
Возникшие новые государства и государственные образования стали постепенно восстанавливать производство, промышленность и сельское хозяйство. Физический труд вновь стал основой экономики. А забытые некогда ресурсы, такие как плодородные земли, уголь и нефть, вновь стали предметом споров между сильными мира сего. Даже с учетом того, что население планеты многократно сократилось, оружия и боеприпасов осталось не столь много, как могли на то рассчитывать новые правители и военачальники. А возобновление производства новых единиц техники, оружия и, что самое главное, боеприпасов требовало все тех же ресурсов. Так наступила эпоха войн, когда-то позабытых и канувших в историю.
I
15 мая 2075 г. Военный госпиталь Ноэва Рейноса, в десяти километрах южнее линии фронта.
- Сеньор Ерраро, вас ждут в операционной, прибыл новый эшелон с ранеными.
- Спасибо, сестра Рамона, уже иду. Скажите, кто мне сегодня ассистирует?
- Я и сестра Филиппа, сеньор.
- Хорошо, знаете уже кто у нас сегодня?
- Ой, сегодня много сеньор. Три ампутации, два ранения в грудь, один в шею, но он безнадежен, и пять легких: руки, ноги.
- Тяжелый день предстоит, сестра, готовьтесь.
Госпиталь Ноэва Рейноса, раньше располагался в одноименном городе, но после того, как Техасская Республика заключила союз с Конфедерацией северных штатов и получила от них подкрепление, линия фронта сместилась на юг и сейчас проходила по берегам Рио-Гранде. Госпиталь эвакуировали на ранчо 'Роза', что на шоссе Эстамаль-Тамаулипас, которое стало главной артерией снабжающей фронт.
Служба здесь, конечно, разительно отличалась от передовой, но тоже была не сахар. Раненые поступали каждый день и это при всем том, что активных военных действий сейчас никто не вел, но работы у врачей не убавлялось Гринго окопались на северном берегу, а мы на южном, ситуация была патовой ни у одних из сторон не было достаточных сил, чтобы форсировать водную преграду и линию фронта.
Война началась шесть лет назад, в тот год, когда Мануель Ерраро учился на последнем курсе медицинского в Мехико. Он должен был стать окулистом, а стал хирургом. В армию его призвали прямо со студенческой скамьи. Всему учиться приходилось уже на месте. Говорят, что у каждого врача есть свое маленькое кладбище, так вот у Мануеля оно занимало уже не один гектар, как и у других фронтовых врачей. В первые годы, которые Генералы пафосно называли 'Великим наступлением', на одного врача в сутки приходилось по два десятка раненых. Хорошо если удавалось помочь половине из них. Оперировали в те годы круглыми сутками, люди засыпали прямо при проведении операции. Сейчас и война затихла, и мы еще вчера бывшие студенты научились с первого взгляда определять, выживет ли пациент или не стоит тратить на него время.
И вот сегодня беглого осмотра хватило, чтобы из одиннадцати раненых отсеять троих безнадежных. С одной стороны это верх цинизма - не пытаться помочь, с другой стороны помощь им это трата медикаментов и времени, а ни того, ни другого сейчас у врачей нет. Поговаривают, что в госпитале восьмой армии, на западе, в Дюранго, даже ввели должность 'палачей', которые заканчивали страдания безнадежных раненых, но Мануэлю, к счастью или, к сожалению, пока не довелось работать с такими 'специалистами'. Страдания и смерть безнадежных пациентов оставались на его совести.
- Сестра, этого в первую очередь, потом с раздробленным бедром, а дальше без разницы, остальные не серьезные.
- Хорошо, доктор, - ответила сестра Рамона.
Ей было уже шестьдесят лет, но она обладала невероятной жизненной силой, позволявшей делать невообразимые вещи. Она могла сутки простоять у операционного стола не отходя ни на минуту, в одиночку перетаскивать раненых с коек на каталку, которые были вдвое тяжелее нее. А самое главное, она разбиралась в своей работе зачастую лучше многих врачей. Ей не составляло труда, извлечь пулю или осколок, обработать рану или наложить швы.
За день нам удалось прооперировать пятерых, серьезных было двое, одного удалось спасти, а у второго во время ампутации остановилось сердце, реанимировать его не смогли. Троих легкораненых решили прооперировать завтра утром, их жизни ничего не угрожает и они могут подождать. Они и сами рады, с легкими ранениями в госпитале держат не дольше двух недель после операции, а потом снова отправляют назад на фронт. Здесь они вроде как в отпуске: питание лучше, нормальные кровати, можно спать хоть целыми днями, а главное, тут нет войны. Некоторые из них попадают к нам не первый раз, порой кажется, что они специально высовывают руки из окоп, чтобы их подстрелили. Раньше были самострелы, но их было видно сразу, стоило извлечь пулю. Гринго используют калибр 6мм., а мы 7мм. После того, как трех таких деятелей публично расстреляли, любителей отдыха в госпитале поубавилось и они стали хитрее.
- Спасибо, сеньоры, вы сегодня славно потрудились. Давайте перенесем рядового Альвареса в палату, и сегодня можете отдыхать, - обратился Мануэль к сестрам.
- Да, доктор, спасибо, - ответила сестра Филиппа.
- Сеньор Ерраро, мы завтра тоже с вами. Во сколько начинаем, - уточнила сестра Рамона.
- Давайте так, если новых раненых не будет, то первую операцию проведем в восемь утра, если прибудет очередной эшелон, тогда начинаем в шесть.
- Хорошо доктор, хорошего вечера.
- И вам, сеньоры.
Мануэль забежал в свой кабинет, скинул в металлическую корзину перемазанный кровью халат, его утром заберут сестры в стирку, и направился к небольшому умывальнику, подвешенному на стене. Над ним висело маленькое, почерневшее в углах зеркало. Мануэль всегда смотрел в него и каждый раз удивлялся своему виду. Лицо осунулось, мешки под глазами, а теперь и седая прядь на виске, которую он наблюдал уже месяц. 'Во что я превратился на этой войне? Мне двадцать девять, а выгляжу на пятьдесят', - произнес он вслух и опустил руки под тонкую струйку холодной воды. Кровь плохо оттиралась от рук, окрашивая воду, которая в полутьме казалась буро-коричневой. Мытье рук стало ритуалом, знаменовавшим конец рабочего дня, после которого Мануэль всегда посещал 'Офицерский клуб', за исключением тех дней, когда сил оставалось только на то, чтобы добраться до кровати.
'Офицерским клубом', как его называли местные врачи, была небольшая комнатка на втором этаже, где можно было в тишине выкурить сигару и пропустить рюмку другую самогона из кукурузы, который гнал местный повар, на чем собственно имел неплохой приработок к жалованию.
- Добрый вечер, Луис, Гаспар, Фернандо, - поприветствовал находящихся в комнате врачей Мануэль.
- Добрый вечер, Мануэль, - ответили ему почти хором.
- Как у тебя сегодня? - задал вопрос Луис.
- Трое. А у вас?
- Ни одного, - гордо первым ответил Гаспар, а потом добавил, - Из восьми.
- Да у тебя одни 'легкие' были, нашел, чем гордиться, - парировал Фернандо.
- У нас с Фернандо по двое, - сразу дополнил коллегу, Луис. - Так что, Мануэль, сегодня ты платишь за самогон Хорхе.
- А где доктор Урбано? - спросил Мануэль, имея в виду пятого хирурга в их госпитале.
- Он еще оперирует, у него какой-то парень, которого сильно посекло осколками, он его пятый час пытается вытащить. Думаю, сегодня он не придет, - ответил на вопрос Гаспар.
- Ну, тогда наливайте! Какие сегодня новости? - спросил Мануэль и достал серебреный портсигар, из которого вынул тонкую сигариллу и прикурил ее старой стальной натертой до блеска зажигалкой 'Зиппо', сделанную еще 'тогда', в старые времена, задолго до войны и катастрофы.
- Говорят, грядет большое наступление, сказал Луис.
- Так об этом уже полгода твердят. Чуть ли не завтра мы возьмем Остин, а мы все в тех же окопах, - отмахнулся Гаспар, - Вот то, что гринго новые винтовки получили, это правда, я сегодня пулю доставал, но не их обычную 6мм., а 7мм., как у нас, только более короткую. Вроде, ходят слухи, что они по старым чертежам восстановили и наладили производство автоматических винтовок, которыми они в первой половине прошлого века пользовались, М14 вроде называлась.
- Да нам-то что? Все равно, какие вытаскивать, - Фернандо не успел закончить фразу, как все помещение наполнило громкое завывание сирены.
- Опять налет, давненько их не было. Ну, что достопочтенные синьоры, продолжим вечер в подвале? - Сказал Мануэль и первым вышел из комнаты. Остальные последовали за ним.
Налеты в последние три месяца происходили крайне редко. После того, как на заводе 'Хольман и Торрес' в Веракрусе наладили производство новых 12мм. зенитных пулеметов 'Арма антиаэрия модело 3 'Колумб', гринго перестали без острой нужды залетать за линию фронта.
Вечер продолжился в подвале, в котором раньше располагались винные погреба. Под сводчатым потолком из красного старого кирпича, которому уже не одна сотня лет, собрался весь персонал госпиталя и те раненые, которые смогли спуститься самостоятельно. Хотя помещение было просторным, находиться в нем было неуютно. Во-первых, оно вызывало ассоциации со смертью и разрушениями, а во-вторых здесь было очень душно, рубашки моментально становились мокрыми, и порой в этой невыносимой духоте и влажности приходилось проводить целые часы. Но на этот раз сирена отключилась через двадцать минут. За время, проведенное в подвале, мы не услышали ни одного разрыва. Либо бомбы разорвались далеко от госпиталя, либо это был просто разведчик.
- Ну, вроде на сегодня все, - сказал Фернандо.
- Вернемся к нашей беседе? - спросил Луис, на что Мануэль и Гаспар ответили отказом, сославшись на усталость.
Мануэль вернулся в свою комнатку, в которую вела дверь прямо из его кабинета. Единственное окно было заложено кирпичной кладкой, и освещалась она только светом двух керосиновых ламп. Электричество еще до войны было роскошью, а теперь и подавно. Скинув с себя рубашку, он упал на кровать и в ту же минуту заснул.
Мануэль не понял, что разбудило его - звуки рвущихся снарядов, доносившихся откуда то из далека, или сильные удары в дверь и голос сестры Рамоны.
'Доктор, доктор, проснитесь', - кричала она.
Мануэль с трудом оторвал голову от подушки и, еще не успевший окончательно проснуться, подошел к двери.
- Сестра, что случилось, уже прибыли раненые? - не открывая глаз, спросил доктор.
- Нет, доктор, нас срочно эвакуируют. Гринго ночью пошли в наступление, они в пяти километрах от нас. Госпиталь переводят.
- Куда?
- Я не знаю, нам дали двадцать минут, - ответила Рамона, и в этот момент раздался разрыв снаряда, который упал совсем рядом. По полу прошла легкая вибрация, сотрясая стеклянные колбы в комоде у стены.
- Займитесь нашими пациентами, я буду через пару минут, - ответил Мануэль и на ходу натянул на себя рубашку. Он уже привык к неожиданным переездам и поэтому делал все на автомате, не задумываясь ни на минуту. Те немногие вещи, которые были у него, отправились в потертый рюкзак, сделанный из полимеров, еще до катастрофы. Затем за пару минут он собрал в докторский кожаный саквояж самые необходимые лекарства, свои инструменты, и перевязочный материал. Туда же он положил положенный ему по службе 10мм. револьвер 'Кавалерист', который за все годы войны он ни разу не применил.
Внизу, на усыпанной гравием пыльной дороге, стояло десять грузовиков Вольво, еще из 'старых', которые восстановили после катастрофы, заменив электронику простейшей катушкой зажигания. Вокруг машин толпились явно нервничающие солдаты. Судя по нашивкам из третей армии генерала Атеро.
Оглядевшись по сторонам, Мануэль выделил из толпы человека с капральскими нашивками и прямиком направился к нему:
- Капрал, кто командует эвакуацией?
Капрал оценивающе осмотрел снизу вверх подошедшего к нему доктора и пренебрежительно бросил в ответ:
- А что? Допустим, я здесь командую.
- Капрал, ответьте по форме, - сказал Мануэль, загнув край лацкана, своего медицинского халата, обнажив капитанскую нашивку, в виде орла с двумя звездами под ним.
- Простите, синьор, - сказал капрал, вытянувшись по стойке смирно, - Капрал пятой роты первого батальона третьей республиканской армии, Рауль Мисонеро, откомандирован в расположение госпиталя Ноэва Рейноса для обеспечения его эвакуации.
- Вольно, капрал! Почему ваши люди не помогаю грузить раненых?
- Сеньор капитан, мне было приказано только обеспечить транспорт и водителей.
- Так вот, капрал, вы сейчас дадите указание своим людям приступить к погрузке людей и имущества.
- Сеньор, я не могу этого сделать без приказа командира роты.
- Капрал, я, конечно, могу отправить посыльного за приказом для вас, но это было бы не разумно. Насколько я осведомлен о ситуации, войска противника неумолимо движутся к нам и с минуты на минуту будут здесь. Мы не уедем отсюда, пока мы не закончим погрузку раненых, оборудования и лекарств, а теперь вы сами решайте, сделаем мы это вместе или же дождемся прихода американцев, синьор.
Капрал засопел, отдал честь и, не произнося больше ни слова, направился к одному из грузовиков. После этого, стоявшие без дела солдаты приступили к работе.
За тот предрассветный час, который ушел на погрузку, линия фронта переместилась еще ближе. Это было отчетливо слышно и уже даже видно. Пылевые облака поднимались над горизонтом. Сквозь них пробивались яркие вспышки, которые сопровождались раскатами артиллеристских выстрелов и разрывами снарядов.
Как это обычно бывает, людей было слишком много, а транспорта слишком мало. Грузовики были под завязку забиты ранеными и персоналом, для имущества и лекарств попросту не осталось места, и их пришлось бросить.
В тот момент, когда колонна покинула территорию госпиталя, в небе послышался вой двигателей. Через пару минут из облаков на движущиеся грузовики буквально свалилось звено из трех истребителей. Один за другим они заходили поперек движения колонны, атакуя грузовики. До того, как их отогнала наша авиация, они успели вывести из строя семь грузовиков из десяти, два из которых горели.
Мануэль выпрыгнул из кузова в тот момент, когда прогремел взрыв. Удар чудовищной силы толкнул его в спину и отбросил в придорожный овраг. Он попытался подняться, но мир вокруг расплывался, он упал на сухую пыльную землю и потерял сознание.
Доктор очнулся от боли, пронизывающей все его тело. Он лежал на старой телеге. Его руки были туго связаны веревкой, слева и справа от него находились раненые. Когда он попытался подняться, один из них, в изорванной форме кавалериста, тихо, практически шепотом сказал: 'Не надо'. Но доктор сделал вид, что не услышал. В тот момент, когда его голова оказалась над бортом телеги, резкий удар прикладом сверху в грудь повалил его назад. Этого оказалось достаточно, что бы Мануэль прекратил дальнейшие попытки. Он лежал молча и смотрел на небо, окрашенное в красно-оранжевые полутона. День клонился к закату. Со стороны сквозь скрип колес и редкое фырканье лошадей доносились обрывки фраз на английском. Где он находится, и кто вокруг, вопросов не вызывало, а вот куда их везли и, самое главное, зачем оставалось загадкой.
Спустя несколько часов, когда солнце скрылось за горизонтом, телега остановилась. Его и еще четверых бесцеремонно вытащили из повозки и бросили вниз. Оказавшись на земле, Мануэль оглянулся вокруг, сквозь ночную мглу, разорванную редким светом масляных ламп, были различимы силуэты вооруженных людей, стоящих в паре метров от них. Один из них скомандовал: 'Тащите их!', - и через мгновение нас подхватили под руки и, практически проволочив несколько десятков метров, втолкнули через деревянные, построенные на скорую руку, ворота.
На небольшой площадке кроме нас, тех, кого только привезли, находилось несколько десятков человек. Кто-то спал, кто-то сидел, обхватив руками коленки и уткнувшись в них головой. Мануэль отряхнулся и шатающейся походкой направился к навесу у дальней стены. Под ним лежали двое в офицерских куртках с сорванными погонами. Когда он приблизился, один из офицеров повернулся в его сторону и окинул Мануеля безучастным взглядом.
- Не помешаю, сеньор? - Спросил доктор.
- Располагайтесь, сеньор, - ответил офицер.
- Доктор Ерраро, - представился Мануэль.
- Доктор? - немного удивился собеседник и, помедлив минуту, назвал себя, - капитан Родриго Веласко.
- Сеньор Веласко, извините мою назойливость, но где мы? - спросил Мануэль.
- Доктор, мы в лагере для военнопленных недалеко от Хуареса.
- Хуарес? Это же наша территория.
- Больше нет, - безразличным голосом, сказал Родриго.
- И что теперь? - растеряно, спросил Мануэль.
- А ничего, для нас война закончилась, отдыхайте доктор.
После пережитого за этот безумный день, Мануэль так и не смог заснуть до самого утра.
17 мая. Лагерь для военнопленных недалеко от Сьюдад-Хуареса.
Утром всех вновь прибывших стали одного за другим отводить на допрос. Доктор Ерраро был последним. В небольшом сарае, сколоченном на скорую руку, за грубым самодельным столом, пахнущим древесиной и смолой, сидел усатый капитан. Его лицо, высушенное жарким южным солнцем, было покрыто глубокими морщинами. Он взглянул на вошедшего под конвоем Мануэля усталым безразличным взглядом, перевернул лист блокнота и без прелюдий начал допрос.
- Имя, звание? - произнес он на испанском.
- Мануэль Ерраро, капитан.
- Род войск, полк?
- Медицинская служба, госпиталь Ноэва Рейноса, приписан к восьмому пехотному полку.
- Врач? - немного удивился ответу офицер, проводивший допрос.
- Да.
- Хорошо, мне меньше работы, ведите его назад в клетку, - обратился он уже к конвоирам.
Спустя три минуты Мануэль вновь оказался под замком. Поднявшееся уже высоко солнце беспощадно палило. 'Температура, наверное, уже выше тридцати градусов', - подумал доктор. Все пленники разбежались по углам, прячась от палящего солнца под любым укрытием, дававшим хоть какую-то тень. Доктор окинул взглядом лагерь. Ночью он казался больше, сейчас же Мануэль видел, что вся территория не больше пятисот метров в окружности, и находятся здесь двадцать пять человек, включая самого доктора. Ограда была сделана из грубо наструганных деревянных столбов, между которыми была натянута колючая проволока. По четырем углам стояли вышки с навесами для часовых, две из них сейчас были пусты. Все укрытия от солнца были сделаны самими пленниками из толстых веток с натянутой на них разодранной формой, и рубашками. В середине площадки одиноко стояла колонка, с ручной помпой. Конечно, не понятно какая вода оттуда течет, но лучше уж так, чем совсем без воды. Мануэль подошел к навесу, под которым он провел ночь, сидевший там Родриго, молча, подвинулся в сторону, освобождая место для доктора.
- Быстро, - вдруг произнес он.
- Врачи им не интересны, - ответил Мануэль.
- Ну как сказать, кто вас допрашивал?
- Не знаю, усатый в звании капитана.
- А, Корнуэл, - протянул Родриго, - Этому вообще на все наплевать, вот был бы майор Томпсон, так он всю душу вытрясет, расскажешь даже то, чего и не знал.
- То есть, я легко отделался? - как бы в шутку спросил Мануэль. На что получил утвердительный ответ.
Прошло, наверное, еще часа два, и на территорию вкатили повозку, на которой располагалась 'кухня', как ее назвал Родриго. По факту на старой телеге стояло два железных бидона. Из них по деревянным мискам разливали какую-то мутноватую жидкость, которую рядовой на раздаче именовал супом. К нему прилагался ломоть хлеба размером с кулак и четвертинка помидора. Миски и ложки, они, кстати, тоже были деревянными, было предписано сдать под отчет после дневной трапезы. На все было отведено двадцать минут.
Мануэль взял миску и встал в очередь. Получив свою порцию, он отошел в сторону и брезгливым взглядом посмотрел на ее содержимое. 'Если, не будешь есть, отдай мне', - послышался из-за спины голос Родриго. Мануэль лишь кивнул в ответ, а затем уселся по-турецки на землю и поднес ложку ко рту. 'Суп' совсем не имел запаха, да и на вкус был похож на воду, в которую бросили щепотку острого перца. Хлеб был из кукурузной муки и уже заметно зачерствевший, вероятно, остатки из солдатской столовой. Единственное из обеда, что имело вкус, оказалась четвертинка помидора. Мануэль откусывал от нее маленькими кусочками, стараясь, чтобы его вкус как можно дольше оставался во рту. Начиная с обеда до заката, день прошел в бездельном лежании под навесом. Беседовать в лагере никто особенно не хотел. И его обитатели бесцельно молча слонялись от одного укрытия до другого. Следующий день полностью повторил первый. Обед, безделье, ужин, сон. Мануэль перекидывался короткими фразами с другими пленниками, но не более того. Из коротких бесед он узнал, что это лагерь для офицеров, лагеря для солдат еще хуже, кроме того пленных там еще и заставляют работать на тяжелых работах.
Вечером, впервые за эти дни, на все четыре вышки заступили часовые.
- Так уже было на моей памяти дважды, вы не переживайте, до нас им дела нет. Сидим и сидим.
Родриго оказался прав, после заката за забором зажглись керосиновые походные лампы, началась несвойственная для этого времени суток кутерьма. Американцы бегали и суетились, усатый капитан ходил из стороны в стороны, периодически нервно покрикивая на солдат. Уже когда ночь вступила в свои права, вдали послышался звук двигателей, который по мере приближения все больше заглушал стрекот цикад.
Сколько машин и кто приехал из лагеря, было не видно, собственно, кроме Мануэля, остальным пленникам происходящее было не интересно, они занимались повседневными делами, то есть бездельем. Из-за построек, загораживавших вид на плац, доносились команды и топот сотен солдатских сапог. Спустя пару минут, после начала построения, а на плацу было именно оно, раздались первые выстрелы. Пленники повставали со своих мест, часовые, не понимая, что происходит, напряженно стали всматриваться в темные силуэты, мелькающие со стороны плаца. Через минуту, после очередного выстрела, первый из них упал с вышки на территорию лагеря.
'Доктор, не спи!' - крикнул Родриго. Он первым подбежал к телу охранника и, вытащив из-под него карабин, передернул затвор. Родриго захватил в прицел второго растерявшегося часового и медленно потянул за спусковой крючок. Карабин дернулся в руках, осветив пространство вокруг стрелка вспышкой, грохот выстрела затерялся на общем фоне усилившейся стрельбы. Оставшиеся двое часовых были застрелены практически сразу неизвестными нападавшими. Над казармами поднималось алое зарево разгоравшихся пожаров.
'Давайте, помогите нам, это наш шанс!' - выкрикнул один из группы пленников, пытавшихся сбить запирающий ворота висящий замок. Мануэль подбежал к ним, в растерянности мечась из стороны в сторону, не понимая, что от него требуется и как он может помочь. Когда ворота, наконец, открылись, пленники выскочили из лагеря и разбежались по округе.
Родриго, словно призрак, возник из темноты и схватил доктора за рукав, потянув его в узкий проход между двумя хозяйственными постройками.
- Тихо доктор, идите за мной, я знаю дорогу, - шепотом произнес он.
- Хорошо, я сразу за вами, - ответил Мануэль.
Буквально протискиваясь между постройками, двое пленников выбрались на дорогу и, пригнувшись, перебежали на другую сторону. Мануэль бежал не разбирая дороги и пытаясь не потерять из виду силуэт Родриго. В какой-то момент нога доктора потеряла землю под собой, он оступился и кубарем покатился в канаву, ломая ветки кустарника на своем пути. Мануэль вскрикнул, но его напарник в туже секунду закрыл ему рот ладонью, и вместо крика, пространство вокруг наполнил скрипучих хрип.
Родриго помог ему встать на ноги и, поддерживая хромающего доктора, направился по известному только ему одному маршруту, пролегающему среди камней и кустарников. Мануэль не понимал, как у его нового знакомого так ловко выходит бежать в кромешной тьме и обходить возникающие на пути препятствия. Они шли несколько часов до того, как Родриго остановился.
'Скоро передохнем, доктор. Ждите здесь и никуда не уходите', - сказал он и растворился в ночи. Мануэль не успел произнести ни звука, он только слышал отдаляющиеся тихие шаги во мраке.
Родриго Веласко появился спустя минут двадцать также неожиданно, как и исчез. 'Доктор, за мной, не отставайте', - сказал он и отправился вперед. Родриго шел очень быстро и, Мануэлю стоило больших усилий поддерживать такой темп, чтобы не отстать и не свалиться по пути, налетев на камень или куст. Наконец, Веласко вывел его к входу в пещеру, который казался еще более темным, чем все вокруг. 'Вот здесь, мой друг, внимательно', - предупредил Родриго и схватил Мануеля за рукав. В пещере было холодно и влажно, из ее глубин доносился, отражающийся от ее сводов, звук капающий воды и непонятные шорохи, которые могли быть, чем угодно: порывами сквозняка, перекатывающими сухую траву, или же просто игрой воображения.
'Мы на месте', - вдруг объявил Родриго. Он усадил доктора на что-то мягкое, а отойдя в сторону и, выбив камнем искры, подпалил пучок сухой травы, от которой зажег масляную лампу, взявшуюся неизвестно откуда. В ней мгновенно заиграл маленький язычок пламени, колыхающийся на сквозняке.
- Где мы? - спросил Доктор
- Ла куэва де лас кабрас - ответил Родриго и сразу пояснил, - мы тут еще детьми играли, а как началась война, контрабандисты стали использовали пещеру как перевалочный пункт при вылазках к Гринго, тут есть вода и небольшие запасы вяленого мяса. Отдохнем здесь пару дней, пока все не уляжется, а дальше решим, куда нам лучше отправиться.
- Нас здесь не найдут? - спросил Мануэль.
- Не думаю, гринго сюда не суются, а если и наткнутся случайно, то из пещеры есть второй выход, не такой удобный, как этот, но если нас найдут, то выбора у нас все равно не будет.
17 мая. Партизанский отряд Los espiritus . Тереза Рубио.
Терезе Рубио, было двадцать семь лет. Когда случилась катастрофа, она была всего лишь пятилетним ребенком, и о былой жизни знала больше из рассказов родителей. Все сознательное детство она провела в борьбе за выживание: продукты, одежда, вода, все было в страшном дефиците. После того, как жизнь более-менее устроилась, она нашла работу небольшой цветочной лавке. Работа была скучной и низкооплачиваемой, денег хватало ровным счетом только на то, чтобы не умереть с голоду. Тереза ненавидела свое серое полуголодное существование, и когда началась война, она пришла на вербовочный пункт, чтобы записаться добровольцем. Но ей отказали по одной простой причине - она была женщиной, а в первые годы войны их на службу не принимали. Наплевав на условности, Тереза выгребла все деньги из кассы цветочной лавки, где она работала и, никому не сказав, самостоятельно отправилась в прифронтовые районы, где в деревушке Эль Кларо и познакомилась с Артуро Диасом, бывшим контрабандистом, который вместе с подельниками после начала войны занялся налетами и разграблениями ферм на территории Техасской Республики, называя откровенный разбой партизанской войной. Когда ситуация ухудшилась, ближайшие фермы до которых мог дотянуться Артуро были давно разорены и брошены, судьба преподнесла ему подарок. В баре в Хуаресе, где Артуро просаживал последние деньги, он встретил бывшего одноклассника, который за короткий срок дослужился до майора в армии. Он то и предложил Артуро поработать на 'благо страны'.
Старый контрабандист не раздумывая согласился и стал получать информацию от военных о конвоях гринго и дела снова пошли в гору. Тереза сначала была наблюдателем в банде, то есть в партизанском отряде, а потом, спустя полгода, стала непосредственно участвовать в нападениях. Вот так флорист Тереза, сначала став любовницей контрабандиста и налетчицей, перепрофилировалась в активного участника партизанского движения.
Последним заданием группы стал захват генерала Конфедерации северных штатов, который следовал на фронт и должен был остановиться в регионе деятельности отряда Артуро.
В этот раз на долю Терезы и девяти бойцов при ней выпала задача по разведке местности и сбору информации о потенциальном месте остановки колонны, сопровождавшей генерала.
- Пабло, будь ты трижды проклят, где ты шлялся? - выкрикнула Тереза. В тот момент она выглядела как цербер, сорвавшийся с цепи.
- Прости, Терезита, мы нарвались на патруль, пришлось отсиживаться в старом участке федеральной полиции на сорок пятом шоссе, - опустив глаза, ответил низкорослый коренастый парень, с очень смуглым даже для мексиканца лицом, которое еще и затеняла панама песочного цвета.
- Да как вы там вообще оказались, если Артуро узнает, вам несдобровать, - уже более мягким тоном продолжила Тереза.
- Ты же ему не расскажешь? - Пабло посмотрел на нее невинными взглядом.
- Не расскажу. А теперь выкладывай, что выяснили?
- База гринго на 'Подветренной ферме'. Мы насчитали сорок-пятьдесят человек. На территории, помимо старых фермерских построек, возвели лагерь для военнопленных, он около конюшен, и два сарая, там у них казармы. Сторожевые вышки только вокруг лагеря. Они, видимо, считают себя в глубоком тылу.
- Не отвлекайся, что еще?
- Извини, Тереза, так вот, тяжелого вооружения у них нет, из транспорта командирский джип и два грузовика. Горючее хранится в пристройке к главному дому.
- Это все?
- Да, Терезита, все.
- Ладно, Пабло, немедленно отправляйся к Артуро, расскажи ему все, что только что рассказал мне и передай, что мы готовы и ждем приказа.
Пабло отвязал серую коротконогую кобылу и умчался, поднимая за собой облако пыли.
У отряда уже были трофейные автомобили и мотоциклы, но использовать технику Артуро не любил. Поскольку местные фермеры в основном использовали для передвижений лошадей, одинокий всадник не привлечет столько внимания, как, например, пылящий по дороге автомобиль. Да и звук работающего двигателя разносится на километры, особенно ночью, а тишина это половина успеха любого налета.
Пабло вернулся где-то через час.
- Тереза! - выкрикнул, спрыгивая с взмокшей кобылы, Пабло.
- Что раскричался, - сухо ответила она.
- Артуро, приказал нам быть на востоке на свалке автомобилей на 'старой дороге' до заката, и там ждать его с ребятами.
Тереза достала, старые механические часы, подаренные еще ее отцом, посмотрела на стрелки, и, переведя взгляд на палящее солнце, жмурясь, скомандовала: 'Собирайтесь, у нас не больше трех часов, а дорога не близкая'.
17 мая. Вечер. Партизанский отряд Los espiritus. 'Старая дорога'. Тереза Рубио.
Кроваво-красное солнце медленно скрывалось за горизонтом. Десять всадников, закрыв лица плотно прилегающими хлопковыми платками, скакали по выжженной беспощадным южным солнцем земле, оставляя за собой пыльное облако. Поднявшись на невысокий холм, Тереза дала сигнал остановиться. Она спрыгнула с лошади, достала бинокль и устремила свой взгляд на восток. Среди низкого кустарника, сквозь вечернюю дымку она внимательно всматривалась в груду искореженных автомобилей, брошенных в пустыне. Десять минут она изучала свалку, и, наконец, не обнаружив ничего подозрительного, отправилась вперед.
Когда-то давно свалку окружал забор, от которого остались лишь столбы. Причудливый лабиринт из проржавевшего металла был единственным укрытием на десятки километров. 'Старая дорога' проходила в стороне от основных магистралей, на протяжении семидесяти километров на ней не было ни одного колодца, ни одного места, где можно было бы остановиться, не говоря уже о заправках и мастерских. Местные старались избегать этих мест из-за суеверий. Кто-то говорил, что здесь обитают призраки, кто-то, что здесь до войны были лаборатории, в которых растили невиданных монстров. На деле здесь ровным счетом ни чего не было, только раскалённая как адская сковородка равнина, единственными обитателями который были ящерицы и скорпионы.
Как только Тереза и ее люди скрылись в чреве железного лабиринта, она спрыгнула с лошади и направилась к груде металлолома в северном углу свалки для того, чтобы вывесить синюю тряпку - знак для Артуро, информирующий, что они уже здесь. Металлические остовы за жаркий день раскалились до такой степени, что даже притронуться к ним голой ладонью было невозможно. Тереза вынула из-за пояса пару кожаных грубых перчаток и стремительно вскарабкалась наверх. Пара минут и дело было сделано, теперь до прибытия Артуро можно было отдохнуть.
Диас с основным отрядом прибыл, когда солнце опустилось за горизонт. С ним было тридцать пять человек, практически все его люди. Он спешился и подошел к Терезе.
- Здравствуй, сокровище мое, ты готова? - сказал Артуро, подойдя к ней вплотную и обхватив ее ладонь. Он посмотрел на нее сверху вниз.
- Да, Артуро, - тихо ответила она, не поднимая головы, уставившись на покрытые дорожной пылью ботинки из кожи змеи.
- Ты чем-то расстроена? - участливо спросил Диас.
- Нет, что ты, все в порядке.
- Ты уверена?
- Да, черт возьми, - выпалила Тереза.
- Ладно, не горячить. Антонио и Карлос наблюдают за лагерем. Не будем заставлять их ждать. По коням, ребята устроим гринго ад! - Выкрикнул Артуро, развернувшись лицом к всадникам.
Дорога на север заняла больше часа. На подъезде к небольшому ущелью на встречу Диасу выехал одинокий всадник. Это был Карлос, он подскакал к возглавляющему колонну Артуру.
- Команданте, цель уже на месте, сейчас инспектирует лагерь, он построил на плацу гарнизон, проводит смотр, - с нескрываемой улыбкой доложил Карлос.
- Эти гринго вечно все превращают в цирк, но главный номер еще впереди. За дело 'Guerreros' !
- Постой, командир, - остановил его Карлос, - с генералом прибыло больше людей, чем мы думали.
- Что ты сразу не сказал, идиот!
- Артуро, ты сам не дал мне договорить.
- Сколько? - задал вопрос Диас, пропустив мимо ушей упрек в свой адрес.
- Мы насчитали тридцать человек.
- То есть их теперь практически вдвое больше, чем нас, это плохо.
Тереза, до этого слушавшая разговор в стороне, не спеша подъехала к Артуро и наклонилась к нему.
- Артуро, давай перехватим его по дороге, нападать на лагерь слишком опасно, - сказала она тихим голосом.
- Что за чушь ты несешь, женщина! - прикрикнул Диас, - Мы не будем менять наш план.
- Артуро!
- Замолчи! Я сказал, что мы действуем, как и планировали.
Атака началась спустя двадцать минут. Двое партизан прокрались мимо скучающих часовых и подожгли склад с горючим, когда прогремел взрыв, Тереза с небольшим отрядом начала обстреливать позиции американцев с холма, а Диас с основными силами пошел в кавалеристскую атаку через главные ворота лагеря. Ночную тишину разорвал треск винтовок. Небо осветили сотни вспышек. Благодаря эффекту неожиданности первая атака прошла более чем успешно, отряд пересек лагерь и, спешившись, начал окружать здание штаба, который расположился в двухэтажном каменном доме, построенном еще до катастрофы. Одну из деревянных казарм охватило пламя. Поджечь вторую не дали солдаты, укрывшиеся внутри. При попытке подойти ближе, солдаты открывали шквальный огонь, заставляя людей Диаса вернуться в свои укрытия.
- Команданте, мы не можем подойти ко второй казарме, - сообщил Диасу один из его бойцов, Алехандро.
- Черт с ними, главное не дайте выйти оттуда солдатам. Карлос, подойди! Карлос! - выкрикнул Артуро.
- Карлос убит, - послышалось из темноты.
- Ах тыж... Святая Дева Мария, - Артуро сплюнул на сухую пыльную землю, - Слушайте меня! Амадо, возьми двадцать парней и иди на штурм дома! Керро, а ты обойди его справа и попробуй забраться на крышу! Остальные прижмите огнем сраных гринго внутри!
В тот момент, когда штурмовой отряд пересекал плац, деревянные створки одного из окон на втором этаже распахнулись, в проем высунулся стрелок с пулеметом и открыл огонь длинной на всю ленту очередью. Прежде чем его удалось достать, пулеметчик уничтожил штурмовой отряд практически полностью.
Когда пулеметный огонь прекратился, Артуро выкрикнул - 'Вперед', и первым побежал к дому, стоявшие рядом с ним люди бросились следом за ним. Оказавшись у дверей под навесом здания, Артуро услышал стрельбу, доносившуюся изнутри.
'Быстрее, поддержим Керро!'. Заложив у дверей связку динамита, Артуро и его люди разбежались в стороны в поисках укрытия. Взрыв разнес двери в щепки и разрушил часть стены. Диас прошел сквозь облако пыли внутрь. На первом этаже был только один охранник, и его убило взрывом. А вот на второй этаж пробиться получилось только благодаря Керро, который отвлек на себя большую часть защитников.
'Не пристрелите генерала!' - выкрикнул Диас и первым вбежал на лестницу. Оказавшись на площадке между этажами, где лестница делала крутой поворот на девяносто градусов, он резко остановился и вскинул револьвер. Прозвучал выстрел, Артуро отбросило к стенке, рука сжимающая револьвер опустилась, и он стал заваливаться на бок. Следовавшие за ним бойцы, подхватили своего командира и на руках вынесли его из дома. Что происходило дальше, Артуро только слышал. Его усадили на улице у взорванной двери, откуда он тихим голосом раздавал указания. 'Где генерал?' - неустанно повторял он. К нему подбежал Антонио и наклонившись сказал:
- Генерал у нас, что дальше, командир?
- Прекрасно, - почти шепотом ответил Артуро, изобразив на лице некое подобие улыбки, - Уходим, к 'Пещере коз'.
- Но это на север, - возразил Антонио.
- Плевать.
После атаки на лагерь от отряда осталось шестнадцать человек, если считать Терезу и пятерых стрелков, которые были с ней. Люди Артуро уходили пешком, таща на себе еле дышащего командира и захваченного генерала. Потери 'Духов' были настолько велики, что о проведении новых операций не могло быть и речи. Оставалось надеяться только на то, что за пленника хорошо заплатят, и полученных денег хватит, чтобы протянуть до того, как удастся собрать новый отряд.
17 мая. Ночь. 'Пещера коз'. Тереза Рубио.
Об укрытии контрабандистов среди холмов слышал весь криминальный мир Хуареса, примерное место нахождения знали немногие, а дорогу только единицы. Артуро, был одним из тех, кто мог найти путь к пещере с завязанными глазами, он знал каждый камень в округе, и если бы не его рана, он уже бы довел своих людей до укрытия.
Петляя среди оврагов и холмов, усталые и израненные 'партизаны' старались как можно дальше убраться от лагеря американцев. Когда до пещеры оставалось меньше половины пути, пленник вырвался и попытался сбежать, далеко ему уйти не удалось, в темноте он налетел на камень и свалился в овраг, по которому когда-то с холмов спускался ручей. После неудачного падения идти самостоятельно генерал не смог и его пришлось тащить, взяв под руки.
Трех часовой переход стоил членам отряда последних сил. Запал боя прошел, место него навалилась жуткая усталость. Хуже всего было Артуро, он потерял много крови и был очень слаб.
- Как ты, Артуро? - тихим голосом спросила Тереза.
- Еще повоюем, Терезита, еще повоюем, - ответил он шепотом, - Антонио, - прохрипел он следом.
- Команданте, не говори, береги силы.
- Не могу больше, остановись.
Тереза поднесла к пересохшим губам Артуро, флягу с водой, он сделал пару глотков и закашлял. Антонио опустил, полусознательного командира на, еще не остывшей после дневного зноя, камень и скомандовал всей группе 'привал'. Диас завалился на спину и, словно находясь под гипнозом, уставился на звездное небо. Тереза склонилась над ним и попыталась расстегнуть куртку, чтобы осмотреть рану, но Артуро из последних сил левой рукой оттолкнул ее в сторону и жестом подозвал Антонио, который стоял в стороне, не отводя взгляда от своего командира.
- Антонио, слушай и запоминай. Видишь созвездие скорпиона? - практически неслышно спросил Артуро.
- Да, команданте.
- Смотри на звезду в его хвосте, иди на нее. Когда пересечешь высохшее русло, держись правого склона холма, ищи там место, где сошел оползень. Как найдешь, спускайся по слону, там внизу в зарослях акации и будет вход в пещеру. И еще, если я не переживу эту ночь переходите границу найдите в Колумбусе антиквара, его лавка напротив почтового отделения, скажите, что вы от меня, дальше он знает что делать.
- Артуро... - начал, Антонио, но Диас прервал его на полуслове, - Молчи, подними меня и идем дальше.
Диас, повиснув на плечах Антонио и Терезы, еле перебирая ногами, продолжал указывать путь ровно столько, насколько хватило сил. Когда до пещеры оставалось не больше пары сотен метров, он сделал глубокий вздох и отключился.
- Аккуратней, аккуратней, заносите его, - эхом отразились от сводов пещеры слова Терезы. Артуро положили на разбросанную по земле солому, Тереза опустилась на колено и попыталась нащепать пульс, но ей это никак не удавалось.
'Тереза, он мертв', - сказал Антонио, подойдя и положив ей руку на плечо. Она повернула голову, по ее щеке катилась слеза. Тереза всегда знала, что рано или поздно их авантюра будет иметь именно такой конец. Она провела грязной рукой по щеке, смахивая слезу, и, поднявшись, молча вышла на улицу.
Ночь в этих местах это время жизни, прохладный ветерок трепал ее волосы, в кустах стрекотали цикады, из-за холмов доносился приглушенный вой койота. Она стояла и смотрела вдаль, вдыхая ночной воздух, наполненный едва уловимым запахом акации, растущей среди камней и скрывающей вход в пещеру.
17 мая. Ночь. 'Пещера коз'. Доктор Мануэль Ерраро.
- Что слу...? - выпалил Родриго, вскочив, с разбросанной по земле соломы. Закончить фразу ему не позволил Мануэль, закрыв рот.
- Тише, там кто-то идет.
Родриго прислушался и действительно со стороны входа в пещеру доносились едва различимые обрывки фраз.
- Доктор, быстрее берите лампу и давайте за мной ко второму выходу.
Мануель, неуклюже развернувшись, последовал за товарищем. К их несчастью, место выхода из пещеры они наткнулись на завал из камней.
- Видимо со времен вашего детства, здесь многое изменилось, сеньор Веласко, - съязвил Мануэль.
- Тсс... доктор, - приложив палец к губам, сказал Родриго, - К тем валунам, быстро, и погасите пламя.
Мануэль хлопнул ладонью по маленькому язычку пламени, тени, отбрасываемые на огромные валуны, в одно мгновение исчезли, и вокруг наступила непроглядная темнота, было только слышно, как в углу монотонно разбиваются о камень капли воды, падающие со свода пещеры вниз. Будто загнанные звери, двое, еще два дня назад не знавших друг друга солдат вжались в холодную сырую каменную стену, боясь даже лишний раз вздохнуть.
Сначала они только слышали голоса, о чем разговаривали незваные гости, было не разобрать, звук отражался от каменных стен и искажался. С уверенностью можно было сказать только то, что говорили визитеры по-испански и, скорее всего, являлись контрабандистами.
Спустя пару минут в той части пещеры, где еще пять минут назад находились доктор с сотоварищем, зажглись лампы. Языки пламени играли с тенями и рисовали причудливые узоры на стенах, и после кромешной тьмы казались ярче солнца. Мануэль потерял счет времени, ему казалось, что он сидит неподвижно уже несколько часов, хотя, скорее всего, прошло не больше получаса, еще он чувствовал, как немеет нога, которую он очень неудобно подвернул под себя. Доктор, попытался сменить позу, он медленно начал приподниматься, но затекшее тело отказывалось его слушаться, на мгновение он потерял равновесие, и чтобы не завалиться назад ухватился рукой за край валуна, за которым он скрывался. Небольшой камень, с глухими ударами отскакивая от покатой поверхности, скатился на землю. Спустя секунду наступила тишина, разговоры прекратились, даже казалось, что вода перестала капать с потолка. Сразу после этого по стене заметались тени и послышались приближающие шаги. Родриго с упреком посмотрел на доктора и первым вышел из укрытия, подняв вверх руки. 'No dispare ! No dispare!' - выкрикнул Веласко, - 'Мы не гринго, мы мексиканские солдаты, не стреляйте!'.
17 мая. Ночь. 'Пещера коз'. Тереза Рубио.
'Тереза, зайди внутрь!' - послышался голос Антонио, доносившийся из пещеры. Девушка, взглянула на звезды, за тем зачем-то на часы и, развернувшись, вошла в темный проход. Внутри, освещенные тусклыми огоньками стояли двое мужчин, с поднятыми руками, на которых был направлен десяток стволов.
- Что здесь происходит, кто они такие? - спросила удивленная Тереза. Один из мужчин открыл рот, чтобы ответить, то ему не дали произнести ни слова. С криком 'заткнись!' к нему подбежал Пабло и упер ствол револьвера ему в лоб.
- Говорят, что военные, а так хрен их знает. Что будем делать с ними Терезита? - спросил Антонио.
- Пристрелим их! - Вмешался в разговор Пабло.
- Нет, нет! - процедил сквозь зубы, испуганный Мануэль, - У вас раненые, я доктор, я помогу.
- Заткнись, врач! - выкрикнула Тереза, - Пабло, Антонио, хватит смертей на сегодня, давайте свяжем их, а утром уже решим, как с ними поступить.
- Это нам теперь их еще и сторожить, - возмутился Пабло.
- Тебе все равно этого сторожить, уймись, - ответила Тереза, показывая пальцем на сидящего в углу пленника.
Всю троицу усадили в дальнем углу пещеры, приставив к ним двух охранников. У входа в пещеру посадили часового, а остальные разместились кто где, и спустя полчаса, все пространство пещеры заполнил храп и сопение, доносящиеся со всех сторон.
Тереза поднялась с первыми лучами солнца и, пнув задремавшего на посту часового, выбралась из убежища. Воздух был еще пропитан ночной прохладой, на той малочисленной растительности, которой могли похвастаться эти пустынные земли, появились маленькие капли росы. На большом, гладком камне сошлись в смертельной схватке два скорпиона. Тереза закинула голову и, закрыв глаза, сделала большой вдох. 'Здравствуй новый день, что ты принесешь нам?' - тихо произнесла она и достала из поясной сумки, тонкую скрученную сигарету. Она каждый раз обещала себе бросить, но вредная привычка раз за разом брала верх. Сегодня Тереза оправдывала свою слабость тяжестью прошедшего дня. Закурив, она села на камень, обхватив рукой правое колено, и выпуская клубы дыма, слушала ветер. Из головы не выходила смерть Артуро, она не любила его, скорее для нее он был символом той свободной жизни, которой она жила последние годы. Еще ее пугала неизвестность, у их командира всегда был план, даже когда ситуация казалась безнадежной. А теперь, что будет дальше с отрядом, с ней? Как дальше действовать? Куда им податься? - на эти вопросы у Терезы не было ответа, и это наводило тоску. Не докурив, она бросила сигарету на землю и направилась поднимать остальных.
Со словами: 'Подъем, утро на дворе', Тереза вошла в прохладную пещеру. Бойцы, отряда нехотя ворочались и потягивались, недовольно бормоча что-то себе под нос. Антонио приоткрыл один глаз, взглянул на возвышающуюся над ним фигуру Терезы и, зевая во весь рот, стал медленно подниматься.
- Тереза, ну зачем ты так громко кричишь, ребята устали, мы никуда не спешим. Еще пару часов могли поспать, - возмутился Антонио, разминая затекшую спину.
- Нам отсюда убираться надо куда подальше, а тебе лишь бы поспать.
- Сон - это единственное, что у нас осталось, - парировал Антонио, - если уж у тебя шило в заднице, то буди своего друга Пабло и посмотрите, что твориться на втором шоссе.
- Я не поняла, а что это ты тут вдруг раскомандовался?
- Ой, извини, не знал, что тебя назначили тут главной, - засмеялся Антонио и сместил правую руку ближе к револьверу на поясе. Тереза, сделала вид, что не заметила это, молча отвернулась и подошла к Пабло. 'Жду тебя на воздухе', - сухо произнесла она. Пабло кивнул и, поправив кобуру на поясе, пошел следом за девушкой.