Датыщев Владимир : другие произведения.

Дороги Льда Книга-1 (полная версия 1-18)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:

    Хочешь баннер? Жми!

    Начата Вторая Часть!) Продолжение Второй Части находится ЗДЕСЬ (полный пролог на 6 страниц, первая глава - в конце этой недели) Это НЕ продолжение, НЕ стёб, а независимый роман, который лишь в нескольких моментах издевается над бессмертным творением Ариоха (изначально задумывалось как пародия на "Дорогу в маги" Алексея Глушановского)!) Прочитав пожелание читателей, углубился в тему Ледяной магии, начитался саг из Скандинавии, да и решил отдельную книгу написать!) Это общий файл для обновлений, в предыдущем стану публиковать следующие главы!) КСТАТИ, ТАКАЯ ОЦЕНКА МЕРЗКАЯ - РЕЗУЛЬТАТ РАБОТЫ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ МНЕ НА ДНЯХ ЗА ПАРУ МИНУТ 75 КОЛОВ ПОСТАВИЛИ, так что не бойтесь - книга НЕ плохая!)))))) ПРИМЕТОЧКА ДЛЯ ТЕХ, КТО ЧИТАЕТ И ОЦЕНИВАЕТ ТОЛЬКО ПЕРВУЮ ГЛАВУ: РЕКОМЕНДУЮ ЧИТАТЬ СРАЗУ СО ВТОРОЙ ГЛАВЫ, ПОСКОЛЬКУ ПЕРВАЯ - СТАРЫЙ ВАРИАНТ и является пародией на Глушановского! Дальше идет НОРМАЛЬНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ!))))
Продолжение Второй Части находится ЗДЕСЬ (полный пролог на 6 страниц, первая глава - в конце этой недели)
  
   Владимир Датыщев
  

Дороги Льда

(Обращение к читателям Самиздата)

   Алексею Глушановскому посвящаю, как ответ на его чудесную книгу "Дорога в маги".
   БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА: прошу не оценивать только первую главу - она была задумана как пародия на первые же главы "Дороги в маги" Алексея, но, после того, как я решил сделать из нее отдельный роман, ПЕРВАЯ ГЛАВА БУДЕТ ПЕРЕПИСАНА ПОСЛЕ НАПИСАНИЯ ПЕРВОЙ ЧАСТИ "ДОРОГ"!!!!!!!!!!
   Остальные главы совершенно не похожи на первую! Ни юмором, ни ведением повествования!!!!!!
   Так что прошу любить и жаловать!))))
   И еще одно: если Вы увидите слишком много скандинавской мифологии - сигнализируйте, и мы тут же ее подчистим, поубираем!) ______________________
   Предположительно, что Пролог второй части будет перенесен как первая глава всей книги! Если есть возражения - жду в аську)
   Теперь публиковать попробую по главам - какой толк, если в обновлениях целый файл не появляется, а Сиинформером пользуются от силы десять моих читателей...
   И плевать, что посещение упадет))))) ______________________
  

Книга Первая

Студент

  

Пролог

(о прошлом и будущем)

  
   "Где-то за мирами далекими, за тонкой гранью Вневременья есть страна, покрытая туманами густыми да снегами лютыми холодными. И живут в стране той бесстрашные люди-воины, Демоны страшные да боги лукавые, особенно - Локи ненавистный хитрый, другими божествами ненавидимый. Обитают в стране той, Фризландом называемой, разные создания, воюющие друг с другом народы, даже среди богов бессмертных постоянно возникают склоки. И есть там любящие ближнего своего, и дружащие между собой, и детей рождающие во славу конунгам славным... И множество созданий плодится на этих землях во благо своих хозяев и покровителей, и хорошо здесь."
   Счастливые королевства, спокойные царства, безбрежные просторы на которых царит лишь холод и стужа приятная, и прекрасные Валькирии витают над горизонтом, высматривая очередного счастливчика, погибшего в бою.
  
   (текст летописца Илькара)
   Единственный мир, который не погиб в древности под водами множества Ноевых потопов, когда Единый Бог-Отец решил погубить всех грешников - ибо во Фризланде не знали, что такое грех. Ведь греховность была одной из составляющих жизни этих земель - война, любовь, золото и драгоценные камни, воровство, убийства и ложь.
   Сотни и десятки сотен лет жил этот мир в гармонии с собой, умеренно пожирая своих созданий, не переходя за границы Вневременья, медленно развиваясь и стремясь к ледяному совершенству.
   Но тут за Черными Кручами возник Враг - на юге появлялись бесчисленные полчища Огненных Демонов, страшных врагов, задачей которых стояла полная аннексия Фризланда, изгнание спокойного Льда и водружение хаотического Огня. Все новые и новые земли мира падали пред горящими клинками потусторонних тварей. Горели порты и одинокие селения, мужчин вырезали на глазах малых детей, женщин угоняли в рабство, принуждая служить наложницами подземному Верховному Змею-Дракону.
   В общем, неизвестно, стояла ли за вторжением Огненных фигура вездесущего и повсеместно гадящего своим врагам Локи. Но, если посудить, что ни одно зло в этом мире не обходилось без его присутствия, то сомнений не возникало. Хитрый Локи собирался захватить все земли Фризланда и, наверное, свергнув Одина и других своих родичей, воцариться здесь центральным божеством нового пантеона.
   Ниже приведем текст легенды, пока только частично расшифрованной на Ледяных Скрижалях:
   "Когда падет последняя стена крепости Малого Мидгарда, а сам Мидгард содрогнется от ужаса, осознавая то, что гибель неизбежна, орды Пламени закроют солнце над сими землями славными. И десятки сотен рук отрублены будут, и упокоятся сотни глав белобородых и черноволосых, и красавицы статные, чьи брови светлы, как восход зарницы Скульд(1)... пойдут в услужение как рабыни и любовницы мерзким тварям. Застонут тогда народы когда-то свободные, и земля содрогнется, а вместе с нею и каменные плиты Асгарда и даже Вальхаллы. И боги будут в смятении, ведь не подействует их мощь на пришельцев неведомо откуда. Крик, плач и пьяный от крови смех взлетит в темное небо и накроет он мир непроницаемым черным туманом, снег поглощающим.
   И когда взвоет Волк, а Змей Ёрмунганд начнет сжимать свои кольца, заглатывая свой хвост, и затрещат, застонут покоренные миры, войдет сюда Названный, бывший обычным человеком Отца Единого, но ставший почти полубогом и Криомагом, могуществом своим поспорившим с самим Одином и в состоянии бросить вызов самому Фенриру! И десятки мужей достойных победит Он, и десятки десятков женских сердец покорит, и пойдет войною Он грозною на врагов, что в пламени скроются от Него.
   И падут Огненные, если пожертвует герой всесильный собой, или частичкой себя, своим, или частичкой чужого, жизнью, или толикой смерти, любовью, или каплей ненависти, кровью, или крупинкой плоти, человечностью, или личиной бестии... Но будет глубоко плевать мужу этому сильному (безразлично - прим. переводчика) и не пожелает Он отдавать что-то свое ради спасения чужих земель... И Фризланд разрушен будет, если не познает Названный себя... И если не познает Названный добро и красоту мира этого, то все погрязнет во Тьму первозданную, только стон..."
   Есть даже отрывок древнего свитка, найденный в том же Храме Тора, откуда извлекли сами Скрижали, в котором описывается Сага о Будущей Битве:
   "И на быстрых собаках его не догонишь,
   Даже конь не дойдет до этого края,
   Может, имени даже его ты не вспомнишь,
   И лицо, и оружье его забывая.
   Он пришел, прилетел из-за Времени мира,
   По снегам он впервые ступил из гробницы,
   Или тучи его опустили, и Лира
   Осветила вперед ему путь..."
   Далее, по восстановлению старого текста, мы будем добавлять новые отрывки по мере развития нашей статьи...

(Илькар Тощий

"Исторические справки от возникновения мира и до наших дней")

  
   ___________________________________
   1 - Урд, Верданди, Гунн, Рота и Скульд - сестры-норны и по совместительству - Валькирии (Судьба, Становление, Сеющая смятение, Битва, Долг). Есть и другие красавицы, но об этом - позже.
   ________________________________
  
  
  
  

Глава 1, поучительная и веселая

(о вреде пьянства и совсем не в духе произведения,

потому как веселая. Слабонервным - не читать!)

  

"Пожалуйста, не умирай,

ну, хочешь, мы за пивом сбегаем"

Из утреннего диалога в студенческом общежитии

   - Вася, - слабый голос задрожал в прокуренной утренней тишине и притих, уносясь куда-то сквозь приоткрытую форточку.
   - У? - если бы этот утробный рык не сопровождался смачным матерным словом, невольный слушатель мог бы легко спутать его со стоном смертельно раненного лося, пришедшего помирать к лесному водоему.
   - Тебе как, а? - Пашка Пушка, предводитель профкома первого курса в очередной раз подтвердил общественное мнение о себе, как о человеке, который и шагу не ступит, чтобы не дать кому-то спокойно пожить.
   - Кака мне! Страшная и вонючая кака! - кратко ответил Влад, поворачиваясь на утлой кровати, и под аккомпанемент отчаянно скрипящих пружин, попытался приподняться. Это ему не удалось, голова предательски задрожала и без сил откинулась обратно на скомканную подушку. - Снайпер здесь?
   Вольный стрелок по женскому сословию из младших курсов находился совсем близко, почти, что рядом с Островским. Его длинная белокурая копна волос, окруженная загадочными залысинами, упиралась Владу в позвоночник.
   - Это что? - у встревоженного парня вдруг получилось развернуться и посмотреть на друга-Снайпера, буйна головушка которого, от движения соседа сместилась немного пониже и сейчас прислонялась к филейной части Влада Островского.
   Влад с изумлением и тоской посмотрел на Юрку, который стоял у кровати на коленях, словно прося пощады и неведомого бога и, разметав свое блондинистое, но лысоватое богатство по грязновато-желтой простыне, о чем-то похрапывал во сне, беззвучно хлопая пересохшими губами.
   - Это - Юрка! - поучительно прокомментировал Профсоюз и, собравшись с неведомо, какими внутренними силами, перекочевал увесистой задницей со своей кровати к захламленному столу.
   - Узнал я лысого, - ответил Влад, пихая своего товарища в макушку, отчего Снайпер громко хлопнулся лицом в затертый до тусклого блеска паркет и там захрапел - высоко приподнял задницу над коленями, локтями упираясь в потрепанный палас, украденный друзьями в другой общаге.
   - И зачем ты так? - пожурил Пашка, роясь среди груды стеклянной тары и приподняв к глазу полулитру водки. На донышке бутылки плескалась прозрачная жидкость - сейчас Пушка разглядывал эти жалкие остатки сквозь горлышко, приставив сосуд к глазу, как подзорную трубу. Видимо, сочтя недопитки полезными для организма, он перенес прозрачную тару к губам и лихо опрокинул содержимое в глотку. Некоторое время Павел жевал губами, прикрыв глаза и, наконец, глотнул еще раз.
   Видя, как на лице товарища расплывается довольная улыбка, Островский, которого сейчас душила знаменитая украинская жаба, хмуро ответил.
   - Нет, чтобы после пьянки проснуться с милой девушкой в постели! - он присел на кровати и тут же схватился за ноющую голову, - а тут тебе Снайпер в задницу упирается! Зараза! - он сопроводил это восклицание информативным ругательством и в сердцах пнул Юрку по хребту. Тот проехал носом по паласу и, распластавшись на полу, скомкал вонючее украшение паркета и уснул еще глубже, положив щеку на коврик.
   - А чего ты хочешь? - менторским тоном сообщил Паша, - это мы с тобой вчера наквасились, а гроза приближенных женских территорий всю ночь гулял по блокам студенток с целью улучшить генофонд нашей страны. - Он философски приподнял дрожащий палец к заплеванному потолку, - он парень правильный, без комплексов, значит, и дети от него получатся реальные, не поддающиеся влиянию информационных атак гамериканского и китайского правительства на тему яоя и прочих извращенных заморочек!
   - Чего? - Влад с наслаждением почесался в паху - извечный утренний жест любого мужика, и приготовился слушать очередную славянофильную речь, на подобных которой Пушка-Профсоюз был очень не дурак потрепаться.
   Этот истинный сын своей героической Отчизны всегда искал повод навешать окружающим излюбленной лапши на тему "Страны бывшего СССР - рулез, остальные, кроме итальянцев - экскременты, потому что в Италии зародилась мафия, а другие народы - фуфло немытое, проклятыми капиталистами отравляемое"...
   Пашуля, как ласково звал его такой же идеолог русско-украинского и еще на полставки белорусского национального движения - декан факультета лингвистики, любил повещать на душевные темы. При этом он цеплялся ко всем: от сторожихи бабы Люды в каптерке на первом этаже, до членов шахматного кружка, куда Пушка записался исключительно по мотивам знакомства с "недураками и заучками для внесения своих убеждений в широкие массы". Паша слонялся по улицам, приставая к свидетелям Иеговы, и даже к раздающим рекламные проспекты старушкам. Скоро весь район, издали завидев поборника славянской гегемонии над другими народностями, разбегался кто куда, а один душевный старичок, вот уже с десятый год, торчащий на скамейке в Стрыйском парке, даже сломал ногу, не слишком быстро ретируясь от Павла в кусты.
   Также чувственные националистические речи должны были выслушивать его немногочисленные любовницы из профкома перед сексом и бутылкой, после, или даже во время эротического действа, когда слишком возбудившийся Пушка начинал заунывный монолог о воссоединении бывших скандинавских народностей.
   Припомнив Пашкину натуру, "предводитель кружка по борьбе с трезвым образом жизни путем уничтожения алкоголя в собственной глотке", а также "Нетрезубец", как называли его все, кому не лень, Влад попросил у кореша сигарету.
   Когда тонкий цилиндрик оказался в его вибрирующих конечностях, он поднес папироску к глазам и прочитал золотистую надпись.
   - "Прима Оптима"... Ты что, Паш, издеваешься? - сигарета, вопреки всем предостережениям о вреде никотина и последующим после его потребления раку, импотенции и астме, заняла коронное место во рту Нетрезубца и задымилась. - Мы же вчера с "Мальборо" начинали! Не мог заначить хотя бы "Винстон", или "Честер"?
   - Деньги мы вчера пропили, - уведомил товарища Профсоюз, также попыхивая дымом, - на двенадцатой бутылке ты сам сказал, что лучше курить примушку родимую, чем капиталистическую шнягу - и выбросил все заморские пачки через окно.
   - Ы! - злобно сообщил присутствующим Юрка и заворочался на полу.
   - У! - не менее позитивно отметил Влад, потирая виски, и показывая товарищу увесистый подрагивающий кулак, - это все твоя пропаганда антиамериканская... Вечно мне по-пьяни мозги заморочишь!
   - А я шо, - нахохлился Пашка, - я ж ничо!
   - Ладно, - смягчился Нетрезубец и поковылял, флегматично покачиваясь, к замызганному клозету.
   Грязная комната с запятнанными от неизвестных жидкостей стенами, забычкованными обоями и года три как немытыми оконными стеклами, опустела ровно на одного человека. Открытая форточка, не в силах выдержать напора всю ночь творившегося здесь сигаретного дыма, печально похлопывала на ветру - в помещении стоял густой кисельный туман, среди которого висел деревянный топор. Вернее, не топор, и даже не секира - гуцульский топирец, привезенный друзьями из Карпат, где они справляли недавний Новый Год. Искусно вырезанное из сосны топорище легко проплывало по воздуху, все приближаясь.
   - Жуть! - Павел затряс головой, осознавая, что деревянное лезвие не летит по его душу, а спокойно висит себе, прибитое к стенке. - Чего только с бодунца не покажется, - прошептал Пушка, - больше пить не буду!
   Впервые эту фразу, равно как и миллион последующих после нее сходных выражений, Профсоюз вещал после первой же попойки на первом курсе. В тот исторический момент они, вместе с Владом, проходили испытание на "сопливую стойкость к алкоголю", а конкретнее - нажирались вместе с дедушками-старшекурсниками и Пушка периодически, как самый хилый, бегал за продолжением банкета, а также и за легкими студенческими закусками, как то: крекер, майонез и минеральная вода. Правда, к вечерней трапезе могла добавиться и банка соленых огурцов, если студентам удавалось отловить в окрестностях общаги одинокого прохожего и вымолить у него немного денег - путем многочисленных пинков и подзатыльников.
   Тогда, нерушимо выдержав обильный поток алкогольных жидкостей в крови, юных товарищей дружно тошнило с балкона двенадцатого этажа, благо, на улице не оказалось поздних прохожих. Потому на свой позор кроме себя - молодого студента и начинающего деятеля профсоюзного движения смотрел только Нетрезубец, а, следовательно, им стоило подружиться и никому не рассказывать о той печальной ночи.
   Влад уже возвратился из коридора и сейчас стоял, рассматривая комнату, к которой предстояло прожить еще больше года. Сейчас он не знал, что этот вечер, возможно, последний, когда его глаза смотрят на покосившийся старый шкаф, где горками валялась одежда. Письменный стол, на краю столешницы которого торчал увесистый охотничий нож, таращился на студента расписанной матерными словами поверхностью. Пустые баклаги, съёженные шкурки лимона, изнасилованная открывалкой жестяная банка шпрот, заплесневелый огрызок огурца и куча сигаретных бычков в надколотой пепельнице - все это являлось необходимым атрибутом студенческой жизни.
   Видела бы "альма матер"(1), что вытворяют ее "игитуры"(2) после пар, или же вместо них!
   Нетрезубец задумчиво почесал двухдневную щетину и подумал на тему "а не убраться ли здесь?", но затем сплюнул на пол и обратился к товарищу.
   - Деньги есть?
   - Ты, что, тупой? - хмыкнул Паша, поднимаясь на ноги. Кровать облегченно заскрипела, многочисленные клопы, не в состоянии жрать пропитанную алкогольными испарениями кровь, радостно загалдели и сквозь розетку бросились на нижние этажи, где проживали менее пьющие семейные пары и преподаватели. - Говорил же, что двенадцать банок выпили... Мы теперь до понедельника без бабла куковать будем.
   Влад растроганно покачал буйной головушкой - до понедельника, финансового дня (в это время родители автобусом передавали своим отпрыскам деньги на проживание в этом жестоком мире) оставалось целых пять дней.
   - Ну, с голодухи, почитай, не помрем, - он с огромным сомнением посмотрел на зачерствелую краюху батона, которая лежала на тумбочке, кажется, не первую неделю, и сейчас напоминала скорее каменный артефакт прошлого века, а не чудо хлебобулочной промышленности. - Идем, долганем у первокашей!
   Друзья бросили тощее тело снайпера на бесхозную кровать, укрыли его одеялом и, накинув куртки поверх джинсов и шерстяных рубашек, направились в блок, где проживали студенты первого курса.
  
   ___________________________________
   2 - "альма матер" - родная мать, родное высшее учебное заведение (латынь);
  
   3 - "игитур" - молодой человек, юноша, студент (латынь)
   ___________________________________
  
  
  
  

"Вино отравлено, господа"

Надпись около двери

Общества Трезвенников и Язвенников

   - Смотри, какая, - Пашка изумленно защелкал языком.
   - Где, - Нетрезубец завертел головой, стараясь разглядеть ту, которая пока пряталась от его залитых пивом глаз.
   Боевые товарищи по спиртоштанге находились сейчас на вершине Высокого Замка - лучшей достопримечательности города Львова, в котором учились и проживали последние несколько лет.
   Сюда, еще, наверное, из седых времен князя Данила Галицкого и его сына, основоположника городских стен, сбегалось множество народа - посмотреть на раскинувшийся внизу древний город.
   Металлическая башня телевышки, местное "Останкино", с интересом наблюдала за толпами людей, которые то спускались с горы, то поднимались на самую верхушку, на которой возвышался большой железный крест в центре бронзовой розы ветров, указывающей направление в разные стороны мира.
   В ушах гудел довольный морозный ветер, играя серебряными снежинками и срывая шапки с зазевавшихся туристов - местные жители редко лазили по Замковой горе, или же прижимали кожаные картузы и лохматые ушанки к горячим львовским головам.
   Если заплатить гривенник и несколько минут посмотреть на город с высоты птичьего полета через лорнет бинокля, можно было рассмотреть множество подробностей из архитектурной и прочей жизни города, которым восхищались поэты и которому посвящали свои лучшие мелодии известные композиторы.
   Внизу, почти у самых ног, через более чем тысячу сетчатых ступеней немного ржавой лестницы, красовалось здание "Львiвського телебачення", чуть правее возвышалась каменная громада Пороховой Вежi (башни). Памятник Федорову - первому мастеру печатного дела в Украине, одиноко стоял около городского Архива. Дальше шло множество древнейших строений, как то обновленная, сожженная дотла столетие назад Ратуша на Площади Рынок, костелы и церквушки, даже Черная Камяница, где хранилось единственное в Европе Кресло Дьявола (предмет для страшнейших языческих обрядов).
   Город, особенно центр и далекий Железнодорожный Вокзал, мерцал множеством разноцветных огней, круглосуточно приветствуя гостей, как только может здороваться гостеприимная Галицкая земля. Над ночными домами, поблескивающими оранжевыми окошками вился седой смог - не зря Львов называли маленьким Лондоном. В туманной дымке отчетливо ощущался аромат кофе, завезенного в старый город еще героем войны с турками - Юрием Кульчицким, и не было в Восточной Европе другого такого места, которое бы славилось как кофейная и туристическая столица Украины.
   Несмотря на множество скользких ступенек да толпы зевак, слоняющихся около покрытых инеем перил, студенты перешагнули через каменные скамейки и взобрались на самую розу ветров, сразу же став самыми высокими парнями во Львовской области.
   - Где? - еще раз спросил Нетрезубец.
   Профсоюз толкнул его в бок, другой рукой указывая на правление.
   Прямо за перилами, совершенно не страшась сильного ветра под далеким звездным небом, стояла обворожительная светловолосая девушка. Несмотря на жесточайший мороз, на ней была одета только тонкая, кажется, льняная рубашка, начинающаяся от маленьких округлых плеч и ниспадавшая через крутые бедра к невидимым под тканью пяткам.
   - Кажется, - изумленно проговорил Владислав, - она совершенно голая...
   - Я бы сорвал с нее эту простыню! - мечтательно произнес Пашка, его глаза маслянисто заблестели.
   - Ее надо согреть! - твердо решил его друг, направляясь не шибко трезвым шагом к очаровательной незнакомке.
   - И то верно, - согласился Пушка, следуя за Нетрезубцем, - тащим ее в нашу берлогу и отогреваем... По-очереди!
   Даже не слыша пашкиного ржания за спиной, Влад приблизился к девушке и легонько тронул ее за полуголое плечико, с которого сползла рубаха.
   Она обернулась, и парень просто потонул в бездонных печальных глазах цвета синего неба.
   - Ты Названный? - спросила девчонка, которой по виду не стукнуло еще и двадцати.
   Ох, как же я бы тебя стукнул, пронеслось в сраженной таким красивым личиком голове парня. Но ответил он, конечно, совершенно другое.
   - Для тебя - только он!
   - Хорошо, - почему-то без особой радости сообщили ее пухленькие губки. - Забери меня в свои покои, Названный.
   Возбудившаяся плоть заерзала под джинсами, Владу спешно пришлось прикрыться рукой.
   - Конечно, я заберу тебя куда угодно!
   Он извлек незнакомку из-за перил и на руках понес ее к лестнице.
   Ее тело под тоненькой материей кошмарно холодило руки, но парень держался, ведь не каждый день встречаешь такое сокровище из прекрасного пола.
   Возле Нетрезубца вовсю вился Павел, отчаянно мигая и намекая на групповое проведение вечера.
   А хрен тебе с редькой, подумал Влад, наблюдая за семафорящим друганом, но промолчал, в надежде, что скуповатый Пашка теперь раскошелится.
   И, правда, едва они спустились с Замковой горы, Пушка с лицом жадного еврея застонал, но бросился к ближайшему такси и, несколько минут жестикулируя и намекая на студенческую бедность, помог девушке усесться в машину.
   Старенькая желтая "Волга", пережиток советского союза, оглушительно чихая выхлопной трубой, изрыгнув из своего нутра клубы черного дыма, медленно потащилась по обледенелой дороге по направлению к общагам на улице Медовая Печера (пещера).
   Во время путешествия Влад вовсю пытался показаться не угрюмым простаком, которым и являлся все время, а мудрейшим басноплетом, он так и сыпал всяческими пошлыми анекдотами из студенческой жизни. Большинство его историй оканчивались примерно так: "а нефиг пить!", "и как даст ему по башке" и "ну как начали они трахаться, аж земля загудела..."
   Привычный к подобного рода историям Пашка важно развалился на переднем сидении и презрительно хмыкал, покачивая головой - он такое бы не рассказал! В его мозгах сейчас плодились мысли об интервенции злобных стран Запада в Восточную Европу и групповухе, которой мечтал заняться всю свою сознательную жизнь.
   Профсоюз, пожертвовавший сейчас членскими вносами от своих членов-вкладчиков, закупился бодяженным домашним вином в ближайшем ночном ларьке и, глотнув из пивной баклажки, открыл рот. Но так и захлопнул, сдержав цитату на манеру "а мы вот этих америкосов в будущем трахнем во все дыры, как и тебя сейчас, красавица".
   Надо отметить, что изречение сие незамедлительно превратило бы его в думающую глыбу льда, щелкни только обиженная девушка своими тонкими пальчиками.
   Наконец, машина остановилась, и Влад с девчонкой на руках скрылся в двустворчатой двери общежития, а Пашуля, сторговав еще две гривны, торжествующе захлопнул тяжелую дверку такси и побежал за ними, сгибаясь под тяжестью двух увесистых кульков.
   Среди множества бутылок и "закусона", в пакетах покоилась также чекушка львовской водки - непременного пропуска для всех незнакомцев в общагу мимо турникета бабы Люды.
   Спустя полчаса комната уже вовсю гудела, кто-то гремел на гитаре нестройную песенку о "Ты такая милая, нежная, красивая", причем, подпевая зычными голосами, а все присутствующие парни не сводили глаз с незнакомки. Некоторые, конечно не сами студенты, но со своими подругами, уже залихватски целовались, почмокивая за тонкой ширмой, где находилось общее "Ложе любви" - единственное место на этаже, в котором хранился идеальный порядок, а простыни стирались после каждого занятного действа.
   Испив немного вина и кофе, девушка, держа в ладошках старый, еще советский граненый стакан, представилась Трезубцу.
   - Меня зовут Лина! - сказала она, читая вслух нацарапанное на пожелтевших от никотина обоях матерное слово, которое красовалось среди сотен таких же. Стена была исписана от захламленного всячествами пола и до потолка множеством фраз типа "тут был нэтрезвый гном", "идите на Х..арьков", и "Бровары - Forever".
   Владу удалось немного разговориться с красавицей, которая оказалась интуристкой из далекого королевства Фризландия. Парень, никогда не блиставший особыми познаниями в географии и бесстыдно прогулявший большинство, как пар, так и школьных занятий, предположил, что она, наверное, из Африки.
   - А где твой ритуальный Ледяной костер? - вдруг поинтересовалась Лина, рассматривая окружающий ее студенческий хаос.
   - Да вон там, - неопределенно махнул рукой Нетрезубец в сторону обледенелого подоконника на улице.
   - Понятно, - протянула девушка.
   Она решительно допила крепленое вино и, поставив порожний стакан на стол, взяла Влада за руку своей холодной ладошкой.
   - Идем же, сольемся в пламенной страсти, милый Названный, - ее глаза торжественно блестели, смотря, кажется, прямо в душу парня. - Мы будем любить друг друга до утра, и я растаю в твоих объятиях, растворюсь в твоей сущности, и наступит мир в моем Королевстве, когда возродившийся Ледяной Воитель разрушит стены Огненной Цитадели!
   - Напилась, - пробормотал Нетрезубец, но, несмотря на это, ухватив девчонку за талию, повлек ее к "Ложу любви", согнав оттуда парочку второкурсников.
   Внезапно за стеной раздался вопль и оглушительный женский хохот, в окнах на всем этаже задрожали раскрашенные инистым морозом стекла.
   Все дружно сорвались с места, за исключением Влада и Лины, которые скрылись за мятой занавеской.
   Паша первым вбежал в соседнюю комнату и увидел ничем не примечательную картину: на полу, скорчившись от смеха, просто-таки каталась обнаженная девушка. Сквозь ее беспорядочно запутанные светлые волосы пробивался тот самый истеричный хохот.
   - Что случилось, - грозно спросил Профсоюз у молодого, почти, что сопливого паренька на кровати, который боязливо прижимался к стене, прикрываясь простыней до самого подбородка. Тот неопределенно пожал плечами.
   - Да трахались мы, - сообщила девушка, задыхаясь от бурных эмоций.
   - Никогда не думал, Людка, - печально пропек Павел, с которым она никогда не ржала вот так в постели - лишь тихонько поскуливала, - что ты смеешься от оргазма.
   - Не, - прохрипела она, - мы в процессе, мне хорошо, бу-га-га, я свое дело приятное сделала, ну и спрашиваю у сморчка, "ты кончил?". А-ха-ха! Знаете, что он мне ответил? "Нет, я еще на первом курсе только!"
   Дружный рев пронесся по этажам, стены двенадцатиэтажного строения задрожали, а с крыши упали внушительные глыбы льда со снегом.
   Внезапно Павел пошатнулся, хватаясь за живот.
   - Болит, - испуганно завизжал он, оседая на землю.
   Вокруг падали другие студенты, все хватались за животы и горла, парни раздирали кадыки до крови и умирали.
   - Вино, - слабо простонал Паша, в его мертвеющей голове пронеслась мысль, что зря он не купил спиртное в магазине.
   А за несколько километров от места драмы взбешенный бутлегер не своим голосом орал на свою жену, которая перепутала бутылки и налила в куб самогонного аппарата не сироп, а несколько литров крысиной отравы. К их дому уже подъезжали милицейские бобики. В этот вечер во Львове умерло от отравления больше двух сотен человек.
   Влад вонзился в податливое тело, девушка истошно закричала, когда ее киска наполнилась режущей болью. Из ее маленького сладкого ротика вырвалось облачко инея.
   Девственница! Это испуганное пронеслось в голове Нетрезубца, но он не остановился, продолжая ритмично двигать бедрами.
   - Господи, солнышко, - тихо сказал он, целуя Лину в белоснежную шейку.
   Внезапно в его глазах потемнело, когда Смерть сдавила горло, пробежавшись по венам и аортам из желудка, вонзилась прямо в мозг.
   Парень умер, так и не осознав этого. Его нос уткнулся в обворожительный голубоватый сосок, окруженный еле видимыми голубыми прожилками.
   - Хорошо, что мне самой не пришлось сделать этого, - прошептала девчонка, - теперь в моем мире наконец воцарится справедливость.
  
  
  
  

Глава 2, познавательная

(о другом мире)

  

"Если тебя ударят по левой щеке,

надо отдать веслом!"

Кот Леопольд

   - Где же она? - бесновался негромкий немного шепелявый голос. Мелкое пламя толстых свечей на каменных постаментах трепетало в такт его шепоту.
   Великий Хнык, как его называли на магических форумах, а в быту - Семен Хумин, едва ли не плакал. Ведь он столько трудился, с самого детства изучая мифологию кельтов, слепо утыкаясь в увесистые свитки со скандинавскими рунами, даже ездил, когда подрос и подзаработал немного финансов, в саму Швецию и бродил среди многочисленных фьордов, вызывая давно забытых духов древности. Сколько денег было истрачено на старинные манускрипты и щепки от щитов века назад погибших берсерков и благородных конунгов. Сколько информации прошло сквозь его еще не успевшие почернеть от знаний мозги. А страшные заклинания, которые он изучал, отдавая за каждое частичку своей души и не менее полулитра крови из своей же рассеченной руки. А та замученная до смерти девушка, которую он ошибочно посчитал Валькирией и закопал ее труп на даче у бабушки...
   И все это насмарку, не считая трех десятков лет, которые Сема посвятил служению Одину, едва прочитав в третьем классе сначала "Сагу о Нибелунгах". Затем в ход пошли Младшая и Старшая Эдды, мистика и вызывание Высших Сил. Постоянный слабак в школе, бестолочь в науке и полный ноль в любой работе, Хумин нашел себя в магии.
   По крайней мере, ему это так казалось, ведь теоретически, если перечитать все его сообщения на тех собраниях, где постоянно собирались всяческие гадалки, прорицатели и мнимые колдуны Украины, сильнее мага, чем он нельзя было найти на всем пространстве Европы и небольшой части Азии.
   История этого довольно молодого бесталанного в любви и жизни человека не удивляла особой сложностью, или интересом.
   Родился и вырос маленький Семка во Львове, на улице Рагузова, в садик не ходил - по состоянию хилого здравица. У него еще с роддома прогрессировала острая сердечная недостаточность, из-за которой он, уже молодой парень, несколько дней пролежал в коме. Но, видимо, те боги, которым он начал верно служить в будущем, предохраняли молодого гения Северной магии от беды - выжил всем смертям на зло и очень озлобился на все человечество...
   Почему, спросите вы?
   Да не везло ему всю сознательную жизнь. Сверстники его не любили из-за какого-то зазнайства, что ли, взрослые смеялись, а младшие боялись из-за той же особенности. А все дело в том, что мамочка его любимая, да бабушка, с которыми возрастало юное чадо, с маленьких лет, вместо того, чтобы учить сынка-внучка жизни, считали его "лучшим гением современности", "лапочкой - сладеньким мальчиком" и "самым лучшим человечком на планете". Это дело, понятно, развило в пареньке уверенное чувство самолюбия и превосходства надо всеми живущими в этом мире, с младых лет уверив мальчика в том, что он едва ли не полубог, каких еще свет не видывал...
   Вот и стал Семен расти не для того, чтобы в общество вливаться, а сам для себя и родителям на радость. Как результат, получился у сердобольных женщин некий несравненный самолюбец, моральный уродец, не обремененный толикой интеллекта, нелюбимый никем и ненавидевший весь мир. Но, сначала он, конечно, рос как совершенно обыкновенный паренек, которого не слишком уважали за непревзойденную спесь и желание всеми руководить.
   Первая же попытка поиграть в казаки-разбойники закончилась для маленького Хумина очень быстро и стала последней - никто не хотел подчиняться бредовым приказам сопливого атамана. Ведь среди его указаний всегда находились такие, как зарезать больную беременную кошку, или задушить ужа голыми руками. Самым безобидным его желанием считалось съедение живого жука-навозника, которого мальчик считал едва ли не священным египетским скарабеем, способным подарить вечную молодость любому, отведавшему вонючий хитиновый панцирь.
   Впрочем, игры со сверстниками не слишком волновали Сему, тем более, что его туда никто не звал, больше всего пацан любил читать мистические книги и мечтать о совершенном могуществе. Власть над людьми, всеобщее признание его истинного гения, восход колдовского светила над этим миром - он мечтал об этом с десяти, если не меньше, лет.
   Вот и жил себе тихонько, ни к кому не суясь в надежде навязать свое совершенство и гегемонию, но случилось нечто, заставившее возненавидеть практически всех людей на Земле.
   Шел он себе со школы и никого не трогал, совершенно. Никогда не приставал ни к кому, не хотел он - просто хилый был сильно физически. И тут внезапно на него напали хулиганы... Им, видите ли, не понравились его длинные черные волосы с зеленой мелировкой - последним писком моды в среде сатанистов и прочих неформалов. И ведь дело даже не в том, что сломали ему руку, нос и два ребра. Проклятые гопники отобрали у него портфель, в котором хранились древние скандинавские свитки заклинаний, купленные в интернете за бешеные деньги у другого такого же помешанного на Северных сагах.
   В общем, полежал паренек в больнице недельки три, да и уверовал в то, что миру этому надо сделать тотальное очищение от скверны и грязи, читай - ото всех идиотов, которые не почитали его истинный магический потенциал.
   Полечивши немного тело, но исковеркав до боли свою душу черными помыслами, Семен начал зубрить старые магические заклинания, взывая к давним богам, канувшим в далекую бездну забытья.
   Вскоре те хулиганы получили по заслугам - он, маленький мальчик, которому даже до совершеннолетия было далеко, как до ближайшей звезды, усыпил всех четверых неведомо где найденным заклятием Одина и заколол, словно скот. Хумин надругался над окровавленными телами, вырезал сердца из холодных грудей и сжег на бабушкиной даче... С годами в земле небольшого огородика накопилось довольно много пепла и сгнившей плоти, старушка очень радовалась тому, как растут топинамбуры и томат...
   Последним ударом, после которого Семен твердо намерился отомстить всем и всякому, стало выступление на школьной выставке талантов. Задачей каждого выпускника стояло показательное выступление перед всеми учениками и преподавательским составом своих наилучших талантов, либо же единственного, но который бы сразил всех наповал.
   Сема ликовал. Ведь на всеобщем плане жалких танцулек, пения и декламации стихов, его отточенное магическое мастерство отчетливо выделяло молодого колдуна. Но случилось что-то донельзя непоправимое и плачевное.
   Выйдя на школьную сцену в своем алом балахоне с нарисованными золотыми молниями Тора, Хумин испугался того множества глаз. Они насмешливо смотрели на него, неуверенного худенького коротышку с жиденькими волосами, ниспадавшими на щуплые плечики. И каждый улыбался - они, эти скоты издевалась над ним, сейчас все увидят его электрическую мощь. И стены актового зала содрогнутся под треском пламени из Вальхаллы.
   Но голос предательски дрожал, слова заклинания путались - вместо Кома Пламени только вспыхнул жалкий огонек, да пространство перед сценой заполонило вонючим дымом.
   И все присутствующие, кашляя, задыхаясь от едкой отравы, смеялись над бедным парнем - они восприняли его жалким фокусником, способном только скрытно зажигать спички в ладонях и курить дымами... Он растопчет людей, сожрет их сердца. Семен стал воистину сумасшедшим парнем.
   И пополнялись запасы органики на уделе его бабушки, и наполнялся Хумин страшной силой Древних, имена которых сейчас не вспомнит никто.
   И стал он рыться в старых фолиантах, которые покупал за накопленные средства, добывая жалкие деньги на работе сторожем автостоянки.
   Наконец, попалась ему одна очень давняя история-сказание о некой стране Фризландии, попади в которую обычный викинг, читай - любой человек, становился могущественным существом, способным убить даже бога. И, повергни Верховного Бога, этот герой, называемый Квасиром(4), то становится он равноценным божеству и получает возможности управлять смертными и некоторыми демоническими сущностями путем опьянения их странным мысленным приказом.
   Мысль о таком невероятном могуществе крепко угнездилась в больном мозгу молодого человека, который даже в университет не поступил, считая обычные человеческие бурсы недостойными своего ума. После смерти родственников - и мать, и бабушка умерли отравившись дарами со своей дачи - Семен, не сронив даже единой слезинки по родным людям, воспитавшим его, продал их трехкомнатную квартиру и переселился в одну комнатку, а на оставшиеся серьезные деньги приобрел множество всякой магической литературы и разных колдовских зелий.
   Ему удалось найти написанный кровью на человеческой коже текст заклинания Древних, которое призывало в реальность магическую Сущность Льда - властелина Космоса. После проведения ритуала Призыва из Замирья, олицетворение Вечного Холода входило в душу, вызвавшую его, наделяя счастливчика невероятным могуществом. Именно тот, в котором искрились снежинки замирского Льда, мог противостоять старым богам, отвоевав эту Вселенную у самого Честного Креста.
   Ритуал не слишком нравился Хумину - он больше предпочитал играть огненными заклинаниями, повинуясь Локи(5), а не Тору. Несмотря на то, что огонь очень неохотно слушался молодого колдуна, дружба со льдом еще более не нравилась очень склонному к частым воспалениям легких Семену. Но хотелось силы, желалось наказывать неугодных, хотя бы того милиционера со второго этажа - страж порядка всегда очень громко пел ночью, воображая себя Робертино Лоретти в погонах. И ведь убить его делом казалось очень трудным - пропавшего без вести представителя власти могли бы искать соответствующие службы, которые бы обязательно вышли на колдуна. А в тюрьме не очень-то поворожишь...
   _________________________________________
   4) Квасир - бог, демон опьянения и пьянства, воздействия на психику
  
   5) Локи - этот дьявольски хитрый бог является любимым божественным персонажем автора.
   ___________________________________
  
   Пришлось учить самое длинное заклинание в своей жизни. Оно давалось тяжело, местами он едва ли не умирал, когда пришедшие из Космоса силы раздирали сущность мага своими холодными щупальцами. Но Хумин отчаянно хватался за жизнь - только для того, чтобы исполнить свое жуткое желание, ставшее банальной притчей многих книг и фильмов. Управлять миром!
   Он несколько лет собирал необходимые ингредиенты, убил четырех девственниц и молодого невинного парня, вырезав у них половые органы. На его счету также добавился труп старого дедушки-бомжа, имевшего неосторожность переночевать в родовом поместье-участке Хуминых и застать кровавого Семена за ритуальным священнодействием с поеданием мозга убиенной девочки.
   В широком эмалированном котле Великого Хныка постоянно варились лягушачьи глаза, языки ужей, вши и растертая в мелкую пыль обычная квартирная моль в кипящей человеческой крови. Стены унылой квартирки тускло блестели угольно-черной краской, всю мебель покрывали плотные черные же покрывала, а электрический свет горел здесь лишь при старых хозяевах - колдун предпочитал красные восковые свечи. В углах висела густая паутина - насекомые всегда любили магию во всех ее проявлениях и просачивались под дверь и наглухо закрытые окна, приманивая необходимых для ритуалов пауков.
   Птицы не садились на его завешанные тяжелыми серыми занавесками окна, даже солнце старалось обойти, не дотрагиваться лучами до богопротивной квартиры.
   Жители подъезда не задерживались здесь надолго - они болели и быстро умирали, жизни рушились, распадались семьи, всяческие несчастья случались со всеми здешними обитателями, подпитывая магические силы Семена.
   Словом, обыкновенный дом, в котором жил злой волшебник.
   Наконец, годы упорного темного дела почти увенчались успехом - колдун написал последнюю руну "Гебо" ("партнерство", др. скандинавск. - обязательное завершение любого ритуала) и зажег все свечи на полу. Активированная девственной плевой сложная фигура вспыхнула, и затлела ровным синим пламенем.
   Хумин резанул по обеим венам кривым ритуальным огнем - в центре огненного рисунка вскипело тусклое пространство, воздух сгустился, наполняясь снежной крошкой, взвился в вихре, который медленно кружился против часовой стрелки. Из вихря проступил огромный пламенный глаз без век и ресниц, а за ним - еще двое, чуть поменьше.
   - Кто ты, смертный, - спросил раскатистый голос, который, казалось, пробивался сквозь толщину стен, этажей и перекрытий с самого неба. Тучи над городом в этот момент сгустились и потемнели, между ними пробежалась короткая беззвучная молния, вдали грянул звенящий гром.
   Семен молчал, понимая, что сообщить свое истинное имя неведомому существу, значит самовольно попасть в рабство к силе, чьи возможности далеко превосходили его жалкие чары. Сейчас он имел некую иллюзию контроля над призванным Кем-то, который не смог бы сейчас войти в этот мир, окруженный непробиваемыми магическими стенами фигуры.
   - Чего ты хочешь от меня? - вопросил неизвестный из Замирья, не дождавшись ответа.
   - Власть надо всем сущим, Огнем и Льдом, - дрожащим от страха, но, скорее от нетерпения, голоском отозвался Хумин. - И весь мир к моим ногам, - продолжил он.
   - Какова цена, смертный? - все три глаза пытливо рассматривали сейчас черную душонку волшебника.
   - Моя душа! - Великий Хнык до боли сжал кулаки, чтобы контролировать себя - он хотел все и сразу, не думая раньше о том, что такой сложный ритуал закончится обычным диалогом с вызванными Демоном.
   Пришелец рассмеялся. В небе грохнуло, быстрая молния ударила в крышу, заставляя окружности задрожать, и пробежалась по громоотводу вниз, исчезая в земле.
   - Ничтожно мало! - казалось, что эти пламенные глаза смеются, издеваясь над молодым колдуном. - Она и так принадлежит мне, с того момента, как ты пустил первую кровь своего врага!
   - Все души мира, - едва ли не выкрикнул маг, - и власть над этой планетой. Я стану лишь твоим голосом и наместником, ведь тебя не интересует управление людьми.
   - Нет, - Демон, бог, или кто там, стал говорить немного тише, - мне нет дела до жалких смертных - я хочу власти над богами.
   - Так ты будешь ее иметь! - также расслабился Хумин, - только дай мне возможность, чтобы убить божество! И я убью для тебя, помогу тебе стать Верховным Асгарда и правителем Вальхаллы. Слышишь, Локи?
   - Хорошо, - небесный пришелец согласился довольно быстро и, казалось, даже не заметил, что колдун узнал его сущность. - Я дам тебе прекрасную Элементалку, сын мой, она сольется с душою твоей и переправит во Фризланд. Но тебе придется много потрудиться, чтобы сломить Стену Смертельного Хлада и выпустить моих Демонов из Огненной Цитадели! И да сразишь ты Одина и младших асов. И будем мы править! Ты уверен, - хмыкнул вдруг старый бог, - что правильно провел ритуал?
   - Полностью, - колдун не называл своего могущественного собеседника господином, или властелином, считая себя полностью равным божеству.
   - Что ж, - опять тихий смешок заметался по квартире, - мелкие трудности не помешают... Держи Элементаля, вернее, - уточнил он, - Элементалку, но помни, что погубленные тобою девственницы должны быть исконно блондинками, иначе собьется настройка на место перемещения сущности между мирами!
   Глаза лукаво подмигнули и пропали в черном дыму, свечи фигуры погасли, а тучи над Львовом быстро рассосались, обнажая любопытный зрачок вездесущей луны.
   Колдун же начал бешено ругать сам себя, когда вспомнил, что одна из девушек оказалась натурально рыжей.
   Элементаль сотворился в городской черте, но совсем не в квартире Названного, который еще минуту назад сдирал с себя одежду, памятуя о седых ритуалах древности, когда могущественные силы сливались в едином слащавом акте вместе с обычными смертями.
   Семен, все еще продолжая ругаться, застегнул штаны обратно, накинул свитер, зимнюю куртку, сапоги и, совершенно забыв о носках и шапке, бросился в направлении Высокого Замка. Там он чувствовал громадное накопление силы, которая медленно перемещалась немного севернее, в сторону улицы Пасечной.
  
  
  
  

"Коня, полцарства за коня"

Зоофил-экстремал

   Демон беззвучно бежал, под его твердыми когтями плясали комки болотистой земли. Когда-то мощные, а сейчас простреленные крылья жалкими тряпками лопотали за его спиной, заставляя чувствовать невыносимую боль и тяжесть увесистого ранца, доверху набитого драгоценным металлом.
   - Золото! - неслось ему вслед. - Он украл наше золото! Жалкий вор, отдай богатство, и мы сохраним тебе жизнь, отродье Подземных!
   Поди, объясни им, что он взял эти слитки не с целью обогащения. В голодной стране на самом краю Фризландии с едой в последнее время не слишком везло. Полчища сотворенных Локи Огненных Демонов все больше наседали на пограничные земли Ургаллы, разрушая все на своем пути - от подземных домиков карлов и пшеничных посевов, до великаньих штолен, в которых они руду всяческую добывали, да железо плавили.
   Попробуй втолкуй этим варварам, что металлом Демон питается, как они картошкой, или кашами из тех толик запасов зерна, которые оставались после набегов Демонской орды.
   Вот и бежал сейчас Болотный Кошмар, именуемый Несчастливым Ёном, неся на своих плечах сладкий десерт из золотых свитков, украденных прямо из замка сэконунга(6) Мальрика Пегого. А за ним по пятам гналась полуголая дружина князя, вооруженная топорами на длинных рукоятях и двуручными мечами. Вслед за ними неслись личные гвардейцы правителя - Кровавые Дрёпары(7), не знающие страха берсерки на быстрых лошадях.
   Только пограничники были знакомы с этими страшными клыкастыми животными, издали напоминающими Серых Волков - псов самого Одина. Викинги, проживающие в центре страны и далее, в Южных Землях, предпочитали воевать пешими, ведь на скаку едва ли погрызешь свой щит, приводя себя в бешенство драки, как сразу и половины зубов не досчитаешься. Да и боялись хвостатых созданий с копытами эти славные воители-варвары, предпочитая принять свою смерть на ровных ногах, а не в кривом седле.
   Дрёпары поднимали короткие луки для стрельбы верхом и десятки стрел взмывали в ночное небо, стремясь догнать проклятого Демона, посмевшего украсть богатство могущественного Мальрика.
   Тяжелая стрела, нет, скорее некая металлическая молния пронзила Ёну грудь, он вскрикнул и, взмахнув когтистыми лапами, повалился в снег, тотчас же окрасившийся коричневой кровью раненого.
   Проваливаясь сквозь треснувшую от его веса корку льда, Несчастливый подумал, что дети сегодня не получат еду и умрут вслед за папой. Пойдут за своей матерью, погибшей от руки ненавистного Охотника Хунна, и все они встретятся там, за Порогом, ведь смерть - всего лишь переход в другой мир, который может оказаться во многом лучшим, чем тот, в котором умер. А, может, и более жестоким...
   - Я так и не успел отомстить, - прошептали синюшные губы, смыкаясь над пятью десятками острых зубов. Демон канул в бездну Ветрового Моря, уходя в другой мир.
   ___________________________________
   6) Сэконунг - морской конунг, князь, правитель племени (др. скандинав.)
  
   7) Дрёпар - убийца, мучитель (др. скандинав.)
   ___________________________________
  
  
  
  

Глава 3, информативная

(о совершенно другой обстановке)

  

"Дома, конечно, лучше,

но, как же приятно познавать новые миры!"

Кук, мемуары о последнем плавании

   Короткий испуганный вскрик маленького зверька, пытающегося скрыться от невидимого хищника среди густой чащи леса. Где-то в заоблачной дали, прячущейся за горизонтом, слышатся гулкие раскаты морских волн о каменистый берег. Рев густых селей, сошедших с края невероятно крутой скалы на севере. Стук капелек влаги, падавших с густых веток деревьев в полутемные заросли мха и болотистых лишайников - слева доносился сырой запах болота. Довольный вой барса-охотника, настигнувшего свою цель, и торжественное звонкое молчание тишины. Только слышно, как снег хрустит под весом новых снежинок, стремящихся с неба к своим уже упокоившимся товаркам... Ни один их этих звуков не коснулся практически отмерзших от невыносимого холода ушей.
   Лишь монотонное журчание воды в мелком озерце, покрытом нерушимым монолитом толстого льда, заставило тяжелые ресницы затрепетать и открыться темные, почти что черные глаза.
   Мелкие искринки кружились над его головой, будто пели какую-то загадочную песню вьюги. Одинокая звездочка пробилась лучиком сквозь пелену утреннего сна природы, лучик небесной обитательницы легонько притронулся к его лицу - зрачки привычно рефлекторно сузились, а сам парень заморгал и попытался подняться. К сожалению, это ему не удалось - тело не отвечало призывам головы, превратившись в бесчувственную ледышку.
   Вокруг бесновалась метель. Мелкие льдинки сталкивались между собой, ударяясь о крупные снежинки, издавая легкий звон. Буря, казалось, жила своей загадочной жизнью - она начинала весело воющую забаву где-то над кронами далеких синих лесов, огибала высокие исполинские горы, путаясь среди острых пиков, и летела дальше, наполняя собой голую бескрайнюю равнину. Над головой Влада кружилось в дикой бесшабашной пляске небо, почти невидимое за низко парящими тучами.
   Тело почти не слушалось - с трудом удалось пошевелить лишь пальцами рук. Вьюга давила на него всею кошмарной массой, казалось, на грудь навалился целый ледник. Где он находится и как определить направление света, парень не знал, просто будто бы что-то постучалось в его голову, словно чужая шальная мысль.
   Он не имел понятия, сколько времени здесь лежат его окоченелые мощи - первоначальное предположение, что его споили вином и выбросили где-то около общаги в лесополосе, не оправдалось. Ну не было в ближайших ста километрах от Львова таких вот острых пиков гор. И леса в Украине, кажется, всегда выглядели совсем иначе - там точно синих с красными прожилками деревьев не произрастало... Как и странных, почти неразличимых отсюда, но явно неземных покрытых длинными шипами птиц, вившихся над голубыми заснеженными кронами неблизкой рощи, в Западной Украине не водилось.
   - Глюк, - не то спросил, не то сообщил сам себе Нетрезубец, с трудом вытаскивая руки из-под увесистого слоя серебряного снега.
   По всей видимости, молодой человек находился здесь довольно долго - он полулежал, упираясь спиной в гладкую поверхность выпуклого в его сторону валуна. Теплый сугроб, медленно остывая, все еще хранил температуру здорового юношеского тела, но оно быстро коченело. Снег высился над парнем на добрые полметра, укутывая его полностью и подступая почти к подбородку.
   Владислав отряхнул головой, тотчас иней и мелкая снежная крошка осыпалась с лица и шевелюры, позволяя дышать немного свободнее.
   - Где я? - испуганно чуть не заорал он, но крик, запутавшись в голосовых связках, потерялся где-то в предрассветной мгле. Парня едва не стошнило.
   - Вот мы и в Долине Снов, - прошептала девушка.
   Она лежала на невысоком каменном постаменте, который располагался в нескольких метрах от его ног, ее изумительное в своей красоте обнаженное тело изгибалось, словно от невыносимой боли. Над ее чудесной фигуркой в воздухе весело играли легкие снежинки.
   Влад едва оторвал взгляд от ее слегка розоватых сосков и посмотрел на Лину. Она повернула голову, ее серые глаза блеснули, и молодому человеку на миг показалось, что в них искрятся кристаллические слезы.
   - Добро пожаловать в мой мир, Названный, - торжественно изрекла красавица, при этом ее голос дрогнул. Но не от холода, нет, парень понял это каким-то внутренним чувством - Лину просто трясло от непреодолимого ужаса перед неизвестным.
   - Чего ты боишься? - спросил Нетрезубец, стараясь не замечать трескучий мороз, из-за которого, казалось, его тело прирастает к сугробу, а сквозь онемелый позвоночник начинают пробиваться невидимые стеклянные сталагмиты.
   - Иди ко мне! - девушка проигнорировала этот вопрос. - Дай мне раствориться в твоей сущности, стать с тобой одним целым.
   - Не могу, - грустно ответил Владислав, - кажется, я тут намертво примерз.
   - Холод не причинит вреда твоей душе! Он возьмет только твое ничего не значащее тело, и возвратит, наигравшись вдоволь, - на губах прелестницы играла невеселая улыбка. - Вставай!
   Против своей воли юноша почувствовал, как неведомый рывок страшной силы буквально рванул его за шиворот, что-то треснуло, словно разорвалась толстая, но неосязаемая нить. Сугроб просто взорвался, комки снега выстрелили в стороны, будто крупная шрапнель. Влада подбросило вверх, отдаляя от валуна, на лету его развернуло назад, где он увидел лицо, едва виднеющееся под плавными изгибами снега. Посиневшее от холода, с потрескавшимися до крови и мяса губами, почерневшие уши и слипшиеся в короткие сосульки волосы - его лицо!
  
  
  
  

"Старый друг - лучше новых двух!"

Цитата Цезаря о запрете замены Брута

двумя более молодыми сенаторами

   - Будь сегодня милостив, Болотный бог, - Ён беззвучно молился с того самого момента, как над его головой с треском сомкнулся проломленный лед и вокруг забурлила холодная вода. - Не покинь моих детушек на зябкую смерть!
   Израненные в лохмотья крылья расправились под слабым течением, подрагивая и поднимаясь среди потоков воды - казалось, что Кошмар не тонет, а парит в муторной мгле.
   Он уходил все глубже в жуткую синюю темноту озерца, оставляя длинный кровавый след за простреленным плечом. Хвала Болоту, что не в грудь попали! Боль уже ушла - Демоны всегда отличались феноменальной живучестью и низким болевым порогом, но смертельная тоска в груди... Она ехидно принудила Несчастливого открыть пасть, чтобы закричать от невыносимой раны в душе, вокруг его лица закружились пузырьки выдыхаемого воздуха.
   Ледяная вода хлынула в рот, залилась в горло, казалось, уже распирала легкие, конечности сводило в судорогах от холода и нехватки кислорода. Его босые когтистые ноги, никогда не знавшие даже самой простой обуви, соприкоснулись с илистым дном и оттолкнулись, оставляя под собой целые облака из песка и редких водорослей.
   Мускулистое тело взвилось обратно, но на много правее от того места, где он провалился. Там сквозь толстый слой из снега и льда слабо пробивались лучики восходящего светила.
   Пальцы зацарапали о скользкий, как стекло лед, лицо приблизилось в твердой корке, но спасительна щель так и не появлялась. Беззвучно кромсая твердый барьер длинными когтями, и тюкаясь об него лицом, Демон вдруг понял, что это смерть.
   Тяжелые золотые слитки невыносимым грузом тащили обратно. Спускайся, дружелюбно, словно нашептывали они, возвращайся на дно, приляг и отдохни - скоро и детки к тебе присоединятся в вечном сне.
   - Нет! - закричал Ён, отдавая безразличному озеру последние остатки кислорода.
   Вода вокруг вспенилась - Дрёпары были еще там, они ждали его, усеивая замерзший водоем своими стрелами с красным оперением. Острое жало металлического наконечника царапнуло Несчастливого по запястью, вспарывая вену, багровая струя окрасила разломанный лед, но это дало Демону возможность глотнуть немного воздуха. Смерть витала рядом, однако сейчас его интересовало только одно - жизнь его маленьких ангелочков, которые ждали его на родном болоте.
   Дно все ближе, ему чудилось, словно старая строгая Валькирия уже парит над местом его предполагаемой гибели.
   Он не умрет сейчас, не оставит своих чудных кошмариков на погибель и съедение ночным сыновьям Фенрира, скулящего где-то за краем Вальхаллы на длинной Глейпнир(8), ведь каждому Демону даровано несколько жизней.
   Это была третья... И Кошмар совершенно не жалел ее, останавливая свое сердце, точно так же, как делал когда-то, томясь в казематах Олькриха Беспощадного в ожидании пыток. Пульс остановился, сердце жалобно стукнуло, не отторгая и не поглощая больше крови, жилы больше не пульсировали.
   Последний удар сердца, и Ён умер. Его сущность сейчас уносилась на Зов, туда, где находился Призывной освященный алтарь. Ни капли жалости к тому, что осталось лишь три жизни, после использования которых он даже в Болотную Вальхаллу не попадет - его ждала бездонная глотка вездесущего Ёрмунганда(9).
   ___________________________________
   8) Глейпнир - надежные путы, сплетенные черными альвами - подземными карликами для удержания этого страшного волка. Шесть сутей соединены были в них: шум кошачьих шагов, женская борода, корни гор, медвежьи жилы, рыбье дыханье и птичья слюна. И не может Фенрир разорвать эту шелковую нить, и будет покоится, повитый ею до самого Рагнарока.
  
   9) Ёрмунганд - сын Локи, мировой змей, чье бесконечное кольцо обвивает землю, считается, что он пожирает всех погибших средний творений асов, исчерпавших количество своих жизней.
   ___________________________________
  
   Алтарь Призыва Соединения и Перевоплощения вспыхнул где-то вдали, согревая покоящееся тело.
   - О, нет, - выдохнул Ён, ощущая около Камня присутствие двух живых Менталей(9).
   Но было уже поздно что-то менять - его тело уже лежало, скрытое илом и оплетенное живыми шевелящимися водорослями, а сущность летела вперед к Долине Снов.
   Воздух с сухим треском захлопнулся за призрачной спиной Демона, когда его выбросило из пространства Вневременья. Он повис под низколетящими тучами и слабые лучики медленно восходящего солнца щекотали ему невидимые пятки. Испуганные грифоны, существа, перекочевавшие в грецкие миры именно из Северных земель, испуганно шарахнулись от внезапно появившегося в пространстве сгустка сознание и, тяжело взмахивая крыльями, полетели в направлении голубого леса.
   Болотный Кошмар забился в судорогах - каждое воскрешение всегда было бичом бессмертных, или же низших созданий, рожденных асами. "Оно подобно самой смерти, от которой ускользает", гласили старинные свитки, сейчас Демон уже в третий раз за свою долгую жизнь ощущал это на своей же ментальной шкуре, и возвращение далеко не радовало довольно молодого еще вора - смерть все наступала ему на пятки. Всего лишь три жалких возможности побродить еще по этой земле оставалось у Несчастливого, а тогда уже глотка исполинского уже извивается в предвкушении сладкой добычи.
   Еще пребывая в осознании того, что его пронзенное уже несколькими стрелами тело сейчас захлебывается холодной водой, Ён скорчился от рвотного рефлекса, содрогаясь неосязаемыми конечностями. Он без сил повис в воздухе освещаемый красноватыми лучами новой Зари - девы Солнца.
   Прямо под ногами у скулящего от нещадной боли воскрешения Кошмара покоился широкий каменный алтарь Призыва Соединения и Перевоплощения. Его с четырех сторон, указывая направление на все стороны света, окружали перевернутые основанием к верху ледяные буквы "Т" - символы Молота Тора, освятившего это ритуальное место. Далее, за искусно вырезанными из замерзшей воды символами, шли несколько колец того же самого льда, из которого и состояли руны. Некие волхвы вскопали когда-то это невысокое взгорье, заключив сакральное место в почти сотню каналов, наполненных затвердевшей прозрачностью воды.
   Уже многие священнослужители этого места покоились в прахе среди безмолвных гробниц, и пили вино вместе со славными воинами древности в Вальхалле, а прекрасные Валькирии подносили им прямо ко ртам всяческие сладости. Сейчас здесь не было молящихся прихожан, или одинокой ведьмы, пытающейся сковырнуть немного льда в глиняную кружку, чтобы продолжить немного свою короткую жизнь. Поле безмолвствовало, никто не проводил обряд Призыва, или Вхождения в божественную Природу, но на поверхности алтаря сейчас разыгрывалось занимательное действие, не виданное здешними окрестностями вот уже более сотни лет.
   ___________________________________
   8) Ёрмунганд - сын Локи, мировой змей, чье бесконечное кольцо обвивает Землю, считается, что он пожирает всех погибших средних творений асов (Демоны, Черти, великаны, прочее), исчерпавших количество своих жизней.
  
   9) Менталь - сущность, душа человека, либо Демона.
   ___________________________________
  
   Небесная Элементаль Льда сношалась с обычным смертным, а не всемогущим богом, или же равным себе! Демон аж задохнулся от возмущения, не в силах обуздать свое еще не материализовавшееся физическое тело - камень Соединения и Перевоплощения сейчас не пустовал, чтобы впустить в него Ёна.
   Внизу занимались любовью двое обнаженных тел, совершенно не обращая внимания на трескучий мороз, мириады острых снежинок, царапающих кожу и ревущий ветер в вышине - они интересовались лишь друг другом.
   Девушка неземной красоты что-то нашептывала своему парню, вонзаясь бледными когтями в его прозрачное нематериальное тело. На довольно средних, не слишком широких плечах проступили алые разводы от царапин.
   Бедра молодого человека монотонно подрагивали, исторгая крик удовольствия с прелестных тонких губок Лины. Он вжимался в нее всем своим естеством, ударяя все глубже, насаживая девушку на самый приятный в мире вертел - она билась под ним в страстном порыве. Ее светлые волосы разметались по заснеженному камню, только местами очищенному от оплавленного разгоряченными телами снега.
   Вокруг витало густое облако пара. Оно поднималось выше, к одиноко наблюдающей за чарующей мистерией звезде на уже изрядно посветлевшем небосклоне.
   - Еще, войди, молю тебя, - шептала девушка, крепко обхватывая Владислава ногами, - слейся со мной, соединись в одном целом! Дай мне раствориться в твоей сущности.
   Парень совершенно не обращал внимания на тихие слова Лины, его интересовало лишь удовольствие собственной похоти, ну, и девчонку надо обрадовать, как следует...
   Его плоть рвалась туда, в сладкую, но к его большому удивлению, довольно прохладную истому, а не разгоряченную негу, как у большинства его подруг. Он не замечал, что около валуна, где лежало его окоченелое тело, сейчас в снегу провалилось угольно-черное пятно - земля всасывала труп в себя. Его глаза, возможно, и видели, но разум отказывался верить в возможность такого: точеная фигурка Лины будто таяла, теряя очертания, зато его силуэт все более крепчал, линии тела наливались контрастом - он возвращался к жизни.
   Только однажды мелькнула шальная мысль - а что он, собственно, здесь делает, что это за место, какой Названный? Но эта короткая дума так же мгновенно пропала, как и появилась, рассеявшись в фонтане удовольствия, которое охватило все его мелкие клеточки от макушки и до кончиков пальцев на ногах.
   Влад застонал, изливая семя в желанное лоно, оргазм захлестнул его с такой силой, что потемнело в глазах, а в ушах отчетливо застучали громкие литавры.
   Лина рывком изогнулась, да так резко, словно пружина - сбросив парня с себя, и закачалась по алтарю. Нетрезубец отлетел в сторону, грохнувшись голой задницей в глубокий сугроб и изумленно наблюдая за совершенно беснующейся красавицей.
   Она с закрытыми глазами скрипела ногтями то заснеженному граниту, ее ноги сучили, подрагивая от накатывающегося финала. Точеные бедра то сжимались вместе, то расходились, обнажая изумительную, покрытую короткими золотистыми волосиками, промежность. Семя Владислава стекало по ее упругим ногам, когда она поднялась на камне и выпрямилась простирая руки к затянутому густыми тучами небу.
   - Фреуа, - закричала внезапно Лина, - матерь Фрейя, плачущая золотыми слезами после утраты Ода, дочь самого Ньёрда - бога Ванов, попирателя Ансуз - Ванов, позволь мне соединится с этим смертным ради спасения моего мира.
   Небо разверзлось, жалкие клочья разодранных туч бросились наутек, когда толстый сиреневый столб упал, казалось, от той самой одинокой звездочки на небосклоне, ударившись прямо в центр алтаря. Поднялась почти непроницаемая волна пара и мелких брызг плавившегося льда. Но парень смог разглядеть сквозь стену насыщено сиреневого сияния и пара очаровательную женщину среднего возраста, закутанную длинное светлое платья до пят и синий плащ, расшитый по краям изящными золотыми нитями. Ее темно-рыжие волосы, ниспадавшие почти до тончайшей талии, грозно колыхнулись, когда она посмотрела на замершую в почтительном поклоне обнаженную Лину.
   - Локи впервые в жизни сделал доброе дело, - внезапно зычным низким голосом прорекла Фрея, - он обманул тебя, девочка!
   - Что? - светловолосая красавица упала на колени, склонив кудрявую головку. - Я не понимаю, Госпожа...
   - Тебя обманом выманили в тот жестокий развитый мир, тебя отдали на пожирание самому худшему из смертных. Твой Названный должен был уничтожить тот мир, как и наш!
   - Не может быть, - прошептала Лина, ее глаза безуспешно искали своего возлюбленного, который находился сейчас по ту сторону парового облака. - Я ведь чувствую, что добра в нем во много больше, чем плохого... Но зло присутствует, и это чужое зло, еще не виданное в этом мире.
   - Несомненно, - согласилась Фрейя, - клянусь своей колесницей и водяными кошками, что это добрый малый. Но ты ошиблась, милочка! Это не твой избранник, тот, другой должен был испить тебя до дна, стереть твое сознание, подавив своею мощью... Но он маленько ошибся, этот Хнык. Именно его помарка в заклинании, вернее, в одном из его компонентов, - при этом богиня деликатно умолчала, о какой, собственно, вещи идет разговор. - Это позволило мне изменить точку твоего Призыва и избавить свою служанку от душевных мук.
   - Спасибо, о, покровительница любви и войны, - восторженно поблагодарила девушка. - Я...
   - Не стоит, деточка, - прервала ее богиня, - ты сольешься с этим смертным, подаришь ему свою сущность и будешь вечно с ним, но за это вы должны исполнить мои пожелания.
   - О чем речь? - поинтересовался голый Нетрезубец, приплясывая пятками на влажном снегу.
   - На колени, смертный! - выкрикнула Фрейя, ее глаза вспыхнули потусторонним пламенем.
   Тотчас неведомая сила швырнула парня вниз, где он смачно пропечатался лбом об основание алтаря.
   - Во-первых, вы должны уничтожить всех Огненных прихвостней Локи, во-вторых, крепость Малого Мидгарда должна устоять, кто бы ни атаковал ее. Понятно?
   - Да! - прошептала Лина, Влад же, в свою очередь задохнулся от удивления, когда его голосовые связки, словно в трансе произнесли то же самое "да!".
   - И в третьих, - богиня указала на далекий небосклон, через которое уже переваливалась дева Солнце, - ты, - обратилась она к Островскому, - должен учиться в Ледяной Академии, лишь только тогда сможешь бросить вызов любому хаотичному существу, может, даже, самому Фенриру!
   Нетрезубцу не придумалось ничего умнее, как тупо кивнуть головой с короткими всклоченными волосами.
   - Я позволяю вам соединиться! - громко сказала Фрейя, - А Один будет моим свидетелем!
   Небо окрасилось сотнями длинных молний, которые, словно сфокусировавшись в одну точку на заметенной снегом земле, начали хлестать по концентрическим кругам вокруг каменного алтаря. Тучи взвились в громадное густое кольцо, медленно снижаясь над местом божественного ритуала.
   Богиня махнула рукавом, и в следующий миг ее платье опало на гранит - из-под него вылетел громадный сокол. Он тяжело взмахнул широкими крыльями и воспарил к небу. При этом он открыл свой клюв и произнес клекочущим женским голосом.
   - Соединяйтесь, только не поделитесь Силой с невольными зрителями, - при этом немигающий взгляд птицы насмешливо скользнул по невидимой для остальных присутствующих здесь фигуре Демона.
   - Госпожа, - крикнула Лина вслед улетающей богине, - да будьте вы с нами всегда! Иди ко мне, мы почти уже соединились, - она простерла к Владиславу свои объятия.
   Нетрезубца, изо всех сил упирающегося неведомому, и который воспринимал все творящееся на ледяном поле не иначе, как пьяный бред, поволокло к женщине. Он выставил ноги вперед, но те, несмотря на все его старания, ехали, скользя по скользкому снегу.
   Влад приблизился к девушке и их обнаженные тела соприкоснулись. Плоть Элементаля соединилась с телом Островского - он истошно закричал от невыносимой боли, падая лицом на камень и хватаясь за воздух, в надежде поймать призрачную фигурку Лины, растворившуюся в его нутре.
   Висящего в воздухе Ёна потащило вниз, ударив об поверхность отесанного валуна. Его внезапно материализовавшееся тело, приподнялось на локтях, принимая в себя демоническую сущность Менталя. Устрашающая мощь силы, доселе еще никогда не испытанная Кошмаром, вилась в его сознании.
   Он оглушительно рассмеялся, как и полагалось Демонам его профессии, осознавая, что обрел возможность мгновенно перемещаться в пространстве. И пропал из Долины Снов, находясь уже на дне того озерца и загребая мускулистыми руками свое украденное золото Мальрика.
   Влад успел только заметить покрытую черными бородавками коричневую спину.
   Вспышка! Еще одна, затем целая канонада из молний, бьющих в основание алтаря Призыва Соединения и Перевоплощения. После того, как молодой человек скатился с гранита вниз, грянул устрашающий гром, до этого времени затаившийся среди бешено пляшущих туч. Толстая молния ударила прямо в центр сакрального сооружения, вслед за нею на несколько десятков метров взмыл громадный пламенный вихрь, испепеливший одежду уже удалившейся богини. Но Локи опоздал в этот момент.
   Словно распутывая пальцами липкую невидимую паутину, Нетрезубец протер глаза.
   - Он украл нашу Силу, - внезапно пронесся в его голове нежный женский, почти что детский голосок, - жалкий вор!
   - Что? - не понял Владислав.
   - Отберем у него наше могущество! - истерично забилось в его сознании, - в погоню!
   Парень с ужасом понял, что его тело стремительно бледнеет, исчезая из места около алтаря, где он только что сидел, а другая часть его мозга безмолвно восторгалась от того, как видело, что Островский опять теряет очертание на скользком льду какого-то озера. Тонкая корка треснула под его немалым весом, вода забурлила вокруг ничего не понимающего Влада.
   А где-то далеко в подземной пещере проснулся Волк. Он в очередной раз попробовал на прочность длинную шелковую нить, но, когда она не поддалась, разочарованно взвыл. И Желтые горы затряслись в тон этому вою, с вершин сходили лавины и сели.
  
  
  
  

Глава 4, преследовательная

(о противостоянии и отношениях между разными народностями)

  

"Ребята, давайте жить дружно! И периодично..."

Один из лозунгов гей-парада в Москве

   Он пришел, прилетел из-за Времени мира,
   По снегам он впервые ступил из гробницы,
   Или тучи его опустили, и Лира
   Осветила вперед ему путь - злые лица
   Всех врагов из Огня омрачилися злобно,
   Когда поступью вышел он мощной и твердой
   На заснеженный черный луг, что подобно
   Людям юга, заплачут все..."
   Далее, по возобновлению старого текста, мы будем добавлять новые отрывки по мере развития нашей статьи...

(Илькар Тощий

"Исторические справки от возникновения мира и до наших дней")

  
  
   На рогах выступили мелкие бисеринки синего болотного огня - аналог человеческого пота. Демон не верил своим глазам, ведь парень тоже оказался здесь! Его тело сейчас бодро взмахивало ногами и руками, борясь с легким подводным течением, и приближалось к тому месту, где Кошмар вновь набивал разорвавшуюся суму золотыми слитками.
   - Это не человек, - прошептал Ён, наконец-то догадавшись, что обычные смертные не занимаются любовью на каменных алтарях с очаровательными Элементалками среди заснеженных полей при морозе почти в минус полсотни градусов.
   Но дети остро нуждались в еде! Даже не имей они запасных жизней, Болотник никогда бы не бросил их умирать - ведь это так больно! Им надлежало покорить еще стольких красавиц...
   Сума с металлом притягивала его за шею к илистому дну, парень же, словно родился в воде, казалось, что у него внезапно выросли жабры - каждый мощный гребок руками и очередной взмах нижними конечностями все больше приближал его к невольному вору частички своей Силы Элементаля. Когда последний слиток и горстка мелких монет перекочевала из-под скопища водорослей в мешок, Ён оглянулся, опасаясь удара сзади. Незнакомец находился всего лишь в нескольких метрах от него, чуточку повыше.
   Красные с золотистыми капиллярами глаза Демона встретились с очами человека, и Болотный вздрогнул от ужаса - в глазах парня горел ровный синий огонь бешенства и неземной мощи. В этих бездонных глазах, за синевой которых мерцали неведомые Ёну черные огоньки, читалась настолько большая мощь, равных которой еще не появлялось в мирах Фризланда. Только бессмертные боги могли поспорить этой силой - жуткой смесью души из чужого далекого мира и Менталем здешнего мифического существа.
   Ужас пробежал по жилам Болотника, сковал его тело невидимыми путами - тот оцепенел. Тем временем Владислав уже подплыл, его приятно сложенное обнаженное тело тускло светилось в толщине воды, лучи уже окрепшего дневного солнца бликами расходились от кожи с зализанными под легким течением волосами. Белесое сияния льда вверху придавало картине некий загадочный смысл, с которого в будущем, возможно напишут еще не одну картину: голый человек тянет скрюченные руки к демоническому существу, которое сжимает в когтях увесистую сумку с золотыми слитками, а вокруг в бешеной пляске танцуют мириады солнечных лучей, и массы воды тихонько текут - некий символ златолюбия и жадности.
   - Отдай мне то, что украл, - парень приблизил лицо в рогатому, покрытому короткой коричневой шерсткой, словно козлиному, лбу.
   Вокруг его рта вспенились пузырьки воздуха, хотя Нетрезубец не дышал уже более пяти минут. Очень искаженный слоями воды голос, исходил будто бы из-под земли, это заставило Кошмара вздрогнуть, освободиться от оцепенения. Он попробовал переместиться куда-нибудь подальше, но в присутствии человека ворованная сила почему-то не действовала, оставалось надеяться, что его противник, пылающий праведным гневом, также не сможет ею воспользоваться.
   Когтистые ступни разогнулись, Ён оттолкнулся от скользкого дня и устремился вверх, где сквозь проломленный лет на озеро посматривало любопытное солнце.
   - Нет, - послышалось Владу, когда темное тело промчалось мимо.
   Парень попробовал схватить бешено загребающего "черта", как он его величал про себя, коричневому гаду удалось сбить руку Нетрезубца с плеча и почти достичь уже спасительной полыньи во льду. Островский бросился за вором, внезапно ощущая, что немного ослабел.
   - Странно, - пробормотал он и пузырьки воздуха устремились к рваному разлому во льду, - я ведь раньше очень неплохо плавал... Почему же сил нету?
   - У него частичка твоего могущества, - тихо, но заглушая монотонный гул воды, пояснили в его голове, - а по Скрижалям Законам богов Сила не может воздействовать сама против себя. Если мощному действию противостоит противодействие, страшный удар разверзнет этот мир пополам, уничтожая все живое на своем пути.
   - Как я понимаю, - почти мысленно поинтересовался Влад, - твое присутствие в моих мозгах будет длиться до тех пор, пока я не умру, или мне не перерубят шею?
   - Тебя трудно будет обезглавить в моем присутствии, - звонкий смешок, - но сейчас тебе необходимо убить вороватую тварь, чтобы вернуть Силу и спасти Фризланд. И помни, что я теперь вечно буду с тобой!
   - Ни фига се! - пробормотал Нетрезубец. - Ото попал... Надо же было тебя подцепить на Высоком Замке? Лучше бы кого-нибудь попроще да пострашнее нашел...
   Опять насмешливое хихиканье.
   - Это Урд - судьба, любимый, - ответила Лина, - не встреться бы мы в твоем родном Львове, то нашли бы друг друга, например, в ваших Карпатах...
   - Час от часу не легче, - сообщил про себя Островский, находясь почти уже у полыньи, сквозь которую на белый свет выбирался Демон. - Убивать этого милого монстрика обязательно?
   - Да, - коротко простучало в мозгах.
   - Да эта рогатая скотина меня узлом завяжет! - не сдержался парень.
   - Не бойся, ведь я с тобой, - смешинки пробежались внутри его сознания, - ты обладаешь теперь очень многими качествами, недоступными обычному смертному.
   - Это как в "Горце", да? - восхитился Влад, - мечом махать будем? Хочу махать!
   - И мечом тоже, - успокоила его девушка, - а что такое "Горец"? Викинг из Воздушных гор?
   - Не... - ответил Нетрезубец и начал быстренько объяснять "дикарке невумной" о Дункане Маклауде и о том, что должен остаться только один.
   Лина согласилась с ним, что должен остаться только Один, но она бы также пожелала, чтобы хотя бы еще Фрея осталась, ну, и там еще несколько богов помельче, включая Хель.
   При этом сообщении молодой человек рассмеялся, но промолчал, выбираясь на белый морозный свет. Поди втолкуй никогда не видевшей телевизора женщине о том, что это актер в потертом плаще и с катаной лупасил всех подряд, а не легенда об Одине - Верховном Боге здешних народов.
   - Поймаю гада и до смерти запинаю! - донеслось до улепетывающего Демона, который несся прямо на небольшой лагерь Дрёпаров.
   Он сейчас смотрел через свое крутое плечо, совершенно не интересуясь тем, что находилось впереди.
   На коротком бережку, который отделял замерзшее озеро от вечно темной стены леса, расположились цепные убийцы сэконунга Мальрика, их кони и парочка охотничьих собак находились невдалеке, охраняемые одиноким часовым. За то время, пока Болотник носился по Долине Снов, воины успели уже вкопать в глинистый грунт два небольших костра и развести огонь. Один из них сейчас хмуро сдирал с себя кольчугу и рубаху, обнажившись до коротких порток и злобно пялился в сторону водоема. Ему совсем не хотелось лезть под лед, даже обвязавшись предварительно веревкой, ведь захлебнись он там, соплеменники не сумеют его откачать, а смерть от воды - это далеко не славная погибель на поле брани.
   - Эй, Улькрих, - хохотнул кто-то из Кровавых гвардейцев, - скажешь там, как водичка, а то мне в баньку пойти охота.
   Не успел обиженный викинг ответить, как насмешник повернул голову и узрел летящую на него рогатую тушу. Демон уже успел развернуться на бегу, его глаза испуганно расширились. Ведь до сих пор единственной его мыслью было только максимальное удаление от преследователя, чтобы вновь обрести возможность стремительно перемещаться в пространстве. Теперь же к черным мыслям о погоне резко добавилась еще одна - "Мне хана!".
   Громкий стук плоти о металл доспех сообщил присутствующим, что давние друзья встретились вновь - Дрёпар, растеряв оружие, сейчас пятой точкой сидел на земле, ошарашено мотая головой, а на его руках, почти что любовно обняв за шею когтистыми лапами, сидела та тварь, которая больше часа назад должна была покоиться на илистом дне озера.
   - Ёпф, - выдохнул викинг, его рука потянулась за отлетевшим после неожиданного рандеву мечом.
   - Угу, - с видом умного магика согласился Болотник и, бросив противника на землю, пробежался ему босыми ногами по роже.
   Наемные убийцы правителя застыли в картинных позах, не в состоянии оправиться от удивления, или даже успели поднять луки, наблюдая за тем, как коричневая фигура растворяется среди лесной чащи.
   - Урою! - заорал сбитый с ног воин, который носил гордое имя Гыльви Никогда-на-лопатках и начал подниматься.
   В тот же миг другой удар отметил викингу, что былое прозвище сегодня навеки упокоится на этом берегу.
   - Не мог подождать немного? - заорало на него призрачное видение синюшного от холода молодого мужика, причиндалы которого мелькнули над лежащим на спине Гыльви. - Надо было лежать себе спокойно!
   Парень поскользнулся на бородатой роже убийцы, но не упал, а, оттолкнувшись пяткой от макушки поверженного типа, понесся вслед за Демоном.
   - Теперь, - расхохотался одевающийся обратно Улькрих, поскольку заметил в лапах Ёна злополучную суму со златом, - мы будем называть тебя Гыльви Поверженный-Дважды!
   Дружный смех ознаменовал Поверженному, что эта кличка теперь намертво присоединится к его имени. Он бессильно ругнулся и бросил в обидчика комком грязи и снега, от которого, впрочем, готовый теперь к схватке - уже облаченный в кольчугу викинг отклонился и показал своей жертве большой мозолистый кукиш.
   Дрёпары вскакивали в на ноги и прыгали в седла, вот уже первая троица несется за беглецом и его преследователем. Эта небольшая кавалькада с гиканьем и улюлюканьем заспешила к густому своду деревьев, там уже грозила начаться набольшая локальная война, вернее, избиение младенцев.
  
  
  
  

"Нас не догонят - сами догонимся..."

Лозунг наркоманов-радикалов

  
   Ён, который уже пробегал мимо первого ряда молодых дубов, начинал догадываться, что теперь уже долгое время будет подвергаться всяческим опасностям со стороны дружины сэконунга и, а это - самое неприятное, сего странного парня с синевой в глазах.
   Болотник бежал среди деревьем, подскальзываясь на скользком тускло-зеленом и буром мху, убыстряясь на свободных от снега проплешинах и притормаживая в сугробах. Тонкие ветви били его по чувствительным козлиным рожкам, которые накалялись синеватыми огоньками, он путался в зарослях чего-то с листьями - такие растения не водились в окресностях его родных болот. Люди, гонимые Огненными врагами, теперь все чаще охотились вне своих земель, заходя даже на совсем глухие и необитаемые территории.
   Их стрелы не щадили никого, ни добрых кикимор, ни молоденьких леших, следивших за развитием новых растений. Им не было дела до того, что среди кочек и гноевых пузырей прятались детки Несчастливого. Они захватывали медвежьи берлоги, в которых также обитали мелкие бесы, разрушали землянки болотных крыс, изгоняли пещерников из заброшенных железных рудников, отбирая у Демонов последние крохи пищи. Вот и приходилось Ёну покидать насиженные места, отправляясь на добычу какой-либо еды для своих отпрысков, промышляя в кабаках, городских казнах, да ломбардах, вобщем, всюду, где только могло прозвенеть золото, или серебро.
   - Я отомщу, - сипел Демон, его широкая грудь натужно вздымалась, дыхание с хрипом вырывалось из легких, - вы все у меня увидите, как добывать то, что вам не принадлежит, жалкие смертные. - У него перед глазами пробегали печальные картины прошлого: вот он встречает свою неповторимую кикимору, их первая страстная и липкая от болотной слизи ночь, и через год он качает уже в своих когтистых лапах маленьких светло-коричневых бутузиков, и меч, который пронзает грудь его любимой - бородатый уволень смеется, нахваливаясь, что убил беззащитного монстра... Ён с наслаждением перегрыз ему глотку, пробравшись в лагерь болотных таперов, и перебив почти десяток этих закованных в броню чудовищ на двух ногах, пока его не обнаружили и не натравили собак. Месть была так сладка, но как же ревели сыновья и дочери, требуя мать...
   Ветки хлестали его по коричневым глядко выбритым щекам - первому признаку демонизма в этом мире, ведь остальные его разумные обитатели поголовно носили бороды, защищая свои лица от невыносимо морозного Севера. Слезинки мелким градом сыпались из глаз, не столько от соприкосновения с гибкими отростками деревьев, сколько от дурных воспоминаний и сожаления о прошлом.
   Вокруг только шумели толстые сосны, среди которых, благодаря принесенному Огненными теплу, пробивались молодые стволы дубов и тонкие стебельки лещины. Во многих местах снег пропадал под густым покровом лишайников и рясно растущих невзирая на низкие температуры деревных грибов. Тонкие лучики света едва пробивались сквозь кромешную листву, заслоняющую все небо, голубизна которого терялась далеко за чащей этого ургюмого леса. Везде, куда ни глянь, царил лишь таинственный полумрак, чередовавшийся с кромешной мглой темени и клаптей утреннего тумана, который еще на растворился под ударами дневного светила. Словом, одни деревья: грабы-колдуны, редкий ельник, тисы, обычная тайга, но уже смешанная с более теплолюбными растениями.
   Впереди что-то сверкало и, не убегай сейчас Демон сломя голову от паренька и воинов сэконунга, он бы не раз и не десять подумал бы над тем, чтобы переться туда. Ведь свет в лесной чаще, среди многих десятков сотен километров необитаемых земель - это всегда опасно. Ведь неизвестно, кто может обитать, или просто существовать на вот таких освещенных колдовскими огнями полянах: друид, забредший с ближайших южных уделов, лесовики-кровопивцы, или древний магик-некромант, также не гнушащийся ни человеческой, ни демонской плоти.
   Сейчас это совершенно не интересовало Болотного, который, расталкивая толстые ветки и отплевываясь от мелких листочков, буквально вылетел на залитую пульсирующим розовым светом полянку. Моменталько тоненькие ростки дикого плюща взвились вокруг его лодыжек, поднимаясь прямо до бедер, некоторые цепко ухватились за пояс пронзительно закричавшего Демона. Темно-зеленые листочки, хищно извиваясь и тихонько шипя, потянулись к конкульсивно дергающемуся горлу Ёна, тот глотал воздух сколько мог, подозревая, что растение сейчас же захлестнет его шею.
   - Кто тут у нас? - томно мурлыкнул кто-то сверху, неведимка, чей ласковый урчащий женский голосочек тек поляной, словно звонкий ручеек, пряталась где-то в кронах деревьев.
   Несчастливый застонал, пытаясь вырваться из жывых пульсирующих пут, но плющ не отпускал, все крепце сдавливая глотку вора. Глаза Демона начали вываливаться из орбит, изо рта пошла кровавая пена из искусанных губ и горла, но он продолжал бороться, чувствуя, что следующая жизнь может еще быстрее закончиться, чем это.
   - Т'храд-ору, - пролетело над полянкой, в центре которой виднелся черный зов какой-то пещеры, окруженный мхом и какими-то розовыми овалами, освещавшими расчищенную площадь в глубине леса. - Замри!
   Это едва слышный приказ едва коснулся чутких ушей Ёна, и его тело одеревенело, перестало слушаться. Руки бессильно опустились, уже без надежды разорвать такие крепкие и неподдающиеся путы дикого плюща. Растение также услышало команду - оно несколько раз дернулось и, немного ослабив хватку, все же осталось на теле Несчастливого.
   В глазах еще плескалась кровавая тьма, когда Болотник ощутил, как на его обнаженный живот, ведь был он облачен только в короткую набедренную повязку, опустилось что-то довольно легкое и пушистое.
   - Никогда мне еще не попадался подобный кадр, - прошептали прямо у его заостренного уха. По груди пробежалась чья-то теплая лапка, царапнувшая покрытую пупырышками страха кожу. - Скушать тебя, что ли? Или просто оторвать кое-что? И станешь ты тогда сладкоголосым скальдом!
   - Не надо... - выдохнул Демон, к которому медленно возвращалось зрение, а в ушах уже стихали громкие звуки, как от ударов молоточками.
   Он скосил уже не вываливающиеся от боли глаза немного пониже и увидел громадную лесную кошку, которую в стране, откуда пришел Владислав Островский, называли бы Норвежской лесной. Она томно развалилась не его груди, а хвост небрежно шевелился, щекоча то место, отрежь которое любому представителю сильной половины человечества, или демонства, сразу же сделает того беспомощным евнухом, а, следовательно - неплохим певцом и танцором, которому между ног не будет ничего мешать.
   - Кто ты, - простонал Ён, - дух лесной?
   - Нет, - кошка выгнулась своей красивой серой с белыми разводами спинкой и протянула лапки в сторону лица Болотника. - Я одна из, можно сказать, ездовых кошек Фрейи!
   - Пресвятой Один, - выдохнул Несчастливый, - мне только кровопийцы не хватало!
   Эти твари, всегда запряженные в колесницу одной из Великих Богинь, всегда славились полной ненавистью ко всему живому, невероятной силой и возможностью менять облик. Кроме того они высасывали из любого, будь то Демон, собака, крыса, или человек, всю живительную жидкость - от крови и до мозгов с желчью. Еще они, как говорилось в некоторых нечеловеческих сказаниях и сагах обладали странной магией, способной управлять стихиями и растительной природой, в чем уже успел убедиться несчастный Ён, спеленатый плющом.
   - Чего так сразу, кровопийца? - деланно обиженным голоском прошипело животное и рассмеялось неожиданно приятным человеческим смехом, из которого пропали звериные нотки.
   Кошка высоко подпрыгнула в воздух, кувыркаясь через голову. Ее тело на лету начало стремительно извиваться, длинная гладкая шерстка бесшумно всосалась в нежную коричневую кремовую кожу с легким загаром, лапы удлинились, превращаясь в человеческие руки и ноги, морда раздалась в стороны, усы тонкими змейками пробежались по розовеньким щекам, занимая место седых бровей, а волосяное покрытие головы удлинилось, за миг уже развиваясь в морозном воздухе длинными кудрявыми локонами серебряного цвета. На Демона упала уже не когтистая бестия, а неземной красы девушка - совсем еще девчонка, почти что человек, только вот кошачьи зеленые глаза с черными вертикальными зрачками, острые мохнатые ушки да длинный серый хвост выдавали в ней обитателя Асгарда.
   - Не ты ли, дражайший, - мягкие губки приблизились к лицу Болотника, - некогда украл из сокровищницы Малого Мидгарда некую платиновую диадему, от которой всегда веяло жаром?
   Ён сглотнул, не в силах даже ничего придумать - солгать оказалось делом практически невозможным, и только одолженная в Долине Снов мощь позволяла промолчать, до крови прикусив язык. Но женщины с Поднебесной никогда не забывают своих врагов.
   - А ты довольно сильный, - острый язычок извилисто пробежался по его уху, - и горький, - сообщила девушка, облизнувшись. - Небось, в болоте живешь, или какой-то гиблой трясине! А Сила-то краденная!
   Она приподнялась над лицом Несчастливого, вызывая пульсирование в той части его тела, которое еще совсем недавно она хотела удалить - ведь кроме длинных волос да мохнатого кошачьего хвоста, который овивал ее бедра, стыдливо прикрывая лобочек, на ней не имелось совершенно ничего из одежды.
   - Это ты украл! - вдруг сказала она, оседлывая возбудившегося Демона, и прикрыла глаза, исторгая сладостный стон. - И ты за это получишь от меня немало фунтов мести! Ровно в десять десятков больше, чем мне досталось от Фрейи за потерю одного из ее любимых артефактов.
   - Хорошо, что мои врожденные таланты действуют, - пробормотал Ён, пытаясь дотянуться до ее изумительного загорелого тела. Но плющ не отпускал, крепче охватывая его запястья и лодыжки, почти врастая в землю осененной розовым светом полянки и прижимая конечности болотника к покрытой инеем влажной земле.
   - Не льсти себе, коротышка, - недовольно хмыкнула девчонка, личику которой нельзя было дать и более двадцати годков. Этим словом она намекала на немного нестандартное и не совсем большое мужское достоинство своей жертвы, на теле которой она сейчас с упоением покачивалась, приподнимая и опуская точеные бедра. - Твой размер явно не соответствует моему идеалу самца!
   Демон застонал от удовольствия и обиды, приподнимаясь всем телом и стараясь вонзиться в красавицу поглубже. Ему, здешнему покровителю страсти и созданию, выкачивающему из смертных душ любовь, пылкость и желание, стало невыносимо обидно от того, что какая-то соплячка сейчас утирает ему нос. Ему, а на его счету имелось не менее полторы тысячи женщин, которых Ён соблазнил на протяжении сорока лет с тех пор, как, оперившись, покинул родительское болото возле Серых Круч и подался поближе к человеческим поселениям.
   - Он слишком краток, мой бесенок, - молоденькая женщина заёрзала, удобнее устраиваясь на его чреслах и ударяясь со всей силы.
   От этого удара сладкая нега пробежалась от причинного места Демона к самому мозгу. Он закричал от страсти, сбрасывая легкую девушку с бедер и царапая землю. От резкого рывка, или от того, что красавица на миг замешкалась, Болотнику удалось освободить одну руку, когтями перерубив тонкие стебельки. Плющ зашипел, его отрубленные веточки зазмеились по накрытому тонким слоем инея грунту, конвульсивно приподнимаясь на своих трепещущих листочках.
   - Скажи мне, - поинтересовалась служительница Фрейи, - зачем украл этот священный предмет богини? Тогда, возможно, умрешь быстро и довольно безболезненно, а не на дне вон той пещеры, - она кивнула кудрявой головкой в сторону окруженного розовыми камнями овала. - Или же будешь подыхать как дикий вепрь на жертвенном вертеле, пока сам не расскажешь, где его спрятал и с какой целью!
   - Я... - пробормотал Ён, вокруг шеи которого опять овилось беспощадное растение и надавило на кадык, - его... съел...
   - Понятно, - разочарованно протянула полубогиня, неопределенно покачивая головой, - значит, придется разрезать тебе живот! Он ведь у тебя внутри тогда?
   "О, нет - пронеслось в голове Болотника, - я же отдал несколько частей своим голодающим деткам." Если он сейчас не соврет, то в очень близком будущем маленькие ангелочки могут познакомиться с этой бестией.
   - Я... - вновь едва выдавил он, свободной рукой пытаясь немного ослабить живую веревку, - знаю одного... карлика... в Желтых горах... Он сможет... перековать диаде... му... из тех кусков, которые остались...
   - Зачем? - девчонка подняла тонкую ручку, в которой читалась невероятная мощь, могущая легко испепелить эту полянку вместе с одним небезызвестным Болотным Кошмаром. - Ведь я и так достану ее из твоего прожорливого когда-то, а скоро кровавого нутра!
   Договорить она не успела - из лесу прямо на поляну вылетел голый парень и, поскользнувшись на обледенелой земле, брякнулся на задницу. Нещадно матерясь, судя по интонациям, на неизвестном наречии, Влад проехался по инею прямо к ногам женщины-кошки, за ним остался длинный бурый след из грунта и снега.
   Вслед за молодым человеком сквозь заросли высоких кустарников, которые окружали полянку по всей окружности, сюда просунулась оскаленная лошадиная морда и закованные в металлическую одежду колени всадника, тело которого еще находилось под прикрытием кустов.
   - Глянь, мужи, какая баба, - обрадовано рыкнул кто-то невидимый и в воздухе запел добрый десяток стрел. Одна из них насквозь пробила поднятую руку девушки, в ладони которой появился пульсирующий сгусток небесного огня.
   - Приветствую, красавчик, ты получше будешь от этой коричневой рогатой мартышки, - улыбнулась служительница Верховной Богини, вовсю пялясь на не слишком упитанного и почти без мускулов парня. - Вижу, нашего голого братства существенно прибавилось, - казалось, она даже не обратила внимания на торчащее из ее руки окровавленное древко.
   - Пользуем ее, мужи? - пророкотал другой мужчина из лесной части. Ему в ответ грохнул дружный молодецкий хохот.
   - И вам здравствуйте, - красавица посмотрела на морду коня, - желаю вам всем здесь быстрой смерти. Видимо, придется позвать сестер-валькирий...
   Над поляной воцарилась тишина, люди готовились умереть.
   ___________________________________
   11) Скальд - певец, бард, сказочник и так далее в скандинавских народах. Также представители этой славной стихоплётной профессии на полставки работают бродячими актерами.
   ___________________________________
  
  
  
  

Глава 5, немного смертельная

(о смерти, спасении и немного о мужском обаянии)

  

"Се ля ви, а я умываю руки"

Смерть

   Всех врагов из Огня омрачилися злобно,
   Когда поступью вышел он мощной и твердой
   На заснеженный черный луг, что подобно
   Людям юга... И заплачут все скорбной
   Песнью скальда - слепца, кто вовеки не видит
   Мощь богов, злу беспомощность смертных,
   Запоет над могилами жалобно кивин,
   Когда главы падут...
  
   - Перед тем, как я убью вас в смертном бою, - обратилась девушка к Дрёпарам, которые уже выехали на поляну и едва сдерживали на цепях своих жадно рвущихся к добыче псов, - сначала представьтесь, бравые мужи!
   - Я - Хынмун Златый, - представился рослый мужик, направляя коленями своего пегого коняку к центру полянки. Его рожу от уха до уха, казалось, покрывая щеки практически по самые глаза, украшала густая кустистая бородища смолянистого цвета. - Десятник Кровавых Дрёпаров сэконунга Мальрика Пегого, один из младших полководцев.
   - Приятно! - обворожительно улыбнулась женщина-кошка, даже не поморщившись, ломая стрелу около острия и вытаскивая ее из руки. - А почему же твои славные воины молчат?
   - Они не имеют имен во время ведения боевых действий, очаровательная госпожа, - ответил Хынмун, - это жалкое мясо для мечей и секир, потому у них лишь присвоенные после поступления на службу к сэконунгу, порядковые номера.
   - Что ж, - пожала плечами красавица, отбрасывая в сторону сломанный снаряд для убийства с дальней дистанции. - Зовут меня просто - Серая, и являюсь я одной из личин Морового Змея Ёрмунганда. - Она еще раз усмехнулась, блеснув белоснежными зубками. - И мне глубоко плевать, называются твои мужи именами, или же цифрами неумными, потому что суждено им умереть в этот момент.
   В черном зеве пещеры, окруженном розовыми камнями что-то глухо заурчало, едва Серая взмахнула окровавленной рукой. Из портала с нарастающим гулом высунулся длинный толстый язык, повитый все тем же диким плющом, который опутывал лежащего Демона.
   Обильно брызжа ядовитой слюной, от которой затлело прелое листья на земле, этот отросток обвился вокруг четырех копыт коня одного из наемных убийц Мальрика. Боец испуганно закричал, приподнимая ноги в темных кожаных сапогах и усаживаясь на коне, словно курица-несушка посреди насеста. Он выхватил из заплечных ножен короткий меч и полоснул по извивающемуся щупальцу-языку.
   Хищные листочки растения тут же ухватились за клинок, шипя, словно рассерженные змеи и слетая наземь с перерубленными острым лезвием черенками.
   - Гульп? - поинтересовались из пещеры.
   Предчувствуя беду, плененный рысак надсадно заржал, поднимая морду. Язык вдруг резко дернулся, сокращаясь, его извивающаяся туша подбросила человека и животное в воздух, впрочем, не отпуская, и грохнула ими о заснеженную землю. Викинг практически не пострадал, а вот голова лошадки лопнула, как переспелая дыня, ударившись о небольшой валун, покрытый инеем. Кровь и мозги брызнули в стороны, обдавая людей мелкими капельками.
   От этого девушка сытно облизнулась, а из пещерного зева раздался утробный рык, будто кто-то до невозможности голодный требует пищи. Поляна задрожала, когда повторно ударив животным и его всадником оземь, язычище резко сократился, исчезая в нутре пещеры. Оттуда смачно зачавкали, послышался треск костей и звуки, напоминаемые раздирание плоти.
   - Святой Тор, - выдохнул какой-то Дрёпар, отпуская собак, жадно рвущих свои поводки и скалясь на спеленатого Болотника.
   Псы взвизгнули, почувствовав, как сдерживающие их шнурки ослабли и бросились... Но не вперед, а, вопреки желанию своего хозяина, вон из поляны. Спустя секунду они уже исчезли среди кустов.
   Но, нет! Ядовитый плющ взвился в стремительном броске, молниеносно отправляясь вслед за ними. Под жалобный испуганный визг лохматые и съеженные от инстинктивного ужаса гончие вернулись обратно из лесной чащи. Свившиеся наподобие ошейников лианы плюща держали животных за пасти, не давая обнажить клыки. Видимо, обитатель пещеры опасался острых зубов, а, следовательно, его можно было убить, или же просто ранить до такой степени, чтобы безопасно скрыться отсюда.
   "Отобрать у Демона золото, и поделив половину добычи, вернуться с трофеем к Мальрику..."
   Именно такая мысль сейчас пронеслась в голове Хынмуна. Он поднял руку, сжал ее в кулак и резко опустил вниз, командуя "пли!".
   Тренькнули тетивы и девять стрел, оперенных орлиными перьями, запели в воздухе. Надо отметить, что такое оружие использовалось довольно редко, считаясь очень дорогим, и полагалось исключительно родовитым бойцам, или же дворянам. После каждого залпа, едва оканчивался бой, викинги, словно мародеры, бродили среди трупов, вытаскивая из окровавленных тел свои снаряды и, вытирая их о траву, снег, или ветошь, возвращали их обратно в колчаны.
   Острые наконечники устремили свои древка к пещерному зёву, они рассерженно шипели в воздухе, целясь прямо в изумительное тело девушки.
   Та практически не двинулась с места, и лишь ее длинный серый хвост небрежно махнул слава направо.
   Когда, казалось, вот-вот металл вонзится в нежную плоть, а Влад от ужаса прикрыл глаза и втянул голову в плечи, Серая вдруг преобразилась. С легким хлопком она исчезла, оставляя вместо красивой фигурки черный дым, словно от жженой резины, запахло тем же.
   Викинги, не готовые к подобным спецэффектам, а, тем более, никогда не слышавшие даже слова "резина", или "каучук", дружно выдохнули с опаской. Стрелы тем временем пролетели сквозь темное облако и скрылись в проеме портала. Изнутри пещеры что-то рассерженно взвыло, земля затряслась, да так, что один из скандинавов, никогда не знавших понятия "стремена", вылетел из кожаного седла и брякнулся наземь, звеня своими доспехами. Ядовитое растение тотчас же потянулось к его горлу, опутывая все тело.
   Невидимая подземная бестия бушевала, наверное, несколько стрел нанесли ей какой-то урон - грунт дрожал, по нему пробежались невысокие волны, в воздух брызнули мелкие ошметки влажной земли и засохшие веточки с листьями, утерянными лесными соснами да дубами. Плющ внезапно бросился вверх, будто бы преследуя улетающие комочки грязи, казалось, что вся поверхность лесной чащи поднялась, как волосы от ужаса и осознания того, что сейчас должно случиться.
   Намертво схваченные растением воины могли двинуть, кажется, только пальцами и повертеть головой. Ростков дикого плюща ставало все больше, они густыми толстыми коконами обворачивались вокруг окаменевших викингов, оставляя без присмотра и прикосновения только лицо.
   Десятник, поднявший, было, свой меч для удара по ядовитому сопернику, так и застыл. Его руку зафиксировал прямо в воздухе канат растения, упавший с верхушки ближайшей сосенки, склонившейся над поляной.
   Облачко остро смердящего дыма приблизилось к людям. Серая, подлетела к одному из преследователей Ёна и, некоторое время задумчиво повиснув перед его носом, бросилась вперед. Дым превратился в почти осязаемый клубок, ощетинившийся множеством отростков. Эти тонкие нити темного воздуха вонзились Дрёпару во все щели лица, протискиваясь внутрь. Первые щупальца, словно нерешительно, прикоснулись к широко раскрытым от страха глазам и растворились в них, всосавшись под нижние веки. Остальные дымки вонзились в ноздри, уши и раскрывшийся в отчаянном крике рот жертвы.
   Лицо викинга раздулось, будто кто-то вонзил сейчас в его затылок соломинку для коктейлей, подумалось Островскому, и изо всех сил надувает. Все тело наемника потяжелело и расширилось вслед за лицом - конский круп под ним изогнулся, раздался хруст ломаемого хребта. А затем... Прямо по линии солнечного сплетения, идеальной рваной раной Дрёпар лопнул, разбрызгивая вокруг ошметки своей плоти.
   Сквозь безвольно провисшие мускулы и сухожилия выглянула лукавая мордашка Серой. Она, вся покрытая обрывками кожи и плотным слоем крови, шагнула вперед, оставляя за своей спинкой безжизненное тело. Сзади с шумом упали мертвые тела лошади и человека.
   - Следующий, - томно проворковала женщина, наклоняясь над уже пойманным в хищные сети плюща Владиславом и поглаживая его по щеке теплой ладошкой. - А ты красивый! Умрешь последним, и, гарантирую - от удовольствия!
   Внезапно короткий электрический разряд ударил парня в нос, сорвавшись с кончиков пальцев ездовой кошечки Фрейи.
   - Вот это женщина, - восхищенно прошептал парень, вытягивая шею и вовсю пялясь на ее покачивающиеся бедра, оканчивающиеся идеальной попкой и украшенной длинным мохнатым хвостом. Таких покатых линий не погнушалась бы даже самая прекрасная богиня. - Я бы на такой поездил...
   - Я тебе дам поездить! - взвизгнули в его голове, а виски заныли от невыносимой острой боли. - Любимый... - боль прошла, но легче от этого не стало.
   - Нет ничего страшнее женщины, чем та, - философски прорек молодой человек, - кто засел у тебя в мозгах! Это же хоррор какой-то - чтобы девушка еще и мыслями твоими управляла!
   Не успел он подумать о злобных превратностях своей судьбы, как Лина ответила ему.
   - Ты сам захотел слиться со мной в едином страстном порыве! - ее голос обиженно дрожал, казалось, что стань она сейчас материальной, а не бестелесной сущностью - частичке в его душе, то сейчас ее глаза наполнились бы горькими слезами. - Вот я и растаяла в твоей Ментали.
   - Ну не дуйся, льдинка моя, - успокоил ее парень, пробуя на прочность свои путы.
   - Если будет надо, - немного утихомирилась девчонка, - то мы сможем легко освободиться от этих жалких живых верёвочек!
   - И чего же ты раньше молчала? Освобождай! - едва ли не выкрикнул Влад.
   - Тише ты, - цыкнула на него Лина, - нельзя пока - она все еще в силах! Надо подождать немного, до того момента, как она нажрется Менталей этих бедных Дрёпаров и станет почти неподвижной. Кроме того, я чувствую, что у нас против нее есть некоторое дополнительное оружие...
   - Что? - не успел спросить парень, как Серая резко обернулась и прислушалась, постригая кошачьими ушками. Неужели услышала их беззвучный разговор?
   - Это у тебя в голове раздвоение личности, - поинтересовалась она, впрочем, пока не двигаясь с места, - или у меня слуховые галлюцинации?
   Парень правдиво замотал головой в стороны, стараясь выглядеть максимально честным. Видимо, это ему удалось - после некоторых раздумий, служанка Верховной Богини пожала плечами и преобразилась опять, взмахнув хвостом. Черное облако медленно поплыло к противно орущим убийцам десятника Хынмуна, двигалось при этом оно немного медленнее, чем в прошлый раз - сказывалась трапеза первой жертвой из отряда Златого.
   Вскоре еще один викинг истошно закричал, когда в его ноздри ворвались угольные щупальца дыма. Тело наемного убийцы треснуло точно так же, как и у первой жертвы, а остатки самого воина и его бедной лошади тотчас же отправились ко входу в пещеру, увлекаемые живым плющом.
  
  
  
  

"Есть ли жизнь после смерти?"

Надпись на Ленинском мавзолее

  
   Через некоторое время с Дрёпарами покончили, остался только Гыльви, тот самый, что недавно лоб в лоб имел честь повстречаться сначала с Болотным Кошмаром, а потом и с пришельцем из другого мира.
   Неведомо какими усилиями ему удалось освободить правую руку, сжимающую меч и отбиться от жадно шипящих побегов плюща. По его предплечью щедро сочилась алая кровь, а мизинец и безымянный палец отсутствовали, видимо бесстрашный викинг откусил себе мешающие части тела, желая спастись и не последовать той участи, что забрала его собратьев.
   - Иди сюда, - грозно заворчал он, стряхивая с себя воистину громадную кучу из ростков омертвевшего растения, будто некие страшные волосы, шевелящиеся в предсмертных судорогах. - Иди сюда, мерзкая тварь Фрейи - познакомься с карающим клинком Кровавого Дрёпара сэконунга Мальрика, Гыльви Никогда... - он запнулся и его глаза блеснули безумным огоньком ярости и сожаления за былой славой, - Гыльви Поверженного Дважды.
   - Знаешь, - хищно ухмыльнулась девушка, и медленно поводя грудью вверх-вниз, словно зазывая к себе, - а ведь ты бы мог также скрасить мои одинокие ночи!
   Викинг сглотнул, в его душе сейчас боролось вожделение и страшные воспоминания о гибели друзей. Окровавленная рука дрогнула, но меч не двинулся с места, пребывая в позиции для атаки.
   - Жаль, - разочарованно протянула Серая. - Ты знаешь легенду, в которой всемогущий Тор, приплыв на корабле Скидбладнире, некоторое время гостил у богатейшего человека на земле - Утгарда-Локи?
   - Да, - выдавил Дрёпар, но служанка богини, казалась, не слушала его. Ее глубокие зеленые глаза с вертикальными зрачками затуманились и она продолжила.
   - Тогда Ганглери сказал: "А что можно поведать о Скидбладнире, лучшем из кораблей? Правда ли, что никакой другой корабль не сравняется с ним величиной?".
Высокий отвечает: "Скидбладнир - лучший из кораблей и на диво искусно сделан. Но самый большой корабль-это Нагльфари. Им владеет Муспелль. Построили Скидбладнир некие карлы, сыновья Ивальди, и отдали этот корабль Фрейру. Так он велик, что хватит места всем асам в доспехах и при оружии. И лишь поднимут на нем паруса, в них дует попутный ветер, куда бы ни плыл он. А когда в нем нет нужды, чтобы плыть по морю, можно свернуть его, как простой платок, и упрятать в кошель, так он сложно устроен и хитро сделан...
   ...И говорит тот, кто стоял позади всех, а был то Локи: "Есть у меня искусство, которое я берусь показать: никто здесь не съест своей доли скорее меня". Тогда отвечает Утгарда-Локи: "И впрямь искусство это, если только выйдет по-твоему. Надо испробовать это искусство". И он подозвал одного человека по имени Логи (пламя, огонь - др. скандинавское), сидевшего всех ниже, и велел ему выйти вперед и намеряться с Локи силой.
   Тут принесли корыто и, наполнив его мясом, поставили на пол. Локи уселся с одного конца, а Доги - с другого, и принялись они есть кто скорее, и встретились посреди корыта. Локи обглодал дочиста все кости, а Логи съел мясо, да вместе с костями, а с ним и корыто. И всякому стало видно, что Локи игру проиграл.
   Тогда Утгарда-Локи спрашивает, в какой игре покажет себя тот юноша, что пришел с ними вместе. Тьяльви и говорит, что он готов бежать взапуски со всяким, на кого укажет Утгарда-Локи. Утгарда-Локи говорит, что доброе это искусство, и, верно, знатный он скороход, если хочет показать себя в этом искусстве. И Утгарда-Локи тотчас велит устроить состязание. Он встает и выходит из палат, а там вдоль ровного поля была дорожка, как раз удобная для состязаний. И вот Утгарда-Локи подзывает к себе некоего парнишку - звали его Хуги (мысль - др. скандинав.) - и велит бежать с Тьяльви вперегонки. Пускаются они бежать по первому разу, и Хуги оказался настолько впереди, что в конце дорожки побежал он назад, навстречу Тьяльви.
   Тогда Утгарда-Локи сказал: "Придется тебе, Тьяльви, приналечь, чтобы выиграть эту игру. Но и то правда: не бывало здесь человека, чтобы бегал быстрее тебя". Вот бегут они по второму разу, и когда Хуги, добежав до конца дорожки, повернул назад, Тьяльви был от него еще на расстоянии полета стрелы. Тогда сказал Утгарда-Локи: "Вижу я, славно бегает Тьяльви, да только теперь не поверю, чтобы он выиграл игру. Но посмотрим, как пробегут они по третьему разу". И вот начинают они бег. Хуги уже добежал до конца дорожки и повернул назад, а Тьяльви не пробежал и половины. И все говорят, что игра окончена.
Тогда Утгарда-Локи спрашивает у Тора, что за искусство он им покажет: ведь столько рассказывают о его подвигах. И Тор сказал, что всего охотнее он бы померялся с кем-нибудь силами в питье. Утгарда-Локи говорит, что это устроить нетрудно. Идет он в палату, позвав своего стольника, велит подать штрафной рог, из которого обычно пьют его люди. И тотчас появляется стольник с тем рогом и подает его Тору. А Утгарда-Локи говорит: "Считается, что тот горазд пить из этого рога, кто осушит его с одного глотка. Другим на то надобно два глотка, и не найдется такого, у кого не достало бы силы опорожнить его с третьего разу". Тор глядит на рог и находит, что он невелик, хоть и длинен изрядно. А жажда у него немалая. Принимается он пить и, сделав громадный глоток, думает, что в другой раз ему уж не придется склоняться над рогом. Когда ж перехватило у него дыхание, и он отвалился от рога и смотрит, как идет дело, видит он, что воды против прежнего почти не убавилось.
   Тогда Утгарда-Локи сказал: "Выпил ты недурно, да только не слишком много. Скажи мне кто-нибудь, что Аса-Тору больше не осилить, я бы не поверил. Но, знаю, ты, верно, хочешь допить все со второго глотка". Тор не отвечает, приставляет рог ко рту, и, думая, что уж теперь-то он выпьет побольше, тянет воду, сколько хватает дыханья, но видит, что конец рога все не подымается, как бы ему хотелось. И отняв рог ото рта, смотрит он, и кажется ему, что убыло воды еще меньше, чем в прошлый раз: лишь настолько, чтобы держать не расплескивая.
   Тут сказал Утгарда-Локи: "Что ж это, Тор? Уж не оставил ли ты на третий раз больше, чем тебе по силам? Думается мне, если ты осушишь рог с третьего глотка, это будет такой глоток, что больше нельзя и помыслить. Только не прослыть тебе у нас за столь большого человека, каким считают тебя асы, если в другой игре ты отличишься не лучше, чем, похоже, в этой". Тут разъярился Тор и, приставив рог ко рту, собирает все силы и делает предлинный глоток. А заглянув в рог, видит: и впрямь заметна кое-какая разница, но он бросил рог и не пожелал больше пить.
   Тогда Утгарда-Локи сказал: "Теперь ясно, что мощь твоя не столь велика, как мы думали. Не хочешь ли испытать себя в других играх? Ведь теперь видно, что здесь тебе нет удачи". Тор отвечает: "Можно попробовать и другую игру. Но дома, среди асов, показалось бы мне странным, если бы такие глотки назвали там маленькими. Так что же за игру вы мне предложите?".
   Тогда промолвил Утгарда-Локи: "Молодые парнишки забавляются здесь тем, что покажется делом пустячным: они поднимают с земли мою кошку. Я бы не стал и говорить об этом с Аса-Тором, если бы не увидел, что ты далеко не так могуч, как я думал". И в тот же миг выскочила на пол серая кошка, и не маленькая. То была я - Серая!
   Тор подошел к ней и, подхватив посреди брюха, стал поднимать. Но чем выше он поднимал кошку, тем больше выгибалась она в дугу. И когда он поднял ее так высоко, как только мог, она оторвала от земли одну лапу. И больше у Тора так ничего и не вышло.
Тогда Утгарда-Локи промолвил: "Игра обернулась, как я и ждал: кошка ведь большая, а Тор совсем мал ростом против великанов, что у нас обитают!". Тогда сказал Тор: "Хоть я, по вашим словам, и мал, но пусть кто только попробует подойти и со мною схватиться. Я теперь крепко рассержен!". Тогда Утгарда-Локи окинул взглядом скамьи и молвил в ответ: "Никого я тут не вижу, кто посчитал бы стоящим делом с тобою схватиться". И еще добавил: "Впрочем, пусть кликнут сюда Элли (старость - др. скандинавское) старуху, что меня воспитала, и пускай Тор схватится с нею, если пожелает. Случалось ей одолевать людей, которые казались мне не слабее Тора".
   И тут же в палату вошла старуха. Тогда приказал ей Утгарда-Локи схватиться с Тором. Сказано - сделано. И началась борьба, да такая, что чем больше силился Тор повалить старуху, тем крепче она стояла. Тут стала наступать старуха, и Тор еле удержался на ногах. Жестокою была схватка, да недолгою: упал Тор на одно колено. Тогда подошел Утгарда-Локи и велел им кончать борьбу, да сказал еще, что Тору теперь нет нужды вызывать на бой других его людей. А время близилось к ночи, Утгарда-Локи указал места Тору и его сотоварищам, и провели они ночь в полном довольстве.

(оригинальный отрывок-сага из "Младшей Эдды" Снорри Стурлусона)

   Знаешь, - вдруг, словно очнулась Серая, отряхивая головой, - кто были противники воинственного бога?
   - Это даже ребенок знает, - вызывающе ответил Гыльви, - только самый маленький и самый тупой идиот во Фризланде может не знать этой легенды.
   Владислав покраснел, ведь он правдиво восхитился этим вольным пересказом знаменитой скандинавской саги, и ему сейчас очень не хотелось чувствовать себя самым тупым и мелким в этом неизведанном мире.
   - Я все же поясню, - продолжила девушка, игнорируя настроившегося на сражение Дрёпара, - для ясности и подрастания молодого поколения.
   При этом она бросила короткий насмешливый взгляд в сторону Островского и продолжила свою занимательную историю.
   - Переел Тора всепожирающий огонь, а это был именно он, в тот момент очень проголодавшийся, ведь подлость, злость и пламя никогда не насытить!
   При этих словах Поверженный Дважды закатал глаза и покачнулся в нетерпении, желая начать схватку. По всей видимости, сага о приключениях воинственного бога была одной из самых популярных в том селении, где Гыльви превратился из безусого мальчишки в бородатого мужа. При этом Серая и далее вела свой рассказ к финалу, совершенно не интересуясь мнением скучающего викинга, адресуя эту короткую сагу для Владислава.
   - Молодой Тьяльви бежал наперегонки с Хуги - мыслью Утгарда-Локи, а ведь мысль невозможно догнать. А другой конец рога, из которого потчевал Тор, был подсоединен к морю, которое невозможно испить до конца. Но отхлебнул тогда бог войны ой как немало - так в океанах создались отливы и приливы. А кошку же, то есть меня, смог приподнять этот славный сын Одина в тот момент, когда мое тело принадлежало одной из детей Ёрмунганда, с другим отпрыском которого ты сейчас познакомишься!
   Она выкрикнула эти слова почти как проклятие, прислушиваясь к громкому реву внутри пещеры, из которой что-то, или кто-то пытался выбраться на свежий воздух.
   - Там какая-то бестия прогуляться решила, - сообщил Нетрезубец неподвижно стоящему воину с занесенным над головой мечом.
   Серая пробормотала какое-то заклинание, но его тихие звуки потонули в оглушительном шипении, вырвавшемуся из пещеры, где мелькнуло темное, матово блестящее тело незнакомой Владиславу рептилии. Но, вместо того, чтобы испугать, или зачаровать Дрёпара, слова заклятия, наоборот, стимулировали его к активным действиям.
   Он проделал длинный стремительный прыжок, взвиваясь в шелестящем вокруг его кольчуги воздухе, и упал на женщину-кошку. Та испуганно взвизгнула, когда ее коготки только царапнули броню викинга, оставляя на ней глубокие рваные разводы. Серая молниеносно отпрянула, уходя от удара тяжелым клинком, но Кровавый наемник выкрутил свою руку и изо всех сил ударил девушку по темечку рукоятью меча.
   Служительница богини истошно заорала, ее белоснежные волосы окрасились кровью. Она взмахнула руками, словно теряя равновесие, и упала в разверзнутый зев пещеры.
   Оттуда, под аккомпанемент дребезжащего шипения, вылетела исполинская туша каменной змеи. Ее кольца обвились вокруг Гыльви и упали на забившегося в своих путах Владислава, целясь потом на Болотника.
   Мир померк вокруг него, парень мгновенно потерял сознание, а из его носа хлынула кровь.
   Пасть обсидианового змея раскрылась, обнажая несколько десятков сотен гранитных клыков, но Демон уже стоял совсем в другом месте - он воспользовался бессознательным состоянием Нетрезубца и опять обрел возможность мгновенно перемещаться в пространстве.
   Его довольный хохот заглушил даже неземное шипение каменной твари, когда Ён, прощально помахав коричневой когтистой рукой, с негромким хлопком исчез из поляны.
   Кольца змея разочарованно поднялись и опали, втягиваясь в недра лесных катакомб.
   А где-то далеко под Желтыми горами забился в прочных путах Глейпнира раздосадованный Волк, ведь ему так хотелось крови единственного смертного, способного освободить привязанное животное - узника богов.
  
  
  
  

Глава 6, чуточку подземная

(еще немного о смерти - о ней еще довольно будет сказано)

  

"Где я? Не знаю, но, жизнью клянусь, что найду выход!"

И. Сусанин

   Песнью скальда - слепца, кто вовеки не видит
   Мощь богов, злу беспомощность смертных,
   Запоет над могилами жалобно кивин,
   Когда главы падут над могилами мертвых.
   Ты не избран, ты воин, обычный убийца,
   Кто идет защищать своих жен-дочерей,
   Пусть хрипит под мечом жалко выпь-кровопийца,
   Мы страну защитим...
  
   Кромешная темнота плясала перед глазами, казалось, она набивается сквозь уши прямо в сознание. Владу показалось, что из нее выбиваются какие-то черные клубы, как дым, приплясывая в бешеных вихрях невидимого танца вокруг его сознания, легко минуя преграды слабого человеческого тела. Он попробовал нашарить рукой, стараясь не двигаться... Под вспотевшей от страха перед неизвестными опасностями ладонью ощущался влажный, кажется, каменный пол, укрытый мелкой пылью. Нетрезубец подвинул руку немного правее, там оказалось, что пол плавно перетекает в стену без каких-либо углов, или перемычек, которая, в свою очередь также срастается с потолком.
   Оказалось, что парень находится к какой-то овальной трубе, немного суживающейся к верху, будто старые штольни, некогда бороздившие просторы под его родным городом.
   - Возможно, что меня заглотнул этот змей? - спросил Владислав и его умноженный неизвестной силой глухой голос помчался вперед, метаясь среди закругленных стен. При этом гул эха все более крепчал, сливался со звуками самого себя и где-то, казалось, в бесконечной дали, грохнулся, наконец, с немалой высоты, успокоившись в неизвестном пространстве.
   - ...Змей... - кошмарно громкий крик ударил Нетрезубца в спину и покатился, пробежавшись по его позвоночнику, опять умчался куда-то вперед. "Ушел изо рта, а вернулся в затылок", подумал молодой человек, "будто бы я в каком-то кольце..."
   - Ёрмунганд не любит, когда в его утробе орут, как сумасшедшие, - донесся до него веселый знакомый женский голос.
   - Лина? - спросил Владислав, откатываясь, и опасливо прижимаясь спиной ко влажной стене.
   - Нет, - опять смешок. - Твоей Элементалки здесь нет, и отродясь не будет... Змей не жрет божественные сущности, он их выплевывает.
   - Кто же ты? - немного расслабился парень, но рук в защитном жесте не опустил, и продолжил всматриваться в непроницаемый мрак.
   "Лина", мысленно позвал Нетрезубец, но тишина не ответила...
   - Не узнаешь? - спросила девушка, и в темной клубящейся мгле замерцали длинные густые огоньки, разогнав густую темноту.
   Парень присмотрелся, не слишком удивившись, что примерно под самым потолком светились ее серебряные волосы, будто бы слабые нити раскаленного металла. Этого света едва хватало на то, чтобы, пробежавшись взглядом по ее красивому личику и покатым плечам под изящной шейкой, нежно погладить подтянутый животик и опуститься ниже. Пупочек, пробитый маленькой капелькой какого-то розового камушка, также загадочно блестел, освещенный снизу небольшим серебряным же рисунком на манящем лобочке, от которого вниз расходились длинные точеные ножки.
   Влад сглотнул горячую слюну. Пусть этот кошмар ему снится, пусть будет бредом его нелепая смерть после стакана вина, пусть весь этот жестокий холодный мир станет лишь плодом его больного воображения, а сам он сейчас лежит в коме на больничной кровати и по его венам бежит живительная влага из капельниц, но...
   - Клянусь, я бы многое отдал, чтобы только попробовать тебя, красавица, - жарко выдохнул парень.
   - Приятно слышать это, - проворковала Серая, приближаясь к нему, и скоро свет уже падал на его обнаженное тело, резко очерчивая возбужденную плоть Нетрезубца. - Тем более приятны такие слова, исходящие из мужественных губ пришельца откуда-то извне. Ты ведь не из нашего мира, Названный?
   Девушка встала к нему почти впритык, и Владиславу пришлось подняться на ноги, чтобы теперь немного возвышаться над божественной красавицей. Он смотрел в загадочно мерцающие фосфором зеленые глаза с вертикальными зрачками и тонул в этих дьявольских безднах.
   - Вижу, что тебе приятно мое присутствие, - ее звонкий смех очень резко прозвучал в недрах тоннеля и унесся в бесконечную даль.
   Островский горячо выдохнул, когда служительница богини присела перед ним, широко разведя колени и ее нежные пальчики, а затем и влажный ротик прикоснулся к его пульсирующему естеству. Волна тепла и нежности пробежалась по жилам Владислава, наполняя еще более глубоким желанием. Совсем как на том каменном алтаре посреди Долины Сновидений во время действа любви среди жестокого ледяного мира Фризланда.
   - Красавчик, - неожиданно сказала Серая, немного отстраняясь, но продолжая зажимать в обеих руках его восставшую плоть. Неизвестно, говорила девушка о нем самом, или же о его физической частичке, но парень подался за ней, впиваясь в ее сладчайшие губы упоительным поцелуем, заваливая на влажный пол и вонзаясь...
   - Ох, - их парный выдох, когда одна принимающая и один входящий слились в единое целое, поднялся в темный воздух, окрашенный только серебристым сиянием ее волос.
   Сначала медленные движения - партнеры прислушивались друг к другу, страстно целовались, нежились в трепетных объятиях еще недавно незнакомых тел. Затем уже более уверенные удары, казалось, в самую сущность такого приятного и желанного тела, два сознания соприкасаются, переплетаются между собой. Движение - и сладкий стон, движение, и длинные, почти что когтистые, тонкие пальцы проводят по широкой мужской спине рваные царапины. Объятие, и почти что крик вырывается из ее упругих грудей. И томное постанывание, когда уже проходит пик: она, вся извиваясь, истекая влагой из розовых губок, старается настолько крепко вжаться в него, чтобы срастись, а он, весь покрытый потом, бессильно и всей своей массой придавливает ее довольное тело к холодному парню.
   - Знаешь, - сказала, Серая, когда еще глубоко беспорядочно дыша, они покоились в дрожащих руках друг друга, - ведь таких существ как ты - немного. Большинство человеческих самцов думают лишь об утолении собственной страсти, совершенно не интересуясь желаниями женщин. Да и боги - не исключение... Но ты - другой! Я чувствовала, как ты принуждал себя сдержаться, когда я уже подходила к четвертому финалу.
   Владислав промолчал, поглаживая ее мягкие волосы, уже немного померкнувшие в темноте, но до того, во время акта страсти и любви, пылавшие как факел.
   - Я искренне завидую твоей Элементалке, - продолжила девушка, - ведь она обладает немалым сокровищем, а именно - умеющим чувствовать женское начало мужчиной.
   Нетрезубец легонько, почти незаметно пожал плечами, ему было жутко приятно слышать такие речи от красавицы, общавшейся с самими богами, к которым он сам относился с некоторым сарказмом, считая их просто какими-то могущественными колдунами, морочащими головы местным жителям.
   - И с печалью сочувствую тебе, - улыбнулась Серая, - ведь в твоей Ментали растворилась одна из самых стервозных и нервных сущностей, сотворенных бессмертными...
   - Неужели, - поинтересовался Владислав, ему вдруг захотелось узнать побольше о своей загадочной девушке, кроме того, он был не против услышать о самой служительнице богини.
   - Видишь ли, - начала женщина, проводя ладошкой по его тяжело вздымающейся после любовной схватки груди, - Лина, как звали ее еще в божественном Асгарде, стены которого поднялись лишь после сотворения Нифльхейма (Темный Мир - др. скандинавское), бурлящего реками из Кипящего Котла и Муспелля (Страна Огня - др. скандинавское), однажды крепко отличилась...
   - Как? - молодой человек припомнил свою немногословную партнершу, которая, казалось, обладала весьма кротким характером.
   - Некий подлый бог, которого все величают Локи, - ответила Серая, - возжелал эту женщину. Он превращался в громадного огненного орла, тлеющего медведя, пламенный поток и саламандру, только бы пробраться в ее ледяное жилище, но Лина не приняла его. И проклял Локи ее тогда, пообещав, что если не отдастся дева ему, то будет предана самому жалкому из смертных другого мира, бедному селянину и лентяю, глупому недоучке, неспособному даже вырубить себе драккар из мягкой сосны... Надеюсь, что это не ты - не похоже, чтобы в том мире тебя считали таким человеком.
   При этих словах Влад поморщился, припоминая постоянные упреки родителей в лени и нежелании учиться.
   Тем временем девушка продолжала.
   - Но Лина твоя не согласилась! Она куда подальше послала хитрого Локи и пошла в услужение к Фрейе, взявшей молодую Элементалку под свое доброе крыло. Вот и попала она из нашего мира в другой, следуя заклятию Локи.
   - А кто же ты? - спросил Нетрезубец, целуя красавицу в нежно розовый сосок.
   - Я? - она засмеялась. - Меня, обитательницу человеческих дум, очень часто называют нежной, но мне приходится влачить по этой земле другое имя - Подлость... - девушка вздохнула. Несмотря на то, что Ёрмунганд приходится для меня отцом, а я - одной из его сущностей, мне приказано самым Одином витать среди мыслей всех смертных созданий и управлять людьми. Мне это даже нравится, ведь Серая Подлость - вот что движет мстительными сребролюбцами и теми, кого не полюбили. Подлость, милый мой, почти что управляет этим миром... Не знаю, докатилась ли слава обо мне в твой мир...
   - А как же, - призадумался на миг Владислав, вспоминая Верховную Раду, множество войн, терроризм и прочие приятные вещи, на веси которых кружилась его родная планета. - Ты очень известна на Земле!
   - Земля, - девушка пожевала губами, словно пробуя это слово на вкус. - Почему-то кажется мне, что твой мир - удивительно тусклое место, где обитают мрачные и сумасшедшие создания, как одно из тех, кто пробует сейчас прорваться в твой мир следом за тобой.
   Нетрезубец согласился, пропустив мимо ушей упоминание о другом выходце из его мира, который возможно уже ступал по снегам Фризланда. Но тут он вспомнил и о красотах своей родной страны, о семи чудесах света и начал рассказывать об этом своей собеседнице.
   Она вдоволь наслушалась историй и баек о вечернем Львове, о том, как садится солнце за Москвой, цепляясь лучиками за Останкинскую башню, каким представляется утренний Париж, как прекрасна Гиза, когда раскаленный обед шурует жарой по верхушкам седых пирамид. В общем, он поведал Серой о всех местах, виденных им собственными глазами, или по телевидению.
   - Семь чудес? - переспросила она. - Ты, наверное, очень наивен, смертный, если считаешь те жалкие достижения вашей молодой цивилизации интересными и совершенными!
   В свою очередь, после того, как они еще раз предались таинству близости и стонов, она рассказала о множестве интересных мест, которыми, кажется, были сплошь усыпаны земли этой холодной страны.
   - Есть Радуга Счастья над морем, куда приходят влюбленные... И едва выпьют они из Колодца Желаний, где теряется конец этой Радуги, то живет эта пара очень долго и счастливо, если истинна их любовь. А когда умирают они, то возвращаются к Колодцу еще раз, и Радуга отправляет их в счастливую Вальхаллу, где радом с героями испивают они вино из золотых кубков, ожидая Рагнарока. Есть Бесконечная Гора на юге Фризланда, и вершина ее теряется далеко за перистыми облаками, и говорят, что тот, кто достигнет вершины, сможет посягнуть саму Сущность мироздания. Но, к сожалению, или на счастье, даже богам не удалось взобраться на пик Бесконечной Горы.
   И девушка еще долго говорила о Мертвом Озере, где обитают все души погибших воинов, покоящихся в палатах Вальхаллы, о Страшной Деревне, населенной призраками, о Древе Познания Тайн, о Бессмертном Всаднике, мчащемся по равнинам на коне-близнеце самого Слейпнира о восьми прозрачных ногах. О Игле Судьбы, о Реках Добра и Зла, о Зеркале Правды и о Пламенном Лесе, обо многих местах и явлениях, усыпавших эти заснеженные земли.
  
  
  
  

"В гостях, конечно, хорошо, но дома, все же - лучше!"

П. Калнышевский, последний атаман Запорожских казаков

о заключении в Соловках

  
   - Лучше поведай мне, красавица, - попросил Островский, когда они расслабленно отдыхали после третьего любовного круга, - как мне выбраться отсюда?
   - Ты хочешь уйти? - недовольно спросила красавица. - Зачем?
   Влад помотал головой - внутри сознания царила только пустота, как и среди влажных каменных стен. Его память словно ушла куда-то, горестно вздохнув и пожав плечами, мол, не нужна я тебе больше, ведь у тебя есть Она...
   - Не помню, - признался он. Какая-то несмелая мысль только витала перед его глазами, но мозги не хотели поймать ее, распознать и растормошить снулое сознание.
   - Вот и славно, - девушка опять призывно повела грудью, как тогда - на полянке среди леса. - Мы будет находиться здесь вечно! Ты будешь рассказывать мне о мире своем, я же поведаю тебе все секреты Фризланда. А когда ты уже полностью забудешь Лину, мы направимся к Колодцу желаний и...
   - Лина, - эта самая невнятная мысль, наконец, обрела осязаемую форму. Владислав вдруг вспомнил о той, которая поселилась в нем, растаяла и поделилась своей сущностью, о некоей просьбе богини, о своих переживаниях и о том, что он недавно покинул свой мир, умер...
   Серая скривилась, будто съела червивый плод - она явно сожалела, что вспомнила имя своей соперницы.
   - Ладно, но так ли ты хочешь вернуться? - усмехнулась она, ласково хватая парня за шею и прижимая к своим изумительно упругим грудям.
   - Да, - Влад забился в объятиях девушки, словно это были смертоносные кольца анаконды, - выпусти меня отсюда! Я ведь не сделал тебе ничего плохого!
   Некоторое время служительница злобно смотрела прямо ему в глаза. Затем ее вертикальные зрачки, озаряемые лишь тусклым светом волос, странно расширились и сузились обратно. В ее мыслях сейчас читалась какая-то внутренняя борьба, которую Нетрезубец, очень любивший практическую психологию, элементарно распознал.
   - Что же ты делаешь со мною, Демон, - простонала Серая, отпуская Владислава.
   Тот немного отстранился от нее и легонько погладил по голове.
   - Ты в порядке? - спросил он.
   - Нет, - выдохнула она, массируя окруженные серебряными, почти седыми волосами виски. - Не в порядке! Вы с болотной сволочью обменялись возможностями? Теперь ты можешь...
   Ее глаза внезапно вспыхнули холодным нечеловеческим лукавством, стало заметно, что она едва не прикусила себе язык, чтобы не проговориться.
   - Что я могу? - спросил парень, отодвигаясь от прислужницы богини подальше. Ее сверкающие невероятной злостью и подлостью глаза подсказывали ему, что сейчас может произойти все - от короткого заклинания, сорвавшегося с ее искривленных губ, до точного удара кинжалом под ребра. Ведь он и не сомневался - эта красавица совершенно не вспомнит те приятные моменты, что удалось подарить ей Владиславу.
   - Пусть этот момент и дальше останется для тебя загадкой, симпатичный смертный, - криво усмехнулась женщина-кошка, изгибаясь в талии и покачивая бедрами.
   Нетрезубец сразу же почувствовал, как в нем взыграло мужское желание, и с трудом подавил его усилием воли. Не хватало еще одного соития, после которого, он не сомневался, из его памяти тотчас улетучатся все воспоминания о своей жизни.
   - Как ты думаешь, где находишься? - осведомилась вдруг девушка.
   - Если верить твоим словам, то в утробе у мирового Змея, - улыбнулся он, - но мне кажется, что это обычный грот под лесом, одно из твоих владений, прелестница...
   - Хорошо, - ее глаза светились довольством от неверия Владислава. - А кто же по-твоему, боги тогда?
   - Обычные маги, - улыбнулся парень, - могущество которых просто недоступно остальным людям.
   - Ясно! - довольно констатировала Серая. - Ежели не веришь ты в то, что проглотил тебя Мировой Змей, то знай, что эта каменная пещера - бесконечна и заглатывает сама себя, как Ёрмунганд пожирает собственный хвост. Следовательно, если не веришь ты в моего отца, то можно предположить, что эта каменная пещера никогда не откроет свою клыкастую пасть, чтобы изрыгнуть твое жалкое, но симпатичное тело!
   Нетрезубец скривился.
   - Что же мне делать? - слабо простонал он.
   Эти слова странным образом повлияли на девушку. Она, казалось, хотела насмешливо рассмеяться, но запнулась, глубоко вдохнула и ее поза начала излучать почти покорность. Видимо, некоторое влияние на людей, или же похожих на них созданий, и стало тем подарком Болотного Демона, взамен частички силы, украденной у Владислава.
   Серая еще раз вздохнула, казалось, что слова почти насильно срываются с ее пухленьких губок.
   Придется рассказать тебе одну занимательную историю. Поймешь ее, держать насильно не буду, но помни, если бы не твое изящное обаяние, то орка бы дикого ты отсюда выбрался! Ведь я не поведала бы тебе эту древнюю легенду.
   - Внимательно, - коротко ответил Владислав, чувствуя, что свою маленькую победу надо усилить и прижал женщину к себе.
   И служительница богини начала короткий рассказ.
   - Давным-давно, когда еще Нифльхейм, Темный Мир, был очень молод, а Вальхалла почти пустынна, жил на этом свете, кстати, совсем недалеко отсюда, некий конунг. Ничем не отличался этот правитель варваров от остальных викингов, но слыл большим атеистом. Потому люди прозвали его Юрганом - Диким Неверующим.
   Прослышав об этом, а сие считалось невероятным кощунством во Фризланде, мире, который существует исключительно для услады богов, которые управляют им, Один очень разъярился. Потому, что не может жить человек только лишь своей судьбой, а не уготованной богами. Приказал тогда Верховный Бог своим младшим асам, чтобы они явились к тупому князьку и убедили того в существовании богов.
   Ибо из-за одного только человека, все боги, населявшие Асгард, начали серьезно болеть. Ведь каждое божество является бессмертным ровно до тех пор, пока жалкие смертные верят в него. И за это, в благодарность свою, бог дарует человекам долгую жизнь и возможность людской душе ожидать Рагнарок в Вальхалле после кончины физического тела.
   Вот отправились младшие асы к конунгу, и показывали тому истинные чудеса, присущие только божествам, но не поверил Юрган их спокойным рассказам и красочным представлениям. И вернулись слуги к Одину ни с чем.
   Отправил тогда Верховный в страну Дикого Неверующего самого Ёрмунганда - моего отца. Но, даже когда в полночь разверзлась земля в покоях правителя и оттуда появилась страшная змеиная голова, величиной с луну, не уверовал князь, списав это зрелище на свои сновидения.
   И много богов - младших и старших отправлялись, чтобы навернуть тупого осла на путь веры, но оставался он непреклонным.
   Наконец, лопнуло терпение Верховного Бога. Позвал он своего еще тогда маленького сына Локи, которому не насчитывалось в это время еще и пяти столетий, но кто уже заслужил себе славу самого хитрого и лукавого среди асов, моля того, чтобы уверовал Юрган. Ведь даже убить невозможно того, кто не верит в смерть от божественных сил.
   Долго не думая, отправился Локи в путь, взяв с собой только маленькое зернышко, нареченное после этого Сомнением. И вот уже этот ребенок перед троном самого конунга.
   Не показывал маленький ас никаких чудес, не превращался в огненный смерч - свою излюбленную личину, не летал над замком правителя. Он просто поведал Дикому Неверующему о том, что бог все-таки существует, но истинного бога можно увидеть лишь в том случае, если посмотреть над облаками, где, собственно, и находится божественный Асгард. И отдал Локи неумному Юргану свое зерно, сообщив, что произрастет из него бесконечный побег, ведь Сомнение всегда бесконечно. И если полезет конунг по выросшему растению, то сможет пробраться сквозь облака и собственными глазами увидеть обиталище богов.
   Поверил Неверующий этому хитрому ребенку, ведь не услышал в его словах и грамма лжи. Вот и посадил во дворе своего замка это малое зернышко, и вырос длинный стебель из-под каменных плит, теряясь далеко в небе. И поселилось зерно это в душе у конунга: авось, может, и живут боги над небесами в мифическом Асгарде. Это толкнуло Дикого на то, что ухватился он мозолистыми руками от работы с мечом и полез наверх.
   Много времени он добирался, или же мало - неизвестно, но, когда, наконец, раздвинул конунг тучи и посмотрел на ослепительные стены золотого Дома богов, то возрадовался Один, увидев голову изумленного князя. И послал Верховный Бог к корням ростка Сомнения мелких подземных крыс, которые подгрызли тонкий стебель. И упал Юрган Дикий Неверующий, "теперь верю я", крикнул он, "бог существует", и разбился о каменные плиты своего же собственного замка. Вот так же и убивает человека его Сомнение, разламывает оно, смертельное, череп своим тяжелым ударом из сознания.
   А мышей тех с того времени назвали Тяжкими Думами, ведь именно они смертельно ранят человека, лишь поселившись в корнях его души...
   Что скажешь мне? - спросила служительница богини у Владислава.
   Тот внезапно понял, что этот короткий рассказ как-то непонятно повлиял на него.
   - Верю, - вдруг прошептал он, представляя себе, что находится не в обычной пещере, а в утробе кошмарной бесконечной змеи.
   Пространство вокруг него заколебалось, стены пещеры немного посветлели и окрасились слабым розовым цветом. Камень покрылся какой-то мясистой жидкостью, с потолка провисли прозрачные пленки не то мускулов, не то частичек эпителия. Все покрылось толстыми венами, по которым бежала густая, наполненная мелкими пузырьками воздуха бордовая кровь.
   Казалось, что все начало двигаться, пол медленно приближался к потолку и отдалялся от него, издалека раздавался громкий равномерный стук, будто где-то начало биться громадное сердце. По этому живому тоннелю пробежался тихий поток воздуха - необъятное животное дышало.
   - Вот ты и уверовал, милый, - грустно сказала Серая. - Теперь нам придется прощаться...
   Ее глаза наполнились слезами, парню также стало жаль покидать ее, он прикоснулся к ней ладонью и прошептал какие-то дурацкие слова о любви и нежности. Она прижалась к нему всем своим изумительным телом, погладила по щеке, сквозь которую уже пробивалась жесткая щетина.
   - Помни, - сквозь пелену сожаления слабо улыбнулась женщина-кошка, обнимая его обнаженные бедра мягким ласковым хвостом, - если тебе понадобится помощь, водяная тварь, несущая колесницу Фрейи всегда придет к тебе! Ведь так мало в этом мире среди тупых самцов действительно истинных мужчин, умеющих не только брать, но и давать малую толику нежности, которая кажется воистину огромной...
   - Я не забуду тебя, - Владислав поцеловал ее в заостренное кошачье ушко.
   Она уже совершенно разрыдалась, повиснув на шее Нетрезубца.
   - Милый, - зашептали ее сладкие губки прямо рядом с ее щекой, - помни, просто не забывай меня. И знай, что едва ты произнесешь слово Серая, как я мысленно буду находиться с тобой, видя все вокруг, слыша все вокруг на многие десятки и десятки десятков футов. Я смогу помогать тебе советом, или же, случись с тобой смертельная схватка, помогу даже тем, что заслоню тебя собственным телом от летящей стрелы, или разящего клинка...
   - Спасибо, - коротко поблагодарил женщину-кошку удивленный Владислав, нежа ее сияющие от печали волосы, поглаживая точеные бедра и сладко целуя в шейку и запястья.
   Серая махнула рукой, разбрасывая, словно сея, вокруг себя какую-то мелкую пыль. Едва к ноздрям Нетрезубца прикоснулись эти мелкие пылинки, оказавшиеся очень горячими, как в носу кошмарно засвербело. Он открыл рот...
   В то же самое время, несомая глубоким дыханием и невидимая в темноте пыль донеслась до головы Мирового Змея. Тот открыл свою громаднейшую пасть, могущую проглотить даже ночное светило и громко чихнул... Вместе с парнем.
   Упругая волна воздуха прокатилась по исполинскому тоннелю, подхватывая очень слабое по сравнению с этой могущественной волной тело Владислава и швырнула вперед, туда где очень далеко впереди забрезжил неяркий слабый свет.
   Парень пулей вылетел из невероятно большой пасти, минуя длинные, величиной с десятиэтажный дом, клыки, и вонзился в бесконечную синеву дневного неба.
   - Молодец, девочка, - сказал до того невидимый человек, сбрасывая с себя темный непроницаемый для непосвященного взгляда плащ, - хорошо, что не раскрыла ему все наши карты. Ведь велика его была мощь! Скажи он хотя бы слово, и ты бы разболтала все планы Огненного Рагнарока, спутав мне все карты.
   - Да, мой повелитель, - томно улыбнулась Серая, прогибаясь в талии и поводя своими изумительными грудями. Ее волосы призывно вспыхнули серебряным светом. - Мне так хочется почувствовать тебя у себя внутри, после жалких возлияний этого хилого смертного! Иди ко мне, мой Локи!
   - Хорошо! - выкрикнул бог лукавства и лжи, хватая свою невольницу в мощные загребущие руки. Его лицо с тонкими чертами, глубокими черными глазами и оскаленным широким ртом под кривым орлиным носом хищно ощерилось, когда Локи вонзился в свою невольницу. - Да, рабыня, я хочу еще глубже! Сделай все, что я приказал тебе и когда-нибудь мне придется освободить тебя от рабства, девочка!
   Серая машинально застонала, когда бог начал двигать своими узкими бедрами. На ее глазах стояли горькие слезы утраты и сожаления...
  
  
  
  

Глава 7, вот какая драка бывает

(еще немного о смерти - о ней еще довольно будет сказано)

  

"Здравствуйте, я - ваша тетя",

говорил М. Джексон, но дети не верили

   Ты не избран, ты воин, обычный убийца,
   Кто идет защищать своих жен-дочерей,
   Пусть хрипит под мечом жалко выпь-кровопийца,
   Мы страну защитим от огненных змей.
   Ты не избран, но тяжкая ноша героя
   Увлекает вперед, за бессмертных порог,
   Позади за тобой уж идет молодое
   Семя тех, кто...
  
   Яркое солнце болезненно резануло по привыкшим к черному сумраку глазам. Великий Хнык добрался до общежития практически под самое утро - восход уже озарял окрестности, нанося злобному колдуну неожиданную боль под ресницами и голове.
   - Почему? - вслух поинтересовался он, и лишь тишина ответила ему загадочной улыбкой вечности. - Наверное, - догадался Семен, останавливая свой мотоцикл с коляской около двери в общагу, - связь с темными силами неминуемо изменила мое тело, сделав его восприимчивым к свету, но довольно могущественным ночью.
   Сейчас он даже не догадывался, насколько близко к реальности его предположение, а эта чувствительность к лучам дневного светила может даже стать для него печальным финалом.
   Он твердо ступил с подножки мотоцикла и едва не упал, поскользнувшись в небольшом сугробе, наметенным за снежную ночь.
   - Проклятая пора! - выругался Хумин, восстанавливая равновесие и подходя к приоткрытым дверям населенного учащимися дома. - Ненавижу зиму, хорошо, что она когда-нибудь кончается.
   Колдун не представлял, что тот мир, куда ему требовалось попасть с помощью плененного Элементаля - царствие вечной природы льда и холодного камня.
   - Когда же наступит весна? - спросил он у двери, проходя в общагу.
   Надо отметить, впрочем, что весну, как и лето, он тоже недолюбливал - все сезоны года кроме осени, когда все начинало умирать и вонять гнильцой, ему совершенно не нравились.
   - Куда, молодой человек? - устало спросила баба Люда через стекло своей кабинки, и на Семена дыхнуло крепким перегаром через маленькое окошко. - Вход только студентам! Куда?
   - За веянием Силы, - задумавшись по себя и не практически не обратив внимание на старуху, сообщил Великий Хнык.
   - Совсем студенты совесть потеряли! - покрутила охранница пальцем у виска. - Где ваши мозги? Раньше сюда за любовью приходили и девушек требовали, теперь за силой непонятной прутся... Где ваши мозги, молодые люди? Ты, наверное, из той же банды, что вчера вместо нашими красавицами заниматься, сюда свою приволокли, бледную!
   - Притащили девушку, говоришь? - глаза Семена блеснули недобрым огоньком. Он даже не замечал, что не придерживается правил обычного человеческого приличия, называя старуху на "ты" и без уважения. - Куда ее забрали?
   - Еще чего! - хищно ощерилась бабка своими четырьмя оставшимися зубами. - Пришел неизвестно кто, неведомо откуда и вопросы непонятные задает! Чтобы получить ответы, натура нужна! - Она едва заметным щелчком пальцев по шее намекнула на чекушку.
   - Где она? - нахмурился колдун, генерируя в руке темный сгусток огня.
   - Из милиции, что ли? - прищурилась дежурная. - А, ну, гони удостоверение!
   - Вот тебе! - Хумин молниеносным движением бросил открытую ладонь сквозь окошко.
   Темный огонь, знакомый всем читателям магических гримуаров, как Пламень Тьмы, ударился бабульке прямо в лоб. Черные языки взорвались среди стеклянных перегородок, окружая находящихся там людей. Голова старухи обуглилась до самых плеч, осыпаясь пеплом на серый ватный тулуп, а тело дремавшего муниципала забилось в конвульсиях, когда его кожа вспыхнула и вздулась пузырями страшных ожогов. Из кабинки отчетливо потянуло жженным мясом и волосам.
   - Это вам не ребенок, - довольно заулыбался Семен, вытаскивая из места трагедии блокнот с записями о посещениях. - Я теперь на школьных сценах не выступаю! Мой театр - это дрянная жизнь среди жалких смертных! - Его довольный хохот пронесся по гулкому первому этажу и канул где-то на лестничной площадке, когда тонкий палец, украшенный черным маникюром, уткнулся в запись "Комната 1113: Островский, Пушка, Стрелков".
   Он медленным шагом негативного персонажа, совсем как показывали во второсортных фильмах ужасов, поднялся на одиннадцатый этаж, проклиная уже более десятилетия как сломанный лифт.
   - Чтоб ты никогда не двинулся с места! - рыкнул Хумин на приваренные между собой дверки лифтовой шахты, не догадываясь, что обгаженная и расписанная под матершинную хохлому кабинка сейчас очень радуется его проклятию.
   Порыскав по блоку среди трупов, уже успевших остыть за ночь, колдун недовольно выругался - Элементаля здесь не наблюдалось.
   - Помогите... - слабо простонал кто-то в коридоре, и Семен заметил около дверей одной из комнат шевелящееся тело.
   - Что такое, жирдяй? - спросил Хнык, переворачивая едва дышащего студента. - Девушку странную не видел здесь?
   Пашка, а это был он, задыхаясь и не отрывая рук от режущего живота, мигнул глазами. Сил у него оставалось очень мало и слов практически не доставало в мертвеющем мозгу.
   - Яд, - на губах умирающего искрилась застывшая пена. - Вино...
   - Понятно, - пробубнил колдун, роясь в небольшой наплечной котомке, с которой никогда не расставался. В этой сумочке всегда его ждали интересные и очень нужные для всяческих заклинаний ингредиенты и магическая утварь - от верблюжьего плевка и до когтя летучей мыши.
   В иное время Семен даже не стал бы морочиться с этим полутрупом - просто бросил бы умирать, или же ускорил отход человека на ту сторону реальности, вырезав необходимые для злобных ритуалов органы. Но этот парень имел ценную информацию - мог сообщить нечто интересное для служителя Локи, пусть даже и чувствовал Хумин, что сущность Элементалки уже покинула этот магически слабый мир.
   Чародею потребовалось лишь несколько минут, чтобы смешать в ладони щепотку бразильского перца, растертые веточки вереска слизь нескольких дальневосточных насекомых. Затем всыпал получившуюся смесь Пушке в рот, и некоторое время придерживал парня за шею, двумя пальцами вталкивая свое зелье студенту в горло.
   Профсоюз захрипел, забился в конвульсиях и неожиданно для Великого Хныка испражнился. Семен брезгливо поморщился, отпуская своего подопытного, и с интересом уставился на извивающееся тело - ему в первый раз приходилось видеть действие Рецепта Малого Исцеления, ведь раньше колдун преимущественно убивал, а не врачевал людей.
   Паша несколько раз дернулся, стукнулся затылком об грязный паркет, затем, приподнимая таз и упираясь в пол головой и пятками, словно бы прогнулся в мостик. В такой позе он и застыл, только скрюченные руки приподнимались и опадали, будто бы парень пытался взлететь. Над его телом взвилось множество тонких серых дымков, они выбивались, кажется, из всех его отверстий - нос, рот, уши, даже мельчайшие поры на коже выпускали из себя дымящиеся шлаки.
   Эта вонючая прозрачная масса собралась над Профсоюзом в виде небольшого грозового облачка, по которому пронеслась маленькая зеленая молния. В воздухе зазвенел озон, когда тучка содрогнулась от едва слышного грома и пронеслась на кухню, а оттуда - в открытое окно.
   - Занятно, - протянул Семен, размышляя над тем, как же эффектно тогда выглядит Великое Исцеление, или же Божественное Воскрешение.
   - Кто ты? - парень надсадно закашлялся, и его стошнило прямо на левый ботинок Хумина.
   - Что случилось здесь? - задал ответный вопрос чародей - ему лень было сейчас разводить ритуальное кострище и пересматривать колебания материй прошлого. Проще казалось спросить этого бедного малого.
   - Мы вина напились, - ответил Пушка, его лицо посерело, но медленно приобретало здоровый цвет. - Потом Влад эту новенькую девочку в койку потащил, а мы, вот, в коридор прибежали... И мне плохо стало, кажется... Кто ты такой? Знакомый нашей ночной гостьи?
   - Не важно, - Семен приблизился к Павлу. - Как зовут ту, с которой Влад ваш уединился?
   - Лена, кажется, - прошептал студент, когда на него посмотрели полностью бесцветные глаза, в которых плясала пустота и злоба. - А что?
   - Точнее! - Великий Хнык ухватил толстяка за глотку и медленно, видимо, наслаждаясь процессом, начал сдавливать пальцы. Его хилое тело казалось бы очень слабым даже для двенадцатилетнего ребенка, но даже то небольшое усилие руки чародея дарили бедному, только что вырванному из лап смерти Профсоюзу невыносимую боль. - Ее точно Лена зовут?
   - Не уверен, - едва ли захрипел Пушка, - или Лана...
   - И это хлеб, - философски покачал головой довольный Хумин, ведь у него теперь имелось имя Элементаля, а это давало ему неоспоримое преимущество над загадочным человеком, исчезнувшим отсюда вместе с девушкой. - Придется, видимо, следовать за ними...
   - Что ты... - выдавил бедный Павел, когда тонкие пальцы оставили его горло, а на ладони незнакомца вспыхнул маленький черный огонек.
   Пламень Тьмы разросся в трескучем воздухе, ожидая соприкосновения с живой плотью. Повисла тишина, в которой, словно во время замедленной съемки небольшой сгусток темного огня упал на чело толстяка. Лицо Пушки загорелось, кожа зашипела, обугливаясь, а на зубах почернела эмаль. Профсоюз без крика, как и предыдущие жертвы колдуна, уткнулся в плинтус, его тело дрогнуло и замерло.
   Вдали послышался вой сирены, это заставило Семена вскочить на ноги и устремиться по лестнице, чертыхаясь и едва не падая на пролетах. Сообщил ли кто-то о трагедии, или нет, приближались ли сюда полицейские, или же это спешила неотложная помощь к тяжело больному львовянину, Хумина не интересовало. Ему, во что бы то ни стало, надлежало добраться в тот благословенный мир, называемый Фризландом и слиться в единое целое со своей судьбой. Соедини девушка свою Менталь с тем парнем, Великий Хнык, гроза колдовского интернета и гуру для всех начинающих лжепророков и гадалок на кофейной гуще, найдет-таки способ вытащить ее из личности Владислава. Семен сожрет ее сущность, убьет всех врагов Локи, поработит тот неизвестный холодный мир. А тогда вернется обратно на Землю, и материки содрогнуться от его могущества, страны падут на колени перед величием своего господина.
   Книги уже успели внятно указать ему путь, пройдя по тонкой ниточке которого, предстояло пробить себе проход в другой мир.
   Лишь Молотом ударив - Тор им владеет,
   Сможешь разбить Замирья стену.
   Пред стеною ты Демона встретишь,
   Что Локи отродьем зовется и смену
   Его заберешь, чтобы славно служить,
   Стоять ты на страже Законов Асгарда -
   Благословен будешь и вечно жить,
   Или же страшным проклятием скальда
   Будешь забвению предан, лишь в путь
   Отправишься, вместо служения богу,
   Когда Скидбладнира направишь ты руль
   Во Фризланда земли...
   - Судя по этой бестолковой саге, куда рун набросали в текст больше, чем в Старшую Эдду, - задумчиво пояснил сам себе Хумин, - мне сейчас придется драться с неким созданием Локи, чтобы пробить проход в другой мир. Вот как туда добраться? До Демона этого?
   Он совершенно не сомневался в своих способностях - убьет отродье злого бога и точка.
   Ведь сам Локи наделил его такими силами, мечтать о которых не мог даже самый могущественный смертный.
  
  
  
  

"Кровь черная, да нож булатный, девственница чистая,

да огонь холодный. Смешайтесь передо мной,

дайте мне силу страшную!"

Отрывок заклинания против бородавок

  
   Унылая квартирка, и до того не поражавшая воображение чистотой и порядком, сейчас была разгромлена, как Берлин после войны. Колдун носился то туда, то обратно, перекидывая содержимое всяких шкафчиков, тумбочек и ящиков стола, периодически матерясь и нервно подпрыгивая на месте.
   Все необходимые книги, реторты с зельями, порошки и целлофановые пакеты с запечатанными в них древними свитками он упаковал в две большие сумы. Колдуна больше не интересовал этот дом, давно уже отравленный до самого основания богопротивным темным колдовством.
   Семен вот уже в который раз прохаживался мимо рюкзаков, то и дело припоминая что-то очень важное, хлопая себя по лбу и добавляя к приготовленным вещичкам очень нужные вещи.
   - И как я мог забыть шляпку бледной поганки? - бубнил себе под нос Хумин, вот уже в который раз проверяя содержимое сумок. - А крыло нетопыря? Нет, мне нельзя волноваться, от нервов, поди, еще заклинания забуду и меня Демон этот поганый схарчит...
   Наконец, Великий Хнык дождался захода солнца, даже, несмотря на спешку, заставил себя присесть на дорожку и, когда полная ночь уже воцарилась над Львовом, покинул свою бедную квартирку.
   Больше сюда он не вернется, старые отголоски чар медленно рассосутся в воздухе, канут в безднах городской канализации. И люди, имевшие неосторожность прикупить здесь комнаты, лишь через десять-пятнадцать лет станут жить здесь собственной жизнью, а не проклятой мерзким врагом Иисуса.
   Семену было жаль расставаться со своей старенькой Явой, но все же, глубоко вздохнув, он скатил свой мотоцикл со склона дороги, оставшись на перекрестке в гордом одиночестве.
   Хумин не являлся слишком умным человеком, но мозгов ему хватило не проводить ритуал на людном тракте - он выбрал старую ухабистую дорогу. Перекресток удивлял своей чистотой - ни пустой пивной бутылки, ни даже старого окурка сигареты. Люди, видимо, ощущали здесь что-то таинственное, не допускающее даже возможности поругания.
   Из древних времен, эта дорога, двумя направлениями упирающаяся в недалекий Львов, а два других пути теряя в селе Пасеки Зубрецкие, пользовалась дурной славой. Здесь даже милиционеры проезжали очень редко, предпочитая более спокойные районы для патрулирования. Говорили, что здесь очень давно стояло древнее капище Перуна - гневного божества славян, потомка самого Одина, или же очередной личины скандинавского бога. После крещения Руси князем Владимиром, церквушку снесли, но кровавые обряды, проводившиеся на этом распутье в старину, не позволили пользоваться этой дорогой. Здесь, несмотря на то, что никогда не водились разбойники, постоянно умирали заезжие купцы и местные жители. Лесное зверье, почти истребленное цивилизацией, даже в безлюдную ночь предпочитали обходить это место стороной, а селяне крестились неистово, изгоняя отсюда забредшую скотину. Редкая курица забиралась сюда с соседнего огорода, переставала нестись и очень быстро попадала под нож. Ее оскверненное перекрестком мясо попадало на стол.
   И умирали невинные люди, даже не подозревая, что их души не попадут больше в Рай, или Пекло - канувший в лету дядька Перун ждал потомков своих служителей...
   Это место уже не раз крестили, но старые обряды жертвоприношений черным богам не желали поддаваться кресту.
   - За горою крутою, за водою быстрою, за лесом густым, за языком черным, - речитативом напевал Семен, уже в который раз переступая через невысокий костер в центре исписанной рунами фигуры в виде идеального круга. - За равниной далекою, за морем стоячим, за небом горячим есть страна холодная. Добраться туда хочу, отец мой Локи. Поговори со мною, старый бог, выслушай дитя свое, темноту твою несущего!
   - Кто? - прогремел внезапно голос из пустоты. Да так неожиданно, что Хумин едва не упал, а на далеких деревьях перепугано отозвалось воронье.
   - Великий Хнык, чародей, - смог-таки ответить колдун, преодолевая свой инстинктивный страх.
   - Знаешь ли ты, что тебя ждет? - поинтересовался обладатель густого баса - маленький чертик, совсем такой, как его рисовали на христианских иконах. Бес разгреб когтистыми ногами пылающие поленья и уселся над костром. Он висел в воздухе, и казалось, что языки огня служат ему неким креслом, упираясь в пятую точку черта.
   - Мгновенная смерть, - печально блеснул познаниями Хумин, - если мой бог не пожелает общаться со мной.
   - Верно, - хихикнул бесенок. Его маслянистая волосатая рожица поводила розовым пятачком, а хитрые черные глазенки насмешливо блеснули, всматриваясь в человека, неосторожно разбудившего древние силы. - Гостинцы принес, хилый?
   - Да, - колдун не обращал внимания на некоторую наглость этого создания тьмы.
   Семен порылся в белом пакете с логотипом местного супермаркета и выудил оттуда большую упаковку чипсов с беконом. Он бросил это яство в сторону черта, чипсы спокойно перелетели сквозь непреодолимый ни для одного живого организма барьер начерченной фигуры и оказались в руках бесенка.
   Чертик зашуршал упаковкой, раздирая металлизированный целлофан, и отправил пригоршню жареной картошки в оскаленный рот.
   - И что за времена пошли? - задумчиво пожаловался он Хумину. - Раньше ведь курочку жаренную приносили, вина бутылку... О! - обрадовался пришелец из христианского ада, когда Семен подкинул к нему поближе литровую пачку вина в бумажном пакете. - А теперь химия одна! Тут даже картошки процентов сорок будет, не более, не говорю уже об этом так называемом нектаре. Его, что, из носков прошлогодних готовили?
   Бес покривился, а колдун пожал плечами - его мало интересовали технологии современных виноделов. Он предпочитал кропотливую работу над свитками давно ушедшего в забытие народа.
   - Ладно, - благосклонно вздохнул черт, поглаживая себя по набитому животику, отрыгивая и обмахиваясь длинным безволосым хвостом. - С кем из высших сил гуторить будем?
   - С Локи! - коротко ответил чародей, уже готовясь к разговору.
   - Это из скандинавского пантеона, что ли? - поинтересовался бесенок. А чего тогда к тебе карла снежного не прислали, или же Валькирию дикую? - Он плотоядно облизнулся, но затем его мордочка скисла. - Может не надо нам этого старого насмешника вызывать? Ночь ведь на дворе, да и страшно мне с ним дело иметь - такой подлости ни у какого другого бога не найдешь на этой стороне планеты. С ним даже божества инков, или там майя немытых не могут...
   - Вызывай, - оборвал беса на полуслове Хумин. - Я сюда только для этого и пришел!
   - Вот же зануда! - взвился черт. - Меня около двух сотен лет никто не кликал! Сидел тут в одиночестве, голодный и злой, а тут ты появляешься! И тычешь пальцем, мол, скандинава ему тут подавай за пачку жаренной картошки. Совсем теперь чародеи обнаглели! Даже уважения не выказывают!
   Семен подошел немного поближе и носком сапога поддел сложенную из сухого валежника руну "Наутиз" (нужда, ограничение, боль - др. скандинав.) в виде креста с наклоненной поперечиной.
   Бесенок взвыл от неведомой ему доселе боли, с его ноздрей полилась черная даже при свете костра кровь.
   - Что ты делаешь, безбожник! - закричал он. - Нельзя мучить того, кто приоткрывает божественную занавесь! Ты можешь убить меня, но тогда не поговоришь со своим злобным богом!
   - Я могу сделать это еще раз, - с видом бывалого садиста ухмыльнулся Хумин, занося ногу над руной.
   - Нет, - чертик заломил когтистые ручки в молитвенном жесте, - не трогай меня, чернокнижник!
   - Не служитель я черных книг, - Семен продолжал улыбаться, - долго ты, видимо, взаперти сидел да со знахарками слабенькими дружбу водил, если Северного Мага от дурацкого типа в черной мантии отличить не можешь.
   - Прости, служитель Мрака, бес попутал, - признался черт. Привычному к общению с потусторонними силами колдуну было странно слышать подобное выражение из уст самого беса.
   - Я жду, - сказал Хумин, завидев, что чертенка опять начинает нести на пустые разговоры.
   - Ладно, - кисло согласилось рогатое создание, вытаскивая из пламени костра длинный деревянный кинжал, но до того острый, что его отполированное лезвие легко рассекло кожу на ладони пришельца из Ада. - Говори, смертный, да не заговаривайся, - пригрозил черт.
   - Локи! - громко, не опасаясь, что его услышит еще кто-то, позвал Великий Хнык.
   Воздух на перекрестке сгустился и заволновался упругим коконом, завертевшимся вокруг колдуна. В селе душевно залаяли перепуганные собаки, чувствующие истончение барьера между мирами. Лесные деревья заволновались под неведомо откуда поднявшимся ветром, а по небу пробежалась длинная ослепительная молния, но грома не последовало. В такие моменты в эту реальность могли прорваться кошмарные твари из других миров, и никакие танки, или ядерные боеголовки не помогли бы человечеству от мгновенного истребления.
   Но сейчас только более ярко вспыхнул огонь, а щуплая фигурка бесенка расплылась в воздухе бесформенной кляксой, покоящейся внутри начерченной на земле фигуры.
   - Абонент сейчас не может ответить на ваш звонок, - приятно поставленным женским голосом сообщили из пятна, под которыми плясали язычки пламени.
   - Чего? - от неожиданности у Семена приоткрылся рот, а из левого уголка скривленных губ потекла тоненькая ниточка слюны. - Какой абонент?
   - Купился? - расхохотался кто-то невидимый, и над кострищем появилась трехглазая голова Локи. - Я тут намедни вашими достижениями заинтересовался, человечество. М-да, - задумался он, - далеко шагнули людишки, если придумали мгновенную связь...
   - Что такое прогресс, о, Великий, - Хумин поприветствовал своего покровителя, - по сравнению с твоим могуществом?
   - И правда, - согласился древний бог, - люди слабы, они - ничто по сравнению с величием Асгарда! Но, признаюсь, - все его три глаза наполнились сожалением, что даже бессмертным никогда не приходилось общаться между собой, находясь за многие мили друг от друга. Да и о действиях наших героев мы всегда узнавали не по телевидению, а по отражению жизни в Озере Валькирий...
   - Мне срочно надо попасть во Фризланд, - не слишком культурно перебил свое божество Семен. - Элементаль убежала из моего мира вместе с каким-то парнем.
   Злость заискрилась на божественном лице, но Локи сдержал себя. Он покарает наглого смертного чуть позже, а пока тому дозволено будет довольствоваться собственной, как он возомнил о себе, вседозволенностью.
   - Ты знаешь, - поинтересовался бог хитрости и лжи, - что, открыв портал, тебе придется сразиться в открытом бою с одним из моих творений?
   - Да, Великий, - ответил Хумин, едва сдерживая себя от того, чтобы наглым образом не заставить Локи пустить его в тот холодный мир. Нога колдуна скользнула к руне боли, но остановилась на полпути - ведь неизвестно, будет ли божество столь восприимчиво к его слабому заклинанию, и не отомстит ли могущественная сущность своему поклоннику.
   - Даже победив, - бог приподнял брови, удивленный такими знаниями чародея, - моего искусственного сына, ты можешь не выдержать в поединке со слившимся с твоей Элементалкой человеком! Тебе надо многому научить...
   - Плевать, - плаксиво прервал его Великий Хнык, вгоняя в свой цинковый гроб еще один гвоздь от обиженного бога подлости, - я вырву его сердце голыми руками и отберу принадлежащую мне Силу по праву! И завоюю эти два мира! Для тебя... - добавил он, сделав паузу.
   - Ладно, - медленно, словно смакуя каждое слово, промолвило мрачное божество, - вот тебе площадка для Прохода, но помни - придется много поработать руками!
   Локи оглушительно расхохотался и сгинул. На месте его головы сейчас над костром колебался отливающий голубизной портал.
   Колдун проделал перед собой ритуальный охранный жест и шагнул в приоткрытое окно Замирья.
   Из огоньков угасающего костра выбрался чертик. Он воздвигнул плечами, с наслаждением почесал подбородок и сообщил качающимся на ветру деревьям.
   - Еще один придурок! - хихикнул бес, шелестя почти пустой пачкой с чипсами. - Мир он завоюет, как же! Глиста скандинавская...
  
  
  
  

Глава 8, семейная

(о человеческой слабости и других приятных вещах)

  

"У любви всегда имеются побочные эффекты!

Ревность, например... Вот ей-то нельзя поддаваться!"

Отелло, мавр

   Ты не избран, но тяжкая ноша героя
   Увлекает вперед, за бессмертных порог,
   Позади за тобой уж идет молодое
   Семя тех, кто оружье за правду не смог
   Бросить наземь, идут и поют, поднимая
   Топоры и мечи, и трепещут щиты,
   Поднимается в гору Луна молодая,
   И роняет слезу...
  
   - Что ты там делал, я тебя спрашиваю?!! - бесновалась Лина, потрясая невидимыми кулаками у него в голове.
   - Не совсем понимаю, дорогая, - смутился Владислав, стараясь подавить в себе эротические воспоминания за участием одной симпатичной служительницы Фрейи. - Говорю же тебе - долго блуждал в потемках, натыкаясь в полукруглые каменные внутренности Мирового Змея.
   - А дальше что? - недоверчиво зашипела девушка, требовательно стимулируя его нервные окончания ударами головной боли. - Я ведь чувствую, что случилось что-то для меня неприятное.
   Эта игра продолжалась уже более получаса, прямо от того времени, как тело Нетрезубца проделало над лесом изящный пируэт со множеством переворотов через голову. Затем парень сочно шмякнулся на кучу валежника в самом конце поляны с пещерой. Земля крупно задрожала, во все стороны побежали волны перемешанного со снегом и валежником грунта, но не от соприкосновения с мощами Владислава - темный портал подземного Змея треснул и рассыпался.
   Сквозь образовавшуюся громадную трещину выглянул циклопический глаз, величиной с многоквартирный дом. Угольно-черный зрачок на светло-коричневом фоне глазного яблока налился нечеловеческой злобой и несколько раз закрылся полупрозрачным каменным веком. Из-под земли раздался страшный рев, лес задрожал в конвульсиях, когда, приподнимая корни деревьев, чудовищная голова детеныша Ёрмунганда проползла под ним подальше - на юг. Там, в пограничных землях точились бесконечные войны и стычки с Огненными Демонами, чернокожими варварами из соседнего материка и безбородыми корсарами Широкоморья.
   Островский слабо поднялся и прислонился к сосне - ноги подкашивались после опасного прыжка над макушками деревьев и неоднократного испытания мужского достоинства Влада.
   - Вот это полетал, - выдохнулся Нетрезубец и все-таки уселся на исковерканный непогодой и холодными ветрами пенек.
   - Наконец я нашла тебя! - обрадовано крикнули из высоты, и как только парень поднял голову, на него спикировал ослепительно-белый шар.
   - Что? - в следующий момент Владислав застонал - раскаленный болид неизвестной субстанции вонзился ему в грудь, расплескавшись внутри его легких и выбивая из молодого человека перепуганный выдох. Они закричали вместе: он - почти раздирая горло до хрипоты и она - неслышно для окружающего мира, но так, что ее избранник почти оглох.
   Их сущности - Ментали соединились вновь, связались между собою в плотный неразрушимый узел, вновь стали единым целым. Волна любви накрыла Островского с головой, он захлебнулся в пучине бесконечной нежности и любовной страсти. Приятно, когда тебя настолько желают и нежно обнимают твое сознание божественным теплом, но вот носить такие чувства до гроба в своем мозгу...
   Именно так подумал парень, с некоторым сожалением всматриваясь в развороченную яму, образовавшуюся на месте пещерного лаза. Там, на большой глубине, уползало куда-то вдаль исполинское каменное тело змеи, и только верхние чешуйки из гранита тускло поблескивали под лучами усталого дневного светила.
   Солнце уже начинало приближаться к закату, видимо, время внутри Мирового Змея бежало немного медленнее, чем в окружающем мире. Немного нагретая земля сейчас исходила слабым паром, отдавая жалкие остатки тепла обратно в атмосферу. С западных земель поднимался легкий ледяной ветер, грозивший к позднему вечеру перерасти в серьезный ветрище, или даже в снежную бурю.
   - Чем ты занимался в пещере? - девушка внезапно перешла на нервный визг, по-видимому, у нее имелось серьезное чувство интуиции.
   - Очнулся я в желудке Ёрмунганда, - мирно проговорил Нетрезубец, не желая вступать в длительный спор и надеясь немного успокоить свою половинку. - Долго ничего не понимал и несколько часов бродил по бесконечному тоннелю...
   - Дальше! - требовательно взвилась Лина, и виски Островского начали пульсировать от всё возрастающей боли.
   - Сколько можно! - разъярился парень, приподнимаясь на корточки и изо всех сил врезаясь макушкой в основание внушительной сосны. - Я же так с ума сойду!
   Сверху на него посыпались увесистые шишки и сухие веточки. Дерево недовольно завибрировало, покачивая густыми ветвями на слабом ветерке.
   Еще удар - Владислава не устроило молчание девушки. Лесной исполин печально заскрипел и отряхнул свою высокую крону. Слетевшая с верхушки сосны куча снега весело грохнулась наземь, погребая бушующего Нетрезубца под плотной периной успокоительного холода.
   - Чего ты хочешь от меня? - послышалось из-под снегового завала и оттуда выбилось, отчаянно глотая воздух лицо Островского. - Что я тебе сделал?
   - Не надо себе вредить, - уже более миролюбиво попросила его девушка, - я ведь за тебя переживаю! Гляди, только голову себе не разбей, а то никакой шлем на шишки не налезет.
   - Размер выберу побольше, - проворчал Владислав, активно работая руками и выбираясь из сугроба. Лина правильно подхватила его мысль - несмотря на некоторую силу, полученную после слияния со своим Элементалем Льда, молодой человек начинал чувствовать серьезный всепоглощающий холод. Он направился к горке одежды и доспехов, разбросанных по всей полянке - видимо, Серая позаботилась о том, чтобы его молодое тело не осталось в этом покрытом инеем лесу навечно, примерзнув к какому-то вековому дубу.
   Над землями Фризланда царила вечная зима, некоторыми симптомами напоминавшая саму Фимбульветр (великанская зима - др. скандинав.) - легендарную смертельную пору, которой предрекалось стать началом гибели богов Асгарда.
   Иногда солнце немного дольше висело на небосклоне, наступала короткая весна - предвестница столь же краткого лета. А затем, совершенно не заморачиваясь тем, что по законам природы следующей должна идти осень, на благословенные земли под Вальхаллой опускалась все та же лютая стужа.
   Снега отступали только на юге, где Фризланд соприкасался со Сметанным Морем, чьи белесые волны обволакивали берега Черного континента. Не скрипели ледники и на далеком востоке, резко обрываясь на крутых перевалах и тая под лучами странного оранжевого света, исходившего из крепости Афны. Там, за широкими стенами из желтого кирпича жил загадочный народ - тигране, искусные маги, ремесленники и купцы. Редкий викинг, занимавшийся торговлей, или же пиратством, переплывал крутые пороги реки Деной, чьи истоки начинали свой путь у подножия города Афна и растворялись где-то в Море Тюльпанов. Далее тянулись вообще незнакомые северянам владения вечно золотой осени - Мрачные Луга, никогда, впрочем, не слывшие унылыми, и не покрытые мраком. Наоборот, там всегда царило веселье и странные тонконогие девушки, зовущиеся амазонками, плясали под лучами ярко-коричневого Солнца-Матери.
   Викингам, кроме их собственных земель, были знакомы также самые северные уделы - Владения ледяных великанов, называющиеся Ётунхеймом. Под этой страной, согласно множеству сказаний скальдов и древним сагам, находились подземные города карликов, народа, по преданиям, даже более старого, чем бессмертные боги.
   Запад Фризланда плавно переходил, спускаясь со взгорий в пологие Равнины Боли. Это место, окруженное печальными сагами, всегда влекло к себе безумных исследователей и желающих прославиться. Ведь, согласно какой-то песне, именно на этих Равнинах произрастал Иггдрасиль - вечный Ясень, на трех корнях которого Ледяной континент возвышался среди себе подобных. Прикоснись кто-либо к печальному Древу, то получит бессмертную жизнь и Силу, подобную богам. Но никто из путешественников, ступивших на смертоносные земли Боли не возвращался назад, чтобы рассказать о своих путешествиях. Многочисленные искатели счастья и мирских богатств-мечтаний пропадали без вести - кто умирал, а кто, как говорили, обретал невероятное могущество и отправлялся в Вальхаллу, чтобы потрясти этот мир, когда придет время Рагнарока.
   О мире Фризланда можно бы многое рассказать, но большинство историй об этих владениях вечной зимы достаточно спорны и не всегда соответствуют реальности. Видимо, Нетрезубцу придется самому узнать о местных обычаях и географии, вдоволь попутешествовав по следам убегающего Демона-вора.
   Именно об этом сейчас раздумывал Владислав, собрав с поляны всю оброненную в схватке одежду и сейчас примеряя все это богатство на собственную шкуру. Большинство окровавленных рубах и выделанных шкур были на него довольно велики. Единственные чистые от крови полосатые штаны в широкую красную полосу на белом фоне слетали с бедер, пока Островский не догадался соорудить себе пояс.
   Парень распустил завязки седельной сумы какого-то Дрёпара и кое-как связал получившиеся нити в подобие кушака, которым тотчас замотался, предварительно заправив в него объемные брюки. Ветер пробирался под штанины, поглаживая покрытые гусиной кожей ноги и, ударившись о пояс, бесновался в области задницы. Нетрезубец оглядел себя и рассмеялся, на некоторое время позабыв о проблеме, ждавшей его в собственных мозгах. Наполненные ветром штаны раздувались прямо на филейной части, делая Нетрезубца секс-бомбой африканский сериалов.
   Найденные мягкие сапоги из тюленьей шкуры, не слетевшие после первого же взмаха ногой, приятно обняли его щиколотки, не давая больше холодному воздуху ворваться в штанины.
   Долгое время Влад выбирал среди длинных запятнанных рубах - видимо, викинги, даже принадлежащие к элитным отрядам воинов никогда не морочились над тем, чтобы пользоваться столовыми приборами, или же не вытирать грязные от жира бороды в свою одежду. Почти все нижнее белье оказалось слишком широким в плечах. Рукава самой короткой и, кажется, наименее окровавленной рубахи пришлось закатить едва ли не втрое.
   Подкладка белья, как и штанов, оказалась подшитой мехом. Мягкая волнистая шерстка неизвестного Островскому животного приятно поглаживала начинающее согреваться тело.
   Короткую куртку без рукавов, на манеру камзола Нетрезубец обрезал на полах, укоротив ее в два раза. Поверх теплой безрукавки он накинул широкий шерстяной плащ грязно-бурого, в котором обнаружил множество карманов и двойных подкладок. Именно там парень нашел толстую изогнутую иглу, с помощью которой подшил себе обрезанные плечи и тремя складками сузил ширину спины.
   Учитывая то, что раньше он заштопывал себе исключительно рваные джинсы да носки, получилось у него не очень. Выглядел он сейчас как бездомный житель далекого голодающего Поволжья: на четыре размера б?льшие сапоги, тороченные белым пухом, штаны, куда мог бы влезть еще один такой молодой человек, ниспадающая до колен рубаха да прикрывавший весь этот разноцветный пятнистый хлам коричневый плащ. Довершал композицию внушительный рогатый шлем, который явно был велик и постоянно так и норовил сползти на затылок, или накрыть глаза.
   - Красавец! - довольно прокомментировал свою внешний вид Нетрезубец, топчась на месте и рассматривая свою одежду со всех сторон. Наконец ему удалось отогреться и, упоенно вздохнув, натянуть на руки грубые кожаные рукавицы, потрепанные на ладонях постоянными упражнениями с мечом и топором.
   - Ты не ответил на мой вопрос! - требовательно напомнила о себе Элементаль.
   - Я долгое время занимался любовью с той служительницей Фрейи, - злобно заворчал парень - его достала навязчивая ревность девушки. - Мы трахались на каменном полу, потом на стенки выдирались и трахались, и еще на потолке висели! И трахались тоже!
   - Не ври! - ответила Лина, шмыгая неосязаемым носиком. - Ты дрался с каменными карликами, и тебя могли поранить! Не ври мне - отвечай, я ведь беспокоюсь за тебя, любимый!
   - Сколько это может продолжаться, - взмолился Влад, закатав глаза, - я ведь не выбирал себе такое счастье!
   Ответом ему стали отчетливые всхлипывания, а на щеки парня неожиданно потекли горькие слезы.
   - Думаешь, я выбирала? - заорал во всю глотку Нетрезубец, потеряв контроль над своими голосовыми связками, полностью отдав тело в распоряжение девушки.
   Хаотичные мысли беспорядочно мелькали в его затуманенном Линой сознании. Сейчас его наиболее беспокоил вопрос на тему, что же делать с этой истеричной бестией, угнездившейся в буйной голове студента. Но выход не желал находиться - над парнем висело непонятное задание, заключавшееся в спасении этого холодного мира.
   - Хрен вам, а не спасение! - закричал Владислав и мрачные сосны, колеблющиеся в ожидании ночного спокойствия, вторили его словам. - Я не собираюсь заниматься спасением чужого мира, приковавшего меня к этой дуре! И не стану воевать с дебильными Огненными чертями, или как там их зовут! Да я скорее уничтожу ваш идиотский Фризланд, чем пойду на поводу колдунов-шарлатанов, возомнивших себя богами!
   Тем временем наблюдавший за парнем Локи довольно потирал ладони.
   - Как я понимаю, - похвалился он своему размытому изображению в Озере Валькирий, сквозь которое проглядывался Островский, бешено машущий кулаками над головой, - того хныкающего безбожника можно было и не агитировать на нашу сторону. Этот молодой олух имеет все шансы помочь мне с Рагнароком. И да пребуду я не вечном престоле Асгарда!
   Смех удовлетворенного божества разнесся далеко за пределы его Небесной Пещеры. Эхо полетело от тучи к тучке, прыгая среди молний, постоянно мелькающих в Море Облаков вокруг Асгарда. Молодой ас встрепенулся, когда его чуткому уху посчастливилось уловить слабые слова бога всех бедствий и ссор.
   - Будешь ты на престоле, будешь! - криво усмехнулся белый ас Хеймдалль - тот, кто слышит все, а, следовательно, самый лучший шпион Одина. - Не будь я сыном девяти прекрасных сестер, если ты не будешь на престоле!
   Страж богов спрыгнул с Края Небес - первой стены Асгарда и, закинув на плечо свой громадный рог Гьяллархорн, не желая поднимать преждевременную панику, Хеймдалль полетел в жилище Одина.
  
  
  
  

"Любить кого-то - вот главное счастье и смысл жизни"

Нарцисс

   - Я не собираюсь, - Владислав уцепился за крепкую ветку сосны, свисавшую практически над самой землей и начал подтягиваться, - чтобы кто-то делал выбор за меня! Не, - он с трудом ворочал языком, дыхание утруднилось, когда парень, дотронулся до древесины бородой в двадцатый раз, - я выбирал себе эту судьбу!
   Он так делал всегда, если кто-то его злил, или нервы не находили другого выхода - как учил его отец, напряжению надо было давать возможность рассосаться в физических тренировках.
   - Остынь, - печально сказали в его голове, - пожалуйста, успокойся.
   - Я не... выбирал... такую жизнь, - вновь повторил Нетрезубец, через силу подтягиваясь еще раз и повисая на ветке.
   - Судьбу не выбирают! - вдруг взвизгнуло сознание. - Слезай, я сказала.
   Его пальцы разжались сами по себе. Влад полетел вниз, больно чертыхнувшись через голову и, скатившись по невысокому склону, оказался в сугробе из снега и ельника.
   - Чего тебе надо? - скривился студент, потирая ноющую шею. - Я ведь не просил тебя соединяться со мной, не хотел этого самого слияния! Как и не желал покидать свой мир!
   - Мне надо, чтобы ты понял, - голос Лины дрожал, казалось, она сейчас расплачется опять. - Я также не выбирала себе такую участь!
   - Ничего не понимаю, - стушевался Нетрезубец, оставаясь сидеть в куче мусора, куда упал и прислушиваясь ко внутреннему голосу.
   - Ты думал, - сквозь тяжелую горечь спросила девушка, - что я сама, весело подпрыгивая от радости, согласилась идти на развоплощение и захотела оказаться бесплотным духом, которого какой-то жалкий смертный считает лишь плодом своего воображения?
   - Никогда так не думал, - нагло соврал Владислав, помыслил секунду и ласково добавил, - любимая.
   Лина немного повеселела - ведь каждой женщине приятны комплименты, пусть даже лживые, о любви и радости. Скажите простушке, что она королева, и она подарит вам божественную ночь любви. Скажите дуре, что она - самая умная женщина на свете, и через некоторое время она напишет вам диссертацию о квантовой механике. Сообщите кошмарной лентяйке, что она трудолюбива и... Впрочем, лентяйке что не говори, лентяйкой она и останется!
   - Видишь ли, - пояснила его персональная красавица, - меня прокляли...
   - Кто эта скотина? - задал вопрос Нетрезубец. - Да я его до смерти за это отпинаю! Да так, что он и в гробу от боли в заднице маяться будет!
   - Вряд ли, - вздохнула Лина, - тебе удастся справиться с ним. Ведь это Локи, так его зовут. А кто ты? Безымянный герой из другого мира, который даже меч не умеет держать...
   Еще один печальный вздох. При этом парню отчетливо сейчас захотелось увидеть прекрасную Элементалку, прижать к себе, обнять и целовать ровно до тех пор, пока не надоесть.
   - Надеюсь, - задумчиво произнес он, - у меня будет шанс получить здесь славное имя и доказать, что оружие слушается моих рук. Слушай, - спросил он вдруг, - а нет ли какого-нибудь шанса, что все вернется и станет как прежде? Ну, я имею в виду, что ты вновь обретешь свое изумительное тело, и мы все дни и ночи напролет будем заниматься любовью? Только, чур, не на том кошмарном, алтаре, от которого у меня до сих пор все кости ломит!
   Ответ ему совсем не понравился, хотя и был достаточно предсказуемым.
   - Нет, - тихо ответила Элементаль, - мы связаны теперь навечно. Но любовью сможем заниматься в твоих сновидениях. Поверь, - в ее голосе отчетливо слышалась досада, - во сне можно заниматься таким, что в реальном мире повторить невозможно.
   - Понял, - невесело щелкнул языком Владислав, - но не могла бы ты мне объяснить, что же делается сейчас в этой стране, как тебя проклял этот мудак, ну и, конечно, что мне, то есть - нам, теперь делать.
   И девушка начала свою историю.
   Где-то далеко, за вечно бурлящими пламенем землями Муспелля, стоял надежный дом из гранита и льда, где проживали Элементали. Солнце всегда садилось за хребтами Мертвой Гряды, оставляя после себя одинокие лучики божественного Света. Лучи пробегали по волнам невероятно красивого Замершего Моря, искрясь всем цветами Биврёста (трясущаяся дорога, также - Бильрёст, др. скандинав.), по которому проезжают боги, поднимаясь из мира смертных к пьедесталу самого Одина. Над башенками Элеменграда всегда сверкало Северное сияние - одно из многих чудес света, известного под названием Фризланд. Вокруг царила красота и спокойствие.
   Безмятежно жили Элементали Льда, затевая игрища посреди замерших океанов, занимаясь любовью и рождая себе подобных, но однажды пришло несчастье.
   Проезжавший по мосту Биврёсту Локи - самый хитрый и затейливый среди богов, заметил среди молоденьких девушек прекрасную Лину, носившую тогда другое имя, ведь девственной девой она была тогда. Соскочил бог лукавства со своего коня - Жилистого и подошел он к той, кто понравился ему среди всех.
   - Пойдем со мною, милая, - проворковал Локи, - я растоплю твой лед в своих огненных объятьях.
   Понравился девственнице красавец-ас, ведь прелестны черты его смуглого лица, а черные глаза так глубоки, словно Мировая Бездна, куда бросили тело великана Имира. И села она в седло бога лжи и подлости, впереди самого Локи, не догадываясь, что выбрала свою печальную судьбу.
   И привез ее лукавый ас в свое жилище и возлюбил ее на огненной кровати, на сотканных из пламени одеялах. И нареклась красавица тогда Линой, и любила своего божественного избранника, и любила бы до сих пор, не случись ей подслушать один разговор.
   В ту ночь, когда вездесущие звезды попрятались под толстой периной туманов, а молодая луна еще не взошла на свой небесный путь, говорил Локи с одним из своих волхвов.
   - Скоро ли? - спросил служитель бога, и его изображение колебалось, словно на ветру в небольшой чашке, наполненной водой из Озера Валькирий.
   - Совсем скоро! - уверил его довольный голос возлюбленного Лины. - Рагнарок уже приближается и скоро падет - путы, связывающие Фенрира, уже слабеют. Не пройдет и нескольких десяти десятков лет, умноженных на восемь, и порвутся узы Глейпнир, как рвались до этого Лединг. Содрогнутся тогда своды подземного грота на острове Люнгви, что среди озера Амсвартнир, и выйдет Волк на белый свет, чтобы помочь его разрушить.
   Начнется всемирная война, и боги падут, даже Молот Мьёлльнир (молния - др. скандинав.) не поможет могущественному Аса-Тору уйти от моих уловок.
   Начнется Фимбульветр, Зима Великанов, и будет три таких зимы, и три коротких лета наступят после них. Один Волк, брат Фенрира проглотит Деву-Солнце, другой Зверь - сестра Фенрира, похитит Луну. И задрожат все земли и воды, и падут все оковы на свете, а вслед за ними - лопнет Глейпнир.
   И вот Фенрир Волк на свободе, и вот море хлынуло на сушу, ибо Мировой Змей поворотился в великанском гневе и лезет на берег. И вот поплыл корабль, что зовется Нагльфар. Он сделан из ногтей мертвецов. Потому-то не зря предостерегают, что всякий, кто умрет с неостриженными ногтями, прибавит материала для Нагльфара, а боги и люди желали бы, чтобы не был он скоро построен. Но плывет Нагльфар, подхвачен морем. В этом грохоте раскалывается небо, и несутся сверху сыны Муспелля. Когда они скачут по Биврёсту, рушится этот разноцветный мост. Трепещет ясень Иггдрасиль, и исполнено ужаса все сущее на небесах и на земле. Асы и все эйнхерии (воины, взятые Одином из Вальхаллы) вооружаются и выступают на поле битвы. И падет тогда Фризланд, и уцелевшие встанут на колени предо мною, короновав меня на бессмертный престол Асгарда, который вновь отстроен будет.
   - Серьезная заявка, мой повелитель, - восхитился адепт Огненного Культа. - Вот только, сожалею, но не смогу присутствовать при этом. Я ведь не воин, а всего лишь ваш покорный слуга, кому предстоит упокоится в Хели, а не быть вознесенным в благословенную Вальхаллу.
   - Вот так сказано в "Прорицании вельви", - продолжил Локи. - Не переживай, мой раб, твоя Менталь не долетит даже до середины Нифльхейма, а будет помещена в другое тело. И станешь ты моим наместником среди смертных, ведь ты - мой самый лучший и самый старый слуга! Скоро весь мир падет, нужно только немного терпения...
   - Нет! - выкрикнула Лина, вскакивая на кровати и бросая в своего любимого мягкой подушечкой. Она попала в чашу с водой из Озера Валькирий, расплескав драгоценное содержимое по каменному полу. - Я не допущу гибели моего мира, ты, лукавый подонок!
   - Шлюха! - разъярился Локи, бросаясь к девушке и, ударом твердо сжатого кулака, опрокидывая ее на кровать. - Знаешь, чего мне стоила пинта жидкости из того проклятого водоема на краю вселенной?
   Красавица горько рыдала, зажимая разбитый до крови носик обеими руками.
   - Сволочь, - сквозь слезы выдавила она, - я никогда не буду твоей, слышишь?
   Ее прекрасное тело растеклось по вечно пылающей кровати, сменяясь горкой талого снега.
   Бог хитрости закричал от бессильной злости, превращаясь в симпатичного огненного слоненка и пытаясь хоботом высосать убегающую девушку. Но, тщетно - Лина, в виде тоненьких струек пара, уже поднималась к каменным сводам жилища былого возлюбленного. Она просочилась сквозь крышу и улетела восвояси, не желая даже слышать имени злобного аса, которого когда-то любила.
   - Дура! - ревел медведем Локи, в облике медведя прохаживаясь под окнами ее палат в Элемегарде. - Я ведь могу подарить тебе весь мир! Я скоро стану властелином Асгарда!
   Но Лина не обращала больше внимания на своего старого любовника, увлекшись парнями из общества себе подобных. И тогда, после года тщетных попыток вернуть свою любовь, Локи проклял ее, да так, что содрогнулись все горы, а из центра Замершего Моря забил красный гейзер - признак растоптанных чувств.
   - Да будь твое новое имя, - божественный голос потряс все окрестности, - навеки проклято тем, кто избавил тебя от невинности плотской. Да придет такой день, когда позовет тебя самый жалкий из ныне живущих в этом мире, и во всех остальных землях. Да сольется тогда с ним твоя Менталь, да растворишься ты в этом бедолаге - не воине, и не способном ни к одному ремеслу. И да потеряешь ты свою прелестную плоть, исчезнув посреди мерзкого тела, чью сущность не уважают среди смертных и не покровительствуют небожители! Таково мое будет проклятие!
   Именно после этих слов, спустя тысячелетия, могущественное заклинание Великого Хныка выдернуло Лину из палат Фрейи, забросив бедную девушку в другой мир, под названием Земля.
   - Внушительно, - протянул Владислав, готовый после разговора с женщиной-кошкой к такому повороту событий. - А почему ты не нашла какой-либо возможности противостоять этому
   - Это невозможно, - всхлипнула Элементаль, - ведь каждый мужчина, будь он бог, или обычный смертный, получает невероятную власть над той девушкой, которую превратил в девственницу.
   - Понятно, - вздохнул Нетрезубец, раздумывая над тем, сколько у него имелось девственниц, и как он бы этим воспользовался, вернись обратно во Львов. - И чем порекомендуешь нам сейчас заняться?
   - Ты слышал богиню, - ответила Лина, - мы должны продвигаться с тобой на восток - поближе к цитадели Малого Мидгарда. Нам предстоит долгий путь, так что попытайся достать коня, или хотя бы плохонькие лыжи - много лиг снега и льда лежит перед нами.
   - Ну, что ж, - парень поднялся из сугроба и начал отряхиваться. - Если память меня не подводит, впереди нас ждут сражения с некими огненными чудиками?
   Элементаль не успела ответить - над ухом Влада пролетела тяжелая стрела и застряла в древесине ближайшей сосны, подрагивая оперением.
   - Сомневаюсь, что тебе удастся добраться хотя бы до ближайшей деревни, - из кустов выбрался некто в бесформенной черно-бурой шубе с длинным луком наперевес. - Рекомендую умереть прямо здесь и сейчас! Защищайся!
   С этими словами незнакомец отбросил свое стрелковое оружие и, занеся над головой тяжелый кривой меч, бросился на парня.
  
  
  
  

Глава 9, немного экономическая

(но в ней, наконец, начинается экшн)

  

"Любой подарок надо заслужить! Раздевайтесь!"

Дед Мороз-извращенец

   Бросить наземь, идут и поют, поднимая
   Топоры и мечи, и трепещут щиты,
   Поднимается в гору Луна молодая,
   И роняет слезу маляр злой на холсты.
   Рагнарок на пороге, вставайте, вставайте,
   Вы - Эйнхерии славны, убийцы, пусть кровь
   Все затопит! Порог Вальхаллы покидайте,
   Пусть беснуется в жилах...
  
   - И тебе, здравствуй, милый человек, - парень опасливо прижался к стволу сосны, под которой сидел. Ему сейчас, ох, как не хотелось возвращаться обратно в сугроб, предположительно истекая кровью.
   Нападающий затормозил в последнюю минуту - когда уже разящий меч был готов упасть вниз, чтобы разрубить шлем и, конечно же, голову Нетрезубца.
   - Ты, что ли, Змея отсюда изгнал? - вопрос застал Владислава врасплох. Когда незнакомец выскочил из тенистой чащи и солнечные лучики обрисовали его фигуру, стало возможным рассмотреть странную внешность этого человека.
   Облачен он был в длинную, до пят, шерстяную шубу с очень длинным курчавым мехом, делавшим незнакомца похожим на небольшого бурого мишку. Больше ничем он не отличался, только низко нахлобученная не то шляпа, не то шлем из черного металла, тускло блестела под вечерним светилом. Этот затейливо изогнутый на затылке и лбу головной убор изображал топорщащиеся острые уши и коротенькие козлиные рожки необычайного чудища.
   Владу на миг даже показалось, что перед ним с занесенным над головой серым мечом стоит не человек, а мифическое существо, выбравшееся на волю из ночных сновидений.
   - Я тебе вопрос задал! - напомнил незнакомец, потрясая своим оружием, которое вблизи оказалось довольно острым и неплохо ухоженным.
   - Допустим, я, - уклончиво ответил Нетрезубец, не совсем понимая, какой же вариант более понравится этому странному созданию. Вдруг, это какой-нибудь последователь культа Ёрмунганда, которому может не понравиться уход Мирового Змея из этого леса? Тогда добра не жди! К счастью Владислава, этот человек, или его подобие, назвавшийся Мотродниром Дани (Мотроднир - "ступающий по кочкам", Дани - предположительно "олень" - др. скандинав.), поклонником змеюки не оказался.
   - Приятно познакомиться, Володислав, - новый знакомый немного исковеркал непонятное для него имя жителя другого мира. - Не отказался бы ты от работенки непыльной?
   Они сейчас более углубились в лес - именно в том направлении, куда, предположительно направился Демон. Лина чувствовала след Болотного Кошмара и спешила за вором, чтобы вернуть украденную Силу, но не возражала, чтобы остановиться на короткий привал. Тем более, что Мотроднир двигался именно в эту сторону, а у Нетрезубца не оказалось столь уважительной причины, чтобы отказаться от приглашения попутешествовать вместе - очень уж угрожающе выглядел изогнутый клинок лесного гостя.
   Дева-Солнце уже плавно выкатилось на самую линию горизонта, и повисла там, словно раздумывая, остаться в небе еще немного, или же спасаться бегством от молодой Луны. Закат окрасил окрестности в красноватые тона, все вокруг потемнело и обрело загадочные очертания. Только далекие пики заснеженных гор еще нежились под розовыми лучами вечернего светила, да алели подтаявшие за дневную пору льды, не давая солнечным лучам пропасть в сумерках. Над лесом еще хранилась обеденная свежесть цветов, но под темными кронами деревьев уже царил полумрак.
   Когда невольные путешественники расположились под ветвями исполинской ели, чьи длинные ветви опускались до самой земли на манеру костра, Дани предложил немного отдохнуть. Он вытащил из кармашка своей вместительной шубы небольшой овальный камешек тошнотворно зеленого цвета, отправив Нетрезубца собирать валежник.
   Влад недолго бродил, в надежде найти немного сухих дровишек - буквально под ближайшим склоном маленького холмика, обросшего молодыми ёлочками и северными мхами, расположилось множество срубленных кем-то веток. Ранее здесь, видимо, проходили те же Дрёпары, что сейчас покоились в каменном желудке Мирового Змея. Они расчистили большую полянку совсем рядом и сложили в большую кучу множество сухой древесины.
   Довольно быстро спутники соорудили высокую пирамиду из ветвей, поместив на самом ее дне кусочки отмершей, а, следовательно, просохшей коры.
   Мотроднир взял свой камешек двумя пальцами и, легонько дунув на него, потер поверхность овала ногтями другой руки. Раздался короткий треск и, тихо скрипнув, камень накалился, будто плавленое железо и плюнул несколькими едва заметными искорками. Они упаси в самый центр сложенного в правильную кучку валежника, поднялись небольшие огоньки. Скоро сухое дерево уже весело затрещало, отплевываясь густым дымом, и яркое пламя затрепетало под вечерним небом.
   - Наверное, - скорее констатировал, чем спросил Дани, - ты бы не отказался отведать чего-нибудь тепленького и, желательно, мясного.
   Вместо Владислава ответил его желудок. Под ребрами отчетливо заурчало, да так, что Мотрондир испуганно отскочил, защищаясь своим клинком от неизвестного врага. Парень сконфуженно прикрыл живот руками, стараясь не покраснеть. Его новый знакомый же оглушительно расхохотался и спрятал меч от греха подальше под толстую полу меховой накидки.
   - Пойду, убью кого-нибудь, - вдоволь отсмеявшись, сообщил Мотроднир и скрылся в зарослях молодых сосенок.
   Островский же комфортно расселся около жарко пышущего костра и откинулся спиной на поваленный сруб старой туи.
   - Слушай, - окликнул Лину Владислав, - а не сделать ли нам отсюда ноги? Не нравится мне этот волосатый тип.
   Девушка не ответила сразу.
   - Что? - спросила она, и парню показалось, что она легонько зевнула. - Ты меня звал?
   - Звал, конечно, - удивился Нетрезубец. - Ты куда пропала?
   - Кажется, уснула, - не менее удивленно ответила Элементаль. - Уже более четырех часов сплю.
   - Так ты не видела того мужика в вонючей лохматой шубе?
   - Нет, - в сознании Влада заворочались, будто его персональная красавица сладко потянулась. - А что случилось?
   - Да появился здесь некто Мотроднир, - начал свой короткий рассказ Островский. - Сначала бросился на меня с острейшей заточкой, а затем дружбу предложил. Мол, прогуляемся немного, отдохнем, а там я тебе о дельце небольшом расскажу.
   - Что-то знакомое, - задумалась Лина. - Где-то мне приходилось уже слышать имя Дани. Хотя, судя по тому, как ты его описал, человек этот может оказаться довольно неприятным созданием. Сомневаюсь, что он сможет предположить что-либо дельное.
   - Может, сбежим? - предложил Владислав. - Не нравится мне этот новый спутник - неприятная и молчаливая личность.
   - Говоришь, даже слова лишнего не сказал, - поинтересовалась Элементаль, - пока вы здесь не оказались? Лично я не против ноги отсюда сделать, но... - она затихла.
   - Что случилось? - не на шутку разволновался Нетрезубец. Ему показалось, что в бесплотном голосе девушки промелькнули нотки испуга. - Что такое?
   - После того, как тебя проглотил детеныш Ёрмунганда, или же сам Мировой Змей, мы на некоторое время разошлись своими Менталями...
   - Дальше? - поторопил Влад.
   - Наша совместная Сила куда-то пропала, - замешкалась Лина. - Это вызвано или моей слабостью, не будь я в твоем сознания, или же дарованному богами могуществу необходимо некоторое доказательство того, что ты - заслуживаешь на их подарок!
   - Это как это? - удивился Нетрезубец. - Я у ваших богов никаких подачек не выпрашивал! На зачем мне надо такое?
   - Прости, - вздохнула Элементаль, - но я уже говорила тебе о выборе. Не мы с тобой вправе ступать по своему пути - лишь только боги расстилают путь перед нашими ногами.
   - Бред! - отрезал Владислав. - Я двадцать с копейками лет жил себе в своем мире и сам выбирал свой жизненный путь-дорожку фронтовую!
   - Тебе так кажется, - отметила Лина, - ведь могущество богов как раз и состоит в том, чтобы управлять тобою скрытно!
   - А если я не верующий? - ехидно поинтересовался Нетрезубец. - Какие тогда боги управляют мной? Для чего они мне сдались вообще?
   - Ты веришь! - не унималась девушка. - Не на моей шее сейчас висит глиняный крестик с изображением вашего Честного Креста! А, следовательно, он и дает тебе Дорогу Жизни.
   - Не верю! - хмыкнул Влад. - То, что меня крестили после рождения - заслуга моих родителей. Я же в церковь ходил от силы раз десять за всю сознательную жизнь. Не перевариваю все эти храмы и прочее, считаю, что веру надо нести в себе! А не показывать ее в купюрах, которые опускают твои руки прямо в церковные сундучки для пожертвований!
   - Это верно, - согласилась Элементаль. - Наши боги не требуют золота, ведь оно - удел священнослужителей. Именно жрецы наживаются на бедных верующих, способных отдать в церковь последнюю рубаху, или зарезать последнюю телку, сжигая необходимое для выживания мясо на жертвенных кострах. Большинство обитателей нашего мира ходят в маленькие подземные скиты, где на каменном полу стоят каменные же святилища без особых излишеств.
   - Мудрый тут народ у вас! - улыбнулся Владислав. - Услышь же наши львовские, например, бабки твои такие речи, мигом бы в костер, как Жанну д'Арк, швырнули бы и не поморщились!
   - Судя по речам твоего покойного друга, - напомнила Лина о смерти Павла Профсоюза, - вам мир очень цивилизован. Я же вишу религиозный фанатизм. Ведь считаю, что настоящая свободная цивилизация - личный выбор бога для себя, а также, методы веры в него. Вот это избранный человеком бог и управляет его судьбой и Дорогой.
   - Короче, - прервал ее философствования парень, - что ты можешь сказать мне о нашей силе?
   - Я пока не знаю, какое божество требует доказательства твоей, вернее - нашей, избранности, - раздумывала девушка, - ведь ты еще не выбрал своего покровителя.
   - А Фрейя? - спросил Владислав. - Ведь она, кажется, соединила нас.
   - Она богиня для всех, - последовал ответ, - нам нужен кто-то послабее, либо же во много могущественнее нее.
   - Интересно, - протянул Нетрезубец. - Так что же нам делать?
   - Обычно, - размышляла Лина, - боги приходят к нам в сновидениях. Но будь осторожен, засыпая, ведь снами пытается управлять сам Локи, а от него всегда жди неприятностей! Если никто не приснится, значит надо будет ожидать каких-либо подсказок во время бодрствования, а, может, к нам и во плоти кто-то из бессмертных появится.
   - Буду знать, - скривился Влад, - что надо бояться твоего старого любовника. Или ждать явления Одина народу, - он улыбнулся. - Кстати, зачем реально нам дался тот коричневый Демон? Он такой вонючий, что ноздри в носу заворачиваются внутрь. Силы сейчас-то нету!
   - Все равно, - Элементаль помахала на него невидимым пальчиком, - Болотного Кошмара необходимо поймать. Когда к нам вернется дарованное могущество, именно украденной частички может не хватить в каком-нибудь смертельном поединке.
   - Понятно, - недовольная мина так и не покинула лицо Нетрезубца. - Решим, что делать с нашим новым волосатым дружком, и примемся искать рогатого! А не стоит ли нам сейчас же скрыться в лесу?
   - Сомневаюсь, что нам удастся убежать, - неопределенно отозвалась красавица. - Кажется мне, что этот человек всю жизнь прожил в этих местах и может легко читать следы. Нам не уйти далеко.
   - Тогда будем ждать! - решил Владислав.
   - Чего ждать? - послышался вопрос из лесной чащи. - С собой вредно разговаривать - можно мозгами двинуться. По себе знаю!
   Раздвигая ветви и отряхиваясь от снежной крошки, к парню вышел Мотроднир. На его спине что-то темнело, сливаясь с волосатой шубой Дани.
   - Держи! - лесной знакомец бросил Владу на колени тяжелую тушу какого-то животного.
   Парень с непривычки даже отшатнулся - его руки окрасились кровью, истекающей из громадной рубленой раны на боку зверя.
   - Волка никогда не видел? - хохотнул Мотроднир. - Вот, - он бросил бывшему студенту короткий охотничий нож. - Разделывая его быстрее, и только не говори мне, что не умеешь этого делать - во всем Фризланде не найти такого недотепы, который бы ножом не смог управиться!
  
  
  
  

"Скажите мне, сколько это стоит,

и я назову вам время, за которое это украду!"

Арсен Люпен

   Солнце уже давно спряталось за горизонтом, видимо, чего-то испугалось. Лес окрасился в унылые черные тона, освещаемый только маленьким костром ночных спутников и несколькими огоньками в окнах селения неподалеку.
   Помучившись с убитым зверем более часа, Владислав так и не смог доказать Дани свою принадлежность к народам Фризланда.
   Бормоча что-то унизительно-злобное, Мотроднир несколькими взмахами разделал свой трофей и, вдоволь напившись еще теплой крови из разрезанной яремной вены под толстой шкурой, бросил мясо в костер. Парень последовал его примеру, но нанизал полагающиеся ему кусочки еды на длинные еловые ветки и сложил их в пирамидку над углями.
   Охотник с интересом наблюдал за действиями Влада, потом, поворчав еще немного, достал разогретую пищу из костра и последовал примеру студента.
   - Вижу, - сказал он, когда они уже потчевали жареной волчатиной, - от тебя тоже что-то можно научится, чужеземец. Впервые вижу как готовить мясо, не бросая его в открытое пламя, или на угли, ровно как и впервые в жизни не кушаю обугленные кусочки. Откуда будешь, победитель Змея?
   Тут у Нетрезубца серьезно разыгралось воображение и он начал рассказывать историю своего происхождения. В его мыслях всплывали образы, один, красочнее другого. Лина, а также и Дани, с удивлением узнали, что за Железным Лесом да Золотой Горой имеется небесный город Лемберг, населенный исключительно львами и скальдами (барды - др. скандинав.), а управляет городом мифический бессмертный Мер - от слова "мертвый".
   Мотроднир, пораженный рассказом Владислава, не скрывая этого, широко открыл рот и однажды даже чуть не удавился расплавленным волчьим жиром.
   - Сколько живу здесь, - сказал он, - но никогда не видел никакой Горы из золота!
   - А, - махнул рукой парень, - это очень далеко отсюда - на другом материке.
   - Понятно, - Дани почесался в затылке, нахлобучив свою шляпу-шлем на самые глаза. - А я-то думал, что это наш Железный Лес, где Ведьма-великан проживает! Короче, - он не дал Нетрезубцу даже задать вопрос об этой самой железной чаще, продолжая свою речь. - ты хочешь заработать?
   Влад напрягся, предчувствуя, что сейчас может последовать любое предложение - от заказа на убийство какого-то другого лохматого охотника, до неких сексуальных услуг.
   - Не имею большого желания, - протянул парень. - Но, думаю, все зависит от того, что ты мне собираешься предложить.
   - Мудрый ответ! - неизвестно чему обрадовался Мотроднир. - Вижу, что ты, вроде как, не дурак! Посему, расскажу тебе о небольшом дельце, сулящим нам обоим неплохими барышами. - Вот только колданем немного, - пояснил он, делая в воздухе плавные пассы руками, - чтобы никто не подслушал. А там и рассказывать будем.
   - Внимательно! - Нетрезубец обратился во слух. Параллельно ему показалось, как внутри его сознания заворочалась Элементаль, засыпая и сладко посапывая.
   - Дело тут немного в том Железном Лесу, о котором мы уже упоминали. Надеюсь, ты знаешь кратенькую историю об этой местности?
   Парень отрицательно покачал головой, призывая Лину. Та не отвечала, кажется, сон опять сморил ее, а жаль - она могла многое прояснить в деталях потенциального задания от охотника.
   - Где же такие олухи проживают, - с некоторой горечью в голосе пожурил Владислава Дани, - что слыхом не слыхали о той страшной роще, откуда может Рагнарок начаться?
   Островский неопределенно пожал плечами, мол, Родину не выбирают, ровно, как и дрянную экономическую ситуацию внутри его родной страны. И за что же надо любить свою державу, воевать за национализм? За то, что на ее территории ты родился? Или за то, что тебя из года в год призывают в военкомат?
   - Короче, - Мотроднир скорчил недовольную мину, - есть на восток от Мидгарда Железный Лес - совсем неподалеку отсюда. И живет в его темной металлической чаще страшная Ведьма-великан, что из Огненных берет свой род. И живут вокруг ее пещеры другие колдуньи, ликом прекрасные, но черны душой. Поклоняются те ведьмы своей огненной праматери, от нее они ведь родились и начали творить зло в этом мире. Кроме других женщин, разродилась великанша также волками страшными, братьями самого Фенрира. Самых больших страшных среди них называют так: Обман - тот зверь, что гонится по небосклону за Девой Солнце, в надежде сожрать ее и Ненавистник - волк, что неотступно следует за Луной с теми же гастрономическими целями. Страшно? - неизвестно почему спросил охотник.
   Нетрезубец промолчал, пряча улыбку. Он уже успел привыкнуть к примитивным, но довольно красивым верованиям местных жителей.
   - Вот, - Дани воспринял молчание парня как позитивную оценку его короткого повествования, - недалеко от жилища праматери Железных Ведьм, совсем рядом с поселком Ведьмино, есть некая гора, Небольшой зовущаяся. И в недрах ее, что над вершинами самых больших сосен виднеется, спрятан некий предмет. Вот он-то мне и нужен, как тебе - золотишка немало.
   - Немало, это сколько? - алчно, как и любой львовянин, чья жадность и хитрость воспевалась веками, поинтересовался Владислав. - И что за предмет?
   - Хм, - нахмурился Мотроднир. Казалось, он был бы совсем не против, предложи студент ему что-то наподобие "да я и даром это сделаю, не надо мне денег!". - Ты, вижу, далеко не дурак финансово расти - сразу оленя за рога ветвистые хватаешь.
   - А что делать, - пофилософствовал немного Нетрезубец, - что делать в такие трудные времена? Зима на улице, девушке шубу купить надобно, а тут такое дельце подкатывает... Грех не заработать!
   - Зима, говоришь? - задумался Дани. - Будет тебе и шуба, и к шубе. Денег заплачу четыре полных пригоршни золотыми, да еще и село одно около леса отдам.
   - Ого, - присвистнул парень. - Что же за раритетище такой, чтобы меня земельными уделами одаривать?
   - Сущий пустяк, - махнул рукой охотник, пережевывая кусок уже остывшего мяса. - Пара металлических перчаток, которые ни меч не разрубит, ни магия не испепелит. Только льдом их, кажется, повредить можно.
   - А поподробнее? - вопросил Владислав. - И что еще в этой горе твоей водится?
   - Больше ничего не скажу! - резко встрепенулся Мотроднир. - Хватит тебе и того, что лежат они на каменном алтаре, охраняемом двумя баранами.
   - Бараны - это хорошо! - обрадовался Островский. - Это ценное калорийное мясо, и почти без проблем твои перчатки достать можно будет! Чего сам-то парнокопытных не убьешь и артефактик не свиснешь?
   - Не пускает меня туда что-то, - пожаловался Дани. - Как только к горе подхожу, такой ужас накатывает, хоть вены режь. И голос страшный такой сразу орать начинает, мол, недостоин пришел! Смерть недостойному!
   - Понятно, - констатировал Влад. - А если у меня тоже поджилки затрясутся?
   - Не должны, - с сомнением промолвил охотник, - ты ведь из другой страны сюда притащился.
   - Раз так, - смело надул грудь Островский, - пошли тогда!
   - Совсем сдурел? - у Мотроднира округлились глаза. - Хочешь, чтобы нас Ночники сожрали?!!
   - Не боюсь я никаких светильников! - попытался пошутить Нетрезубец.
   - Я не забоюсь! - рявкнул на него Дани. - Ты их не видел еще просто - вот и не опасаешься! Спать ложись, короче, а не то раздерут тебя в клочья мелкие - не успеешь даже нескольких миль пройти от этого самого места.
   С этими словами охотник повалился на бок, там, где и сидел. Спустя несколько секунд вокруг костра взвился его молодецких храп, распугивающий мелкую живность в окрестностях. Владислав немного подумал над тем, как же могут выглядеть эти самые Ночники, способные взрослого человека на небольшие ошметки разорвать, но в голову ничего не приходило.
   Вздохнув, он тоже завалился спать, закутавшись в полы своего дрёпарского плаща и прижавшись спиной к лохматому боку Мотроднира.
   А через парочку часов на них напали ночные твари.
   Молодая Луна уныло покачивалась на небосклоне, окружаемая мелкими перистыми облачками. Над лесом царила тишина и спокойствие, только где-то вдали завыли волки, да послышался истошный писк смертельно раненого зайца.
   Он бежал по ночному лесу. Дрожащие ноги слаженно работали вместе с руками, пот застилал глаза, а впереди маячила только тусклая серебристая дорожка лунного света. Черные деревья вокруг, да небо без звезд клокочет над головой своей бездонностью - отличное начало для кошмарного сновидения.
   Слева забрезжил слабый фиолетовый огонек, будто кто-то зажег одноцветную свечу. Этот маленький клочок пламени приближался. За ним тянулся слабый звон какой-то неизвестной мелодии, до того приятной и ужасающей, что казалось, вот-вот сладко помрешь от разрыва испугавшегося сердца.
   - Звон, - простонал сквозь сон Мотроднир и повернулся на спину.
   Это окончательно разбудило не выспавшегося за несколько часов Островского. Он часто заморгал и потер глаза, но светящееся наваждение не уходило - сияющий огонек находился ближе, чем в сновидении. Мелкое округлое пламя медленно парило среди черных ветвей молодых елей и сосенок, сопровождая свой полет красивой мелодией. Вскоре к нему добавился еще один, и еще. Буквально за считанные секунды лес наполнился оглушительной симфонией ужаса и наслаждения. Казалось, все внутренности сумеречной чащи сейчас заполнились ровным фиолетовым светом. Хотелось убежать от него, скрыться, унестись, но неожиданный страх приковал к месту, не позволяя даже двинуться.
   - Лина! - дрожащим голосом позвал Нетрезубец, но ответ не последовал. Даже причмокивающий в темноте Дани не подал признаков жизни - слышалось только его ровное дыхание.
   Огоньки медленно выплыли на полянку, где отдыхали путешественники, закружились в плавном танце, очерчивая площадь слабых отблесков тлеющего костра. Внезапно один из фиолетовых танцоров молниеносно приблизился к ветвям ели около кострища, и Влад просто скорчился от омерзения.
   К нему летела тощая детская головка, укутанная в тот загадочный свет. Личико маленького мальчика скалилось в беззвучной улыбке, нет, скорее, в оскале - под тонкими губами блестели сотни клыков-иголочек. Голова покоилась на тонкой шейке, кривой линией убегавшей вниз, где по заснеженной земле очень быстро скользило длинное тело, напоминавшее большую мясистую пиявку. Кожу ползуна покрывали множественные наросты-бородавки, среди которых виднелись короткие щупальца с кривыми коготками на окончаниях.
   Существо наклонилось над спящим Мотродниром и наклонило над лежащим свою кошмарную головку. На глазенках твари выступили мелкие черные слезы, тотчас закапавшие на лицо охотника. Как только жидкость прикоснулась к бородатой коже под шлемом, Дани истошно закричал, его забили судороги, но он так и не проснулся.
   Тварь засияла ярче, ее личико исказилось довольной гримаской, а между клыками блеснул длинный слюнявый язычок.
   Парень заорал, что было мочи, но Мотрондир и не думал покидать свои сладкие сновидения.
   Из чащи выплывали все новые и новые Ночники - Влад не сомневался, что именно об этих ужасах упоминал лесной охотник.
   Тоненькая, почти веревочная шейка обвилась вокруг шлема Дани, слезы существа все чаще капали на лицо спящего. Головка кошмарного существа приблизилась к губам Мотроднира, словно в попытке его поцеловать.
   И тут Островский не выдержал.
   С испуганным ревом, будто раненный вепрь, он вскочил и пнул склизкое тело Ночника, почти вплотную подползшего к охотнику.
   Твари опасливо замерли, покачивая своими светящимися головенками. Мелодия усилилась, казалось, у всего живого сейчас остановится сердце от умиления и ужаса. Но парня это не остановило.
   Дрожащей рукой он вырвал из холодных пальцев Дани изогнутый меч и бросился на врага. Существо не успело среагировать, когда сверкающий клинок перерубил его тонкую шейку. Детское личико мерзко завизжало, его слезы вспыхнули тем же фиолетовым огнем - трава, а также кожа Мотроднира загорелась. Охотник со стоном проснулся и успел заметить, как возле него бьется противное тело Ночника.
   Тварь загребала снег своим покрытым пламенем телом, извиваясь в предсмертных конвульсиях.
   - Что? - выдавил Дани, оглядываясь вокруг. - Не говори только, что Ночники нападали!
   Владислав также повернулся и с удивлением заметил, что сияние пропало, мелодия утихла, будто ее вообще не бывало, а все вокруг опять погрузилось во тьму.
  
  
  
  

Глава 10, ознакомительная

(экшн продолжается, плюс капля эротики)

  

"Я вам дам отведать жареной козлятины! Людоеды!"

Разъяренный сатир

   Рагнарок на пороге, вставайте, вставайте,
   Вы - Эйнхерии славны, убийцы, пусть кровь
   Все затопит! Порог Вальхаллы покидайте,
   Пусть беснуется в жилах, в сердце любовь
   Загорится к богам - не исчадиям Муспелля,
   Как дружина пойдет, растворится во мгле,
   Сурта мы возвратим в его огненны купели,
   И вернутся уж зимы...
  
   - Что бы ты мне сейчас не говорил, - восхищенно бормотал Дани, когда он уже приближались к Ржавому Болоту - границе обычных лесов и Железного, - ты силен, парняга, еще как силен!
   - Ну, - смутился Нетрезубец, - не знаю даже, что и сказать...
   - А ты помолчи и дай мне еще немного похвалить твою бесстрашную особу! - тешился Мотроднир. - Дело в том, что волшебная музыка Ночников каким-то чародейским способом заставляет спать всех трусов, а смельчаки от ужаса дрожат и даже оружие не поднимают, атакуй эти лесные твари. Тебе спать не хотелось, дражайший?
   - Нет, - ответил парень, - страшно было, хоть укакайся... - признался он.
   Охотник с восхищением посмотрел на него и довольно покачал подбородком.
   - Силен! - повторил Дани. - Не сомневаюсь, что ты баранов-охранников на свой бачлык пустишь.
   - Шашлык, - поправил Владислав. - Долго еще идти?
   - Да мы, почитай, уже на месте, - успокоил его Мотроднир. - Гляди.
   Деревья перед ними расступились, словно лес внезапно оборвался бесконечной волнистой линией, оголяя широкое свободное пространство красивого зеленого луга. Все вокруг просто блестело под утренними лучиками недавно проснувшегося солнца. Под ногами зазеленела сочная трава, множество цветов, беспорядочно произрастающих около молодых ростков деревьев. Неподалеку паслась парочка диких коз, совершенно не обративших внимания на вышедших из леса людей.
   Окрестности просто дышали утренней свежестью и весной. Среди маленьких зеленых холмиков бежал ослепительно голубой ручеек, чьи звонкие воды весело пробегали по лужку и терялись вдали, огибая подножие невысокой кручи.
   - И как это место можно было назвать Ржавым болотом, - вопросил Нетрезубец.
   Охотник не ответил, это означало, видимо, что за местностью сохранилось старое название, а много веков назад здесь действительно клокотала трясина.
   - Вот она, - Мотроднир указал на гору, недовольно скривившись, как от зубной боли. - Небольшая гора.
   - А где же снег? - поинтересовался Влад, удивленный тем, что за его спиной над лесным массивом бушуют ревущие метели, а сам он стоит на весеннем поле.
   - Здесь просто Огненных много, - кисло ответил Дани, - вот и тепло их богомерзкое окрестности согревает. Здесь только весна, короткое лето и осень имеются, зима отсутствует напрочь.
   - Понятно, - предался мечтаниям Островский. - Вот бы здесь домишко, модно даже одноэтажный флигелек, построить. В ручье мелкую рыбешку удить, зеленью питаться, козлиное молоко, мясо, там, всякое... Огородик развести.
   - Вот перчатки мне мои принесешь, - сердито проворчал охотник, - тогда и строй себе хоромы хоть на другой стороне Луны. А сейчас, будь добр - вперед за приключениями на свою голову!
   - Не вопрос, - парень шагнул вперед и прошелся немного по мягкой пружинистой траве, умиленный яркой зеленью. - А ты почему не идешь? - спросил он Мотроднира, заметив, что тот даже не пытается следовать за ним, оставаясь в тени деревьев.
   - Не могу, - поступил ответ, а сам Дани отступил на несколько шагов назад. - Не пускает меня!
   - Брось, - засмеялся Владислав, сбрасывая с себя тяжелый плащ Дрёпара и бросаясь спиной на упругую кочку, заросшую одуванчиками. - Чего ты боишься?
   - Не боюсь, - почти, что рявкнул охотник, потирая ожоги на лице, что остались после соприкосновения со слезами Ночника. - Говорю - не пускает!
   Парень поднялся на локтях и многозначительно уставился на своего знакомого, не скрывая насмешки. Судя по рассказу Мотроднира, он уже сделал о Дани соответствующие выводы.
   - Трусы спят, говоришь, - засмеялся Нетрезубец, - когда ночные твари нападают?
   - Только ради тебя! - разъярился его спутник, ступая вперед.
   И тут у Влада просто отвисла челюсть от удивления.
   Верхушки лесных деревьев наклонились и бешено заколебались от внезапного ветра, что бросил на лужок увесистый снежный сугроб. Весенняя земля задрожала, пошла мелкой рябью, словно не обычная трава, а морская гладь. Дева Солнце мигнула несколько раз, словно не веря в такое богохульство.
   Над лугом загремело, и в безоблачном небе пробежалась длинная молния.
   - Ты недостоин войти! - сообщили охотнику клокочущим гласом из безоблачного небосклона.
   Земля под ногами Мотроднира вспыхнула высокими языками огня. Дани завизжал, как недорезанное порося и бросился обратно в лес. С верхушки Небольшой горы блеснул разряд электричества и шаровая молния, сопровождаемая громкими раскатами грома, впилась спутнику Владислава пониже пояса.
   - А-а-а-а! - заорал подбитый охотник, падая в таявший снег под стволом лапчатой ели. - Чтоб ты лопнула, гора!
   От соприкосновения с пятой точкой Дани, сугроб пошел густым паром, пока Мотроднир качался по земле, гася пламя, разгоревшееся на его лохматой шубе.
   - Понял теперь, идиотина? - обиженно крикнул гроза всей мелкой лесной дичи. - Не пускают меня! Иди теперь!
   Он с видимым облегчением закачался в шипящем снегу.
   Изумленный Нетрезубец воздвигнул плечами и пошел в направлении горы. Он бережно переступал через соцветия маленьких растений, немного поругался из-за промоченных в ручейке трофейных сапог и вдоволь напился ледяной воды из родничка. Спустя несколько секунд в голове у Влада сонно заворочалась Элементаль.
   - Где мы? - зевнула она, потягиваясь так, что у парня заломило в висках.
   Студент немного прояснил ей ситуацию, рассказав о ночном нападении и бьющейся молниями горе.
   - Думаю, тут не все так просто, - задумалась Лина. - Кажется мне, что твой новый друг многого не договаривает.
   - Странное наблюдение, - улыбнулся Владислав. - Тут и коню любому понятно, что Мотрондир - трусливый поц с неизвестными мне мотивами в желании завладеть какими-то наручами, или же перчатками.
   - Рукавицы, говоришь? - в его мозгу повисла пауза. - Мне они довольно знакомы, но никак не вспомню, где встречается воспоминание об этих деталях одежды.
   - Слушай, - задал вопрос Нетрезубец, - а четыре полные пригоршни золота, это много?
   - Немало, - ответила красавица, - учитывая, что тебе еще и село пожалуют в придачу. Наверняка те перчатки - невероятно ценный артефакт, принадлежащий кому-то из бессмертных.
   - Плевать, - Влад махнул рукой, - быстренько сделаем свое темное дельце, и поминай как звали. Забираем свою награду и тащимся Демона ловить! Что думаешь об этом Дани?
   - Непростой человек, - ответила девушка. - В его присутствии меня одолевает странный сон, да такой глубокий, что я даже лица этого охотника не видела. Кажется мне, сейчас мы займемся именно доказательством того, что заслуживаем на дарованную небожителями Силу. Вполне возможно, Мотроднир - одно из воплощений самого Одина, или же любого другого аса. Так что двигаемся вперед, да побыстрее, не то Болотный ужас уйдет слишком далеко!
   Владислав шагнул на твердые булыжники, плотным ковром устилавшие подножие горы и поднял ногу, чтобы ступить на едва заметную тропинку.
   Внезапно поверхность горы перед ним замерцала, как только широкий сапог Дрёпара соприкоснулся с покрывавшей ее мелкой щебенкой.
   - Что за...? - успел только выкрикнуть парень, когда изображение кручи пропало, и он почти по колено потонул в высокой густой траве.
   Позади него обычным образом колебались кроны далекого заснеженного леса. Чуть ближе плескался маленький юркий ручеек, пробегавший через весенний луг. Но вся окрестность немного поблекла, словно за припорошенным стеклом, по которому пробегались частые электрические разряды.
   - Прямо матрица какая-то, - пробормотал удивленный Влад. - Гора-то, оказывается, полая!
   Лина не ответила. Она с помощью глаз своего любимого рассматривала открывшуюся перед парнем картину.
   Сразу за окруженным высокой муравой заборчиком раскинулся идеально ухоженный огород. Здесь произрастало множество всяческих овощей. Южные томаты, огурцы и кустики картошки соседствовали рядом с топинамбурами, луком и ростками перца. Прямо за огородиком, за длинной стенкой извивающегося вокруг деревянных лестниц винограда, начинался густой фруктовый сад, а далее...
   - Поверить не могу! - выдохнул Островский, бросаясь вперед и перемахивая через оградку. - Тут даже груши есть.
   Он некоторое время занимался исключительно поеданием сочных слив и вкуснющих плодов яблони. Элементаль молчала, позволяя парню вдоволь насытиться, ведь, кто знает, когда он еще сможет отведать столь редких на севере фруктов. Примерно через час, когда Нетрезубец спрятался от жаркого солнца в тени виноградника, девушка напомнила ему о предстоящем задании.
   С явной неохотой Влад поднялся и направился к маленькому одноэтажному домику, покрытому, как и большинство здешних строений, шкурами диких животных.
   - Совсем как я мечтал, - зажмурился студент, разглядывая приземистое творение местных строителей. - Маленький, компактный, и выгребная канава за десять метров от входа - не придется зимой пробежки проделывать по малой нужде.
   При этом Владислав припоминал родное село, где у бабушки приходилось переходить длиннющий огород, конюшню и бесконечный коровник, чтобы пробиться к деревянной будочке туалета. За то время, пока нуждающийся в немедленной помощи унитаза из досок, парень пролетал всю дистанцию до выгребной ямы, ему уже ничего не хотелось. Зимой все внутри замерзало, летом же - закипало прямо в желудке. А весна и осень? Сколько там этих кварталов!
   Об этом сейчас Нетрезубец и сообщал своей половинке, покоящейся в его Ментали, пока не приблизился к выбеленной известью стенке строения.
   - Есть тут кто из хозяев? - Влад постучался в толстую дверь с выжженной на берестяной доске руной, издалека напоминающей латинскую букву "W".
   - Этот символ называется "Эваз", - пояснила Лина, - в переводе на твой язык, это будет значить что-то наподобие "препятствия". Такие руны чертят на своих дверях и калитках исключительно ведьмы, или могущественные колдуньи, ведь такой символ - непробиваемый барьер для духов и пришедших с недобрыми намерениями.
   - Сейчас, - раздался из домика трескучий старческий голос. - Кто тут еще? - сварливо спросила страшная Ведьма, и ее лицо исказилось в тошнотворной приветственной гримасе.
   - Здравствуйте, - смог выдавить Влад, упершись взглядом в единственный черный зуб, торчащий, словно клык из открытого рта старухи.
   "Верь после этого Мотрондирам всяким, - обратился он к Элементалке, - ведь говорил, что эти ведьмочки - сплошь да рядом все прекрасные ликом и черны душой. А тут, поди, может все наоборот оказаться".
   Девушка не ответила - только в сознании Нетрезубца послышалось ее тихое посапывание. Владислав даже покрутил шеей - не подкрался ли где-нибудь Дани.
   Охотник же тем временем сидел под одинокой сосенкой и с видимым сожалением разглядывал пропаленную молнией полу своего лохматого плаща.
   - Не Ведьмы, а паскудство какое-то! - ворчливо сообщил он сам себе. - Только появлюсь, как сразу же электричеством лупят, чтоб им пусто было! Да еще и Ночники эти мерзкие... Стоило только уснуть после работы, а они - тут как тут, сволочи.
   Мотроднир поднял руки перед своим лицом, развернув ладонями к себе, и легонько провел ими вверх-вниз.
   Страшные ожоги, оставленные выделениями ночного существа, побледнели и пропали, словно стертые влажной салфеткой.
   - Хорошо быть богом! - улыбнулся Дани. - Другой бы давно от боли окочурился, а я - вот он, хоть бы хны!
  
  
  
  

"Если все время идти налево, то налево и придешь"

Технолог-скульптор египетских пирамид

   - Ну заходи, раз пришел, - бабушка неопределенно махнула рукой и скрылась в глубине своего жилища.
   Нетрезубец вошел в маленькие темные сени, плотно заставленные всяческой утварью для обработки огорода. Тщательно переступая через лежащие грабли и совки, а также один раз едва не свалившись из-за горки беспорядочно разбросанных черенков лопат, парень вошел в уютную комнатку. Свет пробивался изо всех сторон - окна размещались на каждой стене и обязательно по две штуки за деревянными ставнями. Казалось, что солнечные лучи вырываются даже из приоткрытой заслонки печи, так рябило в глазах от множества зеркал и стеклянных сосудов.
   Владислав зажмурился, когда весь свет собрался в одном большом зеркале над небольшим каменным алтарем и сплошным потоком бросился на студента. Ему пришлось зажмуриться и прикрыться руками, казалось, что теплые лучики прорываются даже сквозь веки.
   Когда он вновь открыл веки, немного привыкая к свету, Ведьма уже сидела за круглым дубовым столиком и что-то размешивала в высокой каменной ступке. Ожидая вопроса старухи, Влад осмотрелся по сторонам, чтобы немного освоиться на новой территории.
   Домик внутри не отличался особым убранством, но поражал каким-то материнским уютом. Немногочисленная мебель, графические одноцветные рисунки на глиняных табличках, украшавших стены и непременный атрибут в любой женской обители - баночки с косметикой и всяческие кисточки-помазки, все было расставлено с несомненным изяществом и вкусом. Сразу возле двери начиналась длинная скамья, окружавшая жилище по всему периметру. Нетрезубец где-то читал, что такие скамейки, сделанные из древесины, или же из обычных насыпов грунта - обязательные признаки любого жилища северных народов. В центре домика на дощатом полу, довольно редким в этих краях, стоял уже упомянутый стол, три коротконогих стула и небольшой комод с множеством ящиков.
   Под толстым сидением практически всей мебели, даже под стульчиками, находились разные одеяла, перины, судя по белой пыли на поверхности - мешочки с мукой, бронзовые мисочки и другая посуда. На свободных от окон, с тонкими кожами какого-то животного вместо стекол, промежутках стен висели бесконечные вязанки сушенных грибов, лесных ягод и кусков вяленого мяса. Потолок украшало немалое колесо от телеги, уставленное толстыми восковыми свечами. Одна из них, покрытая извилистыми письменами горела даже сейчас, когда на улице ярко гордилось собой дневное светило. Ее оранжевый огонек горел ровно, не мигая, и напоминал зрачок неземного существа, с интересом наблюдавшего за парнем.
   - Сюда просто так не приходят, - напомнила о себе Ведьма, и Нетрезубец даже дернулся от неожиданности. - Чего хотел?
   - Это, - Влад без приглашения уселся на стул. - Мне тут одну вещицу найти надо... Но, не знаю даже, что и делать, ведь гора-то - не настоящая.
   - Верно, - по-старчески пристально прищурилась бабулька, - горы этой здесь как тысячелетие уже нету. Мы себе тут поселок построили, подальше от интересующихся глазок. Ты ведь не из Ледяных Кровопийц будешь, а, паря? - угрожающе прошамкала Ведьма, и в ее слезящихся очах зажегся недобрый огонек.
   "Паря" поспешил отрицательно замотать подбородком.
   - Мне только некая одежда нужна, которую парочка баранов стережет, - сообщил он.
   Старуха некоторое время недоверчиво смотрела на Владислава. Потом всплеснула руками по колеям, обтянутым в безразмерную накидку, укутывающую свою владелицу с головы до ног, и оглушительно рассмеялась.
   - Чего? - спросил Островский, решительно ничего не понимая.
   - Вижу, что не из Ледяных, - смеялась бабка. - Они таких дураков не держат! Неужто за рукавицами пожаловал?
   - Угу, - буркнул надувшийся Влад. Ему было неприятно ощущать себя неумным малым.
   - Бараны, говоришь? - зашлась в истерическом хохоте женщина. - На алтаре каменном, небось! Угадала?
   Нетрезубец смотрел на растирающую по щекам смешливые слезинки бабульку и размышлял над тем, есть ли в этом мире "Валидол", или же "Корвалол" какой-нибудь. Но не для старухи - для него, а то чувствовал он себя круглейшим идиотом.
   - На алтаре, - наконец согласился он.
   - Ладно, - вдруг успокоилась Ведьма, - не будем о печальном.
   - Если такое состояние вы называете печальным, - кисло заметил Островский, - боюсь даже предположить, что же у вас веселым считается.
   Новый взрыв хохота потряс избу до самого основания. Пока старушка продолжала содрогаться в экстазе от приподнятого настроения, Влад смотрел через окно на убегавшие вдаль стройные ряды кукурузы на примыкающем к домику поле. Строение наполовину было вкопано в землю, потому окна своими рамами почти прижимались к высокой траве. Но небо все равно немного заглядывало в комнату, прорываясь сквозь редкие просвети между листьями деревьев.
   - От такого приятного разговора, - Ведьма вновь показала свой раритетный клык во рту, - я бы тебе просто сейчас эти перчатки отдала!
   - Так в чем же дело? - вопросил Нетрезубец, прикидывая, не поиграться ли молодого Раскольникова и не грохнуть ли бабку лопатой из сеней.
   - Нету у меня этих вещичек - у Верховной они, - немного успокоилась женщина.
   - А как бы мне ее увидеть? - у парня в голове, вокруг спящей Лины сейчас кружились мысли а-ля сбежать отсюда поскорее, да ночью с небольшим топориком вернувшись, пройтись по невидимому за стеною сада поселку.
   - Она сейчас на Большой Слет полетела, - проинформировала студента женщина. - Часа через три вернется.
   - Чудненько, - заметил Влад, - нельзя ли мне вашу Верховную здесь подождать?
   - Отчего ж нельзя, - согласилась бабулька, - можно и здесь. Только сильно я сомневаюсь, что она тебе эти вещички отдаст.
   - Почему? - не поверил Островский.
   - Дороги они ей как память, - буркнула колдунья, казавшаяся Владиславу обычной сельской обывательницей преклонного возраста. Разве что попросишь ее как следует - в тебе мужчины много!
   - Это как? - задал вопрос Нетрезубец.
   - Посмотришь сам, - ощерилась его собеседница, всматриваясь в самое большое зеркало на стене и поправляя невидимые под накидкой волосы. - Тебя ведь Тор прислал?
   - Не знаю такого, - признался парень. - Меня сюда охотник один из леса направил.
   - Понятно, - кивнула головой бабулька. - Этот силач всегда угли чужими руками загребает, его только Локи переплюнуть может по уровню лени и ухода от исполнения собственных обязанностей. Что делать будем, милок, пока наша главная не вернулась?
   Островский едва сдержал язык, чтобы не ляпнуть, мол, в шахматы махнемся, или костями, бабка, постучим, но тут случилось что-то необычайное.
   - Дела! - выдохнул Влад, наблюдая за священно действом.
   Коротким шажком Ведьма преодолела расстояние между столиком и настенным зеркалом. На тусклой глади, по которой пробегались солнечные блики отобразилась ее отталкивающая внешность. Старая женщина провела по зеркальной глади своей сморщенной рукой и ее отображение поплыло, изменяясь.
   Сквозь толстое протертое от пыли стекло на Нетрезубца смотрела юная девушка, не старше двадцати пяти. Темно-бурая накидка изогнулась в причинных местах, когда под ней обрисовались соблазнительные формы, зад оттопырился, толстая ткать сократилась немного повыше него, окружая гибкий стан. Сморщенная грудь резко выпучилась, как у некоторых мультяшных персонажей выскакивают глаза, и на белый свет поднялась немалая грудь примерно третьего-четвертого размера. Лицо колдуньи также кардинально изменилось - налилось молодостью, разгладились глубокие морщины. Выщипанные брови и ресницы удлинились и разрослись, крючковатый нос превратился в изящный курносик.
   Румяные щечки, темно-карие глазенки, ослепительно белые зубки, сменившие тот кошмарный клык под пухлыми губами. Маленькие заостренные ушки, веселые ямочки на щеках и на розовом подбородке, словом, она стала прекрасной. И это за один единственный миг!
   - Небось, - усмехнулась новоявленная девушка, поворачиваясь от зеркала к Островскому, - в деревянные фигурки поиграть со мной хотел?
   Влад не ответил, он просто стоял с непроизвольно открывшимся ртом и пожирал красотку сквозь темную ткань ее одеяния.
   - Я тебе покажу фигурки! - задорно крикнула прелестница, срывая с себя мешавшую накидку. - Сто лет мужчину не имела!
   С этой двойственной фразой она бросилась на парня, немедленно его раздевая и оседлав задубевшую от желания и неожиданности плоть.
   "Мне что же это, - подумал Нетрезубец, опережая мысли любого читателя, - каждый день в этом мире сексом заниматься? Как хорошо, что Лина спит!"
   Он безвольно откинулся на спину и позволил девушке одаривать их обоих плотским наслаждением.
   - Я тебя только из-за знака пустила, - пояснила Ведьма, зовущаяся, как оказалось спустя час-другой, Идунн, Хранительницей Фруктов. - Ведь руна "Эваз" пропускает в мою дверь только тех, кто чист помыслами по отношению ко мне.
   - Понятно, - Влад устало погладил ее по изогнутой спинке, когда они лежали, отдыхая, на лохматых шкурах трофейных медведей девушки.
   - Ты очень хорош, мальчик, - проворковала колдунья, покусывая Нетрезубца за ухо. - Есть что-то в твоих чудесных глазах и слащавом голосе.
   - На мальчика, ровно как и на молодого человека могу обидеться, - недовольно буркнул Островский. - Я не на много от тебя моложе!
   - Сомневаюсь, - хихикнула Идунн, - что тебе больше восьми тысячелетий.
   Слова очередного упрека застряли в горле парня, когда он посмотрел в ее бездонные очи, преисполненные вековой мудрости.
   - Ты выглядишь намного моложе, - смог только выдавить он, прикладываясь к ее губам пылким поцелуем, чтобы скрыть свое изумление.
   Ведьма по-девичьи хмыкнула, целуя его в ответ и хватаясь за его вновь желающее страсти естество. Хватаясь за точеные ножки красавицы, резко разводя их широко в стороны и напористо вонзаясь в трепещущее от неги тело, Влад почувствовал, как содрогается земля. Списав эту дрожь на счет собственных желаний, он принялся активно ублажать свою партнершу - она томно застонала.
   Любовники поплыли на мерных волнах всемогущего желания, но завершить начатое им не дали.
   Громадный пышущий коготь поддел покрытую дубленными шкурами крышу и сорвал ее напрочь, отбросив далеко в заросли овощей на огороде.
   - Что здесь делается, - заорал внезапно оглушительный женский рев, от которого у Нетрезубца волосы поднялись дыбом.
   Хранительница Фруктов перепугано завизжала, царапая любовника по спине и бедрам. Она содрогнулась, словно от боли, когда в открытое пространство под уже несуществующей крышей хлынуло зловонное дыхание.
   Влад забился в спазмах омерзения - под ним лежала мерзкая старуха, а его тело по инерции еще продолжало двигаться в ее противном лоне. В ноздри забился ужасающий смрад, казалось, над домиком повис миллион испорченных зубов, никогда не видевших стоматолога.
   Отшвырнув от себя трепыхающуюся в истерике бабульку, Владислав перекатился на спину, одновременно прикрывая свою срамоту. Сверху на него в упор таращился циклопический глаз, от угольно-черного зрачка которого пробегали в стороны толстые кровавые жилки, образовывая красную зеницу.
   - Ты что творишь?!! - от этого рева опять затряслась земля, а ветхие глиняные стены жилища Ведьмы опасно затрещали, грозя рассыпаться в мелкую пыль. - Что та сделала, дрянная девчонка! - исполинское глазное яблоко яростно смотрело на забившуюся в дальний угол Идунн.
   Не успел Островский опомниться, как два ногтя, толщиной с добрую танковую броню, окруженные темным пламенем, ухватили его за голову, придавив уши. В голове зашумело, когда шелестящий в воздухе рывок поднял его парня высоко над садом. Прямо под его ногами расстилался небольшой поселок из четырех десятков домиков, окруженных огородами и густыми садами. А сразу перед лицом Владислава.
   - Убью! - зашипело одутловатое лицо, заслонившее добрую половину небосвода. Узенькие щелочки-глазки, за фиолетовыми ресницами каких плясал черный огонь, бесконечные щеки, терявшиеся где-то вне пределов его взгляда, мясистый нос - по нему спокойно можно было бы скатываться, как по трамплину в приоткрытый смердящий рот. Немногочисленные серые с желтым кратеры, похожие на вулканы, только издали напоминали зубы, каковыми и являлись.
   Два алых волнореза разошлись, открываясь, когда рука Великанши преподнесла бьющееся тело Нетрезубца ко рту, высовывая длинный, как трехполосная магистраль язык. Не в силах выдержать приближение своей смерти среди пенистого озера слюны, Островский дико закричал.
   - Не надо! Прошу вас! Только не надо!
  
  
  
  

Глава 11, вороватая

(экшн продолжается, на сей раз без эротизма)

  

"А я и не догадывалась, что настолько красива!"

Натурщица П. Пикассо

  
   Загорится к богам - не исчадиям Муспелля,
   Как дружина пойдет, растворится во мгле,
   Сурта мы возвратим в его огненны купели,
   И вернутся уж зимы на нашей земле.
   Рагнарок на пороге, трепещутся стяги,
   Вальхалла выступает на смерти чертог,
   На врага мои воины, выпьем же браги,
   Переступим проклятый
  
   - А что мне с тобой делать, козявка? - гулко пробасила Великанша.
   Впрочем, рот она прикрыла, а парня подняли немного повыше - на уровень глаз Верховной Ведьмы.
   - Все что угодно, - взмолился Владислав. Его руки безвольно трепыхались в воздухе, мерно покачиваясь на ветру вместе с повисшем достоинством. - Только не кушай меня, большая женщина.
   Великанша некоторое время смотрела на Нетрезубца, прищурив одно око, похожее сейчас на небольшой овальный водоем грязно-серого цвета. Ее глаза меняли оттенок, по-видимому, в зависимости от настроения хозяйки.
   - Есть что-то волшебное в чудесном лике и словах, - промолвила громила, водружая студента на свою ладонь и рассматривая его вблизи. - Мне даже жрать тебя расхотелось.
   - Вот и чудно, - облегченно простонал Островский, которому в спину пекла раскаленная Дева Солнце. - Может, поговорим, - невинно поинтересовался он, не имея малейшего представления, с чего начинать разговор с этой помесью мамонта, жирафа и человека.
   - И о чем? - хмыкнула Великанша. - Впрочем, мы с тобой можем только поговорить, или же пообедать твоим вкусно пахнущим молоденьким тельцем. С таким комаром даже любовью не займешься. Разве что... - Она на миг задумалась и хитро посмотрела на Владислава. - Может, целиком полезешь?
   От такого предложения у парня похолодело в груди, а ноги немедленно отплясали мелкую чечетку на широкой, что твое поле для минифутбола, ладони.
   - Э, - выдавил он и облегченно вытер ледяной пот со лба, когда Верховная Ведьма раздумала.
   - Спорю, что задохнешься ты там, - скривилась она. - Остается только разговаривать.
   - Не расскажешь ли ты, несравненная красавица, - эти слова дались Островскому с большим трудом, - о вашем поселковом укладе жизни и местных достопримечательностях?
   - А то ты не знаешь, - без особого доверия воззрилась на него эта дочь великанов.
   - Не имею даже малейшего понятия, - признался Нетрезубец, представился и удобно расселся на ее громадной ладони среди глубоких, но не больше военных окопов, линий судьбы.
   Оказалось, что большую бабу звали Ангрбодой и не кто иной, как вездесущий Локи приходился ей родным отцом. Вот уже несколько столетий подряд внутри Небольшой горы селились Ведьмы со всего континента. Здесь обитал разный народ - от запада до востока, все женщины, обладающие Знанием и Силой, шли сюда, чтобы спокойно проживать свой долгий век. Сюда стекались беглянки могущественных конунгов, кто не хотел прислуживать в постели наглым мужикам, все верящие в свободу и равноправие прекрасной половины человечества. И тут в Железном Лесу, который тянулся от подножия фальшивой горы все дальше на север, жили даже отщепенцы с юга - их сюда привлекли гонения страшной Инквизиции. Ведьмы убегали из тех мест, называвшихся Землями Креста, ведь там царило государство религиозных фанатиков, верующих в Единого бога.
   - Ничего себе! - не поверил Влад. - И сюда христианство доперло!
   Он был очень удивлен, услышав, что государство верящих в священный Крест состоит полностью из чернокожих подданных, а ни один порядочный белый человек не возьмет даже в руки покрытый запекшейся кровью символ Крестиан.
   - Когда Ржавое болото просохло, - Великанша продолжила свой рассказ, - я пришла сюда донашивать своих детей. Именно здесь родился сам Фенрир и его младшие братья - Обман и Ненавистник, а также все волчье племя, гордые сыны и дочери его сейчас наполняют весь Фризланд. Здесь же Тор убил моего младшенького отпрыска - Жадность.
   - Я слышал об этом сильнейшем среди бессмертных боге, - печально покивал головой Островский. - Но, судя по тем вещам, что мне приходилось читать в глубоком детстве, это божество - просто эталон доброты и верх благородства.
   - Что?! - пальцы правой руки Ангрбоды дрогнули, чтобы сжаться в кулак, но ей удалось остановить себя в последний момент, когда безымянный палец уже прикоснулся к макушке студента. - Да как ты смеешь говорить так об моем злейшем враге, жалкий клещ!
   - Простите, барышня, - пропищал Владислав, скукожившись на ее ладони и прижавшись к мясистой подушечке - основанию большого пальца. - Я не знал, что этот бог настолько противен тебе, сильнейшая из женщин, клянусь своей жизнью!
   - Твоя жизнь настолько мизерна, - Верховная Ведьма понемногу приходила в себя от всепоглощающей ярости, - что не стоит даже клятвы.
   - Согласен, ваша милость, - пропел Нетрезубец, заискивающе заглядывая в ее громадные, как полная луна, зрачки. - Не буду клясться и прошу прощения за то, что вспомнил имя этого мерзкого бога в вашем присутствии.
   - То-то же, - смягчилась, наконец, Ангрбода. - И незачем меня гневить попусту, а то прихлопну тебя, как любого другого смертного!
   Она сделала весьма знаковый жест пальцами левой руки, изображая как растирают соплю. Парень мгновенно посерел от страха, но сдержался от порыва убежать отсюда. Его твердая вера в то, что этот мир - лишь плод нетрезвого воображения, местные боги - просто сильные маги, а Лина - его персональная шизофрения, серьезно покачнулась и уже стояла на одной ноге, медленно заваливаясь в бездну осмысления реальности происходящего.
   - Что же случилось? - задал он вопрос, понемногу успокаиваясь и ерзая на твердой коже ладони.
   - Мой маленький волчонок, мой несмышленыш, - Великанша смахнула исполинскую слезу, что со свистом рассекла воздух и расплескалась где-то у основания домика Идунн, поднимая высокие волны, - в тот день очень хотел играть. Ведь это был его день рождения - тысячу сто тридцать второй, - шмыгнула носом Верховная Ведьма, - потому я позволила малышу немного полетать.
   Далее последовал длинный рассказ о том, как красивенький розовенький волчик тешил взор своей матери, а какие у него ушки, а шерстка такая мягкая, словно перина из облаков. Медленно великанша подступила к моменту, где ее сынок залетел в жилище Тора среди полей Асгарда.
   Могучий бог отсыпался в тот час, вернувшись после очередного рейда по Муспеллю и вдоволь нахлопавшись непобедимым молотом по черепушкам Огненных великанов. Не замышляя ничего плохого, маленький Жадность, а ему в то время исполнилось всего сто четырнадцать лет, принялся играть с металлическими перчатками всесильного божества, поскольку главное оружие - Мёлльнир, не смог поднять своей слабенькой пастью.
   Вдоволь набегавшись и наигравшись новой безделушкой, братец всех других мифических волков подался восвояси - обратно в мамину колыбель. Он совершенно нечаянно прихватил с собой невинную вещицу, принадлежащую богу, а именно - те самые злосчастные рукавицы.
   Тор проснулся от звона и перестука камней, ведь сыновья Ангрбоды никогда не обращали внимания на стены, легко пробивая их своими твердыми головами. Разозленный форсированным пробуждением, могучий воин заметил, что не хватает части его амуниции. Подбежав к окну, бог увидел на горизонте Жадность, который ничего не подозревая, улепетывал в направлении Железного Леса.
   Ясное дело, Тор бросился в погоню за несчастным вором. Поскольку его бараны также куда-то девались, пришлось божеству одолжить боевую колесницу Фрейи и устремиться вслед за невинным ребенком. И ведь нет же, догнать, легонько треснуть по попке и объяснить ребеночку, что так делать впредь нельзя, помахать пальчиком, наконец! Самому сильному из асов потребовалось наброситься на Жадность со всей своей яростью и мощью.
   Он догнал беглеца прямо у Небольшой горы, и началась кошмарная схватка. Волка отбивался, как мог, ему удалось даже ранить Тора - один из клыков детеныша Ангрбоды сломался, глубоко застряв где-то в плече божества. Но карающий Молот настиг мальчика - ас раздробил малютке нос, и мальчик захлебнулся кровью.
   Поскольку бой происходил в воздухе, бездыханное тело Жадности упало на верхушку горы, показавшейся богу настоящей. Склоны кручи, а, на самом деле - оболочка муляжа, проглотили волчонка, стоило только его лохматому трупику коснуться пожухлой травы на вершине. Ас бросился за поверженной жертвой Мёлльнира, но сбежавшиеся со всего поселка Ведьмы не пустили Тора внутрь. Бесценная повозка Фрейи разбилась об острые камни, усыпавшие склоны Небольшой, ездовые кошки разбежались, а сам силач со всего маху брякнулся где-то в лесной глуши.
   Безутешная мать несколько недель оплакивала гибель своего потомка. В селение Ведьм со всех стран съехались родственники почившего в мире Жадности, женщины рыдали над его могилой, а волки выли целый год. Заточенный на острове Люнгви посреди озера Амсвартнир, могущественный Фенрир бесновался в своей подземной тюрьме, земля дрожала, а над фьордами то и дело извергались вулканы.
   Именно с того времени в эту местность избегали забрести соседи, а дикое зверье так вообще не приближалось сюда менее, чем на десять миль.
   - Соболезную, - горестно промолвил Островский, искренне сочувствуя рыдающей сейчас Великанше. Только в глубине души он справедливо рассудил, что убийство ее ребенка было совершенно оправданным, смотря на существующие здесь жестокие нравы, с которыми ему еще надлежало познакомиться.
   - А потом я взяла эти перчатки, омытые кровью моего Жадности, - продолжила Ангрбода, - и поместила у себя дома на каменном алтаре. Теперь каждый день перед сном я смотрю на них и молю, чтобы скорее пришел час Рагнарока, а мне удалось добраться своими огненными руками до горла мерзкого Тора.
   До того тлеющие ногти ее пальцев ярко вспыхнули пекущим пламенем, заставив Нетрезубца отшатнуться поближе к центру ладони.
   - Интересно, - прошептал он, - как же выглядят Ледяные великаны, - не подозревая, что очень скоро с ними встретится.
   - У рукавиц есть один маленький секрет, - внезапно Верховная Ведьма широко зевнула, а парня едва не снесло с ее руки сильнейшим потоком воздуха, когда губы Матери Волков сомкнулись обратно. - Теперь пора спать, - устало сказала эта громадина и направилась вперед, легко переступив через садик Идунн.
   Не успел даже Влад поинтересоваться, как же это спать в обеденную пору, как Великанша махнула своими длиннющими руками вверх и вниз. Нетрезубец почувствовал, как по ее коже мелкой, но очень мощной волной пробегает какой-то зуд - колдовская Сила.
   Все вокруг померкло, будто наступил поздний вечер и сейчас вот-вот взойдет Луна. Только далеко за серым покрывалом, являющемся оболочкой Небольшой горы, сквозь пыльные тусклые стены пробивались слабые лучики солнца и почти неразличимая отсюда небесная синева.
   Ангрбода приблизилась к широкому зеву пещеры, находившемуся на заросшем сероватыми деревьями горбе. Когда она внесла парня в свое жилище, он с удивлением успел заметить, что каждое дерево исполнено из железа. Да так искусно, что каждая позванивающая на слабом ветерке веточка поражала своей изысканностью и сходством с живой веточкой любого живого деревца. Заросли металлических деревьев тянулись вон от травянистого холмика, их ряды простилались далеко за горизонт - именно отсюда начинался Железный Лес, по легендам населенный страшнейшими созданиями Хель и злобными волками, братьями Фенрира.
   Верховная Ведьма поставила Островского на широкий стол, величиной с добрый стадион, а сама, не раздеваясь, бухнулась на приземистую кровать около кирпичной печки.
   Прямо возле постели стояла высокая каменная тумба, на поверхности которой покоились те самые перчатки, необходимые Мотродниру. Но они оказались такой величины, что легко оделись бы даже на руки исполинской женщины.
   - И как же я, по-твоему, - почесался в затылке парень, - эти твои рукавички? Да их даже десяток лошадей не сдвинет с места! - огорчился он, рассматривая, кажется, бесконечное жилище гигантской колдуньи.
   Интерьер не будоражил воображение излишествами - виденные уже в домике Идунн длинные скамьи по периметру комнаты, развешенные на стенах грибы и пучки сорняков, беспорядочно раскиданные вещи, лежащие на далеком полу внизу, здоровенный плуг возле входа.
   - Наверное, - догадался прозорливый студент, - Ведьма запрягается в это нехитрое приспособление и за пару часов разделывает пару сотней гектаров земли. Видимо, он был прав - здесь не находилось других столь больших существ, способных потащить орало за собой.
   Влад долго наблюдал, как Ангрбода ворочается на постели, позванивая кольцами кольчуги, каждое из которых было толщиной с торс Нетрезубца.
   - Что ж, - парень поплевал на ладони и начал спускаться по каменной ножке стола, - хорошо, хоть когда-то на альпинизм ходил от нечего делать, а то бы торчал здесь до самого Рагнарока. Сейчас попробуем эти перчаточки свистнуть, а там нас уже и собственное село дожидается! - Он даже не почувствовал, как слился с этим холодным и загадочным миром, словно со своей Элементалкой, медленно забывая родной Львов на планете Земля.
  
  
  
  

"Сделал дело - гуляй смело! А потом опять сделай..."

Любой кролик

  
   Путь вниз не занял много времени - Владу удалось поскользнуться на отполированной, вероятно, коленями Великанши, ножке и хлопнуться вниз, подняв густое облако вековой пыли.
   - Дранное скалолазание - ничему не научило! - выкрикнул он и тотчас ухватился за рот обеими руками. К его великой радости Ангрбода не проснулась, только всхрапнула разок, будто многотонный слон и повернулась на бок.
   Плохо припоминая уроки, на которых приходилось взбираться по отвесным стенам, хватаясь за малейшие углубления и выступы, Владислав серьезно кривил душой. Он сейчас уде не вспоминал, что сходил только на четыре - не более, занятия. Остальное время, почти полугода, он водил своих родителей за нос, вешая лапшу, будто занимается, а сам, оставляя альпинистские веревки и костыли у соседей, отдыхал по кабакам с девушками из общежитий.
   - Дуракам везет, - уверил он себя, покоясь на каменных плитах. - Умным был бы - убился бы к чертовой бабушке!
   Обильно потея и пялясь на громаднейшую спину - Верховная Ведьма дрыхла теперь лицом к стене, Нетрезубец сделал то, чего за ним не наблюдалось уже довольно долгое время. Он перекрестился!
   Вдали, за барьером искусственной горы полыхнула молния, и по небу грохнул внушительный раскат грома.
   - Видимо, - прошептал парень, - местные божки не слишком-то жалуют Иисуса.
   Он поднялся и, потирая ноющий поперек, поковылял к тумбе, где уютно расположились перчатки Тора. Настроение Владислава прилично поднялось, когда при рассмотрении вблизи, алтарь оказался испещрен глубокими извилистыми трещинами. Они начинались у самого подножия великанской мебели и тянулись аж до самой поверхности сооружения.
   - Очень удобно, - пробормотал Островский, влезая в одну из трещинок и чихая от набившейся туда пыли. - Словно ждали, что придет вот такой мелкий вор и сопрет это украшение для Эйфелевой башни.
   Прошло не менее часа, пока он, чертыхаясь от усталости, забросил ноги на поверхность тумбы и несколько минут полежал, отдыхая.
   - Все, - хрипло проговорил Нетрезубец, - бросаю курить, а то не переживу еще одного такого побоища с каменными выступами!
   Он немного запамятовал, что находится в совершенно другом мире и, если здесь и водится табак, то достать его в этих северных краях будет довольно проблематично.
   Прямо перед парнем лежали эти самые перчатки, тускло поблескивая в сумраке.
   - Да сюда же целый паровоз проедет, - обиженно на целый мир пожаловался неизвестно куму Владислав.
   Он стоял внутри одной из рукавиц, и тихое эхо его слов сейчас отбивалось где-то в районе металлических пальцев.
   Великанша пробубнила невнятные слова и повернулась на спину. Ее большущая грудь мерно вздымалась, а по комнатке пробежался молодецкий, или же, правильнее - девичий храп стада бегемотов. Висящее на потолке деревянное колесо невероятного диаметра тут же начало раскачиваться под волнами смердящего испорченными зубами воздуха. На пол брякнулась одна из крепившихся на этом самодельном светильнике свечей и закатилась под скамейку.
   - И где же бараны? - поинтересовался Нетрезубец и тотчас пожалел о своем вопросе.
   - Бе-е-е-е-е-е! - донеслось изнутри исполинской детали одежды.
   Страшный удар под колени швырнул его вон из рукавицы. Парень, словно бумажный самолетик вылетел на поверхность алтаря, и некоторое время скользил вдоль пыльного камня, притормаживая руками и, как не прискорбно, носом.
   - Идиотский вопросец, - констатировал Островский, дивясь своему печальному юмору. Ведь такое за ним раньше не водилось - предпочтение отдавалось песням в нетрезвом виде и плоские шутки на тему секса.
   Из перчатки выглянула донельзя довольная баранья голова. Она потрясла длинными белоснежными завитушками и белой же короткой бороденкой, и ехидно сообщила.
   - Бе-е-е-е-е-е!
   - Чтоб ты пропал, скотина, - Владислав погрозил животному кулаком и скривился от боли в пятой точке. - И зачем я за этим счастьем голкипера сюда приперся?
   Баран немного подумал, не шевелясь, затем вышел на два шага вперед, красуясь своим видом.
   Это создание божье было прекрасно - даже обиженный студент невольно залюбовался кудрявой молочной шерстью с золотым отливом, широкими желтыми копытами и несколько раз закрученными рогами. Наросты на голове охранника блестели инеем - они были совершенно прозрачными и парень заметил, что внутри бурлит какая-то жидкость, перемешанная с бесцветными пузырьками воздуха.
   Барашек приоткрыл рот, но привычного звука не последовало, вместо этого красавец из рода овец спросил хорошо поставленным баском.
   - Что такое голкипер? - в глазах животного блеснул интерес. - Братец, - крикнуло оно в сторону другой перчатки, - иди сюда! Тут смертный пришел, загадки отгадывать будет.
   - Какие загадки? - вопросом на вопрос ответил Островский. - Никаких загадок не знаю!
   Парень дернулся всем телом и отодвинулся поближе к краю тумбы - на поверхности алтаря появился еще один баран.
   - Ты не удовлетворил мой естественный интерес! - заметил охранник божественных регалий. - Ведь хочешь забрать рукавицы? Если да, что отвечай.
   - Мужик такой, мячи всякие ловит, - пояснил Владислав и добавил для себя. - Сигареты бросил - на очереди спиртное. А то - вон куда докатился, что с баранами разговариваю.
   - Можно и по-другому, - неприязненно фыркнул герой-любовник для каждой уважающей себя овцы.
   Животные разбежались в стороны от центра тумбы и устремились один на другого. Нетрезубец зажмурился, когда бараны ударились лбами, высекая искры и брызги воды из собственных рогов.
   Где-то в дали полыхнула зарница, за стенами пещеры деревья наклонились под внезапно налетевшим ветром, а в лесу довольный Мотроднир потер ладони, предвкушая скорую встречу с вожделенными вещами.
   Глупые рогатые создания повисли в воздухе, окруженные снопами искр. Вокруг них шипели длинные водяные брызги смывая шерсть с обоих охранников перчаток.
   Кудрявые завитушки смывались, стекая на каменную поверхность алтаря, рога распрямлялись и трескались, извергая из себя все новые потоки холодной бурлящей воды. Копыта срастались и видоизменялись, медленно приобретая черты ног и рук. Маленькие хвостики втягивались в хребты, на мордах появлялись человеческие черты, морды сжимались поближе к затылкам. Вскоре перед Островским стояли два блондина-близнеца.
   Влад от неожиданности даже затряс головой - не мерещится ли ему. Но обнаженные мужчины, чьи бедра и чресла закрывали только короткие белые килты.
   - Приветствуя братьев из Шотландии, - обрадовался Влад, привычный уже ко всяческой магии и метаморфозам волшебных существ.
   - Ты, наверное, стар и мудр, - вдруг вместе сказали молодые люди. - Мы не знаем, что такое Шотландия и просим тебя пояснить.
   - Вот это да! - еще более радушно улыбнулся парень. - Тут не только объемное видео, но и стереозвук!
   Некоторое время он в деталях объяснял охранников рукавиц о том, что такое "голкипер", "шотландские юбочки" и "стереосистема". Бараны внимательно слушали, склонив светловолосые головы набок, только левый - направо, а правый - налево.
   - Эдакая арка из блондинов, - констатировал Нетрезубец. - Вы не могли бы отдать мне свои перчатки - они очень одному охотнику из леса нужны, - попросил он.
   - Ты не услышал еще наших загадок, - опять же вместе прорекла парочка.
   - Нет проблем, - согласился Владислав. - Загадывайте поскорее, а то мне еще думать надо, как эти самые причиндалы из горы вытащить. А там уже пусть Мотроднир разбирается, что с ними делать.
   - Но готов ли ты к смерти? - спросили мужчины.
   - Это первая загадка, или же невнятное обещание? - Островский внутренне сжался, не ожидая от собеседников ничего хорошего. Он лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации, оценивая внушительные мускулы баранов. Эти приземистые силачи вполне имели возможность разорвать его пополам, даже не поморщившись.
   - Это констатация факта, - пропел светловолосый дуэт. - По древним традициям каждый, кто не сумеет разгадать три наших загадки, или мы сможем разгадать его одну, этот смертный будет предан смерти от твердых рогов.
   На головах мужчин тут же проступили прозрачные очертания костяных завитушек, от одного их вида у Влада по спине пробежались мерзкие мурашки.
   - А если я сейчас просто спущусь вниз, - слабым голосом пропищал Нетрезубец, - совсем ничего не отгадывая?
   Охранники рукавиц на секунду задумались, парно почесываясь в затылках.
   - Тогда это будет расцениваться, - ответили человеко-бараны, - как проигрыш в нашем невинном состязании "загадай-отгадай".
   - Час от часу не легче, - простонал парень. - Задавайте свои вопросы, нелюди.
   Несколько минут ему пришлось объяснять значение слова "нелюдь" и, наконец, услышал-таки первый вопрос.
   - Кто самый знатный или самый старший из богов? - бараны угрожающе подвинулись вперед.
   - Эх, знаю я ответ! - обрадовался Владислав, потому что во время недалекого еще отрочества ему посчастливилось прочитать "Младшую Эдду" - один из главных документов по скандинавской теологии. - Это Один - бог-Отец! Также могу назвать, что сам Верховный, как и другие асы походят из рода некого Всемогущего Господа!
   Мужчины остановились и уставились на парня бараньими глазенками. Нетрезубец даже почувствовал себя новыми воротами - настолько пристально его рассматривали.
  
   - Второй вопрос, - пропела парочка. - Кто будет мохнатым символом Рагнарока и кто будет плеваться смертельным ядом, окружая наш мир своим ужасно склизким телом?
   - Могли бы и что посложнее спросить! - улыбнулся Влад. - Волосатый - Волк, понятное дело - Фенрир, а тот, кто планету окружает - Мировой Змей, Ёрмунганд, или как там его. - Видя непонимающие осоловелые зенки своих собеседников, он вздохнул и на пальцах пояснил зверо-человекам понятие "планета".
   - Последний вопрос! - напряглись бараны. - Что едят Эйнхерии в славной Вальхалле на небесах?
   - Как я понимаю, - блеснул эрудицией Нетрезубец, - Эйнхериями называли павших в битве воинов. Этих славных бойцов Один забирал к себе в Вальхаллу, и будут они сидеть там, пока не придет час Последней Битвы, и кушают мясо какого-то вепря. Не помню, правда, как его зовут...
   - Имя, - блондины приблизились к Островскому почти впритык. - Скажи нам имя божественной свиньи!
   - Это уже четвертый вопрос, - рассмеялся Владислав, чувствуя, что погибель отступила от его дрожащей души. - А мы насчет трех договаривались.
   - Правда, - печально согласились бараны. - Вепря зовут Сэхримнир, и никогда не закончится сладкое мясо, пока не придет Рагнарок. Задай же и ты свой вопрос, смертный, или будешь растерзан крутейшими в мире рогами!
   - Что у меня в кармане? - хихикнул Нетрезубец, засовывая руку в карман своих полосатых штанов, и чем-то там зашуршал, нащупав немалую дыру в плотной ткани подкладки.
   - Твоя рука! - зверо-человеки даже не задумывались. - Это очень легкий вопрос.
   - Неправильно! - парень построил удовлетворенную мину. - У меня там - член! Мужской половой орган! Так что вы проиграли - пакуйте мой приз!
   Бараны заблеяли, обратно превращаясь из могучих блондинов в кудрявых животных. Их оглушительное блеяние разнеслось по всему домику Верховной Ведьмы, и та заворочалась на кровати.
   Зверо-человеки, не переставая истошно сообщать окружению о своем поражении, запрыгнули обратно в раскрытые недра перчаток. Рукавицы заблестели насыщенным металлическим светом и стремительно начали уменьшаться. Спустя буквально пару секунд, перед Островским повисла в воздухе пара обычных железных перчаток, отливающая холодной синевой.
   - Вот это да! - удивился Владислав, когда детали одежды взвыли, словно в них были встроены миниатюрные турбины, и оделись на руки студента.
   Земля задрожала, когда на нее опустился много тонный сапог - Великанша пробудилась и ее злобный взгляд пригвоздил Нетрезубца к поверхности тумбы.
   - Убью, - заорала Ангрбода, швыряя в парня подушкой.
   Тяжеленное приспособление для комфортного сна хлопнулось совсем рядом с Островским, поднимая непроницаемое облако пыли. Влад внезапно почувствовал всем телом, что на него надвигается неумолимая смерть.
  
  
  
  

Глава 12, спасательная

(немного о богах и великанах)

  

"Убегать надо с достоинством! Иначе могут оторвать..."

Любой герой-любовник замужней женщины

   Рагнарок на пороге, трепещутся стяги,
   Вальхалла выступает на смерти чертог,
   На врага, мои воины, выпьем же браги,
   Переступим проклятый предсмертный порог.
   Поднимайте мечи, топоры поднимайте,
   Уж приблизился Сурт и убийцы его!
   Выливайте смолу да за стены сливайте,
   Не дадим осрамить...
  
   Великанша приближалась, размахивая над головой здоровенным кривым мечом. Да настолько большим, что в одной зазубрине на лезвии этого клинка Владислав мог бы поместиться целиком с головой. Парень судорожно сглотнул и заметался между краев округлой тумбы, но выхода все не находил. Прыгать с высоты казалось довольно неприятным занятием, угрожающим многочисленными переломами конечностей, или же мгновенной смертью из-за сплющенного хребта. На каменной площадке не наблюдалось совершенно никаких углублений, трещин, или выступов, среди которых можно было спрятаться - ситуация выглядела совершенно безвыходной.
   Острое металлическое лезвие занеслось над громадной головой Верховной Ведьмы, на миг застыло в воздухе, и начало неумолимо приближаться. Еще секунда, и Нетрезубцев станет ровно два, или даже больше, реши злобная женщина посечь студента в капусту.
   - И чего мне бозя крыльев не дала? - загоревал Островский, приседая и готовясь отпрыгнуть.
   Несмотря на то, что толщина серого металла великанского оружия казалась не уже, чем у железнодорожной шпалы, малюсенький шансик спасти свою шкуру имелся. Вот ударь Ангрбода кулаком, в диаметре с добрую кабину самосвала, тут прыгай, или нет - все равно расплющишься под страшным ударом.
   Меч стремительно падал, казалось, что его не остановить даже толстыми бетонными стенами, как в Форт-Ноксе.
   Парень распрямил ноги и рванулся вперед. Он приземлился на самом краешке алтаря, когда каленое железо, наконец, ударилось о камень. Владислав бешено замахал руками, балансируя буквально на кончиках пальцев, чтобы не упасть вниз. Ведь там, на холодном полу, его ждала еще более страшная кончина - от треснутого черепа, либо жирным пятном под сапогами великанши.
   Металл со скрежетом соприкоснулось с поверхностью алтаря, высекая искры. Тумба завибрировала и наклонилась, когда в воздух над нею брызнула мелкая железная стружка и добрая горсть щебенки - обработанная руда и камень никогда не жаловали друг друга.
   Удар, покачнувший сооружение, был настолько сильным, что Нетрезубца буквально подбросило в воздух, швыряя парня вниз.
   Уже прощаясь с жизнью, он с глубоким сожалением подумал о том, что верни кто-то могущественный время на несколько дней назад, он бы прекратил употреблять алкогольные напитки и заниматься черте чем с прелестными незнакомками.
   - Да я бы даже в церковь пошел! - сорвалось с его искривленных в крике губ, когда теплый воздух жилища засвистел вокруг трепыхающегося от страха тела. - Хоть в свидетели Иегова!
   - Раскрыть крылья Тора, господин? - внезапно ненавязчиво мелькнуло возле уха Владислава.
   Он тотчас узнал этот голос - стерео бараньего дуэта.
   - Раскрывай! - заорал что было силы Нетрезубец, продолжая падение.
   Тяжелый рывок резко повел его в сторону, ударив о стенку алтаря и выбив остатки воздуха из легких. Спина странным образом зачесалась, будто бы кожу в том месте нещадно обожгло солнце, и она растрескалась. Сзади послышались шумные взмахи, и Влад взлетел немного повыше - теперь он стал счастливым обладателем широких серых с бронзовым отливом крыльев.
   Если бы Островский увидел себя сейчас со стороны, он бы сильно удивился. За его спиной широкими парашютами раскрылись два красивых крыла, которым могли позавидовать и альбатрос, и чайка. Сильные мускулы работали рывками, поднимая трепещущее от страха тело Владислава, как на ветру. Он взмыл вверх, почти под самую крышу жилища Матери Волков, и с замиранием сердца смотрел, как беснуется Великанша, пытаясь достать его своим кривым клинком.
   - Не уйдешь, козявка! - орала она, высоко подпрыгивая и с треском возвращаясь вниз. Тонкие доски, покрывавшие земляной пол, протестующее скрипели, но пока сдерживали атаки тяжеленной туши. - Я тебя достану!
   - Прямо как фрекен(12) Бок, - облегченно засмеялся Нетрезубец, средним пальцем показывая Ангрбоде направление, куда ей надлежит пойти.
   Но его радость мигом пропала, когда зазубренное лезвие просвистело буквально в полуметре от крыла, разрубая толстую балку, словно она состояла из картона. Воспользовавшись тем, что Верховная Ведьма от неожиданности выпустила из рук меч, застрявший в потолке, студент камнем упал вниз. Крылья послушно распрямились возле самой земли, увлекая его в направлении выхода.
   - Не сбежать тебе, тварь! - едва не плакала Великанша, подпрыгивая очень высоко и вырвав, наконец, оружие из подлых лап потолочных балок. При этом она ухитрилась приземлиться достаточно тяжело, чтобы хлипкий пол выдал трескучий предсмертный визг, и проломался под ее немалым весом.
   Ангрбода испуганно грохнулась носом прямо о настенную скамью, проломив несчастную своим мясистым носом. Меч вылетел из разжавшейся исполинской руки, давая парню некоторую фору, чтобы сделать ноги. Его новое приобретение приятно бороздило воздух, то поднимая, то опуская Влада вниз, когда он пролетал через широкий портал двери.
   От того, что Верховная Ведьма проснулась, поверхность фальшивой горы просветлела, и на селение женщин с интересом сейчас посматривала Дева Солнце. Среди ягодных кустов и густых крон деревьев шумел любопытный ветерок, создавая благотворные условия для полета. Парень с приятным удивлением узнал, что такое воздушные потоки, то несущие студента по спадающей к разноцветным огородикам, то приподнимая повыше - почти к самой верхушке Небольшой горы.
   Он сейчас раздумывал о двух интересных аспектах происходящего. Первое и, конечно же, самое важное - как отсюда по-быстрому слинять. Второе - почему это другие Ведьмы совершенно не заинтересовались воплями в жилище своей предводительницы и продолжали сладко посапывать в маленьких домиках-землянках. Видимо, здешний народ уже успел привыкнуть к частым истерикам Верховной бабы, и не имел большого желания быть в курсе ее очередной мощнейшей ярости.
   ___________________________________
   12) Фрекен - обращение к молодой (условно) незамужней женщине в скандинавских странах. Это понятие будет еще довольно часто встречаться в этой книге, а также ее продолжениях, потому поясняем сразу.
   ___________________________________
   - Вот это номер! - едва только смог выдавить Островский, когда его тело ударилось о поверхность горы. - А почему мне никто не сказал, что в отличие от входа, выход здесь невозможен? - едва не плача спросил он у неба.
   Ему, конечно же, никто не ответил, лишь слабый ветерок насмешливо потрепал Нетрезубца по волосам и деловито прошелестел по серому оперению крыльев. Молодой человек оказался взаперти со своей судьбой. Наружу его не пропускали, а сзади уже пыхтела, как многотонный паровоз, Великанша. При этом, видимо, она сильно спешила - вышла из своего жилища вместе с дверной рамой, даже не задумываясь над тем, чтобы сбросить надоедливые брусья с необъятных плеч.
   - Беги! - донесся до Владислава слабый голосок внизу. - Умоляю тебя, беги!
   Там, заламывая руки, стояла Идунн, выбравшись из-под развалин своего домика. Она размазывала горькие слезы по вновь помолодевшему лицу и делала какие-то пассы перед изумительной грудью. От ее колдовства в поверхности горы появилось маленькое колеблющееся пятнышко, почти у самой земли напротив садика прекрасной Ведьмы. Туда и бросился Нетрезубец, складывая крылья.
   - Я не забуду тебя, несравненная! - крикнул он, минуя рыдающую Идунн. - Никогда!
   Девушка-старуха не ответила. Она уселась, обхватив колени, около разбитого крылечка и затряслась в обиженной истерике.
   Пятно, где Небольшая гора приоткрыла парню гостеприимный проход, все приближалось. Но и Великанша не пасла задних.
   - Не пущу, подонок! - ревела она, подпрыгивая и ударяясь о поверхность Небольшой кручи.
   Ее мощные телеса ударились о гору, поднимая немалый шум. Не селение посыпался густой град пыли, увесистых камней и щебенки - видимо, колдуньи насыпали на верхушку своего рукотворного колдовства эти каменюки для большей правдоподобности. Местность заволокло пылевыми облаками, что закружилась везде, покрывая растения серым налетом, горками осыпая выбравшихся на улицу Ведьм, и перша у Владислава в носу.
   - Что ж ты делаешь! - заверещали сразу несколько голосов.
   - Рагнарок! - орали другие, выбираясь из-под пылевых завалов. - Конец света! Где же Волки?
   Другие кричали что-то более осмысленное. Парочка самых старых здешних обитательниц, вооружившись метлами на длинных ручках, бежали в направлении Великанши, грозя Верховной сморщенными кулачками.
   - Ангрбода сошла с ума! - тонкие голоски перекрывали шум беснующегося кавардака. - Она гору сломать пытается!
   - Не дадим, - из другого конца селения бежали еще несколько десятков старух.
   Женщины дружно подняли свои метлы, и прутья на сих орудиях труда загорелись пульсирующим пламенем. Надо отметить, что все Ведьмы тоже начали загадочно мерцать. То тут, то там из широких пол их одежды пробивались короткие оранжевые язычки - не зря же эта территория принадлежала Огненным созданиям, с которыми большинство жителей Фризланда находились в состоянии постоянной вражды.
   Слабый огонь, источником какого являлись сами обитательницы села, вырвался с кончиков метелок и из-под широких рукавов, превращаясь в ревущий пламенный поток. Он с грохотом, будто громадная волна ударяется о волнорезы, крякнул по широкой спине Великанши. Ангрбода непонимающе закатала глаза и рухнула, как подкошенная многоэтажка, под которую неизвестные террористы подложили внушительный заряд тротила и быстренько активировали.
   Голова Ведьмы плюхнулась почти у самых ног Островского, позволяя легко перелететь через ее макушку. В падении, надо заметить, исполинская женщина развернулась через плечо и лежала, постанывая, на обеих лопатках.
   Словно сквозь Гранд Каньон, Нетрезубец пролетел мимо тяжело вздымающихся грудей.
   - Вот это повезло когда-то ее избраннику! - восхитился парень, вглядываясь в приоткрывшийся ворот кольчуги. Оттуда, на молочно-белом фоне широкой, будто Переяславский вал, что под Киевом, груди, виднелся большущий коричневый сосок. - Да он побольше меня будет! - щелкнул языком Владислав.
   Он почти уже проломился сквозь полую гору, но тут Великанша сделала последний рывок.
   - Шиш тебе, - рявкнула она, - а не сбежать!
   Циклопическая нога, обутая в широкий, подбитый железными набойками каблук, прикрыла заветное пятно.
   Островский едва успел извернуться и броситься влево. А то предстояло бы ему увязнуть в толстом слое черной пасты, покрывавшую кожу обуви.
   - Не поддавайся, малыш! - услышал он издалека, словно кто-то кричит ему из глубочайшего колодца.
   Парень повернул голову и увидел странную, но немного комичную картину.
   По лужку, бывшему встарь Ржавым Болотом, на всех парах бежал Мотроднир, перепрыгивая кочки и углубления в грунте. По небу вслед за ним стремительно летело небольшое облачко, черное, кажется, от злости. Внутри тучи то и дело блистали яркие молнии, а в задницу охотника периодически вонзались электрические разряды. На относительно чистом небе, омраченном туманами только на севере, это одинокое атмосферное явление казалось ренегатом. Или же отбившимся от стаи хищником, то и дело вилявшим сереньким хвостом, что тянулся следом за ним под яркими лучами веселившегося солнца.
   - Погоди, Володислав, - кричал издалека Дани, - Ай-ай! - это очередная молния поджигала ему спину и все ниже располагающиеся части тела. - Вот как подоспею! - удар. - Ай-уй! Ой-йо-йой!
   Следующий разряд электричества подбросил охотника высоко в воздух, подпалив густую шерсть на шубе. С хриплым гиком разъяренный Мотрондир заорал носом по сочной траве, и нечаянно даже затушил огоньки на своей одежде в холодном ручейке, перекувыркнувшись через плечо. Его одеяние дымилось густым черным дымом, и Нетрезубцу даже показалось, что еще миг, и он ощутит едкий запах жженной шерсти, несмотря на твердую поверхность горы.
   - Еще немного, малыш, - Дани дышал с трудом и, когда он приблизился, можно было рассмотреть крупные градины пота, стекающие по лбу и подбородку охотника. - Сейчас подмогу, еще чуток! Ух, и дам же этой стерве...
   - Поможешь сдохнуть в паре, - недоверчиво скривился Владислав, изворачиваясь от очередного удара Великанши.
   Ангрбода злобно хрипела, приподнимаясь на локте и пытаясь достать студента зазубренным острием. Ее ногти, напоминавшие раньше тлеющие угольки, накалились и вспыхнули огнем. Вокруг Верховной Ведьмы загорелся широкий ореол пламени, повторяющий черты ее исполинской фигуры. Ревущая струя огня вырвалась из-под бровей Ангрбоды и хлестнула вперед, поджигая парню крылья.

"Драка - не лучший выход из ситуации!

Любовь во много лучше!"

Бойцовский петух

   На сей раз паленым запахло и внутри селения, Островский даже закашлялся от режущего ноздри дымка. Ногу Великанша не убрала, взлететь не казалось возможным - крылья повисли за спиной как безжизненные тряпки. Влад ударился о верхушку молоденькой яблони, хватаясь скрюченными руками за тонкие ветви, и там повис, покачиваясь на слабом ветерке.
   В это же время самая сильная молния ударила Дани чуть пониже хребта. Мотроднир внезапно остановился и, уперев руки в боки, развернулся к облаку.
   - Надоело! - рявкнул он, наставляя на тучу свой указательный палец. - А, ну, вот отсюда!
   У Нетрезубца от неожиданности отвисла челюсть, когда из руки охотника вырвалась крупная ледяная стрела и вонзилась агрессивному атмосферному явлению прямо в самый центр.
   Оно тихонько пискнуло обиженным громом и, свернувшись внутрь, словно скукожившись, начало улепетывать к самому краю горизонта. Но грозный Мотроднир не собирался просто так отпускать обидчика - стрелы хлестали из его пальцев, безошибочно и без промаха настигая убегающую жертву. Туча не успела пролететь и нескольких миль, как последняя стрела ударилась в мелькнувшую среди облака молнию и полыхнуло. Да так, что Влад на какое-то время ослеп.
   Когда парень протер глаза свободной от веток с яблоками рукой, небеса окрасились серебряным, затмив даже лучи раскаленного солнца. Тучка покачнулась, словно пьяная, и медленно побелела. Даже с большого расстояния казалось, что она внезапно очень потяжелела, и устало приблизилась к земле. Затем облако взорвалось, разрисовав окрестности в светлые тона, а из его разорванных клочьев посыпался щедрый снег. Над лугами, окружающими Небольшую гору, взвыла метель, разбрасывая снежинка как можно подальше. Казалось, что обледенелый лес вдруг мгновенным скачком приблизился, принося холодную зиму на весеннюю территорию.
   Тем временем злобно раздувающий ноздри Мотроднир уже взбирался по фальшивому покрытию горы. На бегу, он снимал с себя обугленный плащ и, кажется, начинал расти. Под верхней одеждой у него оказались внушительные латы, что заковывали своими тяжелыми наплечниками, нагрудником и прочим, раздувающиеся мускулы охотника. Не пробежав даже трех метров, Дани увеличился почти вдвое: плечи расширились и налились невероятной силищей, голова на бычьей шее теперь походила на маленький цветок одуванчика на трубе парохода, а ростом Мотроднир мог теперь соперничать даже с немалой пихтой. Бочкообразная грудь и торс гиганта казались невероятно крепкими, как танковая броня. Ноги даже издалека напоминали колонны, а ручищам позавидовал бы экскаватор, или фронтальный погрузчик типа "Сталевая воля", польского производства.
   На лбу изменившегося Дани сверкала холодным матовым светом синяя диадема. Мелкие лучики пробивались сквозь кристаллики множества драгоценных камешков, ровным полумесяцем окружавших черноволосую голову мужчины. Грудь также синевшего под Девой Солнцем панциря украшала золотистая буква "Т" с немного наклоненной к низу шапкой, словно вертикально задранная стрела. Если бы знания Владислава не ограничивались одними только скандинавскими сказками да "Младшей Эддой", он бы совершенно без труда распознал руну "Тейваз", которую некоторые ученые ошибочно считали символом другого бога - Тюра. Но мудрейший смельчак-ас, зовущийся также Одноруким богом, сейчас не присутствовал на Небольшой горе.
   - Ты! - завращала налитыми пламенной кровью зенками Ангрбода. - Как ты посмел вернуться сюда после убийства моего маленького сыночка?!
   - Здравствуй, Мать Волков, - сказал Тор, снимая со своего заплечного мешка-петли кривоватый и проржавелый, кажется, насквозь, клинок. Оружие охотника также претерпевало странные метаморфозы: рукоять невероятно удлинилась, лезвие, наоборот, начало стремительно сокращаться, а само изделие из старого металла разбухло, словно кукуруза на сковородке.
   Глазам присутствующих Ведьм и юноши показался не что иное, как сам Мьёлльнир - знаменитый Молот-молния Тора.
   - Сейчас я докажу, - страшным голосом заорала Великанша, - что первенцы Муспелля могут убить бессмертного!
   Предводительница селения на Ржавом Болоте рывком поднялась на ноги. Ее щербленный клинок, хоть и не настолько кардинально, как у могущественного божества, но также изменялся. Ас, а вместе с ним и Влад, присвистнули от восхищения - лезвие меча самозатачивалось, по нему пробегали маленькие искорки, от прикосновения с которыми, зазубрины затягивались и пропадали. Сам металл почти скрылся от любопытного взгляда, когда от гарды взвилось сначала слабое, а потом ревущее всепоглощающее пламя. Казалось, что не женщина-переросток стоит перед Тором, прикрытая пока от его страшного Молота прозрачной поверхностью горы, а сам Карающий Ангел от Господа спустился сюда, чтобы навести порядок среди горстки благочестивых и покарать грешников.
   - Я не хотел убивать, видит Один, - печально промолвил ас, - твоего Жадность. В глазах божества читалось искреннее сожаление. - Но он украл, а это почти в любых мирах считается тяжким грехом.
   - Детей не убивают! - обиженно, почти по-детски пискнула Ангрбода. - Несмотря ни на какие совершенные ими погрешности!
   - Прости, - низко наклонил голову Тор - его подбородок соприкоснулся с закованной в толстый синий металл грудью. - Я давно уже хотел тебе это сказать, но ваши колдовские молнии не подпускали меня.
   - А ведь прошел, когда захотел, - хитро, но ни на грамм не смягчаясь, прищурилась Верховная Ведьма. - Ты - самый лживый ас после моего отца!
   - Тогда речь не шла о судьбе человека, способного предотвратить Рагнарок, - бог внезапно понял, что раскрыл Великанше очень ценную информацию, и запнулся, но все же смог проконтролировать себя и продолжить. - И не смей даже приравнивать меня к грязному Локи!
   - Как же долго я ждала, - томно, почти с наслаждением, проворковала Ангрбода. - Наконец в моих руках оказался тот, кто способен остановить моих братьев! Да здравствует Муспелль! - крикнула она, бросаясь на Владислава.
   Парню повезло - ноющие обожженные крылья инстинктивно дернулись, ведь жили собственной жизнью, зависящей не от Островского, а от перчаток. Они резко распрямились, раскрываясь, и бросили Нетрезубца очень высоко, почти к самой верхушке полой горы.
   Яблонька под ним сломалась, сметенная пламенеющим клинком. Ее горящие ветви упали в сад Идунн, и скоро множество деревьев уже потрескивали в предсмертных конвульсиях древесины - огонь распространялся с невероятной скоростью. Словно обладая умом, раскаленные язычки воздуха бросались в разные стороны, совершенно игнорируя смутно знакомые Владу законы физики, что сообщали об одностороннем движении огня.
   Великанша быстро, насколько позволяла тяжелая туша, разворачивалась, бешено вертя овитой пламенем головой.
   - Где ты, жалкое отродье Асгарда?! - ревела она, шаря взглядом по окрестностях, но не находя студента, уцепившегося в жиденькие корни хрупкой елочки, проросшей на верхушке Невысокой.
   Тем временем, грозный бог с видимым трудом просунул в отверстие среди поверхности горы сначала одно плечо, а затем и второе. Его внушительный торс оказался внутри селения как раз в тот момент, когда Ведьма увидела, наконец, Владислава. Горячий взор Ангрбоды, казалось, обжигал подошвы дрёпарских сапог, и парень поджал ноги, покачивая ими в воздухе - от греха подальше.
   Тор прыгнул, занося над головой поющий Молот. Это было невероятно - услышать странную мелодию печали, которой, кажется, лучился каждый миллиметр легендарного оружия. Мьёлльнир, покачиваясь на длинной рукояти, раскрывал сотни невидимых ротиков и оглашал воздух над селением своим божественным напевом.
   Круши, души, ломай и жги,
   Пусть тварь придет под мой удар,
   И пусть падут твои враги,
   Ведь смерть для них - как дар.
   Дари, давай, отдай и брось
   Сомнения и страх,
   Пускай же тлеет изморозь
   На наших головах.
   И Рагнарок, исчадье тьмы
   Вернем обратно в гроб,
   Споем тогда спокойно мы,
   В мир возвратиться чтоб.
   И Муспелльсхейм падет во мрак,
   Наступит век зимы,
   А мы пройдем любой овраг
   И славны станем мы...
   Молот продолжал сольное выступление, но все звуки потонули в хриплом реве Ангрбоды, когда она обернулась к асу, и отбила огненным клинком ужасный удар божества.
   - Приятно поет, - похвалил с высоты Островский, - ему бы в опере блистать, в "Песне Сольвейг".
   - Я рад, - просипел сквозь зубы Тор.
   Его мышцы вздулись под панцирем, а на лбу выступили капельки пота - было заметно, что всемогущий бог не на шутку напрягается, занимаясь оружейным армрестлингом с Великаншей. Несмотря на то, что противница казалась раз в двадцать больше Тора, крепкий мужчина хоть медленно, но все же отодвигал от себя пылающий меч.
   Наконец, заорав, что есть мочи, бог распрямил руки, отбрасывая Ангрбоду от себя. Женщина, не ожидав от Тора настолько внушительной силищи, не удержалась, и упала спиной назад. Ее громоздкая фигура бухнулась на хлипкие крыши домиков колдуний, вызвав среди старушек и молодиц невыносимый, режущий уши, визг.
   К месту схватки сбежалось все селение. Местные жительницы активно болели, размахивая цветастыми платками, охая, когда клинок Матери Волков падал вниз, под блок Мёлльнира, и перепугано вскрикивая, когда Молот пролетал буквально в миллиметрах от коленных чашек, или от щиколоток Великанши.
   В бою Тор старался не прыгать, подтверждая молву, что будто бы черпает свою силу от земли, как один мифологический силач из грецких мифов. Он, периодически отбивая удары женщины, делал умелые подсечки, или же бил головкой молота снизу вверх, словно копьем.
   Противники двигались достаточно медленно, как и все тяжеловесы, пользующиеся больше силой, чем ловкостью. Потому можно было в деталях рассмотреть этот короткий поединок. Почему короткий?
   Ас на секунду замешкался, переводя дыхание после одной очень сильной атаки Верховной Ведьмы, и Ангрбода, торжествующе выкрикнув, вонзила свой пылающий клинок в его божественную грудь.

Глава 13, поисковая

(а где же Демон подевался?)

  

"Иногда даже смерть может быть отвлекающим

маневром в божественном замысле..."

Иуда Искариот

   Поднимайте мечи, топоры поднимайте,
   Уж приблизился Сурт и убийцы его!
   Выливайте смолу да за стены сливайте,
   Не дадим осрамить мы лица своего.
   И завеют холодные ветры над лугом,
   И прольется уж первая братская кровь,
   Обратится живое, наполнится слухом,
   Что царит здесь не смерть...
  
   Могучий Тор покачнулся, удивленно посмотрев на Ангрбоду, и рухнул на колени, впрочем, родной Мёлльнир он так и не выпустил из рук.
   - Вот так-то! - довольно засмеялась Великанша, оставляя объятый пламенем клинок в груди могущественного аса. - Каждый Огненный сын Муспелля теперь сможет убить божество! Бойтесь, жители Асгарда, ибо грядет уже Рагнарок, и падет ваше тщеславие под мохнатыми лапами самого Фенрира!
   Бабища развернулась, продолжая хохотать и победоносно затрясла кулаками над головой. Ее бешеный смех разнесся над всем поселком, и некоторые Ведьмы также возрадовались, подбрасывая вверх свои метелки. Хотя, большинство женщин особой радости не показывали - тихо сокрушались над разоренными садиками и огородами, украдкой смахивая слезы.
   - Но почему же не темнеет солнце? - удивленно спросила Великанша у Нетрезубца, находящегося там, где и раньше. - Ведь после смерти бога должны следовать громаднейшие катаклизмы, Дева Дневная мерцать будет, океаны закипят, а издалека послышится довольное шипение Мирового Змея! - процитировала она отрывок из какой-то древней книги.
   Островский, весь бледный от ужаса, только крепче сжимал хлипкие корни деревца, произраставшего на верхушке Невысокой. Тор погиб, а это значило последующую кончину Владислава - против громадной бабы защититься казалось невозможным. Ведь даже и подними он тяжелый Молот, Великанша его просто сметет, как пылинку - мокрого места не останется, только горстка золы.
   - Солнце! - позвала Ангрбода, задирая голову вверх, и минуя взглядом Нетрезубца. - Чего не мерцаешь?
   Внезапно Ведьму похлопали по бедру - к плечу добраться было достаточно сложным занятием.
   - Это потому, почтенная фрекен, - сообщил Тор, - что бога довольно трудно убить.
   Он буквально затрясся от хохота, демонстрируя присутствующим, что клинок Великанши лишь покоится между асовым торсом и локтем. Язычки пламени рассержено плевались искрами, но навредить божественным доспехам, или коже мужчины, не могли.
   - Что-о-о-о?! - не поверила Ангрбода, упирая руки в боки и уставившись на Тора, как на балующего котенка. - А, ну, марш обратно на землю! Лежать, кому говорю!
   В глазах Верховной Ведьмы плясало безумие - ведь как приятно достичь до цели, что возжелаешь много лет. И как же болезненно воспринимает психика разрушенные идеалы и мечтания, когда до нее доходит тщетность всех стараний.
   - Умереть мне в кровати, а не в честном бою, - восхитился ас, - если мне не нравится побыть немного в шкуре братца Локи! Да только за выражение твоего лица, Мать Волков, можно отдать все золото мира! А-ха-ха! Оказывается, дурачить народ - донельзя красиво. А как поднимается настроение!
   Ангрбода очень грязно выругалась на языке Муспелля, и ухватилась за свой меч, брошенный в ее сторону могущественным Тором.
   - Во второй раз ты от меня не уйдешь! - заорала громадная женщина. - Я сейчас же убью тебя!
   Теперь ее глазницы не просто плевались огнем - из них вырывались две ровные струи тонкого пламени. Все вокруг вспыхивало, загоралось и потрескивало под пекущими язычками. Воздух над селением Ведьм наполнился искрами и чадным дымом, принимались гореть все новые огородики и густые сады. Природа стонала под гнетом огня, умирали побеги молоденьких яблонь и слив, трещали обугленные арбузы и ветки персиков. Перепуганные женщины носились кто куда, бренча на бегу ведрами с водой и тяжелыми деревянными кадками.
   Кто-то из старух-молодиц вызвал капельку атмосферной магии - под колдовским барьером, изображавшим гору над селением, появилось маленькое облачко. Оно с визгом летало над сражающимися мифическими героями, плюясь коротенькими молниями, ругалось тихим громом и поливало бушующий огонь мелким дождиком. Вскоре за первой тучкой появились ее товарки - не менее десяти штук. Они слились в одну большую, и хлынул густой ливень. Необходимость тушить пожар отпала, и Ведьмы попрятались от теплых струй в нескольких уцелевших домиках - Тор и Мать Волков прошли сквозь село, как касторка по желудку. Пот ногами Великанши рушились строения: крепкие амбары, крытые колодцы и загоны для приземистых коровок. От сильнейших ударов аса ломались деревья, валились стены домов, в щепки разлетались заборчики вокруг огородов. Бедные женщины, оставшись без крова, мышами прыскали из развалин, стараясь убежать подальше, но сражающиеся следовали за ними, словно сговорившись разрушить здесь все.
   Сверху на разруху щедро выливались струи дождя, округа оказалась залита водой даже по щиколотку Ангрбоде - Тору примерно по колено. Ведьмы, мокрые, как русалки, убегали кто куда, уцелевшая скотина беспокойно рыскала по околице, прячась под густыми кронами яблонь и среди густых зарослей кустов малины. Только сухой, потому как висел над тучами, Владислав, с удивлением рассматривал сцену побоища, изредка подрыгивая ногой, когда из облака доносился очередной удар грома.
   Бог, кажется, только сейчас вступил в силу - его удары теперь становились все сильнее и отличались рассчитанной точностью. Верховная Ведьма с испугом и удивлением парировала все замахи противника. Она поняла, что слабость аса в первые минуты схватки оказалась деланной - Тор просто испытывал мощь дочери Муспелля, чтобы использовать ее недостатки в будущем. Не зря ведь боги считались непревзойденными бойцами.
   Звон металла по металлу, высекались длинные искры, Мать Волков продолжала отступать под мощным ударами Мёлльнира. Она бешено фехтовала, шаг за шагом отдаляясь от поверхности Небольшой горы. При этом Верховная Ведьма совершенно не смотрела под свои громадные ноги - под широкими подошвами исполинских сапог сминались соломенные крыши землянок, хрустели оброненные женщинами бадьи, ломались заборчики и домашняя утварь. Несколько раз Великанша оступалась и со всего маху падала на землю, но в такие моменты ас не атаковал. Бог лишь останавливался и ждал, пока женщина поднимется и вступит в схватку обратно.
   - Мне не нужны твои пиететы, - почти умоляюще стонала Огненная. Ее грудь тяжело вздымалась, среди разорванных краев кольчуги мелькало голое тело - ударная часть Мёлльнира иногда превращалась в лезвие и рубило доспехи противницы. - Не поддавайся мне, выродок Одина! Ведь я тебя не пожалею!
   - Не сомневаюсь, фрекен, - отвечал Тор, продолжая теснить Мать Волков поближе к краю села. Там оболочка горы вновь соприкасалась с землей, огибая маленький юркий ручеек. - Только не хочу, чтобы в сагах потом говорили, мол, подлый ас воспользовался слабостью врага и победил хилую женщину.
   - Врешь! - пыхтела Ангрбода. - Ваши скальды только и будут, что расхваливать всесильного дурака с Молотом и говорить, как он сразил чудище, ногами попирающее Луну!
   - Мне как-то едино, - Тор парировал страшный удар, силы которого с лихвой хватило, чтобы смести небольшую рощицу. - Драка должна быть честной, а не так, как твой папаня - кинжалом из-за угла.
   - Не тронь отца! - заревела, как раненная исполинская тигрица, Верховная Ведьма.
   Она ударила аса ногой в грудь, стремительно увернувшись из-под его атаки. Не ожидавший такой прыти бог, отлетел на пару десятков метров, ударившись головой в основание толстой сливы. Диадема на голове божества померкла от резкого соприкосновения с корой дерева, а Тор без сил распластался на сочной траве. Он пытался подняться, упираясь Молотом в землю, но, по-видимому, находился в глубоком нокауте.
   Торжествующе восклицая, Великанша бросилась на него, занося свой пламенный клинок для последнего удара. Но тут вмешалось провидение.
   Сам того не замышляя, Владислав внезапно разжал руки, отпуская корни спасительной ёлки. Не ничего не понимающим видом, истошно крича, он рухнул прямо на руки Матери Волков. От неожиданности, женщина дернулась, и ее огненный меч ударился немного левее оглушенного аса.
   - Щенок! - рявкнула Верховная Ведьма, сбрасывая Нетрезубца, и замахиваясь оружием повторно.
   К счастью, легкого замешательства Великанши, Тору хватило. Раздался громогласный стук, когда раскаленное железо соприкоснулось с рукоятью Мёлльнира, исполненного из неизвестного Владу металла. Ас выкрутил древко своего орудия, пронося клинок Ведьмы над головой и ринулся между но противницы.
   Ударная часть его легендарного Молота рухнула на стопу Ангрбоды, разбрызгивая кровь и плоть. Мать Волков заревела, резко поднимая ногу повыше, но Мёлльнир уже изменился. Длинное лезвие пробило ногу Великанши, раздирая ее на две части. Окрестности содрогнулись от звучного крика, в котором читались печаль, сожаление и ощущение неминуемой гибели.
   Горячая кровь залила все вокруг, над ее алыми струйками тотчас взвились пламенные язычки. Но пожар так и начался - Ангрбода медленно, будто древний дуб-исполин заваливалась в ручеек на окраине села. Ее кровь растворялась в воде, наполняя маленькое озерцо прямо под поверхностью Небольшой, алым сиянием.
   - Убью! - выкрикнула Мать Волков, падая на заросли яблонь.
   Она развернулась на лету, продолжая сжимать меч, и рухнула среди деревьев.
   Тихий стон и бульканье, среди кустарников и невысоких плодоносных растений показались руки Великанши, обагренные кровью, меча в них уже не было.
   - Добить, или как? - задумчиво протянул Тор, бросаясь следом за своей противницей.
   Осмелевший Владислав кинулся за богом, и негромко ахнул - Ангрбода сучила конечностями в предсмертной судороге. В падении она неловко вывернула свое оружие под себя, и сейчас из ее груди торчал затухающий огненный меч. Наполненный пламенной кровью гейзер бил прямо вверх, на многие метры от земли. Но он начинал затухать, медленно опадая и затухая в ручье.
   - Чистой воды самоубийство, - немного недовольно прокомментировал ас, убирая Молот в специальные крепления на задней части доспехов. - Мне почему-то казалось, что драка посерьезнее будет. А она, вот какая - чистой воды истеричка и воевать не умела...
   - О мертвых нельзя плохо говорить, - пожурила бога Идунн.
   Девушка-старуха как-то неслышно подошла и руками сейчас проводила в воздухе плавные пассы. Ее ногти светились ярким пламенем, из-под них, словно нехотя, лениво истекал розовый туман, и плыл к Матери Волков, обволакивал лицо поверженной женщины.
   - Чтоб я так жил, - сплюнул Тор, - как эти выродки Муспелля умирают. Да она оклемается, не успей мы до Асгарда добраться! Вона, слышу, как ее сердце начинает биться сильнее - живучая, стерва!
   - Пусть только она живет, - всхлипнула Идунн, когда последние клочки розового тумана слетели с кончиков ее пальцев. Сама девушка без сил опустилась на земли и прикоснулась щекой к широкой штанине Островского.
   - Зачем тебе эта страхолюдина? - спросил Владислав. - Что она хорошего...
   - Она всем нам матерью и покровительницей была! - не удержалась и заревела его спасительница. - Мы все живем здесь исключительно ее доброте и ласке. В других странах Ведьм бояться, убивают и насилуют, продают в рабство и подвергают страшным пыткам, особенно после того, как кто-то пустил слух, будто мы прячем какую-то могущественную реликвию.
   - Только не говори, - встрепенулся вдруг Тор, - что Девятое Копыто Слейпнира вы, хитрые бабенки, куда-то запрятали! Ведь с помощью этой штуки можно весь мир поработить, а любой воин, обладающий частичкой самого Коня Одина, стает непобедимым, что-то типа меня!

"Кто постучится, тому откроют...

Кто ищет, тот всегда найдет... проблем на свою голову"

Надпись на стене тюрьмы

   - О, боги, еще один, - вздохнула Идунн, уставившись на аса, как на умалишенного.
   Владислав также с интересом посмотрел на изменившегося Мотроднира. Маленькая голова в диадеме, венчавшая широчайшие плечи казалась бы довольно смешной, не будь у бога таких синих задумчивых очей. У Тора оказалось очень добродушное лицо. Левую щеку, от длинных усищ и до прикрытого густыми светлыми волосами уха, украшал глубокий шрам, примерно от секиры, или изогнутого меча. Правую щеку усыпали яркие веснушки, пробегаясь по светлобородому подбородку, и теряясь где-то под головным украшением на широком и, видимо, очень твердом лбу.
   - А чего? - не понял ас. Когда он говорил, то очень нервно дергал верхней губой - сильнейший нервный тик, от которого густые усы шевелились, как на ветру. - Все хотят Копыто найти. И верно полагают, что его Ведьмы спрятали, чтоб никому другому неповадно было!
   - Нету у нас никаких конечностей животных, кроме куриных лапок, - отрезала девушка. Но при этом ее глаза как-то загадочно блеснули - Нетрезубец, любивший психологию, сразу же обратил на это внимание.
   - А ведь я тебя помню! - обрадовался бог силы и военной смекалки. - Ты в Асгарде когда-то яблоками торговала! Вот чертовка! - он ущипнул Идунн пониже спины и попытался поцеловать. (13)
   Влад философски наблюдал за тем, как могущественного аса наградили крепкой пощечиной. Невзирая на то, что в своем мире он до смерти ревновал каждую девушку, с кем спал, на молодую старуху, или, правильнее, старую молодицу, видов Островский не имел. Мало ли кто и с кем тут живет, чтобы всех ревновать.
   - Убью! - послышалось из разрушенного садика.
   ___________________________________
   13) Легкая игра с персонажами. Согласно "Младшей Эдде", Идунн - жена мудрейшего аса Браги, хранительница ларца с "молодильными" яблоками (а вы думали откуда в русских былинах и сказках такие фрукты оказались?). Когда боги стареют, они приходят к Идунн и кушают выше упоминаемые плоды. Без яблок любой ас имеет некоторую возможность резко состариться, или даже смертельно заболеть. Сие, конечно, не доказуемо, но старым сагам и легендам надо верить.
   ___________________________________
   Над деревьями, несомый магической силой обитательниц селения, воспарил громадный клинок, покрытый остывающей кровью. Его лезвие слабо мерцало, но было видно, что оружие постепенно накаляется и наливается жизнью.
   Верховная Ведьма едва слышно стонала и просила воды, хотя лежала спиной в холодном ручейке. Вокруг нее суетились жительницы села, поднося раненной Великанше целебные зелья, фруктовые соки и прочее, способное поднять Ангрбоду на ноги.
   - Предлагаю сделать ноги, - мрачно сказал Тор. - А то Мать Волков уже в себя приходит. Пойдешь с нами, фрекен? - спросил он, пытаясь еще раз ущипнуть Идунн за попку.
   - Нет, - фыркнула девушка. - С ним, - она кивнула на Нетрезубца, - я бы еще пошла. Но иметь в спутниках такого бестолкового кавалера - увольте!
   - И чем тебе я не люб? - с улыбкой поинтересовался ас, но невольный зритель мог бы заметить, как заиграли желваки на простецком лице божества. А кто же любит, когда его недооценивают и открыто издеваются!
   - Не надо руки распускать! - ответила Идунн, многозначительно хмуря брови. - Ни здесь, ни на базаре в Асгарде. Я до сих пор не могу забыть, как ты мне синяков наставил, грубиян.
   Тор покраснел и смутился. Островский впервые в жизни так близко видел бога, да еще и бога стесняющегося.
   - Прости, фрекен, - спустя секунду ас пришел в себя. - Люблю просто это дело, - он посмотрел на покрытые мозолями руки и виновато спрятал их за спину. - Что-то мягкое щипнуть... Ладно, - не слишком заморачивался бог, над тем, простили его, или нет, - пошли, Володислав.
   Тор повернулся к девушке спиной и направился к поверхности полой горы.
   - Точно не пойдешь? - поинтересовался Нетрезубец, желая поскорее удалиться от места, где ворочалась среди деревьев Великанша.
   - Нет, - Идунн покачала головой. - Она мне как мать, - девушка кивнула в сторону ручейка. - Я не прощу себе, если брошу ее помирать. Держи, красавчик, - Влад почувствовал, как в его руку уложилось что-то прохладное и мягкое, слетев с ладони Ведьмы.
   - Спасибо, - поблагодарил Островский, разглядывая миниатюрный мандарин. - Тут даже такое растет, - удивился он. - Просто рай, а не страна!
   - Иди уже, - улыбнулась Идунн. - И помни, что можешь в любой момент возвратиться - я буду ждать.
   - Спасибо, - машинально повторился парень. - А как же злобная громадина? - он неопределенно махнул головой.
   - Она перебесится, - хмыкнула Ведьма. - И не такое прощала, ведь Мать Волков - самая добрая из детей Муспелля!
   - Вот уж никогда бы не подумал, - Нетрезубец сделал шаг назад, прощально махнув Идунн рукой с мандарином. - Интересно что из себя представляют злобные Великаны, - про себя проговорил он.
   - Кстати, - сказала ему вдогонку девушка, когда студент уже почти прикоснулся к фальшивой горе, - ты будешь приятно взволнован, когда узнаешь, что досталось тебе от Болотного Кошмара.
   - Что? - Островский вспомнил, что рассказал молодой-старой Ведьме короткую историю пребывание в этом мире.
   Идунн сказала, но парень не расслышал - сильная рука, словно ковш экскаватора, требовательно подцепила его и выдернула из села.
   - Шашни он будет строить, как баба! - буркнул Тор, не отпуская Влада и бегом удаляясь по лугу от Небольшой. - Тут сейчас сдохнуть можно, а ему поговорить!
   Над горизонтом собирались хмурые тучи, они густым веером окружили солнце и были похожи на звено истребителей. Казалось, товарки того облачка, что погибло под молниями разгневанного аса, слетелись сюда - покарать божество, ворвавшегося на запретную территорию.
   - Нам сейчас до леса добраться надо! - гаркнул владелец Мёлльнира, широкими скачками двигаясь по зеленой траве и на буксире таща за собой Нетрезубца. - А тогда поговорим.
   И они вместе припустили через луг, подгоняемые наскоками бешеного ветра и приближающимися раскатами грома.
   - Значит так, - сказал Тор, когда они остановились под густой кроной сосны и всласть отдышались. - Гони рукавицы для начала - тогда остальное получишь!
   Парень стащил с себя прохладные предметы одежды.
   - Хозяин! - обрадовано заблеяли перчатки, подлетели в воздухе, хлопаясь, словно в аплодисментах, сами об себя, и оделись на руки божества.
   - О! - ас разглядывал свои трофеи, будто вязанный свитер от любимой бабушки. - Теперь вот!
   В небе полыхнуло, собравшиеся над краем леса облака испуганно вильнули в стороны, когда над местностью пробежалась алая молния. Она, видать, прилетела издалека - на полном ходу, словно разыскивая кого-то, пробежалась среди толстых стволов ёльника, поджигая ветви. Вокруг резко похолодало, все покрылось серебряным инеем, с едва пасмурного неба посыпался густой снег, а земля слабо затрещала, замерзая под тонкой коркой льда.
   - Вот и Силы прибыло, - улыбнулся Тор, когда молния вылетела из чащи леса к ним, и устремилась к Островскому.
   - Что? - испуганно заорал парень, пытаясь убежать.
   Он запетлял между полянками и редко растущими сосенками, но молния оказалась проворнее. Холодный разряд ударил Владислава меж лопаток, с такой силой, что студента подбросило в воздух и несколько раз заставило перекатиться через голову. В груди что-то рождалось, или просыпалось от длительной спячки - по венам струился приятный холодок, а, накинувшийся вдруг на местность, мороз уже не причинял Нетрезубцу дискомфорта. Парню показалось, что сними он сейчас одежду и останься голышом, стужа совершенно не побеспокоит его.
   Небосклон вдруг стал ближе - боги притягивали Названного к себе. Над облаками вспыхнули разноцветные радуги, символизируя скорую развязку - придет конец света, или же все останется на своих местах.
   В душе закружились приятные метели, перед глазами запрыгали белые пятнышки, словно на экране телевизора, когда отключают канал. Сотни иголок-колокольчиков играли где-то в сознании, будоража воображение. Владу сейчас казалось, что он может все: за один присест вырубить эту рощу - пожалуйста. Победить всех Огненных Великанов и Демонов - раз плюнуть. Сразиться с мифическим Фенриром, или набить рожу подлому Локи, обидчику Лины - нет проблем! Он чувствовал себя готовым на все: такая мощь ощущалась в жилах, будто возьми сейчас палку, как говорил один философ из его мира - и перевернешь весь мир. Хотелось взлететь, туда, поближе к звездам, бросить вызов всем врагам, испепелить всех нелюдей и монстров, угрожавших этому миру Рагнароком, напиться крови.
   - Ну, будет, - миролюбиво сказал Тор, и Нетрезубец почувствовал, как его дергают за штанину.
   - Ой? - вскрикнул студент, и разразился ругательствами, заметив, что обуреваемый мечтами и вернувшейся Силой, поднялся в воздух на несколько метров.
   - Итак, - сказал бог, наблюдая за тем, как упавший от неожиданности Влад поднимается и отряхивается от снежной пыли. - На землю мы вернулись, теперь немного дел насущных решим. Ты доказал, что достоин дарованной силы, хотя и не являешься Названным. Не хотел бы я, честно говоря, видеть на твоем месте того идиота, что сейчас пытается пробиться во Фризланд через Пути Локи. Но, не буду тебя пугать преждевременно, ведь у нас есть несколько важнейших вопросов, от которых зависит вся твоя дальнейшая жизнь и, частично, существование этого мира! Во-первых, ты даже на капельку не готов к сражению с Огненными!
   Островский подтвердил, согласно кивнув.
   Тор продолжил:
   - Как понимаешь, богам не нужны недоучки. Возле Мидгарда, крепости, на стенах которой смелые мужи отбивают атаки Демонов Локи, есть Ледяная Академия. Это место - святая святых нашего мира, ведь там готовят самих Криомагов, сильнейших колдунов-практиков, способных на очень многое. Асгард, а, лично, сам Один, посылает тебя с рекомендательным письмом - ты должен пройти хотя бы краткий курс обучения, чтобы вступить в схватку с врагами. Помни: хотя подобной силы в этом мире не имеет ни один смертный, есть множество бестий, бессмертных созданий и нежити, способных справиться с тобой одним лишь щелчком челюсти. Понятно?
   - Да, - ответил Нетрезубец, ровным счетом ничего не понимая. Ему сейчас мучительно хотелось проснуться на кровати в общаге, выпить пивка и забыть это странный сон. Он хотел заявить, что чихал на этот самый мир, вместе с его обитателями, богами, и другими бессмертными монстрами. Да какое дело имеется к этим придуркам в кольчугах и рогатых шлемах, как у погибших Дрёпаров? Он им не нанимался, он, вообще-то - студент, и должен учиться, потому, как папа с мамой тяжелым трудом оплачивают ему университет и прочее.
   Проснуться не удавалось, да и не бывает сновидений, что длились бы по несколько суток. "Сбегу, - подумал Владислав, - как только появится возможность - убегу на хрен отсюда. И сразу же к психиатру, пусть вытащит Лину из моей головы!".
   Не подозревающий о черных думах Островского Тор, нес какую-то ахинею о пользе труда и науки во славу Фризланда, о будущих перспективах самого могущественного колдуна в этом мире, о пустующем кресле в Вальхалле и побратимах - Эйнхериях. И прочее, и так далее...
   - А потом, если, а вам это обязательно удастся, - говорил ас, - после осады Мидгарда, вы пойдете на штурм огненных стен, а далее - Муспелль. И вот уже ты стоишь перед Фенриром, а скальды воспевают честь и хвалу тебе, великий воин-маг. Криомаг - я не побоюсь этого слова, звания, дарованного тебе Ледяной Академией и богами. Кстати, - вдруг осекся он, припомнив что-то важное, - ты не сможешь в полную мощь воспользоваться своей Силой, ведь Демон по-прежнему жив!
   - А вот тут не понял, - Нетрезубец погладил себя по животу, ощущая, что с ночи еще не ел.
   - Чтобы Дар перешел в тебя до капли, Болотный Кошмар должен умереть, - поучительно ответил бог. - Лишь тогда мы сможем пустить тебя в Академию, лишь тогда ты возьмешь в руки Пустой Меч и встанешь на стену Малого Мидгарда!
   - И где же этого черта искать? - поинтересовался Влад. - Ведь он в пространстве перемещается - телепортация какая-то, ей богу.
   - В том-то и дело, - печально протянул Тор, - что я не знаю. В нашем мире этого вороватого подлеца нету. Он не умер, кажется, - с сомнением проговорил ас, - но перешел в другое государство, где могущество Асгарда не действует, а, следовательно, мы не можем точно утверждать, куда подевался Болотник. Предположительно, что его занесло в Смертоносные Топи, место, откуда за последнюю тысячу лет еще не выбрался ни один смертный.
   - А что там? - Островский замер, чувствуя что-то нехорошее - под ложечкой засосало.
   - Тюрьма для созданий света и тьмы, - ответил бог. - Самые страшные монстры-преступники томятся там, ведь они совершили настолько много кошмарных дел, что даже Хель отказывается забрать их. Десятки десятков полумертвых душ обитают в Топях, не в силах помереть, кончают с собой, убивают друг друга, но в тот же миг воскресают - смерть не берет их из-за богомерзких поступков...
   - Час от часу не легче, - простонал Нетрезубец. - А нельзя ли его оттуда каким-то образом извлечь?
   - Вот этим ты сейчас и займешься, - дружелюбно озадачил студента могущественный бог.

Глава 14, пробивательная

(о том, что для некоторых путешествий надо вдоволь отработать в три нормы)

  

"Клянусь, я никогда не курил ничего запрещенного!

И спиртным не злоупотреблял! У меня воображение такое..."

Пабло Пикассо о своем творчестве

   И завеют холодные ветры над лугом,
   И прольется уж первая братская кровь,
   Обратится живое, наполнится слухом,
   Что царит здесь не смерть, а лишь только любовь.
   И ударится меч, искру зла высекая,
   Зашипит оперение стрел под дождем,
   То не дождь и не капли - то мука людская,
   По доспехам врага...
  
   Великий Хнык парил в бездонном пространстве. Сначала ему показалось, что пришла смерть - кромешная чернота, отсутствие звуков, или движения. Потом, очень далеко, почти за границей сознания, вспыхнул слабый огонек. Вокруг плясали странные белесые туманы, завернутые в бесконечные воронки, чьи низы терялись где-то в пустоте. Даже готовый к любым ужасам, колдун вздрогнул от неожиданности - на вершинах воронок виднелись бледные человеческие лица. Они беззвучно открывали тонкие рты и указывали на Хумина невидимыми пальцами.
   Сияющая оранжевым пламенем точка приближалась. Стало значительно теплее, хотя до этого температура равнялась абсолютному нолю. Столбы тумана все также беззвучно кружились в темноте, но издалека приближалась мелодичная песня. Огонек увеличивался, наваливаясь на Хныка своей громадой. Вскоре он превратился в величественный овальный экран, сплетенный из колеблющихся язычков огня. На постоянно пульсирующем панно в стремительном темпе пробегали изображения, потому он мерцал разными цветами, хотя главенствующим оставался пламенный апельсиновый.
   Многочисленные армии, облаченные в странные одеяния, размахивали неисчислимым количеством мечей и топоров. Неслись по равнинам, перекатывались через взгорья, карабкались на неприступные стены красивейших городов. Ряды мускулистых воинов, закованных в латы и широкие шубы, схлестывались с другими, иногда, то были несметные полчища неизвестных Семену чудищ, иногда - таких же бойцов в рогатых шлемах. Топоры ударялись о круглые деревянные щиты, высекая из металлических набоек искры, сыпались щепки. Копья пронзали броню в разрубленных мечами прорехах, брызгала кровь. Атакующие кричали, поднимаясь вверг по высоким каменным лестницам, на них катились громадные булыжники и лилась бурлящая смола. Дробились кости, от невыносимого жара плавилась человеческая плоть.
   Толпа Демонов стремилась из недр подземелья, перед ними стояли тонкой линией около двух десятков викингов со щитами Дрёпаров. Волна противников ударилась о хлипкую шеренгу, но внушительные топоры наемных убийц сдержали атаку, превращая попавшую под удары оружия толпу нападающих в искалеченные тела и окровавленные трупы. Остальные Демоны огибали ровный строй скандинавов, заходя со спины. Но позади Дрёпаров из невысоких кустов уже поднимались молодые парни в кольчужных рубахах до пят, они поднимали странное оружие - палки с круглыми загогулинами на концах. Навершия посохов накалялись розовым, занимались короткими огоньками пламени. Миг - и ревущий огонь уже течет по корчащимся рогатым головам, устремляется в открытый зев пещеры, не нанося вреда наемникам.
   В голубых небесах кружились очаровательные крылатые женщины с длинными луками и увесистыми глефами, или совнями(14). Они напряженно всматривались в бушующие битвы внизу, иногда натягивая тетивы своих стрелковых орудий и выпуская опоясанные ледяными облачками стрелы.
   ___________________________________
   Гле?фа (фр. glaive), она же гле?вия -- вид древкового пехотного холодного оружия ближнего боя. Состоит из древка (1,2--1,5 метра) и наконечника (40--60 сантиметров, ширина 5--7 сантиметров). Древко обычно покрывается заклёпками или увивается металлической лентой для предохранения от перерубания. Наконечник - клинок, имеет вид заточенного только с одной стороны широкого фальчиона. От обуха наконечника отходит параллельный или направленный под небольшим углом к клинку шип (т. н. "острый палец"), служащий, во-первых, для захвата оружия при отражении удара сверху, а во-вторых, для нанесения более эффективных против закованных в броню противников колющих ударов (в отличие от ударов рубящих, наносимых наконечником). Однако основное предназначение глефы -- всё же нанесение именно рубящих ударов. На нижней части древка также имелся наконечник (т. н. "пятка"), но он обычно не затачивался, а просто заострялся -- он использовался в качестве противовеса для балансировки оружия и для добивания раненых. Ближайшие аналоги глефы -- алебарда, бердыш, совня[2], секира, в качестве возможных аналогов приводятся нагината, гуань-дао, нагамаки, протазан (он же партазан). Некоторые энциклопедии[3] вообще относят глефу к алебардам.
   ___________________________________
  
   Тихо кричат раненные, падая на сырую землю, зажимая страшные раны в груди, катятся оскаленные головы. Валькирии, а это именно они, складывают крылья и камнями падают вниз. Они нежно поглаживают безжизненные тела. Раненых милостиво добивают короткими кинжалами, и в головы погибших вонзаются тонкие женские пальцы. Небольшое усилие - и в руках воительниц уже трепыхается испуганный, ничего не понимающий голубой огонек. Бережно поглаживая Ментали славных воинов, Валькирии поднимаются к небу. Их крылья мерно взмахиваются, тревожа медленно кружащиеся снежинки. Овитые тучами инея, женщины улетают в Вальхаллу, чтобы превратить простых викингов в мифических Эйнхерий.
   За человеком в длинной сиреневой мантии гнался отряд кошмарных сознаний на лошадях. Бесформенные туши, кишащие склизкими щупальцами не то восседали, не то произрастали из конских крупов. Маленькие, почти детские головки улыбались беззубыми ртами, в которых мелькали обрубки-присоски.
   Хумин содрогнулся от омерзения - он не хотел бы, чтобы такой язычок, как у твари, прикоснулся к его шее.
   Беглец остановился на миг, озираясь и что-то закричал преследователям на неизвестном Хныку языке. Чудовища только заулюлюкали, двигаясь быстрее, их щупальца хлестали бедных коников, заставляя нестись галопом.
   Человек вынул из длинного рукава небольшую сферу, кажется, вырезанную изо льда. Внутри шара горел слабенький синий огонь, едва пробиваясь сквозь прозрачную толщею приспособления. Мужчина сбросил сапоги и, совершенно не обращая внимание на заслеженный склон горба, на котором находился, ступил на скользкие камни. Он прошептал несколько слов, бросая сферу наземь, но она вдруг повисла в воздухе.
   - Запомним этот прием, - решил колдун, прислушиваясь к тихим словам незнакомца.
   - Райдо Райдо Иса, Анцуз Эваз Альгиз. Лагуз Райдо Вуньйо Феу Райдо! Гебо!(15)
   Ледяной шар увеличился в размерах, словно кто-то невидимый вдруг надул его изнутри. Поверхность покрылась трещинами, как разбитое зеркало, а по округе ударил оглушительный вой.
   Даже не обращая внимание на полет в пространстве, Семен обеими руками закрыл уши - невероятный режущий звук пронесся по пустоте, растворяясь среди туманных воронок. В этом нечеловеческом вопле ощущалась невыносимая боль, страдание плясало над далекими скалами на заднем плане огненного экрана. Нотка ужаса и тоски умоляла выпустить бедное создание, заключенное в сфере. Мука рвалась на свободу. Убежать, нападать, сокрушить все живое, отомстить за вечность, проведенную в прозрачной тюрьме без выхода.
   И случилось. Висящий в воздухе шар лопнул со стоном-треском. Мириады ледяных осколков брызнули в стороны, взорвались мелким каскадом серебряных брызг и окутали преследователей. Те заревели, ослепленные льдинками, длинные щупальца взвились, киша, будто рассерженные змеи, прикрывая детские головки этих кошмарных созданий.
   ___________________________________
   (На распутье пути, если встретишь преграду, примени свою гибкость. Интуиция подскажет тот путь, по которому радо пойдешь ты, и получишь ты выгоду от такого пути! Партнерство) (отрывок из древнего Послания Криомагу Вальдмара Датого, Северного Тигра) (напоминаем, что "Гебо" - руна, означающая Партнерство, служит завершением любого заклинания, или ритуала, как аналог молитвенного "Аминь!").
   ___________________________________
  
   Тем временем, освобожденный из разбитой темницы, огонек бесновался в холодном воздухе. Он наливался пунцовой силой, накаляясь, как лампочка, но в то же время казался совершенно холодным кусочком зимы. Уголек синего света несколько раз пролетел вокруг спасителя, разбившего шар, и упал в снег.
   Поднялся высокий вал из бурлящего пара, земли и камня, накрывая своим тяжелым пологом противных уродов на лошадях. Острые булыжники посыпались на преследователей, барабаня по незащищенным серым телам. Заржали кони, брыкаясь и ставая на дыбы.
   Осколок камня вонзился одному из страшилищ прямо в макушку. Маленькие глазенки остекленели, а мерзкое личико скривилось в беззвучной гримасе. Хлынула черная, похожая на смолу, кровь. Всадник упал вместе с конем, хотя ни единый булыжник даже не задел гордое животное. Оно тихонько захрипело, исторгая кровавую пену и засучило копытами в предсмертной агонии.
   А из образовавшейся в земле воронки вставала громадная туша Ледяного Великана. Обнаженный силач блестел покрытой инеем кожей, под которой бугрились внушительные нечеловеческие мышцы. Могучий исполин, привстал, поднялся с корточек, и грохнул большущим кулаком себя в грудь. Он открыл необъятный рот, окруженный густой бородой рыжеватого цвета, исторгая не то крик, не то грудной гул. Басовитый рокот полетел, пропадая где-то в дальних горах, раскидывая преследователей, грозно размахивающих щупальцами.
   - Свобода! - кричал Великан. - Кого убивать? - Он обратил свой взор на человека в мантии.
   Тот без слов указал на обладателей щупалец. Затем его вытянутая рука медленно повернулась к земле, раскрытая ладонью. Большой палец указал вниз - вечный жест смерти.
   Одним скачком гигант преодолел расстояние между человеком и всадниками. Его плечи поднялись и опали всего лишь несколько раз - монстров разбросало в стороны, переламывая позвоночники и крупы лошадей. Щупальца отрывались, бессильно падали в снег, судорожно извиваясь. Маленькие головки катились по склону, ударяясь оскаленными в ужасе ротиками об каменистую поверхность горба. Черная кровь-смола хлынула в иней, смешиваясь со снегом и превращая его в горячий пар.
   - Кукольники! - кричал исполин. - Я ненавижу вас и убью каждого, кто поднимет грязную конечность Повелителя! Да придет Рагнарок, а не тошнотворный смрад Апкалисса!
   Уцелевшие противники улепетывали, поганя лошадей, а Великан несся за ними длинными скачками. В небе парила парочка Валькирий, что благосклонно взирали на сцену побоища. Они не спешили забирать погибших в Вальхаллу - склизкие создания не подчинялись пантеону Асгарда, их Ментали отправлялись в долгое плавание по Реке Смрада, протекавшей под огненными равнинами Муспелля.
  
  
  
  

"Пилите, Шура, пилите...

Мне давно уже все равно, что вы там говорите"!"

Из обращения автора к теще

  
   Внезапно огненный экран замигал, и картинка с битвами исчезла, сменившись знакомым лицом.
   - Приветствую, слуга! - плотоядно улыбнулся Локи, насмешливо всматриваясь на парившую в темной пустоте фигуру Семена. - Ты готов к Проходу?
   - Не слуга я тебе! - взвился Хумин, грозно хмуря жиденькие брови. - У нас с тобой договоренность и партнерство! - Он старался выглядеть как можно более самоуверенным и независимым от своего покровителя.
   Бог насупился. На его скулах заиграли желваки, а третий глаз, мостившийся ранее на лбу, пропал, словно стертый невидимым ластиком. Тонкие черты симпатичного лица на мгновение исказились в злобном оскале, но затем повелитель Хаоса и Раздора расхохотался.
   - Да, милейший, - сказал хитрейший из жителей Асгарда. - А тебе не занимать юмора и наглости! У нас партнерство, конечно же. Равно такому, где договариваются блоха и пес! Ха-ха! Как можешь ты, смердящее существо, убивающее корысти ради себе подобных, не быть слугой могущественному божеству?
   Колдун издал неопределенный звук. Сейчас он понимал, что поддался под влияние подлого Локи. Лучше бы оставаться в своем старом мирке на Земле, общаться с Демонами поменьше, и медленно идти к воцарению во главе человечества.
   - Дурак, глупый блаженный! - только смог выдавить Хумин. - И зачем я пошел за тобой, бог?
   - Потому что я исполню твое желание, как и обещал, - ответило божество. - Но ты будешь беспрекословно подчиняться! Не то, - Локи сделал паузу, - падешь от меча моего Стража у Врат!
   - Слушаюсь, мой бог, - заискивающе запищал Семен, судорожно сглатывая пересохшим горлом. В его мозгах сейчас носились мысли о том, что доберись он только до могущества, сразу же предаст лукавого аса, и захватит мир единолично. Дался ему этот подлец? Пусть себе в Асгарде сидит и не высовывается!
   - Другое дело, - повторно улыбнулся Локи. Он выглядел сейчас как успешный бизнесмен из человеческого мира, которому удалось заключить богатейшую сделку с неплохой прибылью. О чем думало божество - неизвестно, но на месте Хныка любой бы не сомневался - небожитель разгадал его планы и только тешится над не шибко умным смертным.
   - Что мне делать далее? - спросил чародей. - Долго еще лететь среди этого мрака?
   - Место, где ты находишься, называется Внемирьем, - ас удовлетворил любознательность своего подопечного. - Это другой уровень того понятия, какое вы, люди, называете космосом. В нем не действуют никакие законы Мироздания, здесь нет ничего, кроме единого божественного Помысла. И жизни не, конечно же...
   - Я вот эти столбы тумана с лицами? - вновь, как и когда-то, перебил своего покровителя Семен.
   Это вызвало злобный блеск недовольных глаз Локи. В черных очах промелькнул дикий огонек ярости, но погас - смертный заслуживал на долгую мучительную смерть, но был необходим для исполнения некоторых планов.
   - Это души, Ментали тех философов и атеистов, что не верили в Создателей Миров. Им дарована вечная пытка - бестелесными духами витать в пустоте, взирая на сцены из разных миров на огненном панно. Вот этом самом, где ты можешь меня созерцать... Кстати, гордись Хнык, меня можно считать Повелителем этого места, поскольку Единый Творец давно ушел отсюда!
   - Поверь, мой бог, - кисло выдавил колдун-самоучка. - Горжусь и за тебя, и за своего Хозяина.
   Локи просто засиял от удовольствия - видимо, даже небожителям приятна банальная лесть. Или же хитрец-ас просто притворялся, как и свойственно подлому божеству.
   - Еще немного, и ты доберешься до Стены! В нише стоит мой спящий стражник, и я бы не рекомендовал его будить - сожрет, и не подавится, - Локи смерил Хумина насмешливым взглядом. - Я же удаляюсь - много еще пакостей предстоит наделать перед твоим появлением во Фризланде.
   Огненный овал экрана замерцал, изображение Повелителя Огня поблекло.
   - Погоди, могущественный! - позвал Семен.
   - Чего? - лицо бога вновь обрело контрастность и посмотрело на колдуна. - Если вопрос покажется мне несущественным, то летать тебе здесь вечно, или пока я не передумаю! - хихикнул ас. - Слушаю и надеюсь на твое благоразумие, жалкий смертный, наделенный толикой магической искры.
   - Как мне пробраться в тот мир, - спросил Великий Хнык, и добавил. - Мой всесильный бог?
   - Очень просто! - Локи совершенно по-человечески хлопнул себя по лбу. - Запамятовал... - Конечно же, асу претило извиняться перед рабом. - За плечами Стража покоится Молот Смеха-и-Остроумия! Это именно то оружие, что когда-то обрушится на Асгард, разбивая золотые стены и серебряные витражи. Именно смех, остроумие и хитрость когда-то победят богов, позволят мне стать единственным повелителем Асгарда, покорителем Вальхаллы и, - божество запнулось, не желая выдавать колдуну свои секреты. - Этим Молотом ты должен разбить Стену, немало потрудившись, надо отметить, ведь она довольно толстая! Пролезешь в образовавшуюся щель и пройдешь в наш мир. Понятно?
   - Да, мой господин, - горячо подтвердил чародей и заерзал на лету через мертвое пространство.
   - Только помни, - заметил бог. - Ни в коем случае не лезь в Асгард - мигом растерзают Железные Псы и кое-что похоже! И, кстати, легкого полета! - Локи расхохотался и пропал.
   Овитый пламенем овал мигнул и стал показывать многочисленные битвы.
   Конные варвары, издалека напоминающие монголов, только зеленокожих, на всем скаку неслись на маленький деревянный форт, размахивая кривыми ятаганами. Из-за толстых грубо обтесанных бревен летели редкие стрелы, впиваясь в высокие шапки-бурки, пробивая головы и сердца нападающих. Но большинство снарядов не попадали в цели, терялись среди голой равнины, скудно поросшей пожухлой травой.
   Беспристрастные лица на столбах тумана смотрели за мелькающие битвы, на реки крови и горы сломанного оружия, на боль и страдания. На лицах безбожников прорисовывались слабые улыбки - странного удовольствия. А где-то, или везде, на них смотрели другие - неосязаемые лица Бога Создателя. И они плакали, не в состоянии вынести такого безразличия...
   Стена появилась внезапно. Ее ровная линия начиналась и заканчивалась в темноте, показывая Семену лишь малую толику своей величественности. Казалась, этот белый с красным кирпич вырос из бесконечного Ничто, сменив черноту Внемирья. Бледные туманы пропали, их личики растворились в неизвестности, но колдуна это не интересовало. Он напряженно смотрел на стремительно приближающуюся преграду, слишком поздно поняв, что сейчас в нее просто врежется.
   Вблизи Стены вдруг поднялся ветер - пласты вечной темноты, медленно проплывающие мимо барьера между мирами и космосом, чувствовали близость Фризланда. Темнота стремилась заполнить собой ледяные просторы мира, в котором боги жили бок о бок с людьми, рождались, любили и ненавидели. Спокойствие Внемирья не могло стерпеть динамического движения среди холодных лесов и долин соседствующих земель.
   С криком ужаса и выставив вперед тонкие руки, Хнык смачно ударился о кирпичную кладку. Некоторое время он безжизненно лежал на коротком основании Стены, а под его ногами гудели ветры потревоженного мрака.
   Хумин слабо помычал от боли, матеря всех и вся, но, в первую очередь, себя любимого - за дурацкое желание попасть в другую вселенную.
   - Дался мне это проклятый Фризланд, - бормотал колдун, поднимаясь и ощупывая свои худощавые мощи. - Жил бы себе без каких-либо проблем, батон бы кушал, да с маслом... И Землю бы рано или поздно захватил! Нет, подавай мне обязательно власть надо Льдом и Огнем, и смертных всех мне подавай! Жалкий недоумок, я... - последние слова застыли у Хумина в глотке - он увидел Стража.
   Охранник Стены не отличался особым ростом, или внушительными размерами - совершенно обычный. Но кто?! Это выглядело как страшный кошмар из призабытого сна - словно очнулся от наваждения, весь в холодном липком поту, а оно осталось - жуткое страшилище. Глянь на него - и ноги подкосятся, не сможешь бежать, остолбенеешь и замрешь, дрожа в безумном страхе.
   На человекообразном теле существа, сотворенным, кажется, из жидкой грязи, выпирались мощные канаты коричневых мускулов. Сквозь болотистую кожу, на которой периодически взбухали и лопались пузырьки воздуха, проглядывалась мертвая желтизна, будто давно подпорченный труп засунули в густую илистую лужу и вновь наполнили жизнью. Из торса, конечностей и даже головы во все стороны произрастали длинные иглы бурого цвета, но не как у ежа. Скорее, Страж походил на высокий засохший кактус, будь бы у него еще закругленная вершина, или голова. Но на толстой шее крепился только маленький шарик, похожий на набалдашник советской кровати на пружинах. Внутри шара тускнела непонятного происхождения точка, то едва накаляясь красным, то исчезая вообще. Утыканные иглами ноги походили на переплетенные между собой дубовые корни.
   - Дендроид это, или что? - сам у себя поинтересовался Хумин. - Или что за черт такой странный?
   В старинных гримуарах ему встречались похожие существа, но не идентичные данному. Он не знал, что перед ним - ни кто и ной, а новорожденный Элементаль Хаоса, еще не успевший войти в силу и определиться, кем из существ Божественного Порядка стать, или же остаться в беспредельном Хаосе. Эти монстры считались идеальнейшими воинами - не знали никаких чувств, боли, не могли предать. При этом они также имели возможности атаковать магически - немаловажный фактор для ведения боевых действий. Убить такого бойца являлось довольно непростой задачей - необходимо было найти и уничтожить Почку, где обитала сущность Элементаля. Зрелые особи Хаоса, или же Порядка не носили Почки при себе - прятали в укромных местах, например, в древних курганах, где мертвый покой стерегли неуспокоенные души. В общем, чтобы прекратить существование Менталя, требовалось или расчленить его на кусочки - при этом сохранялась возможность того, что со временем эти ошметки соединятся обратно, или же раздавить Почку Сущности.
   К сожалению, подобными знаниями Великий Хнык не обладал, но даже и они не помогли бы колдуну, реши чудовище атаковать.
   Страж стоял в небольшой нише в Стене и тихонько гудел, словно дышал. Если бы не слова Локи, Семен бы никогда не приблизился даже к этому жуткому созданию. Но за спиной охранника виднелся громоздкой и, несомненно, увесистый Молот. Поскольку, кроме завываний ветра, возле стены не слышались никакие звуки, можно было, скорее почувствовать, чем уловить на слух, что из зеленой ударной части вырываются волны чего-то приятного.
   - Смех, или что? - спросил Хумин, протягивая руки к странному оружию. - Ненавижу смеяться! И детей, и животных! - Он посмотрел на Стража. - И странных мудаков ненавижу тоже!
   Изумрудное сияние, окружавшее Молот, весело начало весело пульсировать, едва пальцы колдуна легли на теплую рукоять. По всей длине Стены, терявшейся во мраке, пробежались звоночки веселого доброго хохота. Иногда в этом звуке проскальзывали нотки довольного ехидства и злорадства, словно насмехаясь над Семеном, но чародей не обращал внимания на божественное оружие.
   - Повелителем Асгарда, говоришь? - прошептал про себя Хумин, не беспокоясь о том, что Локи может его услышать.
   Элементаль продолжал нерушимо стоять, тихонько бурча, только пузырьки воздуха на его болотистом теле начали взбухать более активно.
   Великий Хнык этого также не заметил - он упивался невероятным могуществом, происходящим от Молота.
   - Раз! - бодро закряхтел он, ударяя орудием в Стену, невдалеке от ниши, где стоял божественный охранник.
   Несмотря на слабые руки, Семен заправски орудовал творением самого хитрого аса - Молот оказался неимоверно легким и, казалось, сам летел, чтобы удариться с кирпичной кладкой.
   - Два! - большой кусок кирпичной кладки со стоном упал, поднимая облачко пыли. В то же время колдун почувствовал, что оружие передает ему энергию каждого удара. Он упивался божественной мощью, переливавшейся из рукояти Молота Смеха-и-Остроумия в руку жалкого смертного. Хумин считал себя равному небожителям, твердо уверовав, что с этим самым оружием сможет сокрушить любую стену, или врага.
   - Три! - еще обломок Стены громко ударяется о небольшой бортик под ногами колдуна и скрывается где-то в темноте Внемирья. Встревоженный колебаниями барьера, который он охраняет, просыпается Элементаль - точечка в Почке на толстой шее начинает накаляться, словно пристально смотрит на пришельца из другого мира.
   Страж видит на затылке хлипкого смертного печать Локи, сотканную из невидимого для обычных глаз пламенного ветра. Но даже Печать Творца не остановила бы кошмарное существо, ведь его призвание - охранять Стену, и он уничтожит любого, кто посмеет нанести ей какой-либо вред. Иглы-кинжалы начинают двигаться, беззвучно разворачиваясь вслед за торсом поближе к несчастному, что ломает преграду между мирами.
   - Четыре! - кричит счастливый Семен, вгрызаясь в Стену, будто раскаленное тавро в плечо раба.
   - Пять! - иглы подбираются к нему вплотную, почти прикасаются к одежде, а шарик-голова беспокойно мерцает в предвкушении скорой расправы.
   - Шесть! - из Стены вылетают последние кирпичи - и в узком проеме появляется клочок голубого неба. Из Фризланда к Внемирью врывается любопытный ветерок, и пропадает, умирает среди бесконечных просторов темноты.
   - Да! - орет Великий Хнык, шагая вперед. И острые иглы вонзаются в его позвоночных, затылок и шею. Хлещет кровь, а силы Молота покидают Семена. Он разворачивается на ослабевших ногах и видит Элементаля.
   - Семь... - выдыхает он древнее магическое число, и тяжелый боек оружия падает на плечи Стража Стены.
   Существо дикого Хаоса падает, безжизненным болотом растекается в неизвестной туманной дымке, где лица прозрачных столбов наблюдают за его агонией.
   - Восемь... - на губах чародея выступает кровавая пена, а когда он оборачивается обратно к светлеющим небесам, можно увидеть, что череп его пробит насквозь.
   - Нет! - вместо того, чтобы ступить на твердую почту, Хумин вываливается в открытое пространство. Везде, куда не глянь, под холодной синевой над облаками, стоит тишина, и только ветер завивает в окровавленных ушах.

Глава 15, познавательная

(о чем думают живые существа, попав из огня, да в полымя)

  

"Да что вы говорите?! Не может быть!

Охотно вам верю!"

Фома Неверующий

   И ударится меч, искру зла высекая,
   Зашипит оперение стрел под дождем,
   То не дождь и не капли - то мука людская,
   По доспехам врага пробежалась огнем.
   Мы идем, победим, и мы высушим реки,
   Будет Лед, и Огонь мы запрем под замок,
   Мы без страха бойцы...
  
   - Насколько это опасно? - спросил Владислав, недоверчиво посматривая на Тора.
   - Настолько же, как и засунуть руку в пасть Фенриру, - хохотнул могущественный ас, легко шагая по лесу.
   - Как это? - Нетрезубец пытался припомнить детали из прочитанной когда-то книжки. Там говорилось о небольшом членовредительстве, но никакие подробности в голову не приходили. - А то боязливо мне с рукой что-то...
   - А так, - рассмеялся в полную силу ас, да так, что в кронах деревьев зашумел его мощный гогот. - Когда только Фенрир немножко повзрослел и начал показывать желание сожрать чего побольше, чем обычную корову, пришлось нам с братьями подсуетиться. Локи, папаша Волка, чтоб он скис, сделал ноги, конечно - мол, не буду родную кровинушку, пусть даже такую волосатую, обижать. Смылся он, в итоге, а мы с братцем Тюром и Фрейром, властелином дождей и солнечного света, загнали волчонка в пещеру на одном острове посреди Темного океана. И знаешь, что было дальше?
   - Никак не могу припомнить, - Влад приподнял левый уголок рта, словно сожалея. - Но не отказался бы продолжения истории.
   - Ладно, - немного успокоился ас. На его лицо упала легкая тень - не то облако прикрыло далекое тусклое солнце, не то асу стало неприятно от этого воспоминания. - Чтобы одеть магические путы, что назывались Глейпнир, Волк сам должен был согласиться на пленение. А это, сам понимаешь, очень трудно - убедить врага в твоих самых чистых помыслах, заставить сунуть шею и лапы в кандалы. В общем, Фенрир долго не поддавался ни уговорам, ни средней силы ударам моего Молота. - При этих словах Тор любовно погладил рукоять Мёлльнира. - Тут покровитель смелости и удачи в бою - братец мой Тюр, и задумал волчару обмануть. Говорит он, мол, спорим, что ты эти путы не порвешь? Фенрир молчит, только зыркает искоса - кого бы за ляжку цапнуть. А клыки у него и тогда имелись, не дай Один каждому - доспехи легким прикусом пробивали. Тюр дальше - "веревочку-то карлики искусные сотворили, да черные альвы мощь свою отдали в ее тонкую сущность. Так что не порвать тебе!". Волк, понятное дело, хоть не дурак, но клюнул на зацепку. Выпятил он грудки свои, да и заявляет, что, раз предыдущие рвал, не особо печалясь, то и эту в один миг уничтожит. Тюр улыбается, предлагает попробовать. Но Фенрир недаром Локи сын. Говорит он, мол, дам ее на себя нацепить, если руку мне в пасть засунешь - мою свободу хоть мясо твое божественное компенсирует.
   Загоревал мой братец, но, что ж поделать - или тут Рагнарок нам искать, или боль почувствовать, другого не дано. Вот и сунул, бедолага, конечность свою по плечо прямо, да промеж зубов Фенрира. Дальше знаешь, что было?
   - Уже начинаю догадываться, - пожал плечами Нетрезубец, которому сейчас хотелось есть, а не слушать истории сомнительного качества.
   - А что было? - риторически спросил бог сам себя. - Забился Мировой Волк в Глейпнире, да не разорвал. С того времени братка моего...
   - Зовут Одноруким богом, - вместо аса продолжил Островский. - Отхватили ему руку, почем зря... А нельзя было топором каким по темени хряпнуть?
   - Тюра? - ужаснулся могущественный ас. - За что?
   - Да не Тюра, - заулыбался Влад. - Волка этого надо было по голове - и дело с концом!
   - Ребенка? - ахнул бог. - За что ребенка бить? - Он сделал паузу и почесался в бороде. - С другой стороны, его папаша нам бы такое устроил...
   - Нормальный ребенок, - хмыкнул Нетрезубец. - Одним укусом руку схарчил!
   Реакция собеседника очень удивила Владислава. "Силен этот Локи, если даже самый крутой из асов его опасается, - подумал студент".
   - Короче, - прервал его размышления Тор. - Ты ведь не полезешь с голой задницей, да в неизвестные края, где твой Демон Болотный скрылся?
   Островский сделал растерянное лицо и развел руками.
   - Попробуем Силой воспользоваться... - неуверенно протянул он. При этом парень совершенно не чувствовал себя в силах, чтобы выйти в открытом бою против неизвестного противника, или же того самого Кошмара.
   - Точно! - кисло цыкнул языком могучий ас. - Это как младенцу дать кинжал - воевать пойдет, и себе голову заодно отхватит! Ты хоть представляешь, смертный, что представляет из себя сущность Элементалки?
   Влад отрицательно покачал подбородком. Он те то, что был согласен с Тором, но сомнения насчет собственных возможностей и смекалки у него имелись серьезные.
   - Так, - подытожил бог, видя, что здесь длительная дискуссия не потребуется, и парень сам понимает собственную слабость. - Сейчас летим ко мне, и годик-второй занимаемся единоборствами.
   - Чего? - Нетрезубец даже широко открыл рот - просто от неожиданности отвалилась нижняя челюсть. - Каких два года?
   - Не переживай! - Тор хлопнул спутника по плечу. Да так, что студент едва не бухнулся на пятую точку, а по лесу разнесся внушительный гул. - Для Фризланда это будет выглядеть, как два дня, а для тебя - как две недели. - Видя непонимающие глаза Владислава, он снова поднял руку, чтобы привести парня в чувство, но сдержался и продолжил. - В моем жилище за стенами Асгарда время течет во много быстрее, чем в мире смертных! Понял? - Бог направился в глубь синеватой чащи ельника.
   Нетрезубец согласно кивнул и поплелся следом за асом, переступая через невысокие сугробы снега и периодически проваливаясь в глубокие овраги.
   Шли они не долго, видимо, Тор немного спешил - даже не подстрелил одинокого лосенка, что имел неосторожность выскочить на лесную тропинку. Зверина робко глянула на путешественников, постригла ушами, и канула в кусты. Владислав судорожно взглотнул и успокаивающе похлопал себя по животу. "Ничего, - думал он. - Вот прибудем на место - вдоволь амброзии отведаю. Или чем они там потчуют".
   - Здесь Сила возрастает, - пояснил бог, когда они остановились под громадным дубом-великаном, крона которого полностью заслонила небо. - Запомни, сынок - любое дерево, старше двух сотен лет, имеет серьезный запас жизненных соков и, конечно же, невероятный дар природы - толику вечности!
   Островский сообщил, что понимает, и постарался выглядеть не "сынком", а по крайней мере ученым мужем.
   - Понятно, - сказал он. - Ведь внутри ствола происходят многочисленные биохимические процессы, ДНК, РНК, и прочие позитивные вещи. - При этом Владислав даже не сообразил, что брякнул - просто накидал знакомых слов. - И от постоянного движения живых клеток, видимо, старое дерево собирает некий резерв из...
   - Возможно, - Тор с уважением посмотрел на парня. - Наука в вашем, лишенном магии, мире, зашла слишком далеко. Но, - он поучительно ткнул пальцем в сторону густой дубовой кроны. - Мы считаем, что чем старше дерево, тем больше у него листьев. А чем больше листьев, тем больше солнечного света и тепля они поглощают. Дева Солнце же - основной источник жизненной Силы природы, что не является одной из наших божественных сущностей, поскольку она автономна. Вот так!
   - Ага, - согласился Нетрезубец. - Значит, моя Элементалка относится к божественным силам.
   Ас кивнул и вытащил свой Молот, коротко взмахивая этим грозным оружием в ледяном воздухе. От тяжелого бойка повеяло ужасным холодом, а по закаленному металлу пробежались искорки.
   - Любая магия, Сила, или же могущество, которыми обладает любое живое существо, рожденное здесь - об богов! - проговорил бог и, с натугой крякнув, ударил Мёлльниром по шершавой коре многолетнего древа.
   К величайшему удивлению Владислава, Молот не нанес могучему дубу никакого вреда. Лишь в месте удара ствол разошелся, но не трещиной, а будто бы образовывая карман - дерево ждало этой атаки. Боек прошел сквозь кору, словно через мягкую ткань. По длинной витой рукояти продолжали пробегать голубые молнии, исходящие из рукавиц с изображениями бараньих голов. Разряды трещали, извиваясь и соприкасаясь между собой, сливались в один большой поток, что широкой волной скрывались среди складок древесины. Дуб поглощал исходящую из Мёлльнира энергию, питался им и отдавал что-то взамен.
   Только сейчас Островский заметил, что лицо воинственного аса немного изменилось. Оно просто-таки излучало невероятное напряжение - на скулах надулись вены, заиграли желваки. А глазницы божества налились мерцающим пламенем зеленого цвета. От дуба исходило едва видимое изумрудное сияние - оно пульсировало в морозном воздухе, словно билось невидимое сердце.
   - Сила древа! - выдохнул бог, медленно вытаскивая Молот из коры. - Спасибо тебе, родной!
   Молнии погасли, только зеленоватый свет остался - он клубился вокруг Тора, когда тот упал на одно колено и низко поклонился лесному великану.
   Владиславу пришлось еще раз автоматически раззявить рот, когда зашумели покрытые инеем листья - поскрипывая и хрустя замерзшими ветками, дуб медленно поклонился в ответ. Едва кивнул густой кроной, но этого хватило, чтобы парень застыл в изумлении - зеленый великан выглядел как великий монарх, что только что принял подношение своего вассала. Величие происходящего только немного подпортила тяжелейшая груда снега и мельчайшей пыли от инея. Она смачно ухнула на спутников, окатывая их спокойным холодком и покалывая мелкими сосульками за шиворотами плащей.
   - Мы не властители этого мира, - пояснил бог, поднимаясь на ноги. Он весело отряхивался, совершенно не обращая внимания на то, что теперь по пояс стоит в глубоком сугробе. - Мы - его партнеры, то, что удерживает сии земли от кошмарной смерти в Час Рагнарока. И если мы берем что-то из природы, то отдаем взамен частичку своей Силы. Ведь должно храниться равновесие - за вечной зимой должна приходить короткая весна, лето, и мелкая осень. Наконец, согласно закону о вечном мировом балансе, вновь наступает Матерь Фимбульветр. Человек рождается, взрослеет и умирает, возвращаясь в Источник Жизни, или Валькирии забирают его в Вальхаллу для будущей битвы с Рагнароком. Только Природа и асы вечны - мы не меняемся, лишь только мирно существуем...
   - Спасибо за информацию, - не слишком тактично прервал собеседника Нетрезубец. - А когда мы к тебе уже пойдем? А то я тут кушать маленько захотел. - Он смущенно пошаркал сапогом по сугробу, предварительно выбравшись из него, и выбросил из рукавов несколько крупных снежных комков.
   - Вот сейчас же просто! - не смутился Тор, хотя левая бровь божества осуждающе приподнялась. - И не пойдем, а полетим!
   - Вот это да! - восхитился парень, когда сильные руки ухватили его за плечи и рывком повлекли к небу.
   Первые секунды полета не оказались очень приятными - спутники неслись сквозь крону дерева, причем Островский постоянно умудрялся хрястнуться о толстые ветки.
   - Уворачиваться надо! - мудро сообщил житель Асгарда. - Уп! - Это настала его очередь встретиться с шершавой корой. Следующее время ас молчал, хмурясь и одной рукой потирая ушибленную голову под шлемом, засунув студента подмышку.
   Наконец, они пробкой выскочили из-под заснеженного лиственного покрова, и вонзились в небесную синь. Тучи, что собирались над горизонтом около Небольшой горы, где проживали Ведьмы, никак не отреагировали на них вначале. Но, спустя несколько секунд, одно из облаков стремительно развернулось, изменяя плавное течение под ветром - нарушителей спокойствия Ангрбоды заметили. По серым холмикам тучи пробежались электрические разряды, и загремели раскаты грома - атмосферное явление подзывало своих товарищей.
   - Красота! - Владислав на полную грудь вдохнул разреженный воздух, и тут же закашлялся. Он совершенно не замечал приближающуюся опасность - облака грозно надвигались на мелких козявок над лесом.
   Перед восхищенным взглядом Островского пролетали густые скопления горных массивов. Блестящие под солнцем пики спокойно упирались в безбрежный океан воздуха, над ними гордо парили какие-то крылатые создания. Кто это, орлы, Валькирии, или же какие-нибудь страшные бестии, разглядеть казалось невозможным. Внизу простилались леса, широкие долины и взгорья - все покрывал серебристый снег, мерцая под ласковыми лучиками Девы Солнца. А далеко, где мелкие искорки пробегались темно-синим волнам, плескалось море, омывая крутые берега и вспениваясь среди многочисленных фьордов.
   - Сейчас нам будет красота, - невесело промолвил Тор, поворачивая парня немного левее. - Сейчас нам будет дымящаяся красота на месте собственных задниц!
   - И что нам делать? - студент рассматривал черную громаду, что вобрала в себя множество грозовых облаков. По ней пробегали короткие золотистые молнии, пока что безопасные - на таком расстоянии. Но, если дистанция сократится, разряды могут превратиться в смертоносных ос, каждая из которых будет в силах испепелить бедного Нетрезубца - об асе парень, конечно же, не думал. Что ему станется-то, бессмертному?
   - Ноги делать! - философски прорек обитатель поднебесного города. - И побыстрее, не то...
   Мощнейший электрический разряд ударил аса в спину. Владислав заорал, как недорезанный, когда они внезапно начали падать с многокилометровой высоты, оставляя за собою густой след угольного дыма.
  
  
  
  

"От сумы и от тюрьмы не зарекайся"

Крошка Ру заматерел и загремел на зону

(персонаж такой - из "Винни-Пуха")

  
   - Работать, я сказал! - громкий окрик вытащил Ёна из невеселых дум.
   Пекущий хлыст бесповоротно свистнул в воздухе, и соприкоснулся с коричневой кожей. Болотник закричал от боли, падая в болото - грязная вода могла немного притупить боль от тонкой раны на спине. Долго полежать Демону не дали - когтистая лапа поймала его за плеча и выдернула из трясины, бросая обратно к расколотому камню.
   - Кто не работает на Копях, - гнилыми остатками зубов ослепительно улыбнулся Надсмотрщик Хрюон. - Тот умирает на Столбах!
   Батог опять ударил бедного Болотника, но, к его великому счастью, металлическая полоска, переплетенная с мелкими иголками, только скользнула по плечу. Кошмар зашипел, хватаясь за руку, и отпрянул, прижимаясь поближе к развороченным глыбам.
   - Последний раз я видел, что ты бросил работу, тварь! - предупредил его охранник. Он просил Ёну большую кирку с потрепанной ручкой и, развернувшись ушел к следующей жертве.
   Демон устало поднялся на ноги и вытащил из пузырящейся жижи свой инструмент. Руки дрожали от слабости - он никогда раньше столько не работал.
   - Надо же так влипнуть? - бормотал про себя несчастный, размахиваясь и ударяя киркой в необычайно твердый камень. - И что меня дернуло сюда умчаться? Сила здесь практически не действует - имеется божественное начало, а мои возможности пропали, чтоб им пусто было! Думал, дурак старый, - обратился он сам к себе, - Что ежели это место Топями называется, то они будут сродни любимому болотцу?
   Ён уже целый день и половину прошлой ночи жалел, что перенесся именно в эти земли. Расчет его был прост на тот момент - чтобы скрыться от Дрёпаров и парня, а он не сомневался, что кто-то из них сможет выжить после встречи с ездовой кошкой Фрейи, надо удалиться очень далеко. Или не очень - туда, где практически не действует магическая Сила, где боги даже не пытаются заглянуть - лишь стоны и мерзость, и куда не сунутся наемники сэконунга. Смертельные Топи имели довольно дурную славу - еще никто из смертных, что попадал сюда, не возвращался обратно домой. Люди бесследно исчезали, едва переходили невидимую грань, за которой могущество Асгарда не имело какой-либо поддержки.
   Окрестности этих болот сейчас размещались у подножий Стремительного пика - единственной в своем роде горы, что двигалась по континенту. Говаривали, что эта здоровенная глыба гранита тащится через весь Фризланд, чтобы дойти до Иггдрасиля и уничтожить гордое Первородное Древо под своей громадой. Стремительный пик действительно передвигался с немалой скоростью, как для горы, конечно - в год он проходил примерно десять миль и грозил Иггдрасилю полным сокрушением примерно через полторы-две тысячи лет.
   Раньше около Топей произрастали густые леса, буквально несколько лет назад раздавленные под каменным остовом горы. Теперь вместо леса на этих местах царила лишь пустошь из разрытой земли и редкого снега, что выпадал здесь не слишком часто. На пустырях обитали многочисленные грызуны, большинство из которых представляли немалую опасность как для человека, так и для такого низшего божественного существа, как демон. Самая мелкая зверина имела некие возможности, чтобы без особого труда схарчить Дрёпара в полном обмундировании, или зазевавшегося колдуна. И, хотя, надо отметить, что Криомаги и Файервизарды забредали сюда нечасто, опасаясь временной потери Силы, охотились на них довольно споро.
   Большинство обитателей Фризланда понятия не имели о том, что творится на территории Смертельных Топей. Боги сюда также не показывали носы - зачем Асгарду небольшой клочок земли, где даже могущественный бог будет принужден ходить пешком и биться кулаками, вроде простого смертного, не в силах сгенерировать маломальскую молнийку, ледяную стрелу или пылающий шар огня.
   До этого времени Ён также очень туманно представлял, куда тащит свои коричневые мощи - просто взял, да и прыгнул сквозь пространство.
   И вот уже стоит он на небольшой болотной кочке, довольно втягивая носом родные ароматы трясины. Впереди, везде, куда только хватает его слезящихся от умиления глаз, простилаются ровные озера с мутной водой, комками грязи и здоровенными пузырьками вонючих газов. На болотах то тут, то там, произрастают слабенькие карликовые деревья и пожелтевшие от переизбытка влаги небольшие тощие ивы. Растительность склоняет редкие кроны к земле, словно преклоняясь перед темнеющем даже при свете дня замке на склоне Стремительного пика.
   - Странно, - шепчет Демон, весело шагая по кочкам и с упоением ныряя в глубокие омуты бурлящей грязи. - Что за строение такое? Лучи Девы Солнца освещают черные стены, а ни тени тебе, ни камней не разглядеть - словно бы замок проглатывает свет.
   Он еще не в курсе? что его догадки очень верны - Замок Древнего Проклятия Хельблинди действительно питается теплом и нежными лучиками дневного светила. И с очень древних времен эти рвы и бойницы жаждут только одного - воцарения Локи на престоле Асгарда. Едва заметные оконца без ставен украдкой смотрят на небо, пожирая взглядом отдаляющееся солнце, ехидно посматривают на одинокого обнаженного спутника, что радостно визжит, купаясь в лужах, и разбрызгивает грязную воду вокруг себя. Скоро придет Рагнарок, и падет Вальхалла, и сядет Локи в кресло Одина, а братья лукавого аса - Хельблинди и Бюлейст будут находится рядом, и править вечно этот союз обречен...
   - Что это?! - удивленный возглас неожиданно срывается с уст Кошмара, когда он проходит неосязаемую ограду Смертельных Топей. - Только что видел пустую болотистую равнину, а теперь она...
   Перед ним расстилается небольшой рудник, что ровной полосой расчерчивает трясину на две части. Болотистая жижа омывает каменные стены, что ведут далеко - до самого Стремительного пика. А в руднике, вернее, в каменоломне, трудятся десятки десятков самых разных созданий: люди, парочка Демонов, черные альвы, вообще непонятные создания со множеством щупалец, даже одинокий Ледяной Великан ворочает немалую глыбу.
   - Куда? - успел только спросить озадаченный Ён, когда на его бедную голову обрушился страшный удар - тупым молотком промеж коротких рогов.
   Когда Демон опомнился, его как раз заканчивали заковывать в кандалы.
   - Очнулся, тварь? - поинтересовался громадный мужик в стальных доспехах. Распознать, кто это такой, или к какому роду относится, Болотник не смог - все туловище и лицо прятались за толстой преградой из металла.
   - Этот долго не протянет, - с видимым сожалением прорекла закутанная в белоснежную накидку женщина.
   Ён сглотнул, рассматривая обольстительные формы, что угадывались под тонкой, почти прозрачной тканью. Лицо незнакомки он не видел - девушка прикрылась платком, чтобы не ощущать мерзкий запах казематов.
   Судя по эху, что глухо разносилось между каменными стенами и проржавелыми решетками, Демона посадили в некую каталажку под землей.
   "Жаль, - подумал он, - Что Сила здесь не действует... Укатил бы отсюда!"
   - Не переживайте, прекрасная фрекен, - заверил женщину железный тип. - Будет работать, как миленький, если жить хочет!
   Воин пнул Болотника в бок - специально, да так, чтобы зазвенели увесистые цепи.
   - Вопросы есть? - спросил он у корчащегося от боли узника.
   - Да, - прохрипел Демон и выплюнул кислую кровь, что вместе с желчью наполнила рот. - Где я?
   - Ты в Замке Проклятия Хельблинди! - хохотнули за стальным шлемом, а девушка, наверное улыбнулась - платок заколебался, словно на ветру. - И теперь твоя мерзкая душонка не стоит ни гроша, раб! Ты будешь работать во славу Рагнарока!
   - О, боги! - вскрикнул, едва не плача, несчастный Кошмар. - За что вы так несправедливы со мной!
   - Несправедливость! - завыли десятки голосов. Глухое завывание, полное боли и обиды прокатилось подземельем, устремляясь куда-то вверх, где под тусклым солнечным светом трудились несчастные узники.
   Всех рабов здесь ждала только мучительная смерть во славу страшнейшего создания. Они были обречены на вечные муки, ведь Ментали не попадали отсюда в Хель, или Вальхаллу. Путь отсюда вел только в Мировую Бездну, лишенную жизни, наполненную только страданиями и вечным плачем.
   Ёна приговорили к жесточайшей пытке, ведь находился он...

Глава 16, поздравительная

(неожиданный поворот некоторых падений)

  

"К нам приехал наш родимый,

Ревизорчи-и-ик да-ра-гой!"

Отрывок из циганской песни о бизнесменах

   Мы идем, победим, и мы высушим реки,
   Будет Лед, и Огонь мы запрем под замок,
   Мы без страха бойцы, и богов человеки,
   Будет светлым для нас и победным денек!
   Пусть горят наши факелы, острые пики,
   Пусть блестят под дыханием светлого Льда
   Мы падем, умирая, иль станем велики,
   Не дадим...
  
   - А! - кричал Великий Хнык, взмахивая руками и пытаясь уцепиться за зыбкие облака.
   Но влажные туманы просто проскальзывали меж пальцев, насмешливо шумя над его макушкой. Семен орал уже довольно долго. Он понимал, что умирает - кто может существовать в физической оболочке, если тебе пробили позвоночник, почку, легкие, а сквозь небольшую дыру в черепе проглядывает солнце. Боль казалась невыносимой, Хумин радовался лишь оттого, что может еще мыслить и не чувствует ног - ведь они первыми соприкоснутся с твердой поверхностью нового мира.
   Ветер невыносимо гудел, трепля окровавленные волосы. Мимо пролетела какая-то птица, черкнув колдуна широким крылом. Птица? Нет - прелестная женщина в серебряном доспехе, с изящно выгнутым копьём и в короткой кольчужной юбочке. Кто она? Видение, или вполне материальное порождение Фризланда?
   Валькирия вдруг сложила крылья и камнем упала вслед за Семеном. Несколько мгновений она смотрела на него, задумчиво поджав губы и приподняв левую бровь под открытым металлическим шлемом. Воительница небрежно дотронулась до лба Великого Хныка и тут же отдёрнула ее, как от прокаженного.
   - Тьфу, мразь! - выругалась красавица, вытирая руку в серой кожаной перчатке о поверхность своей кирасы. - А ведь еще хотела в Вальхаллу, проклятого, забрать! Да кто тебя пустит, труп?
   - С... - прошипел чародей, силясь что-либо сказать. Он хотел обидеть эту чудную незнакомку, от которой веяло холодной, но все же страстью. Он бы сказал, что если бы не Страж поврежденной Стены, стонать бы этому проклятому миру вместе со всем уродливыми божками и Вальхаллой задрипанной. Валькирия бы услышала, что скоро придет власть Локи, стены Асгарда содрогнуться, а сам Мидгард, все территории, что окружают его, покоясь на четырех могучих Карликах, будет принадлежать именно Хумину! И будет мука здесь - он будет делать то же, что сделали когда-то ему: мучить, вырывать волосы... Не, он пойдет дальше - всем, кто не пожелает признавать его превосходство, отрежут носы и уши. Проклятая страна! Несчастным будет тот, кто прислал его сюда, ведь у Семена есть Молот!
   Оружие! Великий Хнык скосил залитые слезами от ветра и боли глаза на правую руку. Что это? Почему смертоносное оружие превратилось в эту жалкую иголку?
   Побелевшими пальцами ладонь сжимала длинную рапиру, совсем такую, что можно было увидеть в книгах по истории Земли. Да эта жалкая железяка не сможет даже противостоять первому удару варварского меча, или топора. Тем не менее, от четырехгранного клинка исходила та же залихватская сила, что и от старого Молота Локи. Из рукояти струился тихий пульсирующий ручеек силы - будто невидимый демонский хохот выбивался из странного металла, скорее напоминающего камень.
   Энергия вонзается в линию жизни Хумина, плавно течет по жилам, проникает через вены, смешивается с кровью и взрывается где-то в остывающем сердце. Словно прямая стимуляция адреналином - от движения божественной Силы, переливается через правое предсердие, проходит очистку, и разбухает, лопается, растворяясь, не давая остановиться мертвеющей плоти. И вместе с кровью стремится по жилам уже очищенной, лишенной печати смерти. Но раны тяжелы, хотя клинок и не дает скончаться.
   При ударе оземь ничего не поможет... Колдун понимал это, не слишком беспокоясь уже своей участью.
   Но как?! Он ведь столько работал, потрачено море сил - целые года безуспешных попыток найти могущество. Груды денег ушли на покупку множества старинных рукописей - от бестолковых и ненужных, которые даже в туалете не пригодились бы. До истинных свитков, что содержали толику магического искусства. И крови пролилось немало - стариков и девственниц, мужчин и зрелых теток... Он упивался этим, ведь как приятно смотреть в остекленевшие от ужаса глаза жертвы, когда вонзаешь в нее клинок. И приятная истома просыпается где-то в мозгу, когда теплая составляющая жизни течет сквозь твои пальцы.
   Волнистое лезвие ритуального клинка сначала несмело, словно пробуя, куда сейчас войдет, дотрагивается до ее груди. Женщина уже не в силах даже хрипеть - кляп во рту засунут очень глубоко. Она не извивается в надежде вырваться из металлической проволоки, что прикручивает ее грузное тело к задней стенке дачного домишки. Жирные руки, закрепленные высоко над головой, успели посинеть, а лицо покраснело от переизбытка крови. Толстуха стоит на пальцах, и ноги ее, полуприкрытые куском непрозрачной клеенки, белой, в зеленый горошек, дрожат от усталости. Опуститься на пятки бедняга не может - под копчик упирается длинный кусок арматуры, грозя вонзиться в позвоночник.
   Вообще-то Хумин не мучитель, но целью этого заклинания поставлен чистый ужас. Ему надо испугать жертву, пусть в ее теле вырабатываются необходимые эманации. А он соберет их - по маленькой крупице, через искривленный кинжал и полым лезвием и ручкой. И потом, отвинтив маленькую крышечку в виде мартышки, выльет собранное в маленький армейский котелок. Потом еще добавит волос вон того мальчика, что уже третий день лежит бездыханным у двери. Нет, еще не время бальзамировать - надо, чтобы маленький труп подсох. Через неделю придется вылить получившееся из ужаса, крика, могильной воды и мочи беременной псины, варево мертвому в рот. И загорятся впалые безжизненные глазенки, откроется ротик с подгнившим языком - зомби начнет вещать.
   И расскажет тайный ключ, с помощью которого можно будет расшифровать и прочитать витиеватые руны на клочке человеческой кожи. Затем Великий Хнык начнет учить это длинное заклинание, что призовет ему не Сущность Льда, а ехидного Локи, чтоб он сгорел, этот хаотический бог! Хумин получит свой божественный подарок, но вмешается провидение - Элементаль не воплотится в его унылой квартире, она уедет на дребезжащем такси с этим парнем - ненавистным Островским! Убью!
   Мысль о глупом парне, из-за кого мечты колдуна отдалились на целый мир, придала Семену силы. Его глаза сверкнули фанатическим безумием - он одержит победу, вырвет ледяную девушку из мозгов студента, надругается над ней, подчинит своей могущественной воле. Имея Молот, что превратился теперь в Рапиру, имея такого непобедимого покровителя, как Локи... Он сможет подчинить себе Фризланд! А потом вернется на Землю, в свой тусклый мирок, и покажет, что такое Сила древних магов, Файервизардов, или как называли их старинные свитки - Хаосмастеров. Только выжить - одна только мысль о жизни!
   Валькирия распростерла крылья, и ее потащило куда-то вверх. Умирающий же будто остановился, провожая женщину сожалеющим взглядом.
   - Сука, - прошептал Великий Хнык, чувствуя, как дарованная божественным оружием поддержка начинает слабеть. - Убил бы тебя... Маленький ритуальчик придал бы мне силы, едва бы я испил твоей кровушки... - почти любовно разжимались почерневшие губы.
   Он не замечал, насколько близко уже равнины, искрящиеся всеми оттенками белого. И как стали высокими горные хребты, казавшиеся ранее мелкими горками на берегах волнующегося океана синевы.
   Колдуну очень повезло - Семен рухнул в громадный сугроб, каких во множестве имелось возле небольшого леска. Вот только снег вряд ли предотвратит сломанный позвоночник, или свернутую шею...
   Тело грохнулось, подняв небольшую волну инея. Снежная крошка плавно закружилась вокруг, когда с тошнотворным треском шея Хумина развернулась под углом в сто восемьдесят градусов. Хриплый стон едва сорвался с черных губ, которые тотчас облепили мелкие снежинки. Ноги беспорядочно елозили, оставляя широкие следы, словно бы чародей ползет. Таз вывернулся влево, треснув почти пополам, грудь плотно вошла в сугроб, прикоснувшись к чему-то твердому, а голова смотрела прямо в небо - под снегом покоился небольшой кусок гранита.
   Что-то легонько прикоснулось к затылку, словно погладило - очень приятно, захотелось взлететь. Семен поднялся сначала на колени, а затем и встал во весь рост. В нем царило странное спокойствие и реальность казалась какой-то прозрачной. Заснеженная земля колебалась вместе с разноцветными потоками воздуха, будто бесконечная грудь невероятно громадного великана. Этот мир дышал, пульсировал всевозможными цветами, среди которых главенствовал белый. Горы вдали едва заметно сокращались и расширялись, как циклопические аорты. Облака напоминали волосы, что затейливой прической струились вдоль горизонта, где плескался широко открытый глаз моря с фьордами-ресницами.
   "Что? - хотел проговорить Великий Хнык, но почему-то не смог сказать и слова".
   Он с ужасом заметил, что является единственным реальным телом в этом зыбком полупрозрачном мире. Колдун стоял совершенно нагим, и его босые пятки едва касались верхушки сугроба. Но холод не ощущался, равно как и сильный ветер - целый буран, поднявшийся с океана, пролетел сквозь него, заиграл воющую мелодию, и унесся куда-то в сторону далекой стены из лесных деревьев. Магу казалось, что захоти он, то спокойно может погрузиться под землю, по самую макушку, или взлететь. Нет - он попробовал взмахнуть своими тонкими, почти женскими ручками, но полет не последовал. Небо словно превратилось в твердь, а снега вокруг, наоборот, стали очень мягкими.
   Немного наклонившись, Хумин едва не завизжал от испуга, но звук опять не вырвался из рта. Под его босыми ногами лежало прозрачное тело - самого Семена! Оно медленно пульсировало вместе с окружающим миром, на него ложились одинокие снежинки, равномерно покрывая труп и немного подтаивая в районе груди и головы - оттуда еще не улетучилось тепло.
   Внезапно раздался звон маленького колокольчика. Звук также колебался в такт движениям Фризланда, то усиливался, то слабел, почти умолкая. Вскоре к первому звоночку добавился еще один - теперь уже звучал слаженный дуэт невидимых инструментов. А вслед за ними заиграл еще колокольчик, затем еще, и еще. Целый оркестр из одних только маленьких молоточков, что играли в миниатюрных колоколах.
   Земля под колдуном вспенилась, будто не твердая поверхность, а вязкий кисель. Из-под этой шевелящейся массы вверх проистекали легкие толчки, теплые и приятные. Хотя, так казалось только сперва - буквально в миг что-то холодное и донельзя мерзкое схватило колдуна за ноги, ледяные щупальца обвились вокруг его щиколоток.
   Как в дурном сне, Хумин не мог ни закричать, ни двинуться. Его глаза будто окаменели, уставившись вниз, где под исковерканной физической оболочкой Семена выглядывало громадное пятно алого цвета. Можно было подумать, что небольшие лужицы крови, натекшие с тела, расширились, вливаясь в кровавое безграничное море. И это пятно разрасталось, покрывало весь материк, и земли окрасились темно-бордовым, почти почернели. Горные хребты напоминали гниющие осколки зубов неведомой твари, тучи взбурлили, превращаясь в рваные концентрические круги, в центре которых мелькали электрические разряды. Небеса также окрасились алым, нависая над скукожившимся колдуном.
   Тонкие прозрачные щупальца страха сдержали Великого Хныка, когда он рванулся вперед и вверх - за кружившимися облаками, что-то засияло. И веяло оттуда таким добрым спокойствием, что злобному волшебнику сразу же захотелось вознестись, приблизиться к этому чуду. Но он понимал - после стольких деяний во славу тьме, боги не заберут его в небесную обитель, и уж тем более Вальхалла не откроет перед Семеном свои величественные ворота. К мертвым Эйнхериям пускали только воинов, а Хумина же считали бы здесь только мерзким чернокнижником. И место таким было внизу!
   Сквозь прозрачные пласты снега, земли и камня проглядывалось что-то ужасающее. Красные тона сменились холодной синевой, за гранитными прослойками показались высокие своды какого-то необычайного мегаполиса. Среди острых, кажется, оплавленных пиков, что отливали мертвой сталью, в разные стороны хаотически разбегались широкие улицы, выложенные булыжниками из полупрозрачного стекла. И миллионы, неисчислимые толпы людей бежали, кто куда, по этим проспектам и переулочкам. Убегали, и не находили выхода. Десятки голов сталкивались между собой, вспыхивали драки. Мелодия колокольчиков затихла, растворилась в многоголосном стоне, крике, мольбе о помиловании.
   Улицы петляли среди мрачных каменных домов, покрытых многовековыми прослойками льда. Дороги уходили куда-то в темную неизвестность, где царили молочно-белые туманы, из которых выныривали бесформенные серые фигуры. Людей, грешников, или как здесь называли их - Безвольных Менталей, что отдалились от города, хватали волосатые щупальца, втягивали в туман. И оттуда доносились все новые вопли - невероятно, их, бессмертные сущности, пожирали без сожаления и остановки.
   Другие умершие Фризланда, кто не совался за пределы толстых стен из алого льда, обегали мегаполис и возвращались обратно - к центру. Там, на высоком железном троне восседала величественная фигура, вернее - часть ее. На широком кресле, окруженном бесчисленными шипами, побуревшими от крови нанизанных на нее мертвецов, покоилось тело самой Хель - воплощения Вечной Зимы, Фимбульветр. Выглядела она внушительно - громадные плечи, увенчанные кудрявой головой с кудрявыми седыми волосами, роскошная стоячая грудь выпирала вперед, узкая, как для подобных габаритов талия, покатые бедра. Красивейшая обнаженная женщина, вот только великанских размеров, с синей кожей, и ноги ее, коричневого цвета, исчезали в земле, словно вплавленные в стеклянное покрытие дорог.
   Грешники падали перед ней на колени, вымаливали что-то. Возможно, один просил поменьше боли, другой - отпустить его в мир живых, третий жаждал час облегченного спокойствия. Но дочь Локи, молчаливая Хель не слушала рабов - ее грустный взгляд был устремлен на невысокий антрацитовый монолит. В застывших глазах, покрытых инеем, целую вечность плясала печаль - в камне был заточен кто-то близкий...
   Нифльхейм - ад Фризланда, Ледяное Пекло распростерло объятия перед колдуном. И в этом любовном, почти материнском жесте ощущалась вечность боли, бесконечное страдание. Прозрачные щупальца, сотканные, кажется, из одного лишь холодного воздуха, потащили Семена вниз - поближе к аду, к милостивой, но не знающей сожаления Хель...
  
  
  
  

"Внесите приз в студию!"

Робеспьера тащат на казнь

  
   Хумин рад бы взмахнуть руками, но странный ужас оковал его, а вместе с этим и безразличие. Он чувствовал неземное облегчение - сейчас, еще немного, и будет ответ за все грехи. Ему простят, колдун возвратится в безоблачное детство, не наполненное злобой, но лишь спустя вечность.
   Великого Хныка резко дернули, протащили сквозь толщею земли, и бросили на стеклянные плиты. Он упал прямо перед ногами этой величественной женщины, уставившись на вросшие в пол титанические щиколотки богини. Множество рук схватили его, прижали к полу, не давая подняться, а из-за трона Повелительницы Нифльхейма уже выплывало Нечто.
   Чародей забился под тяжестью противников, ощущая на себе холодные пальцы, что, казалось, впиваются прямо в мозг. Он смотрел не серое пятно, что подплывало к нему, а сознание услужливо подсказывало: "это - Голод, блюдо Королевы! И откусит она частичку от сущности твоей, и оставит метку, что ты - владение Вечной Хель. И не будет отсюда выхода, пока Рагнарок не придет и мертвые восстанут, чтобы пламя священного Муспелля нести впереди. И взвоет Волк, поглотив Деву Солнце, и Змей содрогнется, да так, что могущественные Карлики сбросят Мидгард со своих плеч. Изменится Фризланд, а Ментали погибших растворятся в Вечности. Написано так...".
   Голод надвигался, простирая к Семену кошмарные руки - Хель готовилась к обеду, ведь новый подопечный пришел в ее палаты, что зовутся Мокрой Моросью. Лежебока - слуга, сейчас подготовит Одр Болезни, чтобы новый гость поспал, оставшись здесь, ведь Напасть - решетка Врат Нифльхейма, упала за ним, отрезая обратный путь. И накроет его Злая Кручина - смертный полог, и разрежут его Истощением - ножом, и на Голод положат, и будет пир...
   Колдун перестал брыкаться, чувствуя, что земная твердь над головой вновь стала реальной. Там, за гранью подземного царства, на белых равнинах осталось искалеченное тело, полное зависти и ненависти, желавшее обрести могущество, но получившее только смерть. Когда-то Хумина интересовала только Сила, и стремление к тому, чтобы люди восхищались им, как мама и бабушка... Потом эти чувства переросли в лютую ненависть ко всему живому - проклятые людишки должны были признать совершенство Великого Хныка. Пасть перед ним на колени... Но сейчас...
   Семен больше не думал о воцарении над живыми. Плевал он на Силу и могущество, забыл о прошлых обидах. Последние мысли вертелись в его воспоминаниях, медленно стираясь.
   "Гляди - зеленые волосы!" - и в нос ударяется большой мясистый кулак. Хлещет кровь, Сема падает на влажный асфальт, а с ребрами соприкасаются тяжелые кованные ботинки. "Бей неформала!" - пинки следуют за пинками, кто-то бросает на него недокуренную сигарету. "Бычок" спружинивает от длинных волос мальчика и катится за шиворот. Боль растекается по всему телу... "Спокойно - у тебя нет больше тела, - говорит Хель, но губы ее не двигаются".
   "Вот умора!" - весь зал смеется. Несколько сотен человек громко хохочут, показывая на него пальцами. "Маленький дебил" - его ненавидят, никто не любит, даже мама с бабушкой - все одинаковые, смерть им! "Успокойся, - говорит Королева Нифльхейма, - тут нету ненависти и людей. Здесь все мертвы, и только спокойствие ширится над Мокрой Моросью".
   Бездомный дед хрипит и царапает его прорезиненную куртку. Сегодня Хнык впервые станет Великим - он убил впервые! Никто не станет насмехаться - от всем покажет! И вы захлебнетесь от собственного чувства превосходства над бедным ребенком. Я гениален - все признают это! "Здесь все равны в своей смерти, - выражение лица Хель не меняется. Она продолжает смотреть на черный монолит. - И скро ты научишься получать удовольствие от пыток и вечной боли".
   "Это должно быть приятно, - думает Семен и улыбается, простирает руки к богине из подземного царства. - Мне нравится, что здесь все спокойны и мертвы. Здесь я буду лучшим из мертвых!"
   - Бурные аплодисменты! - послышался вдруг знакомый голос. Вслед за этими словами прозвучали несколько хлопков ладони о ладонь. - Правда, он забавный, доченька?
   Хумин дернулся от неожиданности. Пятно голода нерешительно заколебалось над ним, но потом очень медленно вернулось к Царице мертвых и всосалось в спинку трона. Души мертвых отступили, бросив колдуна в одиночестве.
   Локи подошел почти неслышно, мягко ступая по стеклу железными сапогами, подбитыми мехом. Он едва склонил голову, приветствуя Хель, и небрежно уселся у подножия царского кресла, закинув ногу на ногу. Семен впервые видел бога целиком - тот был облачен в длинную черную мантию, слегка напоминавшую рыбацкий плащ с капюшоном. Ткань казалась настолько черной, что взгляд тонул в ней, а любые мысли путались, растворяясь в бесконечной тьме. Под накидкой не виднелось больше ничего, только слабо поблескивал край металлического панциря. Лицо хитрого аса удивляло почти отеческим добродушием, сквозь которое угадывалась легкая насмешка. Локи выглядел обычным человеком - гладко выбритые щеки, редкая бородка-эспаньолка, крючковатый нос и глубокие темно-карие глаза, что с любопытством разглядывали Хумина из-под длинной челки смолянисто-рыжеватых волос. Только зеницы выдавали его нечеловеческую сущность - в них горел хаотический оранжевый огонь, пульсируя, изменяясь от насыщенно красного до почти белого оттенка.
   - И что вы можете сказать, подсудимый? - хохотнул бог. - Стенку разрушил, Стража едва не убил, молоток мой украл... А сколько умерщвленных магией и ритуальными кинжалами! - он картинно покачал головой и пощелкал языком. - Ай-яй-яй!
   - Чего тебе надо? - Великий Хнык с удивлением обнаружил, что снова может говорить. - Даже умереть нормально не дадут!
   - Ну да, - словно обрадовался Локи. - Умрешь ты тут, а потом дочурка мне жаловаться будет, мол мои альвы из рук вон выбились, душеньки не мучают... А пришел тут один колдунишка, умом шибко не обремененный, и начал шороху наводить - мертвых беспокоит почем зря, издевается над служанкой моей, Соней, зарезать ее хочет для опытов, костры разжигает на вечном льду, ритуалами непонятными занимается. И потом вонь такая идет после заклинаний, что даже туманы Нифльхейма от нее убегают... Не надо нам такого мертвого, правда Хелюшка?
   Дочь подлого аса молчала, продолжая всматриваться в глубину черного монолита. Только один глаз ее немного скосился в сторону Семена, разглядывая его, казалось, до самого подсознания. Другой зрачок все также не отрывался взглядом от странного куска антрацита в форме невысокой стелы.
   Хумин молчал, только злобно хмурился и делал вид, что не замечает ни бога, ни его устрашающего ребенка, и ни окружающего. Он старался не смотреть даже на шипящее нечто в туманах, на растерзанные сущности людей, что не могли умереть и корчились под копытами подземных демонов.
   - Ладно уж, - Локи вскочил и подал протянул чародею руку в перчатке из черного бархата. - Идем уже, слуга.
   От этих слов озлобленное безразличие покинуло Великого Хныка, будто бы его смачно окатили холодной водой, а потом еще наподдали пустой бадьей пониже пояса. Погаснувшие воспоминания разгорелись вновь, бесконечным потоком заливая притупленные мысли колдуна. Удары недругов, пинки, первое убийство, издевательство над бедным тщеславным ребенком. Ощущение Силы, осознание собственного превосходства над бедными смертными, вознесение себя на пьедестал самолюбия. Свиток из человеческой кожи и страшное колдовство - концентрация ужаса, ненависти и смерти, что позволило прочитать первые руны на загадочном свертке. Потом появление Локи, и погоня за той, что принадлежала лишь Семену!
   Хумин ухватился за протянутую руку аса и тут же захрипел от невыносимой боли. Ему показалось, будто бы по всему телу, которое не существовало в этом проклятом богами подземном мире, проехали сотни тяжелых танков. Или гора навалилась на плечи, острые скалы раздавили череп, сквозь шею проросли густые шапки лесных елей, позвоночник растекся жидким расплавленным оловом. В желудке роились ядовитые осы, под кожей ужасно пекло, конечности оторвались, но не утратили возможности чувствовать - их варили в кипящем асфальте. Невероятная смесь из нечеловеческих страданий...
   - Потерпи чуточку, - улыбнулся Локи, и вдруг зубами уцепился колдуну в плечо. - Надо же показать тебе, что такое истинная смерть грешника!
   Семен почти не ощутил укуса - мука скрутила его, заполнив сознание, бросив под тяжелейший груз пыток.
   - Ну, вот, - довольно промолвил бог, сплевывая частичкой Хумина в сторону Хель.
   Из-за трона стремительно вылетел Голод, подхватывая кусочек сущности колдуна в легкие щупальца серого тумана. Откушенная толика души чародея повисла перед глазами дочери Локи, медленно поворачиваясь в воздухе. Затем она просто прилипла ко лбу Царицы, всасываясь в синюю кожу громадной женщины. Вслед за тем, как Хель поглотила эту небольшую долю мертвого Хныка, из сосков повелительницы Нифльхейма к Семену устремились два серебряных луча. Эти лазеры, как показалось бы наблюдателю со стороны, пробежались по мужчине, оставляя на его щеках и груди странные извилистые символы - Руны Смерти. Отныне он принадлежал только Хель и ее отцу, но будет надеяться, что настанут еще времена, когда мир падет у его ног, как и его мучители-хозяева.
   - Метку получил - и ладушки, - миролюбиво усмехнулся Локи. - Идем, буду знакомить тебя с армией.
   - Что? - боль пропала, улетучилась, только зудело лицо, и в легких першило, словно там завелись маленькие черви. Он вновь стал материальным, окружающее же пространство - Мокрая Морось Нифльхейма, побледнело и превратилось в полупрозрачную аморфную дымку. - Какая армия?
   - Вот какая! - гордо провозгласил хитрейший из асов, и ветер утвердительно затрепыхался в его длинных густых волосах. - Не думал же ты захватывать Фризланд в одиночку... - божество рассмеялось.
   Великий Хнык буквально взвизгнул от удивления и восторга.
   Они стояли на крутом обрыве, что нависал над огромной долиной, объятой высокими языками пламени. Внизу ждали его бойцы: людозвери с волчьими головами и мощными лапами, невероятные создания, состоящие из клубков шипящих змей и длинных загребущих щупалец, черные дымки с кружащимися внутри двуручными мечами и секирами. Десятки тысяч ужасающих тварей ждали приказа - уничтожить все на своем пути, привести Локи к правлению над всем живым и мертвым Фризланда. Но это был только передний край невероятно большого войска. В центре громыхали исполинскими мечами настоящие Огненные Великаны, а в арьергарде шумели Демоны.
   - Бери и владей, - Локи хлопнул Хумина по плечу. - Отныне тебя будут звать Сурт - Черный Предводитель.
   Великий Хнык, обиженный ребенок, могущественный темный колдун, Хумин Семен, убийца и безбожник, а отныне Сурт, шагнул вперед к своему будущему.

Конец первой части

   Приметочка.
   Владислав и Тор спасаются от воинственных облаков, направляясь в Асгард, чтобы немного поучиться рукопашному бою - одному из важнейших умений во Фризланде. Скоро Нетрезубцу придется отправиться на поиски Болотного Демона, кто спокойно разбивает гранит и ворочает тяжелые глыбы в страшнейшей тюрьме этого мира. Лина спокойно спит, не подозревая даже, что скоро может погибнуть как сущность Льда и Элементаль. Великанша Ангрбода ревет, требуя расправы над Тором. Божественный стражник во весь опор несется к Одину, чтобы доложить о возможном восстании на землях Мидгарда. Сурт ведет бесчисленную армию на приступ Крепости Малого Мидгарда, надеясь, что по дороге сможет разыскать проклятого студента Островского. Хель продолжает сидеть, напряженно всматриваясь в глубину черного обелиска, словно ожидает кого-то. В подземной пещере воет Фенрир-Волк, его брат, Ёрмунганд-Змей, нервно подрагивает в предвкушении.
  
   А мир готовится к Рагнароку - так написано... ____________________________________________________-

КнигаВторая

Отрок

Пролог

(о прошлом и будущем)

  
   "Войны богов, что может быть страшнее? Могущественные Силы, с которыми не сравнится власть ни одного конунга наших земель. Даже император далекой Визии, что за много дней пути от наших берегов, и тот не имеет столько мощи, как в ногте у бессмертного Одина. Свары между обитателями Асгарда, чье лишь дыхание может низвергнуть десятки десятков крепких викингов под колени прекрасной Хель. Подлость хитрейшего из асов - Локи, жажда власти над Фризландом, тщеславие правителя Малого Мидгарда, кто колеблется в своем решении, взвешивая в руке немалый мешочек с алмазами. Побег войск Кровавых Дрёпаров из Острой Затоки, когда медведи-троллы вторглись в Вестфальгард. Что может быть бесславнее? Появление в Муспелле нового Сурта, что ликом бел и преисполнен жуткой ненавистью, смерть Защитника Мидгарда, славного сэконунга Дромми, приход к власти его трусливого наследника Кьягви. Грядет...
   Войны богов, кому не чужды человеческие мысли. Нашествие Зеленых Всадников, лишенных всего человеческого, просыпаются древние страхи, сверженные Огненные Великана ворочаются в своих могилах. Грядет...
   Придет скоро время, когда земли задрожат, а судьбы человеческие в смятение придут. И судьбы бессмертных сплетутся в комок, свиваясь вокруг пуповины Названного. Грядет Рагнарок..."
   (текст летописца Илькара)
  
   - Тяжелые времена пришли, братья, и стоят сейчас под нашими стенами. Слышите, как вдали, за головами шести десятков Ледяных Великанов, за Красным Лесом, за Ленивой рекой, ропщут несметные полчища? Там горит земля и плавится воздух - страшные демоны пришли из огня, и цель их - уничтожение крепости! - старичок вздохнул и серым рукавом утерся от холодного пота.
   Городской скальд очень боялся умереть, хотя жизнь его давно покатилась под уклон. Он давно перестал расчесывать когда-то золотистую бороду, что превратилась теперь в редкие клочья седых волос. Серый, как и рубаха, плащ не столько согревал его тощее тело от холода, сколько говорил о настроении своего владельца. Старый стихоплет уже многие годы не распевал веселых песен, разнося по городу брюзгливое уныние и вещая древние предсказания о конце мира. Но ни во времена спокойствия, когда Малый Мидгард процветал и просто кишел торговым людом, ни в час войны с Риландом, островным государством людоедов, ужас настолько не овладевал бедным Илькаром.
   Славный некогда скальд, чье имя встарь приравнивали с самым Браги, которого асы еще при жизни забрали в Асгард, едва не гадил в штаны. Бесстрашный поэт, что путешествовал с Сургуном Третьим через два десятка морей, сам не страшащийся орудовать мечом в молодые годы, сейчас судорожно сглатывал слюну. Возможно, старость и превратила его в беспомощную клячу со скрюченными немощными руками, но так бояться неведомой угрозы?
   - А как же тут не дрожать, поскуливая, как шелудивый пес, если за рощей действительно плещут огоньки и слышаться кличи Демонов? Как не бояться и непроизвольно не пускать слюни, зная последнее пророчество? - шептал Илькар. - Как?
   "Когда падет последняя стена крепости Малого Мидгарда, а сам Мидгард содрогнется от ужаса, осознавая то, что гибель неизбежна, орды Пламени закроют солнце над сими землями славными. И десятки сотен рук отрублены будут, и упокоятся сотни глав белобородых и черноволосых, и красавицы статные, чьи брови светлы, как восход зарницы Скульд... пойдут в услужение как рабыни и любовницы мерзким тварям...
   И не придут боги на помощь рабам своим и слугам, а будут сидеть взаперти, за высоким муром Асгарда, и убоятся врага. Даже Один великий не посмеет двинуть войско прежде времени, ибо сказала Слепая, что погибнет Он в тот же час. Будут асы грозные в бессилии губы кусать свои, но не ослушаются бога-Отца. И гордые Эйнхерии, что пируют до скончания веков за щедрыми столами Вальхаллы, не поднимут копий. Лишь валькирии светлоликие над павшими будут реять, оплакивая Урд, Судьбу Мира, и пополнятся ряды мертвых наших, и часть из них к Эйнхериям присоединятся, но большинство уйдет в бескрайнее царство Хель.
   И разверзнутся земли - вслед за Огненными Демонами и Великанами из пламенного Муспелля выйдут покойники, скорбно воющие и смердящие телами истлевшими. И падет последний Оплот, открывая безбожникам путь в Асгард и к Великому Древу Иггдрасиль. Черви лютые тогда подточат корни Мирового Ясеня. Вгрызутся мелкие зубки, горячие глотки будут глотать жизненный сок этого мира.
   И качнется Древо, о помощи взывая, и услышат бессмертные боги этот зов. Затрубит белый ас Хеймдалль в свой рог Гьяллархорн, и проснуться все, кто спал, и все, кто пировал в Вальхалле. Могучее войско Фризланда встанет на пути и захватчиков...
   Деву Солнце проглотит Фенрир, Мировой Волк, а Змей - кошмарный Ёрмунганд выползет на поверхность земли, и будет битва последняя...
   Придет тогда Названный, что Путь пройдет нелегкий по собственной крови и дорогам из Льда. Он станет Квасиром - демоном, что умы опьяняет, и лишь власть надо Льдом и Умом позволит ему...
   И придет Рагнарок, и падут на колени все, кто твердо стоял на ногах. И покроется тленом земля, и снега уйдут, оставив лишь проклятый Огонь...
   Так говорит Слепая!"
   - Бежим! - крикнул Илькар, действительно порываясь броситься вперед. - Враг не должен дойти до крепости! Бежим отсюда, поднимем асов, пусть уничтожат врага!
   Ноги подкосились и старик бессильно опустился на холодные камни. Сердце бешено стучалось, желало скрыться в мирной теплоте уютного подвала в таверне. А сознание насмешливо и с некоторой издевкой следило за движениями жалкого тела. Как он стал стар! И куда же подевалась вся его смелость?
   - Трус! - небрежно бросил кто-то из викингов. - Отныне даже сын шелудивой суки не пнет тебя, опасаясь запачкать дрянные сапоги!
   - Оставь его, - хмыкнул другой из стражников. - Старик просто выжил из ума. Отдай должное, извинись перед ним, ведь Тощий скальд когда-то голыми руками убил правителя Цветочной Равнины!
   - Врешь, - не поверил обидчик сказателя. Он повернул голову, прикрытую увесистым шлемом с рогами, и презрительно сплюнул в сторону Илькара. - Этот кусок медвежьей какашки даже блоху не раздавит! Брехня - все эти его подвиги. Он лишь на выдумки мастак и только про конец света последние полгода мелет.
   Главный смены, который до этого момента спокойно сидел на краешке бойницы и не проронил ни слова, вдруг резко встал и в полсилы заехал говорящему в зубы. Удар латной перчатки был очень силен, но могучий викинг только мотнул головой и злобно уставился на командира.
   - Я был с ним в то время, - угрожающе процедил Маримир и мне этот скальд в бою спину прикрывал! Так что заткнись, сопляк.
   Молодой воин не сказал ничего, даже глаз не поднял - в Мидгарде, да и везде на землях Фризланда уважали старших по званию и возрасту. Тем более таких, что коротким взмахом секиры могут перерубить тебя от плеча и до бедра.
   Позванивая доспехами, викинг отошел, расположившись в другом угле башенки.
   - Зря ты его, - пожурил ветерана Вальмар - тоже немолодой вояка, но помоложе Маримира. - Трусов надо убивать, а не кичиться их былыми заслугами. - При этих словах воин не смотрел на командира, его взгляд был устремлен вдаль - где над сизыми шапками лесов колебались слабые дымки пожарищ.
   - Он просто сошел с ума, - почти нежно, странно, для обитателя сурового края, ответил Маримир. Глава смены приблизился к Илькару и помог бедняге подняться. Скальд хрипел и дрожал, будто тонкая травинка под осенним ветром. Старик выглядел настолько жалко и немощно, что его давний боевой товарищ неодобрительно поморщился. Казалось, Маримир только сейчас начал осознавать ошибку - трусов действительно нельзя жалеть.
   - Рагнарок грядет, - шипел сказитель саг. С его рта капала пена, рыжеватыми клочьями растворяясь на покрытых инеем камнях. - Там, за Ленивой Рекой, уже приближаются войска Муспелля! Мы все здесь погибнем!
   - Лично я бы не против побывать в Вальхалле, - гоготнул Вальмар. Его заразительный смех тотчас подхватил молодой Сварри, что угрюмо потирал ушибленную Маримиром челюсть. - И Валькирию поиметь тоже бы не отказался...
   - Опомнитесь, глупцы! - закричал вдруг скальд, размахивая над головой трясущимися руками. - Нам скоро смерть! И никто не попадет в Вальхаллу - ее разрушат слуги Сурта! И мира не будет, лишь только океаны огня и вечная Хель под землей!
   - Вот теперь хватит, - с сожалением выдавил Маримир и опустил тяжелый кулак на голову Илькару. Тот закатил глаза и с блаженной улыбкой хлопнулся на руки ветерану.
   Отбросив секиру, командир стражников бережно понес трусливого скальда вниз по широкой лестнице. Тяжелые шаги подкованных металлическими зубцами - чтобы не скользили, сапог отдалились.
   - Надо было раньше так сделать! - поучительно прорек Вальмар, пощелкивая пальцами по древку копья. - А то он бы тут нам смену отдыхающих разбудил.
   - Дурной старик, - согласился Сварри, вытаскивая из-за пазухи небольшую флягу из бересты. Он с наслаждением припал к горлышку сосуда и заработал кадыком. - Ух...
   - Это ты неумный, - завистливо проворчал умудренный опытом викинг. - Если Костоглот вернется - поварешку тебе открутит... Дай! - он выхватил у молодого воина флягу и быстро глотнул горячительной жидкости, возвращая ее владельцу. - И где ты берешь такую дрянную брагу? - Вояка поморщился и вздрогнул от противного вкуса во рту.
   - Мать варила, - расхохотался Сварри, от всей души веселясь скорченной рожей товарища. - У нее лучшая брага на весь Мидгард!
   - Лучшая, - покивал бородатым подбородком Вальмар. - Такой свиней поить, и то неохота.
   Молодой стражник проигнорировал слова напарника. Он бережно спрятал опустевшую посуду обратно под толстый шерстяной плащ непонятного цвета, и перегнулся через бортик стены, всматриваясь в полумрак.
   - Это подтверждает мои слова, - констатировал ветеран, устраиваясь поудобнее на покрытой медвежьими шкурами скамье. - Можно и так посмотреть, а не рожу высовывая под стрелу. А то засядет какой-то пень из Муспелля где-нибудь за рвом, и мигом тебе черепушку пробьет тяжелой стрелкой...
   Парень настолько резко отдернул голову, что едва не упал, поскользнувшись на обледенелой площадке. Он удержался лишь кончиками пальцев за краешек стены и чудом сохранил равновесие. Юный отрок, еще недавно посвященный в воины, никак не мог отойти от мысли, как бронзовое, или железное острие вонзается ему в глазницу.
   - Вот! - довольно продолжил Вальмар. - Сначала не думаешь, а потом и страх появляется! Так что зря ты на трусливого Илькара грешил - он творческий человек, саги пишет, ему свойственно опасаться за собственную шкуру. И боится старик лишь потому, что знает много, а любое знание приносит опасение - запомни это, мой друг. Незнание же дает ошибочное представление о безопасности, потому у нас в стране так много непуганых идиотов. - Викинг рассмеялся, вытаскивая из-за пазухи кусок точильного камня и чиркая им по лезвию копья. - И в твоем случае, штука подобная, хотя немного отличается от моего высказывания... Ты ведь за стену полез из любопытности - увидеть надо, прав был сказитель, или нет. А любопытность - это жажда знания, следовательно, тебе хотелось стать более умным, осведомленным. И это означает, что смелость твоя - от отсутствия знаний, а когда узнаешь больше, то можешь вот также писать в штанишки, как наш бедный Илькар. А каким воином был Тощий...
   - Философ недоделанный, - ругнулся Сварри. Он вновь приблизился к стене, но уже далеко не перегибался. - Врал старик - там десятка два Демонов! Максимум два десятка. Они не то, что крепость не захватят, они даже на первую треть равнины выйти не успеют, как их Лесные Стрелки нашпигуют деревяшками по самое некуда...
   Молодой воин был прав. За Ленивой Рекой действительно расположились два десятка Огненных тварей - обычный мародерский налет. В последнее время все больше созданий Муспелля переходило границы, грабило мелкие поселки, где из викингов обитало три-четыре человека, а остальные жители уплывали воевать на Север. Худющие, что сквозь красноватую кожу, проглядывали угловатые кости, объятые пламенем чудища сжигали все на своем пути: землянки, надземные постройки, целые участки леса и даже невинную скотину - не щадили никого. Женщин и детей, из тех, кто постарше, насиловали и убивали. Младенцев забирали куда-то... В народе ходили страшные домыслы, что же делают с бедными малютками.
   Демонов уничтожали еще на подходах к Малому Мидгарду. При виде приближающегося огня, из крепости высылали отряд Дрёпаров во главе с кем-нибудь из дружественных Ледяных Великанов, и растирали врагов буквально в мелкие угольки. Казалось, оставь несколько застав перед выходами из леса, и набеги прекратятся... Но устанавливать дежурные заставы по всей, почти необъятной территории Запретной Пущи, где постоянно появлялись Демоны, казалось невозможной задачей. Обычные же патрули слишком поздно замечали угрозу и были просто не в состоянии угнаться за мобильными отрядами врага. Небольшие селения уже горели, а среди пепла лежали исковерканные тела, когда подоспевала подмога.
   Когда встанет солнце и пробежится по стеклянным куполам Малого Мидгарда, купая величественные храмы и толстые стены в ласковых лучах, откроются высокие ворота. Через створки, вырубленные из сухой ветви Ясеня Иггдрасиль, выедут Кровавые Дрёпары, вооруженные длинными луками и короткими двуглавами секирами. Или выбегут несколько десятков викингов, потрясая щитами и размахивая увесистыми мечами и молотами на длинных ручках. Вслед за ними мерно выйдет Великан, ударяя себя в железный нагрудник шипованной перчаткой. Стремительно вылетит сокол-разведчик, высланный кем-то из Гильдии Криомагов. И небольшой отряд направится к лесу - разбираться с захватчиками, чтобы к вечеру возвратиться с победой.
   Так продолжается годами. Город привык, что ближайшие поселки опустошаются нелюдями, или пиратами из Оранжевых Фьердов, что многие теряют родителей и детей, что граница владений Востока подступает все ближе. Живущих здесь викингов и купцов, ремесленников и варваров, мелких торговок и магов не интересовали предсказания свихнувшегося скальда. Ну, и что с этого Рагнарока? Подумаешь, эка невидаль... Его уже десятки десятков лет предрекают, а он все не приходит! Подумаешь, конец света... Вон, у дочки конунга внезапно ребенок родился ни с того, ни с сего, а замуж она не хочет! Вот это - конец! И не надо людей всякими бедствиями стращать, почем зря! Подумаешь, Огненные село очередное сожгли... Так завтра их выловлят всех и Льдом остудят...
   Простой народ - придет война - будет воевать, жиденький урожай под снегом задохнется - поголодает, подождет до следующего. А надо на соседское государство идти - вообще обрадуется, ведь не каждый день, поди, мародерством и грабежом позанимаешься...
   Твердыня Малого Мидгарда очень долгие годы стояла на тонком перешейке между границами Божественной и Хаотической Сил. Поскольку невесомый баланс между двумя противоположностями был заложен на веки, еще Тем Самым Единым Творцом, ни одни из Сил не могла преобладать над противоположной. Но, как и в любом противостоянии, пусть даже намертво запечатанном Безимянным Богом, должно бы иметься слабое звено. И этим звеном являлась крепость Мидгарда.
   По бокам от замка, окруженного широкими рвами с обильно сдобренной ядами водой, не возвышались длинные муры. На голой степи не врывались колья, чтобы противостоять конным атакам. Да и маги не плели неосязаемые паутины смертоносных заклинаний, готовых остановить даже бога. В самом центре твердыни, в тронном зале конунга под тяжелым дубовым креслом тянулась тоненькая ниточка, обычным мелом начертанная еще в древние времена, но с того времени совершенно не поврежденная. Она пробегала по всему залу, скрываясь в западной и восточной стене, растворялась в воздухе, но именно эта миниатюрная дорожка работала покрепче любой магии, или оборонных сооружений. За ее границей заканчивалась Божественная Сила, но и Мощь Хаоса умирала с другой стороны.
   Обойти крепость и спокойно углубиться в земли Вольного Фризланда? Невозможно - Огненные Демоны и Великаны просто без сил падали наземь. Из армии они превращались в жалкие лохмотья, неспособные даже дышать. Человеческие маги, без которых викинги не могли на равных сражаться с сынами Муспелля, также теряли способности, едва переступив черту.
   Вечный пат - ни вашим, ни нашим. Но, в то же время, как жителям Мидгарда, Асгарда и прочих государств поменьше, было глубоко плевать на Огненную Страну, поскольку собственных войн и распрей хватало, подчиненные Сурта(1), имели совершенно другую точку зрения. Неизвестные силы толкали их вперед, манили за собой, приказывая уничтожать свободный Фризланд, залить его пламенем. Ведь это природа Огня, что, в отличие от спокойного нерушимого Льда, стремится пожирать все вокруг, занять все больше территорий.
   Долгие годы продолжались мелкие нападки со стороны созданий хаотического Пламени. Они нападали десятками, или бесчисленным легионами, котрых обычный викинг не смог бы сощитать и за целую жизнь. Веками стояла крепость, сохраняя Нить Равновесия Сил, и многие славные воины уже отправились в счастливую Вальхаллу, обороняя замок от агрессоров.
   За редкими осадами твердыни Малого Мидгарда никогда не стоял Локи, хотя ему нравилось постоянне напряжение среди защитников. Мелкие пакости хитрый ас также сотворял нечасто - он разрабатывал хитроумнейшие планы, в результате которых могли погибнуть континенты, и небо изменить свою эклиптику. И сейчас его стремление, что копилось в черной душе лукавого многие годы, наконец сыграло. Судьба Урд бросила кости, и они показали ему долгую дорогу, с исполнением мечты в конце пути.
   И завертелись колесики. Нашелся не слишком умный колдун из магически примитивного мира, и настолько подвластен тщеславию, что без раздумий кинулся с головой в смертельное заклинание. Бедный Хумин не догадывался об одном неприятном моменте. Принимая в свое сознание сущность Элементаля Льда, он бы обрек себя на верную смерть. Вернее, не самого себя, как физического тела, но безвозвратную утрату своей личности. "Эго" человека, в котором поселялся любой другой разум со временем слабело, растворяясь в Ментали чужеродных мыслей. Медленное сумасшествие ожидало каждого, кто осмеливался соединить судьбу и мозг вместе с воплощением другого измерения.
   ___________________________________
   1) Сурт - в переводе означает "черный". Многие исследователи считают, что это конкретный персонаж, и только нам известно, что Сурт, на самом деле, это предводитель сынов Муспелля, посмертная кандидатура вождя народа. После смерти одного такого Сурта, к правлению приходит другой, из числа самых сильных, подлых и смелых муспеллян.
   ___________________________________
  
   Человек, принявший Элементаль, спустя часы, дни, или месяцы, начинал съезжать с котушек. И пеной у рта это не заканчивалось - Менталь божественного существа также теряла рассудок. Два создания в одном, двойная паранойя, бесчисленная куча фобий, шизофрения, и все это умножалось на два. Безумец, умалишенный, блаженный, но наделенный невероятным могуществом, тот, который мог бросить вызов бессмертному богу и даже победить в поединке. Невероятно сильный в магическом потенциале человек... Нет, уже не человек - бездушный монстр, мыслящий только извращенно... Создание, в чьих силах разрушать города и в одиночку выходить против армий. Но без личнсти, без осознания себя, не в состоянии отделить добро ото зла. И, что самое страшное, Менталь такого психологического урода влияла на окружающих, заражая всех безумием, медленно убивая...
   Такой человек превращался в Демона - нейтральную личность без сознания. Демон опьянения - Квасир, не служащий ни богам, ни Силам Хаоса. Обычный разрушитель с невероятным потенциалом для уничтожения всего живого.
   В древние времена один лишь раз, по доброй воле, Криомаг Сильягги принял в себя сущность Элементаля Огня. Тогда едва не погиб целый мир - лишь всеми силами асов и смертных удалось заточить его в каменный мешке с деятью стенами и за ледяным барьером. Но не убить - великую мощь он набрал. После эксперимента несчастного Сильягги, всем живущим и мертвым, всем созданиям этого мира запретилось проделывать подобное. Под страхом Вечного Забытия...
   Но если взять порождение другого мира? Именно так раздумывал Локи, сплетая свои интриги, мило улыбаясь Отцу богов и пытаясь достучаться до слабо развитой магически планетки на краю галактики.
   Сойдет с ума? А, даже, если и сойдет, то мы не скажем! Зачем инструменту знать свое предназначение? Зачем молотку понимать, для чего он бьет по наковальне?
   Да и выглядит колдун не слишком здоровым психически... Престол Асгарда - важнее!
   Об этом писали все могущественные маги Фризланда. Про это знала любая мало-мальская знахарка в далеком селении в горах. Предостережение местилось даже на том свитке из человеческой кожи, приобретенном колдуном для своих мерзких опытов. Но Локи не зря считался самым хитрым из созданий всех миров - повредить свиток, затереть несколько рун, что может быть проще?
   И глупый человечишка, желающий признания среди людей, попался на удочку. Не вчитываясь в последние строки, что шли сразу же за руной "Гебо", что означает "Партнерство" и служит завершением любому заклинанию, Великий Хнык сам привлек себя к сумасшествию.
   Но, слабый неудачник перепутал ингредиенты! Элементаль попалась какому-то другому счастливчику, который, вместо того, чтобы спокойно подождать и позволить колдуну извлечь из этого самого везунчика сердце, взял, да и умер! И Лине пришлось перенести его сущность в мир Фризланда, заново воссоздавая тело Владислава Островского. А затем понеслось...
   Да и, кажется, что после наблюдения через Озеро Валькирий, Локи мог заметить кто-нибудь из Стражей Асгарда. И, если не поторопиться, Один может нанести превентивный удар, не дождавшись атаки от Муспелля. А может... Может даже сбросить непутевого аса в Мировую Бездну!
   Нет, Локи это не по вкусу! Надо двигаться быстрее, хотя парня сейчас не достать - его забрал с собой братец, Тор. Если этот Владислав сможет почерпнуть еще немного Силы от богов, или даже найти и убить Болотного Демона, что похитил у него частичку Элементалки... Но в Асгарде Островского не достать, надо выиграть время, надо ударить немного не туда, где ожидают!
   Планы подлого аса были донельзя просты - захватить Малый Мидгард и удалить несчастную Нить Равновесия Сил, чтобы войска Муспелля могли продвигаться вперед. Дойти до самого Иггдрасиля, взобраться по величественным ветвям в Асгард. А дальше... Грандиозное воцарение на престоле мира, подчинение Вальхаллы, все земли лежат перед ногами... А зачем? Да, просто интересно! И как это чувствовать себя Единственным среди всех...
   Вот такой загадочный бог - разрушать миры для интереса.
   У Хумина же имелись другие планы по этому поводу. Он жаждал уже не простого признания, нет! Во-первых, он бы не отказался от власти над всем живущими, во-вторых, хотел бы получить невероятные силы, которые позволили бы ему перекроить этот мир наизнанку, сделать перестановку законов мироздания, словно мебели в своей квартире... Владеть!
   Владислав же, Островский, тем временем учился рукопашному бою и каждую минуту вздыхал.
   - И когда же меня магии научат? - шептал сам к себе парень, отмахиваясь от деревянной палки, которой его пытался отлупить Тор.
   Элементаль молчала, и это очень радовало Нетрезубца - меньше слов от женщины, меньше тратится здоровья. Но, вскоре мысли молодого человека могут измениться... Или вообще исчезнуть.
  
  
  
  

Глава 1, непонятливая

(а что там, а где там)

  

"Вы уже пришли в себя?"

Надпись перед выходом из морга

   Пусть горят наши факелы, острые пики,
   Пусть блестят под дыханием светлого Льда
   Мы падем, умирая, иль станем велики,
   Не дадимся врагу, не уйдем никуда.
   Первый ряд - на колено! Целься, огонь,
   А вторые - не смей отступать
   Криомаг, начинай, пусть сбивает ладонь
   Эту грязную...
  
   Она прикоснулась нежно, почти незаметно. Ласковая ладонь скользнула по его щеке, вызывая прилив желания. Владислав еще не проснулся, но веки дрогнули, указывая, что сознание возвращается, привлекает парня обратно из пучины сладких сновидений.
   Он поморщился, приходя в себя, и постарался припомнить. Но воспоминания почему-то не приходили, среди мыслей мелькали всполохи невнятных образов. Они чередовались меж собой, хаотически переплетались вместе с осколками фраз, лицами слабо знакомых людей, выкриками и звоном оружия. Наваждение...
   Странная девушка в тонкой льняной рубашке, а вокруг шумит сырая львовская метель. Заснеженные равнины с мелодичным названием Долина Снов, неистовая пляска любви на каменном алтаре, снисхождение богини с небес. Мерзкое коричневое существо с простреленными крыльями и в короткой набедренной повязке, здоровенные викинги погибают от черного тумана, что вонзается им в глаза и ноздри. Обворожительное тело Серой, ездовой кошки Фрейи, гранитные внутренности одного из сородичей Мирового Змея. Широкоплечий Тор в обличии неказистого охотника Мотроднира Дани, так желающий заполучить обратно украденную вещицу. Трухлявая старуха, словно бабочка из кокона, превращается в самую настоящую красавицу, прелестную девушку невероятной красоты. Разъяренная Великанша Ангрбода, озадаченная лишь местью - смерть убийце родного сыночка из племени волков! Тучи на горизонте, шипящие молнии, слепой гнев, и гром ударяет в спины беглецов.
   Шумят ветры под бездонно-черным небом. Нигде ни пятнышка мертвенного света, что испускают звезды, ни луны, ни далеких северных сияний, что иногда красовались над Фризландом. Кромешная темнота смотрит на Владислава, бесшумно дышит, заполоняя не границы небосвода, а просторы сознания Островского. Ни чувств и ни эмоций, но это не медитация, нирвана, это - пугающее состояние безразличия. И за бездонным спокойствием танцуют волны ужаса. Мысли пропали, словно капли дождя, небрежно сметенные со стекла неумолимым дворником автомобиля. А машина сознания летит вперед, бездумно, бесцельно, в одном лишь направлении. И впереди глухая стена, от которой одновременно пышет и холодом, и жаром. За стеной бушует жизнь, полная красок и чувств - так кажется, и душа, названная Менталью в чужом для него мире, стремится прямо на неприступный барьер.
   Там, где обрывается небесная чернота, плещутся все мировые энергии: природа, бытие, божественные и магические силы, дыханье Демонов, смех Валькирий, слезы грядущего роняют весталки. Бешеная пляска радостных и печальных созданий, каждое налито внутренним светом, цветастым, или серым. За стеной же, где находится Владислав, царит лишь бездушное безразличие, жаждущее заполонить все на свете своей неумолимой тушей. Невидимые щупальца безмолвия, за которым хохочет Хаос, подталкивают Нетрезубца туда - к разрушению барьера. Орудие, которым не надо управлять, лишь одно движение, толчок, и клинок в виде незадачливого человека, с кем пошутила судьба, летит, куда надо.
   А надо Хаосу перебраться за стену. И не протиснуться сквозь маленькую щелку, как это сделал далекий враг, которого Владислав начинает чувствовать сквозь пространство. Надо проломиться сквозь, уничтожить всю, чтобы чернота безразличия залила все живое.
   Бесчувственная машина, запрограммированная на уничтожение всего живого. На разрушение, за которым таится безумие, оно пульсирует внутри, медленно выползает из депрессивного уныния без мыслей. Островский не понимает, каменное лицо парня обращено к далекой стене, своей цели. Бессознательное состояние, в котором он находится, не дает вырваться из кандалов безразличия. Все равно, что тобой управляют, все равно, что сотни и тысячи глаз проклянут тебя, едва горячая пелена Хаоса накроет тебя с головой.
   Нет выхода, лишь путь вперед, тяжелый, полный опасностей и лживого представления о своих поступках. Для одних ты станешь героем, для других - проклятым убийцей и преступником. Пусть избрали тебя для защиты Фризланда от Огненной угрозы, но Элементаль сидит в твоей голове, а человеческое сознание не может вмещать в себе двух личностей одновременно. Придет время, и сладкое безумие, безразличие этого мира, заполонит не только сны, но и ворвется в явь. Лина и Владислав смешаются в одну цельную Менталь, без осознания отдельной личности.
   Мечта любой женщины - жить единой душой со своим избранником. Кошмар рядового мужчины - чтобы любимая читала твои мысли. Калейдоскоп из упорядоченных добродетелей, мыслишек, мыслей, осознания себя и мировоззрения вращается под чьей-то невидимой ладонью. И ты ломаешься на части, твой разум разлетается на мелкие осколки витражей прошлого, беспорядочно перемешиваясь в черепной коробке, теряется среди оборванных фраз и картин памяти Элементалки.
   Два сознания сталкиваются между собой, теряя привычные очертания, превращаясь в месиво из чужих и личных мыслей. И рождается новая личность - не Владислав и не Лина, это Квасир - легендарный Демон-разрушитель. Спятивший Криомаг из древности, уничтожитель всего и мессия ухода Божественного порядка. Не тот древний старик Сильягги, кто заключен в каменном мешке за множеством ледяных замков, и даже не его воплощение. Но такой же, как тот, чье имя когда-то бросало в дрожь и смертных, и всемогущих богов.
   Островский не знает этого, лишь безмолвно смотрит наверх, где угольно-черное небо улыбается ему безразличной ухмылкой. А внизу бурлит первозданный Огонь. Но не упорядоченная стихия, что потрескивает в каждом очаге - первозданное Пламя, существующее от сотворения мира. Тот элемент, из которого были зачаты все звезды и создана жизнь, частичка Хаоса, тлеющая в каждом живом существе. Разрушительная мощь Единого Бога, Отца всех Богов, связанная за пределами Фризланда, отделенная Стеной Бытия. Огонь пытается прильнуть к ногам Нетрезубца, пробежаться по стопам, икрам, обнять за бедра, скользнуть по животу и груди. Вонзиться в ноздри, как смертельный дымок Серой, что убивал могучих Дрёпаров. Ворваться внутрь головы, прорвать те слабые преграды мыслей, что уберегают парня от безумного единения с Линой. Владислав не знает...
   Он стоит на маленьком, что едва помещаются стопы, островке из цельной глыбы льда. И языки беззвучно пляшущего пламени схлестываются между собой, конвульсивно подрагивая, едва прикасаясь к синеватому краешку острова.
   - Я не смогу быть здесь вместе с тобой, - едва слышный шепот, и холодные губки невнятно прикасаются к челу.
   - Лина? - студент почувствовал, что просыпается. Но не выходил еще из того странного наваждения - стоя на краю ледника. - Ничего не понимаю! Это мне снится, или же все реально?
   Влад посмотрел через бесконечное море огня под черным забралом воздуха и уперся взглядом в далекую стену. Несмотря на знакомое чувство, будто чутко спишь и вот-вот проснешься, видение не исчезало.
   Пламя бурлило под носками дрёпарских сапог, ударяясь о прозрачную преграду изо льда, огоньки извивались, вырастали до размеров небольшого домика в два-три этажа, опадали обратно. То тут, то там, среди ярких огненных вихрей и волн, что подкатывались и отступали, состоя, словно, из горящей воды, или бензина, взбухали настоящие торнадо. Не издавая и единого звука, пламенные столбы катились в сторону призрачной стены. Огонь злобно атаковал, ударялся мерцающую серыми тонами преграду и разбивался на мелкие капельки.
   Над горящим океаном, как его можно было назвать, стояла едва заметная оранжевая дымка, будто огонь превращался в туман.
   - Не надо понимать, просто чувствуй, - кто-то невидимый легонько подул в ухо Нетрезубцу. - Ты в Асгарде, милый. Здесь нет ничего реального, но нет и невозможного.
   - Что со мной, где Тор?
   Тишина, только бестелесный ветерок закружился над головой.
   - Оно ожидает тебя, - очень слабо, еле слышно ответила подруга.
   - Кто? - не понял Островский. Ему кажется, что, едва вздохни, как огненные волны и кромешная чернота небес растворятся в утреннем тумане, а он проснется сейчас, где-нибудь на ложе в загадочном Асгарде, или вообще, у себя дома - в общежитии.
   - Безумие, - шепнула Элементаль и вдруг разразилась хохотом. - Хаотическое счастье дураков! Аха-ха! Блаженство вечности: нет мыслей и забот! Безразличие!
   - Что с тобой? - Владислава уже не интересовало месторасположения Тора и собственное благополучие. Противный страшок, вполне реальный, как в обычной жизни проскользнул у него между лопатками.
   - Меня здесь нет, - внезапно разрыдалась девушка. - Я - лишь плод твоего воображения! Когда-то живая, а теперь существую среди мыслей какого-то сопляка!
   - Как же тебе помочь? - задумчиво проговорил Островский, не обращая внимания на ругательство Лины, и чувствуя, что безразличность исчезает, словно ее отпугнули слова Элементалки. Парню еще больше захотелось проснуться - еще бы: находишься неведомо где, на какой-то льдине посреди бескрайнего океана из пламени, а сверху на тебя смотрит небо, похожее на громадный кусок антрацитовой плиты. И кажется, что небосвод сейчас упадет, раздавит под кошмарной тяжестью вселенной, только кровавые брызги, в которые ты превратишься, растворятся среди оранжевых язычков огня.
   - Помощь, - бормотала невидимка, - зачем такая помощь от жалкого бедолаги, который даже доучиться не сумел в своем мире. Лишь только злоба, алкоголь, курение, растление молоденьких девочек из первого курса... Какая помощь от самовлюбленного идиота без мускулов и ума? С одними курсами рукопашного боя... Да тебя любой хиленький Дрёпар на куски разорвет, глиста земельная. Буго-га-го-го!
   - Дура! - злобно сплюнул Нетрезубец. - Далась ты мне со своими нравоучениями! Может, мне судьба какой-то шанс дает, чтобы за грехи предков ответить и спасти ваш дрянной мир от нашествия вот этого. - Он взмахом руки указал вокруг себя, где за тонким краем ледника плескался огонь. - А я доучился бы! Бросил бы студенческие вечеринки и сел бы за книги...
   - За книги! Ага-аха-ха! - в слабом голосе Лины бурлили истерические нотки. Казалось, узри сейчас ее лицо, и увидишь широко раскрытые, наполненные ледяным безумием, глаза. - Читать научись... - Тут ее настроение опять изменилось. - Прости меня, миленький, единственный мой, извини и забудь, что я наговорила... Самый лучший, умный, сильный, успешный! Мой мужчина...
   - Хватит, - отрезал Владислав, которому захотелось вдруг кого-нибудь искалечить до реанимационного стола. Ярость заливала сознание, разорвав слащавую пленку нейтрального бездумья. - Ты ведешь себя как пьяная девчонка, лет пятнадцати!
   При этом Островский также припоминал, что подобным образом себя ведут абсолютно все представительницы женского пола, перебрав чуточку лишнего. Бывали подруги постарше - так те вообще бы вены резали в алкогольном бреду, или все тайны мира открывали. Парню стало очень противно, злость уходила, но безразличие, к счастью, не возвращалось.
   - Прости, - мурлыкнула Элементаль, но Влад уже не обращал внимания на эту маленькую неприятность в своем сознании.
   - Что же со мной случилось? - задумчиво проговорил он, замечая, что опять обнажен догола.
   - Случилось, брум-брум, - хохотнула девушка, бесплотными пальчиками пытаясь ухватить его за нос. - Тебе Тор задание поручил, да так тебя приложил, что память отшибло, у-гу-бу-гу-му...
   - Какое задание? - удивление заменило остальные эмоции. - Почему это меня приложили? Он меня ударил, или что?
   - Как же мне тут темно и плохо без тебя, - захныкала Лина. - Живу в твоих мозгах, ни пищи, ни любви, ничего... А-а-а-ама-га-ма-ма... Ударил - это легко сказано, - снова успокоилась она. - Тор тебя Мёлльниром ка-ак грохнул по бестолковушке, что я даже обеспокоилась и переживать начала - глаза у тебя от боли повываливаются, дык, нет... И череп не треснул, погляжу... угу-му-бу-му... Вот сюда макнул... ого-го-ма-бу...
   Легким ветерком Элементаль завозилась в шевелюре Владислава, указывая место, куда угодил тяжелый боек божественного молота.
   Островский машинально схватился за голову, ощупывая кожу под волосами. Но шишек, или ссадин не нашел, только зудела макушка, словно его ударили очень давно, года назад, оставив лишь неприятное воспоминание.
   - Понятно, - протянул бывший студент, а теперь "какой-то урод с бешеной девкой в башке", как он сам про себя подумал. - Травматическая анмезия...
   - Боги, - разрыдалась его ментальная половина. - Этот блаженный считал себя отроком науки! Охо-хо-га! - невидимые губы кривились в злорадной улыбке. - А ведь наш мир долгое время соседствовал с вашим, когда божественная бесконечность скрутилась в спираль после убийства злого Имира. Во время, когда сыновья ненавистного Бора вонзили Шестипалый Клинок в спину первого Великана, Фризланд почти прикоснулся к твоей реальности много тысячелетий назад, и даже я, молодая тогда Элементаль, гуляла по горячим просторам земель, которые вы зовете Грекией и Римскими владениями. Ухы-га-бу! Амнезия, дурак, амнезия...
   - Ну, - зарделся Владислав, - оговорился, буквы местами перепутал... Но, - тут же нашелся он, - ты тоже не ума палата. У нас эти земли Грецией назывались.
   - А нечего было думать обо мне, что я тупая дикарка! - огрызнулась Лина, игнорируя последние слова Островского. - Поумнее тебя буду... а-на-на-ма-на-му-на...
   - Вижу, - кисло выдавил Нетрезубец, - вернее, слышу. Совсем от ума большого с катушек съехала!
   - Ты ведь хочешь вспомнить? - хитро поинтересовалась Элементаль. - И задание выполнить, которым тебя могучий Тор осчастливил?
   - Хочу, - согласился Влад, поднимая голову к небу и пытаясь разглядеть в нем хотя бы очертания Лины. Хотя он привык немного к постоянным диалогам в своих мыслях, здесь явно чувствовалось, что девушка не находится в его душе, а действительно парит где-то рядом.
   - Откройся, ух-га, - засмеялась она.
   - Чего? - парень чувствовал себя последним "самовлюбленным идиотом", как сказала Элементалка. Правда таким, что торчит неизвестно где и пялится на "зажженный океан", как он сам окрестил это место.
   - Я не могу вернуться к тебе, - разрыдалась опять. - Страшный удар этого мерзкого аса выбил меня из твоей сущности! А без тебя я теряю рассудок, любимый... Мне жизненно важно быть рядом с тобой... в тебе, - поправилась она. - Аха-гу. Иначе смерть заберет меня, бросит в пучину Ледяной Бездны, где только тишина и благословенный холод! Возьми обратно свою половинку, верни себе силу, стань Криомагом и сокруши врагов моей страны!
   - А если не возьму? - сухо поинтересовался Владислав и, чувствуя, что немного устал, уселся на своем островке. - Ё...лки-палки! - вскрикнул он, сразу же вскакивая, едва холодная влага прикоснулась к обнаженному телу. - Неужели я снова чувствую температуру льда?!
   - Потому и возьмешь, - всхлипнула и тут же захихикала Элементаль. - Не будет меня - не получишь Силу! Понял, сволочь... бу-ха-хи! Теперь мы - неразделимое целое, хочешь ты этого, или нет. Я же, - посерьезнела она, превращаясь в ту флегматичную девушку, кого Нетрезубец встретил на Высоком Замке совсем еще недавно, - просто умру здесь. И не уйду в священную Бездну, а стану Небытием, превращусь в обычную душу кого-то из смертных и навеки стану прислуживать неумолимой Хель, которая ждет... - девушка замолкла.
   - Кого ждет, не спрашиваю, - пожал плечами Влад, - но мне бы не помешало узнать, а почему же ты должна превращаться в кого-нибудь из смертных?
   Призрак любви, что окутывал парня, заставляя сердце молодого человека биться сильнее, лишь от воспоминаний о Лине, померк, сменившись расчетливым анализом происходящего.
   "Для чего мне, - думал Островский, пользуясь отсутствием чужой персоны в своей голове, - эта морока? Ладно, красивая, пусть будет, умная, а толку? Неведомая Сила, с помощью которой я мог телепортироваться сквозь пространство и взлететь над заснеженным лесом? Даже физиономию никому не начистил этой силой пока... Но с нею даже налево не сходишь! Никакой личной жизни, даже по большому приходится ходить под ее, кхм, присмотром... Да и странная она - вона, как хихикает и слезы исторгает, будто пожарный гидрант!"
   Также Владислав подумывал, что лежит сейчас, опутанный многочисленными лентами капельниц, в какой-нибудь больничке. И вокруг родители бегают, сожалея и убиваясь - сын в реанимации, коме, глубоком обмороке... А все, что происходит с ним сейчас: Валькирии, немытые викинги, тонны снега и даже бессмертные боги Асгарда - плод его больного воображения.
   - Меня проклял Локи, - прозвучал звонкий девичий смех. - Я должна была слиться в единое целое со слабым смертным! Или умереть, как обычная женщина, - жалобные всхлипы.
   - Как много я не знаю, - с сожалением протянул Островский. Сейчас он прикидывал, если это, конечно не сон, что можно извлечь из той невероятной божественной Силы, которую сулило единение с Элементалем. С другой стороны, парень ужасался этим размышлениям - казалось, что мыслит не он, а черное небо над головой. Словно острые когти безразличного Хаоса вонзились ему в затылок и управляют течением тяжелых дум. Несмотря на множество недостатков, что водились за Нетрезубцем, он не являлся последней сволочью, чтобы бросить беззащитную девушку, пусть странную небожительницу и былую соседку обитателей Асгарда. Что-то изменилось в нем, когда он оказался, не помня как, на этом ледяном островке посреди океана пламени.
   - Возьми меня, проклятую, - бесновалась Лина. - Возьми, не пожалеешь, если вернешь меня обратно! Будешь самым могущественным колдуном из всех существующих! Будешь пальцами растирать города Муспелля, одним пинком вышвырнешь Фенрира из мрачной пещеры и разорвешь его пополам! Убьешь Локи, будешь жить в свое удовольствие...
   - И дальше терпеть упреки одной ревнивой девушки, - продолжил вместо Элементалки Владислав. - Толку мне с этой Силы, если даже пива не попьешь в гордом одиночестве?
   - О! Я буду молчать, тра-ля-ля! Буду засыпать в том странном сне, что приходит с присутствием богов! И только ночи мы проведем вместе!
   - Час от часу не легче, - простонал Островский, который успел расслабиться от сладких обещаний. - Мы - за здоровый сон, а не... - Тут ему припомнились подробности времяпровождения с Элементалкой.
   Львовская вьюга, холодные пододеяльники, пропитанные страстью, потом шершавая поверхность каменного алтаря посреди ледяной пустыни. Небольшие упругие, но от этого невероятно привлекательные груди с розовыми цветками сосков. Вполне реальные изгибы изумительного тела, и кожа с легким запахом ванили.
   "Словно мороженое, - с улыбкой подумал студент. - Она такая же сладкая и желанная, как маленький обледенелый сверток с ароматным содержимым внутри. Когда царит противный зной, и солнце напекает в спину, ты жаждешь его больше всего на свете. Детские воспоминания, самые лучшие в мире дни. И мороженое..."
   Хаос отступил, расчетливость и злоба, напополам с безразличием, испарились. На время... Сам того не зная, Владислав отстрочил свой приговор, уготованный судьбою.
   - Полезай, - будто с неохотой промолвил парень. - Что бы ты делала без меня!
   Перед глазами заискрило, словно воздух вдруг прочертила молния. На миг Островский увидел, как под черной канвой материализовалась изящная фигурка. Лицо Элементаля было искажено невероятной злобой, глаза сверкали, а губы искривились в зверином оскале. Светлые волосы топорщились, как от электрического разряда, делая Лину похожей на мифическую гидру. Разъяренная девушка протягивала к Владу скрюченные пальцы, желая схватить его, растерзать...
   - Какой ...дец! - икнул молодой человек, пытаясь отступить по скользкому льду, но вовремя останавливаясь на самом краю огненного моря. - Страшила муторная!
   В это же время Элементалка исчезла, растворившись в воздухе, только лишь юркая змейка горячего воздуха скользнула перед лицом испуганного парня. Непроизвольно вздохнув, он впустил девушку обратно в свое сознание. Хотя, конечно, это ему показалось - мыслям ведь не страшны преграды... Они проходят сквозь самые толстые стены, останавливаясь лишь перед безразличностью.
   - Привет, милый, - проворковала красавица, словно ни в чем не бывало. - Я очень рада, что ты... а что здесь произошло? - вдруг спросила она.
   - Веселуха, - кисло выдавил Островский. - Я до своего перемещения сюда не помню ничего, а ты после!
   - Как мы здесь очутились? - удивилась Лина. - Неужели это граница Хаоса?
   Владислав поежился от неприятного чувства. А кому приятно сознавать, что внутри тебя сидит такая вот мегера, что даже при свете огня смотреть противно?
   - Боги, - заволновалась Элементаль. - Мне кажется, что ты сошел с ума!
   - Это почему? - Островский даже рот разинул от неожиданности. - У нас тут другие претенденты имеются на это дело... - Он постучал себя по лбу.
   - Мы же связаны с тобой! - пояснила девушка, причем с такими интонациями, словно объясняет что-то обыкновенное умственно отсталому ребенку. - Если у тебя, а ведь я нахожусь не где-нибудь, а в твоей голове, начнутся проблемы с психикой, то будет плохо. В ином случае, даже не знаю, что и сказать... плохо!
   - Это не есть хорошо в любом случае, - разволновался парень. - Здесь только что любой благодарный зритель имел возможность наблюдать, как некая неосязаемая индивидуалка слюни пускала и зубы скалила на луну.
   - Не вижу здесь луны, - хмуро сказала его половина. - И не помню никаких индивидуалей... Элементалей знаю, а вот этих...
   - Короче! - гаркнул Владислав, не опасаясь, что его увидят и примут за полного шизофреника - стоит на льду посреди огня и себя ругает дикими воплями. - Будем считать, что это мы оба рехнулись: я - от перемещений между своим любимым разноцветным Львовом, Фризландом и вот этой огненной хрензнает-чтоэтой, а ты - от великого душевного волнения в связи с тем, что утратила свое чудесное тело и превратилась в горстку моих мыслей.
   Лина не отреагировала на явную обиду. Казалось, она полностью погружена сама в себя, стараясь припомнить все то, что здесь происходило.
   - Прошу вернуть мне память! - еще раз рыкнул Нетрезубец, отряхивая головой, словно это помогло бы ускорить действия девушки. - Или обратно выдворю!
   - А вот ледяного столба тебе теперь выдворишь, - хмыкнула Элементаль и, при этом, выразилась так, что Влад уразумел: ледяной столб ничем не хуже пресловутого корнеплода, который еще тень отбрасывает. - И потерпи немного, дай мне освоиться.
   - Ладно, - устало вздохнул Островский, оглядываясь по сторонам и поджимая губы - ждать не хотелось, а садиться на влажную поверхность льдины он не отваживался. Хотя... Едва сущность девушки вернулась, ноги молодого человека перестали дрожать от холода. Сила прибывала, невидимыми, но мощнейшими струями, растекалась по венам, виски заломило от невероятно ускоренного пульса. Огонь, что плескался о тонкие бережки ледника, ослабел, позволяя рассмотреть далекую стену в деталях.
   Над самым краем барьера между волнами пламени и миром Фризланда парил громадный призрачный замок. Едва различимое строение отдавало леденистой голубизной, в которой слабо угадывались почти видимые человеческие фигурки. Сам того не зная, Владислав смотрел на крепость Малого Мидгарда, где начинались Силы богов.
   Внезапно огни померкли, а в глазах потемнело, словно на голову обрушилась тяжеленная гиря. Оглушенный Влад лишь слабо охнул, сползая на островок. Под его ногами заревел огонь, плюясь рассерженными языками, но не в силах достать до Островского. Бешеный калейдоскоп из воспоминаний опять завертелся в сознании. Обрывки фраз и ярких образов, как и немного раньше, когда молодой человек очнулся под небом Хаоса.
   Тор тащит его, словно бесчувственный мешок, почти взвалив себе на плечи. Сзади гремит - рассерженные тучи стремительно приближаются, изрыгая целые каскады молний. Электричество бурлит на неестественно-синем небосводе, разряды вонзаются в беглецов, шипя и стекая по доспехам. Сейчас Владислав очень радуется, что не снял кольчужную рубаху с погибшего Дрёпара - металлическое одеяние Тора накалилось до розового оттенка и грозит испечь своего владельца. Жар передается и парню, который старается держаться подальше от спутника, чтобы не получить ожогов.
   Рукавицы аса жалобно блеют, когда по ним пробегаются искорки молний. Но, видимо, именно близнецы "заземляют", вбирают в себя смертельное напряжение.
   - Жжет, зараза! - ругается небожитель, отмахиваясь от змеящихся разрядов, что надоедливыми мухами вертятся около его роскошных усов. - Еще немного!
   Что-то тренькает, словно распрямляется гигантская тетива. Небосвод мерцает и меняется на звездное пространство. Под Владиславом проносятся далекие материки, что теряют незнакомые парню очертания в синеющих океанах, покрытых дымкой атмосферы...
   - Вот мы и дома, - довольно произносит Тор, бросая Нетрезубца на пол.
   Островский ошалело мычит, потряхивая головой и мучительно стараясь припомнить короткий путь через космос.
   - Невероятно, - шепчет он. - Вакуум... не дышать... Как...
   - Вот и ладушки, - отзывается силач. - Обычные смертные всегда забывают путешествие в Асгард. А не то, не приведи Один, пускал бы ты пену изо рта, удивляясь, что увидел настоящие челюсти Фимбульветр, зимы Великанов.
   - Не наблюдал я челюстей, - признается парень, - лишь только звезды... И какое-то существо со множеством крыльев... И щупалец... и...
   - Полно! - грозно отрезает Тор. - Некогда нам цацкаться! Сейчас быстренько поедим, и начнем тренировки...
   В его руке тяжелый меч, что высекает искры из покрытой золотыми плитами мостовой. Мёлльнир бьет в одну десятую от силы хозяина, но и этот удар отбрасывает Островского назад, швыряет на спину, разламывает хлипкий клинок студента...
   - Так дело не пойдет, - ас кривит губы и разочарованно смотрит на Владислава. - Тебе нужно обрести звание воина.
   - Как? Я готов, - парень не узнает своего слабого писка - в бою против Тора он выглядит ребенком.
   - Ты должен найти свои Дороги, - многозначительно сообщает бог. - Дороги Льда, по которым ты пройдешь и станешь великим человеком, первым среди смертных. Или умрешь...
   Тяжелый Молот ударяет сверху, и поднятый для блока меч не в силах его удержать. Рука Владислава, не выдержав напора, летит вниз, увлекая за собой бесполезное оружие. Железный боек опускается на голову, вышвыривая сознание вон из черепной коробки.
   - Надеюсь, - говорит Тор, - что ты сможешь пройти через путь, дарованный лишь богам. Ищи Руны, и не сбивайся с Дорог! И пусть моя Сила поможет тебе...
  
  
  
  

Глава 2 второй части, или 18 целой книги

  

"Тяжело в постели - легче в бою!"

Рембо женился на Руслане Пысанке

(если в России ее не знают, предлагайте свои варианты)

   Первый ряд - на колено! Целься, огонь,
   А вторые - не смей отступать
   Криомаг, начинай, пусть сбивает ладонь
   Эту грязную хворь, эту Муспелля рать!
   Вот стяги отрядов, вот радостный вой -
   Мы идем на ответный удар
   Улыбается викинг, ведь знает - собой,
   Он грудью своею...
  
   - Опять лес, - простонал Владислав и печально закатал глаза. - Есть в этом Фризланде хоть одно место, где нету гор на горизонте, или где не шумят заснеженные ветки?..
   Он запнулся, поскольку эта роща, несомненно, отличалась от фризландских лесов. Здесь не наблюдалось снега! Густая чаща разнообразных деревьев, пестреющая сочно-зеленой травой на маленьких полянках, устеленная толстым слоем пожелтевших листьев. Бесконечный лабиринт переплетенных веток под насыщенно-изумрудным сводом, сквозь который едва проглядывает белесое решето небес. Лето...
   Вокруг ни тропинки - совершенно дикая природа. За толстыми стволами дубов прячутся внушительные ступни мертвенно-серых осин, робко выглядывают изящные ножки сосенок и кокетливо покачиваются еловые платьица. Непролазные стены покрытого мхами бурелома, редкие кустики, весело подмигивают тонкими веточками. Везде царит загадочный полумрак.
   И тишина. Такой не встретишь в унылом городском парке. Ее не услышишь в обычном лесу возле автострады, где каждые насколько минут проносятся дребезжащие хрипы моторов. А здесь хоть ложкой начерпывай и смакуй себе этой кристально-чистой тишиной. Под слабо колеблющимися крышами из листьев и упругих веток поют невидимые птицы. Кажется, стоишь в царстве чистой природы, и не найти здесь просто пичугу, или рыжую озорницу-лису, чей пламенный хвост невнятно промелькнул среди кустов. Каждое живое создание, населяющее этот бесконечный замок деревьев и сладкого воздуха, является неотделимой частичкой единого организма под именем лес.
   Прямо под носками дрёпарских сапог затрещал валежник, едва Нетрезубец сделал первый шаг. На кожу мгновенно налипла паутина, которая словно бы ждала только, чтобы в нее полезли. Это в обычных лесах, где сотни обхоженных тропинок, надо хорошенько постараться и втрескаться в толстые кружева пауков. Здесь же тонкие ниточки, сплетенные в густую округлую ткань, висели едва не на каждом дереве.
   - Каков весельчак, - Владислав поморщился и соскреб с предплечья неприятную паутину. - Отправил кто знает куда, по Дорогам ледяным ходить, а об одежде не позаботился.
   Студент ехидно надеялся, что Тору икнется в этот момент. Вот ведь божественный подлец всемогущий! Единственной амуницией, которой обладал Островский, оказались трофейные сапоги, снятые с покойного Дрёпара. Парень, гол как сокол, стоял на кочке прелых листьев, и, нахмурив брови, рассматривал себя. Грудь, немного волосатый живот, кхм, это дело, ноги, сапоги. И даже ни плаща на плечах, ни маломальских штанов, или набедренной повязки. Но, что самое печальное: Владислава отправили на поиски неведомых Дорог и Рун полностью безоружным.
   - И куда идти? - вслух подумал Островский. - Везде одни деревяшки да листья гнилые. Подсказку бы дали, или что?
   Ежели в чистом воздухе слышны только птичьи напевы, то это не означает отсутствие человека. Именно так рассудил Нетрезубец и завозился среди кучки сломленных веточек. Он выискивал прутики потоньше и очищал от колючих сучков, оставляя только листья.
   В лесу недавно прошла гроза. Вокруг благоухало дождевой свежестью, шуршащий свод отряхивался над головой, бросая на одинокого путника мелкие капельки влаги. Пахло подожженным углем: несколько поваленных деревьев исходили едва заметными дымками и паром - видимо, молния ударила.
   - Хорошо, хоть ветки свежие! - довольно произнес Влад, не надеясь быть услышанным. - Попробовал бы кто повязку сделать из сушеных дров... Робинзон, чтоб меня!
   Парень тешился: припомнил давнюю забаву, когда с друзьями плели кольчуги из лозы. Сейчас ему эта детская игра отлично помогла - соорудил мохнатый передник в двух экземплярах. Потом соединил две части с помощью длинного прутика, понавязывал кольцами длинные черенки листьев и сплел все это вместе. Получилась кривоватая юбочка почти до колен. Ветхая, того гляди развалится, но лучше, чем ничего.
   - Срамоту прикрыл и ладушки, - Островский завертелся, разглядывая себя то сзади, то спереди, как гламурная барышня. - О, це добре, - по-украински суммировал он. - И задницу не видно, и вентиляция отличная.
   Что-то зашуршало в кустах, прерывая молодому человеку самолюбование. Внезапно вспомнив, что находится неизвестно где, голый и без оружия, Владислав подпрыгнул едва не на метр и закрутил головой в поисках укрытия.
   - Хоть бы нож какой!
   Парень поднял с земли первый попавшийся дубец и крепко стиснул его в кулаке. Конечно, он не назвал бы этот крючковатый сук оружием, но увесистая твердость в ладони придала Владиславу немного смелости.
   Сознание рисовало страшненькие картинки: за зеленой стеной сидит громадное волосатое чудище и позванивает металлическими буркалами. Или склизкая масса протягивает бесформенные щупальца, или, что самое кошмарное: вернулись те муторные Ночники с детскими личиками и туловищами, как у пиявок... Скрюченные пальцы, когти, присоски приближаются к Нетрезубцу, почти касаются шеи...
   - Выходи! - истерично пискнул Влад и замахнулся палкой. Это мужчина при людях смелый, важно щеки раздувает, а в одиночестве дрожать будет как новорожденный теленок. А уж тем более, когда мужчина этот относительно недавно в школу ходил и казаки-разбойники бегал.
   Из-за кустика стремительно выпрыгнуло огненно-бурое тельце и, не обращая внимания на парня, бегом взобралось на ближайший дуб. Сверху посыпалась кора, зашелестели ветки.
   - Тьфу на тебя! - Островский вытер холодный пот со лба. - Чтоб я так жил - белки испугался!
   Вдали насмешливо застучал невидимый дятел. Лес укоризненно смотрел на одинокого человека: "Что ж ты, братец, пугливый такой?" Звучно распевали мелкие птички, шныряя среди кусов, где-то поквакивали лягушки, знаменуя близость болот. Природа занималась обычной деятельностью, в которой не было места перепуганному Нетрезубцу.
   Немного оправившись и капельку постеснявшись собственной слабости, парень двинулся в путь. Островский долго не раздумывал, куда идти.
   - Раз надобно искать Дороги Льда, значит - на север. Где еще лед можно искать? А север у нас где, как его найти? Правильно - по тому, как растет мох. А мох у нас растет прямиком в эту самую сторону!
   Вот так нехитро прикинув и не слишком заморачиваясь вопросом о Рунах, Влад пошел в северном направлении.
   Идти оказалось труднее, чем он себе представлял. Раньше Островский не раз ходил в походы с друзьями, лазил по дремучим лесам Львовской области и в Карпатах. Но везде в "цивилизованных" украинских чащах встречались тропинки, дорожки, или вообще протоптанные колеи автомобилей. Здесь тропинками и не пахло - сплошные заросли, груды бурелома и сухих листьев. Приходилось перебираться через поваленные стволы осин, карабкаться по крутым склонам, съезжать вниз, оступившись на верхушках земляных холмов, отплевываться от грязи и едва не проползать под колючими кустами ежевики.
   Имей студент наметанный глаз следопыта, или, хотя бы лесничего, он заприметил бы звериные тропы и, по крайней мере, отыскал водоем. Имей он хорошее воображение, то взобрался бы на самое высокое дерево и осмотрел чащу: вдруг, да и увидит нужную дорогу, или Руну. Именно так парень размышлял, потрескивая валежником под подошвами сапог из тюленьей кожи. Выдираться на отвесную сосну ему не хотелось, карабкаться по гладкому стволу осины не желалось, а дубы здесь встречались очень редко, да и те приземистые - без толку залезать.
   - Хорошо в книжках пишут, - ворчал Нетрезубец. - Закинули тебя в другой мир, тыцнули груду оружия, магии обучили - и хаживай себе на все четыре стороны. Врагов лупи буквально пачками - сами тебе под клинок будут прыгать, колдуй по самое не хочу, желания исполняй для изобретательной души. Вот попал бы я в книгу какую-нибудь дурацкую. Тут бы ко мне ворон умный говорящий прилетел и давай путь указывать. Или избушка, пусть даже будет без куриных лап, но в домике обязательно старуха мерзкая сидела бы и пальцем в нужную сторону ткнула...
   Тяжело дыша, Влад провозгласил короткий привал и уселся на старенький пенек. Мелкие древесные грибочки с шорохом посыпались на землю, раздавленные лиственной юбочкой. Не обращая внимания на кончину детей мицелия, парень продолжил самобичевания. А Лес приумолк, уставившись на невольного путника тысячами невидимых глаз. Природа чувствовала человека, но до этого времени не ощущала угрозы - путник вел себя смирно: зверей не стрелял, бранные слова на деревьях ножиком не вырезал. Но посягательство на жизнь?!
   Островский даже не представлял себе, что могущественный ас забросил его ни куда-нибудь, а в Первородную Чащу. Мифическое место, перед которым преклоняются загадочные друиды и все магические сущности, соединенные с природой. Мир, где все началось: первая осмысленная жизнь, первое зерно сознания и новорожденное дыхание Урд - Судьбы. Ясли очень старых, более древних, чем асы Фризланда, богов. Отсюда начинаются все пути, и заканчиваются неизвестно где. Именно тут рождались новые миры, самые первые цветные стежки на черно-белой когда-то канве вселенных.
   Легенды гласят: где-то за тремя основными корнями Иггдрасиля, которые теряются в божественных измерениях, есть и другие корни, один из них произрастает в этих дебрях. Росток Мирового Ясеня пробился из-под земли именно здесь, а потом разросся между мистическими уровнями Фризланда. Первосозданный из Хаоса и Тьмы, Ясень является также сыном здешней Природы, дочери Рода, бога-основателя племени славов. И Природа в этом лесу, который находится ни во Фризланде, ни в любом другом мире, воистину живая, способная мыслить как единое целое. Именно отсюда берут начало народы энтов, живых деревьев, именно здесь зародился разум, созданный Единым Богом, Творцом вселенной.
   Знал бы Владислав, что несколько секунд назад раздавил несколько извилин бесконечно гигантского мозга, то вначале бы долго смеялся. Попробуй представь, что шагаешь под чьей-то исполинской черепной коробкой. Взбираешься и скользишь по многочисленным холмам и впадинам невероятно больших извилин. Весело? А если учесть, что сверху сейчас упадет громадная пятерня, и раздавит тебя, словно мелкого червяка?
   - А сюда швырнули: едва не замерз насмерть, едва бабенка с серебряными волосами меня большущему Змею не скормила, едва Великанше под руки не попал! И где приключения, о которых так сладко в книжках расписывают? И где колдовство, которое лентяям всяким удается в кино? Нету! Только хмурый лес, да еще солнце садится...
   Поджав губы, Островский посмотрел на колеблющийся лиственный свод. Вокруг потемнело, солнечные лучики почти не пробивались сквозь густую чащу. Меж деревьев дохнул слабый ветерок, но до того холодный, что заставил студента поёжиться и оставить гостеприимный пенек в покое.
   Шел он не менее часа, удивляясь, что на редких полянках вовсю кипит жизнь. Там деловито жужжали дикие пчелы, порхали серокрылые бабочки, стучали дятлы и весело напевали скворцы. А в остальной части леса царил угрюмый полумрак. Везде лежала тишина, словно ленивый кот из сказки. Но не звонкая жизнерадостная безмолвность, как прежде. Тяжелое молчание, будто предвестник беды: ни шороха, ни свиста ветров над кронами, даже вездесущие комары, и те пропали.
   Мерзкие слизняки проползли в глубине груди. Кожа покрылась гусиными пупырышками, ноги налились противной слабостью и задрожали. Владислав почувствовал - что-то не так.
   Роща следила за ним, казалось, деревья поворачиваются вслед путнику, склоняют тяжелые ветви. Потрескивает кора, дикий плющ змеится по земле, норовит вцепиться в лодыжки. Из-под лиственного покрова высовываются косматые головы леших. Клыкастые пасти плотоядно раскрываются, мелькают раздвоенные язычки, кошмарные чудища хотят напиться крови одинокого человека, заблудившегося в лесу.
   Но только оглянись, как все возвращается на свои места. Призрачные видения исчезают, плющ останавливается в нескольких шагах, изображая обычное растение, лесные духи растворяются в полумраке. И только гробовая тишина, беззвучно покачиваются листья.
   Островский шел быстро, шарахаясь на каждом шагу, когда сознание рисовало ему сказочных драконов на месте бурелома. В каждом дереве грезилась фигура людоеда, каждый кустик казался безумным маньяком-убийцей. Ну а беспорядочно переплетенные ветви напоминали то окровавленных ящеров с человеческими головами, то муторных великанов с младенцами в зубах.
   Лина хранила молчание, игнорируя истерические вопли. Неизвестно от чего, парень был готов отдать все на свете, только чтобы поговорить со своей половиной. Всего пару часов находясь в одиночестве, Влад начал понимать, что чувствуют заблудившиеся в лесу и спасенные после кораблекрушений. Не тишина, но одиночество давило тяжелейшим грузом.
   - Хоть бы белку встретить опять!
   Но живность больше не показывалась на глаза. Только однажды где-то завыл волчара, очень тоскливо, но хищно - чувствовал добычу.
   Нетрезубец рыскал взглядом по сумрачной чаще и выискивал необходимый для защиты инструмент. Он поднимал из-под жухлых листьев сухие ветки потолще, рассматривал со всех сторон и взвешивал на ладони. Одни палки казались слишком тяжелыми, другие - очень легкими. Наконец, перебрав несколько вариантов и постоянно оборачиваясь, чтобы вовремя заметить угрозу, Владислав нашел-таки оружие.
   Эта дубинка, чуть длиннее полутора метра, еще недавно служила веткой осине. Прошедшая гроза безжалостно сорвала ее с дерева и бросила вниз, будто специально, чтобы предприимчивый студент заприметил. Почти прямая, едва согнутая в сторону на утолщенном конце, без лишних сучков и гладкой корой. Палка идеально подходила на роль боевого посоха - даже не треснула после нескольких ударов по ближайшей сосне.
   Невидимые жители леса замерли в ожидании: каким образом Природа покарает обидчика, причинившего боль живому древу?
   Чуточку осмелев, обладатель грозного деревянного оружия приостановился и посмотрел на рощу впереди. Меж кустов мелькали фиолетовые лоскуты, словно какая-нибудь зверушка выстирала белье, и повесила сушиться. Веселая мысль придала Островскому еще больше смелости. Прикинув, что приближается к человеческому поселку - где же еще найдешь подобные цвета, студент едва не бегом рванулся к цветастому видению.
   Выбежав на маленькую полянку, полого ниспадавшую в темную чащу, Влад сразу пожалел о необдуманном поступке. Любой разведчик или воин, наследуя повадки диких зверей, несколько раз обошел бы поляну, всматриваясь в подозрительные кустики. Но парень в разведчиках не числился, на военную кафедру в университете не ходил - ленился, потому попёр вперед без лишних размышлений.
   Среди группы молоденьких березок, щедро усыпавших поляну пятнистыми стволами, брели два человека. Люди медленно продвигались по лесу, низко нагнувшись к земле, словно потеряли золотую монету, и напряженно рыщут в ее поисках. На мужчинах, судя по широким плечам и узким задницам, красовались серые штаны и фиолетовые курточки. Обувь на таком расстоянии Владислав не заметил, но почему-то подумал, что дядьки одеты в какие-нибудь кроссовки, или кеды - уж очень они напоминали спортсменов. Незнакомцы не видели Нетрезубца - парень вышел к ним сзади.
   - Здравствуйте, - Островский подошел поближе. Он держал свое оружие как посох, опираясь на него при ходьбе.
   Мужчины замерли в полусогнутых позах, и медленно повернулись.
   Фиолетовые куртки отдаленно напоминали спортивный покрой из мира, где родился Нетрезубец. Штаны точь-в-точь копировали виденные во Фризланде кальсоны Дрёпаров. На ногах у парочки матово отдавали коричневым цветом не сапоги, а будто валенки из толстой шерсти. Вот и все сходство с людьми. Из-под лиловых рукавов выглядывали полупрозрачные кисти, широкие ладони серых тонов и странные пальцы, завитые в спиральные жгуты.
   Ужас растекся по жилам Владислава - на него смотрели двое... лиц... Нет, не смотрели: желтые пятна с белыми прожилками уставились на парня. Ни глаз, ни рта, ни носа! Вообще ничего, только мертвенная кожа, без характерных бугорков и впадин, плоская, как зеркало.
   Под безликими головами, покрытыми обычными для человека волосами, находилась мерзкая пустота. Словно кто-то могущественный взял, да и стер с этих физиономий все черты, оставив правильные овальные кляксы.
   Руки, подчиняясь инстинктивному приказу, покрепче ухватились за палку. Влад занес посох над головой и замер, ожидая всего: от странного диалога, до мгновенной смерти.
   Существа неподвижно смотрели на Островского, не проронив и звука. Стало заметно темнее, словно лесные своды сошлись поближе. Вдали опять завыл волчара, за ним другой, третий. Целая стая затянула мрачную песню человеческой жертвы и теплой крови.
   "Это было уже, - пронеслась шальная мысль. - Волки вот также скулили на луну, когда напали Ночники!"
   В тот же миг чудовища атаковали. Двигались они очень медленно, словно в кошмарном сне. Негнущиеся ноги твердо печатали шаг, закидывая стопы то вправо, то влево. Руки, в желании схватить студента за горло, вытянулись вперед.
   Не двинуть даже пальцем - странный паралич охватил Владислава. И кажется, будто он еще ребенок, сладко посапывает на стареньком диванчике дедушки. Лежит себе, смотрит красивые детские сны, а из-под кровати вылезают бесформенные пятна мрака. И наплывают, накатывают, стремясь поглотить его, задушить тяжестью кошмара. Дышать очень трудно, кажется, щупальца тьмы захлестнулись вокруг шеи, сдавливают горло.
   Он смотрит на приближающиеся спирали пальцев, понимает, что надо бы хоть палкой отмахнуть. Но пластилиновая слабость не дает пошевелиться. "Да что это такое?! - кричит он в мыслях". Орет сам себе, позабыв о Лине, о какой-то там божественной Силе. "Я не хочу умирать! Драться, хочу драться и дорого продать свою смерть!"
   В глазах блеснуло, словно перед носом пролетела молния или белоснежная птица. Страшилища замерли, безликие головы остановились всего в двух шагах от Нетрезубца. Лес притих, даже слабые листики не колеблются под ветром.
   И тут на Островского набросились воспоминания.
   Тор, прищурившись, насмешливо смотрел на него. Мёлльнир порхал в воздухе без помощи мускулистых рук владельца, выписывал мудреные восьмерки, танцевал.
   - Воин должен знать, что такое страх!
   Слова могущественного аса звучали очень громко, звенели в ушах.
   Молот завис на мгновение, взблескивая под косыми лучами утреннего светила. И резко упал, грозя размозжить студенту голову.
   Кто-то перепугано крикнул. Влад узнал этот голос - свой собственный. Он кричал, широко раскрыв рот и пытаясь отскочить от серебристого бойка.
   Божественный металл грохнулся о подставленный меч - Островский смог блокировать удар Мёлльнира. Посыпались искры, но сила молота оказалась настолько великой, что парня бросило на колени.
   - Боишься... Хорошо! - Тор сиял от удовольствия. - Человек без страха - бесчувственное бревно. Голем, если хочешь, или как в других мирах называют искусственных созданий?
   - Роботы, - едва выдохнул Нетрезубец.
   Руки дрожали, мокрые ладони скользили на рукояти меча. Парень чувствовал себя так, словно это не клинок принял удар молота, а тяжелый боек хлестнул прямо по груди.
   - Воин должен уметь контролировать страх. Не слушай дураков, кто рассказывает о бесстрашных героях! Лишенные страха - мертвые! Где сейчас Турсун, победитель первого дракона? В Вальхалле прохлаждается: змей перекусил ему позвоночник. А почему? Потому что Турсун, доска ольховая, дракона не убоялся и прямо в пасть к тому полез. Убил, конечно, зверину - печень ящерке раздавил, но и сам погиб в огненном желудке.
   - И что?
   - А то, - засмеялся Тор. - Хороший воин - боец, умеющий руководить своим страхом. Бойся, человек, но держи себя в руках. Страшись умереть, но убегай лишь в крайнем случае, пытайся найти выход из самой опасной ситуации. Страх стимулирует нервную систему, делает тебя сильнее, а реакцию - быстрее. Но только в случае, когда ты можешь совладать с этим низменным чувством! Если будешь бояться, ужас превратится в смертельного врага: он опутает мышцы, задурманит сознание, толкнет в лапы врага. Одержи верх над страхом, и тебе станут воспевать хвалебные песни еще при жизни, а не посмертно!
   Мёлльнир черкнул рукоятью по ногам Островского, тот едва успел отскочить. Но выпад оказался ложным: одно мгновение, пока Владислава смотрел вниз, опасаясь переломанных голеней, молот грохнул его в плечо.
   Боль пронзила все тело, казалось, по жилам полился растопленный лед. Невероятное усилие заставило парня подняться. Он поднял клинок и бросился на обидчика. Враг обратился в бегство.
   Безоружный Тор безучастно смотрел на хрипящего от бешенства Нетрезубца, гоняющегося за Мёлльниром. Молот останавливался на миг, подпуская студента поближе. Вот, Влад сейчас дотянется острием! Оружию аса не существовать больше! Без зазубрины на рукояти... Но меч рассекал воздух всего на волосок от серебряного Мёлльнира - тот вовремя успевал отлететь подальше.
   Разъяренный Нетрезубец игнорировал ехидный смех божества, но прекрасно слышал слова учителя.
   - Ты боялся за ноги - потому пострадало плечо! Контролируй свой страх, думай о себе целиком, учись распознать реальную опасность! Умей смотреть на бой со стороны, видеть себя и свои действия! Смотри на истинного врага... кхм... - сделал паузу Тор. - Это, впрочем, следующий урок - нельзя наперед забегать...
   - Вот! - догадался Островский. - Истинный враг! Я тебе щас покажу страхи - за все подачи, пинки и тычки, что заработал под твоим руководством!
   Парень развернулся к асу и, занеся меч над головой, кинулся на Тора. С некоторым удовольствием он заметил, как божественные глаза расширились - бессмертный испугался.
   - О страхе нельзя забывать, - поучительно вымолвил ас, когда Владислав пролетал мимо, опуская меч двумя руками.
   - Плевать мне на страх! - студент проделал, как учили - центр тяжести на правую ногу, таз поворачивается влево, обе руки напряжены до предела и резко двигаются вниз. Выпад всем телом, идеально правильный, отточенный многими часами тренировок: тело сливается с клинком, будто ствол могучего ясеня хлещет веткой на ветру. Меч выписывает изящную кривую, рассекая все на своем пути. И даже парирование возможно только по касательной: прими такой удар прямо подставленным оружием, если это не железная рейка, конечно, и получишь два обломка своего инструмента защиты. И разрубленную голову или грудь, без сомнения, если не успеешь отскочить...
   Тор успел избежать возмездия студента. Отступил всего полшага, и клинок нападающего просвистел на безопасном расстоянии.
   - Забыл о своем страхе, и поплатился, - грустно сообщил бессмертный. - А о страхе нельзя забывать, его нужно хранить! За стальными нервами...
   Что-то стукнуло в затылок, голова опрокинулась на грудь. "Обидно, - подумал Островский, - я ведь почти зацепил его, а про Мёлльнир забыл"...
   Чудища надвигались, но вкрадчивая походка "спортсменов" теперь казалась не страшной, а довольно забавной. Если не принимать во внимание пустые лица и спиралеобразные пальцы, Влад бы подумал, что смотрит какой-то детский ужастик.
   - Вокруг декорации, - подбодрил он себя, начиная понимать, о чем говорил Тор. - А эти двое - плохонькие актеры!
   Безликие прыгнули - мгновенно, слаженно, беззвучно. И, хотя двигались они довольно медленно, Влад оказался не готов к атаке. Курточки распахнулись, обнажая под красной тканью не груди, а сгустки желтоватого тумана. Гнилостный запах резанул по ноздрям, словно расковыряли громадный испорченный зуб.
   "Шикарно, - пронеслось в голове. - Попробуй страх проконтролировать, если такие мраки творятся!"
   Нетрезубец отмахнулся палкой и зацепил одного из нападающих по вытянутой руке. Враг кувыркнулся и плюхнулся в кучу листьев. Другой "спортсмен" обеими ногами ударил в бедро. Кошмарные пальцы промелькнули рядом со щекой Владислава. Внутри спиралек двигались, успел заметить парень, маленькие змейки, сотканные из желтой дымки.
   Пока первый "безмордый", как про себя отметил Островский, поднимался на четвереньки, пришлось заняться напарником. Студент уперся дубинкой в землю и тычком ноги отбросил врага. Взмах, тяжелая ветка опустилась на безликую рожу создания. Маленький, почти незаметный сучок вонзился прямо в центр белесого пятна, примерно на месте носа. Что-то лопнуло, кожа существа разошлась, выпуская серый пар. Монстр сдулся как поврежденный воздушный шарик. Только пальцы-спиральки заскребли по земле.
   Влад не позволил оставшемуся врагу даже приподняться из листьев. Пинок в спину, "безмордый" завалился обратно. Не слишком перебирая в вариантах, студент накинул палку через голову страшилища, и со всех сил притянул оружие к себе. Монстр умирал, так не издав и звука. Лишь сучил конечностями, поднимая волны перегнившего листья. Несколько раз дернулся и замер, обмяк под парнем.
   И тут на Островского накатило. Вместо облегченно вздоха, он удивленно вскрикнул. По линии между трупами монстров, лес разошелся пополам, как кусок пенопласта. Зеленые тона и колонны деревьев сомнулись на месте трещины, мелкие частички коры опали вниз. Под Владом разверзлась земля, но он устоял, упираясь ногами по обе стороны разлома.
   В проем покрытой сумраком, и теперь будто нарисованной чащи, выглянуло солнце. Под грудами опавших листьев обнажилась степная трава, изредка посеребренная снегом. Вдали виднелся темный бор, напоминающий страшненькую рощу с монстрами. Слева ревела вода, на щеки падали мельчайшие капельки влаги.
   Парень находился в толпе широкоплечих викингов. Палка превратилась в короткое копье с увесистым бронзовым наконечником. Другая рука Нетрезубца сжимала небольшой округлый щит, обтянутый кожей и с треугольной бляхой в центре. Лиственная юбочка исчезла, сменилась сыромятными доспехами, на голове у студента красовался металлический шлем.
   - Идут! - заорал кто-то.
   Не обращая внимания на Островского, воины разом повернулись в сторону бурлящей реки. Влад охнул еще раз, не переставая удивляться резкой сменой декораций.
   Земля грохотала, уши заложило многоголосным воем "Уррр-гга!". Топот сотен сапог приближался, накатывая сплошной волной. Небо потемнело от дыма и пепла, горела трава. Воздух ревел над объятой пламенем стеной. И стена волновалась, увеличивалась в размерах, расходилась вдоль горизонта.
   Десятки десятков смертельных врагов, как говорится в летописи о Рагнароке, но все же меньше, чем в Час Конца. Передовые отряды...
   Тысячи огненных Демонов бежали вперед, бряцая тяжелыми доспехами. Тысячи обугленных клинков жужжали в могучих лапах, требуя свежей крови.
   - Приготовиться к обороне! - скомандовал спокойный голос.
   - Какие уж тут Руны и Дороги? - задумчиво пожал плечами Владислав. - Тут голову не потерять бы... Хорошо, хоть со страхом разобрался, вроде...
   Армия Демонов приближалась, остались всего два десятков метров.
  
   Владимир Датыщев "ДОРОГИ ЛЬДА"
   ________________________________________________________________________________
  
  
   Просьба к читателям: если вам нравятся мои произведения, поддержите молодого писателя - просто нажмите на вот этот баннер и все (эта система платит за клики). Сим добрым делом вы поможете мне финансово, а также сделаете благотворительный взнос в Фонд "Писатели против болезней", куда я передаю половину своих прибылей в сети!
  
  
  
  
   Также приглашаю на наш литературный портал:

- здесь куча интересного для читателя (библиотека, общение) и поучительного для писателя (конкурсы, мастер-классы, ликбезы и прочее)

8

1

  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"