Жорж был пожалуй самым известным человеком на тахане, одним из тех, кто создавал ее особый колорит. Было что-то мистическое в личности этого человека, всегда щегольски одетого мужчины лет пятидесяти, с копной рыжих курчавых волос, длиноносого, с выразительными большими серыми глазами на выкате.
Жорж был игроком и завсегдатаем подпольных казино. Всю свою жизнь он пытался ответить на мучавший его вопрос: Что же такое жизнь? Цепь случайностей, лишенная всякой логики, или последовательность событий, подчиненных какой-то высшей цели?
Игра была одним из способов, с помощью которого он пытался ответить себе на этот вопрос.
Подобно средневековым алхимикам он искал некий алгоритм успеха в игре. Иногда ему казалось, что он нашел эту заветную формулу, гарантировавшую ему выигрыш. Но потом он неизбежно проигрывал.
И тогда Жорж пришел к неожиданному выводу: -"Проигрыш как и смерть- неизбежен".как-то поделился Жорж своим выводом с приятелями, во время традиционных посиделок в одном из кафе таханы.
Он любил философствовать. -"Жизнь и игра похожи в главном: рано или поздно, но ты проиграешь",- делился с приятелями своими умозаключениями Жорж. Приятели- менялы и торговцы с таханы слушали его с улыбкой. Им трудно было поверить в то, что хитрый , изворотливый и проницательный Жорж может быть романтиком, хотя у него тоже , как и у любого человека были свои странности. Например, к деньгам он относился легко, даже слишком легко. В один вечер он мог пустить на ветер целое состояние и совершенно не переживать по этому поводу.
-"Дэньги... Что дэньги?!"- С легким грузинским акцентом, который проявлялся проявлялся у него всегда, когда он был возбужден, риторически вопрошал Жорж после очередного крупного проигрыша.
Из-за проигрыша он никогда не расстраивался. Его волновали мучавшие его вечные вопросы.
А насчет денег Жорж всегда был абсолютно спокоен. Они приходили к нему с той же легкостью, с какою он их тратил. Складывалось такое впечатление, что это не деньги, а голуби , которых Жорж выпускает на волю, но стоит ему свистнуть им и они тут же все к нему возвращаются. При этом в его кошельке редко находилось больше чем нескольких сотенных купюр. Но кошелек Жоржа обладал удивительным свойством: он никогда не пустел. Вместо исчезнувших сотенных купюр их место тут же, каким-то таинственным образом занимали новые, такого же достоинства, будто вырастая из кошелька как трава.
Другой странностью Жоржа было невообразимое сочетание его сибаритских привычек и аскетизма. Жил он в весьма скромной трехкомнатной квартире, каждая из комнат которой напоминала клетушку. Окружающие не могли понять почему Жоржа, который всегда сорил деньгами направо и налево, но ни разу не подумал о том, чтобы переехать в более престижный квартал города или хотя бы поменять свою квартиру на более удобную. Когда приятели или знакомые спрашивали его, почему он не переезжает из этого все более увязающего в нищете квартала, Жорж лишь снисходительно усмехался:-"Если бы я захотэл, я давно мог бы купить вэсь этот квартал",- говорил он выговаривая слова с грузинским акцентом и растягивая их на еврейский манер. Было что-то театральное и очень ехидное в этой его манере, но мало кто из слушателей замечал скрытое в интонации Жоржа ехидство . -"Да что там квартал! Вэсь этот город я мог бы купить! Но зачэм? У мэня другие интэрэсы в этой жизни".
Кроме игры, Жорж любил дорогую одежду, французский парфюм, особенно был придирчив к обуви, и питал страсть к самым дорогим винам и табаку. Весь день он курил сигареты, но вечером, сидя в кафе под открытым небом Таханы , любил курить сигары, которые настраивали его на философско-романтический лад. Каждая из этих сигар стоила не меньше трехсот шекелей- других он не курил. Точно так же он относился и к одежде- носил самую дорогую кожанную итальянскую обувь, рубашки покупал не дешевле чем за триста шекелей, а исподнее никогда не стирал - раз надев- выбрасывал и покупал новое.
Иногда он брал в долг вино или коньяк, и в любом магазине ему давали все, что он требовал без единого слова и в любом количестве, без всяких расписок- Жорж всегда возвращал долги и никто из обитателей таханы не мог даже представить себе что он мог бы поступить иначе. Это все равно как если бы солнце вдруг перестало светить... Кстати, в лавках таханы можно было купить все , что угодно и к тому же без пошлины.
Личная жизнь Жоржа была скрыта от посторонних, насколько ее можно было скрыть в таком квартале, как Тахана. Его постоянно видели в обществе красивых молодых женщин, которые сменяли одна другую почти как кадры в кино.
Жорж был щедрым, с княжескими манерами и своеобразным юмором, что делало его неотразимым для любой женщины. Но дальше гостинной своей жизни, он ни одну из этих женщин так и не пустил.
На тахане его любили и уважали все, особенно, за его удивительное умение всегда оставлять полицию с носом.
Долгие годы полиция безуспешно охотилась за ним. Многие нити вели к Жоржу, но у самого его порога они все вдруг обрывались. В том, что Жорж связан с самыми громкими криминальными делами, в полиции понимал каждый, но доказать не мог никто.
За то время, что полиция пасла его, сменились уже как минимум пять генеральных инспекторов, а Жорж все так же продолжал почти в открытую над всеми смеяться.
Если ему было нужно, он мог подружиться хоть с чертом и тем, кто был не знаком с Жоржем могло показаться, что он человек открытый и радушный. На самом же деле общение с людьми давалось ему крайне тяжело. Он был человеком замкнутым и никого близко к себе не подпускал. Его открытость была тем же, что и чернильное пятно, которое выпускает преследуемый хищниками осьминог. Но природная проницательность позволяла ему проникать в сокровенные уголки чужой души. Он мало говорил и любил слушать собеседника, внимательно его разглядывая и при этом подбирая отмычку к его душе. Неоднократные попытки полиции внедрить к нему агента потерпели полное фиаско. Агентов он распознавал так же легко как поддельное вино или табак.
Понюхав сигару он брезгливо морщился: -"Сдэсь сдэлано!" Умельцы с таханы делали абсолютно все: от обуви, с фирменными этикетками "Саламандры", до сигарет.
Если эта фраза произносилась в присутствии кого-то, это означало, что миссия агента провалена.
Многие годы полицейские шли по ложному следу, пытаясь найти источник баснословных доходов Жоржа.
Отчаявшись поймать его на горячем, полиция долго пыталась втянуть его в какую-нибудь рискованную авантюру, вроде организации подпольных казино. Но Жорж лишь усмехался в ответ на подобные предложения. Идеями же он сыпал направо и налево. Это ему впервые пришла в голову идея использовать в качестве игрального стола детские игры вроде "монополии", а в качестве места- квартиры многодетных матерей-одиночек. Врывавшиеся в такие квартиры полицейские всегда оставались в дураках, поскольку ничего доказать не могли.
Полицейские были уверены, что за всеми этими подпольными казино стоит один человек и этот человек Жорж.
Но о главной игре Жоржа никто и не догадывался.
Прадед и дед Жоржа писали мезузы*. Они были людьми уважаемыми и богобоязненными.
Отца Жоржа родственники считали своевольным, пустым и за это не любили. До войны он успел закончить филологический факультет университета и работал в газете , сначала местной, потом в Тбилиси, а затем, молодого талантливого журналиста заметили и пригласили на работу в Москву. Отец Жоржа любил свою работу , но еще больше любил писать стихи. С началом войны он ушел добровольцем на фронт и, как потом сообщили матери, пропал без вести в августе сорок первого. После него остались фотографии и книга стихов, изданная в самый канун войны.
Жорж, родившийся в тридцать восьмом отца помнил плохо, но характером и внешностью был вылитый отец.
Мать еще во время войны снова вышла замуж за человека, который был гораздо старше и вместе с ним и Жоржем вернулась в Грузию.
Здесь она родила еще двоих детей, которых оба родители очень любили, особенно младшего.
Мать была занята младшими , а с отчимом у Жоржа отношения мягко говоря не сложились.
Отчим был человеком властным и хозяйственным, а маленький Жорж рос разгильдяем и бездельником. Целыми днями он либо слонялся по улицам, либо что-то рисовал. В школе он учился плохо и единственным предметом в котором ему не было равных, было рисование.
-"У вашего сына талант!"- восхищался учитель,- "Ему нужно учиться в художественной школе!"
Но в доме все решал отчим, а мать во всем с ним лишь соглашалась.
-"Что это за профессия?!"- подозрительно спрашивал отчим,- -"Тебе нужна профессия, которая обеспечит тебя хлебом с маслом или хотя бы хлебом. А что твои картины, кому они нужны, кто их купит?!"
Отчим любил деньги и умел их зарабатывать. Начинал он как простой скорняк, но стремительно рос и в конце концов стал директором кожевенной фабрики.
В конце концов, Жорж отчима возненавидел и старался ни в чем от него не зависеть, зарабатывая на жизнь как мог.
Он рано ушел из семьи, после восьмого класса школы уехал в Россию, где поступил сначала в техникум, а потом , через год, в художественное училище. Жорж хотел стать художником, но в училище его приняли на оформительское отделение, сказав, что для того, чтобы стать художником у него не хватает таланта.
Для него это стало ударом, который изменил всю его жизнь.
А тогда он сдержался и ничего не сказал, но про себя поклялся доказать всем этим баранам, что они бараны, неспособные отличить настоящее искусство от подделки.
Этой цели он и посвятил всю свою жизнь.
После училища он работал в театре оформителем сцены, но это была лишь поверхность айсберга - настоящей его жизни не знал никто.
Уже тогда он славился своей любвеобильностью. Женщин у него было много и каждая из них влюблялась в него без памяти. Но он выбрал лишь одну из них, руководствуясь при этом не чувствами, а расчетом. Выбрал самую преданную и отчаянную, которая стала его гражданской женой и подельщицей. Многие годы она помогала сбывать ему фальшивые деньги. Ее хладнокровию могли бы позавидовать мужчины, а артистизму- лучшие актеры. Она была обаятельна , легко входила в контакт с незнакомыми людьми- попутчиками в поезде, продавцами и покупателями в больших магазинах...
Он всегда был рядом страхуя ее. Она стала нужна ему как воздух, как вода и он уже не знал, как мог жить без нее раньше. Любил ли он ее? На этот вопрос он ответить не мог, потому что она была его сердцем- о нем не думаешь, пока оно не болит и не дает о себе знать.
Так и она была для него до того рокового дня... Он сразу почуял неладное и дал ей знать. Может показалось, но лучше уж подстраховаться... Фальшивые купюры ей удалось сбросить в толпе, но менты обложили ее со всех сторон. Пытаясь оторваться, она пустилась прямиком через линии электрички. Если бы ей удалось проскочить, она бы оторвалась, но... не успела. Встречный поезд так изуродовал ее, что потом тело так и не опознали.
А Жорж после этого вернулся в Грузию и подал документы на выезд. Разрешение он получил на удивление быстро . Вопроса куда ехать для него не существовало. Мать с отчимом и сводными братьями уже несколько лет жили в Америке и он выбрал Израиль.
После смерти возлюбленной он так больше и не женился. Поселившись сразу же после приезда на тахане, он так и остался здесь на всю жизнь. Единственной его страстью стала игра, в которой он как-будто моделировал свою жизнь.
Все эти годы его бизнес процветал и в полиции он получил кличку "неизвестный художник", потому что у него был свой особый стиль в подделке купюр.
-"Это не просто фальшивомонетчик, это настоящий художник",- сказал полицейский эксперт после очередного улова произведений Жоржа.-"Ни одной ошибки, ни одного изъяна! Они лучше настоящих!
-Как же ты определил, что они фальшивые?!- удивился следователь.
-Так и определил, потому, что они лучше настоящих! Ничего подобного со времен Второй Мировой не было! Немцы тоже такое делали руками евреев, но там был целый цех, а здесь это один человек!
-Откуда ты знаешь?
-Ну, цех мы бы уже давно накрыли.
И кто это по-твоему может быть?
-Очень талантливый художник.
Жорж между тем затосковал. Для тоски у него была серьезная причина. -"Можно выиграть игру, но она рано или поздно для тебя закончится... Любая игра! А смысл? Доказать баранам, что они бараны? Станут ли они от этого людьми или хотя бы поумнеют? Жорж сильно в этом сомневался. Да еще и большой вопрос: кто глупее- бараны или тот, кто доказывает им, что они бараны.
Была уже глубокая ночь, когда Жорж вышел за сигаретами. В это время было открыто лишь несколько круглосуточных киосков, где можно было купить сигареты, спиртное или фасфуд. Он подошел к киоску и положил на прилавок новенькую стодолларовую купюру.
"Мальборо, обычный"- сказал он, -"Сдачи не надо".
Хозяин киоска беспрекословно выполнил просьбу Жоржа, а когда тот ушел, тут же вызвал полицию. Купюра оказалась фальшивой и Жоржа тут же арестовали. Обыск в его квартире ничего не дал- кроме цветного принтера и еще кое-какой фототехники, которую можно было бы использовать для изготовления фальшивых денег да следов специальной краски, полицейским обнаружить не удалось.
Тем не менее, следствие было произведено и передано в суд. Жоржа осудили на семь лет тюрьмы. Отсидев свой срок он на тахану больше не вернулся и о его дальнейшей судьбе никто ничего не знал. Одни утверждали, что видели его в городе, другие, что он уехал в Грузию или Россию.
И никто не мог понять, как такой опытный и умный человек как Жорж мог совершить такую глупость, после стольких лет, в течении которых он водил полицию за нос.
Одни говорили, что он был в тот момент пьян как Лот, другие- что это была подстава. А были и такие, которые утверждали, что Жорж просто спятил.
И никто не вспомнил его фразу, которую он будто в никуда бросил после суда: -Бараны так ничего и не поймут, если их не ткнешь носом".
Мезу;за (ивр. ;;;;;;;;;, букв. `дверной косяк`) - прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы Шма.