Галущенко Влад : другие произведения.

Прыжок в любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Цель - женский лагерь или летчик на зоне


Прыжок в любовь

  
  
  
   Глава 1. В которой механик самолета прапорщик Петров забывает открыть клапаны на
   аккумуляторах и они взрываются, а летчик принимает это за божий гнев.
  
  
   Пинок под зад при катапультировании был так силен, что я на минуту потерял сознание, не услышав хлопка раскрывшегося парашюта.
  
   Мне казалось, что я лечу к тебе, моя милая Машенька, продираясь сквозь липкую сырость облаков, чтобы быстрее окунуться в зеленую глубину твоего взгляда и укутаться ароматом твоего мягкого и теплого дыхания.
  
   Бац... и вместо уютной кабины со светящимися живыми приборами - черная бархатная тишина. Я вытаращил глаза и завертел головой. Светлее не стало. Зато стало яснее. Я повис над пятикилометровой пропастью высоко над землей на парашюте. Тишина такая, что хочется вытащить затычки из ушей. После гула двигателей, шипенья и скрипа рации - полное ощущение глухоты. Чтобы проверить, похлопал перчаткой по кожаной куртке. Нет, слышу хорошо.
  
   Настроение сразу улучшилось. Можно и оглядеться. Еще раз покрутил головой. Вверху - звездный купол. А что подо мной?
  
   Вот тебе и обычный ночной полет по маршруту. Взлетел я с аэродрома Сумы и шел к поворотному пункту над Щорсом, в районе пересечения границ трех государств. Взрыв в хвостовой части раздался в начале разворота и я, беспорядочно вращаясь, летел вперед еще с минуту. Пока доложил, пока на командном пункте анализировали, пока получил разрешение и команду на катапультирование - прошло еще минуты две. Кучка огоньков на горизонте, - это очевидно был Мозырь.
  
   Сейчас, медленно опускаясь на парашюте, огней на горизонте не видно. Значит, я где-то посредине между Чернобылем и Хойниками, в нежилой зараженной зоне Беларуси. Не хотелось бы туда. Говорят, там даже волки двухголовые. Я непроизвольно поджал ноги, так мне не хотелось в эту радиационную пустыню.
  
   Теперь понятно - почему подо мной такая чернота! Ни единой души, ни единого огонька - на десятки километров.
  
   Я подергал стропы, чтобы лучше оглядеться. Есть! И точно у меня по курсу. Яркий четкий квадрат из желтых точек на земле в окружении бархатной черноты.
  
   Я еще немного подработал стропами, чтобы не промахнуться. Где свет, там и люди! А люди - всегда помогут мне вернуться в Сумы, на аэродром, в военный городок, к моей женушке Машеньке.
  
   Боже мой, я тогда совсем забыл, что люди бывают разные и что свет - не всегда к добру!
  
   Глава 2. В которой с неба падает ангел, который больше похож на инопланетянина и, в итоге,
   оказывается пьяным миражом.
  
   Мы с Веркой, разводящей караула, играли в очко на раздевание, когда раздался гудок прямой связи с вышки.
   - Че у тебя, Краснова? Новую болезнь придумала? Стой до шести, некем тебя подменить, поняла? И нечего звонить каждые пять минут, я занята.
   - Тарищ каптан, тут эта - с неба к нам упал хтой-то. Ик! Белое на нем чой-то и шевелится! Ик!
   - Краснова, ты что, опять вина во фляжку набухала? - я опустила трубку. - Нет, Вер, ты глянь. Опять эта алкашка надралась на посту. Ну, что будем делать? Надо менять.
   - А что говорит? - Верка сидела, поеживаясь, в одних трусах и страстно жаждала быстрее отыграться. Заменять единственную оставшуюся в это летнее отпускное время караульную ей страшно не хотелось.
  
   - Ангел белый, говорит, с неба упал. Уже до белочки наклюкалась!
   - Дай трубу. Краснова, что у тебя? Что там за белые ангелы?
   - Вер, он уже не белый. Ик! Он весь зеленый и прыгает, руками машет. Ик!
   - Вот, блин, придется идти. Она уже до зеленых чертиков допилась. Зин, верни шмотки, а?
   - Неа. Комбинашку французскую не отдам, комбез забирай.
   - Чож я его, на голые сиськи одевать должна?
   - Твои проблемы. Ты мне полувер штатовский вернула? Нет. С тобой пойду, давай, одевайся быстрее, - я сгребла груду шелкового белья и сунула под куртку. Оставлять в караулке - все равно, что выкинуть.
  
   Пьяную, шатающуюся Краснову мы застали возле пятого барака. Она крутилась на месте, шарила по земле и что-то бормотала.
  
   - Вот здесь он был, тарищ каптан. Ик! Сначала белый, потом позеленел, потом исчез. Ик!
   - Иди уже, пьянь. Хрен тебе теперь, а не премию. И годовую - тоже.
   - А я говорю - был он. Зеленый. Ик! А хрен - не откажусь...
   - С рогами? - Верка сняла с пьяной караульной автомат и стала подниматься на вышку у ворот. Три остальные по углам нашей женской колонии каждое лето пустовали, хотя все пять бараков были забиты зэчками под завязку.
  
   Бежать все равно никто не решится, хоть ворота открывай. Режим у нас слабый. Все с малыми сроками. Да и все прекрасно понимали, чем грозит путешествие в несколько десятков километров в радиационной зоне.
  
   Внутри колонии каждый месяц проводилась тщательная дезактивация, радиация была на уровне и зэчки об этом прекрасно знали. И все равно, каждая вторая придумывала себе кучу болячек, только, чтобы перевели отсюда в более крупную колонию с больницей. В нашей была только фельдшерица с ящиком таблеток.
  
   И все поголовно требовали свиданий с мужьями или сожителями, чаще выдуманными. Лишение свидания было самым страшным наказанием, поэтому зэчки не бузили. Кровати в комнате свиданий давно уже не ставили, так как они не выдерживали и месяца. Плотник из Митьков соорудил там широкий топчан из горбыля, но все равно никто не жаловался. Все поголовно мечтали забеременеть и вырваться из этого зараженного ада.
  
   Из мужиков был один начальник колонии - Хозяин. Рогов Петр Ильич уже пять лет ходил без погон, так как звание у него практически каждые три месяца менялось в диапазоне от майора до полковника. Ему, то с треском пришивали уши к папахе, то нежно отдирали. Из-за преклонного возраста зэчки звали его дедушка Ильич. Рогов пил у себя в кабинете с обеда до вечера французский коньяк и уже давно ничего не хотел и ни на что не обижался. Хотя нет. Одна страстишка у него была - Сун Ли из третьего барака, по кличке Лолита Ильича. Чем эта кореянка так покорила сердце старого пьянчужки, и что он с ней делал ежедневно с самого утра до обеда - было великой тайной. Знала эту тайну только Бомба - зэчка-пахан, смотрящая колонии.
  
   Я взяла под руку караульную и повела отсыпаться в дежурное помещение.
  
  
   Глава 3. В которой все сначала хорошо, а потом - все плохо.
  
   Из-за непроглядной темени я не вовремя поддернул стропы, когда уже пролетел мимо прожекторов. А они оказались совсем невысоко. Острая боль в копчике и пятках заставила свернуться калачиком. Из-за безветрия купол парашюта накрыл меня. Минуту я отходил от болевого шока. Потом подрыгал ногами. Боли не было. Стал на четвереньки и стал выползать наружу. Шелковая ткань легко скользила по спине. Отстегнул лямки и собрал купол в кучу.
   И тут увидел, как задергалось пятно света от прожектора. Вот оно проползло по высокой дощатой стене без окон. Склад, наверное. Похоже, я опустился на охраняемую территорию завода или фабрики. Черт, а если примут за шпиона и начнут стрелять? Вообще, строго говоря, я и есть сейчас шпион. А как иначе назвать военнослужащего другой страны на чужой территории?
  
   Да еще этот светло-зеленый высотный костюм. Шлем, правда, я уже снял. Но все равно видок у меня был, конечно, не для танцев в ресторане, любой испугается. А что, если закосить под космонавта? Луч света уперся мне в глаза и слепил. Я начал прыгать, размахивая руками и крича: "Я свой! Свой я!".
  
   Неожиданно вверху раздались невнятные ругательства, грохот падения и луч прожектора уперся в небо. Зато теперь мне была хорошо видна вышка и человек на карачках, пытающийся уцепиться за прожектор.
  
   Я шагнул к лестнице, чтобы помочь охраннику, но тут мне на голову опустился мешок из-под муки, что я определил по хлебному аромату. Нет, меня не стукнули пустым мешком, а надели до пояса, лишив возможности видеть и двигать руками.
  
   Потом трое подняли и головой вперед понесли. Сначала я слышал топот по асфальту, потом приглушенные шаги по траве или мягкой земле. Дальше долгий спуск вниз и быстрый подъем наверх. Меня усадили в мягкое кресло и сняли мешок. Темно. Я только почувствовал, как три тени прошелестели мимо.
  
   Прислушался. И тут передо мной вспыхнул красный огонек. Нет, не сигарета. Я услышал сипенье трубки и приятный запах табака "Золотой улей".
  
   - Не видишь меня? Ну, и хорошо, так даже нам обоим лучше, - женский хриплый смешок меня не порадовал.
  
   По тембру ей лет пятьдесят.
  
   - Вы кто?
   - А ты как думаешь?
   - Никак. Я после падения никак не могу понять - где я приземлился? Завод, что ли?
   - По костюму - ты летчик. По разговору - русский. А с какого аэродрома?
   - Сумы.
   - О, да это же совсем рядом. А чего с парашютом прыгнул? В гости ко мне захотел?
   - Вообще-то - катапультировался. Что-то взорвалось в хвосте самолета, и он стал неуправляемым.
   - Ага, вон как. Что-нибудь болит? Стонал ты, когда тебя несли.
   - Копчик ушиб сильно. Но это за два-три дня пройдет. А так, вроде, ничего не сломал.
   - Ага. Ушиб - говоришь? Придется тебя подлечить. Пока поживешь здесь.
   - Где?
   - А ты как думаешь?
   - Фабрика, да? Нет, это мельница, мешок с мукой был. А вы - хозяйка?
   - Вот так и думай. Правильно, я здесь хозяйка. Девочки, что тебя несли - мои работницы.
   Вот и славненько.
   - А это что за помещение? Почему света нет?
   - Амбар это. Склад для мешков с мукой. И хлама всякого, - снова хриплый смешок.
   - А вы в дом меня разве не пригласите?
   - Слушай, ты больной, тебя надо лечить. Сам сказал, что копчик болит. Мои девочки тебя вылечат,
   тогда и в дом перейдешь. Что тебя не устраивает?
   - Темно тут.
   - Так ведь ночь. Завтра будет светлее. Хотя окон здесь нет. Лилька, дай ему компот, он пить хочет.
   - Не хочу я пить. Я домой хочу. В Сумы. Или в больницу.
   - Хочешь. Пей.
  
   Я увидел возле кресла худенькую тень, протягивающую мне огромную кружку. Я выпил. Вкус какого-то лекарства. Голова закружилась, и я опять провалился в черноту.
  
  
   Глава 4. В которой делаются непонятные распоряжения и приготовления.
  
   Разговор с летчиком мне не очень понравился. Много о себе думает. Права вздумал качать. Не хочется его на иглу сажать, как туриста американского в прошлом году. Хорошо, если потом соскочит, а если нет? Молоденький совсем. Тридцати еще нет. Самый жеребячий возраст. Девки вон все почуяли свободу, аж лижут меня взглядами. Эх, жаль я уже выскочила из красной полосы.
   А может... Нет, девки сильно озлобятся.
  
   - Сильва, список на месяц готов?
   - Готов.
   - Дай я гляну. Готовь и на второй.
   - Бомба, опасно. Америкашка тогда через две недели на стену полез.
   - Так то ж америкашка. Чувствую, этот долго протянет. Сколько ты на него в день вешаешь?
   - Через три часа - восемь ходок. На месяц - двести сорок. А у нас в пяти бараках - восемьсот.
   Недовольных много будет.
   - Это так. Давай править. Делай списки сразу на два месяца, но через четыре часа. Тогда на сутки -
   шесть, на месяц - сто восемьдесят, а за два - уже триста шестьдесят. А это - уже половина.
   Остальным - обещай. Их включи на третий и четвертый месяц. Списки покажешь - пусть
   надеются. А через два месяца скажем - сбежал. Тогда никто не пикнет. А там, может, еще какой
   турист забредет, мало ли их сейчас по зоне шастает?
   - Вот я и говорю, надо сестер Борзых пустить дня на два в зону. Они сами вызвались на охоту.
   Обещали сразу двоих приволочь. Они ж эти, самбистки.
   - Ладно, подумаю. Включи их на первый месяц, чтоб не обиделись. А первыми пустишь самых
   сладеньких, помоложе - Сун Ли и китаянку Сачи Кояму.
   - А я?
   - Ты еще мне тут нужна. Я тебе и так свою массажистку отдала. И еще раз всем объясни - первыми
   пойдут с самыми большими сроками, поняла?
   - Да поняла я уже все. Массажистку...
   - Не бурчи. На ванну - пятерых каждые четыре часа. Первый день - молочные, потом - пополам с
   цветочными. Трех - на стриптиз, двух - лизунчиков, двух - нянь, погрудастее. Да не
   перекармливайте, как туриста. Бедняга аж рыгал тогда от черной икры. Больше яиц, лука и
   сметаны.
   - Да знаю я.
   - Все вы знаете, а начнешь проверять - все нахрен перепутано. Иди, он через час проснется. Молоко
   не забудь подогреть.
  
  
   Глава 5. Теплое молоко - но не пить, теплая грудь - но на закуску.
  
   Очнулся от жажды. Все в горле пылало. Встал с кресла и уткнулся грудью в стол. И только тут почувствовал, что совершенно голый. Пошарил в кресле - ничего нет. На столе стояла та же огромная кружка. Понюхал. Лекарством не пахнет. Пахнет лимоном. Выхлебал почти половину.
   Вода с лимонным соком. Настоящим. Эх, пожрать бы еще. Аж коленки сводит от голода. Сколько же я проспал? И копчик совсем не болит. Если не надавливать. Значит, не сломан, просто ушиб.
   Уже хорошо.
  
   - Эй, хозяйка! Как там тебя? Ты где?
   - Не шуми. Мы за нее. Она больше не придет. Лечить тебя мы будем. Зови нас - сестры Бэри.
   - А вторую?
   - Мы близнецы, какая разница?
   - А, так бы и сказали. Врачи, что ли?
   - Да, и врачи тоже.
   - Понял. Поесть хочу для начала. А потом - мне надо по телефону позвонить. Начальству своему.
   Ищут меня.
   - Это - без проблем.
   - Телефон?
   - Нет - пожрать.
  
   Минут через десять сестры принесли шипящую сковороду яичницы с колбасой, чашку салата из помидор с луком и стакан сметаны. Мне понравилось угощение хозяйки.
  
   Постепенно стал приглядываться, и тьма скоро превратилась в сумрак. Встав с кресла, решил ощупать помещение. Стена из чего-то мягкого в скользких полиэтиленовых чехлах.
  
   - Бэри, что это?
   - Постельные комплекты новые, матрасы, одеяла, простыни. Вдоль всех стен до потолка. На полу - матрасы. Это же склад.
   - А как же вы сюда входите?
   - Через подвал. Но крышку люка отрыть можно только снизу.
  
   Я вернулся в кресло. Это явно не мельница. Там нужен склад матрасов и одеял? В голове всплыл квадрат с прожекторами по периметру, вышки по углам. Черт, да это же колония для заключенных! И видимо, судя по контингенту, - женская. А та - с трубкой, наверное, старшая. Так, о своих догадках пока буду молчать, и думать, как дать знать о себе на волю.
  
   Начавшиеся вокруг меня приготовления вскоре не оставили у меня никаких иллюзий, что зэчки готовят мне роль племенного быка. А это - надолго. Сколько их, интересно, в колонии?
  
   Стоп! Меня же видел караульный на вышке. Значит, обязательно будут искать их начальники. И найдут - не сегодня, завтра. И наша поисковая группа еще будет искать. Но позже. Сначала они разыщут место падения самолета. А он мог улететь и упасть очень далеко отсюда. А искать и вычислять место катапультирования можно по радиообмену. Значит, в любом случае здесь скоро будет полно военных с собаками. Найдут. Раз такое дело, решил не сопротивляться и терпеливо ждать освобождения.
  
   Тем временем вокруг меня кипела бурная деятельность. Все зэчки были абсолютно голые. Я видел в полумраке, как пятеро стали кругом на четвереньки. На них сверху набросили большой кусок полиэтилена. В получившуюся своеобразную ванну принесли и вылили четыре котла с дымящимся молоком.
  
   Неужели это для меня? Не все миллионеры принимают ванны молочные. Прямо - хан персидский.
   Справа от ванны сделали возвышение из матрасов и накрыли двумя коврами. Точно - ханское ложе.
   У меня внутри зашевелился гадливый червячок - я вспомнил о своей женушке Машеньке. Всего год мы живем вместе и вот - первая, правда, вынужденная супружеская измена. Прости, Маша.
  
   Я знал, что сопротивляться, прикидываться геем или импотентом - бесполезно. Я вон от одного вида ванны уже почти готов. Нет, баб не обдуришь. Они мужика за версту чуют.
  
   И тут вспыхнул свет. Всего лишь свеча внутри розового китайского фонарика. А держала его в руках миниатюрная китаяночка, совсем ребенок. От горячено воздуха фонарик взмыл вверх, но его привязали к ковру на царском ложе. Вскоре рядом появился и второй - но уже голубовато-зеленого цвета. От сочетания цветов воздух казался густой колыхающеся водой. И в ее призрачной глубине появлялись все новые и новые персонажи.
  
   Тихие переборы гавайской гитары донеслись со стороны стола, уставленного поистине королевскими яствами - экзотическими фруктами и сладостями. Интересно, постоянно у них так или это только для меня?
  
   И тут в свете фонариков появились две чудные нимфы, укрытые только розоватым шифоновым покрывалом. Их гибкие голые тела плавно извивались под звуки музыки.
  
   Китаяночка подошла ко мне и за руку повела к ванной. Меня тоже вводили в начавшееся красочное и чувственное представление. Она подала мне крохотный наперсток с коньяком, выдавила на себя несколько капель лимона и, когда я выпил, буквально впихнула мне маленький, теплый конус груди в рот. Чудная закуска, такой я еще никогда не пробовал. А, признаться, и всего остального - тоже.
  
   Я непроизвольно притянул кукольное волнующее тельце к себе.
  
   Глава 6. В которой приезжает Бармалей и разгоняет театр.
  
   - И что вы скажете в свое оправдание, товарищ, как вас по званию, Петр Ильич?
   - Наверное, теперь капитан, майора последний раз присвоили. Да зовите по-простому Петром. Не знал я, товарищ генерал, про вашего летчика. Если бы не моя кореянка Ли, и вы бы еще долго о нем ничего не знали.
   - А вы считаете, полтора месяца сексуальных извращений - это недолго? Да я бы...
   - Так то - вы, товарищ генерал. А этот ваш, летчик, - жалобу вам написал? Нет. И не напишет.
   Скажет, не помню ничего и делу трендец. Нет дела-то.
   - Ну, не знаю, может ему и понравилось, тут вопрос - как мне все это в рапорте изложить?
   - А так и напишите: упал с парашютом, ушибся, очнулся через месяц - ничего не помнит.
  
   За дверью кабинета Хозяина послышался тихий хриплый смешок.


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"