 |
Пламики и эфироиды
Ведьмины языки появились на болоте, как только погас костер. Как гласят народные сказания, не любят они ни света, ни огня. Ярко-голубые всполохи метались между редкими кочками, поросшими серым мхом и редким кустарником.
Приглядевшись, я понял, почему их называют языками. Наткнувшись на веточку или травинку, голубые огоньки как будто слизывали их с поверхности, не трогая, однако, моховую подстилку.
Наша научная группа "Муромец" расставила палатки в березовой рощице на самом краю знаменитых Тарховских болот возле северной столицы. Сюда переехали, безрезультатно просидев два месяца на Дмитровских болотах на севере московской области.
Хотя с виду мы выглядели как обычные геологи-бородачи, на самом деле геологией наше задание даже не пахло. Группа собрана из ведущих экспертов-аналитиков из пяти министерств. Свели нас вместе после того, как число пропавших без вести людей в стране перевалило за два миллиона.
Почему нас послали на болота? Здесь по статистике люди пропадали чаще и больше всего. Притом не только туристы или грибники. Находили пустые машины на дорогах, десятками пропадали рабочие с лесозаготовок, сотнями исчезали зэки на лесоповале. Ну, тех чаще всего записывали в беглые, хотя ни одного потом так и не нашли.
Я сидел спиной к погасшему костру возле самого края болота. Зеленая, вонючая вода выглядела живой. Она булькала, пенилась и шевелилась, как будто снизу ее шевелили водяные или болотные черти.
Один голубенький огонек вспыхнул возле самого ботинка, испепелив кривую веточку с тремя бурыми листочками. Я быстро схватил пальцами оставшийся сучок, торчащий из воды.
Он был холодный! А горстку мелкого пепла унес легкий ветерок. Ни запаха гари, ни обычного треска при горении не было. Да и самого горения не было!
Я еще на Дмитровских болотах заметил, что ведьмины языки сжигают даже зеленую траву без дыма. Так может это горят не всплывшие из глубин пузырьки горючих газов, как принято считать среди ученых? Да и кто-то ведь должен их поджигать. Собранные образцы пузырьков сами возгораться на воздухе категорически отказывались. Почему на болотах горят?
Что интересно, иногда находили сгоревших людей возле погасших костров. Сгоревших явно не от пламени, так как оставшиеся части ног и рук выглядели, как срезанные мощным лазером. Идеально ровный срез! Даже кислородным резаком так срезать невозможно, ибо даже следов копоти или жара не было. Малюсенькая кучка тончайшего пепла и все.
Такие случаи списывали на попадание молнии, обычной или шаровой. Но люди сгорали на болотах и зимой, когда никаких гроз и быть не могло!
Когда число вопросов перевалило за все разумные пределы, тогда и создали нашу группу. Миша Горлов и Стас Белов из органов. Да, из тех, которых не зовут, а они сами приходят. Начальник отряда Инга Гурьева из минобороны. Самый молоденький - Серега Шарый из новосибирского академгородка.
Меня выдернули из МЧС. Сам не знаю, зачем я, Кирилл Дубов, закончивший физмат и занимаюшийся логистикой, нужен в этой разношерстной группе? По моему разумению, тут хороших следаков надо побольше.
С суровой педанткой Ингой у всех отношения не сложились сразу. Я, например, услышал, как она назвала меня Дубом, расспрашивая ребят из органов. Говорят, что Гурьева подполковник по званию. И как это понимать? Что она скоро будет подгенералом?
Особисты всегда ходили парой и шушукались в сторонке. Я заметил у обоих пистолеты и малюсенькие десантные автоматы под пиджаками, которые они не снимали даже во сне. Интересно, а они в них и купаются? Правда, нырять в зеленую болотную жижу никто не рисковал. Обтирались мокрыми полотенцами, намоченными в одной из фляг с водой.
Удивительно, что Серега, сам вызвавшийся кашеварить, ни разу эти фляги не перепутал. Я видел, как особняки втихаря в технической воде ноги моют. Не хотелось бы откушать супчик с запахом их носков.
Нет, ребята они неплохие, но очень уж на словах правильные. А я всегда считал, что самые неинтересные и опасные - люди без видимых недостатков. Черти из болотного омута. Так что я к ним тоже в друзья не набиваюсь.
Вот с Шаровым мы сдружились сразу, с первой ложки. Очень оба вкусно пожрать любим. А когда я Сереге несколько мчеэсовских баек рассказал, как людей после землетрясений живых находили, так он кашку с китайской говядиной стал мне в отдельной баклажке готовить. Мелочь, а приятно.
Вот с Серым мы сегодня и сидим на краю болота, ведьмиными языками любуемся. Он тоже потрогал торчащий сучок от исчезнувшей веточки и смешно зачмокал губами, как малыш, сосущий мамкину грудь.
- Однако, холодная, говорю. Однако, и чистая, - он протянул мне сухие пальцы.
- Знаю, сам понять не могу. Ты, Серый, там, в академии, по какой части был? Тоже поваром?
- Нет, хуже. Я химик аномальных структур. Метеориты там, астероиды, кометы изучал. Скукота, короче. Вот, таскаю с собой переносной спектрометр, а что тут исследовать? Фантомные огоньки?
- А, химик, это классно. Кашу и супчик ты химичишь здорово. Видно, что спец.
- Нет. Просто, живу один в трехкомнатной квартире. Готовить больше некому. Дали побольше комнат, чтоб женился, а мне все некогда.
- Метеоритов много падает?
- Нет, девчат красивых много. Только с одной красавицей начну гулять, а она уже с подружкой знакомит, еще красивее. Короче, пошел я по девичьим рукам, как колобок. Только колобок головой работает, а я - другим местом.
- Завидую.
- Привык я. В смысле, ходить по чужим хатам. К себе не вожу. Боюсь, что привыкнет какая, потом не выгонишь.
- Это да. Девки быстрее всего не к парням привыкают, а к их деньгам, машинам и квартирам.
- Вот. Абсолютно в дырочку, - Серега грустно вздохнул. - Сил они много забирают. Только на работе, да в командировках, и отдыхаю.
- Инга как тебе, Серый?
- Не, это же кирзовый сапог, а не женщина. А я вообще считаю, что баба в брюках - уже наполовину мужик. Не люблю ни розовых, ни голубых, ни с тараканами в...
Мы, как по команде, повернули головы на ярко вспыхнувший ведьмин язык, слизнувший здоровенный пук травы.
- Интересно, пламя, которое светит, но не греет, - Серега зачем-то потер ладони. - Значит, не пламя.
- То есть, как химик, ты считаешь, что это не процесс окисления? Или это вообще не химический процесс?
- Вот-вот. В правильном направлении, Кир, мыслишь.
- А какой же? Ядерный, что ли?
- И не ядерный. Помнишь четыре мировые загадки, за решение которых назначены премии по миллиону?
- А, это почему майский жук летает?
- Ну, жук ладно. А вот про саранчу помнишь?
- Нет, а что с ней? У нее же крылья огромные, не как у жука.
- Не в крыльях дело. Я сам считал, на сколько километров полета ей хватит химической энергии желудка.
- Ну?
- Не поверишь! Максимум на десять километров, да и то - по ветру.
- И где загадка?
- А загадка - как она из Африки над Средиземным морем до Англии две тысячи с лихером миль пролетает?
- И ты решил?
- Частично.
- Как это?
- Ну, если бы у нее вместо желудка был ядерный реактор, то энергии хватило бы. Но реактора нет. А есть только остатки травы, прошедшие исключительно химическую обработку. Никаких радиоактивных изотопов.
- А какое твое частичное решение?
- Половинчатое самоедство.
- Сами себя жрут?
- Да нет. Не себя. Знаешь, это, как зэки, собираясь в побег, берут пару молодняка "на консервы"?
- Знаю.
- Вот, я и подумал, что саранча делает то же самое. Ведь никто не считал, сколько миллионов в стае вылетело, и сколько прилетело.
- То есть, одна половина сжирает вторую?
- Не совсем так. Пожирание у них, видимо, разделено на несколько циклов. Желудок опустошился наполовину - они съедают остатки еды соседки. И свой опять полон. Чтобы долететь до Англии нужно сорок циклов, а это значит, что стая уменьшится в геометрической прогрессии сорок раз. Помнишь сказку про зерна на шахматной доске? Только там число зерен растет, а тут число саранчи уменьшается. Так вот, чтобы долететь до Англии не хватит саранчи со всей планеты. Поэтому, я и сказал, что решение частичное.
- А они все равно долетают?
- Конечно. Притом каждый год. А это значит, что есть другой вид энергии, который саранча извлекает из травы. Например, да вот - энергия ведьминых язычков.
- То есть процесс и не химический, и не ядерный? Тогда какой?
- Думал об этом. Я бы назвал его эфирным.
- Но ведь эфир, который я видел в бутылочке, это...
- Да не жидкость. Мировой эфир. Это только кажется, что в космосе пустота. Нет. Космос заполнен эфиром, частичками, из которых возникают атомы, электроны, протоны. Они настолько меньше электрона, насколько человек меньше планеты. Понял?
- Нет.
- И все не понимают. Только чувствуют, что так должно быть, а увидеть - никому не дано.
- А ты, Серый, когда почувствовал?
- Когда от скуки начал изучать пламя обычной свечи.
- И что в нем такого необычного? Горит и горит себе.
- Не только горит, но еще и говорит.
- Сдурел, что ли? Оно что, человек?
- Не человек, но живое. Вот, знаешь, говорят, что шаровые молнии ведут себя, как разумные существа?
- Слышал. Так то же молнии. Моща! А это свечка.
- Нет разницы. И там, и там - плазма. Но исследовать молнию трудно, вот я и начал со свечи.
И открыл пламиков.
- Чего?
- Не чего, а кого. Это живые мыслящие существа, живущие в любом пламени. Слышал, наверное, сказки про огневок, девочек, выходящих из пламени костров?
- Мало ли что людям в лесу у костра привидится от страха?
- Не всем огневки показываются. Не со всеми говорят.
- А с кем?
- С теми, в кого молния раньше ударяла. У таких людей резко расширяется диапазон слышимых звуковых частот. А огневки, я их называю пламики, так как они бесполые, издают звуки в диапазоне, который никто, кроме ударенных, не слышит.
- А тебя что, молнией шарахнуло?
- Нет. У меня прибор просто есть очень чувствительный. Через него я и слушал пламиков.
- А он у тебя с собой?
- Прибор? С собой. Тут вопрос в другом. Чтобы пламик заговорил, надо с ним подружиться. А на это может не один день уйти.
- Да, ты прав. У нас и свечей столько нет.
- Свечи не нужны. У меня есть спиртовая горелка. Можем с ней попробовать. Я сам их открыл только недавно, прямо перед поездкой сюда. Много вопросов к ним накопилось.
- И я тоже хочу спросить, если можно.
- Не в этом дело. Захочет ли пламик тебе отвечать. Они ведь, как люди. У каждого - свой характер, свои знания, опыт.
На следующий день, когда сыщики с автоматами ушли прочесывать болота, а Инга уехала на джипе за продуктами, мы закрылись в палатке и зажгли спиртовку.
Серега достал из своего чемодана чудной фасеточный микрофон, похожий на глаз мухи.
- Очень высокая чувствительность во всех диапазонах. Держи наушник, - он протянул мне малюсенькую капсулу без проводов.
Вторую воткнул себе в ухо. Потом долго двигал микрофон на подставке. И вдруг я услышал комариный писк.
- Есть, - Шаров плюхнулся на раскладной стул. - Теперь не шевелись.
- А что будет? Я его увижу?
- Нет, Кир, не увидишь. Сначала он покопается в твоей голове, настроится на тебя, и только потом ты его услышишь.
- На каком языке?
- Кир, ну ты, как ребенок, а вроде большенький. На мысленном! Мысли ведь у людей любой национальности одинаковы. Слово "стол" на разных языках звучит по разному, а образ стола у всех одинаковый. Это мы образы озвучиваем по-разному, а думаем одинаково. Люди, которые слышат мысли других, понимают всех независимо от языка. Вот почему люди и мечтают общаться мысленно, но получается это только изредка у влюбленных, или у матери с ребенком. Нужны очень сильные чувства, чтобы их услышать.
Мы просидели до обеда, но так ничего и не услышали. А тут и наша офицерша приехала.
- Пламя гасить нельзя, пусть горит, - Серый надел на спиртовку стеклянный колпак с дыркой. - Я уже узнал, что каждый раз появляется новый пламик. А их, наверное, не меньше, чем нас, людей. Со всеми не познакомишься. Надо с этим подружиться.
- А если мы ему не понравимся?
- Тогда нового заведем, - Серый засмеялся. - Пошли. Только сыскарям не говори. Эти реальные тупари смеяться будут.
Первый образ, вызванный пламенем спиртовки, появился у меня в голове к вечеру. Но все испортила Инга. Она попыталась нас с Серегой построить в шеренгу и потребовала написать отчет за прошедшую неделю. Потом, заглянув в палатку, разоралась насчет незаправленных спальных мешков и горевшей спиртовки.
- Нечего мне тут разводить пыль, грязь, вентиляторы. Вон вся одежда и обувь по палатке бродит. Спирт больше не получите. Он для дела нужен, а не для того, чтобы похмеляться и светить среди белого дня.
Мы молчали, дожидаясь, пока у нее выгорит накопившаяся за неделю злость на нас с Серегой. Она злилась, что мы к ней не пристаем. Надела бы юбчонку, да понагибалась пониже, может и пристали бы. Не мы, так ушлые особисты. А то ходит, как огурец в нулевом резиновом изделии, и еще хочет нравиться.
Разговор с пламиком начался к полуночи. Я услышал его странный вопрос о том, что мы ищем на болоте.
- Что он спросил? - мы с Серегой стукнулись головами. - Кир, стрелка ходуном ходит. Ты слышишь?
- Слышу. А что сказать? Что мы тут ищем?
Шаров надолго задумался.
- Почему он с тобой, а не со мной, заговорил? У меня и опыт больше.
- Я красивше, вот и понравился.
- Куда как ни красавчик. Чаплин без усов. Клоун без шляпы. Калькулятор ходячий.
Я аж подскочил.
- Вот. Это, наверное, главное. Он, как ты говоришь, поковырялся в мозгах и выбрал математика. Наверное, мое мышление ему ближе.
- Хочешь сказать, что он тоже математик?
- Да нет. Он хочет, видимо, общаться с человеком, у которого математический склад ума. Не химический.
- Ага, понял. Тогда спроси его про "ведьмины языки".
Вот так мы и общались почти до утра. С красными от недосыпа глазами вышли продышаться из душной палатки.
Вместо петухов на болоте неистово орали лягушки. Изредка налетали гудящие тучи мошкары.
Возле костра сидела Инга, лениво ковыряя палкой раскаленные головешки.
Мы с Серегой переглянулись. В каждом угольке мог жить пламик, а она их палкой бьет. Интересно, они не сердятся на бестолковых людей?
- Что так рано вскочили? Комары донимают? Меня тоже. Ладно, тогда поддерживайте огонь, а я немного подремлю.
Оставшись одни, мы опять переглянулись.
- Серега, если это правда, ее нельзя скрывать. Пламик не просто жаловался, он умолял вмешаться.
- Сам понимаю. Придется особистам растолковать. Вот только боюсь, не поймут они.
- А Инга?
- Та может в своем министерстве панику устроить. Начнут со страха все болота ядерными бомбами закидывать. А ведь этим уже не поможешь. Помнишь, пламик сказал, что зараза у нас под ногами на всей планете?
- Тогда давай к тебе, в академгородок. Там народ ученый, волну гнать не будут, все обсудят, решение примут, советы дадут.
- Лишь бы не очень долго они советовались. Неизвестно, когда начнется тотальное наступление.
- Слушай, Серега, а ведь эфироиды уже начали войну против людей. Это только у нас за год они два миллиона человек сожгли. А мы с тобой не знаем, сколько в других странах. Может, миллиард уже бесследно исчез?
- Может. Пламик сказал, что это пятое нашествие эфироидов. Они погубили четыре предыдущие цивилизации. Но тогда люди не знали способа борьбы с ними. А мы теперь знаем. Нам помогут пламики. Они тысячи лет сдерживали холодных эфироидов светом и пламенем. Сейчас люди все меньше жгут костры, тушат открытый огонь, загоняя его в топки машин и электростанций, вот эфироиды и размножились.
- Серый, а ведь пламик сказал, что первым делом эфироиды хотят отгородить планету от солнечного света, сделав атмосферу непрозрачной.
- А это что, возможно?
- Конечно. Собравшись вместе, они могут испепелить не только траву или дерево, а и застывшую каменную пробку любого потухшего огромного вулкана. Если они спровоцируют извержение, то пепел закроет всю планету непроницаемым для света щитом. Это и будет началом тотального нашествия иноземного разума на людей.
- Но зачем? Чем мы им мешаем?
- Видимо тем, что люди открыли огонь и научились им пользоваться. А цивилизация эфироидов нуждается в темноте и холоде. Свет и тепло смертельно для них.
- А чего тогда они к нам приперлись? Летели бы на ледяные Уран или Плутон.
- Верно. А вдруг они там и живут? А сюда добрались, чтобы новые места захватить. Мы ведь тоже собираемся на Марс переселиться.
- Слушай, Серега, а может эфироиды уже и Марс захватили?
- Может. Сейчас главное не это. Главное, понять, как от них избавиться. Пламени и ядерных бомб явно недостаточно. Мы весь кислород спалим, а они могут под землей отсидеться. Нужно узнать у пламика, без чего эфироиды не смогут выжить?
Мы направились к своей палатке. Навстречу нам бежала встревоженная Инга.
- Ребята, срочный сбор. Все наши группы расформировывают и отзывают на места.
- А что случилось?
- Взорвался огромный вулкан в Гренландии. Пеплом затянуло уже пятую часть планеты. Скоро облако доберется и до нас.
Мы с Серегой обменялись быстрыми взглядами.
Вот оно! Нашествие началось!
Ну, уж нет! Никуда мы отсюда не уйдем, пока не узнаем, в каком яйце спрятана игла жизни эфироидов. Если не мы, то кто?
|  |
