Почему мне в зонах всегда снятся цветные сны? Как божья компенсация серости лагерного быта? Или это общение влюбленных умов? Еще на первой ходке я читал, что любящих людей соединяют незримые волны, по которым перетекают их мысли и чувства.
Насчет чувств - сомневаюсь. Конец осени, теплую одежду дадут только в декабре. Никого не интересует, что метет снежная поземка и днем идут ледяные дожди. От холода постоянно просыпаюсь в мелкой дрожи. Что-то Зойка не спешит мысленно передать мне хоть капельку тепла своего тела, пышущего страстным жаром.
-Моцик, - тихий голос Сипатого, моего соседа по нарам.
Это мое погоняло. Я высовываю голову из-под второго тонкого матраса.
-Моцик, это ты из-за шмоток слил Серого? - Сипатый ткнул пальцем на пустующие нары надо мной.
-Сам он. От слоенки, - я опустил край матраса.
Ну, может и я. Хотя... Всего лишь отдал Серому свою баночку сапожного крема.
У косяков она идет первым сортом. Косяками здесь зовут черных нарков. Права на долю плана или травки у этих молодых зэков по первой ходке еще нет, вот и травятся всякой дрянью, только, чтобы хоть на часок забыться. Слоенку делают из сапожного крема. Мажут на кусок хлеба и кладут на горячую трубу. Потом, когда хлеб напитается, верхушку срезают. Мучаются животом, конечно, но торкает от крема не хило.
Серый два дня назад сожрал сразу четыре куска слоенки и откинул ночью копыта. Долго хрипел, стонал, потом свалился на земляной пол и стал пыль жрать. Я его потом втихаря отволок на свинарник. Хоть какая от него польза будет.
Вчера на перекличке записал его в беглые. А матрас себе забрал. Спишут Серого только через месяц, так что попользуюсь еще.
-Моцик, - опять Сиплый.
-Ну?
-А я видел, как ты его свиньям тащил. Не возьмешь с собой - Зубу скажу.
Вот, сучара, догадался, что я в бега готовлюсь. Хотя, особо я и не скрывался.
Зуб, старый вор, держит наш барак. Чтобы от него откупиться - долю надо вносить, а у меня сейчас - шаром покати. Вот и молчу. Но Сиплый - не помеха.
-Рано еще. Бончок не собрал. А ты, хочешь уходить - тоже собирай, - бончок, это минимум вещей для побега.
-А план у тебя есть?
-Есть, все есть, завтра расскажу, - я отмахнулся и прикрыл край матраса.
Сиплый тоже из черных нарков, сжег горло кислотой.
Завтра. Завтра у нас с ним будет разное. Ладно, оставлю ему оба матраса, пусть припухнет. Меня Зойка греть будет.
Забодала она меня этим портфельчиком с валютой, который я после удачного дела скинул в автоматическую камеру на вокзале. Видела она, как я вышел с ним из обменного пункта. Ее машина заглохла на перекрестке, а я уже ждать не мог.
Я же не знал тогда, о чем с Зойкой беседуют два мордоворота в форменных фуражках. Подумал, что ее повязали. Это теперь я понимаю, что не так все было.
А тогда меня гнала вперед бомба в обменнике. У меня было на отход всего пять минут. Вся рассчитанная Зойкой арифметика плана отхода полетела к черту.
Да, как всегда, забыли про овраги. И это уже в третий раз. Когда Зойка выложила свою идею, как взять обменник, мы с Гнутым были поражены ее умом, фантазией и талантом. Бонни с Клайдом отдыхают. Главное - гениально просто.
Расположились мы в Зойкиной квартире втроем. Это ее условие. Я не возражал, так как основным местом жительства для меня давно стали зоны и лагеря. Да и на хате мы вместе встречались крайне редко. Зойка все светлое время работала натурщицей, Гнутый был ночным барменом, а я - отсиживал сроки после срыва очередного гоп-стопа.
Что особенно обидно, планировали всегда втроем, а сидеть приходилось только мне. Вот как после последнего случая. Да, план был хорош.
Зойка все разложила по полочкам, рассчитала по минуткам. Гнутый делает бомбу в чайнике, я спаиваю бомжа и денежки обменного пункта наши. Правда, сначала возникли трудности с моим устройством на место охранников пункта обмена валюты.
Владельцу обменника никак не нравились мои хлипкие габариты. Гнутому пришлось трем их секьюрити переломать свинцовой трубой руки и ноги, прежде чем и я сгодился.
Бомжа моих размеров я нашел в подвале Зойкиного дома. С ним проблем не будет. Мужик отрубался насмерть после стакана водки. Оставалось только подождать праздника. Перед праздником народ звереет и сумками несет валюту в обменник из всех возможных загашников.
Все шло прекрасно до трех часов. До начала операции. Гнутый в маске пришел вовремя. Стукнул меня для вида и для видеокамер по кумполу. Моим ключом охранника открыл дверь кассы и треснул перепуганную насмерть девчушку уже не для вида. Глупышка, она не знала, что для ее же пользы. Потом разбил обе видеокамеры.
Я, после отруба кассирши, усадил бомжа на свое место и приладил ему на колени чайник с водой. По расчетам Гнутого вода закипала через пять минут. В момент отключения чайника срабатывала бомба, скрытая в корпусе. Двести грамм пластида делали "мой труп" из бомжа непригодным для опознания, разбрызгивая его по стенам тесной каморки.
Кассиршу защитит бронированное стекло и стена. По расчетам она позже расскажет, как я, охранник, до последней капли крови защищал валюту и ее честь.
Гнутый переложил богатую выручку в разбухший портфель и передал мне. Я вышел и дал знак Зойке, чтобы та подъехала и забрала нас от обменника. Гнутый в это время включил чайник и, как ошпаренный, выскочил из дверей.
-Где тачка?
Я только обреченно показал на перекресток, где Зойку под локоток мило держали два служивых в фуражках.
-Бежим, у нас три минуты!
Почему три, договаривались же на пять? Но выяснять было некогда и мы рванули в разные стороны.
Взрыв грохнул еще раньше, чем я заскочил в ближайший проходной двор. И тут я вспомнил - почему? Я же, как раз перед приходом Гнутого, кипятил воду в своем чайнике. Вот ее-то горячую и залил в свою бомбу наш доморощенный взрывник-самоучка. Другой воды не было. Каюсь, мой косяк. Видно, за него мне и пришлось ответить.
Проходными дворами я добежал до вокзала и сбросил портфель в ячейку камеры хранения. Потом уже спокойно вернулся к Зойкиному дому.
Откуда я мог знать, что меня там в подъезде ждут друзья взорванного бомжа?
-Куда, нехристь, Вована увел? - это было последнее, что я помню после взрыва в голове.
Очнулся, когда меня служивые вытаскивали из разгромленного продуктового ларька. На шее, как бусы, висели сосиски, весь я пропах запахом водки, изо всех карманов торчали бутылки и куски колбасы. Проклятые бомжары лихо подставили меня. Им продуктов, что унесли, еще на год хватит.
С учетом прошлых сроков за ограбление киоска дали пять лет. Шишка на голове прошла, но вместе с ней испарился и номер ячейки вместе с кодом. Три раза приезжала Зойка стимулировать процесс вспоминания, но - безрезультатно.
И тогда Гнутый предложил меня вынуть с зоны, якобы на вокзале память ко мне вернется обязательно. Но я, грешным делом, думал, что вытащить они меня хотят исключительно, чтобы вытрясти из меня проклятый код своими способами. Не верят они в мою потерю памяти. А может, правда, - вспомню?
Приемов развязывания языка Гнутый знал неисчислимое множество: от крысы в кастрюле на живот до включенного паяльника в... разные места.
И, как всегда, план побега, придуманный Зойкой, был гениально прост. Дело в том, что в нашем лагере не было ни ограды, ни автоматчиков на вышках. А все потому, что лагерь находился в плавнях возле моря. Трехметровые плотные заросли камыша и илистое дно охраняло заключенных лучше любой сигнализации. Забор из колючки давно осыпался ржавой трухой, охрана была занята исключительно копчением кабаньего мяса для отправки на волю с очередным вертолетом. Зэков возили раз в месяц. Местные паханы, как везде, приторговывали наркотой, сигаретами, спиртом. Все это они получали с воли за копченое мясо. Кабанов охрана добывала с автоматами в неимоверном количестве. Зэков за сурпу из костей использовали на разделке туш и копчении на кучах камыша.
Некогда было охранять. Зэкам - воля! Иди, куда хочешь. Только - далеко ли уйдешь? Впереди до ближайшего жилья - сотня верст по камышам. Сзади - топкие гнилые болота и море. Впереди - долгая изнурительная смерть после блуждания в камышах, сзади - быстрая смерть в болотистых берегах.
Бежали иногда первоходки, но всех вскоре находили мертвыми. Объеденные кабанами или рыбами скелеты.
Зойка предложила бежать - на водных скутерах. Они с Гнутым берут пару машин на прокат, запасаются бензином и подплывают через море к краю болот. Я ночью нахожу их по миганию фонаря и - катим на свободу! Вроде все просто.
Намечен побег на эту ночь. Последняя ночь ноября. Завтра всем выдадут теплую одежду. Всем, кроме меня. Я завтра буду праздновать в ресторане за морем вместе с верными друзьями. А там не нужны теплые подштанники. Там у меня под боком будет горячая Зойка.
Вышел ровно в полночь. Главное - это держать направление. Точно на юг. Приходилось постоянно оглядываться на Полярную звезду. Сначала шел по пояс в холодной воде. Потом пошел глинистый берег. Еще полчаса. Главное - не останавливаться. Двигаться и двигаться. Но все равно от ледяной воды вскоре перестал чувствовать ступни. Шел, как на ходулях.
Слева и справа время от времени с визгом убегали вспугнутые кабаны. Они к зиме уже нагуляли жирок, им такой холод - нипочем. Ладно, дойду до друзей - там разотрусь водочкой. И снаружи, и изнутри.
И тут пошел мелкий ледяной дождь. Стало трудно дышать. Намокшая одежда стала смерзаться и стеснять движения.
Дождь перешел в снег. На ватнике мгновенно стала нарастать корка льда. Просветы между островками камыша стали расширяться. Воды было уже по колено. Но это была не вода, а ледяная шуга.
Я с трудом двигал промерзшими насквозь одеревеневшими ногами. Впереди мелькнул красный огонек.
Есть! Я у цели! Вон впереди и две фигуры на водных скутерах. Но почему они не машут мне руками? Неужели не видят?
Огонек мигнул и погас. Я еле отыскал друзей в темноте. Они были, как броней, покрыты толстой коркой льда.
-Зоя, миленькая моя! Сейчас. Сейчас я тебя отогрею! - я замерзшими рукавами, как поленьями, стал сбивать снег с ближайшей фигуры. Это была она, моя любимая!
Я прижался к ней, холодной и молчаливой. Сейчас, сейчас нам станет тепло.
Обнял ее немеющими руками. Стал дышать на белое лицо с открытыми глазами.
Ну, вот. Как хорошо! Только почему-то очень хочется спать. Я закрыл глаза.
Какой прекрасный цветной сон. Мы с моей любимой идем по заросшему цветами лугу под знойным летним небом. А впереди - голубое море и горячий желтый песок. Какое счастье - быть вдвоем среди этой слепящей красоты!