Герцогиня смотрела в зеркало с привычной тревогой. Заботы и неудачи последних дней проявлялись на лице новыми морщинками и тенями. Ах, куда девалась ее золотая молодость! Теперь уже и чудодейственный крем на семи травах не помогает...
Скрипнула дверь за спиной и Мерани непроизвольно вздрогнула. Зеркало отразило хмурое лицо Оттона. Герцогиня торопливо прошлась пуховкой по носу и подбородку и повернулась к любовнику.
- Что? - коротко спросила она, заметив в руках графа распечатанное письмо.
- Вынужден попросить тебя прогуляться со мной, дорогая.
- Вынужден? Не понимаю тебя, Оттон. Куда?
- Увидишь.
Герцогиня вопросительно изогнула бровь.
- Сюрприз? Но, милый, мне нужно, наверное, переодеться?
Орвилл окинул взглядом безупречную прическу, серое шелковое платье, крытое шентенскими кружевами, блеск драгоценностей на шее, на пальцах, в ушах...
- Нет, не стоит. Мы не будем покидать замок.
- Хорошо, тогда я готова.
Герцогиня протянула тонкую, изящную руку, привычно приняла помощь графа и грациозно поднялась с оббитого бархатом табурета.
Они спустились во двор, пересекли его и остановились перед низкой железной дверью. Мерани удивленно взглянула на своего спутника.
- Вот так сюрприз! Ты ведешь меня в тюрьму?
- Хочу показать кое-что интересное.
Глаза герцогини вспыхнули предвкушением.
- Ты напал на след?
- Сейчас узнаем. Прошу!
Он открыл дверь и пропустил Мерани вперед. Герцогиня, высоко подбирая юбки, ступила на узкую крутую лестницу, ведущую в подвалы Ронгена. Орвилл последовал за ней.
Лестница, а затем длинный сырой коридор освещались факелами. Пару раз мимо изящных туфелек Мерани прошмыгнула крыса, но герцогиня не обратила на это никакого внимания. За очередным поворотом путь им преградила решетка, перед которой нес караул стражник, вооруженный алебардой. Завидев начальство, он вытянулся в струнку.
- Открывай! - скомандовал граф.
Охранник торопливо загремел связкой ключей. Сразу за решеткой Мерани увидела две двери. Одна из них была приоткрыта, и оттуда доносился громкий храп. Но Оттон здесь не задержался, проследовав дальше по коридору. Еще через полсотни шагов они подошли ко второй решетке.
Стражник отпер ее заранее, как только увидел, кто приближается, и замер навытяжку уже перед распахнутой дверцей. Пригнувшись, герцогиня прошла внутрь.
Здесь уже были камеры. Они представляли собой зловонные низкие норы, отделенные от общего коридора все той же решеткой.
Граф остановился возле одной из них. Мерани подошла, зажимая нос надушенным платочком. Из темноты к решетке внезапно бросилось нечто косматое и едва не схватило герцогиню за рукав. Благородной даме удалось увернуться. В последнее мгновение, она торопливо отступила вглубь коридора.
- Ведьма! Будь ты проклята! Чтоб ты лопнула, подавившись своими деньгами! - хрипло заорала обитательница камеры, просунув худую грязную руку со скрюченными пальцами через решетку в тщетной надежде вцепиться в гостью.
- Кто это? - герцогиня попятилась еще дальше.
Только по голосу и растрепанным длинным космам можно было угадать в этом жутком существе женщину.
- Что, не узнаешь?! - захохотала арестантка. - Мудрено узнать?! Ничего, повисишь и ты на дыбе, да отведаешь кнута - краше моего станешь! Подойди поближе! Я тебе глаза твои подлые выцарапаю! Патлы повыдергиваю! Чтоб с тебя живьем всю кожу содрали!
- Кто это такая? - обернулась к Орвиллу герцогиня.
- Некая Ада Стагир, мать троих детей. Это она представлялась цыганкой на ярмарке в Лунди.
- И что? Зачем ты привел меня сюда, Оттон? Слушать бред этой помешанной? - нахмурилась Мерани.
- Ну почему же, - нехорошо усмехнулся граф. - Это не бред, а свидетельские показания.
- Какие еще свидетельские показания?! - разозлилась герцогиня. - Эта полоумная мелет невесть что! И я не намерена слушать подобную чушь!
- Видишь ли, Мерани, - Орвилл извлек из кармана то самое письмо, с которым он явился к любовнице. - Мне удалось выяснить нечто весьма любопытное. Один ловкий человек, которые кое-чем мне обязан... Впрочем, это не важно. Помнишь ли ты некоего Гортона?
- Старого слугу моего мужа? При чем здесь он?
- Не скажу, что его легко было подкупить, но даже тридцатилетняя преданность имеет свою цену. Так вот, старик Гортон сообщил мне, что за день до исчезновения принцессы из замка Раф вы навещали своего супруга.
- Что?! - вскричала герцогиня, отпрянув. - Что за бред! Старик выжил из ума! Я не виделась с Реем уже четыре месяца! Да он бы меня и на порог не пустил!
- Послушать вас, дорогая, так все вокруг лишились рассудка, - иронично сощурился граф. - Лишь вы пребываете в здравом уме. Я уже спрашивал тебя, Мерани, что за игру ты затеяла. Спрошу еще раз.
- Если это шутка, Оттон, то весьма неудачная.
- Значит, ты ничего не хочешь мне рассказать?
Герцогиня скривила узкие губы.
- Как только подобная чушь могла прийти в голову Гортона?
- За три дня до этого ты уехала, чтобы навестить своих родных, - продолжая с подозрением разглядывать ее, произнес Орвилл. - Потом вдруг появляешься с радостным известием: ты знаешь, где находиться Лилиана. Я как полный дурак срываюсь с места и сломя голову мчусь в Раф. И что же я узнаю там? Принцесса покинула свое убежище еще ночью. А за день до этого, оказывается, ты навещала Рея... Не он ли и подсказал тебе, где искать принцессу? Да так, чтобы уже не найти?
- Что? Ты меня подозреваешь?! - сверкнула глазами Мерани.
- Именно. И начал подозревать уже давно. Слишком активно ты принимаешь участие в поисках, дорогая. Не для того ли, чтобы увести их в сторону?
- Да как ты смеешь! - топнула ногой герцогиня. - Если бы не я, тебе бы даже не удалось напасть на след!
- А, может быть, ты и сбиваешь меня со следа, Мерани? Вспомни, какие ты давала мне советы. Сперва мои люди проверяли всех странствующих монахов, иноземцев и даже цыган. А затем ты и вовсе подсказала искать беглецов не на прямой дороге, а бог весть где.
Герцогиню охватил страх. Слишком серьезно говорил граф, и слишком все складывалось подозрительно, но Мерани не подала виду.
- У тебя нет никаких доказательств, - презрительно скривилась она. - Это лишь бредовые фантазии. Если ты мне не доверяешь...
- Увы, и хотел бы, да не могу, - развел руками Орвилл. - Я слишком хорошо тебя знаю, дорогая. Интересно, ты и со мной сбежала, чтобы втереться в доверие и шпионить для Рея?
- Ну, это уж слишком! - воскликнула герцогиня возмущенно и развернулась к выходу. - Я ухожу!
- Э, нет! - ухватил ее за локоть граф. - Мы еще не закончили!
- Я не собираюсь и дальше слушать подобные оскорбления! - Мерани попыталась вырваться, но Орвилл железной хваткой впился в ее руку. - Отпусти меня, Оттон! Немедленно!
- Командовать будешь своим бесценным муженьком, - фыркнул граф. - Если, конечно, еще его увидишь.
- Что ты задумал? - на этот раз в голосе герцогини звучали почти панические нотки.
- Мы идем дальше, - и Орвилл практически потащил упирающуюся Мерани за собой.
- Нет! Куда ты меня тащишь?! - герцогиня была близка к истерике.
Граф подвел ее к решетке следующей камеры. Обхватив прутья руками, возле нее стоял совершенно седой старик. Завидев Мерани, он подался вперед, словно стремясь получше ее разглядеть.
- Ну, а что ты скажешь, любезный? - обратился к старику Оттон.
- Это она! Она! - закричал арестант.
- Ты уверен?
- Да, господин! Это та самая женщина! Это она заплатила нам, чтобы мы с дочерью переоделись монахами и шли по дороге...
- Ложь! - вскричала, холодея от ужаса герцогиня. - Кому ты веришь, Оттон?! Они нарочно хотят меня оклеветать!
- А теперь тебе придется рассказать мне всю правду, Мерани! - Орвилл встряхнул ее за плечи так, что застучали зубы, - А не расскажешь - познакомишься с мэтром Роэном.
- Кто ... такой ... мэтр Роэн? - с трудом выговорила смертельно напуганная дама.
- Ронгенский палач.
Глава 18
Почтенный виноторговец пребывал на грани отчаянья. Фигура дочери стремительно теряла стройность, а из столицы все не было вестей. Он уже подумывал отправить Солин к родственникам жены подальше от бдительных очей городских кумушек, как, наконец, явился гонец с посланием от прокурора.
- Ну, вот, доченька, все и устроилось, - промурлыкал папаша Вердье, чье настроение явно устремилось вверх, - скоро ты станешь замужней дамой. А после свадьбы отправишься с молодым супругом в столицу. Незачем здесь глаза мозолить животом, который вдруг возник через месяц после брачной ночи.
- Нашли голубчика, куда же он денется! И везут прямохонько сюда. Через неделю будет здесь.
Солин побледнела еще больше.
- Ой! - встрепенулась мамаша Вердье. - Значит свадьба через неделю? А у нас же ничего не готово!!!
- Верно! - воскликнул виноторговец. - Тянуть с этим делом никак нельзя. Как привезут щенка - сразу под венец! Ох, жена, нужно торопиться!
И оба любящих родителя немедленно развернули бурную деятельность по подготовке свадьбы единственной дочери, не обращая никакого внимания на полуобморочное состояние этой самой дочери. Солин же пребывала в ужасе: ситуация запутывалась все больше. Одна ложь тянула за собой другую, потом - третью, наматывая целый клубок обмана, но расплата неминуемо приближалась. Она не знала, чего боится больше - появления нового жениха или позора стать матерью без мужа.
Словно в бесконечном кошмарном сне бедняжка наблюдала за предсвадебной суетой вокруг. Перед семейством Вердье стояла, прямо скажем, нелегкая задача - подготовить торжество, да так, чтобы никто ничего заранее не узнал. Ведь вероятность того, что жених сбежит по дороге, как и прочие подобные неприятности, со счетов сбрасывать было нельзя.
Поэтому почтенный виноторговец придумал хитрый ход - он объявил, что готовит праздник в честь своего святого покровителя. Чествование этого весьма уважаемого святого приходилось как раз на подходящий для свадебного торжества день. Поэтому все в городе были уверены, что папаша Вердье, известный своею прижимистостью, слегка повредился в уме: устраивать по такому поводу грандиозное веселье, да еще учитывая предстоящую осенью свадьбу единственной дочери!
Само собой, что ни казначей, ни его семейство ничего не знали о том, что свадьба состоится на пару месяцев раньше и их сын никоим образом не является будущим супругом прекрасной Солин. Мамаша Вердье усиленно распускала слухи о ее легком недомогании, вызванном небольшой простудой. Нолк даже навестил невесту, чтобы справиться о ее здоровье. Вид бледной и измученной девушки встревожил его, но уверения будущей тещи и тестя в том, что никакого серьезного недуга с его невестой не приключилось и через недельку-другую Солин снова расцветет подобно нежной розе, успокоили молодого человека.
Между тем приготовления к свадьбе шли полным ходом. Солин, едва живая от переживаний, чувствовала себя еще и смертельно уставшей от бесконечных примерок: ее матушка задалась целью полностью обновить гардероб дочери в столь короткий срок. Этого требовали изменившиеся пропорции фигуры - в большинство своих платьев невеста просто перестала помещаться. Новые платья требовали новых туфелек, шляпок, чулок и перчаток и еще множество других мелочей. При других обстоятельствах девушка была бы несказанно счастлива погрузиться в любимый каждой женщиной мир обновок, но Солин не радовала вся эта суета. Родители же списывали отсутствие энтузиазма у единственной дочурки на обычные при "интересном положении" недомогания и капризы.
И вот роковой день встречи с "коварным соблазнителем" настал. Чтобы избежать пересудов соседей, господин Вердье собирался устроить встречу Солин и ее будущего супруга в своем загородном поместье. Там же и собирались провести торжество: и места больше, и воздух посвежее, и лишних глаз меньше.
"Поместье" господина Вердье прежде принадлежало одному знатному, но обедневшему дворянскому роду, было продано за долги и приобретено виноторговцем по сходной цене совершенно случайно с целью дальнейшей выгодной перепродажи.
Однако новый владелец не торопился продавать большой, хотя и несколько обветшавший дом, запущенный сад и многочисленные хозяйственные постройки в живописном сельском уголке всего в каком-нибудь получасе езды от города, поскольку цены на недвижимость постоянно стремились вверх. Виноторговец нанял садовника, чтобы привести в порядок заброшенный сад, отремонтировал местами прохудившуюся крышу и подновил фасад, справедливо полагая, что эти небольшие вложения позволят продать случайное приобретение дороже. Теперь же Вердье и вовсе передумал сбывать поместье с рук. Он предпочел назначить загородную резиденцию в приданное дочери.
В целях соблюдения строжайшей секретности виноторговец лично подстерегал будущего зятя в придорожной харчевне на расстоянии полудня пути до Бренга. Ему вовсе не хотелось, чтобы кумушки обсуждали, как будущего супруга его дочери доставили под конвоем королевских гвардейцев. А привезти арестанта тихо под покровом ночи самостоятельно Вилес никак не смог бы, так как дороги к поместью, конечно же, не знал.
Наконец почтенный виноторговец дождался прибытия дорогих гостей. Он едва смог удержаться, чтобы не выбежать во двор, когда заслышал цокот копыт и голоса охраны, и, выглянув в окно, различил мундиры гвардии. Ему стоило немалых усилий принять равнодушный вид, когда в харчевню вошел Вилес, а затем ввели двух арестантов. С безразличным видом он раскланялся с лейтенантом и засобирался в дорогу. В сопровождении нескольких слуг виноторговец покинул харчевню и отправился в сторону, противоположную своему дому. Убедившись, что харчевня давно скрылась из виду и дорога абсолютно пуста, Вердье со всеми предосторожностями свернул с нее и, описав небольшой круг, чтобы оставить харчевню в стороне, вернулся на дорогу в Бренг, где и стал поджидать Вилеса с арестантами.
Ждать ему долго не пришлось. Гвардейцы не стали задерживаться в харчевне дольше, чем было необходимо для обеда.
Благодаря такому хитрому маневру "братья Бонже" прибыли в поместье семейства Вердье в сумерках и без особого шума, а лейтенант Вилес смог, наконец, вздохнуть с облегчением. Как и предупреждал его старший из близнецов, гвардейцам пришлось нелегко. Причем спокойный и покладистый Ленар докучал им намного меньше, чем эмоциональный Жеан. К концу пятидневного путешествия Вилес считал, что конвоировать двух мальчишек оказалось задачкой посложнее, чем в свое время перевезти в столицу жестокого убийцу и расчленителя, обладавшего невероятной силой и свирепостью.
Нелегко пришлось и юному покровителю капризной принцессы. С трудом Жеану удалось уговорить Лилиану вести себя тихо и не возмущаться по пустякам. К чести Вилеса нужно сказать, что арестованных перевозили хотя и со всеми мыслимыми предосторожностями, но в довольно комфортабельных условиях. Веревки на второй день сменили легкими кандалами, которые не позволяли братьям передвигаться быстро, но оставляли свободными руки. Питались пленники за одним столом с лейтенантом, а на ночь им предоставляли комнату с удобной постелью. То, что кандалы не снимали ни днем, ни ночью, а под дверью и окнами комнаты, где ночевали арестанты, несли караул по два гвардейца, вполне можно было и перетерпеть.
Жеан большей частью дремал в карете или делал вид, что дремал. Лилиана же глазела в окно или читала. Жеан выпросил у Вилеса пару книг, чтобы занять скучающего "братишку" и их тюремщик предпочел потратить немного времени и денег в книжной лавке, чем выслушивать бесконечные жалобы на дорожную скуку того, кого он считал Жеаном Бонже.
К концу путешествия лейтенант проникся уважением и симпатией к тому, кого он считал Ленаром, и радовался про себя, что супругом прелестной Солин должен стать именно он.
Согласно распоряжению прокурора, полученного Вилесом, обоих братьев следовало представить пред ясные очи невесты, чтобы она самолично указала, кто именно должен идти с ней под венец. Второго близнеца после венчания можно было и отпустить.
В конце концов, оба арестанта стояли в гостиной поместья Вердье, и виноторговец с изумлением переводил взгляд с одного белокурого мальчишки на другого.
- И который же из них - наш? - поинтересовался Вердье у командира гвардейцев.
Вилес молча указал на одного из юношей.
- И как вы их различаете? - удивился виноторговец.
Лейтенант лишь усмехнулся.
Папаша Вердье еще раз внимательно оглядел близнецов, даже обошел вокруг. От его взгляда не укрылось, что один из мальчишек надменно поджимал губы и выпячивал подбородок, пытаясь спрятать под презрительной миной страх. Второй паренек (как раз тот, на которого ему указали), встретил осмотр будущего тестя с полным хладнокровием. Это понравилось виноторговцу.
- Ну, что ж, - хмыкнул он, - будем знакомиться, дорогой зять?
На хорошенькой мордашке соблазнителя мелькнула тень удивления - не более. Его же брат замер с открытым ртом и вытаращенными глазами.
- Хорошо держится, чертенок! - не без удовольствия отметил про себя Вердье, а вслух произнес. - Не сильно удивлен? Значит, знает кот, чьи сливки съел?
- О чем это вы, почтеннейший? - обрел дар речи брат "обвиняемого".
В его голосе слышалось явное возмущение.
- О чем? Похоже, твой братец знает о чем, - усмехнулся Вердье.
- Да что вы себе позволяете! - едва не задохнулся от негодования мальчишка. - Кто вам давал право мне "тыкать"?
- Ох, ты! - упер руки в бока виноторговец, - Надо же! Как порядочных девушек бесчестить - так можно, а как на "ты" обратиться к будущему родственнику - так ужас и возмущение.
- Родственнику?! - расхохотался мальчишка. - Этого еще не хватало! Что за чушь вы несете? Какое еще бесчестье?
- Не знаю, как это называется у вас в столице, - нахмурился Вердье, - а у нас, в Бренге, когда незамужняя девица на сносях - это бесчестье для всего рода. Ясно, господин столичная выскочка?
- Что?!! - топнул ногой блондинчик. - Да как ты смеешь, быдло без...
В это мгновенье брат ловко заткнул ему рот ладонью и буквально припечатал гневным взглядом.
- Не произноси слов, о которых потом горько пожалеешь, - прошипел он.
Весь запал близнеца мгновенно угас. Он насупился и отвернулся. Его брат обратил холодный взгляд на виноторговца.
- Назовитесь и объяснитесь, наконец, сударь!
- Я здешний виноторговец Этан Вердье. Имею несчастье в виде единственной дочери Солин, которую ты, паршивец, наградил потомством.
- Вы уверены, что это я?
- Хороший вопрос, - подумал Вердье. - Вот жаль, если Солин соблазнил тот напыщенный пустозвон. Я бы предпочел в зятья этого.
- Моя дочь назвала имя Ленар Бонже и описала внешность. Но вас двое, одинаковых как горошины в стручке. Так кто из вас Ленар Бонже? - прищурился он.
- Я! - мрачно заявил юноша.
При этом его близнец дернулся, но, поймав взгляд брата, сдержался. Эта небольшая заминка не укрылась от взгляда будущего тестя.
- Так кто же из них Ленар? - подумал виноторговец. - Придется выбирать дочке.
- Что ж... - произнес он вслух, - думаю, Солин сама скажет, кто ее будущий супруг. Позови-ка дочку, жена.
Госпожа Вердье, с большим недовольством разглядывавшая претендентов на руку ее бесценной дочурки, нахмурилась, но отправилась выполнять приказание супруга.
Отсутствовала она недолго. Вслед за вернувшейся в гостиную почтенной дамой на пороге комнаты появилась прелестная светловолосая девушка, чья легкая полнота придавала мягкость форм и очарование ее фигуре.
При виде гвардейцев и двух совершенно одинаковых юношей в кандалах она вскрикнула от изумления.
- Не пугайся, доченька, - с нежностью в голосе произнес виноторговец. - Взгляни-ка, который из этих двоих красавцев твой соблазнитель? Клянусь святым Жеромом, он завтра же отправиться с тобой под венец!
Солин перевела взгляд с одного жениха на другого, вдруг глаза ее закатились, и бедняжка как подкошенная повалилась на новый зергенский ковер.