Аннотация: Рецензия на роман Кристиана Бэда "Магистериум морум".
Рецензия на роман Кристиана Бэда "Магистериум морум"
"Люди падки до жуткого, но не понимают, что созерцание его разрушает их слабые души. И смертным нельзя быть слишком любопытными к маскам небытия".
От того, что эту сентенцию в романе произносит адский житель, менее верной она не становится. И вполне может служить эпиграфом ко всему этому исполненному мрачного бурлеска произведению.
Итак, перед нами - постапокалипсис, хотя сразу это читателю вовсе не очевидно. Но это именно он - по типу "Рунного посоха" Майкла Муркока, где человечество после ядерной войны погрузилось в мир инфернальной магии. Во вселенной "Магистериума" на Земле тоже тринадцать веков назад случилась некая техногенная катастрофа - вероятно, война - в результате которой погибла большая часть человечества, планета была сильно повреждена, Луна вообще расколота надвое и, надо думать, произошло ещё много чего ужасного. Цивилизация же в плане технологическом и социальном откатилась примерно на уровень развитого Средневековья, да там и застыла.
Но мир этот не только постапокалиптический, но и постхристианский. Некогда он был покинут Богом, а из адских бездн поднялись различные роды нечистой силы и стали невозбранно терзать людей. И те ради своей безопасности заключили договор с Сатаной, прозвище которого в этом мире пишется с большой буквы. Договор о Магистериум морум гласил, что адским тварям запрещён вход на Землю (Средний мир - в традициях шаманской космогонии). А за это души всех умерших людей неуклонно попадают в ад и служат пищей для его обитателей.
Место Бога занимает его "обезьяна", создающая собственную "церковь" (храмы Сатаны сами растут из-под земли, поскольку представляют собой корни перевёрнутого в Ад Мирового древа). Это напоминает обезбоженную вселенную Дюны, где "христианство" существует лишь номинально, но отличие в том, что в мире Герберта, кажется, вовсе не было крестной жертвы Спасителя. А вот в мире Магистериум она явно была, хоть про неё никто и не помнит. Даже бесы, которые сохраняют, например, память о неких неприятных им монахах (адскому жителю позорно быть лысым, ибо это напоминает тонзуру), но кто они такие и что делали, похоже, не в курсе. А человеческие маги для борьбы с демонами используют распятие - опять же, кажется, не понимая его смысла. Однако бесы этого предмета боятся.
Здесь есть даже условные "христиане" - хотя имя Христа ими явно забыто. Вернее, это некие "крещёные", которые вместо крестного знамения крестообразно режут себе лица и проповедают какого-то милостивого бога. Но о Боге Живом не знают и не понимают, как Он должен проявляться в мире. Более того: в какой-то момент принимают за Него адское создание. В общем, это не более христиане, чем приверженцы "экуменизма" вселенной Дюны, и учение их для сатанинского мироустройства абсолютно безвредно:
"Магистры полагали, что одна-две ереси крепкому государству во благо, если не несут они мыслей по-настоящему революционных".
А вот концепция раскаяния-искупления-спасения становится для мира Магистериума чем-то чуждым и опасным. Всё это заменено договором с Сатаной.
"Проблема в том, что в этом мире вообще нежелательно кого-либо спасать. Обычно спасённый полагает, что спаситель своим непрошеным добром отвратительно наплевал ему прямо в душу"...
Но ведь без самого факта Голгофы все дикие вещи, происходящие в этом мире, логичны и правильны.
Как ни удивительно, однако, совесть и некоторые понятия о добре и зле там сохраняются, хотя неуклонно девальвируются. И это прекрасно показано через дуэт главных героев романа. Магистр Фабиус Ренгский - земной маг. После катастрофы маги, имеющие силы противостоять адским вылазкам, стали править людьми (к слову, социальное и государственное устройство этого мира обрисовано довольно смутно). Они принадлежат к западной герметической традиции, бормочут заклинания на латыни, которую уже не понимают, однако, что удивительно, на адских тварей они вполне воздействуют.
Фабиус - ещё молодой на вид человек, на самом деле при помощи неких магических процедур живёт второе столетие. Он богат, могущественен, уважаем в обществе - но вовсе не счастлив, ибо одинок.
"У настоящего мага не может быть матери... но как же это тоскливо - длить себя в одиночестве!"
Единственная его отрада - сын Дамиен, который, однако, огорчает отца нежеланием следовать за ним по магической стезе.
Ангелус Борн - инкуб, принадлежащий к одному из сильных адских кланов (а социальное устройство Ада тоже довольно сложно), однако оказавшийся в немилости у Сатаны и сосланный в круг поближе к холодному Среднему миру - эдакий эквивалент адской Сибири. Типичный "печальный демон, дух изгнанья", интеллигентный и рефлексирующий, и тоже не сильно-то счастливый. Впрочем, кажется, в Аду концепции счастья и нет, так что, скорее, просто не слишком удачливый. И у него тоже проблемы с сыном Аро (не станем тут вдаваться в сложные подробности воспроизведения демонического потомства).
И так получилось, что Дамиен и Аро столкнулись в этом мрачном мире, отчего тот едва не пал, а сами мальчики... Впрочем, спойлеры стоит попридержать. Для характеристики героев важнее то, что это обычные разумные существа, помещённые в изуверский мир, в котором им не на что надеяться. Они совершают ужасные преступления, но попросту не понимают их ужаса. Так магистр Фабиус ради постройки магического замка убивал невинных, ради появления на свет наследника пожертвовал любимой женой, ради продления жизни и молодости совокуплялся с демонами. И для него всё это отнюдь не злодейства и немыслимые прегрешения, а лишь печальные реалии мира, в котором он вынужден существовать.
Что же тогда говорить о демоне Борне. Он, например, спокойно пожирает души людей - они же для него лишь вкусная еда... При этом, будучи инкубом, он, в отличие от своих соплеменников, способен испытывать любовь - демоническую, но всё же. Например, горячо любит своего сына, что резко выделяет его из адского общества, где к потомству обычно относятся с чисто потребительской, эгоистичной точки зрения - как и в человеческом, впрочем. Но когда Аро пропадает, и сначала Борн уверен, что тот погиб, он готов взорвать и Землю, и Ад ради мести за сына. А потом готов на всё, чтобы его спасти.
Мне показалось, что здесь выплывает аллюзия на образ литературного и кинематографического суперагента Борна - тоже антигероя, одержимого местью и способного на глубокую привязанность. Следует, кстати, упомянуть работу автора с аллюзиями - в том числе в именах героев, которая весьма симпатична. Например, в имени сына магистра мне почудилась отсылка к герою Германа Гессе. А имя одного из колоритных второстепенных персонажей - "мелкого беса" Анчутуса отсылает к простонародному названию чёрта - анчутка. И так далее.
Вообще-то, различные аллюзии и оммажи рассыпаны по всему тексту романа. То рассуждения Борна сильно напоминают "Письма Баламута" Клайва Льюиса. То вознесение инкуба в студёные надмирные области заставляет вспомнить ледяной смех великих небожителей из "Степного волка" того же Гессе. То читаешь совершенно гоголевские пассажи с саркастичными описаниями жизни нечистой силы. То разговор воров на местной "фене" заставляет вспомнить похожий из "Трудно быть богом" Стругацких. То возникает оммаж эпопее Джорджа Мартина "Мир льда и пламени" в виде волшебных почтовых воронов - а что, "Магистериум морум" тоже вполне достойный образчик "тёмного фэнтези".
Богат роман и отсылками к оккультным сочинениям, которые автор, похоже, серьёзно изучал. Даже разделение книги на части выстроено как этапы "Великого делания" средневековых алхимиков. Но имеются ссылки и на более поздних адептов различных магических традиций - Папюса, Кастанеду и прочих.
Вообще демонология в романе не столько христианская, сколько оккультная, однако отсылок к Библии тоже достаточно. То местные солдаты питаются чечевичной похлёбкой - за такую Исав продал первородство, и ведь люди этого мира сделали то же самое... То нож в руке противника Фабиуса превращается в змею - как посохи египетских жрецов, споривших с Моисеем. То три виселицы для магов в мятежном городе Ангистерне становятся отражением трёх крестов на Голгофе...
Да, это мир, вывернутый наизнанку и стоящий вниз головой - как и его Древо. Иисусову молитву тут заменяет мантра: "Гори, Отец наш, в пламени Геенны своей", победу людей над Сатаной знаменует кощунственное распятие мага "на воздусях". Как и положено в адских мирах, все существа тут подвергаются мучениям - демоны горят в огне внешнем, а людей неутолимый пламень терзает изнутри.
Демоны пожирают людей - и души, и тела, а людские маги убивают демонов, дабы влить в себя их жизненную силу и продлить свои дни. Но долгая жизнь притупляет их чувства и разъедает души - до полного ничтожества.
И все они безнадёжно одиноки - связи между разумными существами, будь это люди или демоны, непрочны и эфемерны. А над ними нет никого - нет Отца, к которому положено стремиться всему сущему, и, если верить Джозефу Кэмпбеллу, всем литературным героям. Но к кому стремиться, если сам Сатана признаёт в финале, что никакой он миру не отец, а лишь отчим. Да, по-моему, и тут он приврал...
Единственное, что делает героев всё-таки не совсем похожими на жуткие механические куклы - их привязанность к своим детям. Потому что дети - символ продолжающейся жизни, жажду которой неким чудесным образом сохраняют насельники этого безнадёжного мира. Хотя сами герои, кажется, склонны воспринимать это как слабость.
- Когда дело касается собственных детей, даже самые умные люди становятся редкими идиотами, - пробормотал магистр.
- Демоны тоже... - откликнулся Борн.
Стремление найти и защитить сыновей вызывает к героям, которые на самом деле антигерои, читательские симпатии. Например, в почти пасторальной сцене, где два скорбящих усталых папаши, будучи врагами, мирно ужинают вместе, пьют вино и бросают куски кошке, в которую они превратили залётную адскую фурию. Или когда маг учит инкуба пить водку и париться в бане.
Вообще, подобные почти юмористические сцены, как и постоянно проглядывающая авторская ирония - самые сильные стороны романа, без них читать его было бы, наверное, неприятно. Например, забавно сатирическое описание адского бюрократического аппарата, имеющего даже некую "комиссию по людской морали", а также взаимоотношений инфернального чиновничества:
"К власти в Верхнем Аду пришел сначала сущий гад, потом сущий осёл, а потом и сущий козёл".
Есть отличные экшен-сцены, а описание расследования Фабиуса преступлений в Ангистерне умело нагнетает тревожный саспенс, предчувствие скорой глобальной катастрофы.
Читателя периодически радуют авторские находки метафор:
"Утро у природы на этот раз вообще не получилось";
"Для демона проклятие смертного - это как блины со сметаной";
"Бес оскалился и даже несколько осатанел".
Стилистика вещи по большей части на высоте, хотя встречаются не очень уместные словечки, вроде малоподходящего для этого мира "уконтропупить", имеющего корни в российской Гражданской войне. Или вовсе неправильные обороты: "брезговал слуг". Но это мелочи.
Хороши и диалоги, за исключением пары мест, где они показались мне искусственно-деревянными. И ещё, на мой взгляд, имеются неоправданно раздутые внутренние монологи героев, которые утомляют.
Кажется затянутым и не слишком ясным финал - не очень понятно, как именно Среднему миру удалось избавиться от опеки Сатаны. Впрочем, с точки зрения мировоззренческой тут всё логично: герои закончили своё духовное странствие, свершив "Великое делание". Другое дело, что обставлено это всё вновь как постироничный перевёртыш, ибо их обретённые сыновья в ходе магического процесса слились воедино, и из двух юнцов... возникла одна девушка, сочетающая в себе как людскую, так и демоническую сущность.
Такой вот получился философский камень или Адам Кадмон... И это смешно, если вспомнить скепсис по отношению к женщинам, не раз высказанный героями ранее:
"Бабы в Аду - вещь редкая, ибо редка глупая сила. Не дозревают демоницы до "баб", ухитряясь спалить вечный огонь сущих за пару тысячелетий".
Но теперь Фабиус и решивший поселиться среди людей Борн станут заботиться уже не о любимых сыновьях, а о любимой дочери - одной на двоих. Если это не глумление над современной "новой моралью" и "гендерной повесткой", то уж не знаю, что это такое...
И всё же окончание романа в своей глубине трагично. Катастрофа всё-таки случилась, но это был не крах мира. Ибо он уже произошёл - тринадцать веков назад, и всё это время люди жили в наведённой Сатаной иллюзии. Которая отныне рассеяна, человечество осознало себя на разорённой планете, и как оно справится с этим, совершенно непонятно.
Да, главные герои остались живы, достигли цели своего поиска, а у Фабиуса даже появилась надежда на новую любовь в лице Алиссы, к отношениям с которой он сначала отнёсся, как к мимолётному дорожному приключению. Но Ад остался на своём месте, демоны по-прежнему голодны, а люди... люди злы и греховны:
"Люди - самые порочные существа из всех, известных Аду".
Что говорить, даже если Сатану маг одолел при помощи изощрённой лжи, на которую, оказывается, неспособны демоны:
"Если все люди таковы... Сатана - отец лжи, но я понимаю, где он всего этого нахватался!"
Конечно, хочется верить, что люди найдут в своих душах, которые уже не обречены служить адской пищей, хоть тень света, вспомнят о том, что некогда были искуплены от первородного греха и спасены для жизни вечной. Ведь, когда Сатана отпустил Средний мир, к ним вернулась свобода воли:
"Воля - это то, чего тебе не воссоздать в полной мере. Она случайна в твоих творениях. Даже в тебе, отец, есть всего лишь жадная воля иметь", - обличает Сатану Борн.
А люди ведь не творения Сатаны, и значит, теперь у них есть надежда...
Но страшно становится, когда приходит понимание, что выморочный мир Магистериума возник из мира нашего, реального, того, где мы живём. Ведь это здесь и сейчас человечество ясно и недвусмысленно отвергает Бога! И что же нам с этим делать?..
Имею возможность, способности и желание написать за разумную пллату рецензию на Ваше произведение.