Аннотация: Старая-старая статья из серии гумилёвщины. Я писал её на сайт "Гумилевика", потому не заморачивался расшифровкой терминов ПТЭ - там их все знают. Так что тому, кто не в теме, читать не стоит, наверное.
Арийско-океанийский пассионарный толчок XIII века до н.э.
Из всех линий сети [7] [13], которой пассионарная теория этногенеза (ПТЭ) еще при жизни ее автора Л. Н. Гумилева (ЛНГ) покрыла земной шар, наиболее загадочным представляется толчок XI в. до н.э. - "скифо-чжоуский". Линия проходит через три точки, причем две из них весьма гипотетичны. Точка 2 - "Скифы. (Центральная Азия) помечена вопросительным знаком. Точка 3 - "Кушиты. (Большая излучина Нила). Формирование и становление Напатского царства в X-VIII в.в. до н.э. Возвышение Напаты и объединение Египетско-Кушитского царства" - похоже, вообще не имеет отношения к данной кривой этногенеза, поскольку находится явно в стороне от хода линии. К слову, создатели сайта Гумилевика в своем собрание карт по ПТЭ эту точку опустили. Во многих бумажных изданиях трудов ЛНГ, хоть в легенде к карте пассионарных толчков эта точка значится, но на самой карте линия до нее не доходит. Лишь на карте к статье "Этносфера и Космос", написанной ЛНГ в соавторстве с К.П. Ивановым ([9] С.306), она показана графически, однако выглядит при этом не линией, а дугой. Все это говорит о некоторой неуверенности.
Сомнения
И это вполне объяснимо. Если говорить о кушитах, известная цепочка событий не вписывается в хронологию фаз этногенеза. В конце VIII в. до н.э. нубийский царь Пианхи (резиденция его была в Напате в Судане) захватил престол Египта, воспользовавшись ослаблением страны от династических междоусобиц. Преемник Пианхи Шабака основал XXV династию, "Эфиопскую", как называли ее греки. Египет пережил некоторый подъем, однако уже в VII в., в 670 году, ассирийский царь Асархаддон "за полдня опустошил и разграбил Мемфис", а его сын Ашшурбанапал разбил царя Тахарку и в 667 году взял Фивы. Только в Саисе царь Нехо I сохранил некоторую независимость, а его сын Псамметих I в 663 году прогнал ассирийцев и основал XXVI династию - чисто египетскую ([15] С.153-154). Таким образом, мы видим, что возвышение Напаты было обусловлено, вероятнее всего, не пассионарным подъемом, а ослаблением Египта в обскурационной фазе этногенеза. Саисская династия знаменовала начало регенерации, а активизация кушитов может быть истолкована в применении к иной линии этногенеза, например, XVIII в. до н.э.
Совершенно верно стоит вопрос и рядом со "скифской точкой", ибо этногенез скифов достаточно темен. Несомненно в истории этого народа лишь одно: в VIII в. до н.э. он появился в Причерноморье, где, очевидно, ассимилировал уже находившиеся там племена. Все это напоминает нарисованную ЛНГ картину движения хуннов на запад - те тоже ассимилировали угорские племена, после чего передвинулись в Причерноморье, предварительно значительно изменив первоначальный этнический облик ([11] С.131), превратившись в гуннов. Как и гунны, скифы находились в момент появления в Причерноморье отнюдь не в начальной фазе этногенеза, очевидно, войдя в фазу инерции к VI в. до н.э., когда, как считают некоторые историки, создали собственное государство. А к III в., будучи в обскурации, пережили этническую катастрофу во время вторжения сарматов. Позже у них наступила регенерация (III-II вв. до н.э., Крымское царство) ([16] С. 73). Как видим, фазы этногенеза выделяются достаточно четко.
Что касается прародины скифов, на исторической карте она до сих пор не локализована. Разброс гипотез - от Центральной или Средней Азии до Сибири. ЛНГ высказался по этому поводу так: "Примерно в это же время (трудно сказать, насколько синхронно) в Семиречье образовался народ, который китайцы называли "се", персы - "сак", а греки - "скифы"" ([8] С. 194). Однако, поскольку в данном случае перед нами частая в исторической науке (особенно касающейся древнего мира) картина, когда ни одна гипотеза не подкреплена неоспоримыми доводами, авторитет основателя ПТЭ не должен довлеть над его продолжателями. Проще говоря, мы можем выбрать любую из существующих гипотез, если они имеют серьезную аргументацию, и пользоваться ею при построении собственных концепций.
Согласно одной из версий, скифский этнос (если в данном случае вообще можно говорить об этносе, а не о комплексе родственных культур) выделился, когда в середине II тысячелетия до н.э. началось движение индоарийцев из Средней Азии на юг, в Индию, а праиранцев - на северо-запад, в Иран. Это происходило уже после распада протоарийской общности, произошедшего в конце III - начале II тыс. до н.э. ([3] С. 51). Тогда же и предки скифов могли двинуться в северное Причерноморье. Между прочим, среди этих племен мог находиться и "народ Авесты", откуда вышел Заратуштра. Некоторые исследователи относят время его жизни к 1500-1200 гг. до н.э. ([3] С. 8). Другие же выводят пророка прямо из скифского мира ([3] С. 291). Скифы могли также быть одним из арийских племен, "задержавшихся" в Семиречье во время медленного движения в Индию.
Сибирско-арктическая гипотеза, весьма популярная сегодня, если очистить ее от наслоений мифологии и мистики, выглядит примерно так. Центр, откуда распространялись скифы, надо искать севернее лесостепной зоны Евразии, поскольку в скифской культуре имеются признаки ее северного, таежного происхождения, на что обращал внимание академик Б.А. Рыбаков. Приводятся примеры из скифского "звериного стиля", в частности, изображения лосей - животных таежных. Утверждается, что этноним саки также происходит от лося - сохатого. Приводятся высказывания античных ученых, помещавших скифов в северных широтах. [19] Иногда Арктика фигурирует как прародина индоевропейцев вообще, однако разбор этих мнений к нашей теме не относится.
Арийцы и климат
Прежде, чем мы отдадим предпочтение одной из этих гипотез, следует отметить, что большие миграции вообще характерны для описываемой эпохи. ЛНГ объясняет это изменениями климата на рубеже II тысячелетия до н.э., когда наступила ксеротермическая фаза суббореального периода. В это время "степная зона была пригодна и для оседлого быта, и для примитивного земледелия, что говорит о повышенной увлажненности этой территории" ([8] С. 275). Этот же процесс, очевидно, обусловил миграции индоиранцев, передвигавшихся на своих знаменитых от Египта до Китая колесницах. Примерно в то же время предки хуннов, пройдя через Гоби, "открыли Сибирь" в крытых кибитках на колесах ([6] С. 26).
Надо сказать, тогдашние степняки, в силу вышеупомянутых климатических условий, отличались от степных кочевников последующего засушливого периода. Арийцы этого времени занимались пастушеским скотоводством [20] и - там, где это было возможно - примитивным земледелием, их тип хозяйства был скотоводчески-земледельческим ([3] С. 291). О раннем земледелии у скифов ([8] С. 476) говорит известный миф об их происхождении, приведенный Геродотом ([5] С. 379): среди золотых вещей, упавших с неба, был плуг. Кроме того, эпизод мифа, когда первые два сына Таргитая обжигаются раскаленным золотом, напоминает многим исследователям обычай архаических земледельческих народов сжигать царя или его заместителя в ритуальных целях, так же иногда толкуется и миф о смерти прародителя скифов - Геракла ([17] С. 43; [5] С.421). Примитивные земледельцы подвижны ([8] С.276), потому не стоит удивляться грандиозным миграциям этого времени. Давно замеченные лингвистами совпадения в терминологии средиземноморских и евразийских народов, а также данные археологии, говорят о широчайшем культурном обмене того времени ([8] С. 276-277).
Позже, когда в середине I тыс. до н.э. суборреальный период сменился субатлантическим и началось усыхание аридной зоны, степные народы оставили земледелие и перешли к классическому кочевому скотоводческому быту ([8] С.277 и дал.). Оставляя нарушенные примитивным земледелием земли, степняки в поисках воды и пастбищ двигались во все стороны. Именно тогда скифы пришли в Причерноморье, а их родственники иранцы и индоарийцы изыскали иную систему хозяйства ([8] С.279), окончательно осев в Иране и Индии.
Теперь надо выбрать одну из гипотез первоначальной локализации скифов. Арктику я отвергаю не из-за квазинаучного характера гипотезы, а с точки зрения ПТЭ, поскольку не имею причин сомневаться в правильности направления линии "скифо-чжоуского" толчка. Впрочем, данные лингвистики тоже не подтверждают арктическую гипотезу ([8] С.22).
С точки зрения ПТЭ линия верна, если ее есть куда продолжить. А продолжение интересующей нас линии на северо-запад выводит как раз в те степи "к востоку от Волги" ([3] С.8), где в это время могли локализоваться индоиранцы. Как сказано выше, их движение в разные стороны началось примерно во время толчка (хотя имели место и более ранние расселения, сразу после распада индоевропейской языковой общности [4], возможно, из места локализации синташтинской археологической культуры, знаменитой Страны городов [20]), так что толчок этот, надо думать, вывел на историческую арену не только скифов, но и индоарийцев, и иранцев. Он же явил миру древнейшую из "религий откровения" - зороастризм.
Чжоу и хунны
О продолжении линии на юго-восток будет сказано ниже, а пока хотелось бы навести порядок в датах. Данная линия в различных трудах ЛНГ датируется по-разному (то же самое можно сказать и о других его линиях). Очевидно, мэтр оставлял черновую работу последователям. И был прав, иначе чем бы мы сейчас занимались?..
Итак, толчок датируется то X, то XI, то XII вв. (ср. [7] С.341; [11] С.13; [8] С.80). Истина в любом случае где-то рядом. Посмотрим на другую, уже бесспорную, точку: "Чжоусцы (Северный Китай; Шэнси). Завоевание княжеством Чжоу империи Шан-Инь. Появление культа Неба. Прекращение человеческих жертвоприношений. Расширение ареала до моря на востоке, Янцзы на юге, пустыни на севере". Согласно китайским хроникам, царство Шан-Инь пало в 1123 году, однако, судя по сведениям, изложенным самим ЛНГ ([6] С. 13, 17), этногенез чжоусцев начался гораздо раньше. В 1327 году потомки людей опального вельможи Гун-лю, бежавшего на запад, вернулись на родину в северное Шэнси во главе с князем Шань-фу. Надо полагать, толчком они еще не были задеты - китайского они сохранили достаточно, хотя китайцы их за своих не признавали: "По сообщению источников, Гун-лю "претворился в западного жуна"" ([6] С.13). Вскоре, однако, из репатриантов сложилось новое племя, породившее династию Чжоу. А это уже новый виток этногенеза. В середине XII в княжество Чжоу побеждает жунов (1140-1130 гг.). Очевидно, именно эту дату надо принимать как конец латентной фазы. Значит, толчок случился примерно в начале XIII в. до н.э., а возможно, и раньше. Вряд ли при нынешнем уровне знаний об этом отдаленном периоде абсолютная датировка вообще возможна, однако в свете изложенного ниже, XIII в. представляется предпочтительнее более поздних дат.
Это предположение подтверждается событиями, происходившими в то время в Сибири и тоже описанными в "Степной трилогии" ЛНГ. Имеется в виду "открытие Сибири" древними хуннами (поскольку хунны в дальнейшем подпали под пассионарный толчок III в. до н.э., и, следовательно, образовали новый этнос, их прибывших в Сибирь предков следует именовать "хуннами-1"). По данным археологии, около 1200 года в Минусинских степях андроновскую культуру сменила карасукская (впрочем, возможно, две этих культуры какое-то время существовали параллельно). В карасукских могильниках отмечается новый для региона расовый тип - смесь брахикранных европеоидов с монголоидами "дальневосточной расы" ([6] С.21). Принимая в целом гипотезу Г.Е. Грумм-Гржимайло, ЛНГ сопоставляет этих европеоидов с ди - племенами, зафиксированными в Китае еще в III тыс. до н.э. как аборигены. Позже они вошли в состав китайцев, оставив самостоятельный осколок в виде племени бома. С ди связано проявление европеоидных черт у древних китайцев, которые со временем сгладились. В Сибирь через Гоби (проходимую к тому времени, как писалось выше) пришел уже смешанный народ.
Это была не первая миграция из северного Китая в Сибирь - в 1764 г. до н.э. царевич Шун Вэй из низвергнутой шанцами династии Ся поселился с кочевниками, однако, в отличие от миграции XIII в, произошедшей после пассионарного толчка, эти эксцессы, как и упомянутый побег вельможи Гун-лю, остались без глобальных этнологических последствий. Что касается монголоидного элемента, то он, конечно, привнесен отпрысками "черноголовых семейств", боровшихся и перемешивавшихся с "рыжими дьяволами". [10] Эта смешанная раса сложилась в Китае еще в эпоху культуры Яншао (XXXIV-XXV вв. до н.э.).
Итак, около 1200 года "совершился первый переход южных кочевников через пустыню Гоби" ([6] С. 25). Речь идет, как уже говорилось, о миграции из района, по которому прошел пассионарный толчок. Следовательно, "хуннское царство", начало которого китайские летописи относят к 1200 году, есть продукт того же толчка, что и княжество Чжоу.
К тому времени хунны уже довольно сильно изменили свой стереотип поведения. Древние ху - их праотцы, не имели государственного устройства, кочуя по степи отдельными семьями. У них господствовал родовой строй и культ духов предков. В интересующую нас эпоху положение начинает кардинально меняться. Исчезает уважение к старшим, что говорит об ослаблении родовых связей в социальном отношении и появлении конфликта "отцов и детей" в этнологическом. Тогда же, по мнению А.П. Окладникова, происходит переход от материнского к отцовскому роду. Судя по археологической картине погребальных обычаев, культ предков сменяется дуалистической системой Небо-Земля, откуда вытекает солярный культ, сменивший тотемические культы зверей. В это же время появляется шаманизм ([6] С. 23-29). "С этнологической точки зрения такое поведенческое смещение легко сопоставить со сменой фазы этногенеза" ([6] С.28).
Интересно, что аналогичные процессы в то время, вероятно, протекали и в северо-западной точке толчка - у арийских племен. По крайней мере, последующие мифы о происхождении скифов от солнечного героя Геракла или самого верховного бога Зевса и девы-змеи можно трактовать как фиксацию наступления патриархального общества и принятие культа Отца-неба и Матери-земли ([5] С.379).
"Все вместе указывает на разрыв в процессе хуннского этногенеза, произошедший, скорее всего, еще тогда, когда предки хуннов жили внутри Китая" ([6] С.24). (Эта цитата звучит несколько по-иному в версии работы "Хунну", помещенной на сайте Гумилевика: "Все вместе указывает на какой-то прерванный исторический процесс, протекавший скорее всего еще тогда, когда хунны жили внутри Китая"). Кажется, ЛНГ считал в свое время, что этногенез хуннов был прерван и возобновлен в Сибири. Однако, по-моему, эти факты скорее указывают на начало нового этногенеза, который тоже выглядит как "разрыв". Впрочем, судя по высказыванию в более поздних работах ([11] С.74; [8] С.80), впоследствии ЛНГ принял другую точку зрения.
Итак, мы установили несколько народов-ровесников, чей этногенез запущен толчком XIII в. до н.э. Три отрасли арийцев - индоарии, иранцы и скифы. Как сказано, первые два этноса выделились из протоарийской целостности за полторы тысячи лет до этого (данные лингвистики, не всегда, впрочем, совмещающиеся с археологической картиной, согласно которой речь может идти о 700 - 800 годах). Во всяком случае, начало их грандиозного движения в Иран ([14] С.128) и Индию датируется именно этим временем, так что мы вправе предположить тогда же радикальное изменение стереотипа поведения этих этносов. Появление же на исторической арене скифов и проповедь Заратуштры (возможно, принадлежавшего к одному из скифских племен) окончательно убеждают в начале некоего процесса. Плюс еще чжоусцы, чей подъем в эту эпоху давно зафиксирован ПТЭ, и хунны-1, отброшенные чжоусцами из ареала толчка через Гоби на север, и там, слившись с аборигенными южной Сибири ([6] С.26), образовавшие исключительно активный, по отзывам китайских летописцев, этнос. Но линия не завершилась в северном Китае, она пошла дальше.
Нефритовый толчок
К началу Бронзового века китайская археология выделяет т.н. луншаноидные культуры, распространившиеся до современных провинций Фуцзянь и Чжэцзян. Родственные им культуры на юге вплоть до Тайваня породили культуры юэ - китайское произношение вьетнамского слова "вьет" ([2] С.464). С ними связана, надо полагать, и весьма высокоразвитая энеолитическая культура Лянчжу ("царство Мо", 3300-1700 до н. э.) [12], среди прочего, обладавшая весьма изощренными технологиями обработки нефрита и экспортировавшая изделия из него.
Скорее всего, с юэ следует связать и культуру юаньшань, появившуюся в II-I тысячелетии до н.э. на севере Тайваня (в ареале разбираемого пассионарного толчка). Влияние юаньшань заметно и на Филиппинах. Керамика, открытая У. Солхеймом в пещерах горы Батунган на о-ве Масбате, имеет несомненные черты сходства не только с юаньшань, но и лапин - древнейшей керамикой Марианских островов и Меланезии, о которой речь впереди ([2] С. 242). Тайваньское влияние ощущается и в других филиппинских археологических комплексах, а также в Индокитае. Имеет юаньшань связи и с замечательным стилем бронзовой металлургии донгшон, центр которого находился то ли на севере Вьетнама, то ли на юге Китая ([2] С. 210). Начало бронзовой металлургии в Китае связывают еще с эпохой Шан, а то и ещё раньше, однако именно Чжоу продолжила и значительно развила шанские традиции. В эпоху Чжоу бронзовая металлургия распространилась на юг вплоть до провинции Чжецзян.
Самая ранняя радиоуглеродная датировка для изделий, близких стилю донгшон в Юньани - 1300 год до н.э. ([2] С. 221). Наиболее известные из донгшонских изделий - ритуальные бронзовые барабаны, распространившиеся от Юньнани до Индонезии ([2] С.251). Судя по изображениям на них, в этот период верования народов, использовавших эти барабаны в ритуалах, претерпевали изменения. Символика птиц и оленей заставляет некоторых археологов говорить о проникновении в регион шаманистских представлений ([2] С. 214, ср. с [6] С.38), что имело место, как мы видели, и в Сибири. Изображения "ладей духов"
напоминает о религиозных представлениях, с которыми мы тоже уже столкнулись в тайге. Донгшонские мотивы, в том числе "лодки духов", хорошо известны и в одновременном искусстве Меланезии ([2] С. 295; 296-297). Интересно, что до сих пор новогвинейские папуасы на полуострове Чендравасих до сей поры используют в ритуальных целях три тимпана от донгшонских барабанов ([2] С. 292).
Пока нет единого мнения - выводить донгшон с юга Китая или признать самостоятельной культурой, развившейся в северном Вьетнаме. В советской науке по политическим соображениям усиленно поддерживалась вторая версия, аргументами служили радиоуглеродные датировки вьетнамских археологов, дающие необычайно ранние даты для начала вьетнамской металлургии. Однако западные ученые выражали сомнения в их достоверности ([2] С. 208). В любом случае развитие донгшона и близких ему культур близ региона, задетого нашим пассионарным толчком, заслуживает нашего внимания.
Другой чертой, характерной для археологических культур региона в данный период, является широкое использование нефрита, о котором мы уже упомянули в связи с культурой Лянчжу. Так, мастерская по производству изделий из нефрита обнаружена во вьетнамской провинции Ниньбинь ([2] С. 208). Особенно много нефритовых изделий на Филиппинах (провинция Батангас на о. Лусон, пещеры Табон на Палаване, рядом с изображением "корабля мертвых" из пещеры Манунггул и т.д.). Эти находки заставили археолога О. Байера вывести "культ нефрита", который, по его мнению, бытовал в Новой Зеландии, с Филиппин ([2] С. 236). Предположение это оказалось ошибочным как в археологическом, так и в этнологическом смысле, поскольку, как мы дальше увидим, Новая Зеландия, по всей видимости, не была связана с интересующим нас пассионарным толчком. Все же стоит упомянуть гипотезу Р. Хайне-Гельдерна о ранних контактах маори и юэ ([2] С. 296). По мнению Р. Фокса, керамика и обработка нефрита появились на Филиппинах около середины II тысячелетия до н.э. Эта керамика развивалась под несомненным влиянием культуры юаньшань ([2] С. 241).
Нефритовые кольца могли служить всеобщим эквивалентом, подтверждения чему есть в Индокитае, Малазии, Микронезии и Меланезии ([2] С. 209). А.П. Окладников находил обработанные куски нефрита в могилах неолитических охотников Сибири, ставших, как мы видели, одним из субстратов хуннов-1. Диски, кольца и полудиски из нефрита служили предметом обмена древних обитателей Прибайкалья с Южной Маньчжурией и Северо-Восточным Китаем ([2] С. 27). Нефритовые изделия - одна из характерных черт Сейминско-Турбинского транскультурного археологического феномена (одна из принятых датировок - 2150-1600 годы до н. э.). [19]
Очевидно, изделия из этого полудрагоценного камня тоже могли быть всеобщим эквивалентом. Однако нефрит имел и другое - сакральное значение. [19] Диски и кольца из белого нефрита служили символами солярного культа, которым сменился в Сибири культ предков, что было следствием начала нового этногенеза в этом регионе ([6] С. 28). Хорошо известно отношение к нефриту в древнем Китае, где он считался символом добродетели и знания. Священные каменные предметы изготавливались только из нефрита. [23] В Китае нефритовые кольца тоже могли использоваться как монеты, однако на первом плане была его метафизическая символика. До сих пор в оккультной традиции нефрит связывается с важными переменами в жизни. [22] Потому условно пассионарный толчок XIII в. до н.э. я называю "нефритовым", памятуя о значении этого камня на всём протяжении грандиозной кривой - хотя этот минерал был в ходу задолго до него, однако именно ко времени взрыва этногенеза он распространяется по всему его ареалу.
Конечно, этносы, рождающиеся от одного толчка, очень сильно различаются по стереотипу поведения и, следовательно, по культуре. Однако зачастую во многих этносах-ровесниках, весьма далёких друг от друга и в географическом, и в культурном смысле, мы видим похожие черты. Возможно, это вызывается общим культурным полем, характерным для каждого отдельного этапа развития гиперэтноса человечества. Одним из частных проявлений этого для данного пассионарного толчка мог быть пиетет перед нефритом.
Юэ и лапита
Археология, давшая пищу для построений, изложенных в предыдущих абзацах, в принципе не может быть абсолютным источником, постольку поскольку дробна и неясна рисуемая ею картина развития. Во всяком случае, ее трудно применить к этнологическому анализу: новые этносы могли заимствовать старые культуры и примеров этому несть числа. Кроме того, весьма ненадежны используемые в ней методы датировки, прежде всего, радиоуглеродный, даты которого повергаются постоянной корректировке. К сожалению, археология является главным инструментом в истории дописьменных обществ, а именно такие общества бытовали в тот период в Юго-Восточной Азии. Тем не менее, картина археологических культур, наложенная на зону пассионарного толчка, дает нам довольно четкую линию событий, если учитывать, что для столь давних периодов "приходится довольствоваться приблизительными решениями и экстраполяциями" ([11] С. 66).
Влияние Южного Китая и Тайваня в этой картине просматривается четко и потому встает вопрос о роли и этногенезе юэ. Как уже сказано, юэ связывается с постлуншаноидными культурами юга Китая и Тайваня. Предполагается, что этот этнос принадлежал к австронезийской языковой семье ([8] С. 309). На исторической арене он возник одновременно с чжоусцами, в эпоху Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.), создал свое государство на юге Китая и в течение нескольких столетий противостоял китайской экспансии ([6] С. 40,43-44,89). Еще в эпоху Чжаньго (403-141 гг. до н.э.) юэ представляли значительную угрозу для Китая ([6] С. 40). Но в эпоху Хань (200 год до н.э. - 150 год н.э.) юэ, вместе со многими "варварскими" народами, были покорены окончательно и влились в сложившийся к тому времени китайский суперэтнос ([11] С. 55), пройдя с ним дальнейшие фазы этногенеза. Это частая коллизия в ходе этногенеза народов-ровесников. Так древние римляне, в конце концов, включили в орбиту своего суперэтноса самнитов, родившихся одновременно с ними ([9] С. 239).
Связывая юэ с археологическими культурами юга Китая и Тайваня, прежде всего, юаньшань, мы делаем серьезный шаг в поисках продолжения пассионарного толчка XIII в. до н.э. на юго-восток. Это очевидно, поскольку влияние юаньшань обнаруживается на следующем этапе движения пассионарных народов, который зримо проявился тоже в археологической культуре - лапита. Эта культура в свою очередь оказала огромное влияние на островную часть Юго-Восточной Азии ([2] С. 269 и далее). В середине II тыс. до н.э. ее носители необычайно быстро распространились по Меланезии и части Полинезии. По данным археологии, распространение этой керамики происходило от севера Новой Гвинеи до Самоа с 1500 года до н.э. Столь ранняя дата может не иметь отношение к миграции пассионарных этносов, которые могли заимствовать керамику у предшественников. Во всяком случае, большая часть поселений лапита датируется примерно 1300-1000 гг. до н.э., вплоть до рубежа н.э. когда она полностью исчезла.
Есть определенная уверенность, что носители культуры лапита и были теми "Викингами Солнечного Восхода", как назвал полинезийский этнограф Те Ранги Хироа первоначальных мигрантов в Полинезию. В самом деле, с точки зрения ПТЭ сопоставление это вполне правомочно. Викинги бороздили моря в силу своей пассионарности, они были продуктом толчка VIII в. н.э. [12] Носители лапита распространились от Новой Гвинеи до Тонга (XII в. до н.э.) и Самоа (конец I тысячелетия до н.э.) ([2] С. 280). Скорее всего, это были мобильные группы колонистов и торговцев ([2] С. 270). Они торговали обсидианом из Новой Британии, который везли иногда на тысячи километров ([2] С. 273), что говорит об их мореходном искусстве. Они намеренно пускались на поиски новых территорий и рынков, всюду насаждая свою культуру ([2] С. 280-281). Это выглядит настоящим расширением этноса в фазе подъема.
Первоначальная локализация носителей лапита представляет собой загадку для исследователей. Керамика лапита родственна филиппинским и индокитайским культурам, но имеет и совершенно четкие аналоги в культуре юаньшань ([2] С. 273). Возможно, она возникла где-то в Индонезии или на Филиппинах примерно в середине I тысячелетия до н.э. Но есть вариант и ее южнокитайского или тайваньского происхождения ([2] С. 280). Если, исходя из логики ПТЭ, принять южнокитайскую гипотезу, картина пассионарного толчка XIII в. до н.э. приобретает завершенность. Одновременно с этносом китайцев Чжоу на юге страны возник некитайский этнос юэ (возможно, создавший, в частности, культуру Лянчжу [12]). Растущая пассионарность (а, возможно, и некая природная катастрофа) заставляла его расширяться на Юго-Восточную Азию. Именно юэ (бывшие народом малайской группы) заселили Индонезию и Филлипины, поникли в Индокитай, потенцировали развитие культуры донгшон. Под их влиянием автохтонные этносы восприняли новый культ Неба-Земли и шаманскую практику. В Индонезии и Филиппинах юэ (этот этнос уже сильно отличался от оставленного в Южном Китае, "банальный случай этнической дивергенции" ([8] С. 91), восприняли и развили тамошние культуры керамики и, не растратив еще потенции пассионарного толчка, предприняли экспансию в Меланезию, Микронезию и часть Полинезии. После этого, начиная с середины I тысячелетия до н.э., происходит упадок. Форма керамики упрощается, исчезает орнамент, а к началу I тысячелетия н.э. производство керамики лапита вовсе сходит на нет ([2] С. 272, 281). Одновременно прекращается и колонизация: по археологическим данным этот процесс можно проследить до островов Самоа. Следующий этап начался не ранее середины I тысячелетия н.э., очевидно, с Маркизских островов. Между самой поздней археологической датой на Самоа и самой ранней на Маркизах - "зияющая лакуна" ([2] С. 364).
С точки зрения ПТЭ очевидно, что "лакуна" эта находится между завершенным процессом этногенеза и началом нового. Вероятно, "викинги" лапита довольно быстро растеряли пассионарность. Причиной тому, надо думать, островной характер ареала расширения. Географическая дробность порождала изоляцию. Консорции, рассеянные по множеству островов, в силу своей малочисленности переживали убывание пассионарности, не имея ее притока извне ([2] С. 277). Не способствовало сохранению пассионарности и близкородственное скрещивание. Соответственно, быстрее наступала фаза обскурации.
Похоже, Полинезия - вообще неважное месторазвитие. Есть мнение, что производство керамики там прекратилось из-за отсутствия необходимого сырья ([2] С. 466), но в таком случае совершенно непонятно, как керамика могла существовать на тех же островах еще несколько столетий после заселения. Пока носители лапита были пассионарны, они привозили сырье за тысячи километров ([2] С. 274), а утратив пассионарность, они спокойно остались на островах и атоллах, которые успели заселить, и безмятежно погружались в гомеостаз до тех пор, пока...
...И вновь начало
Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что нарисованная картина заселения Океании может быть подвергнута критике с самых разных позиций. Начать с того, что сам ЛНГ, очевидно, представлял себе процесс заселения Полинезии по-другому ([9] С. 313). Совершенно иной взгляд на проблему у авторов статей на эту тему, размещенных на сайте Гумилевика. [1] [24] В мою задачу не входит опровергать или соглашаться с их положениями, поскольку речь сейчас идет о совершенно другом процессе этногенеза, отделенном от того, в ареале которого оказалась Западная Полинезия, "зияющей лакуной" почти в тысячу лет. Действительно, Маркизы были заселены не ранее 300 года н.э., острова Кука - в 800-900 гг., Общества - примерно в XIII в. н.э., остров Питкэрн - около 1100 года, Гавайи - до 1000 года, остров Пасхи - около 400 года, Новая Зеландия - между 700 и 1000 годами и т.д. (все даты по [2]). К этому времени потомки носителей культуры лапита были уже тяжелыми на подъем обывателями, рассеянными по множеству райских и не очень островов, а следы этноса юэ окончательно затерялись в Китае, перемешанном уже новым пассионарным толчком.
Да, пассионарный подъем, очень похоже, имел место и в этом случае, но что было его причиной - особый толчок, как полагает А.М. Афиногенов [1], или этническая экспансия, повлекшая пассионарный дрейф и культурную диффузию? Последнее подтверждается известной гипотезой Тура Хейердала о заселении Полинезии из Южной Америки ([2] С. 409-411), которой, кажется, симпатизировал и ЛНГ ([9] С. 146, 158). Действительно, имеются вразумительные доказательства не только южноамериканских, но и, скажем, японских влияний на регион в I тысячелетии н.э. ([2] С. 296, 357). Полинезийцы и позднее, в эпоху появления европейцев, были весьма восприимчивы к посторонним влияниям ([2] С. 373, 389). Прослеживаются в доевропейской Полинезии также следы этнических химер (известная коллизия "длинноухих" и "короткоухих" на острове Пасхи), и даже антисистем ([2] С. 374). Возможно, мы имеем дело с последствиями экспансии пассионарных народов. Таковая возможна и из Японии, оказавшейся, как известно, в ареале пассионарного толчка VI в. н.э., и из Америки.
Оправдание этнологией
Сознаю, что в данной статье можно найти некоторые несовпадения в хронологии. В отношении передвижений арийских племен я пользовался датировками, имеющими такое же право на существование, как и иные, пока точная хронология не будет установлена ([8] С. 194). В отношении датировок в китайско-сибирском ареале толчка расхождения существуют и в работах ЛНГ ([6] С. 21, ср. [8] С. 80). Датировки Тихоокеанского региона приведены по монографии Питера Беллвуда, являющейся серьезной сводной работой по теме. Однако патриот региона австралиец Беллвуд имеет тенденцию выбирать из предложенных дат наиболее древние для доказательств автохтонности океанийских народов. Кроме того, он склонен слишком доверять различным методам датирования. Например, по данным глоттохронологии (имеющей множество критиков в ученом мире), праполинезийский язык, на котором предположительно говорили носители культуры лапита, был локализован на Фиджи около 1500 года до н.э., а к 1300 году до н.э. бытовал в самой Полинезии ([2] С.145). Однако, на мой взгляд, не учитывается фактор дробности поселений праполинезийцев, в силу которого процессы изменений в основном слое лексики могли идти быстрее. О влиянии географического фактора на язык писал и ЛНГ ([9] С. 141). На ненадежность радиоуглеродного метода указывалось неоднократно. Похоже, при нынешних возможностях науки, в приложении к столь древним периодам уже даже грубая синхронизация процессов этногенеза есть достижение.
В пределах своих возможностей я попытался проследить возникновение этносов-ровесников на огромной территории от Средней Азии до Полинезии. Каждая его точка стала центром распространения нескольких этносов. Из Средней Азии начали свой путь племена иранцев, индоариев и скифов. Из Северного Китая в двух противоположных направлениях разошлись китайцы Чжоу и хунны-1, для того, чтобы через несколько столетий вновь столкнуться на своей первоначальной родине. С юга Китая этнос юэ, по всей видимости, дал отрасли в островную Юго-Восточную Азию, и, возможно, в Индокитай. Его потомки из Индонезии или с Филиппинских островов начали блестящую колонизацию Океании.
Судьбы у ровесников оказались различными. Скифы практически исчезли к началу новой эры, а их родственники иранцы в VIII в. до н.э. подпали под новый толчок, породивший державу Ахеменидов. То же самое случилась с хуннами - толчок III века до н.э. превратил их в хуннов-2. Китайцы же прошли полный цикл этногенеза, потенциал толчка XIII в. до н.э. угас в эпоху Троецарствия, а в VI в. уже нашей эры Китай бы возрожден новым толчком. Этот путь вместе с китайцами прошли потомки юэ, включенные в китайский суперэтнос. А экспансия полинезийцев сошла на нет в силу естественного этнического старения, усугубленного географическими условиями месторазвития, и они остались на своих островах в ожидании новой вспышки.
Толчок XIII века до н.э. имел некоторые признаки, отличающие его от других, по всей видимости, это произошло в силу социальных и природных условий, сложившихся к тому времени на планете. Бронзовый век сменялся Железным, материнский род - отцовским, а почитание духов предков - примитивной натурфилософией. Для объяснения этих перемен незачем применять ПТЭ, однако их синхронность у разных этносов, подпавших под один толчок многозначительна, возможно, "бич Божий" имеет не только этнологические функции...
Грандиозные миграции, отмечающие все пункты на проведенной нами линии, тоже имеют свои причины. В отношении северо-западного ареала толчка, как писалось выше, причиной было изменение климатических условий. Возможно, миграции южнокитайских земледельцев в Океанию тоже были вызваны климатическими причинами - наступлением засушливого периода ([8] С. 273). Естественно, все эти вопросы требуют серьезных исследований, а поскольку каждый год археология, сравнительная лингвистика, палеогенетика и другие науки приносят все больше знаний о древнейших периодах истории, качество таких исследований должно неуклонно повышаться.
Что касается этнологии и ПТЭ, данная статья написана не в силу желания "обнаружить" толчок или же, на худой конец, "пассионариев в округе", в чем обвинила "первочитателей" ЛНГ его ученица О.Г. Новикова в комментарии к статье А.М. Афиногенова. [1] В гумилевском наследии, при всем его значении, много противоречивых и темных моментов, к которым относятся и линии некоторых пассионарных толчков, проведенных им или его учениками. Все эти противоречия, по моему мнению, должны быть со временем сняты. И моя статья - одна из попыток сделать это.
Список литературы:
1. Афиногенов А.М. Тайны острова Пасхи и теория этногенеза. Гумилевика: http://www.kulichki.com/~gumilev/debate/Article17.htm
2. Беллвуд Питер. Покорение человеком Тихого океана. М., 1986.
3. Бойс Мэри. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1988.
4. Герни О.Р. Хетты. М., 1987.
5. Грейвс Роберт. Мифы древней Греции. М., 1992.
6. Гумилев Л.Н. Хунну. СПб, 1993.
7. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1990.
8. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. М., 1993.
9. Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и история природы. М., 1993.
11. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. М., 1993.
12. Деопик Д.В. Царство Мо - первое государство региона Восточной Азии. ИСТИНА: https://istina.msu.ru/publications/article/2511116/
13. Динамические карты зон пассионарных толчков. Гумилевика: http://gumilevica.kulichki.net/chronosophy/index.html
14. Долуханов П.М. История средиземных морей. М., 1988.
15. Замаровский Войтех. Их величества пирамиды. М., 1986.
16. Исчезнувшие народы. Сборник статей. М., 1988.
17. Мавродин В.В. Происхождение русского народа. Л., 1978.
18. Неолит Северной Евразии. Под ред. С.В. Ошибкина. М., 1996.
19. Шалахов Е.Г. Носители сейминско-турбинской традиции и 'камень победы' (нефрит в эпоху героев и оловянных бронз). Материалы III Международной научной конференции. М., 2015.
20. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988.