Отец дьякон... Дьяконство - первое, что я узнал о тебе, когда лет 16 назад мы познакомились в редакции этой газеты. Ещё я узнал, что ты грузный, бородатый и громогласный. Общаться с тобой, Дмитрий Александрович, было тяжело. Но многие люди к тебе тянулись. Те, для кого твои 'тараканы' с лихвой искупались умом, эрудицией, своеобразным юмором и истинно христианской незлобивостью. Ты мог своим шляхетским гонором, хвастовством, амбициозностью и конспирологическими идеями довести до белого каления, до потока нехороших слов. Но через пару дней раздавался звонок, и ты, как ни в чём не бывало, продолжал прерванную ссорой беседу.
Заштатный дьякон Петербургской епархии, протодьякон Польской православной церкви, историк, журналист, политолог, писатель, блогер, бизнесмен... Ты всегда был уверен, что можешь всё, и действительно у тебя многое получалось. А потом тебе надоедало очередное дело, которому ты отдал массу сил, времени и умения, и ты его бросал. Всё, кроме Церкви, которая была твоим истинным призванием.
По-настоящему ты раскрылся, только когда переживал личную катастрофу, о чём я распространяться не стану. А всё остальное время, при всей словоохотливости, ты тщательно скрывал свои обстоятельства. Из-за этого я так поздно и узнал о твоей смерти. Оторвался тромб в больнице, куда ты лёг на операцию. За год до этого ты вообще перестал ходить - так отекали ноги. Мы часто перезванивались, но ты ни слова не говорил, что с тобой: 'Всё нормально, Паша'. И что в больнице лежишь, тоже не сказал. А ведь последний твой звонок был как раз в ноябре, может быть, в день смерти. Да, я понимаю - потомок славных родов пан (герр, фон) Мацкевич должен быть безупречен. Хотя бы в чужих глазах... Ведь сам ты был не очень доволен своей жизнью, недаром столь тщательно строил придуманную личность в своём блоге.
Помнишь, как-то после работы, как часто тогда бывало, мы сидели на Сенной и болтали. Вдруг ты отставил бутылку пива и замолчал. Твой профиль чётко вырисовывался на фоне заката. 'Вот сидим - и вдруг всё исчезнет, - тихо произнёс ты. - И будет Суд...' Я верю, что на своём Суде ты снискал милость.