Иннокентий Васильевич Батюшков, грузчик универполсама номер тридцать пять, любил свои глюки. Раньше они приходили редко. Наверное, пойло было некачественное. Да и откуда качество? Кампания антиалкогольная, свадьбы комсомольские с коньяком из чайников, самогон, спирт технический... Пробежит мышка в тельняшке или чертёнок вилами огреет - это ж разве глюки? И то - проснёшься потом - ничего не помнишь, башка раскалывается, начальство ругается... Чуть, как все, пить не бросил!
Жизнь-то продолжалась. Сначала обнаружили ускоренную реактивность в Чернобыле. Враги говорят, поначалу чуть не грохнуло. Но кто ж поверит, что на советской АЭС могло что-то грохнуть? Через год перестроили старые станции, к восемьдесят восьмому повсюду заложили новые, которые выдали к девяностому такую мощность, что ни уголь, ни нефть, стали почти не нужны. Летом за полярным кругом урожаи из теплиц попёрли в пять раз больше продовольственной программы, и если б не китайцы, всё бы сгнило. К девяносто пятому выдали каждой советской семье по квартире, к девяносто восьмому - начали разбирать плотины. А когда "Бураны" пошли в серию и возобновилась космическая гонка, в алкоголиках остались только самые стойкие. Профессионалы!
Не пил почти никто, но производить-производили. В основном всё шло на экспорт, в капстраны. Ещё в восемьдесят седьмом, на пленуме, первый секретарь московского горкома Ельцин пообещал взять производство под личный контроль. С тех пор спиртное с каждым годом и хорошело. Как завещал великий Ленин, "лучше меньше, да лучше".
***
Сегодня был день зарплаты, и Иннокентий Васильевич предвкушал. Предвкушал, посылая киберов на профилактику, предвкушал, споря с пришлыми логистами-кооператорами (ну на кой нам "Мрия" с сублимированными колбасами из Иркутска, если из Кировакана по глубинному метро каждый час прямые поставки), предвкушал, входя в комнату с надписью "Банкомат", предвкушал, забирая нужную сумму из картонной коробки с пачками денег и расписываясь в большой конторской книге.
А потом, ровно в 17:40, Иннокентий Васильевич подошёл к винному прилавку родного универполсама, взял полагающиеся в одни руки две бутылки "Посольской", положил нужную сумму в другую картонную коробку и расписался в чековой книжке.
Универсальные магазины полного самообслуживания появились в конце восьмидесятых, сразу после наступления продуктового изобилия. Товары сделались настолько дёшевы, что содержать продавцов, кассиров и ревизоров стало невыгодно. К тому же, на стройках и на заводах требовались рабочие руки. Проблему решили как в послевоенном Сталинграде - перевели в рабочие работников торговли, оставив в магазине грузчиков и уборщиц. Грузчик следил за ассортиментом, управлял кибер-транспортёрами и кибер-мерчендайзерами, а уборщица - автоматическими пылесосами, полотёрами и прочими мойдодырами. Вместо касс на прилавках появились коробки для денег и банки для мелочи. Раз в неделю приезжал экспедитор, забирал коробку и наполнял банку. Первые эксперименты провели в закрытых городах, где все друг друга знают. По результатам решили, что массы вполне сознательны, и универполсамы распространились по всему Союзу. Проблемы были только в столицах, но их быстро решили сами жители. Дело в том, что вместе с продавцами и директорами из магазинов исчезли и очереди, возвращения которых никто не хотел.
***
Как положено, выпили за встречу, за родителей, за здоровье и отдельно - за здоровый образ жизни, потом вспомнили ближайшие даты из календаря, помянули былые победы и героев минувших лет, после чего пришлось бежать в гаражи за добавкой, а когда вернулся гонец, не забыли и о светлом коммунистическом будущем, и о недавно родившихся у чьей-то племянницы котятах. В общем, посидели хорошо и разошлись душевно.
Дойдя на автомате домой, Иннокентий Васильевич достал заначку и добавил немного. Для верности.
- И-ти-тинь - дри-ти-тинь! - взвизгнуло из-под кровати. - Ну у тебя здесь и пыли-ища!
Явился долгожданный глюк. Но был он совсем не таким прикольным, как раньше. Голос его был мерзок и раскалывал голову безо всякого похмелья. Звук скрежетал одновременно как гвоздь по стеклу, как палец по воздушному шарику и как ноготь по школьной доске. Казалось, что в уши засунули по ржавому кривому гвоздю и шуруют там, пытаясь доковыряться до мозгов. К тому же, каждое слово заканчивалось пренеприятнейшим повизгиваньем.
На мгновение наступила тишина, потом опять застрекотало откуда-то сверху:
- Я-аа, я-аа, а вот и я-аа! Здраааавствуй!
Перед носом кружил жирный лысый мужик размером с бабочку. Одет он был в балетную пачку, синие семейные трусы до колен, и майку с надписью "Олимпиада-2004". В руках мужик держал спичку с жёлтой картонной звёздочкой, кое-как налепленной сверху.
Иннокентий попытался отмахнуться или прихлопнуть неправильный глюк, но тот всё время уворачивался, продолжая визжать:
- Да-а, да-а, давай-те-э порадуемся-аа. Я доб-прый фей, готов исполнить люб-пое жела-аание!
- Сдохни! - крикнул Иннокентий и наконец-то прихлопнул фея.
- А-х-хахаха, и-ти-тинь - дри-ти-тинь, желание сейчас испоолнится-аа! - раздалось откуда-то издалека.
Звук затих.
Иннокентий осторожно поднял руку. Под ладонью оказалось маленькое зеркальце, из которого на него смотрел жирный лысый мужик, размеров вполне классических. Одет он был в синие семейные трусы до колен, и майку с надписью "Олимпиада-2004". И рожа у него была ещё более мерзкая, чем у фея, но по чертам лица - подозрительно знакомая. Не хватало разве что балетной пачки.
- И-ти-тинь - дри-ти-тинь, - произнёс Иннокентий Васильевич, и, как ему показалось, сдох.
Очнувшись на рассвете, он решил, что глюки - это уже не так прикольно, и больше спиртного не пил. Ни-ког-да.
***
В зеркало лучше не смотреть. Другие костюмы ещё туда-сюда, а этот - последнее изобретение. Для особенных случаев. Эффективность такая, что начальство уже пару раз намекало о переходе из оперативников в научный сектор. Пусть намекает, подождёт наука. С людьми работать куда интереснее. Тем более, с такими. На этот раз, кажется, удалось. Хорошо. Теперь надо ещё в костюме белочки к собутыльникам сбегать.
***
Началось всё с той самой антиалкогольной кампании. Кому-то пришло в голову, что сотрудники журнала "Трезвость и культура" должны не только писать статьи о пользе здорового образа жизни и вреде нездорового, но и подавать пример. Из этого ничего не вышло, пример если и подавался, то отрицательный: души журналистов иногда пылали так, что залить их можно было лишь чем-то легковоспламенимым. Один раз редактор собрал всех провинившихся, и отправил на утренник. На детский. Первого января. В костюмах зайчиков и белочек.
Увидев такое, один из присутствовавших на представлении родителей очень впечатлился и бросил пить, о чём, естественно, написал в редакцию.
Опыт решили повторить.
Узнав об успехе, к делу подключились психологи, режиссёры, бутафоры, товарищи из первого отдела (для секретности), а затем и нанотехники с голограммщиками. Со временем из бывших журналистов создалась команда профессионалов, способная сделать трезвенником кого угодно. В стране с каждым днём становилось больше непьющих грузчиков, слесарей и монтажников.
Жаль только, что метод совершенно не действовал на самих работников костюмированной отрезвительной бригады. Не добился своего редактор...