Dark Window : другие произведения.

Дорога к черному минарету

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Желая избавиться от вросшего в руку драгоценного камня, Джамиля ищет черный минарет. Если прочесть молитву с его вершины, то проклятие исчезнет. Девочке помогает странник, выпавший из чужих мест и чужих врем`н. Это история о пути через пустыню и злых созданиях, жаждущих получить камень и душу девочки.
  Dark Window
   Дорога к чёрному минарету
  
   Этой девочке выпал далёкий путь.
   Мир кажется тёмным, если на него смотришь сквозь плотную сетку. Ещё недавно твои глаза безмятежно вбирали синеву неба, золото облаков, алую полосу заката и жгучее сияние полуденного солнца. Точно такие же глазёнки сейчас смотрят навстречу. Такие же, да не такие. На них паранджа ещё не опустилась. И крохотная семилетка, весело смеясь, плещёт рукой в прохладе фонтана, поднимая тысячи озорных брызг, выкрикивая что-то невразумительное. Но твоему лицу закрытому паранджой, не до детских считалок. Сейчас кувшин зачерпнёт воду, усталые руки опустят его на плечо, и шаг за шагом тонкая фигурка двинется в обратный путь. Туда, где в хижине ждут мать и сёстры.
   Она поправила кувшин и сделала первый шаг. Толпа, собравшаяся на площади, восхищённо выдохнула. Девочка не смотрела на толпу. Она ушла вглубь себя, надеясь забыть о том, что вызывало восторженные возгласы.
   Когда с твоего запястья сверкает драгоценный камень, весь мир готов целовать пыль у дороги, по которой ты только что прошла. Но кому есть дело до твоего сердца, если взгляды прикованы к переливам танцующего света. Безупречная полировка вросшего в руку сокровища возбуждает. Тысячи взглядов купаются в волшебном сиянии. Но некому помочь донести кувшин. Ещё недавно сотни юношей падали на колени, надеясь разглядеть за сеткой из конского волоса прелестное личико. Но кто знает, любят ли они тебя или богатство, прельщающее самый избалованный взор?
   Нет на площади сейчас юношей, нет и мужчин. Во главе потрёпанного отряда прискакал эмир, оценил камень, погладил его грани дрогнувшей рукой.
   - Как зовут? - спросил зычный голос, пропитавшийся вселенской властью.
   - Джамиля, - прошептали побелевшие от страха губы.
   Призадумался эмир, да вспомнил о нескончаемых битвах с соседними владыками. И чумазая девчушка мигом вылетела из головы. Выстроил эмир новое войско и увёл на восток. Война - дело мужчин. Драгоценности и женщины - отдых после дела. Нет в городе мужчин, нет и юношей. Есть женщины и дети. И все хотят пить. Есть вода, есть работа. А есть работа, есть и деньги. Много-много кувшинов надо перетаскать. И не поймёт тот, кто восхищается красиво изогнутой фигуркой, держащей кувшин, что красота эта не от изящества, а от усталости.
   Солнечную тропинку пересекла злобная тень. Вышел начальник стражи. Тот, кто хранит покой города. Тот, кто запускает руку в его казну. Шарят жадные пальцы по дну эмирских сундуков, ищут монеты и камешки. Далеко эмир, когда ещё вернётся. А может и вовсе в песках сгинет. Некого бояться, когда власть в твоих руках. Когда в руках все деньги. Но ещё не все камни.
   - Нет у тебя отца, - говорил начальник стражи, - не вечна мать твоя, - толстые пальцы поглаживали рукоять сабли. - Как умрёт, да, отрублю твою руку. Камень возьму. Сейчас бы отрубил, да нельзя. Ты растёшь, камень растёт. Пускай большой растёт, да.
   Смеялся начальник стражи, и под полосатым халатом противно колыхалось жирное брюхо. Джамиля быстро-быстро отмеряла шажки, чтобы уйти с площади и хоть на день забыть о начальнике стражи и о его страшной сабле. И казалось, исчезни камень, жизнь станет прежней и спокойной.
  
   * * *
  
   От палящего солнца тихую улочку берегли синие тени дувалов. Среди высоких стен затерялся маленький дом с галереей - айваном. Каждый день в глубине айвана появлялся старый мастер и выписывал узоры на блюдах и кувшинах. Говорили, что был он когда-то истребителем колдунов, да отошёл от дел, успокоился и решил встретить старость достойно. Джамиля вошла в дом тихо-тихо. Ноги быстро просеменили по мягкому ковру. Руки поставили кувшин перед белобородым старцем.
   - Что в кувшине, девочка?
   - Вода, усто, - прошептала Джамиля. - Настоящая вода. Из горного ручья. Далеко ходила, но для вас, усто, ничего не жаль. Дайте совет только, как мне избавиться от камня?
   - На краю земли, - голос мастера был надтреснутым, словно разбитый, но склеенный горшок, - есть заброшенный минарет. Как прочитаешь, девочка, утреннюю молитву с высокой башни, отпустит тебя камень, исчезнет.
   - Но, усто, ведь женщине не дозволено быть муэдзином, - всполошилась Джамиля.
   - Аллах милостив, - развёл руками мастер и снова взял кисть в руки. Заплясала она по блюду, выплёскивая алые лепестки, а по центру вывернулась заковыристая надпись древней арабской вязи.
   - Как найти минарет, усто? - решилась девочка.
   - Трудно, - пробурчал мастер, отпустил кисть и огладил белую бороду. - Трудно это, не всякий и поспеет. А кто поспеет, не выплывет. Нет к нему прохода. Стережёт дорогу злоглазое поле. Бегаешь-то быстро?
   Джамиля кивнула.
   - Тогда ступай за лепестком, - сухие пальцы сжали кисть и резко взмахнули. Ещё один лепесток сорвался, но не остался на блюде, а стремительно закрутился по комнате и вдруг вылетел на раскалённую улицу.
   Мастер поднялся и, кряхтя, отдал кисть девочке, а та завороженно смотрела, как алая капля отплясывает в дрожащем воздухе.
   - Чего ждёшь? - рассердился мастер. - Не успеешь за лепестком, не найдёшь минарет, не прочитаешь молитву - вечно будет жечь тебя камень.
   Джамиля суматошно выскочила на улицу. Огненная точка лепестка мерцала у поворота. Девочка бросилась следом. Лепесток словно ждал её, а потом алой мухой заскользил сквозь дрожащий, прокалённый воздух. Быстро бежала Джамиля, но отставала, отставала, отставала.
   Сквозь плотный чачван трудно было рассмотреть неуловимую точку. Внутренне сжавшись, Джамиля решилась на немыслимое. Скинула паранджу, ожидая града камней от единоверных. Но нет! Ни единого камня, ни единого жителя. Последний дувал остался за спиной. Впереди лежали песчаные волны барханов. Над самым высоким выписывал круги алый лепесток, дразнился, манил за собой. А потом он исчез. Девочка рассеяно вглядывалась вдаль. И вдруг обнаружила, что в тени порушенного дувала кто-то стоит.
  
   * * *
  
   Сердце испугано застучало. Нет в городе юношей, нет и мужчин. Кто же тогда прячется в темноте? О чём думает?
   - Возможно, нам по пути, - начал беседу, тот, кого скрывала тень. - Жила-была девочка, а звали её... Кто звал, тот и знал!
   - Меня зовут Джамиля! - обиделась девочка. - А как твоё имя, ака?
   - Не думаю, что оно тебя устроит, - хмыкнул незнакомец и подошёл вплотную.
   - Ты вор или разбойник! - воскликнула Джамиля, думая криком прогнать противный страх беспомощности.
   - Вот как? - отшатнулся чёрный силуэт. - Почему же ты так решила, Джамиля?
   - Ты не назвал имени! И ещё... Там, откуда поднимается солнце, идёт большая война. Всех мужчин забрали, всех мальчиков. Если ты воин, зачем не сражаешься?
   - Потому что моё призвание - путешествия, - улыбнулся незнакомец. - Что толку, если мне отрубят голову в первом же бою?
   - Позорно избегать сражений.
   - Позорно их допускать, - возразил незнакомец. - Хотя, ты права, если уж довелось угодить в эту кашу, побегом отрезаешь дорогу к пророку Мухаммеду. Но мы говорим с ним на разных языках.
   - Ты - путешественник? Тогда расскажи о дороге к заброшенному минарету, - попросила Джамиля. - Тому, что охраняет злоглазое поле.
   - Ого, - удивился собеседник. - Маленькая девочка не боится поля злых глаз?
   - Здесь нет маленьких девочек, ака? - отрезала Джамиля. - Так знаешь или нет?
   - И в самом деле, - пожал плечами назвавшийся путешественником. - Если уж не успел к источнику жизни, самое время взглянуть на поле. Пожалуй, нам действительно по пути.
   - У нас разные дороги, ака, - сердито сказала Джамиля. - Если знаешь путь, скажи. Дойти сама сумею.
   - Куда это ты собралась, пустая девчонка? - гневно раздалось за спиной, и на плечо опустилась тяжёлая рука.
   Сжавшись, девочка обернулась и увидела разъярённого начальника стражи.
   - Э, нет, девочка, - злобно сверкнули глаза. - Никуда ты не денешься, пока камешек не окажется в моей сокровищнице. А ты чего уставился, проходимец? Пошёл прочь, да! Чтоб я тебя в моём городе больше не видел!
   - Да будет дозволено смиренному путнику молвить словечко, - странник преклонил колено, но синие глаза смотрели не смиренно, а насмешливо. - Да не затруднит славного воина, хранящего покой целого города, выслушать.
   - Э-э, - презрительно скривился начальник стражи. - Зачем ты мне, оборванец? За твой дырявый халат не выручишь и таньга.
   - За тобой послан, почтеннейший, - угодливо улыбнулся склонившийся, и только глаза дерзко пронзали толстяка, который вдруг нервно поёжился.
   Из-под полы халата странник извлёк свиток и показал печать.
   - Не знает ли, почтеннейший, чей перстень приложился к этому куску сургуча?
   Начальник тревожно нагнулся и побледнел.
   - Не пресветлого ли эмира? - испуганно вымолвил он.
   - Он самый, - кивнул странник. - У пресветлого, как вы, почтеннейший, изволили выразиться, эмира сейчас каждый воин на счету. Никак не может он отказаться от услуг столь опытного бойца, как вы, почтеннейший. Поэтому пресветлый эмир распорядился доставить вас к его шатру в самые кратчайшие сроки. А вместе с вами, - странник принялся загибать пальцы, - барашков - три отары, кобылиц - три табуна, припасов и прочей снеди - на три месяца, а кроме того, - палец странника значительно ткнулся в небо, - породистого скакуна. Да-да, того самого. Из вашей ОСОБОЙ конюшни.
   Лицо начальника стражи словно выбелили.
   - И про жеребчика ему известно, - сокрушённо воздел он руки к небу. - Встань, о почтенный гонец пресветлого эмира. Не дело марать халат в придорожной пыли. Не угодно ли посетить мой скромный домик и откушать дары аллаха, милостиво посылаемые нам для услады жизни?
   - От плова и шах не отказывается, - покачал головой странник. - Но не забыл ли почтеннейший о кратчайших сроках? Эмир, да позволено мне заметить, ждать не любит. А ждёт он уже без малого две луны.
   - Тот, кто заставляет ждать эмира, становится короче ровно на голову, - опечалился начальник стражи. - Что же делать? Что же делать? - полы роскошного халата мели песок, остроносые сапоги спотыкались на каждом шагу.
   - Откупитесь, ака, - пожал плечами давно поднявшийся странник.
   - Но городская казна пуста, - забегали глазёнки воина.
   - Думаю, если вы к жеребчику...
   - Что вы, почтеннейший, - завопил начальник стражи. - Какой-такой жеребчик. Злые люди лают, ветер носит, - его взгляд упал на сжавшуюся Джамилю. - А, дитя шайтана, поди-ка сюда. Бери её, достопочтимый гонец.
   - Зачем девчонка тому, у кого тысяча жён? - пожал плечами гонец.
   - Ты, понятное дело, не знаешь, - зашептал начальник стражи, - что у девчонки этой внутри камень. Ты, уважаемый, на запястье смотри. Хорош? На такой захочешь, весь дворец эмира купишь, весь его гарем, всю его конюшню...
   - Кстати, о конюшне, - перебил гонец, - не расскажет ли уважаемый о той ОСОБОЙ конюшне, если уж зашёл разговор?
   - Весь город купишь!!! - крик начальника стражи мог разбудить даже джинна. - Бери, дорогой. Бери! Ты не пожалеешь! Эмир не пожалеет! Аллах с небес глянет, тоже не пожалеет. Такое сокровище отдаю! - толстяк с умилением поцеловал кончики пальцев.
   - Уговорил, - неохотно протянул странник. - А что передать эмиру?
   - Скажи так, дорогой! Пусть эта девочка, цветок жизни, послужит знаком победы. Увидит его Аллах и да обрушит на коварных врагов все напасти мира, - бормоча, начальник стражи отступал и кланялся, пока не исчез в узкой улочке.
   - Повезёшь меня на восток? - сжалась Джамиля. Похоже, следовало забыть о затерянном минарете, как о несбыточной мечте.
   - Ты же вроде собиралась в другие места? - улыбнулся посланец судьбы.
   - Но приказ эмира?
   - А, ты о бумажке... - странник порылся за пазухой и извлёк ворох бумаг с печатями. - Ага, - хмыкнул он. - Это вот от турецкого султана, это от арабского шейха, а это от государя императора. Повезло, что эмирский свиток подвернулся в первую очередь.
   - Зачем тебе так много? - удивилась Джамиля. - Откуда они?
   - Из разных мест, - уклончиво ответил странник. - А зачем... Видишь ли, когда разговариваешь с важными людьми, они редко смотрят на тебя. Они обращают внимание лишь на то, что в твоих руках. И если там нет достаточной суммы, её неплохо заменяет важная бумага. Тогда они верят каждому слову, даже если в нём нет и доли правды. Впрочем, в местах, куда мы отправляемся, бумаги утрачивают цену.
   - Мы? - переспросила девочка.
   - А то, - подмигнул странник. - Не забывай, я выкупил тебя. И теперь несу ответственность за твою жизнь.
   - Какую ещё ответственность?
   - В пределах вложенной суммы, - загадочно ответил странник. - Уже пойдём, да? А то скоро утро. До утра предстоит немало пройти. Да ещё разыскать неплохое убежище на день.
   И он зашагал вперёд. Подумав, что волшебный лепесток улетел в ту же сторону, Джамиля двинулась следом. Она молчала, упёршись взором в качающуюся спину. Глаза болели. Полосы на халате странника слились серым месивом. Но, шаг за шагом, путники углублялись в пустыню.
  
   * * *
  
   Странник обернулся.
   - Такое бледное лицо, - удивилась Джамиля. - Ты издалека?
   - Я издавна, - непонятно ответил странник.
   Лунный свет превратил песок в серебряные россыпи. В глазах незнакомца плескалось странное голубое сияние.
   А потом луна спустилась совсем низко, и Дамиля увидела в нём очертания холмов, оставшихся за спиной. И себя. Только лунная Джамиля счастливо улыбалась. На ней было новое разноцветное платье. Яркое. Такое не купишь и на базаре. Только знатным женщинам за большие деньги купеческие караваны привозят заморские ткани. Шею лунной Джамили обвивало ожерелье невиданной красоты. Над холмами расцветала серебряная заря. Всё пропиталось серебром, кроме странника. Потому что в лунном зеркале Джамиля стояла одна.
   - А почему тебя там нет? - спросила девочка.
   - Это зеркало твоей жизни, - ответил странник. - Мне не положено в нём отражаться.
   Он ловко повернул волшебную луну. Мелькнула изнанка из потрескавшегося дерева. Зеркало стало маленьким, его прикрыли узкие пальцы. А потом они открылись, и девочка увидела пустую ладонь.
   Путники двинулись дальше. Девочка не смотрела на барханы. В мечтах она разглядывала пальцы, унизанные кольцами. И чувствовала, как холодные бусины ожерелья становятся всё теплее.
   Внезапно исчезла и настоящая луна. Путники стояли в тени потрескавшейся, полуобвалившейся стены. Как только они остановились, злющий холод принялся терзать разгорячённое ходьбой тело.
   - Здесь и переночуем, - сказал странник, поглядывая на красную полосу восхода.
   - Замёрзнем, - поёжилась Джамиля и обхватила руками плечи. - Зря выбросила паранджу, всё было бы теплее, - она посмотрела на спутника, а вдруг чего придумает.
   Тот скинул халат, смахнул с каменной плиты песок и протянул потрёпанную одёжку девочке.
   - А ты? - удивилась она. - Разве тебе не холодно?
   - Мне всегда холодно. Какая разница, будет мне холодно в халате или без него? - странник опустился на плиту и заворочался.
   Джамиля внимательно оглядела худое тело, на котором чернели три длинных шрама:
   - В каком сражении ты получил эти отметины?
   - Да не в сражении, - устало отмахнулся он. - Так, с крысой схватился.
   - Что же ты, - в голосе Джамили засквозили презрительные нотки, - с крысой не сумел справиться?
   - Крысы-то, они разные бывают, - еле слышно пробормотал он и повернулся к девочке спиной.
   Джамиля закуталась с головой, согрелась и быстро уснула.
  
   * * *
  
   К середине второй ночи они вышли к богатому двору. Одна луна застыла в небесах. Вторая игриво плескалась в наполненном арыке. Под высоким порталом стоял великан с лицом, изборождённым злыми морщинами. На дувале виднелись тёмные силуэты. По обнажённым клинкам пробегали лунные блики. С такой защитой хозяин мог взирать на путников без испуга.
   - Коли в доме многолюдно, и на площади не страшно, - подмигнул Джамиле странник и облизнул губы.
   - Чего бормочешь, чужеземец, - скривился бай. - Видишь воду? Моя вода! А землю? Моя земля. Всё моё, забери тебя шайтан. Все холмы, все горы. Ничего без меня не делается, понятно тебе, проходимец?
   - Когда аллах строил небесный свод, ты, верно, подавал кирпичи, - улыбнулся странник. - Не дашь ли напиться двум бедным странникам, идущим в святые места?
   - Не дам! Бедным не дам, - грубо оттолкнул его от ворот бай. - Нет денег, нет и воды.
   Джамиля почувствовала, что дальше не сделает ни шагу.
   - На моём запястье драгоценный камень, - прошептала она страннику. - Вырви его и купи себе воду.
   - Дёшево же ты ценишь жизнь, - рассердился он. - За глоток воды! И нечего думать. Доберёмся до оазиса, там родник. Я знаю.
   - Камень? - великан быстро шагнул к путникам. - Слышал о нём. Думал, пустые разговоры. Иди, девочка, сюда. Я напою тебя.
   - Не ходи, - рука странника опустилась на плечо девочки. - Прежде он отрубит тебе руку.
   - Без руки можно жить, - криво улыбнулся бай. - Ответь, как проживёшь без воды?
   - Выбирай, - руки странника глубоко погрузились в карманы. - Или расстаёшься с рукой, или двигаем дальше.
   - Разве убудет воды в твоих арыках, если дашь нам напиться? - спросила девочка, невольно шагнув к дому.
   - Вай-вай, пустые разговоры, - покачал головой бай. - Умная женщина - украшение дома, глупая - украшение улицы. Если бы я раздавал воду даром, разве имел бы такой дом? Разве растил бы я такой сад? Разве считался бы достойнейшим в округе?
   - Первый парень на деревне, а в деревне один я, - тихо усмехнулся странник.
   Услышав бормотание, чёрные воины звякнули клинками.
   Взор девочки не мог оторваться от танцующей луны. Счастье было так близко, и цена уже не казалась непомерной.
   - Не дойду, - прохрипела Джамиля. - Не доберусь я до минарета.
   - И не надо, - шутливо толкнул её в бок странник. - Не думай, сколько осталось идти. Не думай, сколько прошла. Просто шагай, и всё.
   - Шагай, шагай, - сплюнул великан. - Про минарет я тоже слышал. Аллах ещё никому не позволил до него добраться. Я разыщу твои косточки и заберу камень.
  
   * * *
  
   Джамиля шла, гордо вскинув голову, пока крыша злого дома не скрылась за барханами. Потом она бессильно опустилась на песок. Горло жгло так, будто там полыхал огонь.
   - Лучше бы мне отрубили голову стражники, - прошептала она, едва разлепив ссохшиеся губы.
   - Лучше бы ты не болтала ерунды, - хрипло перебил странник. - Вставай, иначе и сабля не понадобится. Полуденная жара убьёт нас, если мы не успеем дойти до оазиса.
   Джамиля встала и чуть снова не свалилась. Холодный песок манил рухнуть и растянуться. Она сделала шаг. И ещё половину. Пустыня покачивалась. Словно море, о котором она слышала в сказках.
   - Расскажи о чём-нибудь, - попросила девочка. - С хорошей историей и дорога короче.
   - Хорошо, - улыбнулся странник. - Я расскажу тебе об удивительном звере, который зовётся Северный Олень. Слышала о таком?
   Джамиля покачала головой.
   - Далеко-далеко, - начал странник, - есть бескрайняя пустыня. Почти как та, по которой мы идём. Только здесь ледяные ночи, а днём - настоящее пекло. Там же вечный холод. Всё засыпано снегами. Знаешь, что такое снег?
   Он постепенно набирал ход. Джамиля плелась рядом. На каждый шаг странника приходилось семенить три а то и четыре шажка.
   - Снег начинается с белых мух, - голос, только что казавшийся монотонным, приобрёл певучесть. - Белые мухи падают с белого неба. Счесть их невозможно. Они устилают землю от горизонта до горизонта. Солнце отражается в их гранях миллионами разноцветными звёздами. Глаза не могут смотреть на это сверкающее великолепие и слепнут. А белые мухи летят и летят. Но лишь одна из них согреется на ладони, как обернётся капелькой воды. Тепло их убивает. Да только нет в тех краях тепла. Лето коротко, а зима бесконечна. Там день в полгода и ночь в полгода.
   - Сказки говоришь, - Джамиля не могла поверить в ночь, длящуюся полгода.
   - А мы с тобой где? - усмехнулся странник. - Почти что в сказке: чем дальше, тем страшнее. Но славу нам пускай поют другие, а я вернусь к Оленю. Много удивительных зверей водится в том ледяном безмолвии. Но самый главный он - Северный Олень.
   - На кого он похож, ака? - не утерпела девочка.
   - Умные глаза. Тёплая шерсть. Четыре сильные ноги, и на каждой копыто. Копытом он пробивает ледяную корку, чтобы добыть траву, растущую под снегом. Но главное в нём - рога.
   - Эй, - перебила Джамиля. - Да это же обыкновенный марал!
   - Марал, - странник медленно повторил слово, словно пробуя его на вкус. - Марал-Замарал. Не слишком красивое имя для гордого зверя. Твой марал хорош, да до царя не дорос. И рога у него маловаты. Видела бы ты рога Северного Оленя. Ветвистые, будто вырос на голове раскидистый куст. В лунные ночи они сияют серебром, и говорят легенды, подойди тогда к Оленю и проси, что хочешь. Выполнит любое желание. Только никто не встречал его уже очень давно. Говорили, злые охотники убили его. Говорили ещё, на юга подался, к теплу потянуло. Иногда мне кажется, что близко Олень. Лишь поверну правильно, и тут же увижу умные глаза великого зверя.
   - Жаль в наших местах такие не водятся, - вздохнула девочка. - Но хорошо бы с ним повстречаться. Я бы воды попросила. Столько, чтобы хватило на всю жизнь.
   - Великого зверя надо просить о великом, - странник закашлялся, сплюнул забившиеся в рот песчинки. - А вода... Что вода... Я напою тебя и без Северного Оленя. Вот придём в оазис и тогда...
   Чтобы не думать о воде, Джамиля рисовала на фоне тёмного неба стройную фигуру удивительного зверя. Он походил на марала во всём, кроме рогов. Рога его тянулись по всему небу, и каждый заканчивался звездой.
  
   * * *
  
   До оазиса они не дошли. За очередным холмом обнаружились глинобитные домишки - кибитки. Извилистые улочки уводили в центр города, где над крышами темнели высокие башни мечети.
   - Странно, - удивился странник. - Где же оазис? Видать, заблудились мы с тобой. Как можно умудриться вместо оазиса свернуть в мёртвый город.
   - Почему мёртвый? - удивилась Джамиля. - Может, все спят.
   - Спят, - кивнул странник. - Только от этого сна не пробудишься. Да и некому пробуждаться. Всех повымело.
   У крайнего дома из каменной трубы сочилась сверкающая струйка воды.
   - Живём, - обрадовался странник и приник к воде иссохшимися губами. Тут же оторвался и смущённо сдвинулся в сторону, давая напиться Джамиле.
   - Вода, как и смерть, равняет именитого бая с простым бедняком. И тот, и другой не могут жить без неё, - мрачно сказал он. - Но почему первому она принадлежит по праву, а второй расплачивается за сладкие глотки тяжёлым трудом?
   - Ночевать где остановимся? - спросила девочка, утолив жажду. - Здесь?
   - Местечко мне уж очень не нравится, - странник поворочал головой, набирая воду в помятую флягу. - Если только на окраине. Но давай-ка выберемся на ту сторону города. Так мне будет спокойнее.
   Они двинулись через город узкими улочками. Мрачные дувалы окутали каменные плиты одеялом холодных теней. Сухие арыки запорошила пыль и шары перекати-поля. Изукрашенные резьбой ворота были крепко заперты. Из-за мрачных окон доносились странные шорохи и шепотки.
   - Кто там? - Джамиля испуганно ухватила странника за локоть.
   - Те, кто селятся в заброшенных городах.
   - Разбойники?
   - Ловцы душ, - мрачно усмехнулся странник. - Похожи на собачат. Пока не боишься, вреда не причинят.
   Улица раскрылась и выпустила путников на центральную площадь. Слева высилась разрушенная мечеть. Справа тянулось приземистое здание с удивительно огромными тёмными окнами.
   - Смотри, - Джамиля сжала запястье странника. - В арыках что-то плещется.
   И правда, теперь канавки заполнила вязкая чёрная жидкость. По её поверхности медленно плавали огненные капли, похожие на искры, вылетевшие из очага, да так и не погасшие.
   - Влипли, - тяжело вздохнул странник. - Помнишь о злоглазом поле?
   - Конечно, - кивнула девочка.
   - Говорят, лучше раз увидеть, чем сто услышать, - странник обвёл взглядом арыки. - В данном случае не соглашусь. Видеть мне это как раз не хочется.
   - Это... - голос Джамили дрогнул. - Это злоглазое поле?
   - Оно самое, - отозвался странник. - Его передовая гвардия. Теперь я понимаю, куда делись жители.
   - Но почему... Почему оно следует за нами? - девочка испуганно переводила взгляд с одной канавки на другую. Волны медленно переливались через края арыков и ползли к центру площади.
   - Смотрела на кого-нибудь злым взглядом?
   - Н-не п-помню, - смешалась Джамиля.
   - Ладно, неважно, - отмахнулся странник. - Спишем на меня, - и заговорил вовсе на непонятном наречии. - Однако, признание вины, как ни крути, не освобождает от ответственности.
   Струйки чёрной жижи с красными искрами, обтекали парочку кольцом, отрезая пути к отступлению. Дома безразлично пялились пустыми глазницами.
   - Мечеть нам не подойдёт, - пробормотал странник, - поскольку молиться здесь некому, да и поздно, а вот домище справа нас вполне устроит. Осколочек былых времён сгодится на славу.
   "Болалар дуньё", - прочитала девочка. - Причём тут мир, да ещё и детский?
   - Туда мечтают уйти дети, - невнятно ответил странник. - Некоторым удаётся, но большинство проходит мимо, а мы...
   - А мы?
   - А мы пройдём сквозь, - странник стащил тюбетейку и почесал затылок. - Если нас пустят.
   До странного дома оставалось несколько шагов, когда в окнах вспыхнул свет. Удивительный. Где-то молочно-белый, где-то травянисто-зелёный, где-то вечерне-синий. А центральное окно нежно сияло розовым. Окна были заставлены полками. На полках красовались игрушки. Джамиля приблизилась к окну, за которым сидели невиданные звери. Не было здесь ни коней, ни ишаков, ни тушканчиков. Зато восседало мохнатое животное с косыми лапами, прижавшее к себе плотно закрытый бочонок. К нему привалился весельчак с острыми и длинными ушами. А неподалёку расположилось и вовсе невероятное существо, сложенное из тёмно-зелёных камешков. Оно раскрыло розовую пасть, заполненную страшными зубами. На полке повыше спал почти что настоящий хомячок. Джамиля протянула руку, но пальцы коснулись холодной прозрачной преграды.
   - Стекло, - сказал колдовское слово странник, и Джамиля зажмурилась, ожидая небесной кары. Ничего не произошло. Когда девочка открыла глаза, всё так же светил загадочный свет, на тех же местах сидели сказочные звери. Хотелось пролезть к ним и забрать всех-всех-всех. Даже зелёного зубастика.
   - Но как войти? - спросила Джамиля. - Тут нет дверей.
   - Зачем двери? - усмехнулся странник. - Просто отыщи, кому можно довериться. Выберешь правильно, тебя пропустят.
   Джамиля прижалась щекой к холодной преграде. Приятная прохлада вытягивала усталость. Глаза внимательно ощупывали каждого зверя. Вот, вроде бы, старый знакомец - ишак, да только весь в белых и чёрных полосках. Разве можно такому доверять? Она искоса посмотрела на спутника, ожидая совета. Тот разглядывал что-то за дальним окном, свет из которого сочился мягкой зеленью. Когда Джамиля снова повернулась к зверям, то в тени нижней полки разглядела плюшевую собачку. Девочка вздохнула. Если бы не война, старший брат пас бы овец, а у неё был бы маленький щенок, который вырастет в большую отважную овчарку. Но и эта крохотулька притягивала взор. Джамиля была готова неделю таскать воду по всему городу, лишь бы купить на базаре такую. Но на базаре не продают игрушечных щенков. Только вот в этой странной лавке.
   Внезапно девочка обнаружила, что держит собачку в руках. И стоит не на площади, по которой ползут коварные чёрные волны с огненными глазами, а среди зверей, сделанных из мягкой ткани. Сказочные звери с разноцветными шкурами. И всё же собачка была самой лучшей. Самой надёжной.
   Сжав игрушку в руках, Джамиля долго шла по коридорам, наполненным бледным холодным светом. Потом зверёк незаметно исчез, а над головой снова развернулось чёрное небо и низкие жёлтые звёзды. Странник уже ждал её, перебирая чётки из прозрачных камней. Будто капли инжирового варенья, скатывались с его руки и, крутанувшись, уползали обратно.
   - А как удалось пройти тебе? - Джамиля догадалась, что собачка провела её по странному месту. Провела и осталась. А ей снова предстоит дорога к затерянному минарету.
   - Думаешь, у меня нет игрушек? - отозвался странник.
   - У тебя? - изумилась Джамиля. - Конечно, нет. Тебе надо воевать. Или возделывать землю. Но уж никак не играть.
   - Я мог отказаться от игрушек, - кивнул странник, - но тогда поле злых глаз завладело бы моей душой.
   - Мужчины, забавляющиеся игрушками, выглядят глупо, - презрительно сказала девочка и отодвинулась от странника.
   - А зачем показывать свои игрушки? - подмигнул странник. - Это лишнее. Не выставляй их, и не будешь выглядеть глупо. Да и потом, мы только что ускользнули от злых глаз? Но ты начинаешь теперь всеми силами призывать злые языки.
   - Я ошиблась, - сказала девочка, чтобы не спорить. Споры не приближали к затерянному минарету. Спорами от камня не избавиться. Возможно, надо было просто потерпеть. И тогда в уши польются не пустые слова, а те, которые хочется слышать.
   - Где мы теперь? - спросила она, намереваясь с этой минуты навсегда забыть об игрушках и вести себя как взрослая девушка.
   - Не знаю, - чуть слышно сказал странник, но постепенно его голос обрёл достаточную силу. - Могу сказать лишь одно, твой минарет от нас гораздо ближе, чем был, когда мы топтались по площади.
   - А разве... - девочка оглянулась.
   Никакой площади. Ни единого дома. Песчаные волны снова лежали от горизонта до горизонта.
  
   * * *
  
   На очередном холме появился кубик мазара. В ребристом вытянутом куполе чернела дыра, словно мазар беззвучно кричал. Звал на помощь или, напротив, приказывал остановиться? Странник окинул строение заинтересованным взглядом.
   - Мы идём уже несколько дней, - оживилась Джамиля, - но я ни разу не видела тебя за молитвой.
   - У каждого свой путь на небо.
   - Странный какой-то мазар, - пожала плечами девочка, оглядывая рваную дыру.
   От здания исходило мертвенно-бледное сияние. Купол вместо голубой лазури покрывали алые сполохи.
   - Шайтан строил, - усмехнулся странник. - Думал, молиться кто придёт. Тут-то он и схватит святую душу.
   - А куда это ты направляешься? - подозрительно спросила Джамиля.
   - Внутрь, - коротко ответил он. - Всё лучше, чем ночевать на улице.
   - Но ведь шайтан руку приложил, - покачала головой девочка. - Не рассердится ли, а?
   - Ему сейчас не до нас. Копытом стучит где-нибудь, землетрясения устраивает. Или за великой битвой на востоке наблюдает. Мы для него, что две соринки.
   - Если под копытом, то не заметит, а если в глазу?
   - Тогда увидишь живого шайтана, - кивнул странник и нырнул в тёмный квадрат входа. - Клянусь Аллахом, тебе будет на что посмотреть.
   Голос изнутри доносился глухой, словно из глубокого колодца. Девочка вошла в тёмный проход. Мазар состоял из одной большой комнаты. Стены потрескались. В самом центре чёрного пола лунные лучи нарисовали серебряное озеро. Привычным движением странник сбросил халат и протянул Джамиле. Та завернулась в него и благодарно улыбнулась. Если лечь у стены, то луна в глаза не светила. В провал купола смотрели две звезды, как золотые глаза Аллаха.
   - Скажи, откуда берутся звёзды? - мечтательно улыбнулась Джамиля.
   - Звёзды, джанинам, душа моя, срываются с небес и оборачиваются цветами, - ответил странник. - Цветы отрываются от земли и превращаются в звёзды.
   - Это правда?
   - Нет, это справедливость.
   Джамиля продолжала улыбаться.
   - Лучшее, что в тебе есть - это улыбка, - задумчиво произнёс странник.
   - Так говорят все, кто меня видел. Улыбка! И только?
   - Не переживай. Пройдёт совсем немного времени, и сотни хвалебных голосов воспоют твои золотые украшения и заморские наряды. Люди видят лишь это, забывая взглянуть чуть выше. И глубже. Улыбка - самое дорогое. Она прекрасна даже без блеска золота.
   - Самое дорогое? А ты не забыл про мой камень?
   - Ты передумала с ним распроститься?
   - Ничего не передумала!
   - После останется лишь улыбка. По крайней мере, пока тебя не увенчают короной. Хороший обмен? - он подмигнул. - Камень или королева?
   - Королева, - повторила Джамиля новое слово. - А кто она? Это лучше, чем любимая жена эмира, да? Думаешь, получится из меня королева?
   - Но ты же не против? А в наших краях постоянно твердят: "Будет всё, как ты захочешь..."
   Странник уже давно спал, когда золотые глаза устало мигнули. В провал спланировал растрёпанный ворон. Походил, склевал с пола что-то невидимое, нацелился на камень с запястья. Девочка испуганно спрятала руку за спину.
   - Не боись, - хрипло каркнул ворон. - Камешками не питаемся. Так, интересуемся для общего развития.
   - Для чего?
   - Тебе не понять, - хмыкнула птица, разгуливавшая по центру с таким видом, словно отродясь была тут полновластной хозяйкой.
   - Почему?
   - Нет таких слов для тебя, - клюв постучал по стене, взметнулся и снова раскрылся. - Не задавай сложных вопросов. Тогда, может, и посоветую чего.
   - Скажи лучше, - потянулась Джамиля к умной птице, - что такое ответственность за мою жизнь в пределах вложенной сумы.
   - В первый раз слышу, чтобы суму вкладывали? - удивился ворон. - Может, суммы?
   - Суммы? - повторила девочка, но лишняя буква выпадывала, норовя обернуть новое слово давно знакомым. - Или сумы?
   - Нет же! - рассердился ворон. - Сколько там за тебя заплатили?
   - Нисколько, - неохотно призналась Джамиля, ведь даже за нищенку в калым полагалось несколько мелких монет, но странник не отдал ни одной медяшки.
   - Значит, подходящей суммы попросту не нашлось, - кивнул ворон. - Тогда это надолго. Может, даже на всю жизнь.
   - На всю жизнь, - обрадовалась девочка.
   - И что хорошего? - презрительно отозвался ворон. - Чужая жизнь может оказаться весьма короткой. И ты снова остаёшься одна. Возможно даже, в весьма неприглядном месте. Так что научись-ка лучше отвечать за себя сама.
   Он ещё раз взглянул на драгоценный камень, который теперь не прятался за спиной.
   - Чудо из чудес, - теперь ворон не обращался ни к кому. - Всем расскажу, все узнают.
   И скрылся в провале. Бесследно, словно лепесток с волшебной кисти
   Когда глаза сомкнулись, Джамиля увидела себя в огромном зале. Роскошные занавески и мягкие ковры словно появились из рассказов аксакалов, видевших дворец эмира. Долго бегала девочка по дворцу, надеясь отыскать повелителя, но, к удивлению, так его и не нашла.
  
   * * *
  
   Луна заливала серебром застывшие волны барханов. Слева и справа холмы поражали высотой. Чёрные тени протянулись по дороге.
   - Нехорошо, - покачал головой странник. - Будто кто верную дорогу украл. И не свернуть уже, и обратно идти неохота.
   Из под песка вынырнули древние стены. Здесь спала старая покинутая крепость. Чёрные глаза бойниц смотрели недобро. Ветер утих, послышались шорохи и шепотки, словно путники вернулись в мёртвый город. Но домов не было. Только узкий, занесённый песком коридор.
   Джамилю продирал холод.
   Перешёптывания терялись в унылой чуть слышной музыке. Чем дальше шли путники, тем отчётливее доносились вплетённые в музыку голоса.
   "...Он спал как раб цепях, и тень над ним плыла жестокого двуглавого орла", - наплывало слева беспросветной печалью.
   "...Восстал, как богатырь, родной Узбекистан, оковы разорвал и распрямил свой стан...", - звало справа, но резко обрывалось. И вот уже снова звучит песня о цепях и злобном орле. И вот опять её перекрывает призыв сбросить оковы. И так до бесконечности.
   - Почему они поют об одном и том же?
   - Здесь время делает круг, - загадочно ответил странник.
   Впереди показались ворота. Тёмную арку застилал белёсый туман.
   - И вперёд не хочется, и назад нельзя.
   - Почему нельзя? - Джамиля обернулась.
   Стены коридора сходились вдали в незримую точку.
   - Потому что закрутить время обратно ещё никому не удавалось.
   - А что будет, если пойдём вперёд.
   - Окажемся в Лабиринте Времени. Тот, кто прошёл Лабиринт, может прорвать даже время.
   Джамиля растёрла озябшие плечи.
   - Давай, войдём. Может, там будет чуточку потеплее.
   По каменным ступеням они спустились в подвалы. С потолка сочился неяркий свет. С пола поднимался мерцающий туман. Влажный песок постепенно исчез. Стало тепло и сухо. Сквозь туман проглядывали каменные плиты, заполненные древними письменами. На стенах стали встречаться картины. Джамиля равнодушно пропускала леса и горы, пустынные дороги и площади, наполненные толпами в странных цветастых одеяниях. Она замерла, как только увидела чуть покосившийся силуэт чёрного минарета.
   Её пальцы сжались. Она робко приблизилась к картине и осторожно погладила небо, затянутое тёмными облаками. Добралась до двух холмов. Царапнула дорогу. И только затем посмела коснуться краешка башни. Тотчас рядом скрежетнуло. В стене открылся новый проход. Девочка шагнула в сторону. В сумбуре мыслей вспоминались покинутый дом, мёртвый город и сказочное море. Но их перекрывала чёрная башня минарета. И почему-то казалось, что потайной коридор ведёт прямо в неё.
   Путь оказался недолгим. В тумане, сочившемся снизу, раздался щёлчок. Пол исчез, и Джамиля с плеском шлёпнулась в холодную мутную воду.
   Здесь пахло тиной и гнилью. Всюду плавали склизкие водоросли. Ноги быстро достали дно, но шагать было почти невозможно: мешал плотный слой ила. Девочка замерла. Наступила тишина. Свет сюда почти не проникал. Лишь неяркие отблески протянулись по воде. С испугом девочка заметила, что отблески дрогнули. Из влажной тьмы подземелья приближался кто-то неведомый.
   Сквозь шаровары она ощутила прикосновение. Словно змея обвилась вокруг ноги. Джамиля боялась змей больше жизни. Она рванулась, сбрасывая холодное тело, но то крепко вцепилось. И тут же змея потолще скользнула по другой ноге. А вокруг талии обвился настоящий удав. Сжал смертельное объятие и неудержимо поволок.
   Там, впереди, виднелся чёрный холм. И вдруг на нём вспыхнула зелёная звезда. Она приближалась, переливаясь слепящим светом. "Глаз!" - с ужасом поняла Джамиля.
   Веретено зрачка безжалостного глаза подрагивало. Неведомое чудище всё ближе подтаскивало к себе трепыхающуюся добычу. Хотела крикнуть Джамиля, но рот закрыло склизкое щупальце. По лицу девочки текли злые слёзы.
  
   * * *
  
   За спиной по воде что-то хлестнуло. Вывернув шею, Джамиля увидела ленту крепкого пояса. Неведомо как выскользнув из захвата, она тут же ухватила спасительный конец. Странник, кряхтя от напряжения, выволок её из болота. Ужас подземелья яростно бил по воде. Тысячи вонючих брызг взмывали из отверстия ловушки. Сморщив нос от мерзкого запаха, девочка поспешно отползла от страшной дыры.
   - Кто это? - жалобно спросила она, сбрасывая с себя пучки водорослей.
   Их холодные прикосновения напоминали ей о безжалостных щупальцах. Она вжалась в пыльную нишу. Это углубление в стене казалось ей самым надёжным убежищем на свете.
   - Время, оно такое, - кивнул странник. - Сначала его не замечаешь, потом начинаешь ценить, потом отчаянно цепляешься за него. И чем оно тебе необходимее, тем омерзительнее кажется очередная встреча с ним. Когда-нибудь, много-много лет спустя ты заглянешь в зеркало, и всё поймёшь сама. Считай, что пока тебе удалось с ним поладить. А вот на моём пути оно ещё встретится. Оно всегда оборачивается тем, чего боишься больше всего.
   Они снова шли по коридорам мрачного лабиринта. Потом свернули, отворив дверцу в причудливой резной решётке. На разноцветных коврах расставили блюда с фруктами и изысканными кушаньями. Между блюдами высились кувшины с длинными узкими горлышками.
   - Время делает нам подарок, - усмехнулся странник. - Запасёмся на дорожку.
   И он принялся набивать карманы халата лепёшками. Девочка схватила с блюда хурму и вонзила зубы в приторную мякоть. Потом съела апельсин. Потом потянула развесистую ветвь винограда.
   - А почему ты перевёл стрелки?
   Голос был злобным и резким. Джамиля вздрогнула. Разорванными бусами рассыпались ягоды.
   Неподалёку она заметила незнакомца в одеянии чёрного воина. Вернее, незнакомку. Из-под шлема рассыпались роскошные золотые волосы. Серые глаза смотрели непримиримо. По лицу тянулась полоса старого шрама.
   - Это уже за мной, - испуганно ойкнул странник. - Ну, девочка, теперь твоя очередь тянуть мне руку помощи.
   - Но я не знаю... - промямлила Джамиля.
   Кто подскажет ей, что делать?
   Воительница приближалась лёгкой, но уверенной походкой. Рука скользнула по бедру, и вот в ней сверкает безжалостная дуга сабли.
   - Сражайся, - приказала она.
   Девочка растеряно посмотрела на странника.
   - Ещё ни разу в жизни я не ударил женщины, - смущённо вымолвил тот. - А чтобы поднять на неё оружие, о таком я и подумать не могу.
   - Тем проще будет убить тебя, - холодно сказала женщина.
   Она изготовилась для выпада. Странник затравлено озирался. И вдруг его лицо просветлело.
   - Лестница! - вскричал он. - За нами ведь лестница.
   И точно. Там, где только что была стена, ввысь уходили ступени с полосками деревянного настила поверх каменных блоков.
   - Но битва, - пролепетала Джамиля. - Ни один воин не вправе уклониться от...
   - Кто тебе сказал, что я воин?
   Их ноги уже барабанили по настилу. Изгибы пролётов описывали разорванные квадраты. И каждый раз поворачивать было труднее. Разгорячённые преследованием тела будто вонзались в невидимую упругую преграду. Та нехотя расступалась, но с каждым разом сопротивлялась всё сильнее. Но её словно не существовало для чёрной воительницы.
   Когда сабля отрубила косички Джамили, странник вильнул в сторону. Женщина тоже остановилась. Джамиле было жалко косички. Но она не плакала, потому что едва могла дышать, настолько её вымотала погоня.
   - Нам остаётся лишь это, - и странник внезапно спрыгнул с площадки.
   Рука рванула девочку за собой. Джамиля испугано взглянула вниз. Там разгорались разноцветные сполохи. От оглушительной скорости пришлось зажмурить глаза.
   - Почему женщина? - донеслось до неё бормотание странника. - Я же никогда их не боялся. Быть может, меня больше всего страшит необходимость сражаться с ними, а? Ведь всегда мечталось о чём-то ином. Никакая горечь жизни не может перебить сладость мечты. Пусть даже и не свершившейся. Эй, девонька, ты что, заснула? Раскрой глазёнки! Взгляни, как прекрасно время.
   Джамиля послушно распахнула глаза. Сияние полыхало вокруг. Мягко-розовые, пронзительно-голубые, светло-зелёные тона колыхались повсюду. Путники летели сквозь буйство красок. Рассудок отказывался понимать хоть что-то. Слова вопросов и ответов давно потерялись. Здесь была только игра сполохов, да свистящий ветер от всё убыстряющего падения.
   Потом не было ничего.
   Только снова стало холодно.
   Девочка пошевелила рукой. Пальцы загребли мириады песчинок.
   Странник сидел на бугорке рядом.
   - Очнулась, прорвавшая время, - он осторожно погладил обрывки косичек. - Ничего, ещё отрастут.
   Он поднялся:
   - Пески и ничего кроме песков. А я-то думал, что нас выкинет в более гостеприимное место. Но, как ни крути, а время мы провели. И чтобы там не пыхтели наши недруги, время мы провели с пользой.
   Халат встряхнулся, и на песок посыпались круглые лепёшки. Их аромат заставил забыть и о холоде, и об усталости.
   - Несколько дней у судьбы мы отыграли, не так ли? Знаешь, девочка, а я всё больше верю, что мы доберёмся до твоего минарета.
  
   * * *
  
   День, когда они доели последнюю лепёшку, был хмурым. Серые облака плотно закутали небо, ветер словно взбесился, а холмы стали совсем угрюмыми.
   - Местечко ещё то, - нахмурился странник, оглядывая неприветливые барханы. - Одно радует. Отсюда до твоего минарета рукой подать. Надо только направление правильно выбрать. Эх, подсказал бы кто.
   - Смотри, - махнула рукой Джамиля. - Вроде за той сопкой крыша виднеется.
   - Зоркий глаз, - похвалил странник. - Там и спросим.
   - Однако, подозрительное сооруженьице, - заметил он, подходя к дому.
   - Всё тебе нехорошо, - рассердилась Джамиля. - Что теперь не так?
   - Откуда здесь взяться дому?
   - Ну, - протянула Джамиля. - Может, пастух какой...
   - Ага, - хмыкнул странник. - А отару он где, в доме держит? И чем кормит? Песком?
   Действительно, дом не походил на пристанище пастуха. С первого взгляда уютный и приветливый. Айван чисто выбелен. В его крышу упирается двенадцать лазурных колонн.
   Ворота бесшумно раскрылись. На пороге возник сухонький старичок в белой чалме.
   - Гость в дом - бог в дом, - забормотал он приветствие. - Два гостя в дом - два бога в дом.
   - Когда к тебе явятся триста спартанцев, - усмехнулся странник, - не скоро ты их пропустишь.
   Загадка смутила не только девочку, но и старика.
   - Проходите в мехмонхону, - забормотал он. - Плов готов. Вино налито.
   - Зайдём? - спросила Джамиля.
   - Не нравится мне тут, - подозрительно всмотрелся в старичка странник. - Будто ждал он нас. А откуда знал, что придём? Ну, хоть водой запасёмся, а то в фляге на самом донышке.
   Они прошли под сводом ворот, пересекли крохотный дворик, увитый виноградными лозами, и зашли в гостевую. Запылившаяся обувь оставляла белые следы на роскошном персидском ковре. Странник посмотрел на следы, потом на хозяина. Тот и бровью не повёл.
   - Достархан ждёт, гости дорогие, - старик протянул руку к полосатому паласу.
   Кожа руки, указавшей на подушки в ярких цветастых чехлах, напоминала древний пергамент. Вены тянулись причудливыми лиловыми иероглифами. Странник подозрительно прищурился, будто эти надписи скрывали тайны чернокнижников. Девочка уже не смотрела на старика.
   Центром богато накрытого стола несомненно являлось блюдо с горкой наполненное дымящимся пловом. Только опустившись на подушку, Джамиля поняла, насколько устала. И если бы не зверский голод, то уснула бы в эту же секунду.
  
   * * *
  
   - Так вот ты где, - молвил странник, глядя на огромное блюдо. - Не думал тебя встретить в таком виде.
   От блюда, запутавшись в затейливых струйках тёплого пара, поднимался аппетитный запах. Девочка протянула ложку и зачерпнула горсть плова.
   - Не советую, - ноздри странника трепетали, вдыхая волнующий аромат. - Приготовлено не из баранины, а из священного Северного Оленя.
   - Ну и что? - сердито отозвалась Джамиля, есть уж очень хотелось. - Что случится страшного, если я попробую?
   - Да, в общем-то, ничего, - пожал плечами странник. - Только ты будешь знать, что ела Северного Оленя. И звери будут знать. И ты никогда не сможешь разговаривать со зверями. Даже с теми, кто сделан из плюша и опилок.
   - Я с ними и раньше не разговаривала!
   - Но у тебя оставался шанс. Теперь же ты смело от него отказываешься.
   - Глупости одни. Да надо мной все будут смеяться, если я стану разговаривать со зверями.
   - Да, ничего не поделаешь, - вздохнул странник, но тут же озорно улыбнулся. - Приходится выбирать. Или ты забываешь про зверей, или над тобой смеются. Но, скажу по секрету, даже если ты станешь следовать всем глупым правилам, люди найдут повод посмеяться.
   Джамиля отшвырнула ложку:
   - Нельзя есть, так бы и сказал.
   - Есть-то можно, только зачем?
   В комнате появился старичок. Увидев нетронутый плов, глаза его сверкнули злобными огоньками.
   - Вах, девочка. Зачем плов не кушал? Плохой плов, да?
   - Не хочется, - сдавленно отозвалась Джамиля.
   - Саид - мудрый человек, - мрачно улыбнулся старик. - Дурной мысли слышит. Лживый, нехороший мысли. Возьми ложку, девочка, добром прошу, возьми.
   Джамиля покосилась на странника. Тот равнодушно смотрел в угол, будто ничего и не происходило.
   - Никуда не уйдёшь, пока не попробуешь, - зло прищурился старик.
   Джамиля хотела встать и гордо уйти. Но не смогла. Только сейчас она заметила, что её опутала липкая паутина, мерцавшая тускло-золотым сиянием. Её спутника покрывала такая же сеть.
   - Захочешь есть, позовёшь старого Саида, - буркнул старик и шмыгнул в тёмный проход.
   Странник закрыл глаза. Дыхание его стало умиротворённым. А у девочки сон как рукой сняло. Полчаса Джамиля рвалась из сети, и полчаса паутина упорно сопротивлялась. Наконец, уставшая девочка притихла.
   - Не трепыхайся, - в наступившей тишине глаза странника приоткрылись. - Она всегда была с тобой. Просто старик сделал её видимой.
   - Всегда? - ужаснулась Джамиля.
   - Конечно, - кивнул странник. - Каждая вещь, которая требует ухода и внимания, опутывает незримой паутиной, вытягивая секунды, минуты, часы твоей жизни. Чем больше вещей, тем крепче сети.
   - Если ты знал о паутине, как допустил, чтобы она опутала и тебя? - рассердилась Джамиля.
   - Привык к вещам, - грустно вздохнул собеседник. - Как ни крути, а с ними удобней.
   - И что, - огляделась по сторонам девочка, - теперь мы будем прикованы всю жизнь?
   - Можешь позвать старика, - подмигнул странник.
   - Зови сам, - обиделась Джамиля.
   - Тогда подумай, - серьёзно предложил собеседник, - сможешь ли ты отказаться от всех вещей сразу. Всего за одну секунду?
   Джамиля подумала.
   - Нет, - призналась она.
   - Значит, сидим дальше, - качнул головой странник и снова закрыл глаза.
  
   * * *
  
   - Не спи, - взмолилась Джамиля. - Мне страшно!
   - Если ты хочешь прогнать страх воплями, кричи - не стесняйся.
   - Лучше расскажи мне ещё о чём-нибудь, - задумалась девочка, - Только не про Оленя. Его уже нет. Я не люблю слушать сказки о мёртвых.
   - Тогда слушай о тех, кто ими станет, - невесело отозвался странник. - Вечно могут жить лишь колдуны. Только они редко пользуются этой привилегией. Хочешь, я расскажу тебе о колдуне? О старом глупом колдуне, что жил в пустыне.
   - Нет глупых колдунов, - замотала головой девочка. - Колдуны хитрые, а, значит, умные.
   - Тот колдун был глупым, потому что жил один. В одиночку ты не можешь быть хитрым, потому что тебе некого обманывать. В одиночку ты не можешь быть умным, потому что мудрость твоя никого не греет. Ты горд, что ни в ком не нуждаешься. Ты заявляешь, что силён, раз можешь жить один. И жить в одиночку, и кинуться в волны злоглазого поля - глупость и то, и другое. Ты просто умрёшь, и станешь незаметной песчинкой в бескрайней пустыне. Почему люди говорят не о песке, а о звёздах? Потому что каждый помнит о том, как звезда согрела его когда-то или указала верную дорогу. Если ты один, светить тебе некому.
   - А как же святые? - заспорила девочка. - Святые, что выбрали одиночество.
   - Зачем оно им?
   - Так они разговаривают с Аллахом!
   - Чтобы говорить с Аллахом, не нужно ни святости, ни одиночества, - хмыкнул странник. - Тот, кто это понимает, может говорить с ним в любое время.
   - Не может быть! - рассердилась девочка. - Хочешь сказать, что я могу попросить Аллаха о чём-нибудь прямо сейчас?
   - Разумеется.
   - Тогда... Тогда я хочу, чтобы колдовская сеть немедленно исчезла!
   Девочка передёрнула плечами и попыталась поднять руку. Сеть никуда не делась.
   - Эх, ты, - разочаровано протянула она. - Твои разговоры - пустая болтовня.
   - Напрасно злишься. Я сказал, что ты можешь попросить Аллаха, но не обещал, что просьбу он исполнит немедленно.
   Джамиля сжалась. Ей не хотелось говорить. Впервые в жизни она истово просила Аллаха о самом важном, но тот, видимо, счёл её просьбу незначительной.
   - Потерпи, - посоветовал странник. - Так ты породнишься с Аллахом. В местах, откуда я прибыл, говорят: "Бог терпел и нам велел". А в твоих краях я всюду слышу: "Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - пророк его".
  
   * * *
  
   Прошёл час, прошёл второй. Из тёмного провала, куда скрылся старик, не доносилось ни звука. Зато шорох послышался возле входа. Джамиля повернула голову. В проёме, на фоне сиреневого неба чернел странный силуэт. Непонятное животное с чуть слышным повизгиванием прошмыгнуло в хижину.
   Джамиля чуть не закричала, когда что-то влажное и холодное ткнулось в её ладонь.
   - Отличненько, - прошипел неведомый зверь. - Мяско нежное. И много. Много! Ай-да, Сапар-ака, не забываешь меньших братьев. Да тут на всю зиму...
   Зажмурившись от страха, Джамиля, насколько позволила сеть, отвела руку в врезала в эту непонятную прохладу.
   - Ай-ай-ай, - жалобно затявкали из темноты. - И прямо в нос. Нигде нет счастья бедному шакалу. Зачем, Сапар-ака, ты посылаешь расплату раньше награды?
   - Шакал - это хорошо, - донёсся из темноты голос странника. - Эй, вислохвостый, придвигайся ближе, есть дело.
   - Нет никакого дела, - затявкал шакал. - А есть пальчики, нежные пальчики, ничего не хочу знать, пока не отгрызу все пальчики.
   - Сапар-ака накажет тебя за торопливость, - голос стал злым. - Как знать, может, за десяток пальчиков ты никогда не станешь Синим Шакалом.
   Джамиля напряглась. Она раньше никогда не слышала про синих шакалов. Шакал же странно заурчал.
   - Эй, человечишко, - голос его тихо рокотал, - откуда тебе ведомы шакальи дела? Откуда знать неразумному, как самого обычного шакала сделать Синим?
   - Есть способ, - коротко отозвался странник. - Но для начала ты должен перегрызть наши сети.
   - Ещё чего, - зарычал шакал. - Обманешь, обманешь. Сначала способ скажи. А то старайся тут, сети грызи...
   - Посмотри на верхнюю полку, - предложил странник. - Видишь кувшин с узким горлышком?
   - Вижу, вижу, - звонко залаял шакал.
   - Тихо ты, - оборвал его странник. - Если разбудишь старого колдуна, станешь не Синим Шакалом, а пойдёшь на порошок для невидимости. Из нетерпеливых шакалов он получается лучше всего. Если избавишь нас от сетей, достану кувшин.
   Теперь Джамиля различала во тьме худую фигуру шакала. Зверь стоял на задних лапах, уперев передние в огромный горшок, и тянул острую морду к верхней полке. Да не хватало ему роста. Много не хватало.
   - Чую, - испустил шакал сладостный стон. - Чую тот магический напиток, что дарует нашему племени вечную свободу, а самых достойных делает Синими.
   - Видит око, да зуб неймёт, - усмехнулся странник. - Принимайся-ка за работу. Иначе всю жизнь так и пробегаешь на подхвате.
   И минуты не прошло, а обрывки сетей уже безвольно свалились на глиняный пол. Шакал нетерпеливо танцевал вокруг и тёрся о ноги Джамили.
   - Быстрее, человечишки, быстрее, - стонал он. - А то не выдержит сердце.
   - Но как ему удалось перегрызть сети? - удивилась Джамиля. - Мы ведь не могли их даже надорвать?
   - Вещи не властны над шакалами.
   - Эй, прекратите болтать, - нервничал шакал, кувыркаясь по влажной земле. - Давай кувшин, иначе начну кусаться.
   Странник с хрустом потянулся, шагнул к полкам и осторожно поставил кувшин на пол. Шакал тут же принялся тыкаться в горлышко. Джамиля слышала, как внутри кувшина что-то глухо плескалось.
   - Не пролазит, - жаловался шакал. - Узкое! Узкое!!! Слышишь ты, противный человечишко, узкое! Немедленно дай мне напиться! Ты обещал!
   - Разве я обещал дать тебе напиться? - усмехнулся странник. - Я обещал достать кувшин. Кувшин перед тобой, делай с ним, что хочешь.
   В ярости шакал попытался повалить сосуд, но силёнок явно не хватало. Наконец, он успокоился и притих.
   - Чего тебе ещё надобно? - прошипел он, и в шипении чувствовалась змеиная злость.
   - Отведи нас к затерянному минарету, - сказал странник. - К той башне, с которой даже женщина может обращаться к Аллаху.
   - Ишь чего захотел, - отпрыгнул зверь. - Это запретный путь.
   - Не станешь Синим Шакалом, - сказал странник.
   - Ладно, - нехотя согласилось животное, измученное желанием стать кем-то неведомым.
   - Обещаешь? - тревожно спросил странник.
   - Быстрее, - проревел шакал.
   - Обещаешь доставить нас к минарету? К тому, о котором шёл разговор?
   - Обещаю, - ощерился шакал. - Давай, не задерживай. Аллахом клянусь, к самому минарету. К той странной башне.
   - Врёт, - шепнул на ухо Джамиле её спутник. - По-настоящему шакалы клянутся только Сапар-акой.
  
   * * *
  
   - Налей, Джамиля, - руки странника сложились чашей.
   Девочка с трудом подняла тяжёлый кувшин и наклонила его над сжатыми пальцами. Тоненькая струйка нехотя плеснулась через край и маслянисто потекла в подставленные руки. Жидкость озарилась голубым сиянием, по её поверхности расходились перламутровые переливы. Было видно, как сверкнули холодной зеленью шакальи глаза, а зрачки сладостно расширились. Зверь ткнулся в дрогнувшую чашу и начал жадно лакать желанный напиток.
   Наконец, он оторвался, слизнув последние капли. Сияние перешло на его шкуру. Волоски шевельнулись и разгладились. Каждый теперь сиял неярким синим светом. Важно, как никогда раньше, шакал прошествовал к выходу и выбрался под звёздное небо. Джамиля и странник не отставали.
   На свободе шакал оглянулся и вдруг припустил в пустыню. Тремя гигантскими прыжками странник догнал его, подхватил, вернулся к хижине и прижал к стене. Узкие бледные пальцы обхватили горло плотным ошейником.
   - Решил сбежать? - улыбнулся странник. - Сапар-ака плачет от стыда за столь неразумного меньшого брата.
   - Отпусти, - прохрипел шакал. - Я пил из твоих ладоней. Мы теперь друзья.
   - Дружба дружбой, а за сыр плати, - и пальцы сжались сильнее.
   - Отпусти, - шакалий хвост жалобно дёргался. - Ты не можешь так обращаться с шакальим царём. Если я призову подданных, в одну минуту сюда сбегутся шакалы со всего света. А как сбегутся, так и разорвут в кровавые клочья и тебя, и твою девчонку.
   - Зови, - разрешил странник. - За минуту я успею придушить тебя, уж это обещаю. А шакалам приятно будет узнать, что в кувшине остался божественный напиток, дарующий шкуре достойнейшего синий цвет. Думаю, такое превращение заставит нового царя забыть, в чьих руках нашёл свою смерть тот, кто озарял синевой пустыню столь недолго.
   Шакал предпринял героическую попытку вырваться, но ничего не вышло. Безжалостное кольцо уже не пропускало воздух. Из пасти посыпались белые клочья пены. Хрипение стало омерзительным. В ту секунду, когда Джамиле послышался хруст костей, девочка шагнула вперёд.
   - Эй, - звонко крикнула она. - Немедленно отпусти. Не забывай, он освободил нас.
   Странник повернулся к девочке. От него исходили волны неприятного, склизкого холода. Лицо перекосилось, и напоминало теперь оскал асассина, на чьей дороге стоять не стоит. Только в глазах притаилась грусть. "Видишь, как бывает, - говорили они. - Может и хорошо, что я не отражался в зеркале твоей жизни?" Приступ решимости тут же угас, словно костёр под порывом морозного ветра.
   - Отведу, - проскрипел полузадушенный шакал, и пальцы разжались.
   На всякий случай зверь отскочил на пять шагов. Синее сияние померкло, теперь он ничем не отличался от самого обычного шакала.
   - Отведу, - повторил он, обрывая тонкую нить слюны. - Но ты же знаешь, злоглазое поле не прощает проводников.
   - Знаю, - опустил голову странник. - Но у тебя есть шанс ускользнуть. И потом, подумай, путь ты пройдёшь Синим Шакалом. А если останешься здесь, то не будешь уже никем. Разве что мёртвым комком.
  
   * * *
  
   - Стоило убить колдуна, - сердилась Джамиля.
   - Убивать во сне подло, - спорил странник. - А чтобы сражаться с ним в открытом бою, надо самому хоть чуточку быть волшебником.
   - Надо быть воином! В тебе не хватает твёрдости духа.
   - В дальних горах, где живут люди с жёлтой кожей и узкими глазами, одного мудреца спросили, что долговечнее: твердое или мягкое? "Мягкое, - ответил он и указал на свой рот. - Смотри-ка, приятель, зубов уже давно нет, а язык словно новенький".
   Две колонны смерча сопровождали странников, следуя в одну линию с шакалом. Джамиля не заметила, откуда они взялись, и теперь опасливо наблюдала за танцующими воронками. Шакал ничуть не боялся ужаса пустынь и бежал с таким видом, словно ему суждено сидеть под куполами величественного дворца вместо седобородого эмира. Барханы услужливо подставляли пологие склоны. Верблюжья колючка почтительно отползала, чтобы ненароком не зацепить острый хвост. Из-за песчаных холмов донеслось тявканье, лай, рычание. Перемешалось, и вдруг зазвучало симфонией несказанно прекрасных голосов, от которой сладостно вздрагивали звёзды.
   - Что это? - благоговейно спросила девочка.
   - Хор подданных, - горделиво обернулся шакал. - Славят пещеру, где ждёт Сапар-ака. Меня славят! Слышишь? Меня!
   - Это правда? - прошептала Джамиля.
   - Правда, - кивнул странник. - Синий Шакал появляется не так уж часто. Жаль только, что ненадолго.
   - Он знает? - спросила Джамиля, незаметно указав на зверя.
   - Знает, - ответил странник. - Но что-то изменить не в его силах. Как говорят в местах, откуда я прибыл: "Лучше вспыхнуть и ярко гореть, чем дымиться и медленно тлеть".
   - Пословица для бедняков, - огрызнулся шакал, доказав, что слух у него удивительно остёр. - Бежал бы я с вами, если бы у меня был выбор.
   - Выбора нет, - холодно ответил странник. - Поэтому пусть тебя запомнят быстрым и отважным.
   - Легенды не греют души усопших героев, - пробурчал шакал и убыстрил темп.
   - Серый шакал, синий шакал - всё равно шакал, - кинула ему вслед Джамиля и больше не глядела на царственного зверя.
  
   * * *
  
   Джамиля первой увидела башню, показавшуюся меж двух холмов. Шакал замер, ощерился и смотрел на сопку, мимо которой они проходили.
   - Кара-тепе, - буркнул он. - Чёрный холм, нехороший.
   Холм вздрогнул и украсился тёмной многозубой короной, а потом зубцы осыпались к подножию и обернулись волнами. В каждой волне сверкали тысячи злых искр. И первая из них накрыла шакала.
   - Бежим, - толкнул испуганную девочку странник, но та не сделала ни шага. Бормоча непонятные, но не слишком приветливые слова, путник ухватил предплечье девочки и потащил её к башне, смешно перепрыгивая через мятущиеся гребни.
   Волны злоглазого поля медленно заливали ущелье.
   Сложно было успеть, но они успели. Башня стояла на холме, и волны пока что бесились внизу. Уровень повышался почти незаметно. Лишь изредка чёрные щупальца отваживались дотянуться до башни, но каждый раз испуганно отпрыгивали. После очередной атаки чернота бросила к ногам путников мёртвое тело.
   Съежившийся шакал походил на смешно свернувшегося щенка.
   - Мой телёнок постарел, да не стал коровой, - печально поджал губы странник. - Держись ближе к башне, девочка. Конец твоего пути совсем недалёк.
   Оказалось, что до конца пути, как до луны. Они уже пять раз обошли башню, но не обнаружили ни малейшего намёка на дверь.
   - Рано пришли, - вздохнул спутник Джамили. - Не открылись ещё наши глаза. Не видят истинного пути, - свободным теперь оставался только небольшой пятачок холма. - Теперь нас спасёт разве что сам Аллах, - посмотрел странник сначала на колышущиеся волны злоглазого поля, а потом на небо. - Или тот, кто умеет творить чудеса.
   - Смотри, что у меня есть? - обрадовалась девочка. - С этой кисточки упорхнул волшебный лепесток.
   - Чего ж ты раньше-то молчала! - рассердился странник. - Давай, рисуй лошадь! Сивку-бурку рисуй.
   - Кого? - испуганно встрепенулась Джамиля.
   - Коня! - заорал странник. - Коня рисуй. Такого, чтобы мог вспрыгнуть на верхушку башни.
   - Нельзя, - отстранилась девочка. - Аллах не велит. Птицу нельзя. Зверя нельзя. Человека нельзя. Вечный огонь ждёт того, кто нарушит.
   - Дай-ка мне, - странник отобрал кисточку.
   - А как же Аллах? - испугалась Джамиля.
   - Видал я как-то вечный огонь, - он отмахнулся от девочки, намеревающейся выхватить кисть. - Хоть прогреюсь напоследок.
   - Не будешь гореть, - показала язык девочка. - Красок у тебя нет.
   - Зачем краски, когда есть песок. Ты даже не представляешь, какие картины можно сложить из песка.
   - Представляю, - обиделась Джамиля.
   На базаре она любила наблюдать за удивительными прозрачными пластинами, привезёнными из далёких стран. Крутанёшь такую, и волны разноцветного песка медленно катятся вниз, образуя причудливую неповторимую картину. Но то разноцветный песок. Где раздобудешь такой посреди обычной пустыни? Тем более, ночью.
   Волны злоглазого поля, жадно чавкая, подбирались всё ближе.
   "Вот и всё, - отрешённо подумала Джамиля, - минарет передо мной, но молитву Аллах уже не услышит".
   А странник, тем временем, остервенело носился по небольшому утоптанному пятачку.
   - Подойдёт! - наконец, замер он, склонился над песком и принялся что-то живо чертить.
   Любопытство взяло вверх, и девочка неспешно зашагала к рисунку. А тот вдруг возьми да оживи. Перед Джамилёй стояла самая настоящая лошадка. Вернее, лошадкой это назвать было затруднительно. Смутный, призрачный силуэт, нервно топчущийся возле распрямившегося художника.
   - Нечто среднее между Карагёзом и Каракуртом, - горделиво вскинул голову художник, но в голос тут же вкрались хмурые нотки. - Хотя следовало назвать его Кабыздохом. Объём есть, - заметил он, просовывая руку сквозь коня. - Теперь надо позаботиться и о плоти. Но где же нам её раздобыть?
   Самая нетерпеливая волна плеснулась под ноги художнику, безвольно опустившему кисть. И в тот же миг в его глазах загорелись искорки интереса.
   - Да вот же она! - возликовал странник и смело окунул кисточку в злобные волны. И принялся метать черноту на призрачного коня.
   Работа шла споро, а пятачок, ещё не занятый злоглазым полем, всё сокращался.
   - Сделаем коника поноровистей, - хмыкнул художник, подхватил красную искру и кинул её на конскую морду. Тут же вспыхнул огненный глаз. Но волшебная кисть растворила злость. Око пламенело страстью, скоростью, желанием побеждать.
   - Неплохо, - промычал странник и следующей искрой сотворил второй глаз.
   Конь распахнул пасть. В беззубом рте пульсировала тьма.
   - Ага, - кивнул художник, мазнул кистью по пропылившемуся поясу и проехался по конским губам. Тут же объявились и зубы. Настоящие, крупные, с жёлтым налётом.
   - Лошадка готова к употреблению, - потёр руки художник и подсадил Джамилю на тёплый конский хребет. Девочка испугано ухватилась за густую холку.
   - А ты? - крикнула она.
   Художник критически оглядел творение.
   - Мелковата, - цыкнул он. - Боливар не вынесет двоих. Придётся тебе, девочка, читать молитвы в одиночку.
   - Нет, - твёрдо сказала Джамиля и хотела соскользнуть по чёрному боку.
   - Даже не думай, - замотал головой странник. - Время на исходе. Лучше, если молитву прочтёт хоть кто-то. Иначе люди станут слушать пустоту. Ты ещё успеваешь сделать полезное дело. Прочитай молитву так, чтобы воскрес Северный Олень!
   - Но я никогда не видела Северного Оленя, - кричала девочка. - Я не знаю, каким он должен быть.
   - Это неважно, - отмахнулся собеседник. - Представь его, каким захочешь. У тебя хороший вкус. Думаю, зверь получится на славу, - и тут синие глаза возникли близко-близко, а потом тёплые губы коснулись уха, выталкивая шёпот. - Как у нас говорят в таких случаях: я его слепила из того, что было, ну а то, что было, то и полюбила.
   - Ты умрёшь! - запротестовала Джамиля, оглядываясь на чёрные волны, напитанные злобой.
   - Пойми, те, кто рядом, неизбежно превращаются в ступеньку, чтобы занести тебя чуть выше... Или опустить. Хотя и тех, и других ты выбираешь сама.
   - Я не хочу, чтобы они становились ступеньками!
   - Помолчи, крошка, - оборвал странник. - Времени в обрез. Всю жизнь, мы то лестницы, то идущие по ним странники. Важно, чтобы нам нравилось подниматься. Или вести вверх.
   - И всё-таки...
   - Трудно понять, зачем мы оказываемся в том или ином месте, - он отстранился. - Возможно, я был послан спасти Северного Оленя, но не успел, - тонкие пальцы перехватили кисть. - Зато успел спасти тебя и ещё успеваю попросить, чтобы ты воскресила Оленя, - рука нежно погладила коня. - Времени, девочка, не осталось, - и вдруг ткнула острым кончиком рукоятки бок скакуна.
   Конь взвился на дыбы и бросился к злоглазому полю, злобно захрапел и отпрянул, рванулся вбок, повернул и кинулся на башню. С каким-то странным чувством Джамиля увидела, как запрокидывается и падает минарет. И только потом поняла, что башня так и стоит себе, просто конь скачет прямо по круглым стенам.
   - Значит, тебя зовут Боливар? - прошептала она, прилагая все силы, чтобы не выпустить холку. Конь гневно заржал, и девочка догадалась, что его звали как-то иначе.
  
   * * *
  
   "Если копыто коснётся священной площадки, - подумала девочка, когда они вознеслись над башней, - гнев Аллаха будет воистину безграничным".
   Словно прочитав её мысли, конь всхрапнул и превратился в клубы чёрного дыма. Ноги девочки спружинили от толчка. Теперь она стояла над всем миром и смотрела на разгорающееся небо. Пора было читать молитву.
   Но священные слова не ложились на язык. Они путались, исчезали, а на их месте толкались другие, незнакомые - молодые и дерзкие.
   И когда губы разомкнулись, навстречу заре выплеснулась не молитва, а песня. С первыми же звуками запястье кольнуло. Камень просыпался. Он ворочался, он чувствовал, что тут ему уже не место. Неслышимый зов тянул туда, где пока спало солнце. Певучие строки разливались в холодном воздухе, и где-то далеко, услышав их, раскрывались маки и тюльпаны. А потом, в неведомых землях, где под чёрным небом от края до края лежат сонмища белых мух, проскакал странный зверь. Джамиля не видела его, но знала, что он есть. И это чувство было настолько полным, настолько волнующим, настолько прекрасным, что она и не заметила, как с запястья соскользнул камень и унёсся в места, где его ждали.
   Когда истаял последний звук, с неба упала чёрная тень. На краю площадки сидел чёрный ворон и рассматривал девочку немигающим взглядом. Не тот, что встретился ей в мазаре. Этот был приглаженный и серьёзный.
   "Новая жизнь - новые знакомцы", - подумала Джамиля.
   - Гляжу, с камешком ты распростилась, - сказал ворон вместо приветствия.
   - Да, - коротким словом девочка выдохнула все горести, распавшиеся под первыми лучами солнца безвольно умирающими клочками тумана. - Теперь я буду знать, любят ли меня по-настоящему.
   - Раньше ты не знала, ценили люди тебя или камень, - усмехнулся ворон. - А теперь поломаешь голову над вопросом, восхищаются они тобой или твоими песнями.
   - За песни никто не станет рубить руку!
   - Зато могут отрубить голову, - невесело каркнула птица.
   - Значит, нет на земле счастья?
   - Зато есть жизнь, - чёрный вестник хлопнул крыльями и сорвался с площадки, уносясь в кристально-чистое небо.
   Где-то у подножия башни распахнулись золотые двери, ранее скрытые от взора. Оставалось спуститься по узкой винтовой лестнице, чтобы обнаружить за дверями прочную дорогу из потрёпанных временем плит. Петляя меж холмами, она уводила за горизонт. Туда, где девочку ждали большие города.
  
  
  июль 2002, переработка - май 2004
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"