- Будь острожен , Феанаро,- Ариэн протянула нолдо корзинку, высланную изнутри листьями обоих древ,- неосторожное движение и сама Эстэ не сумеет тебе помочь.
- Благодарю, - поклонился Феанаро,- я давно имею дело с огнем и знаю, насколько необходимо быть с ним внимательным.
- И все же, для чего тебе понадобилась роса Древ?- не удержалась от вопроса майэ.
- Терпение,- старший сын Финвэ подавил гордую улыбку,- скоро об этом узнают все, а сейчас я благодарю тебя, светлая, и позволь мне проститься.
Ариэн благосклонно кивнула, подумав про себя, что правы эльдар, находя принца странным.
Но Феанаро давно не интересовался мнением о себе других, а в эти минуты, тем более.
Бережно прижимая к себе корзинку, он был весь поглощен предстоящей работой.
Подготовка к ней заняла не один десяток лет. Годы ушли на то, чтобы высечь в базальтовой глыбе углубление для печи, найти топливо, дающее жар нужной степени. И еще больше времени понадобилось на поиск самого вещества, способного удержать и нести в себе живое пламя. Вначале он думал об искусственном камне, но даже если тот окажется прочен, как алмаз, нужно добиться еще и идеальной прозрачности, которой обладают редкие камни, даже созданные Ауле. И кроме того, можно распилить и выдолбить кристалл, но как снова сделать его целым, не поступившись ни одним из свойств? И Феанаро отмел этот путь. Зато стеклом он занимался с ранней юности, любил этот материал, способный подчиниться почти любому замыслу художника. Здесь для Феанаро не было секрета ни как сделать его абсолютно прозрачным, ни как заменить хрупкость, прочностью адаманта. Но оставалось найти самое сложное - как добиться тугоплавкости?
Десятки раз Феанаро менял и комбинировал различные присадки, добавляя то истолченные в пыль адаманты, то кварцевый песок, пока нужный состав не был найден. Для проверки прочности в его застывшей прозрачной массе сжигались самые горючие из имеющихся под руками веществ, стеклоподобное вещество становилась лишь едва теплым. И вот теперь ему предстояло главное испытание - стать хранилищем света .
Феанаро давно отмел мысли - получится или нет, сейчас он должен сосредоточится только на деталях работы, одна заминка, одно крошечное опоздание и ничего не выйдет.
Время он вымерял даже не по минутам - по ударам сердца.
В мастерскую финвион вошел, когда серебряный свет давно сменил золотой. В печи негромко гудело заранее разведенное пламя. Краем глаза Феанаро отметил, что на верстаке у гранильного станка уже лежат необходимые резцы. Молодцы сыновья, успели вовремя. Поставив корзинку, он быстрым, привычным движением закрепил тонкие стальные круги, присыпанные по краям алмазной крошкой. Можно начинать.
В огонь полилась прозрачная жидкость, которую удалось выделить из смолы хвойных деревьев ,она заставляла гореть уголь в два раза жарче. Пламя в печи загудело и стало белым. В каменную чашу Феанаро последовательно складывал измолотые в порошок кристаллы горного хрусталя, истолченные пережженные ракушки, измельченный свинец, древесную золу. Серо- белой массе , напоминавшей обычную дорожную пыль, предстояло, раскалялась , постепенно превращаться в тягучую , напоминающую расплавленное стекло жидкость.
Прошло много часов, прежде, чем в чаше забулькало полупрозрачное красноватое тесто. Феанаро все это время не отходил от печи, по цвету пламени он давно научился определять степень нагретости и ,не отрываясь, следил, чтобы она не отклонялась от необходимой. Теперь наступало время браться за стеклодувную трубку.
Подцепив на кончик кусочек раскаленной массы, Феанаро начал осторожно вращать его над огнем. Бесформенный комок стал принимать очертания правильного шара с полостью внутри.
Работа подходила к самому ответственному и рискованному моменту. Вытащив ярко оранжевый дымящийся шар из пламени на металлический лист, мастер ловким движением вставил внутрь стеклодувной трубки еще одну, потоньше, из стекла и, наконец ,открыл принесенную корзину из прутьев Тельпериона и приподнял листья. Золотой и серебряный свет брызнули в глаза, смешиваясь между собой. Феанаро опустил на глаза заранее приготовленное закопченное в дыму стекло и стал осторожно вынимать свое сокровище. Всего три небольшие капли росы, которым уготована участь стать рукотворными звездами, обретя жилище не на небосклоне, а в прозрачных шариках силимы, такое имя дал он своему новому веществу.
Он несколько раз сжал и разжал пальцы, чтобы не подвели от волнения руки, и поднес темно-зеленый лист Тельпериона с дрожавшей на нем серебряной каплей к подготовленной трубке. Огненный шарик искрой скользнул по ней и горячая силима на другом конце вспыхнула столь ослепительным сиянием, что Феанаро зажмурился ,не смотря на предохранявшее глаза темное стекло. Дыхание перехватило, или получилось или...Светоносная слеза серебряного Древа соединившись с нагретой силимой вполне могла испепелить всю мастерскую и его самого. Время встало , секунды ползли томительнее часов, в тишине оглушительно булькал расплав в каменной чаше да бешено колотилось сердце. Наконец вспышка сменилась ровным мерцающим сиянием. Вещество выдержало, а свет принял свое новое жилище. Феанаро перевел дыхание, сменил стеклодувную трубку и снова опустил шар в огонь, но лишь на секунды, несколькими вращениями и одним отточенным движением запаяв его. Теперь нужно немного остудить заготовку, силима была столь прочна и тверда, что поддавалась огранке лишь пока не остывала окончательно. Феанаро глотнул воды, не переставая следить, как шар из желто-оранжевого становится багрово-красным, потом розовым, когда цвет стал напоминать дымчатый кварц, нолдо взял его в руки и понес к гранильному станку.
Феанаро обтачивал шар , как это делали с обычными самоцветами хорошей воды, в тридцать две грани. Цвет постепенно исчезал, становясь, все более и более прозрачным, из-под резцов дождем сыпались искры, а заключенный внутри свет играл и переливался, осыпая стены мастерской веселыми бликами. Никогда еще Феанаро не ощущал себя таким счастливым за работой.
И вот светящийся рукотворный камень лежал на ладони , лаская легким теплом , рассеивая мягкое серебристое сияние. Мастер осторожно опустил его на кусок черного бархата, аккуратно обтерев со всех сторон. Хотелось любоваться им снова и снова, но на нежной зелени Лаурелина лежали еще две капли - золотая и та, где Ариен смещала росу обоих Древ. Феанаро , отломив кусочек лембаса ,вернулся к печи...
Сколько прошло часов прежде, чем последний третий камень лег на черный бархат, Феанаро не знал. Пошатываясь, отойдя от верстака, он опустился на пол прямо у стены.
Не осталось сил ни на мысли, ни на чувства , а его собственные творения казались сейчас сделанными еще кем-то или просто призрачным видением. Он хотел коснуться их еще раз, убедиться, что не витает в грезах, насылаемых Ирмо. Но протянутая рука бессильно упала, голова склонилась на грудь и сон, более похожий на забытье, овладел тем, кто только что покорил вершину мастерства доступного эльдар.
* * *
Свежий ветер, пахнущий морем, колыхнул кружево занавески. Индис зябко поежилась во сне. Финвэ осторожно прикрыл ее одеялом и поднялся. Постоял возле окна, прикрыл створку. Не спалось. Неясная тревога гнала сон, заставляя вновь и вновь перебирать в памяти дела минувшего и будущего дня. Нет, в жизни Тириона Великолепного не виделось королю нолдор причин для беспокойства. Он вздохнул и начал потихоньку одеваться. Но сколь ни старался быть бесшумным, Идис все равно проснулась или просто ощутила отсутствие мужа рядом.
- Куда ты?- приподнялась она локте, вглядываясь в окна , через которые лился тусклый серебряный свет.- До первого часа золота еще не скоро.
- Пойду, пройдусь,- вздохнул Финвэ,- не волнуйся, все хорошо. Просто что-то не могу заснуть.
Индис кивнула и снова легла, отвернувшись к стене. Теперь и ей расхотелось спать. Под "пойду, пройдусь" почти всегда подразумевалось - "схожу навестить Феанаро". Тень пасынка так и продолжала стоять между нею и Финвэ. И хотя сын Мириэль почти не появлялся во дворце, всякий раз, когда король начинал мучиться неясными предчувствиями относительно своего ненаглядного Куруфинвэ, Индис и сама невольно ждала какой-то беды.
Одевшись, Финвэ спустился на кухню, уложил в корзину свежих лепешек , сыр , молоко , мимо слегка удивленной стражи прошествовал в ворота и двинулся по спящим улицам Тириона к окраине. Он не сомневался, Феанаро там, в своей маленькой мастерской.
Но в окнах крошечного, всего на три комнаты домика, вопреки обыкновению не метались сполохи огня из кузнечного горна или плавильной печи. Финвэ постоял у ограды, раздумывая, не повернуть ли к новому дому сына. Но раз пришел... Король толкнул калитку и пошел по дорожке, засыпанной вперемешку песком, каменной и стеклянной крошкой, ракушками и глиняными черепками. Сюда , похоже, ссыпалось из мастерской все лишнее и ненужное, дабы не тратить времени на поход к городским плавильням, где шел в дело любой мусор.
Из-за беленых стен не раздавалось ни звука. Финвэ толкнул незапертую дверь и остановился на пороге. Комната хранила явные следы рабочего беспорядка. С гранильного станка не сняты резцы, инструмент разбросан, как попало, стеклодувная печь рдеет остывающими углями, под ногами хрустит нечто напоминающее алмазную пыль. Как непохоже на Феанаро, не терпевшего беспорядка во всем, что касалось работы. Но где же он сам?
Сын обнаружился за верстаком, сидящим на полу и с лицом белее стены, на которую он опирался. Финвэ отставил корзину и опустился рядом, чутко прислушиваясь к дыханию Феанаро. Уже не раз и не два случалось, что первенец загонял себя работой до полного изнеможения. Но, хвала Эру, сейчас это был не обморок, а всего лишь глубокий сон. Отец не стал будить сына. Ведь, если проснется, не отдохнув толком, может снова ринуться к верстаку или наковальне, пусть уж лучше выспится. Но что явилось причиной столь сильной усталости?
Финвэ уже более внимательно и спокойно оглядел мастерскую, не смотря на беспорядок, удивительно пустую. Взгляд упал на сверток черного бархата на верстаке, казалось, что плотная ткань чем-то подсвечивается изнутри. Решительно отогнув край, Финвэ безотчетным движением прикрыл глаза - столь ярок был брызнувший ему в лицо свет. Три крупных камня, каждый размером с большую сливу, лежали, источая сияние , в тесной комнатке словно наступил час смешения лучей...
Финвэ , не сразу, но , все же , решился взять их в руки. "Чудо,- стучало в висках,- настоящее чудо и сотворил его мой сын".Но за волной нахлынувшего удивления, радости и отцовской гордости вновь пришла неясная тревога. Завтра его сын проснется бесспорно и безоговорочно первым мастером среди нолдор, а , может, и среди майар. Но как поведет себя неукротимый и гордый Куруфинвэ? Потешится славой день-другой, а потом снова повяжет кожаный фартук и встанет к наковальне? Или и в самом деле решит, что достиг совершенства и уже некуда стремиться? Что победит, неуемная душа мастера или столь же неуемная гордыня?
В печи стрельнул уголек, и комната на несколько мгновений наполнилась красноватыми отсветами. Сияющие камни радостно отозвались на вспышку огня и их многочисленные грани заиграли рубиново-красными переливами."Точно кровь",- отчего-то подумалось Финвэ. И снова недоброе предчувствие, почти предвидение , кольнуло сердце. Да, великой гордостью и славой его народа станут эти камни, но не только...с их появлением Арда перестанет быть прежней, и великие испытания ждут нолдор впереди.
"Будь осторожен, мальчик мой..."- почти беззвучно прошептал Финвэ, невольно повторяя предупреждение Ариэн , но в совершенной уверенности, что никогда и ни в чем его старший сын не последует ничьим советам.