Утро не встретило ничем. Хотя... так ли уместно это определение? Новый знакомый Линсона, чьё собачье тело, должно быть, уже добралось до Сат-Харима, весьма красочно расписал истинное значение слова "ничто".
Здесь же не было ни тьмы, ни пустоты. Обшарпанные стены, развалившаяся мебель, упавшая на пол люстра, вездесущая пыль - какой-никакой, но антураж. Разве что ничей скелет не согрел этой ночью ложе проводника. Да и длилось это наваждение не семьдесят лет, а всего лишь несколько минут.
С окончания последней вылазки прошла неделя. Ангел и голем убрались восвояси, избавив Линсона от своей компании, а заодно и от безумных амбиций по спасению мира. Больше никаких обещаний победить Порчу, никаких планов по воссозданию Окуляра. Жизнь вернулась на круги своя, оставив бывшего вора наедине с весьма приличным денежным состоянием, которое надлежало рационально потратить. Дождаться весточки от злополучных союзников, продать им артефакт, забрать деньги и оказаться как можно дальше от всей этой истории с ангельскими деревьями, уничтожающими мир.
Спина болела, словно матрас под ней и впрямь сгнил, обнажив голые деревянные доски. Рука сжимала тёплый металл Окуляра. После договорённости о продаже артефакта Линсон чувствовал на себе ответственность за магическое устройство. Глупо выйдет, если грандиозные планы сразу двух народов сорвутся из-за пролезшего в окно ночного воришки.
Попытавшись сесть, проводник закашлялся от пыли, словно от настоящей. Осмотрел комнату. Приступы в последнюю неделю наваливались ежедневно и уже не проходили за пару минут, как раньше. Если не бить себя по щекам, не мотать головой и не слышать озабоченного голоса подружки, то можно просидеть вот так добрых четверть часа, тупо пялясь на картины мрачного будущего, уготованного его скромному жилищу.
Если так пойдёт и дальше, то недолго и с катушек слететь, и свои дни ты, Линсон Марей, окончишь не в поместье на берегу моря, а в мрачных стенах богадельни для умалишённых. Нужно поскорее собирать манатки и катить прочь, как можно дальше от мёртвой столицы. И больше никогда - никогда! - не надевать на лицо проклятый артефакт. Спасибо, конечно, за те деньги, что ты мне принёс, но не собираюсь я расплачиваться за это собственным рассудком.
Проводник осмотрел комнату. Что-то было не так. Нет, не пыль, не затвердевшая кровать и не затянувшаяся иллюзия. Что-то ещё.
Вот тумба. Линсон видел её участь достаточно раз, чтобы выучить каждую деталь. Правые ножки подломятся, тумба осядет. Стакан с бутылкой рассыплются грудой осколков возле двери. Так было всегда.
Но не сегодня.
В этот раз тумба опрокинулась вперёд, и останки стеклянной тары устлали середину комнаты.
С чего вдруг будущее решило измениться?
Не нарушая привычного утреннего ритуала, Линсон встал и побрёл к окну, не обращая внимания на иллюзорные обломки под ногами.
Провалившиеся крыши соседних домов. Отпавшие оконные рамы. Усохшее дерево посреди перекрёстка, обложенное кругом из кирпичей. Незнакомая фигура на дороге.
Линсон не стал протирать глаза - он им вполне доверял. На дороге, упиравшейся в его дом, стоял человек. Не на настоящей улице, где сейчас наверняка сновал не один десяток проснувшихся горожан, а здесь - в опустевшем, покинутом Эрконе, что ещё несколько минут продержит сознание проводника в своих оковах.
"Может, луркер?" - мимолётно подумал Линсон, когда нога вдруг за что-то зацепилась. Не удержав равновесия и не успев удивиться, проводник полетел на пол. Кое-как сгруппировался, выставил руки - и вскрикнул от боли, когда в левую ладонь вонзилось что-то острое.
Перевернулся, сел и снова еле сдержал крик. В этот раз поранилась левая ягодица.
Опираясь на здоровую руку, проводник сдвинулся вправо и судорожно осмотрелся. Стеклянные осколки по всему полу. Разбитый стакан. В этот раз с водой - вчера он решил обойтись без спиртного.
Улица за окном наполнялась звуками привычной городской суеты. Значит, наваждение спало. Ещё бы - чтобы прогнать морок, хватало и куда меньшей боли и испуга!
Исчезла пыль, обои заново наклеились на стены, люстра вернулась на потолок. А вот стекляшки с пола никуда не делись. И тумба не спешила вставать к стене. Комната вернулась в настоящее время, но продолжала выглядеть так, будто здесь случилась не Порча, а самый настоящий погром.
Картина сорвана со стены, вещи раскиданы по полу, матрас сброшен с кровати.
Линсон сдался и всё же протёр глаза. Не помогло. Квартиру и правда кто-то разгромил, да так, что хозяин даже не проснулся. И дело не в том, что он ничего не услышал - как раз это легко списать на то самое наваждение, каждую ночь отрезавшее проводника от реального мира. Но как вышло, что злоумышленники, разгромив квартиру Линсона, не тронули его самого, спящего и глухого к звукам реального мира? Кроме двух свежих ран от битого стекла, больше ничего не болело. Ни синяка, ни пореза; руки-ноги на месте.
Мысли бешено скакали в голове, сменяя друг друга, и ни одна не успевала задержаться надолго. Не успел Линсон подивиться человеколюбию ночных погромщиков, как голову уже занял новый вопрос - обо что он умудрился запнуться?
Ещё раз оглядел пол: деревянный настил, осколки разлетевшегося стакана. Ничего достаточно крупного, чтобы уцепиться ногой.
Движимый смутной догадкой, вернулся к кровати и попытался повторить свой путь до окна. Шаг, второй, третий. Из-за подоконника выплыла крона дерева, стоявшего на перекрёстке. Внизу ходили люди, но загадочной фигуры больше не было.
Вот здесь он упал. Под ногами, конечно же, ничего. А вот над головой - люстра. Аккурат в этом месте. Линсон не стал проверять через Окуляр - он и без того хорошо помнил, что упавший в будущем светильник лежит именно там, где он сейчас стоял. Кроме него, больше зацепиться было не за что. Как и за саму люстру - ведь в реальности она висела на потолке.
"Теперь мы будем запинаться о несуществующие предметы. Превосходно", - подумал про себя Линсон, но поспешил перейти к более насущным проблемам. В его квартире кто-то учинил погром, и это была не иллюзия и не мрачное будущее, а самое что ни на есть настоящее.
Одевшись и наскоро замотав рану на руке - благо ничего серьёзного, - Линсон обошёл жилище и оценил нанесённый ущерб. Дверь выбита; перевёрнуто всё, что можно перевернуть; опрокинуто всё, что можно опрокинуть. Пропали деньги из кошелька на столе и небольшой заначки в задней стенке тумбы. Кухня тоже усеяна осколками: негодяи выбросили из буфета бутылку "Зимних садов". Жалко, дорогая штука. Даже бутыль сама по себе - произведение искусства, не говоря уже о содержимом. А "содержимого" на полу что-то не видать, одни лишь сухие осколки - не иначе, приговорили всей компанией перед тем, как разбить. Ещё стащили очередную копию Окуляра, только вчера купленную у Фартхари. Жалко, но не критично - в свете последних заработков это сущие копейки.
Несмотря на пропажу денег, списать этот налёт на простых грабителей не удалось бы при всём желании. Во-первых, не те методы. Вор прокрадётся тихо, стараясь не потревожить соседей и в особенности хозяина дома. Во-вторых, что у него воровать? Линсон Марей - всего лишь скромный гид. Не бедняк, конечно, но всяко не стоит того, чтобы столь бесцеремонно врываться к нему в дом, гремя на всю улицу. Стражников, между прочим, дома ждут голодные детки, и чтобы у них временно заложило уши, придётся отсчитать монет едва ли не больше, чем хранилось в доме проводника.
В общем, вывод напрашивался всего один, и крайне неутешительный: Линсона раскрыли. Одна из местных банд просекла, что бывший вор заполняет свои банковские счета отнюдь не вождением туристов по Эркону, и решила, что ей полагается своя доля, а лучше - сам проводник и его профессиональные тайны.
Первым делом следовало опросить свидетелей. Выйдя на лестничную клетку и заперев квартиру, Линсон настойчиво постучал в дверь напротив. Никто не ответил, но самогонщик Пабло в это время всегда находился дома. А покуда его дверь цела и невредима, можно предположить, что и сам сосед скорее жив, чем мёртв.
- Пабло, это я, Линсон! - позвал он.
С той стороны донеслось копошение. Щёлкнул замок, дверь отворилась. В щель просунулась небритая взъерошенная голова. Самогонщик посмотрел на соседа, убеждаясь, что это и правда он, потом высунулся чуть дальше и опасливо осмотрел лестничный пролёт.
Выглядит напуганным. Это хорошо. Значит, что-то видел.
- Ты живой? - шёпотом спросил сосед. Перемотанная рука явно не походила на результат встречи с бандой громил.
- Пока да. Надеюсь, что ещё надолго. Войти можно?
Пабло приглашающе мотнул головой и поспешил закрыть за гостем дверь, задвинув щеколду.
- К тебе приходили! - всё тем же шёпотом произнёс он.
- Я заметил. Видел, кто это был?
- Видел?! Я, по-твоему, совсем дурак - рожу высовывать? На мой век приключений уже хватит. Видеть не видел, но голосину Гирмса я и в кромешной тьме узнаю.
Гирмс, главарь банды "быков"... Его и правда сложно было с кем-то перепутать. Громила не промышлял домашним грабежом, потому что плохо пролазил в двери, и предпочитал работать на улице. И раз уж в этот раз он решил сделать исключение, значит, и вправду почуял богатый улов.
Что ж, Линсон угадал - за погромом и впрямь стояла одна из городских банд.
- Что ещё?
Пабло беспокойно озирался, зыркая то на дверь, то на окна.
- Да ничего, в общем-то. Ну, в смысле, ничего необычного. Выбили дверь - тогда я и проснулся. Ходили у тебя по дому, о чём-то болтали, ругались. Слышно было, что всё вверх дном переворачивают. Чё-то ищут. Или кого-то. Ты сам-то куда подевался? Вроде ведь дома ночевал. Я уж думал к плотнику за костылями бежать или самогон для поминок заготавливать. А на тебе, глянь-ка, ни царапины!
- Успел выпрыгнуть в окно, - соврал Линсон. - А что говорили, не слышал?
- Говорю же: чего-то искали. А чего именно - это уж тебе лучше знать. Слышно было только: "Тут нет! В столе ни хрена! Под шконкой глядите! О, может, вот эта штука?"
- Ладно, понял. Если что, ты меня не видел.
- Да лучше б и правда не видел! Во что ты такое ввязался?
- Надеюсь, что сам выясню как можно скорее, - сказал Линсон и вышел наружу. За спиной поспешно щёлкнул замок.
Итак, этой ночью (или утром) к нему пожаловала банда громилы Гирмса. Бесполезная, в общем-то, информация. Не важно, кто. Важно, почему. Что известно этим бандюгам? Что конкретно удалось им прознать о делах Линсона и Генрима?
Генрим!
Проводник стрелой слетел по лестнице, выскочил на улицу и со всех ног понёсся в квартал, где жил его подельник. О том, что Линсон работает на Генрима, знали все, и после того, как банда Гирмса разгромила его квартиру, их вторым пунктом назначения обязательно станет жильё директора турагентства. Это если толстяка не посетили первым.
Окуляр трясся за пазухой, сейчас было не до него. Кому какое дело, что чудаковатый гид забыл нацепить свою безделушку на лицо? Видно же, что волнуется, несётся неведомо куда, едва не сшибая людей на пути.
Особняк Генрима располагался в элитном квартале. Не в пример своему подельнику, толстяк не привык экономить на собственном комфорте и жил в роскошном двухэтажном доме с двором и прислугой. Кроме вылазок в Турту, он вёл вполне честную и открытую туристическую деятельность и имел в подчинении ещё несколько гидов, а также наверняка сумел скопить какие-никакие сбережения на предыдущем месте. Линсон не знал, где его напарник работал раньше, но не сомневался, что делать деньги алчный толстяк умел задолго до встречи с обладателем волшебного Окуляра.
Внешние ворота и двери самого особняка были целы, окна тоже. Если здесь и побывали грабители, то у них хватило благоразумия не вламываться через парадный вход.
Линсон оббежал дом сзади: так и есть, запасная дверь выломана. В коридоре было тихо. Либо бандиты уже ушли, либо притаились внутри. Что ж, если Линсон Марей попадётся в засаду громилы Гирмса, то смерть его будет вполне заслуженной.
Осторожно ступая, проводник вошёл в дом и, прислушиваясь и озираясь по сторонам, стал медленно продвигаться по коридору. Паркет и ковры пестрили следами грязной обуви. Одна из ваз была уронена на пол и разбита, также Линсон не досчитался на полках и тумбах нескольких статуэток.
Из комнаты справа донеслось всхлипывание. Линсон непременно принял бы это за хитроумную ловушку, если бы ещё с улицы не разглядел в окнах хорошо знакомых ему слуг Генрима.
Все четверо сидели на полу возле стены: две служанки, молодой паренёк и пожилой управитель. У последнего была неестественно вывернута рука, остальные обошлись синяками и порванной одеждой. Их допрашивали - без особых изысков и пристрастия. Это хорошо. Не то, чтобы Линсона радовал вид побитых плачущих служанок, но проведённый допрос означал, что Гирмсу не удалось сходу отыскать свою главную цель.
Заметив вошедшего, слуги затравленно вздрогнули, но быстро успокоились, узнав проводника.
- Где Генрим? - спросил Линсон, обращаясь ко всем сразу.
Слуги лишь пожали плечами, утирая слёзы.
- А с утра был?
Утвердительные кивки.
- Его нашли?
Отрицательное мотание головами.
Что ж, картина вырисовывалась точь-в-точь как рассчитывал проводник. Услыхав грохот - Гирмс не знал слова "скрытность", - Генрим поспешил улизнуть в один из потайных ходов, известный только ему и тем, кто строил дом. Не обнаружив толстяка на месте, Гирмс перевернул оба этажа вверх дном, попытался выбить сведения из всех, кто попался под руку, но так ничего и не добился, после чего вынужден был уйти несолоно хлебавши, с досады отвесив слугам ещё пару тумаков.
На втором этаже - особенно в кабинете и спальне напарника - проводника встретил тот же погром, что и дома, разве что сломанные и разбитые вещи здесь стоили как несколько квартир самого Линсона.
- Генрим, вылазь, - негромко позвал он, втайне надеясь, что толстяк не стал его дожидаться и сейчас отсиживается в безопасном месте где-нибудь на другом конце города.
Вопреки надеждам, со стороны кровати раздался щелчок, и в отделанной квадратной плиткой стене отворилась потайная дверь. Наружу просунулась испуганная упитанная голова.
"Неделю не мыть, не брить - и будет вылитый Пабло", - усмехнулся про себя Линсон. В точности повторяя поведение самогонщика, толстяк неуверенно выходил в разгромленную спальню и непрерывно озирался по сторонам, словно боялся, что за ширмой или картиной мог скрываться один из грабителей.
- Здесь никого нет. Я бы заметил, - успокоил его проводник.
Генрим чуть расслабился - в таких делах бывший вор разбирался лучше него.
- К тебе они тоже приходили? - с ходу спросил он, не забыв пробежаться взглядом по напарнику.
- Да, заглядывали. Только дома не застали. Есть идеи, чего им от нас надо?
- Ничего конкретного они не называли, пока мою спальню громили. Но ведь мы с тобой, Линсон, и так понимаем, по какому поводу к нам могли пожаловать. Вариантов не так уж и много. Если точнее, всего один.
- Ну, я бы не стал торопиться с выводами. Мало ли, кто мог дать Гирмсу ложную наводку.
- Ложную наводку? Ты сам в это веришь? - скептически покосился на него Генрим.
- Не очень. Но ведь мы с тобой ни в чём не прокололись, а слежку за городом я бы заметил.
Линсон умолчал о големах, а также невольно вспомнил ощущение чужого присутствия, не покидавшее его в столице. Но если кто-то и впрямь за ним следил, тот преследователь был слишком хорош, чтобы связываться с отребьем вроде "быков".
- Да и с чего бы им тянуть целую неделю? Если бы Гирмс заподозрил неладное в нашей сделке с ангелом и големом, поверь, мы бы узнали об этом в тот же вечер. Особенно я - как-никак, не в элитном районе живу.
- Толку сейчас от этих споров... Лучше скажи, что будем делать?
Генрим уставился на напарника, ожидая ответа.
В чём-то Линсону было жаль пухлого подельника. Сам он мог легко залечь на дно и отсидеться до возвращения своих крылатых и стальных союзников, а мог и вовсе поторопить события, махнув с деньгами в Сат-Харим. Обладателя волшебного Окуляра там примут с распростёртыми объятиями.
А вот что делать Генриму? Толстяк привык к роскошной жизни. Тяжело ему будет распрощаться с особняком и невесть сколько времени прятаться в доме на отшибе с завешенными окнами, посылая слуг за едой и шарахаясь от каждого скрипа.
А вопрос он задал, надо сказать, крайне непростой. Что делать? Линсон мог отвести клиента в мёртвый город; мог, сдув пыль со старых навыков, куда-нибудь пробраться и что-нибудь украсть; но разборки с бандитскими шайками в перечень его умений никогда не входили. И что прикажете делать? Прокрасться в логово Гирмса и перерезать громиле глотку во сне?
Генрим, будучи в городе человеком известным и уважаемым, мог, конечно, обратиться к страже, но те разве что немного приструнят бандитов, не более. Гирмс, если уж взялся за их парочку, так просто не отступит. В крайнем случае перепродаст имеющиеся сведения другой банде, способной действовать более тонко и незаметно, чем его мордовороты. И вместо погромов и разбитых лиц Линсон с Генримом получат иголки под ногти в тёмном сыром подвале, а вежливый, вкрадчивый голос будет ласково уговаривать их поделиться своим богатством.
А вот что же за информацией владеет громила? Пожалуй, этим и следовало заняться в первую очередь.
- Вот что, - сказал Линсон, прикинув в уме варианты. - Пока не дёргайся, посиди здесь. Можешь обратиться к страже или раскошелиться на охрану, чтобы Гирмсу не взбрело в голову повторно сюда наведаться. А я пока наведу справки и разузнаю, что ему вообще известно о наших делах.
- Понял. Только ты это... никуда не пропадай, хорошо? И на неприятности не нарвись! - напутствовал его Генрим.
- А разве не этим я всю жизнь и занимаюсь, дружище? - рассмеялся Линсон, надеясь таким образом успокоить напарника. - И загляни к слугам. Их бы не помешало показать лекарю.
Перед уходом Линсон по внезапному порыву подошёл к окну и приложил к глазу настоящий Окуляр. Облагороженная улица элитного района разом вымерла и обветшала, а по дороге, перешагивая через кости и обломки, удалялась худощавая фигура в чёрной одежде с капюшоном.
Значит, утром ему не показалось - кто-то и впрямь бродит по мёртвой ипостаси мира, видимой через Окуляр! И этот кто-то по странному совпадению уже дважды пересёкся с Линсоном.
Вышел проводник тем же путём, через запасной выход - незачем каждой собаке в Эрконе знать, что к владельцу турагентства зачем-то наведываются в гости его подчинённые. В голове крутился ворох мыслей и планов, но все они разом заглохли, едва проводник шагнул за выбитую дверь.
Замер, как вкопанный.
Медленно отвёл назад ногу, которой чуть не раздавил лежащий на земле предмет.
Нагнулся, подобрал, выпрямился.
Никуда не торопясь и ни о чём не беспокоясь, меж пальцев лениво извивалась упитанная пиявка.
- На эту мерзость? Шутишь, что ли? - брезгливо поморщился Линсон. В отличие от друга, говорившего с хрипотцой, его голос был таким, каким и должен быть у десятилетнего мальчишки - звонким и высоким.
- Присмотрись получше. - Арамео повертел червяка в руке. - И подумай, ты ведь это умеешь. Вот чем она занимается по жизни?
- Сосёт кровь, чем же ещё?
- Как и мы, Линсон! Ищем, к чьему бы карману присосаться, вытягиваем золото, сколько можем, и уносим ноги. Сегодня, завтра, до конца своих дней! Пока кто-нибудь не поймает нас и не раздавит, оставив мокрое пятнышко.
Словно в подтверждение своих слов, Арамео сжал пальцы, чуть сдавив пиявку, но, поймав обеспокоенный взгляд друга, улыбнулся и бросил её в пруд.
- Её день настанет не сегодня. Как и наш.
Воришка выпрямился и отряхнул руки.
- А что, если и нам так назваться? - хрипловатый голос Арамео светился воодушевлением.
- Кому - нам? - Линсон тоже поднялся. Он привык повторять всё за другом.
- Да банде нашей! Я, ты, Перри, Торес, Вил. Остальные только и делают, что в шайки объединяются. "Кабаны", "скорпионы", "шакалы". Даже неудачник Пилт себе банду сколотил, ну а мы чем хуже? Будем зваться "пиявками"! Как тебе, а?
- Торес тебе за такое по башке настучит...
- Да от его ручищи даже стена увернётся, - засмеялся Арамео. - Значит, решено. Таков будет наш девиз. Мы выживем. Если потребуется, выпьем из этого мира все соки - все до последней капли, но не позволим ему себя уничтожить! С этого дня мы - пиявки!
- Хоть с остальными сначала посоветуйся. Мне-то начхать - хоть пиявки, хоть жуки навозные. Лишь бы еда в брюхе была.
***
В руке у проводника извивался призрак прошлого - погибшего, но не забытого. Привет из далёких времён, когда Линсон был не один. Когда было, с кем разделить пищу и кров, с кем поделиться тревогами и грёзами. Когда у него была семья - пусть не кровная, но от того не менее родная.
Арамео. Вил. Торес. Перри.
Пиявка повернула к Линсону своё лицо. Или зад. Ехидно уставилась: мол, как сам думаешь, ворюга, могла я своим ходом сюда доползти?
Конечно же, нет. Кто-то бросил её возле двери, зная, что через несколько минут в этот переулок выйдет Линсон Марей - последний оставшийся в живых член детской банды с глупым названием "пиявки".
Последний ли? Придуманное Арамео название (ручища Тореса тогда и вправду не смогла его зацепить) не было ни для кого секретом, но кому сдалось столь глупым способом разыгрывать Линсона пятнадцать лет спустя?
Или таким образом его пытаются куда-то выманить? Глупости - даже если мозг Гирмса помножить впятеро, его всё равно не хватит для подобных трюков. И вообще, если бы громила прознал о местонахождении Линсона, то не стал бы подкидывать приманку, а поймал бы проводника за шкирку и заставил его самого избиваться, как пиявку, в своих великанских ручищах.
Прикинуть, где неизвестный шутник мог достать пиявку. Можно, конечно, выловить пару штук в городских водоёмах, но гораздо проще купить у лекарей, что гордо прозывают своих червяков "лечебными". Собственно, почему бы прямо сейчас не наведаться к ним и не разузнать, кто в последние дни покупал целебную мерзость?
"Хватит ходить вокруг да около, Линсон. Ты знаешь, где искать ответы".
Не у Генрима, не у соседей и слуг, не у стражи и бандитов, и уж точно не у лекарей.
И не в Эрконе.
Таинственная фигура, что следила за ним в руинах мёртвой столицы, а сегодня дважды показалась под окнами. Она не только сумела попасть на ту сторону реальности, но и знала о прошлом Линсона, о секретном названии и символе банды Арамео. И намёки её были весьма прямолинейны. Своими действиями незнакомец словно говорил: "Я здесь, Линсон Марей. Я знаю, кто ты и кем ты был". Вот только при всём своём напоре он так ни разу и не вышел на прямую связь.
Окончательно позабыв про обещание не прикасаться к Окуляру, Линсон снова достал артефакт и осмотрелся. В переулке - в обоих его вариациях - никого не было. Выйдя на улицу, проводник также не заметил никого, кроме обычных патрульных и горожан. Окуляр показал лишь скелеты нескольких охранников, застоявшихся на одном месте.
Кто же он? Чего хочет, чего ждёт?
Или правильнее будет спросить: где?
Пожалуй, оживлённые улицы - и правда не лучшее место для встреч с мертвецами. Когда Линсону хотелось повидать друзей, он приходил в мёртвый город и сидел возле их истлевших скелетов, иногда что-нибудь рассказывая.
Пришло время повидаться вновь. В этот раз не с костями, а с призраками.
Генрим, Гирмс, разгромленная квартира и прочие бытовые мелочи давно вылетели из головы. Даже ангелы, големы и спасение мира сдвинулись на задний план, уступив место тревоге и предвкушению, каких эрконский проводник не испытывал уже много лет. Линсона заставили вспомнить, что когда-то и в его никчёмной жизни были важные вещи. Более важные, чем золотые монеты и мечты о доме на берегу океана.
Пиявки. Радоваться ли весточке с того света или сокрушаться, что едва устоявшийся жизненный уклад разлетелся вдребезги, поскользнувшись на мелком склизком червяке?
Он должен получить ответы. Сегодня. Сейчас. Незнакомец мог ждать лишь в одном месте, и если его там не окажется, Линсон больше не станет за ним бегать.
Ноги несли проводника по городским улицам. Перед правым глазом мелькали оживлённые кварталы и суетливые горожане, левый же летел через опустевшие руины.
Восточные городские ворота. Загородная дорога. Линсон торопился, но не забыл заскочить в лавку и купить припасов в дорогу. Даже если не случится задержек и ночёвки, в Эркон он вернётся не раньше, чем поздним вечером.
***
Турта, как и всегда, безмолвствовала. Не имея за спиной очередной группы клиентов, для которых каждый раз приходится заново всё разжёвывать, проводник немедля направился к воротам, огибая извилистые клубки Порчи.
Бояться здесь было нечего. Когда он был один, луркеры его не трогали, будто не могли учуять проводника, за годы вылазок пропитавшегося ароматом смерти.
Наизусть помня дорогу, проводник прочесал рынок и трущобы, но не обнаружил ничего, кроме уже знакомых скелетов, каждого из которых мог назвать по имени.
Не встретив никого и на обломках лачуги, служившей детской банде укрытием, Линсон не удивился и не расстроился. Почему-то он с самого начала подозревал, что не наткнётся на того, кого ищет, в столь очевидных и легкодоступных местах. Помня поведение незнакомца и то, с какой претенциозностью он заявил о себе, место их встречи тоже должно было стать особенным. Единственным в своём роде.
Ноги сами вернули Линсона на проспект, провели к центральной площади и остановили перед Капитолием.
Здесь ничего не изменилось. Та же величественная постройка с гигантской брешью в куполе, тот же костяной ковёр в правом глазу, те же заросли нар'силена в левом. Стабильность, какой позавидует любое государство.
Проводник ещё раз огляделся. Фигуры в капюшоне нигде не было. Исключено, чтобы незнакомец прятался. Напротив, он всегда вставал так, чтобы непременно попасться Линсону на глаза.
Если незнакомец и правда ждёт проводника в этом городе, в чём Линсон ни капли не сомневался, то находиться он мог лишь в одном месте.
В Капитолии.
Там, где не может уцелеть ни плоть, ни разум, где отправляются в небытие даже неуязвимые души сат-харимских големов.
Линсон шагнул к самой границе Порчи. Белые щупальца на мостовой взволнованно зашевелились, пытаясь лизнуть носок ботинка.
- Ну что, железяка, проверим твою теорию? - шепнул он, глядя на поросшую белизной центральную площадь.
Это было безумием. Но там, внутри здания, где бывший воришка не побывал ни до, ни после катастрофы, его ждало единственное, что имело важность в жизни Линсона Марея, не признававшего, как считалось, ничего, кроме звона монет.
Застыв, как истукан, проводник медленно поднял и протянул вперёд левую руку. Если предположение Алмейтора окажется неверным, домой он вернётся инвалидом. Что ж, встретить счастливую старость можно и с одной рукой, особенно имея в подчинении дюжину слуг. Хоть останется в память о Турте что-то, кроме заработанных здесь мешков с золотом.
Белые корни взметнулись и поспешили облепить столь щедро преподнесённое им лакомство - настоящую живую плоть! Обвились вокруг предплечья, поелозили туда-сюда, примерились, попробовали на зуб... И ничего не сделали.
Как собака, приученная хозяином не есть с чужой руки. Вкусно, ароматно, аж слюнки текут, но - нельзя.
Пальцы исправно шевелились, чувствовали друг друга, но на коже не появилось ни единой морщинки, как и ткань рукава ничуть не состарилась и не истлела. Время здесь бежало в тысячи раз быстрее, чем в любом другом месте, но над обладателем Окуляра оно было не властно.
Собравшись с духом, Линсон отдёрнул руку и уверенно шагнул вперёд.
Порча жадно набросилась на нырнувший в неё огромный шмат мяса, но, как и прежде, лакомый кусок оказался ей не по зубам. Через призму Окуляра Линсон видел, как всё его тело с ног до головы обхватили голодные белые ветви, но ничего не слышал и не чувствовал. Как и в тот день, когда Порча унесла его молодость.
Теперь проводник понимал, что вовсе не чудо вывело его из города пятнадцать лет назад живым и невредимым. Даже не надетый на лицо, Окуляр хранил владельца от губительного колдовства, отгоняя прочь жадные белые щупальца.
Ноги сделали ещё несколько шагов, погружаясь в глубины смерти, куда, как думал проводник, уже пятнадцать лет не ступала нога человека. Все эти годы он ошибался, как, собственно, и те, кто считал невозможным попадание в саму Турту, в то время один местный гид водил по мёртвым кварталам очередную группу клиентов.
Белая завитная трава и кусты мялись под ногами, но возвращались на место, едва чужеродная материя продвигалась дальше. Ветви деревьев раздвигались в стороны, всё так же неощутимо проскальзывая по лицу и рукам.
Проходя мимо развалившейся повозки с доспехами, Линсон склонился над останками голема, сунул руку в рассыпающийся металл головы и извлёк наружу небольшой, легко поместившийся в ладони черепок. Алмейтор был прав - душу никто не украл, все эти годы она лежала на своём месте. Сунув черепок в карман, проводник двинулся дальше.
Ворота Капитолия были чуть приоткрыты, и Линсон проскользнул в щель, опасаясь, что отсчитавшие не одно тысячелетие створки рассыплются от лёгкого прикосновения. Не ему, вору и аферисту, портить архитектурные памятники.
Внутри его встретил огромный атриум, уходящий ввысь до самого купола. Всё пространство пересекали полупрозрачные ветви, мешая как следует разглядеть помещение, но убранство Капитолия мало чем отличалось от привычных картин мёртвой столицы. Рассыпавшиеся колонны, обвалившиеся балконы и балюстрады, скелеты закованных в латы гвардейцев и пышно разодетых аристократов, серость и пыль.
В центре зала, размещённая на трёхфутовом деревянном фундаменте, располагалась странная прозрачная полусфера размером с небольшой дом. Из неё-то, пробив стекло, и вырастал толстый, в несколько обхватов ствол главного древа. Спиральный, словно сплетённый из нескольких стволов поменьше, он устремлялся под своды купола и дальше - ввысь.
Пожалуй, ангелам будет интересно узнать, что исполинский нар'силен в центре столицы растёт не из-под земли, а вот из этой сферы неясного назначения. Ангелам, но не Линсону. В Капитолий он пришёл не за тайной происхождения ангельской Порчи, а за фигурой в капюшоне, силуэт которой чернел в ореоле белого света, испускаемого гигантским призрачным деревом.
Линсон направился к незнакомцу, разглядывая его по мере приближения. Человек стоял спиной к проводнику, голову его закрывал капюшон, и определить личность не представлялось возможным.
Если это и правда бывший член банды Линсона, то кто из "пиявок" это мог быть? Явно не Перри - фигура не женская. И не Торес, если здоровяк за годы не похудел от голодухи. Вил или Арамео?
Проводник остановился в десяти шагах.
"Ну же, скажи что-нибудь. Ты меня сюда заманил, тебе и начинать разговор".
- Я не узнаю тебя, - произнёс человек, продолжая любоваться ослепительной белизной ствола. - Рисковать своей шкурой, залезая в порчу, когда дома ждут несметные богатства и безбедная старость. Случись с тобой что, кто будет высиживать те мешки с золотом, которые ты так бережно копил все эти годы? - Фигура наконец соизволила обернуться и посмотреть на собеседника. - Тебя, случайно, не подменили, Марей?
Лицо по-прежнему скрывала тень капюшона, но Линсон хорошо знал этот едкий голос, язвительную манеру речи и привычку обращаться по фамилии.
- Вил... - вымолвил он.
Теперь живых "пиявок" в этом мире стало как минимум двое.
Глава 13
Вилле Корсон был вторым после Арамео мозговым центром банды, и, по мнению Линсона, в его случае звание "пиявка" было полностью заслуженным. Несмотря на суровость уличной жизни, даже у воров имелись базовые понятия и чести и совести; у Вила же отродясь не было ни того, ни другого. Подлый, хитрый, беспринципный - странно, как ему вообще удалось прижиться в банде будущих "пиявок". Наверное, Арамео видел в нём своего рода противовес собственным добродетелям, напоминание о том, что суровая жизнь требует суровых поступков, если не хочешь встретить новое утро трупом в канаве.
Когда главарь предлагал оглушить и обобрать жертву, Вилле убеждал не оставлять свидетелей. Когда Арамео забирал из домов лишь часть денег, оставляя хозяевам на пропитание, Корсон выносил всё подчистую и по возможности уничтожал то, что нельзя украсть. Когда Марсия сломала ногу, поскользнувшись на льду, именно он закатил скандал, не позволив тратить на калеку драгоценную еду. Марсия отправилась попрошайничать, а к весне скончалась от голода. А убегая с Дарвиком от стражи, Вилле поставил ему подножку, чтобы отвлечь солдат и спастись самому. Дарвику отрубили руку, и по настоянию всё того же Вила бедняга разделил судьбу Марсии.
Но Линсон не мог отрицать очевидного: превосходя в своей мерзости даже навозных жуков, Вилле Корсон оставался верен "пиявкам" и ни разу не предал ни Арамео, ни остальных членов банды, а также являлся автором нескольких весьма удачных планов и неоднократно вытаскивал банду из, казалось, безнадёжных ситуаций.
Линсон ничуть не расстроился, похоронив Корсона двадцать лет назад вместе с остальными беспризорниками, и ничуть не обрадовался, увидев его живым. Может, оно и к лучшему, подумал проводник. Воскрешение этого члена банды не заставляло сердце надрывно биться, и разговаривать с ним будет легче, чем если бы из-под капюшона он услышал голос лучшего друга.
Хотелось броситься на старого напарника и потребовать объяснений. "Где Арамео?! Где Перри, Торес?! Они тоже живы?! Отвечай, не молчи!" И своим волнением лишь раззадорить его - тогда уж точно не дождёшься ни одного внятного ответа. Будет говорить загадками, увиливать от вопросов и наслаждаться каждой секундой этого действа. Таким был Вилле, и самим богам было бы не под силу изменить его гадкую натуру. Придётся взять себя в руки, запастись терпением и вытягивать информацию по крупицам.
Глаза постепенно привыкали к свету, позволяя разглядеть детали одежды Корсона. Обычная, ничем не примечательная походная куртка и узкие штаны. Такие подойдут и для дальнего пути по пыльным дорогам, и для тёмных делишек под покровом ночи.
- И как ты смог сюда пройти? - первым делом спросил Линсон, начав с самого очевидного.
- А что, есть много вариантов? - ответил Вил вопросом на вопрос, вальяжно облокотившись на стекло за спиной.
Ещё один Окуляр?
- Может, уже перестанешь прятать свою рожу? Не такая уж она уродливая. Или, - Линсон обвёл руками помещение, - боишься, что за нами могут подглядывать?
Обдумав слова собеседника, Вил счёл его доводы вполне разумными и откинул капюшон. Да, это был всё тот же Вилле Корсон, разве что повзрослевший на пятнадцать лет. И на лице у него, подтверждая догадку Линсона, крепился волшебный Окуляр, на вид неотличимый от его собственного. Похоже, Алмейтор опоздал со своей затеей о воссоздании устройства - артефакт уже давно существовал в нескольких экземплярах.
- Где ты его взял? - спросил Линсон, кивая на устройство.
- Разве не там же, где и ты? Я думал, раз уж ты обзавёлся этой штукой, то должен знать, откуда они берутся.
- Что, тоже попался на дороге, пока ты уносил ноги от стражника? - честно сказал Линсон, не видя причин секретничать перед старым напарником.
- Ах да, я совсем забыл. Ведь в тот судьбоносный день у тебя нашлись дела поважнее, чем помогать своим друзьям. Напомни, где ты тогда пропадал?
- Искал для тебя лекарство от склероза, - съязвил Линсон. - Мы повздорили с Арамео, вот я и не хотел, чтобы он мельтешил перед глазами.
- И точно! Теперь вспомнил. А не поделили вы, если я не ошибаюсь... нашу прелестную Перри.
Линсон стыдливо отвёл взгляд. Со змеиного языка Вила слетала чистая правда.
В то время у рукастого воришки было много друзей, но лучшим и самым дорогим из них был, без сомнений, Арамео Флаус, сын казнённого за мошенничество городского казначея. У отправившегося на плаху Харгия Флауса не нашлось друзей, готовых взять под опеку восьмилетнего юнца, и после ареста имущества парнишка оказался на улице.
Сдружились они почти моментально. Интуиция Арамео и его нюх на добычу прекрасно дополняли ловкость и воровские таланты Линсона. Они прекрасно понимали друг друга, легко находили общий язык и делили надвое все беды и радости. Когда Торес ещё ошивался со своей прежней бандой, Вил наживал себе всё новых и новых врагов, а подрастающая Перри подумывала, не пора ли ей начать торговлю собственными прелестями, дуэт Линсона и Арамео уже успел провернуть дюжину крайне дерзких ограблений, на которые в их возрасте мало кто был способен.
Они предпочитали одинаковые цвета, им нравился вкус одной и той же еды, Линсон полностью разделял мечты и стремления Арамео и всегда был солидарен с ним в выборе друзей и напарников.
Они были готовы умирать и убивать друг за друга, и едва ли догадывались, что главным испытанием их дружбы окажется не голод и не допрос в казематах стражи, а безжалостная тварь, что зовётся природой.
Со временем Линсон всё чаще ловил себя на мысли, что плоскогрудая Перри не так уж дурна собой, а взгляд то и дело останавливался на тощей грязной оборванке, находя её куда более привлекательным зрелищем, чем пейзажи трущоб, сточные канавы и неумытые морды дружбанов.
И это был единственный случай, когда одинаковые предпочтения сыграли с друзьями злую шутку. Выяснение, кто подарит Перри украденное медное кольцо с фальшивым рубином, окончилось разбитым носом у одного и выбитым зубом у другого.
Линсон отвоевал кольцо, но, посмотрев в глаза поверженному Арамео, вся радость победы быстро улетучилась. Бросив другу безделушку, Линсон заявил, что видеть его больше не желает, и ушёл в город.
Насколько серьёзным оказался конфликт? Да ничуть. Сбежав от "пиявок" и прогулявшись по тогда ещё живой Турте, вор вскоре пришёл к выводу, что в городе и без замарашки Перри полно смазливых девичьих мордашек, а вот замены Арамео не сыскать ни в столице, ни во всём остальном мире.
Побродит пару дней, остынет и вернётся к "пиявкам", никуда не денется. Не в первый раз и не в последний. Если с Арамео они были не разлей вода, то потасовки с Вилом и Торесом давно стали для Линсона обычным делом и зачастую заканчивались пропажей на несколько дней обиженного члена банды.
Кто же знал, что в этот раз он уже не сумеет вернуться, и презрительно брошенное кольцо станет последним эпизодом в истории дружбы двух подающих перспективы уличных воришек?
Где бы ни находились и чем бы ни занимались "пиявки" в день Первой Жатвы, Линсон не смог оказаться рядом с ними и разделить дальнейшую судьбу банды. За мелкую потасовку с Арамео он заплатил долгими годами одиночества.
Но сегодня его изгнание подошло к концу. Осталось преодолеть последнее испытание - разговор с Вилтом, и Линсон узнает, что стало с его бандой. Несмотря на разделявшие их годы разлуки, он всё ещё был одним из "пиявок", и теперь, встретив давно похороненную семью, не позволит ей снова выскользнуть из рук.
- Пятнадцать лет ты пропадал невесть где, занятый набиванием собственных карманов, - продолжал Вил, - а теперь заявляешься сюда и требуешь перед тобой отчитываться.
- Вообще-то, ты сам меня сюда заманил.
- И точно, я и забыл, - усмехнулся Вил. - Узнал вот, что наш блудный сын тоже откопал где-то Окуляр, и решил проверить, умеешь ли ты им пользоваться или таскаешь для красоты.
"Ну да, просто проходил мимо и случайно заметил меня в толпе", - фыркнул про себя Линсон. Но то, каким именно образом нашёл его старый напарник, сейчас волновало проводника меньше всего.
- Так, постой. - Кусочки головоломки начинали складываться. - Визит ко мне Гирмса - тоже твоих рук дело?
- Ну да. Способность перенести себя в другое измерение - пожалуй, самый сложный трюк из тех, что даёт нам Окуляр. И, судя по тому, что Гирмс ушёл от тебя с пустыми руками, ты всё-таки сумел им овладеть.
- Ага, в последний момент, и то случайно. Явись они в мой дом неделей раньше, и нашли бы меня мирно спящим в своей кроватке.
- И твоей прибыльной работёнке пришёл бы конец, - усмехнулся Вил. - Не бойся, я бы не позволил столь ценной вещице надолго задержаться у этих дуболомов.
"А я, значит, пускай попадаю. Рад, что ты ничуть не изменился, Вил".
- Раз уж ты у нас эксперт по работе с волшебными артефактами, может, разъяснишь мне, что это за перенос в другую реальность?
- А чего тут объяснять? Если есть другое измерение, значит, в него можно попасть. Первое время ты способен только смотреть на него через линзу, но, как попривыкнешь носить на себе эту штуковину, то сможешь и сам перебираться в царство Порчи.
- Так вот почему я видел тебя через Окуляр.
Сейчас Вилле находился в настоящем мире и был хорошо виден правым, невооружённым глазом.
- Вот только меня эта штука не спрашивала, хочу я перенестись или нет, - признался Линсон.
- Как и нас, - не стал скрывать Вил. - Первое время у всех было так. Просыпаешься утром и вместо цветущего мира видишь вокруг смерть и разруху, как будто забыл снять Окуляр перед сном. А однажды я обделался ночью после попойки, но кровать в этом мире осталась сухой. Представляешь - взял и загадил волшебное измерение, пока спал.
Линсон не мог оценить юмора - последние слова он пропустил мимо ушей.
Как и нас.
После столь внезапного воссоединения страшнее всего было бы узнать, что Вилле Корсон оказался единственным выжившим членом "пиявок". Нет, даже у судьбы не хватило бы жестокости на подобную шутку.
- Не бойся, с концами тебя туда не утянет, - подбодрил его напарник. - Хотя странно, что за столько лет ты не успел раскрыть все трюки Окуляра. Неужто потерял хватку?
- Я начал пользоваться им не так давно, - оправдался Линсон. - И не надевал без крайней необходимости.
- Уверен, что тебя не затягивало раньше? - прищурился Вил.
- Уверен. Я частенько засыпаю в компании, и мою пропажу непременно бы заметили. Мне повезло, что эта хреновина сработала сегодняшней ночью.
- Ну, как говорится, всё хорошо, что хорошо закончилось, - развёл руками напарник.
- Посмотрите, какой оптимист. А ты, случаем, не забыл, что у моего напарника нет никаких Окуляров? Что, если бы он поймали Генрима?
- Брось, Линсон - у этого мешка с салом потайные двери за каждой шторкой! И пользоваться ими он умеет лучше, чем ты своим артефактом. Так что за него я беспокоился в последнюю очередь.
А он много знает, заметил Линсон. Вилле не только разнюхал про их с Генримом бизнес, но и успел изучить жилище толстяка, отыскав тайные ходы, о которых не знал даже многократно бывавший там проводник. А ещё удивительно легко говорил о том, что в случае чего украдёт артефакт у Гирмса. Вил, конечно, не последний вор в Бартелионе, но возможности Окуляра явно добавили ему самоуверенности.
- Я так и не услышал, где ты взял артефакт, - напомнил Линсон.
- Опять за своё, - хмыкнул Вилле. - Нарисовался спустя столько лет и требует перед ним отчитываться.
- Нарисовался? Это ты заманил меня сюда, попутно поставив под угрозу...
"Судьбу целого мира", - не договорил Линсон. Пока он не узнает о намерениях Вила и остальной банды, незачем распространяться о сделке с Алмейтором и Сайтеми.
- Как ты вообще обо мне узнал? - спросил он вместо этого.
- Случайно, можно сказать. Следили за крылатыми, и те проболтались, что собираются отправить свою девку в Турту. Мол, некий таинственный проводник за нехилый барыш водит людей в мёртвый город и, подумать только, выводит обратно - живыми и невредимыми. Вот я и отправился посмотреть, кто стал счастливым обладателем ещё одного Окуляра. Пришёл в Эркон, и на тебе - Линсон Марей, собственной персоной. А мы тебя, беднягу, уже пятнадцать лет как похоронили.
Как и я вас.
- Быстро же ты о нас забыл, - с упрёком произнёс Вил. - Хотя чему я удивляюсь - для Марея звон монет во все времена представлял величайшую ценность. Неудивительно, что, получив в руки золотоносный артефакт, ты больше и не вспоминал о каких-то там "пиявках".
- Вспоминал чаще, чем ты обо мне, уж не сомневайся. Если хочешь знать, я облазил каждый закоулок в Турте, пытаясь отыскать ваши тела. Я и понятия не имел, что моя банда осталась жива.
- Твоя банда? - Вил сделал ударение на слове "твоя". - Пиявки уже полтора десятка лет прекрасно обходятся без тебя, Марей. Ты малость припозднился.
- Повторишь это, когда Арамео лично объявит мне об исключении из банды. А до тех пор, Вил, я один из вас, нравится тебе это или нет.
- Ха, какой серьёзный настрой. Вот только Арамео здесь нет, и решать вопрос о твоём возвращении буду я... - Вилле помедлил, выбирая остроумное завершение фразы, - нравится тебе это или нет. Для начала всё-таки поделись, где конкретно ты взял свой Окуляр?
- Нашёл в городе, в день Первой Жатвы.
- Заявляешь, что один из нас, а сам секретничаешь перед друзьями. Нехорошо, Марей. Пожалуй, я пойду. Скажу Арамео, что Окуляром завладела одна из эрконских банд.
- Демби! - остановил его Линсон. - Я нашёл его на теле Демби, если это так уж для тебя важно.
- Важнее, чем ты думаешь, - мрачно ответил Вил.
Беспризорники Турты наградили Демби прозвищем Колокольчик, полностью характеризовавшим его личность. Весёлый, добродушный, всегда готовый поделиться и прийти на помощь, но совершенно не приспособленный к суровой жизни на улице. Чудо, что Демби дожил до своих тринадцати лет.
Мальчишка обожал банду Линсона и постоянно упрашивал взять его в "пиявки", но Арамео был непреклонен. У каждого члена "пиявок" была своя роль, каждый вносил свой вклад в жизнь банды, а Демби не обладал ни одним полезным навыком.
Если бы Линсону предложили угадать, какую судьбу встретит Колокольчик в день Жатвы, он бы ответил не раздумывая: помрёт в луже Порчи, не успев ничего понять.
Выжить Демби в любом случае не удалось, но конец он встретил весьма несвойственный: погиб в бою, защищая невесть где добытый Окуляр.
Линсон вспомнил место, где наткнулся на тело парнишки. Теперь, зная принцип работы Окуляра, можно было сложить полную картину произошедшего. Колокольчик, стащив где-то артефакт, уносил ноги от преследователей. Спрятавшись в том же доме, куда позднее прибыл Линсон, он присел отдохнуть - аккурат в растёкшуюся по коридору лужу Порчи. Не сходилось одно: Окуляр в руке должен был защитить парнишку от колдовства. Должно быть, Демби выронил его от усталости или испуга. Тут-то на него и накинулись жадные белые языки, к приходу второго воришки оставив от бедняги голый скелет. Сам же Линсон, упав рядом на пол, по счастливой случайности положил руку на артефакт, чем и спасся от Порчи.
- Нашёл на теле, говоришь... - задумчиво проговорил Вилле. - Слушай, а может, это ты его и прикончил?.. Нет, ты ковыряльщик, а не мокрушник. Наверное, и правда наткнулся на труп бедняги, пока Порча пожирала город.
Линсон молча ждал, пока напарник закончит спорить сам с собой. Потом спросил:
- А теперь, когда мы выяснили, где я был и откуда взял Окуляр, может, соизволишь наконец рассказать, где сейчас остальная банда? И сколько из нас осталось в живых?
Вилле задумался.
- Так ты настаиваешь на том, что до сих пор остаёшься одним из нас, Марей? - спросил он. Линсон кивнул. - А как же твоё золото? Неужели ты готов бросить все свои накопления, оставить их в жадных руках этого толстяка?
- Я верю Генриму, - сказал Линсон, чуть не сболтнув: "больше, чем тебе". - Когда я вернусь, деньги уже будут лежать на моих счетах.
- Когда я вернусь... Вы полюбуйтесь, какой шустрый. Мы ещё никуда не ушли, Марей.
- И не уйдём, пока ты не высушишь мне все мозги? Определись уже, Вил, для чего ты меня сюда притащил? В любом случае теперь я знаю, что "пиявки" живы, и найду их, с тобой или без тебя.
- Вы посмотрите на него, - усмехнулся Вил. - Найдёт он, как же... Успокойся, Марей. Мы никуда не пойдём, пока ты не научишься пользоваться этой штукой у себя на голове. В Кеварине нет дорог, и лесную нечисть там отродясь никто не истреблял. Ни один человек - ни с Окуляром, ни без - не выживет в тех дебрях, пока светится у всех на виду. Ты овладеешь полным переносом в мир Порчи, и если я к тому времени не передумаю, то так и быть, получишь шанс увидеть "свою" банду.
***
Утро не встретило ничем.
Линсон привык. Если раньше утренние пробуждения в потустороннем мире вызывали в нём тревогу и страх однажды не выбраться из владений Порчи, то в последнюю неделю, прошедшую со встречи с Вилле Корсоном, всё стало ровно наоборот. Мир Порчи, прежде казавшийся голодным зверем, мечтавшим затянуть проводника в свою ненасытную пасть, теперь стал связующим мостом, на другом конце которого Линсона Марея ждала его банда. Его семья.