ВИХРИ ВРАЖДЕБНЫЕ


Заседание ЦК, на сентябрь намечали,
Выбрать место проведенья, не составило труда.
Приглашения Лас-Вегас, Монте-Карло присылали,
И уездный городишко, небольшая слобода.

Весь состав единогласно, поддержал родную явку,
Ну, во-первых, так рисковей - не далече до Москвы.
Во-вторых, здесь нет соблазна - нарушения порядку,
И сельчане к нелегалам, обращалися на ВЫ.

Троцкий прибыл из Лозанны, на шикарном лимузине,
Сталин, с преданным грузином, из Стамбула припылил.
А Бухарин, из Женевы, он летал туда к кузине,
На тандеме с Луначарским, прямо к дому подрулил.

На бронированном джипе, с надписью: "Ручная сборка",
Сам Дзержинский, из Варшавы, осчастливили прибыть.
Киров, окружной дорогой, это старая уловка,
С Петрограда, через Ялту, соизволил прикатить.

Одного лишь делегата, нелегалы ожидали,
Это Ленин, вечный лидер, для соратников - Старик.
Он способен хоть откуда, прикрутить свои педали,
Он как в проруби, по странам, каламбуриться привык.

Ленин был женат на Крупской, на соратнице партийной,
И, поэтому, о сексе, даже думать не мечтал.
У Надежды ум заклинил, от тематики интимной,
А Ильич смотрел лукаво и тихонько хохотал.

Вот уж месяц, возле явки, шпики разные крутились,
Из налоговой конторы, интерпола, ФСБ.
Под прохожих и лесничих, под бомжей они косили,
И вниманье уделяли, тайной, явочной избе.

По наводке тех агентов, многих в тюрьму побросали,
Пять маньяков, браконьеров, алиментщиков косяк.
Правда, вскоре всех на волю, наказавши отпускали,
Снова вышли на свободу, хитрый киллер и маньяк.

Браконьеров всех, пинками, из тюрьмы повыгоняли,
Маньяку прочли брошюру, о законе и любви.
У наёмника оружье, что сверх нормы, отобрали,
Алиментщиков заядлых, снова к детям отвели.  





Охранял родную явку, взвод дружинников отпетых,
Возглавлял сию дружину, делу преданный Камо.
При хорошем харчеваньи и возможностях конкретных,
Всех шпионов отметелить, он хотел уже давно.

Но Зиновьев запрещает, им встревать в контакт со сбродом,
-Немогём, при всём желанье, тень бросать на авангард.
Вы бы лучше растворились и прикинулись народом,
А Ильич, когда узнает, я уверен, будет рад.

И дружинников братва, вся на время притаилась,
Поносили демократов и жевали Милки Вей.
-Революция, - твердили, - кое- чем опять накрылась,
Хоть Ильич бы из загула, возвращался поскорей.

Бунтари родную явку, очень строго охраняли,
Огорожена забором, 2-х метровой высоты.
А к колючей окантовке, ток ночами подключали,
Напряжения большого и огромной частоты.

По углам четыре вышки, с пулемётами стояли,
И табличка, что стреляем, без намёка на вопрос.
Чтобы дети до охраны, с ерундой не приставали,
Дискотеку управленец, за колючку перенёс.

Возле дома, то и дело, карапуз один болтался,
Чернобровый, толстогубый, он не нравился Камо.
-Как зовут тебя, - спросил он, - тут пацан заулыбался,
-Лёня Брежнев, - отвечает, - я вас здесь пасу давно.

Самый главный боевик, революции кудесник,
Потрепал крутой ручищей, малыша по волосам.
Шоколадную медаль, на груди его повесил,
-Ты великим медалистом, станешь в будущем, пацан.

Открывали заседанье с огромаднейшей натугой,
Ленин выплюнул на пейджер, информацию о том,
Броневик его сломался, он задержится с супругой,
-Потихоньку начинайте, мы попозже подгребём.

Рыков начал заседанье, с матюков на руководство,
Дескать, - мы нутром рискуем и здоровием своим.
А иные, по мобилам, травят байки про господство,
А на деле, мы на месте, до сих пор ещё стоим.

-Рыков, ты ведёшь к расколу, - крикнул Каменев, вставая,
-За такое поведенье, взять тебя и расстрелять.
Но отсрочить исполненье, приговора, предлагаю,
До культ личности Иоси. Надо будет подождать.



Члены вдруг загомонили, как встревоженные птицы,
Им раскольничьи утехи, вроде, как бы не нужны.
Но раскол вносил в рутину, интересные страницы,
И в борьбу с самодержавьем, элементы новизны.

Сталин глянул исподлобья, на кричащих оппонентов,
Горцу, Каменев был дорог и, по - своему, любим.
-Генацвале, , вы поймите, мы не мочим конкурентов,
А кого к стене поставить, мы конечно, поглядим.

-Коба, ты давай конкретней, -Троцкий вякнул, в стену глядя,
-Ты припомни поимённо, в списке, кто такие МЫ.
За себя, кацо, в натуре, говори, а не за дядю,
Ты бы лучше на досуге, поразучивал псалмы.

-Зря вы здесь, товарищ Троцкий, занимаетесь троцкизмом,
Я смотрю не за идею, вы готовы пострадать.
Но поверьте, очень скоро, вы столкнётесь с альпинизмом,
Даже в Мексике Иуду, посчастливиться достать.

-У него ещё фазенда есть в Боливии, в придачу,
Поучаствовал Зиновьев, он был с детства эрудит.
-Вы ещё здесь припишите, мне Распутинскую дачу,
Вы кому собрались верить, пусть Зиновьев не п.....т

Тут развязка наступила, факс от Ленина примчался,
Что в пути опять сломался, этот хренов броневик.
-Если вам не надоело, - к делегатам обращался,
-Без меня, меня съедайте, я к подобному привык.

Делегаты порешили, что пора идти к фуршету,
Свердлов начал хулиганить, девку в ванну попёр.
А Бухарин, от камина, прикуривши сигарету,
Вылил Сталину на китель, липкий, пахнущий ликёр.

Сталин высыпал из трубки, пепел Рыкову в ширинку,
Рыков водки обожрался, на Зиновьева срыгнул.
Тот застировал одежду, напролёт всю вечеринку,
Троцкий в комнату хозяйки, по приятельски нырнул.

Заседание прошло, в добродушной обстановке,
О вожде все отзывались, в самых радужных тонах.
Всем, кто мог ещё держаться, дали подержать винтовки,
А потом прочли тираду, о законах и правах.

Одного лишь не решили, для чего и собирались,
День восстания назначить, позабыли впопыхах.
Но зато всласть побузили, нахалявы оторвались,
По уставу, в одиночку, расползались на рогах.