С самого раннего утра Мэтью Бёрнс - или Матвей, как все упрямо называли его в этой сумасшедшей стране - не находил себе места. С одной стороны, причина тому была и весьма серьезная. Шагов сто по тенистой аллее, да несколько этажей лифтом - это все, что отделяло его от самого значимого события с тех пор, как пять лет назад он вошел под своды аэропорта Шереметьево - с одной лишь дорожной сумкой в руках.
Диссертация будет сдана и защищена, студент-кандидат уйдет в прошлое, и его место займет профессор, специалист в древнейшей истории и филологии - чуть ли не единственный в его родной Калифорнии человек, способный пошутить сразу на трех разновидностях древнеславянского. И именно что профессор, а не какой-нибудь безработный доктор наук, если верить весьма лестному предложению контракта от ставшего уже родным МГУ.
О, это было не предложение, а мечта! Минимум преподавания, шикарная тема для исследования и довольно привлекательная для аспиранта зарплата. Мог ли он мечтать об этом, когда пять лет назад сочинял план докторской диссертации? Обнаруженные не так давно хроники Урманских князей, составленные попеременно на двух славянских и трех неизвестных науке наречиях, был лакомый кусочек для многих. Но... увы и ах, знающих два-три языка специалистов много, а истинных полиглотов, "приобретающих" в год по языку и щелкающих лингвистические загадки, как семечки - единицы. Так что Мэтью не сильно переживал, что занял чье-то место.
Ответив на приглашение восторженным письмом (на архаическом русском), привыкший к гладким дорогам и ухоженным палисадникам американец за один вечер собрал сумку и прилетел в Москву.
Вот тут-то и началось все самое интересное. Во-первых, оказалось, что стипендия, полагающаяся студенту-докторанту Государственного Университета имени Ломоносова, была таких размеров, что ее спокойно можно было, как здесь говорят, свернуть в трубочку и... Ну, в общем, понятно. В крайнем случае, из этих трубочек можно было понаделать косяков и скурить. Потому что больше никакого толку от этой стипендии не было. Хорошо еще, что на первое время деньги у Мэтью все-таки были.
Во-вторых, жизнь в кишащем, как огромный улей, загазованном и запруженном городе была на удивление опасна и трудна. "Раздели" его еще в первую же неделю, когда, пытаясь съехать с безумно дорого AirBnB, он поехал смотреть плохонькую, но доступную однушку в Бутово. По требованию хозяйки, Мэтью оставил свои добротные, кожаные ботинки у двеВалера в квартиру, и там же с ними и распрощался. Пришлось квартиру на первое время снять - не ехать же было обратно в центр в одних носках.
Впредь, он был осторожнее - смотрел в оба. Так что ограбили его всего лишь еще один раз - увели только что купленный, пахнущий новизной велосипед, на котором он собирался ездить, за неимением машины. В принципе, позже Мэтью понял, как ему повезло - гоняя по Садовому Кольцу на велике, он бы точно не дожил до дня защиты своей диссертации.
Цены в Москве были безумные, собаки злые, люди по большей части неприветливые. Однако последнее его беспокоило менее всего. Мэтью был урожденный интроверт и с удовольствием отводил взгляд в ответ на равнодушные, холодные взгляды.
А вот с ценами было сложнее. И если бы ни Гоша Липатов, студент-первогодка, недавно унаследовавший огромную, двухэтажную квартиру в самом центре города, недалеко от Кутузовского проспекта, Мэтью пришлось бы просить в посольстве денег на билет домой. Случайно узнав, что аспирант, бесплатно тренирующий весь поток в разговорном английском, ездит по полтора часа на маршрутке домой, Гоша сдал ему замечательную, светлую комнату за сущие копейки.
Но самое сложное началось тогда, когда Мэтью понял, что его русского языка на исследование ему, может, и хватает, а вот на полноценное общение с себе подобными - как раз наоборот. Особенно с женщинами.
Когда он собирался в Россию, конечно же начитался в интернете, как сильно русские женщины уважают иностранцев, и рассчитывал провести следующие пять лет весело и приятно. Оказалось, все немного по-другому. Русские женщины иностранцев, конечно же, уважали, но таких, что прилетают в Москву на частных самолетах, а не нищих аспирантов, не вылезающих из рваных джинсов и таскающих за плечами рюкзаки с книгами.
Так что с женщинами была беда. С русским тоже - пришлось как следует подналечь на учебные пособия (хоть первую проблему это и не решило).
Однако, все это было позади. Через год его пребывания на "земле господ, земле рабов", Мэтью уже даже во сне говорил по-русски. Девушки все-же соблазнились на его высокий рост и поддерживаемую здоровым образом жизни фигуру... в количестве аж целых двух. Последняя не выдержала около полугода назад - и доконала ее, конечно же, его хроническая нищета. Ну, и на том, как говорится, спасибо. Гоша оказался отличным, хоть и несколько шумным соседом и неплохим товарищем, а амбициозный проект его увенчался таким громким успехом, что на защиту его диссертации сегодня ожидали светило древнейшей филологии, профессора Юлия Владимировича Миллера, аж из самого Оксфорда.
Еще бы! Предложенный Мэтью сравнительный анализ знаменитых Хроник показал безусловное сходство между древнеславянскими названиями животных и именами позднейших Шумерийских богов. Он до сих пор не мог понять, как ему удалось расшифровать последовательность лингвистических связок, разорванных тысячелетиями. После защиты диссертации и издания монографии Мэтью грозила мировая известность. В определенных кругах, разумеется.
То есть, чисто теоретически, Мэтью имел полное право пребывать в волнительном душевном состоянии. Однако же - и в этом заключалась самая главная странность сегодняшнего утра - невзирая на самые радужные перспективы, молодой человек чувствовал себя отнюдь не волнительно, а именно из рук вон плохо.
Без пяти минут доктор наук подпирал собой стену монументального здания МГУ и задумчиво курил. До начала заседания оставалось еще полчаса, и он решил, что лишняя сигарета или две его расшатанным нервам совсем не помешает.
В первый раз с самого выпускного бала Мэтью был, что называется, при полном параде. Темно-синий костюм (довольно дорогой, купленный в кредит), начищенные парадные туфли, стильный портфель с бумажным вариантом презентации внутри - на всякий случай, потому что конечно же в конференц-зале его уже ждал приготовленный и настроенный компьютер с презентацией в слайдах. Зачем-то послушав Гошу - и лишь спустя какое-то время сообразив, что сосед над ним просто, как здесь говорят, "прикололся" - вместо обычного галстука Мэтью нацепил под воротничок рубашки черную бабочку в горошек, отчего теперь сильно страдал.
В повседневной жизни он считал высшим пилотажем надеть не совсем рваные джинсы и что-нибудь вроде тенниски вместо футболки. В костюме с бабочкой, при росте под два метра, наверняка бледный и с мешками под глазами, будущий доктор наук чувствовал себя нелепым, грустным клоуном. Хорошо, что пока ему не встретился никто из его учеников...
Мэтью вздохнул и в двадцать пятый раз посмотрел на часы. Нет, костюм и бабочка никак не могли объяснить, отчего так беспокойно сжимается грудь и так тревожно на душе. На простое волнение это было не похоже. Скорей бы уж покончить со всем этим и взять отпуск. Он в последний раз глубоко затянулся, затушил сигарету в огромную каменную пепельницу, решительно распрямил плечи и поднял прислоненный к стене портфель...
Но не успел сделать даже и шага.
Со всей дури, свернув голову куда-то вбок и чуть ли ни назад, в него врезалась запыхавшаяся, огненно-рыжая девица, с картонным стаканом в руке.
- Ах ты ж... - нечаянно выругался Мэтью, отброшенный обратно к стене и немедленно, во всю белизну рубашки, залитый чем-то очень-очень горячим.
Девица отскочила и уставилась на него, хлопая ресницами и переводя взгляд с уродливого коричневого пятна на его груди на опустошенный стакан в своей руке. Другой рукой она прижимала к себе папку с бумагами, тоже забрызганную кофе. Охнув, рыжая осмотрела и себя, но, похоже, ее офисному платью досталось совсем немного. Папка с бумагами и бедный Мэтью приняли на себя весь удар (а точнее взрыв) двойного латте.
- Вы что, с ума сошли? - растерянно забормотал Мэтью, - Что же мне теперь...
Девица опомнилась и, отбросив стакан, подскочила с той же решительностью, с какой и врезалась в него секунду назад. Подхватила Мэтью под локоть, вернула его в вертикальное положение и цепко осмотрела причиненный парадному костюму вред. Покачала головой.
- Вот ведь дура неуклюжая. Простите меня пожалуйста, я не специально.
- Неуклюжая?! - Мэтью отстранился и мокро похлопал себя по груди. - Вы смотрели назад, а шли вперед! Это не неуклюжесть. Это идиотизм.
- По-вашему, я идиотка? - вскинулась рыжеволосая, - Я же извинилась!
- Да, да, извинились...- Мэтью лихорадочно пытался продумать план действий. - Считайте, что я вас простил... Сделайте одолжение, идите куда шли.
Позвонить профессору? Попросить отложить защиту на полчаса... Сказать, что произошло ЧП... Нет, лучше на час... А что если Юлий Владимирович уйдет?!
Он отвернулся, вытащил телефон и стал искать номер.
- Подождите! - воскликнула девушка, перебивая мысленный диалог, который он уже вел с профессором.
Господи, она все еще здесь.
- Ну что вам нужно? - раздраженно спросил Мэтью, оторвавшись от телефона, и с какой-то непонятной злостью отметил, что эта рыжеволосая бестия, при всей своей дури, очень даже ничего. Вся в веснушках, конечно, но это ее не портило.
Девица вызывающе смотрела на него, прищурив глаза.
- У вас, наверное, важная встреча, раз вы так расстраиваетесь?
- У меня защита диссертации через двадцать пять минут, если вам интересно.
Она кивнула, будто что-то такое и ожидала услышать.
- Идемте со мной. Я все исправлю! - Указав пальцем куда-то вверх, ненормальная схватила его за руку и потащила обратно внутрь здания библиотеки.
- Что?... Зачем? Дайте мне позвонить! Я опаздываю! - как умел, сопротивлялся Мэтью, но все было тщетно.
С какой-то фантастической скоростью они миновали полупустое фойе, киоски со съестным, стенды с объявлениями и оказались возле ряда лифтов. Не тратя ни секунды, рыжая нажала кнопку и толкнула его в тут же раздвинувшиеся двери - даже техника играла ей на руку! Освободиться от нее можно было только силой, а силу Мэтью применить постеснялся. Хотя вероятно стоило, потому что не успел он опомнится, как девица надавила кнопку 17-го этажа и двери плотно закрылись.
Немедленно, Мэтью оказался в плену каких-то очень сложных женских запахов, и по непонятной причине вместе с этими запахами его захлестнула волна парализующего спокойствия. Будто кто взял и сказал ему прямо в мозг - "Остынь. Будь что будет". Ну или что-то в этом роде. Даже прилипшая к телу рубашка вдруг перестала раздражать.
Лифт рванул вверх. Мэтью прислонился к стене, закрыл глаза и попытался рационализировать свое неожиданное безразличие. Его выход к комиссии ожидают примерно минут через двадцать. Неминуемо произойдет одно из двух - либо он появится в мокрой и грязной рубашке, что неприятно, но вполне можно будет объяснить (вряд ли такая мелочь будет стоить ему защиты), либо эта экзальтированная дамочка каким-нибудь волшебным образом спасет ситуацию. Готовиться ему не нужно, бумажная копия в портфеле, презентация уже загружена в компьютер и готова к проектировке на большой экран конференц-зала. От здания библиотеки до факультета филологии минут пять-семь пешком, от силы. В любом случае, это лучше, чем звонить и умолять отложить презентацию. И чего он задергался, в самом деле? Нахамил красивой девушке, будто она специально его облила...
- Приехали!
Он вздрогнул и открыл глаза. Двери лифта раздвинулись, и они вышли в фойе хорошо известного Мэтью географического факультета. Повиснув у него локте, девица потащила его мимо закрытых кабинетов.
- Может вы уже скажете, куда мы идем и зачем?
Доверительно приблизившись к его уху (а точнее к плечу, потому что до его ушей еще нужно было дорасти), она громко зашептала.
- У меня здесь парень работает, тоже аспирант... Саша Морозов... Я к нему и шла, кстати, хотя его еще час, как не будет. Так вот, у него свой кабинет на факультете, и он хранит в нем запасную одежду. А у меня есть ключ от его кабинета. Так что чистую рубашку мы тебе точно найдем...
Мэтью предпринял очередную (надо сказать, вялую) попытку к бегству, но она, будто предугадав, вцепилась в его локоть еще сильней.
- А может и пиджак найдем, если размер подойдет. Он не такой высокий, но в общем, вы похожей комплекции.
- Слушайте, это совсем-совсем неудобно...
Но они уже стояли напротив тяжелой деревянной двери, к которой была прибита небольшая табличка с выгравированным незнакомым ему именем - Александр что-то там Морозов. Зачем-то оглянувшись, рыжая порылась в сумочке, достала связку ключей, среди которых был и машинный ("Ниссан", уважительно отметил Мэтью). Высвободила тот, что, по всей вероятности, и был от кабинета ее дружка, отперла дверь, шагнула в зашторенную полутьму и, оглянувшись, потянула его за руку.
- Используй редчайшую возможность пообщаться с виноватой мной. Не каждому так везет.
Она многозначительно улыбнулась, а Мэтью решил, что все-таки надо как-то взять и научиться давать отпор, когда им так явно манипулируют. И, как на привязи, шагнул следом.
Попав в душную полутьму, он огляделся. Кабинет как кабинет - места нет вовсе, все, кроме центра комнаты, забито книгами, бумагами, какими-то непонятными приборами и свертками старых карт. На окне - пыльное растение в щербатом горшке, на стенах - репродукции древних развалин. В углу - один на другом железные остовы старых компьютеров. Типичное логово профессора-холостяка. Только дивана или раскладушки не хватает.
И у этого книжного червя такая девушка?
Пока он осматривался, рыжая красотка небрежно бросила папку и сумочку на пол, и, осторожно переступая на своих высоченных каблуках и лавируя между стопками книг, подобралась к узкому маленькому шкафу в дальнем углу возле окна. Хозяйским движением распахнула дверцы, и Мэтью смутно разглядел висящие на нескольких вешалках мужские рубашки. Девушка на секунду задумалась, перебирая вешалки.
- Мм... Ну что ж, пиджаков здесь, допустим, нет...
Ее тонкий силуэт на фоне затемненного жалюзи окна вырисовывался немного расплывчато, будто она стояла внутри привидения. Огненные кудряшки, потускневшие в полумраке, спускались почти до талии.
- Как вас... тебя зовут? - ни к месту спросил Мэтью.
Черт, еще несколько таких лет и твои социальные навыки можно будет окончательно похоронить, доктор Бёрнс.
Вытащив из шкафа одну из рубашек - светло-серую, с длинными рукавами - она повернулась к нему, и Мэтью порадовался, что не догадался включить свет при входе. Потому что краснеть он умел до самых кончиков ушей.
Чуть склонив голову, будто что-то прикидывая, она с опозданием ответила.
- Инга.
Ну, разумеется. Такую звезду какой-нибудь Машей или Дашей не назовут. Хотя вряд ли она была звездой уже с рождения...
- Красивое имя, - сказал он вслух, мысленно приказывая себе перестать краснеть, - Необычное.
Не отводя от него взгляда серо-голубых глаз, Инга пошла назад, переступая через все те же препятствия и балансируя вешалкой с одеждой. Подойдя на пару сантиметров ближе, чем это было необходимо, она приложила рубашку к его груди.
Мэтью замер, будто кролик перед удавом, не смея даже моргнуть. Она окинула его взглядом и удовлетворенно кивнула.
- Должно быть в самый раз. Я подожду снаружи.
Она оставила добытую рубашку у него на груди так резко, что он еле успел ее подхватить, и картинно вышла, похожая на мифическую огненную цаплю.
Мэтью шумно и долго выдохнул, помотал головой. Наваждение какое-то.
Вскинув руку, он проверил часы. Пять минут до начала презентации. Его директор проекта наверняка уже нервничает. Только бы подошла эта рубашка.
Он отстегнул к чертям глупую бабочку (хоть какая-то польза от всего этого происшествия), снял пиджак и принялся быстро расстегивать пуговицы на своей совершенно мокрой рубашке. Оцепенение сменилось нестройным вихрем мыслей и образов. Надо же было такому случиться за пять минут до защиты. И думать теперь не хочется ни о чем, кроме этих вздорных веснушек...
Отлепив от тела испорченную рубашку, Мэтью вытер сухой частью грудь и живот, с секунду поразмыслил над тем, не выбросить ли ее прямо здесь, в мусорный бак, стоящий у двери. Отказался от этой мысли и сунул рубашку в портфель. Аккуратно снял с вешалки чужую, поднес ворот к лицу, брезгливо понюхал. Вроде бы уловил слабый запах смягчителя для стирки, невозможный уже после одной носки. Мысленно поблагодарил незнакомого профессора, стараясь абстрагироваться от мысли, что хозяин рубашки, по всей видимости, спит с той, из-за которой он сейчас стоит в незнакомом кабинете и в состоянии полного смятения напяливает на себя чужую одежду, вместо того чтобы спокойно пить кофе в приемной факультета филологии.
Легко просунув руки в рукава (и в самом деле, размер подходящий), Мэтью принялся застегивать пуговицы, одновременно удивляясь, до какой степени не вовремя его угораздило... Что? Он и сам уже не понимал.
Ведь нет чтобы облить его кофе - ну хоть вчера, когда он спокойно возвращался домой после долгого дня в библиотеке... Он на секунду представил себе эту несостоявшуюся встречу. Нет, вчера точно ничего такого не произошло бы. Вчера Инга не привела бы его сюда, чтобы загладить свою неосторожность, да и он с ней не пошел, не будь у него такого важного события на носу... Она бы просто извинилась, он бы пожал плечами, и разбежались бы там же, на месте, раз и навсегда.
Нет, друг Мэтью, это не просто случайность. А с этим аспирантом мы проясним ситуацию... Он-то сам без пяти минут доктор наук, между прочим.
В это самое мгновение что-то очень острое впилось в большой палец на его левой руке. Мэтью вскрикнул, отдернул руку и ругнулся. На подушечке пальца отчетливо проступила круглая темно-красная капля.
Дверь приоткрылась, и рыжая копна волос показалась в светлом проеме.
- Что случилось?
Осторожно, чтобы не запачкаться кровью, он развернул полотно рубашки на изнаночную сторону.
- Укололся чем-то...
Инга зашла обратно в кабинет, и Мэтью продемонстрировал ей висящую рядом с предпоследней пуговицей не застёгнутую булавку.
Она досадливо поморщилась.
- Вспомнила. Саша рассказывал, что носит булавки на всех своих рубашках. Что-то вроде суеверия. Прости надо было предупредить тебя. Видимо, эта случайно расстегнулась.
Мэтью пососал палец и отмахнулся.
- Ерунда.
Он снял булавку и отдал Инге. Как мог, осмотрел себя, в отсутствие зеркала, руками загладил отросшую, светлую челку назад. Рубашка была современная, чуть приталенная, без необходимости заправляться. Мэтью такие не носил. С другой стороны, он вообще рубашки не носил.
- Шикарно выглядишь, - она подмигнула, и Мэтью подметил, что глаза у нее вовсе не серо-голубые, а совсем почти синие.
Он опять взглянул на часы. Теперь уж точно пора.
- Ну, я пошел.
Она кивнула.
- Удачи.
Мэтью надел обратно свой почти не пострадавший пиджак, поднял портфель с пола и понял, что если прямо сейчас не откроет рот и не скажет то, что сидит комом не то в горле, не то в груди, она пропадет из его жизни раз и навсегда. Все остальное может подождать.
Он обреченно вздохнул и одернул на себе рубашку, стараясь смотреть куда угодно, только не ей в лицо.
- Слушай, а ты не занята после... ну, в смысле, может, кофе попьем...
Он почувствовал, что снова краснеет.
Инга легко рассмеялась.
- Давай-ка я облегчу тебе задачу, - она вытащила из сумочки визитную карточку и сунула ему в руку, - Все равно нам надо встретиться, чтобы ты отдал мне рубашку.
Мэтью страшно захотелось ее обнять и одновременно что-нибудь сострить про олуха-бойфренда, вместе с одеждой лишившегося девушки. Но он удержался и от того, и от другого, и вместо этого просто вышел из кабинета, задержавшись на пороге.
- Пока.
Она снова подмигнула.
- Скоро увидимся.
***
Весь путь до своего факультета Мэтью провел, изучая маленький ламинированный прямоугольник.
Инга Федоровна Соболевская
Консультант по корпоративному образованию
Ишь ты, консультант - а так сразу и не скажешь. С особым упоением он рассматривал обозначенный более мелким шрифтом "мобильный телефон". Он изучал этот заветный номер до тех пор, пока цифры не начали прыгать и раздваиваться у него в глазах. Переизбыток общения с красивой женщиной был налицо.
Чуть ни врезавшись в наполовину стеклянную дверь здания и с трудом вспомнив на какой этаж ему нужно (и, собственно, зачем), Мэтью вызвал лифт и поехал наверх. "Факультет филологии" - пропел металлический голос и ему вдруг показалось что кабину качнуло чуть сильнее обычного. Даже немного перекосило.
Он замер.
Не хватало еще в лифте застрять, в придачу ко всему случившемуся. Но нет, кажется пронесло. Двери разъехались, он сунул наконец карточку Инги в карман брюк, приказал себе взять себя в руки и перестать мечтать, и нарочито бодро вышел в просторную приемную факультета филологии.
Миновал стойку пожилой секретарши Анны Михайловны, он по-свойски махнул ей рукой и быстрым шагом отправился в заказанный для его защиты зал для конференций.
И тут случилось это.
Прямо посреди коридора, в двух шагах от поджидающей его диссертационной комиссии, пол под его ногами вдруг накренился и поехал куда-то в бок. Мэтью громко охнул, растопырил руки и ноги, пытаясь найти равновесие, и тут же услышал, как за спиной вскрикнула Анна Михайловна.
"Землетрясение!" - страшное слово пронеслось у него перед глазами... Беспомощно взмахнув портфелем, он полетел в сторону крена, шумно и с размаху влепившись в висящую на стене доску объявлений. Съехал на пол.
- Господи, Мэтью, что с вами?
Со всех сторон раздавались приглушенные испуганные возгласы. Мэтью почувствовал, как правое плечо, принявшее на себя удар в стену, начало пульсировать от боли. По наклонной поверхности к нему бежала, мелко перебирая ногами, Анна Михайловна.
"Как это возможно?" - барахталось у него в голове. Он попытался встать, но голова вдруг закружилась так, будто ее засунули в центрифугу. Анна Михайловна упала рядом с ним на колени и звала на помощь.
- Мэтью, что с вами? Кто-нибудь, ему плохо! Вызовите скорую!
Пол опять качнуло, но только уже в другую сторону, и он с ужасом понял, что его сейчас стошнит.
- Это что проис...ходит? - мысли вдруг смешались в бессмысленный комок, голос и губы не слушались, будто их заморозили, - Ч-что в-вы сделали с полом, а?
Он неожиданно громко икнул.
Анна Михайловна приблизила к нему лицо, зачем-то понюхала воздух и с подозрением сузила глаза. Ее лицо кружилось и расплывалось, и он махнул на нее рукой, пытаясь прогнать наваждение.
Секретарша встала. И правильно сделала, потому что в ту же самую секунду Мэтью вывернуло довольно плотным завтраком ровнехонько на то место, где за мгновение до этого были ее колени.
Кто-то вскрикнул. Анна Михайловна пропала, из распахнувшихся вдоль коридора двеВалера выглядывали и выходили люди, знакомые и незнакомые.
- Земля-т-тресение к-кончилось? - заплетающимся голосом спросил Мэтью и с недоумением уставился в лицо руководителя своего проекта, профессора Гуревича, непонятно откуда взявшегося. Профессор почему-то хмурился и качал головой.
- Профес-с-сор... - Мэтью расплылся в улыбке, чтобы задобрить наставника, - Я все-таки п-пришел. А вы разве н-не должны ждать меня в презент... тац..
Он не смог договорить. Вместо того чтобы улыбнуться в ответ, профессор Гуревич выпрямился и негромко заговорил с подоспевшим профессором Бибиковым, вторым членом комиссии.
- Несет как... Глаза красные... Он же смертельно пьян..., - с трудом расслышал Мэтью, и его вдруг осенило, будто это мысль родилась в голове у него самого.
Ясное дело, он же просто в хлам! Как можно было не узнать эти симптомы - не в первый раз все-таки...
Наконец-то все стало на свои места! Нет никакого землетрясения, он не умирает и вообще никто не умирает. Он просто взял и упился в... как это?.. "разноцветную вермишель". Мэтью хотелось смеяться от радостного понимания, но вместо смеха он издал нечто среднее между всхлипом и отрыжкой, и профессора опасливо отступили на шаг назад.
Как сквозь туман, Мэтью разглядел, что вокруг него уже собралась немаленькая толпа. Еще бы, ни каждый день можно увидеть валяющегося в луже собственной блевотины кандидата в доктора наук. Толпа начала двоится, закружилась в веселом хороводе, и он закружился вместе с ней. Желудок опять сжало спазмом.
Вот только он не пил. Мэтью нахмурился и, как ему показалось, сразу же немного протрезвел. Зачем бы он стал пить перед защитой диссертации? Другое дело - после. Бред какой-то. Он помотал головой. Кружение замедлилось.
- Я н-ничего не пил, - громко и как можно более отчетливо произнес он.
Ему показалось, что слова его были встречены без особого понимания. Раздались даже отдельные смешки.
- Я. Не. Пьян. - повторил он еще громче и решил, что надо обязательно принять вертикальное положение и продемонстрировать, что может и выглядит он пьяным, но на самом-то деле совершенно трезв. Мэтью схватил чью-то ногу в гладком чулке и попытался подтянуться. Кто-то завизжал пронзительным женским голосом.
- Вызовите охрану! - закричало сразу несколько голосов, - Выведите его отсюда!
Толпа схлынула, он потерял опору, повалился обратно на пол, демонстрация трезвости провалилась. Все снова закружилось, желудок возмутился и выдал все то, что в нем еще оставалось.
- Чувак, когда же ты так успел... - сочувственный голос принадлежал кому-то знакомому. Мэтью попытался найти взглядом говорившего, но в глазах все плыло...
Чьи-то сильные руки вдруг схватили его и поволокли в сторону служебного выхода.
- Как вы смеете, - заорал он, - У меня з-защита... вот портфель... диссер..тац..тация!
Мэтью рванулся в сторону, пытаясь высвободиться, и почувствовал, как выстреливают и разлетаются пуговицы одолженной у неизвестного коллеги рубашки. Оказавшись без поддержки, он опять начал заваливаться на стену, его снова подхватили...
И тут он увидел ее. Опершись рукой о стол Анны Михайловны, его загадочная рыжая знакомая стояла, пролистывая какую-то крупную книгу в мягкой обложке - исподволь поглядывая по сторонам, будто не желала привлекать к себе внимание. В поглотившей его хмельной пучине она казалась маяком, подмигивающим ему из прошлой, нормальной жизни, там, где люди не напиваются до потери пульса, даже не притронувшись к спиртному.
- Эй! - фокусируя все свое внимание на золотых кудряшках, позвал он, с отвращением к себе понимая, что забыл, как ее зовут.
Она резко поднял голову и, с нарастающим ужасом, он уставился в чужие, желто-зеленые глаза.
И тут Мэтью понял. Это не имело совершенно никакого логического объяснения, но все же, каким-то особым, свойственным ему с детства чутьем, он понял. Все что с ним происходило, весь этот позор и карьерное уничтожение - все, от начала до конца, было ее рук дело. И уж самым непостижимом образом это имело отношение к тому, что глаза ее теперь были совершенно другого цвета.
- Это ты... - простонал он.
Не реагируя, Инга (вот как ее зовут!) продолжала смотреть на него еще с пару секунд, и что-то вроде жалости мелькнуло у нее в лице. В следующее мгновение - Мэтью даже моргнуть не успел - ее не стало.
Надо догнать ее, решил он. Надо поймать ее и объяснить всем, что все это - какой-то изощренный фокус. Пытаясь стряхнуть с себя осточертевших охранников, он лягнул куда-то ногой, еще раз, и, по всей видимости, попал, потому что кто-то злобно выругался и его повалили лицом в пол, заломив руки за спину. Портфель отлетел в сторону, раскрылся от удара, его содержимое разлетелось во все стороны.
С некоторым опозданием до него дошло, что на него надели наручники, сковав руки за спиной.
Все. Приехали.
- Можете идти? - как сквозь вату, донесся до него незнакомый мужской голос.
Униженный и усмиренный, Мэтью кивнул и тут же пожалел об этом, потому что не смог бы даже и сесть. Он закрыл глаза и попытался отключиться, чтобы все происходившее перестало быть явью и сгинуло, вместе с этой отвратительной каруселью. Оказалось, сделать это было вовсе не трудно.