Гетто Виктория : другие произведения.

Волк.Юность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Книга вторая. Атти отправляется умирать, как думают те, кто недоволен введёнными тем порядками в своём поместье.

  Волк. Юность.
  
  Пролог.
  
  - Далеко ещё?
  Я поворачиваюсь к очень красивой девушке, сидящей в седле коня, идущего рядом. Она отрицательно качает головой:
  - Почти приехали, сьере граф. За эти гребнем...
  Посылаю Вороного вперёд. Конь сильный, легко вырывает из слежавшегося снега свои копыта и одним прыжком пробивает снежную застругу. Вот и перевал! Внизу, прямо передо мной, пологая лощина, покрытая множеством горячих источников. И я восхищённо вздыхаю - вся она буквально усеяна металлическими листами, оплавленными кусками непонятного происхождения, изуродованными контейнерами. Хватило бы людей... Оборачиваюсь - метрах в пятидесяти от меня начинается бесконечная колонна из саней и людей, кричу, перекрывая завывание ветра:
  - Мы на месте! Сейчас спустимся, и начнём!
  По моим следам к нам приближаются двое закутанных в тулупы всадников:
  - Сьере граф?
  Показываю жестом на валяющееся внизу богатство:
  - Видите?
  Ролло бледнеет и осеняет себя знаком церкви:
  - Оборони меня Высочайший...
  Дож более спокоен. Но я то знаю, что сейчас у него внутри...
  - Спускаемся и начинаем собирать всё. До последней железки, до единого кусочка. Всё, что попадёт под руку. Сколько бы не потребовалось сил - грузить на сани, это нужно, ребята. Считайте, что это наша жизнь...
  Вассалы кивают в знак согласия, возвращаются к саням, вижу, как они машут руками, иногда до меня доносится отрывочная брань. Девушка на рыжей кобыле приближается ко мне:
  - Вы довольны, сьере граф?
  Слегка прищурившись, окидываю взглядом долину, обильно парящую множеством гейзеров. Однако, интересное местечко... Впрочем, картинка передо мной тоже... Ничего... Баронесса дель Рахи одета в специально пошитый костюм для верховой езды, лёгкий, но очень тёплый. В таком не замёрзнешь и в пургу, и в лютую стужу. Он соблазнительно подчёркивает выпуклости красивого тела, и, обладая неким опытом и воображением можно увидеть, что под ним скрывается...
  - Выше всяких ожиданий, доса баронесса. Честно скажу, мои деньги не пропали.
  Ну, ещё бы! Почти пятьсот золотых. Сумма для Фиори колоссальная. Мало кто вообще даже слышал о таких деньгах. Здесь, в этом непонятном объединении феодальной вольницы счёт на золотые монеты идёт поштучно. Редко, когда на десятки монет. А тут - почти полтысячи полновесных, новеньких монет. Теперь баронесса одна из самых завидных невест! С таким то колоссальным, не побоюсь этого слова, приданным... Она алеет, затем опускает очень красивую головку, на которую одета пушистая шапочка с большими помпонами у висков, по местной, только что появившейся моде:
  - Ваша светлость, сьере граф, простите, но у меня ощущение, что вы меня просто раздеваете взглядом...
  Краска на личике становится совсем густой, и я улыбаюсь про себя - вот, чертовка! Воистину, что на уме, то и на языке! Но красива... Просто не описать словами. Повезло моей бете встретить такое чудо! А что такое бета? Если объяснять простым языком, то это человек, в мозг которого записывается психоматрица, содержащая личность совершенно другого организма. Так что имеется тело, а вот внутри него совершенно другой индивидуум. Проблема в том, что психоматрица снимается лишь в момент биологической смерти альфы, того самого, чья личность пересаживается в носителя. А дальше матрица ищет подходящее для альфы тело и внедряется в мозг. Пять лет назад я, майор Русской Империи, пилот транспортного корабля 'Рощица', погиб в результате того, что мой корабль попал в метеоритный поток, не замеченный из-за выхода из строя системы дальнего обнаружения. Получив несовместимые с жизнью ранения, решил прибегнуть к последнему шансу, отдав приказ корабельному компьютеру снять с меня психоматрицу. Очнулся в теле тощего, слабого подростка, подхватившего неизлечимую местную заразу, лихорадку святого Йормунда. Страшная болезнь! Честно скажу! Её можно сравнить с форматированием жёсткого диска компьютера, когда в человеческом мозгу стирается всё - память, рефлексы, умения... Остаётся растение, которое даже не умеет самостоятельно дышать... Вот в такого вот больного матрица меня и переписала. И стал я Атти дель Парда, баронский сынок четырнадцати лет от роду. Правда то, что я аристократ, принесло мне больше хлопот и головной боли, чем прибыли. Потому что баронство, наследником которого я стал, оказалось нищим. Десяток крепостных, да полсотни арендаторов. И вдова, биологическая мать носителя, раздавленная горькой судьбой женщина, бьющаяся за выживание, словно рыба на льду... Было всякое. И хорошее, и плохое. Пришлось убивать, лгать, подставлять ни в чём неповинных людей. Увы - Средневековье. Самая так сказать, сердцевинка. Примерно двенадцатый, может, тринадцатый век эры Исхода. Простые до ужаса нравы, варварские порядки. Одно время я пытался вести себя, как положено офицеру и гражданину Империи. Увы. Меня просто не поняли, посчитав слабаком... Но я выжил. Полюбил без всякого притворства вдову, мать моего тела, словно свою собственную, смог заинтриговать и стать впоследствии компаньоном самого богатого человека планеты сьере Хье Ушура, сделавшего меня не только несметно богатым, но и купцом Высшей Гильдии, чьё слово значит очень и очень много. Разбил трёх довольно сильных аристократов, возжелавших прибрать к рукам мои богатства и земли, присоединив их владения к своим. Поэтому из барона я стал графом. Ну а дальше, вроде бы, жизнь покатилась по накатанной, пока я вновь не встретил одну мою знакомую даму, досу Юрику дель Рахи, на земли которой неожиданно даже для меня упали обломки моего старого космического корабля. 'Рощица', между прочим, должна была пробираться к планете, на которой я сейчас живу, ещё шесть стандартных лет. Короче говоря, что-то там произошло. В космосе. Непонятное. И сейчас я любуюсь на раскиданные по долине обломки своего корабля. Хотя... Впрочем, кажется, не только моего... Я настораживаюсь - один большой холмик, засыпанный снегом, явно мой транспорт. Знакомые очертания большого параллелепипеда угадываются под снегом. Но тут же, совсем рядом, лежит распластанная туша боевого корабля саури... Саури?! Саури?!!
  - Эй! Стоять! Стоять всем на месте!!!
  Я ору благим матом, потому что разглядел свежую цепочку следов на снегу, отходящую от вражеского корабля. Совсем свежую! Проложенную буквально минут за пятнадцать до нашего прибытия! Рука сама, уже рефлекторно, тянется к мечу, ноги дают шенкеля Вороному, и могучий жеребец рвёт с места, вывернув копытами здоровенные комья снега. Едва успеваю выдохнуть:
  - Юрика! Стой на месте!
  Мне не до этикета, и девушка явно шокирована моей реакцией. А я уже мчусь вниз и кричу обгоняемым мной возчикам:
  - Стоять! Стоять! Всем стоять на месте! Ждать моего возвращения!
  Я должен справиться сам! Вряд ли кто, кроме меня, на этой планете способен противостоять исконному врагу человечества! Но следом срывается вдогонку десяток личных телохранителей из моей спецшколы. Этих бесполезно уговаривать - у них чёткий приказ: охранять мою драгоценную тушку даже ценой собственной жизни! И я, махнув на всё рукой, понукаю Вороного во всё горло. Мой конь сейчас в расцвете своих лет, и легко мчит меня по неглубокому снегу. Горные ветры сдувают его с земли, к тому же внизу долина с тёплыми источниками, и потому покров едва доходит жеребцу до бабок. Вот и следы! Точнее, их начало. Я не ошибся - передо мной саурийский боевой корабль класса Малый Лист. Нечто вроде нашего имперского эсминца. Странно! Следы ведут не к кораблю, а от него. А! Ясно! Люк вывернут на креплениях, и, кажется, внутри тоже сплошной хлам. Так что - не отсидеться! Рывком заворачиваю коня влево, и жеребец несёт меня вперёд, позади - молчаливый лошадиный топот коней моих ребят-охранников. Ни крика. Ни лишнего шума. Но что-то странное в этой цепочке отпечатков саурийской обуви. Ощущение, что беглец приволакивает одну ногу. Глубина следов разная... Вороной выносит меня на противоположный гребень долины и... Я вижу хрупкую фигурку в обычном флотском комбинезоне главного противника человечества. Беглец оглядывается, замечает меня, и тут за спиной вырастает моя десятка.
  - За мной! Взять живым!
  Теперь нечего таиться, и из-за спины раздаётся дикий переливчатый крик:
   Йа-йа-йа!!!
  Впрочем, Вороной самый быстрый из всех коней, и я легко оказываюсь впереди. А беглец ускоряет свой бег, но получается у него не очень. Саури явно ранен, потому что сильно, очень сильно хромает! В моей руке оказывается меч. Сам собой. Ну... Мы сравниваемся бок о бок, и клинок опускается на прикрытую шлемом голову... Треск, лёгкий пластик обычной дыхательной маски разламывается на куски, враг катится кубарем по снегу, зарываясь в некстати подвернувшийся заструг, и я рву поводья, останавливая и разворачивая жеребца к распростёртому телу, возле которого уже возятся мои диверсанты. Они споро опутывают неподвижного саури, затем кто-то продевает непонятно откуда взявшееся копьё между его ног и рук, и тело беглеца влетает в воздух, словно туша оленя, добытого на охоте. И тут я замечаю... Замечаю... Что это самка... Самка саури! Длинные волосы седого оттенка волочатся за ней по снегу, потому что она мало того, что связана, так ещё и без сознания. Впрочем, та должна благодарить своих богов, потому что пожелай я её убить, то бил бы не плашмя, а лезвием... Вижу, что левая штанина её стандартного пилотского комбинезона распорота, и её нога скрыта под слоем зелёного, как у них принято, биобинта. Получается, что я не ошибся. Самка ранена. И, похоже, единственная уцелевшая из экипажа. Как же мне повезло! Отловить саури второго пола неслыханная редкость! Но странное дело, я не чувствую к ней той ненависти, которую, по всем канонам, должен испытывать. Просто любопытство, злорадство, но только не ненависть... Выезжаем обратно на гребень, и я машу своим людям рукой - можно начинать работу! Чёрные точки сервов медленно ползут вниз, бросаю своим орлам:
  - Едем к большому источнику...
  Наконец останавливаемся, я спрыгиваю с коня и подхожу к шесту, на котором висит вниз спиной саури. Она по-прежнему без сознания.
  - Исчадие Нижайшего...
  Шепчет кто-то из моих телохранителей, но я резко обрываю болтуна:
  - Молчать! Она не порождение Бездны! Всего лишь мутантка!
  Непонятное всем слово, как ни странно, успокаивает ребят. Приказываю положить пленницу на землю, прикрываю её своим запасным плащом, вытащенным из седельной сумки. Нечего лишним глазам смотреть на неё... Теперь я даже ощущаю к ней жалость. Бедняжка... Оказаться на примитивной планете, в лапах своих злейших врагов... Одна, без защиты и помощи...
  - Ставьте шатёр здесь. Девчонку - внутрь. Нечего всем глазеть на неё.
  Старший десятка охраны кивает. А я, прищурившись, смотрю на занесённый снегом Малый Лист. Досталось ему не слабо. Провалившаяся внутрь обшивка, торчащие, словно рёбра диковинного животного, шпангоуты. Удивительно, что хоть кто-то уцелел...
  - Сьере граф, кого вы поймали?
  На меня смотрят круглые от любопытства глаза Юрики. Она осмелилась приблизиться к саурийскому кораблю и стать рядом со мной. Девчонка явно ко мне неравнодушна... Машу рукой, мол, ничего особого. Но всё же приходится пояснить:
  - Одного из тех, кто летал на этом вот... Этой небесной лодке.
  Глаза девушки становятся ещё больше, хотя кажется, что это невозможно.
  - Но разве на этом можно... Летать?
  Киваю.
  - Можно. Поверь.
  Делаю шаг к зияющему темнотой люку, и слышу испуганный голос досы дель Рахи:
  - Сьере граф! А если там сам Нижайший?!
  Смеюсь в ответ и ныряю внутрь. Мда... Снега нанесло... Малый Лист мёртв. Окончательно и бесповоротно. После таких повреждений работать что-либо не сможет гарантированно. Всюду следы огня, свисающие провода и обломки панелей. Переборки зияют пробоинами. Досталось саури не слабо. Но это явно не следы боя. Что-то другое. Совершенно другое... Дальше идти невозможно. Сплошные завалы. Перекрученные гравитацией конструкции, обломки, провалы... Нужен светильник. А лучше - стандартный армейский фонарь. И чтобы кто-нибудь страховал... Выныриваю наружу. Как же хорошо, несмотря на зиму... Народ уже приблизился и со страхом смотрит на меня, на две исполинские груды металла. Саурийскую и имперскую. Машу им рукой:
  - Собрать всё вокруг. До последнего кусочка. Сложить в кучи. Дежурным ставить палатки. Готовить ужин.
  А, вот и подходящий холмик. Можно присесть. Подхожу к нему, но тут словно кто-то дёргает меня за ногу, и я разгребаю бугорок носком сапога. При первом же движении обувь за что-то задевает, а затем за моей спиной раздаётся дикий визг. Я оборачиваюсь - Юрика полуприсев, её рот безобразно искривился, показывает мне под ноги рукой. Впрочем, я теперь и сам вижу. Мертвец. Человек в залитом бурой засохшей кровью мундире майора Русских Имперских ВКС, Военно-Космических Сил. Это - я...
  
   Глава 1.
  
  ...Я вхожу в уже поставленный слугами шатёр. Внутри тепло, походная печурка успела прогреть внутренность временного жилища. Ткань изнутри обшита шкурами лесных зверей, поэтому в нём можно жить даже зимой. На покрытом коврами выровненном полу стоит скромная мебель: раскладной стол, несколько стульев, шкафчик, окованный металлом сундук и походная кровать. Правда, в углу довольно нетипичный для обстановки предмет, обычная грубая клетка, в которой казнят самых злостных преступников, подвешивая их на столбах. Привезли специально из полуразвалившегося замка Рахи, находящегося в десяти милях от тёплой долины. Юрика мечтает восстановить древние фамильные стены. Ну-ну... Сбрасываю с себя плащ, оставшись в своей обычной чёрной одежде. Настроение у меня, прямо скажем, не ахти. Ещё бы... Только что хоронил сам себя. Не в прямом смысле, разумеется. Мою альфу. Удивительно, как мы стали похожи с ним... Видимо, матрица действительно добилась практически полного соответствия оригиналу. Неплохо бы провести более углублённый анализ, но на всей планете не найти обычного медицинского сканера. Уровень развития, увы, не тот... Звоню в колокольчик, слышен шум шагов за пологом. Появляется слуга, кланяется.
  - Обед готов?
  - Да, сьере граф.
  - Подавай.
  Тот исчезает. Слышно, как хлопает ткань, прикрывающая промежуточный тамбур. Чуть обдаёт холодом, но печь тут же возвращает внутреннюю температуру шатра к прежнему уровню. Устало усаживаюсь за стол, откидываюсь на спинку, вытягиваю ноги. Мои люди похоронили всех: меня прежнего, и мой экипаж, механика и канонира. Отдельно уложили найденных саури. Их оказалось двенадцать. Большинство умерло сразу. Кое-кто погибал долго, мучительно и страшно. Выяснилась и причина, благодаря которой уцелела эта... Самка... Её запихнули в спасательную капсулу. А эти устройства делают настолько прочными, что трудно вообразить. Капсула, кстати, оказалась единственной на Малом Листе. Видимо, остальные либо потеряли, либо их просто не было. Очень дорогая вещь, и они имеются не на всех саурийских кораблях...
  - Сьере граф, прикажете подавать?
  Внутрь просовывается голова прислуги. Киваю утвердительно ему, прикрываю глаза. Я устал. Не физически. Морально... Шуршит ткань полога. Слуги уходят. Открываю глаза - да. Стол накрыт. Еда попахивает дымком костра, на котором её готовили. Вкусно, кстати, получается. Впрочем, так всегда на открытом огне. Поднимаюсь со своего места, подхожу к стоящей в углу клетке, сдёргиваю с ржавых прутьев ткань, которой та накрыта. В ответ слышу злобное шипение. Внутри сидит моя пленница, плотно упакованная. Безразлично пожав плечами, снова усаживаюсь за стол и приступаю к еде. Некоторое время стоит тишина. Иногда стукает нож по тарелке. Обед вышел на редкость удачным! У повара явно талант. Надо будет озаботиться о награде для него... Похоже, что от вкусной еды у меня начинает вновь подниматься настроение. Время от времени между прожёвыванием очередной порции пищи бросаю бесцеремонные взгляды на скорчившуюся внутри яйцевидной клетки саури. На той стандартный пилотский костюм Кланов. Только без знаков различия. Это наводит на мысль, что она не член экипажа, а пассажирка. Поэтому её и запихнули в капсулу последнего шанса, пожертвовав собой и всеми остальными. Молодая. Даже младше меня нынешнего. Не говоря уж обо мне предыдущем. Длинные пепельные волосы, забранные на затылке в пучок, две длинные пряди, как принято, выпущены у висков, оставляя чуть прикрытыми не очень длинные острые аккуратные ушки. Пальцы на руках длинные. Можно сказать, музыкальные, с ухоженными коготками. Точнее, обычными ногтями. А вообще саури практически не отличаются от нас, людей. Во всяком случае, внутренние органы у нас идентичны. Так, несколько внешних отличий: чуть более тонкие кости, что сказывается на внешнем облике и фигурах, остроконечные длинные уши, похожие на звериные. Ну и отсутствует извечный бич человечества - ожирение. Поэтому все наши человеческие женщины остро завидуют самкам саури, те просто не знают таких слов, как целлюлит или лишний вес. Всегда, в любом возрасте, после любых родов - идеальная фигура, поэтому зависть никогда не утихнет... Отвлёкся. Личико... Идеальный овал, с тонким прямым носиком, пушистые длинные брови и столь же длинные седого оттенка ресницы. Губки... Пухлая нижняя, чуть потоньше - верхняя. Между бровей - какой то символ. Естественно, вытатуированный. Похоже, что это метка клана. Правда, какого, я не знаю. Их у саури едва ли не тысяча. Хорошо, хоть язык для всех общий... Необходимый минимум мне известен. Обучают у нас этому переливчатому наречию в обязательно порядке. Как-никак - основной враг человечества, война с которым с небольшими перерывами длится уже больше тридцати лет... Ноги у пленницы длинные. Стройные. Просто умопомрачительной формы. Их не различить под мешковатыми штанинами, но строение тела самки мне хорошо известно. Руки тонкие, с узкими кистями, на которых так же, как у нас, по пять аккуратных длинных пальчиков. Таков вот внешний портрет моей пленницы... Я ем, и замечаю, как саури сглатывает слюну. Украдкой, таясь от внимательного взгляда. Девчонка явно голодна. И даже очень голодна. Случайно уловил негромкое бурчание в её желудке. Тем лучше. Для меня. Покончив с едой, наливаю себе натты, местного напитка, очень похожего на кофе и по вкусу, и по действию. Сейчас все мои люди трудятся снаружи, тщательно разгребая снег и снося всё найденное в кучи. Когда закончат, я бегло просмотрю все находки, отсортирую полезное и нужное, и начнётся погрузка. А потом - обратный путь домой. За корпусами же упавших кораблей приедут позже. И, скорее всего, без меня, потому что мне предстоит вассальная обязанность перед императором Рёко. Год службы вместе со своими людьми. Эх, как же не вовремя. Ну да ничего. Дож потихоньку станет перевозить свалившееся с небес богатство в Парда, а когда закончится срок обязанности, я вернусь и разберусь со всем окончательно. Впрочем, обоз у меня большой, почти сто саней и триста человек сервов. Так что останется мало чего. Мой старый транспортник вёз обычный набор контейнеров для армейских лавок. Одежда, всякая мелочёвка, вроде новых кристаллов с развлекательными записями, ширпотреб, прочее барахло. Ни оружия, ни станков, словом, почти ничего из его груза мне здесь особо и не нужно. Вот будь у меня колониальник, ну, колониальный транспорт - тогда да. А так... Хотя у моего механика большая коллекция всяких инструментов, у парня был бзик по этому поводу, и он тащил на 'Рощицу' всё, что только мог... Эх, Коля... Перед глазами на миг появляется его широкое скуластое конопатое лицо с зелёными глазами. Весёлый, вечно благоухающий вакуумной смазкой. А умер так нелепо, от декомпрессии. Первый же метеорит прошил корпус корабля насквозь, просадив моторный отсек, и атмосфера мгновенно улетучилась через микропробоину. Надеюсь, он не успел понять, что произошло... Ну, человеческий корабль тоже сильно разбит. Практически так же, как эсминец саури, так что, особой надежды найти его богатства нет. Но если найдёт - тогда я смогу нарезать валы и винты для суппортов... Тянусь за сладкой булочкой, и перехватываю горящий ненавистью взгляд саури. Чуть дёргаю краешком губы в ухмылке. Самка отворачивается. Лениво отщипываю от сдобы по небольшому кусочку, тщательно прожёвываю. Девчонка отворачивается. Пытается переменить позу, но со связанными руками и ногами это не так то легко. Тем более, в этой идиотской клетке. Раздаётся резкое шипение. Ага! Похоже зацепила раной прут. И ей больно. Точно! Вижу, как вздрогнули её плечи, и она даже на мгновение откинула свою головку. Потом утыкается в поджатые под себя колени, и молчит. Ну, что же... Вспоминаю уже почти забытые звуки их языка, вбитые в меня с помощью глубокого гипноза:
  - Как твой имя?
  Может не очень правильно с точки зрения грамматики, но уж на что способен. Поэтому, прости меня, девочка. Та резко оборачивается, недоверчиво смотрит на меня. Приходится повторить, на этот раз правильно построив фразу:
  - Как тебя зовут, саури?
  Тишина. Потом грудной голос отвечает:
  - Откуда ты знаешь наш язык, хомо?
  - Вопросы здесь задаю я. Отвечай, самка.
  Она прищуривает свои ярко серые глаза, что-то неразборчиво шипит. Что же...
  - Вижу, тебе нравится сидеть голодной.
  Верчу в руках куриную ножку. Вкусную. Покрытую желтоватым жирком. Саури снова сглатывает слюну, гордо отворачивается. Твои проблемы...
  - Мне, вообще-то, всё-равно, как к тебе обращаться. Так что можешь молчать. Но - голодная.
  Бросаю мясо обратно на блюдо, затем снова накрываю клетку тканью. Не замёрзнет, и ладно. В шатре тепло. Звоню в колокольчик. Вскоре появляется слуга. Показываю на стол:
  - Убрать.
  Тот сразу принимается за дело. Потом, словно вспомнив что-то, вздрагивает:
  - Сьере граф, а что это за исчадие Нижайшего?
  И показывает на покрытую тканью клетку.
  - Это не исчадие Нижайшего. Просто несчастная переболела редкой болезнью. Не слышал? Биномом Ньютона.
  Слуга отрицательно трясёт головой. Кажется, что та сейчас отлетит. Изо всех сил удерживаясь, чтобы не рассмеяться, выдаю на гора:
  - Те, кто заболел и смог выжить, после неё становятся такими - серая кожа, светлые волосы и глаза, острые уши.
  Парнишку передёргивает:
  - Какой ужас! Сьере граф, а если она больна, то почему вы держите её в клетке, а не лечите?
  ...Чтобы такого сказать, а? Придумал!..
  - Спасаю вас от заражения. Вдруг она плюнет на вас, тогда вы станете такими же. Если, разумеется, выживете.
  - Получается, это страшная болезнь, сьере граф?
  - Очень страшная. Человек перестаёт делать, что требуется, начинает только думать. Над самыми простыми вещами. А потом из головы у него начинают расти уравнения и квадратные корни.
  - Корни?! Квадратные?!!
  - Да. Представляешь? Именно, что квадратные. И пока они не отсохнут сами - ты всё думаешь, думаешь, а голова у тебя распухает до такой степени, что становится больше тела. Ну а когда корни созревают и отсыхают, становится вот такой, как у неё. Ушастой.
  - Какой ужас...
  Бормочет парень и, собрав посуду, торопливо убегает прочь. Я, не выдержав, всё-таки смеюсь, пусть и вполголоса. Подхожу к своей кровати, стаскиваю сапоги, ложусь, накрываясь меховой полостью, поверх одеяла. Раздеваться полностью лень, потому что скоро надо опять подниматься и идти контролировать, как продвигаются дела у сборщиков-поисковиков. Того, что вернувшись, люди разболтают всем о находке, я не боюсь. О том, что это упало с неба, знает лишь Юрика дель Рахи. А она - ещё одна компаньонка моей матушки. Для всех остальных же - остатки строений древних людей. Нормальная легенда. Теперь ещё пойдут страшные рассказы про Бином Ньютона, спящий в развалинах... Снова беззвучно смеюсь, и незаметно для себя засыпаю. Нервы всё-таки не выдержали...
   Ближе к вечеру меня бесцеремонно будят. В шатёр вваливается Грам с радостным криком:
  - Сьере граф, прокопали!
  Пояснений не требуется. После собственных похорон я распорядился выкопать туннель к люку человеческого транспортника, который лежит на боку. И вот теперь я могу попасть внутрь. Как и Малый Лист, транспорт практически развалился на куски. И особой надежды на то, что передатчик уцелел, и я смогу подать сигнал бедствия на Родину, у меня теперь нет. Торопливо вскакиваю с койки, напяливаю на себя сапоги, набрасываю свой любимый, подбитый мехом чёрного волка плащ и выскакиваю на улицу. Снаружи уже сумерки, но это не страшно. Вместе с семенящим сбоку Грамом спешу к раскопу. Яма, прямо скажем так, впечатляет. Осматриваю люк. Нет ни перекосов, ни вмятин. Значит, техника может сработать. Откидываю крошечную панель сбоку входа. Неудобно, потому что она над головой. Ну да справимся. Набираю намертво впечатанную в память комбинацию. Мгновение ожидания, и массивная диафрагма с тихим гулом складывается, уходя в обшивку. Ура! Грам стоит рядом с открытым ртом. Становится чуть светлее - включается автоматика, разгораются лампы освещения. Отлично! Даже не мог мечтать о таком! Реактор, как я вижу, работает. А что сейчас панели тускло светятся, так, простите, четыре года на консервации! Да ещё в вакууме. Минимум, пять суток нужно для выхода на нормальный рабочий режим после такого. Впрочем, время пока терпит, а там всё станет ясно. Но сейчас мне нужно сделать одну вещь. Очень важную и нужную... Легко подтягиваюсь на руках и оказываюсь внутри. Осматриваюсь. Можно пройти внутрь. Правда, придётся карабкаться на четвереньках, но сейчас мне не до сохранения достоинства, и я лезу вверх по лежащему почти под острым углом коридору. Да будет благословенен тот, кто придумал покрытие для космических кораблей! Ноги по нему не заскользят при всём желании, и я поднимаюсь по стене, словно по обычной дороге. Куда сложнее удержать равновесие. Но я справляюсь... Вот и рубка. Увы... В стене зияет рваная пробоина, через которую внутрь летит снег, идущий снаружи. Панель электронного мозга мертва. Причём, необратимо. То ли метеорит, то ли снаряд саури разворотил хрупкую начинку, и всё вокруг блестит крошевом интеллектпанелей... Так что мнемокристалл управления, положенный мной первым перед смертью в подлокотник командирского кресла, бесполезен... Ладно. Сейчас и темно, и уже поздновато. Завтра с утра посмотрю более тщательно. С этой мыслью выхожу прочь. Зайти к себе? Недолго думая, поворачиваю по коридору и пробираюсь к своей каюте. Надо бы захватить кое-что... Вот оно... Открываю двери, влезаю внутрь небольшого помещения. Отпираю дверцу сейфа. Та щёлкает и повисает на петлях, выворачивая содержимое наружу. Не страшно. Разгребаю кучу накладных, которая уже никому не понадобиться. В самом низу - мой офицерский бластер в кобуре и запасные энергокристаллы. Вынимаю оружие на свет, щёлкаю предохранителем. Умеют же у нас в Империи делать вещи! Индикатор заряда весело горит зелёным, показывая, что оружие полностью работоспособно и готово к бою. А ещё - мой меч русского офицера. Ну, господа феодалы... Я вернусь из Рёко и мы побеседуем... Достаю из своего шкафа небольшой плоский чемоданчик. Там моя коллекция древней музыки и проигрыватель. Заодно прихватываю аптечку, валяющуюся у переборки. Она мне очень пригодится в походе. Да и сейчас... В шатре, в клетке сидит раненая саури. Не местной же медициной лечить её, в конце концов?.. Спрыгиваю на землю, Грам смотрит на меня, на вещи в моих руках.
  - Охранять проход, никого не пускать внутрь. Отвечаешь головой.
  - Да, сьере граф!
  Он отдаёт мне салют, ударив себя в грудь кулаком. Я научил. На имперский манер. Удовлетворённо улыбаюсь, но, тем не менее, снова закрываю диафрагму. Впрочем, смысла в этом нет. Практически весь корпус, кроме машинного отделения и грузового отсека, обвалился по каркасу внутрь. А те два отсека уцелели, потому, что как общепринято в Империи, изготавливаются из броневого сплава. На весь корабль такой материал использовать слишком дорого, а вот на эти отсеки можно и нужно. Почему защиается двигатель, думаю, объяснять не требуется. Ну а грузовой отсек - грузы бывают разные: и ширпотреб для армейских лавок, и боеприпасы, и топливо. Теперь можно вернуться назад, в шатёр... Мы идём обратно, и я смотрю, что творится вокруг. Народ работает на совесть - снег почти везде убран, видна даже трава, чуть пожухлая, но всё ещё зелёная. Кони согнаны в табун, люди машут лопатами, просеивая собранные снег через сита. Видны две большие кучи. Такими темпами завтра уже будет всё закончено. Это хорошо. Даже очень хорошо!.. Возле шатра меня встречает озабоченная чем-то Юрика. Слегка кланяется:
  - Сьере граф...
  ...Для баронессы поставили отдельный шатёр. Естественно, что меньше моего по размерам. Но, тем не менее, отдельная крыша. Прочие пробавляются палатками на десять человек каждая. Впрочем, они тоже утеплены, так что сервы не замёрзнут. Девушка вскидывает прелестную головку и вопросительно смотрит на меня. Ну да, я хорош, однако. Весь день продрых, так как из-за похорон сдали нервы, хорошо, хоть догадался отдать приказы. А люди работали... Не отвечая ей сразу, маню к себе Грама:
  - Пусть народ заканчивает и отдыхает. На сегодня достаточно.
  Потом оборачиваюсь к досе дель Рахи:
  - Прошу вас посетить моё походное жилище, баронесса.
  Та снова кланяется:
  - Как пожелаете, сьере граф. Вы же мой сюзерен...
  Мы входим внутрь, глаза девушки расширяются от удивления, когда она видит внутреннее убранство. Бросает взгляд в сторону накрытой материалом клетки, но молчит. Саури ведёт себя тихо. Уснула, что ли? Хвала Высочайшему.
  - Как вы устроились, доса?
  - Спасибо вам за заботу, сьере граф. Всё просто чудесно.
  Развожу в сторону руки:
  - Поскольку ваши крепостные разбежались после известного вам события, а замок в... Скажем так, непригодном для житья состоянии, то я осмелился пока поселить вас в шатре. Уж простите.
  Юрика машет рукой:
  - Не волнуйтесь, сьере граф. Всё гораздо лучше, чем я могла ожидать, собираясь в это путешествие.
  - Рад это слышать.
  Сбрасываю с себя плащ, подкидываю пару аккуратных полешек в топку. Потом поворачиваюсь к баронессе:
  - Как я понимаю, вы определились с деньгами?
  Девушка надувает губки:
  - Фу, какой вы, сьере граф. Не предложите даме даже присесть?
  ... Хм... Однако, разбаловал я девчонок... Ну да ладно.
  - Присаживайтесь, доса. Хотя я думаю, что, может, мы лучше приляжем?
  Взглядом показываю на кровать, призывно манящую свежайшим бельём. Против ожидания Юрика не краснеет, а едва заметно оценивающе прищуривается, потом переводит взгляд на койку, затем обратно на меня.
  - Вы хотите меня, сьере граф? Вместо ужина?
  ...Вот же... Получив большие деньги, осмелела? Ну-ну... Поиграем, красавица, раз ты так хочешь...
  - Не вместо ужина. А в качестве приложения к нему.
  Она щурится ещё больше:
  - Я очень, очень и очень дорогое блюдо, сьере граф... Не думаю, что у вас хватит золота, чтобы меня купить...
  Начинаю злиться. Обнаглела? Но тут баронесса произносит то, что мгновенно успокаивает меня:
  - Цена моей постели - обручальное ожерелье, сьере граф.
  - Значит, вы готовы стать моей законной супругой, доса баронесса?
   И тут она не выдерживает, заливается краской и опускает прелестную головку, чуть слышно прошептав:
  - Да, сьере... Граф...
  Я молча отступаю от неё на шаг...
  - Юрика... Давай не будем об этом. Станем считать, что наш разговор - дурная шутка.
  Она резко вскидывает голову:
  - Но я...
  Прикладываю палец к её губам, останавливая.
  - Не надо, Юрика. Не стоит... Да, ты мне нравишься. Не стану этого скрывать. Ты очень красива. Но... Я уезжаю на войну. И неизвестно, вернусь ли оттуда. Ты хочешь стать вдовой во второй раз?
  Девушка вздрагивает. Изо всех сил мотает головой в знак отрицания. В её глазах появляются слёзы, и она, едва не плача, произносит:
  - Не надо говорить о смерти, сьере граф! Вы вернётесь живым и невредимым, я знаю!
  Улыбаюсь ей в ответ:
  - Разумеется, вернусь. Только вот время... Оно покажет, искренни ли чувства, которые мы сейчас испытываем друг к другу. Верно, Юрика?
  Баронесса несмело кивает в знак согласия со мной. Затем я кричу:
  - Эй, что там с ужином?
  Просовывается голова слуги:
  - Готово, сьере граф!
  - Тогда неси. На меня и досу баронессу.
  Тот исчезает, чтобы спустя пару минут в шатёр вошли люди с подносами и начали сервировать стол...
  ...Ужин прошёл в тишине. Потом я проводил Юрику до её шатра, пожелал спокойной ночи и вернулся к себе. У меня ещё осталась пара незаконченных дел, которые нельзя было откладывать. Первым, я снова снял с клетки ткань, которой та была накрыта и встретился с горящим злобой взглядом саури. Немудрено. Даже за один день можно не слабо проголодаться. А у неё с утра вряд ли что было в желудке, если не дольше. Ну а убивать её я, как ни странно, не собирался. Не тянуло меня к убийству, хотя, по идее, должен. Это на уровне рефлексов. Психоустановка. Но... Совсем ведь ещё молоденькая. Лет, может, восемнадцать-девятнадцать... И невероятно красивая...
  - Скажешь, как тебя зовут?
  Съёжилась. Потом, нехотя, буркнула:
  - Ооли.
  - Отлично. А меня можешь звать Атти.
  - Дай еды.
  - Сейчас.
  Отпираю неуклюжий замок на дверке, затем легко извлекаю самку наружу. Она весит, килограмм, может, сорок. Вряд ли больше. Подхватываю девчонку на руки, та шипит, пытается брыкаться, но я несу её к столу, усаживаю на стул. Саури тянется связанными у запястий руками к хлебу. Но я легонько бью её по длинным пальчикам:
  - Потерпи секунду.
  Беру приготовленный заранее широкий ремень и пристёгиваю девушку за талию к стулу. Теперь, если что, быстро вскочить она сможет. А бережёного, как говорится, Высочайший бережёт. Застёгиваю пряжку сзади спинки, чтобы та не смогла дотянуться незаметно, затем распутываю её руки. Ооли опять шипит от боли, потому что сейчас кровь тысячами иголок приливает к кистям, затем начинает яростно массировать запястья непослушными пальцами. Подвигаю к ней тарелку, беру половник и наливаю ей густого мясного супа. Кладу ложку:
  - Ешь. Потом будет второе.
  Беру кастрюлю с жарким, ставлю на печку, слегка подогреться. Сам отхожу к кровати, сажусь на неё и наблюдаю за пленницей. Саури жадно ест. Да. Голодна. Даже очень. Ну, пусть питается. Вряд ли она что предпримет, пока не закончит... Достаю из-под койки свой чемоданчик, открываю, окидываю взглядом сплошное поле инфокристаллов. Моя коллекция древней музыки... Беру первый попавшийся, вставляю в гнездо проигрывателя... Грустная мелодия на неизвестном мне языке, хрустальный чистый женский голос... Краем глаза вижу, как девчонка при первых аккордах резко вскидывает голову, с неким любопытством глядя на меня. Потом опять начинает есть... Так. Звуковой фон обеспечил, теперь надо двигаться дальше... Извлекаю на свет божий аптечку. Открываю. Непонятный звук привлекает моё внимание - саури застыла с открытым ртом, глядя на меня.
  - Чего? Ешь, давай! Остынет, будет не вкусно.
  Снова торопливо принимается орудовать ложкой, опустив свои серые раскосые глаза. Ну, не раскосые. Просто они, глаза, больше, чем у людей. Потому и кажутся слегка косыми. Я же пробегаю взглядом содержимое ящичка. Так... Бинты. Пластыри. Полевые сшиватели. Гели. Складные иммобилайзеры. Различные препараты. Выдёргиваю восстанавливающий ткани биогель, затем плоскую пачку с биологически активным бинтом. Хватит. Всё равно ещё не решил, что делать дальше с пленницей. Оп-па... Про жаркое то я забыл! Торопливо метнулся к печке, сорвал с неё шипящую и булькающую кастрюлю, плюхнул на стол.
  - Съела суп? Держи второе!
  Снова наваливаю ей в опустевшую тарелку тушёной коровятины. Затем наливаю в чистую чашку натты, пододвигаю к ней, возвращаюсь на кровать. На этот раз саури ест не так торопливо, как первое. Понятно почему - уже кое-что есть внутри. Но, тем не менее, орудует той же ложкой, которой ела суп, лихо, время от времени делая небольшие глотки из кружки горячего напитка. Даже жмурится иной раз от удовольствия, становясь похожей на большого котёнка. Но я то знаю, как они могут быть смертоносны в следующее мгновение.
   Наконец девчонка удовлетворённо откидывается на спинку стула, довольно вздыхает, отдуваясь от сытости, и я, поднявшись с кровати, приближаюсь к ней с бинтом в руке и флакончиком геля:
  - Давай свою конечность. Будем лечить.
  Она смотрит на меня странным взглядом. Ну, не разбираюсь я в эмоциях саури. Затем произносит:
  - Будешь меня...
  Вдруг рывком дёргается, выпрямившись, прыгает. Но неудачно. Стул всё же довольно тяжёл, и девушка цепляется за стол, который со звоном летящей с него посуды, переворачивается. Но тут уж я не плошаю, и в следующее мгновение наваливаюсь на неё сверху. Вес моего тела слишком тяжёл для неё, она хрипит, но вцепляется острыми мелкими зубками мне в правую кисть. Со всего маха отвешиваю самке оплеуху, та на мгновение теряется, и тогда мне удаётся выдернуть руку из её челюстей.
  - Ах ты, зараза!
  Не сдержавшись, зло ору я по-русски, и странное дело, бьющаяся подо мной саури затихает. Потом, кое-как набрав воздуха в грудь, спрашивает:
  - Ты - землянин? Из Империи?
  И что характерно, спрашивает она на русском. И практически без акцента...
  
  Глава 2.
  
  ...И тут я расслабился, что крайне непозволительно. И получил ослепляющий удар по глазам. Хлёсткий, безжалостный. И очень болезненный, кстати... А потом услышал хруст собственной плоти, прорезаемой чем-то острым. Но саури не выпустил, сослепу вдавил ей локоть в мягкую грудь, девчонка пискнула, и отрубилась. Ну а я, естественно, свалился с неё, заливаясь слезами. Хвала Высочайшему! Не ослеп. Что-то вижу. Кое-как смахнул влагу с ресниц, через мутноту слёз различил её тело перед собой, а потом завопил, что оставалось сил:
  - Ко мне!
  И только тогда отключился окончательно...
  ...Первое, что я понял, когда очнулся, так это то, что лежу в постели, и бок у меня замотан какими то тряпками. Идиоты! Впрочем, нет. Всё верно. Поступили, как полагается в эти времена. Открыл глаза - рядом сидят двое: Грам с бледным лицом, и Юрика. Такая же белая, как снег на улице. Ох и больно! Бок просто жарит! Прислушался к себе - точно, заражение. Чем же она меня так, интересно? И где саури сама?
  - Грам...
  Хрипло. С трудом вытолкнул я слова через запёкшиеся губы. Парень встрепенулся, на лице вспыхнула надежда:
  - Сьере граф, вы живы!
  - Жив... Пока... Там, под кроватью белый ящик с алым крестом... Дай его сюда...
  Не раздумывая ни секунды, тот нырнул вниз и выудил наружу то, что я просил.
  - Открой.
  - Как, сьере граф?
  Еле шевеля пальцами, нажал на клавишу. Пружина защёлки сработала, как и полагается. Нащупал универсальный антидот - нужно остановить заражение. Я уже догадался, что это было. Болван! В комбез самки вшита спица с ядом!.. Через мгновение мне стало легче. Причём настолько, что регенерин я вкатил себе уже не морщась и не делая титанических усилий. Сразу зачесалось в боку. Препарат начал действовать почти мгновенно.
  - Дай воды.
  - Но... Сьере граф... Вам же нельзя!
  Усмехнулся:
  - Теперь можно.
  Чего я не ожидал, так это реакции проснувшейся от наших голосов Юрики - баронесса с плачем распростёрлась у меня на груди. Пришлось нежно её прижать к себе и погладить по голове, по пушистым волосам... А вот и вода! Восхитительно прохладная, вкусная, невероятно чистая!.. После того, как я осушил три кружки подряд, мне стало совсем хорошо. Даже чесаться стремительно восстанавливающиеся ткани стали гораздо меньше. Впрочем, спица саури представляет собой узкое плоское лезвие, и не рвёт ткани тела, а просто их раздвигает. Так что внутри особо ничего страшного нет. Если бы не яд... А тот действует всегда по разному, когда мгновенно, когда и наоборот, взывает длинную мучительную смерть. А фиорийка плачет. Не слишком ли пылкие чувства я у неё вызываю? Хотя могла и действительно влюбиться...
  - Где...
  Грам понял. Показал на клетку. Та на этот раз была не закрыта. В смысле - сверху. Саури, плотно обмотанная верёвками, скорчилась внутри.
  - Не били?
  Советник пожал плечами:
  - Может, пару раз и стукнули, когда отрывали от вас. Но особо не стали. Решили дождаться вашего решения. Что будете с ней делать?
  Я ухмыльнулся:
  - Ничего.
  - Как?!
   В один голос возопили оба. Юрика даже перестала от удивления рыдать и оторвалась, наконец, от моей груди, заглядывая мне в лицо - уж не повредился ли я в уме? Ну и саури стриганула ушами...
  - Так. Пусть тут и сидит. А вернёмся в Парда - посажу в тюрьму. До своего возвращения.
  На лице Грама появилась понимающая улыбка. Тюрьма - всегда не сахар... Тем более, подземная темница...
  - Ладно. Можете сказать всем, что я - жив. Завтра уже буду на ногах.
  - Завтра?!
  - Завтра-завтра. Не переживайте. Умирать раньше времени я не собираюсь. Ещё столько дел надо сделать... А сейчас - принесите мне пожрать, а то действительно умру! От голода!
  Грам сорвался с места и выскочил наружу в мгновение ока. Затем послышался его крик:
  - Сьере граф желает завтракать!
  И - счастливый рёв снаружи...
  Сутки пришлось пролежать в кровати, потому что саури пырнула меня не слабо. Во всяком случае, последствия оказались хуже, чем мне по первости показалось, но не такие, как бы ей хотелось. Юрика ни на мгновение не отходила от моей койки, сидя рядом. Пыталась в меру сил меня развлекать, но по большей части молчала, лишь глупо хлопая своими ресницами и глядя на меня взглядом влюблённой коровы. Может, грубо звучит, но почему то всё очарование девушкой куда то исчезло. Наоборот, с каждой минутой я всё больше тяготился ей... Саури сидела в своей клетке молча, хотя рот ей не завязывали. Лишь зыркала ненавидящим взглядом время от времени, понимая, что ничего хорошего больше не светит... Ладно. Посидит в подземелье башни, а там видно будет. Во всяком случае, если что со мной в Рёко случится - то и ей не жить...
  ...На следующее утро я действительно поднялся, выставил всех, кто сидел со мной эту ночь, охраняя, наружу, задрал рубаху и посмотрел бок. Осталось лишь большое синеватое пятно, которое, впрочем, скоро рассосётся. Выругался, потом подошёл к клетке, упёр руки в бока. Саури просто полыхала злостью. Плюнь, и зашипит!..
  - Ты сделала самую большую глупость в своей жизни...
  Говорил я на русском, не заботясь, понимает она меня, или нет...
  - Я не хотел приносить тебе вреда, как бы дико это не звучало со стороны человека. Жила бы в замке, под моей охраной и защитой. Надеялась бы на то, что отсюда можно будет выбраться. А теперь - прости, дорогая. Я скоро уезжаю. Так что будешь меня дожидаться в тюрьме. Ну а перед отъездом...
  Я ухмыльнулся так гнусно, как только мог, чтобы она не сомневалась, что её ждёт по прибытию в Парда... Самка забилась, но мне было плевать. Нарвалась сама! Вот и отвечай. Тоже сама... Одевшись, вышел из шатра, вдохнул свежий тёплый воздух, нагретый тёплыми источниками. Хорошее место! Летом здесь должно быть красиво... Народ уже проснулся, позавтракал, и ждал дальнейших распоряжений, потому что всю долину сервы уже пропахали и прощупали.
  - Сьере граф?
  Грам уже тут как тут.
  - Как вы себя чувствуете? Ничего не болит?
  Машу ему успокаивающе рукой:
  - Всё в порядке. Будто ничего и не было. Скажи людям, пусть пока отдыхают. А мы с тобой пойдём смотреть обломки...
  ...Как я и ожидал, ничего ценного, для меня в 'Малом Листе' саури, не нашлось. Куски металла, полурасплавленные обломки, обрывки проводов. Груз 'Рощицы так и был в трюмах. Кстати, реактор явно набирал мощь, потому что на плавниках внешних стабилизаторов я заметил разгорающиеся светлячки ходовых огней. Надо бы обшарить Малый Лист тщательней, но вряд ли там что осталось ценного и целого. Иначе бы девчонка устроила нам кровавую баню, как только мы появились на горизонте. А вместо этого она пустилась в бега, дура. И я невольно притронулся рукой к метке на боку. Грам заметил жест, понятливо опустил на миг глаза. И мы оказались возле раскопа. Набрал комбинацию, не обращая внимания на вытянувшихся по стойке смирно часовых, дождался открытия люка. Затем подтянулся сам и поманил за собой советника:
  - Забирайся сюда!
  Кое-как, с помощью охранников он смог перевалиться через комингс и оказаться внутри. Со страхом осмотрелся:
  - Что это, сьере граф?
  Я едва заметно усмехнулся:
  - Дело рук человеческих. Поверь.
  Набрал в грудь побольше воздуха:
  - Полезли...
  ...Хорошо, что грузовые трюмы имеют свой выход. На крыше. А теперь - на боку. Я раскрыл створки, оказавшиеся почти на уровне земли. Повезло! Показал парню на ряды контейнеров, плотно забившие грузовые отсеки:
  - Вот. Это всё вытащить и погрузить на сани.
  - Понял, сьере граф! Будет исполнено!
  - Вот и ладно. Идём дальше...
  Оказавшись в двигательном отсеке, решительно рванул на себя дверцу инструментального ящика, откуда со звоном посыпались инструменты. От неожиданности Грам отпрянул прочь, но сообразив, что я стою спокойно, вернулся на место.
  - Всё собрать до последней железки. Приставить охрану. За каждую гайку отвечают своей жизнью.
  - Да, сьере граф!
  - Кроме этих двух мест больше никого никуда не пускать. А я пойду отдыхать.
  - Вы себя ещё плохо чувствуете после ранения?!
  Всполошился парень, а что? Хороший повод сачкануть...
  В общем, дальше начался труд. Тяжёлый, но крайне необходимый для меня. Вытаскивали всё. Груз, те из деталей корабля, что были оторваны. Развинчивали и демонтировали всё, что можно. Кроме реактора, разумеется. И его систем. Благо он модульный. Но массивный куб был слишком тяжёл... Всё же через три недели мы, наконец, смогли отправиться восвояси. Сани тяжело проседали в снегу, но люди были веселы - их ждали семьи и щедрое вознаграждение. А ещё воцарилась на удивление хорошая погода. Яркий, просто стерильный снег, полное отсутствие ветра, лёгкий бодрящий морозец, и осознание того, что мне всё-таки удалось сделать кое-что очень важное, а именно - отослать на родную базу сообщение по межпространственной связи. Впрочем, отослать это одно. А вот получить подтверждение, да ещё заверенное подписью лучшего друга - нечто другое! И потому у меня удивительно хорошее настроение, которое не портит даже скрючившаяся от холода фигурка замотанной в верёвки саури, клетка с которой подвешена между двух лошадей... Меня догоняет лошадка Юрики дель Рахи. Девушка, подумав, решила вернуться в Парда вместе с нами, потому что сейчас оставаться в её полуразрушенном замке бессмысленно и просто опасно. Могут наскочить случайные грабители, или кто-нибудь из окрестных феодалов нагрянет с визитом, увидит, что одна - изнасилует и просто убьёт. Или появится стая диких зверей... Так что выбор баронессы осознан и взвешен. Другое дело, что отчего-то всё моё влечение к ней ушло неизвестно куда, и её присустствие откровенно тяготит мою персону. Юрика же явно взяла курс на то, чтобы стать моей супругой. Ну а что обычно отпугивает мужчин лучше всего? Естественно, брачные узы...
  - Сьере граф, вы хотите казнить это чудовище в Парда?
  Отрицательно качаю головой:
  - Вовсе нет, баронесса.
  Та удивлена:
  - Тогда что?
  - Будет сидеть в темнице. Для такой, как она, поверьте - это куда хуже смерти...
  Юрика никак не может понять смысл моих действий. Делает очередную попытку:
  - Но тогда, как же оставить попытку убийства высокородного владетеля безнаказанной?
  Снова терпеливо объясняю:
  - Смерть для такой, как эта... Самка... будет лишь избавлением от мук. А вот заключение в подземную темницу заставит молить о пощаде и мучиться всю оставшуюся жизнь. Подобные ей не могут жить без дневного света...
  На меня смотрят удивлённые глаза, но я говорю истинную правду. Самое страшное для саури - не видеть дневного светила. Они быстро чахнут и умирают в страшных мучениях. Даже в космических кораблях враги делают иллюминаторы, чтобы можно было увидеть свет настоящих звёзд, а не изображение голограмм. Такая вот особенность их организма, который не может без ультрафиолета... Баронесса изумлённо округляет ротик, а я думаю, до чего же глупо она выглядит в этот момент...
  - Простите, доса, но у меня дела в голове колонны.
  Посылаю Вороного вперёд, тот резко ускоряется, оставляя кобылку дель Рахи позади. За мной мчится десяток личной охраны. Пролетая мимо клетки с саури мельком отмечаю синие губы самки. Ей явно холодно. Пожалеть? Ещё чего! Бок до сих пор чешется, хотя и терпимо. Да и чего с ней возиться? Мы же враги, причём, лютые враги! До смертного одра! Потому что вид человека вызывает у саури столь же глухую ненависть, как и их внешность у нас. Потому то и все отношения между двумя цивилизациями сводятся к элементарному геноциду и ксеноциду. Причём тотальному. Правда, ходят по Флоту туманные слухи, что где-то как-то кто-то когда-то... Но всего лишь слухи. Ничем не подкреплённые. Всё-таки решаю сжалиться. Помрёт раньше времени, и не будет мне удовольствия наблюдать за её мучениями. Потому осаживаю жеребца и оборачиваюсь к охране:
  - Мне нужна доха.
  Старший охраны отдаёт короткий приказ, и последний из воинов мгновенно исчезает, чтобы спустя минут пять вернуться. Перед ним на седле лежит толстый валик большого овчинного тулупа. В такой даже я могу завернуться два раза, при своих размерах, а уж хрупкую саури в шубу можно закатать, как в коврик.
  - Стой!
   Отдаю я приказ погонщику лошадей, на которые навьючена клетка. Серв послушно останавливает лошадей. Спрыгиваю с седла, забираю у охранника шубу и подхожу к клетке. При виде меня девчонка поджимает свои уши. Ага! Боится! Ладно. Открываю замок, благо ключ только у меня, киваю охранникам:
  - Вытащите её.
  Те с шутками и хохотом извлекают саури наружу. Ооли пищит, шипит и плюётся. Наконец её ставят на снег, и я сам набрасываю на её плечи тулуп, заворачиваю вдвое, потом лично засовываю её обратно. Из меха торчит только нос и глаза. Остальное закрыто. Закрываю дверь, вешаю обратно замок. Снова взлетаю в седло:
  - Поехали!
   На этот раз неспешно еду вдоль обоза, растянувшегося почти на километр. Ну, ещё бы. Сотня саней, тяжело гружёных. Двести лошадей. Три сотни сервов. И - две недели пути до Парда... А ещё пытаюсь понять, что я ощутил, когда гибкая фигурка очутилась у меня на руках...
  ...Спустя положенное время мы добираемся до замка. Итак, подбиваем итоги: месяц из срока, который остался до ухода на службу, израсходован. Актив - найдены два корабля, вместо одного. Полностью забран груз с 'Рощицы'. Оприходован по максимуму 'Малый Лист' саури. Одна самка взята в плен. Послан сигнал бедствия на Родину с подтверждением о приёме. Имеется передатчик межпространственной связи, плюс два портативных энергогенератора. Поставлен на консервацию корабельный реактор, находящийся в работоспособном состоянии. А значит, когда я вернусь из Рёко, можно будет озаботиться его доставкой в Парда и прокладкой энерговодов до моих промышленных зон в Тумиане. Дополнительный бонус - оборудование мастерских с Малого Листа, благо конечности у нас с саури схожие, и устройство и внешний вид инструментов практически одинаковы. Ну и богатства моего механика - микростанки, прецизионные инструменты, измерители, универсальные микромеханизмы... Теперь пассив. А он куда больше. Да, обобрали два корабля. Но оба в нерабочем состоянии. Не удалось найти оружие, если не считать моего офицерского табельного бластера. Всё штатное вооружение Малого Листа пришло в негодность. Ракет у корабля на борту нет. Не положено. А личного оружия экипажа я не нашёл. Далее - в грузе 'Рощицы' нет ничего ценного, сплошной ширпотреб. Ну кому, скажите, на этой планете нужна партия шлёпанцев для бассейна? Когда здесь и самих бассейнов нет? Бижутерия, зажигалки, купальники, женское бельё, энергокапсулы для бытовой техники, простенькие проигрыватели, косметика. Зачем всё это здесь? Или забрал по принципу зелёной земноводной? Мол, моё, так моё? Будет? Ну и пусть. Есть не просит, а место для хранения имеется. Едем дальше - реактор есть. Но вот дотащить его до моих владений нереально. Вес - огромный. Мощность - запредельная. Проще проложить энерговоды прямо отсюда. Дешевле и быстрее будет. Но! Для этого необходим один правитель. Да-да! В Фиори. Государь, так сказать... И, последнее - пленная саури. Зачем она мне? Сам не знаю. Молодая, глупая, без царя в голове, как говорится. Просто прибить её, и всё. Так нет! Почему то жалею. Кормлю, пою, лечу, даже одеваю. Зато взамен успел получить дырку в боку и порцию какого-то яда. Хвала Высочайшему, вылечился. Благо аптечку вовремя нарыл. Вот же... Не понимаю я себя. Решительно не понимаю!.. Ясно, что со мной что-то не так. Но что? Между тем от замка, расстилающегося внизу, к нам мчится кавалькада всадников. Мне кажется, или нет?! Впереди, верхом, на горячих конях мчатся две женщины, в одной из которых я узнаю матушку, а во второй Мауру дель Конти, её наперсницу. Доса Аруанн что, с ума сошла?! В седле, по-мужски! Да ещё... В штанах! В смысле, в облегающих плотно красивые стройные ноги брюках и высоких сапогах со шпорами! И её спутница от досы не отстаёт, так же фривольно, по местным меркам одета, и так же по-мужски сидит в седле, с ногами на обе стороны! Совсем озверели дамы!.. В следующее мгновение конь матушки замирает возле меня, и тут же меня стискивают в крепких объятиях, целуют, тормошат, тискают. И всё это в седле! Наконец первые восторги и эмоции проходят, и мы уже в более спокойном темпе едем дальше, благо обоз, не останавливаясь, проследовал мимо приветственного комитета. Наши с мамой кони неспешным шагом шествуют к замку, и я ужасно доволен, что моя экспедиция, наконец, подошла к концу. Мама ревниво посматривает на гружёные сани, на улыбающихся возчиков, потом спрашивает:
  - Удачно?
  - Вполне.
  Маура едет чуть позади. Но стрижёт ушами не хуже своей кобылки. Добавляю специально для неё:
  - Баня готова?
  - Разумеется!
  Доса Аруанн даже обижена таким глупым, по её мнению, вопросом. Успокаиваю её:
  - У меня есть для вас подарки. Пригодятся там.
  ...Естественно. Шампуни, лосьоны, притирания... Словом, косметика. Два контейнера. Из десяти. Такого количества всем обитателям Парда хватит на десять лет!.. Внезапно матушка осаживает свою лошадь, её лицо меняется, и она зловеще шипит:
  - Это что такое, Атти?!
  Вначале я не могу понять причину её гнева, потом соображаю, что нас догнали лошади, везущие клетку. Дёргаю щекой, и мама чуть затихает, но не настолько, чтобы забыть о своём вопросе:
  - А, это... Она воткнула мне кинжал в бок. В этот.
  Прикладываю руку к левому боку, который уже лишь слабо зудит. Заодно радуюсь тому, что Юрика решила остановиться на недельку в гостях у своей подруги досы Аланы, заведующей ткацкими мануфактурами Парда. Всё-таки столь дальнее путешествие в зимнее время далось благородной даме нелегко. Но гнев мамы уже обращён на сидящую в клетке саури. От неё, кстати, ощутимо попахивает, поскольку не очень то удобно справлять естественные надобности на ходу, да и стыдливость у ушастой оказалась не маленькой... Я всё-таки сжалился, и заменил верёвки обычными кандалами. Ручными и ножными. Они легче, и можно как-то, словом, гораздо удобнее сходить, что по большому, что по маленькому. Но не слишком, короче. Между тем доса Аруанн поворачивает своего коня к клетке, подъезжает вплотную, затем рявкает не хуже меня:
  - Ты, злодейка, как посмела поднять руку на моего сына, графа дель Парда?!
  - Мама, она тебя не понимает.
  На меня смотрят изумлённые глаза матушки:
  - Она что, из дальних земель, что не знает человеческой речи?
  - Из очень дальних, мама. Очень.
   Подъезжаю к клетке, просовываю руку внутрь и на мгновение приоткрываю поднятый воротник тулупа, в который закутана саури. Та злобно шипит, с ненавистью смотрит на мою маму, которая бледнеет и невольно натягивает поводья. Её жеребец храпит и пятится назад. Сзади слышен слабый вскрик ужаса Мауры, до этого молчаливо едущей позади нас. Её деликатность я ценю, кстати. Доса Аруанн показывает на острые уши, потом осеняет себя знаком Высочайшего:
  - Исчадие ада... Атти! Убей её немедля!
  - Ма! Прекрати! Она не исчадие ада! Эта... Женщина, точнее, девушка, просто несчастная, переболевшая Биномом Ньютона. Поэтому так и выглядит!
  И тут же рявкаю саури, естественно, на русском:
  - Хватит дурить! Ты пугаешь мою маму!
  Неожиданно для меня, Ооли послушно замолкает. И... Я едва успеваю захлопнуть изумлённо отпавшую челюсть - саури смущённо улыбается досе Аруанн. На самом деле смущённо. Я же вижу... И, естественно, что моя добросердечная матушка тут же тает, напускаясь на меня:
  - Атти, так это последствия болезни?
  Лгать противно, но приходится:
  - Да, мама. Из-за этого её тело стало таким.
  - Безобразие, почему ты издеваешься над бедняжкой?! Её и так наказал Высочайший, тебе этого мало?
  Ну не читать же мне лекцию о взаимоотношениях между двумя видами разумных? Поэтому молчу. Мама, между тем, задумчиво произносит, глядя на содержимое клетки:
  - Я, конечно, понимаю, что преступница должна быть наказана. Но её хотя бы можно помыть?
  Мгновенно прикидываю варианты. Увы, моя мама, когда хочет, может быть ужасно упрямой... Так что придётся, пожалуй... Согласиться... Согласно киваю в знак согласия.
  - Хорошо. Можете взять её в баню. Но потом я отправлю её в темницу.
  Матушка на мгновение озаряется своей столь любимой мною улыбкой, затем снова спрашивает:
  - Я вижу, что ты знаешь её речь?
  - Да, мама.
  - Тогда скажи, чтобы слушалась меня.
  Обречённо говорю с любопытством смотрящей на досу Аруанн Ооли:
  - Слушай, саури, моя мама - очень добрая женщина. Она хочет помыть тебя в бане.
  Та просто молчит, и я не выдерживаю:
  - Ты же хочешь вымыться?
  Ушастая кивает.
  - Тогда веди себя хорошо и будь послушной. Иначе у тебя будут крупные неприятности.
  Снова кивок. Хорошо, что этот жест у нас, в смысле, обоих рас, одинаковый... И тут раздаётся её красивый голос, опять на русском, без малейшего акцента:
  - Даю слово...
  Сзади раздаётся голос Мауры:
  - А где Юрика?
  - Да, где доса дель Рахи?
  Присоединяется к вопросу мама.
  - Осталась отдохнуть у Аланы. Вернётся через неделю. Она очень устала.
  - А, понятно.
  Тянет матушка, удовлетворённая таким ответом. Краем глаза вижу, что личико Мауры озаряется едва заметной довольной улыбкой. Эх, баронесса, тебе тоже ничего не светит, поверь, как бы ты не пыталась... Между тем обоз вползает в ворота Парда, где сервы сразу принимаются за разгрузку саней. Первые возчики, кто освободился от груза, уже спешат вернуться в свои селения...
  Глава 3.
  Как же хорошо побывать в настоящей бане после долгого перерыва! Нет, ну, я, конечно, мылся в дороге. Особенно, когда стояли лагерем возле кораблей в долине горячих источников. Но потом то - две недели пути, когда торопились в Парда изо всех сил, и человеческих, и лошадиных. Так что сейчас я просто блаженствую! Чистый, свежевымытый, в практически стерильном льняном лёгком костюме из просторных свободных шаровар и футболки без рукавов. Удобно расположившись на диване комнаты отдыха с кружкой горячей ароматной натты в одной руке, и пышной сладкой плюшкой, которая просто тает во рту, в другой. Благодать! Чувствую в себе этакую лёгкую истому. Но мне это очень нравится. Так хорошо... А вот и мои дамы! Открывается дверь, и на пороге появляется моя мама. В лёгком светлом халате до колен, с открытыми руками и вырезом на груди. Ну, не очень большим, разумеется. У Мауры тот куда смелее... Она идёт второй. А это кто ещё с ними? Ооли?! Чистенькая, пахнущая вкусно цветами и свежей водой, с распущенными свободно седого цвета блестящими волосами, едва не касающимися пола. В таком же откровенном халате, как и остальные. Да они что, с ума сошли? Мои тётеньки?! Саури - и без оков! С трудом удерживаюсь, чтобы не сорваться с места. Между тем матушка и её наперсница устраиваются на диванчике напротив меня, так же тянутся к чайнику с наттой, а ушастенькая с любопытством осматривается вокруг, потом вдруг решительно опускает свой аккуратный задик возле меня. И мало того - поджимает ноги, натягивая на них короткие полы халатика и приваливается к моему боку. Счастливо вздыхает, потом ухватывает выпечку с блюда и аккуратно ест. Да что за... Я не верю своим глазам, но вот же она. Рядышком. Её головка на моем плече, в руках - сладкая плюшка. И улыбка собственницы на тонком личике. Ничего не понимаю...
  - Налей и мне, пожалуйста, милый...
  ...Я узнаю этот голос. У саури что, мозги вывернулись набекрень, от сидения в клетке?! Но руки помимо моей воли тянутся к начищенному чайнику, и я наполняю кружку напитком. Ооли осторожно берёт напиток, делает глоток на пробу, потом довольно вздыхает, и снова принимается за свою плюшку. Потом бархатным голоском произносит:
  - Вкусно! Спасибо...
  - Что она сказала?
  Матушка смотрит на меня с любопытством. Приходится перевести:
  - Благодарит за угощение.
  Доса Аруанн не менее счастливо, чем только что саури, улыбается в ответ девчонке:
  - Не за что. Я рада, что ей понравилось.
  Чисто на автомате перевожу для саури слова мамы. Та... Краснеет... Да что происходит то?! Небо упало на землю? Или солнце стало квадратным?! Между тем матушка на этот раз обращается ко мне:
  - Расскажи подробнее как съездил?
  - Нормально. Лучше, чем могло быть, но хуже, чем ожидал.
  - Это как?
  Мама не понимает моего юмора. Приходится пояснить:
  - За один раз всё вывезти оказалось нереально. Взяли самое важное, и то, что смогли погрузить. Многое из найденного, настолько тяжело, что даже все вместе мы бы не смогли даже пошевелить. Нужно больше людей, больше лошадей, и механизмы, увеличивающие силу человека. Хотя бы блоки...
  - Жаль. Очень жаль...
  Вздыхает матушка. Потом задаёт новый вопрос:
  - А что ты вообще привёз? Я видела много одинаковых сундуков...
  - Контейнеров. Так они называются...
  И я перечисляю, что находится в этих громадных кубах, которые мы с превеликим трудом затаскивали на сани. Неожиданно для себя я увлекаюсь, а матушка и Маура сидят, приоткрыв рты и с горящими глазами слушают мой рассказ. Даже про саури, привалившуюся к своему боку, забыл. Машинально опускаю руку на её плечико, взъерошиваю пушистые волосы, в ответ - довольное урчание. Словно мурлычет большая кошка. Сытая и довольная...
  - В общем, остальное вы видели. Сейчас сервы всё разгрузят, завтра приедет Вольха, заберёт инструменты. До своего отъезда хочу успеть сделать главные станки на мануфактуры. Ну а когда вернусь...
  На моё лицо набегает зловещая ухмылка:
  - ...сочтусь с теми, кто меня так хорошо подставил...
  Чувствую, как мягкая ладошка устраивается у меня на боку, скользнув под ткань моей рубашки, какого... И тут соображаю, что это - саури... Саури?! Саури?!! Девчонка устроила свою голову у меня на коленях, сама спокойно вытянулась на диванчике, её ладошка мягко гладит мою кожу, а сам я ласкаю её шею под пушистыми, уже высохшими удивительно приятными на ощупь волосами ... Ооли ведёт себя так, словно мы очень близки друг другу, словно любовники, или супруги... И тут матушка изрекает:
  - Ты лучше скажи, чем провинилась твоя подруга на самом деле, Атти, что ты не можешь её простить?
  - Что?!
  Но тут вмешивается Маура:
  - Сьере граф, я вижу, что вы... Уже переспали с этой девушкой. Иначе бы она так не вела себя... По-хозяйски... С вами. У неё есть на вас права, потому что она... Ваша любовница?
  - Любовница?!
  Эхом откликается мама, внимательно рассматривая прикрывшую от удовольствия свои громадные глазища саури рядом со мной. А та, словно почувствовав, что речь зашла о ней, вдруг вскидывает руку и... Неожиданно обнимает меня за шею, порывисто приподнимается и впивается в мои губы своими губами, и я чувствую, как её нежный язычок пробивается внутрь моего рта, и помимо своей воли отвечаю на её поцелуй... Который прерывает дружное 'Ах!' со стороны дивана напротив... Этот возглас приводит меня в чувство, я отрываю ушастика от себя, но неожиданно мягко.
  - Ты что делаешь?!
  И - лукавая улыбка мне в ответ. Отворачиваюсь от неё к своим женщинам, чтобы оправдаться, но тут девушка просто обнимает меня, прильнув своей мягкой грудью так. что слова застревают в моём горле... И нежный голосок, шепчущий с придыханием так... Многообещающе...
  - Заявляю на тебя свои права.
  - Что?!
  - Ты будешь моим, хомо.
  - Никогда!
  - Посмотрим...
  Разжимает объятия, потом вдруг снова целует, только в щеку, опять тянется за очередной плюшкой. А я вижу, как доса Аруанн становится очень серьёзной:
  - Атти, только не лги мне. Ты переспал с ней, скажи честно?
  Со всей мочи мотаю головой в знак отрицания. Саури внезапно спрашивает:
  - Что спросила твоя мама?
  - Спал ли я с тобой.
  - Спал?!
  И тут вся игра прекращается - Ооли показывает своё истинное обличье. На её личике появляется злобная гримаса, она отталкивает меня, затем выплёвывает:
  - Червь! Как ты только мог подумать о том, что я, истинная...
  Осекается. Но поздно. И матушка, и Маура понимают, что та их обманывала, притворяясь, и лица дам мрачнеют. Развожу руками:
  - Ну, теперь убедились? Я посажу её в темницу. В подвале Башни. ..
  Обе досы понимают, о чём идёт речь, и теперь мама смотрит на саури тоже... С отвращением. А я демонстративно-брезгливо вытираю свой рот, и Ооли бледнеет, понимая, что её трюк не удался... Звоню в колокольчик, появляется слуга, дамы уже вышли, и в комнате мы вдвоём с саури.
  - Пусть принесут одежду для слуг. Для неё. И пусть охрана ждёт за дверью.
  Показываю на неподвижно застывшую в углу дивана самку. Служанка исчезает. Спустя пару минут молчания, воцарившегося в комнате, слышу шаги. Затем голос из-за деревянных створок:
  - Конвой прибыл, сьере граф.
  Женский голос.
  - Сколько вас?
  - Четверо, сьере граф.
  - Отлично. Переоденьте пленницу, и пусть её посадят...
  На мгновение задумываюсь, но решение принято быстро, практически мгновенно:
  - в камеру номер четыре. Заходите.
  Поднимаюсь с дивана, в комнату входят четыре крепких девчонки из моих специальных частей. Показываю на саури:
  - Заберите.
  И выхожу прочь. А позади меня слышен писк, визг и ругань:
  - Ты ещё ответишь мне за это, земной червь! Ответишь!..
   Но крепкие руки уже действуют, а я спускаюсь на свою половину, чтобы одеться и идти отдыхать с дороги - завтра будет очень тяжёлый день... И послезавтра, и после-послезавтра...
  ...С самого утра я весь в трудах. Надо переписать всё, что мы привезли из Рахи, послать в долину горячих ключей отряд для охраны и восстановления замка, потому что людям, которые станут оберегать корабли до моего возвращения, нужно где-то остановиться, не в палатках же им жить? Заодно укрепят место для обороны. Ну и проведут геологоразведку. Если есть горячие источники, значит должны быть и поташ, и сода. Это аксиома. Для чего мне это? Сода - понятно. А вот поташ, это основное сырьё для производства хрусталя и, конечно, удобрения. А попросту говоря - калий. Очень лёгкий и быстро окисляющийся элемент. Можно, конечно, получить его из обычной древесной золы, но это уж слишком долгий и нудный процесс. Так что лучше уж брать минерал в готовом виде...Буквально на бегу перекусываю куском копчёной говядины, торопливо выпиваю большую кружку натты, сидя в уголке двора на бревне, приготовленном для постройки очередного сруба. Одновременно мысленно подбивая итоги. Кажется, мне повезло. Пожалуй, всё, что мы притащили, реально использовать.
  - Сьере граф, вас матушка требует.
  Опять чего-то случилось? Как не во время меня отвлекают от дел. Ладно. Машу рукой Нитту, который деликатно сидит вместе с Грамом чуть поодаль, ожидая, пока я закончу перекус.
  - Эй, орлы, продолжаете делать опись привезённого. С больших ящиков перерисовываете все знаки, что имеются на их дверях. А я - к досе графине. Сами видите...
  Киваю на слугу, ребята согласно склоняют головы, и я уношусь рысцой прочь... Матушка очень зла. И причины этого я не могу понять. Мауры нет, кстати. Но где она болтается, меня не волнует.
  - Мама?
  Смотрю на неё вопросительно, но та просто машет рукой:
  - Присядь, Атти. У мен я к тебе серьёзный разговор.
  Делать нечего, устраиваюсь на скамеечке возле её ног. Матушка вздыхает, а потом начинается...
  - Я, конечно, тебя понимаю. Ты зол, обижен, но нельзя же так!
  - Что - нельзя, мама? Объясни, пожалуйста.
  - Я про эту бедняжку, что ты посадил в тюрьму.
  Решительно поднимаюсь:
  - Хватит о ней. Меня это уже достало. Вы же сами вчера видели, что она представляет из себя на самом деле.
  - Я бы хотела сама побеседовать с ней, Атти. Но девочка не знает нашей речи. Кто она на самом деле?
  Криво усмехаюсь, моя щека дёргается в раздражении, и мама начинает бледнеть - она боится, когда я в таком состоянии...
  - Враг, мама. Самый страшный враг человечества. Всех нас, живущих здесь. Уцелей её оружие, эта... Уничтожила бы всё, что есть живое на планете. И меня, и тебя, и всех остальных. Поэтому лучше оставь её, как есть. Сидит она в тюрьме - пусть сидит. Единственное, что я могу для неё сделать - раз в день выводить на улицу. На час. Чтобы она увидела солнце. Но не больше. И разговор на этом закончен.
  Тем не менее, мама сияет облегчённой улыбкой:
  - Хорошо, Атти.
  Потом виновато добавляет:
  - Ты живёшь высоко, и ничего не слышал. А я всю ночь не сомкнула глаз, потому что снизу донёсся такой... Стон...
  ...Понятно. Как я уже говорил, для саури не увидеть света солнца куда хуже смерти... Но я никак не рассчитывал на то, что полы в комнате матушки столь тонкие, что даже слышны крики узников. Вот же... Неприятно. Надо будет это исправить. Стоп! Что это я? Ведь после моего отъезда начнётся строительство. Ох... Ещё успеть сделать проект! Млин, куда ни кинься - везде сплошные дыры! Хорошо хоть Ролло не надо понукать - он сам отбирает лучших из лучших и формирует отборный отряд, который отправится со мной в Рёко...
   - В общем, делай, как хочешь, мама, но ни в коем случае не расковывай пленницу и помни, что при малейшей возможности она просто тебя убьёт.
  - Всё так серьёзно?
  ...Грустный взгляд, и я не выдерживаю, благо, мы сейчас одни:
  - Там...
  Показываю на небо.
  - ...я рос сиротой. Потому что такие, как она, убили моих родителей. И всех, кто жил в нашей... Деревне. Меня спасло чудо - наш корабль, на котором я летел домой, задержался в пути. Но из-за этого опоздания было куда хуже - я увидел убитых...
  Моё горло сдавливает спазм, потому что перед глазами встаёт изуродованное взрывом гранаты тело мамы, разрубленный пополам лучом тяжёлого бластера отец... Я машу рукой и стремительно выскакиваю наружу, прислонившись лбом к прохладной стене, чтобы никто не видел меня в момент слабости...
  ...Но даже самый длинный день имеет свойство заканчиваться. Так что после ужина, прошедшего в одиночестве в моих покоях, я сижу за столом и просматриваю файлы найденного мной в моём транспортнике компьютера. Это - мой личный. Военный образец. Невообразимо устойчивый и прочный. С автономным нанореактором на воде. Так что машинка работает. И неплохо. Никаких сбоев, проблем и зависаний. Передо мной сияет голографический конус, в котором находятся выводимые мной на свет файлы, папки, фотографии. К сожалению, полезного в умной машинке практически нет. Так, памятные фото, несколько наставлений, инструкции, куча голофильмов и книг, скачанных с Сети, чтобы убить время в пути. Типичный набор. Как говорится, знать бы раньше, где упадёшь - соломки бы подстелил. Неторопливо делаю мелкие глотки из чашки с наттой, всматриваясь в лица тех, кто сейчас находится там, в Империи. Что в ней происходит, интересно? Пять лет назад мы воевали с Кланами Саури довольно успешно. Во всяком случае, на фронтах установился некий паритет, а вскоре мы, люди, должны были нанести первые удары по вражеской территории... В двери скребутся. Это мама. Что она хочет? Впрочем, ладно. Гашу изображение, открываю створки, тут же задвигаю засов. Ни к чему слугам слышать и видеть нас. Особенно, когда на столе вещь не из этого мира...
  - Проходи.
  Матушка с любопытством смотрит на меня, словно никогда не видела прежде, потом подходит к столу, усаживается на свободный стул, наливает себе натты, делает небольшой глоток, затем спрашивает, показывая на плоскую панель компьютера:
  - Это... Оттуда?
  Киваю в знак согласия. А потом... Да чего уж там, если между нами давно нет никаких тайн:
  - Хочешь посмотреть на мой мир?
  Глаза матушки загораются огнём неистребимого любопытства:
  - А можно?
  - Можно...
  ...Я прогоняю картинку за картинкой: виды городов, планет, пейзажи и строения, леса и горы, космос, мои друзья, знакомые, просто случайные люди. Доса Аруанн смотрит жадно, забыв обо всём на свете. Иногда задаёт вопросы, если ей что-то непонятно, я, по мере сил, пытаюсь объяснить то, что она видит в данный момент. Больше всего маму интересуют именно люди. Она смотрит с восторгом на их одежду. На их лица, улыбки. Ей очень интересно. Наконец матушка устаёт, нужно передохнуть - слишком много впечатлений, и я, под вздох сожаления, гашу сферу. Взамен нахожу кристалл с музыкой, классический 'Вальс Цветов' Чайковского, негромко включаю. Мама зачарована звуками скрипок и слаженной, просто невероятной игрой оркестра. Совсем, как юная девчушка, приоткрывает ротик, потом спохватывается, со вздохом произносит:
  - Как бы я хотела когда-нибудь станцевать такой танец...
  Улыбаюсь ей в ответ:
  - А почему бы и нет? Позвольте, доса?
  Встаю с кресла, обхожу стол, подаю ей руку. Мама поднимается, и я кладу руку ей на талию. Она опускает свободную руку вдоль бедра, но я беру её ладошку и кладу себе на плечо:
  - Вообще то, у нас танцуют так, мама...
  И мы кружимся в бальных па вокруг стола, под светом горящего камина... Наконец мелодия умолкает, матушка раскраснелась, улыбается. А я рад возможности подарить ей радость, потому что завтра утром мне нужно уехать к Вольхе на железоделательные мануфактуры. Чертежи ружей давно готовы, а теперь у меня есть оснащение для изготовления точнейших валов, на которых будет установлены суппорта. Всё остальное для машин, бабки, привода, шестерни, станины, пусть и грубо, но давно готово, ну а на первых изготовленных, эталонных агрегатах начнут делать другие, более изящные, скажем так, станки и машины. Сколько времени у меня займёт это - неизвестно. Но не мало. Это точно. А потом нужно будет проверить, как идут дела у Ролло... Мама видит по моему лицу, что я уже не с ней, где-то далеко, в своих мыслях:
  - Спасибо, Атти. Я пойду?
  - Хорошо, мама...
  Она делает шаг к двери, но вдруг замирает на пороге, уже протянув руку к замку, оборачивается:
  - Атти... А каким ты был раньше? До того, как стал...
  ...Слова застревают у неё в горле, но я понимаю, что она хотела, и молча включаю компьютер. Вспыхивает изображение, увеличиваю его во весь рост, и слышу потрясённый вздох:
  - Высочайший...
  ...Странно смотреть на себя со стороны. А тут я ещё молодой, мне всего лишь двадцать лет, только вышел из Академии, и сфотографировался на память у знамени своей первой воинской части. Берет, лихо заломленный набекрень, пятнистый хак-хамелеон, в руках - штурмовой бластер, массивный, но лёгкий, тёмно-синие погоны с двумя звёздочками на плечах. Я ещё лейтенант. Эмблема в виде щитка с кометой на рукаве, означающая отряд глубинной разведки... Грудь колесом, ручищи - что шатуны у паровой машины, на боку - офицерский меч, подсумок с зарядами на ремне, словом, красавец. Глупый юнец. А через неделю мы были отправлены в рейд, из которого вернулись лишь я и мой товарищ. Его я вытащил на себе, без ног, истекающего кровью. Засада. Почти всех положили первыми же выстрелами. А меня спасло то, что я отпросился у командира отойти за кустики... Мама возвращается от дверей ко мне, гладит меня по щеке:
  - Что-то плохое, да, сынок?
  Еле выдавливаю из себя:
  - Да нет, ма, просто вспомнилось... Прошлое...
  Женщина внимательно смотрит мне в глаза:
  - А лгать ты так и не научился, милый.
  Приподнимается на цыпочки, ласково целует меня в наклонённую голову, взъерошивает, любя, волосы:
  - Всё-таки, мне жаль девочку...
  Прикладывает палец к моим губам, не давая возразить, затем открывает замок и уходит к себе. Я спешно гашу сферу, чтобы никто из слуг не успел увидеть чудеса и растрепать о них по всему Парда. Жалко ей. Саури. Знала бы она... Эх, мама! Как ты можешь забыть старую истину, что внешность обманчива? Окончательно выключаю питание, убираю комп в ящик стола, где лежит мой именной бластер. Золотая табличка на кобуре говорит о том, что это непростое оружие. Задумчиво гляжу на него. Потом решительно задвигаю ящик обратно. Надо спать. Подъём будет ранний...
  ...Завтрак, привычная зарядка во дворе, облачаюсь в дорожную одежду. Вороной уже бьёт копытом возле крыльца, Меня сопровождают Нитт, Грам, и двадцать человек личной охраны, за каждым из которых вьючная лошадь. Все вооружены до зубов, потому что груз у нас поистине драгоценный - инструменты и микростанки. Мы отправляемся в Тумиан...
  ...В пути ничего экстраординарного не происходит, и до замка Лиэй мы добираемся без происшествий. В нём находится резиденция Вольхи, моего первого, и, пока единственного, инженера. После короткого отдыха мы поедем на завод, где будут изготовляться станки, чтобы приступить к обработке резьбового вала для суппорта. Ну и прочих винтовых деталей. Семейство моего соратника встречает нас на крыльце главной башни замка с радостными улыбками - давно не виделись, оказывается. Сам Вольха, его жена Кери, одновременно заведующая пошивочными мастерскими, их дети - близняшки. Мальчик и девочка. Эти совсем малы, им всего по три месяца, а потому находятся на руках двух нянек, почтительно стоящих позади своих господ. Обнимаемся с главой семьи, чмокаю ручку досы Кери, затем все вместе идём внутрь. При сообщении о том, что сейчас мы сделаем то, чего не могли добиться почти год, Вольха приходит в дикий ажиотаж, порывается немедля, несмотря на быстро сгущающиеся сумерки, ехать на производство, но я категорически отказываюсь, хотя и самому не терпится. Во-первых, я слишком устал, как и мои спутники. Во-вторых - на дворе темно. В третьих - зачем спешить? Ночь роли не играет. А вот если я отдохну, то и программировать хитромудрый агрегат будет куда проще и быстрее, да и, если сразу не выйдет, то можно будет успеть внести правки. Так что лучше сначала баня, потом ужин, а дальше - нормальный спокойный сон в чистой постели, а не полудрёма в седле... Вольха понимает, что я прав, вот чего у парня не отнимешь - так это чёткого умения ставить на первое место то, что более необходимо в данный момент. Поэтому звучат распоряжения, и меня ведут в отведённые сьере графу покои. Затем начинается суета слуг и служанок, приносят горячую воду, потому что бани так и не построили, я моюсь, переодеваюсь, и меня ведут ужинать. У четы куча вопросов, так что за разговорами время пролетает незаметно, пока досу Кери не уводят кормить своё потомство. А там и я спохватываюсь, прощаюсь с мужчиной и иду, так сказать, почивать. В покоях тепло и уютно, чистые простыни прямо таки хрустят под моим телом. Как же приятно просто улечься и вытянуть ноги, расслабиться, и хотя бы пару мгновений ни о чём не думать! С этим ощущением чистоты и усталости я просто проваливаюсь в глубокий сон без каких либо сновидений...
  ...- Вот. Ставьте.
  Я протягиваю ещё тёплое после обработки изделие Вольхе. Длинный, полутораметровый вал с точнейшей резьбой. Ошибка - двенадцатый знак после запятой. Максимум. И одновременно возношу молитву Высочайшему, чтобы моему рыжему двигателисту-механику в его Садах было хорошо. Инженер трясущимися от волнения руками принимает готовую деталь, подаёт рабочим, которые почтительно ждут своей очереди. Мастеровые тут же принимаются за работу, и сразу же слышны восхищённые возгласы - вал становится на место просто идеально, без допусков и зазоров. Рабочие ещё никогда такого не видели! А я улыбаюсь про себя, потом извлекаю из чемоданчика, где хранился микростанок, пачку листков, густо покрытых чертежами и убористым почерком, протягиваю Вольхе:
  - Держи. Здесь всё расписано - что, чего, сколько, из чего. Разберёшься?
  Мужчина кивает, затем отходит в сторонку, устраиваясь в уголке цеха, а я вместе с рабочими занимаюсь дальнейшей сборкой агрегата. Дело у нас спорится, потому что если что не так, на помощь приходят инструменты из Империи, и к обеду наш первый, пока ещё грубый, но от того ничуть не менее точный станок сияет свеженьким чистым металлом и смазкой. Осенив себя знаком Высочайшего, один из мастеров подходит к машине, запускает привод, и когда вал начинает вращаться, аккуратными движениями подводит резец к зажатой в бабках болванке. Визг, тонкая стружка, завиваясь в колечки, вырывается из-под острия, падает в поддон, все зачарованно смотрят на работу, минута, другая, и вот первое изделие готово! Несут измеритель, проверяют все размеры - записывают. Ставят вторую заготовку, сметают стружку от первой детали, снова запускают станок. Кропотливая работа мастера, нетерпеливое ожидание, готово. Рабочие начинают замерять размеры, и я слышу потрясённый общий вздох - всё совпадает идеально!
  - Что, орлы, не ожидали?
  Я улыбаюсь - получилось! Народ почтительно кланяется:
  - Ваша светлость, это просто чудо какое-то!
  - Не чудо. Умение! Работайте так и дальше! Нам предстоит много дел, люди...
  
   Глава 4.
  
  ...Послезавтра я и мой отряд покидает Парда. Настало время отправления на службу. Но это - через сутки. А сегодня - праздник. В честь моего отъезда. И в замке, во дворе - пир горой, благо весна выдалась ранней, и солнце пригревает совсем по летнему. За стенами, в долине - стройка. Уже роют ямы под фундамент будущего дворца, но все же место для временного лагеря, в котором разместились в ожидании своего сюзерена и командира мои три сотни воинов, нашлось. Солдаты, кстати, тоже празднуют. Повара сбились с ног, готовя угощение, но справились, и сейчас оттуда доносятся весёлые песни. Люди веселятся в последний раз перед отъездом. Неизвестно, все ли они вернутся с войны... На душе у меня скребут кошки, но я не показываю вида - мама и так готова расплакаться в любой момент, а её наперсницы-подружки так же сидят с глазами на мокром месте. Ну а я, что - я? Лишь поднимаю кубок за кубком к верху и провозглашаю тост за тостом. И не пьянею. Во-первых, потому что не люблю. Во-вторых, слуги наливают мне лёгкое вино, а не креплёный денатурат, который пьют все остальные. Гостей сегодня огромное количество, потому и пришлось накрывать столы в тщательно вычищенном и выметенном дворе под светлыми полотняными навесами. Прибыли и Вольха с женой, и Дож вместе с Ролло со своими половинами и отпрысками, а ещё - куча окрестных феодалов, многие из которых оказались в Парда впервые, и потому только успевают раскрывать рты от изумления при виде чудес, для всех обитателей графства уже ставших привычными и обыденными.
   - Во славу Фиори!
  - Во славу Фиори! Не посрамим!
  Нестройным рёвом отзываются пьяные гости, кое-кто уже свалился, и слуги утащили сломавшихся питухов в специальные шатры, поставленные на этот случай. Там можно будет проспаться, а потом полечить своё здоровье рассольчиком и слабым пивом. Пока эксцессов нет, и вряд ли будет - моя репутация работает. Мама сидит слева от меня. Возле неё - подружки, дель Рахи и дель Конти. Справа - сьере Хье Ушур с супругой, мой компаньон и друг. На него я оставляю присмотр за делами Парда и ведение торговли. И знаю, что магнат, так здесь называют простолюдинов, добившихся высокого положения, не подведёт и не подставит. Да и мои друзья-соратники помогут. Они со своими семьями сидят за одним столом со мной, что показывает моё уважение к ним.
  - Покажем в Рёко, как умеют воевать фиорийцы!
  Доносится до меня могучий рёв из-за дальнего стола. Это кто-то из соседей. Всех сразу и не запомнишь. Ну да пока ведут себя смирно - я не вмешиваюсь. Поднимаю свой бокал, изготовленный из первой партии хрусталя - поташ в Рахи, как я и надеялся, отыскался, кубок сияет и искрится гранями гравировки на ярком весеннем солнце, залпом выпиваю. Однако, несмотря на слабость употребляемого мной напитка, всё же в ушах немного шумит, похоже, меня начинает развозить, как говорится... Пьём, едим, шутим, по мере сил и возможностей. Наконец самого стойкого из гостей уносят. Им оказывается тот здоровенный горлопан, который орал громче всех. Барон дель Сохо. Владелец небольшого поместья на самом севере южного герцогства. Мужчина лет сорока, мне совершенно незнакомый. Ну, коли прибыл - гнать не стану. Глядишь, в будущем пригодится даже такое знакомство... Мы, наконец, остаёмся за столом одни. Я, мои близкие, мои соратники. Негромко разговариваем, я даю последние указания. Наконец, пора расходиться и нам. Хватит. Уже вовсю горят звёзды в полночном небе... Я прощаюсь с матушкой у дверей её покоев, затем избавляюсь от наперсниц досы Аруанн, явно желающих провести со мной эту ночь... Может, поддаться их желанию? Да нет, пожалуй... Обойдусь. И шлёпаю к себе, наверх. Там меня ждёт компьютер и постель. Можно будет посмотреть что-нибудь перед сном напоследок. Завтра просплюсь, проведу день с мамой и её подружками, с Хье Ушуром и его женой, со своими соратниками. Ближним кругом, так сказать. Запланирована поездка на шашлыки, и мясо уже замариновано. Ну а послезавтра, рано утром, едва рассветёт, отряд Волка Парда двинется для исполнения вассального долга Фиори перед Империей Рёко... Вот же, проклятие! Никак не могу заснуть. Перед глазами стоят умильные личики обеих дам. А в крови бурлит выпитое. Это сколько же у меня не было женщины? Быстро прикидываю, и обалдеваю - оказывается, уже почти год! Ничего себе... Ха! Меня есть саури, которой я кое-что обещал перед отъездом, а я свои обещания привык исполнять, благо мы, в этом самом плане, очень даже совместимы! Поднимаюсь с койки, поскольку я пока ещё даже не разделся, выхожу из своих покоев и говорю сидящему возле дверей дежурному слуге:
  - Принеси вина и лёгкой закуски.
  Тот кивает и исчезает прочь...
  ...- Свободна до утра.
  Бросаю я возникшей на пороге подземной тюрьмы надзирательнице, громадных размеров женщине с ошейником и прикованной к нему цепью, подвешенными на поясе. Вместо ответа та кланяется, затем отцепляет снасть от пояса, протягивает мне:
  - Это для выгула этого отродья, сьере граф.
  Хм, грамотно придумано!
  - Молодец! Хвалю. Но можешь идти отдыхать. До утра, как я сказал.
  Женщина вновь кланяется и исчезает на лестнице, ведущей прочь из подземелья. Подхожу к двери камеры, где содержится саури. Отодвигаю засов, распахиваю дверь. Ооли, похоже, уже спит. Во всяком случае, её хрупкая фигурка лежит недвижимо на грубой кровати, и, вот же, опять безмерная доброта моей матушки! У пленницы имеется полный комплект постельного белья и принадлежностей - подушка, матрас, одеяло, и даже нижнее бельё. Во всяком случае, на небольшом стульчике в углу аккуратно сложено её верхнее простенькое платьице. Ага! Не спит! Уши выдали! Вон как ходуном заходили! Ах, ты же... Зараза...
  - Эй, поднимайся.
  Бормочу на русском. Молчит. Только острые ушки шевелятся. Подхожу ближе, срываю с неё одеяло. Саури вскрикивает, сжимается в комок. На ней длинная ночная рубаха из тонкого полотна. И, кажется, я такую раньше где-то видел...
  - Чего ты хочешь, хомо?
  Она поджимает под себя ноги, торопливо натягивает на них подол рубахи, но я наклоняюсь и защёлкиваю ошейник у неё на шее, прихватив несколько прядей распущенных волос. Самка вцепляется в железо обруча обеими руками, тогда просто сдёргиваю её с кровати. Та падает на земляной пол, охает от боли.
  - Чего? Двигай, давай!
  - Я никуда не пойду!
  Саури стремительно бледнеет, кажется, сообразив, что я собираюсь с ней сделать. Её кожа сереет ещё больше, а глаза расширяются, словно у героев японских мультиков.
  - А кто тебя спрашивает?
  Нарочито удивляюсь я. Затем рывком выдёргиваю её с земли, заставив уткнуться в себя. Свободный конец цепи наматываю на запястья пленницы.
  - Не хочешь шевелить ногами - значишь, понесу.
  - А!!!!
  Дикий визг раздаётся из её рта, но тут же задушенно обрывается - моя ладонь запечатывает наглухо губы. Вижу на спинке кровати полотенце. Пойдёт! Просто запихиваю его в рот саури, и та теперь может только мычать. Вскидываю хрупкое тело на плечо, абсолютно не чувствуя веса. А потом спокойно выхожу прочь из камеры, поднимаюсь по ступенькам. Проход по коридору, вот и лестница, ведущая наверх. Главное, что матушка спит, и мне никто не помешает...
  ...Сбрасываю саури на свою койку. Стол уже накрыт за то короткое время, пока я ходил за Ооли. Бутылка хорошего вина, бокалы, сыры, колбасы, копчения. Протягиваю руки к по-прежнему лежащей на постели девушке, серой, словно сумерки, от страха, и... Отщёлкиваю ошейник. Отступаю назад, делаю приглашающий жест:
  - Поднимайся, подруга. У меня сегодня праздник. Так что составь компанию сьере графу.
  Усаживаюсь за стол, наполняю бокалы. Один пододвигаю ей.
  - Чего ждёшь? Послезавтра я уезжаю на войну. Так что моли всех своих богов, чтобы я вернулся. Иначе здесь тебя и похоронят...
  Узница немного приходит в себя. Снова поджимает под себя ноги, не веря самой себе, ощупывает шею. Но ей не кажется, и глаза не обманывают - оковы в моих руках. Впрочем, тут же изуверское приспособление летит в угол, где падает с тупым звуком. Я снова повторяю свой жест:
  - Садись.
  И после небольшой паузы добавляю:
  - Пожалуйста...
  Саури мнётся несколько мгновений, потом всё же сползает с кровати, осторожно усаживается за стол. Я поднимаю бокал:
  - За Фиори.
  Она берёт свою порцию, смотрит через хрусталь на багровую густую жидкость, затем... Наши бокалы красиво звенят, когда чокаются. Оба пьём. Ооли вновь округляет свои большие серые глаза:
  - Какое вкусное!
  Первый испуг, похоже, прошёл, и она смело тянется за сыром, нарезанным тонкими ломтиками и уже пустившим ароматную слезу. Аккуратно съедает ломтик, потом протягивает мне бокал вновь:
  - Ещё.
  Ещё - так ещё. Мне не жалко. Наполняю сосуды вновь.
  - Откуда эти бокалы?
   Любуется на игру рисунка по стенам сосуда.
  - Сделано в Парда. В моём графстве. Научил аборигенов.
  Она дразняще улыбается.
  - Прогрессор-педагог?
  Мотаю в знак отрицания подбородком:
  - Потерпевший кораблекрушение. Это мой транспорт упал рядом с твоим Листом.
  - Я здесь не причём! Нас вместе затянуло в гравитационную яму!
  Пожимаю плечами:
  - Знаю. Я умер задолго до вас.
  - Умер?!
  Девчонка испугана не на шутку. Киваю в ответ.
  - Умер. Моё сознание переписано в тело вот этого аборигена.
  - Значит ты - не имперец?!
  - Телом, может, и нет. Но душой - да. Майор Максим Кузнецов. Русский. Неотделимый и единый.
  - А как же твоя местная мама? Она знает, кто ты на самом деле?
  - Знает. И я её люблю, потому что другой у меня нет. Вы убили её! И моего отца.
  Залпом допиваю остатки вина, снова наливаю, дополняю до уровня и ей. Саури словно очнулась от какого-то морока - теперь и её глаза сверкают гневом и злобой. Напомнил, получается...
  - Ну, что, выпьешь за мою погибель?
  Она поднимается со стула, залпом выпивает:
  - От такого не отказываются, червь!
  - Ах, ты же...
  Мой стул падает назад, я так же в один присест выпиваю свою порцию, ставлю бокал на стол.
  - Значит, говоришь, я - червь?!
  Внутри меня вскипает дикая злоба, и я протягиваю к ней руки. Саури дико визжит, но тщетно...
  ...Просыпаюсь рано утром. На улице ещё темно, камин погас, но глаза забившейся в угол пленницы, прикрывшей своё обнажённое тело моим плащом, сорванным с вешалки, сверкают ненавистью, сразу давая возможность её найти. Увидев, что я проснулся, она выплёвывает:
  - Я убью тебя!
  И вновь внутри меня вскипает дикая злость, я слетаю с постели, и всё повторяется вновь...
  ...Заношу закутанное в покрывало неподвижное тело обратно в камеру и осторожно укладываю саури в её кровать. Она без сознания. С сожалением смотрю на ушастика в последний раз и выхожу прочь, закрыв за собой дверь. Что я наделал? Как только смог?! Скотина! Подонок!.. Возвращаюсь в свои покои, подхожу к разбросанной и смятой постели, тупо смотрю на неё. Потом с размаху бью в стену. Хруст досок, которыми та обита, приводит меня немного в себя. Как я только мог... Как только мог... Одеваюсь, выхожу на улицу. Зарядка. До седьмого пота. Из-за стен доносится гул голосов. Взбегаю на стену - точно. Солдаты уже проснулись и тоже занимаются. Утренняя физкультура - святое в любой армии. Полюбовавшись на слаженные квадраты бойцов, возвращаюсь вниз и иду в баню. Принимаю горячий, потом холодный душ, переодеваюсь, возвращаюсь к себе. В комнате уже убрано, постель перестелена. Слуги голову сломают, размышляя, кого их сюзерен лишил невинности...
  - Сьере граф, завтрак накрыт в столовой.
  Ах, да. У нас же куча гостей, и сегодня поесть одному мне не дадут... Спускаюсь вниз, иду в здание. Столовая убрана коврами и знамёнами. На стенах - гобелены и картины. Богато накрытый стол, улыбающиеся люди. Сегодня только свои, близкие. Так сказать, ближний круг. Занимаю своё место рядом с матушкой. Слуги подают первую перемену. Все дружно набрасываются на еду. Надо бы объявить благодарность повару. И... Нет. Не надо. Я не стану посылать пищу со своего стола саури. Это будет означать признание собственной вины, и очень сильно навредит в будущем. Ооли придётся смириться с произошедшим. А когда за мной прибудет корабль, ушастую заберёт Служба Безопасности Империи, и выпотрошит из неё всё, что та знает... Подают последнюю перемену блюд, уже разливают натту и настои из трав и цветов. Люди нахваливают выпечку, ведь сегодня никому не наливают ни капли спиртного. Все должны прийти в себя - завтра в поход... Выходим на улицу. Трапеза окончена. И тут к матушке подбегает одетая в форму надзирательница, что-то шепчет той на ухо. Мама бледнеет, потом просит прощения и уходит. Я же с напряжением жду последствий. Ежу понятно, о чём доложили досе Аруанн. Эх, не хотел я себе портить последний день дома, но, сам виноват. Мы ждём, пока матушка вернётся, потому что уже поданы возы, которые отвезут нас к моему озеру, где будут шашлыки. Но мама задерживается. И я начинаю нервничать. Неужели саури наложила на себя руки?! Я же оставил её совсем без оков... Но вот на крыльце появляется фигурка матушки, одетая в лёгкий плащ. Она зло смотрит на меня, потом решительно забирается в возок. Её компаньонки усаживаются вместе с ней, остальные гости так же занимают свои места, и небольшая кавалькада отправляется из замка. Проезжаем военный лагерь, стройку, сейчас остановленную, углубляемся в горы по небольшой дороге. Путь проходит спокойно, дамы восхищаются красотами окружающих пейзажей, мужчины поддакивают супругам в полголоса. Наконец, вот оно, озеро. Слуги быстро разводят костёр, народ разбредается вдоль берега удивительно прозрачного и чистого водоёма необычно правильной круглой формы. С окружающих его скал в воду падает небольшой водопад. Вокруг тихо и невероятно красиво. Понемногу напряжение спадает, я извлекаю из сумки свой проигрыватель, ставлю кристаллы с классической музыкой, и поражённые до глубины души гости слушают Вивальди, Баха, Шумана и прочих гениев Земли. Для них это чудо Высочайшего. Едим ароматное горячее мясо, шутим, просто разговариваем. Мама тоже начинает отходить от произошедшего утром. И у меня стойкое ощущение, что она чего-то, или кого-то, ждёт... Между тем солнышко пригревает всё больше. Становится теплее, в воде время от времени играют рыбы. От их хвостов расходятся по зеркальной глади круги. А это что? Я вижу, как из-за поворота появляется три всадника. Двое солдат и... Не могу понять, какая-то дама? Почему я не знаю её? Всадники подъезжают вплотную к нашей расположившейся на толстых коврах компании, затем спрыгивают с коней. Однако... Мама поднимается навстречу вновь прибывшей и порывисто обнимает её, потом подводит к нашему пикнику, и у меня отвисает челюсть - это саури...
   Она одета с иголочки, в новенькое роскошное платье и бархатный алый плащ, на голове - пушистая шапочка-таблетка, прикрывающая острые ушки, на руках - такие же, как и всё остальное на ней, алые перчатки. Доса Аруанн подводит девушку к нам, затем усаживает рядом со мной. Точнее - между собой и мной. Саури бросает на меня ненавидящий взгляд. Острый, молниеносный. Пожалуй, мне придётся быть настороже. А то всадит в меня шампур, или нож. Между тем матушка представляет:
  - Познакомьтесь - это Ооли. Она из очень далёких земель. Принцесса. И...
  - Мама, достаточно!
  Графиня бросает на меня бешеный взгляд, но сдерживается. Ни к чему скандалы в этот день. Лишь добавляет:
  - Она...
  Осекается, потому что моя щека дёргается... Замолчав, доса Аруанн тянется за свежим, прямо с костра, шампуром, подаёт его саури:
  - Угощайся, доченька...
  Доченька?! Какого... Но ничего не происходит. Саури, несмотря на происшедшее с ней, с аппетитом уплетает мясо, пригубливает настои, и даже щебечет с матушкой на нейтральные темы. Когда только успела выучить всеобщий? Правда, акцент неистребим, но зато сразу говорит, что она издалека. Специально так разговаривать не получится. Проколешься, рано или поздно. Все гости просто очарованы ушастой, и я не выдерживаю, беру её за руку, встаю, но Ооли выдёргивает свою ладошку из моей руки, правда, не шипит. Зато подаётся к маме, и та кладёт ей свои руки на плечи, давая мне понять, что не даст девчонку в обиду. Понятно... Поскольку саури уже довольно неплохо объясняется на местном наречии, то смогла рассказать, что с ней произошло нынешней ночью. Ну и плевать! Разворачиваюсь и иду к кустикам, за которыми устроено отхожее место. Мол, мне надо туда. И чувствую, как мою спину сверлит ненавидящий взгляд. Нижайший с ней! Пусть провалится в преисподнюю!.. Очарование пикника проходит, словно дым от костра, развеиваемый бешеным ураганом. Так что оставшееся время до возвращения я брожу вдоль берега озера, время от времени швыряя в воду камни. Как ни странно, это занятие меня успокаивает, и в замок я возвращаюсь уже в нормальном состоянии. Гости расходятся по своим покоям, матушка уводит Ооли с собой, я же иду к себе. Есть не хочется. Да и вставать очень рано. Ещё затемно. Поэтому просто раздеваюсь и укладываюсь в постель, почти мгновенно засыпая...
  ...Деликатный стук в двери - слуга будит, как и приказано, заранее. На небе ещё сияют звёзды, но поспать теперь всласть долго не придётся. Одеваюсь, тем временем другие слуги накрывают стол. Что за... Три прибора? Один для меня, второй для мамы. А третий?! Створки распахиваются, и в мои покои входят мама и...Ооли... Молча подходят к столу, усаживаются, не спрашивая разрешения. Ладно - матушка. Но эта... Какого она ведёт себя так, словно Парда принадлежит ей?! Чувствую, как внутри меня начинает закипать гнев, но мама, словно чувствуя это, кладёт на мою ладонь свою руку и прикрывает на мгновение глаза. Ну, раз доса Аруанн просит... Мы молча едим. Потом, когда трапеза заканчивается, я так же, не произнося ни слова, поднимаюсь из-за стола и подхожу к стене. На ней висит доспех. Не такой, как принято в Фиори. Плотная кольчужная сетка, вставки из закалённой стали на груди, животе, руках, массивные стальные погоны. Глухой шлем с острым наконечником, с такого соскользнёт меч или сабля. На ноги - кольчужные штаны с такими же стальными проставками, как и на рубахе. Натягиваю сапоги с прошивкой из опять же стальных нитей. Шлем беру в руку, вот, в принципе, я и готов. Остальное оружие уже навьючено на Вороного, который ждёт хозяина у крыльца. Поддоспешная рубаха одета заранее, естественно. Как и специальные кожаные штаны. Иначе от обычной одежды ничего не останется. Чуть притопываю - всё точно по фигуре. Можно идти. Остаётся последнее - благословление родных. Подхожу к маме, застывшей неподвижно. В её глазах застыли слёзы. Как же я понимаю её волнение и тоску!.. Опускаюсь на колени. И ощущаю, как она кладёт свои ладони мне на макушку, что-то шепчет еле слышно, и я улавливаю молитву волшебно обострившимся слухом: 'Оборони, Высочайший, моего единственного сына от лихих напастей, горестей и болезней, ран и пуще того - смерти..." Молитва окончена, всё ритуал завершён. Можно... Но тут вторая пара рук ложится мне на голову, какого...
  ...- Оборони, Высочайший, моего супруга, от напастей и горести, болезни, раны, а пуще того - смерти. Ибо лишь я должна распоряжаться его душой и телом, как законная супруга графа дель Парда...
  ...Ооли старательно выговаривая слова, шепчет молитву. И я, если откровенно, растерян. Такое позволяется лишь близким родственникам, а она мне никто. Враг. Но ни в коем случае не венчанная супруга. Так, подстилка на одну ночь. Или это опять моя мама? Я пытаюсь поднять глаза, чтобы заглянуть в её лицо, но это мне не удаётся. Саури стоит слишком близко ко мне. Деваться некуда, и я жду окончания молитвы. Наконец звучат заключительные слова, я встаю - просящий взгляд мамы просто рвёт моё сердце. Глаза саури закрыты. Плотно. Но на пушистых светлых ресницах блестит подозрительная влага, а её губы подрагивают. Молча отвешиваю поясной поклон маме. И, раз она так этого хочет - что же, продолжим спектакль. Точно так же кланяюсь Ооли. Затем беру шлем за ремень, поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Шаги подкованных сапог гулко отдаются в гробовой тишине, которая царит в Башне. Впрочем, нет. Позади меня неслышно, по сравнению с моей, закованной в сталь фигурой, словно призраки, движутся две дамы. Матушка и саури. Выхожу на крыльцо - мой конь уже там. Необычно притихший. Неужели и животное почувствовало, что сегодняшний отъезд не простая поездка? Возле крыльца мой ближний круг, у всех суровые, напряжённые лица. Супруги Ушур, Дож и Лиэй, Алана и Горн, Ролло и Эрайя, Кери и Вольха, Маура, Юрайта... Чуть поодаль - плотная толпа замковых слуг. Я вскидываю правую руку, согнутую в локте, осеняю себя знаком Высочайшего. Все повторяют моё движение. Потом я вновь кланяюсь досе Аруанн и Ооли, застывшей рядом с ней с прижатыми к груди руками. Тем, кто меня окружает, замку Парда, земле графства. Одним прыжком взлетаю в седло. Ну, кто? Мама или... Ооли выступает вперёд, принимает у слуги небольшой круглый щит всадника с волчьей головой, обведённой белым силуэтом на чёрном фоне, подаёт мне. Лёгкий ропот проносится по двору. Народ начинает переглядываться, но я наклоняюсь к саури, принимаю щит, вешаю его на специальный седельный крюк. Затем снова рывком наклоняюсь к ушастику и впиваюсь в её припухлые, до сих пор, губы, поцелуем. Лучший способ проверить искренность её действий... Но происходит нечто неожиданное для всех, в том числе и для меня. Ооли вдруг обнимает меня за шею, едва не выронив из седла, и страстно отвечает на мой поцелуй. С трудом отрываюсь от её невероятно вкусных губ - я сбит с толку окончательно. Но она шепчет на русском:
  - Вернись живым, человек. Потому что только я могу убить тебя.
  В первое мгновение я чувствую гнев, и лишь потом до меня доходит, что этими ритуальными словами жёны саури провожают своих мужей на войну... От неожиданности дёргаю поводья, и Вороной взвивается на дыбы, бьёт копытами в воздухе, затем рвёт с места. Словно молния он проносится по двору, вылетает наружу, и я, желающий запомнить своих близких и родных, поворачиваюсь, потому что надо смотреть на дорогу... И... Что-то сдавливает мне грудь - вся долина заполнена людьми. Это сервы со всего Парда пришли проводить своего лорда на войну. Их не звал никто. Это их, и только их решение. Кучкой стоят служители Высочайшего из монастыря Святого Клапауция. Они осеняют меня ритуальным знаком, склоняют над моей головой домиком свои хоругви. Но жеребец мчится, не сбавляя хода, и я лишь успеваю вскинутой рукой приветствовать всех, кто пришёл сюда. Там, впереди, мой отряд. Мои три сотни воинов. Лучшие из лучших. Нас ждёт Империя Рёко!
  Глава 5.
  На большом поле возле Ганадрбы, столицы Фиори, разбит лагерь. В нём разместятся те пять тысяч воинов и лордов, которые пойдут исполнять вассальный долг перед Рёко. Шатры, палатки, множество возов с припасами. Расположение моего отряда не исключение, так же, как и везде, стоят палатки простых воинов, мой шатёр, как командира и лорда, возы. Разве что... Все палатки абсолютно одинаковые по размеру, внешнему виду и цвету. Нет никакой пестроты и разнобоя, что так режет мне глаз в других местах. Единственное выдающееся пятно среди ровного тёмного тона - мой шатёр, личное обиталище властителя. Но и он чёрного цвета. Фамильной окраски Парда. Все возы тоже совершенно одинаковые, на добротных сплошных колёсах, окованных железом. Лошади подобраны по десяткам в масть. И, что больше всего поражает окружающих лагерь зевак, так это вооружение и внешний вид моих солдат. У каждого - прочнейшие добротные доспехи, подобных которым нет даже у большинства рыцарей. Панцирь сверху кольчужной рубашки и штанов, такой же бронированной обуви. Одинаковые прямоугольные щиты с волчьей головой, длинные прямые мечи, небольшие, но очень мощные арбалеты, кинжал-мизеркорд, длинное копьё, которое пока хранится в обозе, где за каждым десятком воинов закреплено своё транспортное средство. На таком возу находится запас провианта, неприкосновенный запас фуража для коней, комплект запасных доспехов, запас боевых болтов для личных арбалетов. Помимо этого - каждый воин везёт во вьюках своей лошади своё имущество: котелок, принадлежности для еды и гигиены, смену нательного белья, плащ, нитки, иголки, напильник, запасные подковы и специальные гвозди, нож, бурдюк, надуваемый воздухом для преодоления переправ, верёвку. Словом, всё, что необходимо в походе. Но самое главное - всё одного образца. И шлемы, и доспехи, и оружие, и одежда. Десятками командуют сержанты. Сотней - лейтенанты. Над ними - мой заместитель, Нитт, в чине старшего лейтенанта. Ну а я ношу майорские погоны, как когда то в Империи. В общем, был майором там, остался им и здесь. На каждой кольчуге на плечевом шве расположена массивная стальная пластина, на которой и напаяны знаки различия. А их расположение и вид не меняется в Империи Русь уже почти пятьсот лет. Так что большие звёзды в центре трёхпросветного погона не блажь, а знаки статуса. Каждое утро - зарядка, что вызывает дикий гогот среди зевак, которых полно шатается вокруг общего расположения. Но мои солдаты знают, что это не издевательство, а положенный ритуал, идущий им на пользу. Отлынивающих от физкультуры нет, да и быть не может. Несётся караульная служба, хотя мы и на своей земле, исполняются наряды. Пока мы свои припасы не расходуем, зря, что ли, у меня усадьба в столице и цепь купца Высшей Гильдии? Потому каждое утро из города нам привозят необходимое количество муки, масла, мяса и прочего для приготовления нормальной здоровой пищи, и, в отличие от других отрядов, мои бойцы веселы и здоровы. К тому же каждый день организуется помывка в усадьбе, и теперь остальные воины смотрят на моих с завистью. Баня и ежедневное мытьё как-то быстро прижились в Парда и распространились по округе. Так что теперь в деревнях и селениях, не говоря уж о Салье, стало намного чище. Ну а в вольном городе появились и первые общественные бани, пользующиеся огромной популярностью. Не стану скрывать, что принадлежат они на паях двум почётным гражданам города - мне и сьере Ушуру... Мы торчим под Ганадрбой уже почти две недели, и я проклинаю каждый день, потому что мог бы провести это время с гораздо большей пользой, чем тупое сидение на месте. Нет, нас, лордов, отправляющихся в поход, ежедневно собирают в зале Совета, дают, так сказать, накачку. Нечто вроде пропаганды. Но явились на место сбора ещё далеко не все. Некоторые просто прислали отказное письмо, не знаю, что будет с ними дальше, но точно ничего хорошего. Совет ведь может и лишить титула такого феодала...
   Другие не успевают добраться вовремя. Потому что их владения находятся на Севере, и ещё не все дороги вскрылись от снега. Кое-кто заболел. Словом, как я и ожидал большая бестолковщина, суета и суматоха. Но пользы от этого - ноль, собственно говоря. Наконец Совет объявляет, что больше никого ждать не станут, а те, кто ещё не прибыл, присоединятся к нам по дороге. Мы должны добраться до Рёко за месяц. Дай то Высочайший... Благими намерениями вымощена дорога в ад, как говорится...
  - Простите, сьере, вы - Атти?
   Я оборачиваюсь к невысокому, по сравнению со мной, скромно одетому юноше, по виду - моему ровеснику. Мои охранники, без которых я не выхожу никуда, деликатно расступаются в стороны. Что-то знакомое, но не могу вспомнить, где мы раньше встречались. И тут вдруг меня словно осеняет - это же виконт Меко дель Юрат, с которым я познакомился во время своего первого отдыха в Салье у сьере Ушура! Сколько лет, сколько зим! Юноша мнётся, ему неудобно. Боится, что ошибся, но я просто делаю шаг к нему и сгребаю в охапку, крепко обнимая:
  - Мёко! Куда ты пропал потом? И ни одной весточки! Хоть бы написал!
  Он слабо сипит, спохватившись, разжимаю свои клешни, и парень болезненно морщится, но на лице вновь появляется улыбка - видно, что он тоже искренне рад встрече:
  - Высочайший! Атти, это действительно ты!
  - Разумеется! Ты где остановился? Сильно занят? Пойдём, пропустим по стаканчику, вспомним жизнь!
  Виконт мнётся, и хлопаю его по плечу:
  - Ты чего? Пошли. Я угощаю!
  - Да дело не в деньгах, Атти... У меня тут жена...
  Моя физиономия расплывается в улыбке:
  - Всё же отец тебя женил? Рад за тебя! Так бери и её, чего стесняешься?
  Меко сдаётся. Ещё бы, такой напор! Словом, мы договариваемся встретиться через два часа в моей усадьбе. Распрощавшись на время, расходимся. Посылаю одного из сопровождающих мою персону охранников известить поваров, что сегодня у меня будут гости, а сам направляюсь в сторону рынка. Нужно кое-что подкупить, пока есть возможность... Всё успеваем сделать вовремя. И закупить партию товара, и вернуться в поместье, и принять ванну, и переодеться. В ожидании гостей болтаюсь по залу, где проходил приём матушки. Но вот слышны шаги мажордома, он заходит в помещение и стучит посохом:
  - Виконт Мёко дель Юрат с супругой, сьере граф!
  - Проси!
  Лакеи в фамильных цветах распахивают створки дверей, и мажордом торжественно провожает гостей ко мне. Мёко почти не изменился. Так и остался худым большеглазым подростком, несмотря на то, что ему уже двадцать два, как и мне. Его жена - полненькая пухленькая шатенка, и, похоже, немного старше своего супруга. А может, просто выглядит так. Личико вроде... Ну, будем считать, что не очень страшная. Мой друг подходит ко мне, подводит свою половину и представляет:
  - Моя жена Анга, урождённая дель Сехоро...
  ...Сехоро... Сехоро... Так это же место, где я покупал своих сервов! Точно! Торопливо склоняю голову в поклоне:
  - Очень рад нашему знакомству, доса - граф Атти дель Парда...
  Похоже, что Меко скрыл от супруги, к кому они идут в гости. Потому что глаза его половины расширяются до невозможных пределов. Толстушка поражённо выдыхает:
  - Вы - Волк Парда?!
  Улыбаюсь в ответ, а Меко напрягается. И зря, между прочим! Моё прозвище мне нравится!
  - Он самый, доса. Волк.
  Пухлячок поворачивается к своему супругу и тихо шепчет, но мне прекрасно всё слышно:
  - И ты молчал, что знаком с самим графом дель Парда?!
  ...Мда, придётся спасать бедолагу:
  - Не ругайте своего супруга, доса Анга. Мы не виделись шесть лет, если не больше, и Меко просто не знал, захочу ли я подтвердить факт нашего знакомства... И зря, кстати.
  Я улыбаюсь, и скованность и напряжение гостей начинают уходить. Делаю приглашающий жест:
  - Прошу вас...
  Мы идём наверх, где в столовой накрыт роскошный ужин, при виде которого супруги дель Юрат на мгновение теряют дар речи. Усаживаю гостей за стол, лакеи накладывают угощение, и мы наслаждаемся ужином. К моему удивлению, супруга Меко, несмотря на непритязательную, если не сказать больше, внешность, довольно хваткая дама! И, похоже, именно она играет первую роль в семье. Бедный парень! Но, кажется, Анга всё-таки уважает своего мужа и старается не слишком афишировать своё главенство...
  - А ты, Атти? Так и не женился?
  Я смеюсь:
  - Что я тебе плохого сделал, Меко?
  Его супруга мрачнеет, и приходится пояснить:
  - Когда я заболел, то дал обет Высочайшему, жениться не раньше, чем мне исполнится двадцать два года. Так что теперь дело за малым - найти подходящую супругу.
  - Значит, обет?
   ...Такие вещи очень уважаются в Фиори...
  - Разумеется, доса Анга.
  Меко тем временем наворачивает салаты. Зелень ему нравится куда больше, чем мясо. Да ещё с майонезом... И светская беседа идёт, в основном, между его супругой и мной.
  - И какой же должна быть ваша будущая жена, сьере Атти?
  Улыбаюсь в ответ на допущенную бестактность:
  - Она должна быть похожа на мою матушку - такая же красивая, добрая и умная.
  - Красивая, добрая и умная?..
  Задумчиво тянет доса дель Юрат, и, подтверждая свои слова, я киваю в ответ.
  - И у вас есть кандидатуры, отвечающие этому критерию?
  Какая же она любопытная! Её муж что-то чувствует, поэтому делает попытку заставить жену замолчать:
  - Анга, прекрати сватать свою сестру.
  Извиняясь, смотрит на меня и поясняет:
  - В семье маркиза дель Сехоро две дочери. Старшая - Анга. А ещё есть младшая, Виури. Она на три года младше нас.
  - И она красива, умна и добра?
  Меко незаметно от жены морщится. Понятно. Как бы деликатнее отшить? О! Придумал! И я немедля приступаю:
  - Увы, доса Анга. Какими бы достоинствами не обладала ваша младшая сестра, это, увы, невозможно.
  - Почему же? Хотя бы познакомьтесь с ней, это ведь вас ни к чему не обязывает...
  ...Анга, догадавшись, кидает на супруга злой взгляд. Эх, попал ты, друг, в неприятности...
  - Дело в том, доса, что я отправляюсь в Рёко. Вассальный долг Фиори. Разумеется, вы слышали про него?
  - Так вот почему ты в Ганадрбе в неурочное время?!
  Поражённо выдыхает виконт, и я киваю:
  - Да. На меня выпал жребий. И вместе со своим отрядом я отправляюсь в Империю. На год. Неизвестно, вернусь ли я оттуда...
  Делаю постную физиономию и осеняю себя знаком Высочайшего. Затем продолжаю:
  - Поэтому не считаю возможным до своего возвращения обнадёживать, либо давать какой-либо повод никому из благородных дам Фиори...
  Анга успокаивается. Похоже, что и до этой пробивной и нахальной девицы доходит, что за оставшийся до отправки ополчения срок ни помолвки, ни, тем более, женитьбы, организовать невозможно. Так что остаток вечера мы предаёмся воспоминаниям, удачно подсунув жене Меко альбом с гравюрами новых платьев, выпускаемых моими мануфактурами. И пусть меня считают изобретателем каталогов мод!.. Пока Анга сидит в кресле, зачарованно листая картинки, мы отходим к камину, усаживаемся на диванчик, пропускаем по стаканчику доброго вина.
  - ...Значит, ты отправляешься в Рёко?
  - У меня нет выбора, Меко.
  - Я понимаю...
  Он делает короткую паузу:
  - Только будь осторожен, Атти. Из прошлого ополчения назад в Фиори вернулся едва ли каждый десятый... Император использует наши отряды, как затычку в бочке. Где какая неприятность - там наши. На штурм укрепления - в первых рядах. В сражении - тоже самое. И не откажешься. Вассальный долг....
  Криво усмехаюсь в ответ:
  - Я знаю. А до этого посланцы дважды не возвращались вообще. И сейчас, ближе к середине лета между Тушуром и Рёко вспыхнет война. Так что риск быть убитым возрастает многократно.
  Хлопаю его по плечу:
  - Не переживай за меня, Меко. Я вернусь. И мои солдаты вернутся. Обещаю. А тогда...
  Зло прищуриваюсь, и тут и он задаёт сакраментальный вопрос:
  - А у тебя есть кто на примете? Ну, в смысле, невеста?
  Я не успеваю ответить, как он поясняет свою мысль, пользуясь тем, что жена забыла всё на свете:
  - Советую - обзаведись, хотя бы для вида. Поверь, что теперь маркиз дель Сехоро от тебя не отстанет, и пойдёт на всё, чтобы заполучить тебя в зятья...
  - Не беспокойся. Когда я вернусь, то буду разговаривать с сильными мира сего по другому.
  - Вряд ли он по зубам даже Волку Парда...
  - Уверен?
  Моя усмешка становится злой. И Меко невольно настораживается, но я успокаиваю парня:
  - Не переживай. Справлюсь...
  ... Прощаемся уже поздно вечером, Анга с сожалением откладывает каталог, потом рассыпается в комплиментах моим мастерицам, и, наконец, супруги покидают мою усадьбу, а я иду спать. Долго лежу в постели, запрокинув руки за голову - сон не хочет приходить ко мне. Мой старый знакомый невольно сболтнул лишнее, давая информацию к размышлению. Получается, что на деле Совет Властителей всего лишь ширма для кучки некоронованных королей страны. И именно они правят в ней, творя то, что вздумается. Если кто начинает выбираться из ямы, в которую его загоняют эти властители, то от него избавляются, всеми методами, когда законными, когда нет. Стравливают владетелей между собой, не дают им набраться силы. А значит, если я вернусь из Рёко, точнее, когда вернусь, у меня будут большие проблемы. Эти 'короли' не успокоятся, пока не уничтожат меня и Парда. Уж слишком графство выделяется из прочих земель Фиори- даже мои сервы живут так, как не всякий лорд. Мои богатства, моя сила не даст им спать спокойно, потому что дорвавшись до реальной власти такие вот особи её просто так не отдадут. Есть, правда, возможность того, что меня примут в их круг, но слишком малая. Практически, исчезающая. Мой род слишком ничтожен. Я - всего лишь второе поколение, хотя и граф. Стоп! Тогда загадка - почему мне дали титул? Один из самых высоких в феодальной лестнице? Или им надо было уничтожить Тумиана? Вероятность процентов семьдесят. Тогда, что раскопал покойный маркиз, что стал опасен для истинных владык? Нижайший! Слишком мало информации! Слишком!..
   Поднимаюсь с кровати, набрасываю на себя халат, иду по ночному зданию в свой кабинет. Мне срочно нужно написать несколько писем... Свечи уютно освещают мой стол. Итак... Граму - собрать информацию о владетелях Фиори. Обо всех. От самых мелких, безземельных, до самых больших. Сколько всего земель у каждого, сколько сервов, сколько вассалов и замков. По возможности - сколько раз каждый из них воевал сам или подвергался нападению со стороны соседей. Этот пункт самый важный. Вольхе и Дожу - все силы бросить на развитие промышленности Парда. Принять меры к увеличению производства стали и простого железа. Наладить поточное изготовление токарных, сверлильных, фрезерных станков и обучение тех, кто будет работать на них. Приступить к накапливанию запасов азотной кислоты и растительной ваты, как здесь называют хлопок.. Освоить производство бесшовных труб. Пока - литых. А там видно будет. Размеры прилагаются. Моей маме... Досе Аруанн быть осторожной, стараться не приближать к себе близко новых людей. Пусть довольствуется компанией наперсниц и Ооли, если уж так ей хочется. Этого должно быть достаточно. Ролло - скрытно принять меры к увеличению, без ущерба для экономики, армии. Усилить физическую, общую и диверсионную подготовку личного состава. Приступить к строительству цепи застав и фортов на границах графства. По мере финансовых возможностей Парда начать восстановление всех замков. Сьере Ушуру - помочь с накоплением в Парда стратегических запасов продовольствия и фуража для всех подданных графства. Увеличить закупки и поставки хлопка из южных королевств. Ничего не упустил? Проклятие! Как жаль, что я один! Был бы у меня хотя бы ещё кто... Знающий... Впрочем, такой есть... Но после того, что я с ней сделал... Вряд ли саури согласится помочь. Даже если моя смерть и гибель графства, означает и её конец. Упрямство ушастых вошло в поговорку... Так. Всё готово. У меня ещё есть шесть дней. Успею послать гонцов. Особенно, если это сделать прямо сейчас. Поэтому поднимаюсь, зову дежурного слугу, ожидающего за дверью, даю ему распоряжения, и уже через тридцать минут мои письма на пути в Парда... И сразу с плеч словно сваливается гора. Широко зеваю. Теперь можно и поспать с более-менее спокойной совестью... Как же жаль, что у меня нет хотя бы антикварного радио. У нас на 'Рощице' коммуникаторов не было. Они ни к чему. А на Листе... Кто знает, что там имелось. Тоже вряд ли. Придётся изобретать радио... Ладно. Надо всё же хоть немного поспать, потому что сегодня мы выступаем в поход...
  ...Сижу на Вороном, перед строем своего отряда при полном параде. Хорошо, что ещё не лето и нет жары. Но всё равно, припекает чувствительно. Совет Властителей проверяет наличие и принимает, так сказать, парад смертников. Ну, последнее, это уже моё мнение. А для всех остальных мы выглядим как армия, отправляющаяся на войну. Впрочем, так оно и есть. Империя Рёко действительно воюет. С Тушуром. Уже привычно, без остановок, впрочем, и без больших потерь. Этакий постоянный вялотекущий конфликт на границе, позволяющий молодёжи расти, полководцам - набираться опыта, поддерживающий патриотизм среди населения, и обеспечивающий магнатам сбыт их продукции. Естественно, что мануфактур, подобных моим, в Рёко нет, как и в прочих местах. Слишком слаба горнорудная промышленность, слишком разрознены мастера, изготовляющие вооружение. Даже первичных объединений - цехов, ещё нет в этом мире. Мои же мануфактуры самые крупные здесь, и их продукция пользуется бешеным спросом из-за низких цен и высокого качества. Ещё бы - хром, никель, марганец, ванадий. Общепризнанные в любом цивилизованном месте легирующие добавки. И никто, кроме моих мастеров ими не пользуется. Обычное болотное сырое железо, иногда упрочнённое простым древесным углём, так сказать, углеродная закалка. Но особым спросом она не пользуется из-за хрупкости. Но из Рёко поступает тоненький ручеёк действительно качественного металла. Интересно, кто его изготавливает? Постараюсь выяснить, ну и наладить себе постоянные поставки. Потому что, судя по всему, это метеоритный металл... Чу! Моя очередь. Точнее, моего отряда. Разодетые в пышные наряды члены Совета во главе со Старейшим подходят к нам, медленно продвигаются вдоль идеальног выровненного строя, восхищённо, а кое-кто и зло, глядят на рослых, крепких воинов в доспехах с единообразным оружием. Лишь я выделяюсь из всех узким, невиданным в этих местах чуть изогнутым клинком в ножнах, у всех моих солдат мечи прямые, как тут принято. На оружии я не экономил, и вооружение моих подчинённых мало уступает моему личному. И выглядят солдаты очень внушительно. Во-первых, их много. Ровно три сотни человек, как и было приказано. Во-вторых, на каждом железа больше, чем на любом из лордов. Лишнее подтверждение моего богатства и могущества. В-третьих, все воины на конях. На мощных сильных лошадях, специально выращенных и обученных. Так называемая рыцарская порода, способная часами нести на себе тяжело вооружённого всадника в полном доспехе, предки могучих тяжеловозов...
  - Граф дель Парда, Совет доволен вами. Вы полностью исполнили повеление Властителей, и вы готовы отправиться в поход.
  Слегка склоняю голову перед Старейшим. Естественно, что я готов. И мои воины готовы. Только, сьере лорды, я собираюсь испортить вам настроение. Потому что не погибну, как кое-кто желает, а вернусь. И тогда мы поговорим всерьёз. Пощады ждать не придётся. Никому из вас. И ряды властителей Фиори сильно, очень сильно, поредеют, а в стране появится один владыка, один король... Едва члены Совета переходят к другому феодалу, как я даю команду спешиться и разойтись. Слишком долго мы ждали своей очереди. Кони хотят пить, да и людям неплохо бы перекусить. На нас удивлённо косятся соседи, но мне плевать, и мой отряд покидает поле.
  - Сьере граф!
  Передо мной появляется слуга в котте цвета Совета.
  - Что?
  - Выступаем завтра утром, сразу после восхода солнца. А сегодня всем, кого проверили, можно отдохнуть.
  - Слова Совета услышаны. Ты свободен.
  Горожанин кланяется и исчезает. Ну а я веду Вороного в лагерь под уздцы. Жеребец неслышно переставляет свои копыта по прибитой сотнями ног траве, время от времени встряхивая густой длинной гривой - на солнышке уже появились первые мухи... Последнюю ночь перед выходом я провожу в шатре, среди своих солдат. Хватит сибаритствовать. Война начинается. И утром, по густой росе, вокруг начинается шевеление. Лагерь просыпается, суетятся люди, слышны крики, ругань, вопли. Как же это отличается от нашего расположения! Народ уже поднялся, сделал зарядку, позавтракал, а теперь спокойно собирается сниматься с места. Разбираются палатки, снимается шатёр. Всё укладывается на возы, каждый знает своё место и свои обязанности. Ни суеты, ни шума. Спокойная, деловитая работа, занимающая всего лишь несколько минут. И вот мы уже готовы. Я занимаю место в седле Вороного. Ого! Выглядим мы внушительно. На взгляд несведущего человека. Пять тысяч воинов. Пять тысяч мечей и копий. Только вот конных среди них наберётся едва четыре сотни. Из них три - мои. А прочие - сами феодалы, которые отправляются умирать. Вся остальная армия - пешая. Ну и обоз. Огромный, едва ли не больше самого экспедиционного корпуса. Везут шатры, мебель, специальные продукты для своих господ, слуг, любовниц, мебель и музыкантов. Не сразу приходит в ум аналогия из истории моей Империи - как поляки на войну... Звучит далёкий звук рога, и все начинаются строиться. Хоть здесь нет бестолковщины, потому что места в строю уже распределены заранее, ну и вряд ли кто осмелиться дёргаться против трёх сотен тяжёлых всадников. Такие сильные отряды лишь у меня, да нашего командира - герцога Востока. Интересно, чем этот лорд насолил некоронованным королям Фиори? Впрочем, несмотря на сравнимую с нами численность, по вооружению и остальному его отряд сильно уступает моему. Вообще я не вижу никого, кто бы мог сравниться с воинами Парда. А таких у меня ещё три тысячи человек в графстве, чтобы защитить его от желающих покуситься на мои земли и богатства, пока я буду отсутствовать... Мои зубы крепко сжимаются, руки стискивают поводья. Снова звучит рог. Впереди какое-то шевеление. Ну, всё. Двинулись.
  - Сигнал.
  Бросаю я застывшему рядом трубачу. Тот подносит к губам серебряный горн, и чистые звуки складываются в приказ - тронулись!..
  
   Глава 6.
  
  Со стороны отправление нашей армии выглядело внушительно. Одетые в неуклюжие, тяжёлые доспехи рыцари, на укрытых тканевыми вышитыми попонами конях, развеваемых ветром. Пестрота геральдических цветов, родовые знаки, украшения, их пестрота просто била по глазам, вызывала мельтешение пятен. За своими лордами шли простые воины. Единственное, что было почти у всех одинаковое - форма щитов. Массивные, заострённые к низу, почти в рост. За таким можно спрятаться от стрел, благо сверху он обит тонким металлическим листом, частенько покрытым вмятинами от камней, которыми баловались пращники, либо рубцами от мечей или копий. Поверх кольчуг, кстати, бывших далеко не у всех пехотинцев - котты. Тоже расшитые, либо однотонные, и, как правило, разноцветные даже в одном отряде. Откинутые пока хауберги, кольчужные воротники, шлемы на головах. Подавляющее большинство простого типа, острые к верху, гладкие, без всяких украшений. Изредка спереди приклёпана узкая полоса металла, прикрывающая переносицу. Но иногда на головах красовалось прямо противоположное, нечто вроде тазика с широкими краями, довольно сильно прикрывающие плечи. Этакая круглая, облегающая голову металлическая шапочка с широкими полями. Но очень редко. Подавляющее большинство солдат было в шлемах первого типа. Мечи - самые разные внешне, но все однотипные: длинные, прямые, заострённые или закруглённые внизу. Массивные, приспособленные не пробивать кольчугу, раздвигая её кольца, а разрывать, или раскалывать. Лезвия заточены, но не слишком хорошо. Посередине, как правило, полоска кровостока. Но это я сужу по тому, что смог увидеть раньше. Естественно, что с обнажённым оружием никто в походной колонне не идёт, все клинки упрятаны в ножнах, представляющие из себя две плоские дощечки, обтянутые либо выделанной кожей с бляшками, или простой тканью. Всё это великолепие держится на поясе из толстенной кожи, опоясывающей талию воина. Длинные копья куда более радовали глаз разнобоем наконечников. Классические лавровые листья, зубчатые алебарды, пробойники - долота, и даже одно с лезвиями по трубке, к которой приклёпан этакий обрубок полумесяца. Явно трофей из неведомых краёв. На каждом копье длинный вымпел, так же раздуваемый поднявшимся ветром. Кстати... Это считается дурной приметой, но народ, собравшийся поглазеть на зрелище, весел. Люди улыбаются, и хотя почти всё население Ганадрбы собралось в поле вдоль дороги, их не так много. Моих сервов пришло на прощание со своим графом куда больше. Я даже как то и не думал, что у меня столько народа проживает в графстве. Нет, конечно, видел, что налоги с каждым месяцем растут, что мы отправляем всё больше и больше товаров на фактории сьере Ушура, что производство нашего коронного продукта, спирта, возрастает с каждым годом. Но вот увидеть сплошное море человеческих голов, заполнившее немаленькую долину, в которой стоит замок, было для меня шоком. Люди пришли из Парда, Тумиана, Лари, Овори, Саля. Город вообще серьёзно подумывает о том, чтобы принять мою руку и перехватить у Ганадрбы славу новой столицы Фиори. Тем более, что моя матушка уже обозвала первую провинцией, по сравнению с Салем. Оно и верно - за последние годы он значительно вырос, расширился, разбогател, на улицах навели чистоту и порядок, даже начали мостить камнем городские магистрали. Так что стоит об этом подумать. В будущем... В воздух взлетают приветственные крики. Это отдают дань уважения герцогу Востока, который ведёт наше войско на заклание. До этого дня я как то не обращал на него внимания, но теперь... Высочайший, это же дель Саур!!! Так вот почему его отправили в поход без возврата! Отметился на балу у меня, и вот результат. Однако, господа тайные правители очень серьёзно обеспокоены моим существованием... А это что за... Прищуриваюсь, и различаю тонкую фигурку Лондры в окружении слуг, стоящую в лёгком возке. Бедная девочка, что же тебя ждёт дальше? Мне искренне жаль её. Мгновенно вспомнилось, как она была рада тому, что танцует, моему вниманию на балу. Обычному простому общению. Проклятие... Чтобы предпринять?! Что? Что?! Что?!! Замечаю внизу, у ног моего жеребца, небольшой камешек. Сгодится! Наклоняюсь в седле - народ ахает в изумлении: рыцарь в полном доспехе, в кольчуге тройного плетения, поднимает что-то с земли, не слезая с лошади, да ещё так легко? Без помощи слуг?! Откуда им знать, что моя кольчуга и доспех сделаны из переплавленных обломков корабельной брони, отличающейся невообразимой прочностью и почти полным отсутствием веса... Из сумки на боку выдёргиваю блокнот и настоящий земной стилос. Этого добра у меня полные контейнера. Торопливо пишу на весу несколько строчек, вырываю листок и заворачиваю в него камешек. Остальное убираю. Ещё несколько минут, и мы сравнялись с возком дочери герцога. Лондра удивлённо смотрит на чёрное знамя с вышитой серебром волчьей головой, потом видит мою открытую голову - что я, дурак, что ли, париться на солнышке в шлеме? Узнает? Да, вспомнила. Её губы раздвигаются в благодарной улыбке, я киваю в знак приветствия, потом незаметным со стороны движением пальцев кидаю свою записку. Метко. Галька небольшая, потому, когда попадает в ниспадающий балахон платья, ей не больно, но внимание привлекает. Словно записка от влюблённого, которому суровый отец не позволяет видеться с возлюбленной... Но Лондра прекрасно всё замечает, её глаза удивлённо округляются, только я уже смотрю на дорогу. Точнее, на спины воинов её отца, идущих перед нами. Девушка умна, и, я думаю, она поймёт, что моё послание не надо афишировать... Хм... Дель Саур же знает, что я в войске. Но тогда почему ни разу не пригласил к себе? Не навестил лично? Или... Он тоже знает о тайных королях Фиори, и решил не привлекать их внимания ко мне? Ну да ничего. Скоро узнаем. Может, даже и этим вечером... А пока - классический топот множества кожаных подошв по утоптанной земле дороги, редкий ропот копыт, скрип тележных осей, писк сыромятных ремней упряжи. И - звучащий полным диссонансом к этому грохот боевого барабана из Парда, отбивающий ритм, которому следуют даже кони солдат. Ну, приучены они так...
  ...В полдень первый привал. Обед, отдых, проверка и подгонка снаряжения. Уже появились первые больные. Точнее, не больные, а ослабевшие, стёршие ноги, покалечившиеся - идиотов хватает, и несколько раз возы врезались в идущих впереди них солдат. Даже странно. По уставу армии положено делать привалы каждые пятьдесят минут на десять. Во второй половине дня - один большой, на два часа. Плюс два часа на обед. А подобными темпами люди измотаются, устанут, лишатся сил. Впрочем, такое применяется в нашей, современной человеческой армии, а здесь - как прикажет командующий. Но, судя по всему, герцог спешит. Спешит убраться из Фиори. Если темп сохранится, то до столицы Рёко, где нас ждут, мы доберёмся вовремя, может, даже с опережением, но очень небольшим. Подобный темп у армии продержится не дольше недели. Потом уменьшиться, и значительно. Может, поэтому дель Саури и гонит народ, что знает это? Но вообще, это не моё дело, рассуждать за командующего. У меня свой отряд, и им командую только я. Принято так. И никто из здесь присутствующих не может сравниться со мной по силе. Как лично моей, физической, так и совокупной боевой всех трёх сотен. При желании перемелем, кого захотим, вырвемся на оперативный простор и ищи нас в чистом поле... Снова ревёт рог. Мои воины торопливо седлают рассёдланных на большом привале коней, быстро строятся, и вот мы снова движемся по дороге. Как я понимаю, за сегодня мы пройдём около двадцати километров. Может, двадцать пять. Соответствует норме. Правда, можно и увеличить темп ходьбы, прогнать двойную норму. А потом? Народ поляжет просто. Однако... Информация к размышлению... От головного отряда отделяется кучка всадников и движется к хвосту колонны. Оглядываюсь, вроде бы всё нормально. В пределах моей видимости. Большая часть армии скрыта за деревьями большого леса, из которого мы только что вышли. Инспекция? Вполне реально. Мои ребята ещё в пути сняли с себя доспехи на ходу и остались в форме, естественно, что с табельным оружием, Так что люди выглядят бодро и в любой практически момент готовы к бою. Впрочем, кто на нас посмеет напасть в землях Фиори? Вот когда доберёмся до Рёко, тогда - да. Такой вольности я уже не разрешу... Всадники проносятся мимо, слышен запаленный храп коней. Чувствую на себе острый ненавидящий взгляд, брошенный кем-то из них, но тут же мерзкое ощущение пропадает, и воины уносятся прочь. Впрочем, часа через два они возвращаются обратно. Точно, что посылали с инспекцией. Плюс дель Сауру. Маленький такой, но плюсик... На ночёвку становимся уже перед самой темнотой. На большом поле перед лесом, возле реки. Люди устремляются по округе искать дрова. Шум, топот, крики. Как и должно быть. Ругань из-за удобных для ночлега мест, на берегу быстрой речушки вспыхивает драка. Слуги пытаются как можно быстрее набрать воды для своих господ, но там уже толпа, это раз. А два - кое-кто справляет нужду прямо в воду выше по течению. Непосредственный народ. На разборку подтягиваются сами феодалы, разумеется, что становятся на сторону своих, уже сверкают обнажённые клинки, вот-вот дойдёт до стычки. Где дель Саур? Где его люди? А вот и они. В толпу врезается конница, мелькают плети в руках всадников. Вопли, стоны, все разбегаются, кто куда. Перепадает всем. Наконец, берег очищен, до меня доносятся нечленораздельные крики, изредка можно различить слова. В общем, идёт следствие. Ню-ню... Ладно. Промолчим. Я ещё многого не знаю. А завтра... Усмехаюсь. Сейчас моим людям не нужны ни дрова, ни вода. Всё имеется в обозе. Коней увели поить далеко вниз по течению. Им чистая вода не так нужна, как людям. Так что напьются спокойно. Заодно и остынут, хотя и так их не гнали. А когда народ угомонится, то дежурные восполнят запасы воды и топлива. Дров в лесу предостаточно. На всех хватит. Ну а пока у воды идёт разборка, солдаты быстро ставят палатки, сгоняют возы в кольцо, огораживая своё расположение, и уже булькает вода в котлах на огне, где готовят пищу. Чешу затылок - а чего это я о полевой кухне забыл? Надо бы озаботиться было... Недосмотр! Вещь сейчас просто незаменимая. Да и моим сервам пригодится ещё как! Особенно, тем кто в полях работает... И не только... Взять на заметку на будущее...
  Утром - подъём и снова длинный марш с одним привалом на обед. Правда, темп немного снизился, и - удовлетворённо усмехаюсь про себя, дель Сауру доложили о моей вольности. Так что поступил приказ - доспехи снять, уложить на возы. А у кого возов нет - нести в снятом виде. Поэтому мы отмахиваем сегодня не двадцать два километра, как вчера, а почти тридцать. Солдаты идут налегке, и такой переход даётся им легко. Ну а вечером становимся снова на ночёвку у реки. Благо в Фиори источников полно. Но едва начинается цирк с водохлёбством, как я не выдерживаю:
  - Дежурный десяток - за мной!
  Взлетаю в седло Вороного, устремляюсь к воде. За мной - дробная россыпь сорока копыт солдат. От бешено несущихся коней все шарахаются, ко-кто пытается ругаться, но я не обращаю на это внимания. Этот идиотизм меня достал!..
  ..Жеребец могучей грудью сносит подвернувшихся солдат, валит на землю хлипкую, по сравнению с ним, лошадку, я выхватываю плеть и мгновенно выдёргиваю взглядом зачинщиков. Слуги. Один в алом, с какой-то птицей на спине. Второй - в синем, с кругом белого цвета, уже достаточно грязном.
  - Взять обоих.
  Отдаю приказ. Мои люди прыгают с конец, мгновение, и оба уже стоят передо мной на коленях, с заломленными назад руками. Один сипит:
  - Как ты смеешь! Я - слуга барона дель Ронго!
  Мои глаза прищуриваются:
  - Ты, серв, посмел обратиться в благородному графу дель Парда на 'ты'?! Удавить его.
  - А?!
  Наглец не успевает ничего сообразить, как держащие его воины сноровисто накидывают на шею ремень и с силой тянут за концы. Хрип, хватание за кожу, сучение ног, и, наконец, рефлекторное мочеиспускание. Последнее. Готов... Смотрю на второго. Тот белеет, словно хорошая мелованная бумага.
  - А ты, негодяй, посмел оскорбить мой благородный слух и взгляд грязной руганью и простонародной дракой? Отправить его к первому.
  Мрачные ухмылки мои солдат. Снова шелест ремня, сипение, острая вонь мочи. Вокруг гробовая тишина. Я оборачиваюсь к мрачно застывшим солдатам вокруг:
  - Ну, кто ещё желает оскорбить слух и взор благородного графа дель Парда? А?!
  Тишина становится осязаемой.
  - Спокойно разберитесь, кто, что и как. И не надо всем лезть одновременно. Как идёте в колонне, так и подходите. Не ломитесь все - отрядите дежурного с флягами, таких пропускать вне очереди. Все всё поняли? Не слышу!
  Пара мгновений тишины, потом лица светлеют - до воинов дошло, что им приказано. И нестройное, но гораздо более весёлое рявканье:
  - Да, ваша светлость!
  Но тут кто-то особо умный спрашивает:
  - А если слуги опять полезут? Что тогда, сьере граф?
  Ухмыляюсь:
  - Слуги не воюют. Пусть делают свои дела после того, как напьётся последний солдат!
  - Но благородные рыцари...
  - Я тоже рыцарь. Но стою в очереди со своими воинами. Потому что я дерусь вместе с ними. А не без них.
  Разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут слышен дикий вопль:
  - Да как ты посмел, подле...
  Договорить он не успевает. Удар ногой в челюсть выносит плотного, но призёмистого мужчину обратно в толпу, из которой он появился. Я молча и зловеще тяну свой офицерский меч. Мало того, что у него вид непривычный и откровенно пугающий всех, потому что ничего подобного они никогда не видели. Так ещё и моя зверски перекошенная морда с остановившимися, пустыми глазами пугает всех вокруг так, что люди невольно подаются назад. По цвету котты определяю, что это хозяин первого удавленника, барон дель Ронго. Неуловимое движение, и острие узкого клинка упирается в горло размазывающего сопли и кровь по лицу, ворочающемуся на земле чванливому спесивцу. И мой мрачный голос, от которого идут мурашки по коже:
  - Ты, вонючий барон, посмел возвысить голос на графа...
  Последнее слово я выделяю так, что оно сравнивается по значению с сервом. Ну, ещё бы - барон, практически нижайший феодальный титул. Ниже него только рыцарь. А я - целый граф! Граф! И тут, какой то баронишка хочет меня в чём то обвинить?..
  - Ты, ублюдок, не можешь призвать своих слуг к порядку, потому что сам с ним незнаком! И ещё осмелился обратиться к самому графу без его на то разрешения! Да я тебя сейчас...
  Рука чуть подаёт вперёд клинок, брызгает кровь, и в наступившей тишине я слышу резкий приказ:
  - Граф дель Парда, прекратите!
  ...Меч отходит назад, освобождаясь из толстой шеи. Из толпы вываливает злой и уставший, словно демон в аду, дель Саур.
  - Граф дель Парда, что вы себе позволяете?
  - Вы желаете объяснений? Пожалуйста, герцог. Первое - слуга этого борова посмел обратиться в благородному лорду на 'ты', при этом оскорбив меня словесно. Мне кажется, что это достаточный повод, чтобы прибегнуть к закону.
  ...А закон суров. Но это закон. Слуга ещё легко отделался, простой удавкой. Ведь его могли и сварить живьём. Или сжечь на костре. Тоже, кстати, живьём, разумеется. Владельца же серва, допустившего такое, ждёт штраф в десять бари. Полновесных серебряных монет. Так что барон крупно попал... Дель Саур мрачно смотрит на меня, потом изрекает:
  - И есть свидетели?
  Усмехаюсь:
  - Сколько угодно.
  Обвожу вокруг рукой плотно сгрудившихся солдат. Герцог некоторое время молчит, потом спрашивает:
  - А второй?
  - Это посмел оскорбить мой благородный слух грязной площадной руганью, а взор - простонародным мордобитием. Никакого изящества, никакого воинского искусства. Поэтому и данном случае я счёл себя оскорблённым...
  - Но барон...
  Делает последнюю попытку дель Саур, и я парирую:
  - Герцог дель Саур, я когда либо обращался к вам походе первым?
  Краткий миг раздумий:
  - Ни разу. Вы вообще ко мне не приходили.
  Киваю в знак согласия. Потом добавляю:
  - Мы в походе. Мы - армия Фиори. И младший по рангу не может обратиться к старшему по званию и должности без разрешения того. Согласны?
  - Но причём тут это?!
  Дель Саур недоумевает:
  - Барон так же благороден, и так же является начальником собственного отряда.
  Снова усмехаюсь:
  - Вы сами назвали дель Ронго по титулу - барон.
  - И что?!
  Вижу, что герцог сейчас взорвётся.
  - А я - граф.
  Тишина. Дель Саур молча разворачивается, и уходит. За ним убирается свита. Тишина. Я машу рукой:
  - Эй, воины, вы чего? Давайте, пейте. И так столько времени потеряли...
  Разворачиваюсь, взлетаю в седло, трогаю Вороного. За мной тянется мой десяток... В принципе, немного на это дело потратили. Успели за полчаса. Зато теперь отыграем их отсутствием сумятицы и тупых, никому ненужных разборок. На нас пугливо косятся, слух о том, как я расправился со слугами и одним из баронов мгновенно облетел весь лагерь. Ну и пусть! Считайте меня чванливым олухом, для которого знатная кровь превыше всего. Посмотрим, как вы запоёте, когда нас кинут в мясорубку, на убой...
  ...Как ни странно для всех, но два удавленника и сломанная челюсть навела кое-какой порядок в лагере. Во всяком случае, простые солдаты быстро разобрались, что к чему, и теперь водопой проходил быстро и организованно. Но дель Саур меня избегает по-прежнему. Видел его пару раз, только герцог до жути мрачен, а мне нужно держать марку. Из высших дворян нас в корпусе двое, он и я. Остальные - бароны, маркизы, баронеты, есть пара виконтов. Подавляющее большинство прочих владетелей - простые рыцари. Однощитовые, как правило. То есть, кроме доспехов ничего за душой. Потому многие перебиваются с хлеба на воду, ну а мой отряд не бедствует. Вяленое мясо в каше каждый день, пеммикан, как неприкосновенный запас, гречка, рис, пшено. Словом, люди сыты, кони гладки, настроение бодрое. Так и путешествуем уже неделю. Завтра должны будем добраться до границы Фиори и Империи. Там будет хуже. Кто знает, как нас встретят. Хотя, по слухам, их Император ждёт нас с нетерпением, потому что дела у него не очень. Но это лишь слухи. Ничем не подтверждённые. Меня, кстати, это жутко напрягает. Даже гонцов оттуда нет, поинтересоваться, как мы идём, где находимся, соответствует ли число солдат затребованному согласно договора. Ничего. Абсолютно. Как будто мы никому не нужны. Получается, что наша армия в Рёко, как собаке пятая нога. Потому и стараются от нас поскорее избавиться. И все ходящие среди солдат слухи - плод воображения оптимистов. В общем, противно. Но я бодрюсь, стараясь не показывать ничем своих опасений. Внешне бодр и весел. Ведь на меня смотрят мои подчинённые... Выходим из огромного леса, по которому пробирались два дня, и перед нами огромные просторы величественной долины, в которой где-то вдали еле виднеются стены последнего фиорийского города. До него - как раз половина перехода. Герцог рассчитал всё точно. Вечером будем у его стен. А там, нас уже известили, двое суток отдыха. Для починки телег, отдыха людям и животным, ну и есть надежда, что нас догонит кто-нибудь из отстающих. В смысле из тех, кто опоздал явиться в Ганадрбу, или чьи владения находятся по пути экспедиционного корпуса. Народ за время перехода действительно подустал. Кое у кого пришла в негодность обувь, пало несколько лошадей, не у меня, естественно. Люди поистрепались, ночуя в открытом поле у костров. В общем, большая часть армии имеет вид оборванцев, а не доблестных солдат Фиори. Но это, опять же, не моё дело. Мои воины в образцовом состоянии. А за остальных я не собираюсь отвечать, и снаряжать кому то солдат за собственный счёт. Деньги мне нужны для других вещей. Одна стройка сколько потребует, а ещё нужны запасы для войны... Так вот размышляю, пока Вороной неспешно несёт меня по извилистой дороге. Внезапно он встряхивает гривой. Ага! Почуял близкое жильё! Знает, хитрюга, что скоро отдых! Словно в ответ на мои мысли жеребец тихо и коротко ржёт, затем чуть добавляет шаг. Совсем немного. Но добавляет. Я улыбаюсь про себя... Естественно, что армия ночует не в самом городе, кроме самых богатых и знатных дворян, а в поле. Ну, нам не привыкать. Ставим палатки, шатёр, пища уже булькает в котлах. Люди откровенно веселятся - двое суток отдыха! Красота! Можно сходить в город, закупить, кому что понравится или требуется, послать весточки близким через купцов, навестить весёлые дома... Я лежу в шатре на своей походной койке, заложив руки за голову, как мне нравится, когда полог приоткрывается, и на пороге появляется незнакомый парень. Что за... И тут замечаю на его груди значок приказчика торгового дома сьере Ушура. Поднимаюсь. Парнишка кланяется:
  - Сьере граф, для нас будет большая честь принять вас в нашем представительстве в городе Крольо.
  Затем добавляете, вполголоса:
  - Есть письма для вас, сьере граф. Из дома.
  Затем куда громче:
  - Мы все будем счастливы вашему визиту, и уже истоплена баня.
  Он улыбается. Знает, чем меня взять...
  
   Глава 7.
  
  ...После натопленной бани я сижу в тени сада и наслаждаюсь прохладным настоем каких то трав. До чего приятно ощущать себя чистым до скрипящей под пальцами кожей! Передо мной, на лёгком переносном столике кучка бумаг, и не спеша читаю почту. Грам, мой командир, умный человек, и разузнав, что мы остановимся в Крольо на отдых, заранее отправил послания прямо туда. Ну а дороги гонцов гораздо короче оттого, что расстояния, которые пробегает лошадь во весь опор, не такие большие, а посланец меняет своих коней куда чаще, чем обычный обоз. Поэтому нет ничего удивительного, что эти вот бумаги не просто догнали меня, но и значительно опередили. Итак... Мои последние письма получены. Вот и подтверждения. Всё будет исполнено в точности. Согласно моим приказаниям. Похоже, что ребята и сьере Ушур тоже кое-что раскопали интересное. Есть куча намёков, но ничего конкретного. Понятно почему - мало ли, в чьи руки попадёт послание. Так что достаточно и намёка на то, что в Парда - знают... Отчёт моих инженеров. Чертежи получены. Приступают к работе. Ответ из лаборатории. Опыты прошли успешно. Начинают производство пироксилина. Всё-равно в селитряных ямах готовому продукту нужно несколько лет на вызревание. А у нас всего год. Письмо от главного строителя, сьере Муаро, рекомендованного Хье Ушуром. Он ознакомился с моими чертежами, впечатлён и поражён грандиозностью замысла, но предлагает строить этот дворец в окрестностях Салья, а в долине Парда поставить небольшой летний дворец, спроектированный им на основе моих проектов. Внимательно просматриваю его изображение. Что за... Явно несколько элементов заимствовано у саури. Ооли? Может, быть... Быстро вношу правки, по мелочи. Опыт мастера чувствуется сразу, как и квалификация, потом утверждаю решение. Всё верно. Надо смотреть дальше в будущее. Одно дело будущая столица Фиори, другое дело - родовое гнездо. Молодец строитель! Делаю зарубку в своей памяти. Отчёты финансовые, торговые, производственные. Пока всё нормально. Но оно и понятно. Времени то прошло всего две недели... Вот и последний лист. Письмо от матушки... Её округлый старательный почерк, потому что научилась доса Аруанн писать и читать не так давно. И так, что же пишет мама? В первых строчках - приветы и поклоны от неё самой, от подружек-наперсниц, от сьере Ушура. Потом пространный рассказ обо всех новостях в замке - кто заболел, кто женился, кто родился. Так... Странно, что ни строчки об саури. Ан, нет! Вот, в самом конце: '...Ооли мне очень помогает, и не только мне. Все советники просто очарованы её умом и знаниями, и очень уважают её мнение и прислушиваются к нему. Чудесная девочка! Но зачем ты так гадко поступил с ней, Атти?..' Да сам знаю, что гадко! Вино ударило в голову. Стоп! Нечего валить на то, что был пьян! Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Признайся честно, что она тебе нравится, Атти, а? Ведь нравится? Допустим. И что? Даже если я каким то образом умерю свою ненависть к их виду, то саури не сможет перешагнуть через неё. И... Основа любого брака - продолжение рода. Дети. Потомство. А давно известно, что общий ребёнок от саури и человека невозможен. Хромосомы не совпадают, не смотря на почти полное внешнее сходство. И не только внешнее. Но и внутреннее, и генитальное. Но вот... Переворачиваю лист с маминым письмом на другую сторону и... Вот это сюрприз!!! Чёткий мелкий почерк, убористый небольшой текст. На русском, почти без ошибок...
  '...Ты скотина, сволочь и подлец! У меня нет слов, чтобы подобрать тебе имя, хомо! Но из уважения к твоей маме и её доброте... Я вижу, что ты искренне любишь её. Поэтому постараюсь приглушить свой гнев и сделать всё, чтобы она осталась жива до твоего возвращения.
  Я внимательно ознакомилась с тем, что ты устроил в своих владениях и, несмотря на всю свою ненависть к тебе, хочу заметить, что действуешь ты в правильном направлении, хотя и совершил уже немало ошибок. Впрочем, ты военный, а не чиновник, поэтому многие нюансы тебе просто незнакомы. Над твоим кланом действительно сгущаются тучи. Собирается гроза. И я прекрасно понимаю, что смерть твоих подданных и близких, означает и мою. Поэтому соглашусь принять временное перемирие, чтобы выжить обоим и решить наши личные разногласия после того, как клан избавится от угрозы. Я внимательно ознакомилась с твоими последними распоряжениями, благодаря любезности твоей матушки, и внесла кое-какие изменения, направленные в сторону улучшения. Кроме того, поправила твои чертежи, которые отправлены тобой на свои мануфактуры. Такие ошибки непростительны, хомо. Кроме того, да простят меня мои соплеменники, я изготовлю ряд сюрпризов для твоих врагов. Поверь, очень неприятных. Но запомни, когда всё кончится - мы с тобой разберёмся между собой. И не смей умирать там до тех пор, пока я тебя не убью лично. Ооли дель Парда. Графиня...'
  Что?! Ооли, графиня дель Парда?!! Какого... Только тут замечаю ещё одно предложение, дописанное рукой матушки: 'Атти, не злись, но после того, что ты сделал, я считаю несчастную девочку твоей женой'. Твою ж!!! Без меня - меня женили! Торопливо глотаю прозрачную зеленоватую жидкость из кружки. Как ни странно, это приводит меня в чувство, и я начинаю рассуждать более трезво: итак, саури становится на мою сторону. Пусть вынужденно, но становится. Но как её легализовать, чтобы все подчинялись ей? В замке, и не только, знают, что я переспал с ней. К тому же на прощальном пикнике матушка вела себя с ней так, словно она уже её законная невестка. Получается, что доса Аруанн умнее меня. Хвала Высочайшему, что она своим материнским инстинктом почуяла грозящую мне опасность и, зная, что саури тоже пришелец, как и я, догадалась, что лишь ушастик может ей помочь спасти сына! И хорошо, что я не подал вида, принимая всё так, как будто так оно и есть. Обладая же статусом законной супруги, имея титул графини, саури может заставить всех подчиниться ей. И, похоже, что ушастая играет честно. По крайней мере, я заметил правки в отчётах двухнедельной давности. Так насколько я могу ей доверять? Рискнуть? Ведь в самом главном Ооли права - смерть Парда означает и её смерть. Ей негде скрыться, разве что в глухих безлюдных горах или пустыне. Но это всё-равно значит смерть либо от голода, либо от любой случайности. Так что саури действительно будет заинтересована в выживании и укреплении графства. Придётся поверить ей. И признать де-юре то, что сделали в моё отсутствие де-факто. Ну а брак... В конце концов, прилетят наши армейцы, и комедия закончится. Я вернусь в Империю вместе с досой Аруанн, найду себе там красивую, добрую, умную человеческую девчонку, заведу детишек. Нормальных людских детей, благо биологически мне будет всего лишь двадцать шесть. А может, Император посчитает возможным оставить меня здесь в качестве наместника. Тогда мне организуют здесь нормальную жизнь, с привычным комфортом. Будет постоянная база Руси. Да, это был бы самый лучший вариант. У меня здесь появилось множество друзей, свои владения... Эх. Ладно. Всё решит Император. И это будет в будущем. А сейчас главная задача - выжить и устранить все угрозы...
  ...Я поднимаюсь со стула, иду к выходу. Там меня встречает слуга:
  - Что изволит сьере граф?
  - Мне нужен ювелир.
  Слуга удивлён, но не подаёт виду.
  - Будет исполнено. Какие-либо особые пожелания к нему?
  - Брачное ожерелье, достойное графини дель Парда.
  Слуга кивает и исчезает, а я возвращаюсь назад, за столик с бумагами, задумчиво глядя на красивые деревья, растущие вокруг. Тихо щебечут птицы, посвистывая высокими голосами, неслышно шуршит свежая листва, развеваемая едва ощущаемым ветерком. Приятный запах свежей травы. Удивительно хорошо...
  - Сьере граф, ювелир явился...
  Невысокий, коренастый мужчина в скромной, но добротной одежде. Кланяется. Не слишком низко. Похоже, что магнат знает себе цену. Киваю ему в ответ, потом произношу:
  - Мне нужно брачное ожерелье. Наш брак уже свершён, по воле Высочайшего, но под рукой не оказалось ничего достойного красоты моей супруги...
  Левая бровь ювелира удивлённо ползёт вверх, но он справляется с эмоциями:
  - Мне кажется, что у меня найдётся одна пара, подходящая вам...
  Он делает знак кому то позади, и к нам приближается одетая в светлое длинное платье девчушка лет двенадцати, несущая на вытянутых руках серебряный поднос, прикрытый платком. Она подходит ко мне, замирает на месте. Мужчина плавным движением сбрасывает ткань с блюда, и у меня невольно приоткрывается рот - на подносе лежит тончайшей, просто изумительной работы комплект из двух брачных ожерелий. Золото? Серебро? Нет - платина, что само по себе уже необычно для этого мира. Но главное не в материале цепи, а в камнях, прикреплённых к украшению. Я не верю своим глазам - пламенные сапфиры! Настоящие пламенные сапфиры невероятной величины и чистоты. Небесная голубизна камня с ярким жёлтым огоньком внутри! Да за такой камешек, что Император Руси, что Вождь Кланов Саури, отдаст половину своих владений, не задумываясь! Откуда они здесь?!
  - Откуда камни?
  - Шемахинские небесники. Довольно редкий камень. Но ничего особого.
  - Даже не слышал.
  Магнат машет рукой.
  - Они мало где используются из-за сложности обработки. Но я много наслышан про вас, сьере граф, и знаю, что вы любите всё необычное, поэтому осмелился предложить вам эту редкую вещь. Всего лишь сорок золотых за пару.
  ...Я потрясён и еле сдерживаю свои эмоции - здесь есть месторождение самых ценных во Вселенной камней?! И они в этом мире вовсе не так драгоценны, как во всей остальной Вселенной? Значит, вот моя следующая цель - Шемахи, где находятся копи по добыче этих сапфиров... Приближаю одно из ожерелий к глазам - удивительно тонкая работа. Очень красивая и добротная. Мне нравится. И пламенеющий огонёк внутри большого, просто невероятного камня словно живой. Ооли точно понравится!..
  - Беру. Получите свои деньги.
  Делаю знак слуге, тот убегает за золотом. Ювелир, честно говоря, тоже удивлён, что мне понравилась такая безделушка. Несколько минут ожидания, наконец, прислуга появляется вновь, кладёт на поднос мешочек с деньгами, я забираю оба украшения. Отпускаю мастера, слуга пока ждёт. Протягиваю ему оба ожерелья:
  - Найдите красивый футляр под них и отправьте в Парда. Мужское пусть хранится у досы Аруанн. А женское... Матушка знает, кому его отдать.
  Парень кивает, но не уходит.
  - Что-то ещё?
  - Вас спрашивают, сьере граф.
  - Кто?
  - Герцог дель Саур.
  - Так ведите его сюда! Немедленно!
  Слуга переминается с ноги на ногу.
  - Что ещё?
  - Сейчас прибыл гонец. Герцог спрашивает, может ли он посетить вас сегодня вечером для приватного разговора.
  - Разумеется. Так и передайте. В любое удобное для него время.
  Только теперь парнишка срывается с места и убегает прочь... Надо бы одеться нормально. А то герцог может и не понять... Иду в выделенные мне покои, заодно прошу старшего приказчика накрыть небольшой обед в саду. Именно прошу, потому что мужчина старше меня, хотя и простолюдин, то есть, магнат. И, как я вижу по косвенным признакам, делая зарубку в памяти на будущее, очень умный человек. Заодно посылаю дежурного из десятка охраны прислать из лагеря ещё тридцать человек. Думаю, вполне достаточно... Дель Саур не заставляет себя ждать. Он появляется, как я и думал, один. Без сопровождения, без слуг и охраны. Впрочем, как мне уже доложили, вся его кавалькада поджидает своего лорда снаружи. Им, кстати, тоже уже вынесли угощение, так что внимание тайного соглядатая будет отвлечено, а ко мне шпионов не подпустят. К тому же, мы расположились за ткаными ширмами, и по артикуляции губ тоже никто ничего не прочитает. Их же не видно...
  - Прошу вас, сьере герцог.
  Я поспешно поднимаюсь со своего кресла и склоняю голову в поклоне в знак уважения. Мой гость смотрит на меня с любопытством, потом тоже здоровается:
  - Сьере граф...
  Выпрямляет голову, с удовольствием, как я вижу, присаживается за накрытый скромно, но обильно, стол. Я тоже занимаю своё место. Герцог осматривается, но я произношу:
  - Прошу прощения, ваша светлость, но слуг не будет. Ближайший от нас человек находится в пятидесяти саженях от нас, потому, прошу вас самому поухаживать за собой. Тем более, что мы - воины...
  Достаточный намёк на то, что мы здесь одни, и нас никто не подслушает. Дель Саур удивлённо смотрит на меня, потом решительно накладывает себе миску каши, плюхает большой кусок жареного мяса, то ли оленины, то ли кабана, наполняет бокал настоем. С пищей он расправляется на загляденье - быстро, а главное, одновременно, аккуратно и тщательно. Пора? Рискну, пожалуй:
  - Не сочтите за наглость или дерзость, сьере герцог, но... Когда мы отправлялись в поход, я успел передать досе Лондре послание.
  Его глаза удивлённо расширяются, но он молчит, тщательно пережёвывая еду, и я продолжаю:
  - Не волнуйтесь. Речь не идёт о пылких чувствах. Скорее, это ключ к спасению.
  - К спасению? Кого? Меня?
  Медленно качаю головой в знак отрицания:
  - Её.
  - Вы что-то знаете?!
  Даже ложку отодвинул, воткнув в меня свирепый взгляд.
  - Очень мало. Лишь одно - в Фиори не рассчитывают на то, что кто-то из армии вернётся обратно. Здесь все неугодные определённому кругу лиц. По разным причинам.
  - И я?
  Слегка откидываюсь на спинку своего сиденья:
  - Разумеется. Вы же не маркиз дель Сехоро...
  Внезапно на классически правильном лице герцога появляется улыбка:
  - Ха! Вы выяснили лишь одно имя? Атти, с того вечера в Гандарбе, когда мы познакомились, я всегда знал, что вы пойдёте далеко, если вас не остановят Тайные Владыки.
  - Тайные Владыки, говорите...
  - Да. Ты уже понял, что Совет Властителей - лишь ширма для их дел.
  Киваю в ответ:
  - Разумеется.
  - Так что вы написали моей дочери?
  - Всего лишь просьбу. Если она почувствует опасность - пусть немедленно уезжает в Парда к моей матушке. Там она будет в безопасности.
  - Даже так?!
  Герцог не на шутку удивлён.
  - Вы питаете к ней какие-то чувства, Атти дель Парда? А меня вы спросили?
  Снова мотаю головой из стороны в сторону:
  - Никаких чувств, кроме жалости, сьере герцог. Я не хочу, чтобы эту искреннюю девочку убили или изнасиловали. К тому же, я уважаю вас. И - можете не волноваться... Я...
  Отступать некогда и некуда.
  - Я женат, сьере дель Саур. Буквально в последний день перед тем, как выступить из Парда я взял в жёны несчастную девушку, переболевшую Биномом Ньютона. Моя матушка так пожелала, и я, как послушный и почтительный сын, исполнил свой долг...
  - Атти, вам не идёт постная физиономия.
  Внезапно герцог с огромным облегчением улыбается, словно с него свалилась неподъёмная глыба.
  - И называйте меня Урм. Если я вас зову по имени, то и вы можете называть меня так же. Я разрешаю.
  - Но только когда мы одни.
  Тонкая, понимающая улыбка на его лице. Затем он добавляет:
  - А вообще, кончайте всюду распускать слухи о биноме. А то старина Исаак уже в гробу не раз перевернулся.
  - Откуда вы...
  Теперь потрясён я. С прежней улыбкой герцог добавляет:
  - А вы думаете, что только вам известно про Ньютона, Пифагора, Архимеда и прочих... Лобачевских? Эти имена на слуху у Тайных Владык.
  Короткая пауза, потом он произносит:
  - Если я правильно понял по дошедшему до меня описанию девушки, ставшей вашей супругой, она относится к другому виду человека?
  - Вы...
  Теперь герцог откидывается на спинку кресла:
  - Подобные ей появлялись в нашем мире несколько раз. Но всегда погибали очень быстро. От рук тупых, озлобленных дураков, не способных понять, что кроме подобных нам, существуют и другие люди.
  - Она - саури.
  - Интересное название.
  - Мой враг. И не только мой. Враг человечества.
  - Уверены? Тогда почему вы решились? На брак, я имею в виду?
  Дёргаю щекой. Это у меня впервые при общении с дель Сауром, и он заинтригован, но молчит:
  - Мы нужны друг другу. Ооли умна, и прекрасно понимает, что выживет лишь в том случае, если Парда будет сильным. Поэтому на данный момент она не станет делать ничего во вред графству. И, кроме того...
  Я замолкаю, но всё же нехотя раскрываю рот дальше:
  - Она желает свести со мной счёты лично. Поэтому сделает всё, чтобы дождаться меня.
  Герцог машет рукой:
  - К тому времени пройдёт год, может чуть больше или меньше. Она привыкнет к людям, так что может ничего и не произойдёт такого страшного между вами. И вы сможете с ней ужиться, Атти. Время - лучший доктор. Поверьте.
  - Согласен с вами. Позвольте вопрос, Урм?
  - Разумеется.
  Он добродушно кивает:
  - Вы знаете имена Тайных Владык?
  Молчаливый кивок. Затем следует ответный вопрос:
  - Атти, ты надеешься вернуться?
  - Я и так вернусь. И собираюсь взыскать по счетам.
  - Даже так?
  - Именно, сьере герцог.
  - Что же... Нас кинут в мясорубку. На самые безнадёжные и кровавые участки войны. Император Рёко всегда поступает именно так. Люди из Фиори для него ничего не значат. И разменять десяток наших людей даже на одного своего подданного для него неприемлемо. Поэтому я не думаю, что кто-то из нас увидит родной дом.
  - Я вернусь. И клянусь, что те, кто решил от меня избавиться таким способом, жестоко просчитались.
  - Не разбрасывайся клятвами, Атти. Высочайший не любит невыполненных обещаний.
  На моём лице появляется злая улыбка:
  - Моя... Жена... Когда меня провожала, сказала замечательные слова - не смей умирать там, потому что лишь она должна убить меня. И я не собираюсь разочаровывать Ооли.
  Герцог молчит. Потом задумчиво произносит:
  - Красивое имя... Редкое и красивое...
  ...И почему у меня впечатление, что он чего-то не договаривает?..
  - Твой отряд - равному ему среди нас нет. И я не уверен, что кто-то в Тушуре, Рёко, Маунте или Кеново может сравняться с твоими солдатами по выучке и вооружению. Так что у тебя есть шанс. В отличие от меня и остальных. Ты позаботишься о Лондре, если вернёшься?
  - Иначе бы я не писал то письмо.
  - Тогда... Я передам тебе мои записи о всех Тайных Владыках. Всё, что знаю о них и их делах.
  - Благодарю.
  - И ещё - держись от меня подальше в походе, Атти. В моей свите полно их соглядатаев.
  - Я догадался. Спасибо за ваше предупреждение и сведения. Они мне очень пригодятся.
  - Ещё... Одно... Больше так не высовывайся. Я, конечно, понимаю, что ты хотел навести порядок. И благодарен тебе за это. Но впереди у нас битвы и кровь. И каждый фиориец для нас там - на вес золота.
  - Я понимаю, Урм...
  Герцог поднимается из-за стола. Затем мы прощаемся, и дель Саур уходит. А ночью мне передают толстую пачечку бумаги, покрытую письменами. Он просто не мог успеть написать всё это за столь малое время. Да и видно, что листы потёрты, и относятся к разным временам. Значит, Урм дель Саур мне доверяет... Насколько это возможно в такой ситуации. Во всяком случае, прямым текстом выдал, что дело нечисто, и что уровень знаний здесь гораздо выше, чем я считал. И связи с нашим миром либо были, или даже сейчас имеются. Но в любом случае, это допуск не майора, даже бывшего спецназовца, а кое-кого гораздо выше... Опять двадцать пять! И снова полное отсутствие информации. Хотя... Может чего и найдётся в этих листах. Но цена этих вот записок, что у меня в руках, очень высока. Пять тысяч человеческих жизней, включая мою. Стоят они этого? Думаю, что да. И я погружаюсь в чтение, пока есть возможность, и вокруг спокойная обстановка. До утра времени много. Днём отосплюсь. Благо командиры у меня грамотные. Присмотрят за лагерем и людьми. Тем более, что раз я вызывал из лагеря дополнительную охрану, значит, буду занят... Ах, да. Последнее на сегодня. Лист мелованной бумаги с моих мануфактур. Личная печать. Красивая шкатулка, украшенная тонкой резьбой из драгоценного синего дерева, обшитая изнутри великолепным белым атласом. Пишу коротко: 'Я признаю тебя своей законной женой, принцесса Ооли, перед Высочайшим и людьми. Граф Атти дель Парда'. Печать. Подпись. Алые чернила почти мгновенно впитываются в гладкий лист. Приложить печать, намазанную чёрной краской. Подождать несколько мгновений, пока оттиск высохнет. Готово. Сворачиваю трубочкой послание. Оборачиваю получившийся свиток брачным ожерельем. Закрываю ларец, завязываю ленточкой, капаю уже расплавившимся в чашке сургучом. Снова печать. Затем пишу подтверждение для матушки, где каюсь в содеянном грехе, умоляю меня простить и заявляю, что во искупление своей низости беру ушастика в законные жёны перед Высочайшим и людьми, в знак чего посылаю Ооли брачное ожерелье. Выхожу в коридор, где на стульчике сидит слуга:
  - Это нужно отправить в Парда и вручить моей супруге. Письмо же...
  Протягиваю ему шкатулку с лежащим сверху запечатанным конвертом:
  - ...для моей матушки, графини-матери досы Аруанн дель Парда.
  Тот почтительно берёт, кланяется:
  - Будет исполнено в кратчайший срок и со всем тщанием, сьере граф.
  - Спасибо...
  Возвращаюсь в покои и погружаюсь в чтение. Записки герцога действительно относятся к разным временам. Написаны бессвязно, сумбурно, это нечто вроде дневника. Передо мной раскрывается завязь интриг, подлости, отвратительных, жутких злодеяний. Герцог перед собой был честен. И поведал многое и из своих дел. Не щадя, без оправданий и приукрашивания. Откровенно. Не знаю, смогу ли я теперь общаться с ним так, как раньше. Воистину, внешность обманчива. Впрочем, по сравнению кое с кем, кто упоминается в его записках, дель Саур просто ангел. А ещё есть две карты. Первая - тайники, где хранятся ценности герцога, там сделана быстрая приписка: Приданное Лондры. Что же, я не собираюсь отбирать у сироты её деньги. Насчёт этого, сьере герцог, можете быть спокойны. Но вот вторая... Покрытая кучей непонятных значков. И тоже короткая надпись сверху - убежища Владык. Места, где те могут спрятаться. Почти в каждом владении есть свои тайники. А в Парда? Хвала Высочайшему - нет. Зато имеется ряд схронов неподалёку от замков Тумиан, Иоли, Варезо. Вернусь - передам своим диверсантам, пусть начинают зачистку. Проклятые души! Вы заплатите за всё!.. Отрываюсь от последнего листка - за окном брезжит рассвет. Небо стремительно светлеет, но сна нет в одном глазу. Но всё-равно надо лечь, потому что рано или поздно сон меня свалит, да и завтра уже вновь трогаемся в путь. Так что, хочешь, не хочешь, но надо отдохнуть. И я укладываюсь на кровать, чтобы снова и снова, с закрытыми глазами, обдумать свои дальнейшие шаги...
  
  Глава 8.
  
  Два месяца спустя после отъезда Атти дель Парда. Замок Парда.
  
  - Ооли! Девочка! Письмо! Письмо от Атти!
  Раздался крик в коридоре. Саури торопливо вскочила с кровати, выбежала из спальни - последнее время она неважно себя чувствовала. Это доса Аруанн, мама... Насильника... Но она не виновата, что её сын такое чудовище в облике человека... И... Ей надо помочь. Им всем надо помочь. Иначе это место уничтожат. И её, принцессу Кланов, тоже. Жаль, но выжить она сможет лишь защитив это владение... Двери распахнулись, и на пороге появилась сияющая женщина. Для человека она красива. Не так уродлива, как все остальные. В руках - деревянная шкатулка, покрытая резьбой, очень необычного цвета. Аруанн торопливо протянула то, что держала в руках, девушке:
  - Это тебе. Подарок от сына!
  ...От него? От негодяя, лишившего её невинности? Опозорившего на всю жизнь?! Ооли едва удержалась, чтобы не швырнуть подношение на грубый шерстяной ковёр на полу. Эта женщина и так очень добра к ней. Поселила в лучших покоях, принадлежавших раньше ему, называет её дочерью, хотя это скорее можно считать оскорблением - считать благородную саури родственной презренному человеку! Но Аруанн делает это из лучших побуждений. Она действительно относится к ней по доброму... Помедлив, девушка вскрыла печать, затем откинула крышку и замерла на месте - тонкой работы ожерелье из драгоценной платины. А на нём... Ооли не поверила своим глазам - огненный камень невероятно чистого голубого цвета! Да это же... Аруанн заглянула внутрь и ахнула:
  - Не может быть! Позволь...
  Бесцеремонно выхватила листок, пробежала глазами... расцвела в счастливой улыбке, протянула руки, обняла саури, прижала к себе. Девушка едва успела отодвинуть ларец в сторону.
  - Милая моя! Как же я рада! Какой Атти молодец!
  - Молодец?!
  Ооли не могла понять, в чём тут дело, но женщина торопливо протянула ей короткое, в одну строчку послание. Саури пробежала его глазами. Потом, не веря тому, что там написано, ещё и ещё раз.
  - Это...
  Она распустила драгоценный, без всякого преувеличения подарок, дав камню свободно раскачиваться...
  - Это украшение девушка получает лишь один раз в жизни, дорогая моя. Это знак замужества.
  - Замужества?!
  Взвизгнула Ооли.
  - Замужества?!
  Внезапно всё как то завертелось перед глазами, в горло упёрся комок, заурчало в желудке и... Она едва успела добежать до отхожего места. Согнулась над раковиной умывальника, и её вырвало. Всё то, что она успела съесть утром за завтраком, вылетело наружу безобразной, дурно пахнущей кашей. Полегчало. Тяжело дыша, открыла кран, промыла губы, прополоскала рот. Обернулась, и - на неё смотрели внимательные глаза человеческой женщины.
  - Давно у тебя так?
  Бесцеремонно спросила она, вытирая её лицо полотенцем. Как же плохо! А ещё эта человеческая самка так надоедлива... Но приходится её терпеть... Как и остальных...
  - Что... так?
  Вместо пояснения женщина вдруг коснулась груди девушки, и Ооли вскрикнула.
  - Пойдём, я отведу тебя в постель. А потом заварю травы.
  ...Перед глазами всё плыло, и саури не стала сопротивляться. Кое-как переставляя ноги и опираясь на досу Аруанн, она дошла до спальни, с облегчением улеглась на кровать. Сразу стало легче.
  - Так давно с тобой такое? Тошнит, пропал аппетит, а грудь стала очень чувствительна?
  ...Проклятие... Она не отстанет... Придётся признаться...
  - Вторую неделю.
  - И ты молчишь?! Дурочка! Так ведь и умереть можно!
  ...О чём она?! Между тем Аруанн торопливо выбежала наружу, донёсся её голос, куда-то посылающий служанок и слуг, началась суета. Но тут женщина вернулась с мокрым полотенцем, осторожно положила его на лоб. Прохлада принесла облегчение. А ведь она что-то знает! Что-то такое, что со мной... Наверняка какая-то местная болезнь... Спросить?
  - Что происходит?
  Женщина улыбнулась в ответ:
  - Сегодня у меня один хорошие новости. Наверное, Высочайший послал счастливый день! Мой сын выбрал себе жену и прислал ей брачное ожерелье вместе со свидетельством о женитьбе. А невестка только что обрадовала будущим внуком или внучкой...
  - О чём вы? Какой внук? Какая внучка?!
  Ооли никак не могла сообразить, что несёт эта человеческая самка...
  - Ты беременна, милая! У вас с Атти будет ребёнок!
  - Беременна?! Беременна?!! Но это же... Это просто невозможно! Невозможно...
  Ооли торопливо зажал себе рот. Как? Почему? Впрочем, почему - понятно. Но вот забеременеть от человека она никак не могла! Просто не могла! Хотя... Хотя... Атти ведь не имперец! У него тело аборигена. Так почему не допустить, что с этим видом такое возможно?! Получается, что - да... И внутри неё зреет чудовище... Гибрид человека и саури... То, что не может быть! Но как... Почему... И что же ей делать... В покоях стало шумно. Внутрь буквально ворвались низшие, стали суетиться возле них, запахло чем то приятным, доса Аруанн взяла руку саури в свои ладони:
  - Девочка моя, ты не представляешь, как я рада! Теперь ты настоящая жена моего сына и скоро родишь ему ребёнка!..
  ...Слова человеческой самки эхом отдались в мозгу Ооли. Она родит человека! Человека! И - от человека! Какой позор... Какое унижение! Отец прикажет убить дочь и её отродье... Убить её ребёночка... Пусть даже и наполовину человека... Ведь при посадке она успела активировать маяк и послать сигнал бедствия... И через полтора, максимум - два года, за ней прилетят... А их ребёнку тогда будет уже годик и четыре месяца... И его, или её, родную кровиночку уничтожат, дезинтегрируют... Убьют... И этот... Человек... Не сможет ничего поделать... Потому что и его убьют, как опозорившего Клан... За то, что он взял её силой... А потом её привезут на Планету Истинных и сожгут, как чудовище, родившее получеловека... Что же ей делать? Что?!
  - Милая, как же я рада... Теперь у меня есть не только сын, но и дочка... И скоро будут внуки... Или внучки...
  - М... Мама...
  Ооли не выдержала, она порывисто, невзирая на слабость, приподнялась, уткнулась в грудь человеческой женщины и разрыдалась.
  - Мама. Я не знаю, что мне делать, не знаю! Я... Боюсь!
  Неправильно истолковав её боязнь, доса Аруанн попыталась её успокоить:
  - Ну что ты, дорогая моя? Все мы, женщины, через это проходим. Родишь, и ничего не бойся. Всё будет хорошо... И Атти обязательно тебя полюбит, и ребёночка... Он ведь на самом деле добрый, и будет очень тебя любить и ваше дитя. Никогда тебя не обидит...
  ... И её руки, такие тёплые и мягкие, такие добрые, так нежно гладящие по голове, по волосам... Но Ооли отстранилась и едва ли не выкрикнула, глядя прямо в глаза женщине:
  - Ты не понимаешь! Нас убьют! Всех! Через два года!
  - О чём ты, девочка? К тебе снова возвращается болезнь?
   - Я никогда...
  Но тут ладонь зажал ей рот, и Аруан чуть слышно буквально прошипела ей в ухо:
  - Не при слугах!
  Девушка спохватилась - она совсем забыла про них...
  - Доса Аруанн, настой готов.
  -Давайте его сюда, и убирайтесь. Нам надо посекретничать.
  - И я?
  В проём спальни просунулась головка одной из наперсниц - Мауры.
  - И ты тоже, дорогая. Это разговор между мамой и дочерью. Иди лучше оповести всех, что мой сын признал Ооли своей законной женой.
  - Да, доса Аруанн...
  Несколько мгновений суеты, потом женщина отпустила девушку:
  - Погоди, я взгляну, проверю...
  Подошла к проёму двери, выглянула в гостиную, затем вышла, спустя мгновение лязгнул замок. Звуки шагов, и женщина уселась на кровать:
  - Теперь говори. Без утайки. Всё, что ты скрывала раньше, доченька...
  - Я... Не болела никаким Биномом... Потому что такая с рождения...
  - Ты - не человек?
  - Да... Я саури... И так мы выглядим... А через два года, самое большее, сюда прилетят мои соотечественники и убьют всех вас, моего ребёнка, моего... Мужа...
  Её вдруг остро обожгло - Атти же теперь действительно стал её мужем. Настоящим. Законным. Пусть и по обычаям этой планеты. Но по правилам, принятым везде, бракосочетание в любом месте, по любым обрядам, по любым законам, считается действительным повсюду...
  - Откуда же ты? Если ты говоришь, что они прилетят... Значит, ты - со звёзд? И сколько пройдёт времени, когда они доберутся до нас - два года?
  Ооли слабо кивнула. Но тут, неожиданно для неё, женщина улыбнулась:
  - Атти тоже со звёзд.
  - Вы... Знаете?
  Аруанн кивнула.
  - Но это тайна от всех. Никто этого не знает, кроме меня и его. А теперь и тебя. Поняла? А относительно того, что нас убьют, то не волнуйся. Сын сказал, что скоро за нами придут его друзья. Так что ничего не бойся. Он сможет защитить тебя и своих детей.
  - Сможет?..
  Эхом откликнулась Ооли. Но доса вдруг засуетилась:
  - Нужно отписать, что скоро он станет отцом.
  - Нет!
  Ооли почти выкрикнула это слово.
  - Не надо.
  Аруанн замерла, не понимая.
  - Но почему?!
  Девушка опустила глаза.
  - Он.. . Станет волноваться... Не сможет... Выжить... Или наделает глупостей... Пусть лучше он вернётся живым с войны... И тогда... Тогда...
  Тёплые руки вновь обняли девушку. Осторожно прижали к себе. Снова погладили по голове:
  - Умница ты у меня редкая, доченька... Всё правильно...
  ...Только сможет ли Атти спасти её и ребёнка от землян?.. Впрочем, это вопрос далёкого будущего. А угроза близка уже сейчас. Надо помочь ему защитить их... Ооли только сейчас приняла то, что это... Графство... И её тоже... Собственность... А значит, она, как истинная хозяйка этого поместья, должна сделать всё, что только возможно, чтобы защитить свою собственность и своих подданных... Саури вздохнула про себя, но выхода нет. И потом... В то проклятое утро... Когда он затащил её в постель второй раз... Даже несмотря на всю свою ненависть человек был... Нежным...
  - Мама...
  - Ой, доченька... Как же рада!
  Всплеснула руками человеческая... Женщина...
  - Мама... Мне надо срочно увидеть всех, кто помогал Атти... Особенно, тех, кто главный на его фабриках...
  Доса Аруанн мгновенно стала серьёзной, спустя мгновение произнесла, кивнув головой под коричневым покрывалом вдовы:
  - Я вызову всех сюда немедленно...
  
  Империя Рёко.
  
  ...Мы въезжаем в столицу Империи, город Рёко. Он напоминает мне обычные средневековые города древней Европы. Такие же узкие, грязные улицы, хаос застройки, и - толпы горожан повсюду, с презрением смотрящих на нас, фиорийцев. Впрочем, когда мимо них проезжают мои три сотни воинов, их лица меняются - презрение исчезает, ему на смену приходит испуг. Ну, ещё бы - триста всадников, закованных в сталь... Шум, гам, непонятная речь вокруг, ещё - духота, пыль, множество насекомых, лепёшки навоза. Все вокруг спешат по своим делам, здесь гораздо более быстрый ритм жизни, чем в Фиори. Там привыкли всё делать неспешно, с расстановкой, с чувством. А здесь - как говорится, кусай и беги. Так принято. Вон двенадцать рабов с ошейниками на шее тащат роскошный, отделанный золотом паланкин, в котором сидит кто-то очень важный. Идущий впереди слуга с надменным видом преграждает путь моему коню и... Летит в пыль, сбитый ударом копыт. Я глажу Вороного по шее, он довольно ржёт. Но тут раздаются крики, откуда то выбегают стражники, бряцая... Они называют это доспехами?! Моё потрясение отражается на лице, но эти идиоты, одетые в грубое подобие кольчуги с шипами, набранной из крупных железных пластин, пытаются меня стащить с коня! Жеребец взвивается на дыбы, почувствовав на узде чужие руки, а я обнажаю свой меч, при виде которого оборванцы в железе шарахаются в стороны, но зато, откуда ни возьмись, появляются стрелки с луками, и мне ничего не остаётся, как вскинуть левую руку и сделать условный знак - к бою!.. Три сотни мгновенно перестраиваются, окружая меня и оттесняя и стрелков и стражников, рёсцы летят на землю, сбитые конями, роняют на землю оружие, потому что плети у моих ребят очень... Увесистые...
  - Арбалеты!
  Строй ощетинивается готовыми к выстрелу стальными самострелами, и толпа, уже готовая броситься на помощь своим, с воплями шарахается в сторону. На площади остаёмся мы, фиорийцы, и паланкин с прикованными к ручкам рабами. Вижу, как где-то впереди дель Саур, привстав в стременах своей лошади, что-то кричит, но ропот из окрестных улочек не даёт услышать его слова, а мои ребята никого не пропустят сейчас ко мне, будь он хоть сам император Рёко... Меч вспарывает занавески драгоценной ткани, и я выволакиваю на свет божий хрупкую фигурку. На лице совсем молодой девчонки в шитом драгоценными камнями наряде, надменность и капризность. Но когда она повисает в воздухе, удерживаемая лишь моей левой рукой, вся её чванливость исчезает, словно струйка дыма на ветру. Она визжит, а я перебрасываю её через круп Вороного перед собой, заношу меч над её тонкой шейкой. Гневный ропот вокруг утихает в мгновение ока.
  - Сигнал всем - трогаемся! Оружие не опускать!
  Звучат два сигнала, один за другим, дублируемые грохотом барабана, и стальной прямоугольник, ощетинившийся остриями арбалетных стрел, трогается вперёд. Герцог пытается вновь протиснуться ко мне, но его мягко отпихивают. Мой отряд движется вперёд. А задние фиорийцы... Те, что идут сзади тоже торопливо приводят себя в боевой вид: надевают шлемы, сбрасывают с плеч одетые по походному щиты, Копья опускаются, делая нашу общую колонну похожей на щетинистую змею.
  - Передать по цепочке герцогу - пусть ведёт нас к дворцу.
  Быстрая скороговорка утихает вдали, я вижу, как кто-то в первых рядах произносит мои слова дель Сауру, тот в отчаянии машет рукой и ломится обратно. Его люди тоже уже полностью готовы к бою, и корпус из Фиори вновь двигается вперёд. А я доволен - выгорело. Мы смогли показать местным, что наш корпус не просто покорное мясо на убой, но может и оскалить клыки, если нас заденут. И нам всё-равно, где умирать - здесь, или на поле боя... Моя добыча пытается дёргаться, но пара ударов по мягкому месту плашмя лезвием меча быстро показывает, что этого не стоит делать. Горожане и солдаты Рёко стоят в переулках, на крышах домов, преимущественно низких, максимум, в три этажа из самана. Даже не из камня, а обычной глины, смешанной с соломой. И это - Империя? Да у меня в Парда сервы живут лучше! Внезапно улица словно расступается, и мы выходим на большую площадь. За ней - зубчатые стены дворца, из-за которых видны купола крыш со знаков Высочайшего на них. Голубые изразцы переливаются на солнце, словно драгоценные камни. Но и дворец такой же красновато-коричневый, как и все остальные строения. Но зато на площади я вижу армию. Настоящую армию Империи. Чёткие квадраты пехотинцев, ощетинившиеся копьями, шеренги лучников, стаи конников, и - ужас всех окружающих Рёко государств, боевых мамонтов... Здоровенных, раз в три больше, чем земные слоны животные с хоботом, на котором укреплён изогнутый серп, внизу, под бивнями - зубчатая пила. На передних ногах наколенники с шипами, и на спине, покрытой густой рыжей шерстью башенка с воинами. Пленница, заметив выстроившихся солдат, что-то пытается сказать, но я снова бью её по заднице мечом, а потом, воздев клинок к верху, привлекая внимание, кручу им в воздухе. Когда меня замечают, молча заношу его над шеей девчонки. Намёк достаточно ясен. Фиорийцы выстраиваются в один плотный квадрат. Получается на диво слаженно, хотя мы ни разу не тренировались в этом построении. Наше огромное каре ощетинивается копьями, стрелки крутят рукоятки арбалетов, качают рычаги, лучники натягивают своё огромное оружие, все напряжены до предела, но вдруг со стороны рёсцев взвивается белое знамя - знак переговоров. Ну, что же. Трогаю Вороного, и тот, храпя, потому что очень не любит таскать лишний вес, галопом мчит меня к застывшему неподвижно впереди дель Саури. Тот немного бледен, на лбу выступили крупные капли пота:
  - Ты что творишь, щенок?!
  - Перестаньте, герцог. Будьте мужчиной. Нам всё-равно умирать. Так может следующие выживут...
  - И это говорит тот, кто вернётся назад?
  Я снимаю со своей головы глухой шлем, беру его на локоть.
  - И перестаньте меня оскорблять. Да, вы старше меня по должности, возрасту и титулу. Но прошу вас довериться мне. Нам ничего не сделают. Она...
  Снова шлёпаю лежащую поперёк хребта тушку по сочной заднице, прикрытой атласом. Девчонка визжит от злости. Но я вижу то, что упускают остальные - при каждом ударе лица рёсских солдат делаются кислыми...
  ...- она слишком ценна для них. Лучше пусть кто-нибудь даст ответный сигнал.
  Герцог прислушивается к совету, и после короткой команды кто-то из его свиты машет белым, относительно, конечно, платком... От стены имперских воинов отделяется кавалькада всадников в блестящих доспехах и устремляется к нам. При виде занесённого меча их лицо бледнеют, и самый главный из них, что понятно по его толщине и совершенно непереносимому для глаз сиянию доспехов, буквально валится с коня и протирается в пыли:
  - Пощади её, и вам ничего не будет, клянусь Высочайшим!
  Я слышу его приглушённый вопль от земли. Остальные всадники так же валятся прямо в грязь, поскольку здесь, похоже, недавно прошёл дождь, и вторят своему командиру на разные голоса. И тут я улавливаю - принцессу! Пощади принцессу! Ничего себе... Так это дочка самого императора Рёко? Тогда всё понятно...
  - Император даёт своё слово! Он не станет никого наказывать! Клянусь Высочайшим!
  Убираю меч в ножны, и рёсцы дружно с облегчением вздыхают:
  - Плох тот отец, который не научил свою дочь уважать гостей. Даже если они едут к нему не по собственной воле.
  Скидываю девчонку с коня, она приземляется на ноги, но пошатывается и летит на землю. Но просто упасть ей не удаётся - все посланцы с воплями устилают землю своими телами. Принцесса валится плашмя, видно, поскользнулась, и с воплями тут же вскакивает и начинает блажить дурным голосом. Но причина этих воплей не я, а те, кто за ней посланы. Падать на твёрдое и жёсткое железо не слишком приятно, и ничуть не мягко. Наконец та выдыхается, пинает кого-то из посланцев загнутой мягкой туфлей, что вызывает новый взрыв криков - доспехи же металлические, а потом, оттолкнув услужливые руки, вновь приближается ко мне, смотрит злым, просто бешеным взглядом сверху вниз и цедит на всеобщем:
  - Ты мне за это заплатишь!
  - Жизнью?
  Криво усмехаюсь в ответ на угрозу. Она не понимает, приходится пояснить:
  - Я и так уже... Покойник... А мертвецу угрозы не страшны.
  Она отступает на шаг. Меня обжигает мысль, что я сейчас не солгал. Ведь в каком то смысле я действительно мертвец... В это время от главных ворот дворца отделяется громадная кавалькада всяких пышно одетых личностей всех полов и направляется к нам. Дел Саур бледнеет, потом громко шепчет:
  - Сам Император...
  Вот как? Даже любопытно... Всматриваюсь в толпу, медленно приближающуюся к нам и вдруг утыкаюсь в злой, и одновременно, обеспокоенный взгляд, принадлежащий широкоплечему мужчине с жёстким, словно из дерева вырезанным лицом в очень добротной, простой по фасону, но одновременно и дорогой, одежде зелёного цвета. Выглядит он лет на сорок, цвета волос не могу различить, потому что на голове у него странной формы шляпа, украшенная, пышным султаном из перьев. И - великолепный жеребец... Он? Я угадал. Это - император Рёко. Кавалькада замирает перед нами, но мужчина выезжает вперёд, я тоже делаю шаг навстречу, оказавшись перед всеми:
  - Ты слишком нагл, варвар.
  Припечатывает он на всеобщем.
  - Варвар?
  Не обращая внимания на моё возмущение, он продолжает:
  - Не дай я своё слово - ты бы уже лишился головы.
  Осклабившись в злой улыбке, я медленно вынимаю свой клинок из ножен, рука готова к смертельному удару:
  - Проверим, кто кого?
  Он с презрением смотрит на меня сверху вниз:
  - Ты - варвар, а я Император. Скрестить клинок с тобой будет слишком высокая честь для тебя.
  У меня есть ответ на эти слова - император просто трусит. Но я сдерживаюсь, и произношу совсем другое, что от меня ждут:
  - Тогда, может, кто из равных по положению и титулу мне осмелится защитить честь своего властелина?
  Короткая пауза, затем вперёд выезжает на слоноподобной лошади настоящий гигант. На что я высок, но это вообще какой то монстр. Почти на две головы выше меня... А может, мне просто кажется. Он ведь на лошади, а я - на земле. Но надо держать марку до конца. Уступи я сейчас, и всё пойдёт насмарку... Презрительно плюю ему под ноги:
  - Этот урод так желает умереть?
  В ответ - возмущённый ропот, и бешеный взгляд рёсца. Император кривится, потом отдаёт резкую команду. Тот лыбится, затем спрыгивает со своего коня. Быстр. Но не достаточно. На нём двойного плетения кольчуга, прикрывающая голову и шею. А на голове небольшой, плоский шлем, словно приплющенный конус. Громила вытаскивает из ножен свой меч. Он у него кривой, как у всех рёсцев, значит, расчёт на машущие удары. Кто-то из местных подаёт ему щит. Довольно большой, жёлтого цвета круг, с набалдашником в центре в виде острого шипа. Император провозглашает:
  - Радуйся, варвар. Тебе оказал честь сам первый герой Рёко, граф дель Маахи.
  - Меня не волнуют имена и титулы покойников. Он готов?
  ...Похоже, что громила понимает нашу речь, потому что его гримаса сменяется ненавистью. Он делает стремительный шаг вперёд, вскидывая меч и прикрывая тело щитом, и вдруг останавливается. А я спокойно вкладываю свой клинок в ножны. Император оскаливается, девчонка, его дочь, радостно визжит:
  - Струсил! Струсил! Ты можешь только оскорблять женщин, варвар!
  Но в этот момент голова местного героя вдруг плавно валится с плеч, а затем всё тело с грохотом падает мне под ноги, содрогаясь в конвульсиях, и я делаю аккуратный, маленький шажок в стороны, чтобы бьющая из артерий кровь не испачкала мою одежду. Свирепо ржёт Вороной, учуяв кровь. Лошади свиты шарахаются, всадники с трудом удерживаются в сёдлах, а я медленно выхожу из боевого транса... Похоже, они даже не заметили, как мой меч покинул ножны и прошёл через обтянутую железом шею рёсского графа, вернувшись в ножны. В таком состоянии человек способен на невозможное - прыгнуть на десяток метров без разгона, взобраться по гладкой стене, двигаться быстрее, чем видит глаз, или поднять вес в тонну весом. Правда, расплата за это страшна, но если не злоупотреблять этим, то особых последствий не будет. Точнее, будут, но они преодолимы... А ещё - не всем даны такие способности. Иной учится всю жизнь, но едва-едва достигает уровня ученика. А у других получается сразу выйти на уровень мастера... Так вот - насколько я могу судить, в этом теле я даже не мастер, а куда выше... И к тому же сейчас у меня в руках мой настоящий, родной меч русского офицера, который я забрал из своей каюты. Тот же, который я делал здесь своими руками и внешне неотличимый, остался висеть на стене моей спальни в Парда. А это - тот клинок, который я получил по выходу из Академии. Изготовленный из монокристаллической стали благородный меч, способный резать и сталь, и камень. Не требующий заточки, никогда не ломающийся меч офицера Имперской Русской Армии...
  - И это - ваш величайший герой?
  Гробовая тишина. Слышно, как шумно вздыхают стоящие на углу площади боевые мамонты Рёко. Мой Вороной успокоился, но нервно вращает громадным, в кровяных жилках, глазным яблоком. Затем кладёт голову мне на плечо. Я обнимаю его за шею. Он довольно сопит. Усмехаюсь:
  - Я варвар. Но варвары всегда были лучшими воинами мира.
  Молчание. Потом император нехотя произносит:
  - Вас проводят в ваш лагерь. Три дня отдыха. Потом вы отправляетесь на войну с Тушуром.
  И чуть в сторону:
  - Дочь моя, иди ко мне.
  Девчонка проходит мимо меня, с ужасом глядя в мою сторону. Ей страшно. Очень страшно. Осторожно ступая, обходит натёкшую из шеи мертвеца лужу крови, на которую уже успели слететься гудящие стаи местных мух. Откуда то выныривают местные служки, хватают убитого и утаскивают, один из них торопливо заметает кровавую дорожку большой метлой, трое таскают песок, засыпая багровую лужу, ещё один несут отрубленную голову, прижимая её к груди. Перед дель Сауром появляется всадник, что-то произносит, тот кивает в ответ, потом вскидывает руку к небу:
  - Отправляемся в лагерь!
  Люди и животные послушно приходя в движение. Когда передовой отряд герцога проходит мимо нас, мои воины смыкаются в походный строй, и мы занимаем своё место в колонне. Наш походный порядок не нарушен, и фиорийцы двигаются прочь с дворцовой площади, в полном молчании столичных обитателей. Смерть их знаменитого героя, похоже, напугала местных до колик...
  
  Глава 9.
  
  ...Сегодня у нас первое сражение. Бой за какой-то мелкий городок с совершенно непроизносимым названием. С вражеской стороны - порядка двадцати тысяч солдат Тушура: пехота, конница, лучники. С нашей, то есть, с Рёко - двенадцать тысяч воинов. Пять тысяч фиорийцев, остальное - имперские воины. Тоже конные и пехота. Плюс железнорукие, так здесь называют подразделения боевых машин, куда входят катапульты и баллисты. В Рёко широко их используют, но сделаны смертоносные агрегаты грубо и топорно. По сравнению с Парда, конечно. И хватает их ненадолго. Максимум - на пару десятков выстрелов. Впрочем, дерево найти можно практически всегда, так что местные артиллеристы не особо заморачиваются по поводу сохранности своих машин. Камнемёты стоят позади нашей, фиорийской линии, которая, естественно, самая первая в общем построении. Солдаты Рёко позади, конники на флангах. Всадники империи разъезжают на небольших лошадках, быстрых и выносливых, по сравнению с которыми наши лошади просто монстры гигантских размеров. Но вооружение у имперцев не очень: короткая, в два с половиной метра пика с крюком у лезвия, стёганый, из плотной суровой ткани, подбитой хлопковой ватой, панцирь. Щит всадника, полметра в диаметре из очень лёгкого дерева, обитый толстой кожей с медными бляшками, длинная сабля. Ни луков, ни арканов, ни кольчуг. Вместо шлема - набитый паклей бесформенный колпак, тоже из ткани. И - всё. В противоположность им, тушурские всадники имеют большее сходство с нашими рыцарями. Кольчуги, пусть и из скверного болотного железа в одно плетение, длинное копьё, такой же длинный изогнутый меч, и нечто вроде кистеня - шипастый шар на цепи, приделанный к рукояти, на конце которой узкий четырёхгранный клинок. Естественно, щит, металлический шлем, круглый, в виде плоской шапочки. Пехотинцы в Тушуре так же делятся на несколько разрядов: первый, и низший - застрельщики. Ни доспехов, ни щитов. Обычная одежда, зато имеется десять дротиков, которые они умеют кидать очень метко и далеко про помощи копьеметалки. Второй разряд уже больше похож на воинов: большой шит в виде миндального зерна, который можно упереть в землю, копье, метров в пять длины, опять же - кольчуга и щит со шлемом. Короткий меч, удобный в рукопашной схватке. Таких - подавляющее большинство в королевской армии. И, наконец - третий. Самый элитный разряд пехоты. Тяжёлые. Глухие ведрообразные шлемы. Длинная рубаха, обшитая железными пластинами внахлёст. Под ней - плотная стёганая рубаха из грубого холста, вымоченного в соляном растворе. На штанах - кожаные вставки в несколько слоёв. Массивный, прочный щит, обитый тонким металлом в виде пятигранника вершиной к верху, в котором небольшое отверстие, чтобы можно было видеть. Длинный прямой меч. Все - мастера своего дела. Воином тяжёлой пехоты может стать лишь пехотинец второго разряда, выживший не менее, чем в десяти победных для Тушура битвах, и отслуживший не менее пяти лет на передовой. Элита элит. Артиллерии, даже первобытной, как в Рёко, тушурцы не признают. Считают это низким. И их сапёрные части при осаде городов используют осадные башни, поворотные галереи, подкопы. Но ни катапульт, ни баллист по непонятным мне причинам в армии Тушура нет. Сражения разворачиваются по классической схеме. Правильного строя нет ни у тех, ни у других. Обычная линия, где каждое подразделение само по себе. Даётся сигнал, и начинается - орда на орду. Первые - застрельщики, потом - все прочие. Конница, как правило, добивает бегущих. Между собой практически не дерутся. Иногда, впрочем, перед началом битвы проводят поединки. Когда попадаются особо двинутые на своём происхождении противники. Но, как правило - обычная свалка, в которой побеждают либо числом, либо случайностью. По вооружению пехотинцы противников могут противостоять друг другу практически на равных. Тушурцы лучше вооружены, а рёсцы более подвижны. Так что исход стандартной битвы пятьдесят на пятьдесят. Но не в этот раз. Император решил свести с нами счёты за устроенный мной скандал, и послал нас на заведомо провальное задание. Врагов больше. И намного. Так что солдаты Рёко испуганы и проклинают нас, фиорийцев, хотя основной удар противника предстоит принять именно нам. А имперцы добьют выживших... Так они думают. Видно, что королевские солдаты уже заранее празднуют победу. Ещё бы! Одно дело, драться со сравнимым количеством противников. Другое - когда вас трое на двоих. Двое сковывают, а третий бьёт в удобный момент. Смотрю на сидящего на своём белом коне герцога. Дель Саур нервничает. Думает, что первый бой станет и последним. Зря думает. Сегодня тушурцев ждёт очень неприятный сюрприз. Потому что они обречены умереть, хотя думают совсем иначе. Лишь рёсцы не вмешались... Мой отряд в пешем строю. Сомкнутые плотно щиты, ощетинившиеся жалами копий в первой линии и с боков, а так же в тылу. Настоящая стальная черепаха. Копья держат воины второй линии. Остальные - с мечами и арбалетами. Звучит где-то очень далеко рог, и из рядов тушурцев выбегают застрельщики, а сама линия медленно начинает движение с глухим ропотом... С тупым стуком и звоном дротики вонзаются в землю, отлетают от наших щитов. А соседям достаётся. Краем глаза я замечаю, как несколько тел корчится неподалёку. Наконечники у дротиков длинные и зубчатые. Поэтому извлечь их из тела нелегко... Мои солдаты стоят спокойно. Ни капли испуга на их лицах. Ведь я тоже с ними. Так же в строю, только в третьей линии, с двумя мечами в руках. Не маячить же мне мишенью на своём жеребце. Ну а относительно опыта моих солдат... Кроме ежедневных тренировок и регулярных учений, успешные и молниеносные кампании против Тумиана, Лари, Овори. Словом, крови не испугаются. Застрельщики скрываются в плотных рядах королевских солдат, а те медленно и страшно надвигаются на нас. Эх, сейчас бы ударить из камнемётов... Но я жду зря. Железнорукие почему то молчат. Понятно, почему. Ждут, когда тушурцы начнут нас перемалывать, имперские воины оттянутся в это время назад, и тут всю свалку накроют булыжниками и заострёнными брёвнами, используемыми в качестве снарядов для баллист... Пожалуй, пора.
  - Пали!
  Я вскидываю меч над головой, стена щитов раздвигается на мгновение, и хлёсткий залп арбалетов в упор словно выметает перед нами целую прогалину. Оружие Парда очень мощное, плюс стальной болт, прошивающий дубовую доску толщиной с запястье мужчины, с пятидесяти шагов насквозь... На каждый насаживается два, а то и три человека, местные доспехи прошиваются, словно они из бумаги... И тут же второй залп! Перед нами свалка, вопли, ругань, стоны и завал из корчащихся тел. Наши смертоносные машинки уже спешно перезаряжаются в тылу, следующий залп мы сможем дать через две минуты. Но я снова кричу:
  - Бей!
  Грохает большой барабан, и вся стальная черепаха делает первый шаг. Грр-ум! Грум! Бум! Бум! Бум!
  - Арра!!!
  Вопль трёх сотен глоток. Тушурцы растеряны. Чтобы их атаковали?! Когда у них так много солдат? Замешательство нам на руку! Под ногами трещит и хлюпает, это их мертвецы. Удары копий из-за стальной стены подобны броску змей. Гладкий полированный наконечник, отточенный до предела, едва ли не до атома, из самой прочной и гибкой стали, находит себе жертвы и не застревает в теле. Изредка сверкают мечи. Но очень редко. Основная работа сейчас у щитоносцев и копейщиков. Меченосцы ждут своей очереди. Есть! Королевские солдаты подались в стороны, расступаясь перед нами. Налево? Направо, где с дикими воплями рубятся всадники дель Саура? А на левом фланге наши поддаются, пятятся. Ладно. Поможем! Тем более, что арбалеты уже перезаряжены и переданы по линии.
  - Бей влево!
  Благо, там уже целая орда тушурцев... Снова непередаваемый звук слитного выстрела сотни стальных самострелов, тут же второй. Готово! Натиск на фиорийцев сразу прекратился, и я отдаю следующую команду:
  - Вправо, вдруг!
  И опять этот мерзопакостный треск и хлюпанье под ногами, брызги крови и мозгов, и...
  - Пошли!
  Стальная стена щитов раскалывается в обе стороны, выплёскивая из себя языки закованных в мощную, но лёгкую, и одновременно неуязвимую для тушурских мечей броню, воинов, и сверкают на солнце клинки. Словно сахар под кипятком тает разношёрстная толпа противников перед закованными в чёрные латы воинами. Вопли, крики, а потом - смертный вой ещё живых, но знающих, что сейчас умрут, людей. Потому что чёрные не знают усталости и пощады. Приободряются фиорийцы, спадает напряжение и ненависть у стоящих позади рёсцев, вместо этого появляется недоумение, потом - удивление. А смертники словно очнулись от сковывающей их движения обречённости, и вот уже ещё в одном месте перемолоты тушурцы, а стальная черепаха втягивает в себя обратно высунутый язык и движется дальше. Хряск костей, тупой стук железа о железо, иногда прерываемый пронзительным вскриком ломающегося клинка. Снова тугой, сочный залп стальных арбалетов, в мгновение ока расчищающий прогалины вокруг чёрных воинов Парда... Ещё немного, ещё одно усилие!.. С визгом монокристалл раскраивает очередного противника. Те, кто ещё жив, валятся на колени в ужасе, протягивают скрещённые перед собой руки, слышны испуганные голоса, повторяющие одно непонятное слово на тушурском. Свии - вжик! С протягом, по мясу, по кости... Удар ногой в щит выносит первого из тройки, решившей преградить мне путь, и мгновенный удар слегка изогнутым лезвием, описывающем полукруг, вспарывает горло. Обратное движение - отваливается напрочь чья то рука, брызжет фонтан крови, а кисть ещё сжимает меч, упавший на залитую кровью землю, медленно, но верно, превращающуюся в грязь. Ху! Рывком выдыхаю я воздух из лёгких, вторым коротким клинком отбивая устремлённое мне в грудь копьё. Незаметное движение - наконечник отлетает, и пока вражеский солдат пытается сообразить, что произошло, мгновенный удар в глазницу. Готов. С диким воплем меня пытаются ударить в бок. Увожу корпус чуть в сторону, с разворота всаживаю провалившемуся из-за богатырского замаха тушурцу в висок короткий меч, прошивая голову насквозь, чуть присев, пропускаю ещё один клинок над головой, вгоняя длинный меч под юбку стёганого доспеха. Над ухом проходит с шипением стрела, вырастая на мгновение во лбу очередного противника, и останавливаясь в стоящем позади него другом. Мои страхуют. Но здесь им волноваться нечего. Мой доспех не пробить, а стрелу, пущенную в глазную щель, остановит поликарбонат, закреплённый изнутри шлема, что и происходит в следующее мгновение: наконечник плющится, отлетая в сторону, а древко разлетается на куски. Значит, стрелок был совсем близко. Что же, откуда ему знать о Земле и Русской Империи? В следующее мгновение разваливаю очередного тушурца пополам. Он визжит, потому что видит, как стоят его ноги с половиной туловища. Затем крик обрывается бульканием, воздух в рассечённых лёгких кончился. В следующее мгновение кто-то из врагов наступает на обрубок, получая неуловимый взглядом выпад в живот... Снова звук рога. Я на мгновение замираю, пытаясь сообразить, что к чему, и тут хлёсткий удар сотрясает меня. Скотина! Да как ты посмел!!! Какой то придурок со всего маху вогнал в меня свою пику. Точнее, попытался. Естественно, что не пробил, но долбануло меня неслабо. Правда, и ему тоже не повезло. Не ожидал, что ударит, будто в каменную стену. Трясёт рукой, которую отсушило, его конь храпит, ну, моя очередь... Взлетаю в прыжке ввысь, вышибая его ногой из седла. Есть! Отталкиваюсь от спины его лошади, и сразу врубаюсь в кучку сгрудившихся тушурцев. О! А это уже не второй разряд, а элита! Посмотрим, на что они способны... Да ни на что, кроме как изображать из себя кучку изрубленного мяса. 'Колесо', вот как называется этот приём, когда один клинок непрерывно вращается перед собой, отсекая всё, что торчит, а второй в промежутках молниеносно входит в уязвимые места... Мне нужна передышка. Осмотреться, прикинуть, что происходит, и - увести своих бойцов в безопасное место. Хотя вряд ли ресцы осмелятся сейчас ударить по нам из своих катапульт, но бережёного Высочайший бережёт... Оттягиваюсь к парням, за стену щитов, делаю условленный знак:
  - Мостик!
  Мгновенно один щит повисает на плечах двух воинов, стоящих ближе всего ко мне, я вспрыгиваю на него, словно на помост, миг, и обратно. Достаточно. Тушурцы разбиты, поредевшая, но не слишком сильно цепь фиорийцев дорубает остатки противника. Имперцы так и стоят на месте. И - конники королевства неспешно разворачиваются обратно, бросая своих. Теперь можно особо не дёргаться. Свою задачу я выполнил.
  - Перекличка! Доложить потери!
  Хотя их быть не должно. Слишком велика выучка, плюс непробиваемые доспехи, плюс внезапность удара и арбалеты... Так и есть. Пара царапин. А накрошили мы... Оставшиеся минут тридцать стоим на месте, в 'черепахе', время от времени хлопают тетивы арбалетов. Это стрелки отстреливают самых неугомонных или глупых. Иногда мы по команде резко перемещаемся на полсотни шагов, ни разу не застывая надолго на одном месте. Это чтобы кое-кто не лупанул по нам из катапульты или баллисты, мол, ошибочка вышла. А наводить неуклюжую махину для выстрела надо минут десять, как минимум. Пока развернёшь, пока закрепишь, пока выверишь прицел. А мы, раз, и уже на другом месте... Всё! Уцелевшие воины короля бегут. Наши азартно преследуют, но враги огрызаются. И правильно - дай возможность противнику ускользнуть, если он знает, что проиграл. Не загоняй в угол, иначе будет биться из последних сил, от отчаяния обречённого... С облегчением вздыхаю. Всё. Конец битвы...
  - Десятникам! Собрать болты! Что с потерями?!
  ...Потерь нет. Имеются ушибы, синяки, царапины. Но ни раненых, ни, тем более, убитых. Правильный строй, выучка, выносливость, отточенная сотнями дней тренировок.
  - Назад, к рёсцам!
  Грохает барабан, отбивая темп, и 'черепаха' начинает возвращение к так и не вступившим в бой солдатам Рёко. Впрочем, им теперь есть над чем подумать... Зато имперцы жадно устремляются потрошить тела убитых. Стервятники... Иногда до нас доносятся дикие вопли - это издеваются над ранеными. Садистки, безжалостно. Когда такое слышат мои, их лица мрачнеют. Ничего! Зато будете знать, что вас ждёт, если дадите слабину...
  К нам подъезжает дель Саур, которого в доспехах я узнаю лишь по рисунку на иссечённом щите. Его латы помяты, залиты кровью. Ранен? Вроде нет... Снимает шлем, тяжело дыша, вытирает мокрый от пота лоб. Волосы так же сырые. А я - даже и не запыхался. И к трансу сегодня не прибегал. Хватило и моей обычной силы... Он с удивлением смотрит на моих солдат, потом переводит усталый взгляд на меня:
  - Выше всяких похвал, граф Атти дель Парда...
  - Благодарю, вас, сьере. Но один в поле не воин. Чтобы я делал без них?
  Оборачиваюсь и обвожу строй своих воинов рукой. Герцог вновь смотрит на них, затем спрашивает:
  - У вас большие потери, граф?
  Усмехаюсь:
  - У меня их нет.
  Словно припечатываю.
  - Матерь Высочайшего...
  В бормотании дель Саура чувствуется страх... Положили мы не меньше тысячи. И ни одной своей потери... А сколько полегло от рук всех прочих? Герцог машет рукой:
  - Возвращаемся в лагерь. А вечером, граф, приходите на совет. Есть разговор.
  ...Уже? А всего-то прошло три недели. Из положенного срока. Из них неделю стояли в лагере под столицей, пока император думал, куда нас запихнуть, чтобы наверняка. И две недели пути по стране. Насмотрелся всякого. Даже противно стало. Впрочем, ежу понятно, что раз в полевом сражении нас не положили, значит, следующей задачей будет штурм чего-то особо вредного. Там придётся хорошенько поломать голову и попотеть... Между тем солдаты Рёко начинают движение. Ничего себе! Пока мы рубились, они стояли за нашими спинами и наблюдали за происходящим, ожидая момента дорезать нас после тушурцев. Теперь же, когда королевская армия разбита, спешат захватить тот самый городишко, чтобы набить свои карманы. А нас, значит, к грабежу и мародёрству не допускают... Ну, сволочи... Ничего. Император за это заплатит... Гораздо дороже, чем думает. Но вообще, что-то много должников развелось у меня: Тайные Владыки Фиори, теперь - Рёко... Непорядок. Надо будет сократить их количество в самое ближайшее время... В лагере начинается более подробная разборка всего, что произошло во время сражения. Солдаты проверяют свои доспехи и оружие, отмывают от крови, зашлифовывают заусеницы, чистят арбалетные болты, тщательно осматривают их. Кровь оставлять нельзя - загниёт, станет вонять, и лишний источник инфекции. Кое-как организую помывку личного состава. Заметил, что уцелевшие фиорийцы стараются переместиться поближе к нашему расположению, и так же занялись, в первую очередь, вооружением и оказанием помощи раненым. Отдельно сносят убитых. Подавляющее большинство - простые воины. Лордов мало, но они тоже есть. Эх, теперь их подчинённым надо искать себе нового начальника... Как в воду глядел. К вечеру такие, оставшиеся без командиров отряды, а иногда и одиночки, подходят к кольцу возов, окружающих наши палатки и просятся переговорить со мной. На предмет вступления в ряды гвардии Парда. Только вот куда их брать? Доспехов на них не напасёшься, хотя имеется соответствующее наличествующему личному составу количество запасных в обозе, нормального оружия тоже нет. Да и подготовка у них... Ниже среднего... Но и бросать своих, как говорится, земляков, тоже некрасиво. Поэтому предлагаю всем, кто собрался, подумать до утра, потому что я просто не смогу гарантировать им жизнь. И причин этому много... Хотя можно послать письмо через сеть факторий сьере Ушура, которых полно в Рёко, но пока дойдёт, пока привезут, и, как я уже отметил раньше - новички просто не смогут драться в этих латах. И подготовки у людей никакой. Абсолютно. В первом же бою запутаются в ногах, завалят стенку, запаникуют. Нельзя их ставить в строй. Ни в коем случае нельзя! Максимум - использовать в качестве обозников, или кашеваров, шорников, сапожников или сборщиков оружия после боя. И то, точно знаю, что добрую половину придётся перевешать самому, прежде, чем они поймут, что такое дисциплина... Те, кто слушает меня, мрачнеют. Они и сами понимают, что на них в моём отряде нет ни провианта, ни вооружения, но в любом человеке есть крохотная надежда на лучшее. А сейчас она умерла. Граф не хочет брать их. Тогда куда податься? Кому из лордов, пришедших в поход, отдать свой меч? В темноте я прохожу мимо групп усталых, угрюмо молчащих людей, сбившихся в кружки и сидящих возле возов. Они ждут утра. И моего окончательного решения. А я направляюсь в шатёр к дель Сауру. Что за разговор имеется у герцога? Ставка главкома фиорийских сил ярко, относительно, конечно, обозначена высокими кострами и факелами. Слышны пьяные выкрики, песни, кое-где даже раздаётся женский визг. Победители празднуют. Ясен пень. Но против ожидания, наш герцог абсолютно трезв, как и два десятка феодалов, находящихся в шатре и напряжённо молчащих. Все сидят, нахохлившись, на сундуках, в середине - стол с грубой картой окрестных земель. Приветствую собравшихся. В ответ - нестройные голоса отвечающих. Отмечаю, что ни одного слуги в шатре нет. Впрочем, и сам шатёр огорожен по периметру строем пехотинцев.
  - Сьере граф, добрый вечер.
  Здоровается со мной Урм. Я склоняю голову, присаживаюсь на оставленный мне сундук, снимаю с рук перчатки. В отличие от большинства, я в обычной одежде. Лишь меч на боку, под которым висят вторые ножны короткого клинка. Герцог поднимается, затем берёт в руки свиток и начинает читать:
  - Сегодня мы потеряли восемьсот человек. Их них убитых - триста сорок три. Остальные ранены. Тех, кто встанет - меньше ста. Прочие умрут. Так объявили лекари империи...
  Кто-то не выдерживает:
  - А им можно доверять?! Не убьют ли они наших раненых специально, чтобы те не задерживали их?
  Герцог пожимает плечами:
  - Мне приходится им верить. Потому что других лекарей нет. Хотя многие такие будущие мертвецы выглядят достаточно бодро. Но куда их деть?
  ...Тишина, и тут я открываю рот:
  - К моему лагерю сегодня пришло почти двести человек. Это фиорийские солдаты, лорды которых пали сегодня...
  Завистливый гул. Ещё бы - отличный способ восполнить потери... Но я обрываю шум одной фразой:
  - Но я не могу их взять.
  - Почему?!
  Дель Суор потрясён. Поэтому поясняю:
  - Они просто погубят мой отряд. Не обучены. Не вооружены. Зачем мне смазка для тушурских мечей? У меня нет на них ни еды, ни оружия, ни коней. Отбирать же всё это у своих ленных воинов...
  Машу рукой. Тишина в шатре становится осязаемой, кое-кто уже посматривает на меня с ненавистью. Идиоты...
  - Поэтому я предлагаю следующее, благородные сьере... Сформировать из них наш общий обоз.
  ...Шевеление. Удивление. Недоверие. Всё приходится разжёвывать. Туповаты, господа феодалы...
  - Лошадей и повозки возьмём у тех, кто погиб. Заберём у врага. То же с провиантом. Лекарей можно найти в городе.
  - Врагов?!
  Самый глупый, наверное. Усмехаюсь:
  - Сьере, всё делается просто. За каждого умершего нашего будет вешаться член семьи лечащего. Естественно, после того, как рёсский лекарь даст заключение о смерти.
  Опять тишина...
  - Ха!
  Не выдерживает кто-то, кажется, дель Кесто, то ли барон, то ли баронет:
  - Заставить их следить друг за другом? Это будет весело!
  Люди оживляются. Я продолжаю.
  - Такие оставшиеся будут санитарами. Помогать лекарям, заботиться о продовольствии, для всех, опять же. Заниматься обустройством общего лагеря.
  Снова гул, но тут герцог вскидывает руку, и всё прекращается:
  - Вы хотите объединить все войска Фиори?!
  Гробовая тишина. Отрицательно качаю головой:
  - Сейчас - нет. Слишком рано. И мало кто согласится на это. Ведь так, сьере?
  Одобрительный гул, подтверждающие кивки. Чуть заметно усмехаюсь краешком губ:
  - Хотя, думаю, через тройку - четвёрку таких битв мы придём к этому. Общий обоз. Общая армия. Общее командование. Иначе нас положат поодиночке, сьере. Но сейчас рано. Слишком рано. И поэтому предлагаю сейчас сформировать из солдат, оставшихся без своих лордов общий обоз и лечебницу. Чтобы каждый из раненых, независимо от того, кто его сеньор, мог бы обратиться туда за помощь, и во время сражения знал, что если его ранят, то не бросят умирать, и не добьют, а помогут и вылечат.
  Все молчат. Потом дель Суори бормочет:
  - Это неслыханно. Никогда ещё лорды не объединялись...
  - Поэтому никто не возвращался из Рёко. Смотрите, господа.
  Подхожу к стене, где висит колчан со стрелами. Вынимаю одну, тресь! Древко легко ломается в моих пальцах.
  - Видите, сьере? А теперь - вот.
  Достаю пучок, штук двадцать. Связываю их шнурком, подаю первому, самому здоровому на вид и прошу:
  - Сломайте, сьере...
  Тот пыхтит, багровеет от натуги, но ему удаётся лишь чуть согнуть их. Сдавшись, передаёт следующему. Очередная попытка - бесполезно. Классический, набитый до оскомины пример... Когда очередной из лордов вместо попытки сломать обречённо машет рукой, поясняю:
  - Если мы будем держаться вместе - никто нас не победит. Вы сами видели сегодня. А поодиночке - мы как одна стрела, которую сломает даже ребёнок. У каждого из вас, сьере, есть собственные воины. Свои отряды. Но опять же, каждый из них силён в чём то одном. Вы, сьере герцог - наша конница. Моя, при случае, тоже. У кого-то отличные пешцы. У другого - сильные мечники. Кто-то командует великолепными лучниками. У четвёртого - копейщики, равным которым нет ни в одной стране нашего мира...
  ...Краем глаза замечаю, что народ начинает приободряться, и даже приосанивается. Всё верно. Немного лести, которую каждый примет на свой счёт, не помешает...
  - Поэтому предлагаю, кроме общего обоза, каждому из нас сообщить сьере дель Сауру, который, безусловно, будет главнокомандующим наших воинов, где лучше всего использовать ваш отряд ...
  Чуть склоняю перед ним голову, Урм на мгновение прикрывает глаза в ответ.
  ...И во время следующей битвы сформировать построение сообразно сильным сторонам Фиори. Как вы на это смотрите?
  Шатёр взрывается скороговоркой голосов, которую перекрывает бас герцога:
  - Тихо! По одному! Но сама мысль мне нравится!
  Голоса лордов затихают, потом кто-то спрашивает:
  - Но мы же здесь не все. Есть ещё куча мелких владетелей с десятком-другим, воинов. Их что, тоже к нам? Я против! Зачем мне те, кто не станет подчиняться приказам, считая, что это ниже его достоинства?
  Я поднимаю руку:
  - Умные придут к нам сами. И станут делать то, что им прикажут. А глупцы... Есть такое понятие - естественный отбор. Так вот - дураки всегда умирают первыми.
  Одобрительный ропот, а я поворачиваюсь к герцогу:
  - Сьере дель Саур, до следующей битвы пройдёт не меньше недели. Так что время подумать есть у всех нас. Но насчёт обоза надо думать уже сейчас. Мои люди захватили двенадцать тушурских лошадей. Мне они не нужны, и я готов их отдать в обоз и взять на котловое довольствие двадцать человек.
  Снова одобрительный гул. Поднимается ещё один аристократ, с тоскливым лицом, до этого тихо сидевший в углу:
  - Я могу выделить пять телег. Всё-равно коней придётся забить - столько транспорта мне теперь не нужно...
  Воцаряется тишина.
  - А если вы возьмёте тех, кто остался без лордов?
  Он задумывается, потом решительно махает рукой:
  - Слово сказано. Пять телег. И заберу к себе сорок человек. У меня им найдётся место!
  ...Возвращаюсь обратно довольный. Первый шаг к нашему спасению сделан. Навстречу мне выходит караульный:
  - Сьере граф?
  - Всё в порядке. Объяви тем, кто сейчас ждёт за возами, что завтра их пристроят. Пусть не волнуются...
  Солдат кивает и исчезает во тьме. Спустя пару минут я слышу радостные крики и довольно улыбаюсь. Скоро Рёко получит по зубам и по мозгам...
  
  Глава 10.
  
  ...Мы, двадцать два крупнейших командиров из Фиори, под началом которых почти половина нашей армии, снова сидим в шатре герцога. После битвы прошло два дня, но уже есть кое-какие подвижки к тому, что я предложил, а именно, к объединению наших отрядов в одну армию. Конечно, на меня косились. Особенно, когда я утром вышел из своего расположения, в обычной одежде, и народ, просидевший всю ночь у костров в ожидании решения своей судьбы, поднялся мне навстречу и склонил головы. На лицах всех - ожидание, надежда... И какая радость появилась, когда я объявил им решение Совета... Быстро распределили, кого куда. Я вывел лошадей, тот барон, который обещал повозки, сдержал слово, словом, пристроили всех. И остальные солдаты как-то повеселели. Наверняка думали, что их бросят на произвол судьбы, случись что с лордом, но нет. Мы показали людям, что позаботимся обо всех. И о своих, и о чужих. А потом отправили полсотни человек в город, где развлекались имперцы... Да уж... И непонятно теперь, за что воюем. Убитые горожане, изнасилованные женщины, искалеченные дети, которым обрубили кисти рук... В общем, показали себя рёсцы целиком. Всю свою натуру. Но, как ни цинично это звучит - опять получилось нам на руку. Нашли солдаты лекарей. Целых двух. Отбили, можно сказать, у идиотов, которые хотели их уже повесить. И семьи лекарские прихватили. Один - дед лет шестидесяти. Но опытный. Положили у него рёсцы всех, только внучка уцелела. Годков четырёх. Забилась под поленницу, там и сидела, когда дедушку привели обратно, чтобы собрал остатки лекарств да имущества. Не выдержала, вылезла. А матушка её, дочка старикова, так и пропала... И отца девчонки, зятя старикова нашли. Его на кол посадили. Неподалёку от дома... Второй доктор оказался помоложе, смог навстречу нам выползти. Ему под тридцать. Недавно женился, любовь-морковь, короче великая. Но рёсцы его молодую супругу решили оприходовать. Поскольку же врач сильно возражал против этого - отделали мужчину на совесть. Даже ногу сломали. Каким чудом тот из окна вывалился под ноги нашим посланцам - неизвестно. Но супругу его отбили, и рёсцам наваляли от всей души. В Фиори, всё же, к женщинам куда лучше относятся, чем в Рёко. По крайней мере, даже на войне насилуют редко. Ну если только очень красивая попадётся, или проштрафится сильно... Так что я - сволочь редкая, раз смог саури... Гад, короче... Медики, получив предложение стать армейскими докторами приуныли. Особенно, когда им объявили условия. Но потом согласились. Деваться то некуда. У одного кроме внучки никого не осталось. И от города тоже ничего. У второго - жена-красавица. Не станет работать на нас, так ещё по кругу пустят... Словом, принесли клятву. Сразу принялись за дело. Жалко, что всего два лекаря пока. Но помаленьку работают. Сразу провели сортировку раненых, велели наготовить повязок. Заставили их кипятить. А что - стерилизация. Значит, точно доктора, а не самозванцы, и опытные, раз о микробах знают. Тем временем нашли плотников среди солдат, дали им работу - готовить повозки для раненых. Установили дуги на бортах, изготовили носилки для самых тяжёлых, кому больше всех досталось, подвесили их на ремнях. Много, не мало - но всех, кто к отходу от завоёванного города на ноги не поднимется, увезём. Доктора ещё работу мастерам подкинули - пока возможность есть, надо наготовить шины, дощечки для фиксации переломов, дали громадный список лекарств, которые надо добыть. Мы всем советом голову ломали. Что смогли у рёсцев купить - добыли. А насчёт прочего - список то большой, решили до следующего места погодить. Второй раз послали людей в город, набрали ещё телег и возов, мои конники вместе с герцогскими наловили лошадей в округе. Их много от тушурцев осталось. Так что сейчас особых проблем с ранеными нет. Плохо, что с провиантом тяжело. Нового раздобыть не удалось, а имперские провиантмастера если что и дают, то либо гнильё, либо вообще... Отходы... Придётся тоже озаботиться. В самом ближайшем будущем... И, что меня порадовало больше всего, сегодня после обеда в лагере началось шевеление. Все, кто заключил соглашение, начали переезжать. Поближе к моему расположению. И к вечеру практически все двадцать два властителя устроились возле нас. А утром третьего дня их солдаты побежали кросс следом за моими. Стонали, рыдали, но бежали до упора. И зарядку тоже делали. А раньше смеялись... Дошло, наконец! На четвёртый день прибыл приказ - выступаем дальше. Впереди город куда больше, чем тот, что мы захватили. За стенами. И солдат там достаточно. Плюс ещё те, кто успел удрать с поля битвы. Люди сразу приуныли, там то точно мы все поляжем. Я, когда узнал об этом, лишь усмехнулся - в первую битву тоже, как на похороны шли. Зато потом... И здесь тоже самое будет. Пока помолчим, но когда станем лагерем под стенами - посмотрим на эти хвалёные стены и я придумаю, как взять этот жирный кусок. Не просто взять. Не пустить в него имперских солдат. А это куда труднее будет... И медленно движутся колонны солдат к городу Грыхт, вздымая пыль тысячами ног. Тянутся обозы, гонят стада скота на корм солдатам. Шагом, неспешно, продвигается конница. Волокут, надрываясь, железнорукие свои катапульты и баллисты. Но мне почему то кажется, что толку от них будет мало...
  - Сьере граф...
  Шепчет кто-то позади меня из охраны, и я вскидываю голову - передо мной герцог. Его лицо - туча-тучей.
  - Нас требует командир рёсцев.
  - Нас?
  - Да. Меня, как командира, и тебя, как самого...
  Урм не договаривает, но я понимаю, что он хочет сказать - как самого наглого. Это хорошо! Даже очень хорошо. Можно устроить небольшой спектакль для имперцев. Чем быстрее они поймут своё место, тем лучше для нас. Разворачиваю Вороного в сторону:
  - Всегда готов, сьере герцог!
  По лицу дель Саури проскальзывает мимолётная улыбка. Затем мы, в сопровождении десятка его личной охраны и моей, мчимся вдоль длинной колонны войск Рёко. Эти сволочи поставили нас в самый конец, и поэтому фиорийцы идут по уже изрядно подчищенной местности. На нас косятся, я ловлю хмурые, а порой ненавидящие взгляды. Ха, заело вас, ребятишки? Считали себя высшей расой, непревзойдёнными воинами, а тут пять тысяч варваров разнесли двадцать тысяч тушурцев в пух и прах! Да ещё при минимуме своих потерь. Вы ещё не знаете, что в следующий раз убитых и раненых у нас будет меньше, чем в первый раз. Я об этом позабочусь!..
  ...Командир рёсцев невысок, но плечи у него не уступают моим. Пара глубоких шрамов на лице, уже давно заживших, довершают портрет. Но общается он... В лучших традициях империи. То есть, цедит слова сквозь зубы, всячески показывая, что мы - никто, и звать нас никак. Просто досадная помеха для его войск, нахлебники и дармоеды, явившиеся объедать империю и путаться под ногами...
  - Вы возьмёте Грыхт. Станете в осаду. А мы потом поможем.
  Однако. Мы будем умирать под стенами, а вы потом заберёте всю добычу? Слишком уж вы умные, как я погляжу... Поднимаюсь с сундука, на котором сижу, подхожу к столу, где расстелена карта. Пару мгновений смотрю на неё. Потом тыкаю пальцем в некую точку:
  - В двух днях пути от Грыхта есть ещё один город. Сырх.
  Лицо главного резко скучнеет.
  - Он не по зубам даже нам. Не то, что грязным варварам.
  - В отличие от имперских солдат, наши воины моются каждый день. Так что это ещё вопрос, кто из нас грязнее. Твоих вонючих рёсцев можно учуять за десять мер пути.
  - Что?! Да как ты смеешь оскорблять воинов империи?!!
  Он хватается за саблю, висящую на боку, но я сгребаю его плоскую рожу в щепоть своей ручищей, а потом просто отталкиваю. Вояка с грохотом сносит стоящие позади него на специальной подставке знамёна. Вскакивает, а я спокойно стою, положив руку на меч.
  - Тебя укоротить на одну голову, вонючка?
  Любезным тоном осведомляюсь я. Ресец затыкается. Слава убийцы первого героя империи делает своё дело.
  - Так вот, плоскомордый, мы, фиорийцы, идём брать Сырх. И, не дай, Высочайший, ты появишься в поле нашего зрения. Обещаю, что лично обрежу уши каждому солдату Рёко, который туда сунется. А тебе, так и быть, уступаю Грыхт.
  - Да как ты...
  Он осекается, наконец то до его заплывших жиром мозгов доходит, что я сказал. Фиорийцы идут брать город, который не по зубам армии империи. Там то они полягут гарантированно. А значит, распоряжение императора будет исполнено в лучшем виде!.. Герцог смотрит на меня со страхом и удивлением, а я разворачиваюсь к нему и спрашиваю, подмигнув:
  - Вы согласны со мной, сьере?
  Тот, сообразив, что я что то придумал, важно изрекает:
  - Разумеется, сьере граф.
  Отвешиваю ему лёгкий поклон:
  - Благодарю вас, сьере герцог.
  Разворачиваюсь к рёсцу, и мой тон резко меняется:
  - В общем, вонючка, запомни мои слова - появитесь возле Сырха, пеняйте на себя. Ушей у вас не будет. Слово Атти дель Парда. И ещё - ты прикажешь своим лавочникам выдать нам всё, что положено. Провиант, фураж, ткани. Я прекрасно знаю, как ты наживаешься на нас, и сколько денег ты уже положил к себе в карман.
  Он усмехается:
  - Иди, получай.
  - Ты даёшь разрешение?
  - Разумеется.
  И наглая улыбочка в ответ. Что же - ты попал, придурок... Усмехаюсь ему не менее нагло, чем он:
  - Благодарю.
  Выходим из шатра на воздух. Урм тянет носом, потом выдаёт:
  - А ты знаешь... Действительно, пованивает... Но как мы возьмём город, который никто не мог взять?
  - Возьмём. И людей сохраним. Клянусь Высочайшим. Совсем без потерь, разумеется, не обойдётся. Но город будет наш.
  - А провиант?
  Отвечаю ему вопросом на вопрос:
  - У нас есть разрешение?
  - Есть.
  - Вот и хорошо. Сколько нам уже ничего не выдают? Почти три недели? Да на пять тысяч человек. Вот сейчас всё получим сразу. Плюс недоимки.
  - Да кто нам даст?!
  Похоже, герцог не понимает. Я оскаливаюсь:
  - Дадут. А этот плоскомордый будет искать себе других интендантов...
  - Упс...
  Челюсть дел Саура отвисает. Он понял, что я задумал... Отсылаем одного из охранников к нашим с приказом прислать на склады как можно больше телег, благо, уже вечер, и люди становятся на ночной привал. Сами же потихоньку едем туда, где находятся обозы с провиантом. Находим главного провиантмастера. Тот совсем маленького роста, в шитом золотом халате. Зато жирный настолько, что, кажется, с его щёк сейчас закапает масло. Рёсец сидит за столом, уплетая жареную курицу, возле него суетятся подхалимы из подчинённых. Спрыгиваю с коня, подхожу к нему. Тот меня демонстративно игнорирует. Пока моя нога не сворачивает столик с едой ему на пузо. Толстяк вскакивает, как ужаленный, что-то пытается пищать, но я приказываю своим солдатам:
  - Взять его.
  Миг, и жирный вор лежит в пыли с завёрнутыми руками. Наступаю ему на голову одной ступнёй:
  - Ты, тварь, сейчас выдашь провиант, фураж и всё, что полагается фиорицам, за всё время нашей службы.
  Он отплёвывается от пыли, потом выдавливает:
  - У меня на вас ничего нет. Только для воинов империи.
  - Кто занимается нашим снабжением?
  И чуть придавливаю ему голову. Он сопит, но нехотя выдаёт, снова плюясь:
  - Я. Но у меня ничего нет.
  - Раз ничего нет на нас, значит, для нас ты бесполезен и зря ешь свой хлеб. У нас, в Фиори, с дармоедами поступают просто.
  Отдаю новый приказ:
  - Кол мне.
  Один из бойцов быстро выдирает из стоящей неподалёку повозки оглоблю, парой взмахов меча заостряет конец, и я беру острие в свою руку:
  - Поставить эту тварь на четвереньки.
  Приказ тут же исполняется.
  - Двое - держать. Остальные - взяли кол.
  Восемь солдат берутся сзади, я примериваюсь - пойдёт.
  - Дави!
  Рявкаю я во всю глотку. Воины дружным движением посылают кол вперёд. Хруст, треск ткани и плоти. Дикий вопль, тут же обрывающийся - дерево проткнуло лёгкое...
  - Ставим.
  Пара движений, и импровизированный вертел с насаженным на нём, ещё дёргающимся рёсцем, привязан к телеге. Я поворачиваюсь к остальным его подчинённым, сбившимся в кучу и ставшим из жёлтокожих бледными, словно смерть:
  - Где его заместитель? Считаю до трёх. Потом начинаю насаживать остальных. Эй. Воины, сделайте мне ещё один кол...
  Мгновение, и мне из толпы выталкивают полную противоположность сидящего на колу рёсца. Это тощий и высокий мужчина.
  - Ты старший после этого... Поросёнка?
  Интендант становится ещё белее, хотя, кажется, что это невозможно, потом обречённо кивает.
  - Где довольствие, положенное фиорийцам за три недели? На пять тысяч человек?
  Рёсца начинает трясти. Он валится на колени и стонет:
  - Пощади, господин! Я всё найду!
  Тут, как нельзя вовремя, появляются первые возы, и начинается натуральный грабёж запасов рёсской армии. Мы грузим всё подряд. Абсолютно всё. И то, что нам положено, и чего нет. Наконец, спустя час, последний воз, который еле тянут лошади, настолько он нагружен, удаляется от нас. Я оборачиваюсь к трясущемуся рёсцу, показываю на кол, где толстяк уже бессильно обвис, опустив голову на грудь. За затылком точит грубое остриё с клочками мяса.
  - Ты всё понял?
  Он мелко и часто кивает:
  - Да, господин. Да, господин. Да, господин...
  Похоже, его заклинило.
  - В следующий раз там окажешься ты.
  - Да, господин, да, господин. Да, господин...
  - Мы отправляемся штурмовать Сырх. Так что через неделю ждём тебя в гости. Со всем, что положено.
  - Да, господин...
  Пока он бормочет и кланяется, я обращаюсь к дель Сауру:
  - Больше здесь делать нечего. Возвратимся в лагерь, сьере герцог?
  Тот тоже бледен, но находит в себе силы кивнуть в знак согласия. Мы садимся в сёдла, отъезжаем. Позади - мой десяток... Перед самым лагерем герцог роняет:
  - Однако... Сьере граф... Это... Настолько жестоко... Просто неслыханно!
  - Рёсцы признают только силу. Если с ними разводить сопли - то они мгновенно садятся вам на голову.
  Пару мгновений герцог осмысливает мои слова, потом задумчиво произносит:
  - Знаешь, Атти, а ведь теперь я начинаю верить, что многие из нас вернутся домой... И это будет впервые, пожалуй, за всю историю Фиори.
  - Когда я вернусь, очень многое случится впервые. Поверьте, сьере герцог...
  Осмотрит на меня, потом опять спрашивает:
  - Но как мы возьмём Сырх? И - без потерь?
  Я спокойно улыбаюсь:
  - Что знаю двое - известно всему миру. Пока лишь прошу поверить мне. Город мы возьмём. Максимум - за десять дней.
  - Вашими устами...
  Бормочет Урм, разворачивая своего коня в сторону. А я прикидываю - последняя стадия обезвоживания при отсутствии воды. Она вроде бы наступает именно на десятый день?..
  ...Как ни волновался наш главнокомандующий герцог, наш грабёж складов прошёл без всяких последствий. Оказалось, что мои сведения о скандале между командиром рёсцев и главным интендантом оказались абсолютно верны. Так что плоскорожий вояка остался доволен тем, что его обидчика покарали смертью, и он здесь совершенно не при чём. Ну а мы разжились продовольствием, кормом для лошадей, заодно попутно прихватили то, что нам не положено. Но это так, под шумок. Напуганный до смерти заместитель покойного шума поднимать не стал, и это пошло нам на руку. Ну а через два дня отдыха, перегруппировки и небольшой тренировки, а так же кое-чего ещё, наш экспедиционный корпус двинулся к Сырху, очень богатому и прекрасно укреплённому городу, который армия империи не могла взять ни разу. Конечно, многие среди фиорийцев волновались. Некоторые вообще утверждали, что их ведут на смерть. Но я был абсолютно спокоен, потому что ключ от Сырха уже лежал в нашем кармане. Единственное, чего я не мог понять, это отчего рёсцы не увидели очевидное? Впрочем, по всему выходило, что слабое место города обнаружил лишь я... Свежим взглядом, как говорится... Минуем Грыхт. Осада его имперской армией идёт ни шатко, ни валко. Катапульты бросают в стены камни. Но расположены метательные машины крайне неудачно, и несут постоянные потери от лучников города. Остальные воины сидят в своём лагере и уныло ждут, когда их железнорукие сделают проломы в стене. Долго же им придётся околачивать груши. А тем временем в Грыхт непрерывно подходят подкрепления, подвозят продукты и военные материалы. Эти жёлтые идиоты не удосужились даже перекрыть подходящие к городу дороги, и тушурцы спокойно, практически без охраны, посылают осаждённым обозы и подкрепления. Так что мы совершили пару вылазок по пути, благо, двигались по параллельной дороге и разжились полезными вещами. Вообще меня порядок ведения военных действий в Рёко и Тушуре очень удивляет. Но это с моей точки зрения, профессионального солдата Руси. Для местных их тактика наверняка является верхом совершенства. Ну а для меня все их потуги на военное искусство - лишь образец глупости. За день пути мы собираемся на совет, где меня просят изложить, как я собираюсь взять Сырх. Когда я объясняю - у всех присутствующих отвисают от изумления челюсти, а глаза становятся круглыми, как у подростка, впервые увидевшего голую одноклассницу. В огромном городе практически нет колодцев. Зато через него протекает река. Всего-навсего перегородить её, отвести русло, и через неделю горожане сами принесут нам ключи от города. Сразу возникает вопрос - а кто будет строить плотину? Объясняю - пленные. Необходимо выслать с утра летучие отряды, которые будут хватать всех подряд, кто попадётся, и гнать к лагерю. Чем больше - тем лучше. Дерево найдём в ближайшем лесу. Лопаты взяли в захваченном накануне тушурском обозе. Местность позволяет нам легко, в течение двух, максимум трёх дней лишить Сырх воды. И останется лишь подождать, пока жажда не достигнет своего пика. А дни сейчас стоят очень жаркие. Среди солдат даже отмечены случаи тепловых ударов... На любой из вопросов наших командиров у меня есть спокойный, рассудительный и, главное, полностью обоснованный и подкреплённый непоколебимыми аргументами ответ. Так что лица наших феодалов веселеют, и с утра полусотни и сотни солдат растекаются по всей окрестности большой долины, в которой и стоит Сырх... Тем временем основная часть наших войск достигает города, выбирает место для лагеря, огораживает его возами и частоколом, и начинает строительство осадных машин. Тут я на коне. Под моим руководством собранные со всего корпуса мастера вырезают станины, ложки, делают противовесы. Ну а к обеду появляются первые пленные из местных жителей. Мужчины, женщины, дети, старики, старухи. Мне всё-равно. Лишь бы у них были руки и способность передвигаться. В городе четверо ворот, по числу дорог, ведущих из него. Стены достигают пятнадцатиметровой высоты, и, как сообщили пленники после коротких уговоров калёным железом, толщиной метров шесть. Может, чуть меньше, или больше. Не суть важно. Главное, что камнемёты ресцев ни разу не смогли проломить её. А ещё удачный факт - что нам удалось захватить внезапной атакой оба моста через тут самую реку, и теперь мы можем спокойно перебросить солдат в любую точку, откуда тушурцы решат контратаковать. Перво-наперво, необходимо обезопасить себя от вылазок осаждённых. Но тут ничего изобретать не приходиться, всё придумано до нас. Конкретно - ставим частокол возле ворот, и под его прикрытием копаем волчьи ямы на дороге, маскируя их. Теперь солдаты противника в любом случае потеряют фактор внезапности, потому что пока будут штурмовать деревянную стену, защищаемую сильным отрядом, подоспеет наш подвижной резерв, ну а там и остальные подтянутся. Так что к ночи первого дня осады главные шаги к захвату города сделаны. Отловлены пленники, довольно много. Почти тысяча сервов. Перекрыты выходы и входы. На всех дорогах дежурят засады. Если что - нас известят гонцы из них. До господ феодалов, наконец, дошло, что кичиться своим происхождением и родословной можно было в Фиори. А здесь, если кто желает вернуться домой, то хочешь или не хочешь, но нужно действовать сообща. Иначе - глупая смерть... И с утра начинается настоящая работа. Ратный труд, подкреплённый огромным финансовым стимулом: Сырх - большой, очень большой по местным меркам город, который ни разу не был захвачен. А значит, там, за стенами, несметные богатства. По законам империи любое завоёванное место отдаётся на разграбление захватившим его на три дня. А за это время мы обчистим горожан подчистую. Поэтому ни ропота, ни возражений со стороны однощитовых рыцарей нет. Видя, что мы, двадцать два самых сильных лорда, действуем сообща, как одно целое, они молчаливо принимают наше главенство. Так что я оцениваю наши шансы на удачное возвращение домой уже не в пять, а двенадцать процентов. Шансы растут с каждым днём. А если мы будем удачливы в сражениях, то...
  
  Глава 11.
  
  - Вали!
   Свирепо орут надсмотрщики, и понукаемые ударами плетей пленники в уже изодранных халатах, в которые тут одеваются все поголовно, торопливо опрокидывают носилки, гружёные камнями и землёй. Дамба растёт на глазах, но горожане не шевелятся. Похоже, до них не доходит, чем мы тут занимаемся. А между тем уже больше половины довольно широкой реки, по которой раньше, до нашего прихода, ходили здоровенные плоскодонные баржи, перекрыто. Естественно, что строим мы плотину выше по течению. Пленников почти не кормят, и их тела частенько летят в реку. Жестоко? Но здесь без вариантов - либо мы, либо они. Естественно, что своя жизнь куда дороже чужой. Большая часть захваченных нами тушурцев роет новое русло при помощи деревянных мотыг. Остальные таскают вынутую породу на строительство дамбы. Носилками, своими халатами, вёдрами. После того, как насыпан очередной участок, вступают в дело трамбовщики, которые обрубками брёвен и деревянными молотами уплотняют насыпанную землю. Ну а чтобы её не размывало - из леса возят брёвна и забивают в воду. Река, несмотря на свою ширину, довольна мелка. В самом глубоком месте примерно семь метров. Так что проблем пока не возникает. Попыток совершить вылазку пока не было, но наши солдаты не сидят не месте, а непрерывно укрепляют свои заставы напротив городских ворот. Это сейчас тушурцы сидят спокойно. Но когда исчезнет вода... В отчаянии человек на многое способен. Древняя, как сам мир, истина. Люди это осознают и работают без понуканий. Тем более, что впереди - колоссальный приз... Есть и ещё один источник пополнения пленных для строительства и наших запасов. Пусть пока мы бедствуем, потому что и прихватили при уходе от рёсцев неплохо, и запуганный нами новый провиантмейстер поставляет всё необходимое в срок и лучшего качества, но затягивать осаду нам не стоит. Хотя у наших так называемых союзников дела идут куда хуже. Почти все камнемёты вышли из строя, а дыр в стене Грыхта так и не появилось. Ну у наши требучеты уже готовы, и скоро начнут своё дело... Свис - хлесь! На смуглом теле вспухает кровавая полоса. Серв молча утирается и начинает шевелиться быстрее. Пыль стоит столбом, потому что земля прокалена солнцем. Я смотрю лениво на суету пленных, проверяю качество построенной плотины. Надёжно. Такими темпами уже послезавтра река пойдёт мимо города...
  - Сьере граф!
  Передо мной возникает пехотинец в цветах дель Саури. Кланяется, потом говорит:
  - Сьере герцог просит вас прийти к нему на совет.
  - Когда?
  Солдат, прищурившись, смотрит на солнце, потом выдаёт:
  - Через час.
  - Буду.
  Пехотинец вновь кланяется и исчезает. Интересно, по какому поводу собираемся?.. А повод очень вкусный и интересный. Оказывается, наши дозоры засекли большой обоз тушурцев в полудне пути от Сырха. Порядка двух сотен телег. Знать бы ещё, что там. Но что бы ни было - пригодится. Решаем, кого послать. Делаем это, чтобы никому не было обидно, жребием. Так что определяемся быстро, и уже к вечеру солдаты уходят на дело, исчезая в лесу. Утром проверяем наши камнемёты. В земле попадается достаточно камней, поэтому с боезапасом проблем нет. На тканевую пращу, уложенную в гладкий желоб, укладывают большой, килограмм на восемьдесят, булыжник. Противовес уже выверен и закреплён.
  - Толкай!
  И с натугой воины налегают на раму. Неуклюжее сооружение со скрипом катится по дороге, наконец, замирает у частокола. Расчёт из мелкопоместных воинов суетится, выверяя прицел. Загоняют деревянные клинья под раму, колдуют с грузом на обратной стороне ложки. Потом отбегают в сторону, и главный из них кувалдой выбивает стопор. С гулом длинный рычаг поворачивается вокруг своей оси, камень с визгом прокатывается по смазанному маслом желобу, описывает дугу, и в высшей точке срывается с пращи и устремляется к стене города. Сухой треск, сноп искр, облако пыли. Вижу, как возле машины начинается суета. Снова уходит вниз рычаг, добавляют груз, укладывают камень. Опять разбегаются солдаты, лязг кувалды. Треск! Ба-бах!!! Булыжник ложится точно в центр ворот. Окованные бронзой створки вздрагивают, от них летит пыль, клубами вспухает на земле. Герцог довольно улыбается, затем трогает коня. Расчёт больше не стреляет. Все ползают по требучету и проверяют его целостность. Мы приближаемся вовремя - осмотр закончен. Дель Саур не слезая с коня интересуется:
  - Всё в порядке?
  Командир катапульты, рыцарь из мелкопоместных, довольно кивает:
  - Сделано на совесть, сьере. Думаю, что если начать стрелять нормально - проблем не будет.
  Урм смотрит на меня, и я незаметно для остальных на мгновение прикрываю глаза. Герцог рокочет:
  - Тогда приступайте. Пусть они боятся открыть ворота, чтобы не попасть под обстрел.
  Рыцарь довольно кивает, и его солдаты начинают суетиться, заряжая машину по новой. Мы трогаем коней. Теперь нам нужно вернуться к плотине. Работа там кипит, и... Неожиданно приятный сюрприз - к вечеру река свернёт в новое русло! Правда, рабы еле шевелятся, потому что надсмотрщики не дают им ни минуты отдыха, но нам то что до этого? Внезапно ловлю колючий взгляд. И это - не пленник, как ожидалось. А кто-то из рыцарей. Не подаю виду, что чувствую эту ненависть, словно слишком увлечён тем, как работают пленники. Кто же это там такой глазастый?.. Ладно. Спрошу потом у своих ребят. Мой десяток охраны едет позади нашей кавалькады главных командиров. Наверняка срисовали тёмную личность... Кстати, задумка с госпиталем себя полностью оправдала. Большая часть раненых, вопреки рёсским прогнозам стала на ноги. Лекари оказались опытными и грамотными, и те, кто у них лечился, остались довольными. Ну и мы, фиорийцы, держим своё слово - им дана защита. Ещё оба получили по личному возу. Что старик, что молодой. Пожилой живёт с внучкой, а чтобы у него было больше времени заниматься с народом, выделили ему из добычи молодую женщину, которая ведёт его хозяйство и приглядывает за девочкой. Молодой же лекарь, поставив себе лубки на переломанную ногу, в основном пока занимается снадобьями. Впрочем, частенько оба медикуса ссорятся, не находя общих взглядов на то, как лечить того или иного воина. Но, в конце концов, приходят к общему мнению. Во всяком случае, наши ряды пополнились сильно. Естественно, что двоим людям уследить за всем просто невозможно физически, и потому есть и те, кто не выжил. Но никаких претензий к лекарям у людей по этому поводу нет. Всё и так видно. Да и переживают оба по поводу каждого умершего так, словно это их родные. Оказывается, лекари здесь дают клятву. Нечто вроде нашей, земной Гиппократовой. И нарушить её для них немыслимо...
  - Надо будет в Сырхе найти ещё лекарей.
  Негромко произносит кто-то из лордов. В ответ Урм вздыхает:
  - Конечно, нужно. А ещё неплохо бы полтысячи железноруких, ещё с полсотни катапульт и баллист, тысяч пять конных и десять - пеших. Сьере! Взять то, мы возьмём. Спора нет! Но лучше бы лекари оставались без работы.
  Одобрительный гул ему в ответ. Снизу, от места работ, бежит воин:
  - Благородные сьере! Приступаем к перекрытию реки!
  Такое зрелище никто пропустить не хочет. Мы торопливо понукаем коней, и вот, вскоре, уже на месте. Приготовлены брёвна, громадные деревянные щиты, ну и большие вороты на другом берегу, от которых протянуты канаты, чтобы задвинуть эти щиты на место. Новое русло отделяет от старого лишь тонкая земляная стенка. Барон дель Дорро вздыхает:
  - А что делать с пленниками теперь? Не убивать же их?
  Все смотрят на меня, и я улыбаюсь в ответ:
  - Зачем убивать? У меня есть гораздо лучшее предложение.
  - И, какое же, граф?
  - Давайте их отпустим.
  - Отпустим?!
  Почти единодушный вздох потрясённых лордов. Отпустить потенциальных врагов?! Граф дель Парда сошёл с ума? Но я откровенно смеюсь:
  - Естественно, что не по домам... А - в город!
  Теперь смеются все. Поняли, наконец! Тысячу дополнительных жаждущих ртов... Рабы оглядываются на смех, но тут дель Саур отдаёт приказ:
  - Приступайте!
  Надсмотрщики начинают орать, ворот приходит в движение, верёвки натягиваются, и со скрежетом и визгом щит начинает медленно ползти по направляющим. Течение сразу прижимает его к вбитым в дно реки стволам, тросы натягиваются до звона. Ещё миг, и сейчас они оборвутся... Но тут рабы суматошно бросаются пробивать земляную стенку. Минута, вторая, и вот первая струйка мутной воды плещет в прорытый канал. Напор сразу ослабевает, и щит снова медленно ползёт вперёд. А вода всё больше и больше устремляется в новое русло, размывая себе путь, прорывая землю глубже и глубже. Она окрашивается в бурый цвет местной почвы, тем более, что щит, наконец, стал на место. И лишь тонкие, но бурные струйки выбиваются из-под него. Пленники торопливо сбегают по дамбе вниз, закладывают эти щели камнями, засыпают землёй. Ура! Получилось!!! Всюду, куда ни посмотри - синее от ила дно, на глазах покрывающееся сетью трещин. Бьётся рыба, разбрызгивая чешую, бурлят неглубокие ямы - там целые косяки. Обнажается фундамент городской стены, в которой громадные ворота для пропуска барж. Но сейчас ворота висят в воздухе, зато под ними лес копий. Это тушурцы решили, что мы сейчас начнём атаку. Зря решили! Никто из нас умирать не собирается. Зато в эти места разом ударяют спрятанные до поры до времени за возами камнемёты, и сочные шлепки камней и брёвен, бьющих в людей, и вопли искалеченных доносятся до нас... А потом со стен города доносится тоскливый вой. Поняли, наконец! Да слишком поздно. Ну, нельзя же быть настолько тупым!.. Всех пленных сгоняют в кучу. Те стоят с видом обречённых, уже попрощавшись с жизнью. Насколько мы знаем, рёсцы пленных всегда убивают. Но вместо воинов с мечами появляются опять надсмотрщики, и гонят их плетьми по руслу к городу. Камнемёты прекращают обстрел. Им отослан соответствующий приказ. Защитники города расступаются, и люди из последних сил спешат под защиту стен...
  - Что дальше, сьере граф?
  На меня смотрят двадцать две пары глаз в упор.
  - Теперь надо подождать. Несколько колодцев внутри есть. Но я думаю, что они быстро иссякнут. Ещё - поставить дополнительные заслоны здесь и позади города. Откуда раньше вытекала река.
  Мне согласно кивают...
  - И - ждать. Думаю, что не больше десяти дней...
  ...Но всё заканчивается раньше... Уже этой ночью отчаявшиеся попытались спуститься со стен и разрушить плотину. Увы. Никто из них не вернулся. Камнемёты удержали тушурцев от открытия ворот, а смельчаков быстро вырезали. Их тела перебросили обратно в город требучетами. Живых никого не было. Обозлённые горожане вывели на стены заключённых местной тюрьмы и казнили их на наших глазах. Варварски. Разрубали на части, сдирали кожу заживо. Вспарывали животы и удавливали собственными кишками... Зачем?! Среди них наших соотечественников не было. А публичными казнями они добились лишь того, что если у кого у фиорийцев и были капли жалости к тем, кто сейчас страдает от жажды, то после таких показательных смертей всё улетучилось. Рёко и Тушур стоят друг друга. Так что не жалко ни тех, ни других. Чем больше погибнет в обоих государствах, тем легче будет Фиори... Было ещё две попытки уничтожить плотину. И обе безуспешные. На шестой день над городом взвилось белое знамя. Затем делегация городских старшин вынесла нам символические ключи от города на золотом блюде. А дальше начался грабёж. Причём, грабёж цивилизованный. Мы не стали вводить в Сырх своих солдат. Горожан даже сейчас было куда больше, чем нас. Совету города были просто озвучены наши требования: столько то золота, столько то серебра, столько то камней, продовольствия, лошадей, оружия, тканей, и тому подобное. Для изголодавшихся по женской ласке солдат затребовали женщин и девушек. И чуть отодвинули щит в сторону. Струйка воды по старому руслу только раззадорила жаждущих людей, тем более, что из города их не выпускали. До того момента, пока нам не уплатят выкуп... И уже к вечеру дня капитуляции всё было собрано, погружено и доставлено в лагерь. И только тогда мы пустили воду назад, в город... Наши потери составили двенадцать человек. Двое погибли, когда вдруг обломился рычаг требучета и рухнул вниз, на расчёт. Выяснилось, что не заметили трещину, возникшую после множества выстрелов. Десять временно вышли из строя - кто стёр ноги, кто подхватил болезнь. Зато в итоге... Двадцать тысяч золотых монет. Двести тридцать тысяч серебряных. Шесть больших возов золотой посуды, почти сорок - серебряной. Ткани, благовония, шёлк, хлопок, продовольствие, фураж, кони, оружие. Четыре больших бочки драгоценных камней... В один миг город стал нищим, а мы, фиорийцы, несметно богатыми. Люди радовались. Тушурцы - рыдали. Зато они остались живы, чего не случилось бы, захвати город имперские войска. А Грыхт всё ещё держался... Прознав о нашей победе примчался командир рёсцев и потребовал свою долю... Он её получил. Самого его не стали калечить. Но всю его свиту лишили ушей. Граф дель Парда всегда держит своё слово. В столицу отправили императорскую десятину, сдав по описи особому чиновнику. Так что плоскомордому оставалось только бессильно скрипеть зубами и выть на луну. А мы - праздновали. Что простые воины, что мы, лорды. Нам прислуживали самые красивые девушки города, самые знатные горожане. Не обошлось без эксцессов, естественно. Но между собой мы разобрались быстро. А горожан мы не трогали. Ведь им было дано слово... Неделю все кузнецы города работали на нас. Им было приказано изготовить оружие по нашим образцами, и те трудились изо всех сил. Ведь плотина по-прежнему была в наших руках, и в любой момент мы могли запереть ворота города и вновь перекрыть воду. А на всю жизнь не напасёшься... От Сырха наш корпус уходил полностью, за исключением моего отряда, перевооружённым и на конях. Следом тянулся большой обоз с трофеями, которые мы вскоре, чтобы не вызывать зависти и злобы, отправили в Фиори через купеческий караван сьере Ушура. Но народ как-то воспрянул духом, расправил плечи. Первый успех сплотил нас лучше наказаний и угроз. И когда поступил новый приказ, исполнять его мы отправились с уверенностью, что мы победим... И вернёмся домой, в Фиори...
  ...Дорогой сынок! Получили от тебя весточку. За подарки и деньги тебе большое спасибо. Рады, что ты жив и здоров, и дела твои идут успешно. Спокойней на сердце и душе. В графстве пока спокойно. Соседи живут мирно. Нас не обижают. Грам передаёт привет и просит сказать, что всё спокойно, даже странно. Это его слова. Ролло занимается твоими солдатами. Тоже очень доволен. Но что делает - я не знаю. Не женское это дело. Твоя жена - настоящее сокровище. Умная, добрая и ласковая. Меня уважает, называет мамой. Я очень рада этому. Мои девочки её тоже слушаются и не обижают. Но ревнуют к тебе. Хотя и про себя. В мастерских твоих что-то новое делают. Мне объясняли, но я так и не поняла. Вроде как котёл для пара. Воду кипятить. Атти, ты бы написал хоть пару строчек жене. Ей сейчас тяжело. Она ведь совсем одна. Люди, конечно, её уважают, но я же вижу, что Ооли тоскует. Ободри девочку. Ей так нужна твоя поддержка...
  ...Я задумчиво отрываюсь от свитка, который мне доставили приказчики сьере Ушура. Матушка, как всегда, в своём образе любящей и доброй женщины. И чем её взяла саури? Нет, девчонка будет делать всё для блага моего владения. Ей кровь из носу надо добиться того, чтобы графство выжило, и, по возможности, окрепло. Потому что только сильное Парда даст ей возможность выжить на этой дикой планете. Естественно, что будь она копией человека, то смогла бы как-то замаскироваться, притвориться местной, и жить сама по себе. Но такое отличие, как длинные уши скрыть невозможно. Да и черты лица очень отличаются... Мда... Пожалуй, я единственная соломинка, которая может её спасти. А Ооли ведь не знает, что вскоре сюда прилетят наши, и её, естественно, отправят в лагерь. Точнее, не в лагерь, а в специальную тюрьму службы безопасности Империи. Оттуда же ещё никто не возвращался... Стоп! А теперь спрашиваю сам себя - хочу и я этого? Расставаться с ней? И сам же себе так же честно отвечаю - не знаю. Мы же даже и не жили вместе. В том смысле, как муж и жена, как нормальная семья. Та единственная ночь не в счёт... И потираю губы. Наш поцелуй после бани... Почему я не в силах забыть его вкус? Может, у неё просто особые ферромоны, и земной мужчина не в силах не подчиниться саури? Но я же не землянин в полном смысле этого слова. Различия в строении организма, хоть и небольшие, но имеются...
  - Сьере граф! Сьере граф! Кто-то скачет!
  ...Это один из моих охранников. Странно, но после того, как мы взяли Сырх, нас, фиорийцев, оставили в покое. То ли не знают, куда нас приспособить ещё, то ли просто не могут решить, где будет следующая мясорубка, чтобы мы, наконец, окончательно передохли. Довольствие нам привозят регулярно, но приказов никаких нет. Оно и к лучшему. Наш корпус постепенно принимает приличный вид. По крайней мере, что-то похожее на армию в нормальном значении. Раненые почти все поднялись на ноги. И наши врачи сейчас отдыхают и готовят запас лекарств. Благо в средствах мы не стеснены, и десятую часть добычи было практически единогласно решено пожертвовать на нужды корпуса. Остальное, как я и говорил раньше - отправили в Фиори через торговую сеть сьере Ушура. Он же реализовал и захваченные нами украшения и камешки. Ну, кроме меня. Я не захотел продавать добычу и просто попросил отвезти всё в Парда в том виде, в котором оно находится. Естественно, кроме денег. Их пришлось поменять на наши. А вчера мне доставили письмо из дома. Но только от матушки. И его то я и перечитывал в очередной раз. Странное дело, но у меня складывается мнение, что доса Аруанн чего то не договаривает по поводу Ооли. Но вместе с тем очень её полюбила. К тому же девчонка её уважает. Почему? Тоже загадка. Эх, с каким бы удовольствием я сейчас оказался в замке, обнял бы матушку, сходил в баню, посидел бы потом в комнате отдыха за наттой с плюшками. А ещё - сгрёб бы Ооли в охапку утащил на своё любимое озеро, где любил бы до изнеможения, и выяснил бы у неё всё: кто она на самом деле, из какого клана, и почему тогда поцеловала меня... Вот же, опять где-то плаваю в мечтах... Проклятие Нижайшему! Так вот. Продолжу свой рассказ. В общем, наши солдаты после захвата города стали богатыми людьми по меркам Фиори. Некоторые таких денег даже и не видели. Естественно, что почти все передали большую часть добычи своим близким. Кое-кто выкупился у лордов. Благо, вопрос можно было решить на месте. И, переварив добычу, как говорится, мы отправились дальше. Но по дороге к Грыхту, который осаждали местные войска нашего временного сюзерена, нам передали приказ - остановиться в любом удобном месте и ждать дальнейших распоряжений. Естественно, что мы были бы полными идиотами, не воспользовавшись этой возможностью отдохнуть, излечить раненых, провести слаживание и обучение имеющихся подразделений, и даже некоторое переформирование и перегруппировку внутри. Срок то нашего пребывания в Рёко идёт, и далеко не всё равно, как. Одно дело, когда каждый день сражения и смерть. Другое - когда ты живёшь в лагере, и вокруг тебя спокойствие и мир. Словом, месяц отдыха мы использовали на все сто процентов. В нашем круге двадцати двух потихоньку тоже роли распределились. Дель Саур - главнокомандующий. Я - его заместитель по боевой подготовке и планированию операций. Дель Ольм, маркиз - отличный конник, прирождённый воин от Высочайшего. Плюс ещё четверо дворян. Им и командовать всадниками. Дель Таари заведует нашими железнорукими. Помешан на боевых машинах с рождения, и знает про них очень много. С ним ещё трое таких же фанатиков. Остальные - пехотные командиры. Кто-то взял на себя стрелков. Кто-то - копейщиков. У дель Тимо - мечники. В общем, притёрлись друг к другу, нашли общий язык и темы для разговоров, я ознакомил всех с тактикой и методикой обучения. Не всей, конечно, но основы дал. Так что за месяц спокойной жизни, как я упоминал ранее, наш корпус стал представлять собой куда более грозную силу, чем когда впервые ступил на землю Рёко. По крайней мере, можно сказать, что мы уже не отдельные пальцы, а ладонь. Поскольку до кулака нам ещё очень и очень далеко. И вот - к нам гонец из столицы. Потому что флаги над кавалькадой жёлтые. Цвета императорского дома. Неужто один из прЫнцев самолично пожаловал? Вообще Рёко - странная страна. У императора две официальные жены, плюс почти две тысячи наложниц в ранге дам двора. Примерно, сорок дочерей и полсотни сыновей. Пышный двор, множество сановников. Уйма различных церемоний каждый день. Когда только Ымп своей державой правит? Хотя как то справляется. И не сказать, что плохо. Загадка. Так кто же к нам пожаловал, и с чем? Всадники мчатся через лагерь, останавливаются у шатра Урма. Тот выходит наружу. Приветствует их. Затем ведёт в шатёр. Сам собой, что не всех. Почти все остаются снаружи, а с герцогом ушли трое. И провалится мне на месте, если один из этих троих не женщина. Или девушка...
  - Дяденька...
  Меня тянут за полу котты. Взгляд вниз - это Шурика. Внучка нашего лекаря. Миленькая девочка пяти лет. Очень красивая и весёлая. Жалко девчушку. Матушку её рёсцы убили. Во всяком случае, я отношусь к ней хорошо. Всегда найду какую-нибудь сладость, или возможность поиграть с ней. Девочка это чувствует, поэтому частенько убегает от своей няньки ко мне. К дяде, как она говорит.
  - Что, малышка?
  Я наклоняюсь, подхватываю её за бока и забрасываю на плечи. Она довольно смеётся. Ей очень нравится сидеть у меня на плечах, а я... Не скажу, чтобы мне это тоже не нравилось. Ощущаю в себе какое то новое чувство. Отцовский инстинкт, что ли. Щекочу ребёнка, девчушка заливисто смеётся. Но нас бесцеремонно прерывают:
  - Сьере граф, вам необходимо срочно явится к сьере герцогу. Прибыл приказ из столицы.
  Я киваю посланцу и с сожалением спускаю девочку на землю:
  - Извини, Шурика. В следующий раз поиграем. У дяди дела.
  Она, несмотря на свой возраст, всё понимает. Ведь дядя - воин! И спас её дедушку. Совершенно серьёзно кивает, затем убегает обратно в обоз, где находится наш госпиталь. Я спокоен за неё. Солдаты малышку знают и любят. Даже у самых отпетых головорезов смягчаются лица, когда они видят её маленькую фигурку... Спешу за посланцем к дель Сауру. Что поделать - на мне всё планирование. Видимо, герцог хочет дать мне время подумать над приказом и уже потом, когда соберутся все, донести до всех уже готовый план действий... Верное решение. Чтобы не пришлось наломать дров, действуя спонтанно...
  Вхожу внутрь шатра. У стола стоит мрачный, словно туча, дель Саур и трое рёсцев. Один из которых... Твою же мать!!! На что я плохо различаю эти одинаковые плоские желтокожие рожи, но её мне не забыть! Это - та самая дочка императора, которую я тогда зацепил в столице. Словом, когда прихлопнул их героя... Довольная, как удав после обеда. Лыбится. А зубы - жёлтые и гниловатые, между прочим. Я, как положено, склоняю голову:
  - Сьере герцог?
  Тот, вместо приветствия, вяло машет рукой, потом сразу же выдаёт:
  - По указу императора Рёко нам надлежит захватить крепость Кытх. После этого мы можем считать себя освобождёнными от вассальных обязанностей перед империей и вернуться домой, в Фиори.
  - Кытх? Никогда не слышал.
  И тут вперёд выходит дочка императора с ехиднейшей улыбкой, и на довольно чистом всеобщем выдаёт:
  - Это ваша смерть, варвар! Ты получишь то, чего заслужил, подняв руку на мою особу!
  Даже так?.. Ну, тварь...
  - Если мы возьмём крепость, то сможем вернуться домой? Верно?
  - Император подписал указ об этом.
  Вступает в разговор высокий для рёсца воин. Я вопросительно смотрю на него, и тот представляется:
  - Я - граф дель Хааре. Командующий Восточной Армии Империи.
  Дель Хааре?! Тот самый? Муж Лиэй?!
  
  Глава 12.
  
   Не обращая внимания на соплячку, подхожу к столу:
  - У вас есть карта, граф?
  Тот смотрит на меня, потом на нашего главнокомандующего. Урм кивает, и рёсец медленно вынимает из сумки, висящей у него на боку, свиток довольно большого размера. Разворачивает. Я смотрю на него - ничего себе... Если масштаб выдержан, в чём я сомневаюсь, то до крепости нам ещё минимум месяц пути! И неизвестно, сколько там проторчим. Потому что на первый взгляд я не вижу слабых мест. Более того - город огромен. И в середине его - целый каскад озёр или прудов.
  -Не кажется ли вам, сьере граф, что взять такой большой город силами пяти тысяч человек невозможно?
  Тот мнётся. Потом роняет:
  - Это ваши проблемы. Приказ императора - фиорийцам взять город Кытх. А как, чем - это ваши проблемы.
  Задумчиво смотрю на карту, и что-то начинает прорезаться. Правда, пока очень смутно, но уже брезжит...
  - Империя поможет нам?
  Герцог прищуривается:
  - Смотря чем.
  - Нам понадобится масло. Очень много масла. Ещё - растительная вата. И - полное одобрение всех наших действий при взятии города. Ну и, естественно, полное невмешательство имперских воинов, а так же чиновников и полководцев в операцию по захвату крепости.
  Рёсец задумчиво чешет подбородок, потом кивает в знак согласия:
  - Думаю, что это можно устроить.
  Дочка Ымпа глумливо смеётся:
  - Собираетесь смазать пятки, чтобы быстрее сбежать из империи? Но тогда мой отец двинет армию на Фиори! И казнит всех дезертиров.
  Я поворачиваюсь к ней, молча протягиваю руку, затем хватаю за воротник и бросаю на подставленное колено. Её смех обрывается, потому что дыхание сразу останавливается. Я угодил ей в солнечное сплетение. Затем с размаху опускаю свою ладонь на её тощую задницу. Сочный шлепок пушечным выстрелом звучит в мгновенно воцарившейся тишине шатра. У дель Хаари отвисает челюсть, но я успеваю заметить промелькнувшую улыбку в глубине его глаз. Ого! Девица успела допечь вояку за время пути, похоже... Её тушка летит к выходу, где она корчится на земле, пытаясь вдохнуть хотя бы кусочек воздуха. Лениво произношу:
  - Граф, если я сказал любых рёсцев, то членов императорской семьи это тоже касается. Особенно, какую-то там сороковую или пятидесятую дочь, которую отец вряд ли даже помнит в лицо.
  Поворачиваюсь к лежащей, побагровевшей девице, которой, наконец, удалось начать дышать, и её плоская грудь ходит ходуном, мелко-мелко, и часто одновременно:
  - Если ты ещё раз посмеешь подать свой голос, когда разговаривают мужчины, я отдам тебя своим солдатам. У них уже давно не было женщин.
  - Мой... Отец...
  - У императора почти сто потомков. И отсутствие одного, или одной из них, он переживёт. А вот ещё один город под рукой империи - достойная цена за размен на твою голову.
  До неё доходит. Глаза наливаются слезами. Она, всё ещё сидя на земляном полу, судорожно давит беззвучные рыдания. Я снова поворачиваюсь к дель Хаари:
  - Вы неплохо говорите на фиорийском, герцог.
  Он очень спокойно отвечает:
  - Моя вторая супруга - родом из вашей страны.
  Так же спокойно я киваю в ответ, стараясь не показывать того бешенства, которое вспыхнуло у меня внутри после этих слов - значит, Лиэй всего лишь вторая жена? Чтоб этому Тумиану на сковородке у Нижайшего угольков подкинули ещё! Подлец... Кручу рукой в воздухе в неопределённом жесте:
  - Нечто такое припоминаю, вроде как два года назад кого-то выдали замуж в вашу страну... Обсуждали на Совете.
  Граф удивлён, а Урм снова хмурится. Значит, пора прекращать.
  - Когда войска из Фиори должны выдвинуться для захвата города?
  На лице рёсца явное облегчение:
  - До конца этой недели.
  ...Значит, через пять дней...
  - А поставки затребованных нами материалов?
  - Подвоз будет организован прямо к Кытху.
  Киваю ему в знак согласия.
  - Хорошо. Армия выдвинется в указанный срок. Но город мы возьмём лишь в случае, если всё, что мы просим, будет нам предоставлено.
  Дель Хаари вновь кивает в знак согласия. Но тут неожиданно подаёт голос соплячка. Рыдать она закончила, и, кажется, снова обрела привычную наглость. Хоть дождалась, когда мы закончили разговор, и то хорошо.
  - Передайте императору, герцог, что я остаюсь с ними, чтобы убедиться в тот. что варвары сдержат своё обещание.
  Глаза вельможи лезут на лоб, но, похоже, для рёсцев пожелания родственников императора - закон. Он склоняет голову в знак согласия, затем делает шаг к выходу, но я бросаю ему вслед:
  - Кытх мы захватим. Только толку от этого, а так же выгоды Рёко не получит.
  - Почему?!
  В один голоса спрашивают оба, что дочка Ымпа, что граф. В ответ я жёстко усмехаюсь:
  - Для вашего императора жизнь одного рёсца дороже всех наших, вместе взятых. Для меня же - жизнь любого фиорийца куда дороже всей вашей империи. Поэтому я не собираюсь класть наших солдат зря в угоду амбициям. Рёко хочет этот город? Оно его получит. А сколько жителей там выживет - это уже проблемы империи.
  Граф молча смотрит на меня, затем выходит, не произнося ни слова. Я поворачиваюсь к всё ещё сидящей на земле девчонке:
  - Ты чего тут забыла? Брысь отсюда, мелкая пакостница! Гыррр!
  Рычу, словно настоящий волк. Она вскакивает, путаясь в полах своего одеяния, выскакивает наружу. Урм оглядывается на стены шатра, затем подходит ко мне и шепчет:
  - Ты действительно думаешь, что мы возьмём Кытх?
  Так же шёпотом отвечаю:
  - Мы не будем его брать. Мы его просто сожжём. Дотла.
  Герцог со страхом смотрит на меня, а я вновь шепчу:
  - Там почти сто тысяч жителей и сильный гарнизон. У нас нет другого выхода. Иначе поляжем все. Без исключения.
  - Но...
  Он в растерянности. И я повторяю снова:
  - Либо мы, либо они. Другого выбора нет. Назначайте совещание на вечер, сьере герцог. А я, с вашего позволения, подумаю над картой. И ради Высочайшего - мне сейчас необходима спокойная обстановка, поэтому прошу не подпускать ко мне эту императорскую дурочку...
  ...Задумчиво возвращаюсь к себе. Задача не из лёгких. Очень сложная. На стороне тушурцев подавляющее численное превосходство. Соотношение, как минимум, один к двадцати пяти. Солдаты, конница, мирные жители. Следовательно, нам могут помочь лишь две вещи - первое, страх, точнее, ужас перед нами у осаждённых. Вторая - не очень удачное расположение города. Кытх находится в низине, точнее - в не очень большом проходе между двумя горными массивами и сильно вытянут в длину. Где-то километров на двенадцать. Строения зажаты между скалами. И их прикрывают две стены. Если верить карте. Следовательно, нам нужны сведения о городе. А где их взять? Империя не поделится. Это я больше чем уверен. Значит, требуются пленники. И чем раньше, тем лучше. А вообще, лучше всего провести рекогносцировку на местности своими глазами. Это реально, разумеется. Но путь до города велик. Пока туда, пока обратно... А корпус будет двигаться мне навстречу. Пусть медленно, но тем не менее... И когда прибудет на место, мы уже должны быть готовы приступить к осаде. Но пока я буду мотаться на разведку и обратно - потеряем драгоценное время. Впрочем... Впрочем... Надо поспрашивать купцов! Они ходят с товарами по всей стране. Даже сейчас. Для денег не существует границ, так что наверняка кто-нибудь из них бывал в Кытхе! Становится легче на душе. Судя по карте, вокруг много мелких поселений. А значит, будут пленные. Армию рабов я организовывать не собираюсь, но вот послать орду людей на штурм крепостных стен - легко. Выкопать ров, чтобы обезопасить людей от лучников. Поставить частокол повыше, добывать камень в окрестных скалах, обтёсывать его - решено. Берём хабар. Как пришлось убедиться, тушурцы народ покорный и послушный. Подчиняются силе беспрекословно. Инициативу не проявляют. Насквозь пропитаны этаким фатализмом, мол, живой, хорошо. А умер - так что поделать? Жизнь, это такая болезнь, после которой не выживают, короче... Так что можно набрать тысяч десять, пятнадцать рабов и заставить их пахать, как проклятых, и гнать умирать вместо себя. Ещё нам нужны верёвки. Много толстых и прочных верёвок. Доски, брёвна. Желательно дуб, и сухой, либо морёный. Стоит он недёшево, но сейчас деньги в казне корпуса есть. Кузнецов отыщем среди пленников. И железо тоже. Масло поставит империя. Вопрос только, поставит ли... Поставит. Особенно, если до них дойдёт, что тушурцы прислали людей договориться о переходе фиорийцев на их сторону, взамен предлагая защиту от Рёко в будущем... Как говорится - что не делается, всё к лучшему. Вот и присутствие дочки Ымпа в лагере сыграет нам на руку. Ну а тушурских послов мы ей найдём... Невольно улыбаюсь... К вечеру черновые наброски плана штурма готовы. И когда дель Саур присылает за мной вестника, я уже готов полностью. В шатре подавленное настроение, все сидят с мрачными лицами, и ощущается стелящееся в воздухе чувство безнадёжности. Моя улыбающаяся физиономия действует на лордов, как контрастный душ. Они недоумевающе смотрят на меня, но поскольку я уже два раза вытаскивал их из большой задницы императора Рёко, то на одном, то на другом лице появляется надежда. Урм смотрит на меня, потом на миг прикрывает глаза, давая разрешение сразу перейти к делу. Долгие прелюдии нам сейчас ни к чему. Поэтому прохожу сразу на середину шатра и поворачиваюсь ко всем лицом:
  - Сьере владетели, вы знаете, для чего мы все собрались, поэтому долго расстилаться в пояснениях и любезностях я не буду.
  ...Лёгкий шорох по шатру. Феодалы смотрят друг на друга, затем все глаза утыкаются в меня, ожидая дальнейших слов.
  - Короче, Кытх мы возьмём. И, думаю, без потерь с нашей стороны. Другое дело, в каком виде город нам достанется. Нам придётся полностью его уничтожить.
  Воцаряется гробовая тишина, поэтому добавляю:
  - А может, и не полностью. Если всё пройдёт по плану, то тушурцы сами прибегут к нам сдаваться. Сьере дель Таури - основная тяжесть осады ложиться на ваших подчинённых.
  Названный лорд вскидывает голову, и поясняю:
  - Мы не станем лезть на стены. Мы разрушим их и сожжём.
  - Камень?
  - Да. Камень. Город очень велик. Против каждого из нас стоит двадцать пять тушурцев. И драться с ними на мечах и копьях - заведомо проиграть. Нас задавят числом. Поэтому...
  Улыбаюсь.
  - На стены полезут сами тушурцы. Сьере, по пути нам необходимо набрать как можно больше пленных. Повторяю ещё раз - как можно больше. Десять, пятнадцать, двадцать тысяч рабов. Которые обезопасят нас от вылазок из города, выкопав ров вдоль стены, обращённой к империи, и поставив вдоль него частокол. Ещё нам понадобятся кузнецы, которые изготовят оси и скобы для осадных машин, верёвки для их постройки, и, конечно, сухой лес. Лучше всего - дуб. Думаю, таковой по пути найдётся. У нас по дороге будет куча всяких деревень и городков, которые для нас на один зуб, образно говоря. Масло для зажигательной смеси нам поставит империя. Договорённость насчёт этого существует.
  Дель Ольм, главный над конницей, роняет:
  - А если империя откажется? Что тогда?
  - Тогда тушурцы пришлют к нам послов и постараются переманить на свою сторону... Как думаете, император согласится с этим?
  Гробовая тишина взрывается криками:
  - Позор! Это же измена! Предательство!
  - Тихо!!!
  Рявкает дель Саур. Потом в упор глядя на меня:
  - Граф дель Парда, объяснитесь! По поводу тушурских послов.
  Я слегка кланяюсь ему:
  - Всё просто. До императора дойдут слухи, что фиорийцы после долгого сидения в осаде ведут переговоры с тушурцами по поводу перехода на их сторону. Почему? Да потому что правитель Рёко не держит своего слова. А в Фиори данное кому-либо обещание ценится выше золота и человеческой жизни. Мы же для рёсцев тупые варвары, сьере! Неужели вы думаете, что от нас ждут чего-либо другого?! В корпусе будет находиться одна из дочерей императора. И если на её глазах в лагере появится кавалькада тушурцев под белым флагом парламентёров, а потом до неё дойдут ненавязчивые слухи о том, что королевство предлагает нам золотые горы за то, чтобы мы перешли на их сторону... Как думаете, отреагирует империя? Прослыть потерявшим лицо для Рёко хуже смерти! Так что они будут вынуждены дать нам всё, что необходимо. Кроме войск, разумеется. Это оговорено.
  - Подлый способ.
  Роняет сам Урм. И я взрываюсь:
  - А посылать нас на убой разве не подло?! Сто пятьдесят тысяч будет противостоять нам, пяти тысячам фиорийцам! Что, это честно?! И вы все согласны умереть?! Никто не хочет вернуться домой?! Да? Тем более, что через четыре месяца каждый из нас сможет уже с открытым забралом и гордо поднятой головой, звеня золотом в кармане, войти в свой замок, став легендой для всего Фиори! Потому что до этого такого никогда не случалось!
  ...Моя вспышка гнева словно отрезвила лордов. И я подливаю масла в огонь:
  - Империя не считает нас за людей. Вы это все прекрасно видите. Поэтому для борьбы с такими вот... Особями... Все средства хороши. Честные, не очень честные, откровенно подлые. К тому же, если Рёко сдержит своё обещание, то нам это и не понадобится, сьере.
  - Будем надеяться.
  Роняет кто-то. И я вновь перехожу к своему плану:
  - Город находится между двух горных хребтов. В узком проходе. Поэтому после того, как будет поставлена преграда против вылазок, мы сможем действовать спокойно. Поставим на возвышенностях камнемёты и будет долбить стены до тех пор, пока те не рухнут. Потом бросим в бой пленников. А потом опять начнём долбить город. И снова двинем вперёд пленных. Ну а если тушурцы не сдадутся - мы просто сожжём Кытх дотла. Вместе с жителями и сокровищами. Для этого нам и нужно масло, сьере.
  Тишина становится такой осязаемой, что её кусочки можно отрезать ножом.
  - Хороший план.
  Внезапно звучит в голос дель Тимо. Нашего командира мечников.
  - Я тоже так думаю, сьере.
  Добавляю я.
  - Потому что это - единственный способ для нас вернуться домой живыми.
  Короткая пауза. Добавляю:
  - Но я считаю, что до сожжения города дело не дойдёт. Едва мы начнём жечь Кытх - тушурцы сдадутся.
  - Будем надеяться.
  Бурчит кто-то из задних рядов. Но его обрывают, тоже оттуда:
  - Да мне плевать на этих тушурцев, если не придётся тут умирать и можно вернуться домой на полгода раньше срока!
  Одобрительный гул по шатру. Дель Саур выходит на моё место, благо я закончил и отошёл к стене шатра.
  - Тогда, сьере, будем считать, что план, предложенный графом дель Парда, принят. И через четыре дня мы снимаемся из лагеря. Кто не согласен - может покинуть совет.
  Тишина. Все остаются на месте. Других ведь предложений нет. Значит, придётся делать так, как я сказал. Герцог кивает мне:
  - Благодарю вас, сьере дель Парда. Хотя, откровенно говоря, хотелось бы мне обойтись без тушурских послов...
  - И мне тоже, сьере герцог... Поверьте...
  Но тут подаёт голос снова дель Ольм. Барон, вообще, самый старший из нас, ему под пятьдесят, и голова у него варит на удивление...
  - А что делать с принцессой? Она не будет путаться у нас под ногами?
  Герцог улыбается:
  - Граф сказал, что если она попытается вмешаться в наши дела, то отдаст своим солдатам. Мол, те сильно изголодались по женскому телу. Так что, не думаю, что эта рёсская кошка осмелится что-либо предпринять...
  Лорды смеются, представив картинку, потом все, уже воспрянувшие духом, расходятся по своим расположениям. Я вопросительно смотрю на герцога, но дель Саур делает условленный жест рукой, значит, пока я действительно свободен. Выхожу наружу. Сегодня изумительный вечер. Звёзды светятся так ровно и чисто, словно в открытом космосе. Ни ветерка, ни шума. Народ уже отдыхает, лошади пасутся поодаль от лагеря. Где-то поют песню, и в мужской хор вплетается высокий женский голос. Довольно красивый. Откуда в лагере женщина? Впрочем, это не моё дело. Потихоньку иду дальше. Вот и мой шатёр, делаю было шаг внутрь, но меня окликает тёмная фигура:
  - Сьере граф?
  Кто это ещё? И почему часовые не остановили чужого в расположении? Но фигура выходит на свет, и я вижу служанку старого лекаря. Она кланяется мне низко-низко, как принято в Тушуре, и остаётся в согбенной позе:
  - Чего тебе? Шурику ищешь?
  - Она в вашем шатре. Уснула. Я прошу разрешения забрать девочку.
  Вместо ответа машу рукой, мол, иди за мной. Тихонько вхожу - в свете масляного светильника вижу спящую на моей походной кровати девчушку. Шурика разметалась во сне, раскинув ручки в стороны, волосы цвета осенней ночи выбились из-под головной накидки, которую здесь носят все, и рассыпались по подушке. Тапочки-туфельки с загнутыми носками сброшены, лежат возле кровати. Тихонько подхожу к койке, всматриваюсь в девочку. У старика будет отрада, когда он не сможет уже лечить. Она вырастет настоящей красавицей... Кому то повезёт. Служанка почтительно стоит позади меня, а я застыл на месте, не в силах оторваться от картинки перед собой. Я не знаю, как сложится судьба ребёнка. Мы, фиорийцы, кто пригрел и спас её семью от империи, скоро уйдём, и она с дедушкой останется в чужой стране. Конечно, ремесло лекаря уважается всюду, даже в Рёко. Но старик - чужак, и, естественно, что найдётся много желающих обратить его в рабство... Служанка просовывается мимо меня, тянет руки к спящей Шурике, но я останавливаю её, ухватив за плечо.
  - Не надо. Я сам.
  Женщина в удивлении отступает, её глаза под низко повязанным покрывалом расширяются от удивления, а я бережно беру девочку на руки, потом шепчу ей:
  - Веди.
  Она вновь сгибается в поклоне, торопливо семенит впереди. Позади неё не спеша, потому что каждый мой шаг, как три её, со спящей малышкой на руках, шествую я. Вскоре мы добираемся до почти опустевшего госпиталя. Служанка подходит к одному из крытых возов, откидывает небольшую лесенку, приделанную на боку, отодвигает занавеску. Из проёма сочится тусклый свет, и я слышу голос, что-то спрашивающий на тушурском. Но молодая женщина отвечает на всеобщем:
  - Господин Долма, к вам гость.
  - Я сейчас выйду.
  Мгновенно реагирует лекарь, и спустя мгновение появляется в проходе. При виде меня с его внучкой на руках его рот приоткрывается от удивления, на лице появляется испуг, но я делаю шаг вперёд, и старик отступает, давая мне войти. Внутри очень скромно. Несколько мешков, походный таган на треноге над очагом из плоских камней, скреплённых глиной. В углах - расстеленные прямо на дощатом дне повозки две тощие постели. Однако... Непорядок! Очень аккуратно опускаю Шурию на свободную подстилку. Та чуть завозилась, но сон у девочки крепок, и всё обходится. Старик смотрит на меня с улицы, я же молча выхожу наружу и обращаюсь к почтительно застывшей позади своего хозяина служанке:
  - Разожги нам костёр и согрей натты.
  Та исчезает в темноте, а я киваю старику:
  - Сьере Долма, у меня есть к тебе разговор.
  Старик молчит. Но я чувствую его эмоции. Преобладает, естественно, удивление. Но следующим чувством будет безнадёжность...
  Женщина быстро возвращается. В её руках охапка хвороста, котелок с водой. Чиркает кресало, искры безуспешно сыплются на тонкие ветки, но огонь не желает разгораться, и я вижу, что служанка напугана до смерти.
  - Эй. Погоди. Я воин, но не палач.
  Она вздрагивает, роняет на землю кресало и камень, в котором я узнаю кусок пирита. Достаю из сумки на ремне зажигалку. Их было полно в тех контейнерах, что мы оприходовали с 'Рощицы', и я прихватил с собой десяток, да раздал всем своим солдатам. Благо они практически вечные... Щёлкаю кнопкой, из сопла вырывается тонкая струя бледного пламени. Миг, и вот уже ветки весело трещат. Служанка метнулась внутрь шатра, вытащила треногу, поставила на огонь. Мы со стариком молчим, глядя на огонь. Он действительно стар. И очень устал за последние дни. На лице, изрезанном морщинами, печать горя. Редкая седая бородка. Большие натруженные кисти в пигментных пятнах. Аккуратно подрезанные ногти. Вода закипает, и женщина высыпает в неё натту. Варево булькает, и, обхватив ручку котелка рукавом своего одеяния, служанка торопливо наливает нам настой в две небольшие глиняные кружки. Я первым делаю глоток. Вкусно.
  - Спасибо. Ты хорошо умеешь варить этот напиток.
  - Господин?
  Она смотрит на меня своими большими, блестящими в свете углей уже прогоревшего костра, тёмными глазами. Делаю жест у своих ног.
  - Сядь сюда и слушай.
  Перевожу взгляд на лекаря. Тот молча пьёт тёмный настой. Он устал, и надо бы отдохнуть, а тут припёрся этот варвар...
  - Сьере Долма, наш корпус выдвигается к Кыхту. Император поручил нам захватить город, после чего служба фиорийцев закончится, и мы вернёмся домой.
  Старик ёжится. Ему непонятно, почему я сообщаю ему такие сведения. Дело лекаря - лечить, а не воевать... Но тут до него доходит:
  - Вас посылают штурмовать Кыхт? Одних?
  - Разумеется, сьере Долма.
  - Ах...
  Служанка пугается, испуганно прикрывая рот рукой, кружка заходила ходуном в кисти лекаря. Он торопливо бормочет:
  - Значит, это смерть...
  Я дёргаю щекой:
  - Это смерть жителей Кыхта. Нас слишком мало, и мы будем вынуждены уничтожить всех.
  Его взгляд полон не ненависти, а горя.
  - Сколько людей умрёт ради кучки амбиций...
  - Такова жизнь, сьере Долма. И не нам играть с судьбой. Но я пришёл не поэтому. У вас чудесная внучка. И вырастет красавицей. Если вырастет...
  - Вы уйдёте домой, а мы останемся в чужой нам стране...Потому что в Тушур нам никогда не вернуться. Ведь мы помогали врагам короны, пусть даже и против своей воли...
  - Да. И я больше чем уверен, что рёсцы обратят вас рабство, а вашу внучку продадут кому-нибудь в наложницы или в публичный дом...
  Старик молча опускает голову. Кружка проворачивается в обессилевших пальцах, и напиток льётся на траву. Служанка так же опускает голову в жесте безнадёжности и отчаяния...
  - Я хочу дать вам надежду, сьере Долма. И другую, счастливую жизнь Шурике.
  Его голова поднимается. На лице появляется надежда.
  - Те, кто лечился у вас, отзываются очень хорошо о вашем умении и искусстве лекаря.
  - Но мне осталось немного. Года два-три, и я уж не смогу лечить людей...
  - Всё-равно. Старость заслуживает уважения. Поэтому я предлагаю вам отправиться вместе со мной в Фиори. Я - достаточно влиятельный лорд и правитель в нашем государстве, и могу гарантировать вам безопасность и нормальную жизнь. Плюс - обеспеченную и спокойную старость. Вашей внучке же я дам воспитание, достойное придворной дамы, а впоследствии выдам замуж за достойного человека. Слово графа.
  Старик смотрит на меня исподлобья:
  - Ничто не даётся просто так. Что я должен буду сделать?
  - Ничего. Просто дать согласие на переезд в Парда.
  - Надо подписать бумагу?
  - Достаточно вашего слова. Я не настаиваю на ответе прямо сейчас. Впереди у нас трудный и кровавый поход. Возможно то, что вы увидите, отвратит вас от Фиори. Но если вы согласны, то дайте мне знать. Через Шурику, или эту несчастную.
  Я кладу руку на худое плечо служанки, и она сжимается в комок. Отпускаю её плечо, затем поднимаюсь с куска войлока, на котором сидел.
  - Подумайте, сьере Долма. Можете поспрашивать у наших фиорийцев. Все вам скажут, что Волк Парда всегда держит своё слово...
  Делаю шаг в темноту, но тут раздаётся голос старика:
  - Вы сказали, что возьмёте Кытх. И я вам почему то верю. Будет много крови, много горя, но вы хотите вернуться домой живыми. Это мне тоже понятно. Вы готовы забрать меня и Шурию с собой. И это я как то могу понять. А что насчёт Гуль?
  Я оборачиваюсь, понимая, что лекарь спрашивает о своей служанке:
  - Тогда женитесь на ней. И вопросов не возникнет.
  Тот порывисто поднимается с куска кошмы:
  - Но я уже старик! А она ещё молода! Да Гуль мне в дочери годиться!
  Улыбаюсь в ответ:
  - Я же не предлагаю вам спать с ней. Женитесь просто для того, чтобы спасти и увезти с собой. И - подумайте на досуге, сьере Долма. Очень хорошо подумайте...
  
  Глава 13.
  
  Милосердие или сентиментальность? Что я сейчас сделал, предложив старому лекарю убежище? Может, то и другое вместе. Или попытка совершить нечто чистое в грязи не нашей войны... Мы, фиорийцы, уже далеко не те люди, что пришли сюда три месяца назад. Позади - кровь, раны, погибшие и раненые. Убитые и казнённые. Враги и друзья. Мы научились многому. Ведь в такой ситуации учишься быстро, если хочешь жить... давно ли воины смеялись над моими солдатами, каждое утро бегающими кросс и занимающимися зарядкой? А теперь это общее правило для всех. Едва дежурные возвестят подъём, как весь лагерь на ногах, и вскоре дружный топот тысяч ног возвещает о том, что люди проснулись. Даже мелкие властители организовались: они выбрали из своих самых умных и умелых, и дали им ограниченную вассальную клятву. Есть, оказывается, в Фиори и такая, на случай войны. То есть, пока идут сражения, все подчиняются одному человеку. Но едва всё заканчивается, как всякий вновь сам по себе. Но что-то мне подсказывает, что этот поход в Рёко свяжет нас всех куда крепче разных самых страшных клятв и обещаний... Поворачиваюсь на бок, подсовываю ладони под щеку. Однако, то, что я увидел в госпитале, мне категорически не нравится. Старик лечит наших воинов на совесть. А относятся к нему... Даже нормальной постели нет! Спит на каком то драном коврике, который никому не нужен. Фургон с тощим тентом, в котором полно дыр. Едва защищает от солнца, и уж точно течёт, как решето, во время дождя. Да и с продуктами у него не густо, как я вижу. У служанки даже щёки ввалились. Еле двигается. Впрочем, эти проблемы решаемы. И легко. Во всяком случае, для меня... С этими мыслями я засыпаю... Утро начинается, как обычно, с приведения себя в порядок, зарядки, и завтрака. Жуя кусок говядины, я задумчиво смотрю сквозь открытый полог шатра на разгорающееся солнце, потому зову дежурного:
  - У нас найдётся три лишние порции рациона?
  ...Я ввёл много словечек из русского языка в оборот среди солдат Парда...
  - Найдём, сьере граф!
  - Отлично. Передай на кухню - отныне три порции посылать каждый завтра, обед и ужин ежедневно в госпиталь, для сьере Долма и его домочадцев.
  Солдат улыбается:
  - Давно пора, сьере граф. Жалко старика...
  - Согласен. Ещё надо оборудовать один из свободных фургонов. Сделать дощатые стены, внутри поставить койки, походную печку, несколько ящиков и сундуков.
  ...Улыбка становится ещё шире:
  - Разрешите заняться?
  Улыбаюсь в ответ:
  - Разумеется. Ступай.
  Боец отдаёт честь и исчезает за шатром. Слышу негромкий говор, потом одобрительные возгласы. Спустя короткое время раздаются звуки пилы, удары молотков, возгласы одобрения. Я занимаюсь картой. Жаль, что нет больше никаких сведений о Кыхте. Но всё-равно, даже примитивный рисунок на куске пергамента помогает... Затем, сделав общие наброски, приступаю к черчению. Нужно изобразить во всех подробностях большие требучеты с так называемым 'беличьим колесом' для плотников, которые будут изготовлять этих 'королей камнемётных машин'. Такая громадина пусть и стреляет медленно, зато уверенно. На три сотни метров можно зашвырнуть полутонный камень. Их понадобится около двадцати. По всем расчётам достаточно, чтобы за день снести полукилометровый участок стены толщиной в пять метров. И надо будет минимум полсотни малых машин, но более дальнобойных. Они понадобятся, чтобы кидать зажигательные снаряды. Насколько я знаю, ещё никто не применял столь массово огонь против населённых городов... Мои скулы вспухают желваками мышц - жители города ещё не знают, какой кошмар их ждёт...
  - Сьере граф, обед.
  Отрываюсь от чертежей - не заметил, как пролетело время. Киваю:
  - Неси...
  ...После плотного обеда наступает время немного отдохнуть. Всё, что я могу сделать сейчас, уже готово. Выхожу на улицу - недалеко от моего шатра стоит нечто. Большой, обшитый досками фургон, под четвёрку лошадей. Крыша сделана острой. С двумя скатами. Прорезаны небольшие оконца под самыми карнизами, в задней стенке торчит глиняная труба. Вокруг свежие опилки и стружки. Пока люди обедают, подхожу к нему поближе и открываю дверцу... Внутри уютно. Стены обиты цветастым войлоком, на полу - циновки. Вдоль стен сделаны ящики для хранения лекарств и перевязочных материалов. У задней стены три небольших сундука. Две койки вдоль одной из стен над ящиками. Одна, поменьше, детская, у другой. Печка посередине. От неё подвязана труба вдоль гребня крыши. Закреплена на деревянных скобах, обмазанных глиной, чтобы не загорелись от жара. Выделено место под дрова. На укреплённых выше полочках сияет медью посуда. Новенькая. Устроен откидной столик на деревянных петлях. Точно у меня в замке подсмотрели. Улыбаюсь про себя. Молодцы, ребята! Сразу понятно, что доктора Долму они уважают, потому что всё сделано добротно и на совесть. А ещё - что мирный труд им куда милее, чем ратный... Думаю, лекарю здесь будет не в пример удобней и уютней, чем в том фургоне... Внезапно мой взгляд падает на тряпичную куколку, и меня словно полоснули ножом - когда же и у меня будут свои дети?.. В той жизни так и не удалось. И в этой - девушка, которую я любил... Она теперь жена другого человека. А вторая, которую я назвал своей женой... Увы. Она никогда не сможет родить мне сына или дочь, потому что мы принадлежит к разным видам разумных, как бы она мне не нравилась. И даже если она ответит мне взаимностью... А ещё на кладбище Ганадрбы, столицы Фиори, есть скромная могилка, где на надгробии высечено русским шрифтом: Юрайта Симс-Кузнецова... Маленькая разбойница, впервые тронувшая моё окаменелое сердце... Выхожу наружу, иду к коновязи. Вороной, завидев меня, радостно бьёт копытом. Седлаю его, взлетаю на его спину, отпускаю поводья, и жеребей галопом уносит меня прочь. Сейчас я хочу побыть один. Просто посидеть на траве, подышать воздухом. Слишком много страстей бушует внутри меня, и я не хочу сорваться... Конь переходит на спокойный ровный шаг, время от времени наклоняя голову и ухватывая большими крепкими зубами особо вкусные клочки травы... Чужая страна. Чужой мир. Чужая планета, ставшая мне домом. Да, уже домом... Доса Аруанн, женщина, которую я зову своей мамой. Она действительно родила моего носителя. Редкая красавица, выглядящая намного моложе своих лет. Которая искренне любит меня всем сердцем. А я - её. И если мне не разрешат забрать её с собой, в Империю, то я останусь с ней здесь. Имею полное право. Потому что физически я мёртв. Майор Максим Кузнецов покоится в крошечном баронстве Рахи, уснув вечным сном под камнем с непонятной никому, кроме меня и одной саури, надписью. Саури... Саури... Как там она? И что творится в её сердце? Зачем я тогда только взял её силой? Неужели испугался, что она... Или, может действительно алкоголь снял с меня подсознательное ограничение и выплеснул наружу искренние чувства к этой ушастой красавице? Любовь с первого взгляда? Не знаю. А может и я ей не так противен? Иначе бы с чего она тогда целовала меня с такой неподдельной страстью, когда наши тела слились воедино во второй раз?.. Как же жаль, что скоро придёт время, когда Ооли заберут от меня... Поворачиваю коня назад. Надо возвращаться. А то мои воины перевернут всю округу в поисках меня. Прогулялся. Отдохнул. Пора за дела. Их ещё много. А предстоит куда больше...
  ...Въезжаю в лагерь. Там кипит жизнь. Солдаты приветствуют меня. Не по обязанности. А потому что уважают. Граф дель Парда завоевал его личным участием в боях и тем, что делает всё, чтобы сберечь их жизни. Лязгает железо. Это люди привыкают драться в новых доспехах, изготовленных по образцу, принятому в моём графстве. Почти все из них впервые одели настоящие латы, и заслуга в этом - моя. И только моя. Железо здесь на вес золота. Редкость. Полный доспех рыцаря стоит, как стадо из сотни молочных коров. В захваченном городе мы взяли достаточно металла в крицах и слитках, чтобы начать перевооружение, загрузив всех окрестных, да и нашедшихся среди нас кузнецов работой на всё время, пока стояли лагерем. Вот и сейчас ещё в походных кузницах кипит работа - подгоняют по размеру щитки, тянут проволоку для кольчужных рубах и штанов, клепают пластины. Получается грубовато, но зато надёжно... К моему возвращению фургон для лекаря Долмы и его семьи уже готов, и я приказываю отогнать его к новому хозяину. Вернувшиеся посланцы сообщают, что старик просто расплакался от неожиданности, а Шурика передаёт мне большое спасибо. Интересуюсь насчёт дочки императора. Та сидит у себя в шатре, а слуги носятся вокруг. Наружу соплячка не высовывает носа. Хвала Высочайшему за это!.. Оставшиеся дни пролетают в мгновение ока, и точно в условленный срок наш корпус выдвигается к Кыхту. Нам предстоит долгий путь, длиною в месяц, на другой конец империи Рёко... Длинные, бесконечные колонны телег и возов. Тысячные колонны всадников, потому что все воины передвигаются либо на колёсах, либо в седле. Каждый фиориец умеет ездить на лошади. Огромные отары мяса, передвигающегося своим ходом, и блеющего, либо мычащего. Огромное войско идёт медленно, не быстрее пешехода. Словно подсознательно не желая совершать то страшное, что ждёт нас в Кыхте. Попадающиеся по пути люди прячутся при виде гигантского облака пыли, вздымающегося до самого неба. Население империи запирается в домах, ворота городов захлопываются, а люди за их стенами возносят молитвы своим богам, прося защиты от страшных варваров. Да. Мы для рёсцев не люди, а животные. Они ненавидят всех, кто не принадлежит к их расе. Впрочем, не только таких, как мы, но даже своих соплеменников из других мест. Так что косые ненавидящие взгляд для нас становятся уже привычными. Просто противно воевать за таких. Если бы не договор вассалитета Фиори и Рёко - никто бы не заставил нас сражаться. Клянусь, когда моя страна объединится под моей рукой, первое, что я сделаю - разорву этот позорный договор. Ни Тушур, ни империя нам не соперники. Если у меня будет хотя бы десять тысяч воинов, вооружённых и обученных, как мои три сотни, находящиеся здесь со мной - нас никто не остановит. И, кстати... К моему возвращению в графстве уже должны быть изготовлены первые ружья и пушки... Я очень надеюсь на это. И... На свою будто бы жену. Подло так использовать саури. Но... Мы же враги...
  ...Чем дальше мы двигаемся по империи Рёко, тем больше порядка в нашем бестолковом поначалу караване. Если вначале постоянно вспыхивали ссоры и стычки между отрядами, то к середине пути всё более-менее утряслось, и теперь наше движение стало более спокойным и ровным. Люди уже привычно занимают свои места в строю, который каждый день меняется, потому что никому не хочется постоянно глотать пыль от впереди идущих. Постоянно первыми движутся лишь, пожалуй, конники герцога, да небольшой отряд принцессы Льян, оказывается, так зовут эту взбаламошную соплячку. Мне даже жалко её слуг и служанок, над которыми та постоянно издевается. Единственный человек, которого она боится - я. Мелочь, а приятно. Значит, образ грубияна и хама, которому плевать на все условности, работает. Красота! Рабы, прихваченные в последнем завоёванном нами городе Сырхе, гонят наше мясо, на привалах и ночлегах работают кузнецы и другие мастера, отдыхая днём. Ведь дел у них не мало. Корпус велик. Лекари отдыхают. Иногда я ловлю задумчивый взгляд старого Долма, перехватываю радостную улыбку Шурики, когда проезжаю мимо подаренного нами воза. Гуль прячется в глубине, почти не показываясь на людях. Она знает, что ей предстоит, и боится этого. Как удалось выяснить - она вдова. Во время захвата самого первого города, название которого я так и не смог произнести. То ли Гррхыт, то ли Ппрргыт. Рёсцы убили у неё мужа и сына, а саму её зверски изнасиловали. Мы буквально сорвали с неё очередного страждущего желтокожего, а саму потом Долма несколько дней выхаживал, прежде чем она смогла подняться, а потом начать ходить. Причём ей повезло. Остальным изнасилованным женщинам потом вспарывают животы, потому что тушурские женщины недостойны вынашивать детей от избранной расы... Вообще. Чем дальше, тем больше я задумываюсь над тем, достойно ли Рёко существовать дальше. Большей ненависти к окружающим, чем у них, я пока не встречал. Впрочем, я нигде и не был, собственно говоря. Хотя стран на материке не мало. И не все из них мне знакомы. Сьере Ушур, мой торговый компаньон, знает о них куда больше, чем я. Но ведь он купец, и ему просто положено. Иначе как торговать, если не известен спрос? Так легко прогореть. В смысле - разориться. Надо будет поспрашивать его потом...
  ...Мы останавливаемся на отдых в большом городе на границе Южного Рёко. По времени нас никто не лимитирует, задача нам поставлена. Оплата за неё тоже известна. И если мы не особо спешим и останавливаемся на три дня для того, чтобы наши лошади и тягловые быки отдохнули - значит, это просто необходимо. В конце концов, животным достаётся больше, чем людям, а новых у нас пока на замену нет. Следовательно, надо беречь тех, что имеются. И потому после короткого совещания единогласно было решено стать на длительный отдых перед стенами Сяся. Населения насчитывается порядка пятидесяти тысяч, плюс гарнизон. В самом городе куча торговых факторий, потому что пути из города ведут не только в Тушур, но и в другие государства планеты. Но самое главное - в городе имеется представительство сьере Ушура, в котором я могу нормально отдохнуть, ну и кое-чем разжиться. В конце концов - я же равноправный партнёр сьере, и такой же купец высшей гильдии Фиори...
  ...Очень приятный сюрприз - меня ждут вести из дома. Естественно, что не письма, к моему величайшему сожалению, но простые, обычные житейские новости из Парда тоже приятная вещь. Запущены две новые мануфактуры, и, ещё, основан ботанический парк. Услышав такое, я чешу в затылке - весточка от саури. Эта раса специализируется на биологическом оружии... Что задумала моя супруга? Строительство нового дворца идёт полным ходом. Это я понял после того, как приказчики пожаловались на то, что доса Аруанн категорически отказывается увеличивать поставки кирпича, при том, что спрос на него, и на керамическую черепицу растёт не по дням, а по часам. Вроде бы ведутся работы по расширению русла реки Парда и строительство новых каналов. Ещё - сведения о том, что почти пять сотен сервов строят новую дорогу. Причём, не простую, а ровную. Без подъёмов и спусков... Неужели саури удалось довести до ума паровой двигатель?! Вот же... Как то не очень себя чувствую при мысли о том, что девушка, даже не смотря на то, что произошло между нами, искренне старается сейчас там, в замке и графстве, сделать всё возможное и невозможное, чтобы мы смогли выжить и победить. А я собираюсь отдать её на опыты нашим коновалам-учёным, чтобы они сначала подвергли её самым разным экспериментам, а потом... Стоп, Атти. Не гони коней. Подожди. Сначала нужно вернуться, потом посмотреть, что наворотила Ооли без тебя, и тогда уже решать. В любом случае, пока своими глазами не увидишь и не пощупаешь - не принимай скороспелых решений. Убедись, что всё действительно так, как ты думаешь, а потом уже делай... Эти мысли успокаивают, хотя где-то в глубине моей души уже зреет решение оставить саури у себя. И - даже если ценой этому будет ссылка навсегда на этой отсталой планете... Всё-таки она... Светлые, пепельного оттенка длинные прямые волосы, собранные на затылке в длинный распущенный хвост, почти касающийся узких круглых пяточек... Не очень длинные, заострённые аккуратные ушки, две длинные прядки волос, выпущенные с висков, большие, просто огромные глаза, из-за чего они кажутся слегка косыми. Идеально прямой тонкий носик с изящным вырезом маленьких ноздрей, красивые губы, сладкие и вкусные одновременно, едва заметная родинка слева на щеке... Удивительно живое личико, на котором отражаются все эмоции, красивые щёчки, с бархатной на ощупь нежной кожей, тонкая талия, которую можно обнять двумя ладонями. Естественно, моими. Безупречной формы небольшая грудь, такая манящая и упругая. И одновременно мягкая... Длинные красивые ноги, такие... Идеальные... Маленькая ступня с крохотными пальчиками... Мысли о ней наполняют меня нежностью и теплом. Ещё ни разу я не чувствовал себя таким... Неужели она права? И я влюбился в Ооли? В маленькую, красивую до невозможности саури, самку другого вида? Но вот же оно... Не заметил, как в моих пальцах оказался карандаш и лист бумаги. Быстрые аккуратные штрихи ложатся на идеально ровную поверхность белоснежного листа, и превращаются в мою супругу. Я рисую её такой, какой увидел утром в ту ночь... Забившуюся в угол, истерзанную, но чувственную до невыносимости, прикрывшуюся моим чёрным плащом... Ненавидящую, и одноврменно манящую меня взглядом. Потому что если слова могут солгать, то глаза, особенно у Ооли - никогда... Закончив, долго любуюсь картинкой. Потом... Бросаю в камин. Рисунок вспыхивает, бумага скручивается и мгновенно превращается в пепел, который я тут же разламываю кочергой. Языки пламени подхватывают серые крошечные кусочки и уносят в трубу...
  - Сьере граф, тут к вам приехали...
  - Кто?
  Я вскидываю задумчивый взгляд на появившегося в дверях слугу.
  - Женщина, сьере граф. С ней ещё две совсем юные девушки
  Удивление на моём лице заставляет слугу говорить быстрее:
  - Гостья представилась, как графиня дель Хаари с сёстрами.
  - Лиэй дель Хаари?!
  Слуга кивает в знак согласия. Что надо графине? Ведь по словам её мужа, у неё всё складывается хорошо. Дети, семья. Что ещё? Что такого, что она младшая жена? Здесь это вполне законно. Потому что хоть старшая, хоть младшая - но законная жена. В отличие от подруг, фрейлин, придворных дам...
  - Пригласи женщин в гостиную, и... Пусть подадут что-нибудь лёгкое. Фрукты, например, и хорошее вино.
  - Будет исполнено, сьере граф...
  - И скажи дамам, что я буду через пять минут...
  Слуга вновь кивает и выходит прочь. Я торопливо переодеваюсь в парадный костюм, который уже заботливо приготовлен для меня. Пара штрихов расчёской, короткий взгляд в зеркало - выгляжу внушительно. На боку - мой офицерский меч, на втором бедре короткий клинок. Переплетённая с гильдейской, цепь графа на шее. Последняя, заключительная деталь туалета. Чуть помедлив, я достаю из шкатулки, доставленной среди других моих вещей из лагеря, брачное ожерелье, вешаю его на шею. Достаточно. Лиэй теперь замужняя дама. Я тоже женат. Это сразу расставит все точки на 'i' чтобы не было никаких дурных мыслей и недомолвок. Ни у неё. Ни у меня. Ни у кого другого. Зачем она притащила своих сестёр, ведь кроме них, кто может её сопровождать, служанки? Ладно. Сейчас всё узнаю... Короткий путь по коридорам фактории, впереди спешит провожатый. Он распахивает передо мной дверь и громко произносит:
  - Сьере граф Атти дель Парда, уважаемые досы.
  Вхожу в большую комнату - женщины стоят у горящего камина, протянув к огню руки.Поскольку на улице довольно прохладно. При моём появлении дружно поворачиваются ко мне и кланяются на манер, принятый в Рёко, затем выпрямляются, и я вижу, как у всех троих вспыхивают глаза. У самой Лиэй - тоской, у её сестёр-близняшек - надеждой. На что, интересно? И где ненависть, соблюдать которую до самой смерти поклялись Иолика и Юмика? Её больше нет. Вместо этого - усталость, испуг, и надежда. Обе девушки, которым уже по четырнадцать, если не больше, смотрят на меня так, словно я сам Высочайший...
  - Добрый день, уважаемые досы. Рад вас видеть после столь долгого перерыва. Какими судьбами вы добрались до меня?
  Лиэй делает шаг вперёд, вновь кланяется мне, а потом... Вдруг опускается на колени и протягивает ко мне руки:
  - Прошу вашего милосердия, сьере граф...
  - Что?!
  Я не верю своим глазам, что происходит? Но тут рядом с ней точно так же принимают такую же коленопреклонённую позу обе близняшки:
  - Спасите нас, сьере граф... Умоляем о милосердии...
  
  Глава 14.
  
  ...И только теперь я замечаю тщательно припудренные горькие складки у краешков когда то припухлых губ, сетку ранних морщин возле уголков глаз у Лиэй, изуродованные тяжёлой работой, словно у простых крестьянок, кисти рук обеих сестёр, а присмотревшись, вижу, что на первый взгляд богатые платья женщин обычная ветхая рухлядь. Грудь старшей из сестёр потеряла свою форму, расплывшись под одеждой, талия пополнела. Младшие вроде бы немного налились, но с другой стороны - впалость щёк говорит о частом недоедании. И им приходится работать. Много и тяжело. Получается, что от меня чего то скрывают, либо недоговаривают. Граф беден, словно церковная мышь? Или просто типичное отношение высшей расы рёсцев к варварам-фиорицам? Из-за которого Лиэй не считают даже полноценным человеком? Как и её сестёр? Ничего. Скоро всё прояснится. А пока с удивлением замечаю, что у меня нет абсолютно никаких чувств к бывшей маркизе. Совершенно ничего. Ни сердце чаще не стукнуло, ни эмоций. Обычная просительница. Такая, как сотни и сотни других фиориек. Даже Юрика и Маура вызывают больше чувств, чем она. Не говоря уж о моей супруге... Пусть она и чужой мне расы...
  - Встаньте, прошу вас.
  Женщины медленно поднимаются. Глаза по прежнему опущены к полу.
  - Я прошу вас сесть за стол, и мы переговорим, чтобы найти приемлемое решение вашей проблемы...
  ...И не упускаю случая уколоть бывших маркиз Тумиан:
  - ...Несмотря на вашу клятву... Отомстить мне...
  Обе близняшки вздрагивают одновременно. Потом, то ли Юмика, то ли Иолика - я слишком мало их видел, да и почти не общался, выдавливает:
  - Если бы мы знали, что ждёт нас здесь - сами бы притащили Лиэй в вашу спальню силой! Или бы умолили отца отдать вам её в жёны...
  - Так плохо?
  Участливо осведомляюсь я, и тут графиня дель Раахи вдруг буквально взрывается плачем, а младшие наперебой вываливают на меня целый ворох всего такого! Во-первых, Лиэй, как младшая жена, вообще не имеет никаких прав и не может ничем распоряжаться. Всё зависит от прихотей старшей жены, чистокровной рёски из высших семей Империи. Второе - уже известное мне отношение ко всем негражданам Рёко: пренебрежительное, словно к говорящим животным. Третье - постоянные унижения со стороны мужа, того самого графа. Ну и много чего ещё - издевательства слуг и фаворитов старшей жены, наказания младших, граничащие с пытками. Кто-то из близняшек закатывает рукав платья, и я вижу следы ожогов раскалённым железом. Вторая, отчаянно стесняясь, обнажает ступню, всю синюю от кровоподтёков - её били палками по пяткам. Лиэй молча плачет, потом, когда сёстры выдыхаются, выдавливает из себя:
  - Мою судьбу не изменить. Воля Высочайшего и покойного... Отца - святы и нерушимы. Но мне жаль сестёр. Я надеюсь, сьере граф... Что вы поможете мне спасти их...
  - А ваш супруг и старшая жена? Вас не накажут?
  Лиэй опускает голову, чтобы скрыть слёзы, вытекающие из когда-то бездонных глаз:
  - Я стерплю всё, зная, что у них будет новая, лучшая жизнь. По крайней мере, на Родине.
  Я указываю на накрытый изысканными разносолами стол:
  - Угощайтесь, досы. Мне надо немного подумать. Только не смущайтесь, если я стану задавать вам вопросы, которые вызовут не слишком приятные воспоминания.
  - Если вы об отце, то... Мы готовы поклясться, что ни словом, ни делом никогда не попрекнём вас содеянным.
  Я смотрю на неё вопросительным взглядом, и слегка покраснев, младшая выдаёт:
  - Я - Иолика.
  ...Это та, у которой ожоги на руках. Значит сестру, которую били палками, зовут Юмика...
  ...- Вы решили обратиться ко мне, потому что надеялись, что я не забыл вас, Лиэй?
  Женщина заливается краской стыда, потом еле слышно отвечает:
  - Ваш рисунок... Атти... Он словно вырезан навеки в моей памяти, и когда мне уже не хочется жить, я просто представляю себя в том платье на берегу озера...
  Теперь моя очередь отвернуться к окну:
  - Значит, ваши чувства ко мне не изменились. В отличие от моих.
  Бывшая маркиза вскидывает на меня глаза, но встречается с моим равнодушно-сочувствующим взглядом, и только сейчас замечает тонкую цепочку брачного ожерелья, её губы кривятся, удерживаясь от рыданий, и она с трудом произносит:
  - Вы... Женились?..
  Киваю в знак согласия. Короткая пауза:
  - И... Кто она? Из какой семьи? Я знаю её?
  Машу рукой в знак отрицания:
  - Нет. Вы не можете её знать, доса, потому что она не из Фиори. Моя жена - всего лишь простая сирота...
  ...А что не так? Ооли - единственный представитель своего вида на этой планете, и ей никогда не вернуться домой. Так что здесь я ни единым словом не лгу.
  - Сирота?!
  Это Юмика. Снова киваю и повторяю:
  - Да, девушки. Она - сирота. У неё нет ни приданого, ни богатых угодий и земель. Ничего. Можно считать её нищенкой. Более того - моя жена...
  Неожиданно даже для самого себя, это слово - 'жена', я произношу с такой затаённой нежностью и любовью, что Лиэй вскидывает голову, словно не веря услышанному, но тут я заканчиваю фразу:
  - ...Моя супруга - простолюдинка. Самая обычная девушка из народа. Впрочем, нет. Не обычная. Она единственная во всём мире, и другой такой нет!
  Бывшая маркиза даже отступает на шаг назад, её голова опускается, а плечи безнадёжно обвисают:
  - Девочки... Нам не на что больше надеяться. Мы уходим. Простите за назойливость, граф дель Парда. Я просто глупая мечтательница...
  И выглядит она так... Жалко... И ничтожно... Всё верно. Она ведь просительница. А я - не соизволил снизойти. Вот взял, и не соизволил. И даже успел жениться. На другой, пока она лелеяла пустые мечты. Девчонки поднимаются из-за стола, близняшки тоже потеряли всякую надежду. Уже умерли, если можно так выразиться. То есть, с виду живые, дышат, разговаривают, двигаются. Но внутри нет той искры жизни, которая делает нас людьми. Живыми, настоящими людьми. Стоп! Я что - такая вот окончательная тварь?! Сначала вынудил одну девочку отравиться, потом убил отца этих несчастных и лишил их всего, следом изнасиловал невинную девушку, правда, потом признал её законной женой... Не оправдывайся хотя бы перед самим собой, Атти! Ты же знаешь, что совесть - не обмануть! Мой голос звучит хрипло, словно что-то мешает говорить, и я с удивлением слышу его как бы со стороны:
  - Если я увезу ваших сестёр, доса дель Раахи, ваш супруг не станет поднимать шума?
  Она вздрагивает, потом отвечает:
  - Не думаю. Юмику и Иолику постоянно обзывают нахлебницами и дармоедками. Так что если они исчезнут, то вряд ли кто будет волноваться.
  Качаю головой в сомнении:
  - Фиорийки ценятся в известных заведениях Империи. Не думаю, что старшая супруга графа упустит шанс заработать на ваших сёстрах пару-тройку золотых, продав их в публичный дом.
  Лиэй вскидывается и запальчиво выдаёт:
  - Откуда вы знаете, что их хотят продать?!
  - Значит, вот оно что? А ведь я просил вас, Лиэй рассказать всё честно и без утайки...
  Молодая женщина вздрагивает - проболталась! Теперь я могу требовать от неё всё, что вздумается, и даже её саму. И сестёр. Впрочем, чтобы избежать того ужаса который их ожидает. Одно дело - лечь под одного мужчину, тем более - соотечественника. К тому же, не урода и достаочно могучего и богатого лорда. Другое - ублажать каждый день по десятку желтолицых уродов. Дамы испуганы. Очень сильно испуганы. Я был их единственной надеждой избежать такой участи, а в результате.
  - Я никому не могу доверить столь деликатное дело, как доставить ваших сестёр в Фиори. Мои солдаты не имеют права отлучаться из армии. А посылать девушек с купцами - нет гарантии, что ваш супруг или старшая жена не потребует от посланцев отдать им сестёр. Может случиться и куда более худший вариант - их объявят беглыми рабынями...
  - Но что нам делать?..
  Глаза сестёр наливаются слезами - выхода у них нет. Мат, как говорят в шахматах, здесь, кстати, неизвестных.
  - Лучше мы покончим с собой!
  Восклицает Юмика. Иолика согласно кивает.
  - К чему принимать столь скоропалительное решение? Я же не сказал, что ситуация безнадёжна. Или вы услышали из моих губ слово 'нет'?
  Их глаза снова загораются надеждой:
  - Наша армия идёт брать Кыхт. Так распорядился император. После взятия города мы, солдаты Фиори, исполняющие здесь Вассальный Договор, свободны, и можем спокойно вернуться на Родину. Если бы вы могли дождаться меня, то никаких проблем бы не было. Спокойно вернулись бы с обозом. Но его то как раз, времени, и нет. Ведь так?
  Сёстры, все трое, дружно кивают в знак согласия.
  - Тогда... Лиэй, может, вам будет больно это услышать, но пусть мои чувства к вам и угасли, тем не менее, сострадание не чуждо даже Волку Парда. Мне жаль, что по моей вине, пусть и невольной, на вашу семью обрушились столь тяжкие несчастья, и к тому же я... Возненавидел Рёко. Упустить случай в очередной раз насолить империи я не хочу.
  Ухмыляюсь:
  - Девочки - я зачисляю вас в отряд графа Парда. На военную службу. И вы принесёте мен вассальную клятву. Только на таких условиях. Согласны?
  - Солдатами?! Мы? Досы?
  Рты всех сестёр дель Тумиан приоткрываются от удивления. Киваю в ответ:
  - Да. Если рыцарь приносит вассальную клятву, если барон клянётся быть верным подданным тому, кто выше его по статусу, то я не вижу препятствий к тому, чтобы вы обе, маркизы дель Тумиан, принесли клятву вассалов графу дель Парда и поклялись служить верно, служить честно, служить достойно...
  ...Я цитирую знакомые каждому благородному человеку с детства слова Высшей Клятвы Фиори, и личики девочек-подростков становятся строгими и собранными. Но тут вновь вмешивается Лиэй:
  - Но они же не воины! Не умеют держать меч! Не знают, что такое доспехи! И - война! А если их убьют?!
  - Я воин, доса. А не палач.
  Вспоминаю я слова, произнесённые не так давно при схожих обстоятельствах, кстати, старый Долма завтра женится на Гуль...
  - Неужели вы думаете, что собираюсь послать ваших сестёр на смерть, чтобы отомстить за то, что вы не стали моей? Да, мне пришлось совершить немало того, за что можно и нужно упрекнуть, но не настолько я подл, чтобы швырнуть несмышлёных девчушек в мясорубку.
  Она испытующе смотрит на меня:
  - Но Кытх... А вас всего пять тысяч...
  - Меньше. Не намного, но меньше. Тем не менее, город мы возьмём. Правда, империя вряд ли выиграет от этого...
  На лице появляется хищный злобный оскал, от которого сестрёнки сжимаются. Успокаивающе машу рукой:
  - Не волнуйтесь. Это не относиться к вам.
  И спустя короткую паузу:
  - Доса Лиэй, вы надолго здесь?
  Она отрицательно качает головой под идиотским колпаком замужней имперской женщины.
  - Вечером наш караван уходит обратно в столицу.
  - Понятно.
  Тяну я.
  - Тогда - прощайтесь. Я оставлю вас одних.
  - Одну минуту, сьере граф. Вы не назвали цену.
  - Чему?
  Не понимаю я, и Лиэй терпеливо объясняет:
  - Я знаю, что за всё в жизни приходится платить. Мои девочки... Сёстры... Им нужно когда-нибудь выходить замуж. Потребуется приданное. Если вы становитесь их сюзереном, то все эти тяготы и расходы лягут на вас, сьере граф.
  - И что?
  Я по-прежнему не понимаю молодую женщину, хотя её слова начинают меня настораживать. Дель Хаари краснеет, потом всё же произносит:
  - Попрощаться мы успели заранее. На всякий случай. И я готова... Оставшееся до отъезда время... Провести с вами, в вашей постели. Выполнить все ваши пожелания и прихоти. Всё, что вы пожелаете. Потому что у меня больше ничего нет. Кроме тела. И если оно вас по прежнему привлекает, то я согласна...
  ...Я медленно поднимаюсь со стула, сжимая кулаки:
  - Будь вы мужчиной, Лиэй, я бы ударил вас не раздумывая ни мгновения! Я не стану отказываться от своих слов - ваши сёстры принесут мне вассальную клятву и станут моими подданными и членами моего отряда. Вас же, доса дель Хаари, я не желаю больше видеть. Никогда. Прощайте.
  ...Она что-то пытается сказать в своё оправдание, вымолить прощение, но поздно. Так ещё в душу мне никогда не плевали! И я выхожу из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Слуга возле неё с удивлением смотрит на меня:
  - Мне нужен десятник моей охраны. Пусть придёт в мою комнату.
  Парнишка кивает и исчезает в коридоре. Иду к себе. Усаживаюсь у распахнутого окна и смотрю на суетящийся двор. Жизнь в городке и фактории кипит ключом. Это же последний торговый центр на границе империи...
  - Сьере граф?
  Дверь открылась бесшумно, а я слишком увлечён своими переживаниями. Явился мой солдат, застыл по стойке 'смирно', как полагается, головной берет, обязательный к ношению, под погоном на левом плече.
  - Пойдёшь с парнем, он покажет. В комнате три женщины. Одна замужняя и две соплячки. Заберёшь молодых, определишь их в отряд. Назначишь наставника из старших. Никаких поблажек, полный курс молодого бойца.
  - Кто они, сьере граф?
  Кривлюсь:
  - Старые знакомые. Надо их вытащить из империи, и другого способа на данный момент нет. Естественно, что в бой их не пошлёшь, но чтобы хотя б обузой не были.
  - Будет исполнено, сьере граф.
  Отдаёт честь, уходит вслед за слугой. Однако, парень умный, хотя и не фиориец. Но и не рёсец. Неизвестное мне племя. Кожа смуглая, нос с горбинкой. Не горец и не тушурец. Откуда из дальних земель, похоже. Из тех военных сирот. Ладно, нечего забивать себе голову. Вижу, как мой десятник пересекает двор, за ним семенят обе сестрёнки-близняшки с тощими пожитками за спиной. Воин усаживает их на свободных лошадей, на удивление, девчонки занимают места в сёдлах довольно ловко. Хотя и по-женски. На одну сторону. Ничего. В лагере их переоденут и быстро вышибут дурь из голов.
  - Сьере граф, графиня дель Хаари желает попрощаться с вами.
  - Скажите досе, что меня для неё нет. Никогда и нигде.
  Делаю нетерпеливый жест, и парень исчезает. Из-за дверного полотна доносятся голоса. Но слов не различить. Больше у меня нет ни капли любви к Лиэй. Ни единой. Только обида и злоба. А так же ещё одно непонятное чувство, то ли отвращение, то ли досада. Дверь открывается, парень вновь докладывает:
  - Графиня ушла, сьере граф.
  Облегчённо вздыхаю.
   - Хвала Высочайшему! Пусть мне подадут натту.
  Парнишка мнётся:
  - Сьере граф, может, нормально поедите? А то с утра на ногах, а кроме натты ничего во рту не было.
  Улыбаюсь:
  - Ты, прямо, как моя матушка - сынок, ты покушал? Ты не голодный? Смотри, какой вкусный кусочек!
  Слуга краснеет, потом бормочет:
  - Сьере граф, я же из уважения. Вы для нас просто легенда.
  - У кого, у вас?
  Смотрю на его реакцию, и вижу, что парнишка совсем смутился. Тем не менее, тихо отвечает:
  - У нас, у простых людей, сьере граф. Не бывало ещё такого, чтобы владетель к своим сервам относился, как к людям.
  Моя бровь ползёт вверх - однако... А слугу вдруг словно прорвало:
  - Вы людей бережёте, зря не наказываете, даёте им возможность зарабатывать, а главное - что в ваших владениях закон для всех един...
  - Dura Lex Sed Lex.
   Он, естественно, не может знать латынь. Но чеканные слова, сказанные на неведомой речи, заставляют его застыть на месте:
  - Закон суров, но это закон. Он и должен быть един для всех. Что для простого народа, что для аристократа. Тем более, что если ты настоящий лорд, то должен и обязан беречь своё имущество. А что представляет из себя любое владение? Что самое большое богатство любого лорда? Не золото, и не серебро. И не драгоценные камни. Люди. То, как к тебе относятся, как ты к ним... Если лорда любят и уважают, то поддержат и помогут в трудную для него минуту. А если ненавидят и боятся, то предадут, не задумываясь, в надежде, что новый хозяин окажется лучше прежнего. Запомни это, юноша.
  Хлопаю его дружески по плечу и выхожу из комнаты. Парнишка прав - неплохо бы действительно перекусить нормально. В желудке урчит.
   Следующее утро начинается для меня с того, что в мою комнату с воплями вломилась дочка императора. Её истошные крики предназначались, разумеется, не мне, а тому самому парнишке-слуге, который мне понравился за смекалку. Правда, при виде меня, ещё лежащего в постели, девчонка осёклась и начала краснеть. Что она, мужиков что-ли не видела? Ну, в штанах. Ну, голый торс... Осмотрелся даже от неожиданности - нормально выгляжу. Есть пара шрамиков, да и те старые. Кожа бронзовая, от летнего загара. На зарядку то, и пробежку, с голым торсом положено, вот и загорел.
  - Чего надо?
  Как говорится: а в ответ - тишина. Хвала Высочайшему, парень, на которого орали, сообразил и быстро брякнул на рёсском мой вопрос. Тут и принцесса очнулась. Отвернулась к двери, быстро протарахтела фразу. На мой вопросительный взгляд слуга перевёл:
  - Она видела в расположении вашего отряда двух молодых девушек, сьере граф.
  Киваю в знак согласия.
  - Есть такое.
  Снова тарахтение зубодробительного для фиорийца наречия, и почти синхронный перевод:
  - Она возмущена, что вы держите публичных женщин столь открыто. Это оскорбляет её зрение и слух, сьере граф.
  ...Твою ж Ымпову мать налево и направо! Вот дура! И ведь что удивительно - не блондинка. Волосы у неё, как смола, чёрные...
  - Объясни ей, что там не публичные девицы, а добровольно вступившие в мой отряд благородные дамы, которые хотят учиться военному делу и пожелали принести мне клятву верности.
  ...Глаза парнишки округляются. Он в трансе. Медленно тарахтит в ответ, и узкие глазёнки желтокожей становятся такими же круглыми, как у фиорийцев. Короткая пауза, потом следует запальчивая фраза, и короткий перевод:
  - Принцесса Льян тоже желает обучиться военному ремеслу.
  От неожиданности я снова плюхаюсь на свою кровать. Потом кручу пальцем у виска:
  - Она что, с ума сошла?
  И - совершенно неожиданно, девчонка на ломаном фиорийском говорит слуге:
  - Выйди. Мне говорить с граф.
  Мгновенный взгляд на меня - я прикрываю веки. Слуга кланяется и выходит. Я встаю с кровати, натягиваю на себя рубашку:
  - Значит, принцесса Льян знает наш язык? Скрывали, чтобы лучше шпионить?
  Она приближается практически вплотную, и я чувствую, как её ладошка касается моей спины, потому что я стою лицом к стене напротив входа.
  - Ты - воин. А не палач. Значит, заслуживаешь доверия.
  И всё это на абсолютно чистом, без малейших признаков акцента или неправильности произношения. Совсем не так, как пару секунд назад она говорила со слугой. Однако, здравствуйте. Приплыли, называется!
  - Не желаете чашечку натты, принцесса? Я привык начинать утро с хорошего глотка этого напитка.
  - Не откажусь, если вы составите мне компанию, сьере граф.
  Спустя пятнадцать минут мы оба сидим за столиком в саду, под тентом возле дерева и пьём ароматную, горячую натту, одновременно наслаждаясь свежими, только что испечёнными плюшками.
  - Итак, доса Льян, поговорим более обстоятельно и конкретно?
  - Поговорим, сьере граф.
  Она на мгновение опускает глаза, потом вновь вскидывает, и только тут я замечаю, что её черты лица не такие и плоские, как у прочих. Впрочем, до этого я и внимания на неё не обращал.
  - Ваша матушка родом из Фиори?
  Согласный кивок.
  - Да. Она дочь герцога Юга.
  - И - тоже младшая жена императора?
  - Старшая наложница.
  ...А вот это вообще - хуже и быть не может. Зато многое объясняет. А Льян вновь открывает рот, рассказывая свою историю, довольно печальную...
   Жизнь дочери императора вовсе не так красива и проста, как считают окружающие. Особенно, в Рёко. Достаточно сказать, что по статусу владыка империи обязан иметь множество жён и любовниц под красивыми именами, и потому детей у Ымпа очень много. Естественно, что на всех у отца внимания и пригляда не хватает. Как, впрочем, и много чего ещё. Льян ещё повезло, что её дед с фиорийской стороны был достаточно богат, чтобы подкидывать дочери кое-какие средства. Поэтому они выживали, в отличие от нескольких братьев и сестёр. Этакий естественный отбор. Ну а после того, как дети императора подрастают, начинается вторая стадия этого самого отбора. Более жёсткая, более кровавая. И хотя среди дочерей правила чуть мягче, крови проливается не меньше, чем среди братьев.
   Среди мальчиков должен остаться только один, и вовсе не обязательно старший по возрасту или отпрыск от законных супруг. Это совсем не главное. И не нужное. Выживает самый жестокий, самый хитрый, самый беспринципный. И именно он становится императором.
   Что же касается сестёр - они могут остаться жить. А могут и умереть, если новый Ымп этого пожелает. Принцесс очень редко выдают куда то замуж - властитель Рёко не считает окружающие его державу страны достойными смешивать свою кровь с кровью богов, текущую в его жилах. С другой стороны - оставлять женщин в живых, чтобы испортили благородство небожителей связью с варварами тоже глупо. Но приказать просто убить Ымп не может. Поэтому, когда дочери достигают совершеннолетия, устраивается некий турнир среди них, где так же остаётся в живых лишь одна из всех. На арене. В свалке, кровавой мясорубке, где каждый сам за себя. Победительница может потребовать себе жизнь. И получить её. Таковы правила и законы Империи Рёко...
  - Сколько тебе лет, Льян?
  Она вскидывает голову, где в глазах напухают слёзы. Девчонка обманывает меня, или говорит правду? Скорее всего, что её слова - истина. И это на самом деле творится за глазированными стенами императорского дворца. Поскольку из истории подобные прецеденты мне знакомы...
  - Пятнадцать. Через три года я выйду на арену.
  - Но совершеннолетие в империи наступает куда раньше, насколько я знаю...
  - Самой младшей из нас должно исполниться шестнадцать. Чтобы сразу решить все проблемы...
  - И ты надеешься овладеть оружием так, чтобы выжить в вашей мясорубке?
  Она медленно качает головой:
  - Не совсем. Я хочу добраться до дедушки.
  - До герцога Юга?
  На этот раз кивок утвердительный. Понятно.
  - А ты не боишься, что новый император потребует тебя вернуть обратно?
  - Дедушка обещал выдать меня замуж за фиорийца. А тогда владыка не сможет получить меня назад. Потому что я уже буду не принцессой, а куда ниже по статусу.
  - Но как же кровь? Кровь богов?
  - Если ребёнок императора отказывается от титула, то сила небожителей исчезает.
  ...Я ничего не понимаю. Накручено так, что без поллитра не разобраться. Ясно одно - Льян хочет научиться драться, чтобы, если её план потерпит неудачу, иметь шанс на выживание. Или сбежать в Фиори к своему деду. Впрочем, её родственника я знаю. Как-никак, практически мой сюзерен. Графство Парда на Юге страны, и номинально входит в состав герцогства. Так что встречаться приходилось, хотя и мельком. Да и на Совете Властителей герцог присутствует постоянно... Впрочем, в списке тайных владык я его имени не видел... Помочь? Или послать куда подальше?..
  - Эти девушки принесли мне присягу вассалов. И они пройдут путь простого воина-новобранца от начала до конца. Будут рыдать ночами в подушку, проклинать меня и своих учителей. Узнают боль, страх и кровь. Но станут настоящими воинами. А сможешь ли ты, дочь императора, с кровью небожителей, текущей в твоих жилах, позволить распоряжаться собой обычному простолюдину, потому что он - твой командир, твой наставник? Терпеть наказания, если не справляешься или провинилась? Подвергаться лишениям, побоям и унижениям? Не отвечай мне сразу. Вернись к себе. Подумай. Посмотри на этих девушек, как к ним будут относиться, что они станут испытывать и выносить. И лишь потом дай свой ответ. Потому что тебе придётся поклясться служить мне, графу дель Парда, душой и телом. И если я прикажу тебе пойти и умереть, ты сделаешь это. Согласна?
  Льян прикрывает свои глаза, потом вновь широко распахивает их:
  - Да!
  - Нет.
  Она не понимает, и я объясняю:
  - Сейчас я не приму у тебя ответа. Иди к себе. У тебя неделя срока. Подумай. Посмотри. И тогда решай. Иди, девочка.
  ...Я впервые отнёсся к ней нормально, и Льян откровенно растеряна. Но в её глазах, которые она больше не щурит, чтобы походить на чистокровную рёску, постепенно проявляется понимание и задумчивость. Девчонка поднимается из-за стола, вдруг кланяется мне, и, выпрямившись, шепчет:
  - Спасибо вам, сьере граф. Но я не изменю своего решения.
  
   Глава 15.
  
  - Сержант идёт!
  Юмика влетела в палатку, словно ошпаренная. Её сестра удивлённо уставилась на неё:
  - Ты чего?
  - Сержант!
  Иолика устало вздохнула:
  - И что? Подумаешь. Сегодня нас не ругали. Не за что. Я хоть и вымоталась, но зато начало получаться.
  Девушка расправила висящий на деревянном крючке, пришитом к стенке палатки, китель. Интересное одеяние! Главное - у всех одинаковое. Называют 'формой установленного образца'. Отличают друг друга по накладкам на плечах. На тех либо полоски, либо звёздочки. Сначала то запутались, но постепенно разобрались. И самое главное, что эта 'форма' одинаковая для мужчин и для женщин! Штаны, удобные, с массой карманов и накладок, чтобы, когда ползаешь или падаешь, не протереть дырки. Сверху - китель. Тоже с кучей карманов и накладок. На пуговицах. Причём, металлических, но окрашенных сверху. Чтобы не блестели, как им объяснила почти ровесница, может на полгода старше их, девушка. Да! Девушка-сержант! Правда, они не совсем разобрались, чем та занимается, но то, что она служит так же, как другие воины-мужчины - это правда. Лейра Унрихт. Родом из небольшого баронства на Западе Фиори. Была война, а потом её купили. Так и попала в Парда. Сразу попала в солдаты. Стали обучать. И продолжалось это почти пять лет! Уже успела повоевать во всех войнах, которые вело графство. В том числе и против их отца. Но зла не таит. Весёлая, спокойная. А как стреляет! Что ни стрела - в цель. Точно в яблочко. С мечом будто родилась. Такие вещи показывала! Даже не верилось, что человек на такое способен. Потом, правда, вздохнула, нехотя сказала, что до самого графа ей как до небес пешком. Тот вообще... Но строгая - до ужаса. У такой не загуляешь. Дисциплина, дисциплина, и ещё раз дисциплина. Первый день, когда их привезли в лагерь, встретила, осмотрела с ног до головы, хмыкнула, велела идти за собой. Привела в палатку. Она вообще небольшая, на четверых, но сестёр поселили двоих. Сказали, остальные все на местах, а потом добавили опять непонятное слово, мол, они - 'сверх штата'. Потом сержант отвела их в обоз, где сестрёнки получили целую кучу всяких вещей. Причём таких, что не всякий рыцарь мог себе позволить! А у графа - простые солдаты имеют. Форма, обувь, верхняя форма, ремни, постели, всякая мелочь, начиная от набора небольших катушек ниток военных цветов, и заканчивая крохотным удобным ножичком с множеством лезвий и приспособлений. Оружие пока не дали, правда. Сержант объяснила, что до присяги не положено. Присяги - в смысле, клятвы. Ну, это понятно. То, что граф говорил - вассальная клятва на верность.
   Поначалу страшно было одним в лагере и в палатке. Столько мужчин! А ну как... Затащат куда, и поминай девичья честь? Но обошлось. Солдаты ходят - на них внимания не обращают. Ну, новенькие. Ну, в форме. Только без погон. Значит, совсем необученные, ничего не знают, ничего не умеют. Да и по обмундированию сразу определить можно, кто, сколько прослужил - на новичках форма мешком висит, ещё не обтёртая, не подогнанная, и голая. Ни нашивок. Ни погон. А у этих - разные знаки, погоны со званиями, оружие! И каждый из солдат излучает такую уверенность и непоколебимое умение искусству войны, что на только при одном взгляде на них становится спокойно на душе. Таких - не победить!
  ...После того, как вещи получили и вернулись в палатку, Лейра, сержантша, начала их обучать. Как правильно одевать форму, чтобы сидела правильно и удобно, как можно её подогнать, объяснила, для чего что предназначено. На вечер велела выучить знаки различия и воинские звания. Специальный рисунок дала, с картинками. Потом, когда они в первый раз форму одели - повела в столовую. Питаются все вместе, за длинными столами. Готовят еду специальные люди. Но помогают им все по очереди. Это называется нарядом. Не в смысле одежды, а в смысле обязанности. Наряд бывает очередной и внеочередной. В качестве наказания. Это понятно. Оказывается. У графа наказывают работой, а не палками или плетьми, как в Рёко и других местах. Подошли к раздаче - получили 'поднос'. Каждая для себя. А на том плоском блюде! Суп такой густой, что еле ложку ворочаешь! И в нём - настоящее мясо! Потом по большой миске каши, тоже с мясом, и жир прямо плёнкой по верху плавает! Питьё - на выбор, либо натта, либо настой липового цвета, или, уж совсем незнакомое, 'компот' называется, из фруктов сваренный. Вкусно и сладко! И, говорят, полезно. Ещё, дополнительно, совсем неизвестная штука - салат. Овощи разные с маслом или майонезом. Мелко нарезанное и посоленное. Хлеб уже на столе, ешь, сколько хочешь, от пуза. Но за столом рассиживаться не дают - есть нужно быстро. Народа то вон сколько! Поел, собрал грязную посуду, отнёс на кухню, где давали еду, только рядом. Специальный стол стоит. Словом, чудеса, да и только. Чтобы простых сервов так кормили? Сказка какая-то. На следующий день разбудили сестёр затемно. Сержант велела одеться, но не полностью - только обувь, штаны, сверху простая полотняная рубашка. Вывела их из палатки, поставила в конец длинного строя солдат, и когда прозвучала команда, заставила бежать. Чуть не умерли, ноги просто горели, но выдержали. Правда, и бежать им меньше пришлось. Как новеньким. Остальные то, как припустили - только их и видели. И не только они бежали, весь лагерь фиорийский по утрам, оказывается, бегает. А потом - 'зарядка'. Построили всех в поле, заставили делать разные движения руками и ногами, наклоняться, приседать. И ноги прошли, и бодрость появилась. Назад вернулись - пожалуйста, умываться надо. Обувь почистить запылённую. Одеться, как положено, полностью, и на занятия. Лейя им рассказывала много интересного, показывала, давала повторить за собой. И даже не ругалась, что они бестолочи и неуклюжие дуры, когда у сестёр что-то не получалось. К вечеру сёстры еле ноги таскали, а с утра - опять бег, зарядка, учёба. Кормили зато всегда до отвала. Но с такой жизнью не растолстеешь. Всё уходило в пот.
   Седьмой день недели в отряде - выходной. Но это так говорится только? Форму постирать, почистить, оружие. Его хоть и не дали в руки, но уже закрепили. То есть, когда всё начнётся, они получат эти доспехи и мечи, ну и остальное, что полагается. Вот сегодня как раз выходной. Первый у них. А завтра армия снимается с места и идёт штурмовать Кыхт. Но фиорийцы его возьмут, девушки даже не сомневаются. Если у графа Парда такие солдаты, что для них нет невозможного...
   Вчера вечером прицепились к ним четверо. Не из отряда дель Парда. Фиорийцы, но чужие. Хотели их затащить на пирушку, да только Лейя словно из-под земли выросла, просто взглянула на чужаков, те словно ниже ростом стали. Долго извинения бормотали, мол, спьяну не разобрали, что это воины графа Парда. Погон то нет, а такую одежду многие шить начали - уж больно она удобная. Так что обошлось. Но сержант пообещала выдать им знаки отличия, чтобы девушек не путали с кем другим. Так может, она обещанное несёт?..
  Юмика вздохнула - до Фиори ещё долго. И служить им тоже предстоит долго. Отец погиб. Маркизат давно под рукой графа Парда. Правда, он дал слово, что пристроит их, но можно ли верить его словам? И не захочет ли потом отказаться от обещания? Сделает их рабынями...
  - Эй, курсантки, выходите!
  Донёсся из-за полотняной стены голос Лейи. Сёстры мгновенно вскочили - какое-никакое понятие о дисциплине в отряде им уже успели внушить, тут же выскочили наружу, вытянулись по стойке 'смирно', пока ещё не очень умело, но старательно. Сержант это заметила, едва заметно улыбнулась.
  - Ну, как вы, девочки?
  - Рады стараться, доса сержант!
  Напрягая горла, прокричали дружно обе.
  - Вольно, пигалицы. У меня для вас новости.
  Девчонки расслабили одну ногу, заложили руки за спины, как положено.
  - Первое - завтра мы выдвигаемся на новую кампанию, после которой мы возвращаемся в Фиори. Ну, это вы слышали. И для вас не новость.
  Сделал короткую паузу.
  - Пока будете в обозе. Не в строй же вас ставить? Станете помогать при кухне. Учиться продолжим, когда придём на место. В Кыхт. Но всё, что можно будет делать по пути, не отменяется: пробежка, зарядка, упражнения. Ясно?
  - Так точно, доса сержант!
  На этот раз нестройно ответили сёстры.
  - И последнее - вашего полку прибыло. Льян!
  Из-за соседней палатки вышла их ровесница, и обе широко распахнули глаза - рёска! Хвала Высочайшему, ровесница. А сержант дождалась, пока та приблизится, поправляя на ходу неумело одетую форму, хлопнула её по плечу:
  - Вот, девочки, знакомьтесь. Это - Льян. Фамилия - Рёко. Как империя. Рядовой необученный, первого года службы. Доброволец. Никаких драк, никаких разборок. Если что не так - ко мне. Сама разберусь. А лучше - подружитесь сразу. Вам ведь в бою спину друг дружке защищать. Так что думайте.
  Чуть подтолкнула новенькую к ним:
  - Всё. Сестрёнки тебе покажут место, ну и расскажут, что у нас и как. Понятно?
  - Понятно, госпожа.
  - Нет у нас господ, Льян. Есть сержант, есть бойцы, есть офицеры. Все мы одной судьбы, одной крови, одного дела. Воины. Все равны. Особенно - в смерти.
  Замолчала на миг, потом махнула рукой, честь отдавая, исчезла в темноте. Сёстры и сообразить ничего не успели, как остались втроём с новенькой. Та несмело взглянула на них, но Юмика шагнула вперёд, протянула руку, как здороваются в Фиори:
  - Я - Юмика дель Тумиан. Рядовой необученный. В отряде неделю.
   - Я - Иолика дель Тумиан. Рядовой необученный. В отряде столько же, сколько и сестра.
  Рёска подняла опущенные было глаза, потом несмело протянула свою ладошку:
  - Льян... Рёко... Только сегодня пришла. Сама попросилась.
  - Значит, будем теперь жить в палатке втроём!..
  .Была у меня идея закатить бал напоследок, но вышла. Не стал я устраивать пир во время чумы. Да и кого приглашать? Толпу мужчин? И что нам делать? Наливаться спиртом и вином? Дам то точно не будет, а без них скучно. Так что не стал я ломать голову, а просто в последнюю ночь хорошенько выспался. В последнюю - в смысле, перед выходом к Кытху. И с утра, ранёшенько, едва солнышко забрезжило на горизонте, окрасив небо в розовый свет, сыграли побудку, и через два часа тронулись прочь от города с названием, которое я так и не смог выговорить. Скрипели возы деревянными осями, ревели и мычали консервы на собственном ходу, мерно стучали барабаны, отбивая ритм шага. Лишь столб пыли отмечал наш путь, да аккуратные кучки навоза. И первое, что отметили все - неожиданные результаты тренировок. Дисциплина в корпусе резко подтянулась. Не только среди солдат, но и у владетельных лордов. Больше не было никаких 'у меня род древнее', или 'да я сиятельный...'. Двадцать командиров. Двое начальников. Всё совсем по-другому. Иногда достаточно было просто спокойно сказать, и люди выполняли приказ без рассуждений и долгих разговоров. Даже сами сиятельные лорды удивлялись самим себе и своим подчинённым. Все стали как-то собранней, а я не раз ловил на себе взгляды, полные надежды.
   День за днём, шаг за шагом по чужой территории. По земле, которую мы завоёвываем в силу обстоятельств, а не по собственной прихоти. И всё ближе к тому дню, когда сможем со спокойной совестью вернуться обратно, в Фиори. Народ задумчив, вечерами с жаром обсуждают то, что будут делать, вернувшись домой. Многие с задумчивостью посматривают в сторону расположения моего отряда. Уверен, когда всё закончится, многие сервы из тех, что сейчас служат у других лордов, уйдут от них в Парда. Во всяком случае, мне так кажется.
   Каждый день высылаем разведчиков, они проверяют путь, чтобы тушурцы не устроили нам засаду. Потому что к такому мы ещё не готовы. Отбиться - отобьёмся. Но потери будут огромными. Поэтому проверяем всё. Провиант и прочее, что заказано, конкретно - масло и растительная вата, поступают вовремя. Но поскольку мы их пока не используем, то громадный обоз медленно тащится позади нас. Противник боя не принимает, нет даже мелких стычек, а убегает в глубину своей территории, оставляя пустые дома и поля. Нет пленных, нет скота для пропитания, нет ни крупы и зерна. Мы пока не бедствуем, запасы у нас большие. До Кыхта дойти хватит. Но вот потом... Кто знает, сколько нам придётся сидеть в осаде? На очередном совещании предлагаю выслать отряд в сотню воинов, чтобы перерезать беженцам путь. Суть в том, что возле долины, в горловине которой расположен город, есть широкая река, через которую перекинуты два больших моста. Тушурцы бегут в город, а оттуда расползаются по другим окрестностям империи. По слухам, эти места были раньше густо населены, и поскольку люди утаскивают и угоняют с собой абсолютно все, не может того не быть, чтобы у этих мостов не скопились беженцы, ожидая своей очереди на переправу. И это - единственное место, где мы сможем добыть провиант и пленников, жизненно необходимых для выполнения моего плана. Естественно, что мосты хорошо охраняются. Но они - деревянные. А значит, их можно сжечь. Вряд ли здесь знают способ сделать древесину негорючей. Поэтому имеется идея построить выше по течению плоты, поставить на них бочки с маслом и ватой, спустить вниз, и, заякорив под мостом - сжечь переправы к матери Нижайшего! Естественно, что потом нам придётся самим строить новые мосты, но руки пленников у нас будут, а такой труд ничего не стоит. Обсуждать не стали. Приняли план к исполнению сразу же. Ну а поскольку, как гласит древняя армейская аксиома - любая инициатива карается её исполнением, то и выполнять пришлось всё нам. А конкретно - моему отряду.
   Я вот ещё что заметил: если рёсцы мне просто противны и ненавистны, то тушурцы как-то... В общем, до одного места. Есть они - нет их, всё-равно. Словно тени или призраки. Одно дело - старый Долма. Лекарь всё же решился уйти в Фиори со мной, и перебрался к нам в лагерь на постоянное житьё, так что малышка Шурика у меня ещё более частый гость в шатре. Гуль с гордостью носит белую накидку, по фиорийскому обычаю, означающему, что она замужняя женщина. Покруглела, посвежела, похорошела. А спят они с Долмой, или нет - их дело. Главное - замужем. Девчонки-новобранки стараются, Лейра ими довольна. Учатся жадно, особенно Льян. Но надо решать с ней вопрос. Одно дело - солдат военного образца: пять-шесть заученных до автоматизма приёмов, как в первом нашем сражении, выработанное чувство локтя, когда знаешь, что твоя основная задача, это удержать строй во что бы то ни стало. Другое дело - мясорубка. Меня то учили... По всякому. И диверсионно разведывательной деятельности, и партизанской, с одновременной егерской тактикой, и обычному бою, и такой вот свалке - один против всех. Идеальные учителя в последней - бывшие уголовники, которые сидят в тюрьме. В камере не развернёшься, места мало, и всякие размашистые удары и прыжки - дохлый номер. Да и с оружием там туго. Поэтому самый подлый способ и одновременно самый эффективный против толпы именно такой, когда в ход идёт всё - от спички, до кружки. Есть, правда, ещё более сильные методики, но массово они не применяются. Обычно в замкнутых военных группировках, всяческих сектах и прочих, не слишком афишируемых командах. Один из них - эрбо. Сокращённое от 'русский бой'. Минимум приёмов, как ни странно, но максимально эффективных и, одновременно, страшных по своей силе. Учат этому стилю, кстати, довольно жестоко и быстро. За полгода человек становится довольно сильным мастером, и равных ему в рукопашной схватке нет. У меня, кстати, в той, первой жизни, была высшая ступень. Но только бойца. Не мастера. Их у нас вообще наперечёт. На всю Русскую Империю может, человек десять-двенадцать наберётся. Но и того, что я изучил и отработал, хватало. Драться в обычном понятии этого слова, с молодецкими ударами, с кровью из носа и выбитыми зубами я не умею. Ну, в молодости не довелось, в пять лет я надел форму кадета. Когда осиротел после налёта саури. Деваться было некуда. Детские дома обычного типа мне сразу не понравились. Мне провели профессиональное сканирование, выяснилось, что я прирождённый солдат. Есть у нас такая вещь на Родине. Нет, служить то в армии может любой, мужчина, женщина - без разницы. Дело найдётся каждому. Но вот выше сержанта простому добровольцу - не подняться. Офицером может стать лишь тот, кто имеет для этого подходящие умственные и психосоматические наклонности. Выявляется это специальным оборудованием, обследование на котором человек проходит в своей жизни трижды - при рождении, по достижении пятилетнего возраста, перед школой. У нас она начинается с пяти лет. Ну и по окончании первого учебного заведения. После достижения шестнадцатилетнего возраста.
   Эх, что-то я воспоминаниями увлёкся. В ущерб остальному. Словом, со Льян надо решать вопрос отдельно. На обычного солдата её выучат быстро. За месяц. Дальше - отработка физических кондиций и моторики. Но это ей не поможет. Надо что-то другое... Но мастеров уголовного боя в этом мире не найти. А больше здесь ничего не практикуется. Учить её самому? Можно. Но только, опять же, существует одно большое 'но'. Клятва. Те, кто владеет эрбо, дают некое обещание и клятву, что не раскроют эту методику никому из неграждан Империи, даже если им будет грозить смерть. И пусть я - бета, но русский офицер. И моё слово - крепче камня. Единственный вариант - дать девчонке подданство Русской Империи. Но это не в моей компетенции. А, значит, получается замкнутый круг. Обучить же её чему-то другому я просто не успеваю. Схлестнуться же с Рёко сейчас - значит погубить то, что я задумал, уничтожить прежнее раздробленное Фиори. Мне бы года три-четыре, чтобы успеть разобраться с Тайными Владыками и начать формировку армии, вооружённой огнестрельным оружием. Хотя бы самим примитивным! И тогда нам сам Нижайший не брат. Сотру в порошок любого!
   Но вот времени как раз и нет. Правда, если верить словам Льян, то если девчонка откажется от своего титула, то сможет жить. Но согласится ли она на это? Для рёсцев с их вывернутыми мозгами подобное хуже смерти. И тут хлопаю себя по лбу ладонью - ну, не идиот ли я? Она ведь давно решила это сделать, когда решилась удрать к своему дедуле-герцогу. Уф! Вздыхаю я с облегчением. Совсем голова перестала работать. Надо хорошенько выспаться, вечером выход в рейд. Будем прорываться вперёд и жечь мосты. Лошади отобраны, и основные, и запасные, и вьючные под специальные средства, то есть масло и растительную вату. Люди - третья сотня тоже уже извещена. Естественно, что иду с ними и сам. Всё-таки и опыта у меня гораздо больше, чем у них, и личное присутствие очень много значит. Так что где-то недели полторы господа фиорийские лорды обойдутся без меня. Надеюсь, не рассорятся и не передерутся. Герцог дель Саур когда захочет, может действовать быстро и жёстко. Этот вопрос мы с ним уже давно обсудили. Так что корпус будет неспешно двигаться к Кытху, а мы рванём сегодня в ночь. Нам нужно пройти где-то три сотни километров, причём, по возможности, незаметно. Не дать себя обнаружить тушурцам, иначе нас обложат и уничтожат. Или усилят охрану мостов до такой степени, что выполнить задуманное будет невозможно.
  ...- Ну, девочки, ведите себя хорошо. Слушайтесь старших по званию и старайтесь. И всё у вас получится.
  Трое девушек, сидящих в палатке, и уже приготовившихся улечься спать с удивлением смотрели на сержантшу Лейру. Такой они ещё её не видели - идеально подогнанная по фигуре чудная одежда с пятнами разного цвета, намазанные тёмной краской лицо и кисти рук, на голове непривычном способом повязанная такая же пятнистая косынка. Поверх одежды - лёгкая, но, как можно догадаться, очень прочная кольчуга в несколько слоёв и такие же плетёные из проволоки шаровары, выкрашенные в тот же пятнистый цвет непонятным способом. На боку - короткий меч, за спиной висит на ремне мощный, но небольшой самострел, на боку кинжал. Сержантша вздохнула:
  - Переживаю я за вас, девчата. Вы уж не подведите меня, ладно?
  Льян не выдержала:
  - А куда вы такая?
  Сержантша улыбнулась в ответ:
  - Много будешь знать - скоро состаришься. В рейд мы уходим. И граф с нами.
  - В рейд? А что это такое?
  Вразнобой протянули сестрёнки дель Тумиан, но девушка приложила в ответ палец к губам:
  - Скоро узнаете. А сейчас - не подведите меня. Скоро увидимся.
  Поднялась с корточек и бесшумно исчезла в темноте, только полог палатки едва качнулся.
  
  Глава 16.
  
  ...Я сижу почти у вершины раскидистого дерева и обозреваю окрестности. Передо мной широкая лощина, забитая до отказа людьми и скотиной. Пыль вздымается к верху непрерывной пеленой и мешает наблюдать, но рассмотреть удаётся практически всё. Быстро делаю пометки в небольшом блокноте. Там - охрана моста. Располагается в большой длинной казарме, типичном тушурском строении из плетёных стен, слегка обмазанных глиной, смешанной с соломой. Крыша крыта камышом, который отлично высох за лето. У самого моста - два колодца, что удивительно, поскольку в пятидесяти метрах от них протекает река. Непонятно. А всё непонятное настораживает. Что ещё интереснее, так это то, что из колодцев не пьют. Все берут воду из реки. Зачем было сооружать? Логика тушурцев мне в данном случае непонятна. Особенно, здоровенная глиняная фигура, сооружённая возле каменных колец...
   В первую очередь пропускают скотину. Это понятно, почему - провиант. Мало ли, сколько придётся сидеть в осаде? Каждый кусок хлеба и мяса будет на счету. А вот лишние рты не нужны. Жители тушурского королевства плодятся, судя по всему, как кролики или крысы, и у короля явный избыток населения, как, впрочем, и в Рёко... Надо взять это на заметку. Далее - солдаты. Охранникам моста далеко до тех частей, с которыми мы встречались раньше. Доспехи лишь у командиров. Простые воины одеты в длинные толстые халаты, явно чем то подбитые изнутри, но наши мечи возьмут ткань очень легко. По виду - под полосатой тканью обычный толстый войлок. Не всякая сабля или меч прорубят множество слоёв грубого волоса. Но только не наши. Мечи фиорийцев рассчитаны на то, чтобы проломить металлический доспех, прорвать плетёную из трёх, а то и четырёх слоёв металлических колец кольчугу. И если даже лезвие не разрубит войлок, то плоти и костям под такой войлочной защитой не поздоровится - размозжит и переломает всё. Особенно учитывая то, что тушурцы, как правило, очень невелики ростом. Средний фиориец на голову выше самого высокого из вражеских воинов. Да и оружие у этих вояк ни к Нижайшему: дрянные сабли из простого болотного железа, медные наконечники копий, ни луков, ни, тем более, арбалетов или самострелов я не вижу... Сама река довольно широка, и, похоже, довольно глубока. Со спокойным неспешным течением, что очень облегчает и одновременно затрудняет нашу задачу. Где взять дерево - уже известно. Несмотря на отсутствие больших лесов, не так далеко мы обнаружили целые склады строевого материала. В Тушуре принято сначала ставить деревянные стены, а потом уже возводить капитальные строения. Похоже, что Кыхт как раз и затеял поставить несколько фортов для охраны переправ, но не успел. А отличные сухие брёвна так и остались лежать на местах будущих строек, словно специально для нас. Охраняет их по десятку вояк, которых нам даже смазать мечи не хватит... Мой отряд разделён на две части по пятьдесят солдат в каждом. Один со мной, второй у другого моста. Там я был с рекогносцировкой вчера. Всё тоже самое. Словно под копировальным аппаратом. Такая же охрана, такая толпа из двуногих и четвероногих, и такая сумятица и бестолковщина. По моим беглым прикидкам, в долинах перед мостами скопилось около сорока тысяч человек. И если наши фиорицы успеют вовремя - то рабочих рук хватит с избытком. Что ещё радует - удалось добраться до самого Кыхта. Внутрь, естественно, не пошли. Слишком уж мы отличаемся от местных, наш рост никакая маскировка не скроет. Но стены и внешние укрепления рассмотрели очень внимательно... Признаюсь честно, ничего подобного я не ожидал! Высота - все двадцать метров. Толщина - тоже великанская. Видел в одном месте нечто вроде трибуны. Похоже, правитель города любит наблюдать за тем, как его Кыхт напрасно штурмуют враги. А таких попыток было уже не мало. Мы не раз натыкались на следы предыдущих битв - скелеты, проржавевшие доспехи, поломанное оружие... Не всем беглецам везло, и не всех нашли победители... Не очень далеко от городских стен можно добыть отличный камень. А вот лес для требучетов придётся везти издали. Хорошо хоть канаты и оси приготовлены заранее. Зато проблем со снарядами я не жду... Прищурился на солнце - как раз полдень. Сегодня ночью мы сожжём мосты. А завтра утром должны подойти передовые отряды корпуса... Соскальзываю вниз, быстро перебирая руками по ветвям и наростам на бугристой коре дерева. Меня подхватывают внизу сильные руки ребят, но я отмахиваюсь, хотя в душе доволен - берегут сюзерена...
  - Сьере граф?
  На меня смотрят вопрошающие глаза солдат. Сдёргиваю с себя халат, надетый для маскировки на всякий случай.
  - Всё нормально. Сегодня ночью. Сейчас - отдыхать...
  Выставляем дозоры, они будут меняться каждый час, заодно наблюдать за местностью и устранять случайных любознательных тушурцев, забредших туда, куда не следует соваться. Наши кони тихо похрапывают время от времени, неловко переступая спутанными ногами, когда переходят к месту, где больше травы. Отдыхаем мы в большом овраге, совершенно случайно обнаруженном нами в густой уже начинающей желтеть траве высотой в человеческий рост. Сразу нас и не обнаружишь. До реки примерно пять километров. До склада с деревом - три. Удобно. Второй отряд расположился в лесу, там не очень большая рощица, но укрыться самим и спрятать табун лошадей оказалось возможным. На день хватит, а ночь - наша. Главное, чтобы кони тоже хорошо отдохнули - им сегодня предстоит много работы: везти брёвна, зажигательные материалы. Ну и нас, естественно... Залезаю в выкопанную в глиняной стене оврага нишу, укладываюсь на подстилку, накрываюсь плащом и закрываю глаза. Всё ли я предусмотрел? Не вылезут какие-нибудь случайности? Сейчас от нас зависит жизнь почти пяти тысяч фиорийцев. Впрочем, и от них зависят наши жизни... Если до утра не подойдут основные отряды корпуса - нам придётся очень туго. Обозлённые аборигены наверняка начнут прочёсывать местность в поисках виновников, а уходить навстречу к нашим нам нельзя - мало ли что придумают тушурцы, чтобы переправиться? Так что придётся ждать здесь. И - рисковать... Заставляю себя уснуть, но неожиданно перед мысленным взором всплывает тонкое лицо Ооли. К чему бы это? Застыла на месте и смотрит на меня. Не как обычно, а словно что-то вспоминая... Эх, саури... Почему моя мама назвала её принцессой? Для народа? Скорее всего. Всё. Спать! Спать! Спать!..
  ...Просыпаюсь мгновенно от тихого шёпота:
  - Сьере граф, пора...
  Убираю руку с рукоятки меча, за который рефлекторно схватился - это наш сержант. Быстро умываюсь из услужливо, но без подобострастия поданной фляги, наскоро ужинаем пеммиканом, запиваем той же водой, поскольку костры жечь строго запрещено, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Только ночью в ямах. Днём не рискуем. Местность незнакомая, и растительность тоже. А ну как дыма будет выше крыши? На ноги коней одеваем специальные войлочные чулки и снимаем путы. Лошади чувствуют наше волнение и тоже нервничают. Ну, Высочайший с нами! Выходим из укрытия и спокойно, без спешки едем по ночной местности к складу с сухим деревом. Ночь - словно по заказу диверсанта: густые облака, через которые не пробивается привычное сияние шарового скопления, расположенного не так далеко от местного светила. Луны еле брезжат. Так что нас не видно, а главное - вода в реке не блестит, стелясь сплошной чёрной пеленой. Просто великолепно! Удача нам благоволит...
  ...Отпускаю безвольное тело, труп со свёрнутой шеей мягко расстилается по земле бесформенным комком. Готово. И пикнуть не успел. Голова развёрнута на сто восемьдесят градусов и смотрит на собственную спину. Только хрустнуло. Впрочем, при своей силе я вообще мог оторвать её тушурцу. Никакой злобы и чего другого не ощущаю. Привычная работа солдата - убивать особей одного с ним вида... Щёлкает ночная птица. Это доклад от второго поста. Там тоже... Чисто. Ещё восемь человек. Может, просто оставить их в живых? Приступ милосердия проходит, так и не начавшись. Они нас видели. А держать их в плену глупо, потому что неизвестно самим - доживём ли до утра. И выделять людей для их охраны нельзя - каждый человек на счету... Бесшумно открываю дверь - за моей спиной уже стоят четверо. Провожу пальцем по горлу - ребята кивают в ответ. Понятно. И мы просто режем спящих, как баранов. Закрываешь рот ладонью на выдохе и в сердце. Клинок узкий и длинный. Входит в тело легко, как в масло. А на выдохе - чтобы не закричал, не застонал. Воздуха то в лёгких нет. Добиваю второго, оборачиваюсь - всё. Заканчивают. Металл не блестит, потому что специально воронён. Вижу только сгусток тьмы. Тело спящего дёргается - всё. Зачищено. Пересчитываю покойников. Включая часовых - все десять. Даже странно, почему так мало народа охраняет столь большую ценность в Тушуре, как сухой лес. Впрочем, тут ясно, отчего - война. Рисковать большим числом глупо. А мародёры не рискнут связываться с армией... Начинается работа. Подобное мы отрабатывали в Парда не один десяток раз. Быстро набираем брёвна, благо они просушены на совесть, вяжем их к сёдлам коней. Дерево стандартной длины. По семь метров. Просто идеально. Двадцать штук нам хватит. Остальное пойдёт на требучеты... Хотя и очень малое количество. Всего полсотни осталось... Снова начинаем движение. Брёвна тянутся по земле, оставляя за собой борозды, но это уже не страшно... Два часа, и мы у воды. Споро вяжем деревья между собой, причём, не верёвками, а тонкими цепочками из металла. Нельзя, чтобы плот развалился раньше времени. К среднему бревну прибиваем скобу, к которой на верёвке - здесь можно, привязан якорь из оружия, взятого у мертвецов. Быстро грузим привязанные на заводных лошадей бочки с маслом, плот почти уходит под воду от тяжести груза, но уж как-нибудь... Надуваю бурдюк для переправы воздухом, четыре плоских камня, обвязанные верёвками, кладу перед собой. Один из десятников зажигает потайной фонарь и закрывает защёлку. Свет нам не нужен. Только для зажигания масла... Раздеваюсь, намазываюсь жиром, вхожу в воду. Брррр!!! Ледяная! Но в Парда, где я привык купаться - куда холоднее! Так что выдержу. Тем более, что буду двигаться. На боку висит мой короткий меч.
  - Начали. Время...
  Ложусь на брёвна, но тут же вскакиваю - плот едва не утонул. Придётся просто плыть, держась за него... Ну, километр по течению выдержу. Солдаты отталкивают нас от берега, заходят в воду по пояс. Странно, что тушурцы ничего не замечают. Видно, как возле моста горит цепочка факелов, не прекращается неумолкаемый гул тысяч людей и животных. А я медленно плыву по течению... Пора! Ныряю вниз, отцепляю якорь от скобы, иду на глубину. Ага! Десять раз! Глубина, называется! Три метра до дна! Даже смешно становится... Плот неспешно дрейфует, но я уже вгоняю в илистое дно сабли и копья. Всё входит очень легко, без напряга. Удержали бы только плот на нужном месте. До моста - около сотни метров... Глубоко выдыхаю, достаю фитиль из непромокаемой сумки, открываю шторку фонаря, прикрываясь бочкой - заметят, нет? Шнур, пропитанный селитрой, начинает шипеть, выбрасывая струйку дыма. Отталкиваюсь от плота, одновременно забирая с него бурдюк и камни, перекидываю их вокруг шеи, и распускаю верёвку, изо всех сил работая ногами, чтобы удержаться на месте. Якорный трос увязан хитрым способом, узлами, распуская которые я могу застопорить плот точно на нужном мне месте... Да что эти тушурцы - спят, что-ли?! Ба-бах!!! Грохот, становится светло, как днём. Из бочек вырываются столбы ослепительного в осенней ночи пламени. Такого яркого, что он отражается от низких облаков, как от рефлектора. Но я вижу! Последний узел! Рывок, лишняя верёвка затягивается, всё! Больше распускаться якорный канат не будет, намертво останавливая горящий плот точно под пролётом моста! Пламя высоченное, я даже не ожидал такого! Рёсцы туда явно чего-то добавили. Интересно, чего? Шшшш... Рядом со мной в воду с шипением входит стрела. Заметили, наконец! Ну, да. Тут же сейчас светло, как днём... А на мосту творится ужас. Пламя охватывает дерево моста с такой жадностью, будто оно облито напалмом. Мечутся горящие фигуры людей и животных, переваливаются через перила в тщетной попытке потушить пламя в воде. Но всё бесполезно. Теперь я точно уверен, что имперцы намудрили с маслом гарантированно, потому что в воде пламя вспыхивает ещё ярче. Ничего себе! Солдаты из охраны моста бегут к тому месту, где я должен выплыть! Это плохо! Набираю в грудь побольше воздуха, ухожу на дно. Вряд ли тушурцы в воду полезут... Касаюсь дна ногами. Медленно выдыхаю. Делаю новый вздох из бурдюка. Поехали... Загребая руками плыву обратно на середину. Заодно по пути проверяю якорную верёвку. Держит, родимая! Ещё как держит! Вряд ли местные вояки догадаются, что я переплыл на ту сторону! Скорее - побегут вниз по течению. Точно. Так и вышло. Учитывая, что противоположный берег густо порос чем-то вроде камыша, только помягче, прикрываясь раскидистыми сухими листьями и матерясь, поскольку ступаю голыми ногами по узловатым корням, бреду вверх по течению. Но моста полыхает на заглядение! Красиво! И - мечущиеся в пламени силуэты... Лишь бы местные не догадались послать конных вдоль берегов, чтобы не обнаружить ребят и себя раньше времени... Рискнуть? Ломлюсь через камыш на твёрдый берег, как слонопотам, меня не услышат. Возле моста такое... Даже страшно. Слышали, как кричат горящие заживо люди? Или скотина? И не приведи, Высочайший, услышать! Поседеете... Или руки на себя наложите... Вот и берег, и я припускаю изо всех сил, благо он ровный. Всё окоченение куда то подевалось, смытое напрочь всплеском адреналина, и ноги работают словно сами по себе, двигаясь, как поршни в паровом двигателе. Ага! Вот и мои орлы! Угадываю их в темноте. Ждут! Пробегаю ещё метров пятьсот, проламываюсь сквозь камыш и снова бросаюсь в воду. Как всё-таки хорошо, что в реках здесь нет никаких монстров и хищников! Загребая изо всех сил, плыву. Раз, и - два, и - раз, и - два! Ещё и ещё! Грудь ходит ходуном. Точно последний всепланетный рекорд побил! Задеваю рукой в гребке дно, сразу становлюсь на ноги и мчусь, что есть сил, к своим... Меня тут же закутывают в кусок мягкого войлока, торопливо стирают жир, которым я намазан, подводят коня.
  - Все в сёдла! Уходим! Остальное - потом!
  ...Нам надо встретиться со вторым отрядом, чтобы узнать, как обстоят дела у него и сожжён ли второй мост. Кони мчаться, словно взбесились. Выскакиваем на холм, и... Далеко внизу второе зарево. Огненная цепочка через всю реку. И оттуда несётся вой... Или это от нашего? Не понять. Так, ходу, орлы! Ходу! Проносимся расстояние до склада, где мы брали брёвна, в мгновение ока. Место встречи назначено здесь. Соскакиваю с лошади - это не мой верный Вороной. Он остался в лагере. Но лошадка неплохая. Шустрая и выносливая. Кто-то из солдат перехватывает поводья, уводит остыть коня в сторону. Меня обтирают тряпками, одновременно растирая вдруг сразу покрывшуюся гусиной шкурой кожу. Кто-то суёт флягу, делаю глоток и сразу отплёвываюсь - самогон! Мать... Заставляю себя сделать глоток. Почти чистый спирт обжигает пищевод, и сразу по всему телу начинает волнами распространяться тепло. Знаю, что делаю глупость. Минут через пять мне станет ещё холоднее, но уже греется натта в очаге мёртвых охранников. Боятся нам теперь нечего - тушурцам не до нас!
  - Тревога!
  На площадку выносятся всадники, и тут же новый крик:
  - Отбой! Это наши!
  Да. Вторая полусотня вернулась...
  - Сьере граф! Сожгли!
  - Видел. Спасибо вам, ребята. Вернёмся домой - награжу!
  У солдат сияют глаза - граф пообещал, значит, сделает!.. Торопливо глотаю обжигающую натту. Вот теперь совсем другое дело. Только самоубийцы согреваются алкоголем! Да. вроде бы он греет. Но именно, что вроде бы. Сосуды немного расширяются, кровь движется быстрее, но спирт тем и коварен, что вскоре все вены и артерии вновь сужаются, причём, ещё больше. чем до этого. И результат - обморожение или смерть. Поэтому умные люди согреваются либо наттой, либо настоем липового цвета. Это здесь. А у меня на Родине - чаем. Проверено временем. И опытом сотен поколений...
  - Куда дальше, сьере граф?
  Это сотник. Он ходил с первым отрядом. А действительно, куда? Навстречу своим? Или подождать здесь? Не стоит рисковать. Кони свежие, так что лучше к корпусу навстречу. В наглую! Прямо по дороге, через беженцев и стада. Они пуганные, всего боятся...
  - К своим, ребята.
  Набрасываю на тело одежду. По-хорошему бы - вымыться сейчас в баньке, но где её взять? Да и время... Ладно, перетерплю. А там воду нагреют, в шатре все остатки с себя смою от жира... Взлетаю в седло уже подведённого ко мне коня, оборачиваюсь к солдатам:
  - За мной! Рысью! Марш!
  И трогаю лошадь...Ночь в седле? Да ерунда! Вчера днём выспались, можно и проехаться... А тушурцы действительно испуганы. Немногие беженцы шарахаются в стороны, стараясь освободить нам путь. Даже не замечают, что их не трогают. Просто плюют. Нам не до резни и не до стычек. А может, просто не могут поверить, что мы враги. Внезапно всё обрывается. Дорога становится чистой. Ни людей, ни скотины. Нейтральная полоса, так сказать? Отмахиваем до утра ещё километров двадцать, и - вот оно! Навстречу нам медленно приближается громадная полоса пыли. Наши...
   Вскидываю руку, и, храпя, лошади останавливаются. А точки впереди увеличиваются с каждым мгновением.
  - Привал!
  Отводим коней с дороги, усаживаемся на пожухлую осеннюю траву. Ого, как спешат! Ух!..
  Откидываюсь назад на вытянутые руки, щурясь, смотрю против солнышка на приближающуюся ко мне кавалькаду. Ну, можно и подниматься. Мои бойцы зашевелились, но я отдаю команду:
  - Всем сидеть!
  Люди замирают, а я неспешно бреду на середину. Передний всадник рвёт поводья, и его громадный конь становится на дыбы с диким ржанием. Замирает на месте.
  - Сьере герцог, нужно срочно выслать летучие отряды к мостам. Мы их сожгли. Но там народу... Лучше взять всех. И скотину. Нам нужны рабы. Много рабов!
  Дель Саур буквально сваливается с лошади, сгребает меня в охапку:
  - Атти! Ты герой! Ты сделал это! Сделал!
  Наконец отпускает и делает шаг назад, я слегка кланяюсь ему:
  - Сьере герцог, я не один. Мои солдаты тоже были вместе со мной.
   Урм поворачивается к сидящим на земле моим солдатам, смотрит на них внимательно, словно впервые видит, а потом шепчет, чтобы никто кроме нас не слышал:
  - Ты сделаешь это, Атти. С такими воинами - можно...
  И я понимаю, что он хочет мне сказать... Герцог поворачивается к своей свите:
  - Маркиз дель Ольм, пусть наши конники немедленно выдвигаются к мостам.
  Командир конницы согласно кивает, и гонец тут же уносится к основной массе неспешно надвигающегося корпуса.
  - Вы позволите, герцог?
  - А?
  - Хотел бы немного отдохнуть, пока мои не подтянутся. Ночка бессонной выдалась на удивление...
  Хм... У меня даже хватает сил юморить? Однако...
  - Конечно, конечно, сьере граф!
  Дель Саури всё прекрасно понимает и делает ещё шаг назад, затем поворачивается к моим бойцам и... Салютует им по нашему, как принято в Парда, ударом кулаком по груди. Его рука в латной перчатке, а на теле - панцирь. Получается внушительно. С лязгом. Следом за ним точно так же отдают честь остальные владетели. Кроме одного. И я вижу, кто это... Мои солдаты поднимаются с пожухлой травы, вытягиваются по стойке смирно и рявкают:
  - Во славу Фиори!..
  Лорды уезжают, а мы ждём основной части нашего отряда. Движутся пешие, телеги. Всадников нет, все давно промчались мимо нас - им предстоит много работы. Все проходящие мимо смотрят на нас с уважением, некоторые - со страхом. Кое-кто с завистью. А ребята сидят спокойно, травят неспешно байки, кое-кто грызёт с задумчивым видом длинную травинку... Ну, вот и стяг Парда. Белая волчья голова на чёрном фоне.
  - Строиться!
  Командую я негромко, и сержанты и старшие командиры дублируют мой приказ:
  - Становись!
  Народ быстро становится в коробку.
  - Занять места в колонне!
  И первый делаю шаг навстречу чёткому строю своих солдат, дружно отбивающих шаг под бухание барабана...
  
  Глава 17.
  
  -Уау-у...
  Как вкусно зевается! Потянуться, чтобы косточки хрустнули. Красота! Выспался! Спускаю ноги с койки, подвешенной в фургоне, нащупываю ступнями тапочки. Внутри пусто, никого кроме меня нет, и, похоже, уже вечер, потому что свет какой-то такой, сумрачный. Хм... Одеваюсь, шлёпаю к стоящей у полога обуви. Мои сапоги уже сияют. Дежурный постарался. Молодец! Откидываю ткань тента и выпрыгиваю наружу - какой вечер?! Утро! Лагерь ещё спит, только дневальные и кухонный наряд орудуют возле костров, и тянет от них вкусно - дымком, мясом, горячей наттой. Это что я, сутки проспал? И никто меня не потревожил, не разбудил?! Странные дела творятся на белом свете, Высочайший... Ой, какие странные!.. Бреду по сухой, уже утоптанной траве к реке. Зачёрпываю рукой воду и меня передёргивает - она ледяная. А ведь намедни плавал, только шум стоял! М-да... Плескаю воду в лицо, и остатки сна снимает практически мгновенно. Хорошо то как! Даже не верится, что сейчас мы на войне... Чу, шаги! Резко оборачиваюсь - за спиной стоит солдат с повязкой дежурного:
  - Сьере граф?
  - Натты мне. Большую кружку. Покрепче и погорячее.
  - Всё готово, сьере граф. Следуйте за мной...
  Этого воина я знаю хорошо. Из так называемых трудных. Выкупил его за большие деньги из тюрьмы Ганадрбы. Нет, он не вор. Просто сирота, который сбегал из всех монастырей и приютов. Но в Парда прижился, учился военному ремеслу жадно. Потому что хочет отомстить кое-кому. Дорос до полусотника. Попал в особый отряд... Широкие плечи, тонкая талия под ремнём. Всё - строго по Уставу, как положено... Медленно, не спеша идём к кухне, где уже для меня накрыли стол. Видимо, как заметили, что я проснулся, сразу поспешили приготовить. Здоровенная миска каши, обильно сдобренной маслом и заправленной говядиной. Настоящей, свежей. Большая кружка крепчайшей, пышущей паром натты, свежеиспечённая лепёшка, намазанная коровьим маслом. Жёлтый слой тает, впитываясь в мякиш, потому что хлеб только что вытащили из печи. Наслаждение! Делаю первый, самый вкусный глоток напитка, затем погружаю ложку в снедь. Просто нет слов! Дежурный почтительно стоит рядом, ожидая распоряжений. Ну, так чего время терять? В пару минут сметаю кашу в желудок, беру тёплую, хорошо пропечённую лепёшку, киваю дежурному на место перед собой. Тот садится, снимает берет, как положено, заправляет под погон с двумя просветами и одной маленькой звёздочкой. 'Микромайор'. А точнее - звание соответствует его должности - полусотенный. Командир над пятью десятками воинов и пятью сержантами. Всего под его началом пятьдесят пять солдат. Ожидающий взгляд, и я показываю кружку:
  - Будешь? Я разрешаю.
  - Если так, сьере граф... Наряд, натты мне!
  Спустя пару мгновений перед ним так же ставят кружку, дожидаюсь, пока парень сделает первый глоток, потом спрашиваю:
  - Почему вечером не разбудили?
  Тот виновато улыбается:
  - Приказ герцога. Дать вам отдохнуть.
  - Понятно...
  Урм дель Саур номинально наш главком. Так что никуда не денешься...
  - Докладывай.
  Что именно я хочу узнать, пояснять не требуется. Ребята у меня все толковые...
  - К переправе подошли после обеда. Там уже всё было кончено. Конники постарались. Рассказывают, что когда тушурцы их увидели, сразу на колени, головы руками прикрыли и даже не дёргались. Потом только разобрались, что нас мало, да поздно.
  - Народа много взяли?
  - Двадцать семь тысяч на обоих переправах. Скота куда больше. Пощипали барахло. Нашли немного денег и камешков. Но сущая мелочь. Решили не ссориться и сдали всё в корпусную казну.
  Киваю.
  - Правильно решили. Деньги Корпусу сейчас понадобятся. Куда пленных дели?
  - Герцог распорядился отогнать их в поле. Всех связали, еле верёвок хватило, и просто посадили толпой на землю. Кто встанет - сразу стреляют. Прикончили пару десятков, пока до них дошло. Теперь не дёргаются.
  Кручу головой. В принципе, всё правильно. Сюсюкаться с такой толпой нельзя. Если полыхнёт - нас просто задавят массой. А боец продолжает:
  - Вечером привезли немного леса, а потом погнали пленников в дальнюю рощу рубить брёвна для переправы...
  - Река мелкая, много не надо.
  Дежурный кивает в знак согласия, снова отхлёбывает из кружки.
  Переправу назначили на сегодня. К полудню должны закончить строительство.
  - Отлично. Герцог у себя?
  - Отдыхает. Просил вас явиться к нему после подъёма.
  - Обязательно. Город я своими глазами посмотрел, поэтому надо будет посидеть, подумать...
  Ну не буду же я объяснять простому бойцу, что мои первоначальные планы нуждаются в корректировке? И довольно значительной. Я никак не ожидал таких мощных стен... Благодарю поваров, иду к себе в шатёр. Тот поставлен, внутри обычная походная мебель. Всё уже заботливо приготовлено - заходи, и живи. Хотя сегодня он мне не понадобится. Там, вдалеке, в трёх километрах от реки сходятся вместе высоченные каменные пики, образуя две почти отвесные стены, и узкий, относительно, конечно, проход, перегораживают две мощные каменные стены с башнями. Как только будет готов мост - армия сразу переходит на ту сторону и начинает осаду. И постоянный лагерь будет разбит там... От раздумий меня отвлекает прозрачный звук горна - подъём! И сразу воздух наполняется гулом голосов, резкими командами командиров, а спустя пять минут - дружным топотом ног. Поднимаюсь со стула и выглядываю наружу - любо-дорого посмотреть на развернувшуюся картину: сотни людей, обнажённых до пояса выбегают из квадратов своих палаток, выстраиваются в колонну и бегут. Утренняя пробежка, потом зарядка. Всё по образцу Парда! Ого! Три человека в нестандартном наряде. Не голые по пояс, а в рубашках. Непо... Нижайший, его мать! Не узнал свою троицу! Сёстры дель Тумиан и Льян. Как обычно, последние. Однако бодро бегут, даже улыбаются. Может, толк будет из них? Рёсска, оказывается, довольно талантлива. Видно, фиорийские гены сказываются. Лейра мне все уши прожужжала, как та на лету науку убивать схватывает. Похоже, через месяц, другой, мне придётся её начинать учить... Ладно. Поглядим, как дело пойдёт. Возвращаюсь обратно в шатёр, беру со стола свиток, который начертил, размышляя о том, как брать Кыхт с учётом того, что я увидел. Пора к герцогу. Или подождать ещё полчасика? Пусть он позавтракает. А пока в обоз смотаюсь, надо проверить насчёт масла. Приказываю подать Вороного. Дневальный убегает, а я пока в последний раз разворачиваю свиток и снова всматриваюсь в него. Больше ничего не придумать. Хоть ты убейся...
  ...Жеребец встречает меня тихим ласковым ржанием - соскучился, бандит! Тычется мягкими губами в ладони, обнюхивает. Хороший конь! Скармливаю ему горбушку хлеба, густо посыпанную солью, любимое лакомство. Тот ест, причмокивая от удовольствия. Потом толкает меня, мол, всё, хозяин, поехали. Взлетаю в седло, и застоявшийся конь выносит меня на дорогу. Надо всё осмотреть своими собственными глазами... И, как я и думал, ничего хорошего я не увидел. Увы. Обещанное масло в нужном количестве не подошло. Либо его вообще не будет, либо застряло где-то по пути. Плохо. Очень плохо!.. Пленников действительно много. Даже как то не по себе стало, когда увидел множество голов, насколько хватало взора. Сплошные чёрные волосы. Мужчины, женщины, старики, дети... На миг дрогнуло сердце, но тут же успокоилось, и я снова равнодушно оглядываю хашар. Они умрут под стенами Кыхта. Или возьмут его для нас. Другого не дано... Разворачиваю коня, еду назад. Что там с мостами? Лучше всего ставить на прежнем месте. Нам и одного хватит. Не так уж нас, фиорийцев, и много... Так что пусть захваченные тушурцы строят одну переправу. Каменоломни устроим на той стороне, а лес привезём. Пусть и далеко придётся ехать... Внезапно рука сама тянет за повод, останавливая жеребца. В воздухе повеяло чем-то знакомым... Очень знакомым! Спрыгиваю с Вороного и торопливо направляюсь к тем самым колодцам, выложенным камнями. Обхожу статую уродца, на которой написано нечто непонятное крючковатыми тушурскими письменами и заглядываю внутрь. Ничего не видно. Есть ли там вообще, что-то? Хотя запах становится очень густым! Я уже боюсь даже... Поднимаю с земли камешек, бросаю вниз... Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть... Чмок. Едва слышное шлёпание. Ничего себе... Глубоковато...
  - Эй, солдат!
  Обращаюсь я к кому то из стоящих у остатков моста воинов. Тот вскидывается, потому что внимательно смотрит на водную гладь.
  - Сьере?
  - Мне нужно ведро и длинная верёвка.
  Солдат кивает, затем исчезает позади. Я же с наслаждением принюхиваюсь к столь приятному запаху... Неужели... Чувствую, как прихожу в волнение. Если мои догадки сейчас оправдаются, то плевать нам на рёсцев! Обойдёмся без них!
  - Позвольте, сьере граф? Вы же зачерпнуть хотите?
  - Верно.
  - Сейчас.
  Солдат кидает вниз ведро, я снова считаю. На шести снова звук. Воин раскачивает верёвку, потом тянет. Теперь я могу рассмотреть полупустое ведро, где что-то вяло плещется. Томительное ожидание, и вот уже ёмкость, с которой стекают тягучие капли, наверху. Какой необычный цвет! Почти прозрачный, с коричневатым оттенком! Тыкаю пальцем - ничего себе! Почти чистый парафин! А он обычно образуется на поверхности нефтяных выходов, если те долго не разрабатываются... Где-то тут... Поднимаю с земли ветку, затем вытаскиваю из кармана платок, обматываю дерево, сую в жидкость. Потом отхожу чуть в сторону, Вороной удивлённо косится на меня своим глазом. Чиркаю зажигалкой... Пуф!!! Пламя мгновенно охватывает тряпку, жадно, чадно. Матерь Высочайшего... Вот это да!.. И на душе у меня сразу становится легко. Всё. Кыхт уже взят. Солдат с удивлением смотрит на горящую у меня в руках ветку, и я бросаю её на землю и тщательно затаптываю. Ага. Это только говорится. Импровизированный факел упорно не желает гаснуть. Но, наконец, мне удаётся его потушить, и я обращаюсь к солдату:
  - Передай своему командиру, что я, граф дель Парда, просил поставить его пост возле этих двух колодцев и никого не подпускать к ним. Особенно с огнём. Сделаешь?
  - Конечно, сьере граф!
  Боец, кажется, догадался. Ну и пусть. Удивительно, как только здесь всё не взорвалось, когда горел мост... А, впрочем, понятно почему - большие крышки валяются чуть в стороне. Тушурцы закрыли ими колодцы, едва вспыхнул первый пролёт... Пора к герцогу! И чем быстрее - тем лучше!..
  ...Дель Саур встретил меня мрачным видом, хотя, едва я переступил порог шатра, попытался улыбнуться. Я, в противоположность ему, буквально излучал оптимизм.
  - Приветствую, сьере граф!
  - И вам не хворать, сьере герцог.
  - Что?
  Его брови сложились домиком, и я поспешил его успокоить:
  - Доброе утро, сьере главнокомандующий! Как спалось? Как себя чувствуете?
  Глаза Урма округляются, и он начинает подниматься со всего места, пытаясь заглянуть мне в глаза. А что глаза? Всё отлично! У нас есть нефть, у нас есть пленники, у нас даже лес есть нормальный, пусть до него и три дня пути. Железо, верёвки, камень - всё в избытке. Людей, в смысле - воинов, правда, маловато. Но то, что Кыхту полный абзац - однозначно!
  - Ты чем думаешь, Атти?!
  - Ого! А зачем злиться, Урм? Тем более, когда всё так удачно складывается.
  - Удачно?!
  Кажется, герцога сейчас разорвёт от злости, но я кладу свиток на стол и разворачиваю его:
  - Прошу взглянуть, сьере главнокомандующий.
  Тот буквально белеет, потом берёт себя в руки, смотрит на бумагу и... Вся злость мгновенно исчезает. Несколько мгновений разглядывания, осмысление, а потом следует вопрос:
  - Откуда?!
  Скромно опускаю голову:
  - Я же не зря тут шастал. Полюбовался. Пощупал. Поспрашивал. Здесь роем ров. Как можно более глубокий. Думаю, роста на три. По краю ставим частокол, а если будем экономить дерево - то стенку из камня, чтобы прикрыть людей.
  Веду пальцем дальше:
  - Требучеты ставим в этих точках. И начинаем гвоздить. Без перерыва, без отдыха. Пусть крепкорукие меняются. Можно и, даже нужно, выделить в помощь рабов и солдат. Но стрельба должна вестись круглые сутки без перерыва. Далее... Рабам построить штурмовые башни. Демонстративно. Чтобы осаждённые думали, что мы пойдём на стены.
  - А мы...
  - Естественно, не пойдём. Рабы пойдут. А мы полюбуемся.
  Улыбаюсь во все тридцать два зуба.
  - А когда их покрошат - мы ещё добавим огоньку...
  - Масла нет. Империя нас обманула.
  Снова усмехаюсь:
  - А нам оно и не нужно. Ту, оказывается, полно нафты.
  - Нафты?
  - Земляное масло. Я из него такой зажигательный состав сделаю - куда там рёсской жиже! Словом, Кыхт уже пал, хотя этого ещё не знает. Но, клянусь Высочайшим, город будет наш!
  Герцог смотрит на меня тяжёлым взглядом, но клятва есть клятва. Слово произнесено. А такое - нарушать нельзя.
  - Что нам нужно ещё, Атти?
  - Начинать немедленно строить мост, выставить против ворот те машины, что у нас есть, и пусть сразу начинают вести огонь остатками имперского масла. Чтобы не было вылазок. Остальных рабов поделить на три части - одни должны немедленно начать ров, вторых - гнать добывать лес. Тех, что останутся - часть пусть делает глиняные кувшины, прочие добывают камень у скал.
  - У нас почти сорок тысяч тушурцев...
  - Скоро убавится. А что останутся - умрут на стене.
  - Ты хочешь их погнать на убой?
  Вся моя напускная весёлость исчезает без следа:
  - Сьере Урм, вы же знаете, либо они, либо мы. Когда я был на вылазке, знаете, сколько скелетов таких вот неудачников мы обнаружили во всяких укромных местечках?
  ...А ещё я умалчиваю о том, что в одном овражке мы наткнулись на кучу деревянных колов, на которых повисли голые скелеты... Герцог горбится, словно его давит неимоверная тяжесть, потом глухо роняет:
  - Да простит нас Высочайший...
  И осеняет себя знаком анка, его символом...
  ...Стройка начинается практически немедленно. Герцог выходит их шатра и зычным голосом лично отдаёт распоряжения. Вся масса солдат тут же приходит в движение. Оказывается, пока я так сказать, отдыхал, Урм не сидел на месте, а следовал придуманному нами плану. В общем, как у хорошего маршала - каждый боец знает свой манёвр. Свист плетей, вопли рабов и рабынь, писк детей, скрежет металла. Всё, как полагается. Пленники в собственных халатах таскают землю и попадающиеся в ней булыжники, валят всё это в воду. Течение медленное, и то тут, то там, из-под поверхности водной глади показываются небольшие холмики, впрочем, почти сразу же скрывающиеся обратно под воду. Поток хоть и неспешный, но рыхлый грунт почти мгновенно размазывает по дну. Фиорийцы матерятся, машут без устали плетьми, просто избивают покорно принимающих побои рабов... В воду летит мусор, потом кто-то умный догадывается загнать в воду пленников, выстроив их стеной, вместо опалубки. Это, наконец, начинает приносить кое-какой результат. Во всяком случае, вскоре проявляется целая земляная коса, которую под ударами ножен и копейных древков утаптывают ногами. Потом выдирают пленников, которые стояли в воде, оттуда, поскольку почти каждого из них засыпало по пояс, и самим им не выбраться. Гонят им на смену новую партию. Медленно, но верно, насыпь растёт. Вот она уже добирается до первого из быков моста. Продолжается. С плачем, воплями, стонами и криками. Растёт. Растёт. Есть!
  - Марш!
  Дробный топот копыт. Я успеваю отскочить в сторону, когда первый отряд фиорийцев, естественно, что это воины самого герцога, вырываются из клубов пыли, стоящей на месте, где тушурцы роют землю, и мчится по свежей насыпи к мосту. Рокот земли сменяется грохотом досок, осаждённые всё же смогли отстоять большую часть моста. Но я и не стремился уничтожать его весь - самим пригодится. Нам же надо перейти на ту сторону? Так, пара пролётов... И уже двигаются пешие, отбивая шаг ударами мечей по щиту... Отбивая...
  - Прекратить! Немедленно! Стой!
  От первой шеренги отделяется лорд, направляется ко мне:
  - Сьере граф, вы что, тронулись умом?!
  - Сьере барон, прикажите своим воинам идти не в ногу! Иначе мост развалится. Он слишком слабый.
  Лорд смотрит на меня с изумлением, но, похоже, мой авторитет уже достаточно крепок в войсках, поэтому он молча поворачивается к своему отряду и командует:
  - По одному, бегом - марш!
  Солдаты подхватывают щиты и послушно исполняют команду.
  - Строиться на том берегу!
  Однако, голосок у лорда мощный. Я склоняю перед ним голову. Выпрямляюсь:
  - Благодарю вас, сьере барон, что правильно поняли мою просьбу.
  Тот машет рукой:
  - Не стоит, сьере граф. Все и так знают, что если вы приказываете, значит, надо исполнять, каким бы идиотским, на первый взгляд, не было ваше распоряжение. Потому вы всегда правы.
  Чувствую, как на моих щеках вспыхивает краска смущения. А барон грохает себя рукавицей в грудь и спокойно - ему то бежать не надо, идёт по мосту на тот берег. Остальные солдаты, похоже, сообразили, что не так, и потому идут вразнобой. По пять, десять человек, соблюдая небольшие интервалы между группками. На той стороне сразу сбиваются в коробки строя, выставляя линию. Между тем работы не прекращаются ни на минуту, и насыпь становится всё шире и шире. Вот появляется первый требучет, который волокут, надрываясь от натуги, подгоняемые плетьми рабы. Он скрежещет станинами по доскам, следом тащат ещё один. Готовых орудий у нас немного. Но они есть. Это даёт нам какой-никакой выигрыш по времени. А герцог, между тем, уже выстраивает свой отряд напротив главных ворот, в недосягаемости вражеских стрел. Хотя между зубцами стены черно от голов защитников. Мимо меня пробегает толпа пленных тушурцев с деревянными лопатами в руках. Землекопы. Сейчас они начнут рыть ров, чтобы обезопасить нас от вылазок. Кто-то из солдат направляет их к стене. Надзиратели на лошадях, беспощадно ругаясь, полосуют плетьми это стадо... Один из рабов упал, и несчастного попросту затаптывают в слепом ужасе... Крики, стоны... Скоро это станет привычным... А толпа бежит и бежит, подгоняемая плетьми. Ловлю испуганные взгляды. Ещё бы! Я и над фиорийцами возвышаюсь на голову. А уж перед мелкорослыми тушурцами вообще, великан. Но надо идти. Скоро очередь моего отряда переправляться. Бросаю взгляд на солнце, уже перевалившее на вторую половину дня. Обед уже совсем близко!..
  ...Густой, наваристый суп. Каша из земляных яблок с нежным мясом ягнёнка. Тушурцев пощипали хорошо! Лишил город значительных запасов продовольствия. Зерно, мука, масло, огромные стада всякой домашней живности. Они быстро выметут подчистую траву, которая уже пожухла. Надо будет посылать отряды в деревни, что разбросаны по округе, для сбора сена. Иначе овцы и коровы просто передохнут от бескормицы. Беру на заметку, задумчиво и меланхолично отправляя ложку за ложкой в рот. Повар молчаливо подливает мне натты в кружку. И вдруг слышу незнакомый детский голосок, что-то спрашивающий:
  - Хааре сой уми, анно...
  Отрешившись от мыслей, перевожу взгляд на... Перед столом стоит маленькая, совсем крохотная девчушка. На вид - года три, может четыре. Протягивает ко мне ручонку. И смотрит без страха, но просительно. И глаза у неё... Громадные, на половину круглого личика. Сглатывает слюну, глядя на мою миску, в которой громоздится здоровенный кусок мяса, источая пар. На ребёнке - глухое чёрное одеяние, такая же глухая накидка, открывающая лишь часть лба и глаза. Голубые, словно озёра. Такие же бездонные. Тушурка? Не видел никого из них с таким цветом глаз. Прогнать её? Обругать? Чего она хочет? Я же не знаю их языка...
  - Дяденька, она хлебца просит...
  Непонятно откуда появляется Шурика, внучка старого лекаря. А взгляд малышки... Ну нельзя обманывать детей! Нельзя! Девочка надеется, что добрый дядя пожалеет её ровесницу, накормит. Тушурки перебрасываются несколькими фразами, потом Шурика снова говорит:
  - Она сирота. Её родители умерли очень давно. Жила при тётке. А ту солдаты увели. Сидела два дня в лесу. Замёрзла. Голодная. Все другие солдаты злые. На неё ругались, гнали, чуть не ударили. Ей очень кушать хочется. Дяденька, вы же добрый. Вы нам тележку подарили. Вы нас кормите. Дайте ей хлебца? Пожалуйста.
  ...Высочайший! Как же мне больно! Меня словно режут изнутри. Я не могу произнести ни слова, возразить Шурике, или этой... Несчастной... Война - всегда зло. Лютое зло... Несущее страдание всем, кого она коснётся хотя бы самым краем. Потому что приносит лишь смерть... Помимо воли я маню девочку рукой:
  - Подойди поближе.
  Шурика переводит, и девчушка несмело приближается, готовая в любую минуту отскочить. Я поворачиваюсь к повару:
  - Налей мне супа.
  Тот тут же исполняет приказание, поскольку я ем за столом, возле кухни. Почтительно ставит передо мной. Я протягиваю руки, беру девчушку за бока, поднимаю невесомое тельце, сажаю на ногу. Малышка напряглась... Ничего, что она не понимает моего языка. Есть Шурика.
  - Девочка моя, скажи малышке, чтобы не боялась. Я не обижу её.
  Шурика бодро переводит со всеобщего на родное наречие, и девочка чуть расслабляется. Кладу перед ней кусок белого тёплого хлеба, чистую ложку.
  - Ешь.
  Она испуганно поворачивается ко мне, но я спокойно киваю в жесте разрешения. Девчушка тянется к своему затылку, где расположены завязки её чадры, или как этот платок называется, что прикрывает её личико? Простой узел на затылке легко распускается, она аккуратно складывает ткань в квадратик, кладёт его справа. Потом берётся ручонкой за ложку. Волосы у неё удивительно светлые для тушурки. Почти пепельные. И ушки... Такие необычные... Остренькие... Острые?! Она - не человек!!! Эта девочка - саури! Ещё одна?! Высочайший! Да что здесь творится?!..
  
  Глава 18.
  
  - Тайе со уо махье аари...
  Девчушка вздрагивает - неужели она помнит родную речь? Тогда что-то не выкладывается. Фраза, что я произнёс, значит буквально следующее: 'Если будет мало, то добавят ещё'. Она оборачивается, потом произносит на саури:
  - Дяденька, вы знаете мой язык?
  - Сколько тебе лет, девочка?
  - Семь.
  ...А выглядит на четыре года. От недоедания? Вполне вероятно...
  - Когда умерли твои родители?
  - Три года назад. Их убили.
  - Как ты уцелела?
  - Меня забрала женщина. Пожалела. Не дала убить. А вы...
  Девочка умолкает, но на её лице я вижу невысказанный вопрос:
  - ...меня не убьёте?
  Отрицательно мотаю головой. И одновременно думаю, как же мало мы знаем о саури. Скажем, задержка в развитии. Физическом, но не умственном. Их исключительная память. Впрочем, последнее, как раз, известно. Так что неудивительно, что ребёнок не забыл родную речь...
  - Не бойся. Твои беды закончились, и я думаю, что моя жена будет рада иметь дочку соплеменницу...
  - Ваша жена?
  - Она такая же, как ты, малышка.
  Спохватываюсь, ласково глажу её по светлой головке:
  - Хейе, хейе, юмино...
  ...Кушай, кушай, девочка... Маленькая саури снова берётся за ложку. Как же она голодна! Если я привезу её в Парда, может, Ооли простит меня?..
  - Как тебя зовут, малышка?
  Та с набитым ртом, не оборачиваясь, произносит:
  - Аами.
  - Почти как меня. Можешь звать меня папа Атти.
  - Аати?
  Двойное фиорийское 'т' ей с первого раза не даётся. Я мягко поправляю её, и вторая попытка более удачна.
  - Папа Атти?
  - Марри Атти...
  Она вздрагивает. Отставляет ложку в сторону. Затем соскальзывает с моих ног, ухватывает свою повязку, закрывающую её лицо и острые ушки, повязывает.
  - Шамьи.
  Что значит 'Спасибо'.
  - Разве ты наелась? И куда ты пойдёшь?
  Она молчит. Потом отвечает:
  - Куда-нибудь.
  ...Шурика с удивлёнными глазами смотрит на нас обоих, как мы общаемся на совершенно незнакомом языке между собой.
  - Ты станешь моей дочерью.
  Девочка настороженно молчит.
  - Вы обманываете. Я не могу стать вашей дочкой. Мы - разные.
  ...Ого! Видимо, этому её успели научить...
  - Можешь. Так что оставайся. Мы скоро возьмём Кытх и уедем отсюда в другое место, в мою страну Фиори. Моя жена очень добрая женщина, которая будет любить тебя, как родную. А других детей у нас нет. Так что ты будешь нашей любимой дочкой.
  - У вас нет детей, потому что вы - разные?
  Улыбаюсь в ответ:
  - Совсем нет. Просто мы поженились слишком поздно, мне пришлось уехать на войну.
  ...Надеюсь, ей понятно.
  - Останешься?
  - А вы меня не обманете?
  - Я - владетель. Моё слово крепче камня.
  - Мне снова придётся всё время прятаться?
  Отрицательно качаю головой:
  - Нет. В Парда, так зовётся мой дом - точно нет. А здесь к тебе привыкнут. Быстро.
  Аами колеблется. Ей и хочется поверить, и одновременно ребёнок саури боится. Видимо, жизнь у неё была не сахар. Естественно! Если её родителей убили... Да и неизвестно, какого ей было у той женщины, что пожалела её. То, что жилось ей нелегко - понятно. Ей семь лет, а выглядит на четыре года. Привычка прятать лицо. Недоверчивость и настороженность. М-да... Придётся попотеть, пока она снова станет нормальным ребёнком... И тут вмешивается Шурика, что-то произнося на тушурском наречии. Вот уж действительно - дети усваивают новое гораздо быстрее взрослых! Два месяца при нас - а уже болтает на всеобщем почти свободно. Саури вздрагивает, чуть наклоняет голову под покрывалом к плечу, смотрит на меня недоверчиво. А маленькая тушурка переводит:
  - Я сказала, что ты добрый, и очень хорошо ко мне относишься.
  - Спасибо, Шурика...
  - А на каком языке вы с ней разговаривали, дядя?
  - В моей стране живут такие, как она. И я знаю их наречие. Моя супруга из её племени...
  - У-у-у...
  Тянет внучка доктора, но тут появляется запыхавшаяся Гуль, её новоиспечённая бабушка. При виде двух девчушек со мной, она застывает на месте, потом испуганно кланяется, но я машу рукой:
  - Ты вовремя! Иди сюда.
  Молодая женщина несмело приближается, и я показываю ей на саури:
  - Её зовут Аами.
  Женщина удивлённо вскидывает на меня глаза, и я продолжаю:
  - Девочка - сирота. И я забираю её к себе. Станет моей дочкой. Так что если Шурика станет теперь пропадать у меня в шатре - не волнуйся...
  Гуль краснеет, немного отступает назад, снова кланяется...
  - Мне нужно, чтобы ты подобрала Аами что-нибудь из одежды, на первое время. Пока не сошьют новое. Ещё нужно девочку отмыть. Без лишних глаз.
  Женщина кивает. Молча. Она вообще старается обходиться минимумом слов, наверное, плохо знает всеобщий. Впрочем, удивительно, что он ей вообще известен. Тушурцы не поощряют обучение своих женщин чему-либо кроме готовки и шитья...
  - Сходишь в обоз, скажешь - я приказал.
  Гуль снова кивает, а я обращаюсь к малышке-саури на её языке:
  - Иди с этой женщиной. Она найдёт тебе одежду, а потом помоет. И приведёт ко мне.
  - Вы меня не обманываете, дядя?
  Улыбаюсь в ответ:
  - Привыкай звать меня папой, Аами...
  Гуль берёт обоих девочек за руки и уводит, а я задумчиво смотрю им вслед. По идее, надо бы пойти вместе с ними, но, увы, пора браться за дела... Саури достаточно взрослая и маленькая одновременно. Следовательно, мне нужна женщина, чтобы ухаживать за ней. Взять кого-то из своих? Но Аами не знает ни всеобщего языка, ни, тем более, фиорийского диалекта. Следовательно, мне нужна тушурка, владеющая хотя бы всеобщим. Требую себе Вороного, и еду к пленникам, которые работают на строительстве моста. Впрочем, тот почти уже закончен, во всяком случае, переправа идёт полным ходом, и добрая половина нашего корпуса уже на том берегу. Хотя подсыпка земли на насыпь происходит по-прежнему...
  - Где здесь женщины?
  Обращаюсь я к одному из надзирателей, охраняющих очередную партию рабов, которую сейчас собираются перегонять на ту сторону, для рытья рва. Благо, пока гонят только мужчин, значит, женщин берегут. Тот вытягивается, рассмотрев меня, затем отвечает:
  - Они за теми холмами, сьере граф.
  - Благодарю.
  Киваю ему, поворачиваю жеребца в указанную сторону. Вороной быстро приносит меня в указанное место, взлетает на холм и... Матерь Высочайшего! Да сколько же их тут?! Пленных тушурок очень много. На глаз - не меньше четырёх, а то и пяти тысяч. Они сидят, заполнив большое поле, кое-где между ними видны фигуры всадников, охраняющих пленников. Пускаю коня спокойным шагом. Рабыни шарахаются, насколько это возможно в связанном состоянии. И зря - Вороной, очень умный жеребец, и никогда не наступит на человека. Если только хозяин не даст ему команды драться. Или в бою. Один из близлежащих охранников, завидев меня, устремляется ко мне, но подъехав поближе и узнав меня, здоровается. Затем интересуется, что мне здесь нужно. Объясняю, что требуется женщина для ведения хозяйства и ухода за маленькой девочкой. Солдат согласно кивает. Ну а что он не так меня понял - пояснять ему не стоит. Всем известно, что внучка старого Долмы-лекаря постоянно пропадает у графа дель Парда. Пусть думает, что это для неё. Тем более, что старик завоевал нешуточный авторитет и уважение среди всех фиорийцев... Еду между скорчившимися в страхе фигурами, одетыми в полосатые длинные платья, с покрывалами на головах. Впрочем, волосы спрятаны не у всех, а некоторых, если не практически всех тушурок, что помоложе и покрасивее, солдаты уже попробовали. Ну... На то она и война...
  - Мне нужна женщина, чтобы ухаживать за девочкой семи лет. Знающая всеобщий язык...
  Раз за разом я произношу эту фразу, но тщетно. Испуганные глаза, полные ужасом, плещущимся через край. И - всё. Больше ничего. Сжимаются в комок, прикрывают лица руками. Единственная реакция на мои слова. Да что они, совсем бестолковые? Неужели не понимают, что будет дальше?! Ладно, что солдаты будут приходить сюда, как в весёлый дом, выбирать себе подстилку на ночь. Ведь каждая пройдёт не через одного! А днём придётся работать под плетьми надзирателей, копая ров или заготавливая дрова и камни. Мёрзнуть ночами под открытым небом и голодать. Таскать на себе булыжники для требучетов, вместо лошадей и волов, а потом умереть, когда рабов погонят на стены Кыхта... Так не лучше ли стать служанкой лорда, нормально питаться, получить защиту от насильников, всего лишь присматривая за маленькой девочкой? Неужели никто не хочет жить? Или они просто не понимают того, что я говорю? Если верно последнее - их проблемы. Я не слуга Высочайшего, чтобы быть милосердным ко всем. Если же просто боятся - значит, таков их выбор...
  - Мне нужна женщина, которая будет ухаживать за маленькой девочкой, знающая всеобщий язык...
  ...Неужели все здесь такие тупые?! И никто не знает всеобщего языка, на котором можно говорить в любом уголке этой планеты?! Чу! Стоп. Я слегка натягиваю поводья. Что-то мелькнуло в глазах вон той тушурки, когда я в очередной раз произнёс свою фразу. Вроде как она поняла мои слова. Довольно красивая, с растрёпанными волосами, на шее - синяки от верёвки, постарше меня на вид. Около тридцати внешне, но в реальности - может даже и младше. Здесь стареют очень быстро... Полосатое платье-балахон разодрано. Понятно... Её уже того... Ну да я спать с ней не собираюсь, так что мне это как то... По барабану... Спрыгиваю с седла. Вороной застывает неподвижно, я а наклоняюсь, беру её за ворот платья и ставлю на ноги. Всё, как я и думал. Одежда разорвана, и в прорехе мелькает смуглое, желтоватое тело. Она пытается свести края ткани связанными в запястьях руками, но это ей не очень удаётся, и тушурка снова валится на землю, закрывая лицо. Губы распухшие. Одна щека припухла и синеет громадный синяк.
  - Ты понимаешь то, что я говорю, рабыня?
  Она только ещё больше сжимается, но кивает головой.
  - Хочешь, чтобы то, что уже произошло, было каждую ночь, или станешь служанкой молодой госпожи?
  - Пощадите, пощадите! Только не надо опять!!!
  Так. Значит, понимаешь... Отлично. Наклоняюсь, режу верёвки на её ногах. Ого! Знакомые следы... Руки привязываются к ногам. В локтях к коленям. Вплотную. Получаются этакие четвереньки. Хочешь, заваливай на спину. Хочешь - заходи со спины. Ей никуда не деться... Пользуй, как пожелаешь, и сколько захочешь. Куда удобнее, чем возня с кольями, которые надо где-то найти, да ещё забить в землю, осенью промёрзшую и твёрдую, как асфальт. Причём забивать надо глубоко, чтобы пленница не вырвалась. А дёргаться та будет изо всех сил. В общем, пока всё подготовишь для процесса - любое желание пропадёт... Отцепляю от седла небольшой жгут верёвки, привязываю его к рукам и беру конец в руки. Снова залезаю в седло и трогаю Вороного. Шагом. Женщина без сна, замёрзшая. Утром на землю упал иней. Голодная. Да ещё после того, как её не раз изнасиловали... Взять бы её в седло, да это будет совсем перебор. Доковыляет, как-нибудь... По мере того, как приближаемся к лагерю, её шаги становятся всё медленнее, верёвка натягивается и дёргает коня. Оборачиваюсь - неужели свалилась? Всё куда прозаичнее - пока мы ехали в одиночестве, всё было нормально. А когда нам стали попадаться люди, то тушурка засмущалась своего разодранного платья. Впрочем, разодрали то на совесть, от горла, до земли. Такие две половинки. Как ни держи края - всё-равно, то живот видно, то ноги мелькают. В это время, да для такого народа - позор неизбывный. Впрочем, чего она дёргается? Её ведь вообще. Изнасиловали. Значит, дорога одна - умереть... Словом, запуталась женщина в собственных лохмотьях. И упала. Ну что с ней делать... Разворачиваю жеребца, приближаюсь к ней. Она торопливо вскакивает, платье распахивается, и я вижу довольно полную и красивую грудь, всю в багровых кровоподтёках.
  - Ай!..
  Она, словно ёж, сворачивается прямо на земле в клубок, натягивая на себя свои лохмотья. Я молча отцепляю от седла воинский плащ, благо у меня всё, как полагается по Уставу, бросаю ей:
  - Прикройся.
  Тушурка кое-как разворачивает ткань, понимает, что это, тут же, уже не обращая внимания ни на какие условия, торопливо застёгивает пуговицы. Собственно говоря, это не совсем плащ, а, скорее, плащ-палатка. Довольно большой квадрат ткани с прорезью для головы. Так что через мгновение голое тело скрыто под плотным брезентом армейского образца, и дальше мы уже движемся более-менее спокойно... Останавливаю Вороного возле повозки Долмы, зову лекаря. Наш госпиталь пойдёт в последнюю очередь, так что оба медикуса пока ещё тут. Старик высовывается, при виде меня улыбается. Ну, как-никак, будущий сюзерен. Да ещё и обещает внучку пристроить... Но при виде прикрытой армейским плащом тушурки мрачнеет.
  - Вы что-то хотите, сьере граф?
  - Гуль дома?
  Старик кивает в сторону повозки:
  - Моет странную девочку. Мне сказали, что она станет вашей дочерью? Вы серьёзно, сьере граф? И вам не противно, что она так уродлива?
  - Для меня Аами очень красива, сьере Долма.
  - Но её уши...
  - А что - уши? У меня жена из этого же племени. Так что я воспринимаю всё это нормально. И привычно.
  Старик некоторое время молчит, потом показывает на рабыню:
  - Она...
  - Когда Гуль закончит с мытьём - пусть поможет этой женщине. Как видите - ей досталось.
  - Зачем она вам, сьере граф? Для...
  Отрицательно мотаю головой, и, увидев досаду на моём лице, лекарь умолкает, сообразив, что позволил себе бестактность...
  - Аами мала. И девочка. А я - мужчина. Эта женщина будет ухаживать за моей дочерью.
  - Простите, сьере граф... Я...
  Машу рукой.
  - Знаю я, что ни в Рёко, ни в Тушуре это не принято. Ну да я ру...Фиориец.
  - Ещё раз простите, сьере граф...
  - Ладно-ладно. В общем, приведите её в порядок, насколько возможно, и потом вместе с Аами ко мне.
  Старик кивает в знак согласия, я отцепляю верёвку от запястий тушурки, сворачиваю её снова в жгут, цепляю на место. Тянусь было снять с неё плащ, но в глазах появляется такой всплеск ужаса, что махнув на всё мысленно рукой, оставляю женщине. Потом заберу. Когда ей целую одежду найдут. Прощаюсь с Долмой, скачу к себе в расположение. По графику, мой отряд будет переправляться через день. Так что до утра можно ни о чём не беспокоиться. Все лорды знают, что им делать. Облако пыли от копаемого рабами рва медленно, но верно движется от скальной гряды через равнину, а требучеты уже заняли позиции напротив ворот. Их готовят к стрельбе. Насколько я могу рассмотреть, вокруг уже мельтешат расчёты. А может мне кажется. Но время от времени их рычаги шевелятся. Значит, расчёты навешивают противовесы... В расположении моего отряда спокойно. Люди занимаются повседневными делами. Чуть поодаль Лейра гоняет сестёр Тумиан и Льян. Последняя, как мне кажется, показывает куда лучшие успехи. Она помоложе сестрёнок, тело гибче, и упражнения у неё получаются быстрее. Направляю коня к ним. Все останавливаются, и я с интересом смотрю на покрытые пылью, потные лица.
  - Сьере граф, вверенные мне бойцы занимаются согласно графика и расписания.
  - Отлично, сержант. Разрешаю небольшой перерыв...
  Я заметил, что Иолика дышит довольно тяжело. Она, хоть как две капли воды похожа Юмику и лицом, и телом, но физически уступает той. Сержант кивает, и все трое без сил валятся на землю.
  - Встать!
  Резко командую я. Те вскакивают, недоумевающе глядя на меня, и я приказываю:
  - Сержант, объясните мою команду.
  Девушка едва заметно улыбается:
  - Вы сейчас распаренные. Земля - ледяная. Могли и не встать после отдыха. Могли простыть. Поэтому отдыхать нужно либо стоя, либо сидя на чём-нибудь.
  Умолкает. Я добавляю:
  - Понятно?
  На лицах облегчение, и вся троица хором выдыхает:
  - Так точно, сьере граф.
  Теперь на их лицах любопытство. Я едва заметно улыбаюсь:
  - Сержант.
  - Да, сьере граф?
  - Найдёшь колышек?
  Теперь и на лице досы Унрихт появляется интерес и азарт.
  - Так точно, сьере граф! Одну минутку.
  Девушка убегает к стоящим рядом возам, через короткое время возвращается, таща в руках запасную оглоблю. Она с руку толщиной, так что для моей цели пойдёт. Остальные смотрят на меня, не понимая, что я задумал.
  - Итак, девочки, представьте, что перед вами противник. Крепость этой оглобли примерно соответствует человеческой шее в тушурской кольчуге из толстого войлока. Лейра?
  Сержант приседает, крепко держа дерево в руках. Я отхожу чуть назад. Вдох. Выдох. Вдох... В ушах застучало. Можно... Делаю шаг назад, девушки недоумевающе смотрят на меня. Подошёл к оглобле. Постоял. Отошёл назад. Даже не шевельнулся. Зачем только сержанта гонял за ней? Лейра выпрямляется, вставая с корточек. Тоже делает шаг назад. И тут бревно складывается пополам.
  - Ой!
  Девушки едва успевают увернуться - оглобля срезана точно посередине, и концы блестят, словно после полировки. Их рты открываются, а глаза становятся круглыми. Льян бормочет:
  - Сьере граф! Но вы же даже не шевелились!
  Лейра улыбается:
  - Шевелился. Просто вы не заметили.
  Я с интересом смотрю на неё:
  - А ты?
  - Вы вроде как дрогнули, но настолько быстро, что я подумала, будто мне показалось.
  - Не показалось. Молодец. Хвалю. Спарринг? Показательный?
  Девушка отступает назад на шаг, потом смеётся:
  - Сьере граф, я вроде ничем не проштрафилась, а жить хочется...
  Улыбаюсь во все тридцать два зуба:
  - Хвалю за сообразительность.
  Девчонки-новобранки опять не понимают, указываю им на кусок отрубленного бревна:
  - Беритесь. Только крепче.
  Льян уже чувствует, что сейчас будет очередной фокус, поэтому опасливо становится с краю. Сёстры хватаются изо всех сил.
  - Держите?
  Спрашиваю я.
  - Да, сьере граф.
  - А это что?
  Разжимаю ладонь, в ней у меня кусок оглобли. Сёстры переглядываются, глаза Льян становятся круглыми:
  - Как это, сьере граф?!
  - Лейра?
  Практически точное повторение моего движения, незаметное для нетренированного взгляда, и сержант показывает девчонкам точно такой кусок дерева в своей ладони. Поясняет:
  - Скорость, скорость, и ещё раз скорость, девочки.
  Улыбается:
  - Если всё делать, как положено, то вы даже ничего не почувствуете. Ваше тело ничего не ощутит. В отличие от вашего противника...
  Что сёстры, что Льян впервые видят такое, и они, откровенно говоря, напуганны. Смотрят на нас с Лейрой с неким страхом и благоговением. Потом Юрика спрашивает:
  - И что, каждый в вашем отряде способен на такое?
  Киваю в ответ.
  - Верно.
  Доса Унрихт подтверждая мои слова, кивает в знак согласия.
  - Да и вы и сами видели, девочки.
  Льян, жадно:
  - И мы тоже сможем такое?
  Сержант задумчиво смотрит на неё, согласно кивает:
  - Через пару лет сможешь. Если не будешь отлынивать от тренировок.
  - Не буду!
  Глаза горят, личико этакое, вдохновенное... Как ни жаль, придётся немного остудить их пыл:
  - Лейра, у меня к тебе дело.
  - Да, сьере граф?
  Остальные трое навострили уши. Ну, что же... Это и вас касается, девицы-красавицы. Пора отрабатывать жалованье...
  - У моей дочери появилась служанка... Поэтому мне понадобится кто-то в шатре, чтобы присматривал за ней. Не приведи Высочайший, навредит...
  - У вас есть дочь, сьере граф?!
  Синхронно выдыхают все. Уже вчетвером. Пожимаю плечами:
  - Вот... Нашлась...
  - Она взрослая? Она красивая? А на кого она похожа? Как её зовут?..
  Вопросы сыплются градом и с такой скоростью, что я не успеваю даже вставить слово в ответ. Наконец улавливаю паузу в пулемётной очереди фраз и успеваю вставить:
  - Молчать!
  Субординация у Лейры и девчонок уже вбита намертво, так что все умолкают и дружно тянутся по струнке, выпячивая у кого побольше, у кого поменьше, бюсты под нижними рубахами.
  - Вольно.
  Молчание, потом Лейра жалобно тянет:
  - Сьере граф....
  И хлопает своими пушистыми ресницами так невинно-наивно... Ну, хитрюга! Не знай я тебя с девяти лет - поверил бы!..
  - Ей семь лет. Зовут Аами. Всё, что вам положено знать. И... Лейра, ты же видела мою жену?
  Сержант кивает в знак согласия. Потом добавляет:
  - Она после какой то страшной болезнью, сьере граф... Вроде бы Биномом Ньютона?
  - Угу.
  Киваю в знак согласия.
  - И эта девочка тоже переболела ей. Поэтому у неё такие же ушки, как у моей жены...
  Тишина. Молчание. Потом Юмика завистливо выдыхает:
  - Сьере граф... Как же я завидую вашей супруге!
  - А?!
  - Вы так её любите...
  Ничего не понимая, перевожу взгляд с одной из девчонок на другую, но у всех такие завистливо мечтательные лица, включая Лейру...
  - У вас даже выражение такое стало... Когда вы про свою супругу сказали...
  Чувствую, как по лицу начинает ползти румянец. Это что?! Я смущаюсь, словно невинная девица?!!
  - Ну, вас! Короче, сержант, распределите обязанности - одна из ваших курсанток, включая вас, должна находиться возле моей дочери и служанки неотлучно, чтобы та не нанесла Аами никакого вреда.
  - Сьере граф, вы взяли воспитательницу из пленниц? А почему не приказали нам?
  Лейра обижена недоверием. Приходится объяснить:
  - Кто из вас знает тушурский?
  Все переглядываются, потом отвечают:
  - Никто, сьере граф.
  - Именно поэтому. Моя дочь не знает фиорийского. Пока. Всеобщий ей тем более незнаком. А объясняться надо. Я могу говорить на её наречии, но, в то же время, не могу всё время находиться возле девочки? Во-первых, она другого пола. А у женщин свои интимные тайны. Во-вторых, война же, девочки. Вот и приходится обходиться тем, что есть под рукой. К вам это не относится. Не обижайтесь.
  Вроде успокоил.
  - А как отнесётся к этому ваша супруга?
  Вот же Льян, неугомонная! Ловлю себя на том, что опять улыбаюсь, спохватываюсь:
  - Она будет очень счастлива. Поверьте...
  Опять тишина. Лейра отдаёт честь, торопливо нахлобучив берет на голову:
  - Всё будет исполнено, сьере граф!
  - Спасибо...
  Запрыгиваю на Вороного, еду дальше. Нужно дать распоряжение тыловикам, чтобы срочно соорудили какую-нибудь кровать для служанки, изготовили спальное место для Аами, а ещё поставили ширму в шатре. Девочка будет смущаться меня. Да и для служанки будет спокойнее... И девчонкам тоже. А мне - спокойнее. Не станут смущать меня своим мельтешением... Эх, скорее бы домой и расставить всё на свои места между мной и Ооли...
  
   Глава 19.
  
  ...Удар мечом, и тело тушурца валится в ров. Не первое, и не последнее. Голова отдельно. Туловище, соответственно, отдельно. Остальные начинают шевелиться быстрее, со страхом глядя на фиорийца, вытирающего меч о полу халата бледного, как смерть, раба. Закончив своё дело, солдат пихает другого пленника:
  - Работать, тварь!
  Тот торопливо хватается за деревянную лопату и, дёргаясь тощим телом, начинает изо всех сил кидать землю в корзину, привязанную к спине женщины. Я равнодушно еду дальше. Картина уже привычная. Рабов почти не кормят, и постоянно кто-то выбивается из сил и бросает работу. Делают они это своеобразно - аккуратно кладут свой инструмент на землю, вылезают из рва наверх, садятся на корточки и ждут, пока надсмотрщик не срубит ему голову... Знают, что умрут. Но, тем не менее, десять-пятнадцать свежих мертвецов каждый час. Поголовье рабов сокращается. Медленно. Иногда меня просто воротит от этих бессмысленных смертей и убийств, но я вспоминаю ту аллею кольев со скелетами, найденную нами в вылазке, и вся жалость мгновенно испаряется. Попадись мы в руки тушурцев, с нами бы было то же самое. К тому же мы собираемся вернуться домой. И у меня там множество неоплаченных счетов, которые нужно будет предъявить Тайным Владыкам. И не только у меня, кстати. Ров растёт каждый день, каждый час, каждую минуту. Сейчас он уже глубиной в два человеческих роста. Шириной - в четыре. С наскока его не преодолеешь, и мы чувствуем себя более-менее в безопасности от вылазок со стороны Кыхта. В трёх проходах, оставленных напротив ворот города, установлены требучеты, работающие круглосуточно. Из тех, что прибыли с нами. Новые камнемётные машины уже заканчивают. Прибыла уже вторая партия рабов с нарубленными в дальнем лесу брёвнами. Дерево, естественно, сырое, и надолго его не хватит, но зато его много, и жалеть не обязательно. Привезут новое, а использованное пойдёт в костры и очаги. Пока мы ведём обстрел стен простыми камнями. При ударе булыжника в кладку вздымается облако каменной крошки, пыли, но результат практически нулевой. Первое время тушурцы радостно орали, видя, что наши усилия напрасны, потом затихли, и воспринимают это действо уже привычно равнодушно. Нам это на руку. Во-первых, потому что работаю не самые большие требучеты, а так, мелочь. Во-вторых, я не хочу раньше времени открывать наш главный сюрприз - огненные снаряды, которых сейчас наготовили уже достаточно много. Нефть в колодцах, кстати, очень хорошая. Практически не требует перегонки... Ну и третье - я хочу устроить массовый обстрел. Когда камнемётов будет минимум полсотни. Вот тогда... Будет Кыхту огненная купель... Наш лагерь разбит на этом берегу реки. Как положено по военной науке. Тоже ров, за ним - вал. Частокол. Вышки. Рабы - на том берегу реки. Что ещё меня удивляет - ни одной попытки к бегству. Совершенно. Тушурцы полностью покорились судьбе. Даже как-то не по себе становится... Пусть к ним и относятся, как к животным, даже вру - к скотине в Фиори больше любви и ухода, чем к пленникам. Как я уже говорил - их практически не кормят. Редко когда дают жидкую пустую похлёбку из испортившихся продуктов, иногда перепадают сырые потроха и внутренности от забиваемого скота. Остатки пищи из отрядных котлов. Многие еле таскают ноги, работа физически очень тяжёлая - копать ров, насыпать вал, тащить лес, добывать камни. Тем, кто делает большие горшки для огненных зарядов, полегче. Хотя месить тонны глины каждый день по колено в ледяной воде не сахар. Но они, по крайней мере, хоть могут согреться возле костров, в которых обжигают заготовки для снарядов. Но хуже всего женщинам и детям. Последних вообще не кормят, и уже отмечены первые смерти среди них. А женщин... Горька и страшна их доля на войне... Днём работа, ночью - бесконечное насилие. Иногда - по двадцать, тридцать мужчин за один раз. Впрочем, некоторые идут на такое добровольно. Потому что тех, кого насилуют, всё же кормят. Нечто вроде негласного уговора. Ей - кусок хлеба. За это женщина не сопротивляется, а покорно выносит всё, что требуют от её тела. В большинстве своём добровольно согласившиеся - матери, имеющие ещё живых детей. Хоть как-то накормить своего ребёнка. Даже такой ценой... Не могу сказать, что мои солдаты не пользуются услугами тушурок. В конце концов, они тоже мужчины, и тоже хотят ласки. Пусть и такой. Но, по крайней мере, если кто и берёт себе женщину на ночь, то одну. И для себя. А не на десяток. И, с моего негласного разрешения, наутро тушурку не возвращают к остальным пленным, и не гонят на работу, а оставляют в расположении на сутки, чтобы она могла хоть немного отдохнуть... Ну а поскольку пленницы общаются между собой, то когда среди них появляется кто-то в форме отряда Парда, то... В общем, как я понимаю, желающих отдохнуть и поесть досыта очень много. Предложение значительно превышает спрос... Тьфу, даже противно... Аами и Каан, так зовут её служанку-няньку, уже прижились в моём шатре, который разгородили на две части. В одной сплю я, в другой - дочка и женщина. Каан ведёт себя покорно и услужливо. За дочерью ухаживает старательно. Аами понемногу привыкает ко мне. Её уже не коробит называть меня папой. За пределы расположения я стараюсь её не выпускать - нечего ей видеть то, что творится за валом лагеря. Для семилетнего ребёнка это будет слишком... Мои девчонки по очереди несут караул, присматривая за тушуркой. Но, как я вижу, это уже излишне. Потому что местные жители не приучены противостоять судьбе. Была женой, стала рабой. Значит, Бог так распорядился, потому что в прошлой жизни сильно провинилась. А идти против Бога, значит, в следующей жизни получить ещё более худшую жизнь, чем даже рабская... Такой вот уклад. Такие правила. Таков образ жизни. А будешь покорно воспринимать всё, что происходит, жить послушно - сможешь при перерождении стать богатым, могучим, влиятельным. Удобная вера. Для владык, для короля, для нас, завоевателей... Так что вряд ли тушурка решится на какое-нибудь зло что по отношению к маленькой саури, что ко мне. Она всё ждёт, что однажды ночью я прикажу ей усладить собой мою похоть. Только долго ждать придётся. Я уж как-нибудь потерплю. Хотя сейчас, когда она пришла в себя, отмылась, сошли синяки, и её переодели в нормальное платье, выглядит очень даже ничего. Только вот эта тупая рабская покорность в её глазах и вечный испуг на лице меня даже раздражает, но я молчу, потому что не хочу пугать Аами. Эта девчушка быстро нашла себе уголок в моём сердце... Мы вместе завтракаем и ужинаем. Обед, к сожалению, мы можем провести вместе далеко не всегда. Увы - война. Или дела. Впрочем, несмотря на внешний вид, Аами уже достаточно большая, и понимает, что я должен отсутствовать, потому что я - мужчина...
  ....Спрыгиваю с Вороного, бросая поводья слуге в цветах дель Саура. Захожу в большой шатёр герцога. Тот уже воспрянул духом, как и остальные наши лорды, которые сильно приуныли, когда узнали, что рёсцы их обманули с маслом, на котором строился наш расчёт. Пришлось в срочном порядке делать один огненный заряд для требучета и продемонстрировать его действие. Результат впечатлил всех, так что народ улыбается и все ждут, когда можно будет начинать. Урм приветствует меня, но совещание пока не начинается - задерживаются ещё четверо. Впрочем, условленное время ещё терпит, поэтому пока обмениваемся лагерными новостями и новыми впечатлениями. Обычный трёп. Накнец, все в сборе, и начинаются доклады. Я вношу услышанное в тетрадь, где постепенно прорисовывается вся картина осады. Итак... Первое - пять десятков требучетов будут готовы через два дня. Вроде немного, но это - страшная сила, которая до сих массировано никогда не применялась при осадах. Площадки под них уже расчищены и готовы. Как и подъездные пути для доставки к ним снарядов и камней. На пляже стоят десять осадных башен в полной готовности. Это для хашара. Тех тушурцев, которых погонят на стены. На убой. Готовы и двести штурмовых лестниц. Не узких, которых так любят показывать в фильмах про старину, а настоящих. На восемь человек. Широких и длинных. Они должны достать до края городских стен. Если, конечно, осаждённые позволят хашару это сделать. Или будет, к чему их приставлять.
   Далее - готовы уже три тысячи горшков для требучетов. Из них больше половины снаряжены нефтяной смесью. И производство растёт. Пленники приспособились, но выработка стоит на одном месте, потому что те, кто научился работать, выбиваются из сил. А новенькие, кто пока относительно свежий, ещё толком лепить большие кувшины не может. Солдаты бодры духом, отъелись, отоспались после быстрого перехода, и горят желанием поскорее разделаться с Кыхтом и отправиться домой. Вроде бы всё нормально. Но гложет меня какой то червячок изнутри. Смутное беспокойство. Слишком гладко всё идёт. Слишком. И осаждённые забились за свои толстые стены и не высовываются. Даже не стреляют из своих луков, не говоря про ответный огонь из тех машин, что имеются за городскими стенами. И пленники услужливо покорны, не протестуют и не саботажничают. Просто идеально всё обстоит. А когда всё идёт вот так, по накатанной дороге, как по рельсам - жди беды. Большой беды! Но я молчу, потому что не хочу накаркать. С флангов и с тыла к нам не зайти - там неприступные скалы и рёсцы, которые относятся к тушурцам, как скоту для забоя. То есть, после них живых не остаётся. Они просто не смогут пропустить армию короля, потому что это будет против всего их воспитания и образа жизни. А спереди - город. Значит, что-то там есть. Что-то, о чём нам неизвестно. Впрочем, нам бы дождаться только окончания работ над требучетами, и тогда нам даже вся королевская армия, вся рать тушурцев будет нестрашна. Потому что каким бы человек не был упёртым и сумасшедшим - в огонь он добровольно не пойдёт... Психика не позволит. Мозги просто откажут, и всё... Так что же нас ждёт такое-этакое? Что? Три тысячи фиорийцев постоянно в поле. Возле боевых машин и наших строек. Тысяча - охраняет рабов и место работ. Тысяча на отдыхе. Каждая из этих тысяч меняется каждый день. Вчера охраняли рабов и надзирали над ними? Сегодня - на отдых, в лагерь. А потом - в поле. Охранять наши камнемёты, следить, чтобы тушурцы заготавливали камни, лепили горшки, перегоняли нефть, заряжали наши глиняные снаряды. Ну и заодно таскали из каменоломни булыжники для тех требучетов, что сейчас используются...
  ...Два дня пролетают незаметно. Завтра, наконец, начнётся настоящая работа. Сегодня днём большинство воинов Фиори отдыхает, потому что уже ночью рабы потащат новенькие огромные требучеты на свои места, понесут на носилках глиняные ядра, залитые по горлышко настоящим напалмом. Покатят осадные башни, поволокут лестницы. Последние две пригодятся нескоро. Но понадобятся. Так что пусть уж лучше рабы заранее доставят их на место, чем потом суетится и психовать... А это что? Тревога? Тревога, вашу мать!!! Отряд - к бою! К Бою!!!
  ...Я взлетаю на вал, взбираюсь на вышку и холодею - из ворот несутся... Этого не может быть, но тем не менее - вот они, отборная гвардия короля Тушура, его птичья кавалерия! Их немного. Вряд ли больше, чем нас. Но эти монстроподобные псевдостраусы бегут так шустро, что в один миг пролетают расстояние в четыре сотни метров от распахнутых ворот Кыхта, до проходов, прикрываемых нашими камнемётами. А со спин гигантских птиц - стрелы. Копья. Дротики... У перехода - свалка. Наши подтягиваются туда, все, кто может. Хвала Высочайшему, у кого-то хватило ума оставить прикрывающие отряды на оставшихся двух переходах и выкатить поперёк них телеги с торчащими в стороны копьями. Даже одному страусу их не перепрыгнуть, а тем более с всадником в доспехе. Но тушурцы не сдаются. Птичья кавалерия валит такое же заграждение на атакуемом мосту, наши пятятся, но тут в свалку врезается конный отряд. А затем я холодею - впереди скачет дель Саур, ведущий своих людей в самоубийственную атаку. Пытается выиграть время?
  ...- Коня мне! Живо! Все за мной! Арбалеты - готовь!!!
  Надсаживая горло и срывая связки проорал я изо всех сил. Твою же мать!!! Всадников герцога уже перемололи. Во всяком случае, его стяга я уже не вижу. Там - каша. Мясорубка. Но тушурцы застряли. Точно застряли. Кто-то из наших оказался умным. Или предусмотрительным. Солдаты с громадными, в рост осадными щитами, которые должны прикрывать их от стрел, построили цепь, ощетинившуюся пиками. Они длиннее копий, которыми вооружены всадники, и птицы не идут на острия, несмотря на все потуги своих хозяев... Я пускаю Вороного в бешеный аллюр, а следом за мной раздаётся дробный гул четырёх с половиной сотен конных воинов. И в голове у меня единственная мысль - если рабы сейчас взбунтуются, нам конец... Но тут же все посторонние мысли вылетают у меня из головы, в ней только пустота, холод и равнодушие. Как положено истинному воину в сватке. Никаких лишних эмоций. Битва, и больше ничего... Взмах копья, и за моей спиной начинают вырастать крылья - это мои солдаты разворачиваются в цепь. Лишь бы пехотинцы продержались ещё чуть-чуть... А из ворот Кыхта валит толпа простых солдат! Вот оно! То, что я ждал! Та самая неприятность! Держись, ребята!.. Наши копья не простые. Их наконечники из лучшего металла во Вселенной, того самого, что идёт на обшивку звездолётов во всей известной Галактике, независимо от рас и видов разумных, её населяющих. И они врезаются в широкие груди громадных страусов, которые закрыты не только плотными жёсткими перьями, самими по себе являющиеся лучшей бронёй, но и небольшими металлическими сетками, затянутыми ремнями. Хриплый клёкот, визг, почти как у собаки, страшная сила пытается вывернуть у меня из рук оружие, с ног до головы окатывает тёплая солоноватая струя крови, но пехотинец прикрывает меня ростовым щитом, а я держу копьё. Страус вскидывается, бьёт когтистыми лапами, уже лёжа на боку, а его всадник тщетно пытается выдернуть придавленную тушей птицы ногу, и сразу две секиры опускаются на него, рассекая войлок кольчуги, словно бумагу... Остальные мои воины не отстают от своего командира. Треск, лязг, клёкот и вопли умирающих, слитный щелчок сотен арбалетов... И сразу становится легче. Стрелы с игольчатыми наконечниками раздвигают кольца птичьих кольчуг, прошивают перья, находят могучие сердца, качающие кровь со страшной скоростью. Серпы другого типа стрел выносят всадников, отрубают им руки и ноги, головы мячиками прыгают по земле, бьётся и сучит длинными лапами обезумевший страус, которому такая стрела, выпущенная в упор, осекла половину голенастой ноги. Длинный изогнутый клюв хватает кого-то из тушурцев, вырывает из него куски плоти... Те, кто спешил на подмогу королевской гвардии замерли, заколебались... Третий залп! Всё! Они сломались! Воины на птицах легли практически все. И только тут я замечаю, что стою на валу из трупов. Из мёртвых человеческих и конских тел. Мы бились на павших фиорийцах... А мои ребята словно осатанели. Они стреляют уже не залпами, а поодиночке, и тушурцы один за одним валятся на землю, словно подкошенные. Расстояние слишком мало, арбалетные болты пробивают сразу два, а то три тела. Войлок им не преграда. С тыла раздаётся дикий рёв, в котором нет ничего человеческого - это бегут к нам на выручку те, кто был в лагере. Задерживаетесь, ребятушки. Долго копаетесь... И летит первое огненное ядро прямо в цель, попадая точно в первую шеренгу выживших при обстреле из арбалетов. Вспухает огненная стена, дикие крики, почти мгновенно затихающие, вопли, а потом, поскольку лёгкий ветерок в сторону реки тянет от города, до нас доносится непередаваемая вонь горелого мяса и сожжённой нефти... Но я ещё успеваю рассмотреть, что городские ворота, через которые осаждённые пытались организовать вылазку, медленно захлопываются. И тогда вся сила вдруг уходит из мышц, и я медленно, покачиваясь на мягких телах мертвецов, спускаюсь на землю. А наши уже рядом... Перелазят через жуткий вал и останавливаются, потому что перед ними - грязное, чадное пламя нефти и человечьего жира...
   Кто-то суёт мне флягу с водой, делаю жадный глоток.
  - Сьере граф! Сьере граф!
  Чей это голос? Кому там не терпится?
   - Сьере граф! Что нам делать?! Герцог дель Саур погиб!
  - Погиб?!
  Меня словно встряхивает удар молнии. Погиб, чтобы мы - выжили. Значит, он надеется на меня... Что же, Урм, ты был настоящим другом. Жаль только, наше знакомство оказалось недолгим... Надеюсь, в Садах Высочайшего ты увидишь, что умер не зря. Клянусь, что Кыхт - падёт! Тушурцы дорого заплатят за твою смерть! И рёсцы тоже! И, особенно, Тайные Владыки Фиори! А на меня смотрят требовательные глаза верховных лордов... Что же... Снова отпиваю из фляги, благо вода необыкновенно вкусна:
  - Сьере лорды, надо собрать наших павших. Восстановить укрепление. Продолжить доставку осадных орудий и требучетов согласно плану. Рабов - не жалеть! Открыть огонь по стенам Кыхта телами вот этих... Отродий...
  Пинаю ногой руку в войлочной кольчуге, высовывающуюся из-под конской туши...
  - А убитыми птичками накормить рабов. Они нам теперь нужны сильными... За дело, сьере! За дело!
  И - срываюсь:
  - Неужели вы думаете, что герцогу дель Сауру хочется уходить в Сады Высочайшего неотомщённым?!
   На меня смотрят с опаской - не рехнулся ли я от горя? Может, словил молодецкий удар булавой по шлему? Но на мне ни царапины, если не считать того, что все мои доспехи залиты быстро темнеющей птичьей кровью. Позади меня угрюмо выстраиваются пехотинцы, вместе со мной стоявшие в строю, строится мой отряд... Выхватываю взглядом того солдата, который прикрывал меня своим щитом:
  - Имя?
  Однако, он уже далеко не молод. Похоже, что это последняя его кампания... Мужчина бьёт себя кулаком в грудь:
  - Ольм, сьере граф.
  - Ты - простолюдин?
  Он мрачнеет:
  - Рыцарь, сьере граф. Безземельный.
  - А где твой лорд?
  Мужчина, теперь я вижу, что ему под сорок на самом деле, становится туча тучей, глухо роняет:
  - Там.
  И показывает на вал из мертвецов. Я перевожу взгляд на убитых, потом на стоящих в строю солдат. Их около сорока. Все, кто уцелел.
  - Кто был ваш лорд?
  - Барон дель Руам...
  Этого лорда я знал. Он был одним из двадцати двух. Значит, раньше отряд состоял из ста человек. А теперь их сорок... Мать...
  Между тем свежие солдаты, приведённые лордами, принимаются за работу. Сами. Без понуканий и распоряжений. Растаскивают мешанину тел, рабы катят повозки, которыми запирают проход. Те самые, с копьями. Понятно, что часовые не успели выставить их на пути страусиной кавалерии, потому что птичка эта очень резвая. Четыреста метров до наших позиций они проскочили в мгновение ока, и ребятам оставалось только упереться рогом и умирать в надежде, что подоспеет подмога... А люди надёжные. Дрались до последнего, сдаваться даже не думали. Погибали, но держали переход из последних сил... Снова делаю глоток из фляги, чтобы промочить горло. Оно ужасно першит от вони, от которой уже начинает болеть голова...
  - Ольм, назначаю тебя старшим среди оставшихся. Личное имущество покойного барона и его шатёр свернуть, уложить в повозки и перегнать в мой обоз. Я готов взять вас под свою руку. Даю вам время подумать. До утра. Если выберете другого лорда - не обижусь. Но вы... Хорошие солдаты. И я бы хотел, чтоб вы стали моими людьми.
  Киваю ему, как равному, и ухожу в темноту. Мои ребята движутся следом за мной. останавливаюсь на месте, вскидываю руку, приказывая остановится. Строй замирает:
  - Стрелы?
  - Оставлены люди.
  Киваю в знак того, что услышал, и отхожу метров на триста:
  - Отдыхать и ждать.
  ...Спустя минут сорок появляются сборщики стрел. Они злы - много болтов сгорело в огне. Но я не ругаюсь. Пленники накуют новые. Не страшно. Там простое закалённое железо, в отличие от наконечников копий и мечей. Насчёт потерь не интересуюсь. Их опять нет. Все лошади в сёдлах, нет ни одной без всадника. Да командиры не докладывали. Значит, обошлось... Опять... А вот им, тем кто пал, не повезло...
  От баррикады бежит посланец:
  - Сьере граф, нашли тело сьере герцога! Есть раненые фиорийцы и тушурцы. Из этих, на птицах...
  - Пусть калят железо для допроса. И найдите кого-нибудь, кто может переводить. А наших людей немедленно к лекарям...
  Вскоре мимо нас пробегают подгоняемые копьями рабы с носилками, на которых несколько десятков тел. Кому то повезло. А может, и нет... На холмик, где мы расположились, поднимается сам барон дель Таури, наш главный железнорукий:
  - Сьере граф, мы тут посовещались... Отныне вы - командующий нашей армией. Это единогласное решение.
  Я поднимаюсь с попоны, на которой сидел, отдаю салют ударом кулака по доспеху. Глухой лязг металла.
  - Тогда слушайте мой первый приказ в новой должности: к обстрелу Кыхта - приступить!..
  
  Глава 20.
  
  -Тяни!
  Хриплый голос начальника расчёта, десяток тушурцев резко повисает на верёвках, и длинная лапа описывает дугу. Крюковой, тот, кто расцепляет замок, освобождает пращу, прикреплённую на конце рычага, и массивный камень летит в стену. Недолгий полёт, сноп искр и пыли, россыпь каменных осколков, попадание. Расчёты стараются изо всех сил, хотя и набраны из рабов. Попробуй начать отлынивать или того хуже, вредить - пригоняют новых желающих, благо тех, кто обслуживает требучеты, нормально, естественно, что относительно других, кормят. Со всеми саботажниками и лодырями поступают просто и радикально - ими стреляют. В прямом смысле этого слова. Запихивают в пращу, новый расчёт, следуя команде надзирателя, тянет за верёвки, и летит такой вот несчастный, размахивая руками и ногами прямо в стену. Шлепок, алое, впрочем, быстро багровеющее пятно на жёлтой кладке - наглядный пример. За первые четыре часа таких вот украшений появилось почти полторы сотни. Этого хватило. За глаза. Теперь рабы трудятся на совесть, и стена медленно, но верно подаётся. Откровенно говоря, там не только рабы, но и те пленные из королевской гвардии, которых мы смогли взять в плен. После форсированного допроса остатки от них отправили в город самым быстрым способом. Как они орали... Огненные ядра пока не применяли. Нет смысла. За первой стеной города возвышается вторая. И только за ней располагается, собственно говоря, сам Кыхт. Вот снесём форбург, или по-русски - посад, тогда подтянем наши камнемёты поближе и начнём веселье. Тем паче, что изготовление снарядов идёт непрерывно. Ну а пока - медленно, но верно равняем первую стену. Та очень мощная, и дело идёт тяжело. В час по чайной ложке. Но всё же движется, а не стоит на месте. Кое-где уже сбиты квадратные зубцы, в одном месте зияет довольно внушительная впадина. И всё это - за неполную ночь... Если так будет продвигаться, то к вечеру мы получим первую пробоину. А там пойдёт легче. Пока стена монолитная, рушить её тяжело. Но едва только целостность кладки нарушается - она начинает рассыпаться сама... Блестящие шлемы тушурцев со стены практически исчезли. Кому охота получить увесистый булыжник в голову или подпасть под град каменной шрапнели? Дураков даже среди них нет. Сейчас даже можно подогнать первую волну хашара к стене и захватить её. А что потом? Поднимать требучеты наверх? Так их сметут со второй стены. Я не дурак. И мои подчинённые это прекрасно понимают. Поэтому мы все, шестнадцать оставшихся командиров, включая меня, молча стоим на холме и наблюдаем за тем, что происходит. Время от времени комментируя удачные попадания. Наша артиллерия старается. Машин много, а от лагеря волокут новые, куда более мощные и дальнобойные агрегаты. В такой можно уложить снаряд весом килограмм в двести. Сейчас то работают ручные требучеты, которые приводят в действие рабы. И то - результат виден сразу. А вот когда начнут работу гиганты с качающимися противовесами... Впрочем, несмотря на все старания и усилия рабов их движение происходит довольно медленно. Но всё же длинные рычаги приближаются к своим позициям. А там посмотрим. Дель Таури на полном серьёзе утверждает, что из новых требучетов он сможет перебросить огненные заряды и через вторую стену прямо отсюда. Я, конечно, сомневаюсь, но барон в своём деле специалист куда лучший, чем я. Ему и карты в руки. Если получится... И мои челюсти сжимаются крепче. Жаль герцога. Дель Саур был редким человеком для этой эпохи. Особенно, среди лордов. Впрочем, и остальных павших фиорийев жаль не меньше. Естественно, что все они далеко не ангелы, типичные дети этого времени. Но я их не виню. И не презираю за это. Создай им другие условия - выросли бы другими. А так... Я и сам замечаю, что окружение сильно влияет на меня, и я иногда совершаю такое, что ни за чтобы не пришло мне в голову в моём мире. Здесь же такие вещи естественны... Ну а пока мы тут - в лагере готовятся к похоронам павших. Будет нечто вроде тризны, потом тела павших сожгут. Хотя в Фиори это и не принято, но нам не довезти тела погибших на Родину, поэтому мы приняли такое решение. Пепел потом будет передан родным и близким, и они распорядятся им сами...
  - Сьере лорды, у нас есть время. Предлагаю съездить в лагерь и пообедать. А через три часа вернуться сюда. Солдатам пусть привезут пищу из расположений.
  Одобрительный гул. Нам подводят наших коней, и наша кавалькада направляется обратно. Благо до валов, окружающих нашу стоянку - не так и далеко. Эскортом двигаются позади нас личные охранники. Тушурцы, таскающие снаряды для требучетов из каменоломни, испуганно шарахаются к обочинам пробитой дороги. Хорошо, что дождей больше не будет. Погода уже морозная, и холода стоят устойчиво. Так что рабам сейчас полная... Извините, задница... Каждое утро три-четыре десятка замёрзших тел бросают в реку. Они уже начали рыть себе землянки. И мы смотрим на это сквозь пальцы. Сейчас нам нужна каждая пара рук. Потому что впереди - штурм...
  ...Откидываю полог и на ходу бросаю дневальному:
  - Обед мне в шатёр.
  Захожу - внутри тихо, хотя вижу, что не один. Стоит гробовая тишина. Отстёгиваю застёжки лат, аккуратно ставлю их на специальную полку. Из-за ширмы высовывается головка Льян в берете:
  - Сьере граф?
  ...Ого! Начинает воспринимать фиорийские порядки, молодец!..
  - Да, я. Где Аами?
  Следом появляется малышка-саури, смотрит на меня испуганно.
  - Ты чего, дочка?
  Она лепечет на саурийском наречии:
  - Папа Атти, а ты не будешь наказывать Каан?
  - За что?!
  Мягко сказать, что я удивлён...
  - Но тушурцы убили много ваших...
  Я опускаюсь за стол, потом негромко отвечаю девочке:
  - А скольких из них убила Каан?
  - Ни одного! Она со мной была всё время!
  Выпаливает торопливо Аами.
  - Так за что мне её наказывать? Пусть лучше подаст воды. Мне умыться надо...
  Тушурка выходит из-за ширмы. В глазах - дикий ужас. Она действительно боится меня, словно саму смерть. И зря. Мухи - отдельно. Котлеты, соответственно - отдельно. Она ни в чём не виновата. Так что мне теперь, срывать на ней своё бессилие? Не настолько я низко пал...
  - Принеси мне воды, надо умыться. Льян, спрячьтесь пока. Нечего тебе раньше времени на мужчину смотреть.
  Та заливается краской и исчезает снова за ширмой, утаскивая за собой Аами. Каан стоит неподвижно.
  - Ты чего? Давай воду, и побыстрее!
  Как раз раскрывается полог, и в облаке пара появляется дежурный, затаскивая ведро горячей воды. Холодная в шатре находится постоянно. Отдаёт честь, выходит.
  - Да шевелись ты, бестолковка!
  Не хочу её ругать, но это единственное, что может вывести её из ступора, в который тушурка впала. Спохватывается, бежит к ведру, берёт его и тащит к скамеечке, на которой стоят другие вёдра. Начинает смешивать в пустом до нормальной температуры, а я пока стаскиваю с себя поддоспешник, а затем верхнюю и нижнюю рубашки, оставаясь голым по торс.
  - Готово, госпо... Ах!
  Она роняет ковшик себе на ноги. Пищит от боли. Хотя откуда ей взяться? Ковш очень лёгкий, из бересты. Глаза Каан становятся круглыми. Чего это она? Только тут соображаю, что до сегодняшнего дня она меня раздетым не видела. Рявкаю:
  - Давай воду, и полотенце не забудь, дурёха!
  Подхожу к лохани, наклоняюсь. Через мгновение тоненькая струйка приятно тёплой воды льётся мне на спину. Эх! Сейчас бы баньку... Но что толку мечтать? Ничего. Самое большее - две недели. Кыхт падёт, и мы отправимся домой. А там - полтора месяца, и Парда, а ещё - Ооли... Отфыркиваясь, умываюсь, потом забираю у женщины полотенце, растираюсь докрасна. Иду к своему сундуку. Достаю оттуда свежую рубашку, одеваю на себя. Грязную бросаю Каан:
  - Постираешь.
  Она молча сгребает её в охапку, кланяется. Мол, поняла.
  - Сьере граф, обед принесли!
   Слышится снаружи.
  - Давай.
  Прохожу снова к столу, усаживаюсь. Заходит дневальный с большим подносом, который полнёхонек. Каан так и стоит, держа рубашку в руках. Киваю ей:
  - Свободна.
  Потом оборачиваюсь к ширме:
  - Аами, хочешь покушать вместе с папой?
  Тушурка торопливо переводит, и сияющая девчушка появляется из-за ширмы. Следом - Льян. При виде моего стола, сглатывает невольную слюну:
  - Можешь сходить на кухню, поесть. У тебя два часа. Только не опаздывай.
  - Да, сьере граф!
  Вытягивается по стойке смирно, бьёт себя кулаком в грудь, затем убегает. Остаёмся втроём, я, Аами, и Каан. Дежурный, поставив еду на стол, удалился вслед за Льян. Усаживаю дочку за стол, на её стульчик. Мои ребята сделали специально для неё, высокий. Чтобы было удобно есть. Затем снова смотрю на Каан. Та стоит неподвижно.
  - Чего застыла столбом? Положи пока одежду и садись есть. Я тебя ни в чём не виню. И в смерти моих друзей ты не виновата. Так что давай...
  Показываю ей на свободный стул. Она колеблется. Но моё лицо становится злым, и тушурка торопливо присаживается, аккуратно положив пропотевшую рубашку на крышку сундука. Это не сиюминутная прихоть. Когда Каан пришла в мой шатёр, я сразу стал сажать её за стол вместе со мной и маленькой саури. Она ведь сейчас дочери вместо матери. Так что можно позволить и такую вот вольность... Правда, потом, естественно, это я вряд ли разрешу... Но пока - пусть помогает малышке есть. Молча стучим ложками. Аами жмурится от удовольствия - девочка ещё не привыкла к обильной армейской кухне. Готовят же у меня в отряде просто замечательно! Во всяком случае, я хоть и не особо избалован, но ем всегда с удовольствием, и разницы между тем, что подавали на стол в замке, и тут особой не вижу. Ассортимент, может, поменьше, но всё вкусно и сытно. А саури, после стольких лет недоедания, впервые ест досыта и спит спокойно. Больше её не станут шпынять за непохожесть на других людей, что окружают её, и никогда девочка не ляжет спать голодной...
  Заканчиваем обед. Время ещё терпит, у меня почти полтора часа, и я с удовольствием учу её фиорийскому. Каан уже устроилась в углу с лоханью и яростно трёт рубашку мылом, но я вижу, что женщина внимательно прислушивается к нашим словам, и, по артикуляции губ понимаю, что и она пытается учиться. А что, я не против. В моём графстве желание учиться всегда поддерживалось и поощрялось. Тушурка по любому поедет с нами в Фиори, и умение объясниться ей очень пригодиться... Время пролетает незаметно, и я с сожалением отпускаю Аами с колен, на которых та сидела.
  - Прости, милая, мне опять пора...
  - Воевать?
  - Да, солнышко. Иначе мы никогда не попадём домой, в Парда...
  - А что это, Парда?
  Задаёт она вопрос, и я, пока вновь облачаюсь в доспехи, пытаюсь ей рассказать:
  - Это моё графство. Оно находиться на юге моей, точнее, теперь уже нашей страны Фиори. У меня там несколько замков, много подданных, есть заводы, фабрики, много земли. А ещё - там живут другие люди. Совсем не такие, как здесь. Они добрые.
  - Добрые? Значит, они бедные?
  - Почему?!
  Аами хмурит свой лобик:
  - Моя тётя Гааль была добрая и жила бедно. Нам часто было нечего покушать. Мои мама и папа были добрые, и их убили злые. Вилатет*(* - староста деревни) был злой, но у него всегда стол ломился от еды. А сборщики налогов просто лопались от жира. Они были очень, очень злые!
  - Бедная моя...
  Сдёргиваю с руки перчатку, уже натянутую мной и ласково ерошу светлые волосы цвета древесного пепла:
  - Мои люди живут богато, и, думаю, счастливо. Они работают, получают за это деньги, ведут своё хозяйство. Я беру с них очень мало. Всего лишь десятую часть. Никогда не наказываю их зря, не забираю лишнего. Мои люди любят меня.
  - Ты так думаешь, или они показали тебе свою любовь?
  На меня смотрят большие светлые глаза. И в них - удивительно взрослое выражение сомнения.
  - Когда я уезжал на войну, все мои подданные пришли к замку, чтобы проводить меня. Все. Тысячи и тысячи людей. Без приказа. Без принуждения. И они ждут меня. Я верю в это. И эта вера помогает мне в моих делах...
  Быстрый взгляд на Каан, та послушно бросается к нам, берёт саури за руку, что-то произносит, и та нехотя идёт с ней за ширму. Я вновь одеваю перчатку на руку, набрасываю на себя перевязь и выхожу из шатра. Вороной давно уже ждёт меня. Его тоже накормили, напоили и даже почистили. При виде меня ласково, но тихо ржёт, тычется мягкими губами. Скармливаю ему очередную горбушку, обильно посыпанную солью, затем взлетаю в седло, благо десяток охраны уже ждёт меня, и мы трогаемся. По пути я наблюдаю за тем, как обстоят дела в лагере. Но там спокойно. Почти все сейчас в поле. У камнемётов, в каменоломне, возле рва. Вроде бы всё, как обычно. И вместе с тем ощущаю некое напряжение в воздухе. Понятно. Люди узнали про смерть герцога и теперь гадают, что их ждёт. Да ничего особо нового, народ. Не волнуйтесь... Вижу огромную поленницу, обильно политую нефтью. На неё уже вносят тела убитых. Возле нашего полевого госпиталя - ряды носилок с ранеными, суетятся лекари, бегают помощники. Работа кипит. Вижу крошечную фигурку Шурики. Она совсем перестала ко мне приходить, когда у меня появилась Аами. Непорядок. Надо её пригласить в гости. Да и дочери будет веселее, чем только с Каан, и Гуль хоть немного отдохнёт - ей сейчас очень нелегко, потому что кроме хозяйства ещё приходится помогать мужу с ранеными... Длинная вереница оборванных измождённых рабов в лохмотьях, несущих камни от скалистой гряды. Кто в руках, кто на носилках, кто за спиной, в больших корзинах, многие тянут, надрываясь, верёвки привязанные к большим глыбам. При виде нас они торопливо освобождают путь, убегая на обочины, а мы молча мчимся ко рву, где стоят наши камнемёты. Вылетаем на холм - вроде всё в порядке. Солдаты едят, не снимая доспехов. И, как я вижу, по очереди. Часть то ли уже поевших, то ли ждущих своего времени на приём пищи, возле рва и требучетов, непрерывно машущих рычагами, часть просто лежит и сидит на земле. И около трети сидят кружками и едят из больших котлов. Мой приказ выполняется без отклонений. Но пора отсылать лишних назад, в лагерь, и браться за работу большим камнемётам, благо я вижу громадные горы глиняных кувшинов, приготовленных для них... А вот и наш импровизированный командный пункт. Кто-то уже озаботился поставить там полотняный навес и огородить стены плетнём. Всё какая-никакая защита от непогоды. За прутьями видны головы. Немного, но некоторые лорды уже приехали обратно. Впрочем, время ещё есть, и достаточно много, так что никаких проблем... Въезжаю на холм, отдаю поводья охране, спрыгиваю с седла. Вороного уводят к расположенной у подножья холма коновязи, а приветствую всех уже приехавших. Мне отвечают, но я вижу, что люди в напряжении. Они ожидали от требучетов какого-то чуда, а всё идёт настолько медленно, что им даже стало страшно. Тем более, что погиб главнокомандующий... Ничего, сьере лорды. Осталось немного. Сейчас все соберутся... Перехватываю беспокойный взгляд дель Таури, на миг успокоительно прикрываю веки. Не переживай. Сейчас ты сам удивишься...
  - Что, благородные сьере, приуныли? Медленно? Не видно результат? И не увидите...
  Народ мгновенно свирепеет - я что, привёл их сюда умирать?! Мда... Переборщил с шуткой. Торопливо добавляю:
  - То, что вы сейчас видите, называется 'беспокоящий огонь'. Камнемёты не дают спокойно наблюдать за нами и вывести из ворот очередной отряд для вылазки. Поэтому и особых достижений от них не требуется.
  - Да...
  Вскидываю руку и ледяным тоном произношу - реветь здесь раненым медведем нельзя, все лорды...
  - Сейчас соберутся оставшиеся, и тогда мы и начнём действо. И, клянусь Высочайшим, вы увидите настоящий результат... Барон дель Таури? Сколько боеприпасов для больших требучетов?
  Главный железнорукий чётко рапортует:
  - В наличии - тысяча у машин. Остальное в пути.
  - Дайте команду: первый залп - пристрелочный. Потом, после внесения поправок, опять камнями. Когда выверят стрелять только трети камнемётов, распределите сами, остальным - молчать. Ждём, пока стена не рухнет. Потом - сразу общий залп зажигательными снарядами. Всё понятно?
  - Да, сьере граф.
  Удар латной перчатки в грудь. Торопливый поклон, затем барон выбегает из нашей загородки, а я спокойно подхожу к стене, повёрнутой к Кыхту.
  - Ну, что же, сьере... Сейчас начнётся представление... Готовьтесь...
  Лорды мнутся, но всё же постепенно выстраиваются рядом со мной. Эх, надо бы отправить солдат в лагерь для отдыха... Но пусть ещё немного потерпят. Им тоже надо увидеть это... Тогда они взбодрятся... От потери семи верховных командиров и больше пятисот товарищей... Что там дель Таури? Ага, вижу... Машет руками, губы шевелятся, собравшиеся вокруг него разбегаются в разные стороны. Вот пришли в движение рычаги, описывая медленную дугу, цепляется спусковая верёвка, оборачивается вокруг неровно отёсанного куба чёрного камня праща... Барон оборачивается и смотрит на наш КП. Ну, что же? А вон, тем более, и последние...
  - Эй, кто-нибудь, махните копьём...
  Один из солдат описывает несколько дуг в воздухе своим оружием. Дель Таури обрадованно кивает головой в шлеме. Машет рукой, и я чётко различаю, как один из расчёта выбивает молотом стопор. Тяжеленный противовес проваливается, замковой рвёт трос с крюка, Толстый и длинный рычаг описывает дугу, срывая с желоба глыбу, которая взмывает в воздух и... Уверенно врезается в жёлтую стену... Удар заставляет вздрогнуть землю под нашими ногами. Огромные клубы пыли, сноп ярчайших искр, и испуганные вопли доносятся даже до нас! Орут и расчёты требучетов, и защитники. Пыль медленно рассеивается, но уже в воздухе другие булыжники... Грохот, треск лопающегося камня, суета пленников возле машин, а Кыхта не видно! Столб пыли поднялся почти до самого неба! И уже туда летят один за другим каменные снаряды. И тут земля вздрагивает куда сильнее, а несколько мгновений спустя я слышу нечто среднее между рокотом и шуршанием...
  - Прекратить огонь! Прекратить огонь!
  Ору я, срывая связки. Даже кашель напал. Команду по цепочке передают вниз, и я вижу, как расчёты застывают на месте. Терпеливо ждём, но пыль рассеивается очень медленно... Наконец, что-то прорисовывается в жёлтом тумане, а спустя десять минут мы видим... И вопль радости из тысяч глоток сотрясает небеса Тушура - стены нет. Громадная, несокрушимая кладка превратилась в груды бесформенных камней, рассыпавшиеся холмами. Всего сорок полутонных глыб, и вот он, результат...
  - Сьере граф! Сьере граф! Это... Это невероятно!!!
  Лорды пытаются обнять меня, бьют по плечам, трясут мои руки в рукопожатиях. Наконец первый вал эмоций заканчивается. Пора действовать дальше.
  - Сьере, прошу тишины и внимания! Оглашаю приказ: увести свои отряды в лагерь следующим лордам...
  Торопливо перечисляю шестерых. На их лицах недоумение и обида, но я поясняю:
  - Вы приведёте войска обратно в полночь. До того времени - отдыхать. Лордам дель...
  Называю ещё шестерых, те уже поняли, что ничего обидного для их чести не будет, и терпеливо ждут.
  - Вам заступить на смену тем, кто придёт ночью, в восемь утра. Есть вопросы? Отлично. Питание тем, кто в поле, будет организовано. Пленных у камнемётов менять по мере усталости, желательно каждые два часа.
   - Менять?
  Тянет кто-то, и я добавляю металла в голос:
  - Именно, менять! Если рабы устанут, то начнут мазать, станут долго возиться. А два часа - вполне нормально при их состоянии.
  - Дельное предложение.
  Соглашается со мной кто-то. Киваю ему. Тот отвечает таким же вежливым кивком.
  - А сейчас пора переставлять наши требучеты поближе. Щиты и повозки с копьями готовы?
  - Всё в порядке. Можем начинать в любой момент.
  Улыбаюсь:
  - Все знают, что им делать? Так приступим, сьере, к работе!..
  Названные двенадцать выходят первыми, и мы слышим их приказы. Солдаты начинают шевелиться, поднимаются, строятся в колонны, не в силах отвести взгляды от горы камней на месте неприступной когда то стены. Рабы тоже приступают к работе. Малые требучеты уже двигаются, облепленные тушурцами, словно муравьями. Возле больших кипит работа - вынимают стопорные брёвна, вбитые в землю, снимают противовесные корзины. Скоро и они двинутся. Бросаю взгляд на солнце - до темноты успеем. Без суеты и нервотрёпки. Осаждённые сейчас при всём желании ничего не смогут сделать. Ворота второй стены завалены наглухо. А скакать по рыхлой груде камней вряд ли получится... Неторопливо спускаюсь вниз с холма. Вороной у коновязи вскидывает призывно голову, но я лучше пешком. Дохожу до позиций. Хм... Неплохо. Очень даже неплохо!.. Переход через ров расширен, укреплён, и первые требучеты уже на той стороне. Дистанция их стрельбы известна, так что пленники торопливо укрепляют заранее намеченные площадки, и вот малые камнемёты дают первый залп. А позади них неторопливо ползут из большие собраться, которые каждый тянет по сотне рабов, впряжённых в верёвки... Едва первая машина равняется со мной, как слышу короткий вскрик и сочный хряск. Кто-то из рабов поскользнулся и попал под огромный полоз. Мир его праху... Лишь алая струйка сочится по промёрзшей до звона земле, раздавило в мгновение ока. Осторожней надо быть, однако... А на стенах Кыхта паника и суета. Мельтешат шлемы, блестят, пуская зайчиков на осеннем солнышке, доспехи... Зря стараетесь, господа мертвецы. Ой, зря... Работа кипит. Все требучеты уже на позициях, теперь их надо закрепить, загнав в крестовины станин брёвна-замки, вбитые в землю, поставить ограждения для прикрытия расчётов, подтянуть камни и глиняные зажигательные снаряды. Много их тащить сюда не будем. Пусть лучше хранятся за рвом. Если каким то чудом жители Кыхта решатся на вылазку - оборонять боезапас там будет куда легче...
  
  Глава 21.
  
  - Сьере командующий, барон дель Таури передаёт - всё готово к первому залпу.
  Солдат запыхался, дышит тяжело, пот градом. А пробежал вроде и немного, всего то метров триста. Слабак... Ладно. Я оборачиваюсь к лордам, ждущим позади меня, слегка растягиваю губы в улыбке:
  - Ну, что благородные сьере, приступим?
  Молчаливые кивки. Ничего, лорды... Сейчас вы увидите такое, что будет очень долго сниться вам в будущем в кошмарных снах...
  - Итак, сьере, смотрите и запоминайте, какой может быть война... Подать сигнал!
  Кто-то из находящихся на командном пункте солдат льёт из миски нефть в пышущую пламенем жаровню, и в небо вздымается столб чёрного дыма. Он неподвижен, клубится буграми, потому что нет ни ветерка. Но он сейчас возникнет... Шевеление возле машин, и вот первые снопы дыма взмывают в воздух, описывают чётко заметную в неподвижном воздухе дугу, и... Яркие вспышки, мгновенно багровеющие, затем окрашивающие чёрным дымом. Вязкое, до невозможности грязное, если можно так выразиться, пламя... А потом до нас доносится жуткий вой горящих заживо людей. Требучеты дают новый залп, снова дымные дуги, взрывы, крики нарастают, сливаясь в один непередаваемый, невыносимый стон горящего города. Кажется, что плачет сама земля, кто-то из властителей не выдерживает, зажимает уши, но я лишь усмехаюсь и даю новую команду:
  - Послать гонца к железноруким, пусть усилят темп стрельбы.
  Солдат, которому отдано приказание, смотрит на меня со страхом, но под моим тяжёлым взглядом срывается с места, словно ошпаренный и со всех ног мчится к камнемётам. Суета возле них усиливается, а из-за стен Кыхта вырываются огромные, выше домов и башен, языки чадного пламени... Снаряд за снарядом влетают в этот огонь, некоторые горшки разрываются прямо в нём, словно протуберанцы на солнце, огненные струи брызжут в разные стороны, и - вот оно. Я ощущаю первый, пока ещё очень слабый порыв ветра... Воздух над городом, расположенным между двух каменных стен, начинает нагреваться... Ведь не просто так я делал ставку именно на зажигательные снаряды. Совсем не с проста... Кыхт, как уже упоминалось раньше, вытянут вдоль двух практически отвесных каменных гряд высотой едва ли не в километр. Подняться на эти скалы невозможно. С тыла - королевство, его самые плодородные и густонаселённые земли, откуда непрерывным потоком поступают подкрепления, припасы и можно укрыться беженцам. С фронта - две огромные стены, которые невозможно захватить. Практически невозможно. Не одна армия уже потерпела поражение под стенами города... Но слабое место - именно его расположение. Вытянутость на несколько километров, скалы, вздымающиеся в небеса. Он находиться словно в огромной трубе. А что нужно, чтобы в ней возникла тяга? Всего лишь поднести огонь к началу... И мы это сделали...
  - Стреляй! Ещё стреляй!..
  Расчёты из рабов уже забыли обо всём, что мы враги, что они - рабы. Словно зачарованные, пленники кидают кувшин за кувшином с огненной смесью в желоба, набрасывают на них пращи рычагов. Удар молота, выбивающего стопор, и с шипением по смазанному салом желобу кувшин срывается с места и взмывает в воздух. Оставляя за собой дымный след от зажжённого фитиля, пропитанного рёсским маслом, беспорядочно вращаясь в воздухе глиняный сосуд летит в город, взрывается, адская смесь вспыхивает, и огненный фонтан сливается с десятками и сотнями других, воспламеняя всё вокруг, что попадется на его неумолимом пути. Пламя растёт, ширится, разогревая воздух... И тогда вступают в действие законы физики. Нагретый пылающим напалмом воздух поднимается вверх, а его место занимает более холодный... Возникает поначалу слабый ветерок, который с каждой минутой становится всё сильнее и сильнее. Поступает больше кислорода, пламя крепнет, пожирая всё, становится ещё горячее, вспыхивает даже металл, лопаются камни, а хрупкое и слабое человеческое тело испаряется почти мгновенно, добавляя пищи огню своим жиром... И крепнет ветер, превращаясь в настоящий ураган, и всё жарче огонь, а поскольку ущелье не ровное, а вздымается вверх, то и город расположен уступами, и вдоль улочек Кыхта стелятся огненные языки, раздуваемые жутким, воющим рукотворным ураганом. Лопаются глинобитные стены, вспыхивают мгновенно, словно облитые бензином, деревянные навесы и тканевые палатки беженцев, выгорают спрятанные внутри балки из крепких брёвен, рушатся дома, расчищая пространство, давая простор ветру... И, наконец, возникает он, рёв огненного шторма, сметающего всё на своём пути... Давящий на уши и разум, который никогда не забыть тем, кто его видел и слышал...
  - ...Стреляй! Ещё стреляй!!!
  Доносится до меня снизу, но вскоре всё перекрывает гул, и вдруг огненный вал за стенами достигает неба, скручивается в тугие жгуты, жадно рвётся к вершине... Я различаю, как суетятся людские чёрточки где-то там, очень далеко от нас, в надежде спастись... В тщетной и глупой надежде, потому что им уже нечем дышать - безжалостное пламя уже выжгло весь кислород в воздухе, и лёгкие тщетно пытаются извлечь из воздуха, ставшего уже убийцей, хотя бы пару молекул живительного газа... К тому же скорость огненных языков не может даже присниться, а уж жар... Время от времени сплошная стена огня выбрасывает вперёд протуберанцы, которые пролетают по улочкам между высоких глиняных заборов посланцами смерти, и забитые спасающимися от пламени и бесящимися от предчувствия близкой смерти животными улицы мгновенно становятся вначале кладбищами, а потом и топливом для новых огненных протуберанцев... А осатаневшие, потерявшие уже всякий человеческий облик рабы исступлено кидают на требучеты всё новые и новые зажигательные снаряды...
  - Стреляй!!! Стреляй!!!
  Трескается на глазах стена, рушится под напором пламени изнутри, и натиском ветра с фронта. Мы уже с трудом стоим на ногах, такой ураган бушует снаружи, сносит плетёные стены, люди хватаются друг за друга. Достаточно, или продолжать стрельбу? Ответ даёт сама природа - с грохотом переворачивается первый большой требучет, обломки дерева подхватывает бушующий снаружи смерч и уносит туда, в огненную стену высотой уже выше окружающий город скал. С истошными воплями катятся следом рабы, наши солдаты уже с трудом удерживаются на ногах, загоняя в землю мечи и копья и держась за них изо всех сил. Достаточно. Остальное сделает бушующее в городе пламя...
  - Уходим отсюда, сьере!!!
  Кричу я, пытаясь перекричать огненный шторм. Услышат меня или нет? Вроде бы... Мы буквально скатываемся с холма к его подножью, по дороге я хватаю оставшихся двух гонцов, находившихся вместе с нами на КП и тащу их вниз, следом за собой, потому что бедолаги, пытаясь спасти свой разум, крепко-накрепко зажали свои уши и закрыли глаза, скорчившись на земле... А Кыхт пылает, горит проклятый город, получая то, чего никто не мог себе представить даже в самых смелых мечтах и проклятиях... Я отомстил за тех, кто умер насаженными на колья... А ведь на них были фиорийские одежды...
  - Прикажите оставить лишь рабов и наблюдателей. Остальные пусть уходят в лагерь!
  Надсаживаю я горло, перекрикивая уже совершенно невыносимый рёв. Миллионы кубов воздуха каждую секунду врываются в огненную трубу, в которую превратился зажатый между двух каменных стен город. Но, чу! Мне показалось, или ветер начинает стихать, лишённый пищи? Да нет! Действительно... И огненная стена опадает, с каждой минутой становясь всё ниже... Ниже... Пламя опускается, приникает, и вскоре лишь огромное, светящееся, пышущее невыносимым жаром, доносящимся даже сюда, море углей возникает перед нами... Ветер по прежнему бушует, но каждым мгновением всё тише и тише... И вскоре мы уже можем нормально говорить, а не рвать связки. Я поднимаюсь с земли, на которой лежал, выпрямляюсь под тугими струями ветра. Уже нормально сильного ветра, а не бушующего минутами раньше торнадо, смотрю на бескрайнее светящееся поле на месте Кыхта и отливающие жёлтым раскалённые камни скал.
  - Всё закончено, сьере лорды. Города больше нет. Надо послать гонца в Рёко и собираться в обратный путь...
  Лорды, так же распластавшиеся на земле в поисках спасения, начинают шевелиться. Помогая друг другу поднимаются, с застывшими лицами смотрят на раскалённую землю, ранее бывшую цветущим городом. А я ведь предупреждал! Не верили? Любуйтесь!.. Кто-то из самых впечатлительных поворачивается ко мне:
  - А стоило ли оно того, сьере граф?
  И тут что-то лопается во мне, и я бешено ору:
  - Стоило?! Вы спрашиваете, стоило ли это наших смертей?! В часе пути отсюда на лошади есть овраг. В нём - колья с насаженными на них скелетами. Больше ста штук! Слышите - больше сотни! И на всех скелетах - остатки фиорийских одежд! Они сажали наших пленных живьём на колья! Наших людей! Тех, кто пришёл сюда вместе с войсками Империи! Сдавшихся в плен!!! Не щадили никого, наслаждались их муками, их смертью! Или вы, сьере дель Кархо, считаете, что мы должны были сами влезть и насадиться на эти колья?! Вас никто не ждёт в Фиори? Да? У меня есть мать, есть жена, которые любят и ждут своего сына, мужа и защитника! Мои люди ждут своего господина с надеждой и верой! И я не собираюсь обманывать их надежды! Послать в Рёко гонца! Начинать сбор лагеря. Выдвигаемся домой через сутки! Это - приказ главнокомандующего, выбранного вами! Кто не хочет возвращаться домой, или считает, что это...
  Показываю рукой на пепелище:
  - Слишком жестоко, может оставаться здесь или поменяться местами с теми, кто умер на колах. Думаю, что мертвецы не станут возражать!
   Разворачиваюсь спиной к командирам, но до тех дошло, что барон сморозил несусветное, и на молодого лорда смотрят с осуждением. Тот краснеет, отворачивается. Кто-то, я не вижу, спрашивает:
  - А что делать с рабами?
  Машу рукой:
  - Что хотите. Больше они нам не нужны. Пусть идут на все четыре стороны. Может гнать их в Фиори, может продать в Рёко, да хоть бросьте их здесь. Меня они не волнуют...
  Поворачиваюсь снова лицом к лордам:
  - Благородные сьере, война закончилась. Император дал слово, что после взятия Кыхта мы можем вернуться домой, в Фиори. Как вы все видите - города больше нет. Мы - живы. Я выполнил всё, что обещал, и больше не вижу смысла оставаться главнокомандующим. Поэтому я слагаю с себя обязанности верховного командира, и завтра же увожу свой отряд и тех, кто пожелает идти со мной, обратно в Фиори. А вы - решайте.
  ...Как нельзя вовремя появляется моя охрана, ведущая в поводу храпящего Вороного. Взлетаю в седло, отдаю команду:
  - В расположение.
  Воины выстраиваются в походный ордер, и мы мчимся навстречу постепенно стихающему ветру... В лагере суета и беспорядок. Много палаток и шатров снесло ураганом, созданным нашими машинами, и сейчас люди торопливо восстанавливают разрушения. При виде меня они молча застывают на местах, смотрят мне вслед с неким ужасом. Ещё бы... Волк Парда показал сегодня свои зубы. И если раньше обо мне только слышали, то сейчас убедились, что все рассказы оказались чистой правдой. Надо бы... Привстаю в седле, останавливаю Вороного и кричу, что есть сил:
  - Кыхта больше нет! Наши обязательства перед Рёко выполнены полностью. Война закончена!
  Все услышавшие меня застывают, словно громом поражённые, и слух практически мгновенно разносится до самых краёв огромного лагеря. Трогаю Вороного вновь. Наконец подъезжаю к своему шатру, спрыгиваю с коня и отдаю поводья дежурному:
  - Вызвать ко мне всех командиров отряда, начиная от полусотника.
  Тот кивает, а я вхожу в шатёр, и мне навстречу бросается Иолика - сейчас её очередь дежурить:
  - Сьере граф...
  Я расслаблено улыбаюсь:
  - Всё, девочка. Мы возвращаемся в Фиори. Конец войне...
  Снимаю с головы шлем, расстёгиваю застёжки, девушка стоит на месте, не в силах поверить тому, что услышала.
  - Каан, неси воду, срочно мыться!
  Тушурка появляется из-за ширмы, следом спешит Аами, бросается ко мне, обнимает за ноги, поскольку её макушка на уровне моих бёдер:
  - Папа Атти, ты сказал, что всё кончилось?
   Я опускаюсь на корточки:
  - Да, доченька. Для нас всё. Завтра мы выезжаем домой, в Фиори.
  - Ой...
  Её глаза испуганно округляются, и она подносит ладошку к щеке. Я ласково глажу её по светлой головке с заплетёнными в косы пепельными волосами:
  - Чего испугалась? Завтра начнётся наше путешествие домой. Так что не стоит бояться. А потом ты попадёшь в волшебную страну...
  Улыбаюсь, а на душе скребут кошки. Не верится мне, что нас просто так выпустят. Хотя Слово Императора дано. И ещё никто не слышал, чтобы оно было нарушено. Тому порукой грамота, хранящаяся теперь в моём шатре. С подписью и печатями... Каан торопливо разводит воду, уже принесённую с кухни, застывает с полотенцем. Спохватываюсь, отпускаю малышку, та отступает на пару шагов, выпрямляюсь и стаскивая на ходу китель и рубашку шагаю к тушурке. Наклоняюсь над лоханью, на меня льётся вода. Как же хорошо! Отфыркиваясь, я смываю с себя грязь, потом женщина осторожно, едва касаясь мышц, омывает мне спину. Грудь и живот я мою сам. Меняю рубашку, снова одеваю форменную куртку. А вот и мои командиры. Почтительно выстроились у стенки шатра, при моём появлении из-за ширмы грохают себя кулаками в грудь:
  - Война с Тушуром для нас закончена. Завтра отправляемся обратно домой. Готовиться к отъезду. Решить все проблемы на местах самостоятельно. Проверить запасы провианта и оружия, коней, скот, повозки...
  ...До Парда отсюда ехать примерно два месяца. Плюс-минус пара-тройка дней в любую сторону. Нормально. Отсутствовали восемь месяцев, и вернёмся для всех неожиданно. Планы Тайных Владык Фиори будут нарушены. Очень хорошо!..
  - Сьере граф, некоторые воины хотят взять с собой пленниц в Фиори...
  Один из сотников смотрит на меня. Уж как бы не ты сам, парень... Ладно. Настроение у меня отличное, так почему бы и нет?
  - Не возражаю. Особое внимание в пути уделить старому Долма и его семье, а так же новичкам.
  Молчаливые кивки.
  - Выходим из лагеря через час после подъёма.
  Снова согласные кивки.
  - Остальные?
  ...Это по поводу прочих солдат корпуса...
  - С момента уничтожения Кыхта я им не командир, но все лорды предупреждены, что мы, отряд Парда, уходим домой завтра. Так что если кто решится пойти с нами - я ничего не имею против. Ещё вопросы?
  - Куда девать тех, кто пойдёт с нами?
  - В обоз. Места на возах достаточно?
  - Вполне. Есть и свободные тушурские телеги.
  - Они никуда не годятся. Их придётся переделывать - ставить крыши, делать двери. Успеете - приступайте. Лошадей у нас предостаточно.
  - Может, на них перегрузить провиант и запасное оружие? А на наши возы посадить тех, кто идёт с нами?
  - Тоже вариант. Можете так и сделать. В общем... На ваше усмотрение. Но через час после подъёма и завтрака мы уходим домой. Всё. Все свободны...
  Снова синхронное отдание чести, солдаты покидают шатёр. Я прислушиваюсь - снаружи уже совсем тихо. Ветер шумит, но вполне обычный ветерок. Подхожу к пологу, выглядываю наружу - Кыхт уже совсем погас. Угли на его месте едва тлеют. Надеюсь, к утру достаточно остынут... Зато в лагере суета - все носятся, как ошпаренные кипятком или смазанные скипидаром. Хм... Получается, что дураков не нашлось покончить с собой из-за угрызений совести? Тоже мне, идеалисты... Хорошо упрекать в жестокости после того, как всё закончилось. А вот полезь тот барон по штурмовой лестнице на неприступную стену, да получи булыжником по шлему или меч в живот, как бы он сейчас орал от боли? Дуболомы Нижайшего...
  Отпускаю полог, возвращаюсь в шатёр.
  - Каан!
  Женщина вновь высовывается из-за ширмы, разделяющей шатёр пополам.
  - Иди сюда.
  Показываю ей на стул. Она несмело приближается. В глазах - тоска. Осторожно присаживается, поджав под себя ноги в мягких сапожках с загнутыми носками.
  - Слушай меня внимательно. Завтра мы уходим домой. В Фиори. Что ты собираешься делать?
  Она некоторое время молчит, не понимая, чего я от неё хочу. Приходится пояснить:
  - Ты поедешь с нами. До самого Парда, как воспитательница и служанка моей дочери. Как только мы въедем во двор замка - у тебя будет две возможности устроить свою жизнь. Первое - ты останешься служанкой Аами и будешь жить в Фиори. Второе - получишь какие-то деньги, сразу говорю, не большие, и вернёшься обратно, в Тушур. Отправлю тебя с первым же караваном в эти края.
  Снова пауза. Потом она дрожащим голосом спрашивает:
  - Мне дать ответ сейчас, сьере граф?
  Машу рукой, и от этого движения женщина втягивает голову в плечи и испуганно сжимается.
  - Нет. Как уже я тебе сказал - во дворе замка Парда. Не раньше. До того момента твои обязанности и положение остаются прежними: ты - рабыня и служанка Аами.
  - Да, сьере граф...
  ...Мне кажется, или на её лице мелькнуло облегчение?..
  - У тебя остались здесь какие-нибудь родственники? Муж? Дети?
  Она отрицательно мотает головой, с удивлением вскинув на меня свои глаза. Впервые я интересуюсь этим. Вздыхает:
  - Мой муж... Ему я не нужна после того, что со мной сделали ваши... Солдаты... А детей у нас не было. Родители... После того, как девушка выходит замуж, родные проводят ритуал её похорон...
  ...Понятно. С глаз долой - из сердца вон. Отношение к женщине в Тушуре прямо скажем... Как к иноземцам. То есть, к существам, стоящим ниже животных... Совсем как в Рёко...
  - Ладно. Дорога длинная, так что время подумать о своей дальнейшей судьбе у тебя будет.
  Машу ей рукой. Мол, свободна...
  ...После ужина, когда Каан укладывает спать Аами, меня вызывает дежурный. Я набрасываю на себя свой любимый плащ с подбоем из чёрного волка, выходу из шатра. Ветра уже нет, лишь невидимое простым глазом марево где-то там вдали курчавится над останками города, ставшего могилой не менее чем пятидесяти тысячам тушурцев. Перед мной плотный строй всех лордов. От самых влиятельных шестнадцати уцелевших, до самых мелких, у которых по десятку, а то и менее, солдат. При моём появлении они дружно отдают честь ударом кулака в грудь. Потом кто-то кричит:
  - Слава Волку Парда!
  И все дружно рявкают:
  - Слава! Слава! Слава!
  Из строя выходит барон дель Таур, глава наших железноруких, снимает с головы шлем, кладёт его на согнутую в локте руку, благо все владетели в полных доспехах, в отличие от меня, и говорит:
  - Сьере граф, общий совет лордов корпуса постановил считать вас по-прежнему нашим верховным главнокомандующим до возвращения в Фиори и подчиняться всем вашим приказам до прибытия в Ганадрбу.
  Тишина... А у меня вдруг сдавливает горло. Честно говоря, такого я никак не ожидал от нашей феодальной вольницы...
  - Что же... Если так, сьере лорды, то я... Благодарю вас всех за оказанную мне честь и доверие. Поэтому приказ будет такой - выдвигаемся утром, через час после подъёма в обычном порядке. Проверить лошадей, запасы продовольствия, повозки. Если кто из тушурцев захочет пойти с нами - не отказывать...
  Тишина...
  - Приступайте, сьере владетели. Времени осталось не так много...
  - Слава Волку Парда! Слава! Слава! Слава!..
  Они бросаются ко мне, обнимают, бьют по плечам, облегчённо улыбаются - ведь мы возвращаемся домой, в Фиори!..
  ...- Граница, сьере граф! Граница!!!
  Радостный крик разносится далеко вокруг от нашего каравана. Чуть больше полгода мы не были дома, отправленные на смерть Тайными Владыками Фиори. И вот, вопреки всему, корпус вернулся. И даже раньше времени. Потому что мы выполнили условие Императора... К чести Ымпа - он сдержал своё слово. Нам не препятствовали. Более того - у меня осталось стойкое ощущение, что рёсцы вздохнули с облегчением, когда мы ушли. Увиденного посланцами императора в Кыхте оказалось достаточно, чтобы все возможные и невозможные претензии испарились сами собой... На войну нас отправилось пять тысяч воинов. Возвращалось - три тысячи шестьсот. Кто погиб, кто умер от ран. Кто - от болезни. Но ещё никогда обратно не приходило так много тех, кто отбывал обязанность по договору между Фиори и Рёко... С нами идёт огромный обоз. В нём те, кто решился оставить свою родину и искать счастья на чужбине, а так же наша военная добыча. Людей немного. И в основном - женщины. Молодые и красивые. Кто едет по согласию, добровольно. Кого везут насильно. Не мне решать такие дела. Сами разберутся. Может, кому и повезёт... Обитатели Фиори провожают нас удивлёнными взглядами. Такой большой отряд, да ещё в неурочное время, и почти посреди зимы... Но санные пути пробиты, и мы медленно, но уверенно двигаемся к Гандарбе. Жаль, конечно, что нас задерживает покрывший землю плотным покровом снег, но зато мы дома. В попутных городках нас принимают словно героев, ведь такое происходит впервые за всю историю Фиори. И наши ряды редеют. Люди возвращаются в свои владения и дома. Но это радостные потери. Мои три сотни двигаются плотным строем, вызывая у всех восхищение своим оружием и порядком. Мой путь, как верховного главнокомандующего, лежит в Ганардбу, столицу нашего государства, и только оттуда, отчитавшись перед Советом Лордов, я смогу поехать дальше. В Парда... Но всё когда-нибудь заканчивается, и вот уже стены столицы видны перед нами... Солдаты отшвыривают стражников, пытавшихся преградить мне путь. Двери ратуши распахиваются, и я спускаюсь вниз, где в окружении стоящих амфитеатром скамей, полных властителей, благо происходит очередной Совет Властителей, сидят Верховные. Старший Совета поднимается мне навстречу, его губы кривятся в ухмылке, Он считает, что мы сбежали?! Я подхожу к столу, достаю из тубуса, висящего на боку, императорскую грамоту, поворачиваюсь к вскочившим со своих мест лордам:
  - Тихо!
  Мгновенно наступает тишина, Старший Совета пытается что-то сказать, но я разворачиваю Имперскую грамоту и громко, забивая его гнусавый голос, произношу:
  - Император Рёко считает, что солдаты Фиори полностью исполнили свой долг перед ним, и в подтверждение моих слов посылает совету этот документ, где описаны все наши деяния. Из пяти тысяч отправившихся в поход вернулось домой три тысячи шестьсот человек. Герцог дель Саур погиб в бою, спасая всех нас, и совет лордов Похода избрал меня, графа дель Парда, своим командиром. Поэтому я отчитываюсь перед Советом и Лордами Фиори. Наше обязательство перед Империей выполнено.
  Гробовая тишина. Я кладу грамоту на стол, укрытый скатертью цветов нашей державы, затем звеня шпорами, спокойно поднимаюсь по лестнице к выходу. Там вместо стражников стоят мои солдаты, и почему то ни у кого при виде их не возникает желания задать мне какие-нибудь каверзные вопросы. Поэтому, в полнейшей тишине, нарушаемой лишь топотом моих ног, я подхожу к двери, и, словно вспомнив что-то, оборачиваюсь к Совету, сидящему за столами:
  - Сьере Лорды... До скорой встречи...
  Двери за мной гулко захлопываются, я пересекаю здание ратуши, оказываюсь на улице - как же тут хорошо! На площади - толпа, и при моём появлении радостный рёв сотрясает всё вокруг. Я машу им рукой, что вызывает новые крики восторга, взлетаю в седло и командую своим солдатам:
  - В Парда!
  Грохает барабан, звенит серебряным звуком труба, и к небу взмывает песня. Все воины дружно поют гимн Фиори. Любопытная головка Аами высовывается из возка, её глазёнки блестят. При виде меня она улыбается, а я машу ей рукой. Поехали! Ну, хвала Высочайшему, осталось совсем чуть-чуть, всего лишь две недели, и я дома... А ещё, если честно, я очень и очень спешу, потому что хочу увидеть двух дорогих мне людей - маму, досу Аруанн, и... Ооли... Мою жену... И мне почему то кажется... Хотя вру - не кажется, я абсолютно уверен, что у нас всё сложится очень хорошо! Даже не стану останавливаться в своём городском поместье. Скорее домой! Ведь меня не было больше восьми месяцев...
  
  Глава 22.
  
  - Папа, мне холодно...
  Жалобно тянет Аами, высунувшись из возка. Я улыбаюсь в ответ, подъезжаю поближе и выхватываю малышку из саней, сажаю её впереди себя на Вороного, укутываю своим плащом на волчьем меху. Девочка радостно улыбается. Хитрюга! Во-первых, она уже привыкла ко мне, и, я думаю, скоро станет считать меня отцом по-настоящему. Во-вторых, ей нравится ехать вместе со мной на большом и сильном коне. В санях не холодно, наоборот, даже жарко, потому что они закрыты тёплым пологом, и установлена небольшая печка, отапливаемая углём или сланцем. Но есть ещё одна причина, по которой маленькая саури попросилась ко мне. Мы въехали на последний перевал, и внизу расстилается громадная стройка, где копошится множество народа. Мы - это я, три всадницы, Льян, Иолика и Юрика, затем двое саней, в которых находятся лекарь Долма, его жена Гуль и внучка Шурика, а во вторых Каан, служанка моей дочери, и где малышка отдыхает, когда устаёт. Полчаса назад мои воины отделились от меня и направились в своё расположение, расположенное в одной из горных долин. Женатые, которых очень немного, уже разъехались по своим домам. Так что мы прибываем очень скромно и тихо, и - внезапно. Я строго-настрого запретил посылать гонцов и птиц в замок с извещением, что возвращаюсь. Хочу сделать моим женщинам приятный, или не очень, сюрприз. Так сказать, возвращается муж из командировки домой, а там... Шучу, конечно. Впрочем, пока то, что я вижу, меня радует. Людей, на глаз, около тысячи. Высятся уже готовые стены, накрытые стропилами. По ним муравьями ползают кровельщики, укладывая черепицу. День солнечный и тёплый, по нашим, разумеется, меркам. Тушурцы отчаянно мёрзнут, несмотря на то, что Каан, к примеру, вообще напялила на себя тулуп, доху, да ещё зарылась в меха, а печка просто светится от жара. Легче всех переносит холод, как ни странно, Долма. В молодости он немало попутешествовал, так что ему знакомо всё. И жара, и стужа. Ну а у нас сейчас самый конец зимы. Скоро начнутся метели, и, по-видимому, из-за этого все строители спешат, чтобы подвести здания под крыши, закрыть их сверху, и когда подуют ветра, то работать уже внутри строений, в тепле и удобстве занимаясь внутренней отделкой... Аами тянет меня за рукав:
  - Папа, а это твой дом?
  - Мой, доченька. Правда, его пока строят, но мы будем жить вон там...
  Показываю ей рукой на мой родовой замок. Он заново отремонтирован, и свежие кирпичные стены буквально сияют на солнце, отливая коричнево-красным светом. Ого! Замечаю новое - на крыше главной башни, где расположены мои покои, появилось нечто необычное: большая, сверкающая на солнце теплица. Ооли. Точно её работа! А на душе сразу теплеет при её имени... И, одновременно в сердце заползает тревога - простит ли она меня? Сможет? Будем надеяться... Между тем рабочие нас заметили, то один, то другой на миг отрывается от своих дел и прикладывает ко лбу ладонь, прикрываясь от яркого солнца, пытаясь понять, кто пожаловал. Узнают, или нет? Впрочем, если только по коню и плащу... Или...
  - Ой, папа...
  Аами буквально вжимается в меня, вцепившись изо всех своих силёнок в мой китель под плащом:
  - Папа, я боюсь, боюсь!!!
  Она начинает бледнеть при виде того, как вдруг вся толпа, кишащая внизу, срывается с места и ломится прямо по целине, перепрыгивая через канавы и строительные леса нам навстречу.
  - Не бойся, доченька. Не бойся. Они бегут не убивать нас, а здороваться.
  Спрыгиваю с Вороного, саури остаётся в седле, а я беру жеребца под уздцы и иду уже шагом по расчищенной и плотно укатанной дороге. Из окошек возов высовываются, любопытствуя тушурцы, и тоже пугаются и прячутся. Льян и сестрёнки пришпоривают своих коней, вырываясь вперёд, но я вскидываю руку, и они снова выстраиваются в походный порядок. Первые люди уже почти рядом, и увидев, что это действительно я, живой и здоровый, смотрят на меня с тревогой, где же остальные солдаты, которые уходили со мной? Но я останавливаюсь на месте, и под вопрошающими глазами произношу:
  - Слово графа дель Парда - все, кто был со мной, живы и здоровы. Я отправил их в лагерь и по домам. Так что не волнуйтесь, люди. Император отпустил нас домой раньше срока за хорошую службу. Война закончилась!
  ...Радостные крики, просто бессвязные вопли, в небо взлетают шапки, люди обнимаются, прыгают, кланяются мне. А у меня на душе удивительное спокойствие. Народ косится на моих спутников, но мимоходом. Куда более жадно рассматривают меня и девочку на моём коне. Недолго думая, я оборачиваюсь, снимаю Аами с седла и сажаю себе на плечи. Она хватается за мою голову, улыбаюсь. И на её лице появляется пока слабая, ответная улыбка. Люди зачарованно замирают, и я тяну недовольного остановкой Вороного за собой. Трогаются и остальные мои спутники. Люди расступаются, давая нам дорогу. Кланяются в пояс, не по обязанности, в знак уважения. Я тоже киваю им, потому что не могу уронить дочку. А она уже успокоилась и с любопытством смотрит вокруг своими огромными глазами... До самых стен Парда я иду пешком, неспешно трусят кони, и вдоль всей дороги выстроились сервы, которые приветствуют меня. Новость в мгновение ока достигает замка, и когда я подхожу к воротам, навстречу мне выбегает плачущая от радости матушка и бросается мне на шею, едва не уронив Аами. Девочка вскрикивает от испуга, но я успеваю подхватить её одной рукой. Потому что второй прижимаю маму к себе. Доса Аруанн плачет навзрыд и беспорядочно целует меня в щёки, в губы, в нос, шепча:
  - Атти, ты вернулся, Атти...
   Позади неё застыли компаньонки, глядя на сидящую по-прежнему в седле Льян за моей спиной подозрительными глазами. По её лицу сразу видно, что девушка не фиорийка... Наконец, мама немного успокаивается, а я осматриваюсь вокруг:
  - А где Ооли? Почему она не пришла?
   В моё сердце закрадывается холодок - неужели саури решила так продемонстрировать мне своё презрение? Но мама улыбается сквозь слёзы:
  - Она сейчас отдыхает, сынок. Не волнуйся. Просто девочка устала...
  Потом смотрит на Ааами, глядящую на неё круглыми глазами. Девочка произносит на саури, потому за три месяца фиорийский освоила ещё очень плохо:
  - Папа, ты говорил, что твоя жена такая же, как и я...
  - Это твоя бабушка, доченька. А моя жена наверху. Сейчас ты с ней познакомишься...
  Снимаю девчушку с плеч, ставлю перед собой, мама с интересом смотрит на девчушку:
  - Ма... Ты всегда хотела, чтобы у меня появились дети. Вот... Это моя дочка. Её зовут Аами...
  Доса Аруанн приседает, заглядывая малышке в личико:
  - Привет.
  ...Это слово саури знает, поэтому отвечает:
  - Привет. Ты - бабушка?
  Мама кивает в знак согласия. Потом прижимает к себе, целует:
  - Здравствуй, милая. Я - твоя бабушка. Можешь звать меня Аруанн.
  Я шёпотом перевожу на саурийский. Потом спохватываюсь:
  - Льян, сестрёнки - долой с коней.
  Те, наконец, спрыгивают на чисто выметенный камень двора, разминают затёкшие ноги.
  - Зовите остальных.
  Из саней появляются тушурцы. Наши сервы, которыми уже до отказа забит двор, даже шарахаются в сторону, кроме моей мамы и её компаньонок. Уж больно лица приезжих не похожи на них...
  - Мама, это мои спутники. Лекарь Долма, его жена Гуль, внучка Шурика. Их нужно поселить в хорошие покои. А это - Каан, служанка Аами.
  Все названные по очереди кланяются на тушурский манер, касаясь ладонью правой руки лба, груди и живота поочерёдно. Продолжаю:
  - Вот эта девушка - Льян, племянница герцога Юга. Она у нас немного погостит, а потом поедет к своему дяде. Ну, вот эти близняшки - сёстры Тумиан. Лиэй просила позаботиться о них...
  Мама всё понимает с полуслова, и тут же раздаёт приказания. Людей уводят внутрь замка, а я, проводив их взглядом, спрашиваю:
  - Ооли заболела?
  Доса Аруанн машет рукой:
  - Чур тебя, скажешь тоже! Она просто устала. Идём скорее!
  Выхватывает у меня Аами, берёт её на руки:
   - Пойдём знакомиться с твоей мамой и...
  Обрывает фразу. Что-то матушка темнит... Мне становится тревожно... Похоже, что с моей женой что-то не так... Быстро поднимаемся наверх, идём по устланному толстым войлоком коридору. Внутри башни очень тепло. Хм... Впрочем, саури любят это. Может, я зря боюсь, и жена просто действительно устала? Мало ли что? Она тянет сейчас на себе всё графство... Чуть слышно звякает колокольчик над дверью в мои покои. Двери раскрываются, и я слышу уже почти забытый голос:
  - Мама, это вы?
  Занавеска, прикрывающая по принятой у ушастых манере, вход в спальню, откидывается, и на пороге появляется... Появляется... Она смотрит на меня припухшими ото сна глазами, ещё не поняв, действительно ли это я, или ей кажется? Моя жена изменилась. Что-то в ней не так, но я не могу понять, что... Саури едва слышно вскрикивает, кусая себя за руку, а я, забыв обо всём, делаю стремительный шаг вперёд и, обняв её, подхватываю на руки, жадно целуя её в губы. И... Её руки обвиваются вокруг моей шеи. Ответный поцелуй жены не менее страстен, чем мой. Ооли лишь выдыхает:
  - Любимый мой...
  А её глаза... Её волшебные, огромные светлые глаза манят и дразнят меня... И вдруг я слышу тихое кряхтение, а мгновение спустя, негромкий плач. Саури тут же отпускает меня, ловко выворачивается из объятий и стремительно скрывается обратно в спальне. Какого... Я влетаю следом, и... Не может быть... Как же так... Откуда?! Ведь её невинность досталась мне! Как?! Моя жена склонилась над колыбелью, в которой машет ручками укутанный в пелёнки младенец, затем вынимает малыша, поворачивается ко мне. На её лице одновременно и смущённая, и гордая улыбка. Изменила, да ещё и хвастается?! Гнев вскипает во мне, но тут я замечаю, что в этом ребёнке что-то не так... Да, он закутан по грудь, но его ручки и головка свободны... Его ушки заострены. Но вот глаза... Глаза... Но они же мои!!! У саури таких глаз не бывает! Просто не бывает! А сзади раздаётся шёпот:
  - Ооли родила месяц назад. У тебя девочка, Атти. Ещё одна...
  - Девочка? Но... Как... Это же...
  Жена подходит ко мне, я вижу потёки молока на её груди под тонкой рубашкой. Теперь она смущается.
  - Я тоже так думала... Что это невозможно... Ведь мы разные... Но ты забыл, что не совсем человек, супруг мой?
  Нижайший меня побери! А ведь действительно... Получается, что между нами... Что у меня и Ооли возможны общие дети? Значит, у нас будет нормальная, полноценная семья?! С детьми и всеми радостями жизни? Высочайший, благодарю тебя за это чудо! Но тут моя жена замечает выглядывающую из-за платья мамы Аами. Её губы сжимаются в ниточку, и она цедит:
  - Ты кто?
  Я улыбаюсь ей в ответ, потом бережно прижимаю к себе жену и ребёнка на её руках, шепчу в острое ушко, торчащее из-под перепутанных со сна волос:
  - Спрашивай на родном языке, милая...
  Мгновенный взгляд на меня, недоверие, потом моя саури произносит на своей речи:
  - Девочка, ты из Истинных Кланов?
  Аами стягивает с себя пушистую шапочку-таблетку, кланяется на тушурский манер, и я вижу, что ответа уже не надо. Уши малышки - точная копия тех, что имеет моя жена...
  - Я - младшая из рода Ас Самих ур Хейал ти Моори...
  - Что?! Повтори сейчас же! Повтори! Слышишь?!
  Девочка напугана, но чётко произносит:
  - Я - Аами Ас Самих ур Хейал ти Моори. Младшая.
  - Матерь Богов...
  И я замечаю, как из глаз жены появляются слёзы.
  - Вы знакомы?
  Она натужно сглатывает, потом выдавливает из себя:
  - Получается, что она дочка моего пропавшего без вести старшего брата...
  В это время ребёнок на её руках вдруг громко плачет и начинает махать своими ручками. Всё мгновенно забыто, и Ооли отталкивает меня:
  - Иди, мойся, баня топится всегда, Волк Парда. А я покормлю нашего ребёнка...
  Моя жена явно смущается. Отвыкла. И, кажется, я прощён...
  - Хорошо.
  Делаю шаг назад, ведя впереди себя старшую дочку, уже старшую, но в дверях замедляю шаг и оборачиваюсь, Ооли тут же поднимает повыше уже вовсю чмокающую малышку, чтобы прикрыть обнажённую грудь, заливается краской, и тут я произношу:
  - Я люблю тебя, жена моя.
  ...Её глаза расширяются больше всяких пределов, губы что-то беззвучно шепчут, потом она машет кистью - мол, иди. Подчиняюсь, выходя в зал, где уже меня ждёт улыбающаяся мама. При виде непокрытой головки Аами с её ушками, доса Аруанн облегчённо вздыхает:
  - Всё в порядке, милая?
  Затем смотрит на меня. Спустя пару минут машет рукой, спрашивает:
  - Тебе не говорили, что твоя улыбка напоминает гримасу блаженного?
  Спохватываюсь, снова надеваю привычно спокойную маску, хотя это неимоверно тяжело.
  - Ооли сама кормит нашу дочь?
  Мама вздыхает:
  - Не всегда. Иногда приходит кормилица. Но ухаживает за ребёнком только она сама.
  И спустя мгновение добавляет:
  - Атти, как я рада, что ты вернулся живой и здоровый, и у тебя с Ооли есть ребёнок...
  Смахивает, отвернувшись, слёзы счастья, потом спохватывается, обращаясь к Аами:
  - Хочешь кушать, маленькая?
  Перевожу, но девочка отрицательно мотает головой:
  - Мы с Каан поели перед самым замком.
  Доношу её слова до матушки. Та на мгновение задумывается, потом сияет радостная и счастливая улыбка:
  - А хочешь, мы пойдём в баню?
  - Баня? А что это такое?
  Тут и я закатываю глаза и тяну:
  - Баня - это - о-о-о-о...
  Мама снова спохватывается:
  - Так, Атти, живо мыться с дороги. От тебя потом несёт!
  Смущённо улыбаюсь:
  - Ма, прости, зима же. Помыться негде... Да мы все грязные...
  - Лекаря отведут в баню для слуг. И его семью тоже. А благородных девушек я заберу на свою половину.
  Киваю в знак согласия.
  - А моя...
  - Всё на местах. Твой любимый наряд ждёт тебя на месте.
  - Ты у меня самая лучшая!
  ... Радостная улыбка не сходит с лица моей матушки...
  ...Парился я долго. Грязь сходила с меня просто пластами. Сначала лежал на полке, пока пот не потёк с меня ручьями. Потом намылился, и по распаренной коже долго скрёб себя жёсткой мочалкой из конского волоса. Грязь полезла просто пластами. А ведь старался держать изо всех сил... Потом плюхнулся в бассейн, остывать... Из-за перегородки доносится шум, плеск, девичьи визги. Правда, кто пищит, не разобрать. Но, судя по всему, там весело... Вылезаю из воды, пока не растаял, тщательно вытираю тело. Как же приятно одеть чистое бельё на скрипящую от мытья кожу! Просто неземное блаженство! Поднимаюсь наверх, в беседку, стол ломится от свежей выпечки, парят чайники с настоями и наттой. И - вот приятный сюрприз, упаковки настоящего земного чая и банка кофе. Значит Ооли добралась до содержимого контейнеров... Плюхаюсь на любимый диван, мягко прогибающийся подо моей тяжестью, наливаю себе большую чашку ароматного мокко, и, зажмурив от наслаждения глаза, делаю первый глоток. Вкус просто волшебный! Напиток ласкает нёбо, щекочет ноздри... Откусываю кусочек мягкой булочки - сказка! Мука нежная, ароматная! Как же мне всего этого не хватало!
  - Папа!
  Двери из женской половины открываются, и в комнатку врывается Аами с улыбкой до ушей! На ней небольшой, по размеру, лёгкий сарафанчик, она пахнет чистотой и свежестью. Мгновенно забирается ко мне на диван, пристраивается рядом, глядя на непривычное изобилие сладостей на столе. Тут есть даже земные конфеты! Осторожно тянется к красивым фантикам, берёт одну штучку.
  - Можно?
  Я улыбаюсь:
  - Всё, что пожелаешь, милая! Ешь, сколько угодно! Что тебе налить?
  Она произносит какое то тушурское слово, но я не понимаю. Впрочем, насколько я знаю, саури обожают земной кофе. Поэтому быстро делаю чашку напитка для малышки, кладу на блюдце конфеты, пастилу, булочки, ставлю перед ней.
  - Угощайся. А где бабушка?
  - Она сейфяс придёт...
  Произносит Аами с набитым ртом. Жмурится от удовольствия, выдыхает:
  - Как вкусно!
  Двери распахиваются, и появляется целая кавалькада. Впереди - моя мама. Она в полюбившемся ей земном наряде, найденном всё в тех же контейнерах, лёгком пушистом халатике до середины бёдер. Следом наперсницы, в точно таких же халатах, только другого цвета, вталкивают в комнату упирающихся сестёр-близняшек и Льян. На тех тоже только лёгкие, похоже, из хлопка, банные халаты. Для троицы это... Это... Да ещё явится в таком перед мужчиной... Словом, чувствую, как в их головках начинаются шевелиться нехорошие мысли в мой адрес. Не подаю вида. Наконец все рассаживаются, к моему огорчению, мама садиться со своими компаньонками, оставляя место рядом со мной свободным. Неужели... И верно - дверь распахивается, и в комнате появляется Ооли. Чистенькая и умытая.
  - А дочь?
  Спрашиваю её, но она улыбается в ответ, вместо неё отвечает мама:
  - Ради твоего возвращения, сынок...
  Ооли вдруг на что-то указывает мне глазами. Слежу за её взглядом - аптечка? Обычная земная аптечка? И вдруг меня пробивает жаркая волна желания... Если бы мы были одни, я бы точно не выдержал... Придётся потерпеть... Саури понимает, что я сообразил, в чём дело, и на мгновение высовывает свой язычок, дразнясь. Шутливо грожу ей пальцем, и она тут же прыгает ко мне, только с другого бока, чтобы не сгонять Аами. Ввинчивается мне под мышку, кладёт свою ещё влажную головку мне на грудь, счастливо вздыхает и закрывает на мгновение глаза... Её ладошка скользит мне под рубашку, укладывается на боку, слегка щекоча. Я, не обращая ни на кого внимания, целю её в пушистую макушку, прижимаю к себе...
  - Атти, кто приехал с тобой?
  Отвлекает меня вопросом мама. Иначе я, пожалуй, наплюю на всё, и... Спохватываюсь. Как ни странно, первой отвечает Ооли:
  - Аами моя родственница. Десять лет назад корабль моего старшего брата пропал в этих местах. Поиски не дали никакого результата. Мы думали, что их затянула чёрная дыра, но...
   Она ласково гладит прижавшуюся ко мне с другой стороны старшую дочь:
  - Вот... Племянница... Как ты только нашёл её, Атти...
  Порывисто приподнимает головку, целует меня быстрым, лёгким поцелуем, и я замираю от счастья... Но тут же спохватываюсь. Надо же представлять девчонок...
  - Это - Льян Рёко...
  Показываю на рёску. Та склоняет голову, уцепившись за ткань одеяния на груди возле шеи.
  - Дочь Императора Рёко. Одна из многих...
  Все вздыхают от удивления, включая сестрёнок, с которыми та сдружилась по настоящему...
  - Словом, она была вынуждена отказаться от своего титула и уехать из Империи. Её дядя - герцог Юга. И, я думаю, прежде чем отправлять девушку к нему, надо бы написать ему письмо...
  Льян кивает в знак согласия. Всё верно. Зимой особо не напутешествуешься. А ну, как герцог решит не признавать племянницу? Из Рёко то та сбежала тайно... Да ещё надо будет срочно выдавать замуж, чтобы не было последствий... И дипломатических, и других...
  - Это - младшие дочери маркиза дель Тумиана, Юрика и Иолика, мама, досы...
  На лицо матушки наползает тень:
  - Ты виделся с Лиэй дель Тумиан?
  - Я люблю Ооли, мама...
  Саури при этих словах счастливо улыбается. Она действительно рада моему приезду! И я не ощущаю ни малейшей фальши в её поведении. Из-за ребёнка? Наверное... Она же любит девочку, которую родила, и часть этой любви достаётся и мне, как второму родителю...
  - Тогда...
  - Я виноват перед ними, хотя и отчасти, потому и согласился на просьбу досы Лиэй дель Рахи забрать её сестёр в Фиори и выдать их здесь замуж. Более того...
  Предупреждая все вопросы, чуть повышаю голос:
  - Я дам им достойное приданое. Вопрос решён.
  Тишина. Потом Маура решается спросить:
  - А наши воины, сьере граф?
  - Вам что, никто ничего не сказал?!
  Мои брови лезут вверх от удивления. Все мотают головами. Ну - дела...
  - Триста воинов Парда ушли выполнять приказ Совета. Триста вернулось домой. Всего Фиори потеряло павшими тысячу четыреста человек... И... Герцога Востока, Урма дель Саура...
  Тишина. Потом Маура снова задаёт вопрос:
  - Кто остальные люди, приехавшие с вами, сьере граф?
  - Старик - лекарь. Его зовут Долма. Вся его семья погибла при захвате его родного города рёсцами, а мы заставили его лечить наших раненых. Постепенно нашли общий язык, и когда наша служба Империи закончилась, то я предложил ему уехать с собой, потому что оставаться дома ему было нельзя после службы нам.
  - Но у него такая молодая жена...
  Киваю в ответ.
  - Она была рабыней. Захваченной в плен. Приставили служанкой к лекарю. Чтобы освободить её, Долма женился на женщине. Она очень добрая. Ну а девочка - внучка лекаря. Единственная из его семьи оставшаяся в живых кроме него...
  - Хм... Остаётся одна женщина...
  - Каан.
  Чётко произносит Аами. Киваю в знак согласия.
  - Она - служанка дочери. Не мне же, мужчине, ухаживать за девочкой?
  - И что ты собираешься с ней делать?
  Пожимаю плечами:
  - Я предложил ей выбор: либо она возвращается на Родину, в Тушур, либо - остаётся здесь. Продолжать воспитывать Аами...
  Мама вздыхает:
  - Война... Будь проклят тот, кто придумал её...
  Я набираю в грудь больше воздуха, собираясь признаться в том, что весной Парда подвергнется нападению... Точнее, я сам начну войну, но Ооли. Словно прочитав мои мысли, успевает закрыть мне рот своей ладошкой, внимательно смотрит мне в глаза, и словно слышу то, что она желает мне сказать:
  - Хотя бы сегодня, муж мой, пусть твоя мама будет счастлива...
  
   Глава 23.
  
  ...Я просыпаюсь рано утром, по привычке, въевшейся мне за месяцы похода в Рёко. Ооли сладко посапывает, обняв мою грудь. Какая она... Милая... Лежу, глупо улыбаясь от переполняющего меня счастья. Теперь у меня есть любимая женщина, ребёнок, даже двое, мама... Настоящая семья, которой я лишился в пять лет из-за глупой и ненужной никому войны. На тонком личике саури довольная сонная полуулыбка. Учитывая, что мы уснули лишь под утро, не в силах насытиться друг другом... Наша дочурка сегодняшнюю ночь провела с кормилицей, ради такого случая можно. Но впредь она будет с нами. Ребёнку нужны и мать, и отец. И... Я сделаю всё, возможное и невозможное, но я никому на свете не отдам мою малышку жену и дочерей. Клянусь Высочайшим... Моя рука ласково гладит пушистые мягкие волосы, рассыпавшиеся по одеялу. Жадно вдыхаю их цветочный аромат, Боже, как же она красива... И - неслыханное чудо: наш общий ребёнок. Наша дочурка, которая вырастет настоящей красавицей... Длинные ресницы слабо затрепетали, а затем раскрылись, и на меня взглянул ещё покрытый сонной поволокой светло-серый глаз. Недоумение, испуг, потом пришло узнавание. Слабая улыбка трогает пухлые губки. Жена чуть приподнимается на локте, подаётся вперёд и устраивается на моей груди. Её ладошка нежно гладит мои грудные мышцы... Саури сладко вздыхает, потом чуть поворачивает головку, чтобы видеть моё лицо, приподнимается на локте. И... Надо закончить последнее дело. То, что стоит между нами...
  - Прости меня.
  На личике появляется гримаска недоумения:
  - За что? Ты изменил мне?!
  Характер у неё, словно порох. Вспыхивает мгновенно...
  - Нет, что ты!..
  Ооли не может понять меня, и я поясняю:
  - Прости за то, что взял тебя силой...
  Она подаётся немного назад, сложная игра чувств отражается на удивительно живом личике...
  - Но если бы ты этого не сделал, у нас бы не было дочери...
  - Нашего чуда... Нашего солнышка...
  ...Я прижимаю её к себе и касаюсь её сладких губ своими губами:
  - Я люблю тебя. Люблю, Ооли... Больше всего на свете. Ты моя единственная...
  И это не ложь, не красивые слова. Эта саури была рождена именно для меня. Для того, чтобы стать моей женой. Такого её предназначение. Я это знаю. И она тоже это знает. Как то, что я, человек, терра хомо, лютый враг всего её вида, был создан для того, чтобы стать мужем. Опорой, надеждой, защитой наших детей...
  - Мама сказала, что скоро прилетят твои соплеменники...
  - Через год. Раньше вряд ли успеют...
  - Лучше бы успели.
  - Почему?
  Она мрачнеет:
  - Потому здесь появятся и мои соплеменники. И пусть я враг землянам, но у меня есть слабая надежда на то, что если первыми прилетят твои сородичи, то я смогу остаться живой. И моя дочь останется жива. Если же раньше явятся мои соплеменники, то...
  Она всхлипывает, и крепче прижимается ко мне:
  - Тебя убьют. Нашу дочь привяжут ко мне, и нас сожгут вместе на главной площади перед Дворцом Владыки Кланов. За то, что я опозорила наш род... Ведь после того... Той ночи... Я должна была умереть... Наложить на себя руки...
  Она сглатывает, словно ей что-то мешает говорить...
  - Но я... Не смогла... Словно что-то остановило меня...
  ...А я застываю в ужасе, услышав, что мог лишиться своей любимой...
  - Я никогда, никому не отдам тебя. Пусть хоть все Кланы, все солдаты Империи прилетают сюда - ты моя жена! Мать моих детей! И никто и ничто, даже сама смерть не разлучит нас...
  - Но сможем ли мы...
  - Сможем. Поверь мне - сможем. Ни твои клановцы, ни мои собраться ничего не сделают ни тебе, ни, тем более, нашему ребёнку. Обещаю, и клянусь тебе в этом.
  - Но почему ты так уверен в этом?
  Вместо ответа я показываю глазами на стену. Ооли следует своим глазами за мои взглядом, и замечает моё брачное ожерелье, повешенное на стену. Я ласково глажу её по пушистой головке:
  - Ты же знаешь, что за камень стал символом нашего брака?
  - Пламенный сапфир... Неслыханная редкость во Вселенной, которая одинаково высоко ценится и у нас, в Кланах, и у вас, в Империи...
  Улыбаюсь ей в ответ:
  - Единственный рудник, где добывают их - моя собственность. Приказчики купили его. И очень недорого. А в санях, где ехала Аами, лежит сундучок, где таких камней...
  Мгновенно перевожу меры веса из одних в другие:
  - Двенадцать сарре.
  - Что?!
  Ооли потрясена до глубины души. Двенадцать сарре - примерно четыре килограмма. И среди них есть уникальные кристаллы, невероятной чистоты, два штуки. По полкило каждый. Наша добыча из Сырха...
  - Я думаю, что Вождь Кланов, что Император Руси согласятся оставить нас в покое, если я преподнесу им камешку...
  - А ты... Ты разве не хочешь вернуться домой, в Империю?
  Отрицательно качаю головой, заглядывая в её бездонные глаза цвета чистого древесного пепла:
  - Мой дом там, где ты. Рядом с тобой. Здесь, в Фиори. Вместе с нашими детьми и Аруанн, ставшей мне родной матерью...
  Ооли всхлипывает, приникает ко мне, распластавшись на груди. Её плечи вздрагивают, и девушка шепчет:
  - Я так боялась, что мы меня бросишь, откажешься... А ты...
  - Я же люблю тебя... Жена моя... Наш Император согласится. С Кланами, думаю, будет сложнее... Но не думаю, что и Вождь станет препятствовать нам быть вместе... Цена высока. Никто ещё не платил такой выкуп за жену...
  - Достойный дочери Вождя, Принцессы Клана Горных Листьев и его внучки...
  - Ты...
  Я не верю услышанному - неужели... Ооли вскидывает головку, гордо произносит вновь:
  - Мой отец - Вождь Кланов! А Аами - его внучка. Дочь моего старшего брата, пропавшего здесь десять лет назад... Изменишь ли ты своё отношение ко мне, человек?
  - Человек?! Назови меня, женщина, как полагается!
  Саури улыбается, надменность уходит с её лица, и я слышу, как она с нежностью произносит то, что я потребовал:
  - Муж мой...
  - Жена моя...
  ...Впервые мы завтракаем вместе. До этого мы ни разу этого не делали. Наша дочурка мирно спит в колыбели, с нами вместе - Аами и мама, которая время от времени бросает на нас внимательные взгляды и улыбается... Ей нравится, то, что она видит. Маленькая саури стесняется столь высоких и благородных людей за столом. Титул граф ей знаком. И его статус, соответственно, тоже. И то, что простая девочка из низших стала членом семьи целого графа, и сидит с ним на равных за одним столом, вместе с графиней-мамой, графиней бабушкой, и графом папой. И что она теперь виконтесса - всё это ужасно смущает малышку...
  - Я смотрю - стройка идёт полным ходом?
  Матушка кивает, потому что Ооли в это время выскакивает из-за стола, услышав слабое кряхтение нашей дочери, первый признак её просыпания. Впрочем, кивок уходит в пустоту, потому что меня тоже уже нет за столом. И у колыбельки я оказываюсь первым, когда супруга подбегает к ней, я уже держу дочку на руках. При виде незнакомого лица девочка кукситься, хочет заплакать, но тут в поле её зрения появляется мама, и дочка успокаивается. Пока мама соображает, что от неё хочет совсем недавно евшая дочь, я щупаю пелёнки. Ну, так и есть. Мокрые. Менять надо... Чем мы и занимаемся. Я занимаюсь постелью, а молодая мама - девочкой. Через несколько минут малышка уже сухая и вовсю чмокает соской из сладкого дерева. Мы с женой смотрим друг на друга и дружно вздыхаем - да.... Где же наши автоматические колыбели? Которые и сменят одежду младенцу, и проконтролируют его состояние, и сообщат нам, если произойдут какие-либо другие неприятности... Ничего не поделаешь, придётся по старинке... Возвращаемся за стол - вопросительные взгляды остававшихся за столом сотрапезников, и я шёпотом поясняю:
  - Мокренькая.
  - А...
  Тянет матушка, потом опять улыбается:
  - Быстро вы... Управились...
   Ооли алеет от смущения:
  - Я не знаю, как принято у вас, но в моём мире всё делает жена...
  - А нас муж должен помогать супруге с ребёнком.
  - Должен? Это обязанность?
  - По зову сердца, милая. Совершенно добровольно, поверь...
  Она опускает голову, чтобы скрыть счастливую улыбку, но мама возвращает нас в действительность.
  - Внучка родилась недоношенной. И она слабенькая. Так что вы ж берегите её...
  Вот что тревожит досу Аруанн больше всего.
  - Погодите... Как, недоношенная?
  Ни Ооли, ни я не понимаем смысла слов мамы. И та поясняет:
  - Но она родилась через семь месяцев после того как...
  Зажимает себе рот. Я смотрю на жену, и злая ревность вновь возникает в моём сердце, но я стараюсь не показать вида:
  - Не знаю столь деликатной вещи, милая, но, сколько вы, саури, вынашиваете своих детей?
  - Шесть месяцев...
  - Шесть?!
  Восклицаем мы вместе с мамой, и Ооли торопливо поясняет:
  - Я так боялась, что с малышкой будет что-то не так! Время рожать, а я ничего не чувствую! Очень боялась, что она родится с отклонениями, или вообще, уродом...
  У досы Аруанн глаза так и остаются круглыми от услышанного. Вот же... Женщина... И я такой же идиот. Не поинтересовался у жены такой простой вещью... Хорошо, что удержался... Торопливо меняю тему:
  - Значит, стройка идёт?
  Мама вновь кивает:
  - К весне должны закончить большое здание и часть малых. Сьере Муаро это гарантирует.
  - Это радует. А что у нас с остальным?
  Мама кивает в сторону Ооли:
  - Этими вещами занимается дочка. Я в них ничего не понимаю...
  Смотрю на жену, та в ответ успокоительно прикрывает на миг свои пушистые ресницы. Нормально, и позже. Отвечаю тем же самым движением век.
  - Скоро все соберутся здесь. Новости разлетаются быстро, и известие о том, что я уже дома, доберётся до всех заинтересованных лиц...
  - Лучше объясни, что нам делать с теми, кого ты привёз? Ладно, старик - лекарь...
  - И очень хороший, кстати. Пусть ему недолго осталось практиковать, но он отработает свою пенсию. Поверь. А когда прилетят наши...
  Мы переглядываемся с женой, ведь 'наши' теперь с обеих сторон. И меня осеняет шальная мысль - а если объявить планету нейтральной зоной? Где могут жить и саури, и люди? А ведь может получиться... Ей-ей... Но это планы далёкого будущего. Сейчас у нас на первом плане война. Тайные владыки двинут на нас свои войска. Ближайшей весной. Так что надо срочно проверить, как идут дела, и на каком уровне подготовка моих солдат...
  - Атти!
  Я вздрагиваю от неожиданности - Ооли шутливо машет перед моим лицом своей ладошкой. Уж слишком я увлёкся новой мечтой...
  - А?
  - Так что нам делать с остальными?
  ...Я делаю глоток настоящего земного кофе, потом отвечаю:
  - Проще всего с тушурцами. Они останутся здесь. Поселим их в замке. Пусть живут. Пользы от них больше, чем убытка от съеденного ими хлеба. Тем более, что Шурику, это внучка Долмы, я обещал воспитать как придворную даму, и пристроить в будущем...
  - Каан тоже хочет остаться...
  - Вот видишь, всё и решилось...
  Улыбаюсь Аами. Девочка краснеет, прячет руки под стол.
  - А рёска и сёстры Тумиан?
  Мама не успокаивается. Приходится всё разъяснить:
  - С Льян проблем быть не должно. Её дядя - наш герцог. В смысле, герцог Юга. Отправлю ему гонца с известием, что его племянница хочет к нему вернуться. Тем более, что он в должен быть в курсе её побега, и как только тот даст свой согласие - выделю эскорт и сопровождающих, отправлю к дяде.
  ...Доса Аруанн кивает, но тут же становится серьёзной вновь:
  - А сёстры Тумиан? И что с Лиэй?
  - Мама, почему ты так волнуешься за этих девчонок?
  Спрашивает её Ооли. И матушка мрачнеет:
  - Их старшая сестра была первой любовью Атти... Всем известно, что первая любовь не забывается...
  Встревоженная супруга резко оборачивается ко мне, но я делаю успокоительный жест:
  - Не волнуйся. Всё уже давно прошло. К тому же я убил их отца... В поединке. Честном. И претензий у их рода ко мне по этому поводу нет...
  - Но... Как... Зачем?
  Вздыхаю в ответ:
  - Придётся начать с самого начала... Рёсцы ненавидят чужаков. Причём ненавидят со всей силой своей натуры. А она у них, смею заметить, подлая... Если не сказать больше. Не знаю, чем Лиэй провинилась перед Высочайшим в этой жизни, но я не завидую её судьбе... Если говорить откровенно - высокородная маркиза стала фактически рабой в Империи. Рабой семьи мужа и его постельной игрушкой... А её сестёр, которым некуда деваться, хотели продать в публичный дом...
  - Какой ужас...
  Шепчет доса Аруанн...
  - Я просто пожалел несчастных. Вот и всё, дорогие мои...
  - И?
   Взгляд Ооли требователен. Да. она действительно настоящая принцесса!..
  - Дам им приданное и выдам замуж. Как немного подрастут. Пока - пусть проходят военную подготовку наравне с остальными.
  - А не боишься, что они воткнут тебе кинжал в спину, желая отомстить за отца?
  - Как я уже сказал, их род не имеет ко мне претензий по этому поводу. Потому что поединок был честным. При свидетелях. А то, что они живы и свободны - тоже значит очень и очень много...
  ...Нашу беседу прерывают деликатным стуком в двери.
  - Кто там?
  Негромко спрашивает матушка, подойдя к двери. Услышав ответ, открывает. На пороге стоит припорошённый снегом слуга. Он явно явился с улицы. Мужчина запыхался, лицо красное от спешки. При виде нас, сидящих за столом, торопливо кланяется:
  - Сьере граф, только что привезли раненую женщину. Она без сознания, но слуги просят немедленно принять её под защиту и дать лекаря.
  - Кто она, известно?
  - Дочь герцога дель Саура. Лондра...
  - Лондра?!
  Краска сменяется бледностью на моём лице. Значит, времени у меня совсем не осталось? И Тайные Владыки решили не откладывать свои дела до весны и приступили к устранению ключевых фигур немедленно? Это плохо. Это очень и очень плохо...
  - Атти?
  Матушка вскакивает с места, намереваясь бежать, но я останавливаю её:
  - Не суетись. Это мой долг перед Урмом. И мне рассчитываться по нему...
  Поднимаюсь из-за стола, чмокнув Ооли в её макушку:
  - Ты позволишь мне уйти, милая?
  Её лицо становится суровым:
  - С ним, или на нём, мой супруг.
  Киваю, возвращаюсь в спальню, где старясь не шуметь, чтобы не разбудить дочь, быстро одеваю форму воина Парда, с сожалением бросив взгляд на сундук с обычной одеждой. Увы. Не скоро мне придётся, похоже, облачиться в неё. Выхожу наружу, киваю всем моим женщинам, покидаю покои, сразу обращаясь к слуге, ждущем за дверью:
  - Немедленно вызвать лекаря Долма. Того, что приехал со мной. Скажете ему, что есть раненый. И - гонцов в мой кабинет...
  Тот бесшумно уносится со всех ног, а я быстро спускаюсь следом, на ходу застёгивая плащ...
  В дворе - воз, в который запряжена понурая лошадь. Возле неё толпа суетящихся слуг и я замечаю высокую шапку старого тушурца. Ого! Молодец, старик! Сервы раздвигаются при моём появлении, давая мне подойти вплотную. Слуг у девушки двое. Средних лет женщина и мужчина. Они торопливо кланяются, а я всматриваюсь в восковое лицо Лондры, покрытое крупными каплями пота.
  - Сьере Долма, что с ней?
  - В неё попала стрела. Наконечник извлекли, но началось заражение. Я не в силах остановить его...
  - Понимаю. Пусть девушку отнесут в баню, там тепло, и вы сможете обработать рану спокойно.
  - Но она же всё-равно умрёт!
  - Нет. Только если от раны. В моей стране есть лекарство, которое очистит кровь.
  Его лицо просияло улыбкой:
  - Тогда надежда есть!
  Слуги быстро хватают девушку на руки и очень осторожно несут к зданию бани. Я обращаюсь к управляющему:
  - Быстро послать в мои покои за аптечкой.
  Тот пытается повторить русское слово, но безуспешно.
  - Скажешь, пусть дадут ящик с крестом!
  Мужчина кивает, но я не отпускаю его:
  - Этих двоих обогреть, накормить и расспросить, что случилось. Потом явишься ко мне в кабинет. Расскажешь. И гонцов ко мне...
  Лондру вносят в предбанник, кладут на скамью. Одновременно появляется запыхавшийся от быстрого подъёма на самый верх башни юноша и подаёт мне пластиковый корпус аптечки. Торопливо извлекаю из него инъектор с универсальным антидотом, подношу к обнажённой кисти девушки, по-прежнему лежащей без сознания, короткий щелчок, убираю инструмент обратно. Несколько мгновений ничего не происходит, потом замечаю, что потовыделение прекращается. Теперь её личико просто мокрое. Киваю застывшему в изумлении лекарю:
  - Ваша очередь, сьере Долма. Яд на неё больше не действует.
  Тот спохватывается, начинает торопливо разматывать грязные тряпки, намотанные прямо поверх одежды, ругаясь вполголоса на своём языке. Больше мне пока нечего делать тут, и я иду в свой кабинет, где меня уже должны дожидаться гонцы и управляющий. Распахиваю двери - сидящие в коридоре люди вскакивают при моём появлении. На их лицах радость. Мне не хочется гасить её, но, увы...
  - Послать за сьере Ушуром, Дожем, Аланой, Ролло, Кери и Вольхой, немедля.
  Пять человек сразу вскакивает и выбегает наружу.
  - Остальным - один человек отправляется лагерь. Вот приказ...
  Подхожу к столу и торопливо пишу распоряжение, отдаю гонцу. Тот кивает и тоже исчезает. Спрашиваю управляющего:
  - Что удалось узнать?
  Тот сразу выпаливает:
  - Её ранили во время осады замка. Две недели назад...
  Так... Получается, когда мы были в Ганадрбе с докладом? Точнее, сразу после этого... Быстрая реакция...
  - Один из соседей, маркиз дель Сехоро, подступил с войском к её замку и потребовал освободить владения герцога и убираться на все четыре стороны. Когда доса дель Саур отказалась выполнить это в высшей мере оскорбительное и унизительное требование...
  - Комментарии потом. Меня интересуют детали.
  Сообразительный... Сразу всё понял. Пожал плечами:
  - Был штурм. Стрела попала ей в плечо. Воины остались защищаться, а девушку вынесли ночью по тайному ходу. Эти двое - её кормилица вместе с мужем.
  Киваю в ответ.
  - Свободен. Пусть отдыхают пока. И - присмотри за ними.
  Мужчина уходит. Нижайший... Мне позарез нужен контрразведчик. Опытный, не брезгливый, не боящийся крови. Но кто? Кого я могу назначить на эту должность? Ни одной кандидатуры среди своих людей я не вижу. Просто никого. Все либо слишком молоды, либо - идеалисты. А такая работа - по колено в грязи, дерьме и крови... Если только... Внезапно я вспоминаю старика Ольма. Того самого безземельного рыцаря, который перешёл под мою руку после гибели своего лорда, прикрывавшего меня в рубке с королевскими гвардейцами своим щитом. Сейчас он отдыхает в нашем зимнем лагере, в долине, среди наших. По возрасту он нагрузки на солдат не потянет, но! Жизнь повидал. Отправился в Рёко сам, простым воином. Значит, особых амбиций не имеет. Ещё - острый глаз и трезвый ум. На это я обратил внимание, когда при допросе пленников старик поймал пленного на вранье. Рискнуть? Ну а почему бы и нет? Внезапно мне в голову приходит одна мысль, и я улыбаюсь. Ну, Ольм, ты попал...
   Двери кабинета раскрываются, и в помещение входит Ооли. Я вскидываю голову, потом до меня доходит, что гневаться на вторжение не стоит. Жена улыбается, потом её личико становится серьёзным, быстро подходит к шкафу у стены, распахивает его, достаёт оттуда толстую земную тетрадь и кладёт передо мной, предупреждая вопросы, произносит:
  - Я на минутку. Скоро дочку кормить. Здесь - отчёт по всем делам, что происходили в графстве. По твоему и моему оружию. По войскам, производству товаров и движению средств. Пока читай, а вечером спросишь, что не ясно.
  Наклоняется ко мне, потому что я сижу за столом, быстро целует в щёку, маняще улыбается и снова исчезает. Мне привиделось? Да нет, вот же она, толстая книжка, где чётки убористым почерком заполнены две трети листов. Причём - на русском. Надо будет спросить, откуда она так хорошо знает мой родной язык? Впрочем. Скорее всего, оттуда же, откуда и я. Испокон веков в школах в качестве иностранного изучали речь основного планируемого противника. Ну а тут враг не планируемый, а действительный... Знали бы наши полководцы... Едва раскрываю тетрадь, как в двери стучатся.
  - Да?
  Створка раскрывается. На пороге появляется Долма. Снимает шапку, кланяется. Понятно. Доклад о состоянии досы дель Саур.
  - Слушаю, уважаемый. И - присаживайся.
  Киваю ему на стул. Старик не чинится. Спокойно занимает указанное ему место, потом начинает свою речь:
  - Я обработал рану. Опасности больше нет. Девушка пришла в себя и требует немедленной встречи с вами.
  - Ей нужен особый уход?
  Он отрицательно качает головой:
  - Самый обычный. И - хорошее питание. Она две недели питалась лишь жидкой пищей.
  - Сама она может ходить?
  - Теперь да.
  Короткая пауза, я понимаю, что тушурец хочет о чём то спросить, но не решается. Поэтому прихожу ему на помощь:
  - Вам выделили жильё?
  Долма сразу оживляется:
  - Спасибо, сьере граф! Отличный дом, тёплый, уютный. Там, внизу.
  Показывает рукой на деревню, выросшую возле замка.
  - Это временно, сьере. Как только строительство будет закончено, вам придётся переехать.
  - Куда?!
  Он испуган, но я улыбаюсь в ответ:
  - Одно из новых зданий - большая лечебница. Там будет ваш новый дом. Даже если вы не сможете сами лечить людей, то ваш опыт окажет неоценимую услугу новичкам.
  - К-каменный дом?!
  - Разумеется, сьере Долма. У нас строят на века. Как там Гуль?
  Старик улыбается:
  - Ушла сегодня с Шурикой на речку. Она никогда не видела раньше льда и столько снега. Спасибо вам за подсказку, сьере граф...
  - Да, ничего...
  Невпопад бормочу я.
  - Главное, чтобы у девочки было всё хорошо. Сейчас разделаемся с неотложными делами, и я смогу уделить ей больше внимания... Кстати, не знаете, что сейчас делает Каан?
  - Каан?
  Старик удивлённо смотрит на меня. Потом отвечает:
  - Она пошла вместе с моими женщинами. За компанию. Бедняга напугана. Ведь больше её не подпускают к вашей дочери... И очень, очень боится, что её продадут...
  - Не продадут. И к Аами тоже пустят. Пусть не волнуется об этом. Только чуть позже. Пусть сначала к дочери привыкнут новая мама и бабушка.
  Долма кивает.
  - Больше ничего? Простите меня. Но я очень занят...
  Старик спохватывается:
  - Простите, сьере граф. Забылся. Ведь за время вашего отсутствия накопилось столько дел...
  Торопливо поднимается, я следом:
  - Одну минуточку, сьере Долма. Проводите меня к досе Лондре.
  Он кивает, быстро надевает на голову свою большую шапку из меха молодого барашка, и мы выходим во двор. Увы. В бане уже никого нет.
  - Где?
  - Я спрашиваю девушку, подметающую пол после того, как толпа натащила внутрь кучу грязи.
  - Приходила ваша матушка с наперсницами и увела досу...
  Оборачиваюсь к старику:
  - Простите, что заставил вас тащиться за собой. Отдыхайте. Я знаю, где доса дель Саур...
  Выхожу из предбанника, пересекаю двор и вхожу в башню. Стучусь в двери покоев матушки. Те распахиваются, и на пороге появляется Маура. Смотрит на меня с подозрением, но я просто отдвигаю её и вхожу внутрь. Негромкий визг, в следующее мгновение в меня ударяется подушка, и негодующий голос матушки:
  - Атти! Как тебе не стыдно?! Мы же тут переодеваемся!
  Торопливо отворачиваюсь:
  - Простите, доса Лондра. Никак не ожидал... Я подожду снаружи...
  Торопливо выскакиваю из покоев, прислоняюсь к стене. Видел я не так много, всего лишь нижние юбки. Так что... Пока раскрываю тетрадку Ооли, прихваченную с собой, устраиваюсь возле светильника, тоже из наших, земных, из тех же контейнеров, начинаю читать... Ничего себе... Моя жена просто чудо! Не только красавица, каких очень и очень мало, но и редкая умница...
  
  Глава 24.
  
  - Мы ещё не успели захоронить пепел отца, как вечером наш замок обложили солдаты маркиза дель Сехоро и прибывшие герольды передали его приказ - покинуть наши владения, иначе меня казнят... Естественно, что я отказалась выполнить это наглое требование. Тогда вечером войска маркиза начали штурм...
  Лондра вздохнула и сделал глоток вина из бокала. Переведя дух, продолжила:
  - Они словно знали, что никто из соседей и вассалов за нас не заступится. На второй день осады в меня попала стрела. Больше Я ничего не помню...
  Девушка бледнеет. Мы все, собравшиеся за столом в уже новой трапезной, законченной накануне, молчим. Потом Ольм, которого я всё же решился назначить начальником графской контрразведки, негромко произносит:
  - Странная стрела. Да ещё прилетевшая изнутри замка.
  - Как, изнутри? Вы хотите сказать, что мне кто-то выстрелили в спину? Из моих воинов?!
  Мужчина кивает в знак согласия.
  - Сьере Долма подтвердил, что выстрел был произведён сзади.
  - Сьере... Долма?
  Лондра с недоумением смотрит на меня, я поясняю:
  - Наш главный лекарь, осматривавший вашу рану и производивший лечение. У вас в замке был шпион маркиза. И это меня не удивляет. Скорее всего, Саур уже пал, и все ваши владения под рукой дель Сехоро...
  Девушка становится бледной, словно сама смерть, тихонько спрашивает сама себя, забыв обо всём:
  - Но... Что мне тогда делать? Как жить дальше?..
  Тишина. В неё чётко слышны её растерянность и безнадёжность. Того и гляди, впадёт в отчаяние, наделает глупостей...
  - Доса Лондра, не волнуйтесь. Вы всегда можете найти себе пристанище здесь, в Парда.
  Мягко произносит матушка. Ооли кивает в знак согласия. Но герцогиня их не слышит, погружённая в отчаяние...
  - Доса Лондра...
  Произношу я. Та молчит.
  - Доса Лондра!
  - А?
  Она вздрагивает, когда я повышаю голос, вперяет в меня взгляд полный отчаянной надежды.
  - На всех нас, ходивших в Рёко, долг перед вашим батюшкой. И я готов уплатить его, вернув вам владения вашего отца, герцога дель Саура...
  ...Цинично и высокопарно звучит. На самом деле за красивыми словами я хочу спрятать истинную цель будущего похода - начало моей войны с Тайными Владыками Фиори. Маркиз дель Сехоро станет первой жертвой среди них. Затем к нему присоединятся дель Крауми, дель Тохео, дель Умграм и дель Кристо. Вся пятёрка тех, кто управляет государством Фиори. Следом последуют наиболее высокородные лорды страны, ну а мелочь... Хе-хе, налоги на воздух, осадки и хорошую погоду ещё никто не отменял! Я пущу их по миру. Голыми. Но какой удачный повод, а? Просто невероятная удача: на девушку, осиротевшую в результате похода в Империю, решили напасть и обездолить те, кто в безопасности отсиживался за спинами героев! Умелая пропаганда заставит большинство владетелей Фиори остаться нейтральными, обеспечит мне поддержку церкви, и даст мне незримое преимущество перед Тайными Владыками хотя бы тем, что простые люди будут сочувствовать нам. Высочайший! Когда я стал таким... Целесообразным? Расчётливым? Лондра действительно страдает. И её отец... Я обязан ему не на словах, а на деле. Его дневники - сущий кладезь бесценной информации! А тыт прикидываешь выгоду, Атти? Таешь от наслаждения в восхищённых твоим решением взглядах соратников? Майор Кузнецов! Вспомни, что ты русский! Перестань забывать о чести воина!..
  - Сьере дель Парда... Конечно, долг перед моим батюшкой - звучит весомо... Но... Я знаю, что в действительности происходило во время похода. Мне рассказали... Скорее, это мы обязаны вам тем, что столько наших воинов вернулось из Рёко... И... Мне нечем будет заплатить вам за помощь, если вы действительно поможете мне решить проблемы с маркизом дель Сехоро...
  Я отрицательно мотаю головой:
  - Доса Лондра, вы видите меня насквозь. Простите за цинизм и за то, что вы сейчас услышите. Да, признаюсь вам честно, что для меня ваша трагедия не более, чем удобный повод свести личные счёты с маркизом. Хотя не столько личные, сколько... Скажем так, государственные.
  ...Герцогиня опускает голову в жесте отчаяния...
  - Но я клянусь всем самым святым для меня, что не возьму с вас даже медного диби за то, что верну вам ваши земли и замки. Потому что это действительно плата за то, что сделал для ваш отец, Урм дель Саур. И я ему действительно должен... Помочь же вам - лишь малая толика моей платы... Но у меня будет одно условие.
  - Какое?
  Лондра вскидывает голову, смотря на меня так, словно впервые увидела. И я тихо говорю, давая ей ответ:
  - Вы поддержите меня на троне.
  - Что?!
  Она в шоке от услышанного, как, впрочем, и мои соратники, кроме, пожалуй, моей супруги:
  - Моя цель - занять трон короля Фиори. И ваши владения - первый шаг на пути к этому.
  - Вы осознаёте, что говорите?!
  ...Мои соратники молчат. И я знаю почему - меня уже спрашивали, почему я не требую признать меня верховным лордом. Они удивлены, почему я столько тянул с этим и послушно отправился в Рёко, хотя мог отказаться...
  - Осознаю. Как и то, что если я оставлю всё, как есть, ни мне, ни моей семье, ни моим людям не дожить до осени.
  - Даже так?
  Со страхом восклицает матушка, и я поясняю не только для неё, но и для моих соратников, собравшихся за столом:
  - Да. Задержись я в походе - вернулся бы к пепелищу на месте графства и рощам виселиц, украшенных вашими телами. То, что мы прибыли раньше срока, спутал все планы моих врагов. Ну и слава великого воителя...
  Добавляю я скромно.
  - Сейчас враги в панике, растеряны. Да и подробный доклад о наших действиях в Империи и Тушуре тоже внёс смятение в их умы. Но они не откажутся от своих замыслов, просто перенесут их на другое время. Поэтому мы должны ударить первыми. И дель Сехоро станет первым, кто получит всё, что заслужил за годы своего правления.
  Заканчиваю я свою речь.
  - Но кто наши враги?
  Спрашивает меня Ролло. Да и остальные не отрывают от своего лорда вопрошающих глаз. Ну, что же, хватит, пожалуй, играть в тёмную. Пора раскрыть карты:
  - Тайные Владыки Фиори. Те, кто действительно управляют нашим государством за спиной Совета. Некоронованные короли. Я знаю всех, благодаря отцу досы Лондры.
  - Но... Откуда?
  Усмехаюсь кривой усмешкой:
  - Они прокололись на мелочи, сьере и досы. Как гласят законы Фиори, любой лорд может чеканить монету при условии, что содержание в них меди, серебра и золота будет соответствовать определённым нормам. Так?
  - Так.
  Нестройно гудят собравшиеся. И я усмешкой задаю вопрос:
  - И сколько лордов воспользовались этим правом, кроме меня?
  Тишина, через мгновение пропадающая под нестройными восклицаниями и возгласами. Ведь действительно, лишь пять из владык Фиори чеканят монету страны. Хотя и золото, и серебро, и медь имеются в гораздо больших владениях... Да и Парда уже второй год чеканит деньги, не только соответствующие, но и даже превосходящие стандарты...
  - Значит, война?
  Гудит Ролло. Киваю в ответ.
  - У нас всё готово?
  Молчаливые кивки со всех сторон. Лишь матушка сидит, подавленная известием и новостями, которые впервые услышала. Но ничего. Я её успокою после Совета. На личике Лондры светится злорадство. Она поняла, что дель Сехоро осталось жить недолго. Это её радует. Ооли спокойна, лишь лёгкая досада время от времени пробегает по её живому личику. Недовольна, что муж так быстро её покидает? Да нет... Хотя и это тоже... Что-то ещё? Ладно. Потом спрошу...
  - Сколько у нас сейчас солдат?
  - Восемь тысяч. Все обучены пользованию новым оружием.
  - Пушки?
  - Сто двадцать. Из них двадцать - осадные орудия большого калибра.
  - Патроны?
  - Десять боекомплектов в наличии, производство наращиваем.
  - Финансы?
  - В достаточном количестве. В течение года мы можем обеспечить все потребности графства в заработной плате, закупке продовольствия и прочих тратах. Плюс резерв.
  - Провиант?
  - Два годовых запаса, не считая того, что находится на складах за пределами Фиори.
  - Значит, можем начинать?
  Опять молчаливые кивки. Поднимаюсь со своего места:
  - Оглашаю свой первый королевский Указ - выступаем в поход на маркиза дель Сехоро завтра же. Пяти тысячам воинов и всем осадным и половине полевой артиллерии - выдвигаться. Остальным - охранять графство. Сьере Ольм?
  Тот встаёт, я пускаю по столу, за которым мы все ели, и слуги уже очистили его от посуды и оставшихся блюд, небольшую тетрадку:
  - Здесь находятся все известные мне тайники и убежища Тайных Владык. Задача вашей службы - обезвредить и захватить их. Вам придаются триста вернувшихся.
  Он кивает.
  - Что-то ещё? Есть вопрос?
  Неожиданно рыцарь краснеет:
  - Личный вопрос, сьере граф.
  - Хорошо, подойдёте ко мне вечером.
  Начальник контрразведки кивает в знак согласия, и на его лице вновь спокойное, даже слегка сонное выражение. Хм... Однако...
  - Тогда все свободны. Матушка, пусть твои компаньонки пока займутся досой Лондрой, хорошо? Возьмут на себя все заботы о ней.
   Доса Аруанн кивает в знак согласия. Дель Саур понимает, что я хочу остаться вместе с женой и матерью, поэтому спокойно покидает зал трапезной вместе со всеми. Наконец мы остаёмся одни, и тут же следует первый вопрос:
  - Атти, почему ты молчал?! И ты, дочка, тоже хороша! Как я понимаю, ты всё знала?! Не сказать такое даже родной матери! Ооли, когда ты узнала про то, что нас хотят уничтожить?!
  - Мой муж мне ничего не говорил.
  - Тогда как ты узнала? И когда?
  - Когда познакомилась с тем, что мой супруг затеял в последнее время в графстве. Ну а выяснить недостающие звенья в одной цепи событий оказалось проще простого, мама. Прости, не хотела тебя волновать раньше времени...
  Матушка немного успокаивается. Потом поворачивается ко мне, оторвавшись, наконец, от созерцания вида стройки за большим окном:
  - Мы выстоим, Атти?
  Киваю ей в ответ, с уверенностью отвечая:
  - Мы не просто выстоим. Мы - победим, доса королева-мать.
  - Что?!
  - Привыкай к новому титула, мама. Потому что отныне ты - королева Фиори. Жаль, что ненадолго.
  Матушка пугается:
  - Почему?!
  Улыбаюсь:
  - Да потому что очень скоро ты сменишь этот титул на другой - императрица-мать. Потому что Фиори - лишь первая ступенька. Я очень амбициозен, мама. И ты знаешь, что остановится на достигнутом для меня немыслимо. К тому же мне не нравятся ни Тушур, ни Рёко. Я думаю, что там надо навести порядок.
  - Ты хочешь стать завоевателем?! Атти, как ты только можешь даже думать об этом?! Положить тысячи жизней ради удовлетворения своих амбиций...
  Неожиданно на помощь приходит Ооли:
  - Мама, поверь, Атти делает это не только из-за прихоти. Очень скоро, меньше, чем через год, всё в этом мире изменится коренным образом. И... Поэтому он будет воевать. Но крови прольётся гораздо меньше, чем ты можешь представить. Мой муж всего лишь хочет сохранить жизнь тебе, мне и нашим детям...
  - Атти...
  Я киваю в ответ на незаданный вопрос.
  - Увы, мама. Но это так. Времени у меня немного. И чем больший вес будет на нашей стороне, тем больше шансов на жизнь...
  ...Неожиданно для самого себя строевой смотр меня впечатлил. Теперь я точно знаю, что моя кампания против Тайных Владык просто обречена на успех Чёткие квадраты солдат в одинаковой одежде и доспехах, уверенное выполнение приказов и распоряжений, стрельба из ружей, залпами и по одиночке... Мишенное поле разнесли в щепки. Артиллеристы тоже не подкачали. Быстро перезаряжали свои оружия, палили метко, жаль, калибр маловат. Но тоже внушает почтение. Мне бы пару ещё ингредиентов, такое бы сделал! Но, увы. До их появления лет так с тысячу, минимум. И не одна голова на плечах... Позади мои командиры. Ждут. Что же...
  - Смотрится красиво. А в бою? Не растеряются?
  Ролло пожимает плечами:
  - Думаю, нет. Но пока говорить рано. Во всяком случае - здесь одни ветераны. Уже в драках бывали. Так что первая же битва покажет, чего эти ребята стоят...
  Молодой мужчина с чеканными чертами лица старого аристократического рода необычно для себя серьёзен. Собственно говоря, именно он вытащил всю армию на себе, пока я воевал в Рёко и Тушуре. А создать такое с ноля стоит дорогого... Ролло мне обязан всем. Безземельный рыцарь, получивший замок, человек, любящий свою жену и семью больше жизни. Потому и старался, не жалея ни сил, ни здоровья, обучить вчерашних сервов искусству боя, не отставал от меня, пока я не рассказал ему всю тактику боя огнестрельным оружием, не показал все тонкости с обращением вооружением, и приёмы боя. Каждый из них выучил сперва сам, а потом уже вдалбливал в головы подчинённых. Он, кстати, лошадей, в смысле, конников, не очень любит. После того, как увидел своими глазами, что правильный строй, ощетинившийся копьями, всегда устоит против любой лавы рыцарей. Особенно, если этот строй подкрепить арбалетчиками и лучниками...
  ...- Завтра выступаем. Первым делом, как я и говорил, очищаем дорогу до Ридо. А дальше - по плану.
  Командиры кивают в знак согласия.
  - Выход сразу после завтрака. Сани готовы?
  - Да, сьере граф...
  ...Это тактически новый приём для этих мест. Мои отряды теперь передвигаются не пешком, а на лёгких, но прочных санях, запряжённых парой выносливых и быстрых коняшек. Мобильность, скорость, и дополнительная защита. Тоже приём из более поздней эпохи, когда армии казачьих войск гуситов и таборитов наводили ужас на американских меченосцев на просторах Славянской Чехии. Слепой атаман Иван Жижко разгромил самого Паттона, а кровавого палача Эйзенхауэра, прославившегося сожжением деревни Хатынь вместе с жителями, поймав, велел посадить в железную бочку и изжарить на медленном огне... Так что господ феодалов ждёт сюрприз, если они сунутся...
  ...Я возвращаюсь домой. Усталый, пропахший конским потом и сожжённым пироксилином, голодный, как собака. Увы. Вместо того, чтобы усадить меня за стол, Ооли прогоняет меня мыться, обрадовав, правда, что ужин будет в комнате отдыха, на втором этаже бани. Делать нечего, и прихватив смену белья, я бреду в баню...
  ...Ранний завтрак. Облачаюсь в доспехи. Лёгкая, но очень прочная броня. Подводят Вороного, укрытого чёрным полотняным одеянием. Взлетаю в седло. Все мои женщины стоят на крыльце, и у всех глаза на мокром месте. Нечего реветь! Мы вернёмся с победой. Ооли вдруг оборачивается, ей подают небольшой круглый щит. Совсем маленький, локтевой. Она торопливо спускается вниз, передаёт мне свою ношу со словами, от которых я слегка ошарашен:
  - Хеьрро сауни, элли сауни.
  ...С ним, или на нём... Точно так же матери и жёны провожали первых славян на сечу против орд каннибалов Дария... Киваю, в знак того, что принимаю ношу ответственности за семью, за лен, за людей...
  - Я вернусь с победой!
  Посылаю жеребца, и тот срывается с места. Война начинается...
  ...До границы Парда, а конкретно - до окончания земель бывшего Лари мы добираемся за неделю. А раньше - почти двенадцать дней. И ни лошади не устали, потому что идут в щадящем режиме, и бойцы свежие. Там, а замке Иоли, нас ждёт приятный сюрприз - ещё партия боезапаса для ружей. Ну, держись, шантрапа сиятельная! И мы сразу же выдвигаемся вдоль границ Фиори с Рёко в сторону ближайшего замка. Он принадлежит одному из вассалов дель Сехоро. Довольно мощный, с толстыми и высокими стенами, угловыми и надвратными башнями. Внутри - вторая стена. Даже жалко крушить такое укрепление. Но ничего не поделаешь. В нём очень большой гарнизон, к тому же обученный - отборные воины маркиза. Если мы их уничтожим, то дель Сехоро серьёзно ослабнет. Дальше пойдёт мелочёвка, так сказать...
  ...- Пали!
  Заряжающий дёргает за длинный шнур, орудие глухо, но мощно рявкает, и тяжёлая бомба почти в сорок кило весом, улетает к стенам. Бух! Вспухает облако взрыва, летят в разные стороны осколки камней, клочья тел, визжат, вспарывая морозный воздух, чугунные куски самого боеприпаса...
  - Как вам?
  Спрашиваю своих командиров. Те под впечатлением. До этого они работу осадных жерл ещё не видели. Ба-бах! Дёргается второй ствол, и расчёт с воплями и матом снова закатывает пушку на позицию. Дистанция - семьсот метров. Ни лук, ни арбалет, ничего из имеющегося у моих врагов, не может добить досюда. А мои пушкари лепят снаряд за снарядом, словно в тире. Закопчённые, грязные, потные, охваченные остервенелым азартом боя. Бах! Бум! И противное, режущее по ушам верещание осколков... Камни не выдерживают подобного обращения, пироксилин рвёт гранит на куски, и уже виден первый пролом. Большой, почти десять метров в ширину. Время от времени там мелькает железо. Находятся идиоты, которые хотят оборонять эту дыру прямо под обстрелом. Но большой калибр неумолимо сравнивает стены, а смельчаками, которые всё время осыпает градом чугуна и камней, занимается полевая артиллерия. Калибром восемьдесят мымы. Меньше - слабый разрывной заряд. Больше - уж больно громоздкие получаются. Самое забавное - стреляем из гладкоствольных пушек. Зато - можем лупить на дистанцию в четыре километра. Получается на удивление прилично. Система 'единорог'. Бронзовая или чугунная пушка с конической зарядной камерой. Заряжать легко, коэффициент полезного действия почти сто процентов, центровка ядра, бомбы или картечного заряда практически идеальная. А поскольку отлито орудие из сверхлёгкого и одновременно сверхпрочного сплава, что идёт на постройку обшивки космических кораблей, то... Дополнительного охлаждения не нужно. Уксусом там поливать, как в древности. Пока банят, в смысле, чистят ствол после выстрела - он уже остыл. Запальное отверстие сделано сменным. Вкручена пробка, в которой просверлено отверстие. Иначе оно будет сильно выгорать, и со временем пушка придёт в негодность. А так - дырка для пальника стала слишком большой, взяли, вывинтили пробку, новую воткнули. И потому сейчас пушкари работают, как заведённые. И лишь время от времени сквозь грохот прорывается:
  - Пали!
  И - ба-бах... Так продолжается с раннего утра. Мы подошли к замку ночью. Благо проводники имелись. Солдаты, кроме ездовых, естественно, спали на ходу, так что все, когда пришло время, были бодренькими и весёлыми. Быстро составили сани в круг, выставили дозоры, разбили палатки, отгородившись возами в качестве стен. Ну а когда разведчики вернулись и доложили, что на два часа пути вокруг врагов нет, развели наш транспорт в стороны, и началась работа. Ведь война, по сути, это тяжёлый и грязный труд. Уж кому, как не мне это знать? Бах! Бах! Ба-бах!.. С грохотом валится внутрь, складываясь, словно карточный домик, угловая башня, а потом в тишине, поскольку пушкари зачарованно раскрыли рты, забыв обо всём, осыпается каменная стена. Пока наружная. Но и во внутренней, оказывается, зияют дыры...
  - Ролло. Непорядок. Огонь не прекращать ни в коем случае. Пусть продолжают!
  Мужчина злится. Срывает своего коня с места, мчит к батарее, размахивает руками, указывает на высящиеся перед нами развалины. Но внезапно и он, против моего приказа останавливает стрельбу, глядя на нечто, мельтешащее на стене. Что там такое? Ну-ка... А, понятно. Вызов на переговоры... Ладно. Послушаем, что нам скажет барон дель Роум, командующий обороной. По слухам - мужчина упорный и настойчивый... Но, как мне шепчут советники, это не барон. А вовсе какой то левый феодал. Средних лет. Седые волосы. Довольно приличные доспехи. Щека рассечена, похоже, осколком камня, и он всё время кривится, когда наступает его очередь говорить, впрочем, это ему приходится делать лишь в начале. Потому что все речи за него ведёт разряженный в пёстрые цвета, словно петух, представитель цеха герольдов. Те ещё дармоеды...
  - Мой господин...
  Обрываю разноцветного одним жестом:
  - Вы сдаётесь?
  - Но, сьере граф...
  - Вы - сдаётесь?
  - Нет, но...
  - Тогда разговаривать не о чем. Проводите их.
  Отворачиваюсь, воины хватают обоих парламентёров и выпроваживают их прочь. Герольд истошно визжит, но с ним мои солдаты не церемонятся. Они - крестьяне, фабричные рабочие, мастеровые, привыкшие зарабатывать себе хлеб тяжёлым упорным трудом. И отношение к болтуну с длинным языком у крепких парней соответствующее. Дармоедов у нас, в Парда, не любят... Обоих притаскивают к воротам, затем ребята бегом спешат назад. И спустя пару минут, после того, как взвод отошёл на безопасное расстояние, даю команду:
  - Пали!
  Рявкают все, сразу десять пушек. Зло, уверенно, короткий свист бомб, грохот взрывов, и гигантской силы шорох. Рассыпающейся внутренней стены...
  - Прекратить огонь! Пехота - вперёд!
  Солдаты мгновенно рассыпаются на три группы. Первая, довольно большая, под прикрытием щитов в плотном строю приближается к громадным кучам осыпавшихся камней. Вторая, чуть поодаль от первой, наготове с ружьями в руках, чтобы прикрыть товарищей, если где-то окажутся особо глупые или настырные противники. Третья часть, самая малочисленная, это резерв и охрана лагеря. Итого - две тысячи штурмуют. Две тысячи прикрывают. Остальные - половина пушкари, они готовы в любой момент открыть огонь снова. Для перезарядки единорога хватит двадцати секунд. Вторая половина резерва - те, кто охраняет лагерь... Вот уже первые шеренги исчезают за камнями, сухо трещит пара выстрелов, несерьёзных, по сравнению с грохотом жерл. Потом тишина. Появляется спешащая к нам фигурка, гонец с докладом. Запыхавшийся от быстрого бега парнишка торопливо прикладывает руку к груди, коротко кланяется:
  - Рядовой шестого полка Геро Токс, сьере командиры. Прислан с донесением. Замок захвачен, много раненых врагов, внизу, под завалами, в подвалах - женщины и дети. Начальник полка спрашивает, что с ними делать? Так оставить, или откапывать?
  Молчу.
  - Что за женщины и дети? Сомневаюсь, что там крепостные...
  Это Ролло, видя, что я молчу, решается вмешаться. Всё верно - ты же главком...
  - Раненые говорят, что там знатные дамы со всей округи. Крепость то самая сильная из всех, вот и спрятались...
  Главком открывает рот, но я вскидываю руку, заставляя его замолчать:
  - Вначале найти сервов, оказать им помощь. Аристократов доставать в последнюю очередь.
  Парень вновь отдаёт честь, убегает. Командиры с удивлением смотрят на меня. Поясняю:
  - Руки крепостных для меня важнее, чем орава дармоедов.
  Начальник артиллерии улыбается. Остальные ошарашенно молчат. Начинаю злиться:
  - Всех, кого достанут - сюда. Будем разбираться, тогда и поймёте, что к чему...
  Выясняется, что слуг и сервов замка просто бросили на произвол судьбы, и многим их них досталось осколками. Так что раненых среди них полно. Приказываю оказать им первую помощь. Нужны рабочие руки для восстановления разрушенного нами замка. Мда... перестарались мы. Ну да ничего. Всё-равно лучше его перестроить. Вот и поле перед ним, где мы стоим лагерем, куда больше подходит для постройки настоящей крепости, чем эта груда камней... Потом всё-таки откапывают проход в подвал и оттуда извлекают почти пятьдесят женщин всех возрастов и около семидесяти детишек. Все в пыли, в каменной пыли, кашляют, плачут.
  - Ролло, давай в замок. Похоже, что тебе придётся с народом разбираться...
  Главком кивает, и его конь, направляемый твёрдой рукой, уносится к развалинам. Что же, неплохо. Начали в шесть утра. В полдень закончили. Триста фугасов, и замка - как не бывало... Постепенно наводится кое-какой порядок. Основная часть солдат уже покинула груду камней, в которую превращён замок и находится в лагере: готовят еду, приводят в порядок снаряжение и повозки. В замке остались лишь три роты, которые вытаскивают из завалов уцелевших, сгоняют их в кучи и ведут в лагерь. Перевязывают наскоро раненых. Кое-кого добивают. Из милосердия. Потому что лечить, скажем, распоротый живот, из которого вывалились все внутренности, здесь не умеют. Или когда камнем дробит позвоночник... Наконец, когда мы уже сытно пообедали, а солнце клонится к закату, зачистка развалин закончена. Подбиваем итоги. Взято в плен: сервов, почти сто человек. Большинство раненые. Погибло под развалинами куда больше. Полёг практически весь гарнизон, а это две с половиной тысячи ополченцев, рыцарей и прочих... Наёмников, кстати, нет. Солдаты удачи не желают воевать против Волка Парда. И дело тут не в деньгах, а в принципе - новость о том, что я иду освобождать владения герцога Саура для того, чтобы вернуть их законной владелице, в мгновение ока облетела всю страну. Пропаганда подействовала выше всяких ожиданий...
   Итого - пленных из гарнизона сорок два человека. Из них тридцать пять ранены и контужены. Да и остальные в шоке. Ещё бы... Ну и беженцы. Мужского пола среди них едва десяток подростков. Остальные - так называемый слабый пол. Голубая кровь, так сказать...
  - Солдат - на каторгу. В рудники. Без исключения.
  Те дёргаются, среди них даже пара рыцарей в доспехах. Добавляю специально для них:
  - Кто не будет работать, не кормить. Насчёт сервов - они местные, пусть помогают строить новую крепость. Пошлите гонца к министру финансов сьере Ушуру, пусть немедля начинает строительство. Здесь.
  Показываю рукой, где. Остались дамочки-феодалочки... Перехожу к ним...
  - Мальчишек - тоже на каторгу. Заклеймить, в цепи и в рудники, пожизненно. Женщин...Хм...
  И ведь куда их деть? По домам распускать - полный идиотизм. Что они, будут спокойно сидеть? Разумеется, нет. Да и зачем моим подданным такие владычицы? Мгновение колеблюсь, потом всё-же принимаю решение:
  - Отправить всех на мануфактуры. К досе Алане. А детишек...
  ..Куда же пристроить соплюшек от семи и старше лет? О! Идея!
  -Туда же. Пусть себе хлеб зарабатывают. Своими ручками. Пусть узнают, какого это.
  Кто-то из пленных рыцарей кричит мне:
  - Они - благородные дамы! Как ты можешь, ублюдок, с ними так поступать?!
  Спокойно парирую:
  - Они - жёны и дочери тех, кто поднял руку на героев Фиори. Они предали нас. И другого не заслуживают. Иначе бы отговорили своих мужей поступать так подло с теми, кто проливал кровь, защищая их.
  Крыть нечем. Я прав на все сто... Тишина.
  - А кто у нас отличился?
  Командиры молчат, потому приходится сыграть роль третейского судьи:
  - По две чарки вина пушкарям. Ребята сегодня постарались.
  Женщин быстро связывают и сваливают на захваченные сани, словно груду поленьев, чтобы, не откладывая в долгий ящик, везти на ткацкие фабрики. Слышны плач, проклятия, ругань. Веселятся лишь мои артиллеристы. Ребятам предстоит весёлая ночь...
  - Всё, сьере командиры. На сегодня достаточно. Замок взят, с пленными разобрались. Завтра оставим роту и пару пушек на развалинах, пусть при помощи окрестных сервов откапывают остальные подвалы. Там куча продовольствия и вина. Всё пойдёт в дело. Ну а мы - отдыхать...
  Возвращаемся в лагерь. Нас приветствуют радостные, восторженные крики солдат. Ещё бы - взята одна из сильнейших крепостей Фиори. И всего лишь за день. Такого не ожидали ни простые бойцы, ни командиры. Это ещё что! То ли ещё будет дальше...
  - Дозоры выставлены?
  - Так точно.
  Это Ролло. Далеко пойдёт парень. Ой, далеко... Киваю ему в знак одобрения. Дальше едем под крики солдат, все трезвые, кстати. Ни пьяных, ни буянящих. На время похода спиртное строжайше запрещено. Все знают, что наказанием за самовольное пьянство будет виселица. Единственные кому сегодня разрешено пригубить - мои пушкари. Они честно заслужили награду. Но люди пьяны не спиртным, а удачей и победой. Ни убитых, ни раненых с нашей стороны нет. Хвала пушкам и ружьям...
  
   Глава 25.
  
  Сверкающие доспехами всадники медленно, опустив копья, двинули коней вперёд. Страшно и неотвратимо. Позади сплошной стены металла шевельнулась и сделала первый шаг вторая часть вражеского войска, состоящая из личных гвардейцев своих лордов, идущих впереди. Их было много. Гораздо больше, чем донесли разведчики. Почти втрое. Не пятнадцать тысяч, а чуть ли пятьдесят. И откуда только набралось? А у меня - всего лишь пять тысяч. Воинов. Всадников. Артиллеристов. Диверсантов. Хотя боевых потерь мы практически не несли, часть солдат пришлось оставить гарнизонами в захваченных нами землях и замках. Большая доля последних была разрушена, часть сдалась сама. Но везде приходилось ставить свои гарнизоны, потому что доверия к даже добровольно сдавшимся аристократам у меня не было. Множество заложников отправилось в Парда, где вовсю развернулось строительство, тысячи пленников трудились, не покладая рук. Бунтовать они не собирались, потому что каждый из них знал, что спустя два года получит свободу. К тому же людей кормили, и очень даже хорошо - иные так не ели и в мирное время. А ещё они получали зарплату, вещь вообще неслыханную, и потому многие благодарили Высочайшего, что спокойно переживут войну и вернутся к семьям... Но это они, те, кто попал или сдался в плен. А на этом поле, которое сейчас обагрится кровью, решается судьба Фиори и моя лично, а так же моих близких, и тех, кто поверил и пошёл за мной. Минуло три месяца со дня начала войны, как таковой.. Мы успели разгромить почти все войска дель Сехоро, завладев уже четвертью всех земель страны, и я благодарю всех известных мне Богов за то, что император Рёко и король Тушура провести не ударили мне в спину. Ну а сегодня - решающая битва. Либо мы, либо они. Другого не дано...
  ...Взвыли рога на вражеской стороне. Грохнули барабаны за моей спиной. За спиной, потому что я в первых рядах моей армии. Солдаты это видят, и потому будут драться до конца. Ведь их полководец вместе с ними, а не прячется за спинами. Артиллеристы ждут сигнала открыть огонь. Их пушки в первой линии, кроме тяжёлых, крепостных, от которых в такой схватке будет мало толку, и потому они находятся глубоко в тылу. Но случись что непредвиденное - поддержат...
  - Целься!
  Рявкаю я во всю глотку, напрягая связки, и слитным движением солдаты вскидывают свои ружья наизготовку. Первые два ряда. Остальные ждут своей очереди. А рыцари начинают разгонять коней. Да и их гвардия, убыстряет шаг. Пора? Думаю, да.
  - Пали!
  Треск выстрелов рвёт тишину в клочья, и... набравшие скорость кони кувыркаются, подминая под себя всадников, становятся на дыбы, опрокидываясь на спину, просто валятся с ног. Начинается свалка. Мои же солдаты, те, кто разрядил своё оружие, отступают назад, в глубину строя, на ходу перезаряжая ружья. Их сменяют две следующие шеренги:
  - Целься!
  Шорох, режущий уши.
  - Пли!
  И снова треск, будто великан рвёт прочную ткань. Но рыцари рвутся вперёд, несмотря на потери. Жертвуют собой ради дружинников? Это не может быть! Что-то тут не то!
  - Целься!
  Опять практически синхронное движение тысячи человек.
  - Пли!
  Бах! Трах! Тах! Всё! Впереди снова первые две шеренги. Уже готовые к бою. Но и рыцарей нет, зато неумолимо надвигаются их дружинники, сминая тела павших. И идут эти отборные воины слишком уж... Твою же мать! Рыцари посадили дружинников на коней и послали их вперёд, а сами атакуют в пешем строю! Ничего! Сейчас их...
  - Артиллерия!
  Звучат фанфары. Канониры, до этого сигнала ожидавшие в тылу, резко подают пушки вперёд. Дюжие руки вцепляются в большие колёса, и орудия катятся. Вот уже лишь двое первых рядов солдат прикрывают их. Пушки уже заряжены картечью. Но тут из-за спин врагов взмывает в небо стая стрел и устремляется на нас. Солдаты вскидывают щиты, и тут же следует второй залп. Из самострелов. Вот гады! Переняли мою тактику! Несколько человек поблизости вскрикивает, некоторые падают, чтобы тут же подняться - мануфактуры Парда делают отборную сталь, которую не пробить примитивным арбалетчикам.
  - Расступись!
  Два первых ряда послушно раздаются, отступая назад, и враги видят жерла непонятных им предметов.
  - Пали!
  Взмахом меча я подаю сигнал, и тут же все полевые пушки рявкают залпом... В сплошной стене кровавые просеки, куски разорванных тел. А пушкари уже перезарядили свои орудия шрапнелью... Снова взмах меча, и ответом ему гром выстрелов. Визг тысяч и тысяч пуль... Они рвут шеренгу в клочья, выносят целые куски. Это картечь. А ещё в небе вспухают облачка разрывов, так рвётся шрапнель, осыпая противника смертью с высоты... Но уцелевшие всё ещё пытаются подойти поближе, чтобы вцепится во врага зубами, рвать его в клочья, ощутить, как меч в руке входит в податливое человеческое тело... Россыпь выстрелов стрелков, бьющих уже без приказа. Да и бесполезно командовать в таком грохоте. Но войска герцогов то, каковы! Идут, зная, что умрут. И всё-равно, шагают, даже пытаются держать строй... Впрочем, мои солдаты им пощады не дадут в любом случае, потому что у меня - сервы из Парда. А против них - их бывшие угнетатели, аристократы и их прихлебатели. Так что тут уже кровная месть, как говорится... Что в истории Земли, что в этой - никогда крестьяне не дадут пощады феодалам... И потому солдаты Парда стреляют часто, зло и метко. И после сражения лордов и их дружинников обычно добивают без особого приказа, зато щадят ополченцев, которых пригнали на бойню силой... Вот кто-то попытался подняться, и тут же с десяток стрелков бьют по нему. Я вижу, как вспыхивают синие искорки попаданий, пробивающих доспехи. Калибр в восемь миллиметров. Тяжёлая свинцовая пуля, внутри которой стальной стержень, продолговатая, раскрывающаяся при выстреле и врезающаяся в нарезы. Такая прошивает любой из рыцарских доспехов с лёгкостью с шестисот метров. А тут - почитай в упор. Сто пятьдесят метров. И на этой дистанции - настоящий вал из мертвецов или слабо шевелящихся раненых, из-под которого начинают сочится кровавые ручейки... Стрельба стихает сама собой, и тогда наступает самое страшное - до нас доносятся стоны и мольбы о помощи и пощаде... Грохает большой барабан. Шеренги солдат, моих солдат, смыкаются вновь, на стволы одеваются длинные узкие штыки, и опустив их наперевес, строй делает первый шаг. Затем второй, третий... Линия безукоризненно ровна, словно ниточка. Но вот первые солдаты приближаются к кровавому заграждению, и... Ничего не происходит. Просто иногда кое-кто, чисто крестьянским движением, будто вилами захватывает пук травы, чтобы закинуть на стог, вгоняет ножевой клинок штыка в ещё дышащего противника. Это их право. И я именно на такой исход и рассчитывал. И потому я, в окружении охранников, стою на месте...
  - Ролло, лагерь маркиза взять под охрану. Если там будет он, либо члены его семьи - ко мне.
  Верховный главнокомандующий срывает с места своего коня, мчится к лагерю, где его подчинённые уже в сёдлах, готовые заняться привычной работой...
  - Грам, распорядишься там...
  Почему то мне плохо. Мутит, немного кружится голова... Надо попить натты. Она быстро приведёт меня в порядок. Похоже, что я перенервничал. Готовился к войне, а попал на бойню... Трогаю верного Вороного, разворачивая его к лагерю. Еду неспешной трусцой. Сзади рысят охранники, внимательно посматривая по сторонам. Наконец добираюсь до своего шатра. Мне подносят большую кружку вожделенного напитка, сажусь, сбросив шлем, теперь осталось только подождать донесения - что, кого, и сколько... Только почему то становится ещё хуже. Голова трещит невыносимо, сплёвываю на землю - на слюне кровь. Что за... А перед глазами начинает всё плыть...
  - Ваша светлость!!!
  Слышу сквозь мутнеющее сознание истошный крик Ролло, а потом вижу в его в руке сверкающий клинок. Ну, вот и всё... Даже близкие люди, те, кого я поднял из грязи, меня предали...
  ...Как тихо... Пытаюсь открыть глаза. К собственному удивлению, это мне удаётся. Перед ними - крыша моего подбитого волчьими шкурами шатра. Как ужасно хочется пить... Пытаюсь произнести слова, но вместо них из пересохшего горла вырывается нечто нечленораздельное . Но тут мою голову поднимает крепкая жёсткая ладонь, и к губам подносят кружку с восхитительно холодной, прямо таки ледяной водой. Жадно глотаю. Как же болит горло... В сферу зрения вплывает лицо главкома... Он просто вне себя от беспокойства. Но я, наконец, напиваюсь, и вроде меня чуть отпустило...
  - Как себя чувствуешь, командир?
  - Нормально...
  Голос ещё не мой. Рваный. Хриплый. Но на лице мужчины появляется улыбка, затем он облегчённо вздыхает:
  - Уф! Если можешь говорить, значит, я успел!
  - Что...
  Он исчезает с глаз, буквально на мгновение, потом вновь появляется. В его руке - нечто непонятное, но явно когда то бывшее живым. Плоская, практически прозрачная лента с двумя длинными клыками.
  - Вот, командир, кто тебя цапнул. Летучий годзилка. Мерзкая тварь. Присасывается незаметно, впрыскивает яд. Если его не срезать, а гадость не высосать - всё. Конец человеку.
  - А почему я его не заметил?
  Хм... А мне действительно лучше. Уже и связки начали работать. По крайней мере, голос уже почти восстановился...
  - А он прозрачный. И яд поначалу не чувствуется. Влезает в малейшую щель. Он тебя в шею укусил. Под шлемом. Я тоже поначалу не понял, что с тобой, а потом гляжу, вроде как блестит у тебя чего-то, плоское. Ну и ножом. Точно, годзилка мерзопакостный. Ты, видимо, мимо его ямы проходил. Они обычно в них прячутся. Там и размножаются. В этаких воронках... Повезло, что ещё молодой совсем, и ещё - что кулькана рядом не было. Они обычно вместе всегда. Где годзилка прозрачный, там и кулькан рогатый.
  - Это ещё что за зверь?
  - Тьфу, скажешь тоже - зверь... Гад болотный! Плюётся ядом не хуже, чем у годзилки. Но ты отдыхай, командир. Ты человек сильный, завтра уже в себя придёшь.
  Парень поднимается, по шагам слышу, что выходит. Точно. Снаружи слышен его крик:
  - Командир заговорил!
  И - словно рёв стартующего звездолёта в ответ:
  - Слава Парда! Слава графу! Слава!!!
  Матерь Божья... Это же мои солдаты! Ничего себе... Даже не ожидал такого! Вот оно, их отношение ко мне... Настоящее, неподдельное... Да с такими орлами я горы сверну, пройду всю планету вдоль и поперёк, и вычищу всех недругов! Но глаза слипаются. Очень хочу спать... И мягкий сон накрывает меня с головой... Солнышко поднимается. Первые, ещё несмелые лучи прорываются сквозь прозрачный полог. Я вроде бы в норме. Пытаюсь сесть, и это мне удаётся. Меня раздели. На шее - плотный бинт. Понятно почему. Трогаю - вроде всё хорошо. Но снимать пока не стану. Я с такой нечистью не сталкивался ещё, и даже не слышал о подобной. Но если верить Ролло, а причин не верить ему нет, то водится здесь всякая нечисть, и не мало...
  - Командир!
  Вот, не успел подумать, а он тут как тут!
  - Чего дёргаешься? Я уже в порядке. Лучше помоги одеться, и пусть мне завтрак несут. Есть хочу, как будто сто лет голодный просидел!
  - Уже!
  Воин улыбается, показывает за спину - там стоит накрытый покрывалом стол, от которого несутся ко мне, дразня ощущала, такие запахи... Торопливо натягиваю на себя висящие на стуле возле койки штаны и устремляюсь к еде. Плюхаюсь на сиденье, затем начинаю кидать в себя кусок за куском. Ароматное, свежезажаренное мясо прямо тает во рту, запиваю горячей наттой, и с каждым проглоченным куском ощущаю, как ко мне возвращаются силы и здоровье.
  - Уф... Хорошо то как...
  С сожалением смотрю на оставшееся, но внутрь уже не лезет. Глазами бы ел, да желудок уже полный!..
  - Как ты, командир?
  - Отлично!
  Но пора приступать к обязанностям...
  - Что с замком?
  - Взяли. Вчера сдались, после того, как ты свалился.
  - Вот и чудесно. Давай мы теперь делом займёмся. Зови сюда Грама.
  Мужчина исчезает за пологом, и когда возвращается, ведя с собой моего зама по политике, я уже одет в обычную одежду:
  - Садитесь, сьере офицеры. И - докладывайте: кого взяли, сколько пленных, что у нас с людьми и припасами...
  Оба переглядываются, потом заговорщически подмигивают друг другу, Ролло вскакивает:
  - Позвольте выйти на секунду.
  Хм... Явно что-то приготовили. Интересное...
  - Ладно. Давай, только недолго.
  Парень снова выскакивает, и почти тут же возвращается. С ним - закутанная в покрывало фигура. Марг сдёргивает ткань, и моему взору предстаёт молодая женщина. Что-то знакомое сквозит в её чертах, хотя могу поклясться, что никогда раньше её не встречал. А главнокомандующий торжественно объявляет:
  - Позволь представить, командир - маркиза дель Сехоро. Младшая. Собственной персоной.
  От неожиданности я роняю бокал с наттой, который держу в руке, на земляной пол, и не веря своим ушам, переспрашиваю:
  - Кто?!
  - Маркиза дель Сехоро. С письмом от своего отца.
  Лёгкий кивок головы Грама, и женщина лезет за пазуху. Я слышу треск рвущихся ниток, и передо мной на стол ложится клочок ткани, исписанный мелким бисерным почерком. От пота свинцовый карандаш поплыл, но разобрать слова можно, впиваюсь в них глазами: 'Атти дель Парда, сообщаю тебе, что у меня нет желания воевать против тебя. Потому что гибель людей играет лишь на руку врагам Фиори. Потому предлагаю тебе следующее - через две недели я соберу всех приспешников капитуляции нашего государства в замке Монро, что во владениях герцога дель Тохео. Если ты успеешь - то штурмуй, и ничего не бойся. Потому что я - на твоей стороне. Маркиз Оттон дель Сехоро.'
  - Однако... Какой пассаж...
  Я смотрю на младшую дочь маркиза. Затем спрашиваю:
  - А как же его титул Тайного Владыки?
  Женщина бледнеет:
  - Откуда вы знаете?!
  Молчу, потому что вижу - она испугана не на шутку. Обхожу молчанием её вопрос и говорю совсем не то, что она хочет услышать
  - Допустим. Хорошо. Я подумаю. Пока отведите её куда-нибудь. Пусть за не присмотрят, но пока не обижают.
  Графиню уводят, и мы остаёмся втроём, я, Марг и Ролло. Несколько минут я раздумываю над письмом - правда, или нет? Действительно дель Сехоро мне сочувствует? Точнее, моему делу? Мне, лично, вряд ли. Скорее всего, старый пройдоха просто почуял, что запахло жареным. И очень сильно. Вот и решил рискнуть. Если что - всегда можно свалить на дочь, на её самостоятельность. Ну а выгорит дело у молодого волка из Парда, всегда можно козырнуть данным письмом. Эх, знать бы, где упасть, так соломки заранее бы подстелил... Соратники почтительно молчат. Не мешают размышлять командиру над глобальными вопросами...
  - Ролло, что скажешь?
  - Я тут самый молодой. Почему с меня начинаешь, командир?
  - Старая традиция. Всегда говорит первым самый младший. Что по возрасту, что по званию. Ну, в нашем случае, по титулу.
  Парень вздыхает:
  - Как всегда - я... По мне - маркиз дело предлагает.
  Тянется к бокалу. Затем наполняет его наттой из термоса, делает большой глоток. И заканчивает мысль:
  - Только я бы замок не штурмовал. Просто расстрелял бы его из пушек. Со всеми обитателями.
  - Хорошая мысль. Убить всех, а Высочайший на небесах пусть сам разбирается, кто там прав, а кто виноват. Так получается?
  Главком кивает:
  - Вот чему поражаюсь, командир, как ты умеешь двумя словами выразить идею. Всё просто и понятно.
  - Спасибо за доброе слово. Ну а ты, Грам? Твоё мнение?
  Тот сопит пару минут, потом изрекает:
  - Между маркизом и его коллегами-соправителями особой теплоты никогда не было. Это о многом говорит.
  - Верно подметил. Ещё что?
  - Ловушка.
  - Совершенно верно. Мы обложим замок. А нам в спину ударят. Ну и заодно от свидетелей своего предательства избавится. Я же предательства не прощу?
  - Точно сказал, командир!
  - И я о том же... Короче, делаем так...
  Я подвигаю к себе лист бумаги, пишу на нём пару предложений, затем показываю обоим парням. Те читают, затем кивают головами в знак согласия, а я сую лист в пламя светильника, дожидаюсь момента, пока чистый краешек, горя в воздухе, медленно опадёт пеплом на ковёр, которым застелен пол в шатре. Когда серый клочок вещества застывает, растираю его сапогом. Паранойя, конечно, но лучше, как говорится, перебдеть, чем твоё слово станет известным врагам...
  - А что с прочими пленниками?
  Грам спохватывается:
  - Положили целую кучу венценосной сволочи. С десяток графов, полсотни баронов. Ну и герцога дель Крама до кучи. Последнего еле опознали - снарядом его разорвало. Только по доспехам и поняли, что это он.
  - А семьи?
  - В лагере. Под усиленной охраной. Почитай, полторы сотни душ, если детишек считать. Простых воинов мало взяли. Около тысячи. Прочие...
  Он делает характерный жест, проводя рукой по горлу. Вздыхает:
  - А ведь в сущности они и не виноваты. Силой же гнали. Подневольные...
  - Если бы подневольно шли, то могли и сбежать. Не по пути, так перед битвой.
  - Боятся они, командир... А ну как ты их под горячую руку...
  Марг вздыхает. Понятно...
  - Я когда простых людей трогал зря? Нет. Так что рядовому воину боятся нечего. Это пусть аристократы боятся. Они стали на сторону Тайных Владык. С них и спрос, вершители судеб...
  Презрительно плюю на ни в чём неповинный ковёр. Оба парня вновь согласно кивают головами, словно болванчики из Азиатской Партократии. Пора заканчивать. Встаю, оба приближённых тоже вскакивают.
  - Пойдём, глянем, что там у нас за добыча...
  Выходим из шатра, и я едва рефлекторно не подаюсь назад, потому что на меня смотрят тысячи глаз - солдаты, свободные от дел, обступили плотным кольцом шатёр и жадно смотрят на меня. Нет, не жадно. С надеждой, облегчением, и - счастьем...
  - Живой я, люди! Живой!..
  ...- Ваше Величество...
  Сьере Ушур склоняется в поклоне. Не слишком низком, как раз для человека, знающего себе цену. Я поднимаюсь с кресла, в котором сижу и делаю приглашающий жест:
  - Господин министр финансов, прошу вас...
  Мужчина садится, смотрит на меня очень внимательно, затем вдруг улыбается, спокойно и радушно:
  - Я рад, Атти, что мы понимаем друг друга с полуслова. Значит, отныне Фиори становится королевством?
  - Совершенно верно, сьере. И никак иначе. Вина? Или натты?
  - Натты, если можно, ваше величество.
  Машу рукой в знак протеста:
  - Для вас, сьере, Аттти. Естественно, когда мы наедине.
  Звоню в колокольчик, симпатичная служаночка приносит нам уже готовый горячий напиток. Ну а поскольку повара у меня выше всяких похвал, то пару минут мы просто наслаждаемся напитком. Отдав ему должное, вновь завязывается разговор, и начинает его сьере Ушур:
  - Значит, вы предлагаете мне должность казначея?
  - Министра финансов, дорогой мой друг. Министра. Это значит...
  Купец машет рукой:
  - Атти...
  Улыбаюсь:
  - Да уж, кому бы объяснять, но не вам... Но будет кое-что новое.
  Сьере настораживается:
  - Кроме денег вам придётся заниматься ещё и кое-чем иным... К примеру, финансированием строительства, внешней торговлей, нашими исследованиями других стран и континентов. Думаю, это немногим отличается от того, чем уважаемый купец зарабатывал на жизнь раньше. Правда, масштабы меняются.
  - Это верно...
  Мой друг вздыхает. Делает большой глоток из кружки.
  - У вас всегда найдётся нечто неожиданное, Атти...
  - Опять на вы, сьере?
  Он пожимает плечами:
  - А как мне обращаться к тому, кто вскоре станет властелином Фиори?
  - Мало стать. Надо ещё удержать власть.
  Острый взгляд из-под мохнатых ресниц:
  - Я, лично, в этом не сомневаюсь. За пять лет из нищего баронства создать сказочную страну, куда стремиться попасть на постоянное жительство не только серв, но даже многие благородные лорды не из последних... И даже не только из Фиори... Атти, что у вас припрятано в кармане? Я не вижу в вас ни капли сомнения в победе. А как же остальные лорды? Вы не боитесь?
  Отрицательно качаю головой:
  - Думаю, через год, максимум два года, всё Фиори станет одним государством. А дальше будет видно. Ну а армия... Если она находится за стеной, которую невозможно преодолеть, то разве такая армия страшна?
  - Надеетесь отсидеться в Парда, построив цепь крепостей? Нереально. Времени осталось совсем немного...
  - И потерять Эстори и Лари, промышленное и продовольственное сердце графства? Я никогда не пойду на это. Вы же знаете, сьере, что я умею считать деньги не хуже вашего.
  Мы улыбаемся друг другу.
  - Тогда... Как?
  - Я возьму Ридо.
  - Крепость - ключ?! Но это же...
  - Не буду вдаваться, как, но, думаю, через месяц над её стенами взовьётся стяг Парда. Ну а дальше... Зачистить остатки знати для меня не составит сложности. Думаю, моя супруга вас в этом убедит...
  - Ох, совершенно забыл... Поздравляю тебя, Атти. Правда, и удивлён. Взять за себя больную сироту, непохожую на людей, изуродованную страшной болезнью... Тот же король Тушура с удовольствием и вприпрыжку отдал бы за тебя свою любимую дочь, взбреди тебе в голову такая блажь...
  Я удивлён, но вопрос требует пояснений.
  - Сьере Ушур, вы любите свою жену?
  Он неожиданно смущается, но кивает в знак согласия.
  - У меня тоже самое. Мы просто любим друг друга. До свадьбы мы были едва знакомы, и за год разлуки осознали, что не сможем жить друг без друга... Так что...
  - О!
  Он поражён:
  - Хм... Неслыханное чудо... Тем более рад за тебя, Атти, особенно, если вы любите друг друга...
  Киваю.
  - Но как ты собираешься взять крепость, о которую всегда ломали зубы фиорийские аристократы?
  - Как полагается, сьере. Именно потому, что я буду одним командиром, и под рукой у меня не будет кучки тупых идиотов, каждый из которых считает себя великим полководцем, потому что у него в жилах течёт голубая кровь.
  Мужчина смотрит на меня испытующим взглядом:
  - Значит ли это...
  - Фиори ждёт множество реформ. И в первую очередь - сокращение голубой швали. Я собираюсь сильно проредить аристократические ряды. И в первую очередь за счёт тех, кто поддержал Тайных Владык.
  - Но это значит...
  - Да. Фактически останется шесть, может семь семей. Но основная масса самых влиятельных закончит свои дни на виселице. Или на плахе. Ещё не знаю.
  - Делишь шкуру неубитого волка, Атти?
  - Волк здесь я. Моя жена - волчица. А когда волчья пара защищает своё потомство, вы знаете, что она не щадит никого.
  - Совершенно верно.
  - Так что, сьере Ушур, можете приступать к своим обязанностям. Королевскую малую печать и указ о своём назначении вам передадут к концу этой недели. И... Сами знаете, Парда маловат. Хотя я бы рекомендовал бы вам пока остаться там. Как только мы успокоим Фиори, то сразу же приступим к строительству королевского дворца. Да прочих строек будет очень много, поверьте.
  - Крепости? Замки?
  - Не так много. Гораздо больше дорог, фабрик, заводов. Одно дело, когда производством или разработкой залежей руд занимается лорд, пусть и даже довольно сильный. Другое - когда этим занимается целая страна. И, сьере Ушур...
  Улыбаюсь...
  - Думаю, что вам не надо ничему удивляться. Потому что вскоре Фиори станет самой могучей и богатой страной на всём континенте...
   Внезапно в шатёр врывается Ольм, начальник контрразведки:
  - Сьере граф! Перехвачено письмо Тайным Владыкам - король Тушура отправляет им на помощь свою армию!
  Хье бледнеет, а я спокойной отвечаю:
  - Тем более есть повод поскорей захватить Ридо...
  
   Глава 26.
  
  Что сказать? Высокие толстые стены из нетёсаного гранита, плотно уложенные по особой методике, из-за чего использовать стенобитные орудия практически невозможно. И не только из-за прочнейшего камня, могущего простоять миллионы лет, но и из-за особого рельефа местности. Крепость находится на вершине плоского холма, точнее, не холма, а скорее, горы, занимая практически всю её вершину. Длина фронтальной стены три перестрела из лука, что составляет шестьсот метров. Сама стена чуть вогнута, и с таким инженерным решением, хотя мне и знакомым, кроме Парда я встречаюсь впервые. Это плохо, и грозит лишними потерями штурмующим из-за того, всякий, кто пытается забраться на стену, попадает под перекрёстный огонь лучников со всех сторон. В само Ридо ведёт единственная узкая дорога, вьющаяся вдоль той самой скалы, на которой стоит укрепление. То есть, пока осаждающие будут взбираться по этому пути, на них обрушаться стрелы, копья, камни, и бочки со смолой. А дорога достигает четыре километра серпантина. Сколько народа доберётся до узкой площадки перед подъёмным мостом, перекрывающим ров глубиной почти двадцать метров? Смысл такой вылазки, если ров ещё и широк? Ждать, пока обороняющимся надоест смотреть на атакующих, и они откроют ворота из милосердия? Три раза 'ха-ха'! Добавим к этому, что справа крепость упирается в бездонную пропасть, где глубоко внизу парят облака, и судя по рассказам ни один человек не достигал дна провала живым, а если и достигал, то не возвращался, чтобы рассказать об увиденном. А справа - неприступная высокая вершина, на которую невозможно взобраться. Скала едва ли не отполирована, и прочна, словно из алмаза. На деле - тёмный диабаз, действительно очень прочный камень, в который ни костыли забить, ни заложить закладку, чтобы та держала трос. Короче - тупик, и есть над чем поломать голову. Поскольку дальнобойность пушек не позволит развалить прочные стены, использовать ружья - просто жечь пироксилин, а обойти невозможно. Как уже сказано, справа пропасть, а слева неприступные скалы...
   ...Вот, наконец, я и на вершине... Чего мне это стоило, лучше не вспоминать. Пусть вместо слов об этом расскажут наспех забинтованные, с сорванной до мяса кожей, ладони. Словом, мне удалось взобраться на самый верх той горной цепи, к которой притулилась крепость Ридо. Помогло увлечение горным туризмом. А уж тренировочная площадка по этому виду спорта у меня на транспортнике стояла в спортзале. Да и попав в новое тело я физическую форму с самого начала поддерживал, нагоняя нужные кондиции, и воздействие психоматрицы... Словом, вооружившись изготовленными по моим рисункам, а потом исправленными до стадии безупречности приспособлениями, я полез... Взбираться пришлось почти за день пути от нашего лагеря, разбитого перед подъёмом к плоской вершине Ридо. Потому что только там была единственная расщелина в гладком монолите горной преграды. И по ней я взбирался почти трое суток, замирая на краткий отдых в полузабытье - полубреду в подвешенном на загнанных в трещины закладках, гамаке. Наскоро перекусывал, делал несколько глотков воды, и выцеливал глазами очередной маршрут, новые трещины, разломы и уступы, за которые можно уцепиться, вставить клин и зацепить на него карабин, чтобы привязав к тому петлю, встать в неё ногой и зацепиться в другом месте... Орудовал грубым напильником, подгоняя закладки из мягкого металла по форме трещины, забивал молотком иглы... И лез, карабкался, рыча от боли в сорванных мышцах, едва ли не воя от касания живым мясом ледяного камня, проклиная себя тысячи и тысячи раз за то, что решился на такое. Ветер раскачивал тросик, сплетённый из женских волос, который опускался вниз, страхуя меня, и пытался оторвать от скалы самого альпиниста. Но на четвёртый день я, наконец, перевалился на площадку вершины горной цепи, смог встать, и даже, корчась от боли, найти и сунуть в подходящую трещину самый большой свой кол с кольцом на вершине и убедиться, что тот встал намертво. Затем привязал к нему конец своей страховки, естественно, что не весь, зажёг, кое-как красный фальшфейер, давая понять, что я дошёл... Когда заканчиваешь тяжёлое дело, наступает апатия и какая-то отрешённость. Но сейчас оставалось очень немного. Спустя некоторое время далеко внизу так же вспыхнул алый огонь, поскольку рассмотреть, чем занимаются там крошечные, просто микроскопическое фигурки, нереально. И я отцепляю от пояса связку закладок и карабинов, оставшихся у меня. Это, примерно, килограмм десять. Думаю, что хватит. Отвязываю тросик от петли, пропускаю через неё конец, к которому вяжу весь имеющийся у меня груз, затем бросаю вниз, чуть подальше от трещины. Верёвка скользит, и через некоторое время до меня доходит узел, и трос чуть потолще... И так, раз десять. Естественно, что я больше не принимаю в этом участия - каждый раз верёвку тащат с земли. Снизу. Я пока отдыхаю, просто контролируя, чтобы процесс прохода верёвки через металлическую петлю проходил нормально. И вот уже нормальный, прочный трос пропущен в обе стороны, вверх и вниз. Теперь остаётся ждать. Ну а поскольку темнеет, я отхожу от края пропасти подальше, достаю из мешка гамак и расстилаю его на ровном месте. Одет я тепло, и потому не мёрзну, хотя и лежу на камне, а ночью в горах довольно холодно, если не сказать больше... Но утром я вижу, как натягивается трос, начиная вновь ползти вниз, и когда, наконец, до меня добирается привязанный к другому концу гигантской петли блок, мне остаётся лишь отвязать его и прицепить мощным карабином к торчащму из камня металлическому кольцу. Затем делаю два надёжных захлёста верёвки на кольце, и режу трос ножом. Свободный длинный конец пропускаю через блок, вновь делаю захлёст, и сплесниваю (сплетаю) концы троса. Распускаю захлёсты, и вновь зажигаю огонь. Это последний фальшфейер, тоже алого цвета. Спустя мгновение блок начинает вращаться, медленно, но неотвратимо, А мне остаётся тупо сидеть и смотреть на это убаюкивающее меня действо... Потом, уже ближе к вечеру, над обрывом появляется голова, руки, и, наконец, целиком человеческий силуэт. Он первым делом бросается ко мне, но я отталкиваю воина, и говорю ему действовать дальше, как положено. Тот, косясь на меня, машет чем то, хотя это без толку - не рассмотреть, но канат вновь приходит в движение, и спустя два часа на террасе находится уже шесть человек. Но я уже не могу наблюдать за работой, а просто сворачиваюсь клубочком и закрываю глаза... Прихожу в себя уже внизу, на мягкой лежанке в шатре, разбитом у моей канатной дороги. Та отлично работает, когда меня, поддерживая под руки, выводят на улицу. Внизу стоит лебёдка, которая непрерывно приводит в действие гигантскую замкнутую петлю, достигающую вершины. Там уже установлены огромные блоки, непрерывной цепочкой вверх ползут люди и оружие, продукты и бочонки с водой. Меня переполняет гордость - ведь никто не верил, что я доберусь до вершины... Смотрю на свои ладони, сейчас больше похожие на большие варежки, они плотно забинтованы полотном, пропитанным бальзамами и мазями. Ну да это неизбежная плата за то, что я добрался... Теперь мои воины по вершинам горной цепи спокойно доберутся до Ридо, и... Останется только подождать. Класть людей зря я не собираюсь. Смерть уж как-нибудь обойдётся без моих солдат. Насколько можно было разглядеть снизу, по вершинам можно пройти спокойно и без всякой подготовки так далеко, как нужно. Единственное, что придётся спускаться вниз, на землю, опять по верёвкам. Но спускаться, это не карабкаться вверх, так что не думаю, что это составит проблему для моих лучших бойцов. А пока я должен отдохнуть. И я позволяю себе вновь расслабиться... Позади - длинный, почти трёхсоткилометровый марш-бросок на лыжах по заснеженной стране. Мы обходили города, деревни, любое место, где были жители. Ни к чему, чтобы нас заметили чужие глаза и подняли тревогу. Отряд и так очень мал. Основная масса моих диверсантов, четыреста человек, движется сюда на лошадях, а путешествовать по зимнему Фиори, да ещё по вражеской территории, сейчас удовольствие не из самых приятных. Все пять сотен вышли из лагерей Парда и двинулись к Эстори. Там сделали суточную остановку на отдых, за время которых из одного слитка лучшие мастера изготовили мне необходимые для восхождения на вершину принадлежности по моим чертежам. Одновременно я отобрал сотню лучших из лучших, все получили оружие, боеприпасы, сколько смогли унести, даже пару лёгких и небольшой шесть ящиков снарядов к ним. Продовольствие заменили армейские сухие пайки. Вес у них маленький, а питательность ого-го! Потому упор делался на патроны и взрывчатку. Не забыли и традиционное оружие - самострелы, мечи, облегчённые кольчуги. Потом отобранная сотня встала на лыжи и мы рванули к Ридо... Добрались за шесть дней. Ночами спали в глухих оврагах, или непроходимых для пеших и конных заваленными почти по макушки высоких деревьев, лесах. Благо нашлись среди прочего и земные армейские палатки. Самообогревающиеся, очень прочные и лёгкие. Немного, но хватило на всех. Именно их малое количество и ограничило количество ударной группы. Прочие пошли на конях. Четыре сотни. Им добираться куда дольше. Ну а нам... Продержаться до их прорыва. Со вторым отрядом следует и множество вьючных коней, везущих опять же патроны, снаряды, продовольствие и фураж для такой массы коней. Я, конечно, рассчитываю и на то, что в подвалах крепости кое-что обнаружится. Но надеется на такое, по меньшей мере, глупо. Так что везут бойцы с собой всё по максимуму. И я рассчитываю, что они успеют до того, как нас вышибут из ключевой точки...
  ...Отвлекаюсь от мыслей, потому что мне подают небольшой серебристый ящичек. Величайшую ценность этого мира. Это аптечка. Корабельная аптечка саури. А поскольку метаболизм у нас с ними практически одинаков, то и лекарства из неё должны помочь мне. Извлекаю оттуда регенерин, и одна из девчонок аккуратно, тонким слоем наносит мне на мясо ладоней волшебное средство. Реакция начинается на глазах - мазь вспенивается, и я чувствую неимоверное облегчение, мгновенно проваливаясь в сон. Всё, что было до этого - всего лишь забытье, которым организм пытался облегчить боль... Невыносимую боль... Меня будят, оказывается, диверсанты тащили меня по гребням скал на носилках. Хвала Высочайшему, что дорога относительно ровная, и не пришлось меня куда-то поднимать или опускать... Разматываю бинты, и все вокруг восхищённо ахают. Даже моих, повидавших на своём коротком пути мальчишек и девчонок проняло - за сутки живое мясо костей полностью скрылось под прочной кожей, и ничто не напоминает о том страхе, который они видели ещё вчера... Снова ставим палатки, ночуем, а утром выдвигаемся к Ридо. Крепость уже видно невооружённым глазом, и, подумав, я приказываю отойти в глубь карниза, чтобы даже случайно нас не смогли увидеть снизу, иначе весь план пойдёт насмарку... К середине дня мы точно над крепостью, разбиваем лагерь, поскольку атака начнётся лишь завтра вечером, как стемнеет. Сейчас же всем - отдых и наблюдение за тем, что творится внутри: часовые, их посты, время смены, продолжительность наряда, по возможности посчитать количество людей, находящихся внутри. Самые нетерпеливые предлагают напасть прямо сейчас, но мне даже не приходится подавать голос, командиры мгновенно приструняют ретивых глупцов, а я беру их на заметку. Придётся переводить таких в обычную пехоту, как ни жаль... Так что пока мы едим, спим, опять едим и спим. К вечеру следующего дня все уже готовы. Или я опять слишком перестраховался, или тушурцы настолько привыкли к неприступности крепости, что тащат службу, спустив рукава. Часовые дремлют на своих постах, которые, кстати, выставлены лишь на стене, обращённой к Фиори. И их всего четверо. Внутри же стражи нет вовсе. Сторона же, обращённая к самому королевству, вообще без охраны и часовых. Непростительная безалаберность. Наконец темнеет, и, глубоко вздохнув, я хватаюсь за верёвку из женских волос, затем ныряю в бездну. Небольшая, но очень простая и действенная хитрость, и я просто шагаю по почти отвесному склону вниз. Руки не устают, обычная ходьба. За спиной - ружьё. Через грудь две ленты, туго набитые патронами. На поясе - четыре гранаты, и за спиной ещё короткий меч и сумка с патронами. В бою их всегда мало. Ветер усиливается, но мой тормоз работает просто идеально, да и вес у меня немаленький, что не даёт ему сбить меня с ног. Время от времени отвлекаюсь и посматриваю на плывущие в небе луны, чтобы ориентироваться по времени. Скоро смена, так что лучше бы этим дармоедам сделать это до того, как я спущусь вниз... Зависаю на высоте десятка метров над площадкой, устроенной возле казармы гарнизона. По примерным прикидкам их три сотни. Что же... Вряд ли они соперники мне, да и моим ребятишкам... Так... Слышу топанье, откровенный зевок и негромкую ругань. Тушурский и фиорийский языки практически одинаковы. Просто некоторые слова произносятся иначе. Поэтому я разбираю, как ругается сержант:
  - Хрон, бродяга! Ты и так спал весь день, и снова дрыхнешь!
  - Да ладно тебе, Куль!
  Солдат явно раздражён, что ему прервали сон.
  - Я такую цыпочку видел... И только собрался её поиметь, как тут ты...
  Опять ругань, взаимные препирательства... Но, наконец, смена уходит. Пора и мне. Оба меча в моих руках. Длинный и короткий. Бесшумно спускаюсь на камни, ну а дальше... Мой фирменный удар, и я едва успеваю подхватить тело, чтобы не стукнуло копьё, о камни. Да и лязг доспеха... Опускаю мертвеца на камни, подтаскиваю к нише, где до него спал счастливчик Хрон, устраиваю в естественной позе. Сплю, и не мешайте... Теперь идём дальше. Где тут у нас остальные посты?.. Первый получил метательный нож в глаз. И рухнул вниз, за стену... Второй остался внутри, но голову свою стал держать в руках. Всё-таки меч у меня получился удачный... Ну а третий коротко булькнул, когда я свернул ему шею. Только чуть хрустнул оборванный позвоночник... Всё? Вроде бы. Захожу за башню, зажигаю крошечную пороховую лепёшку. Затем вторую. Третью. Заметили? Вроде бы. Теперь лишь подождать... До смены часовых крепости достигло лишь пятеро. Но это уже всё, конец гарнизона Ридо. Дежурный наряд берём в ножи, никто даже не понял, что его убило. А сверху всё спускаются и спускаются новые бойцы. Пусть они всего лишь юноши и девушки, но ни один из других воинов не сможет сравниться с ним... Почти невидимые тени в чёрном скользят к казарме, несколько мгновений, бегут обратно, скрываются в другой точке. Берутся под охрану подъёмные мосты и ворота с обоих сторон. Передо мной вырастает старший сотни. Быть ему тысячником, ей-ей!
  - Сьере граф, ключевые точки наши.
  - Поехали.
  Сотник неторопливо зажигает факел, искры сыплются из под кресала - пора спички заводить, или, лучше зажигалки; разрывая тишину гремит мощный взрыв, и начинается... Рвутся мины у выхода из казармы - толпа перепуганных солдат рванулась наружу, и попала под раздачу. Начинять взрывчатку камешками, осколками металла и шлаком от доменных печей пацаны научились не хуже специалиста-подрывника. Вопли, стоны, хрипение прорезается сразу после того, как перестаёт звенеть в ушах. Всё-таки нынешние войны куда тише... В главной башни в бойницах видны огоньки выстрелов, озаряющие серые камни мгновенными отблесками. Грохает несколько разрывов ручных гранат, слабые крики. Мои диверсанты зачищают всё подряд. Пленных приказано не брать по возможности, и ребятишки исполняют повеление своего лорда с превеликим удовольствием и тщательностью. Причём настолько, что мне становится слегка не по себе, когда с крыши вдруг начинают один за другим, размахивая руками и ногами, лететь люди. Кому повезло больше - просто разбиваются с противным жирным звуком о камни крепости. Кому меньше - исчезают в бездонной пропасти. На развалинах казармы непрерывная стрельба, потом лишь мгновенные высверки мечей и кинжалов в огне пожарищ. Бойцы добивают раненых и проверяют мертвецов. Нам не нужны потенциальные партизаны, которыми могут стать пленными. А отпускать их, по меньшей мере, глупо. Лишний расход продовольствия, воды, топлива. Никто не знает, сколько времени понадобится на прорыв к нам оставшихся четырёх сотен воинов специального подразделения. Так что для нас ценно всё... Багровое утро освещает мрачную картину побоища. Всё-таки я недооценил своих мальчишек и девчонок - они оставили в живых десяток человек, и те, под прицелом ружей, а что это за непонятные вещи в руках захвативших их фиорийцев, они уже поняли наглядно, собирают по всей крепости убитых и раненых, а так же куски разорванных взрывчаткой тел, затем скидывают их в пропасть. Затем замывают кровь, ну а дальше... Их просто отправляют за мертвецами. Жалости у моих ребят ни капли... Да и смешно требовать её у тех, на чьих глазах их матерей насиловали и убивали, а отцов подвергали нечеловеческим мучениям и сжигали заживо... Да ещё жёсткие порядки военного обучения. Нелегко было решиться отнять у детей детство, но они сами сделали такой выбор. Что же... В будущем именно такие, как они, станут моей опорой и основой новой аристократии Фиори. Да и не только Фиори, я думаю... Быстро ревизуем имеющееся имущество, потом оставшийся на плато десяток спускает разобранные на детали орудия, снаряды, оставшиеся наверху лишние вещи, продовольствие. Имеющихся в крепости запасов еды тоже достаточное количество. В принципе, хватит месяца на два. Ну а в случае чего - взорвать её к Нижайшему, а самим подняться наверх, на горный хребет, и потом поплёвывать себе вниз. На беснующихся бессильно врагов. В общем, пока успешно. Два десятка камнемётов на стенах, пять баллист, большой запас свинца, топлива, масла и смолы. Полные подвалы стрел для луков и арбалетов. Горы камней. В общем, к обороне тут всё готовил умный человек. Людей маловато, но я больше уверен - пока есть продукты и вода, отобьёмся от любого количества врагов. Тем более, что у нас есть козырь, о котором не знает никто - путь на плато. Вряд ли здесь, на всей планете, найдётся человек, способный совершить восхождение на практически отвесную, словно отполированную скальную стену... Так что, мосты подняты, ворота закрыты наглухо, нам остаётся лишь ждать прихода основных сил и боеприпасов и новых пушек. Поиздержались мы неплохо в ночной атаке, ну так и врагов было больше четырёх сотен...
  
  Глава 27.
  
  - Сьере граф! Там, внизу - обоз!
  - Большой?
  Я вскакиваю с грубого стула, находящегося в комнате бывшего коменданта крепости Ридо. Сотник кивает:
  - Около пятидесяти саней. Охрана... Где-то человек двадцать. Идут со стороны Тушура.
  - Как думаешь, что это?
  Парнишка пожимает плечами, потом выдаёт мысль:
  - Судя по возам - либо продукты, либо снаряжение для гарнизона.
   - И твои дальнейшие действия?
  Парень помялся:
  - Брать надо. Нам то всё сгодится.
  Улыбаюсь.
  - Верно, брать. А как? С шумом и топотом, или тихо и незаметно?
  - Сейчас разницы нет. Только там это...
  - Чего?
  Опять мнётся.
  - Да не похоже, что солдаты обоз сопровождают. Там кто-то важный едет. Сани уж больно... Красивые...
  - Ладно. Важного гостя берём живым. Посмотрим, что и с чем его едят. Относительно прочих...
  Провожу ребром ладони по горлу. В ответ - понимающий кивок. Добавляю:
  - Имя?
  - Марг.
  - Так вот, впредь, Марг, у тебя привилегия. Обращаешься ко мне с этого момента 'командир'. Просто и коротко. Понял?
  - Да, сьере... Командир!
  Поднимаюсь из-за стола:
  - Пойдём, глянем...
  ...Глаз у сотника острый. Точно угадал. Гружёные под завязку сани с уныло застывшими возницами, и вес немалый. Лошади еле тянут. Ну, тут ещё и в гору... И аккуратные закрытые санки, возле которых два десятка разряженных в разукрашенные одежды охранников.
  - Сотник!
  Тот отзывается из-за спины:
  - Да, командир?
  - Возьми пяток орлов поздоровее, пусть быстренько накинут на себя тушурскую сбрую, будем брать.
  Парнишка понятливо кивает, уносится. Спустя мгновение внизу короткая суета, а потом из башни выскакивают не пять, а десяток здоровых парней, облачённые в грубые вражеские тулупы и доспехи. Пятеро бегут к воротам, торопливо поднимая решётку, а остальные начинают слоняться по двору со скучающим видом. Вижу, как Оника, лучший снайпер, занимает место со своим карабином в комнатке под чердаком надвратной башенки. Удовлетворительно киваю головой. Будем брать... Со скрипом опускается мост, и обозники, ничего не подозревая, въезжают во двор... Но едва выползают из-под стены, как сразу становится видны следы разрушений: уничтоженная казарма, вместо которой груда камней, следы разрывов гранат в виде закопчённых пятен на камне и следы осколков... Тишину разрывают крики, сервы прячутся под свои сани, лошади бесятся, а два десятка охранников пытаются развернуть разукрашенные саночки, но поздно. Гремит залп, спустя несколько секунд, нужных, чтобы открыть затвор и вложить на месте вылетевшей гильзы новый патрон, второй... Гулко стреляет Оника. Не девчонка, а какой то Зверобой из древних книг! С трёхсот метров отстреливает у мишени уши. На заказ, хоть левое, хоть правое. Да и остальные ребята и подруги её не уступают. Два залпа, всё кончено. Ругаю себя. Надо было оставить на дело два десятка народа. И хватило бы. А так - патроны зря пожгли лишние... Спускаюсь со стены - враги валяются в живописных позах. Кони отличные, откормленные, даже жалко их под нож пускать...
  - Командир, лошадки то... Может, оставим?
  Хм... Мысли у нас сходятся.
  - А фураж?
  - На месяц хватит... Думаю...
  - Вот сначала проверь, а потом решим. Тягловых то точно под нож придётся пускать. Всё мясо, хоть и конское.
  - А что? Конина, она ещё какая вкусная!
  Удивляется уже спустившаяся со стены Оника. Подходит к саням, откуда за всё время ни звука, ни движения, берётся за кожаную дверцу, и... Едва успеваю отшвырнуть девчонку прочь.
  - Сьере...
  - Дура!
  Рычу со всей способной только для меня, злостью:
  - Ты за дверь, а оттуда - арбалет или меч! Забыла науку?! Расслабилась?!!
  Поднимается, виновато опускает голову:
  - Простите, сьере граф... На радостях...
  Мгновенно преображается:
  - Эй, в санях! Вылезай, а то сейчас копьями начнём дырявить твою поклажу, и тебя вместе с ней!
  Пару секунд ничего не происходит. Потом покрышка шевелится, оттуда появляется... Твою ж мать!.. Две девчонки. Ровесницы моих диверсантов. Одна - явно госпожа. Вторая, поскольку одета похуже, да и выглядит забитой, либо служанка, либо раба.
  - Кончить их, командир?
  Девчонки осматриваются, потом служанка, до которой, наконец, доходит, что вокруг или враги, или мертвецы, с тихим всхлипом валится на камни. Вторая бледнеет, словно снег вокруг, смотрит на своего ровесника с ненавистью. Потом цедит сквозь зубы:
  - Я дочь коменданта крепости Ридо, баронесса Ума дель Арр, вы не посмеете, грязные свиньи!
  - О, как...
  Презрительно сплёвывает на её расшитые сапожки с загнутыми носками Марг.
  - Хочешь, значит, с папочкой повидаться? Легко.
  Показывает на стену, выходящую к Пропасти. Презрительно усмехается:
  - Он там. Помочь поискать?
  - Марг, потише...
  Задумчиво бросаю я.
  - Кто ещё в санях?
  Девчонка молчит.
  - Проверить.
  Шитая покрышка летит на камни, ребята быстро перерывают поклажу.
  - Ничего такого, сьере граф. Тряпки, немного еды, денег чуть, украшения.
  - Граф?!
  Выдыхает дочка коменданта, глядя на меня. Делать нечего:
  - Граф Атти дель Парда, доса. Впрочем, уже не доса... Марг, сколько тебе лет?
  - Шестнадцать, командир.
  - Значит, пора.
  Протягиваю руку, цепляю девчонку за воротник, и швыряю на камни к его ногам:
  - Голова у тебя на плечах есть. Забирай. Твоя собственность. И если к утру не попробуешь - я тебя не пойму...
  Парень краснеет, а все вокруг ржут:
  - Командир!
  - Чего? Законная добыча.
  - Так она же из благородных, а я...
  - А ты, Марг, отныне барон. Ровня ей. Так что забирай, ищи себе каморку, и пользуйся, сколько влезет. Это она теперь крепостная. Даже хуже - раба. Потому что пленная.
  - Вы, как вы...
  Лепечет девица, сообразив, что шутки кончились, и теперь в её жизни наступает переломный момент. Марг успокаивается, поняв, что я серьёзно. Нагибается, вздёргивает тушурку на ноги, та пытается отпихнуть его, но не тут то было.
  - Позвольте приступить, командир?
  - Не позволю. Сначала дело, развлечения потом. Запереть её и служанку в камеры в подземелье, потом оприходовать груз, а вечером, как наступит время отдыха, будешь развлекаться.
  - Есть, командир. А со второй что делать?
  - На кухню. Пусть посуду моет. А к еде её и близко не подпускать.
  Кивок. Короткая команда. Девиц - одну утаскивают волоком, вторую уносят. Начинаем потрошить возы. Уцелело человек пять возниц, успевших воовремя прикинуться ветошью и не отсвечивать. От них узнаём, что это - плановая поставка продовольствия. Вино, масло, мука, сушёное мясо, копчёности. Ещё - дрова. Как нельзя вовремя. Но вот то, что следующий обоз должен прибыть через неделю, меня огорчает. Впрочем, этого вот, пропавшего каравана тоже хватятся, и пошлют проверить, что за ерунда. Значит, спокойного сидения в крепости нам осталось дня три, может, четыре, если тушурцы неразворотливы. А вот и узнаем.
   Возвращается Марг.
  - Сделано, как приказано, командир.
  - Отлично. Всё имущество на склад.
  - А пленников куда?
  Не раздумывая, приказываю:
  - На заготовку дров. И своих отряди половину. Их нам много понадобится...
  Парень сопит, явно хочется задать пару вопросов, а поскольку настроение у меня выше среднего сейчас, настроен я вполне добродушно:
  - Давай, только быстро.
  ...Сразу видно, толковый малый. Всё понимает с полуслова:
  - Насчёт барона...
  - Будешь. Крепость отобьём - дам тебе титул. Это не шутка.
  - А по поводу...
  Пожимаю плечами:
  - А чего тут? Просто так отпускать её к папочке, как то... Сам понимаешь. Ну а почему бы не предоставить удовольствие своему подчинённому? Так что делай дела, что приказаны, а вечером можешь наслаждаться.
  - Ну допустим. Потом что с ней что делать?
  - Хм... Действительно... Дома у тебя ведь нет? И семьи тоже...
  Кивает, насупился.
  - И убивать после такого рука не поднимется. Тоже верно. Деваться некуда. Придётся тебе замок давать.
  У парнишки отвисает челюсть:
  - За-замок?!
  - Замок. Вот возьмём пару-тройку - выберешь себе по нраву. А девчонка пока... Не возражаешь, если она пока в Парда побудет, под присмотром? Глядишь, ты к тому времени успокоишься, поостынешь, а может, и кого лучше найдёшь. Ладно. Дела стоят, а у нас три, в лучшем случае, четыре дня осталось.
  - А потом?
  - Потом тушурцы подойдут. А возможно, и мятежники.
  У парня снова суровое лицо. Пряники кончились. Наступает реальность. Злая и беспощадная.
  - Верно, командир. Ведь предав страну, они стали мятежниками. Против народа, против земли нашей, городов и сёл! Эх, был бы у нас король! Настоящий! Как ты, командир!
  И тут до него доходит, кто может дать титул барона. Ни граф, ни герцог, ни маркиз. Лишь Совет Властителей, или... Действительно король! Марг смотрит на меня расширившимися глазами, потом вдруг выдыхает:
  - За короля и Отчизну!
  Становится по стойке смирно. Хлопаю его по плечу:
  - Вольно. Вперёд.
  Киваю на сгрудившихся в кучку погонщиков, охраняемых парой ребят. А топлива нам действительно нужно много. Снарядов у нас мизер. И бить из орудий придётся мне, да, пожалуй, нашему отрядному снайперу, Онике. Всего то сорок штук. Патронов гораздо больше, но и их нужно экономить. А потому, надёжным дедовским способом - кипящая смола, расплавленный свинец, да крутой кипяток. Ну, естественно, камни, стрелы, и, как самый последний аргумент - мечи и копья... Эх, где там наши? Им то тяжелее придётся. Пусть пока феодалы и спят, но у каждого есть дружина, в смысле - личная гвардия, и если что, кликнуть сервов с дубинами могут быстро. Другое дело, что моим парням всё это будет на один зубок, но вот время потеряют, а возможно, и обоз. И опять же - боеприпасы потратят, а они в Ридо на вес золота...
  ...Утром встречаю Марга, довольного, словно кота, объевшегося мышей с валерьянкой. На щеке здоровенные царапины, в глазах этакая очумелость и отстранённость. Ничего не спрашиваю. Настоящие мужчины обычно о таком не треплются. Но, похоже, пареньку понравилось...
   Работа в его руках кипит. Растут горы дров, все при деле. Даже служанка, которой сохранили жизнь, сидит у дверей кухни, заплаканная, правда, и драит большой котёл с песочком.
  - Чего ревёшь?
  - Доса Ума...
  Хлюпает носом.
  - Жива твоя доса.
  Вскидывает, наконец, глаза, пугается до дрожи, как бы не обмочилась.
  - Не хнычь. Тебе больше, чем ей повезло. Не тронули?
  Соображает, о чём я. Краснеет, словно цветок, потом тихо шепчет:
  - Не-а...
  Хмыкаю. Видать, не поднялась рука, точнее, то, что в штанах у пацанов. А может, пожалели. Их дело. Я, лично, слова не скажу...
  - А можно её увидеть?
  - У Марга спрашивай. Она - его собственность.
  Снова хлюпает носом. Потом с ожесточением начинает тереть железную стенку котла дальше.
  Враги появляются на третий день к вечеру. Довольно много. Около полусотни. Меня зовут на стены, сотник хмурится:
  - Пришли, командир.
  - Ради такого мог бы и не звать. Всего то пятьдесят покойников.
  Его лицо озаряет злая улыбка.
  - Понял, командир. Пока больше сотни не будет - тревожить не стану.
  Киваю в знак согласия, ухожу. Утром любуюсь, как со стены, раскинув конечности, летят в бездну уже замёрзшие голые мертвецы. Во дворе куча кольчуг и броней. Осматриваю. На них знак территориальной армии. Значит, наместник провинции послал проверить, в чём дело, и куда делся обоз. Пустые сани ведь не вернулись? Вот же дубина! Замечаю у одного из выходов большого здания, где квартируют мои воины, сгорбившуюся девичью фигурку в обносках, и на цепи. Ба! Да это же бывшая баронесса! Однако, Марг не промах! Видно доса дель Арр вызвала неудовольствие своего повелителя и хозяина, и потому наказана. А на улице холодно. И на девчонке, насколько я вижу, всего лишь один мешок с дырками. Босые синие ноги с... Так-с... Это уже лишнее.
  - Сотник!
  - Да, командир?
  Нижайший! Как он умудряется быть всегда поблизости, когда нужен. Маню его за собой, веду на угол стены, где никого нет.
  - Рассказывай, за что?
  Показываю на сгорбившуюся фигурку. Парень мнётся, потом выдаёт:
  - Принёс ей воды, чтобы сполоснулась, а она её выплеснула...
  - При себе мыться хотел заставить?
  Кивает. Краснеет.
  - Болван. Ты же её взял? Девушка хоть?
   Опять кивает.
  - А теперь ещё и унижаешь.
  - Таких ломать надо! Наглая! Обзывает бастардом!
  - Угу. Раскис? Доброту проявил? Она и подумала, что из тебя можно верёвки вить. Ладно. Смотри, чтобы не заболела. Бани у нас тут нет. Лечить нечем. Лучше отправь её на кухню, к служанке на пару. Днём пусть вкалывает, а ночью тебя ублажает. Так лучше будет.
  - Спасибо, командир!
  - Беги.
  Уносится вихрем, а я погружаюсь в расчёты: гонец должен будет явиться с донесением сегодня к вечеру. Рискнут тушурцы пойти в ночь? Будем исходить из худшего. Значит, к завтрашнему утру. Сколько у главы провинции войск? Учитывая пограничье - достаточно много. Это плохо...
  - Марг!
  - Слушаю, командир!
  - Надо поставить пару растяжек внизу. Вместо поста.
  Улыбается:
  - Уже готово, командир. Заложили двадцать кило взрывчатки, да обложили её камнями и всяким дерьмом. Ахнет - мало не покажется.
  ...Точно толковый парнишка растёт!.. А сколько у нас времени до прихода к нам подкрепления? Прикидываю - ещё примерно пару дней, как минимум. И это - в идеале!.. Вот же... Впрочем, ладно. Будем драться. В любом случае, до нас никто не мог взять Ридо. А мы это сделали.
   Утром меня будит взрыв. Мощный, протяжный... Моментально оказываюсь снаружи. Спал, естественно, одетый, а ноги сунуть в сапоги - секундное дело. Вихрем взлетаю на стену - внизу, где-то там далеко, к небу медленно поднимается облако чёрного, быстро рассеивающегося дыма. Все диверсанты уже на своих местах, готовы к бою. Слышу резкую команду Марга, и внизу вспыхивают костры. Не рано ли? Впрочем, пока загорается лишь два. Понятно - от них, в случае чего, запалят и остальные. Горящими углями намного легче разжигать, чем молотить по кремню куском железа. Ладно. Бдим... Ого! Просто не верится! Внизу громадное пятно копоти, перекрасившее снег, и возле него, да и в самом чёрном круге, угадываются трупы. Разной степени сохранности и укомплектованности. А на улице мороз...
  - Марг! Ну-ка, быстро строй цепочку до колодца!
  ...Пока внизу не очухались, быстро приступаем к заливке катка. То есть, дороги. Выплёскиваем ведро за ведром так быстро, как успевают их наполнять. А враги после взрыва не торопятся. То ли в шоке, а может, опасаются, что такая вот страшная штука на дороге не одна... Между тем укатанный узкий путь быстро покрывается корочкой тонкого льда. Хе-хе... Милости прошу! Привыкли, понимаешь, летом воевать, а в холод можно такой панцирь на ворота и стены и наморозить! Да ещё попробуй утверди на гладком льду стенобитные машины или катапульты. Или просто сам попробуй устоять. А тут не стоять, бегать и прыгать надо. Ещё и уворачиваться! Пальнуть из пушки? И хочется, и колется. Успеем. Но у подножья серпантина уже начинается шевеление. Видимо, народ пришёл в себя. А может начальник разозлился... Осторожно приближаются к воронке, неглубокой, как я вижу, поскольку земля хорошо промёрзла. Может, хватит воду лить? Нет. Пусть продолжают. Как останется им два пролёта серпантина, так и закончим. А то у стрелков руки дрожать буду. А за десять, или больше минут, всяко отдышатся... Увы. Повоевать сегодня не пришлось. Отряд внизу подбирает тела, раненых, их относят в сторону, и... К моему величайшему удивлению, тушурцы медленно уходят восвояси, откуда пришли. Что за чудеса? Хотя удивлён не только я. Милость Высочайшего? Да ну... Скорее всего, трезвый расчёт. Диверсия показала, что крепость-ключ в чужих руках. Стоит ли класть жизни на заведомо невыполнимом дел? Наверняка многие из них помнят, сколько времени фиорийцы пытались взять Ридо, и какие потери при этом несли, да ещё и без толка. Значит, либо грамотный командир, либо они уже выполнили приказ - выяснили всё. И это мне очень не нравится... Получается, что тушурцы не чета нашим доморощенным фиорийцам, которое мне сильно напоминает мне Польшу до того, ка кона вошла в состав Русской Империи. Когда каждый её житель считал себя дворянином, а король вообще не имел никакой власти, как у нас Старейший в Совете. Следовательно, дворянство, как я и решил, будем прореживать...
  - Отбой!
  Слышу крик Марга. Правильно решил...
  - Дежурная смена - бдить! Вечером поставить сигнальные растяжки на втором серпантине. Дальше нести службу по караульному распорядку!
  Улыбаюсь, но только про себя. Нечего слишком поощрять. А то возомнит себя непогрешимым... Ухожу в башню. Как там основная группа? Даже сердце ноет, и сна ни капли... Но надо отдохнуть...И я заставляю себя лечь на кровать, укрыться шкурами, доставшимися в наследство от тушурцев, закрыть глаза, и... Тщетно. Отдыхает лишь тело, а не мозг. Ни в одном глазу. И заставить себя тоже боязно - а вдруг зевнут мальчишки и девчонки? Часовые проспят? Стоп! Говорю сам себе. Если ты им не доверяешь, то зачем пошёл с ними в поход? Спи, Атти. Спи, Максим Кузнецов. Ты должен спать. Должен... Просыпаюсь уже глубокой ночью от выстрела. Какого... Снова вылетаю наружу - всё спокойно. Лишь Оника прячется на вершине башни, за зубцами. Уже не прячется. Спускается вниз, не спеша направляется на угол стены.
  - Чего шумишь?
  Девчонка машет рукой.
  - Ничего такого, сьере граф. Тут тушурцы решили под покровом ночи своих разведчиков послать... Отпугнула...
  - Убила?
  Кивает.
  - Зря. Лучше бы ранила. С ним у врагов хлопот больше.
  Отрицательно качает головой:
  - Пробовала. Они их просто дорезают. Именно, чтобы не возиться.
  - Всё-равно, лучше не убивай сразу. Подумай, если каждый из них будет знать, что его именно дорежут свои, то с большой ли охотой такие люди будут рисковать?
  - Ой...
  Девчонка подносит одну ладошку ко рту, потому что в другой держит длинноствольный карабин. Совсем по детски. Ну так она и есть ещё ребёнок. Пятнадцать лет всего. Зато за душой - уже три десятка мертвецов, пять лет диверсионной школы, и третья кампания. Ветеран. Эх! Что за жизнь такая... Мерзкая... Иду досыпать. Ещё пару раз бухает длинный карабин. Затем наступает тишина. Просыпаюсь от запаха. Жареного мяса и горячей свежей натты. Вот черти, решили на завтрак не будить? Открываю глаза - на столе котелок, пышущий паром, заботливо укутанный овчинным чехлом для сохранения тепла. Рядом - накрытая сверху чашкой большая глиняная кружка с наттой. Сладко потягиваюсь, затем встаю, умываюсь, сажусь есть. Вкусно... На улице солнечно, и, похоже, без ветра. Подхожу к узкому окошечку-бойнице - посты стоят. Все спокойны. Во во дворе народ занимается повседневными делами: таскают воду, поскольку заливка ворот и дороги продолжается, тренируются, просто сидят группками и разговаривают о своих делах, либо просто стоят на стене и смотрят в ту сторону, откуда должно прийти подкрепление... У кухни сидят обе пленницы. Знатная доса - в железном рабском ошейнике, наряду со своей бывшей служанкой скребут котлы. Хе-хе... Марг хорошо усваивает уроки. Даже отсюда вижу здоровенный синяк на шее бывшей баронессы Тушурского королевства. Да, бедняжка. Не повезло тебе... А может, и наоборот, повезло... Потому что ты, Ума, в отличие от многих и многих других своих ровесниц, уцелеешь. Может быть, даже найдёшь своё счастье... Думаешь, я не вижу, какие взгляды ты кидаешь в сторону Марга, когда думаешь, что он не видит тебя?.. Если ты не дура, а мне почему то кажется, что это не так, то спесь из тебя вылетит быстро, и ты вцепишься в юного барона, как клещ, и сделаешь всё, чтобы не упустить свой шанс...
  - Сьере граф! Сьере граф! Большой, очень большой отряд со стороны Фиори!
  Встревоженный крик со стены... Я смотрю на приближающуюся армаду в трубу, но ещё ничего не могу рассмотреть толком... Неизвестная армия приближается медленно, потому что с этой стороны, в отличие от Тушура, нет пробитой и наезженной дороги... Ближе к вечеру, наконец, армия втягивается в долину, расположенную перед началом серпантина, им остаётся пройти где- то километров семь... Это, минимум три часа такими темпами... Внезапно в небо взмывают две ракеты... Красные... А потом лопается, разбрызгивая океан брызг в небе, чёрная... Это наши. Наши! Дошли! Прорвались! Но... Почему их так много? Должно быть четыреста... А тут даже на глаз не меньше тысячи...
  - Приготовиться к бою.
  - Но, командир...
  - Тебе не кажется, Марг, что их слишком много для четырёхсот?
  Парень всматривается в долину, потому угрюмо качает головой.
  - Слишком, пожалуй, самое подходящее слово, командир...
  
  Глава 28.
  
  ...Вам когда-нибудь приходилось получать помилование в тот момент, когда ваша голова уже на плахе, воротник раздёрнут, а палач занёс топор? Примерно такое ощущение было у всех, когда к воротам со стороны Фиори, которые мы уже приготовились защищать, подъехали три всадника - Ролло, Дож и... Моя матушка... На таком же здоровенном вороном жеребце, как у меня, в лёгких доспехах, с точной копией моего меча на боку и шикарном меховом плаще. Валькирия, вот же... Потом меня долго тискали в объятиях, целовали, били. По плечам, естественно, от избытка эмоций. Обозрели Ридо изнутри и снаружи, ну и наконец в крепость снизу потянулись воины... Четыре сотни двигавшихся на лошадях диверсантов. Три сотни тяжёлых пехотинцев, пять сотен добровольцев, стрелков из лука и арбалетов. Тоже, кстати, в полных доспехах. Крепкие мужчины, вперемежку с молодыми девчонками. В Парда девицы стреляют ничуть ни хуже, а то и лучше парней. Особенно, из арбалетов... Ещё обоз: двадцать орудий крупного калибра, сорок четыре миномёта. Снарядов почти десять тысяч, около полутора сот тысяч патронов... Ну и еда, хотя мы с ней совсем не бедствовали, напалм, и много всяких пренеприятнейших для врага приспособлений, вроде мин противопехотных, а так же шариковых 'лягушек'. Тех, что сначала выпрыгивают из-под земли, а потом на высоте пары метров рвутся, засыпая всё вокруг шрапнелью... В общем, прошли мои воины всё Фиори, и никто на них не дёрнулся. Ополчение не собрано, клич не кинут на всеобщий сбор, так что те, кто был по пути, прикинулись кустиками и камешками и старались не отсвечивать особо. Но вот дальше будет хуже. Потому что скоро начнётся весна. А тогда уж поскачут гонцы между замками и владениями, и потянутся отряды в точку сбора. Но куда?.. Хвала Высочайшему, дома всё нормально. Юрика полнеть начала. Пузико ведь! Ничего, скоро увижусь с ней. Заводы работают на всю катушку, народ в Парда просто ломится. Сьере Ушур, оставленный матушкой на хозяйстве, развернулся на всю катушку - затеял кучу строек. Ну а поскольку кирпича сейчас с избытком, технологии за пять с лишним лет отработали до блеска, то и движется дело быстро. Даже очень. Благо рабочих рук с избытком. Нет, квалифицированные то мастеровые, как обычно, в жутком дефиците. Но таких, что 'подай', 'принеси' - полно. Вот и копают фундаменты, кладут стены, добывают уголь, сланец, руду. Да ещё и довольны, потому что и кормят, и платят. Сьере даже затеял дорогу в Бесплодные Степи прорубать, потому что баронство бывшее с ними граничит. А через степи можно добраться до торговых партнёров в других местах... Что же, всё верно. Прекращать торговлю из-за войны, по крайней мере, не выход. На освободившееся место всегда найдутся желающие. И пусть их товар ни в какое сравнение с нашим не идёт, тем не менее, возвращать потерянные позиции всегда тяжелее и убыточнее, чем начинать с ноля. Так что Хье Ушур тут полностью прав...
  ...Я забираю сотню диверсантов, что вместе со мной брала Ридо, взамен оставляю ополченцев, две сотни свежих мальчишек и девчонок, артиллерию, почти весь боезапас к огнестрельному оружию, тяжёлую пехоту. С нами назад пойдут три сотни спецов, нам хватит за глаза, чтобы добраться до границ Парда, где уже заканчивает формировку и обучение моя новая армия. Комендантом остаётся Ролло. Его жена в Парда, так что, как ни противно звучит, но надеяться на то, что рыцарь будет стоять до последнего, но не сдаст крепость, можно. Одновременно с нашим отбытием начинаются работы по постройке нормальной канатной дороги, ведущей на скалу. На плато поставят батарею пушек. Кроме тех, что будут на стенах крепости. В общем, Тушур ожидает сюрприз, от которого королевская армия умоется кровью. Ну а нам надо срочно навести порядок в стране. Поэтому нужно поторопиться назад. И ещё - я очень соскучился по своей саури... Поэтому, едва закончилось размещение и формирование подразделений, мы сразу же выезжаем обратно. Среди диверсантов - Марг. Рядом с ним, на обычной крестьянской лошадке трясётся Ума. Похоже, что гонор и спесь с неё слезает, как шелуха с лука, потому что едет пленница с испугом на лице, ну так, столько воинов в великолепнейшей броне и с незнакомым, но очень эффективным оружием, действие которого она видела собственными глазами, внушает почтение... Первое время едем спокойно. Нас не тревожат, хотя отряд стал намного меньше. Была одна попытка какого-то очумевшего владыки дёрнутся, но, хе-хе... Когда по вывалившей из леса толпе хлестнул залп трёх сотен ружей, хватило, чтобы одуматься и самым горячим головам. Так что... Тем более, что несмотря на бездорожье, слухи по стране разносятся моментально, и те, кто уже оставался на пути между нами и Парда, сразу узнали о произошедшем... Но и до нас доходит любопытная информация - наши противники, те, кто поддерживает оставшихся в живых Тайных Владык, тоже начинают объединятся. Их командиром выбран некий дель Оворо...
  ...И вот я стою перед обугленными, закопчёнными остатками стен, торчащих из снега словно гнилые зубы, и мне становится не по себе... Дель Овори развернулся в городе во всю ширь своей души. И пусть она и у меня не иссиня-белая, но и не настолько чёрная, как у самого графа. Похоже, что поговорка верна, и действительно 'яблоко от яблока недалеко падает'. В том смысле, что граф действовал в лучших традициях своих повелителей... На вбитых в кладку кольях висит множество полуразложившихся трупов - по приказу дель Овори тех, кто сопротивлялся, прибивали кольями к остаткам стены. Потом мы обнаружили громадный сарай, бывший склад сьере Ушура, куда мы сдавали свои товары, забитый детскими трупиками всех возрастов. Видимо, дель Овори предпочитает взрослых рабов. Ну а одиночные трупы, носящие следы изуверских пыток, встречались по городу повсеместно. Живых же людей, сколько мы не искали, так и не нашли. А вообще единственным целым зданием в городе оказался Зал Совета Властителей, украшенный зловещей икебаной из развешенных на балках трупов, причём все покойники были при жизни лишены рук и ног... Воины мрачны, их лица темны от гнева. Многие не скрываясь, вытирают навернувшиеся слёзы. Ведь тех же самых детей просто заперли в пустом сарае, а потом, наглухо закрыв ворота и все слуховые окна, оставил умирать от голода и жажды. Может, для кого то это и нормально, но даже для меня есть что-то, через которое я не могу переступить, даже если от этого зависит моя жизнь... А потом я обращаюсь с речью. Мне тяжело говорить, но много слов произносить и не приходится - ведь вот он, новый строй, новый порядок, который хотят устроить сиятельные мерзавцы. И пусть те, кто сейчас пришёл со мной сюда, на это зловещее кладбище, сравнят его с тем, как живут они и их семьи в Парда и под моим правлением. И сделают свой выбор. Потом я скрываюсь в шатре, поскольку лагерь разбит в поле - на гигантском кладбище, в которое превратился город, ночевать ни у кого не возникает ни малейшего желания. Ночью многие не спят, сидят у не гаснущих костров. Часть солдат просто молится Высочайшему, в принципе, я не против. Мы слишком быстро шли, многие устали. Да и зловещий символ будущего под властью лордов очень хорошо настраивает солдат на нужный лад. Сутки мы стоим в чистом поле. Наконец вновь снимаемся с места - люди и животные отдохнули. Жаль, что я максимально сдерживался пришпоривать технический прогресс в отдельно взятом месте, и крайне неохотно афишировал не соответствующие эпохе артефакты и технологии. И лишь когда стал вопрос о жизни и смерти, развернулся во всю ширь своей души... Начни я пораньше - Ганардба была бы цела, а её жители живы. Но что толку говорить 'если бы', да 'кабы'? Ещё никто не смог вернуться во времени назад и исправить свои ошибки... Мы спешим изо всех сил, и лишь одна мысль гложет меня - а если такое будет в Парда, когда мы вернёмся? Хвала Высочайшему - обошлось. Видимо, у дель Овори ещё не так много сил, да и, я уверен, горожане столицы отдали свои жизни не просто так. Иначе стал бы граф так свирепствовать? Так что скорее всего был воровской набег, увенчавшийся удачей, а потом палачи, по другому их не назовёшь, поспешили скрыться, чтобы избежать расплаты за содеянное, и сейчас, где-нибудь в глухом месте принимают подкрепления, формируя фиорийское ополчение. Те, кто ратует за старые порядки, ещё не знают, что Ридо в моих руках. Потому и ведут себя пока так, словно за их спинами уже стоит иностранная поддержка. К графу стекаются добровольцы, всяческая накипь, спешно ведётся подготовка к боевым действиям. Но и мои люди тоже не сидят без дела в графстве. И когда мы туда доберёмся, то нас уже должны ждать готовые к боям, обученные, отлично экипированные отряды. А уж тогда...
  ...Мне никогда ещё раньше не говорили, что у меня идиотская улыбка... Ну, да. А чего такого? Счастливый отец держит свою доченьку на руках и блаженно лыбится во все тридцать два зуба. А рядом - с точно такой же блаженной улыбкой моя жена. Ооли. Как на нас посмотришь, то сразу становиться понятно, что мы очень и очень счастливы вместе. Почему я не могу быть счастлив со своей женой, пусть даже и саури? Я очень её люблю, и нас объединяет не только постель. Как выяснилось в процессе совместного притирания, между мной и саури оказалось много общего: привычки, характер, даже любовь к одинаковым блюдам. Иной раз мы понимали друг друга просто без слов. Мысленно. Или глазами. Я так люблю утро, когда она просыпается рядом, такая тёплая, домашняя, бесконечно милая, с чуть припухшими после сна веками, с беспорядком на прекрасной головке... Потому готов смотреть на неё бесконечно... А наша доченька - сущее чудо! Громадные смышлёные глазёнки, лёгкий пушок, пока ещё, и упрямый, явно папин и мамин вместе взятые, характер. И вместе с тем удивительное спокойствие на безмятежном, обещающем стать невероятно красивым, личике... И вот я стою вместе со своей любимой женой на специально сделанном к столь знаменательному событию помосте, на руках у меня в шитых золотом пелёнках наша дочурка, а к нам вереницей поднимаются по лестнице поздравители. Идут мятежные аристократы, угадавшие в этом мероприятии возможность получить амнистию. Движутся мои соратники, представители деревень, городов и общин. Послы, купцы, торговые гости. Тысячи и тысячи. Все поздравляют нас, пытаются понять, что их ждёт в дальнейшем, каков я в жизни. Действительно ли Фиори ждут невероятные перемены и процветание, как рассказывают в Парда и других владениях, присоединённых к графству до моего мятежа? Будьте спокойны, люди. Насчёт перемен - чистая правда. Потому что не может быть счастлив государь, если его подданные бедны, раздеты и голодны. И путь к процветанию - один. Упорный труд. Учёба. Старание. Некогда на праматери Земле существовало одно государство, три принципа существования которого взяты из древней книги законов славян:
   Ama quellanquichu - Не ленись.
  Ama llullanquichu - Не лги.
  Ama suacunquichu - Не воруй.
   Теперь на этих трёх высказываниях базируется политика Русской Империи, самого большого и сильного государства Вселенной, подданным которого являлась моя альфа. Мой... Даже не знаю, как сказать. Год прошёл с того момента, как родилась наша малышка. Мы с супругой дружно решили назвать её Ари. Аруанн, так звучит имя дочери полностью. В честь кого - объяснять, думаю, не надо. И вот - праздник. Первый годик жизни нашей малышки. Много всякого произошло за это время. Ещё больше случится в скором будущем. Но сейчас мы счастливы. Оба. И я, и моя любимая супруга-саури. Она уже не боится выставлять напоказ свои острые ушки, привыкла к людям, и больше не воспринимает их как уродов. А ещё - любит меня не меньше, чем я её. И вот, первый год нашей совместной жизни, первый год становления будущей великой Империи Фиори. Я не стану изобретать новое название. Прежнего, раздробленного на множество мелких владений государства нет. Сейчас мы одно, могучее и сильное целое. Один закон для всех на всей территории. Одна армия. Одна религия. Ну, куда же без неё? Пока нельзя. И первый наш совместный праздник... Течёт людская река. Медленно и неспешно. Я не боюсь, что кто-нибудь совершит покушение на меня или мою семью. Все знают, чем это закончится. Мои диверсанты - лучшие бойцы не только Фиори, но и любой другой страны планеты. Им нет равных. И злоумышленника они обезвредят ещё до того, как тот подумает о зле. Поэтому я совершенно спокоен. Правда, вижу, что моя старшая доченька, Аами, устала, и незаметно делаю условленный знак. Тот час вышколенные слуги подают снизу, из-под помоста, большое кресло, на которое мы усаживаемся. Мелькают лица. Знакомые, незнакомые. Главное, что среди них нет равнодушных. В каждых глаза что-то есть...
  - Ваше величество...
  Крепкий, высокий мужчина отвешивает мне поклон. Одновременно вместе с ним с другой стороны на помост восходит такой же высокий, только более тонкокостный человек. Но почему то в головном уборе. Он смотрит на меня как то странно... Или мне кажется? Да нет... Двое моих диверсантов напряглись, и неизвестный явно что-то почуял, замялся, понял, наконец... Поклон, отвешиваемый через силу, шапка сваливается, и... Первый гость, стоящий чуть ниже, вдруг срывается с места в огромном прыжке и кричит во всё горло:
  - Саури! Здесь саури!!!
  Он что, идиот?! Моя жена - саури! Так почему же молчал до этого? Или не рассмотрел её милые острые ушки под высокой причёской? Вполне реально. Впрочем, откуда он знает самоназвание расы Кланов?! Пока я размышляю, тело действует само, на рефлексах, прикрывая мою супругу и дочерей от обоих чужаков. Впрочем, тем явно не до меня, потому что они уже сцепились друг с другом, а моих близких мгновенно спустили под помост мои диверсанты. Ещё миг, потребный, чтобы вздохнуть, и десяток бойцов появляется ниоткуда, из воздуха. Вот уже оба нарушителя спокойствия скручены... Но из толпы ломятся их соратники. Вот же заразы, испортили такой день!.. Не пощажу! И тут до меня доносятся их крики:
  - За Русь!
  И с другой стороны:
  - Эйе Раа Соури!!!
  Твою же.. Это наши, земляне, и саури?! Откуда они здесь?! А два отряда по десятку солдат в полной сбруе, до этого скрытой местными одеждами уже вываливаются на мгновенно освобождённую площадку перед помостом, и я кричу что было сил:
  - Прекратить! Приказываю всем остановиться!
  И тут же слышу те же самые слова на языке саури - Ооли отдала дочку бабушке, окружённую стеной из моих воинов, и теперь стоит рядом со мной. Все замирают, когда супруга подходит ко мне, берёт за руку. Её лицо бледно, что выдаёт величайшую взволнованность. А мои диверсанты уже берут всех на прицел своих ружей. Выглядит смешно - пороховые самопалы против боевых бластеров и моноклинков. Но на лицах моих солдат я вижу непоколебимую веру. В себя, в меня, в Фиори... И земляне, и саури понимают, что воины умрут все, но не выдадут нас. Не предадут. И тогда, скривившись, командир земного отряда отдаёт короткую команду, стволы бластеров опускаются к земле. Вождь саури тоже приказывает своим бойцам опустить оружие, и сверкающие монокристаллические клинки, которые страшнее любого другого вооружения в рукопашной, тоже прячутся в ножнах. Оба отряда смотрят друг на друга с ненавистью, потому что кто-то из них должен победить, а кто-то - умереть...
  - Я, майор Русской Империи Кузнецов, лорд этой земли, приказываю имперским десантникам - немедленно прекратить!
  - Я, принцесса Ооли Ас Самих ур Хейал ти Моори, законная супруга лорда этих земель, приказываю воинам Кланов немедленно остановится!
  - На этой планете мир!
  Не сговариваясь, мы вместе с женой произносим эти слова, она на своём языке, я на русском. И воины обеих рас нам подчиняются. По крайней мере, нет той мясорубки, которая может вспыхнуть. Мои диверсанты делают шаг вперёд, но я машу рукой, приказывая не предпринимать никаких действий. Воины замирают на месте, и звучит мой приказ:
  - Отвести этих людей в гостевые покои. Выставить охрану. Поселить в разных концах дворца.
  Вперёд выходят двое десятников-сержантов, жестами зовут отряды каждый за собой. Что земные десантники, что воины кланов, исподлобья смотрят на нас, человека и саури, стоящих вплотную друг к другу. На меня и жену, и я добавляю:
  - Жду командиров обоих отрядов сегодня вечером на пиру в честь дня рождения нашей младшей дочери. Ей сегодня исполнился ровно годик.
  Непроизвольно на моём лице появляется улыбка. Такая же точно у Ооли. Высочайший, ну и глупо же я, наверное, выгляжу. И тут замечаю изумление на лицах тех, кто прибыл из космоса. Ну, естественно. Ведь общие дети между нашими расами невозможны. Но вот оно. Дитя. На руках бабушки. Ребёнок, в котором легко узнаются черты и саури, и человека. И это действует на них лучше всяких слов...
   Конец второй книги.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"