Рыжевская Виктория Дж.. Самоцветы на травинках

С любовью к Клиффорду Саймаку, который засовывал людей под купол до того, как это стало мейнстримом.

Вся разница между милями и ворками пропадает, когда появляются Звёзды.

Айзек Азимов

Её звали Нина Бистатти, и у неё было всё, что положено иметь тридцатидевятилетней незамужней женщине без детей: неплохая работа, семейные друзья, у которых никогда нет времени, уютная квартира, полное собрание сочинений Эо Рицци и шесть великолепных котов. Она была на двенадцать лет старше своей матери, когда та родила Нину, и на девять лет старше своего брата, который недавно в третий раз стал отцом. Нина говорила, что никогда не хотела детей, и, возможно, это было правдой, но она также говорила, что не хочет выходить замуж, а вот это уже было натуральным враньём. Больше всего в жизни Нина боялась двух вещей: потерять работу и встретить сорокалетие без кольца на безымянном пальце.

Конечно, она читала все эти истории успеха. Про то, как кто-то встретил свою любовь в сорок пять, про то, как кто-то начал всё сначала в пятьдесят. Она была подписана на канал йенского старикана, который решил в семьдесят лет, что бодибилдингом заниматься никогда не поздно. Тело у него было таким, что позавидовали бы тридцатилетние, но такой здоровый мужик был, пожалуй, один на весь Йен. Нина смотрела фильмы про Сано Грасси, говоря себе сначала "и мне тоже тридцать один", "и мне тоже тридцать четыре". Сейчас ей было тридцать девять, и она боялась сказать однажды "и мне тоже сорок". Сорок лет! Как может быть, что в следующем месяце тебе исполняется сорок, а ты помнишь, что ещё вчера тебе было двадцать восемь? Нелепость какая-то.

Поэтому за две недели до дня рождения Нина купила себе золотое кольцо. Оно было ажурным, как будто палец оплело жёлтое кружево, в центре красовался маленький бриллиант. Нина была в восторге, когда мерила кольцо в магазине, когда несла его домой в фирменном пакете, где лежала маленькая аккуратная коробочка с кольцом. Но дома она достала его из коробки, надела на палец и разрыдалась. Это ж, чёрт побери, неправильно - покупать украшения самой себе. Она вспомнила своего бывшего, который за четыре года так и не сделал ей предложение, вспомнила всех хороших парней, к которым её "не тянуло", представила, какой могла бы быть её жизнь, и заревела в голос.

Первой к ней пришла Камито, кошка с обрубленным хвостом, такая пушистая, что было не видно лапок и казалось, что по полу плывёт небольшое белое облачко. Камито была самой ласковой из прайда, как порой Нина называла своих котов. Она вспрыгнула Нине на колени, пободала её головой и уткнулась мордой в ладонь. Нина принялась её наглаживать, а тут примчался и Грато, изящный сайенский кот, единственный породистый кот в их доме, совершенно не чувствительный к настроениям хозяйки, зато любопытный и всегда готовый участвовать в чём угодно. Вслед за Грато увязался Доно, наполовину кратский вислоухий, наполовину дворовое чудовище, с плоской мордой, длинной тёмной шерстью и почти лысыми лапами. Доно всегда хвостом ходил за Грато, впадая в настоящий восторг от малейшего знака внимания, но Грато обычно или его игнорировал, или гневно шипел. Из кухни прибежали встревоженные Лино и Луту, две совершенно одинаковые трёхцветные кошечки, у которых даже пятна располагались на шерсти в одном порядке. Мяукали они тоже на один голос, так что различить их можно было только по мордам: у Лино нос был розовый, а у Луту на носу было чёрное пятнышко. А рыжий Сао никуда не прибегал, он и так валялся на диване, куда Нина села порыдать, спал на спине, широко раскинув лапы и подставив розовый живот под солнечные лучи из окна.

Так Нина и сидела, вся в котах, зарывшись лицом в кошачью шерсть, чувствуя на губах слёзы и шерстинки. Потом Сао проснулся и игриво укусил её за ногу.

- Вот они какие, - сказал Бинно Баро. Он сидел на кресле, поставив ступни на сиденье и подперев подбородок коленом. Сидеть было неудобно, позвоночник ныл, но это был единственный способ унять боль в животе. Всякий раз, когда Бинно нервничал, его желудок скручивало узлом. А сейчас нервничал не только Бинно.

- Мы потеряли плотину Бетебе, - сказала Эдна, снимая наушники. Она посмотрела на Бинно и остальных широко раскрытыми глазами. Бинно подумал, что видел нечто подобное только в старых фильмах ужасов, животный страх, граничащий с безумием. Но в фильмах это разыгрывали актёры, зачастую довольно паршивые, а вот что насчёт Эдны, она просто играет или действительно в ужасе?

Вода в Каярде этой весной поднялась до рекордных отметок, а плотина преграждала путь реке к городам провинции Таль. Какие-то сто, может быть сто пятьдесят лет назад на месте этих оживлённых городов было только несколько рыбацких посёлков, жители которых каждую весну отгоняли свой и без того малочисленный скот к высокогорьям, а каждое лето отстраивали заново свои хижины. Начало строительства плотины вызывало много споров в обществе, особенно бесновались вездесущие экологи, но в конце концов проект удалось продавить и последние полвека Таль был настоящей туристической сокровищницей.

- Эвакуация Таля уже началась, - сказал Линцо. - Я не могу поверить, что там ещё кто-то оставался. Ведь понятно, к чему всё идёт.

- А куда им идти? - неожиданно для самого себя спросил Бинно. По реакции коллег он понял, что этот вопрос давно оставался невысказанным. - Куда нам идти?

У Тито Руа было только две проблемы. Первая заключалась в том, что ему вот-вот надо было внести вторую часть за проклятое кольцо, которое Леони благосклонно приняла, но выходить за него замуж отказалась. И вторая, огромный купол из инопланетного дымчатого стекла, который накрывал площадь примерно пять квадратных километров и постоянно продвигался вперёд. Вторая проблема казалась Тито менее существенной, потому что инопланетяне могут прилететь и улететь, а счета надо оплачивать вовремя.

Тито бы никогда не признался себе, что больше всего на свете он мечтает о том, чтобы пришёл кто-то умный и взрослый и объяснил ему, как правильно жить. Нет, ему не нужны были советы или помощь, он прекрасно сам справлялся с работой, здоровьем и домашним хозяйством. Тито хотел, чтобы кто-то рассказал, какого чёрта он вообще этим занимается. Вопросы типа "кем вы видите себя через пять лет" всегда ставили Тито в тупик, потому что так далеко он не заглядывал, ему было страшно. Лет с десяти он боялся взрослеть, потому что никак не мог усвоить, зачем вообще живёт. Глупо было бы состариться и умереть, так и не поняв, для чего прожил эту жизнь. И как, чёрт побери, правильно её жить?

Ему казалось, что Леони - это та женщина, которая даст ему смысл жизни, а теперь выяснилось, что если у тебя нет собственного смысла и значимости, то и другие люди не горят желанием тебя ценить. Тито пробовал убедить себя в том, что страстно любит Леони, у него даже почти начало получаться, а потом он непонятно зачем сделал ей предложение и услышал вежливое "спасибо, нет". На кой дьявол она взяла кольцо, если не собиралась за него замуж?

Если бы Тито задал этот вопрос Леони, она бы пожала плечами и сказала: "Ну, оно же красивое". Тито так и не спросил.

Нина полдня смотрела старые фильмы, потом немного послушала новости, которые теперь выпускались в формате "мы все обречены", а теперь стояла на балконе и с удовольствием вдыхала запах марвенцев. На её небольшом балконе был настоящий сад, который пышно цвёл летом, а мягкой мерренской зимой на кустах ещё горели яркие ядроцветки. Нина любила свой сад, старалась проводить на балконе как можно больше времени, но больше всего ей нравилось приходить сюда ночью, когда марвенцы начинали источать нежный, почти неуловимый днём аромат. Стоя ночью на балконе, Нина думала, что вот ведь странный человеческий мозг, во время парковки мы выключаем музыку, чтобы лучше увидеть, как парковаться, а иногда ночью выключаем свет, чтобы лучше расслышать какой-то звук. Вот и цветы пахли ночью, когда почувствовать их запах можно было в тишине и в темноте.

Но вот уже несколько недель ночью не было тихо. Всего в каких-то десяти-двенадцати километрах от дома Нины работали буровые установки, надёжно защищённые прозрачным куполом. Внутри купола двигались вытянутые фигуры, такие высокие, что даже Нина, которая была довольно высокой женщиной, едва доходила бы им до плеч. В остальном они ничем не напоминали инопланетян из фильмов про вторжение, у них не было ни щупалец, ни хоботов. У их лиц парили затемнённые щиты, которые непонятно как держались в воздухе, на руках было по пять пальцев, ноги, вопреки всем фантастическим рисункам, сгибались только вперёд. Нине очень хотелось рассмотреть их глаза, постараться увидеть в них иной разум, но из-за щитов лиц было почти не разглядеть, как бы ни старались журналисты и военные операторы.

Нина стояла на балконе и крутила кольцо на пальце. Жужжание порядком её нервировало, но уж лучше слышать его, чем вопли болельщиков во время недавнего чемпионата. Внизу мерно капала вода -соседи опять слишком обильно полили цветы. Вдалеке горела вывеска отеля "Ястроро", который предлагал биономера, что бы под этим ни подразумевалось. Свободных номеров, кстати, не было, о чём давно сообщал плакат на двери. Крецинто вообще был набит битком, в город со всего мира съезжались учёные и энтузиасты. Одни хотели своими глазами увидеть инопланетную технику, другие уверяли, что именно у них есть способ пробить купол. Местные жители относились к этому терпимо, как до этого к чемпионату, а ещё раньше к Всешоу, которое проводилось на Серно-Арене. Сейчас главным событием было вторжение и, возможно, всеобщее уничтожение, но в Крецинто считали, что город переживёт и это. Нина думала, что в этом смысле мы отличаемся от меградцев, по крайней мере от тех, кого нам показывают в фильмах. Те при любой опасности почему-то уезжают в соседний город вместе со своими семьями. Но нам-то ехать некуда. Это наш город, наши реки, наши поля. Нина усмехнулась и подумала, что теперь к этому придётся добавлять "и наша планета".

Работать с людьми, потерявшими свои дома - то ещё удовольствие. Бинно до сих пор спрашивал себя, а что, если бы он выбрал изучать не социальные науки, будь они неладны, а что-нибудь вроде паталогической медицины. Люди его утомляли, обездоленные люди утомляли вдвойне. Ещё на первом курсе один преподаватель говорил им, что в их профессии нечего делать тем, кто обладает высокой эмпатией. Тогда это казалось Бинно чуть ли не кощунственным, сейчас он понимал: единственное, что помогает ему удержаться на плаву, это крепкая броня цинизма. Он мягко отстранил от себя рыдающую женщину.

- Мы сможем разместить вас в спортзале. Там вы получите пакет одежды, средства личной гигиены...

- Плевать мне на одежду, - закричала женщина, - мне нужен мой кот! Как мне найти моего кота?

Бинно подумал, что никогда в жизни не поймёт этих приоритетов. Ау, ты не просто потеряла дом, ты потеряла свою землю, всё, над чем работала всю свою жизнь, что могла передать своим детям. Как можно в этой ситуации беспокоиться из-за какого-то кота? Впрочем, котов у Бинно никогда не было, как и вообще домашних животных, только братья и сёстры. В детстве ему очень хотелось завести собаку, но родители подарили ему морскую свинку, компаньон из которой получался таким же, как из мягкой игрушки. А когда Бинно вырос, он понимал только, что большая часть людей обожает домашних животных. И что только они в них находят?

Эта женщина провела у них в конторе уже двое суток, отказываясь куда-либо идти. Да и идти ей, как всем, было некуда, инопланетяне срыли её городок всего за несколько дней. Предыдущую неделю она рыскала вдоль купола, разыскивая своего драгоценного кота. Бинно не мог больше выносить её плаксивого голоса.

- Посмотрите, пожалуйста, - сказала Эдна, протягивая планшет женщине, - волонтёры прислали нам новые фото своих найдёнышей. Может быть, кто-то из этих котов ваш?

Женщина принялась судорожно листать фотографии. Вдруг она взмахнула руками и осела на пол. Её лицо стало серебристо-серым, глаза налились слезами.

- Это Мау, - сказала она еле слышно и прижала планшет к груди. Эдна с улыбкой посмотрела на Бинно и помогла женщине подняться.

- Ну, вот мы и нашлись. Пожалуйста, пойдёмте со мной, получим одежду, а потом подумаем, где сможем поселить вас с котом.

Бинно взглянул на Эдну, которая так и сияла, ещё одно доброе дело. Если девочка не научится цинизму, она тут долго не продержится.

Тито подумал, что инопланетяне, наверное, пересмотрели чёртову пропасть фильмов про вторжение, потому что пока не совершили ни одной ошибки, которая приводила киношных инопланетян к поражению. Они не штурмовали мировые столицы, не засылали отряды, чтобы выкашивать землян по одному. Они вообще никак не вступали в контакт с людьми и это, пожалуй, бесило больше всего. А ещё у них была огромная стена.

Инопланетяне у Ягро Стенцо накрыли прозрачным куполом небольшой городок на реке Крестош, а ещё раньше этот же трюк провернули инопланетяне у его знаменитого тёзки, Тито Зарма. И те, и другие то ли потерпели поражение, то ли просто закончили свои дела и выпустили мышек из мышеловки. А вот те, кто посетили нашу планету в этом году, оказались умнее, высадились в поле под Рамаренто, разбили лагерь и первым делом окружили его стенами из зеленоватого прозрачного материала. За стенами происходила серьёзная работа, поле распахивали и устанавливали какие-то загадочные машины, что-то выкачивали, отправляли на материнский корабль с небольшими шаттлами. Отработанный грунт они выкладывали позади аккуратными грудами и передвигали стены вперёд. За четырнадцать месяцев они успели продвинуться на двести двадцать четыре квадратных километра, полностью срыв сам большой Маренто и перекопав русло Каярда. Там, где прошли их установки и побывали стены, не оставалось ничего, кроме голой земли. Сначала военные, затем мерренские учёные, потом исследователи со всего мира, наконец, просто энтузиасты изучали отработанный грунт и приходили к одному и тому же неутешительному выводу - грунт был полностью стерильным, ни бактерий, ни даже плесени. Инопланетяне бурили землю на десятки километров в глубь и забирали всё без остатка. Это, по мнению Тито, роднило их с Леони.

Он решил подвести итог своим двухлетним отношениям. Он упустил отличный вариант с покупкой собственного дома по низкой ставке, потому что рассчитывал на то, что будет с Леони и им понадобится дом немного побольше. Растерял некоторых друзей, которые не понравились Леони, ну, можно сказать невелика потеря, что за друзья, если их можно потерять, как пульт от телевизора. Он забросил своё хобби, моделизм, опять же упустил несколько аукционов с раритетными моделями. Вместо хорошего игрового кресла купил большой мягкий диван в гостиную, который был нужен ему, как коту ночник. Про кота и ночник это было выражение Леони, которое раньше казалось остроумным, а теперь вызывало только раздражение. Тебя бросает женщина, а ты никак не можешь бросить пользоваться её словечками. Тито вдруг вспомнил, что она ему сказала, когда он опустился перед ней на одно колено. "Зачем ты так со мной, мы же так хорошо дружили". Полгода назад Тито познакомил её со своей мамой и представил как свою девушку. "Да, мы с тобой спали, но я не думала, что ты будешь воспринимать это серьёзно". Тито купил машину отвратительного бледно-голубого цвета, потому что он нравился Леони, долго отращивал бороду, потому что она этого хотела, а потом сбрил, потому что ей не понравилось. "Боже, ты ведь не представлял меня своей женой, это же смешно". Тито прикидывал, где лучше покупать дом, чтобы их дети росли на свежем воздухе. "А кольцо я буду носить в память о нашей дружбе".

- Вот сука, - сказал Тито вслух и поразился тому, что первый раз сказал что-то плохое о Леони и не умер на месте.

По телевизору какая-то истеричная дамочка рассказывала, что нельзя сдаваться и надо бороться до конца. Ей вторил мужик с тупым и неподвижным лицом, который предлагал вспомнить наших предков и воевать ради их славы. Во время рекламы запустили трейлер нового сериала про противостояние между инопланетянами. Нина подозревала, что, согласно текущей повестке, в конце все обнимутся и будут произносить длинные монологи о том, что все мы - братья в одной вселенной. Её от всего этого уже тошнило, и она снова запустила марафон старых фильмов.

Говорят, что смертельно больные люди проходят через несколько стадий принятия собственного диагноза, первая из которых это отрицание. Сейчас существовало немало людей, которые отрицали то, что инопланетяне собираются выпотрошить всю планету. Были и те, кто говорили, что мы сами это заслужили и неплохо бы нашим гостям двигаться поскорее, чтобы покончить со всем нашим безобразием. Многие паниковали. Нина не могла себя отнести ни к одному лагерю, потому что инопланетяне были где-то там, пусть и всего в нескольких километрах, а одиночество было прямо тут, и никакие фильмы не могли этому помочь. Иногда она ныряла в определение этого слова и думала о том, что нет же, она не одинока, у неё есть и друзья, и работа, увлечения, мечты, которые так и не потускнели с детства. Иногда жизнь ощущалась такой полной, что всё вокруг будто вспыхивало яркими красками, часто в сутках не хватало часов, почти постоянно было интересно, что же будет дальше. Но чего-то не хватало.

Пришли коты, сначала, как обычно, Камито, потом вся остальная банда. Нина гладила котов и думала, что её страстное желание выйти замуж и завести семью неразрывно связано с ощущением "хочу домой", и это при том, что она для себя никак не могла определить, что же такое "дом". Она думала, что тоскует даже не по близкому человеку рядом, не по какому-то конкретному месту, а по ощущению правильности и законченности, по чувству, что ты находишься на своём месте в правильное время. Ей не удавалось найти такое место в детстве, не удавалось найти сейчас. У Нины была просторная квартира, всегда залитая ярким светом. Квартира постоянно пополнялась уютными мелочами, которые попадались Нине на глаза в крупных магазинах и маленьких сувенирных лавчонках. Дома было уютно, и Нина с радостью говорила "иду домой" или "мне пора домой", но в то же время чувствовала, что где-то должен быть другой, настоящий дом. В детстве ей приходила в голову мысль, что она - это только разумная машина, которая должна была получить инструкции для выполнения заложенных функций, но почему-то не получила. С возрастом это убеждение только окрепло, а сейчас Нина думала, вот будет штука, если она встретит близкого человека, выйдет за него замуж и обнаружит, что всё ещё не оказалась дома. Как жить тогда?

- Эдна от нас уходит, - сказал Нейто. Бинно пожал плечами.

- Я так и предполагал. Она слишком чувствительная.

- Вообще-то она уходит из-за тебя.

- Что? - Бинно отвлёкся от компьютера и посмотрел на коллегу. - Я-то тут при чём?

- Она сказала, что не хочет проснуться однажды и понять, что стала такой же, как ты. Без души и сердца. И в общем-то я с ней согласен.

Бинно откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и переплёл пальцы. Ему не хотелось вступать в дискуссии с Нейто и было совершенно безразлично, почему Эдна решила уйти. Ну уходит и уходит. Люди постоянно это делают.

- И тебя это не волнует?

- Нет, - сказал Бинно.

Нейто долго буравил его взглядом, потом фыркнул и принялся разбирать бумаги. Бинно тоже вернулся к работе, но мысли его витали очень далеко.

Он вспоминал своего отца, тоже Бинно. Их нелепая семейная традиция требовала называть всех старших сыновей одним и тем же именем, доставшимся от кого-то из пра-пра-прадедушек. Отец работал как проклятый, чтобы прокормить их с братьями и сёстрами. У него не было времени на эмоции и чувства, поэтому со стороны казалось, что у него их вообще нет. Так казалось матери, так до сих пор казалось братьям и сёстрам. Всем, кроме Бинно, который однажды увидел другую сторону своего отца. Он вдруг увидел уставшего, замученного мужчину, который каждую минуту посвящал тому, чтобы его семья ни в чём не нуждалась. Он настолько глубоко переживал за каждого из своих детей, что не мог позволить себе испытывать эмоции. Эмоции делали его слабее, а когда он был слаб, он не мог заботиться о своей семье. Это настолько поразило Бинно, что он и не заметил, как сам стал таким же, как отец. Он заботился о матери, братьях и сёстрах, а они считали его таким же холодным и отстранённым, как был Бинно-старший. Когда-то давно это ранило Бинно, со временем он привык и стал ещё большим циником, чем был прежде.

- Ты бы поговорил с ней, - сказал Найто через некоторое время, - объясни ей, что ты не такой засранец, как она думает.

- Я такой засранец, - сказал Бинно. - Зачем мне ей что-то объяснять?

К вящему изумлению Тито, после оплаты второй части за проклятое кольцо у него осталась пара сотен. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Тито выложил продавцу всю свою историю, а тот оказался не просто владельцем магазина, но и дважды разведённым бедолагой. Сейчас он готовился к третьему разводу "с этой стервой" и долго убеждал Тито в том, что тот легко отделался. Он дал Тито скидку в пять процентов, "чтобы пропить, ты меня понял?". Тито был ему очень благодарен и собирался уже последовать совету, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. На выступающем фундаменте строящегося дома сидел кот. Довольно небольшой, серый с белыми пятнами. Он внимательно смотрел прямо на Тито, Тито смотрел на кота.

- Ну, - после некоторого раздумья сказал Тито, - со свадьбой как-то не сложилось. Самое время заводить кота.

Деньги, выданные на пьянку, он потратил на корм, наполнитель для лотка и чудовищного размера лоток. Тито предположил, что после жизни на улице его коту будет приятнее ходить в просторный туалет.

10.

Нине пришлось купить корм для котов в ближайшем магазин: не самый дешёвый по меркам магазина, но по сравнению с нужным ей ветеринарным кормом - просто мусор. И дело было не в том, что она не успела или забыла купить, дело было в том, что огромный зоосупермаркет "Друзья Истро" больше не существовал. Это не укладывалось у Нины в голове. Инопланетяне с их куполом укладывались, уничтоженная плотина и долина Таль укладывались, но вот родной зоомагазин? Как это вообще может быть?

Она остановилась у своего дома, поставила на землю пакет с покупками и посмотрела в сторону купола. Гул от работы буровых механизмов она почти перестала воспринимать. Так люди, которые живут рядом с шумным водопадом, перестают через некоторое время его слышать. Это что, по-настоящему? Не фантастический фильм, неведомым образом вторгнувшийся в реальность, не фантазия из серии "в самолёте внезапно исчезли пилоты и только я могу его посадить"? Это даже не политические новости с говорящими головами, это - настоящее. Нина на секунду закрыла глаза и попыталась переварить эту новую мысль. Это - настоящее. Я живу в настоящем. Она медленно опустилась на корточки, села на землю и почувствовала, что плачет. Последние лет восемь Нина жила, как в полусне, не вполне отделяя один день от другого, мечтая отряхнуться от рутины, проснуться и увидеть, каков он, мир, на самом деле. И вот - проснулась.

"Вот дом, вот дверь, вот сад, вот в нём цветы" - как в поэме Эо Рицци. Нина жила на втором этаже и, когда подходила к дому, всегда любовалась своим балконом. С ранней весны до поздней осени в изумрудной зелени ярко горели золотые, алые и синие цветы. Как они назывались по науке, Нина не знала и называла их так, как в детстве научила бабушка: стоцветы полевые, южная пестрянка, звездочёт, кошачий зев, марвенцы. Цветы, такие знакомые, со сладким запахом, который напоминал о детстве и лете, школьных каникулах, бабушкиной выпечке, дедушкиных книгах, прочитанных от корки до корки. Когда Нина смотрела на свой балкон, она думала, что это её якорь, не позволяющий оторваться от корней и забыть, кто она. Яркие, вольные цветы, пропитанные ветром и солнцем, место которых не в вазе, а в венке на девичьей голове. В двадцать лет Нина впервые уехала из дома, с тех пор трижды переезжала с места на место, но всегда сажала цветы на балконе, чтобы не потерять какую-то очень важную часть себя.

- Кто я? - спросила Нина саму себя и сама ответила: - Я хороший человек. Я много училась, много работаю, люблю своих друзей, люблю своих котов. Я люблю свой город и свой мир, - она внезапно распалилась и мысленно заорала: - И я любила свой магазин, потому что "Истро" был самый классный магазин и у меня там скидка двадцать процентов! Хрен я его кому отдам, сукины вы дети.

Она встала так резко, что закружилась голова, подхватила пакет и быстрым шагом пошла домой. В голове снова крутились строки Рицци: "Мой дом открыт, распахнутые двери, вода и хлеб для всех". И понятно, почему - котов пора было кормить.

11.

- Вот что, - сказал Бинно. Он осёкся, не зная, что сказать дальше, вспомнил некстати, как однажды в детстве он заболел, и горло настолько воспалилось, что у него пропал голос, - послушай, я хотел сказать, - в первые две недели после выздоровления он толком не мог говорить, голосовые связки пронзало болью, стоило открыть рот. Вот и сейчас говорить было больно, - я...

- Да? - спросила Эдна, глядя на него спокойными большими глазами.

- Я не могу сочувствовать и работать одновременно, понятно? - быстро сказал Бинно. - Или одно, или другое. Мне приходится думать о каждом, держать в голове каждую семью, которую мы поддерживаем, каждого подростка, который потерял родителей, всех. Всех, понимаешь? Поэтому я не обнимаю плачущих и не рыдаю вместе с ними. Мне это не помогает, - он выпрямился и впервые посмотрел на Эдну прямо, теперь уверенный в своей правоте. - Мне это мешает. Если ты не хочешь работать со мной, уходи. Но предупреждаю сразу, ты везде встретишь то же самое. Чем больше мы работает с людьми, тем более чёрствыми мы становимся. Или ты принимаешь эти правила игры, или играешь с другими игрушками.

- Люди - это не игрушки, - сказала Эдна.

Бинно внезапно стало скучно. Он понял в очередной раз, что попытался что-то донести людям, что-то объяснить, но это совершенно бесполезно, как в закрытую дверь биться. Не бывает ни споров, ни дискуссий, люди вступают в разговор, имея своё сформированное мнение и поколебать его уже невозможно. Можно сколько угодно распинаться даже перед самым близким человеком, выворачивать душу наизнанку, а в конце концов твой собеседник прицепится к какому-то одному твоему выражению и построит на его основе целую теорию. В детстве Бинно отчаянно мечтал завести друзей, но всякий раз сталкивался с непониманием. Он рассказывал о прочитанном и делился своими мыслями, его не понимали и начинали смеяться. Может, среди других детей смех друг над другом и был в порядке вещей, но Бинно это каждый раз ранило до глубины души. Так постепенно он и перестал чем-то делиться, развивая внутри целую вселенную, а снаружи оставаясь равнодушным и скучающим.

Он работал в государственной социальной службе, которая оказывала помощь нуждающимся: инвалидам, матерям-одиночкам, подросткам в трудной жизненной ситуации, людям, на попечении которых оказались тяжело больные родственники. В задачи Бинно входило, в том числе, сортировать людей по сортам на тех, кому помощь нужна незамедлительно, и тех, кто может подождать. Конечно, и его должность, и его служебные обязанности назывались совершенно иначе, но от того, что инвалидов они называли "людьми с ограниченными физическими возможностями", у тех не отрастали ноги и не возвращалось зрение. Бинно предпочитал быть честным с самим собой и старался не заблуждаться на тему того, что именно он делает. Эдна могла сколько угодно считать себя небесным ангелом, посланным на помощь сирым и убогим, но занималась она тем же самым, что и он: прикидывала, действительно ли беременная госпожа Айно нуждается в увеличении пособия или она просто поставила деторождение на поток, чтобы иметь возможность напиваться за счёт государства. Без цинизма в таком деле и раньше было нельзя, а сейчас, когда бездомных людей становилось с каждым днём всё больше, о милосердии вообще можно было забыть. Приходится быть машиной, чтобы правильно распределять имеющиеся ресурсы. А надолго ли их хватит? Когда они остановятся?

Эдна ещё что-то говорила, возможно, даже спорила с ним в лучших женских традициях - что-то придумать за собеседника и героически в пух и прах разнести придуманное. Бинно смотрел сквозь неё, прикидывая, смогут ли они расселить ещё восемьдесят человек в том небольшом складском здании, которое им предоставили совсем недавно. А как быть с отоплением, ведь это нежилое помещение, там есть только канализация и электропроводка, но проводка довольно старая и не выдержит обогревателей, а скоро осень, и как быть тогда? Надо заказать ещё тёплой одежды, написать в ту фармацевтическую компанию, которая на недавней выставке так громогласно заявляла, что готовы оказать посильную помощь. Бинно пристально следил за многими крупными мероприятиями и старался не пропустить публичные заявления, которые делали представители разных крупных организаций. Иногда под прицелами камер люди дуреют и начинают говорить то, что никогда в жизни бы не сказали и не пообещали, не стой они в лучах света и под вспышками камер. Бинно ловил их на слове и выбивал дополнительное финансирование. Когда его коллегам удавалось провернуть что-то в этом духе, они из штанов выпрыгивали, стараясь обратить на себя внимания и сказать, эй, это я сделал, это я молодец. Бинно никогда не считал себя молодцом, у него были рабочие обязанности, которых он придерживался. Если вместо десяти человек удавалось помочь сотне, он просто отмечал это в документах и брался за следующую сотню страждущих.

12.

Тито подавленно думал, что завтра идти на работу, выслушивать, мать их, поздравления. С коллегами они всегда были больше приятелями, чем просто людьми, с которыми ты вынужден находиться вместе по восемь часов в день. Они знали о его отношениях с Леони, о готовящемся предложении, о том, сколько, чёрт побери, стоят сейчас обручальные кольца и о том, что Тито всегда мечтал однажды привести сына с собой на работу. Глупо, конечно, делиться с кем-то такими мечтами, но коллеги Тито ничего глупого в этом не находили. Они все знали друг друга много лет, ходили в бары по выходным, несколько раз в год выбирались на природу пожарить мяса и основательно напиться. Вместе они уже отметили две свадьбы, четыре рождения детей и один развод. Коллега, который развёлся, не так давно сделал предложение своей новой девушке, собственно, это и убедило Тито купить кольцо для Леони. Вот, купил.

Так что принято говорить в таких ситуациях? Тито представил, как его встретит Кайо и с порога заорёт: "Эй, мужик, ну что, когда проставляешься?". Потом подойдёт Кирито, их начальник, похлопает его по плечу, скажет, что это серьёзный шаг, и чтобы он даже и не думал оформлять отпуск на свадьбу, гуляй несколько дней, а дни отпуска пригодятся для медового месяца. Прибежит Исти из финансового отдела, смешная девчонка, которая всегда носит яркие платьица, обнимет его, скажет, что Леони повезло и что если бы не она, то... Ох! Тито поморщился, понимая, что придётся каждому объяснять с самого начала, потому что нельзя же, в самом деле, собрать всех коллег вместе и сообщить им такую отличную новость. А сколько будет тем для обсуждения! Сколько вполне искреннего сочувствия, сколько пожатых рук, сколько "да и пошла она нахер, тупая сука". Надо ж, как всё-таки интересно устроена жизнь, ведь ещё позавчера, если бы кто-то осмелился назвать Леони сукой, он бы кинулся в драку, а теперь будет улыбаться и говорить, что да, сука, как же хорошо, что он на ней всё-таки не женится. Тито прислушался к себе, а вдруг где-то в глубине души ему действительно хорошо. Ни хрена подобного, ему было так плохо, что хотелось лечь на кровать лицом вниз и выть в матрас.

Что-то мягкое коснулось его ноги. Тито вздрогнул, расплескал стакан воды на тумбочке и увидел кота, который сидел на полу и бодал головой его ногу. Он потрепал его по голове.

- Надо тебя как-то назвать, приятель.

Тито мысленно перебрал несколько имён, ни одно не подходило коту. Он мстительно подумал назвать кота Леони, ну или Леоно, если это и правда кот, а не кошка. Тут же понял, что в таком случае никогда не выбросит из головы эту стерву. На ум пришла строчка из поэмы Эо Рицци, которую очень любила его мама: "Звёзды зажигаются по одной и уходят все сразу, а беды приходят вместе, а уходят по одной". Ну что ж, будем надеяться, что с уходом Леони одной бедой меньше.

- Пойдём, Беда, - сказал Тито, - надо нам с тобой пообедать.

13.

Нина бросила быстрый взгляд в большое овальное зеркало, хотела уже идти к двери, но вдруг остановилась и принялась пристально себя разглядывать. Она была высокого роста, с небольшой грудью, которая до сих пор позволяла ходить без лифчика. Лет десять назад у Нины была прекрасная спортивная фигура, сейчас спорт она бросила, но вес не набрала, плечи были худыми, сильно выделялись ключицы, тонкие запястья охватывали металлические браслеты. Обычно она носила тканевые брюки и футболки, иногда под футболку надевала майку, чтобы соски не буравили ткань, если станет прохладнее. Всё её нижнее бельё было бледно-розового цвета с мелкими цветами, футболки без принтов, обувь без каблука. Тёмные волосы были разобраны на ровный пробор и спускались до плеч, заколки и резинки Нина ненавидела. Золотая цепочка на шее, золотой браслет на предплечье. Золота было бы больше, если бы не надо было платить взносы за квартиру. Нина улыбнулась своему отражению и стала медленно снимать один браслет за другим, следом за ними - цепочки, серьги. Она не сняла только кольцо, это было единственное украшение, которое она носила постоянно, в ванной и в постели, и так привыкла к нему за последние недели, что забыла о том, что оно у неё на пальце. Ещё один взгляд в зеркало, ещё одно быстрое движение расчёски по волосам. Ну и готово, в конце концов, она не на свидание собирается.

- Эй, - сказала Нина котам, - народ, я ухожу, вы за главных. Присмотрите тут друг за дружкой.

Она отправила сообщение своей подруге Манно, которое напугало бы любого другого человека, но только не кошатника: "Если я не позвоню к девяти, ключ у тебя, проведай котов". Такими сообщениями они с Манно обменивались всякий раз, когда уходили из дома дольше, чем на работу или до ближайшего магазина. Нина подумала, готова ли она действительно не вернуться сегодня, и сама не поняла, как эта мысль испарилась из её головы. В душе поселилась уверенность, что она всё делает правильно, не интуиция, не шестое чувство, которые всегда её обманывали, а то самое чувство, которое испытываешь, когда берёшься за знакомую работу.

Сейчас Нина чувствовала себя человеком, который вместе с другими людьми ищет потерянные ключи и вдруг замечает их лежащими на столе. Какая разница, почему их никто не заметил раньше, главное только то, что они, наконец, найдены. Нина закрыла дверь и сунула ключи в карман, вышла из дома и привычно оглянулась на свой балкон. На этот раз она не любовалась цветами, а только мысленно перечисляла известные ей факты об инопланетянах:

Они такие же как мы: две руки, две ноги, одна голова.

У них тоже есть мужчины и женщины, и они одеваются соответственно своему полу.

Они примерно в полтора раза выше нас.

У них есть знаки отличия из каких-то металлов, что-то вроде подвесок на цепочках.

Они носят оружие.

Двери в их корабле очень низкие, они пригибают головы, когда входят внутрь.

Они не чинят сломавшиеся машины, просто пригоняют новые.

И самое главное. Их лица всегда закрыты прозрачными масками, которые у всех одинаковые.

Что ж тут может быть непонятного? Если пристально наблюдаешь за поведением котов, умудряясь понять по одному взгляду, кто распотрошил мусорный пакет, разобраться с инопланетным поведением проще простого.

14.

Автобус быстро ехал знакомой дорогой, Бинно сидел, привалившись виском к окну и думал, вот ведь странно, когда год назад он ехал тем же маршрутом, приходилось затыкать уши наушниками и включать шумоподавление. Все громко переговаривались друг с другом, то в одном, то в другом конце салона раздавалась трель рингтона, водитель трепался с кем-то по громкой связи, кто-то играл на приставке со звуком, через два ряда коллега Тамно сидел в митинге и орал так, что Бинно слышал даже сквозь наушники. А сейчас в автобусе была подавленная тишина и только время от времени кто-то шёпотом делал пару замечаний. И немудрено, ведь они уже несколько часов ехали вдоль разорённой перерытой земли, а на горизонте раскинулся инопланетный купол.

До этого Бинно видел купол только по телевизору и сейчас в первый момент даже не понял, что он видит. На видео купол чаще всего снимали сверху. Материал или силовое поле, из чего бы он ни был сделан, слегка отражал солнечный свет, так что выглядело это так, будто на земле лежит огромная сверкающая сфера. А сейчас Бинно казалось, будто далеко впереди сильная гроза и небо затянуто тучами. Он смотрел вперёд, вглядывался в сумрачную дымку, думал, догонят ли они грозу или она пройдёт стороной. И только спустя несколько минут Бинно наконец осознал, что смотрит прямо на купол.

Он был таким огромным, а двигался медленно и плавно, что человеческий глаз не мог отследить его движения. Но сама мысль о том, что эта гигантская полусфера непрерывно движется, вызывало у Бинно ощущение зудящей пустоты в животе. Бинно не было страшно оказаться на пути купола, он думал только о том, какая же это всё-таки махина, и сколько ещё будет бессмысленных попыток её разрушить.

На ум пришли строки Эо Рицци, знакомые каждому со школьной скамьи: "Мы не уходим молча, пока нам светит последнее солнце". Бинно улыбнулся. Несмотря на позднюю осень, день был жарким, солнечный свет слепил глаза даже через тонированные стёкла автобуса. Нет, мы и в самом деле не уходим молча, не проходило и дня, чтобы люди не попытались проломить купол. В ход шло оружие и тяжёлая техника, взрывные устройства, распылённая химия. Снаружи сквозь купол пролетали птицы и насекомые, прямо на его границе гнулись от ветра верхушки деревьев, будто и вовсе не было никакого препятствия. Было зафиксировано, что сквозь него свободно проходят мелкие зверьки, но вот ни пули, ни лазер, ни даже тонкое лезвие скальпеля не могло пробить полупрозрачную оболочку. Когда к куполу прикасались, рука чувствовала тугое желе, на ладони появлялось ощущение чего-то липкого, но следов не оставалось. Однажды купол прошёл сквозь водопад, и вода лилась и лилась внутрь, не встречая никакого сопротивления. Оружие с каждым днём становилось всё серьёзнее, а толку это никакого не приносило. Теперь материковый парламент согласовал применение ядерного оружия, и Бинно с коллегами ехал к куполу, чтобы заниматься эвакуацией жителей из прилежащих городков.

Эдна тоже была в автобусе. Теперь она собиралась увольняться, "когда всё это закончится", и Бинно никак не мог понять, то ли она так глупа, то ли просто неудержимая оптимистка. Сам для себя он не видел никакого спасения, точно знал, что ядерные испытания только ускорят уничтожение всего живого. Любое сопротивление куполу он считал логичным для человеческого вида, но совершенно бесполезным с точки зрения логики. Если уж эти захватчики сумели проделать такой долгий путь до их планеты, вряд ли их можно победить нашим примитивным оружием. Да и стоит ли? В конце концов, человечество всю свою историю занималось истреблением себе подобных под лозунгом "победит сильнейший". Мы уничтожили два вида собственного рода, а то и больше, забили их камнями и съели, едва успев сбросить шерстяной покров. Ну что ж, вот и пришли сильнейшие, им и наследовать планету. Чем они хуже наших собственных потомков?

15.

- Все они такие, - убеждённо сказал Кито. Он натолкнулся на полный возмущения взгляд Исти и взмахнул руками. - Я не говорю о присутствующих, ты безупречна, детка.

- Среди моих знакомых нет никого, кто... - начала было Исти. Кито её перебил:

- Ты одна такая, честное слово, остальных и сравнивать нельзя.

Исти хотела вступиться за свой пол, потом подумала, что иногда приятно быть лучше других. Кроме того, она и сама могла подкинуть историй о том, когда женщины оказывались настоящими суками.

- Просто забудь. Напейся, если надо, три дня за счёт компании.

- А ты в Мираже зарегистрирован? Думаешь ходить на свидания? Понятно, что пока ничего серьёзного, но так сказать, чтобы не растерять навыки?

- Слушай, у жены на работе есть такая девчонка...

Коллеги обступили Тито со всех сторон и от их искреннего участия ему становилось то лучше, то так тошно, что хотелось и правда напиться. Тито не знал, что ещё говорить, а обсуждать, какая стерва Леони, ему совершенно не хотелось.

- Я кота завёл, - наконец, сказал он.

Заявление произвело настоящий фурор. Его хлопали по плечу, говорили, что кот не баба, не предаст, Исти требовала показать фото. Телефон с фотографиями пошёл по рукам, коллеги ахали и говорили, что кот очень красивый, видимо, породистый. Тито вдруг понял, что это, чёрт побери, очень приятно, когда хвалят твоего кота.

Сидя за своим столом и лениво перелистывая тикеты, Тито ловил себя на мысли, что ему, в общем-то, уже не так и плохо. Его бесило то, что он выбросил кучу денег, бесило то, что Леони его бросила, но он больше не думал о том, что жизнь кончена и его постигло крушение всех надежд. Он опасливо попытался представить, как приходит домой и проводит ещё один вечер, не переписываясь с Леони, не желая ей спокойной ночи, не слыша в ответ её шёпота с всегда очаровательным "спокойной ночи, старшее солнце". И тут вдруг понял, что ему больше не больно привыкать жить без Леони. Ему хотелось прийти домой, приготовить что-нибудь на скорую руку, а потом весь вечер играть в приставку и гладить своего кота. При мысли о Беде Тито улыбнулся и решил, что надо будет наведаться в тот большой зоомагазин и купить там подходящую когтеточку.

У него было странное настроение, которое иногда мучило его по выходным, но почти никогда не подкрадывалось в рабочий день. Ничего не хотелось делать, ни к чему не лежали руки, мозг не хотел никакой новой информации, глаза не хотели рыскать по экрану. Это была не усталость, не сонная одурь, только какое-то противное оцепенение, заставляющее сидеть в кресле и смотреть в одну точку без единой мысли в голове. Тито заставил себя встать и пройтись по кабинету до окна и обратно, размять плечи, налить стакан воды из кулера. Это не помогло, он ни на чём не мог сосредоточиться, и тогда просто сдался, обмяк в кресле, запрокинул голову и уставился в потолок.

В коридоре зацокали каблуки, Тито невольно услышал, как Ньорко разговаривает с кем-то по телефону. Тема была одной и той же: инопланетный купол, уничтожение планеты, гибель человечества. Несмотря на то, что Тито находился на другом материке, в тысячах километров от купола, о нём он знал, пожалуй, больше, чем те, кто жили совсем рядом. Он работал в частной компании, разрабатывающей программное обеспечение и поставляющей телекоммуникационные услуги по всему миру. Одним из их ключевых клиентов была мерренская армия, а Тито был сотрудником отдела, занятого мониторингом их оборудования. Он в реальном времени мог видеть купол с любой точки и уже давно ничему не удивлялся. Купол и купол.

- Кирито, - обратился Тито к начальнику, - слушай, я сегодня больше не могу, у меня голова как ватой набита. Я домой пойду, хорошо? Задачи открытые или вечером из дома закончу, или уже завтра, иначе точно где-то напортачу.

- Вообще не вопрос, сам-то как? К врачу не надо?

- Не, мне просто надо отлежаться, - сказал Тито. - Спасибо, я отпишусь вечером.

- Давай, - кивнул Кирито. - Погоди, а как ты кота назвал?

- Беда.

- Ещё не придумал, что ли?

- Нет, я назвал кота Беда, - сказал Тито. Кирито задумчиво снял очки.

- Знаешь, я, пожалуй, не доверю тебе называть наш новый коммутатор.

16.

Как же всё-таки здорово быстро ехать, когда ветер в лицо, в ушах шумит, деревья по обе стороны дороги сливаются в одну зелёную полосу, а глаза устремлены в одну точку где-то у самого горизонта. День сегодня был прохладный, первый по-настоящему осенний день, когда небо затянуто тучами и цвет у него серо-стальной. На кого-то осень нагоняет тоску, а Нине нравилась эта стыдливая скромность природы, угасающие краски, подкрадывающаяся тишина. Лето отгремело и наследило только яркими пятнами цветов в садах и на балконах. Листья с деревьев уже начали осыпаться и ветер кружил их и швырял, кружил и швырял, как в стихах Эо Рицци: "Осенняя листва, а ветру всё неймётся; то сдёрнет пёстрые одежды со стыдливых веток, то землю ханжески укроет ярким покрывалом".

Нина ехала и думала, как же странно: вот я, вот дорога, вот мои руки, сжимающие руль. Я всё это знаю, мне всё это привычно, я привыкла многое не замечать. Вот взять хотя бы нос, который всегда видят глаза, но мозг говорит: "Я тебя не вижу", и мы перестаём его замечать. Вот дыхание: воздух расправляет лёгкие, кислород поступает в кровь, но мы этого не замечаем, пока не заболеем и не начнём бороться за каждый вздох. И ведь как много такого, незамеченного, забытого, что просто существует, а по-настоящему ценится только тогда, когда исчезнет. С людьми, кстати, то же самое. Нина вспомнила Карцо, своего бывшего, доброго и тактичного молодого человека, который в двадцать лет казался ей невыносимо скучным, а сейчас она иногда заходила на страницу его жены и смотрела на ту семью, которая могла бы быть у неё.

- В действительности всё не так плохо, - вслух сказала Нина, радуясь, что никто не может её услышать. - Я могла бы быть уже разведённой и потрёпанной, а это куда как хуже, - она свернула на шоссе, ведущее по направлению к куполу, - Могла быть домохозяйкой, которая осталась бы к сорока годам без всего, с одной голой задницей. И мотоцикла могло бы не быть. Могло! - последнее слово она прокричала и снова не услышала своего голоса в шуме набегающего ветра. Нина почувствовала, что плачет, но тот же ветер, что уносил её голос, стёр и слёзы.

Когда Нина впервые увидела купол своими глазами, её мозг отказался верить увиденному. Нигде, даже в самых отдалённых задворках её разума не было описания для чего-то подобного. И дело было не в том, что купол как-то фантастически выглядел, ведь в нём не было каких-то невероятных механизмов, ничего такого, про что можно было бы сказать "это инопланетные технологии". Нина видела прямо перед собой бесконечную стену, сливающуюся с небом, за которой были видны и деревья, и тусклый блеск реки. В этом и была беда - купол совершенно не казался инопланетным, это было только стеклянная преграда, гладкая, прямая и абсолютно невозможная

В километре от купола Нина заглушила мотоцикл и пошла пешком. Она уже видела военную технику, стоящую то тут, то там, палатки журналистов с непременными спутниковыми антеннами, автобусы, просто брошенные автомобили. Справа был разбит целый городок, где, как знала Нина, работает интернациональная команда учёных, изучающих поведение инопланетян. Она прошла мимо автоматической заправочной станции с сетевой закусочной: там не было ни одного свободного места, все с ноутбуками или стопками бумаг. Рядом с одной из колонок кто-то повесил большую доску для записей, и на ней разноцветными маркерами было нарисована сложная блок-схема. На Нину никто не обращал внимания.

Нина шла к куполу по пыльной дороге и думала, что ещё год назад она не смогла бы подойти ближе, чем за сотню километров. Два года назад её бы, вероятнее всего, застрелили из-за царящей тогда истерии. Но тогда ещё никто не знал, чего ожидать от инопланетян, ещё сильна была надежда, что наши технологии могут потягаться с инопланетными. А сейчас мир придавило унылым пессимизмом, но новой волны паники это не вызвало. Видимо, сама идея того, что людям скоро придёт крышка, была до того абсурдной, что люди просто отказывались в неё верить.

За пару сотен метров до купола Нина расстегнула куртку, сняла и небрежно бросила её на землю. На ходу сняла часы и засунула их в карман брюк, сняла рубашку, сначала обмотала её вокруг пояса и связала рукавами, потом просто бросила на землю. Её никто не останавливал, никто не спрашивал, куда она идёт, зеваки, паломники и просто сумасшедшие давно стали здесь частью ландшафта. Почти у самой стены Нина на секунду остановилась, развязала шнурки и сняла ботинки. Стащила брюки и осталась в тонкой майке, трусах и носках, всё бледно-розовое, почти сливающееся с цветом её кожи. Её лицо ничего не выражало, когда Нина сделала шаг к стеклянной стене и спокойно прошла сквозь неё.

Левую руку Нины отбросило назад и едва не вырвало из плеча. Она стояла уже внутри купола, а рука до середины ладони застряла в дымчатом веществе, кольцо на безымянном пальце впилось в мякоть и не проходило сквозь стену. Нина дёрнула рукой и кольцо слетело с пальца, ладонь освободилась. Внутри не было ни чужеродных запахов, ни другого спектра, только приглушённые краски из-за того, что дымчатый купол рассеивал яркий солнечный свет. Нина потёрла чуть ноющий палец и пошла вперёд, туда, где громко работали буровые установки.

17.

Эдна подсела к нему и принялась за своё обычное дело, направлять заблудшие, по её мнению, души на путь истинный. Бинно медленно думал о том, что людей, пожалуй, можно сортировать по породам, как котов, причём пород не так уж и много. Эдна, например, относилась к породе маленьких, хрупеньких дамочек, которые где-то набираются грошовой мудрости и жаждут поделиться ею с каждым встречным. Обычно это проходит с рождением детей, тогда всё внимание переключается на них, и помоги им боже. Бинно на секунду вслушался в то, что говорит Эдна:

- Поэтому я и говорю, что в нашей работе нужно больше уделять внимания не только физическим лишениям...

Эдна была привлекательной молодой девушкой, которая выросла в обеспеченной семье и могла позволить себе сколько угодно сострадания. Бинно знал от Найто, что родители оплатили её учёбу в хорошем университете, купили ей небольшую квартирку в пригороде, но так и не перекрыли ей финансовый ручеёк и до сих пор ежемесячно пополняли её счёт на кругленькую сумму. Эдна с удовольствием рассуждала о том, что неплохо бы увеличить финансирование проектов поддержки молодых матерей, но сама она вряд ли знала, как оплачивать счета.

- И для этого мы и работаем, - закончила Эдна и широко улыбнулась. Она посмотрела на Бинно и только сейчас поняла, что он её не слушал. Она вспыхнула.

- Тебе, что, совсем наплевать?

Бинно отметил, что она не сказала "наплевать на то, что я говорю", Эдна искренне полагала, что говорит за всё человечество.

- Ты не возражаешь, если я просто посижу? - вежливо сказал он.

- Но ведь там люди! - воскликнула Эдна, увидела, что на неё начали оглядываться и сбавила тон. - Неужели ты этого не понимаешь?

- Мы работаем в социальной службе, - сказал Бинно, - люди везде.

- Неужели тебе их не жалко?

Бинно прикрыл глаза. Эдна снова и снова возвращалась к этой теме. Он давно привык к человеческому идиотизму, назойливости, оскорблениям. Семья с четырнадцатью детьми, которым отказали в предоставлении просторного двухэтажного дома, обвинила коллегу Бинно в домогательствах к их малолетней дочери. Хорошо ещё, что их давно обязали использовать нательные камеры, в любом случае, даже если едешь к милой одинокой старушке. Но одно дело - привыкнуть к этой грязи по долгу службы, а другое - терпеть это сейчас, когда и выйти-то некуда, кругом поля и леса.

- Я просто посижу, - повторил Бинно.

- Боже, да у тебя просто кризис среднего возраста, - сказала Эдна и отвернулась к окну.

Это было что-то новое. До этого она один раз назвала его психопатом и ещё пару раз "несчастным, одиноким мужчиной". Бинно знал, что любой другой его коллега давно бы пошёл с жалобой к начальнику, но он никогда ни на что никогда не жаловался. Эдна это знала, может поэтому и доставала именно его. Но "кризис среднего возраста" - это уже не просто нелепо, это как-то совсем странно. Что же такое у неё в голове, что она не может принять как факт, что люди различаются между собой? Как вообще можно работать в социальной службе, если не понимаешь такой простой вещи? Бинно молча сидел, чувствуя с какой-то особенной чёткостью, как жёсткий тканевый подголовник касается его затылка. Он провёл языком по зубам и ощутил их твёрдость и гладкость, заострённые кончики клыков, ровные резцы. Отец всегда требовал, чтобы они как следует чистили зубы, "потому что у нас нет денег на стоматологов". Когда Бинно слышал, как коллеги спускают всю зарплату на счета из стоматологической клиники, он испытывал глубокую благодарность к отцу, который научил их всех заботиться о зубах и оставил тем самым неплохое наследство.

- А что такое кризис среднего возраста? - неожиданно для самого себя спросил Бинно. Эдна резко повернулась к нему, но тут же поняла по его лицу, что Бинно обращается не к ней, вопрос был риторическим. Она смотрела на него молча, как будто ждала, что Бинно вот-вот снова уйдёт в себя и перестанет слушать. Бинно посмотрел куда-то сквозь неё. - Это когда ты вдруг понимаешь, что прожил половину жизни и пытаешься поймать молодость. Вот ведь она, совсем рядом, вчера было двадцать, а сегодня - за сорок, а что было между этим - непонятно. Вот и начинаешь идти по собственным следам. Одежда - как раньше, автомобиль - как раньше, гулянки как раньше, девчонка молоденькая рядом, как раньше. Так? - теперь он взглянул на Эдну прямо. - Так это работает по твоему мнению?

- Ну, - Эдна улыбнулась и Бинно мельком отметил, какая тонкая и эластичная кожа её лица, от улыбки на щеках собирались мелкие морщинки, - наверное. Я пока ещё половину жизни не прожила.

- Так, так, - сказал Бинно. Эдна так и не поняла, услышал он её или нет. - Кризис среднего возраста -это когда ты пытаешься второй раз пережить собственную молодость. И поэтому, - теперь улыбнулся уже он, и Эдне от его улыбки стало немного не по себе, - у меня просто не может быть этого кризиса. Я был молодым, но у меня не было молодости. Ни гулянок, ни девчонок, ни бессонных ночей с друзьями. Отец умер, когда мне было девятнадцать лет, и с тех пор мне пришлось заботиться о семье. Я только работал и работал и не видел ничего, кроме работы. И сейчас не вижу. Какой же тут кризис среднего возраста? Если я сейчас куплю себе спортивный автомобиль, это будет моя первая дорогая игрушка. Первая молодость. Только этого не произойдёт, ясно? Поэтому просто дай мне делать мою работу, это единственное, что я умею.

Эдна лихорадочно соображала, что же сказать. Она никогда не видела Бинно таким, никогда не задавала вопросов, просто приняла однажды как факт, что её старший коллега - настоящий бесчувственный засранец, из которого и слова не вытянешь. Она и с разговорами к нему подходила из интереса, как к экзотическому зверьку, пытаясь понять, что же это за человек, неужели у него и правда каменное сердце? И что делать сейчас, может быть, положить руку ему на плечо и сказать, что ей очень жаль?

- Только не надо меня жалеть, - сказал Бинно. Эдна вздрогнула, ей показалось, что он читает её мысли. Бинно между тем принял свой обычный невозмутимый вид. - А теперь я бы действительно хотел просто немного посидеть в тишине.

18.

Что бы ни случалось с миром: финансовый кризис, война, эпидемия или вторжение инопланетян, просить прибавку к зарплате никогда не бывает вовремя. Есть люди, для которых совершенно нормально войти в кабинет начальника и сказать что-то типа: "Знаешь, я тут подумал, что неплохо бы повысить мне зарплату на пятнадцать процентов". Такие люди совершенно спокойно рассказывают потом о том, что торговались "как на рынке" и в итоге сошлись на десяти, хотя рассчитывали на пять. Есть те, кто может и вовсе отправиться к начальнику, описать свою финансовую ситуацию и заявить, что небольшой бонус пришёлся бы как нельзя кстати. И творческие люди тоже встречаются, которые составят презентацию, где на графиках и схемах убедительно докажут, что разницу между средней рыночной ценой их интеллектуального вклада и текущим годовым окладом неплохо бы компенсировать. Тито не относился ни к одним, ни к другим, ни к третьим, говорить о собственной зарплате он считал чем-то постыдным, бесился, когда ощущал прилив крови к щекам при одной мысли о таком разговоре, но ничего не мог поделать. Он прочитал несколько практических руководств, где говорилось о том, что надо себя ценить, что работник и работодатель заключают взаимовыгодный договор, что требовать достойной оплаты это то же самое, что требовать деньги за проданный товар, но всё это не работало. Тито полностью признавал правоту авторов, говорящих: "Вы не удивляетесь растущим ценам в магазинах, потому что понимаете, что такое инфляция", восхищался тем, насколько понятно они всё расписали, и всё-таки не мог заставить себя переступить кабинет начальника. Поэтому, несмотря на все рекомендации обсуждать такие вопросы только лично, он уже второй час корпел над коротеньким письмом.

Кирито шумно ворвался в кабинет и подошёл к столу Тито.

- Вылетаем через час, собирайся.

- Вылетаем... куда? - Тито растерянно на него смотрел, - Погоди, что?

- Заказчик требует, - под этим словом они понимали армию, - Чтобы мы осуществляли настройку оборудования на месте, они опасаются перебоев со связью - какие-то мудаки грозятся взорвать океанические кабели.

- Взорвать... на кой бы чёрт это надо?

- Ты что, новости не смотришь? Полчаса назад глава восточной церкви объявил, что инопланетяне посланы господом, как последнее испытание для человечества. А дьявол, это он подчеркнул отдельно, использует средства связи как ловчие сети для душ.

- Он реально такое сказал?

- Да. И заказчик уже получил несколько угроз.

- Но это же бред какой-то. Как можно воспринимать это всерьёз?

- У него стомиллионная паства, Тито. Не надо думать, что среди них нет ни одного сумасшедшего. Это было бы очень нетолерантно по отношению к другим религиям.

- Так у меня же кот, - сказал, наконец, Тито. - Погоди, я не могу, мне оставить его не с кем.

- Значит, придётся взять с собой. Таини забронировала отель, там всё готово.

- Да как так сразу-то, мне же собраться надо, переноски нет, ни черта нет!

- Слушай, заказчик обещает выплатить нам в общей сложности восемь годовых бюджетов. За один только проект. Если потребуется, я найму для твоего чёртового кота отдельный самолёт. Собирайся!

19.

Трава под ногами была мягкой, а земля такой холодной, что ныли ступни. Живот, бёдра и плечи Нины покрылись гусиной кожей, соски затвердели, и плотная ткань майки вызывала неприятное ощущение. Несколько секунд Нина не могла сообразить, почему прикосновение волос к шее и плечам кажется необычным, потом поняла, что под куполом совершенно не было ветра, и волосы больше не щекотали её кожу.

Нина шла вперёд и думала, что надо остановиться, вот сейчас, через пару шагов, просто остановиться на несколько секунд, постоять и осмыслить то, что она делает. Но мысль эта напоминала едва уловимый запах духов, который витает где-то на верхней границе осознания и никак не даёт себя распознать. Нина шагала и шагала вперёд, уверенная в том, что находится на своём месте, именно там, где и должна быть. Она не оглядывалась, но боковым зрением успела заметить какое-то движение за дымчатыми стенами. Снаружи уже заметили, что она вошла в купол. Люди в военной форме, техника, кто-то снова пытался пройти внутрь, полагая, что раз удалось ей, значит получится и у них. Стайное поведение, подобно тому, как животные опасаются пробовать незнакомую еду. Но стоит кому-то одному попробовать и не отравиться, как остальные начинают есть без опасений. Нина подумала, может быть, именно их стайное сознание не позволяет пройти вовнутрь, ведь несмотря на все эксперименты, все бесконечно повторяют одну и ту же ошибку. Они все пытаются пройти внутрь купола, вместо того, чтобы просто идти вперёд.

Впереди она увидела огромный корабль, вспомнила, что по телевизору его назвали шлюпкой. Какого же размера должен быть материнский корабль, если шлюпка размером с два таких дома, как её собственный! На фоне корабля инопланетяне казались совсем крошечными, но чем ближе Нина подходила, тем явственнее понимала, что и их размер нельзя было правильно оценить на видео. По сравнению с ними она выглядела, как подросток, её голова была каждому из них по плечо, а то и вовсе по пояс. Нина рассмотрела униформу, в которую они были одеты. Тёмно-серая ткань, которая выглядела очень толстой и шершавой, брюки и куртки с длинными рукавами, голубые платки, завязанные на шеях мужчин и длинные тёмно-синие шарфы, обмотанные вокруг шей женщин. Высокие ботинки на толстой подошве. У всех -капюшоны с металлическими вставками, металлические вставки, похожие на браслеты, на рукавах, на запястьях. У всех лица закрывают полупрозрачные маски.

Нина быстро оглядывала группы инопланетян, ища взглядом того, ради которого она сюда пришла. Он всегда был на виду, попадал почти на все кадры. Крупный, хотя и не самый крупный среди других инопланетян, левая рука почти до плеча покрыта металлическими браслетами. На левой стороне груди большая металлическая пластина с прозрачными цветными вставками, блестящими, как драгоценные камни. За спиной какое-то оружие, причём совершенно непонятно было, как оно крепится, Нина примерно так вешала ножи на магнитную доску. То, что это оружие, она знала только со слов исследователей, но впервые увидев, поняла, что ничем другим это быть и не может. Рядом с инопланетянином постоянно маячили ещё двое, похожие друг на друга, как близнецы.

Снаружи творилось настоящее безумие, люди теснили друг друга, стреляли по куполу, кто-то пытался протаранить его автомобилем. Несколько выстрелов в воздух остались незамеченными на фоне прочего шума и только личное обращение командира Наито помогло восстановить спокойствие. Больше люди ничего не делали, только наблюдали, как Нина подходит всё ближе и ближе к инопланетянам, а они никак не замечают ни её присутствие, ни суматоху за пределами купола.

- Эй, - крикнула Нина, но её голос утонул в гуле буровых установок.

Тогда она нагнулась и подняла большую сломанную ветку.

20.

Выражение "разбить лагерь" всегда казалось Бинно лишённым всякого смысла. Но сейчас они этим и занимались: ставили палатки, разбирали вещи, записывали людей. Бинно в очередной раз подумал, что понятия не имеет, как правильно называть пострадавших от купола. Они были в буквальном смысле беженцами, но это слово мы привыкли применять к тем, кто бежит от войны. Пострадавшие от стихийного бедствия? Но инопланетяне не были стихией. Из этого филологического спора с самим собой Бинно вытянула Эдна, которая пришла к нему с ворохом бумаг.

- Я собрала по лагерю списки того, что требуется для домашних животных. Корма, медикаменты, грелки.

Бинно кивнул.

- Хорошо.

- Я сделаю общий список и отправлю в обеспечение. Надо будет выделить машину, чтобы съездить за этим сегодня.

- У нас нет свободных машин, - сказал Бинно. - Придётся подождать до завтра.

- Многие не могут ждать до завтра, - сказала Эдна. - Там есть одна женщина, у неё есть кошка и она...

- У нас нет сейчас свободных машин. Мы спасаем людей.

- А они не хотят, чтобы их спасали без их животных! - закричала Эдна. - Это ты понимаешь?

- Мы спасаем жизни людей, - повторил Бинно.

- Да не нужна им эта жизнь, если не спасти их домашних животных!

Бинно посмотрел на неё и ничего не ответил. К нему подошёл пожилой мужчина с котом на руках.

- Вообще-то девочка права, - сказал он, - этой зимой мне будет восемьдесят. Мне в общем-то не так много осталось. А это, - он посмотрел на кота, - вся моя жизнь. Весь мой мир.

- Мы помогаем людям, - сказал Бинно. - Мы не можем...

- А мы вам благодарны за это, - перебил его старик. - Вы делаете благое дело, ребятки. Я всегда говорил, что врачи и спасатели - это святые люди. Только жизнь-то, она не только сердце и кровь, так ведь? Иначе ведь это мне хоть сейчас в землю лечь. Но у меня есть мой Майто. Значит, я по-настоящему живу.

Эдна поднесла руку к глазам, Бинно снова не знал, плачет ли она по-настоящему или только хочет казаться плачущей. Его никак не задели слова старика, он уже всё это слышал не по одному разу. Люди всегда будут пытаться казаться себе больше, чем набор костей, мяса и жира. Его задача - поддержать этот набор в жизнеспособном состоянии.

Старик с котом ушёл, Бинно думал, что Эдна ушла вместе с ним, но она по-прежнему стояла рядом и смотрела на него... с жалостью, что ли.

- Я, кажется, поняла, - сказала она. - Мы, наверное, по-разному понимаем милосердие. Для меня это смысл жизни, смысл того, что такое быть человеком. А для тебя это просто слово.

- Когда закончишь со списком, отправь его в обеспечение и поставь в копию Райцо Ио, он быстро отвечает, может и с машиной помочь. Потом не забудь написать для него отчёт, он это ценит.

Когда Эдна ушла, Бинно некоторое время стоял и смотрел на купол. Ему показалось, или он услышал выстрелы?

21.

Тито впервые в жизни летел на сверхзвуковом самолёте. Самолёт был не частный, а обычный пассажирский, но билеты стоили так дорого, что обычно дешевле было лететь с пересадками. Он сидел у окна, на сиденье рядом стояла переноска, а Беда лежал у него на коленях, низко опустив голову между ног Тито. Он нескончаемо орал. Два раза его тошнило, и он ни разу не попал в бумажный пакет, который Тито заботливо держал у его морды. Тито мысленно материл начальника, заказчика, церковь святого недоумка и каждого сукиного сына, который устроил эту идиотскую командировку. Почему его кот должен блевать в этом гламурном самолёте? Да, вопрос с повышением зарплаты отпал сам собой, Кирито сказал, что они в деньгах будут купаться, но тут и денег уже не хотелось. Тито закрыл глаза и представил себе свою уютную квартиру, диван, ковёр на полу, Беду, мирно спящего в его кресле. Почему вместо этого надо лететь на другой конец света? Беда принялся блевать в третий раз. В бумажный пакет он снова не попал.

- План таков, - начал было Кирито, который подошёл к нему и плюхнулся на кресло возле прохода: - прилетаем, распаковываемся и сразу едем на точку.

- План таков, - медленно закипая сказал Тито: - ты идёшь на своё место и сидишь там весь полёт тихо. Не трогаешь меня. Не говоришь со мной. Потому что иначе я за себя не отвечаю.

- Слушай, да не нервничай ты так. Слетаем, поработаем, получим кучу денег.

- Кучу денег? - угрожающе сказал Тито. - А это не хочешь? - он протянул руку с пакетом. - Всю дорогу или орёт или блюёт. Ещё я забыл взять с собой наполнитель для лотка и не знаю, где я там его достану. Корм взял, но это на неделю, у меня больше не было, я, мать твою, не готовился к сраной командировке и не делал запасы!

- Спокойно! Всё устроим, заказчик платит, нам обещали специальную девочку, которая будет решать все возникающие проблемы, дашь ей список всего, что надо, она тебе организует доставку, - голос у Кирито зазвучал успокаивающе, как будто читал ребёнку сказку на ночь. Что и не удивительно, у Кирито было уже четверо детей. - Всё сделаем, всё подготовим, ты даже не думай.

- Не думай... Попробуй тут не думать, когда коту плохо!

- А я тебе рассказывал, как летал с близнецами к родителям жены?

- Нет, - сказал Тито и быстро добавил, - и заткнись пожалуйста, я не хочу это слушать.

- Тогда потом расскажу. Ты только не переживай. Мы нужное дело делаем. Для всех людей.

- Вот только не надо про всеобщее благо, ладно? Я и сам могу рассказать про милосердие, самопожертвование и прочую херню. Только вот почему-то жертвуем мы, а про воинство божье рассказывает какой-то полоумный.

Кирито улыбнулся и осторожно погладил Беду кончиками пальцев. Ответом ему был ещё один вопль.

- Ну, я бы не сказал, что милосердие такая плохая штука. У нас, вообще-то, весь мир построен на эмпатии. Ты мне, я тебе. Примериваем чужую шкуру. Ты вот этого кота тоже не в магазине купил.

- Не в магазине, - медленно сказал Тито. Кирито воспринял его изменившуюся интонацию как знак, что тот остыл и продолжил:

- Ну, я и говорю. Мы жалеем друг друга. У нас есть сострадание, а у них, - Кирито заговорщицки наклонился к Тито, - а у них ни хрена нет. Поэтому мы и надерём им задницы.

- Надерём, - согласился Тито. - Держи.

- Что держи? - не понял Кирито.

- Пакет...

На этот раз Беде удалось наблевать именно в пакет.

22.

Её заметили и замерли не то от неожиданности, не то от растерянности. Нина сделала шаг вперёд, размахнулась и ударила веткой инопланетянина с металлической пластиной. В следующую секунду она оказалась в воздухе, подхваченная рукой в перчатке. Пальцы вдавились в её бока так, что рёбра затрещали и стало тяжело дышать. Теперь лицо Нины было на уровне лица инопланетянина, за мутным стеклом она видела его глаза, белки и тёмную радужку. Он рассматривал её так, как она сама бы рассматривала незнакомого зверька, который решил на неё напасть. Нина откинула голову назад, посмотрела в небо, у которого купол заглушал яркие краски. Снова взглянула на изучающего её инопланетянина.

Его капюшон никак не был прикреплён к голове и будь здесь ветер, он наверняка бы слетел. Из-под капюшона проглядывали белые, как бумага, волосы. Нина снова отметила, что инопланетяне были высокими, но не мощными, как великаны из человеческого рода, как спортсмены-тяжеловесы. У инопланетян были довольно тонкие руки и ноги, стройные вытянутые тела, пропорциональные головы, только немного больше обычной человеческой головы. Открытая полоска кожи лба была почти такого же цвета, как и волосы. Её удивили уши, они были крошечные и круглые, не сразу и поймёшь, что это действительно уши. Прозрачная маска висела перед лицом тоже безо всякого крепления, как и неизвестное оружие за спиной у инопланетянина или на бёдрах у его спутников.

Нина пошевелила плечами, убедилась, что у неё не сломаны ключицы, сделала глубокий вдох, а потом одним движением сорвала маску с лица инопланетянина. Левой рукой она влезла в капюшон, обхватила его затылок и прижала свои губы к его губам. Выдохнула ему в рот.

Её тело действовало само по себе, подчиняясь одной отданной команде. Руки обвивали и притягивали к себе голову, ноги обхватывали грудь. Он пытался оторвать её от себя, но совершил ошибку в первую же секунду - разжал руки, ожидая, что она упадёт, но Нина держалась слишком крепко. Она оторвалась от его рта, ещё раз вдохнула воздух, выдохнула в его лёгкие. И в ту же секунду она почувствовала, что они падают, инопланетянин упал сначала на колени, потом завалился на бок, наконец, на спину.

Нина сделала ещё вдох. И ещё выдох в его приоткрытый рот. Ещё вдох - и в голове мелькнуло воспоминание о сотнях эпизодов из фильмов и сериалах, искусственное дыхание изо рта в рот, массаж сердца, всё для спасения жизни. Именно этим Нина и занималась. Она знала: раз удалось зайти так далеко, то она права и во многом другом, замеченном и использованном, но всё же каждый миг ожидала, что сейчас кто-нибудь очнётся, стукнет её по голове, и мир окунётся во тьму. Или как там принято у инопланетян, может быть, они стреляют каким-нибудь специальным распылителем, так что жертва не успевает даже ничего понять. Но никто не стрелял. Инопланетянин лежал в мягкой траве на холодной, очень холодной земле. Нина осторожно слезла с него и встала на ноги. Огляделась.

Близнецы стояли немного поодаль, рядом с ними были другие инопланетяне, все в своей серой униформе с яркими красками платков и шарфов, мужчины и женщины, разных званий, чинов или рангов, как ни назови, всё равно только слепой не увидит знаки различия. Никто не делал ни одной попытки подойти к ним, все просто наблюдали. Нина снова посмотрела на лежащего перед ней инопланетянина.

Его лицо было снежно-белым и абсолютно правильным. Когда-то Нина училась рисованию и знала, что черты лица никогда не бывают симметричны, правая половина обычно слегка крупнее и грубее левой. Глаза всегда немного разного размера, линия губ не бывает идеально ровной. Но лицо инопланетянина было как на картине плохого художника, слишком идеальным, слишком безупречным. Белки глаз были немного голубоватыми, радужная оболочка оказалась синей и гладкой, без всякого рисунка, взгляд направлен в потускневшее небо. Его рот был раскрыт, грудная клетка несколько раз судорожно поднялась вверх и вниз и замерла. Нина ещё раз посмотрела на толпу, стоящую всего в нескольких шагах. Они просто смотрели на него, никто не пытался помочь или остановить её.

Нина перешагнула через его тело и подняла маску, которая лежала неподалёку, отброшенная её рукой. В верхнем углу расползалась паутина трещинок, видимо, маска упала на камень. Нина подошла к инопланетянину с маской в руках.

- Вы ведь не привыкли встречать отпор, да? Ну, вот и познакомились с сопротивлением, - она наклонилась и быстрым движением опустила маску на его лицо. - А теперь познакомьтесь с милосердием.

Маска запотела и помутнела. Инопланетянин вдруг резко выгнулся, так что затылок застучал по траве. Нина подошла к нему, снова наклонилась и резко сорвала с его груди пластину с цветными камнями.

- А это я забираю. Не с пустыми же руками уходить.

Она развернулась и медленно пошла прочь вдоль молча стоящих инопланетян. От группы медленно отделилась сначала женщина, потом мужчина, оба подошли к лежащему в разбитой маске и опустились на землю рядом с ним.

- И мне, собственно, насрать, что вы меня не понимаете, - бросила Нина через плечо. - Зато я понимаю вас.

Никем не остановленная, она дошла до границы купола и прошла сквозь него. Только сейчас она ощутила, что трясётся от холода.

23.

Когда люди начинают суетиться, они напоминают растревоженный осиный улей. Сначала вокруг летают только две-три раздражённые осы, но с каждой секундой ос становится всё больше, и в конце концов они роятся гудящим облаком, внушая страх любому, кому не посчастливилось оказаться поблизости. Бинно постоянно работал с людьми, но не выносил подолгу находится в больших компаниях. Толпы его пугали, а когда в толпе, подобно осиному рою, начинало зарождаться коллективное мышление, он испытывал почти физический ужас, как будто стоишь на крыше высокого дома и смотришь вниз. Толпа, управляемая только каким-то внутренним, глубинным инстинктом, безумные лица, пустые глаза. Как будто люди рядом с тобой в один момент превращаются в своих диких предков. Как будто и не было миллионов лет эволюции.

Автобус, битком набитый сотрудниками социальной службы - чем не улей. У каждого в руках телефон, в уши воткнуты наушники, губы шевелятся, пальцы летают над экранной клавиатурой. Человек вошёл в купол! Бинно был сейчас единственным, кто ни с кем не говорил, ничего не писал. Его наушники были включены на активное шумоподавление, Бинно слушал тишину. Поэтому когда Эдна коснулась его плеча, он вздрогнул. Не вынимая наушников, он вопросительно на неё посмотрел. Эдна что-то говорила, оживлённо жестикулировала, лицо раскраснелось от прилившей крови. Бинно рассеянно кивнул, закрыл глаза и снова откинул голову. Эдна вытащила наушник из его уха.

- Эй, да послушай же!

Теперь Бинно слышал и смотрел на Эдну, мысленно благодаря бога за то, что у него были младшие сёстры. Годы практики научили его воспринимать их как неизбежные явления природы, дождь или ветер. Его ничего не раздражало. Незаменимое качество в их работе.

- Я знаю, - медленно сказал Бинно. - Женщина вошла в купол.

- Нет, ты послушай! - Эдна потрясла его за руку. - Ну же!

Бинно слышал только гул голосов, автобус уже почти полчаса стоял, ожидая дальнейший указаний.

- Я ничего не слышу, - сказал он.

- Именно, - воскликнула Эдна, - буровые установки больше не работают!

24.

Номер отеля Мирано был настолько роскошным, что в первую секунду Тито подумал, что ошибся дверью. Но это был действительно его номер, спальня, гостиная и рабочий кабинет, толстые ковры на полу, дорогая мебель, сантехника по цене его годовой зарплаты. Тито так и не понял, для чего ему нужен кабинет, ведь предполагалось, что работать они будут только в армейском корпусе, куда попасть можно было, только пройдя многоуровневый квест из бесчисленных проверок, сканирований и личных осмотров. Поэтому в кабинете на столе лежал пакет кошачьего корма, пачка печенья с логотипом авиакомпании, а в кресле у стола удобно устроился Беда.

Тито растянулся на кровати, заложив руки за голову. Со стороны казалось, что он совершенно спокоен, но в действительности Тито пытался справиться с раздражением, из-за которого пальцы сами собой складывались в кулаки. Он ненавидел внезапные ситуации, не умел действовать быстро, принимать стремительные решения, поэтому его легко было подловить на старое как мир "успей купить, предложение действует только сегодня". Начальник прекрасно это знал и подловил Тито. В который раз! Тито очень хотелось зарыться лицом в пушистую шерсть Беды, но этот засранец с аппетитом поел и отказался составлять Тито компанию.

Больше всего бесило то, что, несмотря на всю срочность, делать пока было совершенно нечего. Пропуска, как оказалось, оформили на одного Кирито, локальные доступы к системе мониторинга не предоставили, а их учётки для удалённой работы уже отключили.

- Ты отдыхай пока, - сказал ему Кирито в коридоре перед их номерами. - Если что надо, заказывай в номер, заказчик платит.

- Я проститутку закажу, - мстительно сказал Тито.

- В отчёте укажешь, как услуги персонального тренера, - сказал Кирито и ушёл в свой номер. Тито так и не понял, шутит он или нет. Вместо проститутки он заказал ужин и теперь лежал на кровати, ожидая стука в дверь.

Может номер и был роскошным, но вот обслуживание тут не отличалось быстротой. Тито подумал, что если через десять минут ему не принесут еду, придётся всё-таки обойтись печеньем. Как обычно после внезапного рывка со срочной командировкой, обсуждением предстоящих задач в дороге и общения с брызжущим энергией Кирито, Тито не мог по-настоящему расслабиться и скучал от безделья. Он уже посмотрел телевизор, и это было ещё скучнее - новостью номер один было то, что некая тётка прошла сквозь купол, грохнула там одного инопланетянина и спокойно вышла обратно. Это звучало настолько бредово, что Тито подозревал в этом какой-то хитрый военный замысел. Может быть, они устраивают какую-то диверсию и предполагают, что инопланетяне отслеживают СМИ. Ну или надо подбодрить население перед использованием ядерного оружия. В общем, обычная хрень, после которой на экране должен появиться грустный, но не сломленный президент и объявить, что ему приходится принимать сложное решение.

Женщину, которая прошла в купол, показали только мельком. Высокая брюнетка, на которой были только трусы и майка. Лица разглядеть не удалось, потому что как только она вышла из купола, её со всех сторон обступили люди в военной форме, накинули плащ из серебристой ткани и куда-то увели. Охрипший от воплей репортер говорил, что теперь её будут допрашивать военные и учёные. Тито мрачно подумал, что он-то не подсадная утка и если не сегодня, то уж точно завтра ему придётся участвовать в настоящем допросе, заполнять десятки анкет и соглашений, сканировать рисунок радужки, ладонь и хорошо если не делать слепок задницы. И всё ради того, чтобы выполнять ту работу, с которой он прекрасно справляется удалённо. Всё-таки идиотизм и армия - это синонимы.

25.

- Как вы прошли сквозь купол?

Женщина с ярко-синими глазами смотрела на неё в упор. У неё было лицо, полностью лишённое живых красок, вялый подбородок казался срезанным, тонкие бескровные губы почти не шевелились, когда она разговаривала. Вдобавок и говорила она совершенно невыразительно, сразу готовыми фразами, как робот. Она так и не представилась, никто из них не представился. Нину это бесило, но она слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Некоторых из присутствующих она видела по телевизору, но большинство были ей совершенно незнакомы.

- Как вы прошли сквозь купол? - повторила женщина.

Нина подумала, что они, наверное, хотят от неё какого-то технического ответа. Она вспомнила, как с неё слетело кольцо.

- На мне не было металла.

- Мы пытались пройти без металла, - мгновенно ответила Синеглазка.

- Ну тогда... - Нина пожала плечами, не вполне понимая, как им объяснить. - Наверное, дело в том, что вы хотели туда пройти. А я нет.

Все вдруг разом заговорили, так что Синеглазке потребовалось какое-то время, чтобы навести тишину.

- Итак, - она повернулась к Нине и постаралась придать своему лицу дружелюбное выражение, что было совершенно бессмысленно при такой слабой мимике, - пожалуйста, поясните, что вы имеете в виду.

Нина нахмурилась.

- Ну... Как объяснить? Я просто не хотела проходить сквозь купол. Я хотела оказаться внутри.

В зал вошёл ещё один человек, при виде которого все присутствующие мгновенно преобразились. Спины выпрямились, головы поднялись, руки замелькали над столами, лихорадочно наводя порядок. Вошедшему было лет шестьдесят, и он был единственным, кто улыбался. Он подошёл к Нине и протянул ей руку.

- Так вы, значит, и есть наша загадочная дама? - он смотрел на Нину прямым спокойным взглядом. - Меня зовут Чанто Льеццо. Я, если можно так выразиться, самый крупный зверь в этом лесу.

Нина молча пожала ему руку, думая, как же созвучно сказанное им с её собственными мыслями.

- Они вас уже совсем запытали, да? - спросил Чанто. Нина взглянула ему в лицо, боясь найти на нём следы наигранного участия, но лицо его было по-прежнему приветливым и вместе с тем совершенно непроницаемым. Такое сочетание удивило Нину.

- Это они умеют, - сказал Чанто. - Не переживайте, я не дам вас в обиду. Просто нам всем хотелось бы знать, как вы...

Он осёкся на полуслове, поймав на себе взгляд Нины и улыбнулся.

- Нам вовсе необязательно быть врагами, правда? Вы здесь не под арестом. Вы даже не наша гостья. Вы человек, с которым нам очень бы хотелось сотрудничать, - он посмотрел на остальных. - Ведь так?

Синеглазка изобразила на лице подобие улыбки. Остальные с готовностью кивали. Нина смотрела на них и внезапно почувствовала, как откуда-то снизу, из живота, нарастает раздражение. Её бесили эти кивающие болванчики, бесила Синеглазка, бесил этот напыщенный, нет, не напыщенный и даже не высокомерный, а просто какой-то не такой Чанто как-там-его-фамилия. Она подумала, а ведь он, чёрт побери, прав, она здесь и не в гостях, и не в плену, ничем не обязана и ничего от них не ждёт, только бы поскорее уехать домой к котам.

- Может быть, вы расскажете нам, что помогло вам попасть под купол? - мягко спросил Чанто. Это окончательно снесло плотину, которую Нина выстроила на пути раздражения.

- Господи боже ты мой! - воскликнула она. Чужая тупость всегда её бесила, - Да не можете же вы все быть такими тупыми? - она посмотрела на Синеглазку и её соседа, чопорного мужчину с крупным обручальным кольцом на пальце. - Или можете?

Чанто слегка наклонил голову вперёд и в сторону. Видимо, так с его точки зрения выглядела крайняя степень внимания.

- Мы с радостью вас выслушаем, - сказал он. - Если что-то будет непонятно, надеюсь, вы сумеете нам растолковать.

- Да посмотрите же на них, ну? - Нина перевела дыхание и по очереди обвела взглядом всех собравшихся. - Что, никто этого не видит? Ну ладно...

Она взяла стакан, который стоял прямо перед ней на столе, налила в него воду из бутылки, салютовала присутствующим и принялась пить медленными глотками.

- Вы, - начала было Синеглазка, но Чанто бросил на неё короткий взгляд, и она заткнулась. Нина подумала, что эта женщина вроде ещё не сделала ей ничего плохого, но как же приятно, когда кто-то затыкает ей рот.

- Может быть, хотите сок или какой-то горячий напиток? - спросил Чанто. Он был единственным из всех в этом зале, кто, похоже, никуда не торопился. Нина помотала головой.

- Я ведь не уверена, что права, понимаете? Но это так очевидно.

Сосед Синеглазки важно кивнул и был пригвождён к столу взглядом Чанто. И как только тому удавалось одновременно держать в поле зрения каждого сидящего за столом!

- Они прилетели на здоровенном корабле, так? - сказала Нина. Она подумала, что если сейчас кто-то раскроет рот или снова кивнёт, тогда она просто взорвётся и будет орать. Но Чанто был на посту, и все сидели молча. - Огромный материнский корабль на орбите. Звездолёт. А у нас таких кораблей пока нет.

- У нас есть космические корабли, - возразил мужчина, в котором Нина с трудом узнала пресс-секретаря президента. Ещё один идиот, который и поплатился за свой идиотизм, буквально скукожившись под взглядом Чанто.

- Есть, - сказала Нина, - мы даже до нашего спутника долетели, какое достижение. Но между нами и межзвёздными путешествиями ещё сотни, а то и тысячи лет. Потому что мы упёрлись в нашу физику, невозможность превысить скорость света. Варп-двигатель и кротовые норы - всё это пока научная фантастика. Если бы мы даже построили корабль, вселенная огромна и лететь сквозь неё можно до бесконечности.

Она замолчала и снова посмотрела на всех, ища на их лицах следы понимания, но все просто смотрели и молчали.

- Вы что, правда не понимаете? Да ведь чтобы создать такие технологии, нужен непрерывный технический прогресс! И не каждой страны по отдельности, а всем вместе! Но мы не можем добиться ничего подобного, потому что слишком заняты разборками друг с другом. Стоит только взобраться на ступень повыше - и начинается война, после которой цивилизация лежит в руинах и всё приходится восстанавливать заново. Наш технический прогресс всегда обгоняет прогресс гуманитарный, мы делаем космические корабли, сохраняя при этом почти пещерное сознание. А вот те, кто создали их корабль, - она обвела взглядом присутствующих, - они смогли добиться этого только потому, что смогли преодолеть свою дикую природу и обуздать желание беспрерывно воевать в собственной колыбели.

Нина переводила взгляд с одного на другого.

- Всё ещё не доходит? Ну вы на них самих посмотрите! Они ходят с оружием даже под куполом, где им ничего не угрожает извне! На них всевозможные знаки отличия, ордена и медальки, как бы они сами это не называли! Вы все видели их стычки, они не могут договориться друг с другом даже на одном корабле, на одной миссии! Они не чинят свои машины, просто бросают их и берут следующие! И двери, мать их, все двери на корабле слишком низкие, они пригибают головы, чтобы войти! Так о чём это говорит?

Теперь на неё смотрели все, завороженные не самим рассказом, а тем, с какой энергией она это рассказала. Она ожидала, что Чанто, казавшийся таким умным, сразу сообразит, но Чанто молчал. Может быть, это была такая тактика работы с подчинёнными, никогда не казаться самым умным. Вот только интересно, кто же он такой, если ему подчиняются и военные, и высокопоставленные чиновники?

Нина поймала на себе взгляд Ландо Раесси, какой-то шишки из министерства энергетики, который непонятно что здесь забыл и поначалу откровенно скучал. За тонкими стёклами очков ярко блестели умные глаза.

- О чём это говорит? - спросила Нина, обращаясь уже только к нему.

- Это не их корабль, - сказал Ландо.

26.

Язык мой - узкая калитка

Пред беспорядочной толпой,

Все вперемешку, всё навскидку,

Как мыслям тесно в слове зыбком!

Душа щедра на слог скупой.

Заученные в школе стихи Эо Рицци всегда звучали в голове у Бинно женским голосом. Он полагал, что школа не самое лучшее место для изучения её стихов, ведь ребёнок не поймёт того, что ещё только предстоит пережить. Но эти стихи были исключением, потому что они будто были написаны о нём самом. Голову Бинно всегда переполняли мысли и образы, там создавались целые вселенные, бурлила жизнь, происходили события. А стоило ему открыть рот, как полноводная река мыслей будто упиралась в плотину и оставался один пересохший ручеёк.

Стояла такая неразбериха, что трудно было понять, чем вообще следует заниматься. У Бинно то и дело звонил телефон, и его непосредственный руководитель то требовал, чтобы Бинно занимался подготовкой к переезду лагеря, то чтобы немедленно собирался и ехал обратно, там он-де лучше пригодится. Бинно, привычный к такому поведению, методично занимался тем, ради чего и приехал, составлял статистику и на её основе готовил многостраничный отчёт. Работа его ни раздражала, ни успокаивала, только позволяла оставаться наедине со своими мыслями, глубоко в собственном мире. Несколько раз за свою жизнь Бинно пытался показать другим людям то, что видел сам, но каждый раз только лучше осознавал расстояние между собой и другими людьми. Как будто он сам был инопланетянином, прилетевшим из далёкой галактики.

Бинно не читал новости, но это и не нужно было, воздух сейчас был буквально пронизан информацией. Как и в осином улье, все люди были связаны друг с другом, как будто делили между собой общее сознание. Все говорили об одном и том же, об инопланетянах, которые не могут дышать земным воздухом, о том, что у них есть иерархия и знаки отличия, свои понятия о чести, какой-то чуть ли не племенной строй. В общем, не так уж они от нас и отличаются, а в свободное от разорения чужих планет время с удовольствием устраивают разборки между собой. Бинно думал, что это ещё одна умело запущенная информация, людям надо дать понять, что, если противник не сильно отличается от них самих, значит, его можно победить.

Он очень устал и привычно старался этого не показывать. Дело было не в физической усталости, Бинно устал от людей, цифр, необходимости принимать решения, нескончаемой болтовни Эдны. В его семье только Бинно и его отец не имели права высказывать усталость или неудовольствие, оба знали, что их задача - это сделать так, чтобы остальным было легче. Теперь отца с матерью давно не было в живых, братья и сёстры выросли и не нуждались в Бинно, так что его новой семьёй стала работа. Он никогда не имел длительных отношений с женщинами, потому что где-то на задворках памяти хранился подслушанный разговор младших сестёр. Они признавались друг другу в том, что больше всего на свете боятся, что у Бинно появится женщина и они перестанут быть ему нужны. Сейчас сестрам не был нужен сам Бинно, а он до сих пор полагал, что его задача - это работать на благо семьи.

Когда становилось совсем невыносимо и самоконтроль находился под угрозой, отец всегда уходил прогуляться. Пока отец был жив, Бинно никогда не гулял в одиночку, полагая это пустой тратой времени, но после того, как забота о семье целиком легка на его плечи, он понял, что такие прогулки помогают ему лучше выполнять свою единственную миссию.

Сейчас он медленно шёл по пыльной дороге, всё дальше отходя от мерцающих огоньков палаточного лагеря. Бинно знал, что впереди был купол, но ночью он был совершенно неразличим, так что Бинно просто ожидал, что рано или поздно наткнётся на стену. По телевизору говорили, что на ощупь она упругая, но податливая, так что не разобьёшь себе лоб.

Только возле корабля Бинно понял, что вошёл в купол ещё десять минут назад.

27.

Тито сидел на кровати и мрачно думал, какого чёрта Беда отказывается ходить в лоток с новым наполнителем. На взгляд Тито наполнитель был тем же самым, прессованные опилки, разве что гранулы чуть поменьше. Они и пахли точно так же, как и те, которые покупал Тито, никакого дополнительного химического запаха, но вот в те, что дома, Беда ходил справлять нужду чуть ли не с удовольствием, а эти несколько раз копнул лапой и сделал лужу на ковре возле кресла. Лужа Тито не сильно беспокоила, раз уж заказчик вытащил его вместе с котом, пусть и оплачивает дополнительную уборку. Или в таких дорогих отелях это и так входит в стоимость номера? Тут Тито немного сомневался, потому что узнал от горничной, что он первый и единственный постоялец с домашним животным. Мысленно Тито уже не раз попросил прощения у бедной девушки, которой и придётся убирать ковёр, потому что вытереть как следует ему не удалось, нужно моющее средство, ну или сразу химчистка. А может, они просто выбросят испорченный ковёр, кто знает, какие порядки в таких отелях. Значение сейчас имеет только то, что скоро Беде снова захочется в туалет, в лоток он по каким-то своим кошачьим причинам не пойдёт, значит надо любой ценой раздобыть ему старый наполнитель.

Тито уже звонил из номера той самой специальной девушке, которая была приставлена к ним с Кирито и должна была выполнять их поручения. Надо отдать ей должное, уже через час у Тито был ещё один лоток и целая коллекция древесных наполнителей. Проблема в том, что ни один из этих наполнителей Беду не удовлетворил. Тито вздохнул, правду говорят, что все коты похожи на своих хозяев. Он сам не мог сходить по-большому в чужом туалете, даже на работе впервые сделал это спустя несколько лет, да и то, когда совсем припёрло. Но одно дело - чужой унитаз, на котором уже успела посидеть не одна сотня чужих задниц, и совсем другое - твой родной и знакомый лоток, в который просто насыпали новый наполнитель.

В номер постучали, Тито встал и открыл. На пороге была та самая девушка, которую, как оказалось, звали Лала.

- Ну как, вашего котика всё устроило?

- Всё не то, - сказал Тито. Вид у Лалы был искренне огорчённый.

- Я буду искать ещё, не переживайте, пожалуйста.

- Угу. А тут поблизости зоомагазин есть?

- Есть, то есть... - она осеклась. - То есть был, простите. Ближайший магазин примерно в двух километрах отсюда, я вызову вам машину, если хотите.

- Нет, я лучше прогуляюсь, - сказал Тито. - А так всё по-прежнему, пока меня нет, Беда под вашей ответственностью.

- Вы надолго планируете уйти? - спросила Лала.

- Только туда и обратно, - сказал Тито. - Но мало ли, что может случиться, а у меня тут котик один.

Уже на улице, медленно шагая в сторону зоомагазина, Тито подумал, что на лице Лалы было много эмоций, желание и готовность помочь, дружелюбие, уважение к человеку, чья работа настолько важна, что его, вопреки всем правилам, поселили в отеле вместе с котом. Но было там и какое-то выражение чуть снисходительной жалости к человеку, который так помешан на своём коте. Тито мысленно улыбнулся. Он всегда делил людей на типажи, полагая при этом, что при всей кажущейся сложности человеческого общества таких типажей не так уж много, никак не больше шести, и все они связаны с отношением к домашним животным. Есть люди, которые любят домашних животных, есть те, кто не представляет себе жизнь без любимого кота, есть те, кто совершенно не понимает первых двоих, потому что "это же просто животные" и "как можно сравнивать кота и человека". Есть люди, которые относятся к животным нейтрально, а есть и такие, кто и вовсе их ненавидит. Одна из важнейших вещей, понятых Тито за жизнь, это то, что люди разных типов должны как можно меньше пересекаться, потому что отношение к тем же котам -это яркая метка общего паттерна поведения. Не все плохие люди ненавидят котов, но все люди, которые ненавидят котов, оказываются плохими людьми. Тито знал, что многие бы не разделили его теорию, но его вполне устраивало измерять мир в котах.

Он шёл уже минут двадцать и полагал, что впереди должны быть огни зоомагазина, но вместо этого вышел к палаточному лагерю. Лала говорила, что где-то неподалёку временно размещены люди, которые потеряли свои дома из-за купола, но Тито думал, что это намного дальше. Он повернул обратно, ещё несколько минут шёл по тускло освещённой дороге, сосредоточенно глядя в навигатор.

Когда Тито оторвал взгляд от яркого экрана телефона, первые несколько секунд он не мог понять, что же находится перед ним. Только когда пропал яркий блик на его сетчатке, он осознал, что всего в нескольких метрах от него находится корабль, который он уже не раз видел по телевизору. Он услышал чьи-то шаги за спиной, резко обернулся и увидел высокого мужчину в униформе, которая на первый взгляд показалась военной. Какое-то время они молча друг друга рассматривали, потом мужчина протянул ему руку.

- Добрый вечер. Я Бинно Баро. Попробуйте выйти, может быть, у вас это получится.

Через пару минут Тито и Бинно стояли у границы купола, которая была почти неразличимой в сумерках снаружи, а изнутри выглядела, как запотевшее стекло. Пройти сквозь неё никому из них не удалось, наощупь купол и правда был упругим и одновременно податливым, как гелевая подушка.

- У меня дома кот один, - сказал Тито. Он не планировал устраивать своему внезапному визави проверку на типаж, просто высказал то, что больше всего его беспокоило. На лице Бинно не отразилось никаких чувств, в том числе и жалости. Он ничего не сказал. Тито подумал, что это всё-таки лучше, чем фальшивое сочувствие. Иногда всем лучше просто ненадолго заткнуться, чтобы как следует обо всём поразмыслить.

28.

Чем больше Чанто смотрел на стоящего перед ним инопланетянина, тем больше находил сходств между ним и собой. Инопланетянин был очень высокого роста, но ведь и среди людей встречаются великаны. У него было по пять пальцев на руках, пропорциональная грудная клетка, обычная шея, очень светлая кожа. Чанто попытался увидеть его, как единое целое, но мозг упорно раскладывал его на отдельные части: вот руки, вот ноги, вот ступни. В конце концов Чанто принялся искать не сходство, а отличия, и отметил, какие белые у инопланетянина волосы, какие крошечные уши и какие странные глаза. Глаза чем-то напоминали детский рисунок: яркая радужная оболочка без узора без отражённого света.

Вчера Чанто пришлось подписать несколько документов, чтобы допустить в их контору сотрудников "Имкерро", компании, которая занималась настройкой и мониторингом их коммуникационного оборудования. Он знал, что другие люди занимаются биометрией, что десятки других подписей появляются на всё увеличивающемся досье каждого из "Имкерро", что являлось стандартной практикой для объектов такого значения. Если бы сюда вздумал приехать президент, ему бы пришлось точно также пройти все процедуры, пусть и по немного укороченной схеме. А вот трое инопланетян вошли сюда совершенно свободно, перед ними открывали двери и провожали прямо к нему. Чанто так и не мог решить, хорошо это или плохо. Решил, что всё-таки хорошо, потому что, как ни крути, а девчонка права, эти чёртовы пришельцы опережают их на несколько тысяч лет технического развития. Чанто выглядел на шестьдесят, хотя ему было далеко за семьдесят и поэтому называл всех, кто моложе сорока, девчонками и мальчишками. Инопланетянина он бы, разумеется, назвал мальчишкой.

- Здравствуйте, - сказал инопланетянин. Это была одна из причин, почему Чанто распорядился в итоге так легко их пропустить. На человеческом языке они говорили свободно и безо всякого акцента.

Чанто умел, когда это требовалось, замедлять время и разделяться, одновременно ведя деловую беседу и подробно разбирая в голове относящиеся к делу разговоры, заметки, идеи. Вот и сейчас он чувствовал, как медленно шевелятся его губы, произнося приветствие, как инопланетянин втягивает носом воздух, прежде чем сказать следующую фразу. И вместе с тем он дословно вспоминал разговор, который состоялся этим утром с Ниной, мог без труда воспроизвести в памяти каждое слово, каждую интонацию:

- Это племя, - говорила Нина. - Странно, что это неочевидно.

- Иногда требуется свежий взгляд, - говорил Чанто. Он вспомнил её улыбку, Нина улыбнулась одними глазами.

- Свежих взглядов у вас сколько угодно. Весь мир прикован к куполу. Просто вы не прислушиваетесь к чужим словам. Как и они.

- Вы сказали "племя", - говорил Чанто, как будто пробуя слово на вкус, - А мы - нет?

- Нет, почему, и мы тоже. Поэтому и легче их понять. У них есть иерархия, они сражаются друг с другом за позицию повыше, а когда до неё добираются, главной задачей остаётся усидеть на своём месте. Поэтому никто не пойдёт на помощь вожаку.

- Если вожак проиграет, победитель уничтожит тех, кто пытался ему помешать. А если вожак победит, то уничтожит тех, кто пытался ему помочь, потому что они сочли его недостаточно сильным. Так?

- Ага, - кивала она. В памяти Чанто её подбородок так и летал вверх и вниз, - и сейчас его победили, но не кто-то из своих. Так что сейчас они просто не знают, что делать.

Чанто перелистнул страницу с разговором и ускорил время. Инопланетянин смотрел на него.

- Я предлагаю вам вариант, который устроит обе стороны. Вы отдаёте нам женщину. Мы улетаем и вычёркиваем вашу планету из списка перспективных месторождений. Вы согласны?

Чанто снова замедлил восприятие настоящего и нырнул в прошлое, воспроизводящееся в его голове с обычной скоростью:

- У них захваченная техника. Они пираты или завоеватели, неважно. На корабле, скорее всего, полностью автоматизированное управление, не требующее от оператора специфических знаний. То же самое касается их техники, они могут использовать, но не устранять неполадки. У них строго поделены задачи, и живут они по довольно примитивным племенным традициям.

- Вы хотите сказать, что техника, которой они владеют, опережает наши технологии на сотни, если не на тысячи лет, а вот их культура отстаёт от нашей на те же сотни и тысячи лет?

- Ну, я бы так не сказала, по крайней мере, насчёт отставания. Я бы поставила на пару сотен лет назад, хотя правило "кто сильнее, тот и прав" действует у нас и по сей день. Просто сейчас мы это маскируем, а они нет.

- И что, по-вашему, будет дальше?

- Не знаю. Скорее всего, они там все передерутся. А потом могут предложить нам какую-то сделку. Только не спрашивайте, какую, я не знаю, но дикари всегда торгуются, если я только правильно помню историю.

В разговоре наступила небольшая пауза, Чанто ускорил её так, что она пролетела за долю секунды.

- Мы не нашли ваше обручальное кольцо. Там была такая толпа, видимо, его затоптали.

- Я не замужем, - сказала Нина.

Время снова пошло вперёд, и Чанто, наконец, закончил вопрос, который в растянутом состоянии был бесконечным:

- Вы собираетесь убить эту женщину?

У инопланетянина был ошеломлённый вид:

- Убить? Я собираюсь на ней жениться.

29.

Через полчаса обсуждений, состоящих исключительно из реплик по делу, Бинно пришёл к выводу, что его новый знакомый - прекрасный собеседник. Ещё через час, за который Тито четыре раза позвонил по телефону, давая кому-то указания по поводу своего кота, Бинно решил, что готов простить тому даже явную одержимость котом. Он чувствовал какую-то странную общность с этим человеком, ведь, судя по всему, он тоже считал, что семья - это главное. Какая, в конце концов, разница, что считать семьёй, братьев и сестёр, которым ты не нужен, или кота, которому ты тоже, в общем-то, не нужен, была бы еда в миске. Под таким углом Бинно никогда не смотрел на домашних животных. Он против своей воли выслушал многочасовые лекции от Эдны, но вынес что-то полезное из одного короткого разговора с Тито. Вот что значит, когда человек умеет коротко и ясно формулировать свои мысли!

Пока Тито в очередной раз говорил по телефону, Бинно читал новости. События происходили стремительно, оказывается, что за то время, что они здесь застряли, инопланетяне научились человеческому языку. В это Бинно не очень-то верил, полагая, что это очередная история из серии "как убедить людей в том, что мы ещё ого-го и обязательно всех победим". Но удивило его не это, а мысль, которая внезапно пришла в голову. Чуть ли не впервые в жизни Бинно захотелось с кем-то обсудить свою точку зрения. Он подумал, что так, наверное, влияет стрессовая ситуация. Стоит застрять с кем-то в лифте, в поезде, чьё отправление задерживается, как люди начинают сбиваться в небольшие группы, объединённые общей проблемой. Но дело было в том, что Бинно в жизни не застревал в лифте, а когда волей случая ему приходилось оказаться в зале ожидания вместе с сотней таких же бедолаг, он был тем самым парнем, который садится в самом тёмной углу и никак не участвует в разговорах. А вот один на один с незнакомцем он был, пожалуй, первый раз, и вдруг с удивлением отметил, что общение с другим человеком может быть не такой уж каторгой.

- Они говорят, - Тито всё ещё держал телефон у уха, но обращался к Бинно, - чтобы мы попытались выйти отсюда, не пытаясь выйти.

- Это как? - не понял Бинно.

- Так, как сделала та женщина. Она просто, вроде как, не замечала препятствия.

- Как можно это не заметить?

- Это они не объяснили, - сказал Тито и засунул телефон в задний карман. - Слушай, тебе не кажется, что все горазды давать советы, если дело не касается их самих? Посмотрел бы я на этого умника, - он махнул рукой через плечо, - если бы он был не там в уютном кабинетике, а прямо тут, вместе с нами. "Сохраняйте спокойствие и просто попробуйте идти прямо". Главное, я-то как раз спокоен, а вот мужик, который мне это советовал, чуть ли из штанов не выпрыгивал.

- Они работают по скрипту, - сказал Бинно. - Составляются подробные сценарии поведения с жертвами чрезвычайных ситуаций, как общаться так, чтобы не навредить и не взбесить пострадавшего.

- Так они как раз меня взбесили, - сказал Тито совершенно спокойным голосом, - А откуда, кстати, ты это знаешь?

- Я работаю в министерстве социальных решений, - сказал Бинно.

- О, так я вас знаю, мы с вами работаем. Если сталкиваешься с программой "Рерсус", то это мы и писали, и поддерживаем.

- Это редкостная дрянь, - сказал Бинно, сам себе удивляясь. Обсуждать с кем-то что-то, общаться о чём-то, что не имеет практического значения? Он и сам не заметил, как ручеёк мыслей превратился в полноводную реку. - Я каждую неделю отчёты там составляю, и раньше ещё было нормально, но последнее обновления всё меню перекосило. Ещё и эта хрень, когда нажимаешь "назад", а теперь это не "назад", а "выйти из программы". Раньше хотя бы было всплывающее окно, что можно завершить работу, а теперь...

Когда к ним подошли вооружённые инопланетяне, Бинно жалел только о том, что первая в его жизни дружеская беседа, кажется, подходит к концу.

30.

- Вы что, сдурели?

Нина переводила взгляд с одного на другого. Люди отводили глаза, смотрел на неё один только Чанто.

- Эй, блин, я с кем разговариваю? Вы серьёзно?

Чанто уже открыл было рот и ещё утром Нина бы промолчала, но сейчас она яростно указала на него пальцем:

- Нет, мать твою, лучше заткнись, лучше не беси меня. Отвечай только "да" или "нет", пусть любой из вас, сукиных детей, отвечает мне только "да" или "нет". Вопрос - вы серьёзно спрашиваете меня, не соглашусь ли я улететь с нашей планеты куда-то в самую задницу галактики?

- Да, - сказал Чанто.

Нина рухнула обратно в кресло.

- Вы все, - она сделала неопределённый жест рукой, - все поехавшие. Ни одного нормального. Единственный способ выпихнуть меня с этой планеты - это отправить на этот корабль по частям. Я никуда не полечу, ясно? - она посмотрела на Чанто и повторила его слова, произнесённые пару минут назад. - Добровольно улететь в другую галактику? Да пошли вы на хрен!

Она ожидала, что Чанто сейчас скажет что-то типа "послушайте, Нина", или "мы так вас понимаем, но". Нина уже готовилась к тому, чтобы сказать ему, куда он может засунуть свои отличные идеи, но вместо этого Чанто обратился не к ней, а к людям, снова собравшимся в зале:

- Выйдите, пожалуйста.

Никаких возражений не последовало, зашумели отодвигаемые кресла и через две минуты в переговорной комнате остались только Чанто и Нина. Она откинулась на спинку и переплела руки на груди.

- Валяй. Расскажи мне, какая на мне лежит ответственность и как мне надо стать спасителем для всего человечества.

- Нет, - сказал Чанто.

- Что "нет"?

- Вы попросили меня говорить только "да" или "нет". Я говорю нет.

- Потому что тебе сказать больше нечего?

- Нет, потому что я не собирался говорить ничего из того, что вы произнесли.

- Ну, - Нина почесала голову и придвинула к себе бутылку с водой, - тогда я могу идти?

- Да, - сказал Чанто. Нина с удивлением на него посмотрела.

- В смысле я свободна?

- Вы никогда не были нашей пленницей, я уже говорил. Ни пленник, ни гость. Только сотрудник, если, конечно, пожелаете.

- Не пожелаю, - сказала Нина и встала. У двери она остановилась и посмотрела на Чанто, - Сейчас начнётся, да? Можете уйти, но не можете, потому что арестованы за то-то и то-то, если не хотите, чтобы что-то плохое случилось с вашими родными, то...

- Нет, - сказал Чанто.

Это взбесило Нину, она подбежала к нему и хлопнула по столу ладонью.

- Эй, хорош, ладно? Я пошутила, идёт? Не надо больше этого "да", "нет", просто говорите, что там собирались.

- Вы вольны уйти, когда захотите, - сказал Чанто. - Мы вас не задерживаем. Возвращайтесь к вашим котам.

- Про котов знаете? Ну, естественно...

- Извините. Мы всегда собираем данные о потенциальных сотрудниках.

- Я не буду с вами сотрудничать! - закричала Нина. - Оставьте меня в покое! Отпустите меня!

- Мы вас не держим, - спокойно сказал Чанто. Нина долго смотрела на него, пытаясь понять, издевается он или нет.

- Я действительном могу идти? - уточнила она.

- Да.

- И вы не будете меня задерживать?

- Нет, - сказал он и в его глазах мелькнула хитрая искра. - Простите, я хотел сказать, нет, мы не будем вас задерживать.

- Тогда зачем был нужен сегодня этот разговор? Кто в здравом уме добровольно согласится на такое?

- В здравом уме как раз можно согласиться, - сказал Чанто. Нина обошла стол и опустилась на стул прямо напротив него.

- Это какой-то сеанс психотерапии? Вы даёте мне направление, а я сама дохожу до нужных выводов?

- Ну, - Чанто чуть склонил голову, - Или так, или вы всё-таки меня выслушаете. И поверьте, я не собираюсь вас уговаривать. Это вам впору просить меня, чтобы я согласился отправить вас к нашим инопланетным друзьям.

- Друзьям, - передразнила Нина. - Ладно. На кой чёрт мне это надо? Почему мне просто не уйти прямо сейчас?

- А куда вы пойдете? - спросил Чанто. Нина нахмурилась.

- В смысле куда? Домой.

- И как долго вы там пробудете? Если они останутся здесь, то работы продолжатся. Купол находится всего в нескольких километрах от вашего дома. Конечно, мы вовремя вас эвакуируем, и вы получите незабываемый опыт проживания в палаточном лагере. А что будет потом? Когда совсем не останется места? Вы ведь именно за этим пришли в купол, чтобы всё-таки что-то осталось?

Нина ничего не ответила. Чанто кивнул.

- Поэтому я и ожидаю, что вы выберете добровольно улететь с ними. Вам гарантируют безопасность, нам гарантируют безопасность.

- А моим котам? - спросила Нина.

- Это был мой второй вопрос к ним, - сказал Чанто. - Я сказал, что не буду просить вас улететь без ваших домашних животных, это не обсуждается. Они сказали, что не имеют ничего против, вы сможете взять всё, что захотите. Даже если вам понадобится взять картину "Купающаяся Милея" Фарро Мерцо или рукописи Эо Рицци из мерренского музея.

Нина положила голову на спинку кресла и закрыла глаза.

- Никогда не могла себе представить, что полечу в космос в качестве живого трофея.

- Не трофея, - сказал Чанто. - Вам любезно предлагают отправиться в космос в качестве жены Нетара Хепери, владыки народа Шесат.

31.

- У тебя, что, правда никогда в жизни не было девушки? - спросил Бинно, сидя на полу округлой комнаты, куда их поместили. Страха почему-то не было, только странное пьянящее ощущение. Возможно, это из-за инопланетного воздуха в корабле, ведь инопланетяне ходили здесь без своих масок. Оставалось только надеяться, что их атмосфера не ядовита.

- Правда. Я же говорю, у меня никогда не было на это времени. Да и желания, если честно. Отношения - это всегда ответственность, а я больше не потяну.

- Ответственность, - кивнул Тито, - я-то как раз хотел этой ответственности. Ну, знаешь, чтобы как у всех, семья, дети. Кольцо купил. Блин. Спустил на это столько, что, если задуматься, я почти полгода работал на кусок металла. Не понимаю, почему они такие дорогие.

- Когда мою сестру бросил её парень, он потребовал, чтобы она вернула ему помолвочное кольцо и все подарки, которые он ей делал. Кольцо она выкинула в реку, когда застала его с другой женщиной, а он орал на неё и требовал вернуть деньги.

- Но ведь сначала она согласилась выйти за него замуж? Когда принимала кольцо?

- Да.

- Ну, в этом случае мне не было бы так обидно, - сказал Тито, - Ладно, хрен с ней. Когда мы выберемся отсюда, предлагаю совершить рейд по барам. Может повезёт и нам удастся найти нормальных девчонок. Есть теория конечно, что к тридцати всех нормальных уже разобрали, но, по-моему, это полная чушь.

Бинно помолчал, прислушиваясь к бушующему океану у себя в голове. Вот ведь странно, как будто он прошёл сквозь преграду в купол и тем самым разрушил преграду в самом себе. А может, на него так влиял этот энергичный и забавный парень, который с таким задором рассказывал ему про своего кота, бывшую девушку и идиотизмы на работе. Если это и есть дружеское общение, неужели он и вправду всегда был этого лишён?

- У меня была большая семья, - сказал, наконец, Бинно. - Была семья и всем я был нужен. А потом все выросли и оказалось, что у меня больше никого нет. Иногда я завидую отцу, потому что он умер и не узнал, что в конце концов оказываешься ненужным.

- Я однажды был у психотерапевта, и он сказал, что главное в жизни - осознать, что ты нужен сам себе.

- Чушь какая-то, - сказал Бинно и в очередной раз совершил что-то впервые в жизни, осудил чужое мнение из-за своего собственного. - Я и так знаю, что я у себя один, поэтому ем, сплю, лечусь, если заболею. Но один человек - это ещё не семья.

Тито не успел ничего на это сказать, потому что дверь открылась, и на пороге показался инопланетянин. Дверь была такой низкой, что ему пришлось наклонить голову, чтобы войти внутрь.

- Господин Нетар хочет поговорить с вами.

Тито и Бинно встали с пола.

- Ну пойдёмте, - сказал Тито, - поговорим с вашим господином Нетаром.

- А кто такой господин Нетар? - спросил Бинно.

- Глава семьи Шесет, - сказал инопланетянин.

32.

Нина шла по длинному коридору внутри корабля и думала, что правы всё-таки были все фильмы и книги, где повторялась одна и та же мысль: бойтесь своих желаний. Она вспомнила, как несколько месяцев назад стояла на своём балконе, вдыхала запах марвенцев, и, глядя в звёздное небо, обращалась ни к кому и ко всем сразу. Если там кто-то есть, отзовитесь, бог или боги, неважно. Пожалуйста, услышьте мой голос. Мне так одиноко. Мне так страшно чувствовать, как молодость ускользает из моих пальцев. Я хочу быть, как все люди, иметь семью, выйти замуж. И почему, спрашивается, было не уточнить в тот момент, что замуж она хочет выйти за нормального человека, а не за инопланетянина?!

Ей понравился голос Нетара, дикция и мелодия речи, как в старых радиопостановках. Никаких проглоченных окончаний, никаких слов-паразитов, чистая, абсолютно правильная речь. Он ошибался только в названиях и именах, как будто никак не мог запомнить что-то новое.

- Это работа, - сказал он ей несколько минут назад. - От тебя потребуется сотрудничать.

- Я уже второй раз за сегодня слышу о каком-то сотрудничестве. Что тебе от меня нужно?

- Мне нужно, чтобы среди моего народа не было распрей во время нашего путешествия домой. Мы через это уже проходили. Проиграть - это слабость. Они будут драться со мной за моё место. Я могу избежать этого только одним путём, победить тебя.

- У вас, что, на свадьбе драться принято?

- У нас принято решать все конфликты силой. Поэтому нас осталось так мало.

- Если ты женишься на мне, вас точно не будет больше, - сказала Нина. Нетар не понял.

- Почему?

- Ну, вряд ли мы можем скрещиваться и давать плодовитое потомство.

Нетар смотрел на неё, слегка наклонив голову. Нина имела возможность ещё раз рассмотреть его абсолютно симметричное лицо.

- Вас ведь создают искусственно, верно? - наконец, спросила она. Он кивнул.

- Раньше было иначе. Сейчас это экономит много времени. Но когда мы вернёмся на нашу планету, снова будем действовать по старинке.

- Разве у вас есть своя планета? Я думала, вы кто-то вроде космических пиратов. Грабителей.

- Мы просто собираем полезные ископаемые, - сказал он.

- А корабль? Вы его тоже выкопали?

- Это долгая история, - сказал Нетар. - Мы честно победили тех, кто его построил. Теперь он наш. Мы выбрали планету для жизни и скоро отправимся туда. Наш новый дом.

- И что это за планета? - спросила Нина.

- Такая же, как многие обитаемые, - сказал Нетар.

- Я знаю только одну обитаемую планету, нашу собственную. Так что, раз уж мне придётся жить чёрт знает где, будь любезен, расскажи поподробнее.

- Ну, - Нетар замялся, не зная, с чего начать. - Это, в общем-то, обычная планета, правда, намного больше вашей. Система с одной звездой. Есть времена года, есть ледники, тоже есть полезные ископаемые, но не так много, как здесь. Есть вода, много воды. Много разных животных. Ничего особенного.

- Ты сказал, что планета обитаемая. Там тоже есть люди?

- Да. Несколько цивилизаций.

- А какие они? - спросила Нина.

- Люди как люди, почти такие же, как мы. Только ростом поменьше, - он показал рукой, насколько поменьше, - даже меньше тебя. Да ты скоро сама увидишь, несколько человек есть на корабле. Живут, правда, очень мало, лет десять по меркам этой планеты, так что считают нас бессмертными.

- Десять лет? - спросила ошеломлённая Нина, - Целая жизнь за десять лет?

- Обычное дело, - пожал плечами Нетар, - В принципе, все люди живут одинаковое число оборотов своей планеты вокруг звезды, около восьмидесяти. По крайней мере, так на всех планетах, где я был. Просто у некоторых планета слишком быстро движется.

33.

- Как вы вошли в купол?

- Мы его просто не заметили, - ответил Тито за них обоих.

- Не заметили?

- Ну да. Было темно.

Нетар посмотрел на своего то ли помощника, то ли охранника, Бинно так и не решил, кем его считать.

- Вы не собирались войти под купол?

- На хрена бы это нам понадобилось? - невежливо спросил Тито. - У меня, блин, кот дома один! Уже три дня!

На слове "кот" в глазах Нетара впервые появился интерес.

- Вообще-то меня интересовало только, каким образом вы сюда попали. Система защиты несовершенна, но не настолько, чтобы уже три человека вошли в неё независимо друг от друга. Но... У вас правда есть кот?

- Да, - сказал Тито. - Поэтому давайте закончим с этим, и мы пойдём по домам.

- Боюсь, - сказал Нетар, - я не собираюсь вас отпускать.

- Мужик, мы правда ничего не знаем. Можете проверить на каком-то своём инопланетном детекторе лжи, что мы говорим правду.

- Я знаю, - сказал Нетар. - Но моей жене понадобится компания.

34.

- Госпожа Нану Босатат! - окликнул её человечек, который уже несколько часов ходил за Ниной по всему кораблю. Он был на голову ниже Нины, с тёмными печальными глазами, подведёнными чёрной краской. Никто из инопланетян больше не пользовался макияжем. Нина как раз размышляла, как они воспринимают её тушь для ресниц и губную помаду. Она обернулась к человечку, который стоял, сложив руки на груди.

- Меня зовут Нина, - сказала она, - неужели это так трудно запомнить? В имени только два звука!

- Нана, - повторил он, опустившись в глубоком поклоне.

- Ни, - воскликнула Нина, - просто, чёрт тебя побери, повтори!

- На, - сказал человечек охрипшим голосом.

- Ты глухой или идиот? - закричала Нина. - Что сложного в том, чтобы просто повторить? Ни! На!

- На... Ну.

- Нет, ну это просто дегенерат какой-то, - пробормотала Нина, уходя по коридору. На повороте она едва не столкнулась с Нетаром и обратилась к нему:

- Кто этот маленький сукин сын, который постоянно за мной таскается? Он тупой и достал меня! Скажи ему, чтобы оставил меня в покое.

- Не могу, - сказал Нетар. - Это Апера Аа из народа Ромат. Того самого, что населяет нашу планету. Он правитель своего народа и слуга нашего. Он записывает каждое твоё слово, чтобы передать его людям Ромат.

- Каждое моё слово? Но я же могу нести несусветную чушь!

- Тебе придётся следить за тем, что ты говоришь, - он улыбнулся. - Хотя это всё равно бесполезно, они всё равно будут истолковывать каждое твоё слово по-своему.

- А на хрена им это надо?

- Считают, что это помогает им лучше выполнять свой долг, - сказал Нетар.

- И что это за долг? - спросила Нина.

- Служить нам, разумеется. Они же считают нас богами.

Он собирался уходить, но Нина взяла его за руку.

- Произнеси моё имя.

Нетар замялся.

- Тебе это не понравится.

- Произнеси! - потребовала она.

- Нун.

Нина вздохнула и молча выпустила его кисть.

35.

- Мне не нужны рабы, - сказала Нина. - Они конечно, летают на звездолётах, но остаются пещерными дикарями. Я скажу, чтобы вас отпустили. Вот только...

Бинно посмотрел на неё с неудовольствием. Его не оставляло ощущение нереальности происходящего. Дело было не в том, что он уже три дня находился на инопланетном корабле, к этому он, как ни странно, привык. Ему казалось, что он в каком-то забытом фильме, где инопланетяне могут принимать облик любого человека. Пусть это и довольно привлекательная женщина.

- Вот только что? - спросил Тито. - Блин, у тебя же тоже есть коты. Мой три дня уже в этом чёртовом отеле, за ним, конечно, присматривают, - он взмахнул телефоном. - Но дальше-то что? Мне надо назад.

Нина сделала глубокий вдох. В каком-то смысле это была её первая роль в качестве официального лица, пусть пока брачная церемония и не состоялась. Все уровни сложной иерархии на корабле были пронизаны тонкими нитями дипломатии, в которых она даже не пыталась разобраться без посторонней помощи. Сейчас надо было как-то донести до двух этих бедолаг то, что ей сказал Нетар.

- Понимаете, - сказала она, - Под купол можно войти, только не имея никаких привязанностей. Кто бы ни создал эту систему безопасности, она реагирует на несколько параметров. Во-первых, надо не иметь желания пройти сквозь стену, надо хотеть оказаться за стеной, в мотивации есть существенная разница. А во-вторых, она рассчитана как защита от людей, не от других животных. Мы стайные существа по своей сути, и всегда связаны с множеством других людей в неразрывную сеть. Ну то есть так устроено абсолютное большинство. И такие люди как раз не могут сюда попасть. Система понимает под человеком только того, кто имеет множество связей. Поэтому пройти смогли только мы трое. Нас просто не сочли людьми.

Она замолчала и посмотрела на двоих мужчин. Оба были примерно одного возраста: худой и очень подвижный Тито, тяжёлый и какой-то уютный Бинно. Как ни странно, ей было очень комфортно в их компании. Может быть потому, что она уже три дня провела среди инопланетян, а может потому, что сами эти люди были какими-то добрыми и безопасными.

- Так мы можем уйти?

- Можете, - сказала Нина, вдруг с изумлением осознав, что собирается повторить услышанное от Чанто. Она поморщилась, ей не хотелось играть в эти психологические игры. - Короче говоря, вы можете уйти, если вам есть куда. Но так как с точки зрения системы вы люди вроде меня, не имеющие ни семьи, ни близких, вы можете остаться здесь. Сама я не могу никуда уйти, потому что иначе очень скоро они выпотрошат нашу планету до самого ядра, или что там внутри, у меня не очень с естественными науками.

- Нет, - сказал Тито. - У меня там кот один.

- А у меня шесть котов. Их доставят сюда. Твоего тоже доставят. Если, конечно, захочешь.

- А корм и всё остальное? Наполнитель? Игрушки?

- Им нужны образцы, и тогда они смогут синтезировать то же самое. В смысле реально то же самое. Мне один раз пришлось менять корм, потому что производитель поменял формулу, и коты отказались его есть. Тут такой херни не будет.

- У меня моя жизнь там, - Тито указал рукой куда-то за спину. - Работа, друзья, квартира моя.

Он говорил и со странным недоумением чувствовал, что говорит одновременно правду и неправду. Тито перечислял то, что у него действительно было и понимал, насколько мало значения это имеет. Ему было тридцать восемь лет и, если его спросить, что ему больше всего дороже, он назвал бы Беду, который появился у него всего полгода назад. А что у него было до кота? Тито попытался найти в своей жизни какую-то настоящую ценность, а вместо этого думал о своём детстве, о том времени, когда у него ещё было будущее, были мечты, стремления, о бессонных ночах, когда он всматривался в ночное небо и думал, что когда-нибудь, что однажды... В детстве Тито не знал, что однажды ему исполнится сначала тридцать, потом тридцать пять, что у него будет прекрасная работа за солидные деньги и что он не будет иметь и малейшего понятия, на что их тратить. Только сейчас, находясь то ли в плену, то ли в гостях на космическом корабле, Тито вдруг с невероятной отчётливостью понял, что последние лет десять живёт в состоянии между шуточками и бездной кризиса собственного существования. На работе он был едва ли не самым весёлым и остроумным человеком, но стоило только отвлечься от бесконечных смешных картинок, остаться хотя бы на несколько минут наедине со своими собственными мыслями... Перед сном Тито выпивал две таблетки Тимина, которые позволяли ему мгновенно засыпать и ни о чём не думать. А с утра всё начиналось сначала. Смешные картинки, работа, смешные видео, еда, пара каналов с симпатичными девушками, бар, Тимин.

- Вся моя жизнь там, - сказал Тито уже не так уверенно. Он увидел, как внимательно на него смотрит Бинно и повернулся к Нине. - Ты не могла бы, пожалуйста, ненадолго оставить нас? Я думаю, нам надо поговорить.

36.

Бинно снова сидел на полу у стены. Он чувствовал затылком прохладную стену и думал, вот ведь какой абсурд, его раздражает правда. Всё, сказанное Ниной, было правдой, но ведь нельзя же так, не должно было быть. Когда Бинно надо было рассказать о себе, он всегда начинал с того, что у него большая семья, трое младших братьев и двое сестёр, уже шестеро племянников, зятья, невестки. У него была действительно очень большая и дружная семья, но правда заключалась в том, что ему в этой семье не было места. Только сейчас Бинно до конца осознал, что для родных он был кормильцем, помощником, советчиком, защитником, даже судьёй, если дело доходило до конфликтов, но он никогда не был ни другом, ни близким человеком. Он вдруг понял, что братья и сёстры совершенно его не знают, никогда не говорили с ним по душам, слушая именно его, никогда не интересовались его мыслями, а скорее всего и вовсе полагали, что у него ничего своего. Он закрыл глаза и услышал голос отца, который говорил: "Главное - это семья". Но как быть, если семья и правда главное, но для тебя в этой семье почему-то не осталось места?

Он задумался о том, что рассказал ему Тито в перерывах между бесконечными телефонными переговорами о том, "как там кот". Если рассудить, то не было у Тито никакой трагической любовной истории, ведь судя по тому, что Тито ему рассказал, он никогда не любил Леони. Он любил в ней тот образ, который Бинно видел в своей семье, образ дома, образ чего-то невысказанного и необъяснимого, своего места, своей стаи. Как будто Эо Рицци и правда во всём права: "Я капля росы, что дрожит в паутине, я жива, если только цела паутина и капли другие дрожат и я чувствую их". Бинно подумал, как же далеко мы ушли от наших пещерных предков, которые трепетали перед необъятной ночью и жались друг к другу у пылающего костра, зная, что до рассвета они смогут дожить только вместе. И в то же время как же близко к ним мы находимся, если даже устремляясь к звёздам, всё равно стоим так, что чувствуем дыхание друг друга.

- Я читал про одного мужика, - ни с того ни с сего начал Тито, - ему было на три года меньше, чем мне, тридцать пять. То ли бизнесмен, то ли какая-то важная шишка, в общем, куча денег, хороший дом, жена-красавица. И вот однажды он взял и пустил себе пулю в голову. А в записке написал, что у него в жизни всё хорошо, что он на пике жизненных сил, значит дальше будет только хуже, поэтому он решил выйти на пару остановок раньше.

- Я хотел покончить с собой, - сказал Бинно. Ещё одно "никогда в жизни", он никогда ни с кем об этом не говорил.

Он замолчал, и Тито отчаянно хотелось отпустить какую-то дурацкую шуточку типа "ну и как, покончил?", но он заставил себя заткнуться. Ему было почему-то совершенно ясно, что Бинно не из тех людей, что начнут говорить "да как ты смеешь" или ещё как-то призывать к его морали. Кажется, Бинно и сам из таких людей, которые начинают смеяться, если какой-то человек вдруг больно ударяется или неудачно падает. Не потому, что смешно, а потому что, когда не знаешь, чем помочь, мозг включает этот идиотский нервный смех. И с глупыми вопросами точно также. Когда не знаешь, что сказать, когда сложно подобрать слова, начинаешь нести всякую чушь и ничего с этим не поделаешь. Тито думал, что Бинно его поймёт, но всё равно изо всех сил молчал и ждал, когда тот продолжит.

- Я хотел покончить с собой, потому что я стал никому не нужен. Я думаю, что я робот с единственной функцией, служить и защищать свою семью. Но если семья перестаёт нуждаться в моих услугах... Что мне делать? Лучше отключиться, - он посмотрел на Тито. - Ты ведь тоже такой, да? Поэтому хотел на ней жениться?

- И кота поэтому завёл, - кивнул Тито, - Хотя я вообще люблю котов.

- Я хочу остаться, - сказал Бинно. - Буду как этот Апера. Служить им. Служить ей. Я ведь ничего другого делать не умею.

Тито ещё немного посидел молча. Потом улыбнулся и знал, что Бинно знает, что он улыбается.

- Против компании не возражаешь?

Бинно почувствовал мышцы в уголках глаз, его лицо улыбалось без участия рта, без его воли. Он не знал, как так произошло, но вдруг понял, что у него появился настоящий друг.

- У меня никогда не было котов, - сказал он. - И я немного их боюсь. Научишь, как с ними обращаться, чтобы сразу не выцарапали глаза?

37.

- Смотри, какую мне классную штуку привезли, - сказала Нина, протягивая Тито непонятную штуку. Это была деревянная палочка длиной сантиметров в сорок, на конце которой была крупная петля с тонкими и туго натянутыми нитями. На нити были нанизаны плоские колечки. Когда Нина встряхивала палочкой, раздавался мелодичный звук. - Это дразнилка-трещотка с кошачьим тростником.

- А твои вообще на кошачий тростник реагируют? - спросил Тито. - Моему вообще пофиг. Я видео смотрел, как коты прямо с ума сходят, аж завидно.

- Так его мочить надо, - сказала Нина, - там весь запах, только когда тростник влажный.

- Серьёзно? А хрена ли об этом на коробке не пишут, я на этот тростник кучу денег извёл, всё думал, может не тот сорт покупаю! Надо будет попробовать. У тебя ещё есть?

- Так я же заказала с десяток ящиков одних только игрушек. Ну и сам тростник выращивать можно, он прикольный.

- Я так чувствую, что котам будет веселее, чем нам.

- Как обычно, - Нина улыбнулась. - Мы работаем, чтобы наши коты жили своей лучшей жизнью, - она услышала знакомый шёпот и оглянулась на Апера, который стоял с толстой книгой в руках и делал заметки. - Эй, ты что там опять пишешь?

- Пишу, что мы должны работать ради котов, потому что коты угодны богам, - благоговейно сказал Апера.

- Это что за бред? - спросил Тито. - Он что, записывает всё, что ты скажешь?

- Это у него что-то вроде священной книги, - пожала плечами Нина. - Если честно, я боюсь читать, там всё таким языком написано, как будто мы и правда боги.

- Боги не ведают свою божественную сущность, - пробормотал Апера.

- Ты не оставишь нас наедине? - попросила Нина.

- Да, госпожа Басатуту.

Когда он вышел, Тито ошеломлённо повернулся к ней.

- Как он тебя назвал? Басатуту? Это что, какой-то титул?

- О господи, - Нина закатила глаза, - Он не может произнести моё имя. Никто не может, такое ощущение, что они просто не слышат гласные. Готовься, что тебя будут звать господин Туту или что-то в этом духе. У них много вариантов.

38.

Бинно сосредоточенно разглядывал свежий наполнитель в лотке.

- И это надо убирать каждый день?

- Да.

- Нельзя как-то автоматизировать?

- Можно, - сказал Тито, - ты сам говорил, что ты чувствуешь себя роботом.

Бинно внимательно на него посмотрел, убедился, что тот шутит и улыбнулся сам.

- Я просто пытаюсь разобраться. Хотя, конечно, неплохо бы приучить их ходить в настоящий туалет, так было бы меньше проблем.

- У тебя есть прекрасная возможность заняться дрессировкой. Будешь первым дрессировщиком котов в космосе. По-моему, звучит круто.

- Я научил пять человек пользоваться горшком. Думаешь, не справлюсь с котами?

В коридоре послышался шум, и в комнату вошла Нина, держа в каждой руке по переноске. Та, что была у неё в правой руке, вибрировала и шипела. Рядом стоял Апера, прижимая к груди свою книгу.

- Я думаю, пусть они пока в переносках посидят, логично ведь? Нетар сказал, что дорога до материнского корабля занимает два часа, а я не хочу потом ловить их тут по всему лабиринту.

Тито посмотрел на Беду, который мирно спал на его куртке. Ну что ж, не все коты такие спокойные.

- Пусть посидят, ничего с ними не случится. Только давай лучше в другой комнате, а то Беда будет нервничать.

- Следует ли мне помочь вам, госпожа Бисатут? - спросил Апера.

- Держи, - сказала Нина после секундного раздумья и протянула Апера переноску с Сао. - Уронишь, убью.

Апера с трепетом взял переноску и свободной рукой быстро сделал заметку, - За вред, причинённый кошке, следует смерть.

- Эй, я не это имела в виду, - сказала Нина. - Хотя идея хорошая, не вычёркивай.

39.

У инопланетян, которых Нина мысленно пыталась перестать так называть, был свой универсальный календарь, свои меры измерений, своя система исчисления, да и не одна. А вот расписания и точного графика у них не было, поэтому корабль отправлялся, когда считал нужным Нетар. Нина подумала, интересно было бы увидеть тех, кто создавал этот корабль, ту могущественную разумную расу, которая порвала путы, связывающие себя со своей колыбелью и отправилась к далёким звёздам. Были ли они похожи на неё? Испытывали ли они тоску по своему дому, смотрели ли в бескрайнее небо, ища глазами одинокие звёзды своего мира? Она на секунду опустила веки и мысленно унеслась туда, где ещё недавно был её дом, вот улица, вот её окна, вот балкон. Теперь-то балкон опустел, а горшки и ящики с цветами стояли в огромном зале космического челнока, ожидая, когда они достигнут материнского корабля и Нина начнёт обустраивать свои новые владения. Нине хотелось печально думать, что земля в горшках, картины, книги и ещё множество вещей, полученных через Чанто, являются маленьким огнём её мира, её дома, но вместо этого она знала, что это и есть её дом, а где он будет, на улице Ченоку или на космическом корабле, совершенно неважно, главное, что с ней будут её коты, её цветы и её новые друзья. Что ж, значит, пора отправляться.

- Помните, что вы спасаете наш мир, - говорил вчера Чанто, крепко держа её за руку. - Пока вы живы, наша планета в безопасности.

Это звучало так нелепо и фальшиво, что Нина даже не знала, что и отвечать. Как объяснить этому человеку, что ты не герой и что человечество для тебя - это только слово, за которым ничего не стоит? Нина вспомнила, как ещё несколько дней назад она трепетно слушала, что говорит Чанто, испытывая смесь уважения и страха, как всегда, когда тебе доводится встретить какую-то очень важную и властную персону. А теперь, когда нити, связывающие её с прежней жизнью, были порваны, Нина смотрела на Чанто и видела только маленького и бесконечно важного человечка, который смотрит на жизнь серьёзно и искренне полагает, что и другие остаются в любой ситуации абсолютно серьёзными. Она подумала про Бинно, такого сильного и в то же время такого беззащитного, с целой вселенной внутри, которая с таким трудом пытается прорваться наружу. А разве можно сравнить Чанто с Тито, который иногда не сдержан на язык, иногда кажется злым, часто ехидным, а в действительности у него внутри столько тепла, что хватило бы осветить целый город.

- Это твоя работа на время пути, - говорил Нетар, рассказывая о том, как пройдёт их брачная церемония и что ей потребуется делать. - Когда мы прилетим в наш новый мир, ты сможешь идти своей дорогой.

В этом странно было признаться, но Чанто проигрывал даже в сравнении с пока плохо понятным Нине инопланетянином, потому что Нетар хоть и отличался от неё, но не лгал и не выкручивался, не искал к ней подходы и говорил только то, что считал нужным и правильным сказать. Когда Нина спросила его, сможет ли она уйти от него и завести свою семью с кем-то из народа Ромат, он сказал, что с рабами она может делать всё, что пожелает, даже продлевать их жизнь, если вздумается. Но сейчас Нина думала, что ей не так уж этого хочется. Она узнавала всё больше про семью Шесат, Нетара и своих новых друзей, а чем больше узнавала, тем больше понимала, что у неё каким-то непостижимым образом появилась и своя собственная семья. А ведь она ничего для этого не делала, только в какой-то момент перестала биться о непреодолимую стену, которая отделяла её от настоящего дома. И просто захотела оказаться внутри, где всё на своём месте, где ты действительно нужен, а каждый человек - на вес золота. Как там было у Эо Рицци:

Ищем в комнатах пустых и сокровищницах полых,

Топят боги в море бурном дурней, золотом влекомых.

Всё небесное богатство скарабей несёт на спинке,

Наклонись и ты увидишь самоцветы на травинках.

Нина в последний раз посмотрела на родную планету, окутанную утренним туманом. Над горизонтом лениво поднимался розовый Лал, младшее солнце. А как жить на планете, где светит только одна звезда и люди верят, что боги управляют течением рек? Она встряхнула кошачьей трещоткой, которую так и не выпускала из рук, просто на удачу, за всех котов на свете.

- Госпожа Бастет, - окликнул её Апера. - Нам пора!

Нина убрала прядь волос за остроконечное треугольное ухо и вошла в корабль. Она ощутила лёгкий запах марвенцев. Вдалеке негромко мяукнул кот, требуя завтрак.

Оставить комментарий © Copyright Рыжевская Виктория Дж. (story@teresys.com) Размещен: 15/08/2024, изменен: 19/08/2024. 143k. Статистика. Повесть: Фантастика Скачать FB2		Оценка: *7.4410** Ваша оценка:
Аннотация: Это повесть про котов, людей и инопланетян, которые тоже могут любить котов. Не стоит искать здесь технические нестыковки, это не научная фантастика, а только ешё одна притча. Если название "Сказание о восхождении во свет" всегда казалось вам привлекательнее, чем более интригующее название "Книга мёртвых", надеюсь, смогу немного вас развлечь. PS Сайт самиздата не подерживает кавычки-ёлочки, это не авторская орфография.

Рыжевская Виктория Дж. : другие произведения.

Самоцветы на травинках