Тыл бывал иных фронтов опасней...
Холоден железный трюма борт.
За бортом ноябрь, гуляет Каспий,
Волны перекатывает норд.

Судно носит имя Карла Маркса
(Видимо, ровесники они),
Беженцев завшивленная масса
В Красноводск уходит от войны.

Мир до габаритов трюма сужен,
Утро или вечер - кто поймёт?
Каждый третий не увидит суши,
Потому что каждый третий мёртв.

Мертвечина воздух пропитала,
До утра дожить - всего забот.
Слышен хрип. И голос капитана:
-Умерших немедленно за борт!

Сорок первый год, и всё понятно.
Есть приказ, и ни причём душа.
Только трюм под лампочкой трехваттной,
Хрипа не снижая, зашуршал.

Как же их швырять, родных и милых,
В мёрзлую каспийскую шугу?
Как не довезти их до могилы
На сухом узбекском берегу?

Шёпотом друг друга торопили,
Чтобы поукромней, побыстрей.
Прятали в тряпьё - не хоронили,
Неживых детей и матерей.

Трюм хрипел и умирал, и прятал,
За собой не чувствуя вины.
Капитан, забыв приказы, плакал.
Так мы уходили от войны.