Неоднократно, я бы сказал, очень часто, мне доводилось побывать в несуществующих землях. Это непостижимо, ибо много раз во сне я переносился в большой город, имени которого не знал, с жителями не заговаривал и следовал хаотичным маршрутом, жадно всматриваясь в здания, улицы, парки, пытаясь запечатлеть в памяти все, что окружало меня. Ведь если город был красив (а в большинстве случаем именно так и происходило), я не знал, смогу ли еще туда вернуться. Я не знал, куда перенесет меня следующий сон.
Так, однажды я попал в совсем молодой, гордо вонзивший в весеннее небо свои стеклянные башни, город. Ни души не было на улицах в начале рабочего дня, размеренно дышали разгоряченные утренней суматохой улицы, в скверах кое-где лежала тонкая снежная корочка, а небо было светло-серым и низким.
В другой раз я пересекал широкую реку, идя по протянувшемуся в туманную даль мосту. Мост этот казался поистине бесконечным, широкие арки его терялись в рассветном тумане, а внизу река несла свои воды, такие прозрачные, что можно было явственно различить песок и желтоватые водоросли, поднимавшиеся со дна. Другой берег был окутан влажной беловатой дымкой, из которой поднимались далекие пологие холмы изумрудно-зеленого цвета.
Мой третий сон... я мог бы потратить немало времени, каталогизируя свои видения. Но только в одном, в одном из них призрачный город ожил, явив мне одну из своих жительниц. Я шел по неизвестной улице мимо возведенных рукой неизвестного мастера зданий и увидел её, сбегавшую с украшенного лепниной крыльца. Она была в желтом, и я невольно вспомнил одну из своих детских книжек, в которой желтый назывался предупреждающим цветом. Он сигнализирует о возможной опасности, гласило моё пособие - недаром многие упреждающие знаки, одежда строителей и пожарников выкрашены в жёлтый.
Опасность. Несомненно, таковая была - спешила прямо передо мной куда-то вниз по пустой улице. Походка у Опасности была порывистой и слишком, как мне показалось, размашистой. Наверное, у нее и вправду было мало времени, потому что она бежала через перекрестки, не обращая внимания на возможное движение. Впрочем, улицы были пусты - до сих пор ни в одном уголке карты своих мистических странствий я не встречал живой души.
Я быстро шёл следом, стараясь не упускать жёлтое платье из виду. Узкие мощёные переулочки не позволяли держаться на почтительном расстоянии, и преследуемая мною наконец остановилась. Мгновение она медлила, не решаясь обернуться, но, собравшись с силами, одним резким движением повернулась лицом ко мне. Темно-каштановые волосы тугими кольцами подпрыгнули у нее на плечах, и одна прядь упала на лицо. Через эту пружинистую, отливающую медью преграду она обратилась ко мне:
- Я всего лишь хочу посмотреть на море. Это не запрещено.
- Я не препятствую. - ответил я. - Я бы и сам с удовольствием взглянул на море.
У нее были большие, слегка косящие глаза. В них светились медно-рыжие искорки, подобно тому как этот оттенок играл в крупных завитках ее волос.
- До гавани еще полчаса ходу, - просто сказала она. - Мы можем пойти вместе, хотя это и нежелательно.
- Почему? - спросил я.
Она не ответила. Её жёлтый силуэт, стройный, как песочные часики, снова устремился вниз по улице, теперь она не торопилась, и я мог без труда поспеть за нею, но предпочел для начала соблюдать почтительную дистанцию.
Море было близко, я чувствовал это по свежему запаху, который тянулся нам навстречу. Очевидно, мы шли не к большой гавани, а к песчаному побережью - может быть, даже к обустроенному пляжу. Я не стал тешить себя надеждами наблюдать купание этого создания с непослушными локонами, но я хотел по меньшей мере продолжить наш диалог.
Как называется это море? - спросил я, подойдя чуть ближе.
- Эрр-Ангор, - ответила она, не оборачиваясь. Вы что, никогда не видели?
- Признаюсь, нет. Я всего лишь несколько часов в вашем городе, еще ничего толком не разглядел, поэтому за любое объяснение или совет окажусь Вам весьма признателен.
- Вот как. Значит, Вы никогда не испытывали... - Желтый шлейф еще стремительнее заструился по мощеной улице.
- Что? Что не испытывал? - Я недоумевал. Моя незнакомка несомненно хотела от меня что-то скрыть. Желтый силуэт скрылся за углом, я повернул вслед за ним и оказался на пологом песчаном берегу.
Передо мною простиралось море - сонное, зеленовато-серебристое, оно, казалось, не катило свои волны, а лишь размеренно дышало, ворочаясь на исполинском ложе. Солнце еще не вошло в зенит и нежно гладило поверхность воды, придавая ей более теплый оттенок. Желтое платье моей незнакомки, которая стояла у самой кромки воды, казалось, отбрасывало на волны такой же золотистый рефлекс. Я невольно представил ее в роли какой-нибудь древней солнечной жрицы, которая явилась сюда для поклонения своему божеству, сама такая же стремительная и золотая, как солнечный луч.
А я надоедаю ей своими расспросами!
Но она не была жрицей, не поклонялась солнцу, она стояла недвижимо, в оцепенении, и смотрела вдаль тоскующим взглядом. Может быть, по этому морю должен прийти заветный корабль? Может, и в снах обитают юные Ассоль? Но томление, которое явственно выражалось на ее серьезном, с острыми чертами лице, говорило о чем-то большем, нежели просто ожидании. Казалось, взгляд ее был прикован к растворившейся вдали линии горизонта.
- Эрр-Ангор - опасное место, - сказала она вдруг. - Оно заставляет нас тосковать. Никому не запрещено приходить сюда и смотреть на море, но нельзя поддаваться его зову.
- Да, очень часто вид моря пробуждает в нас тягу к странствиям, - подтвердил я.
- Многие поддались. Они построили корабли и уплыли, забыв про семьи, про свою счастливую жизнь. Они не вернулись больше. А их жены, ожидая возвращения со дня на день, ходили на побережье и ждали. Но они ничего не дождались, и тогда самая молодая из них, которая тосковала больше всех по своему ушедшему в плавание мужу, бросилась в море и поплыла ему навстречу.
Я ничего не понимал.
- Как - поплыла? Она же не собиралась переплыть все море собственными силами, не зная курса?
- Она бросилась в море, - повторила та задумчиво. - так сильна была ее тоска. Мы не видели ее больше, и жены уплывших перестали приходить на Эрр-Ангор, чтобы не слышать его зова. Но это никому не запрещено, и я люблю бывать здесь. Мне нравится ощущать его зов.
- Зов дальних странствий? - спросил я.
- Зов иного мира. Я не знаю, что там, - тонкая рука в желтом одеянии протянулась в направлении размытого зеленоватого горизонта. - Я выросла здесь, и никогда не бывала дальше нескольких близлежащих городов. Но туда надо ехать по дороге, по обыкновенной дороге.
Тонкая рука протянулась в моем направлении, повернулась ладонью вверх.
- Меня зовут Дезидерия, - сказала незнакомка в желтом платье.
Я смешался. Вообще меня зовут Пауль Троймер, но в сравнении с ее прямо-таки воздушным именем моё звучало под стать громовым раскатам, а я совсем не хотел омрачать такой грозой ясное небо, опрокинувшееся над нами, как чаша из прозрачного голубоватого фарфора. Поэтому я промолчал и не сказал ей, как меня зовут. Собственно, она и не проявляла к этому большого интереса.
2
Утро. Только последний бездельник еще может поверить тому, что эти часы заключают в себе какую-то прелесть. Если же у человека есть хоть какая-то, пусть и опостылевшая давно работа, к категории бездельников его никак нельзя отнести. Следовательно, и утренними часами наслаждаться ему не положено.
Именно поэтому и я, проглотив нечто невразумительное на завтрак, прыгаю в трамвай и еду в офис. В один из непонятных серых офисов с унылыми стенами, на которых висит всяческая "полезная информация", которую не читают люди, которые приходят в наш офис, который... на улице, которая... в городе, который... да сколько же строк можно посвятить описанию этой невозможной коробки? Я пришел на работу, рухнул в кресло и приступил к делу.
Да, в процессе общения с важными персонами много разглагольствовать не приходится. Многие клиенты шутят по поводу моей фамилии, находя ее слишком провокационной для такого рода работы - но все это глупости. Я всегда собран, расчетлив, умею находить с клиентами общий язык. Я никогда ничего не забываю. Идеальный сотрудник. Если так пойдет и дальше, меня наверняка повысят.
В соседнем помещении работает Коринна. Я мало что знаю о ней, ибо не привык совать нос в жизнь своих сотрудников, которые очутились рядом со мною совершенно случайно. Но не надо проявить большого любопытства, чтобы понять - над этим созданием природа основательно потрудилась. На ней сегодня серый костюм, а на шее повязан шелковый платочек. Желтый. Сразу бросается в глаза. Надо бы поинтересоваться, в честь чего сегодня такое буйство красок - обычно у нас царит совершеннейший ахроматизм. Красная лампочка запасного выхода и то глаз радует, а тут такая желтая и приятная неожиданность.
- Доброе утро, Пауль! - звенящий голосок ее раздался совсем близко. Я просто-таки с головой зарылся в свои бумаги и даже не заметил, как она очутилась рядом со мной.
- Мне дали отпуск, - сообщила она. - Последний контракт оказался, по-видимому, очень удачным.
- А... значит, поедешь к морю нежиться на солнышке? - протянул я. - Конечно, - Коринна мило, как-то по-кошачьи улыбнулась. - Уезжаю через два дня, правда в оставшееся время придется порядочно потрудиться.
- А вот это усовершенствование - тоже в связи с отпуском? - я показал на ее желтый шейный платок. - Цвет тебе идет.
- Ах нет, это просто подарок. Отец недавно вернулся из Индии, привез на память. Цвет немного буйный, но мне нравится. Сразу хочется отправиться куда-нибудь далеко... побывать среди других людей, в другом мире, знаешь....
Я усмехнулся. - Коринна, люди - они же везде одинаковые. Какие вообще другие миры? Я вчера с Китаем по телефону разговаривал, так вот - люди там от нас совершенно не отличаются. Акцент разве что у них забавный.
Коринна, усевшаяся было на краешек моего стола, вскочила, теребя кончики платка в руках. - Первый раз встречаю такого непонятливого! - воскликнула она. - У тебя в голове хоть что-то, кроме цифр, имеется?
Хоть что-то... Смешная. Конечно. Мне говорили как-то, что у меня большой словарный запас. Вот уже и не цифры. Еще я неплохо разбираюсь в кинематографе. Возможно, больших достоинств за мной и не водится, но в целом не такая уж я и ограниченная личность.
Я не пошел с ней пить кофе, хотя она и предлагала. По дороге к трамвайной остановке на меня налетел со всего размаху какой-то взъерошенный студент. Даже не извинился, будто бы вместо меня это было пустое место или какой-то совершенно индифферентный к происходящему объект наподобие телеграфного столба.
3
Мы сидели у моря, которое было сегодня глубокого синего цвета. На небе трепыхались рваные облака, и звезды были едва видны. Волны, лениво подкатывавшие к берегу, казались бархатными и теплыми. Впрочем, вода на самом деле была достаточно теплой - и возникни у кого-то из нас желание искупаться, условия для этого были самые благоприятные.
Нет, я не назначал ей свидания. Я даже не стремился попасть сюда еще раз. Просто вышло так, что этой ночью я снова очутился в опустевшем городе, неспешно прогуливаясь, прошел через глухо шуршащий изумрудно-черной листвою парк и снова оказался на берегу моря. Белоснежный песок, мягкие волны, тонкая фигура в белом, точно светящаяся на фоне глубокой беспокойной сини.
- Дезидерия! - позвал я шепотом, протянув руку. Она сидела на камне и вскочила, услышав свое имя. Бесшумно ступая по песку, подошла она ко мне.
- Ты пришел не с той стороны, откуда я ожидала.
- Ожидала? Я..
- Я думала, что ты появишься прямо из воды, как это обычно случается.
Она ждала меня. Я должен был выйти из воды как царь морской или нечто в этом роде. Какая-то удивительная вещь, это море Эрр-Ангор. То люди пропадают в нем без вести, то умудряются возвращаться обратно невредимыми, и при этом не берегу их ожидают такие прекрасные создания, что непонятно - зачем вообще было куда-то уходить?
- Они выходят прямо из моря, отправляются в город и находят себе дело. Временами я их вижу, они снуют по улицам с отсутствующими лицами, прямо глядя перед собою. Они будто призраки - проходят мимо, касаются рукавами, проникают один сквозь другого, не замечая, что только что разминулись с себе подобными. Некоторые даже не знают, что в городе есть дороги, ведущие к морю.
- Как это может быть? Я видел город днем, и он был пуст. Он лежал, уставший, в лучах заката и пил струи летнего ветра. Но даже здания скорее заговорили бы со мной, нежели кто-то из жителей. Я не видел никого.
- Ты не мог их видеть, потому что они потеряли свой облик в бесконечной рутине своих занятий. Они слились с улицами, с пылью тротуаров, с серым камнем домов. Они как единый поток - стремятся, сталкиваются, не обращая внимания ни на что, встающее на их пути. И лишь иногда они приходят на берег моря.
- Так, как некогда сюда пришла ты?
Молчание.
- Почему они не находят дорогу к морю? Вчера ты так уверенно вывела меня сюда. Сегодня я пришел один, совсем иным путем. Побережье обширно, неужели существует так мало улиц, по которым можно прийти сюда?
- Ты приходишь сюда невольно. Возможно, даже случайно. Будто бы непонятная сила влечет тебя на этот берег. Но именно поэтому ты можешь считать себя счастливым, потому что тебе не нужно метаться в бесконечных исканиях, дабы обрести хотя бы краткие мгновения отдыха. Но однажды тебе захочется найти этот отдых посреди мощеной площади, на оживленной улице, в самом центре пыльного, невидящего и невидимого людского потока. Ты попробуешь свернуть на знакомую улицу, но она не выведет тебя к морю. Ты увидишь очередной перекресток, очередную оживленную площадь, и невидимые люди будут сбивать тебя с ног и сердиться на то, что ты мешаешь их бесцельному движению.
Ах, как же все сложно! Неужели не выучил я наизусть десяток улиц и пару площадей этого маленького городка?!
4
Коринна, водя пальчиком по географической карте, нежным щебечущим голоском перечисляла названия мест, где собиралась побывать. Какой-то головоломный маршрут - Индия, Непал, опять Индия... Я-то думал, она отправится на один из облюбованных туристами пляжей на каком-нибудь испанском курорте и не станет забивать себе голову всякими там премудростями. Оказалось, все не так просто. Рукава ее белой шелковой блузки трепыхались, будто крылья голубки. Не очень органично вписывается голубка в интерьер офиса, поэтому может оно и к лучшему, что она улетит в дальние страны? Конечно же, я надеюсь, что она вернется, так как больше смотреть здесь совершенно не на что. А улетает она завтра поздно вечером. Отвезти в аэропорт не позволила, да мне и не на чем - не на трамвае же сопровождать девушку, отправляющуюся в экзотическое путешествие!
Работалось мне сегодня неважно - почему-то концентрация внимания оставляла желать лучшего. Это странно, потому что я вполне неплохо спал. Некоторые говорят, что им мешают спать кошмары - так вот, к счастью, меня они не беспокоят. Вообще я периодически вижу сны, и не исключено, что они бывают даже приятными - но к утру все забывается. Бывает, остается некое впечатление, будто бы послевкусие от хорошего блюда. Просыпаешься с ощущением, будто бы узнал или пережил что-то новое. К сожалению, все пережитое никак нельзя выразить в фактах, поэтому я бываю рад просто тому, что сумел должным образом отдохнуть.
Но сегодня было не так. Я проснулся с ощущением неопределенности. Будто бы во сне остался нерешенным некий вопрос, и теперь эта незавершенность заняла самое удобное место в партере моего разума, а привычные и нужные мысли теснятся на галерке, в результате чего мне совершенно неудобно посылать за ними всякий раз, когда они требуются на сцене. Может быть, от этого я сегодня в такой неважной форме?
Коринна сказала, что я слишком много и усердно работаю, и что я должен, по ее мнению, больше отдыхать. Я достаточно сплю и неплохо питаюсь. Иногда хожу в кино. Что же еще мне требуется для отдыха? Не лететь же с ней в Индию, в самом деле, тем более что отпуска мне никто не давал.
- Ты забавно мыслишь, Пауль, - сказала она мне. - Неужели ты воспринимаешь отдых исключительно как физическую категорию? Вот скажи мне, о чем ты обычно думаешь за завтраком?
Невозможный человек эта Коринна! Я иногда удивляюсь, как она вообще попала к нам и при этом еще является одним из лучших сотрудников. Мне представилось, как она спрашивает у очередного поставщика, о чем он думал сегодня за завтраком, и после этого они заключают блестящую сделку. Признаться, я - вообще достаточно аккуратный человек - чуть не смахнул при этом со стола кофейную чашку.
- Сегодня за завтраком я думал, что я слишком долго повязывал галстук, следовательно, у меня остается на несколько минут меньше времени, чтобы поесть, следовательно, я должен или съесть меньше, или есть чуть быстрее, или...
- Оказывается, ты еще и остроумный! - Я не острил, я сказал ей правду! - Хорошо, а по дороге на работу о чем ты думал?
- О том, что сегодня я закончу на полчаса раньше и смогу поэтому раньше лечь спать.
Белые крылышки перестали трепыхаться и как-то уныло повисли.
- Скажи, Пауль, ты на самом деле такой узколобый или просто меня дурачишь?
Я узколобый? Она назвала меня узколобым? Что я ей сделал такого, что она меня оскорбляет с непроницаемым видом? Да нет же, какой там непроницаемый вид - она выглядит неимоверно опечаленной, потому что я, оказывается, не так ответил на ее вопросы весьма глубокого содержания. Если тебе интересно, о чем я думаю каждый час... почему, собственно, тебе это должно быть интересно?
К счастью, я вовремя сдержался, нервно схватился за чашку, уже едва не пострадавшую сегодня от моей неловкости, и стал вертеть ее в пальцах. Коринна молча взяла чашку у меня из рук.
- Неудивительно в таком случае, что ты так предан своим драгоценным бумагам.
И вдруг прибавила:
- Снов ты, конечно, тоже не видишь.
А вот и неправда. Сны я как раз вижу, и как раз во сне я могу не думать ни о чем, что касается повседневной жизни. И перед тем, как заснуть, я всегда думаю... и тут я поймал себя на мысли, что никогда, никакие мысли не посещали меня непосредственно перед тем, как я засыпал.
5
Наверное, впервые за все годы моей жизни со мной приключилось такое. Серьезно, бессонницей я никогда не страдал. Именно поэтому я всегда скептически относился ко всевозможным приемам, помогающим скорее провалиться в сон - счету до тысячи, припоминанию каких-либо сложных имен и названий, да мало ли забавных способов изобрели люди, страдающие этим недугом.
Сначала я подумал о сегодняшнем дне. Я действительно смог пораньше разделаться с делами, но спать раньше я не лег - говорил по телефону с Коринной и помогал ей разобраться с курсом валюты. Вот и еще один минус поездки в экзотические страны - постоянно приходится заниматься арифметикой.
Потом я стал думать о Коринне, о ее желтом шейном платочке, который был на ней вчера. О белоснежных рукавах, сквозь которые я видел ее тонкие руки. О том, что она наденет через две недели, вернувшись из отпуска. Захочет ли она вообще возвращаться? То, что я этого очень хочу, вдруг представилось мне очевидным. Я решил завтра сказать ей об этом, и на этой мысли я все-таки сумел заснуть.
6
Я бежал по запыленной улице. Солнце стояло в зените, и мне безумно хотелось найти хотя бы клочок тени, один лишь глоток прохладного воздуха, бросить всего лишь мгновенный взгляд на водную гладь. Я представил, как должно быть играют сейчас в блеске солнечных лучей воды Эрр-Ангор - точно тысячи золотых пластинок, почти невесомые и полупрозрачные, беспорядочно покачиваются на водных гребнях. От этого золотого блеска море кажется пламенеющим, но какое же это освежающее и холодное пламя, если с разбегу окунуться в него!
Я помнил эту улицу - именно по ней пару дней назад я следовал за Дезидерией к побережью. Я миновал крыльцо, из которого она тогда вышла, втайне надеясь, что встречусь с ней вновь. У самых ступеней я слегка замедлил шаг, бросив взгляд на тяжелую, украшенную резным орнаментом дверь. Она не открылась, никто не вышел - трудно было ожидать чего-то иного. Улица тянулась дальше, и я уже приготовился почувствовать долгожданный соленый аромат, но вместо этого вдыхал только сухой пыльный запах полуденной улицы.
После этого квартала я прошел еще один, нервным быстрым шагом, и очень удивился, когда дорога нырнула под гору, а вместо манящего берега моря передо мной раскинулась целая паутина перекрестков, теснящихся и словно бы налепленных одно на другое зданий. Улица, по которой я уже почти бежал, вдали превращалась в тоненькую красноватую ниточку, и нигде, нигде я не видел даже признака близости моря.
Я подумал, что может быть солнце порядочно нагрело мою голову, и я сам того не осознав - возможно, в мечтах о встрече с Дезидерией, свернул куда-то в сторону. Я решил выбрать один из боковых проулков, наиболее узкий, так что я наверняка попаду в тень, отбрасываемую домами. Этот проулок вывел меня к крошечной площади, где круглая клумба с блеклыми лиловыми цветами точно так же, как и я, изнывала от жары. Вокруг не было ни души, ни одного человека, у которого я мог бы спросить дорогу. Даже птиц в городе не было, будто бы их тоже поглотила нескончаемая рутина.
7
Все дорогу меня донимал шум трамвая и голоса людей. Я ужасно спал, проснулся поздно и, судя по всему, опаздывал уже порядочно. Может быть, именно так себя чувствуют люди, которых посещают ночные кошмары? К счастью, я не помню ни единого мгновения из того, что привиделось мне этой ночью. Разве что ноги гудят, как будто за ночь я пробежал олимпийскую дистанцию. Но это ничего, ведь меня ждет удобное кожаное кресло, отличный кофе - и еще сегодня я увижу Коринну.
Я и вправду ее увидел, но только мельком. Из-за того, что я опоздал, пришлось посвятить делам короткий перерыв, и лишь вечером она заглянула ко мне попрощаться перед отъездом. Спросила, что мне привезти из Индии.
- Если бы ты привезла мне из ближайшей аптеки средство от головной боли, я был бы тебе несказанно благодарен, - пошутил я. - Понимаешь, я вчера попытался, как ты посоветовала, не быть таким узколобым и развлечься перед сном мыслительной деятельностью. И вот результат.
Она, видимо, не восприняла меня всерьез, потому что улыбнулась - надо сказать, улыбнулась премило - и сказала, что для первого раза уже неплохо, а потом я привыкну к такого рода развлечениям, и головные боли уже не будут меня мучить. Я же говорил - она совершенно невозможный человек!
Она улетала поздно вечером, и ложась спать, я невольно представлял ее себе, едущей в аэропорт. На ней наверняка серебристый плащ, волосы аккуратно собраны на затылке, лицо совсем юное и серьезное. Смотрит прямо перед собой... да нет же, никогда Коринна не смотрит прямо перед собой и не норовит пройти сквозь тебя, как иллюзионист через зеркало!
Я погружался в мысли, будто в глубокий и теплый поток - не такой, невидимый и грубый, какой несет нас по городским тротуарам, крутит в зданиях со светло-серыми стенами, без разбора бросает нас друг на друга, заставляя причинять и чувствовать боль. Нет, то был мягкий, ароматный поток, изобилующий красками и запахами; поток, который, несмотря на свою осязаемость и ощутимую силу, нес меня так бережно, что я весь отдался плавному покачиванию волн и услышал наконец отдаленный шум розового прилива.
8
Солнце еще только собиралось взойти, небо где-то вдали оставалось сумеречно-лиловым, но с той стороны, где вынырнул я, оно уже стыдливо розовело, а на горизонте протянулась ослепительная золотая ниточка. На поверхности воды подпрыгивали цветные многоугольные блики. Пахло утром и влажным ветром.
Я был далеко от берега, но утонуть я не боялся. Не стоит опасаться утонуть в Эрр-Ангор, даже если не умеешь плавать. Единственная опасность, которую таит в себе это море - сбиться с курса. Потерять дорогу к своему, светящему лишь тебе одному маяку, остаться совершенно одному в этом поистине бесконечном море мечтаний и блуждать, блуждать - среди цветных бликов, лилово-бархатных волн, под голубоватым закатным небом. Пожелай остаться среди них навечно - и они потеряют всю прелесть, в одночасье окажутся постылыми и пошлыми, золотые блики будут резать глаза, а утренний ветер назойливо свистеть в ушах.
Поэтому мы ставим в море маяки, достигаем их, наслаждаемся достигнутым и отправляемся в новое плавание. Я думаю, что люди, которые покинули город много лет назад, достигли своих маяков. Жаль, что в легенде об этом ничего не сказано. И жаль, что она не говорит о судьбе отчаявшейся супруги одного из уплывших, которая, устав ждать его возвращения, бросилась в море.
Вспомнив легенду, я невольно посмотрел в сторону берега. Там я увидел Дезидерию, которая стояла на белом песчаном пляже, скрестив руки на груди, глядя на золотую ниточку на востоке. Оттуда поднималось солнце.
На ней было золотое платье - или оно казалось золотым, освещенное восходящими лучами. Я видел, как она все ближе подходит к кромке воды. Должно быть, в этот момент, подола ее платья уже коснулась набежавшая волна, должно быть, волны, будто мягкие незримые кандалы, уже обхватили ее тонкие щиколотки, а еще через несколько мгновений она уже по пояс погрузится в воду.
Я поплыл. Быстро, уверенно плыл в направлении берега. Нет, никто не может утонуть в Эрр-Ангор, но только с нею вдвоем мы сможем уверенно держаться курса.