В жизни Дарьи Федоровны Огородниковой произошли кардинальные изменения ...

После того, как всех мальчиков "эвакуировали" из довольно подозрительного интерната, решили устроить по этому поводу праздничное чаепитие.

В зале столовой за длинным столом расселись матери мальчиков с мальчиками и близкие знакомые матерей под кодовым именем "бой-френды".

- Дядя Толя! Тетя Тоня! Гриша!

Принарядившиеся мамы, чуть смущенные тем, что рядом с ними на правах самых близких их друзья в камуфляже, возбужденные мальчики.

Дима с разбега вскочил на руки к Свиридову.

- Дядя Толя! Тут есть тетя Даша, она очень добрая и мы хотим, чтобы она была с нами. И сейчас, и потом тоже.

Он послал Свиридову целый блок телепатической информации, из которого тот понял, что эта Даша не просто очень любит детей, но вдобавок очень хозяйственная, и умеет с ними общаться и очень ловко все улаживать. И зовут ее Дарья Федоровна Огородникова, она совсем молоденькая, работает в подразделении обслуживания на третьем этаже и очень хотела бы ухаживать за мальчиками.

- Мы все тебя просим - пусть она будет с нами, хорошо?

- Хорошо, Дима, - Свиридов, переложив охапку цветом, снял телефонную трубку, - Раз вы ее выбрали, значит она этого заслуживает.

- Дежурный? Свиридов. Перевести Огородникову Дарью Федоровну из подразделения обслуживания в штат интерната.

- Теперь надо уговорить, чтобы она пришла к нам на новоселье.

- А вы звали?

- Она стесняется. Пойдем, ты поможешь ее уговорить?

- Пойдем. Только дай я вручу нашим дамам цветы.

И он вручал нарядным и смущенным женщинам по три розочки и целовал их к удовольствию детей.

Затем они направились за Дашей.

В комнате дежурных за небольшим круглым столом с разномастными чашками сидели четыре девушки в белых халатах. Они встали при появлении Свиридова с Димой, за которыми увязались Олег и Гриша.

- Здравствуйте, девушки. Здравствуйте, Дарья Федоровна.

- Тетя Даша, дядя Толя разрешил тебе быть с нами!

- Дарья Федоровна, если вы не против, то по обоюдному желанию сторон вы можете ухаживать за этими сорванцами.

- Спасибо, Анатолий Иванович. Но какие же они сорванцы? Очень милые и послушные мальчики. Я с удовольствием за ними поухаживаю ...

- Тогда пошли скорее к нам - все уже собрались!

- Я присоединяюсь к общему приглашению и прошу вас принять участие в нашем небольшом празднике. И эти скромные цветы.

- Благодарствуйте, Анатолий Иванович ... - Даша зарделась, - Но мне неловко, и неодета я ...

- Тетя Даша, но мы же тебя приглашаем, а не твое платье!

- Спасибо тебе, Димочка! Разве можно устоять от такого приглашения!

- Так мы вас ждем. А их я оставляю, чтобы вам не было скучно идти.

Свиридов с Гришей вышли, оставив в комнате Диму и Олега. Даша стала перед зеркалом поправлять прическу, сняла халат.

- Гриша, ты присмотрелся? До чего хороша, а? И достоинство какое у этой девочки - ну, королева, ни дать, ни взять. Сможешь? Жаль ее оставить без подарка.

- Я пойду попробую. Она очень красива, но внутри еще лучше ...

Гриша задумчиво ушел.

А вслед за Свиридовым Дима и Олег ввели за руки Дашу.

- Знакомьтесь - Дарья Федоровна, дежурный воспитатель нашего подрастающего поколения, наш желанный и почетный гость, - представил ее Свиридов.

Даша смутилась и покраснела - краснела она вся: сперва краснели щеки, затем все лицо, затем краснела шея. Но поскольку со всеми она уже была знакома, а может быть, потому что в словах Свиридова не было даже намека нарочитости и он так искренне заботливо усаживал Дашу за стол, она перестала смущаться.

- Итак, девочки и мальчики, а также дети! За таким прекрасным столом ...

Все постепенно усаживались поудобнее, а мальчики, первоначально устроившиеся на руках своих мам, быстренько переселились на колени их соседей и видно было, что чувствовали они себя там прекрасно.

- Из того, что я вижу, я делаю заключение, что за столом собрались действительно самые близкие люди! - мамы несколько смутились, но только самую малость.

- Слышь, дядя Толя! - встрел Олег. - Мы сюда собрались поговорить, али как?

- Ну, до чего вредоносный этот ребенок! - шутливо возмутился Свиридов. - И али как тоже, но и поговорить надо! Но поскольку ты мне зажимаешь рот, то приступаем к действиям! Надо налить! А также вручаются подарки самым маленьким!

Тоня разворачивала сверток, а Свиридов нес набор весело разукрашенной керамической посуды очередному мальчику.

Мальчики были довольны, разглядывали разукрашенные рисунками тарелки и кружки, показывали друг другу.

Рисунки у всех были разные.

Мальчики ставили полученные кружки перед собой, а Тоня поймала вопросительный взгляд Даши.

- Да, Даша, посуда мытая, - подивилась она такой заботливости совсем, казалось бы, посторонней девушки.

- Спасибо, тетя Тоня и дядя Толя! Нам эта посуда очень нравится, - Сережа поворачивал перед глазами свою кружечку, - Наверное, рисовал очень добрый человек - смотрите, какие одухотворенные рисунки ...

Он удивленно оглянулся внезапной тишине - только позавчера утром он не мог членораздельно назвать свое имя, а сейчас такие сложные слова звучали чисто и правильно.

- Все! Пора выпить, иначе ... Предлагаю тост. Давайте выпьем за то, что дети вместе со своими мамами, и чтобы это так было всегда ...

Мальчики тоже выпили лимонад вместе со всеми из своих новых кружечек, и во всю кормили своих мам и тех, у кого они сидели на руках.

Соседи не забывали Дашу - та выпила, и ела как-то очень аккуратно и уютно.

И при этом не забывала глазами показать что-то нужное то одному, то другому мальчику.

И, главное, те понимали и слушались ее.

- Хороша, правда? - тихонько спросила Тоня.

- Прелесть. Но к своему избраннику, думаю, требования у нее будут весьма высоки.

- Так, мальчики, почему рюмки пустые? Я хочу тоже сказать тост.

Вера подняла рюмку.

- Толя. Мы здесь все твои названные сестры, и пусть Антонина Ивановна не ревнует, но мы все ужасно любим тебя. И если бы не ты ... В общем, за здоровье нашего брата Анатолия и крепкие наши поцелуи ему! Сейчас вставать не будем, но мы тебе этот должок вернем, не сомневайся!

- За твое здоровье, Толя!

- Будь здоров, милый братик!

- Толя!

Пришлось Свиридову вставать и чокаться со всеми мамами, а потом и со всеми остальными.

Даше с обоих сторон объясняли, в чем дело и каким образом у Свиридова тут появилось столько родственников сестер сразу ...

- А теперь хочу тост произнести я от имени младшего поколения! - рядом с Верой, придерживаемый крепкой мужской рукой, встал Петя и поднял свою кружечку.

- Мы еще не совсем научились правильно говорить, вернее, правильно выражать свои мысли ... Но мы все предлагаем тост за доброту всех присутствующих и их заботу о нас. Поэтому за вас, товарищи взрослые!

- Ну, дает!

- Цицерон!

- Просто мой Петенька!

- Твой? У, собственница! - и под столом тесно сплетенные руки.

Гриша появился бы незаметно, но его выдала гитара тихим рокотом струн.

- Посмотрите, - Гриша украдкой показал Свиридову и Тоне новый портрет. На нем Даша смущенно улыбалась - нет, она еще не успела улыбнуться, а просто ей было приятно от чего-то. Или просто было так хорошо на душе, что невозможно было не поделиться с другими?

- Дарим?

- Дарим.

- Минуточку внимания! Один местный ... Местный? Ну, да, местный и малоизвестный художник приготовил подарки наилучшей части присутствующих. Вручение подарков производит Свиридов-младший!

- Ну, чего ты, папа? Тетя Катя, прими от меня, пожалуйста.

- Ой, Гриша! Смотрите, девочки!

Грише со стопкой рамок пришлось подождать, пока портрет пройдет по рукам, все поохают и повосторгаются.

Екатерина обернулась с явным желанием обнять и расцеловать Гришу.

- Тетя Катя, только без этого!

- Гришенька, спасибо тебе большущее! Дай, хоть просто обниму тебя! Ведь это же надо - да неужели я такая ... красивая?

- Ты еще лучше, - тихонько сообщил Екатерине ее сосед.

- Ты, мама, верь ему - он знает, что говорит, - серьезно подтвердил ее сын Саша, сидевший на руках соседа.

Гриша пошел дальше и стал выдавать портреты подряд всем мамам.

Восторженные возгласы, попытки расцеловать автора, уважительные рукопожатия мужчин.

- Тетя Даша, - Гриша протянул Даше рамку с портретом. - Вы тоже теперь наша. Примите от меня в подарок.

Даша посмотрела на рисунок и обняла Гришу, таким естественным движением прижав его к себе.

- Гриша, дорогой ты мой, спасибо тебе! И называй меня на ты, хорошо?

Гитара не осталась без внимания - Свиридов уже взял ее и наигрывал что-то знакомое, родное, дорогое.

Он пел негромко и ему так же потихоньку подтягивали.

- Мальчики, а нам пора. - Даша сказала это негромко, но очень твердо.

- Уже? Как жалко!

Но капризов не было. Мальчики целовали мам, обнимали своих опекунов и слезали с их колен.

- Даша, давай мы тебе поможем укладывать их?

- Помогайте! И благодарствуйте за угощенье, за вечерок!

И сразу в комнате из мужчин остались только Свиридов да Гриша.

- Сестренки, а почему вы не бежите и не волнуетесь, как там уложат ваших мальчиков? - чуть ехидно спросил Свиридов.

- Девки, а почему мы не бегем? И не волнуемся? - Вера оглядела подруг. - Я, например, своему Никитушке ... Да, своему Никитушке! - доверяю полностью. Он с Петенькой возится как с родным ... дай бог ... И другие ... Что, Нина, твой Николай с Васей разве не разлей вода? Или твой, Лера, с Сережей? Или твой Сережка с твоим Сашей?

Мамы смущались, смущено улыбались, поглядывали на Свиридова.

- А вот я ничего-то плохого на горизонте не наблюдаю, - сказал Свиридов, и добавил, обращаясь к Вере, - Когда будешь целоваться со своим Никитой, отдай ему мой должок. Да не забудь сказать, что мне должна была!

- Что за смех? Мы работаем, а они смеются!

- Неужели уже уснули?

- Так они же устали за день!

- А Дашу что не привели?

- Она сказала, что будет с ребятишками - мало что. Она как со своими с ребятишками возится ...

- Никита, иди сюда! - Вера встала, обняла подошедшего Кулигина.

- Должок тут тебе велено передать ...

Она целовала Кулигина долго, сильно, взасос, обнимая его полными обнаженными руками.

- Не передал бы, - запыхавшись обернулась она к Свиридову, - Могла бы и тебя так поцеловать. Извините, Антонина Ивановна, без задних мыслей - он же нам теперь совсем родной ...

Немного еще выпили и пели, и женщины активно подпевали Свиридову.

- Ты слышишь?

- А ты еще не спишь? Не пора ли тебе?

Олег отмахнулся и показал пальцем.

- Вот вы четверо - перейдите сюда, а другие пускай пока не поют.

Спели еще.

- Вот видишь, дядя Толя - есть и тебе с кем попеть ... Они подтягивают чисто ... Годятся, в общем.

љ љ

Вечер тихой песнею

над рекой плывет,

Дальними зарницами

светится завод.

Свиридов играл тихо и пел вполголоса. Так же еле слышно подхватили остальные.

љ љ

Где-то поезд катится

точками огня,

Где-то под рябиною

парни ждут меня.

Напевный мотив сам диктовал задумчивый речитатив, голоса крепли, включаясь в песню.

љ љ

Ой, рябина-рябинушка,

белые цветы,

Ой, рябина-рябинушка,

сердцу подскажи...

Припев в полный голос очень дружно и складно подхватили отобранные мамы, подчиняясь дирижирующей руке Олега, и так душевно и складно полилась, покатилась песня. И когда она кончилась все долго молчали.

Разумеев разлил остатки вина, встал с рюмкой.

- За тех, кого сегодня с нами нет.

Встала Тоня, встали остальные мужчины, встали непонимающие женщины, но также серьезно и молча выпили.

- Завтра в двадцать три у вас мальчишник, - прощаясь сказал Свиридов офицерам. Женщины переглянулись.

А когда Свиридовы ушли все дружно засобирались прогуляться перед сном.

Свиридов вернулся к себе, в привычный кабинет, к спокойной и внимательной Суковициной.

И начал он с присланной дискеты, ему удалось открыть файл, и он увидел на экране доклад Худобина.

Кое-что из материала было старательно убрано, но главное - словесные портреты и выполненные по ним рисунки в файле были.

Свиридов внимательно разглядывал рисунки агентов, среди которых увидел портрет Дианы.

Он отпечатал все рисунки и положил в карман.

- Анатолий Иванович, к вам Даша Огородникова.

- Маргарита Эдуардовна, попросите ее подождать три минуты - я приму ее.

- Здравия желаю, товарищ полковник. Лейтенант Огородникова ...

- Здравствуйте, Дарья Федоровна! - Свиридов вышел из-за стола и поздоровался с Дашей.

- Присаживайтесь. - он усадил Дашу за приставной стол и сам сел напротив нее.

- Товарищ полковник ...

- Анатолий Иванович.

- Слушаюсь. Анатолий Иванович, я насчет мальчиков. Они такие умные. С ними заниматься надо. Развивающими играми-то я с ними могу позаниматься, ну, там прибрать, погулять с ними, писать, читать могу научить. Только им нужно поболе, а там я уже не осилю.

- Вы считаете, что их нужно учить читать и писать?

- Читать так точно - не нужно. Вон Петя Ложников на английском языке книжку читает и другим переводит. И говорить на английском языке пытается не только он, и другие тоже, а я не умею.

- Дарья Федоровна, а как вы думаете, русские народные сказки они знают? И не русские - тоже?

- Нет, Анатолий Иванович, не знают. Я это поняла, когда в разговоре что-нибудь скажешь там про Золотую рыбку или Кощея бессмертного. Не знают. И еще, Анатолий Иванович. Они же мальчики все, а им бы девочек такого же возраста. А то кругом женщины только взрослые. Они развиваться по-другому будут без девочек.

- Вы правы, без девочек они будут развиваться иначе. Но где взять маленьких девочек? Возить из города? Кто свою дочь отпустит? Возить их в город, как на экскурсию к девочкам? Тоже нереально. Чуть-чуть ближе познакомятся - сразу узнают об особенностях наших мальчиков. Придется им пока расти одним. А вот насчет сказок и всего прочего детского мира ... Я хочу вызвать из Москвы одну знакомую мне воспитательницу, имеющую большой опыт работы с такими маленькими ребятишками. У нее и своих двое, да в саду еще дюжина. Склонность у нее большая к этому делу. И насчет занятий подумаю - мы уже обсуждали этот вопрос, только не решили, как их лучше учить.

- Тогда у меня все, Анатолий Иванович. А так детишки хорошие, добрые, покладистые.

- А то, что они телепаты?

- Так все равно дети. Мне Елена Архиповна объяснила, что они могут разговаривать друг с другом мысленно, и что они долго не говорили - просто не знали, что все люди говорят вслух. А схватывают все так быстро! Вот вы дали им иностранную книжку, так они ее уже вовсю читают. Рассуждают по-взрослому. Очень толковые мальчики, а все равно - дети.

- Вы детей любите?

- А как же!

- У вас братья есть? Сестры?

- Два брата и еще две сестры. Нас у отца с матерью пятеро.

- Дружно живете?

- Как когда. Теперь дружно, а поменьше были - куда там!

- Братья-сестры не женаты, не замужем?

- Пока нет.

- Вы одна с мальчиками возитесь?

- Мне Людмила Пахомовна помогает, днем. А ночью они спят, меня не беспокоят. Да кто-нибудь из матерей постоянно помогает - кто свободен. Ребята ... то есть от капитана Воложанина постоянно заходят, тоже с ними занимаются. Они молодцы, занимаются не только со своими ..., ну, то есть ..., а со всеми. Дети это чувствуют, когда не разделяют на свое и чужое.

- Может быть, вам кого-нибудь еще в помощь дать? Подберите сами.

- Благодарствуйте, Анатолий Иванович, пока без надобности. Пойду я, спасибо за беседу.

- До свидания, Дарья Федоровна. Если что нужно - заходите. Я постараюсь сегодня зайти, проведать мальчиков.

Днем, когда Даша и дежуривший Хитров занимались с мальчиками гимнастикой, в комнату вошел капитан Воложанин.

- Здравствуйте!

- Здравствуйте, дядя Юра! - довольно дружно приветствовали его мальчики.

- Здравствуйте, Дарья Федоровна! Воложанин Юрий Николаевич, командир спецотряда.

- Здравствуйте, Юрий Николаевич.

Они посмотрели друг другу в глаза и замерли, как будто увидели друг друга в первый раз. Наверное, так, все-таки, бывает - когда нужно помолчать и посмотреть в глаза.

- Дарья Федоровна ...

- Да, Юрий Николаевич ...

Хитров продолжил с мальчиками занятия.

- Дарья Федоровна ...

- Да, Юрий Николаевич ...

Они не могли разорвать контакт глаз.

- Дарья Федоровна ... вы приказом переведены в штат интерната ... дежурной воспитательницей ...

- Да, Юрий Николаевич ... А кто теперь мой начальник?

- Пока начальник интерната не назначен ... Значит, подчиняетесь непосредственно командующему ...

- Хорошо, Юрий Николаевич ...

- Я пойду, Дарья Федоровна ...

- Хорошо, Юрий Николаевич ...

- Мы еще увидимся, Дарья Федоровна ...

- Хорошо, Юрий Николаевич ...

Она проводила его взглядом, потом удивленно оглянулась - как это, почему она вдруг отключилась? Но вспомнила глаза только-что ушедшего капитана, и ей стало тепло и ужасно хорошо.

"Вот дура-то! - мысленно остановила она себя. - Ну, посмотрелись друг на друга - и что теперь?"

Но это помогало мало и весь день она вспоминала глаза капитана.

Утром, когда Даша вышла к автобусу, чтобы съездить домой, Воложанин ждал ее.

Нет, он не случайно оказался на площадке перед корпусом, где стоял автобус.

- Доброе утро, Дарья Федоровна. Как ваши подопечные?

- Здравствуйте, Юрий Николаевич, - она постаралась скрыть радость, - Все хорошо, ребятишки спали спокойно, переезд прошел без осложнений.

- А я боялся вас пропустить. Может быть пройдемся, пока автобус заполнится?

Они отошли от автобуса и стали ходить вдоль корпуса. Оба молчали.

- Дарья Федоровна, - наконец начал Воложанин, - А как вы будете работать: в смену или как?

- Мы пока еще не договорились... Но мне так не хочется уезжать от ребятишек! Но и домой нужно съездить ...

- А как вам наши ребятишки? Ведь вас они сами выбрали?

- Не знаю ... Просто когда они приехали - я помогала устроить их, переодеть, умыть, накормить ... Мы с Галей Вознюковой и Верой Толоконниковой вместе все делали ... А потом пришел к нам в дежурку Сережа и от имени всех ребят попросил меня быть их воспитательницей. Ой, это было так ... да нет, не смешно, он говорил так серьезно и солидно, но настолько необычно! Попросил подумать и пригласил на новоселье.

- А он как-то мотивировал предложение стать их воспитательницей?

- Видите ли, Юрий Николаевич ... Эти ребята, как вам должно быть известно, необычные ребята ... И мне кажется, что их особенности одной телепатией не ограничиваются ... Только сами понимаете, это мое предположение, и вообще обсуждать это не стоит ...

- Не сомневайтесь, Дарья Федоровна, я ни с кем делиться нашими с вами разговорами не намерен. Тем более - нам командир поручил глаз не спускать с ребятишек, поэтому рядом с ними все время будет кто-нибудь из нас. И нам важно знать особенности охраняемого объекта ...

- Как странно - ребятишки - и охраняемый объект ...

- Вырвалось профессиональное ... Конечно, это дети, это мальчики. А вы любите детей?

- Очень.

Но тут автобус заворчал мотором, и Даша заспешила к нему, церемонно подав Воложанину на прощание руку лодочкой.

Только к концу дня им удалось встретиться на улице - ребятишки гуляли с Дашей, а Воложанин проезжал неподалеку на машине. Он остановился, подошел к Даше, поздоровался. Детишки прекратили свои игры и подбежали поздороваться.

- Дядя Юра, покатай нас! - все-таки они оставались маленькими ребятишками.

- В другой раз, ребята. Я спешу. Дарья Федоровна, я сегодня вечером свободен - может быть, погуляем, когда вы уложите мальчишек?

- Хорошо, Юрий Николаевич, - сразу согласилась Даша, хотя правила хорошего тона требовали другого: сразу никогда не соглашаться, поломаться и только потом, как бы под напором уговоров неохотно уступить.

Вечером, уложив ребят, она вышла в коридор и выглянула на улицу - он уже ждал ее.

Предупредив старшего лейтенанта Колесова, дежурящего в детской, она накинула шубу, сунула ноги в сапожки и выскочила на улицу. Только в самый последний момент, сменив поспешные шаги на спокойную величавую походку, она пожалела, что не оделась как следует - мороз сразу дал о себе знать.

- Добрый вечер, Дарья Федоровна. Как там ребятки?

- Все хорошо, Юрий Николаевич. Спят.

- Пойдемте, походим?

Перекидываясь ничего не значащими фразами они пошли по расчищенной дорожке.

Воложанин заметил, что Даша идет как-то скованно, он взял ее под руку и почувствовал, что она вздрагивает.

- Вам холодно, Дарья Федоровна? Вы озябли?

- Немного ... - губы ее уже плохо слушались.

Воложанин нагнулся, опустил руку, коснулся ее колен и ощутил совсем ледяные колени в тонких чулках.

Он огляделся, взял Дашу за руку.

- Быстро, быстро! - он потащил ее по целине, смахнул снег со сложенных бревен, сел на них, распахнул полушубок.

- Садитесь! Да садись ты быстро!

Он схватил не успевшую ничего сообразить Дашу и посадил себе на колени - она не успела даже посопротивляться, как он ловко пристроил ее колени у себя под мышками, подоткнул полы ее шубки, прикрыл полами своего полушубка и, охватив руками, прижал к себе.

- Что вы делаете ... Юрий Николаевич, что вы делаете? - возмущенно шептала Даша, а щека ее почти касалась его щеки.

От того, что он так ловко и быстро усадил ее к себе на колени, да еще и засунув ее колени себе прямо к телу, Даша растерялась. Ей было стыдно - ее ноги были плотно прижаты к его телу и она ощущала его тепло и коленями, и бедрами. Стыд и возмущение ее были так велики, что она даже не сразу почувствовала, как она замерзла.

- Отпустите меня сейчас же!

- Глупая девчонка! Голова-то есть? Поморозишься, как детей рожать будешь? А ну, сиди смирно!

- Что же вы со мной делаете, Юрий Николаевич? Стыд-то какой ... Отпустите ...

Ноги ее отогревались, она перестала вздрагивать.

- Согреешься - отпущу. Разве так можно, Дарья Федоровна ... Ведь не Сочи ...

Согреваясь, она стала думать о том, как же ей вести себя - и небогатый ее опыт ничего не смог подсказать ей. Да и опыт всезнающей соседки Вальки помогал мало.

Уж ударить его она уж никак не могла, несмотря на все свое возмущение его поведением ...

- Согрелись, Дарья Федоровна? Тогда давайте быстренько в тепло.

Воложанин поднял ее со своих колен, за руку вывел на дорожку и бегом потащил к корпусу. Бегом они быстро достигли здания и очутились в теплом холле.

Стоя под горячим душем Даша растерянно думала о том, что никак не может по-настоящему рассердится на Воложанина за его поведение. Она вспоминала, как по-хозяйски он расправился с ней, вспоминала тепло его тела и свои прижатые к его телу ноги. Ей было стыдно и тревожно, но не более, и как она себя не настраивала - никак не удавалось по-настоящему рассердится.

Утром после завтрака и короткой прогулки она занималась с ребятишками упражнениями на координацию движений.

Мальчики сидели перед ней на стульчиках и ловили маленькие мячики.

Неслышно вошел Воложанин, Даша краем глаза увидела его и опустила глаза. Она сидела на низеньком детском стульчике, полы халата ее разошлись, а короткая юбка поднялась так высоко, что еще чуть-чуть - и будут видны резинки на чулках. Даша начала краснеть, не решаясь оправить платье, но тут ребятишки выручили ее.

Они вскочили со своих мест, окружили Воложанина.

- Здравствуй, дядя Юра! Поиграй с нами!

- Здравствуйте, Дарья Федоровна ...

- Здравствуйте, Юрий Николаевич ...

- Я пришел извиниться за вчерашнее ... Я был непозволительно резок с вами и прошу вас простить меня, Дарья Федоровна ...

- А я вовсе и не сержусь на вас, Юрий Николаевич. - опять не по правилам неожиданно для себя самой ответила Даша. - Только, пожалуйста, больше так не делайте ...

Она покраснела от своей неловкой попытки отругать его.

- Если вы не будете ... так замерзать, Дарья Федоровна ...

- Я учту ... и постараюсь, - она еще больше покраснела и рассердилась на него за это. - Идите, Юрий Николаевич, мне нужно заниматься с мальчиками.

- Я уезжаю на денек, Дарья Федоровна. До свидания.

- До свидания, Юрий Николаевич. Успеха вам, - постаралась как можно сдержаннее попрощаться с ним Даша.

- К вам можно? Здравствуйте!

- Ура! Дядя Толя пришел!

- Здравствуйте, Дарья Федоровна. Я не помешал?

- Здравствуйте, Анатолий Иванович. Заходите. Мальчики всегда вам рады.

- А вы?

- Конечно! Вы с гитарой? Споете нам?

- Обязательно! Ребятки, садитесь. Успокаивайтесь, успокаивайтесь. Вам понадобиться ваше внимание.

Свиридов пристроился с гитарой и заиграл, а потом запел.

љ љ

Сладострастная отрава -

Золотая Бричмулла,

Где чинара притулилась

Под скалою.

Под скалою

Про тебя жужжит над ухом

Вечная пчела:

Бричмулла,

Бричмуллы,

Бричмулле,

Бричмуллу,

Бричмуллою.

Столько понятий надо было "показать" мальчикам, объяснить падежи, и повторяя слова Свиридов старательно "передавал" мальчикам информацию.

љ љ

Был и я мальчуган,

И в те годы не раз

Про зеленый Чимган

Слушал мамин рассказ:

Как возил детвору

В Бричмуллу тарантас,

Тарантас назывался арбою.

И душа рисовала

Картины в тоске -

Будто еду в арбе

На своем ишаке,

А Чимганские горы стоят вдалеке

И безумно прекрасны собою.

Надо было показать и горы, заросшие лесом, и тарантас, и арбу, и ишака...

љ љ

Но прошло мое детство

И юность прошла,

И я понял

Не помню какого числа,

Что сгорят мои годы

И вовсе дотла

Под пустые, как дым, разговоры.

И тогда я решил

Распростится с Москвой,

И вдвоем со своею еще не вдовой

В том краю провести

Свой досуг трудовой,

Где сверкают Чимганские горы.

Труднее всего оказалось объяснить мысленно, что такое "со своею еще не вдовой", но Свиридов справился и с этим.

љ љ

Сладострастная отрава -

Золотая Бричмулла,

Где чинара притулилась

Под скалою.

Под скалою

Про тебя жужжит над ухом

Вечная пчела:

Бричмулла,

Бричмуллы,

Бричмулле,

Бричмуллу,

Бричмуллою.

Детишки уже подхватывали:

љ љ

Бричмулла,

Бричмуллы,

Бричмулле,

Бричмуллу,

Бричмуллою.

А тут еще сложнее и Свиридову опять надо было изобретать, каким образом "объяснить" это мальчикам.

љ љ

Мы залезли в долги

И купили арбу,

Запрягли ишака

Со звездою во лбу

И вручили свою

Отпускную судьбу

Ишаку, знатоку Туркестана.

А на Крымском мосту

Вдруг заныло в груди -

Я с арбы разглядел

Сквозь туман и дожди,

Как Чимганские горы

Стоят впереди

И зовут и сияют чеканно.

С той поры я арбу

обживаю свою

И удвоил в пути

небольшую семью.

Будапешт и Калуга,

Париж и Гель-Гью

Любовались моею арбою.

Такое множество новых понятий - Свиридов даже вспотел, сооружая мысленные объекты для мальчиков.

љ љ

На Камчатке ишак угодил в полынью,

Мои дети орут, а я песню пою,

И Чимган освещает дорогу мою

И безумно прекрасен собою.

Сладострастная отрава -

Тут уж припев подхватили все - и мальчики, и Даша, и дежурный старший лейтенант Васин.

љ љ

Золотая Бричмулла,

Где чинара притулилась

Под скалою.

Под скалою

Про тебя жужжит над ухом

Вечная пчела:

Бричмулла,

Бричмуллы,

Бричмулле,

Бричмуллу,

Бричмуллою.

Свиридов еще немного продолжил мелодию и устало опустил гитару.

- Дядя Толя, дай я тебя вытру! - Дима с полотенцем в руке влез к Свиридову на колени и стал обтирать его мокрый лоб.

- Дядя Толя, большое спасибо, мы все поняли!

- Как красиво ты показывал!

- Ты там бывал, да?

- А настоящего ишака ты видел?

Так спрашивать могли лишь те, кто только-что видел все это, и Даша позавидовала мальчикам.

В этот день мальчики были чем-то взволнованы и вели себя неспокойно, днем плохо спали, были рассеяны.

Перед ужином зашел Воложанин, дети встретили его радостно, все расспрашивали о поездке.

Даша постаралась скрыть свою радость и встретила Воложанина сдержанно, а когда он пригласил ее погулять вечером, ответила по всем канонам деревенского уклада - отводя глаза, уклончиво и расплывчато.

- Так я подожду вас на улице?

- Подождите, только не знаю я, получится ли ...

Дети засыпали плохо. Уложив и дождавшись, пока все они крепко уснут, Даша выглянула в окно из коридора.

Воложанин ждал ее. Она набросила шубейку и выбежала к нему.

- Юрий Николаевич! Не смогу я сегодня с вами погулять. Мальчики сегодня какие-то вздрюченные, спят плохо, не могу я их оставить.

- Жалость какая ... Может быть тогда посидим у вас ... в коридоре? Там рядом, если что - дежурный позовет.

- Где в коридоре? В комнате свиданий?

- А почему нет? Тем более, что я утром улетаю ... Правда, не надолго.

- Ну, уж если вы улетаете, - Даша никак не могла привыкнуть, что можно вот так запросто закрыться вдвоем в комнате, и все могут об этом знать ...

Они поднялись на второй этаж, Воложанин зажег свет в ближайшей комнате.

- Идите, посмотрите, как там дела.

Даша заглянула в спальню - все было тихо.

- Если проснется кто-нибудь - позови меня, - сказала она дежурному, и, покраснев, добавила - Я тут рядом буду, в комнате ...

За неплотно прикрытой дверью в слабо освещенной комнате ее ждал Воложанин.

"Интересно, а чего-то я боюсь? Или не боюсь? Одни будем, никто не видит ..." - подумала Даша.

Опыт ухаживания у нее был крохотный, если можно назвать это опытом.

В последнем классе ходил как-то за ней один мальчик, пытался целовать, но когда давал волю рукам, Даша его отшивала.

Так все и прекратилось, и весь опыт ее состоял из рассказов бывшей одноклассницы - к сестрам Огородниковым на полати частенько забегала переночевать Дашина школьная подружка Валька, жившая неподалеку.

- Ой, девоньки! - шептала Валька в очередной раз, сбрасывая платье и устраиваясь между сестрами на полатях.

- Ой, девоньки! А мы с моим сегодня так целовались, так целовались! - Валька довольно потянулась.

- Он приехал из Иркутска, привез мне американские капроновые чулки с резинками вместо подвязок - вот, поглядите!

Валька задрала комбинацию и повертела полными ногами в тонких телесного цвета чулках с широкими темными полосками кружевных резинок верху, удерживающими чулки на ноге.

- Все требует, чтобы я ему показала, как они на мне! А целуется! Девоньки, истинный пассаж! Свой язык засовывает мне в рот! Я спервоначалу не поняла, а потом ничего, освоила ... И сама теперь ему в рот свой язык запихиваю ... А он как засосет меня, так тут же руками начинает лапать ... Пока целует, всю излапает ... Стоим сегодня в сенцах, целуемся, а он расстегнул мне шубенку и ну щупать да сиськи мять! Мне и сладко и больно - он сильно щиплется! Прижал меня к стенке, а тут маманя! Звону было! Она - к отцу, тот за вожжи, а я к вам! Ох, девоньки, до чего же сладко целоваться!

"Интересно, станет он целоваться? И что мне делать, ежели станет - отбиваться или нет? А как начнет руками?"

Так ничего не решив Даша шагнула в комнату.

Воложанин встал, закрыл за ней дверь и сел рядом с ней на диван.

- Вы чем-то взволнованы, Дарья Федоровна? Что-нибудь случилось?

- Нет, что вы, все в порядке. Вот мальчики только ...

- А что с ними? Я ничего такого не заметил.

- Да я тоже поначалу не замечала, а они с самого утра какие-то ... не такие. То ли возбуждены чем-то, то ли взволнованы ... А не говорят, что такое ... мало ли что они узнали ... по своим информационным каналам ...

Даша не сразу заметила, что он взял ее руку в свою и легонько поглаживает ее, а когда заметила, то попробовала понять - что она чувствует.

А чувствовала она, что это ей весьма приятно и ей самой хочется погладить его руку. И уж потом поняла, что даже и не подумала, что следует руку-то свою отнять и рассердится.

И хоть выскочила она в своем старом еще школьном форменном платьице - а платьице давно стало ей коротковато, и подол был поднят по ее понятиям высоковато, и коленка-то ее касалась его ноги - почему-то страшно ей не было.

И уж никак не верилось, что вдруг он набросится на нее и начнет ... А что начнет - она и сама не знала, но уж совсем успокоилась, когда заметила, что задвижка на двери вовсе и не закрыта - он дверь-то и не запирал.

Она рассказывала Воложанину о мальчиках, он переспрашивал, живо интересуясь каждым ее словом, и ей было приятно, что ему тоже все это очень важно знать.

И сама она дала ему вторую руку, и этим рукам оказалось всего удобнее лежать и общаться на ее коленке.

И оказалось, что совсем не в тягость молчать и смотреть друг на друга, а потом задавать такие глупые вопросы и дружно смеяться над ними.

И так просто отобрать у него свою руку, чтобы поправить волосы, а потом взять его руку в свою - руки у него были большие, с сильными пальцами, но такие нежные и ласковые.

И она почему-то ничуть не смутилась, когда в дверь еле слышно постучали.

- Дима во сне плачет, - негромко за дверью сказал дежурный.

- Иду! - откликнулась Даша, и отобрав свои руки у Воложанина пошла за дежурным.

Успокоив мальчика и поправив одеяла и подушки у остальных, она вернулась к Воложанину, и совершенно естественно села вплотную к нему, и прислонясь к нему плечом, по детской еще привычке поджала под себя ногу.

И замерла.

Короткое платьице ее от этого движения поднялось совсем уж до полнейшего безобразия, а коленка ее уперлась в его ногу ...

Воложанин не замечая ее заминки взял двумя руками ее руку, подул на нее.

- Так что там случилось, Дашенька?

Нежное пожатие его рук, добрые глаза и мягкая улыбка успокоили Дашу, а обращение "ты" показалось совершенно естественным.

И когда через пару минут она уже рассказывала о своих братьях и сестрах, то ей ничуть не казалось странным, что их руки опять устроились на ее поджатой ноге, даже на внутренней стороне ноги, и лежат много выше колена - а ей почему-то ни капельки не было стыдно, не было страшно и было очень приятно все это.

Прикосновения его рук были такими волнующими и ничуть не страшными ...

"И никуда он не лезет, ни за какие места не хватает", - но это уже прошло где-то совсем в стороне от ее сознания.

Только прощаясь у дверей детской спальни и глядя ему вслед Даша поняла, чего ей хотелось все это время - ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.

Детская площадка обустраивалась и обустраивалась.

От корпуса к ней протоптали широкую тропинку. Редко кто обходил ее стороной, почти все делали крюк и хоть минутку, как бы не торопились, останавливались полюбоваться ребятишками.

Пологая горка с длинным раскатом уходила за торец 400-го корпуса.

Мальчики катались на санках по двое, и поэтому кому-то не хватало пары он ехал с горы с Дашей, уютно устроившись между ее колен.

Санки раскатывались, вылетали на снег и оба - Даша и ее спутник - с визгом и хохотом летели в снег. Их оттуда доставали общими усилиями и все весело возвращались к горке.

Теперь с Дашей ехал кто-то другой и как-то само собой получалось, что эта негласная очередь соблюдалась очень строго.

Когда Даше на помощь приходили мамы, то всякий порядок нарушался, хотя мамы и не делали особого предпочтения своим сыновьям, а с веселым хохотом летели в сугроб, обнимая чужого мальчика.

Свиридову выделили персональные санки - он в одиночестве промчался по спуску и улетел в сугроб, и его выковыривали оттуда мальчики, Даша и Вера Толоконникова с Валерией Дзюбановской.

- И как это тебя угораздило так в сугроб залететь? Дальше всех улетел!

- Из шапки снег вытряхните, а то замерзнет!

- Толя, я хотела с тобой посоветоваться, можно? Ты не спешишь?

- Давай, советуйся. Ну, все, мальчики, все. Мы с Лерой пойдем, пошушукаемся.

- Приходи к нам кататься!

Ребятишки повезли санки обратно, а Свиридов с Дзюбановской медленно пошли по дорожке.

- Как Олег?

- Хорошо. Делает успехи - плавает, как заправский пловец. Толя ... Рыбачков с ним дополнительно гимнастикой занимается. Говорит, что у Олега большие способности ... как ты говорил.

- Какие-нибудь проблемы?

- Да как тебе сказать ... Вот пару дней с тобой не говорила, и я с трудом на ты разговариваю.

- А ты похорошела.

- Да ну что ты! Правда?

- Правда. И остальные мамы - тоже.

- Это оттого, что наши мальчики с нами.

- Думаю, что не только от этого.

- А что, заметно?

- Ну, смотря что ... Заметно, что каждая из вас обзавелась близким другом и мальчики это оценили и приняли. Думаешь, не заметно?

- Толя, у меня деликатный вопрос ...

- А мне вообще везет на деликатные вопросы. И чего я такой везучий?

- Понимаешь, у каждой из нас уже есть ребенок. Но ведь мы еще не старые ...

- Ну и заводите еще.

- Можно? Ой, Толя, а я об этом и стеснялась тебя спросить! То есть не об этом ... ну, ладно. Наши мальчики - особенные. Так можно ли нам иметь детей и будут ли они ... Плохого ничего не будет?

- Милая Лера! Да заводите, и поскорей, пока эти не выросли! Разве можно лишать вас такого счастью ... Думаю, плохого ничего не будет - ведь ты имеешь в виду их здоровье? Вряд ли они будут такими, как эти, особенными ...

- Толя, ты себе не представляешь, как хорошо! Я всем девчонкам расскажу! Вот они обрадуются!

- А свадьбы зажать хотите? Я, как ваш всеобщий брат, этого не допущу! - Свиридов ужасно гневался, а Лера смеялась.

- Я тебя поздравляю. - он и тепло и ласково поцеловал Леру, - Желаю вам с Анатолием всяческого счастью и детишек.

- Спасибо, Толя. У нас у всех ... ну, в разной степени готовности ... к свадьбе ... Но ты же все равно узнаешь первым.

- Вот и хорошо. Конечно, легкой жизни не будет, но Даша поможет ...

- Да у нее самой ... - Лера прикусила язык.

- Не болтай зря! А получится у них - так счастья им огромного!

- Ты знаешь?

- А у меня вопрос к тебе, вернее к вам всем тоже есть. И очень серьезный. Вы бывали в интернате много раз. Не чувствовали ли вы что-нибудь особенное там, в тех помещениях?

- Особенное? Что именно?

- Что угодно, любую мелочь. Сонливость, жажду, излишнюю веселость, желание уйти оттуда или наоборот ... Все, что угодно. Спроси и сама подумай, хорошо?

- Я подумаю ... Но все всегда бывало связано с мальчиками, мы скучали без них ... Но каждую ночь ...

Лера подумала, опустила глаза.

- Толя, я там каждую ночь вспоминала ... отца Олега и как мне с ним было хорошо ... в постели. Первые разы, когда мы туда поехали, это было так сильно, что ... По-моему, примерно такие же чувства испытывали и остальные ... Со временем все это, конечно, притупилось ...

- Ты подумай, пусть остальные подумают. А потом поговорим. Это очень важно.

Днем им повидаться не удалось, но вечером, после того, как заснули мальчики и встретили приехавших, Даша выбежала к нему на улицу.

- Я одетая тепло, - сообщила она Воложанину и взяла его под руку.

Они молча бродили по дорожкам. Наконец Даша остановилась и повернула Воложанина к себе. Она стояла близко-близко, их губы были совсем рядом, а он обнимал ее за плечи.

- Юрий Николаевич, ну, когда же, наконец, вы меня поцелуете?

Губы ее были такие мягкие и теплые.

И она совсем не умела целоваться, но ей очень хотелось, и она училась - и брать, и давать ...

- Фу, стыд-то какой - сама целоваться полезла, - отдышавшись сказала Даша и спрятала свое лицо у него на груди.

- Тебе кого стыдно - меня? Если тебе захотелось - так почему обязательно стыдно?

- Не знаю, Юрий Николаевич, только считается, что девушка не должна первая целоваться лезть ... Что ж навязываться ... А вдруг вы и не хотели вовсе?

- Ты же не лезла ... А я стеснялся, да и побаивался тебя поцеловать ... Я так думаю, что ты и влепить по физиономии неплохо можешь при случае.

- Могу, но ведь не вам же, Юрий Николаевич ...- она подставила губы. - Ой, завтра губы распухнут, все увидят, вот сраму-то будет!

- Так в чем срам-то - в том, что ты целовалась с тем, с кем хотела?

- Ой, не путайте меня, Юрий Николаевич, все равно срам!

- И чего ты меня опять по имени-отчеству звать стала?

- Не знаю ... - и она опять стала целовать его.

Воложанин обнимал Дашу и прижимал к себе, и ей даже просто стоять вот так было хорошо. И потом, лежа в кровати, она вспоминала, как он обнимал ее - сильно, но не больно, а очень ласково и приятно.

И опять вспомнились рассказы Вальки.

Старшая сестра Даши, Анна, слушала Вальку снисходительно - у нее был свой ухажер, и она, видимо, имела свое собственное мнение по данному вопросу. Даша же слушала Вальку жадно, но виду не подавала, а младшая, Надя, слушала открыв рот и все подгоняла рассказчицу возгласами.

- Ой, девоньки! - с упоением шептала Валька в очередной раз, устраиваясь между сестрами, - Мой-то сегодня чуть мне сиську не открутил! Во, смотрите, каких синяков наставил!

Она присела на полатях, задрала холщовую рубашку под самую шею, открыв полные груди. На левой груди темными пятнами выделялись следы пальцев.

- Так больно же! - не удержалась Надя.

- Мала ты да глупа еще такие вещи понимать! Зато сладко-то как! Как сожмет, так я вся и обмираю!

Она снова устроилась между сестрами.

- Мой-то достал билеты в кино, в клуб завода ... Ну, поцеловались перед этим за сараем, пришли, сели ... Светло - близко экран-то, а он мне пуговицы отстегнул и руку под шубейку запустил. Ну, и начал тискать ... Целоваться-то неловко - все видно кругом, а он руку запустил ... Да еще на ухо шепчет, что мол я скафандр что ли надела ... - Верка прыснула. - А я свитер надела - в зале-то холодина, я знала; да лифчик я надела атласный, через него сосок-то хрен прижмешь! Но он все равно затискал меня так, что кино я толком и не видела ... А потом все норовил прижать по дороге домой, еле отбилась ... А хорошо-то как! - она погладила свои полные груди, вольно перекатывающиеся под рубашкой.

Даша подумала - а ведь, наверное, действительно приятно, когда тебе тискают - нет, это слово ей определенно не нравилось! - трогают, ласкают груди да целуют, и с этим уснула.

- Анатолий Иванович, здравствуйте!

- Здравствуйте, Дарья Федоровна. Как ваши успехи?

- Какие там успехи ... Я вот стала записывать про мальчиков, вроде дневника ... Как умею, плохо, наверное ... А Юра ... то есть Юрий Николаевич говорит, надо вам показать. Вот! Только не ругайтесь очень, я как умела ...

- Вы молодец, Дашенька! Ругаться не буду - обещаю. Ваши наблюдения могут оказаться очень полезными. Скоро мальчиков начнут обследовать, вам работы прибавится.

- А это ... не больно? Жалко мальчиков, они такие хорошие!

- Я почитаю и завтра к вам забегу. До завтра, Дашенька.

- До свидания, Анатолий Иванович.

У себя в кабинете Свиридов первым делом открыл переданную ему Дашей тетрадь.

Круглым аккуратным почерком были плотно исписаны листы толстой тетради в клеточку.

"В моей жизни произошли перемены. Из интерната привезли семерых мальчиков - сыновей наших сотрудниц, и я теперь буду за ними ходить.

Мальчики совсем маленькие, хотя им уже по пять - шесть лет, а выглядят как трехлетние. Это по виду. Только они особенные. Мне Полина Олеговна объяснила, только я не все поняла пока. И дневник этот не про меня, а про этих мальчиков - может, потом пригодиться.

NN. Их семеро: Саша Кузовенин, Боря Васильев, Сережа Вознюков, Дима Толоконников, Петя Ложников, Вася Самохин и Олег Дзюбановский. Они разные и похожи на своих матерей, но не совсем. Вежливые, аккуратные, очень добрые. Когда Полина Олеговна присматривалась ко мне, я сперва не поняла, зачем это.

Но она сказала, что у этих мальчиков отняли несколько лет детства, и новый начальник хочет попробовать их вернуть. Мне так жалко их стало, так бы всех обняла бы.

А они ласковые и внимательные - чуть что помогают. Даже когда балуются, то слушаются. Полковник Свиридов Анатолий Иванович мне хорошо про них объяснил, и я теперь вижу, с кем они разговаривают молча. У всех их мам есть кавалеры, и мальчики их знают и отличают. Верно знают они много, чего я не знаю, но не хвастают и не смеются надо мною.

Очень любят, когда им рассказывают или читают. Сами уже читают легко и быстро, но любят больше, когда им читают.

Еще любят, когда приходит кто из особенных, я их теперь знаю, и обучает их. Как они понимают все эти премудрости - ума не приложу, я-то со своим образованием не понимаю, а они-то совсем маленькие! Но понимают.

NN. У нас все время дежурит кто-нибудь из отряда капитана Воложанина - тот говорит, что это объект охраны.

Сам он человек еще не старый, приветливый и уважительный, несмотря на ... Это к делу не относится, это уже не про детей, и писать про это я не буду.

И еще все время мне помогают их мамы - то одна, то две, то трое возятся с мальчиками. Они молодцы, потому что ходят за всеми, а не за своими. Я со всеми подружилась, и с мальчиками из отряда Ю.Н. тоже. Они тоже ходят за всеми, а сыновья их симпатий относятся к ним по-родственному.

Мальчики Ю.Н. относятся ко мне, как к своей сестренке, поэтому мне с ними легко и с мальчиками они помогают.

Как мальчики обрадовались валеночкам! Не просто обновке, но рады были и благодарили, как новой неизвестной им вещи. Все им надо знать - а как их делают? А из чего? Такие милые любопытные мордочки.

А когда Коля Петров подшил валеночки, как они удивлялись - вроде просто, а как удобно! Когда кто из дежурных начинает какое рукомесло, их не оторвешь.

NN. Мои мальчики растут как на дрожжах. Первый день Гриша, сын полковника Свиридова, казался взрослым перед ними, даже сын Полины Олеговны, которого все зовут просто Мальчиком, хотя он Олег, был много выше, а теперь они подравниваются.

Я тут писать не буду, а в конце тетрадки перепишу все данные про них - а их взвешивают, меряют, смотрят каждый день. И они не капризничают, вот что изумительно!

Сегодня полковник Свиридов спел им песенку про страну Бразилию и про черепах. Песенка веселая, мы все уплясались под нее. Потом мальчики запросили книжки про страну Бразилию и про черепах, и читали эти книжки.

Я бы не стала писать, только книжка про черепах была написана на английском языке - и Петя Ложников разобрал текст и прочел всем, и другие тоже понимают. Хотя с ними по языку не занимались.

Я с ними только гимнастикой занимаюся, куда мне больше. Полковник Свиридов обещал, что приедет воспитательница из Москвы, чтобы с ними заниматься, они ни сказок, ни детских стишков не знают. Я помаленьку им рассказываю, что помню, стишки учу с ними, песенки пою. Только я не полковник Свиридов, по-ихнему мысленно не умею и мне потом приходится объяснять все, чтобы они поняли.

NN. Сегодня собрались в бассейн, а у меня купальника нет! Вера Ложникова за руку отвела меня в подвал, где всякая одежда, и там намеряла на меня купальник. Вера только кажется грубой, шумит, а сама добрая-предобрая, просто притворяется.

У нее кавалер и близкий дружок старший лейтенант Кулигин Никита, так она ему в рот смотрит, только скрывает.

В бассейне было много нервов и шума - мальчики Ю.Н. стали учить моих мальчиков по-своему. Мамы благим матом орали на бережку, а я обмирала в воде. Так и хотела отнять и самой на руках по воде пронести.

Но все обошлось и мальчики мои поплыли, мамы успокоились, а что купальник у меня был очень наглый открытый никто и не посмотрел. Мальчики сохнуть под кварцем легли не с каждой своей мамой, а кучкой около меня, а все кругом. И послушно переворачивались. И так смешно ныли - просились еще в воду, к мамам с их кавалерами.

Мне тоже хотелось еще поплавать, но я осталась лежать с мальчиками.

Когда мы уходили, то встретили полковника Свиридова, и мальчики ему похвастались про свои успехи.

NN. Каждый день узнаю про моих мальчиков новенькое, даже трудно записать.

Вот они никогда не соревнуются и не играют - кто первый, кто быстрее. Почему?

Бросаем мяч в корзинку, кто быстрее попадет - так они начинают помогать, кто неловко бросает. Наперегонки бегать не получается - бегут кучкой, все вместе, никто вперед не бежит.

Гриша Свиридов рисует с ними - ни разу не слышала, чтобы он говорил, кто лучше рисует. А сам он рисует от бога, какие портреты нарисовал.

На улице мальчики ведут себя смирно, но если с ними начать играть и баловаться - то держись, всю тебя снегом закидают да еще кучу устроят. А потом так заботливо помогут отряхнуться и в тепле раздеться - смех да и только!

Я их раздеваю и ругаю, что мокрые, а они мне помогают снять с меня мокрое и тоже на меня ругаются. Сперва я их стеснялась - как ни говори, мальчики, но потом перестала - они с матерями привыкли.

Спим в одной комнате, спят они спокойно, только иногда Боря Васильев ночью плачет во сне, а так они очень спокойные.

Ночью на горшок встают сами, и если не помогать, то вполне управятся, уже в туалет начинают ходить.

NN. Купаю их каждый день - им нравится. Стала в налитую ванну сажать всех сразу, а потом по одному мылить и споласкивать под душем. Смеются и повизгивают, довольные, как поросятки.

Они помогают мыть друг дружку, да еще кто-нибудь из мам придет. Был большой конфуз - я когда мою их, раздеваюсь, чтобы не намочится, а помогать пришел Коля Петров, дружок Нины Самохиной.

Вот мы с ним моем мальчиков, моем, а потом я спохватилась - батюшки, я же раздетая!

Хорошо хоть не до гола разделась - лифчик и трусики оставила. А он ничего, ни словом не показал, и никому потом не сказал.

Я к дежурным стала относится как к своим братьям, мало ли какая неловкость бывает.

Они ко мне тоже по-родственному относятся, не обижают.

Когда я с Ю.Н. гуляю - то за детьми посмотрят, и ни смешка, ни ухмылочки.

NN. Полковник Свиридов приходит почти каждый день, или на прогулке с детьми поговорит. Песенку спел нам про Бричмуллу - это кишлак, поселок такой в Узбекистане, около горы Чимган.

Там в песне есть слова, которые не для детей - а они все поняли.

Это я к тому, что мои мальчики что-то знают про взрослую жизнь.

Тут у Гали Вознюковой нелады вышли с Сашей Хитровым, а потом все уладилось, и такая она благостная пришла, такая довольная.

А Сережа мне и говорит - у мамы с дядей Сашей все наладилось. Откуда он знает?

Или когда Елена Архиповна с ними занимается, всякие там книжки и атласы смотрит - кто ей говорит, что Васе нужно пойти пописать, он может заиграться?

Подружились мои мальчики не только с Гришей Свиридовым, Олегом Ерлыкиным, но и с Владиком Медяковым - он наполовину парализован, на коляске ездит, ему уже почти шестнадцать.

Ходят к нему в лабораторию, учатся на компьютере.

Меня они тоже пытаются научить - и толково так объясняют, я все понимаю.

NN. Гриша Свиридов готовится сдавать в школе экстерном, то есть учит все сам. С ним занимаются и Баранов, и Потапович, и Карцева, и Антонина Ивановна (жена Свиридова), и Худобин - много.

А теперь придумали учить их вместе - моих мальчиков и Гришу с Мальчиком. Пока им нравится. Владика на коляске мои мальчики уже вытащили на улицу - как же тот был доволен!

А тут еще из Москвы приехал интересный человек Семен Гаврилович Черномырдин и Мальчик привел его к нам. Привел и говорит про то, что Семен Гаврилович попросил у него руки его мамы и он дал согласие, стало быть отдал свою маму Семену Гавриловичу в жены.

Где это видано? У маленького мальчика просить руки его матери?

Только мне все меньше странного во всем происходящем кажется - почему бы это?

Совсем не удивлюсь - хоть и стыдно мне - если мои мальчики знают все про нас с Ю.Н. Не просто, что мы с ним гуляем, а про все-все-все. Сама не пойму - я никому не рассказываю, да и не смогу, а вот то, что мои мальчики могут все это знать - не климатит.

Меня куда больше заботит, когда кто из мальчиков начинает слишком прыгать верхом на животе своей мамы или на ее кавалере - как бы не упал, как бы не уронили, как бы не зашибся.

NN. Семен Гаврилович детей любит и очень серьезно к ним относится, и иногда мои мальчики над ним подшучивают. Но как они потом все вместе радостно хохочут.

Он с ними разговаривает о музыке, приносит флейту, играет.

Вроде бы с детьми говорить не умеет, говорит по-взрослому, а мои мальчики слушают.

Я тоже слушаю и понимаю. Глядишь, и музыке научатся.

Надо бы танцевать их научить - все в жизни пригодится.

Самой страсть как хочется потанцевать! Мальчики будто поняли и просятся в наше кафе - послушать музыку. Глядишь, уговорят - они такие.

NN. Мои мальчики прекрасно разбираются в технике - с компьютером они управляются запросто, а вот животных не видели - только на картинке.

Особо я почувствовала сегодня, когда они увидали живую собаку.

Патруль с овчаркой зачем-то завернул к нашему корпусу и мальчики собаку увидали. Они сделали стойку совсем как охотничьи собаки делают и тогда овчарка обратила на них внимание. И вырвалась.

Как она вырвалась - не знаю, но тогда я не испугалась, что собака бежит к мальчикам, а мальчики бегут к собаке.

Я не могу объяснить, почему я испугалась потом, когда собака уже ушла.

Но собака не бросилась на мальчиков, а остановилась и стала вилять хвостом и обнюхивать мальчиков.

А они гладили ее и что-то ей говорили. Когда я подбежала они все вместе сидели на снегу и собака давала им лапу. И улыбалась.

Коля Петров может подтвердить - он тоже подбежал и видел.

Мальчики говорили что-то про уши, лапы, зубы и собака им показывала то, что они хотели - ей богу!

И когда подошли патрульные и позвали ее, она встала и пошла за ними, но она оглядывалась и махала хвостом!

А мальчики звали ее приходить еще. Только когда собака и патрульные отошли далеко я увидела, что у Коли пистолет на боевом взводе и он ставит его на предохранитель.

И тут я испугалась.

После этого разговору было про собак!

Книги достали про собак, меня спрашивали про нашу собаку.

Хочу пойти к полковнику Свиридову, ведь мальчики ни кошки не видели, ни козы, ни коровы, ни лошади - как такое можно?

В городе Москве и то небось и собаки есть, и кошки, и всякие птицы и другие.

А у нас тут даже птиц сейчас нет - холодно, зима, а зайцы, лисы, волки, медведи, белки, горностаи - в тайге, они по дорожкам-то не ходят.

NN. Удивительное дело - собака пришла в гости сама.

Не увидела бы - не поверила бы ни в жисть! Она шла спокойно и солидно, и только совсем уж близко побежала, потявкивая."

Дочитав до конца Свиридов протянул руку к телефону.

- Может, посидим сегодня в тепле? - сказала вечером Воложанину Даша, и добавила, смущаясь, краснея и опуская глаза, - Целоваться-то на морозе плохо ...

Они вместе проверили уснувших мальчиков и вместе вошли в комнату свиданий. Прямо у двери Даша коротко поцеловала его и задвинула щеколду.

- Ой, Юрий Николаевич, что же это вы со мной делаете! Чтобы девушка да сама дверь замкнула, чтобы не помешали - ну, уж это просто я не знаю, что ...

- Даша, а тебе не кажется, что это нормально? Ты считаешь, что сделать нужно именно так, и все. Такая ты мне нравишься еще больше!

- А я вам нравлюсь, Юрий Николаевич? Взаправду?

- Взаправду. А я тебе?

- Что уж тут спрашивать ...

Сидя рядом целоваться было не очень удобно, и сперва он повернулся к ней и обнял ее за плечи, потом она развернулась к нему.

- Интересно, а как другие целуются? - она встала и одернула платье.

- Как это как?

- У вас же были ... женщины, с которыми вы целовались? Как они целовались?

- Женщины-то были, верно ... Но так сладко, как ты, никто не целовался.

- Уж будто бы!

- Дай проверю!

Даша наклонилась к нему, подставила губы, а потом села к нему на колени, обняла горячей рукой за шею.

- Никак не пойму, что это со мной такое ... Ведь сама к тебе на колени села, никто не толкал ... Стыд и срам! - шептала она ему на ухо, - А мне не стыдно ... Объясни, почему?

Воложанин гладил ей плечи, спину. Его руки опускались все ниже, но Даше это не казалось нескромным. Она устроилась поудобнее у него на руках, и когда его рука коснулась ее колена, она не замерла, а даже сделала движение навстречу его руке.

Сидеть у него на руках и целоваться было очень приятно, и Даша даже подумала, что опытная Валька такого блаженства не знала.

Положив голову ему на плечо Даша наблюдала, как его рука путешествовала по ее ноге от щиколотки вверх, до колена, и потом еще чуть-чуть вверх. Она внутренне замирала и ждала, когда же его рука ... но рука поднималась до края чулка, нахально выставившегося из-под платья, и останавливалась ...

- Юра, Юрочка, милый ты мой ... Как мне с тобой хорошо ... Расскажи еще про своих родителей, уж очень хорошо ты про них рассказываешь ...

На этот раз Воложанина не было несколько дней и Даша, сама того не замечая, стала даже нервничать и думать - а не случилось ли там чего-нибудь.

Но он появился, правда довольно поздно, когда спали не только мальчики, но и сама Даша.

Она проснулась от его взгляда.

Он просто стоял рядом с ее кроватью и смотрел на нее.

Даша открыла глаза, увидела его и улыбнулась.

Первым ее движением было протянуть ему руки, чтобы он нагнулся и поцеловал ее, но она застеснялась, застыдилась своих оголенных плеч, но не закрыла их, а прошептала.

- Иди, я сейчас ...- она встала, накинула халатик и вышла к нему.

Они обнялись прямо в коридоре.

- Я совсем еще не проснулась, - сказала Даша, уткнувшись носом у него за ухом. - Как у тебя дела?

- Нормально. А у тебя?

- Я скучала без тебя ... Если хочешь, пойдем погуляем. Только я оденусь ...

- Я с дороги, две ночи не спал, устал, как бобик. Посидим немного?

- Давай ...

Они устроились на диване. Даша прикрыла халатиком голые ноги и прислонилась к нему.

- Знаешь, я все еще сплю, и ты мне только снишься, - она положила голову ему на плечо. - Вот так совсем хорошо, снись мне дальше ...

Он взял ее руки, погладил их и поцеловал, а она стала рассказывать обо всем, что произошло за его отсутствие.

Но голос ее становился все тише, глаза закрывались.

- Дашенька, да ты заснешь сейчас!

- Я сейчас ... - она придвинулась поближе и удобнее пристроилась у него на плече. - Я ... сейчас...

Воложанин отнес Дашу в спальню, снял с нее халатик и уложил ее в кровать.

- Ты снись мне дальше, - улыбнулась она ему с закрытыми глазами.

День был светлый, погожий, хотя солнца, как всегда, видно не было.

Но мороз немного спал и ребятишки с удовольствием катались на санках с горки.

С ними вместе и с неменьшим удовольствием катались Зина и обе Веры, а Даша стояла в сторонке.

- Дарья Федоровна, здравствуйте.

- Здравствуйте, Юрий Николаевич. Ну, никак не могу привыкнуть, что вы вот всегда так ... незаметно ...

- Не пугайтесь, прошу вас ...

- Я и не пугаюсь ... Чего пугаться-то ...

Они медленно пошли рядом.

- Я хотел сказать вам, Дарья Федоровна ...

- Так скажите, Юрий Николаевич ...

- Я так много думаю о вас ...

- А я спросить вас хотела ... Вчера я заснула прямо ... Вы меня в кровать уложили ... Как вы меня укладывали?

- Вы так спать хотели, что было грех вас ... разгуливать. Я и уложил вас.

- Какая жалость, что я спала и не видела ... не чувствовала, как вы это делали ... Развязали поясок на моем халате?

- Развязал.

- Сняли халат?

- Снял.

- Ой, мама!.. - Даша искоса поглядела на него, но не смущенно, а улыбаясь, - Дальше что делали?

- Посадил на кровать.

- Дальше.

- Снял тапочки.

- Дальше ...

- Уложил на подушку. Укрыл одеялом.

- И не поцеловали?

- Поцеловал.

- Один раз?

- Несколько ... в разные места.

- И в какие же? Сознавайтесь!

- Коленки поцеловал. Плечи поцеловал. Щеки.

- Мне все это снилось ... А еще снилось, что вы рядом со мной лежите ... - тут Даша не выдержала, немного смутилась, и мельком взглянув на него добавила, - И что я вас обнимаю ...

- Дашенька, да это же ... Мне тоже снилось, что ты рядом, и что ты обнимаешь меня!

- Вот видишь ...

- Дарья Федоровна, я хочу вам сказать ... Я хочу сделать вам официальное предложение ... Давайте спать в одной кровати, будьте моей женой. Пожалуйста ...

- Да, Юрий Николаевич, задали вы мне задачу, - начала было Даша, но не выдержала, - Юрочка, милый, да хоть сейчас! Давай скорей поженимся, нет никакой мочи больше!

Она повернулась к нему, готовая тут же обнять и расцеловать его, но, увидев мальчиков на санках, остановилась.

- Даже поцеловать тебя сейчас неудобно ... Милый мой!

Каждый раз, когда Воложанин уезжал, Даше казалось, что время тянется очень медленно.

Вот и на этот раз - Воложанина не было всего-то один день, а она соскучилась, как будто не виделись вечность.

Он увидел ее днем мельком и только успел шепнуть, что придет вечером часам к десяти.

Даша не могла дождаться вечера.

Выкупав и уложив с помощью Ольги детей, она стала собираться на свидание.

Ольга вышла к дежурному, чтобы не мешать ей.

Даша открыла шкафчик и стала выбирать из своего небогатого гардероба, чтобы бы такое ей надеть.

"Нет, гулять сегодня не пойдем. Посидим ... Ой, мамочка! Знали бы вы, о чем думает ваша дочка! А дочка думает, как ей одеться, чтобы ему было удобнее ... ласкать ее ... Ему? Нет, чтобы ей было приятнее от его ласк ... Чулки - это хорошо ... Трусики. Лифчик, а какой? А вдруг он сегодня ... А может ..."

Она достала кофточку, которую никогда не носила и неизвестно зачем она вообще оказалась в ее шкафчике.

"Очень нахально будет? Куда уж наглее ... А почему? Вот возьму и надену, и вообще ... Интересно, я могу сколько угодно гулять с ним по улице, и мне хорошо и не скучно, а ведь там он меня не ласкает ... А в комнате он меня ... ласкает, и мне тоже очень хорошо, и бывает так жаль отпускать его ... И то, что я балдею от его рук, не мешает нам разговаривать ..."

Воложанин ждал ее как обычно за приоткрытой дверью комнаты свиданий.

Даша вошла, задвинула задвижку и сжимая руками ворот халата осталась у двери.

- Что, Дашенька? - Воложанин встал и подошел к ней.

- Юрий Николаевич, что же вы со мной сделали ... Что же вы сделали со мной ... Я стала ... даже не знаю, какой я стала бесстыжей ...

Даша распахнула халат, сбросила его и осталась в темной совершенно прозрачной кофточке, надетой на голое тело.

Ее крепкие груди в такт ее быстрому дыханию поднимали невесомую ткань, темнели пятна сосков ...

- Вот ... Ты видишь, какая я пришла ... Потому что хочу, чтобы ты ... - она обвила его шею руками и жадно прильнула к его губам.

Потом она немного отстранилась, давая возможность его рукам переместится со спины вперед. Конечно, она не ожидала, что он начнет щипать и выкручивать ей груди, но он с такой бережностью и осторожностью коснулся их, что у нее остановилось дыхание.

Его ладони нежно охватили их снизу, пальцы гладили и ласкали их, а когда пальцы добрались до сосков - Даша почувствовала такую слабость, что была вынуждена опереться о его руки.

- Милый мой ... Родной мой ... Ну, объясни, почему мне так хорошо ... Почему мне ни капельки не стыдно ...

Даша закинула руки за голову, нашаривая застежку, грудь ее поднялась и такую нежность и сладость вызвали его руки, что она даже застонала. Сбросив через голову кофточку, она уселась к нему на колени, закрыла глаза и откинулась, чтобы ему было удобнее целовать ее.

- Юрочка, родненький ... Милый ... Почему мне так хорошо с тобой ... Я хочу все ... Я все хочу ... Почему ты не ласкал меня так раньше?

- Если все сразу - то что же на потом останется ... И женится я хочу на девушке, чтобы все было, как полагается - и первая брачная ночь и все прочее ...

Он то целовал ее торчащие соски, покрывал поцелуями ее налитые груди, то целовал ее жадные губы ...

Даша накрыла его руки, ласкающие ее груди, своими, и оторвалась от его губ.

- Юрочка, милый ... У меня терпения не хватит, женись на мне поскорее ... Не то я в следующий раз голая приду и устрою такую брачную ночь ... безо всяких там формальностей ...

- Завтра иду к командиру с заявлениями ... И с моим тоже.

- Правда? Ой, страшно ...

- Чего? Тебе разве плохо со мной?

- Тебе разве плохо со мной?

- Глупый! Я даже объяснить не могу, до чего хорошо! Смотри, как им хорошо ...

Даша наклонила голову и его пальцами погладила свою грудь, соски.

- Неужели не чувствуешь, как я обалдеваю от этого?

- Будто я не обалдеваю ...

- Правда, милый?

Она вытянулась у него на коленях.

- А как ... мне ... тебя ... ласкать? Ведь тебе тоже нужно, чтобы я тебя ласкала? Где?

- Ну, ну, ты не очень ... Если еще ты меня начнешь ласкать так, как я тебя ласкаю, то мы уж точно устроим первую брачную ночь прямо сейчас ...

Даша сняла его руку со своей груди и положила на ногу, и придвинула согнутую ногу ему поближе.

- Я хочу там ...

Он начал снизу, нежно прошелся пальцами по голени, погладил колено, стал подниматься выше. Но пальцы его остановились и не пошли выше резинки чулок.

- А если бы я была без чулок, что бы ты делал? Где бы остановился?

Даша засмеялась, потом наклонилась и стала снимать чулки. Справившись с обоими, она опять откинулась на край дивана.

- А теперь? Ой, только не щекотись!

Пальцы его опять стали подниматься по внутренней стороне согнутой ноги и вновь остановились там же.

- Как это ты определил?

- Так тут же меточка от резинки ...

Она глянула вниз, на его руку, охватывающую ее полную ногу, и тут только заметила, что ему давно были видны ее трусики под задранной юбкой.

- Ой, Юрочка! Прости, ради бога! Я совсем не заметила ... - она хотела одернуть подол, но только ткнулась лицом ему в шею.

- И чего ты не заметила?

- Тебе видно ... трусики ... Прости меня, дуру распущенную ...

- И не проси - все равно не прощу ... Очень приличные трусики, по-моему, ... Беленькие такие ...

- Если не сердишься - то почему ... выше ... меня ... не ... гладишь?

- Потому, что хочу оставить на потом ... Думаешь, мне не хочется тебя приласкать ... и там?

- Хочется? Правда, хочется? - она оторвалась от его шеи и, зажав его руку между ног, одернула подол. - И ты сдерживаешься? А почему я не могу сдержаться? Видишь, сижу перед тобой гологрудая, как последняя ... куртизанка ...

- Милая моя куртизанка ...

- Пусти ... Дай я чулки надену ...

Она начала надевать чулки, но смутилась, повернулась к нему спиной.

- Не смотри ...

- Знала бы ты, как это прекрасно - когда ты надеваешь чулки ... Нагибаешься ... Твоя грудь - это само совершенство ...

Она опять устроилась у него на коленях, заправила подол юбки между ног.

- Вот теперь тебе не будет видно того, чего не надо ... и лишняя преграда, правда?

- Да, такая преграда! - он кончиком пальца дотронулся до кончика ее соска. Даша вся выгнулась, подставляя себя его руке, а потом прильнула к губам, прижимая его руку к своей груди.

- Что же ты делаешь ... Я же не выдержу ...

- Тогда пойди и оденься ... Да лифчик потолще надень ... на меховой подкладке ...

Даша посмотрела на свои ноги - одна, согнутая в колене, прижата к его груди, а другая свесилась с его колен на пол, над чулками виднеются оголенные ноги ...

- Юрочка, я очень ... неприлично выгляжу?

- Ну, спохватилась ... А ты сама как думаешь?

- Думаю, что очень неприлично ... Только мне хорошо, что ты ... тут ... что твоя рука тут ...

Она взяла его руку и повела ею по своей ноге. Это было так хорошо, так волнующе, что она закрыла глаза и зажала его руку между ног.

- Юрочка, милый ... Накинь на меня свою куртку ... и руки убери ... а то мне плохо будет ...

Он укутал ее, обнял, легонько касаясь губами ее лба.

- Как мы назовем нашего первенького?

- Федькой или Клавкой ... Как получится. Или ты сразу двоих мне выродишь?

- Милый, да я хоть пятерых вырожу - только бы можно было бы ...

- Сколько будет, столько и будет. Перебьемся.

- Ты соображаешь, что говоришь? Я, что кошка тебе, каждый год рожать?

- Ах, ты милая моя кошка! Да о чем ты говоришь? Все образуется ...

- Ну, да, ты же у нас мужчина опытный ... С женщинами дело уже имел ... Ой, Юрочка, прости, пожалуйста! Прости меня, дуру глупую! Было - значит было, так теперь-то нету ... Нету?

- Дашенька, милая, у меня никого нет, кроме тебя. Жаркая моя ...

- Просто положи руку, и пусть она себе лежит ... Если двигать начнешь, я опять зайдусь - не уймешь ...

В спальню она пришла поздно, вернее, рано и, счастливо улыбаясь, вынула из кармана халата злополучную кофточку.

Ольга исподтишка наблюдала за ней.

"А не надень я эту кофточку - сколько бы он еще собирался ..." - подумала Даша снимая халат. Груди еще хранили, казалось, его прикосновения, и она их легонько погладила.

И счастливо, но чутко заснула.

И проснулась со счастливой улыбкой.

- Здравствуйте, мама! Что, никого нет? А Надюшка где?

- Все-таки приехала ... Совсем дом забыла ...

- Ну, что вы, мама! Просто работа - детишек бросить жалко. Только уехала, а сама думаю - как они там, да что делают ... Хорошо, хоть там помощница у меня появилась ... Вот, я Надюшке платьице привезла. Думаю, как раз в пору будет. А вот это я себе новое купила ...

Даша повертелась перед зеркалом.

- Как вам, мама? Ничего, идет мне?

- Дарья ... Дарья!

- Что, мама?

- Дарья, никогда за тобой этого не водилось - чтобы ты перед зеркалом вот эдак вертелась ... Что с тобой, Дарья?

- Ой, мама! Пропала я ... Совсем пропала ...

- Кавалера завела? Кто он?

- Капитан из отряда Свиридова, нового начальника ...

- И что у вас с ним?

- Ой, мама, пропала я ... Только о нем и думаю ...

- И до себя его допустила? Говори как на духу!

- Ой, мама ... Не поверите - все бы ему позволила, да сам он меня оберегает ... Говорит, что любит, а жениться хочет на девушке ...

- Что-то непохоже на нонешних. Привела бы, познакомила. Неужто влюбилась-таки без задних ног? Давно знакомы-то вы с ним?

- Да уж почти два месяца, как они все приехали. А вместе ... всего ничего, дней ... две недели всего ...

- Это как это - вместе? А говоришь - не допустила до себя?

- Мама, ну как это можно! Я же люблю его без памяти! Засыпаю - его вижу, просыпаюсь - его вижу. Гуляем с ним или сидим разговариваем - так бы и сидела ночь напролет ... А обнимет, поцелует - все, нет меня ...

- Ох, Дарья, это в тебе моя кровь играет ... Я такая же была, когда с твоим отцом целовалась ... Как зовут-то твоего? Откуда родом? Не старый?

- Он сам из-под Владимира, родители его в колхозе работают. Зовут его Юра ... Юрочка ... Юрий Николаевич Воложанин. И старше-то меня он всего на четыре года ... Ой, мама! И чего он во мне нашел?

- Деревенскую дуру глупую да доверчивую ... да влюбчивую ... Правду говоришь, ничего промеж вас не было?

- Ну, мама! Когда я вам неправду говорила? Он меня бережет ... И неужто я дура такая?

- Да не бери к сердцу, это я так, любя ... Ты у нас выросла умненькая, хорошенькая, заботливая ... Ну, и что же будет? Ты говоришь, жениться собирается? Замуж тебя возьмет?

- Отдайте ему меня, мама. Пропаду я без него ...

- Совсем присушил? Так ведь мы его пока не видели ... Да и сестра у тебя есть старшая, ее черед замуж выходить ...

- Мама! Вы же сами сказали - это ваша кровь во мне играет! Я ребятишек от него хочу!

- Прямо так и хочешь ... Жить-то где будете?

- Не знаю, мама ... Где он, там и я буду ... Он человек военный ...

- Ну, да, внучат родителям подкинете - и айда ...

- Мама, как вы можете? Я чужих-то оставить на день не могу, а своих? Как вы такое подумать могли только про меня!

- Не сердись ... Вон Анюткиных-то не дождались, так хоть твоих понянчим ... Как отцу-то сказать ... Привози своего в гости, на смотрины, поглядим на него ... Не заробеет?

- Ну, что вы, мама. Он боевой офицер, награды имеет боевые.

- Юрочка, ты не можешь ... я тебя никогда не просила ...

- Так попроси. Даша, да ты что? Неужто есть что-нибудь, что ты мне сказать не можешь?

- Нету ... Просто это не про меня ... Тут Анютка Кутенкова с вашим Тагировичем ... ну, с Чумачевым ... а ведь ей еще семнадцати нет ...

Даша спрятала голову у него на шее и чуть слышно в самое ухо продолжила.

- Ты понимаешь, ее за это выгонят с работы и закроют ей допуск, а у них в семье - она единственный кормилец. Сестра у нее спецшколу кончает, родители старенькие. Отец ее всю жизнь при лошадях, а кому сейчас лошади нужны ...

- А что можно сделать?

- Я не знаю ... Но у нас за ... за связь с персоналом центра выгоняли из обслуги без разговоров в раз ...

- Ты точно знаешь, что она с Чумачевым живет?

- Ну, Юрочка ... Я же не знаю ... как они там ...

Не разнимая рук вокруг его шеи она отстранилась.

- А вот мы с тобой? Мы, как, ... живем? - и она засмущалась и спрятала голову у него на груди.

- Ты - моя невеста, а остальное никого не касается. Но эта Анютка такая молодая ... Тебя не смущает, что она такая молодая?

Даша не отрывая головы покачала ею, а потом добавила.

- Если они любят друг друга ... Вот скажи, а если бы мне было ... ну, шестнадцать лет - чтобы ты сделал? Не любил бы меня? Ответь!

- Любил бы. Только еще осторожнее ... Дашка, что ты делаешь?

- Ничего особенного ... Мой жених - что хочу, то и делаю ... Я не очень ... наглею?..

- Командир, есть пара слов.

- Слушаю тебя, Юра.

- Даша мне сказала, что у Анны Кутенковой роман с Чумачевым. Она из обслуживающего персонала, им такие контакты с сотрудниками центра запрещены, ей грозит увольнение, а она - единственный кормилец в семье.

- Кем она работает?

- Уборщицей. Ей семнадцати нет еще. Я бы не стал вмешиваться, но Даша уж очень просила ...

- Мы, Юра, тут не только чтобы стрелять, но и чтобы не обижали слабых и не обманывали доверчивых ... И чтобы заботились о других ... Попробую разобраться с Чумачевым. Вроде, мужик нормальный, не бабник. Обещаю тебе. Дашутку поцелуй от меня.

- Что-то неприятное, Анатолий Иванович?

Суковицина не позволяла себе вмешиваться в раздумья Свиридова, но сейчас ей показалось, что он расстроен шифрограммой как-то по-особенному.

- У Воложанина отец умер ...

- Ой!

- Где он сейчас?

- Должен вернуться с минуты на минуту из больницы ...

- Дашу Огородникову ко мне. Петрову предупредите, что Даша скорее всего сегодня не вернется.

- Слушаюсь ...

Даша появилась неожиданно быстро, взволнованная срочным вызовом.

- Что-то случилось, Анатолий Иванович? Что-то с Юрой?

- Нет, Дашенька. Сядь, успокойся. У Юры отец умер.

- Ой, как же это? Ведь он не болел ...

- Сердце, видимо. Сейчас Юра приедет ... На самолете на похороны он успеет. Если решишь, можешь лететь с ним.

- Конечно, а как же! Это не будет неудобно?

- Ты - его невеста, почти жена. Что же тут неудобного? Полетишь?

- Полечу.

- Поезжай домой, соберись. И прямо на аэродром. Не жди его, я скажу ему.

- Спасибо, Анатолий Иванович ...

Даша торопливо вбежала в дом, напугав мать.

- Мама, у Юры отец умер! Я лечу с ним на похороны!

- Господи спаси и помоги! - мать перекрестила ее. - А он-то где?

- Он приедет прямо к самолету. Помогите мне собраться, мама.

Они вдвоем быстро собрали вещи. Мать оглядела дочку, одетую в дорогу.

- Какая ты ... совсем взрослая ...

- Будет вам, мама, не надо.

- Вот, возьми для Юры ... Веди себя там достойно ... Благослови тебя господь. И Юре передай нашу обоюдность и поддержку ... Матери его и братьям его тоже передай наши соболезнования.

Даша закинула в багажник дорожную сумку и погнала машину к аэродрому.

Воложанин приехал прямо за ней, молча обнял ее.

- Спасибо, Дашута ...

- Ты что? Как же я могла по-другому?

Командир, экипаж молча и крепко жали им руки, ободряюще похлопывали Воложанина по плечу.

Перед посадкой в Рязани командир корабля подал Воложанину бланк радиограммы.

- Что там?

- Успеем. Машина наш ждет.

Даша накинула на плечи под полушубок черную газовую косынку.

- Держись, Юрочка! Я с тобой ...

У машины их встретил парень, очень похожий на Воложанина. Братья обнялись.

- Познакомься, Володя, это моя Даша.

- Здравствуй, Даша. Не ко времени, но все равно рад тебе ...

- Здравствуй, братец. - Даша обняла и поцеловала его.

А в доме, где суетились какие-то люди, она неспешно разделась, повязала голову черной косынкой и пошла прямо к его матери.

- Клавдия Герасимовна, я - Даша.

И они обнялись и заплакали.

Даша как-то быстро включилась в общие хлопоты, и хотя ловила на себе оценивающие взгляды матери, братьев и родственников, особого внимания на это не обращала.

Спать ей мать Юры постелила рядом с собой и ночью они долго шептались.

А наутро Даша стала называть будущую свекровь мамой и все это даже не заметили, настолько это было естественно.

Все эти дни Даша была рядом с Клавдией Герасимовной, помогая и хлопоча вместе с ней.

И за гробом Даша шла об руку с ней, в одном ряду братьев.

За столом Даша сидела рядом с Юрой, чокалась и пила наравне с другими, без притворства.

Родня Воложаниных приняла ее - подходили дядья и тетки ее будущего мужа, говорили какие-то простые слова, ободряли ее, одобряли его выбор, хвалили за домовитость и хозяйственность, передавали приветы родителям.

Ночью, обняв Клавдию Герасимовну, она шептала ей слова утешения, про братьев, про то, какой хороший у нее сын Юра, про то, что с внучатами они ее ждать долго не заставят ...

За эти два дня они с Юрой так и не обнялись, и не поцеловались, но они были почти все время рядом и постоянно чувствовали присутствие друг друга.

И только перед самым отъездом мать усадила их рядком и благословила.

Братья - Владимир и Степан - проводили их до трапа самолета.

В самолете оба, Юра и Даша, уснули, сморенные усталостью и их пришлось будить.

Их ждал Петроченков с машиной и приказом Свиридова переночевать у Дашиных родителей.

Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович стали обнимать Воложанина, девчонки окружили Дашу, потом Воложанин достался Дашиным братьям.

Сели за стол помянуть свата ...

На ночь Воложанину постелили в девичьей светелке, а девушки привычно устроились на полатях.

Но как только погасили свет Даша слезла с полатей и не таясь направилась в светелку, откинула одеяло и пристроилась рядом с Воложаниным.

- Как я по тебе соскучилась ... - прошептала она, целуя его. - А ты?

- И я соскучился ... Твои-то как ... ничего, что ты пришла ко мне?

- А как я могла тебя оставить одного? Ну, глупой ... - поудобнее устраиваясь у него под боком ответила Даша. Так, обнявшись, они проспали до утра.

А когда утром дом стал просыпаться, Даша поцеловала его и убежала на полати, к сестрам ...

- Вы бы только видели, Израиль Моисеевич! Это было что-то совершенно невообразимое!

- Рассказывай, Гриша, рассказывай.

- Мы поехали к родителям Даши свататься. То есть сватать Дашу Юре Воложанину.

- И много вас поехало?

- Нет. Отец с мамой, я и Юра. А Даша уехала раньше. Значит приехали мы, вошли в избу. Изба у них большущая, с настоящей русской печкой и полатями, с образами. Видели бы вы, как отец с мамой образам поклонились! И Юра тоже, зазря что неверующий. Познакомились - все чин чином, с мамой Даши Оленой Ксенофонтовной, отцом Федором Антиповичем, с ее младшей сестрой Надей и братьями Петром и Глебом. Все, как полагается, очень торжественно, а отец как будто всю жизнь только сватовством и занимался.

- Ну, а Юра-то как? А Даша?

- Даши в горнице не было, а Юра ... Хоть и не первый раз был у них ... столб столбом! В форме, с наградами, но стесняется - спасу нет! Сели за стол, отец бутылку ставит и начинает разговор - мол, у вас товар, а у нас купец ... Нам с ее братьями и смешно, и интересно. А отец Юру представляет, хвалит его. А потом и говорит ...

- Вы Юрия Николаевича знаете, знаете, что у них с Дарьей Федоровной любовь образовалась. Но обычай не нам менять, и что бы они там промеж себя не решили, нужно родителей спросить. Родители Юрия Николаевича далеко, а отец у него не так давно умер ...

- Царствие ему небесное!

- Мать Юрия Николаевича дала молодым свое благословение, а вот мы с женой вроде посаженные родители будем. И по обычаю пришли просить вас отдать свою дочку Дарью Федоровну в жены Юрию Николаевичу. Он молчит - ему по обычаю говорить тут можно только о том, как он любит свою желанную, да как уважает ее родителей - да что тут говорить, вы ведь уже познакомились. Но спросить и вас, и Дарью Федоровну все равно надо, таков обычай.

- Спасибо, Анатолий Иванович, что наши обычаи помните и знаете. Мы с женой уже думали об этом, но Дашутку спросить все равно следует. Дарья!

- Тут Даша входит - бледная, как снег. И говорит: папа и мама, отдайте меня Юрию Николаевичу в жены, я люблю его. Тут Юра встает рядом с нею и тоже просит ее родителей отдать ему в жену дочь их Дарью Федоровну.

- Ты так подробно рассказываешь ...

- Во-первых, мне было очень интересно, я первый раз был на сватовстве. А во-вторых, я теперь столько нарисовать могу!

- И как было дальше?

- А дальше Даша и Юра встали на колени, и их благословляли иконами ...

- Образами...

- Ну, да, образами. Потом уже неинтересно было, там о свадьбе говорили, о всяком приданом ...

- Вот интересно, а что Свиридов дает молодому в качестве приданого?

- Не поверите - квартиру в Москве трехкомнатную с обстановкой, посудой, бельем и всем прочим.

- Неплохо. Только ее родители привыкли домом жить, усадьбой.

- Но квартиру в Москве они поняли и приняли. И со своей стороны Дашино приданое объявили - перины, пуховики, покрывала да подушки, платья да шубейки ... Скоро свадьба будет, вот сорок дней пройдет с похорон отца Юры. А свадьбы наших мам уже на днях, уже и платья сшили, мальчикам праздничные костюмчики ... Комнаты для молодых приготовили ...

К свадьбе Даши Огородниковой и Юрия Воложанина готовились основательно.

Основная нагрузка легла на ее родителей, но им активно помогали Тоня Свиридова и "мамы" - теперь уже замужние названные сестры Свиридова.

Свадьбы мам вызвали в массах настоящее брожение - во-первых, свадьбы здесь если и случались, то проходили тихо, по-семейному, а во-вторых, свадьба получилась массовая, серийная, и такая добрая...

Тоня и Гриша были загружены выше головы - всем "брачующимся" нужно было соорудить наряды.

А сколько издевательств вызвало брошенное кем-то слово "брачующиеся"!

Виктор, услышав это определение вновь образующихся пар, зашелся смехом.

- Ты слышишь, Тота! Мужчина и женщина, которые хотят соединить свои судьбы, называются таким издевательским словом. Это каким же идиотом бесчувственным нужно быть, чтобы счастливых людей обозвать таким канцеляризмом!

Наряды сооружали только для дам, то есть для сестренок Свиридова.

Мужчинам дали от ворот поворот - такой нагрузки Тоня с Гришей вынести не могли.

Правда, за мужскими свадебными костюмами пришлось поохотиться, но приличные костюмы чешского производства все же нашли и подобрали для всех женихов включая нестандартного "маленького" Маленького.

Конечно, не обошлось без воплей и даже истерик - при выборе фасонов и тканей было много волнений, но весь шум выливался в объятия со слезами радости.

Мужчинам новых нарядов невест не показывали до самого последнего момента.

А последним перед застольем моментом явилась торжественная регистрация будущих семейных пар.

Для этого видимость ЗАГСа организовали в комнате заседаний около кабинета Свиридова, и запустили туда все семь пар.

За столом посадили Маргариту Эдуардовну в праздничном платье, а при ней в качестве секретаря Галину Суковицину. Жених и невеста расписывались в большой амбарной книге, обменивались кольцами, целовались, а затем Галина выдавала им свидетельства о браке - самые настоящие, на бланке и с печатями.

Вряд ли кто-нибудь тогда обратил внимание, что в свидетельстве у Николая Петрова и Нины Самохиной дата вступления в брак стоит другая - аж за четыре месяца до реальной регистрации.

А после торжественной части регистрации открылась дверь в кабинет Свиридова, оттуда выбежали мальчики и офицеры внесли поднос с бокалами шампанского.

И первые поздравления новобрачные получили от своих мальчиков, и эти поздравления были самые дорогие и трогательные.

А Анюта Кутенкова, неприметно снимавшая из угла всю церемонию, настолько растрогалась, что видеокамера в ее руках предательски дрогнула ...

Свадьбу Даши Огородниковой и Юрия Воложанина решили справлять у ее родителей - благо изба была большая и могла вместить много гостей.

Рано утром Даша и Юрий зарегистрировались - а регистрировались они все там же, где все предыдущие пары, в своей части, а уже затем поехали к Дашиным родителям.

Их сопровождали свидетели со стороны жениха - Анатолий и Антонина Свиридовы.

В избе Огородниковых хозяйничали женщины и все "сестренки" Свиридова. Несколько столов принесли от соседей, установили лавки из широких досок, украсили горницу гирляндами искусственных цветов.

Молодожены прошли к Дашиным родителя.

Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович благословили молодых старинной иконой, а затем поздравили их с законным браком.

Расселись за столы тесно, гости пили за здоровье молодых, за родителей - но молодые пили только клюквенный сок и сидели чинно.

Вставали на крики "горько!" и целовались, и Даша смущалась, краснела, закрывалась фатой.

Потом гости танцевали, а Свиридов пел народные песни, чем очень растрогал Дашиных родителей и гостей из местных жителей - такие тоже были.

Дашины сестры щеголяли в новых бусах - подарках Свиридовых, братья - в новых кожаных поясах, Олена Ксенофонтовна накинула на плечи новый тонкий шерстяной платок, Федор Антипович щелкал новым портсигаром ...

А когда Свиридов повел Тоню в замысловатой кадрили, то не удержались даже родители Даши: Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович вспомнили молодость и тоже встали в ряд, и танцевали уверенно и складно ...

А потом Тоня и Олена Ксенофонтовна повели молодых в светелку и закрыли за ними дверь.

И тут Даше стало страшно - она даже не могла понять, почему, но она почти дрожала.

Но Юра стал гладить ее волосы.

- Можно, я расплету твои косы?

И столько ласки было в его руках, и так нежно он гладил ее волосы, что когда он спросил разрешения снять с нее фату, а потом и платье - Даша уже успокоилась.

А его ласковые руки и поцелуи довершили все ...

Рано утром Даша проснулась - Юры рядом не было. Сперва она забеспокоилась, но потом услышала удары топора со двора и успокоилась.

Одевшись попроще Даша свернула простыню и пошла на улицу.

Воложанин колол дрова, а Федор Ксенофонтович сидел рядом с поленницей и курил.

Даша прошла мимо них и на веревку возле сарая повесила простыню с красными пятнами - ей было неловко, но так полагалось.

И эта простыня висела там до вечера, удостоверяя результаты первой брачной ночи.

На второй день свадьбы остались самые близкие родственники - со стороны Воложанина это были его офицеры со своими молодыми женами. Все разъехались к вечеру, а в светелке Даша уже не дрожала, а сама обнимала и целовала своего Юрочку.

- Я сама не знаю, что со мною вчера было ... Вдруг страх напал на меня, будто мы с тобой и не целовались вовсе ...

Она разделась и, засмущавшись, нырнула под одеяло.

- Иди ко мне! Теперь-то я до тебя доберусь!

И она ласкала своего Юру, и счастью обладания друг другом не было предела.

На третий день они обустраивали свою новую квартиру, и им помогали "сестренки" и их сыновья.

- Тетя Даша, а ты не уйдешь от нас? - спрашивали мальчики.

- Куда же я от вас уйду? Мне без вас плохо будет!

- А спать ты где теперь будешь? С дядей Юрой?

- Мы с тетей Олей и тетей Любой будем ночевать у вас по очереди, ладно?

- Конечно, тетя Даша!

- Тетя Даша, а кого вы с дядей Юрой хотите? Мальчика или девочку?

- Да мы как-то не думали ... Пусть будет кто будет. А что?

- Так у тебя в животике уже человечек зарождается.

- Да будет тебе! Неужели правда?

- Правда, правда тетя Даша, правда! Мы тебя поздравляем! И дядю Юру тоже!

- Ты чего такая ... какая-то особенная. Случилось что?

- Наверное. Мои мальчики редко ошибаются. Ребенок у нас с тобой будет ...

- Милая моя, Дашута! Хорошо-то как! Правда? Ты рада?

- Я рада, Юрочка, что у нас с тобой уже кто-то зародился, от нашей с тобой любви зародился ... Я к врачу еще не ходила, но обязательно схожу ...

- А кто будет - мальчики не говорят? Мальчик или девочка?

- Нет, они пока не говорили.

Воложанин так ласково, так бережно обнимал Дашу, что она даже прослезилась.

- Теперь тебе нужно беречься, тяжелого не поднимать, кушать всякие фрукты ...

- И еще мальчики мне сулили гимнастику показать ...

На другой день Даша пришла к мальчикам переполненная радостью и постаралась присмотреться к другим мамам.

И увидела то, на что внимания раньше не обращала - не одна она была переполнена радостью будущего материнства. Просто у мам ее мальчиков это была уже не первая беременность, и они воспринимали ее спокойнее.

Но все равно радовались - и сами мамы, и их мужья, и их сыновья.

Просто приглядеться надо было ...

Население научного городка, состоящее в своем большинстве из женщин, неожиданно быстро привыкло к виду беременных - а ведь совсем недавно это было просто невероятно.

Стремительно полнели названные сестры Свиридова, полнела жена капитана Воложанина Даша Огородникова, полнела Виолетта Ерцкая.

И хотя Виолетта не была замужем ее беременность воспринимали спокойно - достаточно было Свиридову поинтересоваться ее самочувствием, упомянуть ее в приказе наравне с беременными операторами, и все успокоилось.

Надо отметить, что отмена обязательного аборта сказалась и на других женщинах - по данным Белосевича беременных становилось все больше.

Мальчики теперь заботливо опекали свою Дашу - не давали ей поднимать тяжелое, укладывали днем отдохнуть и обязательно вытаскивали на прогулку каждый день.

Очень интересно вел себя Сандал - он как будто знал, что Даша беременна и оказывал ей повышенное внимание.

Даша округлялась и каждый день мальчики прикладывали свои ладошки к ее животу и разговаривали с ребенком. А вечером с ним разговаривал Юра, и ребенок уже начал отвечать отцу.

Даша радовалась и ходила ужасно важная и гордая своим положением.

Каждую неделю они с Юрой навещали Дашиных родителей, и все семейство Огородниковых радовались вместе с Юрой.

А как Дашу обхаживали сестры!

Но соседку Вальку звать не стали - она все еще обжималась и целовалась со своим ухажером, а дальше этого дело у них не двигалось ...

Воложанин вел машину медленно и аккуратно, чтобы не растрясти Дашу и ребенка.

Хотя и Боря, и УЗИ утверждали, что родится мальчик, его пока так не называли.

Юра и Даша называли его "наш ребенок", хотя уже решили назвать его Николаем в честь Юриного отца.

Полнела и округлялась и Виолетта, животик которой с величайшим удовольствием гладил Виктор Скворцов.

Виолетта настояла, что имя родившемуся мальчику она даст сама, и Виктор согласился с этим.

Когда к ним наведывался Свиридов Виолетта уже не стеснялась встретить его в свободном домашнем халатике, а иногда даже позволяла ему погладить свой округлившийся живот.

И при этом удивлялась, как бережно и осторожно он это делал, и какие ласковые слова говорил - то ли ей, то ли ребенку ...

Виктор хотел помочь Виолетте при родах, но она твердо и мягко отказалась от его помощи.

Рожала она долго и трудно, и только потом узнала, что ей мысленно помогали Свиридов, Полина Ерлыкина и мальчики.

Мальчишка родился большой и здоровый и заорал басом.

Виктору, пришедшему навестить ее, Виолетта искусанными губами сказала, что мальчика зовут Витенька.

- Хорошо, милая моя Тота, пусть будет Виктор Викторович. Спасибо тебе большое ... Как ты себя чувствуешь?

- Уже ничего, Витя ... Только целоваться мне пока больно ...

- Ничего. Я тебя буду целовать - разве мало мест для поцелуев?

Виктор Викторович хорошо кушал и будил родителей только по причине необходимости принятия пищи.

Насосавшись он мирно засыпал и даже пеленание принимал спокойно, без возражений.

Так же спокойно, но с большим интересом Виктор Викторович отнесся к первому купанию, а потом улыбался во время этой процедуры.

Он узнавал не только маму, но и папу, и даже пытался ему улыбаться.

Но очень неодобрительно относился к тому, если ему мешали во время кормления ...

Наградные списки составляли долго и тщательно, стараясь никого не забыть.

Списки согласовывали с руководителями всех уровней, затем сводили в один список, составленный уже по виду наград. Оказалось довольно много - и это без тех наград, которые Свиридов имел право вручать лично, без согласования с вышестоящим руководством.

А таких тоже было много.

Свиридов был настойчив и среди участников последних исследований ненагражденных не было - и многие получили свои награды непосредственно из рук Свиридова, а остальные получили свои награды значительно позже, уже в Москве.

Кстати, награды получили и сотрудники Отдела исследования материалов, которым руководил Виктор Скворцов ...

После завершения экспериментов на образцах крови были спланированы и проведены опыты над свиньями. Теперь нужно было ждать, и это уже не мешало москвичам вернуться домой.

Сборы в Москву были долгими.

Материалы экспериментальных исследований обрабатывали и переводили на лазерные диски, которые успешно приходили на смену магнитным носителям, собирали и упаковывали рисунки Гриши, рисунки и чертежи моделей Тони, детскую одежду, инструменты Черномырдина и еще много всякой всячины.

В Москву собирался Владик Медяков и уезжал Аскадский.

Отношения Аркадия с Валентиной Суковициной так и не прояснились - Валентина его терпела около себя, а иногда прогоняла. Аркадий все это терпел и молча страдал.

Из "местных" в Москву собиралась Анюта Кутенкова, которая продолжала молча любить Чумачева.

И собрался пес Сандал - с ним "поговорили" мальчики и Свиридов, и пес выразил желание поехать с ними.

Собиралась Даша с маленьким Федей, и все остальные малыши со своими мамами и папами.

Вместе с Леной Долгополовой и Потапом Потаповичем, с Полиной Ерлыкиной и Семеном Черномырдиным собирались маленькие мальчики, родившиеся в Сибири.

Не собиралась только Виолетта с маленьким Витей ...

Была еще одна серьезная проблема - переселение было сопряжено с серьезным изменением климатических условий, что для маленьких было совсем небезразлично.

Об этом Свиридов советовался с Белосевичем, с Умаровым.

- Учитель, посоветуйте, как лучше переселить молодых мам с детишками. Можно дать им отдохнуть на берегу Черного моря в нашем санатории, можно сперва привезти их в Подмосковье, а уже потом на юг. Что для маленьких лучше, что безопаснее?

- Я думаю, что лучше дать им акклиматизироваться сперва в Подмосковье, а юг сразу отсюда ... Этого делать не следует.

- Так и сделаем. А как настроена Ангелина Митрофановна?

- Если ты имеешь в виду, поедет ли она со мной в Москву ... Не поедет.

Контейнеры загружали на территории института, потом опечатывали и отправляли.

Прощанья были тоже длительными, а иногда и тяжелыми.

Свиридов с сожалением прощался с Суковициной, а прощание Виктора и Виолетты вообще могло превратится в неизвестно какую трагедию.

Поэтому Свиридов даже отослал Виолетту с ребенком в "деревню", где о ней и маленьком трогательно заботились.

Первыми в Москву на личном самолете улетели штабные офицеры, затем "старики" - Баранов, Карцева, Дормидонтов, Лопаткин, Умаров, Неделины, Дмитриевы.

С ними улетел Аркадий Аскадский и пес Сандал.

Третьим рейсом летели Свиридовы, Люба Докукина, Владик Медяков, Виктор Скворцов и женатые офицеры с женами и детьми.

На этом процесс эвакуации завершился, символически знаменуя завершение важнейшего этапа исследований на этой секретной фирме ...