Глава 23.Стихи, как и женская красота - понятие спо-орное!
Данка
Пока мы с Лирештой нервно придумывали рифмы и метафоры, подружка успела до крови уничтожить ногти на обеих руках. Я такой возможностью не обладала, к счастью для внешнего вида моих коготков, но и невероятно быстроразвивающимся талантом в области стихосложения похвастаться не могла, поэтому тихо металась по пещерке.
Так, в метаниях и поедании ногтевых пластинок время пролетело незаметно, и вскоре к нам ввалился измотанный наемник. На наши вопросы о том, как прошло состязание, кто победил и как он себя чувствует, Кель тяжело дыша, смог только кивнуть.
Потом, в ходе хорошо спланированного и мастерски проведенного допроса нам удалось выяснить, что эти остроухие злыдни выставили против "меня" какого-то мальчишку, который явно рассчитывал победить нахальную человечку за пару минут. Каково же было удивление наших противников, когда перед эльфенком вышла бабища с кастетами на здоровенных кулаках. Нет, лицо у наемника было мое, не спорю, но вот тело как-то не очень похоже получилось. Недофея даже настаивала на том, чтобы заколдовать полуэльфа заново, но тут за "мной" пришли и Келю пришлось спешно отправиться на место схватки.
Несмотря на издевательскую молодость - каких-то сорок лет для эльфа даже не совершеннолетие! - противник оказался довольно ловким и немного поднаторевшим в воинском деле, так что наемнику пришлось изрядно попотеть, прежде чем он сумел одолеть юного эльфа.
Мы поздравили Келя с победой, облегченно вздохнули, но тут наши взоры привлек его наряд. Во что превратилось мое платье! Половая тряпка, которой я мыла пол дома, в Пещерах, была по сравнению с этим... рваньем просто шедевром портновского дела. Грязное, мятое, разорванное платье так же подходило для следующего испытания в стихосложении, как дряхлому Магистру мое свадебное платье с аляповатым золотым шитьем.
- Твою ехидну! - так я кратко выразила обуревавшие всю нашу команду эмоции.
Недофея предложила заколдовать эту тряпку, и мне не осталось ничего другого, кроме как согласиться.
Лирешта помогла наемнику снять пострадавший наряд, под которым обнаружились штаны, заправленные в сапоги - упрямец все-таки оставил свою одежду! Потом подружка расправила бывшее платье на полу и принялась колдовать.
И надо ж было такому случиться, чтобы еще не отошедший от схватки наемник нечаянно толкнул ее в самый неподходящий момент!
От моего платья остался лишь пахнущий паленым контур на камнях.
Все это время я была в рубашке наемника и поежилась, когда правильно оценила брошенный подружкой взгляд на сие последнее прибежище девичьей скромности.
- Ну уж нет! Колдуй теперь над своим платьем.
Но Лирешта продолжала не мигая смотреть прямо в глаза и я почувствовала, как мои веки слипаются... я так устала... хочу спать...
Когда я открыла глаза, коварная недофея протянула мне простое светлое платье с широкой юбкой, а наемник в углу тщательно старался скрыть от меня багровый румянец.
- Откуда это... ой! - так я обнаружила, что спала почти нагая, если не считать крошечной нижней сорочки, которая из-за своей прозрачности, чересчур открытого выреза и длины целиком прикрывала только мою талию.
Сообразив, что в таком интригующем виде, да к тому же при Келе, убить недофею, к глубокому сожалению, пока не смогу, я быстро натянула светлое платье. Но только мне удалось затянуть шнуровку на боку, как раздался голос нашего охранника, призывающего меня на состязание.
Лирешта на прощание изобразила на мордочку лица раскаяние - я ей не поверила!
А Кель, все еще очень румяный, пряча глаза, поцеловал меня в щеку, и тут настал мой черед смущаться.
Честно говоря, когда я подошла к полянке, на которой горделиво стоял давешний глашатай, мысли мои были далеки как от соревнования, так и от мести коварной недофее - я думала о своих чувствах к Келю, о его чувствах ко мне, о скоропалительном замужестве - о, как все некстати!
Мысли мои прервал длинный монолог глашатая, восхваляющий моего соперника, нарядившегося по случаю в черный бархат. Надо сказать, выглядел он весьма неплохо - платиновые волосы украшал венок из молодых веточек с яркими клейкими листочками, которые совпадали с цветом глаз, длинный плащ придавал облику загадочность, а простота линий костюма подчеркивала стройную фигуру, делая ее изящнее. Из оды в его честь я узнала, что моего соперника звали Калерикус Фиос.
Калерикус рассматривал меня с любопытной брезгливостью, словно необыкновенно мерзкую гусеницу на собственном парадном плаще - вроде и тронуть противно, но снять ее необходимо, да к тому же непонятно - как она сюда попала?
Наконец, глашатай умолк и махнул в мою сторону рукой, мол, начинай.
Как, я должна быть первой? Ох...
Собрав всю смелость, я прочитала по памяти то, что мы с недофеей насочиняли в пещере:
То вскрик, то спад - движенье веков,
Чужая вода - из берегов.
Ни сна, ни дна,
Вперед и назад.
Накроет волна,
Как снегопад.
Закончится все, что вновь началось -
Сияние глаз, бурлящая кровь.
Объятья без сна и влажный покров,
И двое - одно. И зависть богов!..
Честно говоря, эти строки мы составили из единственного стихотворного заклинания, известного Лиреште. Заклинание было действительно старым, потому что только в древности все волшебные слова рифмовались. На сегодняшний день, как утверждала недофея с очень умным видом, маги не нуждаются в таких пережитках прошлого, как сборники "наиболее часто встречающихся рифм для заклинаний", потому как научная мысль в этой области знаний продвинулась далеко вперед. И для колдовства сегодняшние волшебники все чаще используют мысли или отдельные малопонятные слова на особом языке. Чему конкретно посвящалось стихотворение, я понимала весьма смутно и то через слово, недофея же на мой вопрос что-то невнятно пробурчала, а потом посоветовала не вникать, мол, неинтересно это. Я ей не очень-то и поверила, но приставать с вопросами не спешила - время было дорого. Поэтому сейчас я стояла перед притихшими эльфами и старательно напрягала мозг на тему - что же я им такого сейчас сказала, что они так подозрительно долго молчат?
Пауза после моего выступления изрядно затянулась. Я уж понадеялась, что ушастикам стих так понравился, что они сейчас признают поражение, одарят меня чем-нибудь символичным и бессмысленным - вроде такого же зеленого веночка и отпустят с миром, предварительно рассказав в подробностях какой ехидны у них делала моя мать и где она теперь.
Не тут-то было!
Первым засмеялся глашатай, а вскоре все собравшиеся на поляне длинноухие так мерзенько захихикали. Не думаю, что им было так уж смешно, но как можно не поддержать собрата в благом деле осмеяния человечки?
Отсмеявшись, мой соперник с выражением лица "учись, ты, ничтожное создание!" принял красивую пору - правая нога выставлена вперед, плечи расправлены, одна рука словно обращена к небесам, словно при клятве Богам, вторая указующим перстом поочередно ткнула в линию горизонта, потом куда-то в лес, затем приложил руки к глазам и сердцу. После этих загадочных манипуляций Калерикус Фиос улыбнулся одобрительным аплодисментам соплеменников, изящно поклонился и посмотрел на меня. Я же пребывала в недоумении, и поспешила его выразить:
- Ну и где же стихи?
- Человечка! - фыркнул один из эльфов и посмотрел на меня с обидной жалостью: - Ты так и не поняла, это и была высшая форма поэзии. Мой собрат только что без использования лишних слов наглядно рассказал, что нет на свете ничего прекраснее нашего Вечного Леса, пока светило не скроется за горизонтом, и пока у нас есть глаза, чтобы это видеть и сердце, чтобы чувствовать окружающую красоту. И ты еще пыталась соревноваться!..
В Пещеру я вернулась погруженная в невеселые раздумья.
- А чего ты ждала? - успокаивала меня Лирешта, - с самого начала было ясно, что хоть одно испытание мы должны проиграть, иначе было бы только хуже - не хотела бы я встретиться близко с проигравшем "в сухую" эльфом.
Завтра мне предстояла вторая встреча с Советом Мудрейших.