Аннотация: Многие из нас говорят о том, насколько прекрасна природа. Но многие ли делают реальные шаги для того, чтобы позаботиться о ней? Данный рассказ посвящен именно этому вопросу
-тяни! Правее! Еще! Еще! - зычный голос разносился над палубой, пугая морских обитателей и отзываясь гулким эхом далеко за пределами видимости.
Над туманом, висевшим над рыболовным судном, всходило холодное осенне солнце, из тех, что еще светят, но уже не греют. Хотя "светят" - это тоже было громко сказано в данном случае: над кораблем висела почти беспросветная взвесь воды. Испокон веков в такую погоду даже бывалые моряки боялись выходить в море. А уж если мгла заставала в море, паруса спускались и корабли ложились на дрейф.
Так было много лет назад, сейчас, с современными системами навигации и геолокации, ходить во мгле стало не так страшно. Но все равно, опытные капитаны предпочитали замедлить ход, а то и вовсе лечь в дрейф, ведь нет-нет, да и попадаются суда без маячков, не отмеченные на электронной карте. Столкновение в такую погоду не предвещало ничего хорошего. Но "Ивану Великому" это никаких неудобств пока не причиняло -- это был большой рыболовецкий траулер одной очень крупной и крайне известной компании, оборудованный по последнему слову техники. Ему дрейф пока предвещал только хороший улов и огромную прибыль. Но капитан изначально планировал промысел в другом районе, так что он эту стоянку выгодной никак не считал.
А на корабле продолжалась обычная повседневная работа: драил палубу Понасюк, в камбузе, плотнее, чем туман над палубой, клубился пар, среди которого что-то колдовал Игнатьенко, что-то тихо, но очень отчетливо говорил в рацию Селиверстов, занимавший свое законное место в радио рубке. И, конечно, чем-то был занят Николай Павлович Семенов, личность в свое время легендарная в отечественном военном флоте, а ныне уволенный в запас и занимавшийся рыболовным промыслом. Сегодня он был капитаном, главным человеком судна... хотя, вы же знаете морскую поговорку? На судне главный не капитан, капитана заменить можно, а вот кока не заменит никто! Своеобразный морской юмор, который, однако, преувеличением является лишь отчасти: без кока действительно на судне выжить крайне сложно.
Но я отвлеклась. А Николай Павлович за это время внес что-то в вахтенный журнал и, отвлекшись от бумаг на столе, посмотрел на своего помощника, стоявшего рядом.
-что ты хотел, Миш? - парень вытянулся по струнке. Они были знакомы далеко не первый год, но Михаил никак не мог перебороть свою робость перед знаменитым капитаном.
-Николай Павлович, сводка погоды с берега пришла.
-и что там день грядущий нам готовит? - как-то безучастно поинтересовался Семенов. Как опытный командир, он и по приметам знал, что ничего нового следующий день не принесет.
-везде, кроме норд-веста все глухо. А вот с норд-веста обещают циклон, но ничего серьезного не должно быть.
-спасибо, Миш. Иди отдохни, тебе ночью стоять, - как-то неожиданно мягко, по-отечески сказал капитан. Таким его знал экипаж его судна, но никто более даже предположить не мог, что он может о ком-то так заботиться: среди остальных моряков их порта он слыл крайне резким и жестким и, наверное, даже отчасти холодным человеком. А вот Человеком его знали лишь немногие, ходившие с ним в море. Наверное, потому и держались так они все за свои места на "Иване Великом", именно поэтому с корабля не было ни одного добровольного перехода на другое судно.
Многое в команде зависит от лидера, многое на судне зависит от капитана. Он может быть душой компании или склочным и сварливым одиночкой, заботиться о каждом матросе или обращаться с людьми хуже, чем со скотиной. В море его власть абсолютна, именно тут проявляются настоящие черты характера человека. "Идти впервые с Семеновым страшно, но потом больше ни с кем идти не захочется," - эту истину знал каждый член команды, но далеко не сразу понимали новички.
-спасибо, Николай Павлович. Вы уверены, что сами справитесь?
-справлюсь, Миш, иди,- полуулыбнулся капитан и снова склонился над бумагами, показывая, что если у собеседника нет никакой информации первостепенной важности, разговор можно считать законченным. Парню ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Тем же вечером Михаил стоял в капитанской рубке, разбирал свою часть документов, что-то писал и чертил и долго вглядывался в даль, пытаясь в причудливых очертаниях найти давно знакомые образы других судов. Он привык к этому ощущению, на грани яви и сна, когда что-то кажется, а реальность оно или иллюзия -- не поймешь. И, как оно и всегда бывает в такие минуты, в голову полезли разные противоречивые мысли. Алехин был к этому готов. Но сегодня мысли кружились как-то очень бессвязно, а посему совсем не горели желанием покидать голову по велению ее хозяина, поэтому, после минутных размышлений, помощник капитана достал тетрадку, лежавшую в его ящике специально для таких случаев, и стал записывать...
"Много тысячелетий назад Земля была еще совсем молодой. Не было тогда ни современных континентов, ни морей, был только большой океан, бескрайний, безграничный, какой он есть сейчас, только больше, гораздо больше. Невозможно себе его представить, он окутывал весь земной шар, обволакивал его. И уже тогда существовали воды Балтийского и Баренцева морей, по которым мы сегодня ходим. Уже тогда существовали древние предки рыб, которых мы вылавливаем, чтобы накормить ненасытных людей, живущих теперь в огромных городах.
Шли годы, тысячелетия, появилась Пангея -- первый материк Земли, который постепенно стал распадаться на более мелкие. А потом, на одном таком материке, появились люди. Ну конечно, сначала появились обезьяны, потом уже люди, а обезьяны, в свою очередь, тоже из кого-то произошли, но это было настолько давно, что точно сказать уже сложно, кто был их предшественником [прим. автора: современная наука уже дала ответ на этот вопрос, однако Алехин об этом еще ничего не знал, когда писал эти строчки]... потом люди стали развиваться, превращаться из неандертальцев и кроманьенцев в современных людей, таких, какими мы знаем их сейчас: с прямой спиной, статных и красивых, с уверенной походкой на ногах и очень неуверенной на четвереньках, не умеющих лазать по деревьям, зато в совершенстве владеющих ручкой и чернилами и даже миллионами (не побоюсь этого слова!) видов техники. Видели бы неандертальцы компьютеры! Сложно сказать, что бы они подумали, ведь в ту пору не было даже богов. Но поверить в реальность такого "чуда" они бы точно не смогли!
И все это время существовали моря, существовали воды океанов, те же, которые сейчас плещутся за бортом. Они на миллиарды лет старше самых древних людей планеты, они величественны и могучи. Они могут менять судьбы, обрывать жизни, казнить и миловать. Какая мощь скрыта в этой бесконечной глади!"
В то время, как в капитанской рубке так размышлял Михаил, описывая красочно и ярко прелести моря, на палубе стояли Понасюк и его близкий друг, Маркелов. Они были самыми молодыми в команде, оба пришли на судно практически сразу после училища и так и не смогли больше никуда уйти.
-Дим, - задумчиво сказал Понясюк, глядя куда-то вдаль на воду, - вот что опять плывет? - он смотрел в море и словно не ждал ответа, но Маркелов все равно проследил, куда смотрит товарищ.
-как обычно... приплыли... - как-то грустно сказал он.
Такой разговор повторялся у них вечерами почти каждое плавание. Вопросы ответа не имели, да и нужны ли они были? Не первый год траулер ходил на ловлю, не всегда маршруты были одни и те же: команда повидала не меньше десятка морей. Вот только, неизменной оставалась грязь, проплывавшая за бортом. Днем ее словно не замечали, все занимались работой, не было времени смотреть за борт. Но ночью, когда накатывало время задушевных разговоров, практически не было вечера, чтобы кто-то не перегнулся за борт и не покачал головой, глядя на проплывающий мусор.
"Великий и безмолвный,
Властитель душ людей,
Как дух из Преисподней,
Как ангел для друзей...." - писал в капитанской рубке Михаил, увлекшись творчеством, восхищаясь красотой океана вокруг. Вся тетрадь была заполнена такими рассказами, неизменно восхищенными океаном, неизменно называющими океан божественным и прекрасным.
Алехин дописал последнюю строчку, поставил точку, захлопнул дневник и вышел на мостик покурить.
Очертив яркую дугу, окурок его сигареты перелетел борт, последний раз вспыхнул блеклым огоньком и, упав в воду, качаясь поплыл по волнам. Михаил вернулся в каюту и дописал последнюю строчку: "Человек не может повлиять на океан, но океан на человека влияет всегда".