Аннотация: Лучший подарок - это подарок, сделанный своими руками. Возможно.
Хэнд-мейд
Не складывалось у Василия с геометрией. Хоть убей - не складывалось. На столе царило раздолье для канцелярских гоблинов - воруй, не хочу - количество циркулей и линеек исчислялось десятками. Смятые из неудачных чертежей мячики белели на полу неровной кляксой вокруг опрокинутой корзины для бумаги.
Василий неистовствовал. Он шумно корябал карандашом, рвал на себе волосы, бегал вокруг стола, периодически ронял стул и громко чертыхался. Ломал карандаши и нервно хрустел пальцами, как будто это могло помочь им стать более послушными и создать-таки нужную фигуру. Но снежинка не получалась.
Если задуматься - чего уж проще. Дети в детском саду и в школе рисуют, а потом вырезают их десятками. Но, как говорил когда-то учитель труда, если бы у Василия были хотя бы "руки-крюки", то, по крайней мере, можно было бы вязать крючком...
Эх, нет бы - попросить в подарок колечко или серёжки. Василий уже тропинку протоптал в соседний ювелирный, долго дышал там на витрину... Роскошный комплект подобрал, белое золото с бриллиантами, "Зимняя сказка". И уже было грезил, дурачок, как дарить его будет... А не получится.
Проклятый хенд-мейд. Помешались все на нём, что ли? Василий потирал ушибленную об стул коленку и с ненавистью поглядывал на стопку журналов по рукоделию, выпрошенных у сестры как руководство к действию. Они издевательски являли на фотографиях изящные поделки, сдобренные подписями "всего за полчаса вы сможете сотворить эксклюзивное украшение!" Судя по тому, что Василий мучился уже третий день, журналы либо подло врали, либо были рассчитаны на рукодельниц, света не видящих за ежедневным прикладным творчеством.
Он пытался лепить фигурки, но те выходили такими кособокими и уродливыми, что имели бы успех разве что в инсталляциях треш-авангардистов. Он вязал макраме, но узлы получались даже хуже, чем стихийные переплетения проводов от плеера в кармане. Он честно пробовал рисовать, но не смог исторгнуть из себя ничего лучшего, чем "палка-палка-огуречик". А требовалось гораздо большее...
"Подарок, в котором тепло твоих рук, - улыбнулась Иринка в ответ на вопрос о желаемом новогоднем сюрпризе. - И чтоб на меня похож был, хорошо?" И подмигнула многозначительно. Светлая, пепельноволосая, с прозрачной кожей - друзья и летом-то называли ее снегурочкой. Что уж говорить о зиме, когда в пушистой шубке и с тающими на ресницах блестками она выглядела так, будто сошла со страниц новогодней сказки.
Оставив примерно тридцатую попытку начертить снежинку для платья бумажной снегурочки, Василий уныло разглядывал ладони, щедро вымазанные чернилами и исцарапанные циркулем, и уже почти готов был сдаться. Какой из него, в самом деле, дизайнер? В школе черчение еле-еле на тройку вытягивал. Однако туда же. Взыграло вдохновение и фраза из детства: "Лучший подарок - сделанный своими руками".
Весь творческий опыт Василия до сего момента сводился к мудрости, вычитанной в журнале "Трамвай": "Если вы лепите жирафа, а получается крокодил, не огорчайтесь. Лучше хороший крокодил, чем плохой жираф". Однако эта прекрасная мысль совсем не помогала в решении насущной проблемы. Потому что - какая жалость! - Ира не походила ни на жирафа, ни - тем более - на крокодила. Требовался вполне конкретный образ, упорно не поддающийся отчаянным творческим атакам.
Пребывая в глубоком отчаянии, Василий вышел на балкон и закурил. На улице тихо падал снег, а здесь, в зябкой прохладе, между старым холодильником и не менее старыми санками стоял футляр от контрабаса. Инструмент проделал сюда долгое путешествие из квартиры родителей, ибо покупался в своё время для любимого чада, которое "несомненно демонстрировало способности к музыке". На самом же деле Василий ненавидел "дурацкую огромную скрипку" до глубины души, а потому держал ее на балконе, от чужих глаз подальше, чтобы не дай бог кто-нибудь не попросил сыграть.
Сейчас же взгляд скользнул по футляру, задержался на нём,.. и Василий отчетливо ощутил, как в мозгу послышался рев моторов и одна мысль, резко стартанув, начала нарезать круги, наращивая преимущество над другими. Когда сигарета потухла, мысль как раз свернула на пит-стоп, и Василий, вне себя от охватившего его ликования, влетел с балкона в комнату и начал плясать какой-то дикий победный танец. "Это же так просто! Как и всё гениальное!" - твердил он, радостно сметая со стола надоевшие карандаши, линейки и бумагу.
Утром тридцать первого декабря Василий позвонил Ире и заявил, что сию минуту зайдет. Твердил, что никаких отлагательств быть не может, иначе всё пропало. Восклицал про то, что "ходют тут всякие, испортить могут...". Ирина опешила от такого напора и согласилась срочно принять гостя.
Через пять минут Василий возник на пороге весь в снегу и почему-то с футляром от контрабаса.
- Ты скатывался на нём с горки? - полюбопытствовала девушка.
- Почти!
Парень прямо-таки светился от восторга. Быстро разувшись, он кинул футляр в прихожей, а Ирину схватил за руку и потащил на кухню.
- Куда ты меня тянешь? - спросила она. Поведение Василия начинало её пугать.
- Сейчас. Покажу, - отрывисто бросил он, подвел её к окну и резко распахнул шторы. - Смотри!
Ирина осторожно выглянула в окно.
Картина, представшая ей, была прекрасна в своём безумии. Посреди двора высилась внушительная ледяная пирамида. На верхушке этого зимнего зиккурата виднелась фигуристая снежная баба, подозрительно напоминавшая формами контрабас. В том месте, где у фигуры полагалось быть лицу, в снег была вставлена фоторамка...
- Что в рамке? - упавшим голосом спросила Ирина. Она догадывалась, что за ответ ее ждет, но всё же хотела услышать его непосредственно от Василия.
- Твоё фото! - гордо ответил тот. - Ты же хотела подарок, который будет похож на тебя. Ну как, нравится?
- Это...ммм... это... - девушка пыталась сформулировать мысль, а Василий терпеливо ждал. - Это... самый необычный подарок, который мне когда-либо дарили...
- Ага! - радостно кивнул парень. - Вот и я думаю - натуральная снегурочка вышла...