Мидзу ушел, а он остался. Мэй поехал за Нэль, а он остался. А он так устал, так бесконечно устал просто оставаться! Просто смотреть, просто быть в стороне. А он так хотел, так неимоверно хотел с ними. Вместе. Он так хотел мечтать как они, стремиться как они, мир любить. Он так хотел снова уметь жить.
А может, это просто страх. Может, это просто тот факт, что уже скоро. Скоро - и тогда будь что будет. Кульминация, развязка. А потом - что угодно. В конце концов, он обещал Нэль помочь, но на после ничего не загадывал. На после он и сейчас не загадывает, но все спрашивает себя - а будет ли оно, после? А хочет ли он его?
Хочет. Для сестер хочет - пусть растут, пусть любят. Для Шен - пусть живет, она же так хочет жить. Для Мэя - вот уж кто необходим стране, куда больше, возможно, чем король. И вот уж кому нужна эта страна - ее признание, ее желание. Для Мидзу - он был так предан, так верен. Он заслужил свободу от своего капитана, свободу от приказов. Свободу, а еще - Колтера. Для Нэль хочет - пусть у нее хоть что-то будет, пусть девочка хоть раз, хоть один раз поверит в хорошее. И в то, что оно бывает, это "после". После снов, после войны, после стольких лет.
А для себя? Для себя - нет. Для себя он другого хочет, а без этого и будущее, и остальное не имеет смысла. Для себя он недостижимого хочет, а достижимое ему и не надо, и не нравится. Достижимое у него и так быть может, но о достижимом не мечтают. Его берут.
Вот он и возьмет - мир возьмет. Будущее. Спокойствие. Жизнь. Все то, что островам необходимо, а ему - ему просто не хочется.
Фуэго из Дома Дождя на мгновение прикрыл глаза. Они приходили, они уходили, а он оставался. Каково же было Нэль сидеть и ждать?
Со стороны кажется - так много времени, так много возможностей. А ты сидишь, смотришь в окно - на темно-серое небо, закрытое, наглухо запертое тучами. На дождь смотришь - опять и опять. И думаешь - вот это, все это надо сохранить. Для тех, кому это еще надо.
Со стороны кажется - ты так спокоен. А тебе противно и больно. Тебе страшно, до одури страшно вот так сидеть. И ждать, их ждать. И верить, через страх верить - вернутся, справятся, выживут. И ты справишься. И проживешь достаточно долго, чтобы пришло их "после".
А потом - стук в дверь, торопливый, нервный. И син на пороге, - даже не дождавшись приглашения! - явно бежавший сломя голову. Интересно, как он так быстро вернулся? Небось мчался как угорелый.
"Идиот" - почти с нежностью подумал Фуэго. И тут же сердито оборвал себя - нежность к чужому любовнику, значит? Глупо, как глупо.
- Фуэ, нам надо поговорить.
Надо? Ему ничего уже ничего от Колтера не надо - по крайней мере, он в этом пытается себя убедить. И ведь почти получается, но всякий раз син снова прилетает с очередной глупостью, очередным "Фуэ" - и вся решимость, вся уверенность выветривается без следа. Идиот.
Кто из них идиот, шаман не разобрался. Колтер метнулся ближе, хлопнул дверью. И психику почти захотелось отскочить, почти вырвался крик "Уходи!". Пусть уходит, пусть держится подальше. Только бы не подходил, только бы не приближался. Только бы не был рядом. Потому что когда вот так - рядом, но не вместе, - так хуже всего.
- Нам надо поговорить, Фуэ. - выдыхает син.
Уже тише, уже менее уверенно. Смотрит, не отводя взгляд - как же это нервирует! Как сбивает с толку, как мешает дышать. Как тяжело жить вот так - под этим взглядом. Особенно если знаешь, взгляд - самое большее, на что можно рассчитывать.
И непрошенной, незваной приходит мысль - успел ли Колтер встретить Мидзу? А если успел - ухватил ли поцелуй, прикоснулся ли к коже? Мысль приходит, и он нее не избавиться, хотя шаман прекрасно понимает - думать надо о чем угодно, кроме этого.
- Что с Мэйталем?
Колтер на мгновение остолбенел - как будто и забыл уже, какое у него было задание. А потом дернулся. Фыркнул едва ли не взбешенно.
- В порядке он. Довез, отправил. К твоей подруге близкой.
И когда только син научился так язвительно шипеть? Когда они были вместе - как же сладко и больно даже думать об этом! - в нем было куда меньше яду.
- Я не об этом поговорить хотел.
- Сестру мою не получишь.
Син снова остолбенел. Как же легко его сбить с толку - только вот ему проделать это же с Фуэго, кажется, намного проще.
- О чем ты...О боги!
Встрепенулся, дернул сердито косичку. Когда он уже расплетет ее? Когда перестанет его мучить, неужели это так приятно?
- Фуэ, мы с Фрио ничего не...
Помолчал, вдыхая судорожно. То ли с мыслями собираясь, то ли терпение пытаясь найти.
- Я бы никогда не прикоснулся к твоим сестрам, Фуэ. Мы просто друзья, и к тому же Фрио...
Син осекся, запнулся. Не хочет говорить ему то, что шаман и сам знает?
- И к тому же Фрио влюблена в знакомого нам обоим оборотня. - как мог иронично произнес Фуэго. - Не утруждайся изображать удивление, я прекрасно понимаю, что для тебя это не новость.
- Не новость. - не стал спорить Колтер.
И не отвел взгляд, как втайне надеялся психик.
- Фуэ, я не об этом хотел.
Не об этом он. Все они не об этом. Мэй говорит о Колтере, Мидзу говорит о Колтере. А он просто хочет забыть. Не говорить о сине, не думать о нем, не знать. Ну почему так сложно, почему все время, все время вспоминается, мечтается? Почему все время болит?
- Уходи.
- Уходи. - тихо попросил Фуэ.
Фуэ, который только что был с Мидзу. Фуэ, который женится. Но Фуэ - родной, любимый!
Шаман попросил, а он понял, что не может сдвинуться с места. Только не сейчас, только не опять.
- Я подрался с Мидзу.
Фуэ отвернулся к окну. Вздохнул.
- Мне все равно.
Ему и правда, кажется, было все равно. Все равно на Колтера, на драку, на все.
- Я спал с твоей невестой.
- Я знал об этом.
"Ну разозлись же ты наконец!" - почти закричал Колтер. Разозлись, кричи на меня. Ненавидь меня, позволь мне почувствовать, что ты что-то, хоть что-то ко мне испытываешь. Только не молчи, только не заставляй меня ощущать себя лишним в этой истории. В твоей истории, в твоей жизни.
- Я общался с твоими сестрами за твоей спиной.
Шаман снова взглянул на него. Поднялся - спокойно, медленно.
- Значит, я заслужил.
Да не заслужил ты ничего! Ни боли, ни предательства. Ни сина такого, ни глупости его. Ни усталости этой, ни отсутствующего взгляда.
- Еще что-то? - спокойно просил шаман.
Еще много, много чего. Еще столько всего, что и не перечислить.
- Фуэ. Я назвал Мэя твоим именем. В постели. - решился Колтер.
Психик дернулся. Посмотрел пристально, и во взгляде мелькнуло. Болезненное. Откровенное. Вот только - что?
- Тебе что, нравится?
Голос хриплый, едва слышимый.
- Тебе, что, нравится меня мучить?
- Тебе, что, нравится меня мучить?
Сказанное сином отзывается глухим "бух" где-то глубоко-глубоко в душе. Мэя. В постели. Ну почему нельзя остановиться? Почему только и представляется эта сцена - постель, обнаженный Колтер. Растрепанные волосы, изукрашенная рисунками спина. Завитушки на плечах, на лопатках - крылья. Синие глаза - так близко, что можно утонуть. Можно пропасть, он и пропал, дурак. И он, и Мэй. А син стоит - и сказанное глухо падает, отдается болью.
И Колтер бросается вперед, хватает за плечи. Вырываться? Поздно пытаться, поздно бежать. Уже давно побежден, уже давно сдался.
- Я не хотел, Фуэ. Не хотел. Я люблю тебя, я все время только тебя...
И замирает. И вдыхает - резко, порывисто. И почти отступает, но шаман подается вперед, обхватывает ладонями лицо. И тянется к губам.
Поцелуй у них получается неуверенный. Несмелый, почти неловкий. И Колтер сперва застывает, словно не понимая, что происходит. А потом запускает пальцы в волосы шамана, обнимает одной рукой. И Фуэго почти задыхается под его напором.
И все как тогда. Как в прошлый раз, когда надеялся, что это навсегда. Когда не знал, что син очень скоро растопчет эту надежду.
И Фуэ отстраняется, смотрит на убийцу. Отмечает удивленное выражение лица и прерывистое дыхание. И вспоминается - как сам смотрел на сина удивленно. Как не верил сперва. Как потом злился. Как пытался ненавидеть. Вспоминается и опять болит.
А потом он бьет - без замаха, не сильно, но болезненно. А потом еще - кулаком по лицу, на костяшках чужая кровь. Голова Колтера мотнулась, как у болванчика, но син не отвечает, не пытается защититься. Только становится прямо, проводит языком по рассеченной губе.
И говорит - быстро, словно оправдываясь:
- Я только хотел, чтобы ты был счастлив, Фуэ. Чтобы не бросал Дом, твое положение в Совете...
- Кретин! - бросает психик, не выдержав.
Тянется, касается пальцем губы, стирая кровь. Шепчет:
- Мне ты, понимаешь, ты был нужен. А не Дом, не Совет этот идиотский.
- Был? А сейчас?
Фуэго прикрывает глаза. Палец чуть давит на рану, пока син не кривится болезненно. Ну почему, почему нельзя? Почему невозможно? Почему все еще ноет глубоко-глубоко?
Шаман тихо вздыхает. Убирает руку, отворачивается. Обходит сина и выходит, тихо прикрывая за собой дверь. И только тогда позволяет себе прислониться к стене - спиной упереться. Хоть что-то твердое, хоть что-то, на что еще можно опереться. Хоть что-то не позволит ему упасть так же, как падает глухо взлелеянная боль.
Пару секунд за дверью тихо-тихо. И он почти не верит уже, что было. Что на самом деле. Что поцелуй. Признание.
А потом Колтер зло шипит. И слышится звон.
Его целует Фуэ!
Эта мысль бьется в мозгу запертой бабочкой. Звенит колокольчиком, искрится желтым светлячком в банке.
Его целует Фуэ!
И в мире ничего нет, кроме этого. Только шаман - и его губы. Один воздух на двоих, одно дыхание, одно биение сердца.
Его целует Фуэ!
И ему хочется чтобы это длилось всю вечность. Только шаман отстраняется, смотрит пристально. И - бьет.
Это справедливо. Он знает, что заслужил это - и боль от ударов Фуэ куда лучше его молчаливого равнодушия. Боль почти успокаивает, почти лечит.
Но он должен, он непременно должен сказать. Что на самом деле. Что он не хотел. Что так - ему казалось - будет лучше.
- Мне ты, понимаешь, ты был нужен. А не Дом, не Совет этот идиотский.
- Был? А сейчас?
А Фуэ снова молчит. И почему-то кажется, что пока он давит на рану, все в порядке. Что пока больно - это хорошо. Но пока - это недолго. И шаман отворачивается. Уходит. И тишина - тишина стократ хуже боли.
Колтер дергает сердито косичку, шипит зло. Под руку попадается ваза - и летит на пол осколками. А мысль снова и снова бьется бабочкой. И он понимает - нельзя. Отпускать Фуэ снова - нельзя.
- Ну уж нет!
- Ну уж нет!
Колтер вылетает из комнаты, хватает Фуэ за плечи. Ты начинаешь повторяться, хочется сказать шаману, но все силы уходят на то, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение.
- Нет. Один раз я тебя уже отпустил, больше так не сделаю.
Не отпустишь? Ну так не отпускай, идиот!
Хочется сказать сину, чтобы держал крепче, чтобы обнимал сильнее. Но вместо этого психик цедит:
- Не слишком ли ты самоуверен?
Проклятые синие глаза! И почему рядом с Колтером так хочется просто закрыть глаза, позволяя ему делать все. Что угодно.
- Я не самоуверен. Я вообще ни в чем не уверен сейчас.
Колтер говорит быстро, хриплым шепотом, его дыхание обжигает губы, заставляет сердце скакать галопом. Как знакомо и как глупо!
- Ты хозяин положения, Фуэ. Радуйся, ты же всегда этого хотел!
Хотел? Проклятый син, похоже, и правда в его власти - смотрит пытливо, а в глазах неопределенность и страх. Он, Фуэго, заставил Колтера бояться! Нравится?
- Наслаждайся властью, Фуэ. Скажешь нет, и я уйду. Женись тогда сколько влезет. Спи с Шико, если хочешь.
И ведь действительно уйдет! И не вспомнит, не приблизится, не заговорит. Никаких оскорблений, никаких насмешек, никаких проблем. И никакого Колтера. Нравится?
- Ты понимаешь, что я мог бы сказать нет из чистой вредности? Чтобы отомстить.
- Ты всегда был врединой. - соглашается син.
Ну и как? Нравится?
Нет. Проклятье, нет, нет и нет!
- Тебе повезло, что я вырос. И не настолько глуп, чтобы испортить себе жизнь из-за такой мелочи, как месть.
Колтер замирает - даже, кажется, перестает дышать. Смотрит молча - секунду, другую. Как если бы не мог понять. Или поверить.
И Фуэго приподнимает насмешливо бровь.
- Да целуй уже.
Долго упрашивать сина не приходится. Тянется к шаману. Привкус крови во рту, легкое сожаление и злорадство: вообще-то за эти десять лет тебя, гаденыш, стоило бы быть долго и со смаком. А это - мелочи, только и мешает, что соль, но Фуэго готов разбавить поцелуи этой солью, а Колтеру, кажется, и вовсе плевать.
И мчится минута, бегут секунды. Так быстро и так долго - почти как жизнь. И син отстраняется, тыкается носом в щеку. Почти мурчит, котяра.
Усталость. И странно, но ударить не хочется. Лишь обнять, удостовериться, что все настоящее. Все правда. И почему-то тянет объясняться.
Только не здесь. И не в кабинете, потому что смотреть - что бы там не разбил Колтер - не хочется.
- Идем в комнату.
- Ты сам оттуда выбежал. - бурчит син, отлипая от его плеча.
- В спальню. - произносит Фуэ.
И отчаянно смущается смотреть на собеседника - чтобы не понял неправильно. Хотя как тут еще понять, если все равно все, что ни подумай, будет правда?
- В спальню так в спальню. - соглашается убийца.
И берет за руку. Как будто Фуэго собирается бежать. Но теплая ладонь - это приятно. Только в комнате они отчего-то стоят, неловко, глядя каждый в разные стороны.
Как если бы говорить было не о чем. Но на самом деле - просто сложно начать. Десять лет молчания - шутка ли?
И психик начинает. С последнего - пусть не останется нерешенного. Пусть не все сейчас, пусть постепенно, но как же хочется просто правды.
Колтер смотрит. Просто смотрит - внимательно, пристально. А шаман думает - ему еще придется привыкнуть к этому взгляду. Придется привыкнуть не смущаться, не дрожать.
- Я сказал это Шико. Чтобы он не прикасался к тебе. Ты - мой.
Можно напомнить, что они десять лет не были вместе. Можно напомнить про поход, посланника, неудавшуюся дуэль. Косу. И то, что им "было весело". Можно - но зачем? Зачем - если син полностью прав? Он же его.
- Вообще-то мне казалось, что это у тебя с ним...
Шаман кривится.
- Нет. Мы просто сглупили. Ошиблись.
А сам отмечает в памяти - выяснить. Спросить Мидзу. Что, во имя богов, это было? Потому что попахивает каким-то странным фортелем, рассчитанным - на что? На ревность? Нет уж, интриги в исполнении синов - это что-то с чем-то. Выяснить все. И поблагодарить за старание. А потом послать. Или наоборот?
- Ты мой. - напоминает Колтер.
Ну что тут скажешь? Только и остается, что соглашаться.
- Твой.
А как же иначе. Твой, идиот. Только твой.
- Хотя я тебя не заслужил.
Ему хочется ответить, но син прижимает палец к его губам.
- Фуэ, я сделал тебе больно.
- А я тебя предал. - бросает шаман.
Если уж правда, то вот, пожалуйста!
- Предал?
- Мидзушико должен был рассказывать. Посланник Совета.
- Ты его убил.
- Ты его убил.
Фуэ кривится - так, что хочется сразу же взять свои слова обратно. Только уже нельзя.
- Я его убил. Но это из-за меня он вообще там появился. Я им написал.
Шаман пару секунд молчит. И добавляет:
- Еще до того, как мы...
- Так в чем предательство?
Смотрит сердито. А Колтеру почти смешно - такой милый, такой очаровательный. Такой родной.
- Ты не виноват, Фуэ.
Психик сердито дергает плечом. И поцеловать его, такого, невозможно. Син и тянется, но получает злой тычок ладонью в грудь. И тут шаман не выдерживает.
- Ты что, не понимаешь?! Я же тебя предал, идиот! Я тебя ненавидел, ты же с королем, а они тогда...Совет хотел вас всех убить, я им написал. Тебя убить могли, кретин, убить! И тогда бы уже никогда, я тебя бы никогда...
Он замирает. Молчит, глаза - испуганные-испуганные.
- Тогда ты бы уже не смог мне сказать, что нам весло было! И не было бы этого всего, не было! Ты же умереть мог! А ты мне о том, что больно! Лучше больно, чем вот так, никак.
Син бросается к нему, обнимает - и шаман уже почти не вырывается. Успокаивается постепенно, упирается лбом в плечо.
- Идиот.
- Я идиот.
Ну а как тут поспоришь?
- Я же тебя...
- Ты меня, я тебя. Я жив, жив, видишь? Я таким и собираюсь оставаться, кстати.
- Кретин!
- То все прошло, Фуэ. Ты всех спас, помнишь? Мне Мидзу говорил. Так что все хорошо.
Все хорошо, я люблю тебя. Но почему-то сказать снова не получается. И он только гладит шамана по волосам, шепчет глупости какие-то успокаивающие. И психик затихает. Тишина повисает между ними тонким полотном. И Фуэ неожиданно шепчет:
- Я люблю тебя.
- Я люблю тебя.
Потому что не сказать невозможно. Потому что правда - только правда.
Колтер так близко, что почти не дышишь. Почти не живешь. Касается волос пальцами, но слова застывают в воздухе, и син замирает вместе с ними осколком льда. А потом - горячим дыханием, растапливая и его, и шамана.
- Я люблю тебя, Фуэ. Люблю.
От его слов слишком хорошо. От его объятий слишком спокойно.
- Ты сегодня вечер весь на нервах. Ты устал.
Он устал. Он и правда устал - и лежать ему будет куда удобнее, чем вот так стоять. Только дернуть Колтера, чтобы не ушел ненароком. Дернуть, но син лишь фыркает, а сам ложится рядом. Обнимает за плечи. Слишком тепло, чтобы думать.
Чуть позже ночь окончательно опускается на город. Шаман, кажется, спит, а Колтер прижимается лбом к его спине, вдыхает запах волос. Чуть приподнимается на локте, целует плечо психика. Шепчет едва слышно: