Аннотация: "...это крайне необходимо для дальнейшего развития ювелирной и гранильной промышленности России. Только в случае наличия Алмазной биржи наши ювелиры перестанут ездить в Антверпен за нужным товаром..." (цитата)
Выстрелы, звон стекла и визг всполошили работников алмазной биржи. Все повернулись в сторону шума, где стекло экспозиционного сектора побелело, превратилось в треугольники между катетами стоек, гипотенузы которых осыпались крупными кристаллами. Сквозь тяжёлую пыль, которая клубилась у стены, проступали выбоины в штукатурке.
В девушку у кассы, которая только что захлопнула сейф с полученными бриллиантами, целился высокий человек. Ещё трое мужчин так ловко распределились вдоль клиентского отделения, что каждый служащий ужаснулся, видя дуло пистолета.
А у грабителей не было лиц! Чёрные маски укрывали головы, как чулок обтягивает ногу или перчатка облегает кисть. Выделялись только прорези для глаз. На шее каждого висел респиратор, а поверх комбинезонов грубо коричневели ремни на манер парашютной обвязки.
- Цыц! - Рык высокого бандита, адресованный кассирше, заставил вздрогнуть всех. - Пулей рот заткну! - И, как только та смолкла, приказал всем. - Дамы и господа, выходите к нам. Теперь ложитесь лицом вниз...
Из-под маски слова звучали невнятно, но понял каждый. Трепеща и шепча разное, от "спаси и сохрани" до "ой, мамочка", заложники улеглись. Грабители прошлись над ними, заставляя принять позу звезды. Женщины запаниковали, что немудрено, когда чужая воля требует раздвинуть ноги, толкая ботинками во внутреннюю, интимную часть бедра. Некоторые всхлипнули, а молоденькая девица зарыдала, шокированная догадкой: "Ведь изнасилуют, изнасилуют!" Главный грабитель успокоил её:
- Это грабёж, дурочка, а не погром, - и потребовал. - Заведующий, откройте сейф!
- Там часовой механизм. Только в полдень, - встал и ответил упитанный усач.
- Я так и думал, - кивнул главарь, - вернитесь на пол.
Он негромко сказал несколько слов в переговорное устройство, которое просматривалось под чёрной тряпочной маской. Из фойе вбежал пятый грабитель, на груди которого тоже болтался респиратор, доложил:
- Охрана в слезах. Лифт я заблокировал...
Его рыжая шевелюра и конопатое лицо контрастировало с чёрными масками прочих грабителей, а недокуренная папироска в углу рта придавала ему дерзкий вид. Главарь вызверился на столь явный непорядок:
- Идиот, лицо скрой! Маской и респиратором! И сейф готовь!
Рыжий выплюнул окурок, дёрнул вниз шапочку, которая прикрывала затылок - та развернулась чёрным мешком и лишила его индивидуальности. Зло блестя глазами в прорезях маски, он принялся отодвигать сейф от стены, налегая на ломик, невесть откуда появившийся в руках. Ножки тяжёлого металлического ящика проскальзывали, всякий раз порождая скрежет, противнее, чем железо по стеклу. Даже грабители передёргивались от такого звука.
Управляющий, оставшись без надзора, прошёл мимо ближайшего рабочего стола и, как бы оперся, чтобы лечь на пол. На самом деле он нажал кнопку экстренного вызова. Вероятно, он решил, что достаточно поднять тревогу, и грабителей мгновенно схватят, а кошмар - прекратится. Ведь совсем недавно в этом, специально выстроенном здании Алмазной биржи России, закончилась презентация!
Служащие биржи ещё чувствовали во рту вкус шампанского, которым отмечалось открытие. Только что, четверть часа назад, здесь суетились корреспонденты, записывали речи и фотографировали председателя правления, министра финансов, представителя Президента и губернатора. А чуть в сторонке несокрушимо и бдительно на всё это взирали шкафообразные охранники важных персон и секъюрити биржи, набранные из силовых структур, начиная с ФСБ и заканчивая областным СОБРом.
Конечно, что значат жалких пятеро бандитов с пистолетами против тридцати охранников с автоматами? Те вбегут и вмиг повяжут негодяев - так, наверное, подумал управляющий, украдкой нажимая тревожную кнопку? Но ему не повезло - как раз в этот момент ножки сейфа остановились, визг прекратился. В наступившей тишине явственный щелчок услышали все.
- Ах, ты! На!
"Рыжий" хрястнул ломиком усача по голове - тот осел и распластался на кафеле, как груда тряпья перед стиральной машиной. Женщины заскулили. Главарь возмутился:
- Зачем? Ну, вызвал он, и что? Живо на балкон!
Тот стремглав метнулся наружу и вернулся, волоча два толстых троса с крючьями на концах. Диагонально зацепив ими проушины по углам сейфа, рыжий доложил:
- Готово.
Главарь обратился к тем, кто лежал на полу:
- Прошу всех отойти в дальний угол. Отнесите туда заведующего. Извините за эксцесс. Я этого не хотел, - и крикнул сообщникам. - Парни, карабины приготовили!
Пока сотрудники и клиенты недоумевали, зачем надо уходить в угол, тросы зашевелились, натянулись, заскрипели, врезаясь в косяк входной двери. Сейф со скрежетом двинулся туда, зацепился, вывернул кафельную плитку, покачнулся и с грохотом лёг набок. Женщины завизжали, бросились в стороны.
Один из посетителей, старик, попытался оттащить усача с пути сейфа, который быстро надвигался. Молодая сотрудница отважилась помочь. Её высокие каблуки заскользили, отчего она упала на колено, мотнула одной и другой ногой, сбрасывая обувь, и - уже босая - потащила сноровистей. Глядя на неё, усовестились и остальные товарки. Скоплением мурашей, влекущих добычу, они успели убрать тело начальника с пути железного ящика.
С лёгкостью выдавив створки дверей, зацепив с собой часть косяка, сейф выполз наружу. К нему резво бросились грабители, защёлкнули свои карабины на толстых тросах и повисли диковинными плодами по бокам от железного ящика. Когда шум разгрома утих, внутрь банка ворвалась вонь аммиака и звуки, характерные для тяжёлого вертолёта. Сейф и люди, ничтожно малые в сравнении с такой громадиной, удалялись за реку.
А на земле, тремя этажами ниже, выли, приближаясь, полицейские сирены.
**
Старший из оперативников, майор Сазонов, подал протокол и пояснил словами:
- Опросил всех. Никто никого, кроме рыжего, описать не может, да и того только по цвету волос. Толку с них - ноль повдоль.
Следователь Раков развёл руками, дескать, на нет и суда нет. Выслушав доклад, он принялся рассуждать вслух, одновременно набрасывая план оперативно-следственных мероприятий:
- В ограблении необычно всё. И дерзко до крайности. Это же надо? Как только охрана доставила партию бриллиантов и сдала их, появился вертолёт Ми-8, сбросил во внутренний двор пластиковую емкость с нашатырём. Та лопнула, разбрызгалась, застала охрану и массу гостей врасплох. Пока бойцы искали противогазы, блокировали входы - банда высадилась на крышу, спустилась на балкон, подцепила сейф и унеслась вместе с ним...
Сазонов курил и слушал, не вмешиваясь. Кругленький, с обманчиво улыбчивым лицом, этот толковый опер сразу высказал собственное мнение. Следователь его учёл, хотя с добавлениями и расширениями - так на то он и "важняк"! Лейтенант юстиции Костя Исаев почтительно молчал, потому что ценил пояснения наставника. Тренированное воображение и опыт придавали логике Ракова поразительную, на взгляд стажёра, глубину.
- Пилот? Профессионал, явно. Такой согласится участвовать в преступлении, если готов бросить всё... Или под угрозой смерти. Вертолет могли заказать? Да. Запроси у летунов, Костя. Угнать? Тоже да. Где? Раз в сводке нет, то запроси-ка ты соседей...
Исаев послушно записал задание и вновь навострил уши. Раков продолжал бормотать, порхая пальцами по клавиатуре:
- Улетел с людьми. А те не испугались... Ничего себе закалка! Явно из спецназа или кадровой десантуры... Надо подумать, где такие есть. Юра, это к тебе относится. Сейф... За пять минут его не вскроешь. В городе опустить? Рискованно, полиция могла бы засечь район и прочесать, будь попроворнее... Значит, грабителям отлететь надо в укромное, заранее подготовленное место, вдали от свидетелей. А это тайга! Тут я поработаю сам.
Размышления закончились. Десяток запросов разлетелся ответственным службам. К полудню следующего дня ответы легли Ракову на стол. Он ошибся с вертолётом, потому что об угоне промолчали областные "гаишники", надеясь самостоятельно и втихую найти МИ-8, угнанный вчера прямо с крыши областного управления. Нашли. Только не они, а рыбаки. Вертолёт лежал на дне Оби далеко за городом.
- Да, уходил он именно туда, - бормотал Антон Ильич, борясь с желанием заставить полицейское управление работать быстрее.
Он видел промахи руководящего состава, вызванные косностью или нежеланием идти на конфликты с республиканскими структурами или просить армейцев. Например, слишком узко задействовали план "Перехват". Вот кто мешал сразу использовать военные вертолёты? Поклонись командиру дивизии сам, не дожидаясь, пока область договорится с военным округом - и целый час выигран!
А потом? Припозднились, ладно, но почему искали наугад, по квадратам? Чего проще попросить армейских летунов: "Парни, расстелите карту, прикиньте, куда уйдёт пилот, если он не дурак?" А он не дурак, шмыгнул в ненаселёнку и до темноты забился в глубокое ущелье, которое просматривается только сверху! Таких мест в тайге не так и много, успели бы осмотреть.
- Эх, балбесы, - вздохнул Раков, поднимая сводку погоды за вчерашние сутки, - а грабителям повезло, ночь выдалась безлунная и пасмурная.
Он живо представил, как пилот долетел до реки, метрах в двух от воды направил МИ-8 вперед со снижением и спрыгнул. Когда тот с шумом затонул, пилот грабителей уже выплыл на берег и оделся.
- Сейф? Опустил вместе с грабителями, а те над ним поставили палатку. Чтобы автогеном вскрыть - час, вряд ли больше. Потом прибрались, бриллианты сложили в мешок... И спокойно ушли по любому ручью, чтобы собаки след не взяли.
**
Как удалось Ракову получить детальные снимки со спутника и сколько это стоило предварительному следствию - история умалчивает. Все курсанты школы полиции, массово снятые с занятий, взялись за сравнение старых и новых снимков с нудной задачей: "найди отличие". Любая полянка, истоптанная людьми, особенно, со следами от палаток или шалашей - считалась подозрительной. Отложенный массив фотографий был повторно просмотрен другой группой, два пропущенных снимка дополнили стопку, которую нарочный сдал Ракову под роспись.
Догадка подтвердилась. На снимке было отчетливо видно, как шесть человек натягивают старую армейскую палатку УСТ над железным ящиком. Раков кинулся к начальству, добился вертолёта и вместе с СОГ уже через полчаса осматривал место.
Удивительно, однако сейф с прорезанной стенкой сохранил в себе рубли и валюту. Исчезли только бриллианты. На шестнадцать миллионов евро. Ракову не понравилось, что рядом с выпотрошенным железным ящиком лежали трупы. Два старика с воровскими татуировками.
- Так. Кто же смог ветеранов поднять? И прикончил, как дело сделали...
Даже Сазонов, лучший оперативник области, пожал плечами:
- Я этих дедов не помню. Надо будет архив копнуть. Новость хочешь? Нашли пилота. В кювете, по дороге в город. Раза три переехан машиной. Ты понял? Вместо контрольного выстрела. Думаю, мы скоро обнаружим ещё трупа три-четыре. Всех, кто нападал, кроме главаря. Раз деньги остались в сейфе, а не пошли на оплату их участия, то они все приговорены.
Раков кивнул. Он невольно глянул на стариков с простреленными головами, представил расплющенный труп лётчика и передёрнулся от омерзения. Сколько он перевидал, многим людям и за сто лет не пересмотреть, но привычки к крови не приобрёл - вид любой смерти действовал на Антона плохо. Поэтому забирать результаты вскрытия он поручил Сазонову. А сам занялся поисками следов палатки, ведь раньше государственное имущество не воровалось открыто, как сегодня или вчера - оно сначала актировалось, а затем уже, как уничтоженное, продавалось теми, кто его списывал.
По инвентарному номеру удалось найти архивную опись, амбарную книгу, а потом даже отыскать каптёра бывшего милицейского батальона, предшественника нынешних "Барсов". Тот честно признался:
- Товарищу полковнику передал, в собственные руки. Комбату Проничеву. А что я? Он приказал, я и списал.
Генерал Проничев, начальник областного УВД, следователя Ракова принял радушно, угостил чаем, выслушал вопрос, посетовал на полосу невзгод и честно ответил:
- А хрен её знает, кто той палаткой пользовался. Ты понимаешь, как тебя? Антон Ильич, ага... Понимаешь, она в служебном вертолёте всегда лежала. Мы же отдыхаем редко, а как явится проверяющий из Москвы, так я его в тайгу, на охоту, к монгольской границе... Там и лось, и марал, и медведь... Может, пилот вертолёта с грабителями в сговоре был, а? И палатку им отдал?
Седой ветеран высказался и молча смотрел на следователя бледно-голубыми глазами. Раков почувствовал неуместность дальнейших вопросов. И то, даже идиоту ясно - опытный полицейский так глупо не подставится, планируя и совершая ограбление бриллиантовой биржи.
**
Представитель Президента и министр финансов, чтобы оправиться от позора, нажимали в Москве кнопки размером в суповую тарелку, судя по количеству налетевших "руководителей и указывателей". Следователи от ФСБ вдребезги разругались со спецами из Следственного Комитета, но власть перехватить не смогли. Столичный "важняк" по фамилии Зорин, молодой, но в чине полковника юстиции, изысканно послал их:
- На три буквы, господа чекисты! Счастливого сексуального путешествия!
Дождавшись, когда разъярённые конкуренты хлопнули дверью, Зорин затребовал у Ракова устный доклад. Слушал он молча, внимательно, не перебивая, записывая на диктофон. Потом молча же, минут двадцать, не больше, просматривал результаты, и лишь затем снисходительно похвалил Антона:
- Не тушуйся, капитан, всё пучком! Ты правильно начал, но не туда копаешь. Надо искать концы за границей. Де Бирс, слышал о такой фирме? Тель-Авив, Антверпен, да. Вот, они и есть главные подозреваемые. Для них ограбление российской биржи - как маслом по сердцу. Значит, что? Верно! Ищем наводчика среди персонала.
- Мы собрали сведения, - Раков открыл папку, - Кричевский Натан Маркович, управляющий алмазной биржей, который получил сотрясение мозга. Повезло мужику, что рана поверхностная, но соображает плохо, нападение не помнит, амнезия полная.
- Его-то зачем разрабатывать? Герой, хоть и дурак. Из остальных кто недавно за рубеж летал? Давай по списку. Левин... Родня в Израиле есть? Ага! Циммерман... Петерс...Швед по дедушке? Слушай, Раков, а ну, зови сюда оперативников!
Майору Сазонову московский важняк не понравился. Оперативник оспаривать задания не стал, но за дверями кабинета угрюмо сказал Ракову:
- Антон, ты тоже как он думаешь?
- Нет.
- Тогда поделюсь. Дедов-медвежатников помнишь? Трупы у сейфа? Ну вот, последняя ходка у них - с подачи Проничева. Да-да, наш генерал, он тогда старшим оперативником был... Так вот, месяц назад он собственноручно копался в архиве. В деле дедов. Как я установил?
Следователя поразило, что Сазонов пошутил без улыбки, только словами, общеизвестной цитатой:
- Элементарно, Ватсон. Архив-то электронный. Генерал стёр следы запроса, о которых знал, а я попросил нашего системного администратора копнуть глубже. И вот, смотри.
На принтерной распечатке отчетливо значилось: "Запрос N 000046708, архивное дело N ... проситель В.В. Проничев. Время... дата..."
Тренированный ум Ракова мгновенно выстроил цепочку рассуждений, в которой особое место занимали черты характера майора, стоящего напротив. Распечатка датировалась вчерашним числом, а за сутки этот упёртый Сазонов мог проверить очень много предположений!
- И что сказали соседи пропавших медвежатников?
- Верно мыслишь, - и майор, наконец, улыбнулся. - В одном месте запомнили лицо седого пенсионера, который пришкандыбал к дедку за неделю до ограбления, а в тот самый день заехал на такси. В другом - осталось видео. Сосед за новый джип так переживал, что аж две камеры завёл. Глянь фото. И к сведению, завтра генерал летит в тайгу, рыбку половить...
С фотографии на следователя смотрел Проничев, в штатском, конечно, и с накладными усами, но характерная татуировка на правой кисти выдавала генерала с головой.
- Здание биржи генерал изучил вдоль и поперёк, систему охраны утверждал самолично, даже выделил бронетранспортёр на сопровождение "Бринкса" с бриллиантами. Кричевского знает со школы, они из одного выпуска, так что... И ещё, держи, на закуску.
Оперативник подал Ракову три снимка: рыжий грабитель банка на входе в зал биржи, с папироской в уголке рта; он же, но строгий, в камуфляже и с автоматом. Надпись на обороте извещала: "Прапорщик Агеев". Последнее фото, трупа на берегу реки - сделал эксперт-криминалист.
- СОБР, Чечня, под командованием Проничева. Ушёл в отпуск за день до ограбления. Скоро, думаю, найдём другие трупы отпускников. Как тебе? И вот ещё, помнишь, дедов застрелили из макара? Ты просил найти ствол, я нашёл. Он собровский, списан в той же Чечне. Зуб даю, остался у Проничева...
- Слушай, Юра, - перебил оперативника Антон, - почему генерал так грубо подставляется? Не дурак же, а наследил, мама, не горюй!
- Шестнадцать миллионов, - емко ответил майор.
Он хорошо знал психологию преступников и отдавал себе отчёт, что организатор такого крупного ограбления уже не станет заморачиваться мелочами - на карту поставлено всё. Раков задумался. Сазонов не мешал ему, убивая время сигаретой. Смяв окурок и сбросив в урну, майор оглядел улицу, убедился, что никого рядом нет, задал вопрос:
- Надумал?
- Да. Иду к Зорину. Убеждать. Жди.
Спустя час Раков вызвал оперативника к себе:
- Скверно, Юра. Зорин только что дураком меня не обозвал. У него один вектор, Де Бирс. Разрешения на разработку генерала не будет.
Сазонов опустил голову, набычился. Следователь с опаской смотрел на друга. Тот всегда яро отстаивал свои версии. Субординация, буква закона, моральные ограничения - всё это не останавливало майора, когда он хотел уличить и задержать явного преступника. Похоже, сейчас в уме оперативника зрел протест. Вот он поднял голову, немигающее уставился на Ракова:
- Плевал я на твоего Зорина. Возьму Проничева с поличным, и все дела! Ему здесь с брюликами оставаться резона нет. Реализовать их можно только за рубежом. Загранпаспорт у него новый. Парни недавние выдачи проверили по фото, я думал, вдруг под чужой фамилией слинять решил. Но нет. Значит, надо таможне стукнуть, чтобы второе дно искали...
- Он не дурак. Проще шмыгнуть в Монголию, там решето, а не граница. Взять проводника, и...
- Нет. Проще перелететь. Я был в тайге на его охотничьей базе - московской инспекции девок доставлял. Он и москвичи вместе с погранцами бухали... И слышал, что свою тёлку генерал туда на маленьком вертолётике возит. А надо большой - у погранцов просит или на гаишном, который утопили. Кстати, сегодня юбилей у губернатора, генерал там хорошо бухнёт. Подстрахуешь, пока я его квартирку вскрою?
Раков вздрогнул от неожиданности. Совместные рассуждения - одно, а приглашение к незаконным действиям - совсем другое, и резкий переход шокировал его:
- Охренел?
- Антон, у меня выбора нет. Я работать не смогу, пока не удостоверюсь, что ошибся, а Проничев ни при чём, и это лишь совпадения. И сделать это можно только сейчас. Понимаешь, он уверен, что к нему никто никогда не полезет, прятать ничего не станет. Покарауль, а я ствол поищу и нычку с брюликами. Антоха? Ну, как знаешь...
Следователь умеет понимать мотивы чужих поступков и проступков, такая у него работа. Антон Ильич понял майора Сазонова. Действительно, как служить дальше, как ловить воров, если ты подозреваешь... да что там, если на 99% уверен, что твой начальник в больших погонах - гораздо худший вор и грабитель?
- Конечно. Когда встречаемся? Чего так рано? А, маскарад устроим... Ну, тебе виднее. Ладно, приду.
**
Проничев свою квартиру на охрану не ставил, справедливо полагая, что ни один здравомыслящий домушник на добро главного областного мента не покусится. Этим Сазонов и воспользовался. Снабдив Ракова стареньким "уоки-токи", который работал на неупотребляемой полицией частоте, майор легко открыл оба замка железной двери. Жвачка, которой он залепил глазок единственной соседской квартиры и палка от старой швабры, успешно повернувшая объектив камеры наблюдения в потолок - избавили от соглядатайства.
Антон Ильич, замаскированный бабьим париком и современным прикидом под аналог Кончиты Вурст, умостился на дальней скамейке. Отсюда хорошо просматривались подъезд и часть главной дороги. Он волновался:
- Работаешь?
- Да, - ответил майор. - Не отвлекай, но вызывай, если что... Ну, помнишь.
Следователь впервые принимал участие в оперативном мероприятии и лишь сейчас до него дошло, насколько специфична и опасна работа его друга. Конечно, эта ночная - чёрт! как её назвать? взлом? нет, скорее, проникновение в квартиру - операция была абсолютно незаконной. Более того, они действовали против своего же коллеги, против прямого начальника Сазонова! Но суть операции от этого не изменилась - им предстояло найти улики, изобличающие подозреваемого в преступлении.
В окне квартиры генерала мелькнул слабый свет - фонарик майора отразился от чего-то стеклянного или зеркального. Раков сообщил ему об этом. Сазонов выругался:
- Без тебя знаю. Молчи! У него сейф в стене. Цифровик. Эх, дедов бы тех сюда, медвежатников...
Антон вспомнил стариков, пристреленных у вскрытого банковского сейфа. Его передёрнуло от омерзения, тошнота подступила к горлу. Сглотнув слюну, следователь понял - надо отвлечься, встал со скамьи, энергично пошёл в сторону кустов акации, чтобы надрать соцветий ради сладких кончиков. Вдалеке скрипнули тормоза, свет фар полоснул кустарник. Патрульная машина полиции вывернула с главной улицы и мчалась к дому генерала. Не полыхая огоньками и не голося сиреной. За ней вторая, третья.
- Быстро уходи! Менты подвалили, - почти крикнул в "уоки-токи" Раков.
- Не ори! Блин, как некстати, - почти спокойно отозвался Сазонов, - я ствол нашёл. Тот самый. Ухожу подъездом.
- Нет, не успеешь, - уже тише, но всё ещё взволнованно, возразил следователь, - они вошли. Ё! Меня заметили, кричат, чтобы стоял на месте!
- Беги! - скомандовал другу майор, подходя к балконной двери.
Сразу шестеро полицейских гнались за Раковым, толково расходясь веером, чтобы выиграть расстояние, когда тот начнёт метаться в стороны. Антон превосходил преследователей в скорости, но две патрульных машины уже перевалили через газон и ломились по кустарнику, устремляясь в соседние дворы.
- Похоже, словят они его, - остро посочувствовал другу Сазонов и озаботился уже своими проблемами.
В дверь били плечом, чтобы высадить закрытый изнутри замок, слабенький английский. А вот снаружи ситуация изменилась в лучшую сторону. Две патрульные группы, увлеченный травлей Ракова, оставили фасад дома безнадзорным.
- Шанс, - подбодрил себя майор, перелезая через ограждение балкона и примеряясь к прыжку. - Кусты спасут.
Сигать с третьего этажа на асфальт - безумный риск. Даже опытные парашютисты ломали ноги, приземлившись слишком отвесно для кувырка с перекатом. Сазонов повис на руках, раскачался и упал в кусты. С хрустом проломив телом тонкие и толстые веточки почти до земли, охнув от боли в спине и боку, которым досталось от прочных стволиков, майор выполз из кустарника. Его рывок с низкого старта остался незамеченным, а когда полицейские выбили замок и обнаружили распахнутую дверь на балкон - Юрия и след простыл.
**
Пилот дрых в тени. Сазонов взял его на удушающий приём. Тот проснулся, но ни вякнуть, ни увидеть, в чей локтевой сгиб попал - не смог и не успел. Спустя минуту беспечный летун лежал в кустах уже с кляпом и прочно связанный. Движок запустился мгновенно, и "Роторвей Ексек" взмыл в воздух, направляясь к границе.
Майор выжимал из летающего головастика всё, что можно. Горы приблизились, пришлось набрать высоту. Поглядывая назад, Юрий молил, чтобы расчёт на бдительность оправдался. Прошло с полчаса. Сазонов вовремя заметил погоню:
- Ми-8, погранцы. Отлично!
Он уменьшил скорость "головастика" до минимума, слез на полоз, перебросил через него сдвоенную верёвку, обвил себя ею и захлопнул дверь - чтобы та, открытая, не выдала его задумку раньше времени. Ветер обжёг лицо, прорвался к телу через рукава и ворот, выжал слёзы. Давние тренировки по десантированию не забылись - Сазонов плавно поехал вниз. Верхонки и спина ощутимо нагрелись, когда каменистая почва приблизилась. Попутный ветер плюсовался с небольшой скоростью "Роторвея", поэтому земля мелькала так стремительно, что страх обуял оперативника - не хватало только разбиться, поломаться!
И всё-таки всевышний сегодня был на стороне справедливости. Или, проще - дуракам везёт, права пословица. Трос чиркнул по карликовому кедру, зацепился на краткий миг, рванув майора назад. Он отпустил руки, падая в этот кедровый стланик. Метров с трёх, а может, и с пяти. Приземление вышло жестковатым - инерция заставила бежать, но под ногу попался камень и пришлось изображать кувырок. Шипя от боли, Сазонов поднялся, выругался:
- Скоро стану сплошным синяком, - и быстро собрал соскользнувшую с полоза верёвку.
Наслаждаться страданиями было некогда - погоня приближалась. Выбрав глыбу побольше, оперативник нырнул за неё, вжался в расщелину и прикрылся карликовым кедром, который успел подрезать и отломить. Маскировка, конечно, получилась аховая, но на безрыбье и сам раком станешь.
МИ-8 догнал, навис над тихоходом, придавил воздушной струей. Трассёры грозно обозначили границу, за которой последует расстрел. Головастик словно испугался, просел, зацепил крону корявой сосны - брызнули щепки, куски лопастей, и кабина закувыркалась по стланику. "Хищник" выбросил тонкие хвосты, по ним - каплями воды по ниткам - к останкам "Роторвея" сползли десантники.
- А меня там нет! - зло оскалился оперативник.
Ми-8 забрал бойцов, взмыл. Сазонов заслонился стлаником, готовясь пересидеть непременный облёт, ведь разочарованный Проничев заставит летунов смотреть вниз, в надежде заметить беглеца. Так и произошло. Боевой вертолёт повился над склоном неспешной спиралью и лишь потом резво удалился. Оперативник осмотрелся, оставаясь неподвижным. Он не исключал возможности, которую сам бы реализовал, будь на месте генерала. Поисковая группа сейчас уже шла бы вниз, чтобы перехватить его на тропе, или поднималась, чтобы устроить засаду на перевале. Но ни одного человека на склоне не оказалось.
- Значит, "Барс" он не взял, а погранцы на его приказ забили, - догадался Сазонов и припустил вниз по заранее присмотренной складке горы.
Талые воды и ливни промывали её так усердно, что снесли всю растительность. Ему, тренированному, это каменистое руслице было что чиновнику - парадная лестница. И всё же майор внимательно смотрел под ноги, ступал только на крупные, надёжные камни, чтоб не переломаться сдуру.
Через водораздел перелететь не удалось, так что делать засаду придётся до перевала. Паникёрскую мысль, что он не угадал маршрут бегства Проничева - майор даже не допускал. Его мучил другой вопрос:
- Уболтал Раков важняка? Или всё придётся делать самому?
Пробежав квартал, майор перешёл на шаг, выбрал освещенную скамейку, снял куртку. Она была нехороша - клок свисал треугольным лоскутом, привлекая внимание. Брюки и футболка не пострадали. Послюнявив платок, Сазонов протёр лицо и шею. Наведя условный порядок в одежде и внешности - направился в сторону дома, где жил Раков.
В окнах горел свет, и Антон ходил, вроде бы, без сопровождения. Выждав полчаса, майор позвонил в дверь и стремительно рванул Ракова на себя, в коридор, готовый встречными ударами сокрушать тех, кто ринется следом. Минуло несколько секунд. Он облегчённо выдохнул, кивком позвал друга, зашёл, сел в прихожей на обувную полку.
- Ты чего? - удивился приятель.
- Боялся, что тебя догнали, а здесь засада. Ладно, к делу!
И оперативник подробно рассказал о находках. Бриллианты отыскать не удалось, а вот пистолет, из которого пристрелили медвежатников, спокойно лежал в верхнем ящике комода.
- Вычищенный и снова готовый к применению. Так что сомнений нет. Антон, срочно санкцию на арест и обыск! Иначе он уйдёт с брюликами!
- Просил, Юра. А судья отказал, говорит, что это должен делать Зорин. А тот тупо упёрся - нет, и всё. Ему только Де Бирс нужен, и Проничев туда не вписывается.
- Иди выше! В конце концов, сам оформи постановление, временное, даже без прокурора. Ты пойми, победителей не судят! Придём, высыпем перед важняком мешок брюликов, и всё, мы в дамках!
Сазонов обрушивал на следователя то град упрёков, то менял тактику и соблазнял перспективами немедленного повышения в чине и должности, но Раков стоял насмерть. Он привык просчитывать ходы наперёд, предусматривая негативные последствия, и никогда не принимал поспешных решений. Сазонов же, в отличие от рассудительного друга, в силу профессии - привык действовать импульсивно, полагаясь на интуицию, которая, надо признать, пока ни разу не подвела. Друзья категорически не сошлись во мнениях. Глянув на часы, оперативник подвёл черту в споре:
- Понял. Ты струсил. Значит, буду действовать один. Прощай!
- Ты что задумал?
- Я с ним теперь неразлучен... Он хочет свалить в Монголию? А я ему всё телевидение испорчу...
- Сдурел? Один? Боевиков насмотрелся?
- Хочешь помочь? Выбивай вертолёт, бери СОБР и встречай меня вот здесь, - майор развернул к себе монитор, вывел на него карту, поставил метку.
Раков пристально посмотрел на него, открыл рот, словно собираясь спросить, но закрыл и отвёл глаза в сторону. Сазонов понял, усмехнулся, озвучил сомнение, обуревавшее следователя:
- Не свалю ли я с камушками? А ещё друг, называется... - встал, направился к двери, открыл, обернулся и отрезал. - Да хоть бы и так! Ты всё равно не в деле. А мне с Проничевыми в одной стране тесно.
**
Ливень обрушился внезапно, будто острые скалы водораздела вспороли туче брюхо. Сазонов вжался в укрытие, созданное прихотью камнепада из трёх обломков. Струи воды косо били по уклону, образуя потоки, и стекали в ручей. Тот на глазах крепчал, вздымался, заполняя проточенное за века русло. Пара минут - и камни, недавно обвалившиеся туда с кручи, заворочались, поддаваясь напору.
Ветер, сорвавшийся с перевала, ударил в скалу, отскочил, заметался, разыскивая проход. Послушные ему капли залетели в укрытие, намочили брючины оперативника. Поджимать ноги было уже некуда - на спину текло с верхнего камня. К боли в позвоночнике добавился холод, который не принёс облегчения, но вызвал озноб.
Обхватив колени руками, майор подумал, что силы иссякают слишком быстро. На действительной службе он со своими разведчиками неделю просидел в засаде без еды и крова, и ничего, даже не чихнул. А тут, в горах, всего вторые сутки - а уже кашель по полной программе.
- Плохой я супермен. Ракова бы сейчас. На вертолёте. И взвод СОБРа.
Ливень стих так же быстро, как и начался. Поток стал убывать, теряться среди валунов. Выглянуло солнце. Скалы закурились испарениями. Со стоном - а кого стыдиться? - Сазонов выбрался из укрытия. Он глянул вниз, где ущелье превращалось в распадок, и тотчас присел, прячась на камень.
Два человека поднимались на перевал. Им оставалось пройти до водопада, затем обогнуть цирк по узкой полочке и только тогда выйти на финишный отрезок, оставляя заснеженную вершину слева. А там - пологий спуск в долину. И - здравствуй, Монголия!
Майор не сомневался - это шли его "клиенты". Почему двое, хотя ожидался один Проничев?
- Может, проводник? А, без разницы. Потом разберусь, кто есть кто! Брать... А вот как?
Майор помнил, что за одиночной скалой, этаким останцем на манер Красноярских столбов, лежал относительно ровный участок в своеобразной ложбине. Там сходились сразу три ручья, образуя уже горную речушку, которая сразу низвергалась пятиметровым водопадом в глубокую чашу. Преодолевать поток путнику приходилось прыжками по камням, что делать возможно только по очереди. Речушка не то что журчит, а вполне громко шумит, заглушая обычный голос. И более удобного места, чтобы перехватить "гостей" поодиночке - не найти.
Сазонов так и поступил. Ему нельзя было рисковать - сил, которые ещё три дня назад представлялись более чем грозным оружием, могло элементарно не хватить. Жутко болела ушибленная спина, кашель так и норовил громко вырваться наружу, несмотря на умение давить его с закрытым ртом, в себе. А вырубить Проничева следует сразу, тот хоть и разменял полтинник, но генерал боевой, не кабинетный.
Затаившись, майор ждал - последний прыжок через речушку неминуемо выводил путника к нему. Так и получилось. С возгласом облегчения рядом приземлился усатый мужчина в клетчатой рубахе и расстёгнутой куртке, обросший короткой щетиной. Он даже не успел удивиться, как получил тычок костяшками левой руки в горло - для молчания. И сразу же - ребром ладони по шее, вполсилы, чуть выше плеча. Для кратковременного паралича и шока.
Повалить ошеломлённого и частично обездвиженного мужика ничком и связать ему руки за спиной Сазонову удалось в считанные мгновения. Теперь настал черёд второго. Но тот почему-то не появлялся. Выждав пару минут, майор выглянул, чтобы понять причину задержки. И правильно сделал.
Проничев не спешил прыгать! Он, облачённый в походный анорак и с небольшим рюкзаком, в прочных горных ботинках - спокойно стоял, держа в опущенной руке пистолет.
Оперативник метнулся в сторону. Совсем рядом о валун шлёпнула пуля. Забыв о боли в спине, капитан кувыркнулся, уходя за укрытие. Ещё две пули ударили неподалёку - враг запаздывал лишь чуть-чуть. Промедление могло закончиться скверно, так что оперативник обманно показался слева, распрямился в прыжке, уходя вправо, и выстрелил. Пуля попала генералу в плечо, толкнула назад. Цапнув ладонью место, где анорак украсила дыра, Проничев неловко упал, ударился головой и обмяк.
На перевале громыхнуло. Очередной ливень приближался, и надо было спешить, убираться из русла, которое скоро должно наполниться водой.
Майор перепрыгнул речушку по камням, поднял выпавший у Проничева пистолет, сунул в карман. Помогая себе зубами, оторвал полосу от подола генеральской рубахи, связал руки и ноги. После этого перевязал плечо генерала, пробитое пулей насквозь, для верности заткнув оба отверстия обрывками той же рубахи. Кровь остановилась. После этого Сазонов ощупал и осмотрел голову пленника. Кость не пострадала, но шишка за ухом вздулась громадная.
Оказывать другую помощь бессознательному Проничеву было нечем и некогда. А вот проверить рюкзак Сазонов не преминул. Завернутый в одеяло чемоданчик удалось открыть, существенно погнув наваху генерала. Равнодушно проведя пальцем по бесцветным кристаллам, оперативник сунул чемодан в рюкзак. Оставив вещи рядом с генералом, Сазонов вернулся к пленнику в клетчатой рубахе, который очухался и пытался перетереть вязки на запястьях о выступ скалы. Увидев майора, тот зашипел, прерываясь на кашель:
- Ты, ушлёпок! Чего на людей бросаешься? А ну, развяжи!
Сазонов смотрел на мужчину, пытаясь вспомнить:
- Откуда я тебя знаю? А ну, что у тебя в карманах? - раскрыл оба найденных паспорта, гражданский и заграничный. - Кричевский, Натан Маркович... И что ты делаешь здесь в компании генерала Проничева?
- Что, в походы ходить нельзя? - прошипел управляющий. - Я в отпуске.
- Ага. Из больницы. С сотрясением мозга. Ах, да, у тебя амнезия. А так что-нибудь вспомнишь?
Сазонов легонько заломил мизинец усача, отчего тот взвыл:
- О-у-у-у... Мы нашли бриллианты, возвращаемся, чтобы сдать!
- Я так похож на дурака?
- Да ты понимаешь, куда влез? Раков уже доигрался...
Вокруг потемнело, треск молний стал громче. Майор крикнул:
- Ты, ворюга, я сейчас вернусь, и мы поговорим детальнее. А пока отдохни!
Ударом пистолетом за ухо - отправил усача в обморок. Сазонов кинулся на ту сторону речки. Проничев лежал неподвижно. Прикинув возможный уровень воды, майор оттащил пленника как можно выше. Рюкзак умостил ему под голову, продев руки в лямки, чтобы генерал не скатился в сторону.
Хлынул ливень. Оперативник бросился назад, спасать Кричевского. Половину речушки удалось перескочить благодаря кроссовкам, которые не скользили на мокрых валунах. Но второй поток уже вздулся горбом, покрыв камни.
И всё же Сазонов рискнул. Он удачно приземлился на валун, который едва угадывался в потоке. И даже оттолкнулся, не останавливаясь, словно в тройном прыжке. Но вода помешала, а инерции не хватило. Нелепо, как старик на обледенелой дороге, майор завалился и плюхнулся в воду. Бешеный поток рванул, закрутил. Трещина подвернулась под руку, дала зацепку.
Отфыркиваясь, Сазонов держался, но поток всплеснул, смыл Кричевского и бросил на майора. Управляющий в ужасе выпучил глаза. Майор отцепился, поймал Натана Марковича за плечо и успел перерезать вязки на его запястьях - со связанными руками тот не имел бы ни шанса выплыть. Падая в клокочущую чашу. Сазонов успел сделать вдох, но удар о каменное дно оказался так силён, что сознание помутилось...
**
Ласковый ветерок разбудил майора. Первое движение причинило ему боль в спине. И пришло понимание - кто он, где он, и что делает. Теплый камень под ладонью подсказал, что лежит оперативник на берегу. А сухая сверху одежда дополнила - давно. Безоблачное небо и солнце, ещё высокое, но не в зените - означали близость к вечеру.
В сидячем положении зона обзора увеличилась. Оказалось, что Кричевский валяется метрах в десяти. Лицом вниз. Но дышит. Майор попробовал встать - это удалось. Подойти к "усачу" - это тоже получилось. А вот перевернуть Кричевского на спину - нет. Тот закричал, негромко, жалобно, тонко, очень похоже на зайца, которого майор подстрелил на своей единственной охоте, ещё в детстве:
- Хреново. Отсюда к людям сутки, а то и дольше. Не факт, что я дойду, вообще, - подытожил оценку ситуации Сазонов, со стоном усаживаясь рядом.
- Сдохнуть бы... - провыл Кричевский. - Сил нет терпеть... пристрели...
- Не имею права.
- А если признаюсь... в обмен... на пулю...
Усач смол, перевёл дух, снова заскулил. Майор отвернулся - слушать стоны, умоляющий вой и смотреть на мучения было тяжко. Кричевскому дышалось трудно, воздух входил с бульканьем и выходил с брызгами крови. Глаза Натана Марковича с расширенными до предела зрачками - сочились слезами, как у овчарки, попавшей под грузовик во время задержания подозреваемого. Тогда оперативнику пришлось добить пса самому, потому что кинолог плакал навзрыд, стоя на коленях и умоляя сделать это.
Сазонов вспомнил Ракова, который казался неженкой - ах, тошнило при виде трупов! Да, оперативник закалился, расследуя множества бытовых и заказных убийств. Но сейчас стало невмоготу даже ему.
- Я поднимусь, проверю, что с Проничевым, - уходя от решения, вызвался майор, со стоном встал и побрёл в гору.
Слабое возражение усача он постарался не услышать. Однако и эта хитрость, что называется, "обломилась" - с полгоры весь склон ниже оскудевшего водопада оказался как на ладони. Вода текла поверх генерала, расстёгнутые куртка и рубаха свободно полоскались у головы, а рюкзака с опрометчиво взломанным чемоданчиком нигде не было видно. Ради достоверности Сазонов добрёл к тому, что недавно именовалось Проничевым, попытался за ноги вытянуть на сушу, но сил не хватило.
- Разбился генерал, - поведал он, вернувшись к усачу, - и утонул.
Кричевский открыл глаза, посмотрел на майора бездонными зрачками с тонкой каёмкой радужки, пошевелил губами, выталкивая кровь:
- ... скажу всё... а ты пристрелишь... Идёт...
- Ещё чего!
- Я придумал, Проничев сделал... Какой-то мудак угнал вертушку, на которой мы собрались свалить в Монголию... Пришлось идти пешком... А тут ты... Мы - трупы... Ты - везучий... Шестнадцать миллионов... Судьба... Теперь - стреляй...
Сазонов криво усмехнулся, думая, стоит ли говорить Кричевскому, кто мудак, угнавший "Роторвей", как он добрался к базе отдыха, как вычислил их маршрут? Не решив, он задал усачу вопросы, которые остались неясными:
- По голове тебя били специально?
- Да... подозрения отвести...
- Понятно. А Раков почему доигрался?
- Московский... отстранил... Раков дурак... просил вертолёт... перехватить Проничева... Про меня не знал... А ты везунчик... Богатый...
Майор снова подумал, стоит ли рассказать, что бриллианты, скорее всего, рассеяны по всему ручью? Но сил на злорадство не осталось. Он вложил оружие в руку Кричевского, подпёр его кисть камнем - против отдачи:
- Сам нажимай. Я не палач.
- Не могу... Пожалуйста... - шёпотом взмолился усач.
Жалость выдавила у майора слёзы. "Старею, - с ожесточением подумал он, - сентиментальным стал! Не поддавайся, Сазонов! Потом истолкуют, как убийство! Оно тебе надо?"
Но шёпот пересилил голос разума. Оперативник поднял пистолет к виску Кричевского, отвернулся, резко согнул указательный палец.
Щелчок.
И всё.
Выбросив патрон, Сазонов снова отвернулся.
Щелчок.
Осечка.
Ни один патрон не сработал.
Усач захрипел. Майор нагнулся, чтобы расслышать. Голова кружилась, слабость призывала лечь, и он согласился, не выбирая место, не думая об удобстве для тела. Слова соседа вперемешку с кашлем затекали в уши:
- Смешно... Мне всё удавалось, а тут... в самом важном деле... собой распорядиться... не могу... Бог, что ли, наказывает... жестоко... Алмазы и смерть - я понимаю... Но пытка болью... перебор...
Кричевский шептал и скулил, шептал и скулил, истекая слезами и кровью. Сазонов мечтал потерять сознание или оглохнуть, что тот перестал мучить его. Умей майор молиться, он обратился бы к богу, но тот, похоже, и сам всерьёз благоволил оперативнику - наслал издалека рокот и прибавлял громкость, пока окончательно не заглушил слабый шепоток.
Когда двигатель вертолёта загрохотал совсем рядом, а ветер сверху стал резким и порывистым, майор открыл глаза. Затем, превозмогая слабость, сел, огляделся.
Московский важняк Зорин руководил бойцами "Барса", которые освобождали вынутое из речки тело генерала Проничева от угловатого рюкзака с чемоданом бриллиантов. А к Сазонову, радостно крича, спешил Антон Раков и тащил за руку врача с большой медицинской сумкой.