В наше село весна приходит рано и бурно. Там все сильнее и жара и холод. Летом - 40 в тени, зимой - морозы до 35, а весной уж если половодье, то заливает все низовья, на улицах воды по колено. А когда вода сходит, сквозь черную вязкую грязь быстро пробивается ровная яркая трава. Люди заново начинают протаптывать привычные дорожки: они еще мягкие, но уже подсохшие, эти первые тропинки. Пахнет летом.
В это время сгребают прошлогодние листья и траву, жгут костры. Зацветают сады. Сквозь белые шапки яблонь и вишен почти не видно домов. Тихо. Слышно лишь, как пикируют между цветов майские жуки. А еще птицы поют. Соловьи... особенно на рассвете.
С утра солнце уже сильно припекало, когда я, раньше обычного, торопилась в школу. Точнее к Юльке перед школой. Она всегда выходила рано из дома, и я торопилась застать ее.
Позвонила в дверь.
- А я, вообще-то сегодня болею и в школу не пойду. - Она стояла в проеме, опираясь одной рукой о косяк, другой в бок. Юлька часто так стояла, склонив голову на одно плечо, когда не собиралась со мной разговаривать дальше, будто мы и не дружили вовсе.
--
Как болеешь? По тебе не заметно. - Неловко улыбнулась я.
--
Вот так! Болею! Мать уехала по делам, а я с Лелькой сижу.
--
Тогда можно, и я буду болеть у тебя. Мне хорошо, Генка в армии, маме доложить
некому.
--
Ну, заходи! - она захлопнула дверь, а с ней и дорогу назад, то есть вперед - в школу.
- Слушай, вдруг родители все-таки узнают? Ты же знаешь мою мать, она такая суровая.
--
Ну, хочешь, иди, пока еще не поздно. - Юлька не уговаривала, чтоб, если что, не
оказаться виноватой, мама всегда ее обвиняла в моих проделках и запрещала дружить. Но в школу идти совсем не хотелось "Юльке, значит можно, а я чем хуже?".
--
Юличка, ну скажи, ну что если узнают? - заныла я.
--
Да не узнают. - Отмахнулась подруга, и на душе стало как-то спокойней.
--
А если вдруг узнают, скажем, что нас раньше отпустили? - Юлька уже не слушала,
она залезла в шкаф, вытащила оттуда лифчик, задрала майку и пыталась застегнуть на спине.
--
Помоги.
--
Зачем ты его напялила, он же большой. - Я уже хохотала, совсем позабыв про
школу и про мать.
--
А я его ватой напихаю. Давай, будто ты - Генка, а я его невеста. Ты пришел из
армии, а у меня уже ребенок...стучи в дверь. - Она подхватила на руки Лельку и подошла к окну, спиной к двери. Лелька кряхтела и вырывалась, ей не хотелось сидеть на руках.
- Давай наоборот. - Стала упрашивать я. - Генка - мой брат, давай я буду его невестой,
правда он только год служит, а Лельке уже второй пошел. Давай лучше Генка вернулся, ты его встречаешь, а у него другая уже.
- У кого, у твоего Генки-то, да у него Ирка единственная с пятого класса, все знают. Он больше и влюбиться то ни в кого не может. В это даже играть не интересно. И вообще, иди тогда в школу.
--
Ну ладно, ладно, так и быть! - Пришлось уступить, как всегда.
--
"Это твоя дочь, смотри как она выросла" - Юлька пыталась сунуть выдирающуюся
и уже плачущую сестру мне в руки.
--
О, какая большая, ну пусть побегает. - Оправдала я Лелькину нерадость "папочке" и
отпустила. Пока мы с "невестой беседовали после долгой и тяжелой разлуки", Лелька притихла. Потом вдруг, как закричит! Юлька кинулась к сестренке, та сидела на полу возле "стенки", перед ней выдвинут ящик и все вокруг засыпано ярко-оранжевым порошком. Руки и рот ее измазаны оранжевым.
--
Леля, Леличка, что с тобой, чего ты наелась? - Истошно закричала Юлька. - Тебе
больно? Где больно?
Я заметила в ящике открытый пакетик с хной.
--
Да ничего ей не больно, она просто хны наелась. -
--
Да просто, много ты понимаешь, чего же она тогда плачет? Лёличка! - Продолжала
трясти Юлька сестренку.
--
Да не тряси ты ее, она и орать не будет.
Тогда Юлька взяла Лёльку на руки и начала носить по комнате, качая и успокаивая. Та
скоро притихла и уснула.
--
А вдруг она умерла? - Зарыдала Юлька.
--
Дура, что ты болтаешь она просто спит, оставь ты ее в покое, давай лучше хну
убирать, пока твоя мать не вернулась.
- Нет, давай лучше в больницу играть: ты доктор, а я мамаша с ребенком. Ребенок хны наелся, и мы к тебе приехали, а потом у нас роман начался.
День близился к концу. Лелька проснулась, как не в чем не бывало. Юлька принялась разогревать суп, а у меня снова поползли тяжелые мысли: пора возвращаться домой, но уходить ужасно не хочется. Все оправдания казались не очень убедительными.
- Если что, я зашла к тебе после уроков. - Предложила очередную версию.
- Пойди лучше мусор вынеси. Хватит дурью маяться. Мне вообще-то еще ребенка кормить. - Очень важная становилась Юлька, когда речь шла о ее сестренке.
--
Не пойду, вдруг родители мимо поедут?
--
Ладно, давай смотри за лапшей, я сама вынесу. - Она вышла за калитку. Через
Минуты дверь с силой распахнулась. Юлька с выпученными глазами
--
Наташка, иди скорей, там Генка приехал! - Глаза у нее были совершенно круглые.
--
Ну да, да, что нибудь получше не могла придумать? - я невозмутимо помешивала
лапшу.
--
Да, правда, Генка на вашей Волге приехал, иди скорее.
--
Генка в армии, ты же знаешь. Что мои приехали? - Я схватила ее за руку, а ноги
будто приросли к полу.
--
Да нет же, Генка, говорю тебе. - Юлька хохотала и выпихивала меня
из кухни на улицу. Я упиралась изо всех сил и вопила о родителях. Когда она вытолкала меня к воротам, я все еще упираясь, выглянула за калитку, и... Не может быть! Правда! Генка! В форме!
Я, спотыкаясь, в юлькиных шлепках на высоких каблуках, бросилась навстречу к брату. Он схватил меня на руки: "Привет сестричка!", А я в ответ - "Только матери не говори!" Он: "Как дела, как ты выросла! Уходил - еще ребенком била, а теперь совсем невеста", а я - "Умоляю, только не говори маме!", он: "Поехали скорее домой, я у мамы на работе уже был, отец у нее, я машину взял, и за тобой в школу, а тебя там нет. Ну я сразу догадался, где тебя искать, вот и приехал. Как же ты выросла. Ну, рассказывай?", а я: "Геночка, меня мать убьет!", "За что?", "А ты не скажешь?", "Отставить разговорчики! Да не скажу, не скажу!"
Я одела его фуражку, и ужасно гордая, махала рукой знакомым из окна машины.
"Мой брат-солдат!"
Когда мы приехали домой, я тут же влезла в его новенький дипломат. Он был почти пустой, и мне сразу же на глаза попалось письмо. Я схватила его в полной уверенности, что оно от Ирины - его невесты, или от меня, в крайнем случае. Я ведь много писала ему в армию. Читаю: от кого: от Виктории. Кому: Геннадию.
--
А это еще что за Виктория? - Руки с письмом медленно опустились вниз.
--
Зайчик, Наташенька, умоляю, только Ирке не говори, сама понимаешь: армия все
такое? - неловко хихикнул брат, и забрал конверт.
"Вот это да... А Юлька говорила не способен... Завтра же расскажу ей. Вот тебе и не способен, еще как способен".