Аннотация: Деньги - фигня. Попрание основ - наше всё. Общественные начала - могучая сила!
ГЛАВА 21 .
О ПОЛЬЗЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАЧАЛ .
Войдя утром в комнату мальчишек, Валерия Вадимовна обнаружила интересную картину.
Её сын сидел на полу лоб в лоб с Олегом. Вокруг были разбросаны, разложены и даже расставлены бумаги, плёнки и картонки. При этом мальчишки орали друг на друга:
- У вас, может, и так! А у нас народ другой, на-ро-од!!!
- На себя в зеркало посмотри! Ты и есть народ!
- Я народ, но у меня голова на плечах, а есть знаешь какие - ого!
- Везде получалось - и тут получится!
- Ты сам говорил, что никогда этим не занимался!
- Но тут всё расписано! И вообще, ты чего орёшь, я твой командир!
- А если командир глупости говорит?!
- Мгм, - кашлянула Валерия Вадимовна. Мальчишки подняли на неё разгорячённые лица.
- Это надо полагать так, что спать вы не ложились, - уточнила Валерия Вадимовна.
- Ой ёлки! - Олег вскочил. - Извините... Мне через полчаса на работу!!!
- Не спеши, отрок, - Валерия Вадимовна положила руку ему на плечо и нажала. Олег ойкнул. - Ага... Сколиоз, - она бесцеремонно развернула мальчишку спиной и нажала по сторонам позвоночника. - Угу... - Денис весело наблюдал за этим с пола. - О... - притихший Олег явно оробел. - Точно сколиоз. Сколько можно таскать пятидесятикилограммовые мешки? Про свою "работу" забудь, я всё равно на днях эту вашу контору, "ЗаготМясо", прикрою.
- Как? - Олег дёрнулся. - Ой, больно, Валерия Вадимовна.
- Будет больнее к двадцати годам. Я тебе потом покажу гимнастику, иначе будешь ходить крюком к тридцати.
- Ну я ж не могу на работу не пойти.
- Ты не можешь на неё пойти, - отрезала Валерия Вадимовна. - Сейчас вы выпьете чаю, оба. И ляжете спать. А в одиннадцать я заеду за вами, сегодня мне нужны молодые и расторопные порученцы.
- Ма-а? - оживился Олег.
- В полдень мы с Францем Ильичём едем осматривать помещение для школы.
- Ура, - деловито объявил Денис, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Потом заискивающе начал: - Ма-а-а, а можно...
- Пить чай и спать, - отрезала Валерия Вадимовна. - Мне нужны порученцы, а не две варёные макаронины. И если я ещё раз обнаружу такое надругательство над растущими организмами - накажу.
- Умолять бесполезно? - уточнил Денис деловито.
- Совершенно, - отрезала Валерия Вадимовна...
...Странно, но Ольга Ивановна к известию о том, что её сын больше на работу не пойдёт, отнеслась спокойно - да нет, скорей с радостью. Валерия Вадимовна же до ухода успела прочитать гневную лекцию о сколиозе. За отцом, оказывается, ещё затемно пришла машина.
- Мать у тебя - боевая, - Ольга Ивановна налила мальчишкам по большой кружке чаю. - Борис Игоревич - тот тихий, вежливый... А Валерия Вадимовна - уж весь город говорит, как она фельдшера-то с шахты - поперёк спины шлангом от тонометра! - и женщина, махнув рукой, заливисто рассмеялась. - А только вот... Вчера уже подрались, мальчишки подрались. Ошалели, как шахту закрыли... И покалеченных двоих в больницу привезли... Вот теперь бездельничать будут... - она покосилась на сына. И вдруг сказала с мольбой: - Олежа, мальчик, ну не грызись ты с Дениской! - она извиняющеся посмотрела на Дениса, который поперхнулся чаем.
- А мы не грызёмся, ма, - спокойно сказал Олег и сделал большой глоток. - Мы уже притёрлись.
- Правда? - повернулась к Денису женщина. Олег несколькими кивками подтвердил слова её сына. - Ой не верю, - с сомнением покачала она головой. - Ну, идите спать живо. Валерия Вадимовна велела проследить. Полуночники бессонные. Додумались - ночью какие-то дела делать... - Ольга Ивановна вдруг застыла. - Оле-е-ег, ты смотри! - она пристукнула пальцем по столу. - Смотри! А ты, Денис, тоже гляди - втянет он тебя!
Мальчишки почти искренне переглянулись и не сговариваясь подняли плечи в жесте невинно-оскорблённого недоумения.
- Мам, я ничего не делал!
- Ольга Ивановна, а я-то вообще что?!
- Спать марш! - домохозяйка шлёпнула по столу посудным полотенцем и тут же смутилась... но Денис вскочил из-за стола первым:
- Уже идём!
* * *
В комнате мальчишки вдруг смутились - оба. То ли от того, что надо было укладываться днём, то ли от того, что не знали толком, как им теперь себя вести, как будто и не было утреннего спора. Они молча убрали - точнее, просто сдвинули в угол, успокаивая себя мыслью, что работа ещё не закончена, даже не начата, в общем-то - альбомы, бумаги и коробки, потом Денис откинул покрывало с так и не убранной постели.
- Ложимся, что ли? - смущённо буркнул он. Олег пожал плечами, переложил из-под подушки очередную растрёпанную книгу и улёгся. Хмыкнул:
- Уже не помню, когда лежал днём.
Денис не ответил. Мальчишки молчали минуты три. За окном покачивалось дерево...
... - Денис, спишь?
- Не, - Денис перевернулся на живот и кивнул Олегу. - Ты чего?
Тот смотрел в потолок, но, когда Денис откликнулся, повернулся на бок.
- А кто такой Монфор? (1.) - спросил он. Денис округлил глаза:
1. Здесь и ниже имеется в виду Симон де Монфор л'Эмори (1165(?) --1218), который был вождем крестового похода против альбигойцев. Отец знаменитого Симона де Монфора, графа Лестерского.
- Какой Монфор?!
- Вот я и не знаю, какой, - глаза Олега странно блестели. Денис сел.
- Ты чего, Олег?
- Ну ты не знаешь, кто он такой?
- Ну... - Денис пожал плечами, глянул в окно. - Француз, судя по фамилии...
- Французы - это ведь народ такой?
- Ну да... в Канаде живут, и в самой Франции местами.
- Значит, француз, - Олег вздохнул. - И всё? Ну, в истории там или где ещё нет ничего?
- Ну я не знаю, - Денис покачал головой. - Я не учил. Можно будет как раз спросить у Франца Ильича или самим поискать... А что тебе этот Монфор дался?!
- Я его ненавижу, - спокойно ответил Олег. - Засмеялся. - Да я понимаю... Ненавидеть человека, про которого ничего не знаешь... и вообще - неизвестно, был он, нет... Понимаешь. Денис... Я маленький был совсем. Лидка... моя сестра, которая...
- Пропала? - Денис облокотился на спинку кровати. Олег коротко кивнул.
- Да... Я маленький был совсем. Она мне песни пела. Как колыбельные. Я привык, без них не засыпал. Странные такие. Я сейчас даже не знаю, откуда она их брала. Да и не помню ни одной целиком, только куски... Вот... Там была такая - про парня, который живёт себе живёт и вспоминает чужую память. Что вроде как он какой-то король... или кто-то вроде... и защищает... я не понял, что защищает, не помню. Но там в конце такие строчки... - Олег рвано вздохнул, сел и, не сводя глаз с Дениса, тихо прочёл:
- Возвращаясь назад, он неспешно идёт,
Игнорируя огненный глаз светофора,
Ибо знает, что знамя его упадёт -
И растопчут его крестоносцы Монфора... (2.) Вот. Я слушал и плакал по тихому. Можешь смеяться. Но правда так. И я ненавижу Монфора.
2. Стихи М. Котовской.
- Ты сказал Мишке, что проще ненавидеть всех, - сказал Олег.
- Да, говорил. И даже думал так... до того, как увидел сегодня утром твой фильм... - Олег лёг. - Но началось с той ненависти. Я даже представлял себе это. Как в книжках. И сейчас я его ненавижу. Я не смог объяснить, но ты знай...
- Я... - Денис покусал губу. - Я, кажется, понимаю... но я тоже не могу объяснить... что понимаю.
- Может встанем и... - Олег зевнул и удивлённо пробормотал: - Что-то глаза... и вообще...
Денис догадался, что "вообще" - и успел ещё усмехнуться. Ай да мамочка. Чай. Только теперь до него дошло, что это был за чай - травяная смесь, пусть мальчики отдохнут...
Он хотел сообщить это Олегу, но было лень шевелиться любыми частями тела. И языком, и веками, и руками с ногами, и даже пальце...
...Ольга Ивановна заглянула в комнату и покачала головой. И сын и хозяйс... вот ведь!.. мальчик Третьяковых спали - глубоким и бесчувственным сном. Женщина постояла в дверях, глядя на спящих.
- Неужели всё хорошо будет? - шевельнулись её губы.
Она постояла ещё, вечным жестом прижала к глазам передник - и тихо вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.
* * *
Валерия Вадимовна директора клуба нашла сразу, не в пример Денису. Теперь этот лысый толстячок покорно семенил за посетителями, поминутно тяжело вздыхал и вытирал лысину огромной клетчатой простынёй, которую потом прятал в карман лёгкого пиджака отчётливо трясущимися руками. На Валерию Вадимовну он смотрел обречённо, на Франца Ильича - умоляюще, на мальчишек - с опаской. Но это было сперва, а стоило Валерии Вадимовне увидеть историческую кучку - и Денис сам испугался матери. Директор же превратился в кусок студня.
- Так, - шмякнула печать. - Вы уволены. С этого момента, - из полевой сумки возник блокнот. - Пишите заявление.
- У вас есть акт санитарной проверки, подписанный главврачом "Энергии"? - Третьякова стала похожа на учуявшую след гончую. Денис тоже напрягся: если такой документ попадёт в руки матери - уже завтра сдобный пончик будет под судом. Но, очевидно, директор и сам понял всю опасность такого развития событий лично для себя. Лучше отвечать за неисполнение СВОИХ обязанностей, чем быть подставленнм под гнев "Энергии" за сдачу одного из видных чиновников компании.
- Нет акта, - прошелестел он. Валерия Вадимовна не подала виду:
- Отлично. Денис, сделай десяток самых интересных снимков.
- Понял, - Денис снял крышку с объектива "зенита". И первым делом с удовольствием щёлкнул пресловутую кучку...
... - Проще строить заново, - резюмировал Шёнк. - Две трети помещения - одноэтажный зал, что с ним делать?
- Я подсчитал - в школе будет около двухсот человек, - Денис спокойно вывинчивал шурупы на засове металлической двери. Олег бродил по залу, включая свет.
- Можно местную школу конфисковать, - предложил Денис. Валерия Вадимовна поморщилась:
- Нельзя по множеству причин. Первая - она рассчитана на пятьдесят человек.
- Вы что - серьёзно о конфискации? - Шёнк оторопел, даже шляпу снял.
- Франц Ильич, привыкните к мысли, - суховато сказала Валерия Вадимовна, - что мы можем ВСЁ.
- Тогда найдите на ремонт порядка четырёхсот миллионов рублей, - тоже достаточно сухо сказал Шёнк. Над сценой вспыхнул свет, озарив Дениса, который уже снял засов и выворачивал петли.
- Шалун, - заметила Валерия Вадимовна. - Четыреста миллионов я найду, - неожиданно сказала она. Не успел Франц Ильич ядовито поинтересоваться, когда, где и как - а Денис присвистнул, отваливая дверь:
- Оборудование лежит... Ма, а пионеротряд где разместим?
- А что, уже есть? - Валерия Вадимовна заглянула внутрь комнаты. - Уроды... навалом всё..
- А школы тоже ещё нет, но директор есть, - довольно нагло заявил Денис. Франц Ильич то ли кашлянул, то ли усмехнулся. - В общем, сцену переделывать е будем, эту комнату - нам и ещё пару в коридоре, дверь прямо со сцены сделаем.
- Уговор, - быстро протянула руку Валерия Вадимовна. - Но к началу августа все эти авгиевы конюшни чтоб были очищены.
- А глянем... Замки поменять надо везде, раз уж тут без них жить не умеют.
- И замки поменяем, и даже охрану Кенесбаев поставит, - пообещала Валерия Вадимовна. И обернулась к Шёнку: - Ну так как, Франц Ильич? Берётесь?
- А иди оно всё! - вдруг громко сказал старик и стукнул тростью в пол. - Берусь!
- Ма, мы пойдём или ещё нужны? - спросил Денис. Валерия Вадимовна показала подбородком:
- Привинтите обратно и дождитесь полицейских. А потом - свободны, только плёнку домой занесите.
- Угу, - бодро кивнул Денис. И, едва взрослые вышли, что-то продолжая обсуждать, схватил Олега за рукав - тот даже шарахнулся от лихорадочно и немного ненормально блестящих глаз имперца. - Слушай сюда! - Денис улыбался. - Сможешь завтра вечером собрать на прудах - ну, на тех, которыми все тут хвастаются, что они без дна! - верных ребят? Кто пойдёт со мной - и до конца пойдёт, если мало - то собирай мало, дряни не надо и слабаков тоже не надо.
- Смогу, - коротко ответил Олег. Подумал и добавил: - Человек двадцать. Мало?
- Пойдёт для начала. Собирать будешь - скажешь: дело - динамит. Понял? Запросто можно шею сломать, но если выгорит - посёлок наш, а "Энергия" умоется.
- Скажу, - Олег кивнул и тоже ухмыльнулся - довольно шало. - Ну ты... - и не договорил, покрутил головой.
- Отлично. Мы этому твоему Монфору сделаем размычку, чтоб людям жить не мешал, - усмехнулся Денис. - Я побежал! Фотик на, занесёшь домой!
- А ты куда?! - Олег поймал "зенит". Денис остановился у выхода в коридор:
- Деньги на отряд добывать, начальный капитал, как у вас говорят! Не на взрослых же надеяться!
И - исчез прежде, чем Олег сумел хоть рот раскрыть для уточнения.
* * *
Денис отлично знал, что следует доверять первым порывам. Этому его учили и школа, и родители, и отряд, и жизнь вообще. Знал он так же, что потом обязательно приходят сомнения, поэтому, приняв первое решение - ни в коем случае нельзя его менять. Хотя эти самые сомнения обязательно будут логичными и серьёзными.
Поэтому, когда в автобусе ему пришло в голову, что, конечно, ничего не выйдет и не может выйти - Денис только усмехнулся в окно.
На этот раз в автобусе было практически пусто, лишь на заднем сиденье спал мертвецким сном пьяный с вывернутыми карманами, да на передней площадке торчали двое пацанов лет по 12 - чумазые и тихие. Они явно ожидали остановки и выскочили на первой же. Только после этого до Дениса дошло, что пьяного обчистили, скорей всего, именно они. Мальчишка недоумённо ругнулся.
Кондуктор Дениса узнал и гостеприимно распахнул двери на том же месте, где мальчишка выходил в прошлый раз.
- Спасибо, - поблагодарил Денис. Но уже на ступеньках задержался и спросил: - Скажите, а до Балхаша ехать далеко?
- Пять часов, - ответил тот. Поедешь, что ли?
- Нет, я так, спасибо, - мальчишка соскочил на обочину.
Автобус укатил. Денис огляделся. Небо плотно затянули низкие тучи, стало совсем душно и влажно. Мальчишка уже знал, что в ноябре начнутся дожди - здешняя зима. На хребте залягут густющие тучи... А вот интересно, как там строят в такую погоду струнник?
Не выйдет ничего, подумал Денис снова о своём деле. Поправил берет под погоном. Потрогал место выбитого зуба (где там коренной, интересно знать?), вспомнил физиономию Гришки и немного повеселел: даже если и не выйдет ничего, драку вспоминать всё равно очень приятно. Он ещё раз поправил берет и зашагал по траве.
Впрочем, на этот раз Денису удалось пройти всего метров сто. Мальчишка отчётливо ощутил, что за ним наблюдают - и, прежде чем успел оценить ощущение, из травы словно сам собой вырос казак. Взрослый, в лохматом камуфляже. Откинув капюшон, он смерил Дениса взглядом и флегматично буркнул:
- Хода нет.
- Мне в станицу... - начал Денис.
- Хода нет, - повторил казак и зевнул, показав крепкие белые зубы. Потом при виде растерянной физиономии Дениса смягчился и пояснил: - Дежурная полусотня учения проводит. Через полтора часа кончат. Тогда и пойдёшь в станицу.
- Учения? - Денис покрутил головой. Казак ухмыльнулся:
- Да не увидишь никого. Вон там, на опушке, наши. О. Отликнулись.
Пом, пом! За полкилометра встали два чёрных хрустких куста разрывов. Денис вздрогнул и засмеялся удивлённо. Прямо из травы метрах в ста появились с дюжину верховых - очевидно, лежали там вместе с конями - и стали сноровисто развьючивать что-то... миномёты! Денису вдруг показалось, что миномёты выросли сами собой и начали стрелять раньше, чем их поставили на плиты. Дальше - Денис различал - двигались мишени...
Смотреть на это было интересно. Казак между тем куда-то растворился (иначе не скажешь), и мальчишка подумал - а не рвануть ли за спинами казаков? Но он тут же одёрнул себя - нет, это не шутки. Миномётчики тем временем убрались тоже - так же молниеносно. Где-то чуть в стороне был слышен непрестанный автоматный треск, потом и он затих. Тучи спустились ещё ниже, вот-вот пойдёт дождь. Денису хотелось пить, он начал злиться.
Потом - резко обернулся на ощущение движения.
К нему ехал верховой казак. В маскировочной форме, одну ногу, согнутую в колене, положив на седло. Уже немолодой, знаков различия не видно под камуфляжем. Ехал как-то разболтанно и курил короткую изогнутую трубку - но странно, в этой разболтанности чувствовалась ловкость и полная уверенность в себе. Увидев, что Денис оглянулся, казак окликнул:
- Эге, это про тебя Васёк говорил - стоит пацан, в станицу хочет?
- Ну... да, - Денис кивнул. - Добрый день.
- Здорово дневали, - хмыкнул казак, останавливая коня. Перед лицом Дениса оказалась блестящая головка длинной шашки, утопленной в богатых ножнах почти по вытертый цветной темляк. - Залезай давай, гордской. А то до вечера тут простоишь, наши сейчас опять прогонять всё будут, атаман недоволен... Чего смотришь, залезай, поедем потихоньку.
- Назад или вперёд? - уточнил Денис. Казак выпустил клуб дыма (Денис вспомнил Войко - табак пахнул приятно, как "Герцеговина Флор") и усмехнулся:
- Впереди одних девок возят. Темнота.
Денис обиделся. Но промолчал и одним прыжком оказался за спиной казака.
- Ничё, - буркнул тот. Вроде бы ничего не сделал, но конь двинулся. Казак пыхнул трубкой и замурлыкал:
- М-та-ту-та...
М-та-ту-та...
Та-ту-та...
М-та-ту-та...
М-та-ту-та...
Та-ту-та...
Диковатая песня без слов оказалась неожиданно гипнотизирующей. Денис поймал себя на том, что тупо следит за мотанием темляка на шашке, сердито мотнул головой и спросил:
- А такие манёвры у вас часто?
- Учения-то? - казак ловко выколотил о подошву сапога трубку, убрал куда-то неуловимым движением. - Да каждый день. Из комара сало топят. Разве сейчас казаки? - он хмыкнул. - Помёт кошачий, а не казаки. Зимой банду разогнали - гордости по конское брюхо, ковшом не отчерпаешь. Мой батька аж сразу после Безвременья до Индийского океана доходил. Кровь лошадиную пили дорогой. Мне десять лет было, тоже погуляли тогда - на Черноморье были. Я тишком со старшими ушёл. Вот там на берегу первый раз человека-то убил - германцы с моря деревни прибрежные грабили, мы и схлестнулись на скалах. А море кипит, как котёл... - казак задумался. Денис жадно слушал. - Корабль-то их подошёл, забирает их, а лучшие отход прикрывают. Я коней держал. Ничего не скажешь, хорошо германцы дрались... Двое остались, машут своим - отваливайте! Те отвалили, а сами с борта из двух пулемётов. Наши залечь, а эти двое к коням. Одного-то перехватили, а второй прорвался и секирой. Я еле пригнулся - ветерком над головой повеяло. И не помню, как пистолет выхватил - и в упор. Нечестно, конечно, да тоже - как там десятилетке с таким честно воевать?.. Иной раз и сейчас нет-нет думаю - может, он меня убивать-то и не хотел, пугнуть только... Сколько я всяких с тех пор поубивал - не помню никого. А того германца помню...
И он снова затянул:
- М-та-ту-та...
М-та-ту-та...
Та-ту-та...
М-та-ту-та...
М-та-ту-та...
Та-ту-та...
...Подойдя ко двору Мелеховых, Денис, как это ни смешно, вдруг оробел.
Это совершенно непривычное для него чувство пришло сразу и очень сильно, даже коленки как-то завибрировали. По-настоящему. Мальчишка удивлённо посмотрел на них, поражённый таким неподобающим поведением части тела, внезапно вышедшей из-под контроля. Потом глянул на ворота. Ну и что? Ну идёт он. Идёт по делу. К знакомому парню. И?
Коленки слегка унялись, но ноги были по-прежнему какие-то немного не свои.
Во дворе было пусто, Денис пересёк его и решительно постучал в дверь.
- Заходите, не заперто, - послышался приглушённый голос.
Коленки радостно подогнулись - и Денис ввалился внутрь буквально мешком.
Настя встречала его у входа в жилую часть дома. Улыбалась - в сенях было полутемно, солнце (Денис вдруг сообразил, что оно выглянуло из-за туч) подсвечивало девчонку в спину - и вся фигура Насти казалась словно бы тонко очерченной по контуру золотистым переливчатым ободком. А в волосах как будто сияли мириады искр.
Мальчишка застыл с глупым видом. Дёрнулся - она же видит, какая у него дурная физиономия - и облегчённо перевёл дух: не видит, слепая... и выругал себя, краснея - скотина!!!
- Денис? Имперец? - спросила Настя. Денис изумился: откуда она знает? Кивнул и, снова ругнувшись, поспешно сказал:
- Да... День добрый.
- Ты к Гришке? - девчонка улыбнулась и отшагнула в сторону. - Проходи, погоди немного, он в саду, придёт сейчас.
- Я... а где? Я пойду...
- Да ты не найдёшь, только зря проходишь, - улыбнулась девчонка. - Проходи, проходи. Он недолго. Есть хочешь?
Денис хотел. Утром кружка чая с травками - и всё, когда Валерия Вадимовна подняла мальчишек, то они второпях не поели.
- Нет... не хочу, - бормотнул он. И тут же его живот опроверг это заявление громким звуком. Настя опять рассмеялась и, точным движением взяв Дениса за запястье, неожиданно сильно потянула внутрь:
- Да заходи ты, чего? Разувайся и садись, я тебе налью.
Денис обомлел от прикосновения пальцев - тонких, сухих и тёплых. До такой степени, что потерял волю. И, стаскивая лёгкие ботинки, поймал себя на том, что у него нет мыслей - именно нет. И что он нелепо улыбается. "Колдунья!" - подумал мальчишка неожиданно и вполне всерьёз, проходя к столу и неловко подсаживаясь. Поспешно пересел с угла, на котором было пристроился. Неловко улыбнулся, метнул на девчонку, подошедшую зачем-то к окну, опасливый взгляд. Нет, неужели она не видит?!
- Я такая смешная? - улыбнулась Настя, поворачиваясь. Денис вздрогнул:
- Откуда ты...
Он не договорил слова "видишь", прикусил язык. Но Настя, уверенно проходя через комнату, без обиды, легко ответила:
- Не вижу, конечно. Слышу. Слышно же, когда человек улыбается... Я сейчас принесу поесть, подожди.
- Я помогу! - вскочил Денис. Настя удивилась:
- Ты что, к печной заслонке прилипнуть не боишься?
- В смысле? - насторожился Денис.
- Поверье есть такое, - охотно разъяснила девчонка. - Что мужчина к печной заслонке если прикоснётся - прилипнет. Дед рассказывал, был случай - во время Серых Войн, бабка наша на мужиков разозлилась и три дня им есть не варила. Три дня все на сухомятке сидели, но к печке ни один не подошёл. Суеверие, конечно... А всё ж таки, вдруг - чем тебя тогда отклеивать?
Настя засмеялась и вышла. Денис тоже хмыкнул, откинулся к ковру на стене, стал глядеть в окно - бездумно. Солнце снова ушло в плотные тучи. Проскакали рысью двое всадников. Проехала легковая машина - надо же...
- Вот, доброго здоровья, ешь на здоровье! - вывел его из задумчивости голос Насти. Денис вздрогнул. Девчонка ставила на стол большую миску, до краёв налитую огненно-красным борщом. В нём плавал шмат сметаны и гордо лежал кусок мяса. Рядом - чашечкой вниз - устроилась ложка и стояла тарелка с нарезанным хлебом. К сожалению, он был тоже серый, Денис уже и не чаял когда-то увидеть чёрный хлеб. Но борщ пахнул одуряющее. - Не остыл ещё, - предупредила Настя, становясь сбоку и склоняя голову к плечу. - У нас кухня летняя, снаружи. А у вас дома не такие, как у нас? В Империи, в смысле?
- Нет, совсем не такие, - сказал Денис и снова осекся. - Ну и как ей рассказать?.. А ты чего стоишь? Садись.
- Пока мужчины едят - женщины стоят, - поучительно сказала Настя. - Разве у вас не так?
- Нет, - покачал головой Денис. - У нас все садятся.
И принялся за борщ.
Денис, конечно, был голодный. Но борщ ел с удовольствием не только поэтому.
- Это ты готовила?
- Это - я сама, а вообще мы с мамой и с тётей Ирой готовим... это дяди Игоря жена. А что, вкусно?
- Очень, - Денис хотел было просто кивнуть, чтобы не отвлекаться, но вовремя опять вспомнил - и хрюкнул это слово под смех Насти:
- Ну ладно, ладно, ешь, не буду больше спрашивать.
Денис и ел. Но при этом не сводил глаз с Насти, которая двигалась по комнате, что-то делая по хозяйству. Будь Денис немного поискушённей - он бы понял, что девчонка в сущности не делает ничего, практически перекладывает с места на место вещи.
Может быть, впервые в жизни Денис так внимательно смотрел на девчонку. Они с Войко - да и все знакомые мальчишки - искренне считали, что девчонки не стоят внимания. Нет, Денис отлично знал, в чём различие между женщиной и мужчиной, откуда берутся дети и вообще... Но он никогда не примерял никого конкретно из девчонок "на себя" - не представлял рядом с собой ни в постели, ни в качестве спутницы жизни. Пожалуй, можно было сказать, что девчонки ему нравились... чуть меньше красивых собак, немного больше красивых лошадей.
И вот...
Как она ходила, как протягивала руку к вещам, как нагибалась, как выпрямлялась, поворачивалась, привставала на цыпочки, перебрасывала косу - всё это приводило Дениса в тихое восхищение. А лицо - когда она поворачивалась лицом... Денису хотелось попросить: "Открой глаза!" - какие они у неё? Почему-то казалось, что серые и тёплые. Ведь есть же они - эти глаза? Глаза, которые никогда ничего не видели...
- Очень вкусно, - сказал Денис чужим голосом. Судорожно хотел вспомнить формулу благодарности, но в сенях послышались весёлые голоса и внутрь вошёл Гришка. За ним - смеясь и переговариваясь - ещё двое мальчишек.
- Настёна!.. - начал он. И замер, удивлённо глядя на Дениса: - О, привет! Решил заехать?
Как и в прошлый раз, он был босиком, но без фуражки и нагайки, зато в рубашке. Ввалившиеся следом за Гришкой двое казачат в упор рассматривали Дениса. Тоже босиком, в подвёрнутых штанах и лёгких рубашках с засученными рукавами, они были неуловимо похожи друг на друга и Мелехова - чем-то, что Денис для себя определил как манеру держаться. Хотя внешность обоих мальчишек была отличной и друг от друга и от классического воплощения славянского типа Гришки. Один - повыше - был скорей похож на англосакса: тонколицый, рыжеватый, с прямым носом - но совершенно неожиданно жуткими глазами. Табачного жёлто-зелёного цвета, эти глаза имели вертикальные зрачки, как у кота. Другой - ниже и плотней - русый, но смуглый и круглолицый, имел явную примесь казахской или киргизской крови, даже серые глаза были слегка раскосыми.
Денис поднялся.
- Я хотел поговорить о деле, - сказал он. - И не только с тобой. Со всеми вашими ребятами. Это общее дело.
* * *
Более всего удивило Дениса, что в здании школы - комплексе пещер в гранитном откосе у реки - оказалась юнармейская комната! Войдя туда и увидев знакомые плакаты, Денис не выдержал:
- А у вас что, юнармейцы есть?!
- Да мы все юнармейцы и есть, - Гришка тоже явно удивился. Табачноглазый Ромка и круглолицый Тоха отправились по станице - собирать только-только разошедшихся по домам ребят. Денис про себя отметил, что начало для митинга не совсем удачное - мальчишки только-только разошлись по домам, приготовились отдохнуть после работы в саду - и нате вам, летите в школу, с вами пацан из Империи говорить будет! Он и вообще засомневался, что придут - но Гришка только фыркнул через губу и сейчас сидел на парте, качая ногой.
Впрочем, увидев юнармейский кабинет, Денис и сам понял - придут. Но настроение, конечно, будет ой.
Не ошиблись ни Денис, ни Гришка. Не прошло и получаса, как комната начала наполняться казачатами. Причём почти все громко выражали своё недовольство. Кое-кто из них успел привести себя в порядок, но большинство явилось в том же рабочем виде, в каком тут был и сам Гришка. А он совершенно неожиданно стушевался - и Денис удивился... но, поймав взгляд казачонка, понял: проверяет на вшивость. Снова и опять. Мол, ты их собирал? Собирал. Ты с ними говорить хотел? Хотел. Давай.
Мальчишки - не меньше полусотни - до отказа набившие комнату, рассматривали Дениса в упор. Большинство взглядов были просто оценивающие, но имелись и откровенно недоброжелательные, и насмешливые, и даже презрительные. Более того, сама собой вскоре установилась тишина, и Денис ощутил себя распятым около магнитной доски.
И он разозлился.
- Я пришёл просить у вас денег, - сказал Денис. И каким-то чутьём уловил: хорошее начало! Хорошее, он ошарашил казачат - и молчали даже те, кто явно настроился отпустить какое-нибудь едкое замечание на первую же реплику приезжего - какой бы она ни была. Но не такой же?! Денис молниеносно, незаметно перевёл дух и продолжал: - Деньги нужны ребятам из Седьмого Горного. Они хотят создать пионерский отряд. На первое время нужно хотя бы миллионов тридцать. И я думаю - такие деньги у вас есть.
А вот теперь уже казачата удивили его. Никто не возмутился, не зашумел, не засмеялся. Только миловидный белокурый парнишка - он сидел на задней парте рядом с Гришкой, внимательно, прямо-таки с любовью разглядывая свой кулак - сказал:
- Есть такие деньги. И больше есть, - потом поднял глаза и взглянул на Дениса внимательно и жёстко. - Только с чего нам, казакам, эти деньги поселковому сброду отдавать?
Вот теперь поднялся тихий одобрительный гул. И Денис чуть повысил голос:
- Ты казначей? - мальчишка кивнул. - Деньгам счёт знаешь. Я так думаю - вы их не украли, не наспекулировали - руками заработали. Так? - снова кивок. - Теперь собираетесь на море ехать. Так? - третий кивок. - Где остановитесь?
- В "Южном", у пансионата с войском договорённость, - сказал мальчишка, прищурившись. - Уж сколько лет ездят наши, ещё до Бахурева повелось.
- Хорошо, - кивнул Денис. - Дело хорошее. И честное. Поработали - отдохнули. Деньги все ваши, или как?
- Не, - покачал головой белокурый. - Треть войску, треть станице. Да всё равно, на картошку этого урожая спрос хороший.
- Хорошо живёте, - сказал Денис. - Треть войску, треть станице, а на треть полсотни человек отдыхать поедет.
- Больше, - поправил кто-то. - Девчачья доля там тоже есть, мы просто девчонок на круги не зовём, не чин.
- Больше, - повторил Денис. - На сколько едете?
- На две недели, - сказал ещё кто-то.
- И школа у вас хорошая, - мотнул головой Денис. - В общем, я гляжу, неплохая жизнь.
- Не жалуемся, - сказал белокурый. И показал руки. Неожиданно крепкие, мозолистые. - А батя мой крюком ходит. Не старый он, а пять лет назад как пластанул его манчжур на восточной границе - так и всё. Жилы какие-то посёк. В куле односум его в станицу привез, в седло сесть не может. Так что нам наша жизнь не задаром на белый хлеб намазана.
- А в шахте кто из вас был? - спросил Денис спокойно.
Казачата притихли. Кто-то - от двери - сказал:
- Мишка поселковый у нас работал, рассказывал.
Его поддержал ещё чей-то голос:
- Говорили пацаны с посёлка. Страшное дело.
- Выходит, и там люди не бездельничают, работают не легче вашего? - спросил Денис. - Так что ж вы над ними нос дерёте?
- А никто не говорит, что легче, может - и трудней, - сказал рассудительно круглолицый Тоха. - Вон, за двадцать километров латифундия, мы с дядьками по делу ездили, я видел, как надсмотрщик пацана мелкого плетью бил - корзину тот уронил, фрукты подавил. Ух я дал тогда тому! - он засмеялся, казачата оживлённо гуднули и опять притихли, потолму что Тоха повёл рукой. - Только не в том дело. Ни один казак над собой такого не стерпит. А эти терпят - значит, не люди они, а бараны.
- И я баран? - спокойно спросил Денис. Тоха покачал головой:
- Ты имперец, с тебя спрос другой. Ваши из стали сделаны, так батя говорит, он ваших повидал. А эти из навоза.
- Моя мать закрыла шахты, на которых были условия хуже всего, - сказал Денис. - Теперь всё будет по-новому.
- Человеку новое сердце не вставишь, - тихо сказал белокурый.
- А если б твои родные с голоду дохли - не пошёл бы на шахту?! - обозлился Денис. Белокурый усмехнулся:
- Отчего, пошёл бы. Первое дело - с односумами бы уговорился, какую цену брать будем. Второе -
хозяину шашку и автомат показал бы.
- А я б не пошёл, - сказал плечистый парень с рыжим чубом. - Взял бы у кого. Да вон хоть у бандюков на юге. И много чего взять можно, и сходить весело.
- А они так не могут, - сказал Денис. - Они так не умеют. И мне... мне их жалко, - Денис вспомнил слова Олега: "Спаси нас, имперец..." И дерзко оглядел казачат. - Да, жалко! Я не из стали. Я человек, как они. И как вы. И там есть тоже люди, которые хотят жить - а как - не знают. И я им помогу. С вами, без вас... Только как бы вам на своих лихих конях за бортом у струнника не оказаться лет через десять!
Странно, но казачата не возмутились, только шепоток пробежал. Потом тот, рыжий, сказал:
- Сильно говоришь, как молотом бьёшь. А вот что до коней... Ездить верхом умеешь? - Денис кивнул, не понимая смысла вопроса, но насторожившись. - Вот и хорошо. Обойдёшь меня над берегом - тридцать миллионов твои.
Денис поднял брови. Остальные казачата запереглядывались и зашумели. Гришка наконец подал голос:
- Лёвка, он у нас вроде как в гостях.
- А я его силком в седло не сажаю, - удивился рыжий. - И расскажем мы ему всё, а, станичники?
- Брось, Лёвка, там наши ломаются!
- А чего, пускай, кто заставляет-то?!
- Да не надо, поговорили и хватит!
- А ставка-то какова!
- Его спросим! - мотнул чубом Лёвка. - Ты как, имперец?
Он не подначивал. И в глазах не было ни насмешки, ни злой подковырки.
- Что за берег? - спросил Денис спокойно. Гришка громко чертыхнулся. Лёвка кивнул куда-то в стену:
- Правый берег. Три километра скачка. Буераки, камни, кусты... ущелье глубокое, по нему два ручья текут...
- Во! - сидевший в переднем ряду мальчишка поднял рубашку и показал два параллельных шрама, пожалуй, более страшных, чем тот, от когтей тигра, который украшал предплечье Славки - на правом боку. - Кишки наружу вылезли, это мне ещё повезло... Туда сорвался...
- Обойдёшь - деньги твои, - подытожил Лёвка, жестом успокаивая мальчишку. - Нет, не так. Это нечестно. Фору даю пяти минут. Забьём? - и он положил на парту сильную, плохо отмытую ладонь.
Денис обвёл всех взглядом. Спросил:
- Никто не против? Потом не заноете?
- Солнцем, конём и шашкой клянусь, - сказал Лёвка. - За всех. За всех?