Аннотация: Моя лучшая книга из 20 написанных
и даже тех, что пишутся!
АНАТОЛИЙ ВЕРЕМЬЁВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ МАРИНЫ - часть1
-повесть (в сокращении)-
1. "ОТЯЖЕЛЕЛ КУЗНЕЧИК"
Накануне дня рождения пенсионера Геннадия Петровича Касторина, в конце сентября, в северном городе Любимове выпал снег. Как и на многое другое в последние времена, рано поутру Геннадий Петрович наблюдал очередной регресс в среде обитания из окна своей квартиры на четвёртом этаже благоустроенной пятиэтажки. Он давно смотрел на жизнь лишь из окна, и, вполне понятно, что, как у всех посторонних на празднике жизни, его точка зрения не отличалась особым оптимизмом. И он вовсе не думал, будто стал свидетелем рассвета в единственном и лучшем из всех возможных миров.
Возможно, не стоило бы останавливаться на впечатлениях этого пожилого усталого человека, но из них в нашем дальнейшем изложении выплывут такие приключения духа, которые способны заинтриговать самых взыскательных искателей истин.
Сегодня же, мудрый, пусть и субъективный взгляд уже ушедшего от бесконечного удивления окружающим состарившегося мужчины никак не мог различить торжества извечного обновления природы в её очередном замирании. Север есть Север, здесь посещает лишь немногих юных романтиков радость первого раннего снегопада, восхищение невинностью белой одежды, прикрывающей свежей пеленой бескрайние просторы осенних ландшафтов.
Какое там "обновление"? Здесь не уснула, а умерла на долгих 9-10 месяцев земля, не украсила её равнины и селения пушистая снежная шуба. Белесая сукровица трупными пятнами выползла на поверхность, казалось, что сама смерть пришла в эти края в её примитивном неказистом обличии. Никаких нежных хлопьев не опускалось на подмороженную почву, не кружились снежинки, сверкая и падая. Было просто. Холодной ночью выпала из незаметных туч ледяная крупка, словно плесенью или изморосью пометила город и рядом простёртую тундру. Утром люди-свидетели обнаружили, что жизнь перешла в ещё более неуютное агрегатное состояние бытия, где сам человек, "венец творения", выглядит совершенно бессмысленным и ненужным. Земля предназначена на Севере на жизнь без людей или лишь с теми "детьми природы", которым одиночество изначально присуще.
Серое цементное небо нависло над домами-стенами. Не верилось, что за мрачными горизонтами скрывается весёлое яркое солнце, что оно может когда-нибудь озарить придуманную людьми планировку так называемой инфраструктуры, назначенной для проживания и, прежде всего, во имя занятости народа полезным трудом. Не ожидалось, что солнце осветит вечно серые от нехватки инфрафиолетовых лучей человеческие лица.
Среди бесконечных хлюпких зыбей и редких песчаных островов с чахлой растительностью человек создал свой мирок, внешне похожий на другие средней численности материковые города; по своему эстетически приятное явление, во многом более иных отлаженное с моральной и материальной точек зрения. Но благополучие здесь не настоящее. Оно внушено радетелями, заинтересованными, чтобы с этого "острова жизни" бежал в основную страну могучий поток природного газа, "голубого золота", кормильца и расшатанной российской экономики, и всей системы власти, заслуженно или случайно управляющей великим народом.
Но за стенами довольно импозантных многоэтажек вряд ли скрывается полноценная духовная жизнь. Возможно, за долгие холодные зимы то, что называется Духом замерзает, застывает на краю Земли, превращается в неподвижный ледяной монумент, не способный к созидательной деятельности? Об этом 60-летний Касторин судил со своей возрастной и мировоззренческой надстройки, с колокольни богатого опыта, опосредственно, по целому ряду частных фактических проявлений.
Дело в том, что Геннадий Петрович почитался в Любимове почти единственным писателем-прозаиком, его обобщения обладали не только формулировками, но и могли иметь общественное звучание.
Был ещё пишущий "корифей" Александр Борисович Михайлов, редактор местной газеты "Правда Севера", который даже выпустил книгу иронических рассказов под названием "Любимовская любовь". Но Касторин опубликовал уже целых четыре книги, написал же сверх них ещё десяток повестей и несколько романов, всю жизнь последнего десятилетия превратил в подлинно писательскую, не имея в ней ни иных целей, ни развлечений, кроме сочинительства. А Борисов хотя и неплохо писал, но больше был журналистом, чем художником слова.
Те, кто в Любимове интересовался литературой, знали только Касторина как пока ещё живого и действующего местного писателя, не классических воззрений, но своеобразного и достойного уважения за его подвижничество "бумажному" творчеству.
Но что это было за "признание"? Чуть больше десяти человек из тех, кого знал Касторин, и несколько десятков, кого он не знал, но они читали его, пришли к мнению, что среди них проживает настоящий писатель. В общей сложности оценили касторинское творчество полторы-две сотни жителей из всех ста двадцати тысяч населения Любимова. А в общем по стране? Касторинские книги напечатали общим тиражом, он посчитал, в 15 тысяч экземпляров. Тысяч 5 из них разошлись, нашли покупателя, а остальные пылились на складах и полках магазинов и загромождали собственную Касторинскую квартиру. Во след Марине Цветаевой, её перефразируя, Касторин однажды себя утешил: "Моим... романам, как хорошим винам, настанет свой черёд". Но этому самоутешению он сам не слишком верил.
Уровень писательского признания для себя Касторин исчислял величиной приближающейся к полному нулю со множеством пустых цифр после запятой в десятичной дроби. Духовные вкусы своего места проживания неслучайно он определял измерениями того же порядка.
"Или это время не мое, или я не вовремя!" - меланхолично рассуждал писатель, но и искал доводы более конструктивные.
Давно известно - "Больше вещей - меньше человека!" А вся цивилизация шла и идёт к накоплению материальных благ, неминуемо теряя духовные. В третьем тысячелетии от рождества Христова всё больше разговоров о КОНЦЕ СВЕТА, о крахе нынешнего этапа развития человечества. И словно прощаясь с Миром, народ, а особенно молодёжь, пустилась "во все тяжкие". Книги всё больше уходят из арсенала культуры, и недалеко время, когда многие люди совершенно разучатся читать. Как были когда-то, так и теперь книги нужны только в одном экземпляре, потому что остаются единственным способом личного поиска знаний, необходимом самому пишущему и его избранным последователям.
Неинтересно было Геннадию Петровичу рассматривать из окна своей квартиры рано наступающую зиму, бездуховный город, где его почти не знали и он мало кого знал. Глядя на улицу, очень редко он мог различить для себя, хотя бы одного, даже шапочного знакомого.
Привычно вдохнув свежего воздуха у распахнутого окна, Касторин, не развеяв внутренней грусти, ушёл в свою спальню-кабинет к любимому компьютеру. С недавних пор он увлёкся эссеистикой, предпочтя частные рассуждения описаниям частных событий и далёких от него несуществующих, лишь слегка похожих на самого автора, задумчивых героев.
В это утро он в течение пары часов естественно и закономерно в его настроении и мировосприятии закладывал в память умной электронной машины свои невесёлые мысли о смерти. Такие эссе вовсе не предназначены для чтения другим, они важны самому автору. Субъективные необязательные и никого не обязывающие выводы похожи на жизнь, из которой люди оставляют в себе навсегда только отдельные эпизоды, запомнившиеся сами собой и значительные по личностной, не абсолютной шкале ценностей. Кто-то проходит мимо них не задумываясь, а кому-то они открывают новую истину. В изложении Касторина его сочинение представляло одну из сторон его "жизни духа".
Записав такого рода размышления в файл с символичным названием "konec", Геннадий Петрович откровенно утомился. Вековая усталость словно горным обвалом придавила не только мышцы его, нервная система повисла порванной осеннней паутиной внутри тела и никакой игры на ней, как на струнах, сыграть стало невозможно.
В последнее время, не смотря на значительное отставание от возраста старости, определённого по совремённым меркам безымянными всезнающими специалистами в 74 года, Касторин вполне испытал все признаки "синдромов конечной остановки". Физическое состояние при таком заболевании не слишком существенно; сердце и другие системы жизнеобеспечения организма ещё могут работать вполне нормально, без перебоев. Только вот исчезают желания и все возможные стимулы деятельности, от окружающего тебя и от себя самого буквально становится тошно. Человек закрывает глаза на Мир, не желает ничего видеть, ничего чувствовать.
"Устал я, устал, не от трудов праведных, от жизни этой..." - шепчет психически сломанный индивид.
В таких синдромах не признаются даже себе. Бойкие старички порой демонстрируют активность, пышат энергией, а, чуть оставшись один на один, "попрыгунчики" сникают и гаснут, превращаясь в собственную безликую тень. Они играют на людях роль вроде бы достойного продолжения жизни, на самом деле давно уже завершили земные дела.
Геннадий Петрович сегодня тоже "попрыгал", пошевелил мозгами, козырнул, что ему ещё что-то интересно, изложив свои мысли о смерти, но сделав что-то, затих. "А кому и зачем все мои изыскания нужны? Нет ничего нового под луной. Всё давно сказано, пережито, перелопачено. И ни мне, ни кому-то другому не стало ни на йоту легче от моих упражнений ума. А если твои труды не дают ничего хорошего, зачем они? Зачем ты?"
"Впрочем, ничего на Земле не происходит случайно",- улёгшись на диване, продолжал рассуждения усталый человек. Думать ему было всё-таки проще, чем набирать логические фразы на клавиатуре компьютера. Не слишком связные потоки сознания - типичная черта русского "обломовского" менталитета, они в полной мере были свойством и этого разочарованного в жизни пожилого человека. Тем не менее, из касторинских импульсивных бесед с самим собой возможно отобрать некие осмысленные заключения.
"Бывают вещие, прозорливые сны, - вяло бредил Геннадий Петрович. - Почему не появиться роковым мыслям, ежели приходят они к человеку из той же внешней запредельной среды? Если КТО-ТО ДРУГОЙ распоряжается человеческой смертью, он и мыслями обязательно правит. Может, намекает мне Высший Дух, что пора подводить итоги? Пора в дорогу в Мир иной? Пора рассчитаться за всё, что натворил в этой жизни".
Индуистский ЗАКОН КАРМЫ у русских называется похоже - КАРА НЕБЕСНАЯ. А прожил свою жизнь человек по имени КАСТОРИН со многих точек зрения не слишком достойно, чтобы сполна заслужить свою КАРМУ и КАРУ. Чего там? Можно прямо сказать, что немало нагрешил и против отдельных лиц и против общечеловеческой нравственности. Недаром пожинает на финише жизни нелакомые (горькие) её плоды. Остался совсем один, оставленный всеми: и любимыми, и близкими, и друзьями, и соратниками. Затаился в жалкой берлоге на краю Земли, замороженный и забытый. Грешников древние боги направляли на перевоспитание в пустыню - и Касторин в неё попал, но пустыню ледяную, холодную; кабалу не совести, а безнадёжности и одиночества.
Усталость конца пришла к нему нежданно, но закономерно.
Чужая любовь долго грела его. На этом промежуточном финише, не выдержав безответности, все любящие от него отвернулись. Как только не испытывал человеческую привязанность духовный, но бессердечный тип! То выдумывал, что любовь к женщине не должна ему заслонять более высокой любви к самому Господу Богу. То изобрёл, что сохранить настоящее чувство можно только потеряв свою любимую; тогда, мол, любовь останется в душе навсегда первозданно свежей, незапятнанной бытом, нетленной. А чего стоят его изощрения разума: "любят меня не за то, зато любят!" "Негодяи - любимцы женщин! Чтобы стать любимым, не старайся выйти в положительные герои!"
Как результат, за беспутную жизнь расстался Касторин с четырьмя жёнами. От трёх жён Геннадий Петрович вроде бы уходил сам. Первой придумал вину в её предательстве, якобы поверила она другим, что он может совершить бесчестный поступок, а честь ему тогда казалась дороже семьи и благополучия. У второй нашёл качества этической несовместимости, несовпадение жизненных оценок хорошего и плохого. Третью вдруг признал законченной эгоисткой, она никак не испытывала желания посвятить всю свою жизнь ему. Как будто, за редким исключением, Касторину не доставшемся, существовали когда-то женщины иные?
Вот четвёртая жена сама ушла от него. Но и здесь издали и внешне самостоятельный муж, давно плывущий по течению, оправдывался, что к такому жестокому решению после двадцати лет совместной жизни он подвёл её сам. Говорил сам себе, что у мыслящего человека рано или поздно наступает время выбора: возможно служение или чувству, или разуму. Вот последняя жена и не признала правомерность его предпочтения Истине против Любви.
Впрочем, по идейным соображениям люди расходятся редко, причины, чаще всего, проще, лежат на поверхности, даже материальны, а то и грубо физиологичны. С Лидией Викторовной набор разногласий Касторина сложился подлинно энциклопедический, всеохватный, а держало их долго и верно в единении совместимость страсти, когда неведомый магнит периодически влёк их друг к другу, и ничто другое эту страсть поколебать или заменить было не в состоянии.
Хотя в отправлении жизненных функций многие люди схожи, Геннадий Петрович обнаружил (а может быть, выдумал) для себя совершенно неожиданное. Наблюдая за собственными ощущениями, установил, что всё больше душа его отстраняется от тела, всё чаще наблюдает он себя как бы со стороны, и ничего хорошего в том не видит. Не жена его разлюбила, он сам к себе всё больше терял уважение. Память вытащила из кладовой однажды прочитанные строчки некоего экстравагантного поэта (кажется, Теннеси):
Где силы взять, где храбрости набраться,
чтоб в собственную душу заглянуть без отвращенья,
без омерзенья видеть собственное тело...
Конечно, не до такой степени разочарования в себе дошёл Касторин, но к такому восприятию всё-таки приближался.
Перед уходом на пенсию существенно сменилось у него понимание ценности удовольствий. Лев Толстой прожил поболее и страдал, наверное, поглубже; он признавался, что с возрастом желания у стариков не пропадают, а вот возможности трагически убывают по падающей прогрессии. Геннадий Петрович определил, что у него эти заботы чуть-ли не противоположные: мочь-то он мог, даже признаки возвращающейся молодости у себя открыл, а вот желания его посещали всё реже.
Лидия Викторовна его обвиняла по таким делам в тривиальной лени, а он оправдывался что имеет более значимые способы удовлетворения, чем физиологические. Ну кто скажет, что радость от красивой мысли не добавляет адреналин в крови? Творческие порывы всё больше занимали у Касторина движение жизни; уходя в сферы духа, он удалялся от всего живого. Разделить такие отклонения психики не только жена, никто с ним не мог.
Но, конкретно, роковое расставание, как наказание, произошло с последней женой у Геннадия Петровича после целого ряда неприятных драматических некрасивых случайностей, мелких и крупных дрязг, вспоминать которые противнее, чем копаться в отбросах. Все составляющие бытия смешались враз в грязную кучу, оползнем свалились на бывших надёжных супругов, и они выбрались из под обломков семьи на белый свет одинаково обиженными друг на друга, на жизнь, на судьбу, и в бесконечном одиночестве. Досталось теперь Касторину искать свою несформулированную эзотерическую Правду только в себе, в абстрактном мышлении и в мудрых книгах.
Оправдывал Касторина самый почитаемый им Проповедник христиан Екклесиаст, в Библии обозванный "сугубо плотским философом". А Екклесиаст "нашёл, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце её - силки, руки её - оковы; добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею... Чего искала душа моя, и я не нашёл? Мужчину одного из тысячи я нашёл, а женщины между всеми ими не встретил..."
Но тот же Екклесиаст одновременно вещал, что не может человек жить в одиночестве. Одинок он в душе, но "горе одному, когда упадёт, а другого нет, который его поднимет". И ещё действительно плотское изрекал Проповедник: "Если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?" Точнее и откровеннее про земное существование не скажешь, а ведь, не скрываясь, изложил мудрые истины под именем Екклесиаста реальный и даже знаменитый Израильско-Иудейский царь Соломон в последние годы своего царствования три тысячи лет тому назад.
На все последующие времена описал в прекрасной поэтической форме Екклесиаст-Соломон приближение старости в жизни человека и затем самой смерти. "Придут тяжёлые дни и наступят годы, о которых ты будешь говорить: "нет мне удовольствия в них!" В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы (старческие ноги и руки); и перестанут молоть мелющие (зубы), потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно (глаза); и запираться будут двери на улицу; когда замолкнет звук жернова, и будет вставать человек по крику петуха (возростная бессонница) и замолкнут дщери пения (глухота); и высоты будут страшны и на дороге ужасы; и зацветёт миндаль (седина); и отяжелеет кузнечик и рассыплется каперс (общий упадок сил, когда уже ничто не может возбудить старческий организм, даже наркотические плоды и семена каперса) - тогда отходит человек в вечный дом свой, возвратится прах в землю, чем он и был; а Дух возвратится к Богу, который дал его!"
Что ж! Утомительное кружение жизни уже задело Касторина своим крылом, "отяжел кузнечик" в сердце его и многое уже его не радует. Настало для него время "терять, бросать и уклоняться от объятий". Его давно будили для активной жизни не внешние события, а находки мысли. Значит, вечный Дух его не завершил земные дела, мятётся и ищет. Точку в смысле своего бытия Касторин ещё не поставил.
Недавно в Любимовской городской библиотеке "Молодая Гвардия" как писатель Геннадий Петрович проводил очередную встречу с читателями. Последние его книги, романы - "Найти и потерять" и "Чувства ведьмы" были почти профессиональными, почти без погрешностей стиля и с ярко выраженными собственными позициями. По названиям ясно, что написано в них о любви и тайнах жизни, но интересы людей даже на такую экзотику не снисходили, заморочен ныне народ материями более плоскими и практичными.
На встречу с Касториным пришли человек 20. Для замершего в культурном развитии Любимове это было уже много, зав. библиотекой могла отчитаться перед Управлением горуправы о массово-проведенном мероприятии. Но Геннадий Петрович не обольщался - слушали его человек восемь пенсионеров, которым любое сборище в развлечение, несколько библиотечных работников по долгу службы, а все остальные - желторотые практикантки информационного факультета местного техникума, собранные тоже не по доброй воле и с любопытством детско-наивным. Если и была в зале интересная читательница касторинских книжек, то только одна - шикарно одетая, задумчивая девица лет 22-24. Сидела она рядом тоже с солидной женщиной, крупного телосложения и внимательной. Выходит творчество его вызвало у этих дам некоторые вопросы, и это Касторина вдохновило.
Что говорить на людях, чтобы не было скучно, опытный рассказчик знал - несколько неординарных мыслей, не слишком долго и монотонно, по тем же урокам Екклесиаста - "глупость познаётся по множеству слов". Недавно написал Касторин эссе про книги. Тезисы из собственных рассуждений он использовал в выступлении.
Развернувшаяся дискуссия с залом была не слишком занимательна, и заинтриговавшие вначале встречи Геннадия Петровича дамы-слушательницы ему ни одного вопроса не задали. Может только ради одного автографа пришли?
После часа разговоров Касторин действительно начал ставить свои росписи на форзаце последней книги о ведьмах. Яркая девица в мини-юбочке и солидная женщина подошли к нему последними, когда зал почти опустел. Женщина протянула книжку для подписи автору, и присела перед ним на стул. Вероятно, она стеснялась своего довольно высокого роста и предпочитала его не демонстрировать. Скромно улыбнулась и достойно представилась:
- Нина Васильевна Мухина. Не знаете? Я зам. управляющей Любимовского отделения Газпромбанка. Со мною - моя дочь, Оля. Мы обе весьма интересуемся вашим творчеством, книгами единственного в городе романиста.
- Очень приятно, - привычно поблагодарил Касторин за комплимент. А вежливо самоуверенная дама разговор продолжила.
- Мы знаем, что на людях часто говорится не совсем то, что самому себе и что можно сказать доверенным близким. У меня с дочерью возникло желание пообщаться с вами, писателем, в неофициальной обстановке, положим, в семейном кругу. Не сочтите за навязчивость, но мы хотели тогда, когда вам удобно, пригласить вас в гости. Домой. Вот мой адрес и телефон. Позвоните накануне, и мы вас с удовольствием встретим.
- Спасибо! - усмехнулся Геннадий Петрович. - Вернее всего, я приму ваше приглашение. Не слишком-то я в последнее время нарасхват...
- Приходите! - улыбчиво позвала и красивая девушка. - Мы обещаем не задавать нудных вопросов, и вам, может быть, будет с нами тоже интересно.
"Конечно, - подумал Касторин, - сентиментальная пожилая дама и наивная девчушка очень меня развлекут своим пустозвонством, вздохами, закатив глазки, просьбами дать им советы про то, как стать талантливыми, как научиться хорошо писать и как начать печататься. Наверняка, высокопоставленная мама-"лошадь" заранее уяснила и моё семейное положение, и социальное - пенсионера. Её запрос на один вечер беспроигрышен. Дочка же просто любопытствует. Почему бы мне не поболтать однажды с незнакомыми женщинами? Не такие сложности переживали... Тем более, что домашнее угощение у них гарантировано."
В ближайший вечер Геннадий Петрович решил нанести свой первый визит в семью банкирши Мухиной.
2. ТРАНСГРЕССИЯ ДУХА
Касторин не знал ни жизни, ни быта состоятельных мамы и дочери Мухиных. Его поразило только бросающееся в глаза их внешнее несоответствие.
Нина Васильевна странно объединяла в себе одновременно и мужские и женские качества, притом, незаурядные. Много выше среднего, даже мужского, роста, не столько массивная, сколько могучая; и лицо - мужественное, волевое, абсолютно некрасивое, поскольку настоящим мужчинам, как и уму, красота, вообще говоря, противопоказана. С другой стороны, всё женское у Нины Васильевны не пряталось: широкий таз, могучий, рвущий кофточки бюст, голубые нежные глаза и располагающая к доверию улыбка.
Дочь Оля имела все черты типично женские и совершенные. Хрупкая фигура, тонкая талия, изящные бёдра, смазливое личико и добродушный синеокий взгляд. По объёму и весу она раза в три-четыре уступала своей маме. В кого она такая удалась, можно было только гадать.
Личная жизнь 53-х и 24-х-летних женщин завсегда - тайна и интимность. И представление их, и рассказ про них - будоражащая воображение неприличность, даже в случае полной надуманности и заведомой лживости малейших подробностей. Допустима и здесь лишь внешняя анкетная характеристика сути.
Так, мама и дочь имели каждая свою квартиру. Уже с возраста совершеннолетия Оле был предоставлен свой отдельный приют, где она обретала самостоятельность и осваивала домашнее хозяйство, не мешая маме. Чем она могла помешать маме, одинокой полнокровной женщине, и что сама изучала, обладая соответствующими условиями и развитой привлекательностью, остаётся за чертой житейских подробностей, и каждый их может определить по уровню собственной испорченности.
Олина однокомнатная и мамина двукомнатные квартиры находились в соседних домах, и долгое время столовались они вместе, естественно, у мамы. Оля закончила университет по специальности экономист, с помощью мамы устроилась работать в Любимовскую администрацию инженером департамента по финансам и сборам. Теперь жила вроде бы полностью паритетно, но с мамой оставалась максимально близкой; постоянные связи, и бытовые, и духовные, не прерывала, оставаясь девушкой серьёзной и, на слуху, не испорченной.
В назначенный субботний вечер пожилая и юная женщины встретили Геннадия Петровича как дорогого гостя у порога. Мама была в вечернем платье, дочка в джинсах и свитерочке, специально прячущих её сексуальность; обе улыбались и, если проявилось в них сразу некая необычность, то только в виде почтительной серьёзности.
Пенсионер разорился на букетик белых хризантем, предположив, что они подходят любому вкусу, и вручил их маме.
Стол для него в зале был обставлен поистине по-царски - и букет роз его украшал, не в пример касторинским скромным цветочкам, бутылка коньяка, фрукты и овощи, изысканные деликатесы, даже цены которым Касторин не знал. Это он ожидал, и приготовился к монотонным и ничего незначащим разговорам.
Сразу выпить и закусить для связки слов было закономерно.
- За гостя, за сближение наших душ! - провозгласила многообещающий тост Нина Васильевна.
- Сближенье душ, сближенье рук, судьбы сближенье... - пошутил, перефразируя Пастернака интеллектуальный писатель. Получилось к месту, и женщины понимающе улыбнулись его тонкости. "Не будет же он цинично намекать на сближение тел?! И не к лицу ему это..."
Через несколько минут, предложив гостю и сама неторопливо и небрежно отведав икорки в блинчиках и салатик с крабами, хозяйка, Нина Васильевна, заговорила, и Геннадий Петрович немедленно уловил, что никакой банальной нудности его сегодня не ожидает. Сразу сосредоточился, нашёл в глубине усталого мозга запрятанный аналитический потенциал и слушал женщину со всем возможным для него вниманием.
- Мы с дочерью не будем донимать вас, Геннадий Петрович, глупыми вопросами. Не готовьтесь скучать! Мы расскажем вам о себе, о том запредельном в нашей жизни, чем, по-нашему мнению, увлекаетесь и вы. Мы с удовольствием прочитали все четыре ваши изданные книги. Особо понравились - "Чувства ведьмы" и "Миры за горизонтом". У вас наверное есть и ненапечатанные романы на ту же тему?
- Спасибо! Вы угадали, - серьёзно ответил Касторин.
- О ваших тайнах вы при желании расскажите потом. А мы приоткроем свои; не раскроем и не объясним самим непонятное. Просто, я приведу некоторые факты... Ещё до рождения дочери, когда я ещё не жила в Любимове, а была управляющей Тобольского отделения Госбанка СССР, в узком нерабочем кругу мы увлеклись 1спиритизмом 0. Крутили блюдечко и общались с ДУХАМИ известных умерших людей и своих родственников. Кое-кого удавалось вызвать, а кое-кого и нет.
Кстати, после таких сеансов однажды и проявился в будущем Олин отец. Я от вас ничего не хочу скрывать. Я не была замужем, зачала случайно. После головокружительной мистики, в естественном после неё состоянии экстаза, мы расслаблялись в компании и с помощью секса. И хотя я хорошо знала Олиного папу, она ведь у меня не самозванка с отчеством Николаевна, я не захотела привлекать его к воспитанию собственной дочери, потому что была уверена, что справлюсь с этим сама. Николай же не проявил заинтересованности к созданию семьи со мной, и я его не побеспокоила открытием его отцовства. Наоборот, перед рождением его дочери я попросила перевод и переехала работать в наш город Любимов. Олечка у меня Любимовская и ей столько же лет, сколько и нашему прекрасному городу...
Продолжу о ДУХАХ... Но прежде, мне кажется, для укрепления духа своего, нашего, нужно немножечко выпить и закусить, раз стол уставлен едою, и гость наш ещё не всё отведал...
Касторин уяснил, что и маме, и дочке требуется стимулятор откровенности, алкоголь, больше, чем ему, так как, вероятно, судя по запевке, открыть они ему решились не совсем простые детали жизни. Они, не жеманясь, опорожнили по второй полной рюмке коньяка, у Оли появился блеск в глазах, но Нина Васильевна только стала ещё серьёзнее. Продолжила она свою исповедь без оправдывающей улыбочки.
- Однажды в Тобольске мы "крутили блюдце" вдвоём с Николаем. Вообще-то, чем больше участников, тем Духам лучше, но и в четыре руки часто сеансы бывают удачными. В ту ночь у нас долго ничего не получалось, уже свечка сгорела наполовину, и мы подумавали завершить представление. Я напоследок спросила: "ПУСТЬ ОТЗОВЁТСЯ ДУХ БЛИЗКИЙ К НАМ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ". И блюдце поплыло. "КТО ВЫ?" - задала я вопрос. "Я МАРИНА" - прочитали мы ответ. "А ФАМИЛИЯ?" - захотела уточнить я. Ответ нам обоим показался странным - "БОЛЯРЫНЯ". "Что же, бывают необычные фамилии", - так мы подумали. Дух некой женщины желал нам что-то сказать, я про это и спросила. Блюдце стало диктовать нам длинную фразу. Я её помню дословно. "ТЫ РОДИШЬ ДОЧЬ. МОЯ ДУША ОСЕНИТ ВАС ОБОИХ. ЧЕРЕЗ ВАС Я БУДУ ОБЩАТЬСЯ С МИРОМ".
"Ерунду какую-то сегодня говорит нам неведомый Дух!" - усомнился мой напарник, и скоро мы завершили это общение. Потом, уже через несколько лет, вновь Дух той Марины навестил меня, и с некоторых пор общается со мной и дочерью постоянно. Притом не только в спиритических опытах, но и иначе - мне она несколько раз снилась в очень реальных снах. Были случаи в навеянном экстазе Марина являлась мне в виде слуховых и даже зрительных галлюцинаций. Ну, а Ольга сама про себя расскажет.
Выяснила я кем же была эта БОЛЯРЫНЯ МАРИНА на самом деле, в земной своей жизни. К моему великому удивлению оказалась она поэтессой МАРИНОЙ ИВАНОВНОЙ ЦВЕТАЕВОЙ. Удивило же меня её внимание потому, что в отличие от многих барышень я-то никогда не писала стихов и понимаю их весьма условно. В одном из контактов я спросила её: "Почему твоя душа выбрала меня? Дочка хоть интересуется стишками, а я так никогда такой болезнью не маялась". "ИМЕННО ПОЭТОМУ ВЫБРАЛА, - ответила Марина и добавила, - ИЗ ПОЭТОВ-ЖЕНЩИН ДОСТАТОЧНО МЕНЯ ОДНОЙ. ТЫ ЛУЧШЕ ДРУГИХ ПОЙМЁШЬ МЕНЯ - ЧЕЛОВЕКА".
Я действительно очень быстро начала понимать эту женщину. Сама догадалась, отчего она зовёт себя непривычно, не "боярыней" или "барыней", а "болярыней". Титул этот она произвела от глагола "болеть", болеть за других. Глубоко чтя русский язык, Марина и означила для себя такое своё предназначение. Позже, в толковом словаре Даля я нашла подтверждение открытой мной и Мариной связи этих понятий.
Вам, Геннадий Петрович, я должна передать важное мистическое послание от Марины. Это будет и оправданием нашей с дочерью наглости заманить вас к себе в дом. Недели две назад Марина неожиданно мне предложила: "НАЙДИ МЕСТНОГО ПИСАТЕЛЯ КАСТОРИНА. ДЛЯ ПОЛНОТЫ ЗАПРЕДЕЛЬНОЙ СВЯЗИ ОН НЕОБХОДИМ В НАШЕЙ КОМПАНИИ. НАЙДЁШЬ, ВОЗМОЖНО, Я МАТЕРИАЛИЗУЮСЬ СРЕДИ ВАС ЧЕТВЁРТОЙ".
Грешным делом, вначале я выяснила ваш нынешний образ жизни, даже факт отъезда из города вашей жены. И вот вы рядом с нами...
Касторин задумчиво покачал головой.
- Очень интересную историю вы поведали, Нина Васильевна. Для меня примечательно, что знают про моё писательство не только малоизвестные мне люди вблизи, но и духовные сущности ИНОГО МИРА. Какие цели ставит ДУХ неординарной женщины, общаясь с вами, рекомендуя моё участие в этой связке? Быть может, тайна прояснится после рассказа нашей юной леди Олечки?
Названная "леди" не смутилась. Обе женщины в глазах Касторина выполняли сегодня некую определённую им миссию, намного превосходящую житейские бытовые планы. За всё истекшее время беседы ни одна из них не сделала малейшего жеста, привлекающего внимание к себе, улыбочки там, лукавого взгляда, касания причёски или одежды, всего того, что присуще всей женской породе как типичное и зачастую невольное кокетство. Их задача состояла в информации нужного НЕКИМ СИЛАМ человека, и, высказываясь, они не оглядывались ни на предосудительные подробности, ни на собственный авторитет перед новым знакомым. Им нужно было изложить ему суть странного явления, что они и делали.
Оля с такой заданностью и поделилась своей оценкой мистификации их семьи ДУХОМ МАРИНЫ. Говорила она или заученные, или серьёзно обдуманные фразы.
- Про мамины увлечения спиритизмом, чревовещанием, магнетизмом и прочей магией я знала ещё в детстве. Думала, простите за выражение, очередной мамин "бзик", то есть, блажь, для отвлечения или привлечения прозы жизни. И отнеслась к этому абсолютно индифферентно, "чем бы дитё не тешилось", тем более, без мужа, в одиночестве.
Уже девушкой, с 14-ти лет я увлеклась поэзией Цветаевой. Неслучайно мне попал томик её стихов. Я убедилась, что выше её ПОЭТОВ в России ни среди женщин, ни среди мужчин не было и нет. Ни на кого не похожа, со своей сложной архитектоникой мыслей и воздействием поистине мистическим. Возможно потому, что с юных лет мечтала о смерти.
"Уж ничего не надобно отныне
Новопреставленной болярыне Марине".
И как понимала девичью душу:
"Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!"
Прочла кое-что из её биографии. То, что она звала себя "боярыней - болярыней" я поняла по-своему. Где-то разыскала пословицу: "С боярами знаться, можно ума набраться, а можно и греха не обобраться". Чего скрывать, грехи великой Марины казались мне освящёнными самим Небом. Я мечтала в девичьей постели именно у неё учиться Ars Amandi - искусству любви.
В мои лет 18 мама однажды сообщила, что Марина Цветаева покровительствовала моему рождению и обещает наставлять наши души, и её, и мою, для общения с ВЫСШИМ. Я ответила маме, что давно учусь у Марины чувствам, но не у МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ ЗАГРОБНОЙ, не у ДУХА, а по оставленным ею её же стихам. И продекламировала:
"Заустно, заглазно,
Как некое верхнее "ля"...
Меж ртом и соблазном
версту расстояния для...
Блаженны длинноты
широты забвений и зон!
Пространством, как нотой,
В тебя удаляясь, как стон.
В тебя удлиняясь,
не видь и не слышь, и не будь.."
"Болтушка ты... - оценила и меня и стихи Марины мама и предсказала: - Значит, ДУХ МАРИНЫ ещё навестит тебя, когда придёт срок..."
Особенно вам, писателю, я могу ответить, что не считаю контакт с МЁРТВЫМ ДУХОМ значимее, чем свою постоянную связь с ЖИВЫМ СЛОВОМ МАРИНЫ. Разные люди по-разному воспринимают поэзию. Многие замечают только ряд звуковой, некоторые ищут в стихе мысль, я же больше всего СЛОВО МАРИНЫ ощущаю мысле-образом, чувствую его и даже вижу. Кстати, ритм большинства стихов Марины соответствует ритму человеческого сердца в экстазе, про который упоминала мама. Но чаще всего и закономерно сердце трепещет в экстазе при, так называемых, "занятиях любовью".
Об этом много пишет Марина. Например, что объясняет она в приведённом мной стихотворном отрывке. "Заустно, заглазно" - ясно, что об этом нельзя говорить и нельзя смотреть на бесконечность ощущений женщины от "рта" до "соблазна" - очевидно, обозначенного мужчиной прельстительного органа женщины. А "в тебя удлиняясь", и все предыдущие и последующие строфы - искусное и детальное изображение полового акта женщины и мужчины. Вряд ли необходимо такое пояснять?..
Перешла к интимным понятиям Оля совершенно равнодушно, как к чему-то вполне естественному и обыденному. Нина Васильевна бросила на дочь укоризненный взгляд-вопрос: "Надо ли про это?"
Ольга ответила навслух:
- Это же правда жизни! Зачем её умалчивать? Я расскажу и более обывательски непривычное.
Когда я училась в университете подружка-однокурсница Лена принесла мне книгу Марины Цветаевой "Повесть о Сонечке". Там же была пьеса в стихах "Каменный ангел" и драма "Конец Казановы". Все три вещи были про одну женщину, актрису Сонечку Голлидэй, которую Марина не просто любила, а любила страстно, нежно, сверхъестественно. Подружки общались и с мужчинами. Один из них, Володя, ходил к ним по очереди, но детали всех их встреч, и друг с другом, и с мужчинами творчески целомудренная Марина не описывает. Хоть и много в этих реальных воспоминаниях было высоких материй, и я, и Лена без обиняков вычислили, что воспевает гениальная поэтесса вслед за древней гречанкой Сапфо не что-нибудь, а лесбийскую любовь. Сначала дурачась, но мы решили опробовать, что же это такое.
Мама знает, с невинностью естественным способом я рассталась в 16 лет. Ну а Леночка ещё раньше. Конечно, с тех пор мы систематически развлекались с ребятами. Любовь осуждаемая, лесбийская, открыла нам совершенно новое, что мы прежде не испытывали. Почему мужчины должны упиваться нежностью женщин, а женщины должны ограничивать себя только грубым противоположным полом? И души наши узнали подлинную ласку, и экстаз мы познали до грани потери себя, разума, всех ощущений земного мира, и, конечно, его нравственных предрассудков. Впрочем, грубое мужское обращение женщинам тоже иногда требуется. Мы с Леной нашли своего Володю, но занимался он с нами чаще не по очереди, а одновременно. Мы объединили все виды наслаждений тела и души. Нас учила МАРИНА:
Но бывают - страстные сёстры!
Но бывает - братская страсть!
(Слушай! если звезда срываясь...
Не по воле дитя с ладьи
В море падает... Острова есть,
Острова для любой любви...)
Это будет - братская рана!
Так под звёздами, и ни в чём
Не повинные... Точно два мы
Брата, спаянные мечом!..
Призналась маме, что я стала лесбиянкой. К моему удивлению, она отнеслась к этому с пониманием. Поделилась со мной, что в Тобольске была знакома с очень порядочной добронравной женщиной, которая по своей физиологии была ближе к мужчине, чем женщине, и всю жизнь жила на пару с подругой. Такое отклонение от норм не мешало им обеим быть очень положительными и всеми уважаемыми людьми.
Но маме известно, что никаких физиологических особенностей ни у меня, ни у Лены нет. СЛОВО МАРИНЫ приобщило нас к высоте возможных женских чувств. Не на словах, а на деле мы осознали воспетые поэтом "братские раны", "лесбийские острова любви". Влияние ДУХА МАРИНЫ на маму помогло и ей многое понять. Всё существо "БОЛЯРЫНИ", как и её поэзия, пронизаны идеалом СВОБОДЫ. Ни за какое счастье она не позволяла себе уступить свою свободу. Вот ещё её строчки:
НИКТО, В НАШИХ ПИСЬМАХ РОЯСЬ,
НЕ ПОНЯЛ ДО ГЛУБИНЫ,
КАК МЫ ВЕРОЛОМНЫ, ТО ЕСТЬ -
КАК САМИ СЕБЕ ВЕРНЫ.
Я рассказала, пожалуй, всё, что хотела сегодня сказать...
Оля впервые чисто по-девичьи улыбнулась.
- Геннадию Петровичу, я думаю, не покажется, что влияние МАРИНЫ сделало маму мистиком и "свободной женщиной", а меня извращенкой и распутницей. Всё много глубже, и вы, писатель, разберётесь в земных и неземных вопросах получше нас. Недаром, сам ДУХ МАРИНЫ побудил нас открыть вам наши тайны.
- Тайны ваши действительно весомые, - качнул головой Касторин.
Они ещё втроём выпили по рюмке, немножко покушали, но аппетита ни у кого после необычных открытий не было. Оля решила уйти, сославшись на дела.
- А вы ещё побеседуйте! - усмехнулась она.
Нина Васильевна и Геннадий Петрович вышли в прихожую проводить молодую гостью. Оля неожиданно дала новый повод для раздумий и ощущений писателя. Вдруг заявила:
- Разрешаю обнять меня на прощанье зрелому мужчине. Обнимите меня по-отечески, Геннадий Петрович! Я ведь такого никогда не испытывала.
Мама на полголовы возвышалась рядом с Касториным, дочка приподняла руки. Самую малость смутившись, Геннадий Петрович прижал к себе тонкую талию девушки. Второй рукой непроизвольно взял в ладонь её выступающую под свитером грудь, странно ощутил, что она - никакая, не упругая или мягкая, тряпичный шар, не излучающий тепла. И стан девушки вблизи Касторин не воспринял женским, скорее как куклу, в которую не додумались вдохнуть жизнь.
Нина Васильевна взирала на сценку с удовольствием. А Оля, или "кукла" в её обличие, заметила:
- Оказывается, наш Геннадий Петрович, способен проявлять себя как страстный мужчина. Возьми, мамочка, это себе на заметку!
Лукаво ухмыляясь, Оля накинула шубку и упорхнула за дверь.
Касторин и могучая "банкирша" допили бутылку коньяка, приступили ко второй. Геннадий Петрович заметно охмелел. Обнаружил рассеянным взглядом женскую привлекательность в сидящей напротив даме, даже оценил, что её мощь является всего лишь признаком полноценности в противовес ушербности маленьких шлюшек. Но ещё пытался рассуждать.
- Много нужно мне подумать о ваших необычных историях. Сейчас вот не даёт покоя мысль, почему великая поэтесса, воплощаясь в душах земных женщин, не пытается естественным образом продолжить собственный смысл жизни, то есть продолжить творчество. Вам она внушает способность понимания Мироздания во всех его сложностях, а дочь наставляет в объёмности и вседозволенности чувств. И что я уже сейчас осмелюсь предположить? Есть философское понятие - ОТРАЖЕНИЕ. Смысл его тот, что в отражении проявляется не вся сущность предмета, а только отдельные его черты, часто заведомо некими силами искажённые. В биологии ещё точнее понятие ТРАНСГРЕССИИ. Так называется явление, когда в наследственных качествах человека происходят изменения, нисколько не связанные со свойствами родителей. Я думаю, вы с дочкой участницы ТРАНСГРЕССИИ ДУШИ неизвестной МАРИНЫ. От ЦВЕТАЕВОЙ у неё только отдельные признаки, но утрачена способность мыслить и чувствовать словом. Она и воздействует на вас или словом давно сказанным, когда она была ПОЭТОМ, или ЭМАНАЦИЕЙ, излучением своих утраченных женских способностей, замыслив пробудить их в вас.
С христианско-оккультных позиций можно обозначить происходящее с вами как ИСКУШЕНИЕ ДЬЯВОЛА, точнее, ДЬЯВОЛИЦЫ, СУККУБЫ, назвавшей себя Мариной. С моих точек зрения, не упрощающих жизненные факты, это всё-таки то, что я назвал - ОТРАЖЕНИЕ и ТРАНСГРЕССИЯ.
- Очень сложные ваши суждения, - качнулась перед Касториным Нина Васильевна. - Я думаю, разъяснения мы получим, когда все вместе попытаемся пообщаться с ДУХОМ МАРИНЫ. Если вы не против, наметим это в один из ближайших вечеров.
- После ваших с дочерью открытий себя я никак не могу отказаться от такой попытки.
- Дочь ещё не сказала вам, что говорила мне. Когда она читает стихи Марины, она часто буквально видит её на страницах книги, эфирный такой образ, который с ней общается, что-то подсказывает. А в своей изобретательной половой жизни были случаи осязала Марину рядом, ощущала гладкость её кожи, даже тепло.
- Любопытно. Я вот коснувшись вашей дочери почему-то не ощутил женского тепла. Это ко мне она так равнодушна?
- Не думаю. Знаете, моя дочь, как и большинство современной молодёжи, имеет довольно беспорядочные связи. На работе, в департаменте, каждую неделю у них вечеринка при сауне и бассейне, обязательно с групповым сексом. Дома, вы поняли, кроме удовольствий лесбиянок полюбила ещё игры втроём. Была холодной сегодня, я полагаю, оттого, что душу Оли заполонил основательно ДУХ МАРИНЫ. Возможно, не Олю вы обняли, а уже саму Марину.
- Да уж!.. Моё понимание реинкорнации душ придётся дополнить. А как вы относитесь к такой жизни дочери? Точнее, мой вопрос: относились бы так же терпимо, если бы сами не общались с духом Марины?
- Хотя мы с дочерью разные, но всё-таки обе самые близкие женщины. А близкому желается только радость. Дочь получает радость от своего образа жизни. Разве я могу её осудить? Раз уж мы откровенны, скажу, что половое удовольствие женщине важнее всего на свете. Такая была Марина, такая Оля. Я тоже такая. Почему не вышла замуж. Мне нравится периодически менять любовников. Привыкать к новому, испытывать вдохновение первого касания. Правда, в отличие от Оли, я не люблю ложиться за день с тремя разными мужчинами, я раскрываюсь одному, избранному, пока он или я не устанем друг от друга...
Разговор у них скатился в самые детальные подробности интима. В конце концов, в итоге всех обстоятельств этого вечера Геннадию Петровичу досталось убедиться, что его представление о крупной женщине как совершенстве оказалось справедливым...
Наутро, у себя дома, несколько разбитый лишней выпивкой и стрессовыми впечатлениями, Касторин не смог сосредоточиться на запредельных загадках - его переполнила тема чувственности. Шокировали его женские тайны мамы и дочки Мухиных. Он и не думал осуждать непонятных ему женщин, разобраться бы в собственных мыслях вокруг раскрепощённого и откровенного образа жизни, который в физическом плане под разными поводами, а то и без них, наступает туманом на планету людей.
Представления о жизни и жизненные поступки очень часто не совпадают. Геннадий Петрович даже не упомянул в своём эссе весьма показательный реальный случай из собственной молодости, защищая и здесь традиционное самоуважение. Была у него красотка-любовница, которой он изложил свои убеждения о свободе чувств, о разных оценках духовной и физической верности. Когда же любовница однажды ему призналась, что волею обстоятельств ему физически, но не духовно, изменила, Касторин немедленно её покинул. Окончательно и бесповоротно. Как некий мыслитель, он разделял свободолюбивые убеждения, но жить по ним в своё деятельное время не умел и не хотел.
Вот семейка Мухиных, в которую он роковым образом проник, кажется, без предрассудков и внутренних запретов фактически реализует внушённые мистикой взгляды. Зачем им наговаривать на себя? Юная Оля, как в наваждении, раскрепостила все чувственные пороки, своё нежное тело сознательно посвятила познанию самых изощрённых страстей, и по её поведению, ни сколько в том не раскаивается.
А ведь ещё в древнейшей на Земле Авестийской вере то, чем грешит ныне дева, лесбиянство, относится к самым непростительным человеческим деяниям. Буквально в "Авесте", заповедях Заратуштры и, согласно ему, поучениях Единого Творца Мироздания Ахуры-Мазды, значится: "преступлениями против высших нравственных законов считаются: первое - однополая любовь, второе - гомосексуализм, и лишь потом - убийство себе подобного или покушение на таковое".
Из этого следует, заключил Касторин, что крайности порочности были свойственны всем людям земли, всем народам за многие тысячелетия до появления христианства, раз осуждением их занимаются древнейшие религии. И, возвращаясь к семейству Мухиных, их реальному столкновению с запредельным, ясно, что направляет маму и дочку бесспорно посланница тёмных сил, сферы, которую от сотворения миров окрестили Адом или Преисподней.
Позанимавшись эссеистикой, отдохнув морально и физически от непредвиденного приключения, поскольку его рассуждения, в конечном счёте, оказались достаточно нудными, что ему и требовалось в данный момент, Геннадий Петрович мог, наконец, обдумать странные и необычные факты, до него доведённые по указанию неведомых сил. Настала пора ему подготовиться к ожидаемому продолжению раскрытия НАДЗЕМНЫХ ТАЙН, уклониться от свидетельства которого, вероятнее всего, он не в состоянии даже при желании. С ЭТИМИ СИЛАМИ спорить человеку не то что трудно, а чаще всего, невозможно.
Важнейшим из того, что он узнал, было обещание мистического ДУХА МАРИНЫ материализоваться при соучастии его, писателя Касторина. Насколько он знал эзотерические учения, данной способностью, МАТЕРИАЛИЗОВЫВАТЬСЯ, без труда обладали, как ни удивительно, не ВЫСШИЕ, а НИЗШИЕ или средней иерархии духовные сущности. ИНКУБЫ, СУККУБЫ, АШЕРЫ постоянно посещают материальный мир во плоти для совращения и развращения земных душ. Из ВЫСШИХ ДЕМОНОВ, например, ВЕЛЬЗЕВУЛ, в какой-то мере создатель и покровитель нынешнего человечества, редчайшие случаи непосредственно общался с людьми. Но и в зафиксированных мистиками событиях явления Вельзевула верующим в него (например, как описано в средневековом трактате "Молот ведьм"), он проявлялся только демоническим голосом и сверхъестественным гипнозом, внушаемым большой толпе ощущением ужаса и собственного величия. Увидеть же глазами самого САТАНУ, ЛЮЦИФЕРА, поучают посвящённые демонисты, смерти подобно.
В пророчествах Страшного Суда над заблудшим миром постоянно утверждается, что до схождения на Землю посланца Бога ХРИСТА, первым снизойдёт АНТИХРИСТ, САТАНА, и много лет будет искушать человечество, пока не расправится с ним Христос.
Хотя Касторин не слишком доверял христианской мифологии, в ней как и в других мифах зашифрована запрятанная история человечества и всеобъятные законы Мироздания. А один из мировых законов звучит как ЗАКОH БЕСКОHЕЧHОСТИ ВСЕЛЕHHЫХ. В нём, в частности, говорится, что абсолютное число Вселенных в которых отображены все возможные комбинации феномена существования - это бесконечность... Все возможно, хотя некоторые вещи более вероятны, чем остальные. Можно считать эту ссылку на "миры альтернативных возможностей" научной фантастикой, но этот закон имеет широчайшее применение.
Серьёзной наукой признаётся - уничтожение или глобальное преображение цивилизаций возможно и реально имело место в прошлом. Связывается такое положение с продолжительностью обращения Солнечной системы вокруг центра Галактики, которое вычислено в 25 920 лет. Кроме того, имеются, так называемые, "фатальные секторы Вселенной", попав в которые землян не ждёт ничего хорошего. В итоге, ещё в древности вычислили, что смена цивилизаций на Земле происходит примерно раз в 12 тысяч лет. Современные специалисты-футурологи утверждают, что это так и есть, объясняя половину срока существования цивилизаций от всего цикла на необходимость времени на формирование новой формации человечества и "отдых" Вселенной после организованной ею катастрофы.
Получается, признав исчезновение цивилизации Атлантиды за факт, произошедший 12 тысяч лет назад, мы находимся где-то на границе крушения Мира. Точность прогнозируемого Светопреставления определяется в пределах 10-12 лет. Не будучи оптимистом, Касторин сомневался, что ему придётся стать свидетелем и участником такого глобального события. И невероятно, что Сатана вернётся на Землю в облике женщины да ещё в ту компанию ординарных по сути представителей человечества, в которую он попал. Себя самого, лично, никогда он не считал за столп, как и типичного представителя своего Времени.
Тогда, чему же предстоит ему стать свидетелем?
Марина Цветаева, исходя из традиционных посылок, несомненно после смерти попала в Ад. Самоубийца, ушедшая из жизни по своей, а не божественной воле. Женщина, испытавшая сверх всякой человеческой меры сонм страданий, в которых большей частью сама же и была повинна. Куда ей дорога, как не в Ад? В Аду над ней хорошо поработали, воспитали и перевоспитали. Жизнелюбка, она согласилась на любые роли, чтобы в какой-то мере возвратиться на обожаемую Землю. Вернётся она не Мариной Цветаевой, а СУККУБОЙ МАРИНОЙ, имеющей связь с той Мариной, но однозначно не ей. Усовершенствует попавших в её сферу влияния людей или поиздевается над ними? Это в ближайшие дни и предстоит писателю Геннадию Касторину узнать воочию.
3. СВИДАНЬЯ ПЕРВОГО ПЕЧАЛЬ
В субботу в обед Касторину позвонила Нина Васильевна. Поздоровавшись, сказала:
- Придётся вам, Геннадий Петрович, сегодня придти к нам, попозже, около 12 часов ночи. МАРИНА явится в полночь, такое мы с Олей получили предупреждение.
- Понятно. А в какой форме пришло сообщение ОТТУДА?
- Сказала САМА. Мне - во сне, Оле - в бреду.
- Для вас это праздник или новое испытание?
- Мы привыкли к общению с ДУХОМ. Ожидаем что-то новое, но страха не испытываем.
- Хорошо. Я буду у вас...
Нина Васильевна, извинившись, напомнила, хотя Касторин, наверняка, осведомлён, что к встрече нужно себя подготовить - не принимать алкоголь, тщательно вымыться, побриться и психологически "быть готовым к любым неожиданностям".
Положив трубку, Геннадий Петрович поговорил теперь сам с собой. "Конечно, чего им бояться? В этих женщин ДЬЯВОЛ уже вошёл. Добавить им нового искушения даже посланница АДА ДЬЯВОЛИЦА-СУККУБА вряд ли в состоянии. Но и проводить эксперименты надо мной, довольно истраченным и уставшим, тоже не целесообразно. Остаются два возможных варианта: или МАРИНА откроет компании невероятные знания, или заберёт с собой в ПРЕИСПОДНЮЮ, которой, глядя правде в глаза, каждый из нас вполне достоин..."
Время до визита оставалось много, и Касторин начал предательски нервничать. Не таким уж он был искушённым в ДЬЯВОЛЬСКОМ МИРЕ. Представить предстоящий кошмар всегда намного сложнее и тягостнее, чем его пережить. А тут ещё и выпивку запретили, и нарушать неземной, по сути, запрет он не осмелился.
Чтобы отвлечься, вспомнил о фрейдистской сублимации и решил вообразить и описать недавно случивший у мамы и дочки контакт с ДУХОМ МАРИНЫ. Они "виделись" с ней, как сказала Нина Васильевна, одна во сне, вторая - в бреду. Можно не опасаться ошибки, предположив, что и сон, и бред женщин, пленниц ТЕРРИТОРИИ МРАКА, обязательно были эротическими. Разбираться с тайными чувствами своих предстоящих соратниц в столкновении с ЗАПРЕДЕЛЬНЫМ всё равно, что ради циничных игрищ их раздевать да ещё рассматривать особенности телосложения. Но пофилософствовать на непривычную тему, порассуждать не о запредельном, а просто запрятанном Касторин себе позволил...
Перебегая холодные, пустынные в поздний час любимовские улицы, Геннадий Петрович подумал, что в их городе, как нигде, жизнь сконцентрирована за окнами домов, и тёмными, и светящимися в ночи. Конечно, не у всех она такая обнажаемая, как он иногда представляет. Но бесспорно ни за одним окном не свершатся сегодня деяния, в которых предназначено принять участие ему в самом таинственном из домов.
Мама и дочь вместе встретили Касторина в прихожей. Выглядели они сегодня по меньшей мере экзотически, что, вероятно, было предусмотрено предстоящим ритуалом. Обе женщины были в одних пеньюарах. На массивной Нине Васильевне - длиннный, телесного цвета, почти не прозрачный; на Оленьке - коротенький, белый, и такой длины, что едва касался её рыжего лобка, оставляя на виду всё остальное. Но деву это нисколько не смущало, и привыкшая, и сосредоточенная на более необычных грядущих видениях.
- Положено и вам, Геннадий Петрович, быть полуодетым, - тихо сказала Нина Васильевна и проводила Касторина раздеваться в свою спальню.
В комнатах было жарко, и Геннадий Петрович без особых затруднений позволил себе остаться в одних трусиках.
Дамы ждали его в гостиной, в полумраке, за специально прибранным столом. По его углам горели четыре свечи, а посредине, на всю площадь стола, как скатерть, разместился профессионально выполненный на холсте "магический круг". На круге - обозначенные знаки зодиака, еврейские и латинские буквы, какие-то иероглифы, но в центре центра - начерченная линиями неодинаковой длины решётка, странный символ предстоящего таинства. Касторин присел с третьей стороны стола, две другие, напротив друг друга заняли мать и дочь.
Нина Васильевна пояснила шёпотом:
- Духов мы вызывать не будем. Нам нужно сосредоточиться на изображении клети, мысленно пытаясь раздвинуть её прутья, представить живой образ МАРИНЫ. Магическое заклинание я произнесу сама.
Она неразборчиво зашептала непонятные слова - "Аум... хава... хуум..." Затем все трое замолкли, напряглись, пытаясь выполнить загадочное задание. Касторин знал, что при медитации методом МАНТРА используют некие точки или картины для ухода из реальности, они называются ЯНТРА. Лучше этой решётки янтру не придумаешь! На миг у него потемнело в глазах, показалось, что на самом деле нарисованные линии на холсте начали раздвигаться. Где-то часы начали отсчитывать ударами полночь, картинка на столе поблекла и исчезла. Перехватило дыхание, блеснула вспышка света.
Они обернулись на свет. В углу комнаты стояла, улыбаясь, неярко светясь, невысокая женщина с хрестоматийным лицом, несомненно МАРИНА. В синем плаще, под которым виднелось современное шерстяное платьице.
- Всё получилось, я с вами - или вы со мной?! Ведь всё - равно, и всё - едино... И стол накрыт... на четверых, и не забыта я - живая... - сказала МАРИНА, входя и вводя земных людей в круг Цветаевских поэтических образов.
Выглядела она бойкой сорокалетней женщиной, малоформатной и поэтому симпатичной - на малых чертах меньше видны следы увядания и печали. Голос у неё был напряжённый, но не взволнованный, а скорее экзальтированный.
- Вы, мои подружки - выполнили все поручения, подготовили праздник. Сядем же к яствам - сытости сытых! Магия вам не понадобится - сама ВЕДЬМА-СУККУБА к вам пожаловала.
Она прошла мимо всех в глубину комнаты к столу, который и Касторин только что заметил. Этот стол оказался богато сервирован. Марина присела в кресло, на диване разместились рядом Нина Васильевна и Оля, Геннадий Петрович опустился во второе кресло, справа от неземной гостьи. Свет свечей едва достигал этого угла пространства, и всё казалось более таинственным и более красивым. От винных бутылок падали блики на потерявшие возраст лица, возле стола в жаровне что-то курилось и доносился резкий дурманящий запах, похожий на испарения богульника или... бузины.
"НЕТ! - подумал Касторин. - ОНА ВСЁ ЖЕ КРАСАВИЦА. ЕСЛИ ВИДИШЬ, КАКАЯ У НЕЁ ДУША. БЫЛА... ВООБЩЕ, ВО МРАКЕ ВСЕ КРАСАВИЦЫ...
МАРИНА слегка сморщилась от циничных мыслей мужчины, но, не взглянув на Геннадия Петровича, продолжила заправлять компанией - по старшинству только что провозглашённого звания ВЕДЬМЫ-СУККУБЫ.
- Зачем позвала троих? Две согласные мысли в 7 раз увеличивают силу, а три - в целую тысячу раз. Ты, писатель Касторин, выпал нам, как козырная карта. Согласный со всеми, кроме Бога. И кроме себя самого. Зато Бог - согласный с нами! Я устала от твоих мыслей. Они и помогали и мешали мне. Думаешь мёртвым легко? Это одно, что поэт без сердца. Хуже, чем жизнь без души, давно испытываемая тобой, не многими понятым сочинителем. Душу ты отдал книгам...
Вы, дамы, не смущайтесь, угощайте чем угодно моего брата по беспутству, писателя, и меня, сумеречную. Плоти во мне не меньше, чем у вас. Я только душу во тьме потеряла.
Сейчас - мы в особом пространстве. Не у вас, и не у меня. Тот свет - это мой свет. Нет ни жизни, ни смерти. Мы в переходе миров, в подворотне Земли и Неба. И я - почти, как вы... Потрогай меня, Касторин! Потрогай!.. Я неотличима от тебя и земных дев!..
Касторин неуверенно взял руку Марины - она была немного влажной, шершавой, не аристократической - трудовой, очень маленькой живой ручкой. Он спрятал её в своей ладони.
- Помнишь слова хорошего поэта - "В моей руке какое чудо - твоя рука"? - взрогнула Марина. - Поцелуй её! Это не так - государыням руку, мёртвым - так... Сегодня - я живая!
Касторин нашёл верный жест - руку женщины повернул ладонью вверх, прикоснулся губами к её земным несглаженным мозолям даже на венерином бугорке. Ему стало больно в груди - "у ТАКОЙ женщины, ТАКАЯ рука!" МАРИНА опять всё поняла и нервно усмехнулась.
- Выпьем же вина, друзья таборные! Открой, писатель, шампанское!
Неожиданно маринина рука в руке касторинской словно бы растворилась. Он жутко взглянул на рукав платья, из которого исчезла кисть. Опасливо сдвинул свою ладонь - кисть всё-же была, материализуясь словно из другого пространства. МАРИНА хихикнула, небрежно похлопала возвращённой вновь дланью оканемевшего Петровича по щеке. "НЕ ЗЕМНЫЕ ШУТКИ НАС ОЖИДАЮТ!" - подумал он, сознавая, что любые его мысли известны ГОСТЬЕ. С трудом вернул себе самообладание, взял себя в руки, но с внутренней дрожью вынул из серебрянного ведёрка на столе бутылку, едва покрутил проволоку на пробке и пробка выстрелила.
Нина Васильевна, Оля и Касторин ошарашенно смотрели, что происходит: пенящаяся золотистая жидкость из бутылки поднялась на полметра от горлышко и замерла в таком неустойчивом положении, не падая вопреки физики на пол. "ОНА УМЕЕТ ОСТАНОВИТЬ ВРЕМЯ" - блеснуло в голове Касторина одновременно с сомнением, что и на догадку время ушло. Марина беззлобно продолжала смеяться. Геннадий Петрович склонил застывшую струю шампанского к бокалам, заполнил их. Ничего, вроде бы, необычного не произошло - он просто удачно разлил капризное вино, НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ, вроде бы, КРОМЕ ПРИСУСТВИЯ СРЕДИ НИХ ВСЕМОГУЩЕЙ СУЩНОСТИ. Это сразу и однозначно всем земным стало ясно.
Бледные в полутьме мать и дочь Мухины смотрелись испуганными, глаза их с расширенными зрачками превратились в колодцы, в которых мерцал ужас. Они обе с трудом пытались изобразить в лицах гостеприимную улыбочку, приподняли бокалы, как налитые расплавленным металлом, ждали, что скажет МАРИНА. Она сказала тост:
- За дом на горе, высокий... нерушащийся - ваш дом! Так из дому рвутся, как вы - домой!
Касторин подумал - "ПОЭМА КОНЦА". Потом попытался сознательно запутать в голове мысли, смешал сумбурно обрывки фраз, слов, образов, расчитывая, что МАРИНА их НЕ расшифрует. Мелькали словечки известной поэмы, с её окончания - "Венерины куклы", "Плач - больше, чем сон!", "тонет корабль". Он после сформулирует интуитивное предположение, что, устроив вечер по сценарию "Поэмы конца" СУККУБА завершит свидание бесследным исчезновением их душ и дома пребывания в преисподней, как в пучине".
МАРИНА недовольно покосилась на соседа, отпила глоток вина, заговорила сквозь "смех, как грошовый бубен":
- Расслабьтесь все, всё отпустите - сердца и души... Плохого не будет! Возможно, и данности нет - нет ничего! Или есть? Ты, писатель, навязываешь мне выбор. Но цель - не та! Сейчас да, я - всеутолительница жажд! Мы - будем мужественны! Печаль мою, беду мою, жуть зеленее льда - вам только хочу открыть. Ошибаешься, писатель, что ПОЭМУ, выстрадав, я захочу прожить с вами за короткий вечер. Ты слеп - не в своём мире!
МАРИНА ещё что-то сотворила в их переходном пространстве, проходном дворе для живых и мёртвых. Посветлело - не от неё ли? Нина Васильевна и Оля словно очнулись, подложили гостье закусок, икры там - чёрной и красной, кручёников с сыром. Касторин налил Марине стопку коньяка. Она засмеялась уже другим колокольчиком - валдайским.
Женщины взбодрились, "не от одной зари горящие", словно озарённые жизнью, ставшей светом, а конкретнее, конечно, - ожившей покойницей МАРИНОЙ, удивляющим, но всё же своим домом, где они хозяйки. Им захотелось поговорить - ради того их контакт, чтобы узнать о себе, о будущем, о полноте жизни, привнесённой их связью с внеземными тайнами. Они ведь в понимании женских судеб ближе к МАРИНЕ, чем Касторин, который здесь нужен, но своими мыслями чем-то ГОСТЬЕ мешает. И оттеснили ТЕЛЬЦЫ домашние своим разумом разум писателя, заговорили наперебой, затарахтели в житейской коляске по мостовой пространств, но и в их болтовне слышались иногда звуки ПОЭМЫ.
- Мы так рады видеть тебя воочию, Марина! - располагающе признательно улыбалась Нина Васильевна. - Ты понимала нас, как мы тебя. Теперь видишь. Наверное, это не одно и тоже?
- Ещё бы! Есть дело тел, есть дело душ. Приближение к плоти - открывает смысл причин. Я рада побыть с вами.
- Но наша встреча не угрожает бедами - ни тебе, ни нам? - спросила хозяйка. - Это ведь редкость - твоё явление.
- Не бойся, Нина! 60 лет я стремилась вернуться с ТОГО СВЕТА. Я уже была бесплотским незаметным АНГЕЛОМ-ХРАНИТЕЛЕМ, помогала молодым поэтам, верившим в мой ГЕНИЙ. Постигла в тёмном мире, что продолжить жить в ХРАМЕ, который мой, мне БОГ построил, повторно никому не дано. "Червь слишком червь". Мёртвые не пишут стихов. Выбрала жребий и право вмешиваться в живую жизнь. Но внутри себя - частную... За это - сегодня с вами. Тебе с Олей я помогла понять своё счастье. Разве вы - обе - не довольны?
- Я многое поняла. А Оля...
Оля сама выразила себя.
- Мне высшее счастье видеть тебя, Марина! И жизнь я построила под тебя. Нет слова - лишь жест, стихи не пишу, читаю. Живу... И "шрам на шраме, и любовь - как плоть и кровь... Всё в костёр... Всегда задаром..." Ты поощряешь меня или я ещё не ты, живая?
- А толку что - в насказанности? Море слов, и не раскрыта истина. Уж лучше быть "наласканной, налюбленной, натисканной", не с потайным грешком, тишком - с ГРЕХОМ по воле божией. Не строить Днепрострой и Домострой для черни, а рушить... Бог - в пустоте небес, ты, Оля, - царица на земле греховной. А Лиры-строй, построив, я ушла. Зачем начинать сначала - не осознав создателево чудо? Ты, Оля, Тело-строй, Меня-строй!..
Марина, лёгкая как Дух, вспорхнула со своего кресла, приземлилась невесомая на колени сразу двух - и мамы, и дочери, обняла их за шеи и по очереди чувственно расцеловала обеих в губы. СО СТРАСТЬЮ, КОТОРОЙ У НЕЁ НЕТ. Женщины расцвели, радужный свет шёл теперь не только к ним, из них, из мрака душ. Они вместе с Мариной допили своё шампанское, влажными губами продолжив лобзания.
Касторин смотрел на них улыбчиво, на радость резвящихся детей природы. В подсознании сами собой менялись строчки ПОЭМЫ КОНЦА. Было, похоже - "вручающей женщинам, как бокал, печальную честь ухода". А получилось в иное время, через восемь десятилетий - "вливающей в женщин, в души бокал, торжественный гимн прихода". Подделка прошлого, редакторская правка ВРЕМЕНЩИКОВ, беспардонная, как вся исправляемая ИСТОРИЯ, но в этот раз, похоже, по воле ДУХА АВТОРА.
- Всё же, Марина, ты из Высших Миров, ты знаешь... Что же нас ждёт, твоих двойников, в будущем? "Куда нам путь и где пристанище?" - задала свой вопрос Нина Васильевна, и утешительница с Небес задумчиво вернулась на своё кресло.
- "Благославляю вас на все - четыре стороны..." С вами, подруги, ясно - вы счастливы. Уже счастливы и - до конца. Голод голодных не грозит, ни телу, ни духу. Что было во мне - от плоти и разума, пришло вам. Я не нашла счастья, вот подарила его вам. Со всем миром - грязным и непонятным. Нина - постигает непознанное, Оля - воспринимает и украшает. Я тоже была, Касторин, красавицей тех времён. Моя задача, девочки, показать страну счастья вашему интеллигентному сомневающемуся во всём знакомому. Касторину. Вы поможите мне, когда мой ДУХ устанет?
- Если можем - поможем, - не как пионерка, как колхозница, ответила мама. А дочка сделала жест - "Всегда готова!"
- А меня спросила, могущая МАРИНА? - возразил или хотел просто заявить о себе сидящий пообок "сомневающийся".
Оля взволнованно продекламировала строфу ПОЭМЫ:
ОН ВЕРЕН... МЁРТВЫЕ ВЕРНЫ.
ДА, НО НЕ ВСЕМ В КАМОРКЕ...
СМЕРТЬ С ЛЕВОЙ, С ПРАВОЙ СТОРОНЫ -
ТЫ. ПРАВЫЙ БОК КАК МЁРТВЫЙ.
- Спасибо, Оля! - довольная, как самой собой, выдала похвалу МАРИНА. Обратилась к Касторину: - Я ведь знакома от тебя - со всеми твоими мыслями.
- Мысли писателя - сегодня одни, завтра - другие. Я должен отображать мир во всех проявлениях, иначе я не писатель - биограф.
- А я - ДУХ ПОЭТА. Вместо мозгового полушария - звёздное! Не раз говорила от имени Бога. Я знаю про тебя и то, что ты сам не знаешь. Или то - что думаешь, будто знаешь ты один. Недавно тебе позвонили, сказали, что ты сможешь написать такую книгу, после которой тебе не захочется возвращаться на грустную Землю. Скажешь - не так?
- Да. Я забываюсь, что общаюсь с проявленной надземной СИЛОЙ. Прости. Не буду противоборствовать. Так важно, не что думаю я, а что скажешь ты!
- Наконец-то, дошло писателю! Меня не слышавшие живую, рот полоскавшие бессмертными стихами, наконец-то - желают знать... и оболгать. Не про тебя, Касторин! Ты - словно я: гордыню укротивший, нашёл меня - незримую незрячий! Ты помнил и примерил себе мои строки:
- Пора! Для этого огня -
Стара!..
Стара, как хвощ, стара, как змей,
Старей ливонских янтарей,
Всех привиденских кораблей
Старей! - камней, старей - морей...
Но боль, которая в груди, -
Старей любви...
Скажешь - женское слово? Нет, слово поэта! "С целой мною!" Каждое слово - символ, пронзающий Вселенную. "Певцам - во сне - открыты закон Звезды и формула цветка". У поэтов - страдания всех Миров, но, если женщина Поэт! - это вопль всех времён, разрывающий сердца... Конечно, когда вместо читателей газет придут читатели стихов...
- Придут ли? Успеют ли придти? - вздохнул Касторин.
- Я сама решила придти к тому, к кому нужно. Кто мне - равносущ! Чтоб продолжить жизнь сердца - в прелестной Ольге. Понять смысл - с мудрой Ниной. С тобой, Касторин, художником мысли, вместе узнать, ЧТО или КТО правит жизнью и смертью. Не спорь, Касторин!.. "Мрут, а не плачут! В пепел и песню мёртвого прячут..." С тобой мы будем говорить. Мы мужественны будем? Как в шахматах, я делала первый ход. Не малого стоит?!
- Разобраться бы сначала - зачем? Как это возможно - однажды отказаться жить, как ты, Марина? - весомо высказался Геннадий Петрович, поглядел искоса на незабвенный образ рядом, новопреставленную МАРИНУ, призраком пришедшую в дом на ужин, беспечно устроившуюся в уюте, утонувшую в кресле, изображая якобы ВОЗВРАЩЁННУЮ ЖИЗНЬ. Но это другая МАРИНА, БЕССПОРНО ПРОДОЛЖАЮЩАЯ СЮЖЕТ ДАЛЁКОЙ "ПОЭМЫ КОНЦА".
ДРУГАЯ МАРИНА хохотнула, как девка, смеющаяся чужим слезам. Но сказала вкрадчиво и тихо:
- Друзья, поймите, что я вам - снюсь! Мёртвый, как нищий, всё съест - не сморгнёт. Только вы имеете право разобраться в истории. "Как - в сухое лето, в поле на краю, смерть рассеянной рукою сняла голову мою". Я же, если смогу, скажу лишь последнее слово.