Гений сердечной поэзии Сергей Есенин выразил сущность обозначенного вопроса просто и точно - "мы все в эти годы любили, так значит, любили и нас..." Да. Когда-то мы любили и сейчас обязательно любим кого-то, что-то, где-то. Я утверждаю большее: Любовь заложена изначально в основу Мироздания. Да разве можно было бы без любви замыслить и создать наш прекрасный вещественный мир? Это мы, глупые люди, так часто не замечаем очевидной красоты, гадим вокруг и портим не нами построенное совершеннейшее творение природы. Получается, что в нашем лучшем из Миров поселились не вполне соответствующие ему, слабо соображающие, но, на беду, могущественные обитатели.
О любви можно рассуждать всю жизнь. Впрочем, творческие люди, в основном, этим и занимаются. Но мне сегодня хочется поговорить конкретно о любви к нам. О том, в чём не сомневался Есенин в отношении своей "Анны Снегиной".
Не хочу замыкаться на любви полов. С пола иногда стоит посмотреть и на потолок, а то и, выйдя на улицу, взглянуть разок на звёздное небо.
Вот Родина, отечество, никогда не любили нас и никогда не полюбят. Это больная тема, потому что большинство-то из нас мучительно любят свою неповторимую родину и страну. Только государства создаются совсем не для любви к своим согражданам, для управления ими, читай, что для их грабежа и насилия над ними. Это исходное предназначение чиновных структур. Они и дурят нас, пока мы живы, обманывают на "законных основаниях" - изощрённо циничными Законами, всячески издеваются над нами. Мы же благодарно радуемся и ликуем, что при очередном эксперименте над народом нас не морят голодом, проверяя на выживаемость регионы, не расстреливают каждого десятого, и не всех посылают на кому-то нужную войну.
Кто любит нас? Как правило, любят нас наши родители, любят дети и внуки, любят надёжные друзья. Если нам везёт и нас действительно любят, то это особая большая любовь - бескорыстная. Жёнам и любовницам всегда нужно доказывать, что мы их тоже любим в ответ на их привязанность, а чистая любовь не нуждается ни в каких подтверждениях. Нас любят за то, что мы есть и такими, какими вышли гулять по Свету.
Я оглядываюсь на свою прожитую жизнь и нахожу примеры доставшейся на мою долю большой Любви. У каждого человека свой такой перечень, и я думаю, полезно всем иногда ещё раз посмотреть умозрительно на тех, КТО НАС ЛЮБИТ. Не любил - любит, потому что эта Любовь, однажды возникнув, с нами остаётся навсегда.
Первой меня несомненно так любила моя родная бабушка Дуня. Она говорила перед смертью, когда я странствовал по земле вдали от своих близких.
- Не хороните меня до тех пор, пока не приедет мой первый внук Толюшка! Он обязательно должен со мной проститься!
- Мать, - отвечала бабушке моя тётушка. - Толя же далеко, может не успеть на похороны?
- Ничего, успеет... Сдадите меня, мёртвую, в какой-нибудь холодильник, морг, но без Толи меня не хороните...
Когда меня, маленького, за очередные провинности наказывали ремешком мои сердобольные женщины-воспитательницы, мама и обе её сестры, бабушка Дуня прикрывала рукой мою попу, спорила со своими дочерями:
- Это я, я ему разрешила побаловаться...
Бабушке-защитнице не верили, и я запомнил один раз мной обнаруженную её посиневшую от хлёсткого ремня добрую руку.
Бабушка Дуня умерла, и я от её и своей любви к ней в 25 лет поседел. Успел на похороны...
Любила меня моя мама. Я был у неё единственный, и она вырастила меня без отца. Это мамины слова:
- Ты прав, сынок, даже тогда, когда действительно не прав. Потому что ты мой сын!
Сколько моих ошибок она понимала и прощала мне. Даже непоправимые мои ошибки. Я бессердечно часто жил не вместе со своей мамой. Она воспитала двоих моих детей, которые остались без родительницы.
Моя мама умерла очень трагической смертью ровно 10 лет назад. Её могила по жуткой прихоти Родины находится теперь в другой стране, на территории Украины, не очень дружественной нам (политически).
Любит меня мой двух с половиной летний внук Влад. Это интуитивная, необъяснимая, я бы сказал, сверхъестественная любовь. Влад терпеливо ждёт дома у своих папы и мамы, в садике, куда ходит потому, что это надо, счастливого для него выходного, когда можно побыть рядом с дедушкой. Зовёт он меня просто "Толя". Когда я у них, или он у нас, у дедушки и бабушки, он не отходит от меня ни на минуту. Сидя рядом, Влад часто шепчет мне на ухо: "Толя! Я тебя люблю!" Когда его забирают домой папа и мама, Влад плачет от горести по-мужски, скупой, не капризной слезой.
Влад говорит мне: "Мы же - музики", мужики, значит. Говорит: "Толя! Я сам приеду к тебе в пинидельник (понедельник)... Сам... На автобусе".
Мне так согревает сердце большая любовь моего очень маленького внука. И ни сколько не волнует, что у Влада нет ни единой капли крови моего рода. Он родился от сына моей жены по первому браку. Но это ничуть не мешает нашей большой любви...
Любили меня мои искренние друзья. Витька Красильников. Нас разлучила его сумасшедшая любовь к женщине. В конце концов, от той любви, половой, будь она не ладна, Виктор умер. Володя Будалак, парень из Одессы. Мы вместе проехали с ним полстраны. Как-то, уже давно, я надолго оставил его одного в жутком мире страстей и соблазнов. И Володя повесился в туалете. По причинам со мной не связанным. Но всё равно...
Любил и любит ревнивым чувством меня институтский единомышленник Володя Галкин. Про Галкина я знаю по тому, что, даже давно не видевшись, не обмениваясь письмами, мы всё равно разговариваем друг с другом, обычно спорим, ежедневно, каждый задумчивый миг...
Чистой любовью любили меня, я полагаю, несколько женщин. В детстве одна девочка страшной судьбы, у которой расстреляли от имени Родины маму и дедушку, выслали её с бабушками в Сибирь. Одна девушка из школьной юности, которая по жизненной необходимости вышла замуж за другого. Была ещё одна женщина "лёгкого поведения", которая саму себя откровенно называла "проституткой". Её я звал Лора. Лора сделала всё, чтоб я оставил её, отвязался, потому что считала себя не достойной любви моей...
О каждой личности и явлении моего частного индивидуального бытия в цикле "КТО НАС ЛЮБИТ" положено, необходимо, просто требует творческий долг написать отдельную книгу жизни. Я и пишу. Прости меня, всевышний Бог, если обо всех, кто того стоит, кого я сейчас ненамеренно пропустил в списке, я написать не успею!