Несомненной привлекательностью Мошковского 'Самиздата' является его статистика. Каждому автору просто необходимо знать о себе более или менее объективные факты: чего стоит он в виртуальном творческом сообществе, пишет ли он только для себя или его читают, почитают, используют? Зачастую полезнее выяснять не 'кто есть кто', а 'кто есть я'. Для меня, с большим багажом написанного, особый интерес представляет рейтинг собственных произведений - что же из моих публикаций пользуется спросом?
Конечно, статистика Мошкова-Петриенко не идеальна. Мне, например, не нравится рейтинг произведений по среднегодовому числу читателей. Для себя я веду список посещений читателей за всё время с момента публикации. Мне кажется существенным, сколько же раз всего обратились ко мне читатели. Ежели кто-то дважды, трижды захотел вернуться к какому-то моему отрывку, значит, изучает, вспоминает. Этот визит не менее важен, чем влетевший случайно на мою страницу новичок. Первый посетитель может выбрать мишенью интригующее название, а, открыв страницу, взглянув на начало, её до конца не читать. Повторный гость - обязательно читатель! Почему вообще первому прочтению отдавать предпочтение, разве 'старый друг не лучше новых двух'?
Год, как временной отрезок, такая же условность, как и оценка штатных экспертов. Известны клановость и предвзятость критического цеха. Любой москвич, например, у них всегда весомей провинциального самородка. Всегда есть свои и не свои. Вообще-то - 'А судьи кто?' Некоторые эксперты Мошкова похожи на врачей, что лечат других, а сами умирают в 40 лет, не умея жить. Потому я не беру в голову судейские приговоры. Эксперты, ставящие за мою 'Суперверсию истории' оценку 1, то есть, кол, по-моему, точно из прошлых времён. Почти не участвую я в массовых конкурсах, они ведь с предсказуемым финалом. Хотя число читателей и увеличивают - это факт! Вот конкурсы по истории я, само собой, никак игнорировать не могу. Тем более что история - такой предмет, где у нас в России огромный резерв для смелых фантазий и даже юмора.
Какие же выводы для себя я сделал уже за четыре года статистических игр на 'Самиздате'? Выводы касаются только меня, но, возможно, они будут любопытны другим авторам, возможно, и читателям.
Отмечу, что я, как среднестатистическая литературная единица, далёк как от лидеров популярности и громких выступлений, так и от случайных залётных гостей. Создав свою страницу 'МИФ И ИСТОРИЯ', кроплю над нею вроде крота, стараюсь соответствовать заглавной теме, не встреваю в околотворческие перепалки. Доволен, что рядом с прозой, художественной и публицистической, могу публиковать стихи, которые, честно говоря, в основном, тоже 'история', моя собственная, потому что в настоящем я стихами занимаюсь от случая к случаю. Моя 'цена', по методике Мошкова, была 3-4 новых ежедневных посетителя, что-то около тысячи читателей в год. Это всего лишь средина третьей сотни читаемых авторов.
Однако во второй половине 2004 года ежедневное и, соответственно, годовое число моих посетителей явно пошло на спад. В октябре, пору осеннего любопытства, меня открывали от силы 2 читателя в день. В итоге надолго, если не навсегда, я потерял свою тысячу годовую, что держалась целых два года.
Хвалиться здесь нечем, и меня это огорчает. Я оправдываюсь: "Ни история, ни мифы нынешнее читающее поколение не волнуют. Я писал в эпоху застоя - или время не моё, или я не вовремя! И сейчас могу это повторить, когда царствуют другие ценности бытия. Даже грядущий апокалипсис не трогает молодёжь, она создаёт новую искусственную среду обитания, в которой классические монстры, вроде меня, просто не вписываются. Здесь холодно и грустно, в погоне за богатством, в мире, где всё продаётся и покупается. У нас в подъезде не зря вывесили объявление, начинающееся обращением - "Уважаемые товарищи проститутки!.." Мне поздно постигать эту жизнь".
Мне важно, что я 'трудящийся литератор', что вхожу в первую сотню по числу и объёму публикаций. Резерв, для увеличения публикаций у меня приличный, я бы использовал его, если бы видел в этом смысл.
Входят в мир моих публикаций за год больше 10 тысяч раз, получается статистически, каждый читатель знакомится не меньше, чем с 15 моими сочинениями. Есть посетители, которые открывают полный список моих творений всякими Flashами. Говорю по этому случаю, что меня 'трахнули', шучу - 'а трахают, значит, любят!' Вот бы знать имена и адреса этих 'влюблённых'! Жаль, что такой опции в статистике Мошкова-Петриенко нет.
Когда число моих публикаций перевалило за 140, читатели стали относиться ко мне иначе. Исчез эффект новинок - внимание к впервые появившемуся опусу стало уступать уже зарекомендовавшим себя. И уж подавно, мало кто следит за новыми редакциями моих старых вещей (во имя качества) и расширением имеющихся у меня сборников поэзии. Последнее я вынужден практиковать, чтоб не раздувать до необъятности свою страницу.
Потом, я сделал вывод, что читают меня больше читатели, чем писатели. Достаточно отметить, что на более или менее серьёзные, значительные для меня публикации и на объёмные повести я практически не получил ни одного серьёзного отзыва. Если не считать моего очерка о жизни и смерти Иисуса, который заинтересовал профессионала историка. А вот мой лучший роман (в сокращении) 'Возвращение Марины' вроде бы никого не тронул. Аналогов формы подобного жизнеописания исторических лиц я не знаю, это роман 'пионерский'. Значит, литературоведы до него не дошли, а любители же, как правило, по прочтении оставляют свои мысли и чувства при себе.
Искать единомышленников среди пишущих и профессионалов, вероятно, бесполезно, поскольку моя идеология 'оболганных богов' далека от современного западнического подражательства и христианского популизма.
Что же и как читают у меня неизвестные любознательные посетители моих 'мифологических историй'?
Сразу сделаю комплимент. Именно на 'Самиздате', в отличие от других литсайтов, большинство читателей ищут литературу и мысль, а не чувственную эротику и криминал детективов. В динамичных сюжетах - погонях, расследованиях или описаниях постельных сцен, за редким исключением, не в чести художественность, которую читатели не ищут, а увлечённые надуманными событиями писатели - забывают.
Детективы, всё-таки, литература насилия, насилия, невольно внушаемого народу 'сочинителями'; по большому счёту, отражение бытия, не соответствующего, согласно той же статистики, нормальной человеческой жизни. Тип с уголовными задатками приходится один на несколько тысяч обыкновенных граждан, чего же раздувать их безжалостные деяния?
Другое дело эротика. Я не считаю эротику второстепенным жанром. Если с преступлениями встречаются редко, хотя порой и 'метко', то половые страсти и эротика сопровождают каждого от рождения до могилы. По моему мнению, напрасно игнорируются половые стимулы исторических событий, а уж формирование цивилизаций, давно пора признать - точно, происходило на сексуальной почве. К сожалению и удовольствию, мои попытки привлечь к себе внимание эротическими зарисовками удались не вполне. Значит, я здесь не достаточно нов.
Мне отрадно, что многие суждения моих читателей, обобщённые не умеющей лгать статистикой, не совпадают с моими собственными. Так и должно быть, потому что тобою написанное и опубликованное тебе уже не принадлежит. Меня удивляло, что непритязательная зарисовка под названием 'Малозаметная ошибка любви' имела высокий рейтинг. Что ж! Другие о себе знают лучше, чем мы о них. А, учитывая негласные пожелания публики, по сути - идя на поводу читателей, я расширил данное психологическое исследование семьи новыми нюансами. Ведь за моими персонажами спрятаны у меня реальные личности, проследить их трансгрессию для меня не только возможно, но и любопытно. Обновление, расширение отрывка превратило его в новеллу и нашло спрос. Я подумываю, не сделать ли 'Малозаметную ошибку' повестью? Здесь возможно ещё раз испытать себя в преодолении самых щекотливых, даже скользких ситуаций любви.
Среди моих историй положенное место занимает не только история родной страны, но и 'История чувств'. Именно эти чувственные исследования долгое время лидировали в кругу моих читателей, дольше всех - 'Салоны любви'.
В последующем в мои лидеры вышел отрывок из эзотерического романа под названием 'Русский Дед Мороз - Троян'. Такое положение меня радовало, потому что здесь высказаны мои принципиальные позиции по отношению к русской мифологии. Не снизился интерес к данной вещи и от её недосказанности, например, при явлении мистических монад они не объясняются, лишь рисуются.
Впрочем, было подозрение, что влечёт читателей к истинному Деду Морозу русского народа не существо вопроса, а популярность указанной публикации. Возможно, так и есть, потому что та же продолженная тема в статье-сказке 'Дед Мороз и Снежана' такого внимания не вызвала.
Наконец, в моём внутреннем рейтинге год назад произошло существенное изменение - в безоговорочные лидеры моих публикаций и, по всему, надолго вышла поэма 'Автомобиль'. Может, рекламу ей устроил кто-то, минуя меня, а, может, банально-притягательно само название? Эта поэма первой обратила на себя внимание более 1000 читателей. Теперь их число солидно превышает лидеров последнего квартала 2004 году - очерк "На Дунае" и третью - реалистическую повесть 'Росомахи'.
Вот уж и не думал я, что я поэт! Поэтических публикаций у меня лишь четвёртая часть списка. А в этой поэме бесхитростно-классические впечатления от общения с природой на летнем отдыхе, открытия, если и есть, то не поэтические, формальные, а от реального лицезрения мира.
'Полежишь в траве во весь рост,
И увидишь земли вращенье
С лёгким шорохом мимо звёзд...'
И отдельные мои стихотворения уверенно подбираются к двадцатке читаемых, выше других пока что 'Волчица', но настигает её 'Ташкент'.
А ведь поэзия - наименее читаемый литературный жанр. Зато поэты - люди без ложных амбиций и склонны к общению. Мой единственный близкий человек в 'Самиздате', поистине 'виртуальный друг' - встреченный в Интернете молодой поэт Матвей Сапроненко. Благодаря Матвею я вернулся к поэзии, уяснил, что мои поэтические упражнения не бесполезны.
Читают, оказывается, в Самиздате не только миниатюры и зарисовки, очерки и литобзоры, но и пространные повести. Правда, я их трансформирую в журнальные варианты, сокращаю и разделяю на части- продолжения. Растёт рейтинг моего лучшего из романов, романа о великой Цветаевой - 'Возвращение Марины', хорошо читают мистико-приключенческую повесть 'Демоны в пустыне', отрывки из книги про экстремальную реальность холодной Якутии: 'Росомахи', 'Женщины и смерть рядом', 'Сангарский шабаш'.
Что я понять не могу, так это расхождения в числе читателей файлов начальных и завершающих частей объёмных публикаций. В тех же повестях 'Росомахи' и 'Демоны в пустыне' большой разрыв между началом и окончанием. А именно в финале 'Демонов' я применил беспроигрышный в наше время мелодраматизм. Конец здесь, по моему представлению, сильнее начала. Неужели не хватает читателей, готовых 'над вымыслом облиться слезами'? А у меня, сверх всего, описана реальная история, случившаяся в Средней Азии. На счёт сверхъестественного я не слишком уверен, а всё остальное - истинная правда! И уж совсем парадоксально, что вторые части 'Возвращения Марины' и фантастики 'Страна лемуров' читают много больше, чем первые. Может быть, кто-то мне подскажет, в чём здесь дело, где 'собака зарыта'?
Статистика в формате трёхзначных величин - лишь ИГРА, а то и просто БАЛОВСТВО. При оперировании малыми цифрами, ни каких существенных выводов делать нельзя. Получается как в анекдоте: не было у меня ничего, а теперь стало вдвое больше.
Может быть, по всему поэтому, очень высоко я ценю систему статистики, созданную в 'Самиздате', публикуюсь ради неё и постоянно слежу за состоянием своего 'рейтинга'. Стоит он, падает или растёт - 'вот в чём вопрос'? И выводы делаю по своим 'достижениям' порой довольно серьёзные.
Например, обратил внимание, что мои очерки 'На Дунае' (первоначальное название 'На Дунае слышится голос Ярославны') и 'Кое-что про гениальных поэтесс' вошли в пятёрку самых читаемых публикаций. Скакнули в первую десятку фрейдистские рассуждения "Сублимация и эротика". Заключил, что всё-таки я сочинитель журналистского профиля. И проза у меня большей частью репортажная, фельетонами такой жанр называли лет сотню назад. Выходит, что чистая публицистика и в наше время имеет спрос.
Приходится делать для себя ещё открытие - "не знал я и свои журналистские задатки".
Из этого 'малого и несерьёзного', всего лишь из собственного анализа статистики "Самиздата, принял я уже на закате жизни глобальное решение. Взял и сменил место службы, ушёл корреспондентом в местную газету 'Правда Севера'. Есть такая правда! Если признаться, что после школы я тоже начинал работать в одной подмосковной рай-газете, не был лишь утверждён Обкомом партии, то можно смело заявить: 'Сбылась мечта идиота!' И замечу, я стал состоявшимся журналистом вопреки всем препонам судьбы. Мои публикации ждут, на них пишут приятные отзывы, их перепечатывают другие издания, даже московские. Особенность провинциальной прессы и моего места в ней, что я, несмотря на фатальную невозможность независимой журналистики, не подделываюсь ни под партии, ни под власть. Это большое удовольствие - 'писать как дышится'! Возможно, мне повезло, что моя сфера деятельности - культура. При том новую поп-культуру, шоу-бизнес я сознательно не признаю, открыто говорю это, и меня печатают! В общем, я счастлив на новой своей работе.
Есть ещё несколько обоснований моей миссии в журналистике. Первое - за свою творческую работу я стал получать заработанную зарплату. Пусть меньше, чем прежде, зато за дело, которое люблю. Второе - публикуя в газете свои произведения, я расширяю круг своих читателей и единомышленников. Немного сократил сказку 'Дед Мороз и Снежана', и она вышла тиражом в 5 тыс. экземпляров в предпраздничном субботнем номере. Уверен, что, плохо-бедно, а 1 тысяча читателей у моей публикации нашлось всего за пару дней. Ежели даже предположить, что остальные 4 тысячи экземпляров газеты пошли нечитанными в макулатуру.
Вот вам и статистика!.. Вот вам и рубежи рейтинга Мошковского Самиздата, достигаемые годами!..
Наконец, уйдя в журналистику я нашёл свой жанр - полулитературы, полуисследования. То, что я считал своим недостатком писателя, стало моим достоинством публициста.
2004 год принёс моему не проявленному тщеславию новое удовлетворение - впервые я становлюсь 'четырёхзначным', это хорошее оправдание всей моей затеи с Самиздатом. Стал четырёхзначным очерк 'На Дунае', и, хотя среднегодовое число обращений к моему творчеству ушло от тысячи, я полагаю, что давно меня прочитало несколько тысяч любителей литературы. Как поблагодарить и чем ответить моим 1001 читателю? Пока только новой работой, заменяющей 1001 историю Шахерезады, и этим монологом!..
Так, из "1001 ночи" предложил я недавно историю про 'Нудистов - Адама, Еву и др.'. Бойко её читают и, думаю, радуются...
Чтобы развить до конца иллюзию своего увлечения статистикой, по весне я задумался - а чем отличаются в принципе 200 читателей произведения от 300? По мелочи, но отличаются. 200 читателей - это интеллекты одной среднего масштаба деревеньки. Ну, той самой, хрестоматийной, что... 'купил себе деревеньку, и жил (без бед) помаленьку'. 300 - это уже большая деревня, скорее, рабочий посёлок. А когда у меня или кого-то 500 и более читателей, значит, мы въезжаем в города. 1000 читателей уже в стотысячном городе, вроде того, в котором мне выпало сегодня жить и радоваться творчеству. До мегаполисов нам далеко - вряд ли доберёмся при наших тенденциях масс-культуры!..
Рядом со статистикой стоит проблема 'воровства' самиздатовских публикаций. Бесплатно опубликовавшись, авторы автоматически позволяют использовать их произведения любым способом. Даже в целях заработка на своём творчестве. Сам не умеешь продать рукопись, пусть продают её другие, умеющие это делать.
Полагаю, что ежели у меня есть что украсть, значит, я не напрасно трудился. Для примера, был я совершенно удовлетворён, когда узнал, что мою статью 'Оправдания женщины' без моего ведома опубликовали в Вологде на Рубцовском сайте. Во-первых, очень красиво оформили, во-вторых, без редактирования, в первозданном виде. Наконец, я нигде не объяснял, что моя статья посвящена жизни Рубцова, прекрасного русского поэта, а 'пользователи' (я не решаюсь назвать их 'ворами') вычислили этот факт, значит, меня прочли. Суммарное число обращений к моим публикациям превысило 50 тысяч. Я отмечаю, что наибольший прирост дают скачивания всего моего сайта, когда неизвестно читают там что-то, или просто коллекционируют авторов. Впрочем, я не уверен, что делается это бескорыстно, наверняка кто-то как-то умеет зарабатывать на моей "графомании"!
Отслеживать использование другими серверовладельцами произведений своих авторов могли бы хозяева самиздатовского журнала. Если бы авторское право без оговорок распространялось на Интернет. Если бы Мошков и компания хотя бы избранным авторам платили за их публикации. Ведь сам 'Самиздат' каким-то образом самоокупается?
Наконец, поскольку я увлечён, даже 'зациклен' на статистических иллюзиях 'Самиздата', я придумал сделать данную публикацию 'бесконечной', то есть, как регулярно прослеживаю статистику, так же буду и обновлять это 'самоисследование'. Не реже, чем ежеквартально. Мне такой жанр 'разговора с самим собой и безликим 1001 читателем' доставляет удовольствие. А вам, читающие?