Удивительный и неповторимый есть город на краю Земли, за пределами Ойкумены, в местах возникновения и развития
доисторической цивилизации Гипербореев. Власти не болтают о Любимовском газонефтяном месторождении потому, что глупо признаваться - какой-то небольшой, со стотысячным населением даже не регион, а "райончик" огромной России кормит её и обеспечивает больше половины всех валютных поступлений в растаскиваемую и не всегда добросовестно используемую государственную казну. И Природа запрятала такой замечательный город вдаль от привычных мест народорасселения, в краю, лишь условно пригодном для нормальной жизнедеятельности людей, по
каким-то своим, только ей и Богам известным причинам.
Город Любимов, глядя непредвзято, соединил в один клубок прошлое, настоящее и будущее. Поэмы и романы можно писать о его архитектуре, судьбе, нравах и провиденческом содержании. Вот жаль, что не принято у нас излагать и читать художественно оформленные мысли о даже весомых социально-экономических, психоэнергетических образованиях. Мол, скучно, постигать не человеческие страсти, а особенности не слишком знаменитых скоплений домов, улиц и площадей, соцструктур и сообществ жителей. Это ведь не Париж, который вмешается не в одной душе, а в каждой! А кто про этот затерянный мегаполис "счастья" когда-нибудь слышал? Любимов уютно пристроился в понимании совсем не выдающихся и немногочисленных покорителей Севера, и живёт себе, "хоть трава в нём и не растёт!".
Много лет назад авторитетный и энергичный геолог по
фамилии Любимов открыл уникальное, очень крупное месторождение природного газа и нефти. Как принято, месторождение назвали именем открывателя. Через двадцать лет и город, построенный в центре обустройства развивающихся промыслов, недалеко от крупной северной реки Таз, тоже назвали Любимов; вроде бы звучно и красиво, не задумываясь о тайном символическом значении любых слов и названий.
"Любимов, так Любимов! Понятие "любовь" ведь никогда не
решающие за других их судьбы и перспективы. В узком кругу
весомые начальники подшучивали о имени города: "Любовь" -
это не то, что, например, "бордель" - значит, "дом у воды",
или "гарем" - по-арабски, "запретный": от таких слов кому
сладко, а кому и тошно! А любить никому не запрещается, кто
на это способен". "Хотя активная любовь, вообще-то, весьма
сродни и гаремам, и борделям, только тешатся в ней сверх
меры не за деньги, а бесплатно", - добавлял сомнения циник,
но циники двадцать пять лет назад предпочитали свои рассуждения
излагать только самим себе.
Любовь когда-то осветила именем своим родословных
предков геолога-открывателя. Занимаясь трудами и житейскими
заботами, жители Любимова в большинстве забыли о происхождении названия своего местожительства, мало ли кто начал большое дело - каждому приходится продолжать его по-своему. Считали, что именно к человеческой любви призывает замечательное обозначение их красивого города, именно их, а не каких-то предтеч. Любовь -романтика в массовом сознании; не слишком вязалась она с реальностью - работа на Севере далека от экзотических приключений, - а вот любовь как способ общения мужского и женского начал, как приятное занятие и процесс, замещающий иные движения жизни в пору жестоких морозов, вьюг и непогодицы, когда сама природа не позволяет выглянуть за стены утеплённых жилищ, - это понятно, это по-нашему.
Постороннему, даже беглому взгляду приезжего, взгляду
не за ширму, а на саму ширму, на внешний облик горожан сразу
открывались особенности местных нравов. Поголовно все на
улице и в общественном транспорте, в магазинах и на рынках
выглядели сверхсостоятельно. Женщины на 99%, как одна, и в
возрасте, и совсем молодые, зимой укутаны в дорогие естественные меха, норки, соболя и прочие дублёнки, летом же подчёркнуто и развязно обнажены. Все мужчины приодеты в шубы, кожу, заморские джинсы и куртки. И по лицам ясно: мужским - одутловатым, женским - наглым, повидавшим уже всё на свете, - эти парни злоупотребляют алкоголем, а дамы, ох уж эти дамы! - как они избалованы и избаловались, особенно, в своей предназначенной, нескончаемой и неуёмной любви-процессе...
Окажись здесь циник, которым ныне позволено болтать что
угодно, он бы поиронизировал о названии и содержании города:
"СЕКСОГРАДОМ нужно бы величать ваш бесподобный Любимов, если
звать вещи своими именами".
И вот ещё какая черта есть во внешности и в содержании
городов. Города-курорты разнузданных нравов без исключения
очень красивы, и за счёт целевого подбора ландшафтов, и за
счёт поисков архитектурных. Во всём мире, чем более художественно выглядит город, тем он более распущен с позиции мещанских воззрений. Будь то Одесса, Венеция, Париж или Рио де Жанейро. Среди грязи и мусора не расцветает женское обаяние.
Наш Любимов в оправдание своей исключительности
получился самым эффектным из всех северных городов,
бесспорно привлекательным и самому предвзятому наблюдателю.
В отличие от городов трущобной застройки, вроде Якутска или
Ленска, где главное у градостроителей было дать простым
людям крыши над головой, а начальству - помпезные дворцы,
похожие на дворянские усадьбы прошлого, в новом Любимове,
шагнувшем в ХХI век, подумали об эстетическом облике
затерянной в лесотундре соцструктуры. Дома-бараки строили
только вначале, потом их посносили, воздвигли кирпичные и
бетонные современные здания, где пятиэтажки и то оказались
редкими, и создавали архитектурный ансамбль, в основном,
девяти и восьмиэтажные исполины. Белый от царившего большую
часть года снега город ещё и раскрасили в радужные
специально подобранные тона - и со стороны он казался
пёстрой и нарядной игрушкой, появившейся на краю болот и
низкорослых берёзовых и кедрово-лиственных лесов.
Неповторимый облик городу придавал необычной
конструкции мост через не широкую, но разветвлённую
притоками местную реку Дэви-Яха. Неординарный проектировщик
задумал единый мост для всего разместившегося на песчаных
откосах города и сделал его... круглым и, следовательно,
бесконечным, вроде петли Мебиуса. Пересекая речную пойму в
двух местах, круглый мост возвышался материковыми
полукружиями над пересечениями шоссейной и железной дорог в
черте города, обеспечивал транспортные развязки, связывал
воедино все районы застройки и был просто красив.
Естественно и грациозно, как знак судьбы, вписался
удивительный многокилометровый мост в архитектурно-
ландшафтный пейзаж; мост не только делал Любимов ни на
кого не похожим, он вызывал у жителей чувство особой привязанности к городу, которое созвучно всё той же,
лежащей в его символической основе ЛЮБВИ.
Замечательный мост любимовцы называли по его назначению
"виадук", в этом обозначении было для них что-то более
возвышенное и величественное, связывающее нынешнюю жизнь с
античной древностью.
Странно, но после ввода виадука в дело, его не избрали
местом паломничества романтичные влюблённые. Влюблённые ведь
были во все времена и на каждой территории, они всегда
стремились в высоту, а не в бездну чувств, а в Любимове по
такому прекрасному сооружению парни с девушками не гуляли. В
чём тут вопрос?
Когда-то чувственная любовь представала как всеобщая
черта юности. Приходила любовь вместе с половым созреванием.
И в Любимове молодых людей было достаточно, только молодёжь
в новом городе очевидно вырастала отличающейся от всех своих
предшественников.
Возможно, такое качество нового поколения, проявляющееся в этом месте под солнцем, закономерно. Ведь Любимов олицетворял всеобщее будущее. Когда-то он был не афишируемой, но самой крупной стройкой державы, капиталы из госбюджета в него вкладывали огромные, во много раз превышающие вклады в различные БАМы, КАМАЗы и разные ГЭСы. Знали спецы макроэкономики, что придёт время и брошенные на этот Север большие деньги окупятся сторицей. Не ошиблись, уже давно "газовая кормушка" государства работает безотказно, не газ, а "голубое золото" течёт отсюда в Европу по стальным артериям трубопроводов.
Роль форпоста России не исключено что выполнял Любимов
и в нравственном, духовном развитии. То, что свершалось
здесь как характеристика ограниченных общественных кругов,
вполне вероятно, ожидает всё человечество на его конечной
стезе к грядущему Страшному Суду. И вряд ли только превышающий все другие города уровень материального обеспечения трудящихся уникального месторождения играл определяющую роль, возможно, и более существенные силы, например, космические, вмешались в содержание душ любимовцев.
Главное, что проявилось у новых северян, невиданная
никогда на Севере разобщённость, зашторенность друг от друга
людей, живущих в невообразимо прекрасном северном городе.
В других городах - нищета, бандитизм, продажность и коррумпированность власти. Здесь эти качества дико созревающего капитализма, набросившего свою петлю наконец-то и на Россию, почти не заметны. Мафия преследовала лишь богатых, и то не всех, а кто ей доступен; рэкет донимал, в основном, торгашей. Любимов оказался оазисом материального спокойствия за счёт своего исключительного положения в развалившейся экономике.
Но у блага выявилась и обратная сторона блестящей медали.
Прежде всего, отсутствие житейских трудностей изменило детей, подрастающее поколение, внедрив в них беспечность и
безнравственность. Вслед за деньгами уже западная проамериканская масс-культура покалечило юные души
вседозволенностью и голыми, сугубо практическими ценностями
бытия. И вот, через три-пять лет обеспеченной жизни в
трудовых семьях, проявилось нежданно уже в школе у новоявленных "нуворишей-переростков" откуда-то возникшая распущенность и аморальность. Как ей не проявляться, если шестиклассницы стали красить губы, носить одежду от Версаччи и Кутюр, считать красоту и юность жизненным авансом, который не достойно потратить без цели. В итоге к 15 годам девчушки и парни уже были сведущими во всех премудростях секса, между собой развлекались в подъездах, а некоторые самостоятельно зарабатывали на сверхмоду кажущейся невинностью.
Как болезнь возникла и расширялась в среде золотой
молодёжи наркомания. Началась для развития сверхчувственности соблазном, от первых проб переросла в кабалу. Ведь не просто "травку" покуривали модные парни и не отстающие от них девчонки, до ЛСД добрались детки состоятельных родителей.
Сами мамы, не думающие о хлебе насущном, заласканные
деликатесной едой и шикарной одеждой, тоже пошли в разнос,
стали думать лишь о себе и своих плотских утехах. Замужней
женщине не иметь любовника среди её окружения почиталось
предосудительным, а некоторые жёны заводили и использовали
целые табуны кобелей. Мужья благополучие употребили, в первую очередь, для неограниченных выпивок, постепенно превращались в тихих алкоголиков и закономерно деградировали. На половые забавы жён, залив глаза, они посматривали сквозь пальцы, а самые крайние - теша внутреннюю извращённость, даже водили к законным своим подругам покрепче, чем сами, дружков на случку.
Статистика определяет истину. И вот малознакомый
россиянам Любимов опередил всю страну по распространению
венерических заболеваний и самого СПИДа на свою сотню тысяч
жителей. Подумать только, из каждой тысячи людей уже четыре
десятка подхватили ВИЧ-инфекцию, чуму ХХ века! Смертность молодёжи стала выше, чем у стариков. Узнав о таком факте, благонамеренный народ замкнулся в своих каменных жилищах. В гости ходили только к самым близким, образовали узкие замкнутые кланы, прежде всего, по уровню состоятельности, характеру бизнеса, а уж потом, по восприятию окружающей жизни и отношению к нравственности.
Большой изумительно красивый город в неприютной
лесотундре стал не местом общения, а заточения людей. От
традиционных северных обычаев гостеприимства и доброжелательности не осталось следа. Как предвидели циники,
дома и квартиры разделились на две категории: бордели или
гаремы - с одной стороны; монашеские кельи или тюремные
казематы - с другой. И не важно, что нищенствовали здесь
немногие: профессионалы, избравшие сей способ для накопления
капитала, да убеждённые "бичи", "бывшие интеллигентные люди", а
ныне подонки. Не имело значения, что в массе местный народ
превосходил даже столичных модников по внешнему облику. В
душах любимовцев поселилась и развивалась червоточинка. Такое пространство просто назначено стать обителью Дьявола.
Кого-то пугает такая перспектива, а кого-то и радует.
Что бы ни вещали церковники, даже в традиционных конфессиях Бог и Сатана равноправны, периодически то один берёт верх в человеческом стаде, то другой. Сейчас наступает, якобы, эра Водолея, и по пророчествам различных Нострадамусов после тяжкого для многих "Страшного Суда" наступит тысячелетнее царствие Божее. Кем из оставшихся в живых будет править Бог, большой вопрос, если "Божий Суд" воплотится в подготовленную всем предшествующим развитием человечества ядерную катастрофу? Но каким станет "всеобщее благолепие" уже сейчас представить можно.
Тенденции единовластия на Земле уже прорисовываются. "Глобализм" - это единое мировое правительство с беспощадными и суровыми правилами жизни, списком прегрешений и наказаний. Уж про свободу, как происки Сатаны, новые люди забудут в Райском блаженстве окончательно и бесповоротно. Вот и подумывают ныне многие мыслящие индивидуумы - а не лучше ли, не откладывая, уже теперь умереть стоя, чем жить долгие времена на коленях?
В нашем Любимове высветились и тёмные и отрадные стороны "дикой свободы", "сексуальной революции", криминального разделения общества на богатых и бедных. Раз пагубным стал разврат, многие оттеснили свою вечно неутихающую половую энергию в сферу духа, в религию, метафизику, искусство. И вот небольшой северный городок прогремел вдруг как обитель талантов: город учёных, поэтов, бардов, художников, подвижников всех на свете теософских теорий (от Саи-Бабы до "Свидетелей Иеговы" и суфистов). На сотню тысяч жителей здесь не только больше, чем в самых знаменитых мегаполисах, СПИДОносителей, но и ярких самобытных творческих личностей.
Там, где, казалось, интеллектуальной жизни и быть не может, людям в Любимове есть куда себя деть, помимо душной постели. В выходные дни заполнены творческие кафе - "Белая сова", "Горенка книгочеев"; собираются интересующиеся в клубах "Анастасии", философском, нацкультур аборигенов и землячеств (украинских, татарских, чеченских), в обществах буддистов, иеговистов, баптистов, психоаналитиков. Каждый вечер открыты компьютерные классы и не пустует христианский храм имени Серафима Саровского. В десятках клубов систематически звучат концерты-отчёты местных музыкантов и бардов. Любая знаменитость считает за честь выступить с концертами в прекрасных гостеприимных любимовских Дворцах Культуры. Игорь Моисеев за полгода дважды посетил со своими экзотичными актрисами наши сценические площадки. Был у нас и классический балет, и ансамбль "скрипалей" высочайшего профессионального уровня.
А сколько кухонных собраний единомышленников? Наверное, не меньше таких интересных компаний, чем тех, где шумно и разнузданно гуляют, где по вызову привозят молоденьких шлюх, и они беспечно обслуживают любых извращенцев.
Возможно, Высший Вселенский Разум, лишённый чувственно-нравственных категорий, приписываемых Богу и Дьяволу, уравновешивает в любом изолированном сообществе весомость низкого и высокого, число падших и возвысившихся на крыльях Духа. Как "нет худа без добра, нет и добра без худа!" Впрочем, бывает, что худо и добро соединяются в одной неординарной душе. В Любимове несколько не проявленных гениев, поэтов и живописцев от бога, которые не совладали со всеобщим пороком, опустились, спились, безнадёжно борются во тьме подсознания с самими собой. При таком казусе процент духовного уже превышает телесное ничто!
Когда-то средоточием современной культуры, центром Мира Искусств, были столичные Москва и Питер. Что поделать? Ныне вся пена цивилизованного беспредела всплыла грязной накипью в этих финансовых "малинах". И вот на неизвестной многим перифирии, в заснеженном анклаве цивилизации, зажёгся костёр, очаг и жертвенный огонь зачатков будущего постапокалипсического возрождения.
Мы любим свой город. Пусть он неоднозначен, противоречив и закрыт для посторонних инспекций. Мы постигаем себя вместе с этим городом. Не исключено, что у кого-то такой город тоже возникнет в душе...