Джона Солому вызвал сам шеф политотдела секретной службы "Угадай мелодию", в сокращении УМ. Матёрый политик выдал Соломе особое задание:
- Понимаешь, Джон, накануне президентских выборов нас весьма беспокоят женщины. Не все, конечно, но, прежде других, всем известная феминистка Новодамская. Кандидатка в Президентши, мать её!.. В Скандинавии несколько главных постов в государствах эти дамы уже захватили. Теперь и у нас, на Руси, такая угроза стала реальной. Представляешь, что будет, если в безалаберной стране у власти окажется эта "защитница свобод"? Полный бардак, и ни какого порядка!
Вот и тебя, "агента без запретов", я решил пустить на эту оголтелую политикантшу. Компромат на неё нужно организовать. Любой! Внебрачные половые связи, извращения, мздоимство... Хотя последним никого не удивишь, все возле госкормушки такие. Поэтому лучше использовать слабости её пола. Она же женщина! Уйдя в политику, женщины на время забывают о поле. Но природа обязана когда-то взять верх. Вот и прояви её естество в критический момент: групповушку какую, совращение малолетних, изнасилование, садизм, мазохизм... Да что я тебя просвещённого просвещаю? Ты специалист по женским порокам. Действуй, как считаешь, лишь бы результат оказался нужным!
Солома заявил, что сделает возможное и невозможное, если потребуется. Что ему ещё можно было ответить, состоя на службе в УМе?
Новодамскую видел Джон только на портретах. Подумал ещё - "и зачем женщине с такой внешностью лезть в политику? Мало ей власти над любым мужиком, она ещё и страной хочет командовать..."
Проведя соответствующую рекогносцировку, Солома позвонил в офис кандидатки. Его соединили.
- Сталина Степановна! Я корреспондент китайской газеты "Хули нам - хули вам", меня зовут Ху Сим. Псевдоним, конечно. Я то - славянин. Хотел бы взять у вас интервью. Ежели китайская диаспора вас поддержит, лишний процент на выборах, надеюсь, вам не будет лишним.
- Не слышала про такую газету! - ответил бодрый женский голос Новодамской, награждённой ещё и редким именем "Сталина", вероятно, в честь красавца Сталлоне. И со звучной усмешкой голос смилостивился: - Ну, раз у вас такое имя - Ху, да ещё Сим, я вас приму. Завтра, ровно в 7-30 утра в моём номере гостиницы "Новый Иерусалим". Я уделю вам 15 минут. Прошу не опаздывать!
Трубку положили.
Солома экипировался на все случаи репортёрской жизни и накануне семи тридцати возник у поста охраны офиса, занявшего в гостинице целый отсек. "Гориллы" у двери показались не менее могучими, чем он сам - сэр Джон, джентльмен, спортсмен и женский угодник.
Он предъявил Членский билет журналиста со своей блестящей фотографией. "Гориллы" сличили фото с натурой, придраться не могли. Один из охранников сообщил:
- Сталина Степановна примет вас в ванной. Поскольку обстановка не стандартная, никаких фотографий делать нельзя. Вашу аппаратуру мы на время заберём. Видеть политика в ванной тоже запрещено, потому завяжем вам глаза. Если согласны, следуйте за мной!
Делать было нечего! С болью во взоре Солома выложил свои фотокамеры, хорошо хоть про запас пристроил потайной объектив в авторучку и запонку галстука. Но как он поймает сюжет, ничего не видя?
Охранник завёл его в просторный номер. У двери ванной комнаты он тщательно заклеил скотчем очаровательные глаза агента-репортёра, вдруг извлёк из карманов наручники и заявил, что требуется связать ещё его руки за спиной.
- Чтобы рукам случайно волю не дал! - усмехнулся гигант.
Отступать Джону было некуда. Руки оказались сомкнутыми. Сверх того, на браслетах оказалась металлическая цепочка, которую охранник закрепил на наружной двери ванной так, что, шагнув во внутрь, Джону был лишь один метр свободного доступа в неизведанное пространство. Гигант-"горилла" остался за дверью и готов был вмешаться в беседу с великой дамой по её первому зову.
- Что же это такое, мадам! - закричал Солома, прежде всего. - Я впервые беру такое интервью, да ещё у женщины в ванной. Вас не вижу, фотографировать не могу! Что я покажу своим читателям, чтобы поверили?
- А ещё Ху Сим! - хохотнул голосок под плеск водички. - Мои фото вам выдадут, те, что мною проверены, где я в надлежащем виде. Память, надеюсь, у вас в норме, чтоб запомнить мои слова. Без записи. Так что, не тратьте время, спрашивайте! У вас 15 минут! И что же в моей программе интересует китайцев?
- О, Сталина... О, Степановна... О, леди... Я ведь вознамеривался вас удивить. Шокировать. А как это сделать, вас не видя? Ну, что ж, ну ладно, как говорил Людовик ХVI своей королеве в постели. Мои читатели, китайцы, позволяют народу придерживаться всех возможных верований. И вот сейчас часть прихожан увлеклась зороастризмом. А там, среди непростительных грехов человека названа любовь женщины к женщине. То есть, лесбиянство, в современном прочтении. Мужеложство, скотоложство они прощают, а лесбиянство осуждают, вплоть до смертной казни. Что скажите вы, феминистка Љ 1 Руси великой?
- То и скажу! - явно ухмылялась женщина в ванне. - Законы и религиозные догмы для нашей цивилизации изобретали мужчины. Под себя. Как они могли позволить женщинам обходиться без них, сильных и грубых? Как результат, беспрерывные войны и насилие в истории этого мира. Пора дать власть женщинам, пока не совсем поздно.
- Прекрасно сказано, мадам! Если вы провозгласите этот тезис гласно, на счёт свободы лесбиянства, вас наградит голосами не только китайская диаспора, но и сексменьшинства, которых в стране уж больше одного процента. Было бы эффектно, если бы вы рассказали читателям, что сами тоже когда-то увлекались лесбийской любовью?
- А что? Мысль здоровая. Что было, а чего не было в моей личной жизни, вас не должно интересовать. Но одну фотографию, где я запечатлена в поцелуе с юной дамой, я прикажу вам дать. Вы удовлетворены?
- О, мадам! Но вы же видите, что я из лучших представителей мужского пола. Мне бы так хотелось утвердить публику, что вы женщина, несмотря на то, что занялись политикой. А лучший тип женщины - не в сексменьшинствах, а среди бисексуалок. Вот бы вы приказали снять с меня кандалы?
- Не дождётесь, Ху Сим! - Я женщина, и для этого не требуется других доказательств, кроме моей внешности. В политике же необходимо забыть о половых различиях, чтоб выдавать себя за слугу всего народа, а не только его прекрасной половины. Моя женственность - не на показ! Прощайте! Надеюсь, вы услышали, всё, что хотели слышать. А наврёте - став президентом, я вам это припомню! До свиданья!
Джона потянули за цепь, и он вылетел из ванной комнаты, как бычок на аркане. Амбал, похохатывая, снял с него наручники и скотч на глазах. Набор фотографий прекрасной претендентки на престол Руси ему вынесли через пять минут к двери офиса.
Публикация интервью с Новодамской в одной из газет "жёлтой" прессы вызвала общественный резонанс. Джон назвал статью - "Разоблачённая Сталина", по примеру Изиды Блаватской. Солому вновь вызвал его матёрый шеф. Тихо прятал улыбку в рыжие усы.
- Не слишком хорошо сработали, агент! Что это такое? В рейтинге популярности у феминистки до вашего интервью было 5 %, сейчас же, вопреки ожиданиям, 15!
- Уважаемый шеф! - уверенно ответил Солома. - Я проследил предвыборную конъюнктуру. Главным противником нашего нынешнего главы государства была не Новодамская, а бывшие большевики. Моей акцией у них отобрано 10 % голосов. Разве я не правильно действовал?
- Ну что ж, ну, ладно! - глубокомысленно и с удовольствием констатировал шеф. Он и не знал, что это великие слова Людовика ХVI, которые он сказал, когда его любимую фаворитку мадам Помпадур вели на гильотину.