Комната следователя была просторной и светлой. Солнечный свет шёл через большое окно, незарешёченное, но из очень толстого стекла. По просматриваемой панораме Москвы в сторону Манежной площади, кабинет находился на шестом - седьмом этаже.
Военный в чине майора, с одной большой звёздочкой, был под 40 лет, светловолосый, подтянутый и подчёркнуто внимательный. Он сел за стол, Герману предложил стул у стола, напротив. Просто, как в кабинете у декана геологического факультета. И никаких часовых, никаких надзирателей, хотя из кабинета выходило несколько дверей и за каждой из них мог оказаться кто-угодно.
- Ещё раз извините за обязательный по порядку вопрос: вы - Маркин Герман Степанович?
- Да, конечно.
- Меня зовут Пётр Сергеевич Петров. Майор Госбезопасности. Поручено вести ваше дело. Вернее, дела у нас два. Вы обвиняетесь по уголовной статье - за организацию притона разврата, и по политической - за антисоветскую деятельность и пропаганду. Уголовными статьями такого рода наше учереждение не занимается. Но уж... заодно! Поскольку, простите, политическая ваша работа протекала, в основном, на фоне разнузданных оргий.
- Не замечал за собой политических действий...
- Ну уж? Герман Степанович?.. Мы припомним, - майор открыл довольно заполненную папку на столе. - Как же? 13 ноября прошлого года в общежитии Университета на незаконном собрании вы изволили заявить о наличии среди студенчества негласных осведомителей. Сказали также, что идеи и принципы нашей Партии не отличаются от религиозного мракобесия. Больше того, вы развили тогда и в дальнейшем весьма оригинальную концепцию Бога и Сатаны, восставшего против Бога. Подробное изложение всех до единого ваших политических высказываний у нас имеется. Не скрою, читая ваши мысли я поражался: откуда у советского студента такие чернокнижные взгляды! Вы что, из семьи сектантов?
- Вроде, нет, товарищ... э...
- Ничего. Можете называть меня товарищем!
- Так это шутки были, товарищ майор!.. Вроде студенческого капустника...
- Не знаю, Герман Степанович? Шутки мы понимаем, особенно, когда смеются над загнивающим Западом. Смеяться над идеями Партии у нас не принято. А ведь по докладу нашего штатного сотрудника, проникшего по заданию в вашу аморальную среду, вы вынашивали планы расширения своей деятельности, чуть ли не создание собственной подрывной организации. Целью "ордена или общества", как вы его сами называли, было разложение моральных устоев нашего государства, повсеместный развал семьи, как надёжной основы нравственности и спокойствия в стране, и, в конечном счёте, приглашение к власти представителя "чёрного воинства" некоего Господина Асара. Нам неизвестно, где находится этот ренегат и коим образом вы были с ним связаны. Выяснить это, с вашей помощью, мне и поручено.
На минуту Герман задумался. Рассказывать о контактах с неземными силами было наивно, такому не поверят. А, если поверят, то его самого признают за сумасшедшего. Что лучше, тюрьма или дурдом - он не знал, но решил, что говорить правду никак нельзя, с ней вместе откроется роль любимой Ивы в этой истории, а закладывать её он себе никогда не позволит. Потом неясно, что сами реальные сатанинские силы могут ему устроить за предательство. Судя по пережитым фактам, возможности у них не слабее, чем в самом страшном земном Аду. Он сказал:
- Гражданин майор! Асар - это мифический Демон, служитель Сатаны. Разговоры о нём входили в наши мистические игры. Никакой реальности за этим именем не скрывается. Мне кажется, что ирреальные забавы органы госбезопасности интересовать не должны.
- Пусть вам это только кажется. На самом деле, мы интересуемся всеми явлениями, что происходят в стране и в головах наших граждан. Поэтому, вам придётся всё нам рассказать. Кто устроил пожар в квартире гражданки Сандерс? Как вы и эта гражданка общались с Демонами? Откуда вам известно об Асаре и какие ещё ирреальные фигуры с вами общались?
- Сожалею, гражданин майор, но рассказать о подсознательных процессах, о сновидениях и видениях, я просто не в состоянии. Это выше сознательной человеческой деятельности. Нет таких слов, чтобы описать пережитые нами волнения. А пожар в квартире, по заключению пожарной службы, произошёл от замыкания электрической проводки.
- Вы должны понять, Герман Степанович, что эти необычные для нас вопросы могут отразиться на безопасности государства. Ваш долг - припомнить всё и нам описать. Мы создадим для этого вам условия. Время вам отводится - сутки. Удовлетворив наши интересы, вы выполните свой гражданский долг, и, я думаю, ваши разногласия с законностью мы, в ответ, будем в состоянии вам простить. Не спешите с ответами, Герман Степанович! Отдохните, и садитесь за изложение мистических явлений, свидетелями которых, как вам казалось, вы стали.
Майор нажал кнопку на столе. Мгновенно вошли двое сопровождающих, с ними Герман прошёл через странную приёмную к лифту, спустился на подвальные этажи. Когда они шли по коридору, ему приказали:
- Арестованный! Руки - за спину!..
Внизу Герману отвели камеру, похожую на гостиничный номер. Номер, конечно, захудалый, но с настоящей кроватью, пододеяльниками, тумбочкой, на которой лежало несколько листов бумаги и карандаш. Была в углу и "параша", но из оцинкованного железа, с крышкой, из неё почти не разило.
Несмотря на неурочный час, Герману дали завтрак - миску перловой каши, кружку чая и кус хлеба. Когда он это проглотил, сказали, что ему разрешено до обеда поспать. Действовали новые инструкции специалистов.
Герман воспользовался позволенным и на несколько часов погрузился в сон. Проснулся не просветлённый, но посвежев. Оделся и сразу сел возле тумбочки, пытаясь что-то сочинить. Он уже знал, что у него ничего не получится. Как объяснить необъяснимое?
Герман заглянул на бланк чистосердечных признаний и увидел там свои или не свои неразборчивые каракули, загибулины, ничего общего не имеющие с человеческими письменами. Но Герман мог думать, рассуждать и действовать. Поскольку на допрос майор Петров вызовет его только завтра, используя время, Герман ещё и ещё раз мысленно проверил своё будущее поведение, отдохнул.
Утром, перед приходом охранников, исчирканные листки на тумбочке неожиданно вспыхнули. Герман успел выбросить всю горящую бумагу в парашу и от неё остался только пепел.
В кабинете на седьмом этаже майор Петров заявил:
- Получается, Герман Степанович, что чистосердечные признания вы решили не делать. Даже бумагу каким-то образом вам удалось уничтожить, хотя спичек с вами не было. Очень жаль! Очень!
- Мне запрещено рассказывать вам о невероятном. Если бы я это захотел, у меня немедленно бы выключили сознание. У неземных сил большая власть над отдельными людьми. Не думаю, что планы вашего учереждения и Владык мира совпадают. В таком случае, я, гражданин майор, вам совершенно бесполезен.
- А что вы знаете о планах этих... "Владык мира"?
- Их не знает никто.
- Если вы не могли письменно дать ответы на мои вопросы, то не решитесь ли устно, хотя бы без деталей, просветить меня? Чтоб я, заботясь о вас, мог формально доложить своему руководству о каком-то выполнении своего задания. У нас ведь не бывает случаев, чтобы с нами отказывались сотрудничать. Это - нонсенс! Крушение всех основ поддержания власти!
Методов воздействия на человека у нас много. Есть даже заимствованный в ФБР "детектор лжи". Не хотелось бы мне всё на вас испытывать. Вы ведь - молодой человек! Вам ещё жить да жить!
- Возможно, мои земные поступки уже на исходе, гражданин майор. Есть вещи, которые в этом мире от человека не зависят. Ни от меня, ни даже от вас.
- Извольте с вами не согласиться, Герман Степанович!.. Но, поскольку от конструктивных бесед вы отказываетесь, я не буду терять своё и ваше время. Вами займутся другие специалисты, по уголовному праву. У них другие методы дознания. После них, надеюсь ещё с вами встретиться.
Майор на карточке, похожей на первую, с которой он вошёл в "Чистилище", стал что-то писать. Герман успел разобрать одно слово, название тюрьмы, куда его направляли - Лефортово. Оказался он в этой тюрьме уже через час.
Замысел майора Герман уяснил скоро. После регистрации, оформления и бумагомараний уже иные, более грубые охранники доставили его в назначенную камеру. Звякнули за спиной засовы стальной двери, и Герман понял, куда он попал. Он был в вонючей, грязной, переполненной камере уголовников. Люди-полузвери, человек семь-восемь уставились на новенького как на приманку. Им нужно его переучивать! С ними он должен забыть свой человеческий облик!
Германа впервые охватило отчаянье. "Неужели, это всё? Неужели, кончается мой земной путь?" Лёгкое дуновение заставило его на мгновенье оглянуться назад - за его спиной мерцал силуэт любимой Ивы, в её бестелесном обличии, которое он знал; она была Духом, её нельзя было тронуть и ощутить, нельзя было услышать и увидеть другим, но с ней была её сила.
Герман представил, что в доме на Арбате в это время в Ивиной спальне лежит её бездыханное, оставленное Душой тело, бледное, замершее в безвременье. Ей трудно будет очнуться, вернуться к жизни. "Зачем ты, милая? - мысленно спросил он. - Я бы сам... Хоть и мог погибнуть в свалке..." "Так нужно... Не бойся ничего!" - услышал Ивину мысль.
Презрение к мелкой человеческой нечисти растянуло в ухмылке Германовы губы, собственная неприкосновенность придала самоуверенность. Отчаяние испарилось как дым - он вызывающе оглядел компанию.
Краснорожие шакалы, жадные до падали, трусливые хищники, нападающие только на ослабевших при непререкаемом перевесе в численности! Ни за одним лицом не просвечивалась мысль.
Но есть и "пахан". Он более жесток, чем остальные, кровожаден и более сильный. Здоровый амбал поднялся с нар и направился к Герману. Часть "шестёрок" тоже поднялась посмотреть на предстоящую "комедь", как из человека делают дерьмо.
Герман не стал ждать действий амбала, решил опередить. За три шага до возможной встречи, он вскинул руку, Ивину силу направил на тупой обезьяний лоб. Увидел, как словно под током содрогнулось медвежье тело, догадался какая боль охватила неразвитый его мозг.
Пахан нежданно для подручных рухнул перед Германом на колени, заговорил, не зная что, но все его слышали:
- Великий Маг! Пощади меня и моих бедных собратьев, дай оказать нам положенное тебе гостеприимство. Я уступаю тебе, Великому, своё место на нарах, мы будем хранить тишину, пока ты будешь отдыхать. Кто нарушит почтение к тебе - убью лично!
Не поднимаясь с колен, пахан вдруг выхватил из рукава финку и резко полоснул по ладони ближайшего к нему камерника. Тот побледнел, полилась кровь, зажав порез, мелкий пакостник тоже упал на колени перед Германом.
- Все на колени! Поклонитесь Великому Магу! - рявкнул главарь.
На колени опустились все, неосознаваемый ужас отразился в их глазах, тела тряслись от неведомого доселе страха.
Боль в пахановой голове Герман попросил Иву разделить поровну на каждого мерзавца. Дал мыслекоманду, пахан встал, поправил свою постель под зарешёченной форточкой, забрал какие-то свои вещички и освободил место для себя на соседних нарах.
Герман, ни слова не сказав, прошёл на свой лежак, лучший из возможных, обернулся к мерцающему силуэту Ивы у дверей. Черты лица её было не разобрать, но это была она, в фиолетовом пеньюаре, нежная, улыбающаяся, желанная, недоступная.
"Улетай к себе, милая! Ты сделала всё!" - подумал он.
"Ничего не бойся! Мы всегда с тобою!" - услышал ответ.
Тень Ивы медленно исчезла. Но Герман убедился, что защита его от насильников надёжная. Один из "шестёрок" ненароком приблизился к нему ближе положенной дистанции, но исказился от боли и отпрянул назад как от пламени.
До утра Герману было и в этой своре спокойно. Он хорошо выспался. После побудки, пахан попросил у охранника бумагу для заявления и вся банда подписала прошение - "как можно быстрее удалить от них страшного нового Зэка, наверное, колдуна, который допускает издевательства над ними всеми".