Аннотация: Обзор 1-й группы рассказов конкурса УУ-5
Летели как-то над полем семнадцать ворон, семнадцать сестриц. Да заметили разом - блестит внизу что-то. Слетели, пригляделись - что за диво! Лежат в травушке зелёной ожерелья. Одно золотое, словно солнце, другое серебряное, будто луна, а третье медное, словно огонь в печке.
Стали сестрицы-вороны спорить, какая из них ожерелье себе заберёт. Бранились до вечера, крылами друг на дружку махали, а ничего путного не придумали.
- А давайте, сестрицы родимые, пущай каждая из нас историю расскажет - получше да пострашнее. Та, что самую лучшую да самую страшную поведает - получит ожерелье золотое; у которой чуть похуже будет да не такой страшное - та пущай серебряное берёт; а какая расскажет не такую хорошую и страшную, как эти, но всё одно лучше, нежели у других - той медное достанется.
- Мудрая твоя мысля, сестрица, - закаркали дружно другие вороны. - Только вот незадача: что одной приглянется, другой придётся не по нраву. Где ж тут самую лучшую-то выберешь?
- А это мы, сестрицы, у первого встречного спросим. Чьи истории ему больше по душе придутся - тому и ожерелья присудим.
Подумали вороны: дело говорит сестрица старшая. И полетели они над полем, высматривая: нет ли поблизости кого?
Вскоре заприметили они крестьянина молодого - Ивана. Подлетели к нему, старшая ворона речь ведёт: так и так, помоги, мол, нам, добрый человек, нашли мы, семнадцать сестриц, ожерелья: одно золотое, словно солнце, другое серебряное, будто луна, третье - медное, как огонь в печке. Судили мы, рядили да порешили: пускай каждая историю поведает, получше да пострашнее.
- Будь же нам, Иванушка, судьёй.
- Отчего бы и нет? - согласился Иван. - Только уговор: чтоб история хороша была, чтоб слушать-заслушаться, а уж потом пугаться. Ежели история будет худая, то пущая хоть трижды страшной будет - ожерелья не присужу.
Все семнадцать сестриц каркнули в знак согласия.
Чёрная Луна
Первая ворона поведала историю про бабёнку молодую, забитую и запуганную худым мужем, которая вдовушкой стала - убила изверга молодка одна, которая непростой девицею оказалась - самой богиней ночи из преданий.
Выслушал Иван, да и говорит:
- Жуткая твоя история! Покуда рассказывала, за Иринушку страшно было - думал, пропала бабонька, добро ещё, если ребёнку "Таня" худа не сделает. А муженьку туда и дорога! Не жалую тех, кто на бабоньках отыгрывается.
Верность
Вторая ворона поведала не менее страшную, леденящую кровь историю. Умный грамотный мужик, не красавец, желал жиньку найти - пускай не красавицу, да чтоб верная была. И нашёл такую в далёкой Японии. Только уж больно странной бабёнка оказалась - всё с какими-то неведомыми тварями водится, да и на спине у неё откуда-то чужие лица вырастают. Насилу не убила она дружка мужниного, что застал её за делами тёмными. А мужа, посему видать, и вовсе в могилу свела, и после смерти ему от неё покоя нету.
- Да, жаль сердечного, - ответил Иван, выслушав рассказ сей страшный. - Но только что ж он не разглядел-то, на ком женится? Ладно, что не красавица - с лица воду не пить, но с ведьмой-то жития никакого. А уж коли и после смерти от неё не отделаешься - так и вовсе ад. Слава тебе, Господи, приятель хоть жив остался! Думал, как догонят его чудища невиданные, в клочья изорвут иль японке этой на съедение бросят. Хотя ведьму лучше бы красоткою сделать - ещё страшней было бы. А то супротив увечных нехорошие поверья бытуют, могут от неё заранее худа ждать.
Красная хозяйка
Третья сестрица-ворона не слишком-то испужала Ивана. Поведала она о девице, что лицо своё потерять умудрилася да ещё и под дождь попала необычный - из стрел острых. А Хозяйка Красная, в чьи владения попала сердечная, маску ей дать хотела, превращением в металл запугивала. Да не вняла ей девица.
- Хоть и не больно-то и страшно, но задуматься есть о чём. Своё-то лицо, хотя бы и с родинками да конопушками, а всё же милее чужого. Да и потеряться, в робота превратиться - незавидная участь. Уж лучше под стрелы попасть, да самим собою остаться, - так сказал Иванушка, когда ворона говорить кончила.
Путь к свету
Зато четвёртая ворона рассказала и впрямь жуткую вещь: про вампиров, которым одна девица смелая отмстить решила за батюшку с матушкой да за милого своего, ими загубленных. Только не учла, бедолажка, всего коварства этих тварей - попала одному из них на зуб да сама вампиршею сделалась. Отмстить-то отмстила, да саму солнечный луч испепелил.
- Хороша твоя история, - сказал вороне Иван. - Хоть и вампиром красна девица сделалась, а посему видно, человеком осталася. Недаром говорят, коли человек не захочет душою портиться, так и не спортится, как бы жизнь да по темечку ни била.
Ожерелье жизни
- История-то светлая, ладная, с мыслями разумными, - заговорил Иван, услыхав, что рассказывала ему пятая сестрица. А сказывала она про кладбище, которое власть имущие из корысти разрушать удумали, забыли они, видать, что у них у самих там бабушки-дедушки упокоились. - Да только уговор был, чтоб получше да пострашней. Хоть и рад-радёхонек я, что напомнили живущим по корысти об их прародителей, да любовь светлая мне по нраву, да не страшно получается. Ежели усопшие погубили бы кого, уж боялись бы люди.
- Стало быть, ожерелья мне не видать, как своих ушей? - спросила ворона.
- Похоже, что да, не любитель я зазря обнадёживать. А так по душе мне твоя история пришлась.
Вечная молодость
А шестая сестрица о вечной молодости Ивану поведала. Да не о яблочках молодильных, не о живой воде, а про кровь, что девицы у людей выпивали. Да и надобно было им сперва жертву-то счастливою сделать. Поверье у них бытовало, что у счастливых кровь молодит вернее. Только вот не всякой эта младость вечная во благо пошла.
- Вот ведь бестии! - выругался Иван. - Чего только ни удумают - молодость вечную им подавай! А на что она, когда в яме сидишь стенами зажатый? В гроб личико, чай, не заберёшь. О душах своих грешных лучше б поразмыслили. Так что хороша твоя история, ворона, на мысль разумную наводит.
Знакомство по объявлению
- А у меня такие же бестии, - прокаркала седьмая ворона, прежде чем свою историю начать сказывать.
И ведь не обманула. Матушка с дщерью своей, силачкой-богатыркой, человечиной питалися. И мужчину, что к ним в работники нанимался, насилу не стрескали.
- Да уж, попал мужик, как кур в ощип! Повезло ещё, вовремя обо всём проведал. А то б едва ли цел и невредим выбрался.
Кресты
О людях, всё человеческое в неведомый угол затерявших, вела сказа и её сестрица.
- Вот ведь нелюди-то - за денежки душу лукавому продадут, - сказал Иван. Теперича, видать, оба к нему и попали. Только девицу жалко - насилу совсем умом не тронулась. Одна надежда, что исцелят её да переживёт она горе горькое.
Да и как тут было не тронуться, когда отчим-супостат и подружка лживая и коварная, её какой-то гадостью пичкали да мысли безумные внушали? А матушку её так и вовсе погубили - за наследство богатое. Да полно, люди ли это?
Дом тысячи дверей
- А я сейчас тоже про нелюдя буду сказывать, - закаркала в свою очередь ворона, что девятой сказывать взялась.
Ещё страшнее оказалась её история - уж не отчим там был за чёрта - отец родной. Мучил он кровинушку свою, терзал её тело бренное и душу невинную. Да так он ей, в конце концов, опротивел, что пришла девица в ярость да пожелала его топором на мелкие кусочки разрубить.
- Чую, загубит она своего батюшку! - услыхав такое, проговорил Иван. - Ну да поделом ему! Страшусь только, как бы она опосля сызнова в себя-то не ушла. А то живёт ведь мыслию одной - с обидчиком поквитаться. А как отмстит, что делать дальше, не ведает.
Игра в серсо
- Нет, сестрица ворона, нехороша твоя история! И дружба не дружба, и любовь не любовь - себялюбие одно. Да и "хозяева жизни" уж больно пристрастные - в одном глазах соломинку видят, а в другом - бревна не замечают. Да и погубить весь род человеческий из-за грешника одного - уж не по-христиански это, - сказал Иван, на историю десятой птицы-рассказчицы.
Предположительно, каблуком
- А моя-то какова? - вопрошала одиннадцатая, историю свою сказывая.
А история-то была про девицу, которую толпа до смерти затоптала.
- Мораль-то и дураку понятна, да описана плоховато. Уж слишком на статейку журналистскую походит. Нет уж, не обессудь, сестрица ворона, тоска здесь чёрная, так что ожерелья тебе, на сей раз, не видать.
Нелюдь
"И у меня, кажись, мораль яснее ясного будет" - подумала двенадцатая сестрица-ворона уже опосля, как историю свою пересказала. Историю про невиданное чудище заморское (а может, и не заморское - кто ж его знает-то). Как будто барин это чудище любил и жаловал, а барыня так и вовсе с руки кормила. Да только отплатило им это чудище неблагодарностью чёрной - укусило барыню за палец, а та на муженька родного напасть изволила. Так и стали оба волколаками-оборотнями.
Да только не нахмурился Иван, услышав историю сию. Напротив, промолвил:
- Ну, сестрица ворона, страшна твоя история. И разумному учит, и сказываешь ты интересно. Послушаю-ка я ещё сестриц твоих, но сдаётся мне, что у тебя одна из лучший-то окажется.
День Бабочкина
Та сестрица, что тринадцатой историю сказывала, о служаке конторском поведала. Набросилась на него бабёнка одна, по службе сотоварищ. Всё гонялась за ним, гонялась, он убегал, покуда в больницу-то не угодил. Так она и там достала - ножичком-то его и заколола.
- Отчего же она на него окрысилась? - удивился Иван. - Ежели попросту кровушки захотела, чего именно он ей сдался? Вон сколько мужиков рядом-то было. Бестолковое какое-то смертоубийство получается.
Понурила ворона голову, поняла, что проворонила ожерелье.
Змеиная любовь
- А не хочешь ли ты, Иванушка, сказаний корейских послушать? - спросила четырнадцатая ворона.
- Отчего бы и нет? - ответил Иван. - Ежели история интересная, то с радостью.
- Тогда слушай...
И рассказывать начала. Про девицу красную, которая и не девица вовсе, а змея, тысячу лет живущая. Одно хорошо, зла в сердце своём не держит. Да влюбилась она в дурачка неверного, а он-то на другую её и променял. А та другая злая, как чёрт - и тоже непростая. Сороконожка какая-то, по возрасту ровесницей той девице будет. Так и погубила она юнца неразумного.
- Жаль дурака! - ответствовал на это Иван. - Уж невдомёк мне, что девица-змея в нём нашла, за что полюбила? Его и мужиком-то назвать язык не поворачивается: то за юбки прячется, то за жизнь суровую. Кабы говорил бы я с той девицей, уж сказал бы: не рискуй, глупая, животом своим - не стоит этот милок любови твоей.
Неоконченный рассказ по картинке
- Вот какие дела делаются! - Иван аж присвистнул, когда пятнадцатая сестрица историю свою рассказала. - Упырь сидит и думает, какую бы ему историю страшную выдумать. Занятно, да не скажу, чтобы хорошо было.
"Верная" наводка
Куда больше понравилась Ивану история следующей сестрицы. Малышка картины мудрёные рисует, и томятся в них души грешные: насильников, душегубов, разбойников всяких.
- Поделом им всем, конечно, - сказал Иван.- Только уж больно всё одинаково, мне кажется. Хотя и история-то неплохая.
Марьяна
Сестрица ворона, что последней сказывала, поведала про картину мудрёную, куда девица красная добрых молодцев заманивала - дьяволицею ить оказалася. А молодцами добрыми её матушка деток своих кормила. Только невдомёк Иванушке, что сталось с тем пареньком, что допьяна напился да к девице той без спросу вломился. То ли вызволила она его из картины злосчастной, то ли навечно пленником в ней и остался.
- Ишь ты, ловкий какой выискался! - промолвил Иван. - Без году неделя с девицею знаком, а уже и ревновать вздумал и драки затевать! Будь моя воля, проучил бы я его, чтоб впредь неповадно было!.. Хотя, похоже, и так бедолаге с лихвой досталось. Испужался, чай, до мурашек ледяных!
- Ну, а теперь скажи-ка, Ванюша, какая история тебе всех краше? - спросила самая старшая сестрица.
- Эх, воронушки-сестрички, - отвечал им Иван. - Мастерицы вы истории рассказывать, а тем паче страшные. Только милее всех мне та, что про младость вечную. Пущая та сестрица, что историю мне сию поведала, и получит ожерелье златое. А та, что про Чёрную Луну сказывала, пущая серебряное себе забирает. Да про нелюдь, которая бар в себе подобных обратила, ладная вышла история. Так что бери, сестрица, ожерелье медное, носи на здоровье.
- Вот спасибо тебе, Иванушка! - молвила старшая ворона, которой, к слову сказать, ожерелья-то не досталося. - Уберёг ты нас, сестриц, от брани да вражды лютой.
- Да ладно, чего уж там! - отмахнулся добрый молодец. - Не последний день, чай, живём - сегодня твой братец везуч, а завтра, даст Бог, тебе самому удача привалит. Отчего браниться-то?
- А ить правда, - прокаркала в ответ ворона.
Примечание автора: а коли всё написанное да на нынешний лад перевесть, то поставлю-ка я за рассказ "Вечная молодость" шестёрку, за "Чёрную Луну" - тройку, а за "Нелюдя" единицу.