Ты должен сделать добро из зла,

потому что его не из чего больше сделать.

А. и Б. Стругацкие

Как бог, создаёшь мир,

и, как человек, обживаешь его.

Б. Гребенщиков

Иней Костёр проснулся оттого, что на него сверху капало. Он отодвинулся в другую часть тахты, завернулся с головой в одеяло и попытался вновь заснуть, но осознание того печального факта, что надо лезть чинить крышу, прогнало всякий сон. Жалуясь на неудобный матрац, заныл левый бок, и Иней понял, что с мечтой в выходной день поспать подольше придётся расстаться - пора вставать.

Выбравшись из тёплой постели, он, как было заведено, первым делом взял трубку и позвонил маме. Мама жила совсем недалеко, в Лазаревском, но по причине грозы слышно было плохо. К тому же трубка уже порядком села, движок Инея нужного напряга не давал, и значит, опять надо было тащиться к Карлу её заряжать. Разговор в итоге не получился, мама осталась недовольна.

Попрощавшись, Иней выглянул в окно. Дождь вроде перестал, но небо хмурилось, горы затянуло периной, и вылезать на улицу не хотелось. Но Утренняя Зарядка - это Обязательный Ритуал для всякого Правоверного Коммуниста, а потому Иней, поёживаясь, босиком вышел в сад, сделал все предписанные на сегодняшнее число упражнения, и, разогревшись, побежал к морю.

Ольга Кайса была уже здесь (вот кто не боится погоды!) Высокая, совершенно нагая, со струящимися по плечам льняными волосами, она стояла на уступе скалы, освещённая так кстати вышедшим солнцем. Помахала Инею рукой и бросилась с шестиметровой высоты в воду, чуть пришлёпнув по ней ногами.

А в воде она была как дома, словно у себя на кухне. Иней смотрел, как она плывёт, на этот вольный полёт по синеющей глади, на нежную резкость её движений, и понимал, что он здесь лишний, что своим бултыханием он только всё испортит. Но Водные Процедуры - это неотъемлемая часть Ритуала, да и не мог он спасовать перед Ольгой. Плюхнуться животом в её присутствии он тоже не мог, потому осторожно сполз с камня и поплыл ей навстречу, стараясь загребать как можно тише и вообще делать вид, что его здесь нет.

Уловка не удалась - Ольга вдруг исчезла с поверхности и, пока он испуганно озирался, пытаясь её найти, схватила его за ноги и потащила вниз. Он не успел набрать воздуха, чуть не захлебнулся и, когда через полчаса она его наконец отпустила (на самом деле прошло секунд десять), долго отплёвывался и бил руками по воде, а она плавала вокруг и хохотала.

Изобразив обиду (ну, конечно же, по-настоящему он обидеться на неё не мог, и она это знала), Иней мрачно поплыл к берегу. Вылез, натянул трусы и майку и обернулся. Ольга тоже подплыла и, ухватившись за камень, выдохнула:

- Как хорошо! Ну почему я не русалка?

- Лучше скажи, почему ты не участвуешь в Олимпиаде,- буркнул Иней,- Или играла бы в водное поло, там как раз надо всех топить.

- Ты что!- она оттолкнулась от камня и сердито заколотила по воде ногами, стараясь его обрызгать,- Это же вбить туда всю жизнь! Сегодня плавай, завтра плавай, каждый день плавай! Я так не хочу-у-у! Я хочу и в волейбол, и на батуте, и танцевать тоже! У меня же ещё музыка, ты забыл?- она повернулась и опять поплыла в море, высоко вскидывая руки и демонстрируя полное пренебрежение к правильному стилю.

Ну да, у неё ещё музыка, подумал Иней. Он давно был готов, как говорили в старину, предложить ей руку и сердце, но что он мог предложить ещё? Третья Заповедь - мы в ответе за тех, кого приручили. Она талантливая виолончелистка, её скоро возьмут в Центральный Оркестр в Дели, а он - он простой жестянщик. Если бы он мог сделать партийную карьеру! Но для этого надо разбираться в теологии не хуже Карла. Карл - светлая голова, он знает наизусть всех Пророков, от Моисея до Маркса и Ленина, он может толковать Гумилёва, что не под силу даже Первому Секретарю...

Позавтракав и сунув в карман трубку, Иней двинулся к Карлу.

С тех пор, как его друг Армен Тигран женился на дочке Первого Секретаря и принял имя Карл Фридрих, он очень изменился. На отдыхе или за столом он по-прежнему оставался своим парнем, душой компании, знатоком и любителем старинных тостов, но в храме или вообще в часы приёма к нему лучше было не приближаться - отошьёт так, что мало не покажется. Вот и сегодня, несмотря на воскресный день, он корпел за компьютером, поглядывая в разложенные на столе ветхие первоисточники. Услышав шаги, он поглядел на гостя поверх экрана и недовольно спросил:

- Зачем пришёл?

Иней понял, что цель визита надо излагать сразу и быстро.

- Да вот... трубочку подзарядить...

- Иней, ты мне старый друг,- Карл никогда не забывал об этом напомнить,- но мамаша, сам понимаешь...

Мамашей звали Карлову тёщу. Первый с ней давно не жил, у него был широкий выбор из молодых карьеристок, отчего её характер сделался совершенно невыносимым. Она переругалась со всей округой, и однажды на партсобрании обвинила соседского ребёнка (ребёнку было восемь лет) ни больше ни меньше как в сексуальных домогательствах. Разразился страшный скандал, Первый задницей своей почуял, как под ним шатается кресло, встал, и, весь красный, начал говорить, что он будет просить Священный Синод о разводе. И тут она реально испугалась. Под общий смех забормотала, что её не так поняли, что она совсем не то имела в виду, что она очень любит детей ("Как вы их любите?"- раздался чей-то ехидный голос), потом повернулась и выбежала из храма. Что у них было дома - никто не знает, но после того случая она внешне присмирела и стала вымещать всё зло на домашних. Карлу с женой, конечно, лучше было бы съехать, но дома его ждала куча братьев и сестёр, а иметь свои хоромы было пока не по чину.

- Придётся тебе поработать,- подытожил Карл.

- Знаешь, что говорили Пророки про рабский труд?- безнадёжно спросил Иней.

- Пожалуйста,- развёл руками Карл,- Ты свободен.

Делать было нечего, и Иней поплёлся в мамашин огород, чтобы под её ненавязчивым руководством подвязывать огурцы и помидоры.

Ближе к вечеру он направился в храм на воскресное партсобрание. Перед тем, как войти внутрь, полагалось обойти изваяния Пророков. Пророков было много - Эхнатон, Зороастр, Моисей, Осия, Лао-Цзы, Конфуций, Гаутама, Махавира, Ашока, Чандрагупта, Патанджали, Нагарджуна, Санудрагупта, Канишка, Шанкара, Платон, Аристотель, Иисус, Мохаммед, Рамакришна, Данте, Леонардо да Винчи, Сервантес, Гёте, Лермонтов, Иван Грозный, Вивенаканда, Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Тагор, Ганди, Андреев, Гумилёв, Сент-Экзюпери, Лем, Ефремов, Стругацкие, Гребенщиков... Большинство из них Иней знал только по именам, да и про остальных ему было известно немного. Вот Иваном Грозным и Сталиным, к примеру, клялись только если шли на смерть. Почему? Неведомо. То есть Карл, наверно, знает, но спрашивать его как-то неохота.

Перед самым собранием явился Марк Аврелий. Вообще-то его звали Шолом Яков, а своё нынешнее имя он позаимствовал из некоего эзотерического сочинения Анатолий Гланц. Будни Модеста Петровича., где действовали Марк Цыше, Аврелий Лукацкий и Могучий Бреев, да ещё старичок Айва Бубенцов, который о них рассказывал. Марк утверждал, что в этом сочинении заложена Великая Истина, но для Инея она так и осталась недоступной. Обходить Пророков Марк не стал, а сразу прошёл в храм и со своей обычной кислой рожей сел на заднем ряду.

Храм внутри поражал всеми оттенками красного. Вишнёвая отделка стен, алые шторы, карминная обивка сидений, багровое знамя, которое полагалось целовать при входе и выходе - заразные больные, впрочем, от этой процедуры освобождались, Марк тоже ей пренебрегал, хотя и был вполне здоров, по крайней мере физически. И цветы, цветы, тысячи, миллионы цветов - розы, гвоздики, маки, камелии; они сплетались в гирлянды, застилали все свободные проёмы, поднимались к потолку и вновь опускались к полу... Каждый, кто мог принести хоть что-нибудь красное из своего сада, считал своим долгом это сделать, даже Марк на Первое Мая прикатывал полную тачку огненных тюльпанов. Было здесь и роскошное ожерелье пионов от Ольги, и изящная горка люпинов от Инея.

Над авансценой горела рубиновая звезда с серпом и молотом, сбоку ещё две, поменьше, одна с мастерком и циркулем, вторая с телескопом и флейтой. Ниже помещался большой портрет Генерального Секретаря, который жил где-то в Тибете и которого вживую было дано созерцать лишь избранным. Ещё ниже - земной шар в лучах восходящего солнца, перед ним - массивный стол, застланный малиновой скатертью, а на нём - такой же монументальный графин, которым на памяти Инея никто никогда не пользовался. В центре стола, точно под портретом, расположился Первый Секретарь, по бокам от него - Второй Секретарь, Третий Секретарь, Секретарь по Теологии, Секретарь по Культуре, Секретарь по Образованию, Секретарь по Духовности, Секретарь по Соблюдению Обрядов, Секретарь по Внешним Связям и ещё какие-то Секретари, в должностях которых Иней всё время путался. Среди них был и Карл с загадочным званием Секретаря-Референта. Шестеро из сидящих за столом были в галстуках, остальные такой привилегии пока не заслужили.

- Все здесь?- осведомился Первый,- Брунгильда в кредите, Шалва... Как он?

- Всё так же,- раздался голос из зала,- Симеон остался с ним.

- Партия желает товарищу Шалве скорейшего выздоровления,- изрёк Первый,- Где Михаил?

- Болен,- сообщила его жена.

- Справка от врача имеется?

- Да,- ответила она и передала Первому бумагу. Тот поискал в зале Флакона Айболита и, увидев, как он кивнул, проворчал,- Вообще-то с такой болезнью он мог бы и прийти. Брал бы пример с наших ветеранов,- в проходе сидели четыре человека в инвалидных креслах,- Ну хорошо. Где у нас Охрим?

- Ему не дойти,- хихикнул кто-то.

- Пьянство - серьёзное прегрешение для Коммуниста,- нахмурился Первый,- Полагаю, на первый раз ограничимся Выговором. Или сразу Строгим? Как ваше мнение, товарищи?- Выговор означал Покаяние в виде четырёх часов работы в храме, Строгий Выговор - восьми,- Ясно. А почему я опять не вижу Орфея Пифагора?

Повисло тяжёлое молчание. Все понимали, что дело идёт к исключению из партии. Человек после этого становился практически изгоем.

- Давайте я попробую с ним поговорить,- поднял руку врач.

- Под вашу ответственность, товарищ Айболит,- кивнул Первый,- Если нет, то в следующий раз будем рассматривать его персональное дело. Давайте начинать. Сегодня я буду говорить о Неверных, о тех, кто ещё только ждёт приобщения к Мудрости Пророков. Существует, увы, расхожая фраза: "Кто не с нами, тот против нас". Это Ересь, товарищи, одна из самых опасных Ересей - Ересь Нетерпимости. Ибо как может выступать против Истинной Веры тот, кто о ней ничего не знает? Я не говорю сейчас об Идейных Врагах, о тех, кто сознательно становится на нашем пути к Светлому Будущему, кто противостоит нам с оружием в руках или становится на путь Вредительства, но даже Врагам не закрыта дорога к Покаянию. Иные считают, что те, кто не ведает Истинной Веры, обязательно живут в Грехе. Но посудите сами: может ли жить в Грехе тот, кто о нём не знает? "Прости им, ибо не ведают, что творят",- сказано в Книге Пророков. Нет, товарищи! Тот, кто не знает Истинной Веры, достоин не осуждения, а сочувствия, а тот, кто грешит, не зная об этом, достоин сочувствия вдвойне. Какова же, товарищи, наша задача? Наша задача состоит в том, чтобы просвещать неверных, убеждать сомневающихся, укреплять колеблющихся, и даже всеми силами стремиться пере...- он запнулся,- переводить Врагов на нашу сторону. Ибо можно убить Врага, но кому станет лучше, если Враг умрёт нераскаявшимся? Это не победа над Врагом, это поражение. Настоящая победа - это превратить Врага в Друга, и именно к такой победе должен стремиться каждый Правоверный Коммунист! И пусть нас будет больше!

Зал бурно зааплодировал.

- Циркуляр из Академии Горя и Радости!- торжественно произнёс Первый.

Заведение это открылось недавно и было почти мифическим. Мало кто знал, где оно вообще находится, а уж чем занимается - и подавно. Однажды Иней, крепко выпив, долго допытывался у Карла, существует ли оно в действительности, на что Карл загадочно отвечал: "Скоро сам убедишься".

- До нас дошли сведения,- начал читать Первый,- что вместо того, чтобы развивать массовый спорт, некоторые товарищи занялись исключительно подготовкой к Олимпиаде и прочим соревнованиям высокого уровня. Мало того, из спортивных секций стали выгонять так называемых "неперспективных детей", что прямо противоречит Линии Партии. Напоминаем, что любое состязание, которое проводится лишь ради того или иного приза, есть борьба за один ресурс, повышающая уровень горя в обществе, ибо победитель один, а проигравших много. Мы не требуем запретить состязания вообще, но они должны быть лишь одним из этапов подготовки всесторонне развитой личности, а никак не самоцелью. Существует прекрасный лозунг - "Важна не победа, а участие", и именно его следует пропагандировать. Призы, коль скоро без них не обойтись, должны быть чисто символическими, они ни в коем случае не должны представлять собой денежные выплаты или иные материальные блага...

- Тортик можно?- пискнул девичий голосок.

-...но нужно широко использовать такие формы поощрения, как бесплатные экскурсии, круизы, поездки в другие регионы и так далее... Я думаю, тортик тоже можно,- улыбнулся Первый,- И даже арбуз.- Нужно исключить из отчётности число наград на спортивных состязаниях и наоборот, включить в неё количество активно занимающихся спортом, степень обеспеченности инвентарём и спортивными площадками, а также показатели здоровья и физической подготовки населения... Полагаю, товарищи, здесь всё ясно. Предлагаю принять к сведению и руководствоваться в дальнейшей работе. Есть возражения?

Возражений не было.

- Следующий вопрос,- объявил Первый,- Товарищ Ахмед, подойдите, пожалуйста, сюда.

Ахмед Мухаммед, или Толстый Ахмед, как его все звали, был хозяином мастерской Инея и ещё трёх десятков мастерских по всему побережью. Догадываясь, что его ждёт, он нехотя встал со своего места и подошёл к авансцене.

- В Книге Пророков сказано,- продолжал Первый,- "Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царство небесное". И ещё: "Нет большей роскоши, чем роскошь человеческого общения". Если Всевышний дал человеку богатство, то в первую очередь для того, чтобы он делился им с другими. Это не значит, что человек обязательно должен раздать всё своё богатство бедным, хотя именно так поступали Великие Пророки. Но это значит, что оно должно служить умножению Богатства Народа, то есть идти на увеличение Общественного Продукта. И пока товарищ Ахмед вкладывал свой Прибавочный Продукт в создание и обустройство новых мастерских, у нас не было к нему как к Коммунисту никаких вопросов. Но что же мы видим сейчас? Сейчас, товарищи, он впал в Ересь Роскоши. Приведу ряд примеров. Имея четырёх членов семьи (ибо обе его дочери, как мы знаем, вышли замуж и живут в других посёлках), он построил себе дворец с восемью комнатами, не считая подсобных помещений. Живя в ста пятидесяти метрах от моря, он соорудил себе бассейн - с подогревом, товарищи! Он потратил общественные ресурсы и рабочее время своих сотрудников на изготовление личного автомобиля с максимальной скоростью сто двадцать километров в час, хотя, как все вы знаете, у нас нет дорог, позволяющих развивать такую скорость!

- Дорогу я проведу,- пробормотал Ахмед.

- Прекрасно, товарищ. Мы надеемся, что вы готовы стать на путь исправления. Но это, к сожалению, ещё не всё. Самое плохое, товарищи, в том, что товарищ Ахмед поставил вокруг своего участка глухой забор. Вопрос - что товарищ Ахмед собирается скрывать от общественности?

Раздался возмущённый гул.

- Спокойно, товарищи!- Первый постучал карандашом по столу,- Какие будут мнения?

- Пускай отдаст свой дом мне!- вскочила соседка Ахмеда, мать шестерых детей,- Правильно я говорю?- повернулась она к собранию.

- Куда он тебе, ты в своей-то хибаре прибраться не можешь!- заорала на неё другая,- У тебя дети вшивые ходят!

- Прекратите!- пресек Первый зарождающийся скандал,- Персональное дело о воспитании детей товарищи Родительный падеж от слова женского рода "товарищь". Лилии Хризантемы будет рассмотрено на одном из ближайших собраний. Если вам требуется материальная помощь, партия её вам окажет. Но если выяснится, что вы обращаетесь с детьми ненадлежащим образом, то мы их отдадим в интернат, чтобы там из них воспитали достойных членов общества.

- Не отдам я вам своих детей!- заорала Лилия.

- Это будет решать партия,- жёстко отрезал Первый,- У вас есть ещё время правильно отреагировать на критику. Давайте не будем отклоняться от темы. И не будем впадать в Ересь Уравниловки. Мастерские товарища Ахмеда производят существенную часть Общественного Продукта, и он вправе рассчитывать на пропорциональное вознаграждение. Но пропорциональное, товарищи! Товарищ Марк, вы что-то хотите сказать? Нет? Очень жаль, вы последнее время совсем неактивны. Вношу предложение: обязать товарища Ахмеда сдать половину своего дохода за последний год в партийную кассу. Есть поправки, дополнения?

- У меня поправка,- поднял руку Карл,- Считаю, что в этом случае прокладка дороги должна финансироваться из партийной кассы.

- Наполовину,- сказал Секретарь по Финансам.

- И пусть поставит нормальный забор!- крикнула Лилия.

- Принимается,- подытожил Первый,- Есть ещё предложения? Голосуем. Товарищ Ахмед и члены его семьи в голосовании не участвуют.

Против не было, воздержавшихся было трое, в их числе Марк. Иногда Иней совсем не понимал своего друга.

Дальше последовала обычная склока по распределению матпомощи. Желающих, как водится, было много, денег - не очень. Иней слушал и думал: куда всё-таки уходит партийная касса? С некоторых пор это его очень занимало. В конце концов он твёрдо решил во всём разобраться. Как член Ревизионной Комиссии он имел на это право.

Потом ещё разбирали жалобу одного соседа на другого, посадившего на его южной границе дерево. Конечно, это мог бы решить и партком, но хозяин дерева попался упёртый и потребовал обсуждения на собрании. В итоге сделал себе только хуже - народ уже порядком устал и почти единогласно потребовал дерево срубить.

Наступала кульминация вечера.

- А теперь, товарищи, послушаем 233-й псалом!- провозгласил Первый.

На авансцене появились музыканты, среди них и Ольга. Она послала Инею воздушный поцелуй, тот поймал его и отослал обратно. Следом поднялся хор мальчиков, все в снежно-белых рубашках и серых брюках. Зазвучала музыка, и высокие голоса запели:

Я ранен светлой стрелой,

Меня не излечат,

Я ранен в сердце -

Чего мне желать ещё?

Как будто бы ночь нежна,

Как будто бы есть ещё путь,

Старый прямой путь нашей любви.

А мы всё молчим,

Мы всё считаем и ждём,

Мы всё поём о себе -

О чём же нам петь ещё?

Но словно бы что-то не так,

Словно бы блёклы цвета,

Словно бы нам опять не хватает тебя.

Серебро Господа моего, Серебро Господа,

Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?

Серебро Господа моего, Серебро Господа -

Выше звёзд, выше слов, вровень с нашей тоской.

И как деревенский кузнец,

Я выйду засветло,

Туда, куда я,

Со мной не пойдёт никто.

И, может быть, я был слеп,

И, может быть, это не так,

Но я знаю, что ждёт перед самым концом пути -

Серебро Господа моего, Серебро Господа,

Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?

Серебро Господа моего, Серебро Господа -

Выше звёзд, выше слов, вровень с нашей тоской. Стихотворные фрагменты, если не указано иное, принадлежат Борису Гребенщикову.

Иней вышел из храма, ничего не видя и не слыша вокруг, потрясённый гением великого поэта. Сейчас так не пишут... Все каждодневные проблемы, всё, о чём битых два часа говорило собрание - всё это казалось такой мелочью, такой ерундой в сравнении с раскинувшимся над ним звёздным небом, чуть шелестящим под скалами морем, шепчущимися в ночи деревьями... Хотелось жить, любить, работать, хотелось завтра же покончить со всеми заказами, скопившимися за неделю в мастерской. Он даже чуть было не зашёл к Ольге, чтобы наконец объясниться, да так и не решился.

Наутро он встал с восходом, сделал, помимо обязательных, ещё штук пятнадцать дополнительных упражнений, минут двадцать плавал (чем несказанно удивил Ольгу), потом пошёл в мастерскую и до трёх часов вкалывал, как будто в последний день перед отпуском. Все завалы он не разгрёб, попалось несколько сложных случаев, но расчистил заметно. Сдал Ахмеду лично в руки заявку на запчасти, предложил за умеренную плату сварить ему лёгкую красивую ограду, не получил в ответ ни "да", ни "нет" и с чувством страшной решимости отправился в храм.

Первый, как положено, сидел у себя в келье. Иней твёрдым шагом подошёл к нему, выложил на стол бумаги и заявил:

- Мною обнаружен неподтверждённый перерасход средств из партийной кассы в размере ста тридцати пяти тысяч. Я прошу вас показать мне соответствующие документы, в противном случае буду вынужден поставить вопрос на собрании и уведомить вышестоящие органы.

Первый недоумевающе воззрился на Инея. Тот нагло смотрел ему в глаза. Ну что ты со мной сделаешь, думал он. Обряды я все соблюдаю, даже Рыбный День (а вот у тебя с этим незадача), а если что за мной и есть, то больше чем на Выговор оно не тянет. Повисла тяжёлая тишина, даже сверчок в дымоходе замолчал.

- Товарищ Иней,- медленно начал Первый,- партия ценит вас как перспективного работника. Партия считает, что вам нужно расти. (Куда он клонит?) Товарищ Карл в ближайшие дни отправляется в паломничество к Мавзолею. Вы знаете, какими трудностями и опасностями наполнен путь по этим диким и почти незаселённым землям, и партия считает, что никто лучше вас не справится с миссией сопровождающего. Надеюсь, что вы с честью пронесёте Красное Знамя и обратите встреченных вами аборигенов в Истинную Веру. Подумайте, пожалуйста, кто бы ещё мог с вами пойти, группа должна состоять не менее чем из четырёх человек.

Как он меня уел! И возразить-то нечего, это заветная мечта каждого Коммуниста - своими глазами увидеть Мавзолей, прикоснуться к Мощам Великого Ленина, попросить у него - ну, я подумаю, что у него попросить - и далеко не всякому выпадает такое счастье. Жаль только расставаться с Ольгой, но, пожалуй, оно и к лучшему. Я ей всё одно не ровня, может, найду себе прекрасную аборигенку, как когда-то Ольгин дедушка... Иней приложил правую руку к сердцу и согнулся в почтительном поклоне:

- Я принимаю оказанное мне доверие и по мере сил постараюсь его оправдать. К поставленному мной вопросу я рассчитываю вернуться после моего возвращения. Копии документов на случай непредвиденных обстоятельств я передам на ответственное хранение выбранным мной членам Ревизионной Комиссии и Совета Ветеранов. (Вряд ли ты осмелишься преступить Первую Заповедь, но поберечься стоит.)

"А ты, брат, непрост",- читалось в глазах Первого. Он встал из-за стола, подошёл к Инею и с чувством пожал ему руку:

- Благодарю вас, товарищ. Можете не беспокоиться - партия разберётся с вашим заявлением и строго накажет виновных, если таковые будут обнаружены. Очистка наших рядов от коррупционеров, клеветников, демагогов и ренегатов - это наша первоочередная задача. Увы, есть ещё отдельные ошибки, недостатки, просчёты и промахи, но мы стремимся...- тут опять заверещал сверчок, и фраза осталась недоконченной. Да, в общем, и так всё было ясно, и они разошлись, вполне поняв друг друга.

По дороге домой Иней решил заглянуть к Марку. Вольномыслие Марка его раздражало, но вместе с тем и притягивало, заставляло задумываться; иногда (страшное дело!) Марк ему казался даже в чём-то похожим на Пророков.

Марк стоял у стола, склонив уже начавшую лысеть курчавую голову, и возился с трубкой.

- А, это ты,- обернулся он,- Знаешь, я тут подумал: зачем мы всё время бегаем с флешками? Почему нельзя передавать информацию с компьютера на компьютер через трубку?

- Что ты!- в ужасе замахал руками Иней,- Это же Сетевая Ересь! Это прямой путь к порабощению Матрицей! От этого погиб Древний Мир! Ну, и ещё от того, что отказался от Истинной Веры, конечно...- малопонятные слова Карла про Ссудный Процент, Понижение Ключевой Ставки и Экспирацию Фьючерсов он повторять не решился, к тому же Марк и сам мог их воспроизвести гораздо лучше.

- Иней, ты же умный человек,- застонал Марк,- Ну что ты повторяешь всякую белиберду! Выдумали себе пугало... Древний Мир погиб совсем не от этого, а оттого, что Великая Либеральная Идея была уничтожена Тоталитарной Пропагандой.

- Что же это за Великая Идея такая, если Пропаганда может её уничтожить?- ехидно спросил Иней.

- Да что с тобой говорить...- вздохнул Марк,- Лечиться вам всем надо, таблетки пить...

Решение в голове у Инея созрело мгновенно.

- Марк, ты мне друг,- твёрдо произнёс он,- Шестая Заповедь гласит: "Сам погибай, а товарища выручай". Я не могу тебя бросить в беде. Мы с Карлом собираемся к Мавзолею, пойдём с нами.

- Как меня достало ваше мракобесие!- крикнул Марк,- Никакого Мавзолея не существует, это очередной миф!

- Откуда ты знаешь, что его не существует?- поинтересовался Иней,- Конечно, сидя здесь, можно говорить всё, что угодно! Четырнадцатая Заповедь: критерий истины - практика, с этим ты, надеюсь, спорить не будешь? Сходи сам и убедись, существует он или нет.

Иней видел, что Марк колеблется. Требовался ещё один аргумент, и такой аргумент у Инея был.

- Хотя что я говорю!- воскликнул он,- Ты же слабак, ты лох, тебе туда нипочём не дойти! Ты когда последний раз делал Утреннюю Зарядку? Ты плавать ещё не разучился?

- Я слабак?!- заорал Марк,- Да я сильнее тебя! Давай бороться.

Приём был не очень честный, Иней в борьбе был не силён, но сдаваться он не собирался. Он снял армяк, Марк - жилетку, и они вышли во двор. Сестра Марка, Рахиль, увидев эту сцену, так и села в грядку.

- Значит, так,- заявил Иней,- Проиграешь - идёшь с нами. Выиграешь - решай сам. Но я тебе всё равно очень советую. Потом всю жизнь жалеть будешь.

Поединок вышел упорным, ни тот, ни другой уступать не желали. У забора собрались соседские дети; симпатии их разделились, и они чуть было сами не передрались между собой, но тут Марк таки положил Инея на лопатки и прижал к земле.

- Ну что, помогли тебе твои Пророки?- торжествующе крикнул он,- Кто здесь слабак? Короче, раз ты меня просишь пойти с тобой, то я тебе, как другу, отказать не могу...

- Прошу,- отряхиваясь, подтвердил Иней,- Просто даже умоляю.

- Счастье-то какое!- воскликнула Рахиль,- Наконец я от него отдохну! Вы там кругосветку не планируете? Может, вы заодно посетите Тадж-Махал, Стену Плача и Изумрудный Город?

- Вот так она меня всю жизнь третирует,- пожаловался Марк,- Рахиль, может быть, мне лучше вообще не вернуться?

- Что ты мелешь!- заорала та,- Что значит - не вернуться? Ты об отце с матерью подумал? Иней, немедленно дай мне слово, что он вернётся живым и невредимым!

- Даю,- охотно согласился Иней.

- Ну смотри!- сурово сказала Рахиль,- Ты мне за него отвечаешь! Ужинать будешь?

Выйдя от Марка и повернув в переулок, чтобы срезать путь, Иней увидел Орфея Пифагора. Тот, как всегда, сидел на земле у своего повалившегося забора и, устремив взор в пространство, курил трубку.

- Ты почему не ходишь на собрания?- спросил его Иней,- Тебя же из партии выгонят!

Орфей вынул трубку изо рта и посмотрел на Инея так, как будто увидел говорящего таракана.

- Что лучше с точки зрения недеятеории?- проговорил он,- Собрахождение или партвыгон? Первое требует действий от меня, второе - от вас. Вывод очевиден.

- И что с тобой будет, если тебя выгонят?- попытался достучаться до него Иней.

- Но что со мной будет в случае непартвыгона?- возразил Орфей,- Ваша партия починит мне забор? У меня забороупадок, доморазвал, табакооблом. Мне скоро придётся курить дуболистья. Я засорю лёгкие и умру, и ни один сволочегад не придёт на мою могилу...

- Так встань!- воскликнул Иней,- Поправь забор, отремонтируй дом, приведи огород в порядок. Ты же здоровый мужик, не инвалид!

- Я умотрудинвалид,- заявил Орфей,- У меня дизлаборатория Стойкое нежелание что-либо делать. в тяжёлой форме. Ты, Иней, этого не понимаешь. Никто здесь меня не понимает. Я родился не в то время и не в том месте. Мне надо пойти в Грецию, к моим предкам, но это ещё дальше, чем на собрание. Гоните меня из партии, в ней состоит лишь моё имя, но не я сам... Чего уставился?- неожиданно зашипел он,- Сейчас встану и разобью тебе лицо!

- Попробуй,- спокойно сказал Иней. Но Орфей даже не пошевелился.

Иней махнул рукой и пошёл дальше. Было в этом человеке что-то непостижимое. Лучше всего, конечно, отправить его в Форос, но туда берут только буйных...

Задумавшись, он машинально сломал ветку, и тут же перед ним возникла босая девушка из Зелёного Патруля и сделала замечание. Иней никак не мог понять, где они прячутся. Ну никого же поблизости не было!

У своей калитки он ни с того ни с сего встретил Ольгу.

- Привет!- крикнул он,- А я ухожу в паломничество к Мавзолею.

- Я с тобой,- тут же заявила она.

- Подожди,- опешил Иней,- Ты серьёзно? Я не могу тебя взять с собой, это очень опасно...- и тут он увидел, что она сейчас разрыдается,- Оленька, да что с тобой? Ну не обижайся ты, ну что ты, в самом деле...

- Ты что, совсем ничего не понимаешь?- всхлипнула она,- Я же люблю тебя, я жить без тебя не могу, а ты...

Все аргументы вылетели у Инея из головы, и он только стоял и тупо хлопал глазами, а она почти кричала:

- Ну почему ты меня мучаешь? Ты меня совсем не любишь?- Иней протестующе замотал головой,- Правильно, любишь, я же вижу. Тогда почему ты молчишь? Почему я должна первая признаваться тебе в любви? Мне что, надо залезть к тебе в постель? Так я это сделаю, клянусь Марксом! Сегодня же! Сейчас же!- от страшной клятвы у неё перехватило дыхание, она сглотнула и закончила,- И пусть с нами сделают всё что угодно, мне всё равно!

Да ничего с нами не сделают, подумал Иней, любовь оправдывает всё... Как там звучит 195-й псалом?

Нет движения, кроме любви,

Нет места, кроме любви,

Нет времени, кроме любви,

Нет желаний, кроме любви,

Нет жизни, кроме любви,

Нет смерти, кроме любви,

Нет защиты...

Самое большое, что нам грозит - нас заставят узаконить наши отношения. Но, дорогой друг, ты же сам этого хотел. А она? Неужели она тоже?! Иней грохнулся на колени, уткнулся лицом в её подол и забормотал:

- Оля, прости меня, я был полный дурак...

- Правильно, дурак,- уже спокойнее подтвердила она,- И я дура, раз в тебя втрескалась. Мы с тобой идеальная пара. Вставай, пошли, клятвы Пророкам надо выполнять...

Утром, когда они сидели за самоваром, явился Карл.

- Кого я здесь вижу!- воскликнул он,- Добился-таки своего? Теперь ты должен взять её в паломничество, как честный человек...

- А тебе завидно,- не удержался Иней.

Карл внезапно побледнел.

- Не будь я твой старый друг,- с трудом сдерживая ярость, пробормотал он,- я бы сослал тебя в кибуц...

- Да с удовольствием!- заявил Иней,- Только бы не видеть рожу твою холуйскую!

- Мальчики, прекратите, или я сейчас уйду!- взмолилась Ольга,- Ну что вы устраиваете!

Карл опустился на стул и обхватил голову руками.

- Я вам хоть раз сделал что-нибудь плохое?- страдальчески произнёс он,- Если я стану Вторым Секретарём или даже Первым, вам от этого будет лучше или хуже?

Иней молчал. Он помнил, как всего два дня тому назад сам мечтал о том же - мечтал, чтобы заполучить Ольгу. Но теперь она свалилась ему с неба и того и гляди вспорхнёт обратно. Но пусть даже так - Карл в этом виноват не будет. А тот налил себе чаю и продолжал:

- Как ты можешь так говорить со старым другом? Ты же знаешь - чтобы сделать что-нибудь полезное, всегда надо соблюдать правила игры. Ну да, иногда приходится быть подонком, а ты как думал? Вот ты сидишь в своей мастерской, а мог бы тоже пойти по моей дороге. Она никому не заказана.

- Была б у меня твоя голова...- пробормотал Иней.

- Какая ещё голова?!- возмутился Карл,- Лентяй ты, вот что я тебе скажу. Лентяй и бездельник. Ты же Мастер, у тебя золотые руки, к тебе клиенты могли бы стоять от самого Туапсе, а ты ко мне бегаешь заряжать трубку! Вот что это у тебя на стенке?- он обернулся к висящим напротив ажурным кованым поделкам,- Такую красоту и никто не видит! Семнадцатую Заповедь помнишь? Искусство должно принадлежать народу! Народу, а не тебе, раздолбаю! Отдал бы на выставку, глядишь, пошли бы заказы, стал бы знаменитым художником... Да что с тобой говорить, как в стенку, может, хоть Ольга тебя перевоспитает, у неё как-никак скандинавские корни... Давай ближе к делу. Ты уже решил, кто у нас будет четвёртым паломником?- Вопрос о третьем паломнике, похоже, уже не обсуждался.

- Я, конечно, не хочу быть стукачом,- сказал Иней,- но Марк...

- Не хочешь - не будь!- оборвал его Карл,- Он сам уже на себя настучал. Пришёл вчера ко мне и стал просить, чтобы его послали в Бомбейский университет. Совсем сбрендил. Жалко его, пропадёт ведь мужик. Ты правильно придумал взять его с собой. Знаешь что? Надо нам ещё посетить Петербургский университет, пусть он своими глазами увидит, до чего может довести Матрица,- страшное слово на букву "И" он не решился произнести даже в узком кругу,- Не знаю только, сможем ли мы туда попасть. Там, говорят, медведи бродят...

- Как у нас в Красной Поляне?- поинтересовалась Ольга.

- Сравнила! В Красной Поляне медведи смирные, и они никогда не выходят за ворота с надписью "Заповедник". А там они ходят по дорогам и едят людей...

- Вспомнила!- воскликнула Ольга,- Марк что-то говорил про медведей с балалайками.

- С чем?- не понял Иней.

- Это такой древний музыкальный инструмент. Я видела в музее.

- Ты его больше слушай!- взъярился Карл,- Где он только берёт эти апокрифы?

- В Президентской Пещере, вестимо,- ответил Иней.

- Собрать все книги бы да сжечь... - мечтательно произнёс Карл,- Молчу, молчу, я знаю, какой это грех. Ну вот что, ребята, без Марка нам всё равно не обойтись. Он знает Древний Язык,- с этими словами он вытащил из дорожной сумки когда-то белый, а теперь побуревший от времени фолиант с выдавленными золотом на обложке какими-то знаками.

- Подождите, я попробую прочесть,- сказала Ольга,- Атлас... автомобильных дорог... СССР. Ничего не понимаю. Атлас - это такая ткань, у моей бабушки из неё была накидка, ей что - покрывали дороги?

- Оленька, родная,- мягко проговорил Карл,- Ткань - это атлАс, а здесь Атлас, то есть сборник географических карт. Понятно, что дорог уже никаких нет, но здесь обозначены реки, по ним и пойдём, и будем надеяться, что у них за это время не изменилось русло...

У Ольги загорелись глаза.

- Оля, имей в виду: они широкие, холодные и быстрые.

- Как здорово!- обрадовалась Ольга.

- Безнадёжна,- вздохнул Карл,- Утонешь - исключим из партии!

- Не дождёшься,- заявила она.

Назавтра была очередь Инея принимать у школьников Выпускные Экзамены. Экзаменов они сдавали немало - требовалось показать знание Книги Пророков и Книги Псалмов, разбираться в Науках, владеть одним из Искусств, уметь бегать, прыгать, плавать, нырять, управлять лодкой, стрелять, оказывать первую помощь, принять участие в трёхдневном походе в горы и в походе на вёслах до Адлера и обратно... Успешно сдавшим все экзамены торжественно вручался Партийный Билет, не сдавшим... судьба их была печальна. Их, конечно, жалели как инвалидов, но рассчитывать на что-то серьёзное они не могли. Никому, правда не возбранялось пересдавать сколько угодно раз.

Иней в компании ещё двух Мастеров принимал экзамен по Ручному Труду.

- Это что такое?- недовольно спросил он лохматого увальня в мятой рубашке с двумя оторванными пуговицами.

- Табуретка,- буркнул тот.

- Это табуретка? Ты на ней сидеть пробовал? Ну, садись.

Мало того, что конструкция сразу угрожающе зашаталась, так ещё и ноги горе-столяра сантиметров на пятнадцать не доставали до пола.

- Иди переделывай,- сурово произнёс Иней.

- Но, дядя Иней...- заныл парень.

- Скажи спасибо, что я тебе не дядя! Будь у меня такой племянник, я бы его выпорол! Потом удивляемся, откуда берутся бракоделы... Пошёл вон!

Второй выпускник принёс устройство, которое при звуке шагов хозяина зажигало в комнате свет. Иней в этом мало что понимал, но его сосед Христофор оживился необычайно, долго обсуждал с изобретателем технические детали, надавал кучу полезных советов и отпустил с оценкой "отлично".

Третий приделал к игрушечному автомобилю схемку, позволяющую управлять им с трёх метров по радио. Зачёт ему, конечно, поставили, но попросили партбюро оплатить поездку в Майкоп на выставку технического творчества, дабы он не повторял уже пройденное.

Следующего парня пришлось отправить обратно. Идея у него была хорошая - настольные часы с прозрачным циферблатом, но подкачало исполнение. Механизм он засунул во втулку, и ни о какой точности хода после этого не могло быть и речи.

- Это не так делается,- шепнул Инею второй сосед, Кондратий,- Механизм прячется в подставку, от него идёт привод на вращающийся ободок циферблата, а к нему приваривается минутная стрелка.

- Пускай сам догадается,- кивнул Иней,- Или хотя бы сходит в библиотеку. Они все думают, что они самые умные. Сам таким был.

Последний школьник заявил, что не смог принести своё изделие, и пригласил комиссию к себе домой. Оказалось, что он поставил на крыше солнечную батарею. Потребовали доказательств, что это не бутафория, что она действительно работает. Долго лазили по всему дому, проверяли схему, наконец убедились, что всё без обмана, и разошлись с миром.

Освободившись, Иней хотел было сходить посмотреть, как идёт экзамен у девушек, а если они принесли что-нибудь кулинарное, то и пообедать на халяву, но тут пришла Ольга, принимавшая у другой группы зачёт по плаванию. Музыку она тоже принимала, но это было на прошлой неделе.

- Ну как?- поинтересовался Иней,- Всё в порядке?

- Вообще да, только вот Инка, Златина дочка... Я уже думала - не дотянет, придётся ей помогать. Нет, сама доплыла. Слабенькая, но упорная. Из неё может выйти толк.

- Она, кажется, хорошо рисует?- припомнил Иней.

- Не знаю...- Ольга пожала плечами,- Странные у неё какие-то картины... непонятные. Вроде всё на месте, но как-то одно с другим не вяжется. Марку вот нравится. Нет, для экзамена она всё нарисовала как положено, Первый даже пообещал повесить в храме... Умеет, когда нужно.

Наскоро перекусив принесёнными Ольгой бутербродами, Иней пошёл в мастерскую, часа три поработал (из них сорок минут ушло на препирательства с тёткой, требовавшей реанимировать напрочь убитый и уже разложившийся пылесос), а потом отправился к морю наловить чего-нибудь на Рыбный День. Изобретённый им самим метод был прост и гениален: на крючок насаживалась мидия, опускалась вниз, и дальше надо было просто сидеть и смотреть в прозрачную воду. Как только подплывала рыбка, крючок резко дёргался вверх.

Явилась Ольга. Она села рядом и принялась с неодобрением разглядывать соседних рыбаков.

- Варварство это!- заявила она,- Нет, я понимаю, когда рыбу ловят для пропитания. Но когда ловят просто так, а потом отдают коту... Коты должны ловить мышей. Вот ты когда-нибудь видел, чтобы кот ловил рыбу?

- Видел,- тут же ответил Иней,- У нас в Лазаревском, на речке.

- Ну, это был чокнутый кот,- парировала Ольга,- Согласись, что есть рыбу для котов противоестественно. А подводную охоту я бы вообще запретила. Тут на днях один подстрелил из ружья сардинку. Так от неё вообще ничего не осталось, даже коту не отдашь.

- Ольга,- спросил Иней,- а почему ты ушла из Зелёного Патруля? Тебе же там вроде нравилось.

- Посмотри на это,- сказала Ольга.

Бухту пересекала группа юношей и девушек в зелёных купальных костюмах с венками на головах. Они плыли строем, по четыре в ряд, и даже движения у них были одинаковые.

- Всё понятно?- осведомилась Ольга.

- Да-а,- протянул Иней.

А Ольга продолжала:

- Ненавижу ходить строем! И плавать тоже! Я пятнадцать лет так ходила. Сначала в детском саду, потом в школе. Знаешь старинную поговорку:

Идём отрядом дисциплинированно,

Будто вся улица заминирована. Стихи Олега Григорьева.

Кому это нужно? Зачем? Нас чему учили Пророки? Главное - это всестороннее развитие личности. Каждый человек неповторим, каждый - ценность сам по себе, и нельзя же всех стричь под одну гребёнку!

Иней попытался понять, не Ересь ли это, да так и не понял. Ольга тем временем заглянула к нему в ведро:

- Всё, сматывай удочку. Нам на завтра хватит.

- Я ещё Степаниде наловлю,- сказал Иней,- Ей самой не под силу.

- Степаниде можно,- согласилась Ольга,- А потом пойдём в парк, пока не стемнело. Давно мечтала прогуляться по парку с парнем.

- Тебе это ни разу не удалось?- поинтересовался Иней и тут же пожалел о своих словах.

- А вот это, мой дорогой, не твоё дело,- отчеканила Ольга. Встала, сделала вид, что уходит, потом попросила,- Дай-ка удочку, я попробую.

Пришлось уступить. Ольга закинула снасть и тут же вытащила рыбку.

- Видал, как надо?- воскликнула она, очень довольная собой,- Что бы вы, мужики, без нас делали? Вы бы вымерли!

- А вы?- спросил Иней.

- А мы - ещё неизвестно. Может быть, мы научимся размножаться без вас,- Ольга задумалась,- Нет, так не пойдёт. Мир из одних баб - это кошмар. Вот представь себе, что у нас в партбюро одни женщины.

Иней представил и внутренне содрогнулся.

- А так нет ни одной,- заметил он,- Наверно, это неправильно.

- Правильно!- убеждённо заявила Ольга,- Нечего нам лезть в политику. Нам надо вас обстирывать, готовить еду, вдохновлять на подвиги... Рожать надо! Тебе кого - мальчика, девочку или двоих сразу?

Иней вспомнил, что так и не починил крышу.

- Давай уж по одному,- пробормотал он. И сам удивился, как спокойно он об этом говорит.

Парк восстановили недавно по редким сохранившимся фотографиям, собранным со всего побережья. Для немногочисленного населения окрестных посёлков парк был, пожалуй, великоват; садовников не хватало, и, несмотря на усилия мобилизованных школьников и Зелёного Патруля, в более или менее пристойном состоянии удавалось поддерживать только спускавшуюся к морю центральную аллею да полукилометровую набережную, где и происходил основной променад. Дальше начинались дебри, в которых скрывались влюблённые и алкоголики, где Инею пару раз били морду... или он бил морду... в общем, это процесс взаимный, и наутро уже не вспомнить, в чём, собственно, было дело и кто пострадал больше.

При входе знакомая девушка из Зелёного Патруля учила школьников, как правильно составлять букеты.

- Эстетическое воздействие цветочной композиции,- щебетала она,- определяется гармоничностью сочетания её элементов, как естественных, представляющих собой различные объекты растительного мира с их колористическими и топологическими характеристиками, так и искусственных, являющихся продуктами декоративно-прикладного творчества и предназначенных, с одной стороны, для размещения природного материала, а с другой - для придания ему релевантной формы. При создании интерьерных композиций необходимо добиваться их эмоционально-доминантного положения в интерьере, достигающегося с помощью надлежащего выбора и оформления локации... При написании этого текста использовалась статья "Икэбана" в Большой Советской энциклопедии (т. 10, с. 326).

- Ты что-нибудь понимаешь?- спросила Ольга.

- Нет,- признался Иней,- Надо позвать Марка, пускай переведёт.

Между тщательно воссозданными девушкой с веслом и юношей с винтовкой они встретили Карла. Карл был, как всегда, в строгом костюме и без жены. Последнее время их вообще редко видели вместе.

- А-а, голубки,- сказал он,- Как дела?

- Хорошо!- с чувством отозвался Иней,- А где твоя...- Тут Ольга его толкнула так, что он чуть не полетел в кусты,- То есть я хотел сказать, твоя работа...

- Ты меня совсем за человека не считаешь?- обиженно произнёс Карл,- Я, по-твоему, должен двадцать четыре часа в сутки сидеть за компьютером? Между прочим, прогулки очень способствуют умственной деятельности. Стоит выключить компьютер и выйти на улицу, как сразу понимаешь - всё, что ты писал, полная чушь, и всё должно быть совсем не так.

- И что дальше?- насмешливо спросила Ольга.

- А дальше, Оленька, ни в коем случае нельзя бежать обратно. Надо часика два пройтись, привести мысли в порядок...

Тут их внимание отвлекла группа подростков, столпившихся возле куста черёмухи, который, в отличие от своих собратьев, совершенно не был опутан паутиной.

- Это потому, что рядом растёт дуб,- со знанием дела говорил один из ребят,- Дуб выделяет дубильные вещества, которые отпугивают вредителей...

- Сам ты дуб!- возразил второй,- Тут просто на скамейке всё время болтают по трубке, вот насекомые и передохли!

- Парни, ну что вы застряли!- нетерпеливо крикнула девчонка. И они побежали к морю.

- А он прав,- заметил Карл,- Вредная это штука - трубки. Микроволновое излучение и прочая хрень. Когда-нибудь мы наладим нормальную проводную связь.

- На каждую скамейку повесите аппарат?- ехидно поинтересовался Иней.

- Иней, такое ещё простительно Ольге, но тебе, с твоим техническим мышлением... Зачем аппарат? Поставим маленький разъёмчик, вставил трубку - и разговаривай. Бесплатно.

- Ну да - бесплатно,- не поверил Иней.

- Говорю тебе - бесплатно. Подожди, мы ещё отменим деньги.

Ольга хихикнула.

- Я, конечно, всецело поддерживаю Линию Партии,- проговорил Иней,- но здесь вы загнули...

- Друзья мои, поймите одну простую вещь,- серьёзно сказал Карл,- Или мы отменим деньги, или деньги отменят нас... как уже один раз случилось. Конечно, это будет не завтра и, скорее всего, не при нашей жизни... Знаете, какая самая опасная Ересь? То, что нынешнее поколение будет жить при Коммунизме. После этого на Линии Партии можно было ставить точку. Её и поставили... Но не буду вам мешать,- и он отправился дальше.

- Если он в походе будет каждый день нам читать лекции...- проговорила Ольга.

- Если он будет читать нам лекции, мы их будем слушать!- категорически заявил Иней,- Он реально много знает, нам с тобой столько не узнать за всю нашу жизнь! Я другого боюсь - как бы они с Марком не начали устраивать дискуссии. Тогда точно туши свет...

Мотор для лодки Иней собирал сам, никому это дело не доверяя. Моторчик получился что надо - ладный, лёгкий, быстрый и очень экономный, так что можно было надеяться дойти до Мавзолея и обратно, не волоча за собой баржу с канистрами.

Испытав мотор, он подумал: а что бы мне и движок дома такой не соорудить? Чтобы и на трубку хватило, и на компьютер, и даже (почему бы не помечтать?) на газонокосилку. Лучше, конечно, вообще не зависеть от горючки. Может, сделать на спирту? Нет, спасу не будет от Охрима и его алканавтов. Да и кукурузы на весь год не напасёшься. Хорошо бы поставить ветрогенератор, да дом у меня стоит неудачно - прикрыт скалой от моря. А прилажу-ка я тоже на крышу солнечную батарею... Блин, её же сперва залатать надо! Ну нет, нехорошо, конечно, Коммунисту верить в приметы, но до возвращения из похода я туда не полезу. А там будет уже осень, мы всё равно переберёмся вниз, вот в марте - в марте точно всё сделаю.

Ольга пришла с репетиции злая, как барракуда, и, не сказав ни слова, принялась терзать виолончель. Иней понимал, что это Высокое Искусство, но ничего поделать с собой не мог, а потому пошёл в библиотеку и сел читать потрёпанный список Голсуорси. Рукописи на дом не выдавали, а местная типография едва справлялась с Партийной Литературой и Школьной Программой. Хорошо Карлу - он может переписывать книги на трубку, ну, а мне это не по средствам.

Когда он вернулся, Ольга мрачно ходила из угла в угол. Видно было, что ей нужно выплеснуть в кого-то то, что у неё накипело.

- Ты где был?- сердито спросила она.

Иней ответил не сразу, всё ещё будучи под впечатлением трагической любви Джона и Флёр. Сколько лет прошло, давно нет этих людей, да и страны уже нет, а история эта берёт за душу так, как будто она случилась с тобой. Иней спросил себя: а если бы отец Ольги много лет назад изнасиловал его мать, как бы он поступил?- и с ужасом понял, что не знает ответа. Опомнился он только, когда Ольга, повысив голос, повторила свой вопрос:

- Повышал культурный уровень,- и не дав ей возразить, спросил,- Что у тебя стряслось?

- Достали!- крикнула Ольга,- Никто ни хрена не понимает в музыке, а туда же! Особенно этот... куратор из Академии Наук и Искусств. Если ты режиссёр, так и работай в театре и не лезь не в своё дело! Не могу больше, уйду я оттуда, клянусь...- Иней похолодел, но Ольга и сама поняла, что перегнула, и не стала называть имя,- Освою скрипку, буду играть на свадьбах...

- Ты в своём уме?- изумился Иней,- Какие свадьбы? У тебя талант, ты не имеешь права его губить, Пророки тебе этого не простят!

- Кому он нужен, мой талант?- Ольга всё больше распалялась,- Тебе он нужен? Ни хрена он тебе не нужен!

- Ольга,- восхищённо прошептал Иней,- ты не представляешь, какая ты сейчас красивая!

- Чего?- не сразу поняла Ольга,- Ах ты, подлиза! Ну да, я красивая. Я очень красивая! В этом доме вообще есть зеркало? Да не этот огрызок, в который морда не помещается!- Зеркальце у неё было, но тоже маленькое и далеко,- Теперь я понимаю, почему ты вечно с одного бока небритый... Ой, Инюша,- вздохнула она,- какая всё это чушь по сравнению с...- и, взяв мандолину, запела:

Когда мы с тобой ......

На сталепрокатном станке,

То весь наш партком, а также профком

Внимают с .... в руке.

- Это что такое?- захохотал Иней.

- Это? Это, мой дорогой, Запрещённый Псалом. Ты никогда не интересовался, что было в Книге Псалмов под пропущенными номерами?

- Нет,- признался Иней,- Я думал, они не сохранились...

- Как же! Всё прекрасно сохранилось. Я тебе и не такое могу спеть. Про Старика Козлодоева слышал? Там ещё совершенно волшебный проигрыш, мне так не сыграть, тут колокольчики нужны... Но это потом, а сейчас иди ко мне. Покажи, какая я красивая.

Слава богу, гроза прошла стороной,

Не задев ни меня, ни вас.

Только на стуле в углу

Несколько роз - как сон...

На другой день во время утреннего разговора (Иней теперь вёл его из кладовки) мама вдруг спросила:

- Иней, ты влюбился?

- Почему ты так решила?- удивился он.

- У тебя голос другой стал. Кто она? Я её знаю?

- Пока не знаешь. Её зовут Ольга, она чудесная девушка...

- Для тебя, понятно, чудесная. Она, конечно, уже живёт у тебя?

- Мама!

- Молчи, я тебя знаю. Ты достойный сын своего отца. Ты собираешься на ней жениться или у вас это теперь не принято? (Как будто во времена её молодости было иначе!)

- Как вернёмся, обязательно поженимся.

- Откуда вернётесь?- встревожилась мама, и Иней понял, что проговорился. Пришлось поведать ей то, что он оттягивал на последний момент.

Последовало долгое молчание, потом раздался её голос:

- Сынок, зачем это тебе?

- Ну мама, это мой партийный долг. (Нет, не то, не то!) Ну, мне же самому интересно. Я же до сих пор ничего не видел - только море и горы...

- Ты твёрдо решил?- вздохнула она.

- Да, мама.

- Ну что ж, это твоя жизнь. Значит, я тебя теперь долго не услышу?

- Да, мама,- Севернее Краснодара связи не было.

- Сынок, а твои товарищи... ну те, с которыми ты пойдёшь? Они надёжные ребята? Они тебя не подведут?

- Мама, ну что ты говоришь! Ты их совсем не знаешь!

- Вот и плохо, что не знаю. Знала бы - мне было бы спокойнее. Ольгу твою вы тоже с собой потащите?

- Она сама захотела! Я её отговаривал...

- Молодец! Мне она начинает нравиться. Она понимает, что тебя нельзя отпускать одного. Когда вы уходите?

- Послезавтра.

- Я составлю список, что ты должен взять, и завтра тебе продиктую.

- Ну мама!

- Молчи! У вас с Ольгой сейчас голова занята другим, вы половину забудете. Всё, до завтра. Береги себя, сынок!

Вся суббота ушла на сборы. Ольга полдня завершала дела в своей шляпной мастерской (музыка, понятное дело, заработка не давала, но позволяла работать на полставки), а вернувшись, долго стояла перед зеркалом (которое она специально приволокла из дома) и решала, в какой из шляпок предстать перед Ильичом. Выбрала в конце концов чёрную непромокаемую кепку; вид у неё в этой кепке был строгий, неприступный и загадочный. Иней сразу представил её в приёмной Большого Начальника, говорящей очередному посетителю: "Оставьте, пожалуйста, ваше заявление, мы его обязательно рассмотрим",- и посетитель уходил, обалдев от счастья, и только на улице пытался понять: что же заставило его так безоговорочно капитулировать?

Иней вытащил с чердака ружьё, которое он последний раз держал в руках во время набега горцев, почистил его, смазал, собрал и опробовал на пустых бутылках из-под шампанского, за что получил от Ольги втык.

- Ты что творишь?- возмутилась она,- И так невозможно по огороду босиком ходить, кругом ржавые гвозди!

- Мой огород не для хождения босиком, это тебе не улица!- ответил Иней,- Мой огород - это мастерская, и я в ней работник!

- А я кто, прислуга?- не поняла Ольга,- Даже в мастерской должно быть прибрано!

Она категорически воспротивилась желанию Инея взять с собой плейер.

- Отдохни ты от этой халтуры!- потребовала она,- Я тебе лучше спою. Надо взять мандолину... нет, лучше гитару, Карл на мандолине не умеет.

Ахмед, последние дни всячески старавшийся выслужиться перед партией (боялся, что конфискуют один из трёх автомобилей), зафрахтовал небольшой теплоходик. Капитан, однако, категорически заявил, что дальше Ейска не поедет.

- Оттуда плывите сами,- заявил он,- Надоело жить - это ваше дело, а я идти к казакам не подписывался!

- Какие ещё казаки?- не понял Карл,- Нет там никаких казаков!

- Вы там не были,- возразил капитан,- а я был. То есть сам я, конечно, не был, но люди мне рассказывали.

Ейск был последним оплотом партии. За ним простирались неведомые земли, о которых вернувшиеся оттуда паломники и обратившиеся в Истинную Веру аборигены рассказывали всякие ужасы. Девять десятых этих ужасов были, конечно, выдумкой, но какие именно девять десятых - никто не знал.

Попрощавшись с капитаном, путешественники сели в лодку, завели мотор и скоро въехали в реку. Река была большая, больше даже Кубани, тихая, но коварная, с водоворотами. По берегам тянулись брошенные посёлки; брошены они были недавно, дома стояли почти целые, можно даже было понять, в какой цвет они когда-то были выкрашены, заборы только начали падать, сады ещё не совсем одичали, кое-где даже зрели великолепные арбузы и дыни. Но людей было не видно, с трудом удалось найти девяностолетнюю старуху.

- Все уехали на юг,- сообщила она,- Говорят, здесь зимой холодно. Мы вот в наше время морозов не боялись.

- А вы что же не поехали?- поинтересовалась Ольга.

- Что я там забыла? Я там побыла три месяца и обратно подалась. Они ходят на танцы, а я должна сидеть с правнуком. Здесь прожила всю жизнь, здесь и помру, здесь меня и похоронят.

- Кто ж вас похоронит, бабушка, если никого нет?

- Ваши поедут за металлоломом,- ответила старуха,- они и похоронят.

Металлолом и правда собрали ещё не весь. Чем выше по течению, тем больше попадалось остовов кораблей, а после взорванной кем-то плотины они пошли настолько густо, что, казалось, всё дно бывшего водохранилища превращено в одну огромную свалку. Здесь были и совсем маленькие катера, и корабли на подводных крыльях, и океанские лайнеры, и рыболовные сейнеры, и танкеры, и контейнеровозы с большими разноцветными контейнерами, и целая боевая флотилия с пулемётами и пушками; иные из них были сняты с кораблей и грозно щерились с высокого берега.

- Говорят, последние годы Древнего Мира были сплошным безумием,- пробормотал Карл,- Теперь верю. Кто здесь воевал? Зачем? Неужели в этой степи кому-то не хватило места?

Дальше обнаружилась перевёрнутая платформа с рассыпанными автомобилями. Несколько машин заехали в реку, образовав порог. С другой стороны в этом месте как раз была мель, и им едва удалось проскочить, не повредив лодку.

Они ещё много чего увидели на этих берегах. Пластиковые пакеты, сбитые течением в гигантские кучи; полусгнившие компьютеры, мониторы, пылесосы, полотёры, швейные и стиральные машины и какие-то аппараты вовсе непонятного назначения; металлорежущие станки; стрелу подъёмного крана; роскошную бронзовую люстру; чайный сервиз из гжели; целую россыпь трубок; и даже останки космического корабля. Казалось, все предметы прежней цивилизации приползли сюда умирать.

- Поедем обратно - надо будет прихватить парочку вещей для музея,- заметил Марк,- Пока не оприходовали.

Отсюда следовало по каналу переплыть в другую реку. Но вместо канала они упёрлись в глухую стену шлюза. Никакой воды дальше не было.

- Разбираем лодку и идём пешком,- распорядился Карл.

- Вы что, обалдели?- заныл Марк,- Здесь по прямой восемьдесят километров! Тащиться три дня по такой жаре! Смотрите,- он принялся лихорадочно листать карты,- есть же путь по рекам, там только в одном месте небольшой переход, и к тому же в два раза короче!

- Забираться по мелким речкам в лесную зону опасно,- возразил Карл,- Легко можно нарваться на аборигенов.

- Тогда давайте поднимемся вот здесь по Иловле и выйдем к Камышину,- не уступал Марк,- Тут от силы километров пятнадцать.

- Как вы считаете?- повернулся Карл к остальным.

- Три дня без реки? Я так не играю!- заявила Ольга.

- Я как все,- произнёс Иней.

- Ладно, будь по-твоему,- махнул рукой Карл, как показалось Инею, с облегчением.

Иловля сильно обмелела, они шли вверх, сколько было возможно, и только когда днище лодки окончательно зарылось в ил, упаковались и двинулись на восток.

Перевалив через рыжий курган, они увидели на горизонте группу всадников.

- Приплыли,- мрачно заметил Карл,- Вот чтоб меня за мою мягкотелость! Объявляю себе выговор, если останемся живы - с занесением на Доску Позора. Ольга, что ты ржёшь? Тебе сейчас будет совсем не смешно. Иней, не надо доставать ружьё, нам оно не поможет.

Вскоре выяснилось, что действительно не поможет. Всадников было не меньше десятка, все чернявые, низкорослые и вооружённые луками с полными колчанами стрел. Говорили они, как потом сообщил Марк, на каком-то варварском диалекте, но понять их было можно. Без проволочек они схватили путешественников вместе с их поклажей, связали им руки, посадили на лошадей впереди себя и повезли к своему хану. Одно хорошо - ехали они именно туда, куда нашим путникам и без того было надо.

Ханский шатёр в окружении шатров поменьше стоял на высоком берегу там, где, судя по карте, когда-то были предместья города Камышина. Хану было лет тридцать с небольшим; он имел обвислые усы, шрам на левой щеке и хитрые чуть раскосые глаза. Одет он был в меховую шапку с вставленными по кругу разноцветными стеклышками и расписной халат, подпоясанный широким кушаком. Хан сидел на кошме в окружении двух опахальщиков; справа от него, любовно переплетённые, лежали три книги - "Чингиз-хан", "Батый" и "К последнему морю", так что было понятно, с кого он берёт пример.

- Тёлку можете оприходовать,- распорядился он,- а с чуваками я сейчас побазарю.

- Стойте! Вы не имеете права!- заорал Иней, глядя, как уводят отчаянно вырывающуюся Ольгу, и по какому-то внезапному наитию крикнул,- Марк, переведи ему, что я на них Ахмеда напущу!

Хан даже без перевода переменился в лице.

- Вы знаете Ахмеда?- тихо спросил он,- Что ж вы сразу не сказали? Передайте ему, что долг я непременно отдам... Эй вы, отвалите от неё! Проканаем по чесноку. Завтра зарубимся в долбеже из лука, кто будет босс, тому и навар,- подданные с кислыми рожами стали покидать шатёр, видимо, никто не сомневался, кто выйдет победителем,- Извините, сударыня, моих маленьких людей за грубость,- обратился он к Ольге,- они на службе... Сегодня вы - мои гости. Мы пьём кумыс, но вам я готов предложить вино.

- Я буду кумыс,- решительно заявила Ольга,- Давно хотела попробовать.

- Я тоже,- присоединился Иней.

- Смотри,- проговорила Ольга,- Стошнит - кирдык башка.

Хан нехорошо усмехнулся.

Утром начали состязание. Состязались в стрельбе по птицам, коих здесь было видимо-невидимо. Хан легко переиграл всех своих маленьких людей, но тут лук взяла Ольга и долго шла с ним вровень, пока он таки не вырвал победу со счётом 41:40. Остальные тоже попробовали, но вызвали только здоровый смех.

- Я не могу,- оправдывался Марк,- Мне птичек жалко.

После того, как трофеи поджарили и съели всем племенем, хан вынес свой вердикт:

- Эти перцы нам бесполезняк. Они ни хрена не догоняют, а ихнее барахло - одна лабуда. У них есть пушка, которая долбит огнём, но без патронов она - фуфло, а патронов у них - мизер. Короче, навара с них - одна хрень. Чувиха зачётно долбит, но она длиннявая блонда, она спалит наш род. Потому пускай хиляют в стратосферу!- раздался ропот,- Моё слово!- роптавшего куда-то повели, а хан наклонился к паломникам,- Быстро собирайте свою лодку и валите отсюда, пока они не очухались!

- Да, рановато нам ещё раскулачивать Ахмеда,- проговорил Карл, когда они отплыли на безопасное расстояние,- Есть у нас горячие головы...

- Ольга, где ты так научилась дол... стрелять из лука?- спросил Иней.

- Да так,- уклончиво ответила она,- Баловалась по молодости.

- Меня научишь?

- Зачем тебе?- усмехнулась Ольга,- У тебя ружьё есть.

Припасы подходили к концу, и Карл медленно вёл лодку, выбирая место для охоты. Иней сидел на корме, обнявшись с Ольгой, и шептал ей на ухо 229-й псалом:

Это опасный рассказ,

Огонь и кислород,

Это побег в никуда,

Запал в руках.

Смотрю на тебя -

Ты как видение воды в песках.

Стой...

Сегодня будет медленный джаз,

Сегодня будет медленный джаз,

Наши узники

Выйдут на волю сейчас,

Потом начнётся урок зоологии.

Нам говорят - нельзя

Переходить черту,

Но здесь нет черты,

Лишь облака.

Родная, улыбнись,

Видишь: звезда недалека,

Полетим?

Сегодня будет медленный джаз,

Сегодня будет медленный джаз,

Наши узники

Выйдут на волю сейчас,

Потом начнётся урок зоологии...

- А ты ведь не случайно оказалась тогда у моего дома,- вдруг произнёс он.

- Ну конечно, нет!- призналась Ольга,- Я уже больше не могла. Я бы всё равно сделала то, что сделала. Или утопилась бы.

- Ты? Утопилась?- изумился Иней,- Ты как себе это представляешь? У тебя терпения не хватит столько плавать.

- Не знаю,- засмеялась Ольга,- Ну вот видишь, значит, у меня совсем не было выбора. Иней... Слушай, почему у тебя такое дурацкое имя? Я же немножко знаю Древний Язык, я понимаю, что это полный бред. Был бы хотя бы Иней Сугроб...

- Я такой холодный?- притворно отстранился Иней.

- Нет,- улыбнулась она,- Тем более чушь получается.

- А я вот такой,- заявил Иней,- Холодный и горячий сразу. Не трогай моё имя, мне его мама дала! Как вернёмся, я тебя с ней познакомлю. Вы друг другу понравитесь.

- У неё такие же смешные уши, как у тебя?- поинтересовалась Ольга.

- Слушай, женщина,- сказал Иней,- Ты меня сегодня доведёшь. То тебе имя моё не нравится, то мои уши. Может, я вообще тебе не нравлюсь? Так ты скажи...

- Нра-авишься,- Ольга погладила его по плечу,- Это я тебя специально злю перед охотой. Чтобы ты пошёл и убил мамонта.

- Мамонты, Оля, умерли ещё до рождения твоей бабушки. Я б с удовольствием убил для тебя медведя, но мне они почему-то не попадаются. Марк, где твои медведи с балалайками?

- Вы оба, как всегда, ничего не поняли,- сердито отозвался Марк,- Медведи с балалайками - это пропагандистский образ, призванный очернить один народ в глазах другого народа.

- Странные какие-то люди были,- пожала плечами Ольга,- Что же тут очернительского? Если по улицам ходят медведи с балалайками - это весело...

- Давайте здесь,- предложил Карл, глядя на поросший лесом утёс по левую руку.

- Сойдёт,- одобрил Иней.

Но поохотиться не удалось. Едва они вышли на берег, как из кустов возник лохматый чернобородый мужик. На нём был поношенный тулуп, из которого торчали во все стороны свалявшиеся клочья шерсти, ватные штаны с разноцветными заплатами на причинном месте и прохудившиеся сапоги.

- Приветствую вас, чужеземцы!- провозгласил он,- Вам повезло, как никому на свете - вы посетили Обитель Жигулёвских Мудрецов, единственных обладателей Истинного Знания. Спрячьте ваше оружие, оно вам не понадобится. Мы мирные люди, мы побеждаем Словом.

- У вас очень грамотный Древний Язык,- похвалил Марк.

- Это Истинный Язык, выражающий Истинную Суть Вещей. Все прочие языки - лишь его искажение. Идите же со мной, чужеземцы, разделите нашу трапезу по случаю Дня Маракасации и приобщитесь к Истине!

- Это сакральное место не случайно было избрано стать нашей резиденцией,- продолжал он, покуда вся компания поднималась в гору,- Под этим утёсом Стенька Разин зарыл свои сокровища...

- Это который бросил в реку персидскую княжну?- вспомнил Иней.

- Какой кошмар!- воскликнула Ольга,- Надеюсь, она умела плавать?

- Об этом история умалчивает,- ответил Иней, а сам подумал: если да, то это был блестяще разыгранный спектакль.

- Невежды!- возмутился Мудрец,- Заслуга Стеньки Разина не в том, что он кого-то куда-то бросил. Стенька Разин был Предтечей, он зарыл здесь корабль с сокровищами в ожидании прихода Пророка.

- Кого из Пророков?- уточнил Карл.

- Есть только один Пророк,- наставительно произнёс Мудрец,- Все прочие, включая и тех, кому вы поклоняетесь - Лжепророки. Прошу!

Они вошли в тускло освещённую пещеру, где, вперив взоры в неведомое, сидели ещё с десяток похожих мужиков с бородами разного цвета, в которых отпечатались следы нескольких завтраков, обедов и ужинов. Вокруг хлопотали женщины, такие же неопрятные, под ногами возились чумазые дети. Под ногами чавкало, стены были покрыты копотью, пахло плесенью, объедками, потом. Судя по всему, мыться жившие у реки Мудрецы считали ниже своего достоинства.

Появились ржавые помятые железные банки, и женщины стали разливать в них пиво. Пиво, надо сказать, было дрянное, сосед Инея варил намного лучше. К пиву подавали какую-то гадость, настолько пересыпанную перцем и солью, что понять, что это такое, не было никакой возможности.

Прикончив третью жестянку, чернобородый Мудрец продолжил:

- Знайте же, чужеземцы, что вся человеческая история есть борьба двух Великих Народов - Рокфеллеров и Ротшильдов. Оба они желали повелевать миром, но если первые стремились построить для этого Великую Империю, то вторые - уничтожить все Империи как таковые, чтобы даже памяти о них не осталось. Сейчас временно победили Ротшильды, и ваш Генеральный Секретарь - из их числа. Но Эра Ротшильдов кончается, наступает Эра Рокфеллеров, и скоро придёт Пророк, дабы извлечь сокровища Стеньки Разина и воссоздать Великую Империю!

- Он будет из клана Рокфеллеров?- спросил Карл.

- Это не играет роли. Важно то, что основав свою Великую Империю, он тем самым откроет нам возможность основать нашу. Но мы не должны сидеть сложа руки и ждать его прихода! Великой Империи нужен Великий Народ, и мы должны его возродить! Пусть каждый, кому дорого дело возрождения Империи, отбросит свою лень, засучит рукава и родит как можно больше детей!

Женщины бурно зааплодировали.

- Твои дети будут рабами Рокфеллеров!- вступил второй Мудрец с всклокоченной рыжей бородой,- Великой Империи нужна Независимая Финансовая Система! Мы не должны отдавать сокровища Рокфеллерам, мы должны завладеть ими сами!

- Нечестивец!- крикнул Первый,- Ты хочешь помешать Пророку выполнить свою миссию!

- Коллаборационист!- заорал в ответ Второй,- Продажная тварь! Скажи, за сколько сребреников ты продался Рокфеллерам?

- Мерзавец! Негодяй! Ублюдок!- возопил Первый,- Я знаю, на что направлены твои грязные мысли! Они направлены на то, чтобы завладеть нашими сокровищами!- тут он набросился на Второго, повалил на землю и начал мутузить. Второй, как мог, отбивался. Никто даже не попытался их разнять - видимо, такие методы дискуссии были здесь в порядке вещей.

Тем временем к спору подключились остальные.

- Нужна Имперская Идея!- утверждал Третий Мудрец.

- Конкурентоспособная Экономика!- не соглашался Четвёртый.

- Мобилизационный Проект!- стоял на своём Пятый.

- Ракеты и алтари, ракеты и алтари...- мечтательно повторял Шестой.

Иней почувствовал, что у него крутит желудок, и, не допив пиво, стал пробираться к выходу. За ним потянулись его спутники. Мудрецы в пылу диспута этого, кажется, даже не заметили.

Когда путешественники спустились вниз, Иней сказал Марку:

- Лучше бы ты не переводил...

- У меня голова раскалывается!- застонала Ольга,- Я не могу, я сейчас поплыву на тот берег!

- Тебя снесёт,- покачал головой Карл,- Нам придётся делать крюк и тебя забирать.

- Карлуша, я сейчас умру! Я недалеко,- с этими словами она сорвала с себя всё, что на ней было, и кинулась в реку.

- Марк, тебе это ничего не напоминает?- с простодушным видом поинтересовался Иней.

- Напоминает,- ответил тот,- Наши партсобрания. У нас только чище и не так душно, а в остальном - всё то же самое.

- Ошибочные теории бывают полезны,- изрек Карл,- Они стимулируют мышление.

- И что ты сейчас намыслил?- осведомился Марк.

Карл не ответил.

- Что там говорил наш Первый?- вполголоса проговорил он,- Мы должны обращать всех встречных в Истинную Веру? Посмотрел бы я на него, как бы он обращал этих. Или тех, которые на лошадях.

Ольга, отчаянно борясь с течением, выбралась-таки почти на то же место.

- Ладно,- тяжело дыша, сказала она,- Поплывём вниз - я за всё отыграюсь!.. Да отвернитесь вы, что за народ!

- Олечка,- произнёс Карл,- Мы должны после этих баб восстановить своё Чувство Прекрасного. Ему было нанесено жестокое оскорбление.

- Да ну тебя!- засмеялась Ольга и хлестнула ему рубашкой по морде. Карл нехотя склонился к мотору:

- Марк, помоги стащить лодку. Поищем другое место.

Чем дальше на север, тем больше поражала Инея красота здешних мест. Она была совсем не такая, как дома - неяркая, неброская, прохладная, но она завораживала. Красок в этой палитре было немного - липа, берёза, осина, ольха, рябина, снова берёза, липа, дуб, ольха, ель, сосна, опять ель, как редкий камень в мозаике - черёмуха, калина, таволга, дикая яблоня, и вновь ель, сосна, сосна, и всё больше елей и сосен. Но краски эти рисовали всё новые и новые узоры, не повторяясь, не копируя друг друга, и можно было часами смотреть на эту зелёную бахрому, то подходившую к самой воде, то отступавшую, чтобы открыть заливные луга или развалины больших городов. Мелкие города и деревни уже растворились в зелёном море.

Ежевика здесь не водилась, виноград - и подавно, зато росла чудесная малина, а в хвойных лесах - незнакомые раньше земляника и черника. Много было грибов, а рыбы и дичи столько, сколько ни в одном заповеднике, и охоту и рыбалку тут никто не ограничивал. Однако же они убивали ровно столько, сколько могли съесть, не делая никаких запасов, и попадись им медведь, даже без балалайки, они бы его пощадили.

Раз пять им попадались гигантские плотины. Никто их не взрывал, но все водохранилища давно были спущены. Река нашла себе путь - где-то прямо через тело плотины, где-то в обход, и теперь текла себе, как прежде - спокойно, размеренно, не обращая ни на кого внимания.

Аборигены здесь были тихие, пришибленные, к гостям относились мирно, а вид ружья и вовсе лишал их дара речи. Понять их диалект порой было непросто, да и говорить особенно не о чем - про то, что лежит за пределами дневного перехода, они имели весьма смутное представление.

Как-то на огромном валуне путники обнаружили надпись из серии "Здесь были...", сделанную нерадивыми паломниками восемь лет назад. Местные выдолбили эту надпись точно по шрифту и теперь приносили сюда еду и безделушки.

- За такие вещи надо гнать из партии без права на Покаяние!- возмутился Карл,- Мало того, что они испоганили природу, так ещё и создали повод для идолопоклонства!

- Может, высадимся и обратим всех в Истинную Веру?- предложил Иней.

- Это не так делается,- проговорил Марк.

- Тебе, конечно, виднее,- усмехнулся Карл. И они поплыли дальше.

Но, в общем, вопреки опасениям Ольги, Карл с лекциями не выступал. Видимо, зрелище погибшей цивилизации настолько его потрясло, что учёные слова все улетучились. Одно дело - когда читаешь о чём-то в книгах, и совсем другое - когда видишь собственными глазами.

На привалах они с Ольгой соревновались, кто больше знает песен. Песни были разные - старинные, современные, лирические, эпические, философские, умные и не очень, и даже совсем хулиганские. Большинство из них Иней ни разу не слышал. Некоторые песни показались ему чересчур крамольными, и он как-то с невинным видом задал Карлу вопрос: а не противоречат ли они Линии Партии?

- Искусство не может противоречить Линии Партии,- убеждённо заявил Карл,- Если противоречит, значит - или Линия Партии ошибочна, или это не Искусство. Настоящее Искусство не может воспевать Жажду Наживы, Жажду Власти или Ненависть к Ближнему. Такие песни были, но до нас не дошли - именно потому, что это не Искусство.

- Почему же не дошли?- заспорил Марк,- Мне как-то попалась одна, где девушка мечтает отдаться Вождю...

- Спой,- предложил Карл.

- За кого ты меня держишь?- обиделся Марк,- Чтоб я пел такое дерьмо...

- Ну вот видишь. А те, о которых спрашивал Иней - они всего лишь бичуют... как там говорит наш Первый? Отдельные ошибки, недостатки, просчёты и промахи...

- А я знаю, откуда он это спёр,- похвастался Марк.

- Эка невидаль,- хмыкнул Карл,- Хрущёва я тоже читал. Колоритный, видать, был мужик. Жалко, что от него остались всего четыре страницы, и те в пересказе...

- Вы опять за своё!- вмешалась Ольга,- Если надоело петь, давайте рассказывать анекдоты.

- Давайте,- согласился Карл,- Едет Иван-царевич на сером волке...

- Это почему же - царевич и на волке?- не понял Иней.

- Неважно, это фольклорный образ. Едет и видит: летит Змей-Горыныч. Иван ему: "Сгинь, нечистая сила!" Улетел. Иван едет дальше, видит: опять летит Змей-Горыныч. Иван опять: "Сгинь, нечистая сила!" Опять улетел. Иван едет, видит: третий раз летит Змей-Горыныч. Иван: "Сгинь, нечистая сила! Ну чего разлетался?",- "Чего-чего. Живу я тут".

- Очень экологический анекдот,- рассмеялась Ольга,- Типа берегите Змеев-Горынычей в их естественной среде обитания, это народное достояние. Жалко всё-таки, что они вымерли. Сейчас бы прилетел такой...

- Ага, и тебя скушал,- съязвил Марк,- У него шкура бронированная, её ружьём не возьмёшь, противотанковую пушку надо!

- Всё равно жалко,- не согласилась Ольга,- И русалок жалко, и леших, и Дедов-Морозов. Чего-то без них не хватает...

И тут я, автор этих строк, подумал: а что бы и правда к ним прилетел Змей-Горыныч? Из реки бы вылезла русалка, из чащи бы вышел леший. Где их ещё встретишь, как не в этих марийских (или уже нижегородских?) лесах! Но нет, это уже другой жанр и совсем другая история. Скептик мне, конечно, скажет: какая разница, всё, что ты рассказывал до сих пор, точно так же нереально. Пусть говорит! Мы-то знаем, что оба мира одинаково реальны, но между ними есть грань, тонкая, но всё же грань, и если её перейдёшь, то уже не вернёшься обратно... Так что, Ольга, не надо открывать эту дверь! Тебя ждёт Мавзолей, и это будет отнюдь не конец пути, как ты думаешь, а начало нового, совершенно другого. Я это знаю, я уже был с тобой у Мавзолея, ведь повесть наша пишется совсем не в том порядке, как вы, дорогие читатели, её увидите. А потому пойдём дальше.

Вот так они плыли и доплыли до слияния двух рек, перебрались из одной в другую, а из неё в третью. Цель была близка.

Когда-то здесь был огромный город. Лес в этих суровых краях наступает медленно, не торопясь, шаг за шагом, и ещё видны были линии улиц, ещё не совсем искрошился гранит набережных, ещё дыбились бетонные чудища былых эстакад... Но люди покинули это проклятое место, и если ближе к устью ещё ютились две-три рыбацких деревушки, то здесь только кричали вороны, петляли над водой чайки, да пару раз пересекла реку выдра. Когда по правую руку показались остатки крепостной стены с обвалившимися шатрами башен, путешественники пристали к берегу.

Продравшись сквозь заросли малины и густой ельник, они вышли к открытому пространству перед стеной - видимо, паломники его чистили. Боковая и задняя части стены были почти разобраны на кирпич, но тот участок, где были могилы Предков, сохранялся в неприкосновенности. Иней сразу заметил могилу Сталина - она была отполирована бесчисленными поцелуями, и имя Пророка блестело свежей позолотой.

Прочие погребённые здесь, как видно, Пророками не были. На плитах, лежащих на земле и вставленных в стену, читались только отдельные знаки, и даже Марк, как ни старался, так и не смог разобрать ни одного имени. А посредине стояло кубообразное строение из красного гранита, хоть и покрытое по швам мхом, но всё ещё прочное, и даже последний дикарь сразу бы понял, что это такое.

- Ну что?- толкнул Иней Марка,- Убедился?

- Я никогда не утверждал, что Мавзолея не существует,- как ни в чём ни бывало заявил тот,- Я говорил, что это всего лишь древняя гробница без каких-либо сверхъестественных свойств.

- Я не могу!- давясь от смеха, простонала Ольга,- Хоть бы покраснел!

- Здесь не место для дискуссий!- одёрнул их Карл,- Заходим по одному, я первый.

Карл отсутствовал долго, видимо, ему было что сказать Пророку. Наконец он появился во входном проёме и жестом пригласил Инея. Тот, не задерживаясь, прошёл внутрь. Внутри оказался прозрачный саркофаг, в котором лежало нечто бесформенное - тусклый огонь светильника не давал рассмотреть подробнее. Иней стал на колени, прислонился лбом к холодному стеклу и попытался сосредоточиться, но в голову лезло что-то совершенно не подходящее к моменту. Вспомнилась мама, покойный отец, брат, погибший в стычке с горцами, сестра, уехавшая в далёкую Индонезию, наконец, Ольга, которая ждала его снаружи... "Прости, Ильич, я тебя недостоин",- мысленно вздохнул Иней и, достав заранее припасённый листок красной бумаги, стал думать, о чём попросить. Может быть... Нет, с Ольгой у нас и так всё будет хорошо, потому что иначе просто не может быть, да и негоже Коммунисту просить Пророка о личном, тем более Великого Пророка. Просить надо о том, что сам не сможешь сделать. Иней вдруг вспомнил строки древнего поэта:

Чтоб на нашей горестной планете

Только звёзды падали с небес,

Были б все доверчивы, как дети

И любили дождь, цветы и лес,

Чтоб траву, как встарь, косой косили,

Каждый день летали до Луны,

Чтобы женщин на руках носили,

Не было б болезней и войны,

Чтобы дружба не была обузой,

Ревность чтобы в тягость не была,

Чтобы старость не тяжёлым грузом -

Мудростью бы на сердце легла...

Да вот только надо помнить, чем закончилась попытка всё это пожелать:

Не ответив мне, звезда погасла -

Было у неё немного сил... Стихи Александра Дольского.

Карл, конечно, знал, что написать, ну, а я лучше ещё раз повторю Национальную Идею. Лучше-то всё равно не скажешь. И, старательно выводя буквы, он начертал: "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ ДАРОМ И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ".

Следующей пошла Ольга. Она быстро выпорхнула из Мавзолея и тут же, не стесняясь, обняла и расцеловала Инея. Неужели она?.. Нет, нельзя так плохо думать о Боевой Подруге. Оставался один Марк.

- Пойдёшь?- поинтересовался Карл.

- Зачем?- пожал плечами тот,- Чтобы говорить с Всевышним, посредничество Пророков не нужно. Он и так всё слышит.

- Смирись, гордый человек,- проговорил Карл,- Непосредственно с Всевышним общались только Пророки. Ты действительно считаешь себя Пророком?

- Хорошо, я пойду,- неожиданно согласился Марк,- Только чтобы доставить вам удовольствие. Но предупреждаю - просить ни о чём не буду!

Знаю я, о чём он будет просить, подумал Иней. Дурак я, надо было попросить, чтобы Марк избавился от своей Ереси. Ну да уже поздно. Вернусь - на коленях обойду всех Пророков, буду за него молиться.

Позже, проходя вдоль стены и выдёргивая пробивавшиеся между камней берёзки, черёмуху и ёлочки, они обнаружили ещё две подновлённые плиты. Марк сказал, что это Гагарин и Королёв - Первопроходцы Космоса.

- Знаю,- кивнул Карл,- Это пока секрет, но вам я скажу. Надеюсь, вы умеете хранить Партийную Тайну. Сейчас обсуждается вопрос об их канонизации и о запуске Космической Программы.

- Вот чем тебе надо заниматься,- повернулся Иней к Марку,- а не дурью маяться.

- Бесперспективно,- поморщился тот,- Всё убито настолько, что пройдёт ещё сто лет до Первого Спутника.

- Дорога в сто тысяч километров начинается с первого шага,- спокойно произнёс Карл,- Книга Пророков, глава третья, фрагмент четвёртый.

Потом, спотыкаясь о заросшие кустами глыбы кирпича и горы щебня, они обошли то, что было за стеной. Увидели несколько полуразрушенных храмов, накренившуюся, но всё равно гордую белую башню, громадный колокол с отколовшимся краем (из щели выглянула недовольная мордочка куницы)...

- Я должен перед вами покаяться,- сказал Карл, когда они шли обратно,- Нельзя скрывать от товарищей свои ошибки. Я ведь тоже не верил во всё, что пишут о Древнем Мире, очень уж это противоречило здравому смыслу. Теперь вижу: нет, всё правда. Подумать страшно - сколько же энергии надо было потратить, чтобы обогреть такой город? Здесь и сейчас-то не жарко,- все четверо были в куртках,- а что же здесь бывает зимой? Бред какой-то... Конечно, есть обычаи, традиции, но обычаи должны иметь объективные предпосылки... Не понимаю.

- И куда мы теперь?- спросил Иней, когда они сели в лодку.

- Теперь нам остался последний бросок,- ответил Карл, водя пальцем по карте,- Вот как-то так... или лучше так... потом через два озера... и вот сюда.

- А что там?- осведомился Марк.

- Увидите,- пообещал Карл,- Не пожалеете.

В этом городе было несколько рек и множество речек, через которые некогда были перекинуты десятки, если не сотни мостов и мостиков. Сейчас они обвалились, сделав речушки совершенно непроходимыми. По улицам пробираться тоже было рискованно, ибо дома здесь страдали архитектурными излишествами, которые то и дело с грохотом рушились. Оставалось гулять по бывшим садам и паркам - там, где путь не преграждали упавшие стволы, любоваться решётками (Иней даже зарисовал несколько узоров) да жалеть, что от мраморных и гипсовых статуй остались лишь обломки.

За городом раскинулось обширное водное пространство с многочисленными отмелями и островками, заросшими тростником. Там и тут были рассыпаны громадные камни, частью выступавшие наружу, частью предательски скрывавшиеся под водой. От двух главных русел - северного и южного - расходилась вязь мелководных переплетающихся протоков, покрытых ряской и стрелолистом. Пользоваться мотором в этом лабиринте было опасно, пришлось сесть за вёсла.

Замыкала это полуозеро-полуболото длинная и широкая бетонная стена с несколькими проёмами для пропуска воды, местами обвалившаяся, местами разбитая волнами, но всё ещё крепкая. С другой стороны начиналось уже настоящее море, тихое-тихое, нежно-голубое и совсем несолёное.

- Мальчики, вы не знаете, зачем они это построили?- недоумённо воззрившись на стену, поинтересовалась Ольга.

- Полагаю, это культовое сооружение,- заявил Карл,- Мы с вами уже видели несколько гигантских плотин, они тоже носили культовый характер.

- Опять мракобесие!- рассердился Марк,- Древние были очень рациональными людьми, они почти изжили Религию, а плотины служили для выработки электроэнергии, как мы и сейчас строим на речках.

- Мы строим маленькие плотины на маленьких речках,- возразил Карл,- Давно доказано, что строить большие плотины экономически бессмысленно, потому что тогда приходится передавать энергию на большие расстояния. А это, во-первых, приводит к колоссальным потерям, во-вторых, усложняет схему управления энергопотоками, что чревато неизбежными сбоями в системе. Про экологические последствия я уже не говорю, вы их сами видите. Я не спорю, что эти плотины действительно использовались для производства энергии, но это была лишь побочная функция...

- Ребята,- вмешался Иней,- я, конечно, простой работяга, я, может, чего-то не понимаю, но объясните мне, как с помощью этой дуры можно получать энергию?

Марк задумался.

- Ну... можно заполнять резервуар водой, а потом резко спускать. Это называется "гидроаккумуляция".

- Тогда бы такая же стена стояла по берегам,- сказал Карл,- а мы не видим никаких следов. Больше того, она, как видите, прерывается на острове, что уже совсем абсурдно.

- Хорошо, предположим другой вариант,- не сдавался Марк,- Мы уже видели недалеко от Мавзолея высотные здания, так называемые "небоскрёбы". С функциональной точки зрения они бессмысленны, с эстетической - безобразны, но они служили для испытания новых технологий в области строительных материалов. Здесь мы встречаемся с таким же небоскрёбом, но как бы положенным набок. Видимо, почва приморской низменности не позволяла возводить высотные здания в традиционном смысле. Обращаю ваше внимание, что в центре города мы их не наблюдали, и даже на окраинах, на первой террасе, они не превышали тридцати этажей...

- Вот здесь ты и не попал!- засмеялся Карл,- Культовое значение небоскрёбов общеизвестно. Древние верили, что они притягивают богатство, и это было типичное самореализующееся верование, ибо богачи действительно селились и размещали свои конторы в небоскрёбах, надеясь тем самым разбогатеть ещё больше. Дальше включался механизм положительной обратной связи, который естественным образом приводил систему в состояние автокатализа и в итоге стал одной из причин катастрофы...

- И где же в твоей схеме Матрица?- злорадно спросил Марк.

- Я сказал "одной из причин". Причины кризиса многообразны, и не следует впадать в Ересь Упрощения. Вот, например, Экспирация Фьючерсов...

- Мальчики, перестаньте!- не выдержала Ольга,- Я уже поняла, что вы ничего не понимаете. Давайте мы с Игорьком погребём, а то вы сейчас не туда заедете,- Иней уже смирился с тем, что его переименовали,- Нам куда вообще надо?

- Тридцать километров к юго-западу от города,- сообщил Марк,- Это по берегу, а по прямой - двадцать.

- Так какого рожна вас сюда занесло?- возмутилась Ольга, разворачивая лодку,- Нашли чем любоваться! Было бы хоть что-нибудь красивое, а то - надолба какая-то...

В нужном месте было и вовсе болото болотом, и они с трудом нашли, куда причалить. Это и был причал, вернее полуразрушенная насыпь, уходившая далеко от берега. Прямо у воды начинался сырой и мрачный еловый лес; там нужно было или прыгать с кочки на кочку, или плюнуть на всё и идти босиком. Ольга выбрала второй вариант.

Метров через триста они наткнулись на когда-то позолоченную статую, изображавшую мускулистого гиганта, который заглядывал в пасть льву так, как будто собирался лечить ему зубы. Лев с несчастным видом стоял перед ним на задних лапах. Отсюда в гору поднималась громадная лестница, предназначенная, видимо, для того самого гиганта.

Наверху было почти сухо, росли берёзы, ольха, рябина. Остовы домов стояли редко и были небольшими. Дальше когда-то существовал каскад прудов, но плотину давно размыло, и по дну каньона, переливаясь через завалы из веток, тёк только небольшой ручеёк. Перебравшись через него, они обнаружили свежепротоптанную тропинку.

- Смотрите, здесь кто-то живёт!- воскликнула Ольга.

- Какая наблюдательность!- усмехнулся Карл,- Зачем, по-твоему, мы столько сюда плыли? Сейчас вы увидите настоящий Храм Науки, причём действующий.

- Ружьё доставать?- осведомился Иней.

Минут через сорок они вышли на расчищенное от леса пространство. Здесь был огород, невдалеке паслись козы, росли смородина и крыжовник, даже стояли десятка два яблонь, слив и вишен. Дома ягоды, наверно, уже созрели, а здесь они только начинали краснеть.

Рядом возвышались несколько внушительных зданий, сильно обветшавших, но с сохранившейся кое-где мраморной плиткой. Их явно пытались подновлять, в некоторых окнах даже были стёкла, остальные забиты досками.

- Мамочки!- ахнула Ольга,- Так не бывает!

Посредине было устроено нечто вроде площади; всю её занимали вольно разросшиеся кусты шиповника и жасмина, и вся она пенилась розовым и белым.

- Интересно, здесь можно где-нибудь зарядить трубку?- произнёс Карл,- Это надо сфотографировать!

Идиллию нарушил отчаянный лай. Монументального вида волкодав при входе недвусмысленно показывал, что не допустит гостей ближе установленной им самим черты, и верёвка, которой он был привязан, отнюдь не выглядела прочной.

На крыльце появился высокий худой старик в остроконечной шапке и зипуне. Прищурившись, он оглядел пришедших.

- Приветствую!- сказал он,- Давненько вас не было, почитай, лет пятнадцать. Я - Хранитель Университета. Тихо, Полкан!- но Полкан не послушался, как бы говоря: "Извини, хозяин, я лучше знаю".

- Пойдёмте в боковую дверь,- продолжил старик,- Не будем нервировать животное.

- Вы знаете наш язык?- удивилась Ольга.

- Не вы его придумали,- усмехнулся старик,- Он существовал ещё до Рождества Христова.

- То есть до рождения Пророка Иисуса?- уточнил Карл.

- Совершенно верно,- подтвердил старик, возясь с ключами. Замок, наконец, поддался, они поднялись на второй этаж, долго шли по узкому изломанному коридору, потом старик толкнул дверь с выведенным чёрной краской четырёхзначным номером. За дверью обнаружилось несколько соединённых между собой комнатушек. Большую часть первой из них занимал грандиозных размеров дубовый стол, подобные которому нашим путешественникам раньше доводилось видеть только в музее, а Инею - так и вообще ни разу в жизни. Ещё там был такой же антикварный шкаф и полуразвалившееся оранжевое кресло, а всё остальное пространство оккупировали папки с бумагами, такие древние, что, казалось, от одного прикосновения они рассыплются в пыль. Папки были везде - на столе, под столом, под креслом, в шкафу, на шкафу и прямо на полу, оставляя только узкий проход. Дверей между комнатами не было; во второй комнате виднелась железная печка и топчан - даже не топчан, а просто положенные друг на друга два дырявых матраца с наваленными поверх и тоже худыми ватниками.

- Вот здесь моя лаборатория,- пояснил старик,- а там я живу. Прошу меня простить, стулья все сломаны, садитесь прямо на постель. Или можете на стол, он крепкий.

- Вы здесь один?- поинтересовалась Ольга.

- У меня есть несколько учеников, но они сейчас в экспедициях. Скоро один из них займёт моё место... Здесь поблизости никто не живёт, есть люди на побережье, в Большой Ижоре и дальше, к Сосновому Бору. И вдоль водовода, там верхние пруды ещё функционируют, и вода в них чистая. Наши предки умели строить... Я там, правда, не был уже лет десять, ноги не те. Но осенью они приходят ко мне за яблоками и сливами, у них почему-то не растут...

- Они вас не беспокоят?- спросил Иней.

- У меня нечего взять,- ответил старик,- Всё, что можно было, растащили много лет назад...

- А дети у вас есть?- задала вопрос Ольга.

- Мы даём Обет Безбрачия, чтобы ничего не отвлекало нас от Науки. Да, по правде говоря, ни одна женщина до сего дня не была готова разделить нашу участь. С вами уходят, это бывает... Вы мне вот что скажите - могу я надеяться, что когда-нибудь... пусть не при моей жизни... здесь вновь появится полноценное научное учреждение?

- Поймите меня правильно,- заговорил Карл, тщательно подбирая слова,- Партия высоко ценит ваш самоотверженный труд по сохранению Научного Наследия Предков. Но сейчас, когда ещё не решены насущные проблемы человечества, когда миллионы людей голодают, а десятки, если не сотни миллионов живут на грани нищеты, наши возможности крайне ограничены. Тем не менее, как только позволит ситуация, мы постараемся организовать здесь пусть не полноценный университет, но хотя бы небольшую научную станцию для проведения этнографических и климатических наблюдений.

- Благодарю вас!- прослезился старик,- Я не сомневался! Я буду ждать!

- Если хотите,- продолжал Карл,- можете отдать нам несколько наиболее ценных трудов - ваших собственных или ваших сотрудников. Мы их опубликуем, может быть, пригласим кого-то в один из наших университетов...

- Нет,- твёрдо произнёс старик,- Мы никуда не поедем, это будет предательством. Мы столько ждали, мы подождём ещё, теперь уже немного осталось... Но благодарю за предложение, работы я подберу. Вот я недавно завершил монографию об устойчивых архетипах в мифотворчестве...- и он разразился сорокаминутным докладом, пересыпанным одному лишь ему понятными терминами. Остановило его только то, что Ольга, задремав, чуть не грохнулась со стола.

- Простите, увлёкся,- извинился он,- Так редко встречаешь благодарных слушателей... Я вам ещё должен рассказать про Матрицу.

- Да, очень просим,- встрепенулся Марк. Это были его первые слова за последний час.

- Всё, что вы сейчас услышите,- начал старик,- это, конечно, миф, но всякий миф имеет в своей основе реальные события. Увы, от тех времён не сохранилось никаких документальных свидетельств, почему - станет ясно из дальнейшего. Всё началось в тот день, когда в одной лаборатории соединили два компьютера и начали передавать данные с одного на другой.

Иней так посмотрел на Марка, что тот попытался засунуть голову в рукав ватника.

- Скоро в этой лаборатории никто уже ни с кем не разговаривал. Все писали друг другу записки через компьютер. Даже начальник перестал вызывать к себе подчинённых, а отдавал приказы прямо на экран. Потом то же самое началось во всём университете. Студенты уже не ходили на лекции - преподаватели отправляли их тексты на компьютер, и так же принимали зачёты и экзамены. Никто не ходил в библиотеку - все книги тоже были переписаны на компьютеры. Потом понадобилось освободить место, и книги были сожжены. Вскоре та же участь постигла личные дела, архивы и вообще всю документацию...

- Какой ужас,- прошептала Ольга.

- Потом то же самое случилось во всём городе, потом - во всей стране, потом - на всей планете. Люди научились передавать информацию по радио, и компьютеры уже не надо было соединять кабелем. Сами компьютеры становились всё меньше и меньше, и вот кто-то придумал вставить компьютер в трубку и носить его с собой. Никто теперь ни с кем ни разговаривал, не замечал окружающих, дети перестали играть - все с утра до вечера смотрели в экран. Возникла Всемирная Сеть, которую назвали Матрицей - кто знает математику, поймёт, почему.

- Наверно, потому, что каждый человек занимал в ней свою ячейку,- хмыкнул Марк.

- Совершенно справедливо. Везде стояли телекамеры, они транслировали изображение на компьютер, и каждый мог видеть, что и где происходит.

- А, это как кино,- поняла Ольга,- Я видела в Краснодаре.

- Почему не рассказывала?- обиженно спросил Иней.

- А ты не спрашивал,- парировала Ольга,- Ой, извините, мы вас внимательно слушаем...

- Все стали друг за другом следить. Мужья за жёнами, жёны за мужьями, родители за детьми, дети за родителями, а начальство - за всеми.

- Как можно так жить?- не понял Марк.

- Мало того. Если кто-то делал, говорил или фотографировал то, что нравилось другому, он получал так называемый лайк. Если не нравилось - получал бук От англ. boo - возглас неодобрения; то же, что дизлайк. . Каждый хотел получить побольше лайков и поменьше буков.

- Ну, это понятно,- пробормотал Карл.

- Ради лайков люди фотографировались в нелепых позах. Делали странные вещи. Впустую рисковали жизнью - глотали шпаги, ездили верхом на самолётах, поедали автомобили... Когда случалось несчастье, пожар, автокатастрофа, никто не бросался на помощь - все стояли и снимали. Но и это ещё не всё. Компьютеры стали маленькими-маленькими, их начали вшивать под кожу, а информацию передавать прямо в мозг. Теперь лайки вызывали эйфорию, как от хорошего вина, буки же - страшную головную боль. Уже никто не работал - не выращивал хлеб, не строил дома, ничего не продавал, не покупал, диссертаций - и тех не писали. Одни бродили под лайком, другие корчились в судорогах. Потом у первых начиналась ломка, и они менялись местами.

А потом пришёл Кирдык. Не спрашивайте меня, как он выглядел и откуда взялся - никто вам на это не ответит. Но когда те, кто остались в живых, пришли в себя, все компьютеры были мертвы. А так как люди привыкли всё спрашивать у компьютера, а книги были сожжены, никто не мог узнать элементарных вещей - как сварить суп, как завязать галстук, сколько будет пятью пять и вообще как добраться до дома. Всё человеческое знание исчезло.

- А дальше?- тихо спросил потрясённый Карл.

- Дальше оказалось, что всё не так плохо. Нашлись коллекционеры, собиравшие книги. Нашлись учёные, прятавшие книги у себя в лабораториях. Их считали чудаками, сумасшедшими, им ставили буки, но они всё равно тайно делали своё дело. И мало-помалу цивилизация стала возрождаться, хотя многое, увы, было потеряно навсегда... Вот, друзья, что такое Матрица.

- И ты этого хотел?!- зловеще прошептал Карл, надвигаясь на Марка.

- Сказки всё это,- отмахнулся тот,- Мифология.

- Ты и в Мавзолей не верил,- заметил Иней.

- Вы посетили Мавзолей?- оживился старик,- Я всю жизнь мечтал его увидеть! У нас тут тоже есть Мавзолей. Пойдёмте, покажу.

Местный Мавзолей располагался со стороны бокового фасада и с площади был не виден. Он действительно походил на оригинал, только был раз в пять больше и, как и всё вокруг, облицован не красным, а белым мрамором. Его тоже окружали джунгли из шиповника, но разных сортов, и большинство кустов уже отцвели.

- Раньше здесь была столовая... когда было кому обедать,- пояснил старик,- но сейчас мы хороним здесь наших братьев. Скоро и я сюда лягу... Но довольно о грустном! Вы, наверно, устали с дороги? Располагайтесь, можете занимать любую аудиторию, у нас места много. Лучше на третьем этаже, там по ночам не так холодно. На четвёртый не ходите, это опасно, может провалиться пол или упасть потолок.

Они выбрали просторную комнату, окнами на юг, с чудом уцелевшей надписью (Марк перевёл) "Кафедра гидроаэродинамики". За ужином Карл вдруг помрачнел и тихо произнёс:

- Несчастный дед! Ну что я мог ему сказать? Что до Научной Станции не доживёт ни он, ни его ученики? Что для того, чтобы она хоть как-то работала, нужно тянуть сюда Скоростную Дорогу? Вы же знаете, как мы сюда добирались. У нас даже карт нормальных нет! Всё надо картографировать заново, а для этого нужны спутники, а до Первого Спутника, как говорит Марк, нам сто лет...

- Авиацию развивать надо,- пробормотал Марк.

- Марк, ты это сейчас сказал только, чтобы мне возразить. Если бы партия решила развивать авиацию, ты бы заявил, что нужно строить Скоростные Дороги. Ты же грамотный человек, возьми и посчитай, сколько стоят Скоростные Дороги и сколько стоит авиация. Только не забудь всю инфраструктуру - аэродромы, самолётостроение, авионику, подготовку лётчиков, диспетчерскую службу... Я не спорю - Лёгкая Авиация иногда бывает нужна, хотя в этих местах куда полезнее дирижабли. Но Грузовая и Пассажирская Авиация - это полный абсурд! Тратить бешеные деньги, чтобы возить людей туда, куда они и так доберутся через пару дней? Или непонятно зачем гонять товары на другой край света вместо того, чтобы их там напечатать на Объёмном Принтере? А, я понял. Ты хочешь жить, как Древний Олигарх, чтобы тебе каждый день привозили к завтраку устриц из Индийского океана. Может, ты и рабов себе заведёшь?

- Молчал бы ты насчёт рабов,- буркнул Иней.

Карл сделал вид, что не услышал.

- Вот вам в связи с этим другая проблемка для размышления. Рано или поздно нам придётся поставить вопрос об эвакуации аборигенов в области с нормальным климатом.

- Это ещё зачем?- насторожилась Ольга.

- Да из гуманизма хотя бы. Все люди равны - так нас учили Пророки. Сейчас нам самим трудно, но когда мы придём к достойному образу жизни, мы просто не будем иметь права оставить их без внимания. Вы понимаете, что это значит? Их ведь не так мало, они просто рассеяны по большой территории. Представьте - толпа дикарей, незнакомых с Истинной Верой, не знающих языка, почти сплошь неграмотных... Мы со своими-то горцами разобраться не можем! Это они пока присмирели, а будет холодная зима - опять начнутся набеги... Вот если на собрании будет стоять вопрос о том, чтобы принять... ну, скажем, пятнадцать аборигенов... как вы проголосуете?

- Я против!- категорически заявила Ольга.

- Честно говоря, не знаю,- задумался Иней,- А ты, Марк?

- Я за толерантность!- немедленно отозвался тот.

- Марк, прежде чем употреблять слово, узнай хотя бы, что оно значит,- проговорил Карл,- Толерантность - это математический термин, означающий антирефлективность, симметричность и транзитивность.

- Всё равно не понял,- вздохнул Иней.

- Перестань играть словами,- раздражённо сказал Марк,- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Мы же приняли казаков, и ничего не случилось!

- Казаки - другое дело,- ответил Карл,- Они долго жили рядом с нами, они давно приняли Истинную Веру, и, кстати, там совсем не всё так гладко. Кто бывал в Краснодаре или в Геленджике, знает, что они до сих пор живут отдельно, у них даже парторганизация своя.

- Это ненадолго,- убеждённо заявил Марк.

- Ребята,- произнёс Карл,- я вам сейчас скажу одну вещь, с точки зрения Линии Партии это Ересь, но я это могу доказать со ссылками на Пророков...

- Что ж не доказываешь?- насмешливо спросил Марк.

- Пока не время открывать Партийную Дискуссию... Так вот. Большая система не может быть однородной, она неизбежно распадается на подсистемы...

- А попонятнее можно?- попросил Иней.

- Если попонятнее, то человечество никогда не будет однородным, оно всегда будет делиться на этнические, социальные, профессиональные и прочие группы. Выводы делайте сами, не маленькие... И так всё время. Одна проблема тянет за собой другую, другая - третью и до бесконечности. Критиковать - это самое простое,- Карл выразительно посмотрел на Марка,- а ты попробуй сделай что-нибудь!

Утром Марк исчез.

- Сбежал,- без тени сомнения определила Ольга,- Стыдно стало, вот и смылся.

- Ставлю тебе на вид,- строго произнёс Карл,- Вернёмся - два часа отработаешь в храме. Нельзя так говорить о товарище, не имея доказательств. Скорее всего, его похитили. Или как переводчика, или как источник знаний. Давайте искать. Пока не найдём - с места не тронемся.

Сходили к Хранителю, получили от него заверения в том, что местные в каннибализме не замечены. Ещё получили самодельный план местности с очерченным кругом поисков.

Следующие несколько дней прошли в вылазках к аборигенам. Переговоры велись в присутствии Полкана, вступавшего в дискуссию всякий раз, когда он считал нужным. Держать себя он доверял только Ольге, а та частенько делала вид, что ещё чуть-чуть - и она его не удержит.

Без Марка общаться с аборигенами было трудно, но Ольга уже навострилась. Местные отвечали уклончиво и всё время кивали на соседнюю деревню; так наши друзья добрались до Ропши, но ясности это не внесло.

На седьмой день созрели вишни, и погода вконец испортилась. Настроение у всех было под стать ягодам - можно, конечно, говорить много красивых слов, но ещё пару дней - и поиски придётся сворачивать.

Вечером, когда уже смеркалось и дождь разошёлся не на шутку, снизу вдруг раздался лай, потом знакомый голос:

- Блин горелый, собаку кто-нибудь привяжет?!

Ольга истерически захохотала, Иней тоже не смог сдержать улыбку, и только Карл надел на себя суровое лицо, хотя видно было, что ему это даётся непросто.

Вскоре появился и сам Марк, мокрый, заросший, с порванными штанами, но живой и здоровый, да и не один. Вцепившись в его руку, вошла девушка в накидке из овчины и плетёных сандалиях, небольшого роста, но стройная, очень смуглая, со спутанными чёрными волосами и тёмно-зелёными глазами, в которых светились совершенно щенячья преданность и щенячий же страх, что её сейчас бросят.

- Ты где был, дегенерат?!- заорал Карл. Если бы он сказал "ренегат", дела Марка были бы совсем плохи, а так он мог рассчитывать на снисхождение.

- Проповедовал Истинную Веру,- как ни в чём ни бывало ответил Марк.

- И как успехи?- поинтересовался Иней.

Марк что-то шепнул своей спутнице, и та почти без ошибок отбарабанила:

Когда-нибудь мы скажем: то был наш час.

Я хочу его помнить, не пряча потупленных глаз.

Ведь завтрашний день - не написанный лист,

Я верю, что он будет ясен и чист,

Но что будет завтра - сегодня зависит от нас.

Так давай будем вместе,

давай будем вместе,

давай будем вместе сейчас...

- Неплохо,- одобрил Карл,- А как насчёт Книги Пророков?

- Зачем?- вмешалась Ольга,- Тому, кто знает Псалмы, Пророков учить не обязательно.

- Серьёзно?- хмыкнул Карл,- А, пожалуй, ты права. Там всё есть.

Ольга наклонилась ко вновь прибывшей и спросила на Древнем Языке:

- Как звать-то тебя, милая?

- Я отбросила своё буржуазное имя!- гордо заявила та,- Теперь я Акула Макрель.

- Ого!- изумилась Ольга,- Плаваешь ты тоже, как акула? Ладно, это мы проверим.

- Ты мне её смотри не утопи!- забеспокоился Марк,- Я тебя знаю!

- Будешь возникать - мы с ней вдвоём утопим тебя,- парировала Ольга. Она уже считала новенькую своей подругой,- Ты, милая, не бойся, я тебя в обиду не дам.

- Я ничего не боюсь!- воскликнула девушка,- Я могу пройти любое испытание.

- Успеешь,- сказала Ольга,- Путь у нас неблизкий. А главное испытание тебя ждёт, когда придёшь на партсобрание. Досидишь до конца - можешь считать себя Коммунисткой. Карл, у нас есть какой-нибудь испытательный срок для новичков?

- Достаточно рекомендаций трёх членов партии,- сообщил тот,- Которые потом будут нести за неё ответственность.

- Марк, ты понял?- строго произнесла Ольга,- Если что, мы с тебя спросим. Ты сама-то, Акулка, хочешь с нами?

Девушка посмотрела на неё с такой благодарностью, что вопрос отпал сам собой.

Как я рад за Марка, подумал Иней, Слава Великому Ленину! Хорошо бы у них поскорей появились дети, тогда ему точно будет не до всякой ерунды. Может быть, даже займётся делом. А что бы и мне не вписаться в Космическую Программу? Хорошие мастера везде нужны. Надо будет заняться Робототехникой, в ней я полный ноль. Почему у нас нет мастерской по починке роботов? Наверно, потому, что нет роботов. У нас и Объёмных Принтеров всего три. Ну что, а когда я приехал, был один, и тот ещё не распаковали. Так что надеюсь дожить до того времени, когда будем клепать запчасти сами, а не гонять за ними в Новороссийск. Вот в Имеретинской Долине уже есть Кулинарный Автомат, а в Красной Поляне - Швейный, сам видел. Лет через тридцать, стало быть, портные и повара останутся без работы. Загрузил нужные ингредиенты, настроил программу - и получай на выходе борщ или штаны, хоть клёш, хоть с помидорами. Думая об этом, Иней всегда проникался Социальным Оптимизмом и Верой в Линию Партии.

А ведь Карл не просто так нам рассказал про Космос. Он ничего просто так не делает. Наверняка уже подбирает себе команду. Что ему делать в нашей глуши, с его-то амбициями? Ну дослужится он до Первого, ну возьмут его в Ставрополь, а дальше что? Он коршун не того полёта. Значит, все вчетвером... то есть впятером поедем туда... Интересно, туда - это куда? Хорошо бы там было море, нам с Ольгой без моря плохо. Тут вот и море - не море, мелкое, пресное и холодное.

- Нашего полку прибыло,- подытожил Карл,- Мы увидели всё, что требовалось, мы многое поняли, мы можем возвращаться домой... пока домой,- уточнил он, поймав взгляд Инея,- По такому случаю... короче, Иней, доставай, что там у тебя.

Тот не заставил себя долго ждать и вытащил бутыль, в которой плескалось что-то мутное и ядовито-жёлтое.

- А, это твоя знаменитая облепиховка,- оживился Марк.

- Фамильный рецепт,- подтвердил Иней,- Достался от моих предков, которые жили где-то в этих местах...

- Здесь растёт облепиха?- удивился Марк.

- Она везде растёт,- ответил Иней,- Надо только уметь выращивать.

- Я позову дедушку,- поднялась Ольга.

- Погоди,- сказал Карл,- Надо решить один вопрос, пока мы трезвые. Я посмотрел - горючки нам на обратный путь не хватит. Пока мы будем тащиться вниз по течению, пойдёт снег. Попробуем короткий путь, как предлагал Марк. Поднимемся по Оке, затем по Проне, по Ранове, а оттуда - в Дон...

7 января - 24 февраля 2016